Пролог

Девлин Джордан Карлайл имел в лондонском обществе репутацию человека, который может уговорить скупого расстаться с последней гинеей, а монахиню – с единственными четками.

Рассказывали, что, когда ему было тринадцать, женщины уже провожали его взглядом, а позже отваживались и на нечто более серьезное. Он слыл изобретательным обольстителем и сумасбродом. Говорили, что он следует традиции, начавшейся еще в 1355 году, когда первый граф Десимус Карлайл пожертвовал в разгар боя своим конем ради того, чтобы его монарх мог спастись бегством. В этом кровавом бою граф пожертвовал и своей жизнью, за что благодарный король возвел его потомство в дворянское достоинство.

В течение пяти веков мужчины рода Торнвуд не имели за душой ни гроша, но они всегда находили возможность ублажать – женщин, мужчин или страну. Но чаще всего – самих себя.

В одном мнении лондонский свет был единодушен: двенадцатый граф Торнвуд был самым безрассудным в длинной череде обаятельных мужчин своего рода. Светлоглазый, с выразительным красивым лицом, Девлин Карлайл, граф Торнвуд, был повесой, который не мог причинить зла, но и настоящего добра тоже не делал.

К сожалению, все эти скандальные слухи и сплетни о графе были чистейшей правдой.

Поэтому, когда в газетах было напечатано сообщение о смерти Торнвуда от раны в грудь, полученной им во время кровавого боя под Ватерлоо, все мужчины в радиусе пятидесяти миль вокруг Лондона вздохнули с облегчением, а все женщины столицы смахнули слезу.

Среди них была и Индия Деламер – единственная женщина, сумевшая разглядеть истинное лицо человека, скрывавшегося под множеством слоев пресловутой неуязвимости Карлайлов.

Глава 1

– Выходи, негодяй!

Солнце освещало стройную фигурку посреди зеленого поля. Из-под соломенной шляпки выбивались рыжие волосы. Рядом с девушкой стояла большая серебристо-серая волчица.

Индия Деламер, дочь герцога Девонхема, одного из самых богатых землевладельцев Англии, направила пистолет на кусты, росшие на берегу искусственного пруда, в которых она услышала какой-то шорох. Кто посмел явиться в их фамильное поместье в столь ранний час? На это не отважились бы даже те дураки, что рыскали по холмам в дневное время, досаждая егерю и ломая расставленные им силки.

А может, все же отважились?

– Сейчас же выходи, или я буду стрелять! – сердито воскликнула Индия, а волчица у ее ног угрожающе зарычала.

Поскольку ответа не последовало, она вздохнула и взвела курок.

– Что ж, ты не оставляешь мне выбора. У тебя есть три секунды до того момента, когда я всажу пулю тебе промеж глаз.

Еще две минуты назад все было спокойно. Выводок гусей мирно переплывал пруд, а волк грелся на солнце. И вдруг гуси с шумом взлетели, а волчица учуяла запах незваного гостя.

– Раз… Два…

Рыжеволосая наследница одного из самых огромных в Англии состояний нетерпеливо откинула на спину шляпу и нацелила пистолет на кусты.

Ответа все еще не было.

– Три!

Она выстрелила.

В воздух взметнулся ворох зеленых листьев, в кустах кто-то зашевелился, а потом из-за крайнего куста со стоном появился широкоплечий мужчина и рухнул на дорожку между двумя рядами лаванды.

– Перестань стрелять, черт возьми!

– Айан? – Индия опустила пистолет. – Дурачок! Я же могла тебя убить!

Брат Индии встал, отряхивая грязь с белой рубашки. Его загорелое лицо расплылось в широкой улыбке.

– Весьма тебе благодарен, сестрица, за то, что намеренно целилась в край куста, а не в его середину, а то наверняка попала бы в меня.

– А почему ты не отвечал?

– А потому, моя дорогая, что мне доставляет большое удовольствие тебя подразнить. – Он глянул на разорванный рукав рубашки. – Ты действительно совершеннейший сорванец, Индия. Боюсь, что сейчас, когда тебе двадцать, ты стала еще более безрассудна, чем когда тебе было двенадцать.

Индия поставила пистолет на предохранитель и сунула в замшевый мешочек у себя на поясе.

– А что ты вообще тут делаешь?

Айан пожал плечами:

– Напал на след какого-то зверя.

Индия ему не поверила. Ни на минуту. Ее не обманули эти немного сонные серые глаза. Айан был безжалостен, как английская гончая, особенно если чувствовал угрозу своей семье. Она не сомневалась, что и ее старший брат Люк тоже за ней следит, как, впрочем, и вся ее замечательная семейка, с тех пор как она четыре месяца назад вернулась с континента.

Континент.

Даже сейчас при воспоминании о нем печаль сжимает ей сердце, потому что мужчина, которого она любила, погиб там. Девлин Карлайл уже больше никогда не вернется. Отрицать правду бессмысленно.

Тогда почему он все еще возвращается к ней в удушающей темноте ночей, когда у нее нет сил сопротивляться? Почему его образ преследует ее и в полночные часы, и в полутьме рассветов? Почему она видит его улыбающееся лицо так же отчетливо, как раньше, за несколько недель до Ватерлоо?

Тогда эти проницательные светлые глаза становились печальными при виде бесконечных верениц повозок, тянувшихся мимо них накануне войны. В последний раз Индия увидела любимое лицо – наполовину освещенное солнцем, наполовину скрытое тенью, – прежде чем он, помахав ей рукой, повернулся, чтобы присоединиться к своему полку.

Это воспоминание было с ней еще долго после того, как Девлин Карлайл скрылся из виду. Его полк шел на восток, чтобы встретиться с Наполеоном на большом поле близ Ватерлоо.

На этом поле Девлин Карлайл принял свою смерть – его грудь рассекла французская кавалерийская сабля. Но он не покинул Индию. Каждый раз, когда ветер шелестел в листве старых деревьев в их поместье Суоллоу-Хилл, ей слышался хрипловатый смех Девлина. Когда порыв ветра трепал ее длинные рыжие волосы, у нее перехватывало дыхание от грусти, потому что именно так его пальцы касались ее волос. Воспоминания все еще терзали ее, хотя прошло уже больше года. Но она не хотела с ними расставаться и именно поэтому вернулась в Норфолк, в поместье родителей, где проводила время в уединении и бродила по пустым полям с рассвета до заката.

Но в это солнечное сентябрьское утро печальные воспоминания сменились раздражением. Подбоченясь, она обратилась к брату:

– Скажи мне правду, Айан. Ты никогда не лгал.

Айан потер подбородок.

– Неужели? Может быть, я пришел, чтобы присмотреть за твоей свирепой любимицей.

– Глупости. У нас с Луной все хорошо.

Индия вздохнула. Айан следил за ней, как и вся ее совершенно отчаявшаяся семья, которая всеми силами пыталась защитить ее с тех пор, как она вернулась домой.

Все это время Индия тщательно скрывала истинную причину своей печали. Ей было бы невыносимо видеть их сочувствующие взгляды. Поэтому она гуляла по пустынным холмам, предпочитая зализывать свои раны в тишине и одиночестве, в то время как ее семья гадала, что же случилось с ней в Брюсселе, от чего она стала сама не своя.

Индия погладила волчицу, которую с такой любовью вырастила. Когда-то она спасла маленького волчонка от разъяренной толпы крестьян неподалеку от Брюсселя, и теперь волчица повсюду следовала за ней. Когда Индия присела и прикоснулась к ней, она издала низкий рык, словно догадываясь о ее мрачных мыслях.

– Я могла бы тебя убить, Айан. Здесь все время кто-то шатается. Они только и делают, что портят жизнь нашему егерю, бросают в беднягу камни и разоряют его силки. И все из-за Луны. – Услышав свое имя, волчица вопросительно посмотрела на Индию. – Не понимаю, почему они так напуганы. Луна совершенно безобидна, уверяю тебя.

– Пока что безобидна, – тихо возразил Айан.

– Но я растила ее с тех пор, как она была щенком. Она не причинит вреда ни мне, ни кому-либо другому, если только он не будет угрожать семье.

– Ты в этом уверена, но другие-то этого не знают, Индия. Они никогда не перестанут бояться Луну, потому что это дикий зверь. А страх вызывает ненависть. Тебе следует об этом помнить, моя дорогая. Луна безопасна только до тех пор, пока остается в поместье.

Индия раздраженно пнула носком пыльного сапога пучок сухой травы.

– Я ненавижу их за то, что они бросают в нее камнями. Я знаю, они наблюдают за ней с холмов и ждут момента, чтобы пристрелить ее. Ну почему, черт возьми, они так невежественны, Айан?

Айан положил руку на плечо сестры.

– Так уж устроен мир. Мы сталкивались с подобным, когда были с отцом в Индии, а потом – в Египте. Боюсь, что не так-то легко изменить мышление людей.

Она увидела, как Айан нахмурился, и спросила:

– Ты собираешься вернуться?

– Пока не знаю. В Европе все еще неспокойно, хотя Наполеон разгромлен. Даже здесь, в Англии, много тех, кто поддерживает этого безумца.

– Не может быть!

– Сама принцесса Шарлотта выразила свое сочувствие. И многим кажется, что с французским императором поступили нечестно и что следует предоставить ему убежище здесь, в Англии, а не ссылать на затерянный в Атлантическом океане остров. – Айан глянул на волчицу, и выражение его лица стало суровым. – Люди часто боятся того, что не представляет опасности, и восхищаются тем, чего им следовало бы бояться. Ты будешь поражена, если узнаешь, сколько таких людей в Англии. Но сейчас, сестричка, нам лучше поговорить о более приятных вещах.

– Я не стану досаждать тебе расспросами, поскольку ты, очевидно, дал клятву молчать. – Она посмотрела на зеленые луга, простиравшиеся до самых холмов, и со вздохом сказала: – Полагаю, мне придется подчиниться и поехать в Лондон. Бабушка настаивает на этом.

Уже несколько месяцев герцогиня Крэнфорд настойчиво уговаривала свою упрямую внучку вернуться в Лондон и окунуться в жизнь светского общества.

Индия упорно отказывалась, но понимала, что ей не удастся вечно оставаться в заточении. Это было нечестно по отношению к семье и к себе самой.

– Возможно, это было бы лучше, чем оставаться здесь и мучить себя.

– Ах, Айан, не знаю, смогу ли я? Мне невыносимо слушать всю эту бессмысленную болтовню. Я еще не готова. – Она посмотрела на брата, который совсем недавно был в самой гуще кровавой бойни при Ватерлоо. – Тебе должно быть понятно, что я чувствую. Я видела раненых и убитых в Брюсселе. Их было так много! – Она отвернулась, чтобы Айан не увидел, как ее глаза наполнились слезами.

Но разве она могла что-то скрыть от своего любимого брата? И хотя он старался не показывать вида, печаль сестры разрывала ему сердце.

– Сделай это хотя бы ради бабушки. В последние дни она страдает от страшных болей. Она это скрывает, но твое согласие поехать в Лондон будет для нее лучше всякого лекарства. Ее мысли будут заняты твоими нарядами и предстоящими балами, и она отвлечется от болей в суставах.

– Я не знала об этом, Айан. Она всегда кажется такой бодрой.

– Так оно и есть, дорогая. Но она очень страдает, поверь мне. И боюсь, ей становится все хуже.

Индия скомкала ладонями длинные манжеты рубашки, которую она много лет назад стащила из гардероба Айана.

– В таком случае я заслуживаю вашего осуждения. Как я могу отказать больному человеку? Но я не потерплю, если меня начнут возить по Лондону и выставлять на всеобщее обозрение, словно кобылу на аукционе чистокровных лошадей. И уж конечно, не потерплю, чтобы меня обсуждали все эти самодовольные дамские угодники.

Айан расхохотался:

– Значит, ты такого о нас мнения, любовь моя? Сурово, ничего не скажешь.

Индия прикусила нижнюю губку, задумавшись.

– Скажи мне, Айан, как человек может понять… ну, как ты, например, понимаешь, что полюбил? Ты чувствуешь, что встретил ту единственную, предназначенную именно тебе? Что с тобой происходит? Твое тело дрожит от радости, а сердце, как обычно говорят люди, поет?

– Я не уверен, что знаю, дорогая. Конечно, тебя охватывает радость, но думаю, что больше об этом говорит боль. У тебя возникает страшное ощущение потери, когда вы не вместе; словно это что-то вроде смерти.

У Индии перехватило горло.

– Ты кого-то встретил, Айан. Какая же я дура. Я так замкнулась в собственном мире, что не замечала ничего вокруг.

Поддавшись импульсу, она поцеловала брата в щеку. Айан сначала напрягся, а потом рассмеялся:

– У тебя слишком пылкое воображение! Но сестру не так-то легко было обмануть.

– Она просто дура, Айан, – вспыхнула Индия. – Она недостойна даже минуты твоего внимания. Ни одна девушка, если она обладает хотя бы каплей разума, не отвергнет тебя!

– Ты так считаешь, сорванец? – Айан взъерошил ей волосы. – И ты так за меня заступаешься после того, как я столкнул тебя в лягушачий пруд и разбросал твой любимый набор красок, когда тебе было шесть лет?

Губы Индии дернулись.

– А я в отместку сломала всех твоих оловянных солдатиков, а потом сбросила тебя с сеновала.

– Да, так оно и было. У меня до сих пор остались шрамы.

– Ну, тогда будем считать, что мы квиты. Она обернулась, услышав шаги. Кто-то приближался к ним по тропинке, усаженной кустами роз.

– Айан? Индия? Где вы? Не смейте прятаться от меня!

– Это бабушка! – Индия посмотрела на брата. – Что она здесь делает?

У Айана был слегка виноватый вид. Он знал, что герцогиня уже разослала приглашения на большой праздник, который должен был состояться в их городском доме в Лондоне в конце следующей недели. И хотя Индия еще ничего об этом не знала, она должна была быть на этом празднике почетной гостьей.

– Думаю, она что-то задумала…

– Надеюсь, она не вызвала из Лондона эту модную портниху с рулонами тканей.

– Многие женщины отдали бы все за то, чтобы носить наряды, сшитые самой лучшей лондонской модисткой, – хихикнул Айан.

– Только не я, – отрезала Индия. – Корсет всегда слишком тугой, а туфли жмут.

Индия не успела перечислить все неудобства, которые доставляют модные наряды, как их с братом обнаружила герцогиня Крэнфорд. Она шла, опираясь на палку, но совершенно прямо держа спину.

– Я везде вас ищу. – Герцогиня в ужасе оглядела мужской костюм внучки. – Мне казалось, мы договорились, что эту одежду следует сжечь, Индия Деламер!

– Нет, не договорились, – твердо заявила Индия. – Это ты потребовала. А я просто тебя выслушала. К тому же эта одежда слишком удобная, чтобы ее сжигать.

– И как ты надеешься выйти замуж, если предпочитаешь одеваться как нищий деревенский мальчишка? Боже милостивый! У тебя все лицо в веснушках, а с твоими волосами никто не справится…

– Я не собираюсь замуж, – пожала плечами Индия. В ее голосе была такая печаль, что герцогиня и Айан невольно переглянулись.

– Не собираешься? – Герцогиня грозно стукнула палкой. – На этой неделе, девочка моя, уже трое просили у меня твоей руки, и все они не вызвали у меня возражений.

– Хм-м…

– Тебе это неинтересно?

– Хм-м.

– Ты даже не хочешь знать, кто были эти трое?

– Не очень.

Айан рассмеялся и взял обеих женщин под руки.

– Давайте не будем ссориться. Почему бы нам не вернуться в дом и не выпить по чашке того чая, который тебе прислали из Китая, бабушка? Когда Индия обживется в Лондоне, я уверен, что она не будет возражать против нескольких платьев.

– Хм-м. И не забудьте про накидки. И про туфли, и перчатки, и шали, и…

Айан бросил на сестру предостерегающий взгляд.

– Хм-м, – повторила Индия, но не вырвалась из рук Айана и позволила ему повести себя мимо кустов роз и через сад с подстриженными в классическом стиле деревьями к великолепному дому на склоне холма.

Выражение лица герцогини было по-прежнему недовольным, но она не стала возражать, когда волчица вошла вслед за ними в дом.

– Корсет слишком тугой, бабушка. Мне даже дышать трудно.

– Не говори глупостей, Индия. Платье сшито великолепно и сидит на тебе превосходно.

Индия стояла перед огромным зеркалом. Весь салон, который герцогиня приказала отвести для примерок, был завален рулонами узорчатых шелковых тканей и тонкими дорогими кружевами. Нахмурив брови, Индия смотрела на ярды бежевого шелка, переливавшегося вокруг ее стройной фигуры.

– Тебе легко говорить, бабушка. Тебе не надо все это надевать.

– Молодая леди выглядит обворожительно, – заявила портниха, вынув изо рта булавку. Она умело прикалывала бархатную ленту к завышенной по моде талии. – А цвет платья выгодно оттеняет великолепные волосы миледи.

Герцогиня оглядела платье критическим взглядом.

– Сойдет, – одобрила она. – А с твоими рыжими волосами ты возьмешь Лондон штурмом, моя дорогая. Жаль, конечно, что ничего нельзя поделать с твоими веснушками и мозолями на руках. Может, попробуешь надеть на ночь мои перчатки из куриной кожи и намажешь лицо моим кремом из розовых лепестков?

– Даже ради тебя, бабушка, я этого не сделаю. Перчатки из куриной кожи! Подумать только! Я не хочу ехать в Лондон, я не хочу надевать это платье, и я совершенно определенно не хочу выходить замуж! – Ее голос сорвался. Она отвернулась от зеркала и подошла к окну.

– На сегодня все, мадам Грэ, – тихо сказала герцогиня. – Фроггет проводит вас на половину прислуги, где вас напоят чаем.

– Спасибо, ваша светлость.

Дождавшись, пока закроется дверь за портнихой, герцогиня подошла к внучке. Как она и подозревала, щеки Индии были мокрыми от слез.

– Он этого не стоит, – рассвирепела она. – Ни один мужчина на свете не стоит твоих слез, Индия. А теперь расскажи мне, что произошло в Брюсселе и почему ты вернулась оттуда в таком состоянии, будто у тебя вырвали из груди сердце.

Индия судорожно сжала в кулаке кружевную занавеску и глубоко вдохнула.

– Не могу. – Ее глаза блестели от слез. – Я не могу об этом говорить, бабушка.

Герцогиня Крэнфорд нахмурила седые брови.

– Уже разосланы приглашения, Индия. Пятьсот человек в Лондоне ожидают встречи с тобой на следующей неделе.

– Я не могу поехать в Лондон, бабушка. Я не готова.

– Что значит не готова? У тебя был целый год на то, чтобы оплакивать этого мужчину. Но траур должен закончиться. Кем бы он ни был, он уже не вернется.

– Мужчину? Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Герцогиня фыркнула:

– Только из-за мужчины у тебя мог появиться этот печальный взгляд. Только из-за мужчины ты перестала смеяться. Твое сердце разбито, и не надо убеждать меня, девочка, что это не так. Но настала пора снова жить. У тебя есть обязанности перед семьей и перед собой, Индия. Ты слишком долго жила своей печалью.

Индия посмотрела в окно. Перед ней расстилались зеленые луга поместья. Восемь поколений Деламеров жили здесь, служили английским королям, удивляли своими чудачествами соседей и приумножали богатства. Удастся ли ей сделать то же самое?

– Я говорю себе это каждый день, бабушка. Даже чаще, чем каждый день, если это возможно. Но потом я слышу чей-то голос или вижу чью-то тень – и тут же в своих мыслях оказываюсь на том последнем балу, который давала леди Ричмонд в Брюсселе. К ее дому подъезжают кареты с гостями, а мимо уходят солдаты со своими полками. Мне никогда этого не забыть. Я знаю, что он любил меня не за то, что я была какая-то особенная. Я думаю, что он считал меня… храброй. Но я вовсе не храбрая. В последнее время у меня не хватает духу заняться хоть чем-нибудь. Я не могу заставить себя поехать к леди Джерси и сплетничать о том, как опрометчиво вел себя принц-регент, словно ничего в мире не произошло. Я изменилась, бабушка. Все изменилось. – Ее взор затуманили воспоминания. – После Ватерлоо сотни раненых погрузили на телеги и повозки. Не было ни чистых бинтов для перевязок, ни кроватей, ни мало-мальски подходящей пищи. – Ее так передернуло, будто она снова оказалась в том темном прошлом. – Мы работали помногу часов подряд, многих раненых мы потеряли, но некоторых все же спасли. И все это время я молилась о том, чтобы среди этой грязи, дыма и суматохи увидеть одного человека, чтобы он улыбался и его походка была, как всегда, легкой. Но он не появился, бабушка. Ни тогда, ни в те долгие недели, что прошли потом. Теперь уже никогда не будет так, как было. – Она больше не скрывала слез.

– Иди ко мне, мое бедное дитя. – Герцогиня обняла Индию. – Почему ты раньше ничего об этом не рассказывала?

– Не могла. Все случилось так… так быстро. И когда человек, о котором я тебе рассказала, не вернулся, у меня не было сил говорить об этом. Ни с кем.

. – Золотко мое. – Герцогиня нежно погладила внучку по волосам. – Понимаю, как тебе трудно. Но надо посмотреть правде в лицо. Этого человека больше нет. А у тебя впереди вся жизнь, каким бы невероятным тебе это сейчас ни казалось. Надо найти другие радости и новые цели, ради которых стоит жить. Ты слышишь меня? – Старая женщина постаралась, чтобы ее голос прозвучал сурово. – Ты в долгу перед собой и перед теми, кто тебя любит. И перед тем мужчиной, который ждет, чтобы ты украла его сердце и перевернула всю его жизнь в тот момент, когда он увидит, как ты входишь в бальный зал.

– Нет, второго раза не будет, – печально отозвалась Индия. – Больше никогда не будет.

Она знала, что уже не испытает той безумной, всепоглощающей страсти, она осталась в прошлом. Но бабушка права: у нее есть обязанности перед семьей и перед собой.

Она поедет в Лондон. Она будет носить роскошные платья, которые выберет для нее бабушка, и поедет на все те балы и рауты, которые та устроит в ее честь. Если приличный молодой человек из хорошей семьи сделает ей предложение, она примет его и выйдет замуж, хотя никогда не отдаст ему свое сердце.

Потому что Индия Деламер знала, что у нее больше нет сердца. Она отдала его Девлину Карлайлу.

Снаружи вдруг раздался вой испуганного зверя.

– Это Луна! – воскликнула Индия, сбросила шелковое платье и осталась в старых бриджах Айана.

– Индия Деламер, я же сказала тебе, чтобы ты больше не надевала старых вещей своего брата!

– Извини, бабушка, мне надо идти. – Она схватила старую рубашку Айана и, натягивая ее через голову, бросила на ходу: – Если эти отвратительные люди пришли, чтобы застрелить Луну, клянусь, я всажу им в мягкое место порцию дроби.

Герцогиня Крэнфорд лишь покачала головой, глядя, как ее внучка выскочила за дверь. Потом ее губы изогнулись в хитрой улыбке. Седовласая герцогиня вспомнила об одной своей отчаянной проделке полувековой давности.

Комната была освещена лишь пламенем камина. Перед ним, опершись на каминную полку, стоял высокий сероглазый мужчина с темными волосами. Морщинки возле полных губ свидетельствовали о том, что когда-то он часто смеялся.

Сейчас эти губы были плотно сжаты и не было радости на его загорелом лице.

Была осенняя ночь 1816 года.

«Я вернулся домой», – думал он, глядя на старинные гравюры, полки с книгами и замысловатые модели кораблей, которые он когда-то с таким терпением смастерил сам.

Когда это было? Наверно, десять жизней назад.

Он засмеялся, но его смех в пустой комнате прозвучал глухо и печально. Он уже сомневался, сможет ли на самом деле снова почувствовать себя дома.

Глава 2

– Все как-то не так. Даже совсем не так.

Наряженный в сиреневый шелк и коричневый бархат седьмой виконт Монктон оглядывал разодетую толпу, наполнившую зал в городском доме герцогини Крэнфорд.

– Торн должен был быть здесь. Он всегда был как заговоренный, его ничто не брало. И что он вообще делал на этом чертовом поле под Ватерлоо?! – Виконт вздохнул и сунул лорнет в карман жилета. – Не на ком взгляду остановиться. Одни и те же лица. Те же скучные истории. Ни одного приличного скандала за весь сезон. – Вдруг виконт нахмурился. – Боже, неужели это Веллингтон – вон там – флиртуете графиней Марчмонт? Что-то замышляет, помяните мое слово. Еще и двух недель не прошло с того дня, как опустили в могилу ее мужа, а она уже ищет себе партнеров по постели.

Его друг, граф Пендлворт, покачал головой:

– Она искала еще до того, как он умер. Но проблема в том, Монк, что ты страшно избалован. Ты всегда готов видеть в людях хорошее, потому что меришь их по своей мерке.

– Если я и избалован, в этом виноват Торн. Он всегда умел все делать хорошо, Пени, – лицо Монктона стало еще более меланхоличным. – Все неправильно, – повторил он. – Кто еще был бы способен домчаться до Брайтона в своей двуколке, а потом вернуться именно к тому моменту, когда должна была состояться его дуэль чести из-за скандала с женой Рептона? В городе скука смертная, говорю я вам. Мне не хватает Торна.

Лорд Пендлворт сощурил близорукие глаза.

– Прошу вас, мой дорогой Монк, не показывайте свою раздражительность. Насколько я понял во время моего краткого пребывания в Бельгии, леди Деламер испытывает нежные чувства к Торну, и не стоит умножать ее печаль воспоминаниями. Знаете, ведь она совсем недавно вернулась в Лондон. Я вчера видел ее на Бонд-стрит, и она показалась мне ужасно бледной.

Монктон снова достал лорнет.

– Я не собираюсь избегать этой темы, Пени. Торн был моим лучшим другом. Кроме того, если леди настолько непостоянна, что уже забыла его, я вообще не хочу больше иметь с ней дело.

– Монк, не будьте идиотом. Прошло уже больше года. Даже наследница состояния Деламеров должна, в конце концов, подумать о своем будущем. Ей надо выйти замуж, притом сделать блестящую партию. Герцог Девонхем – любящий и заботливый отец, но даже его терпению есть предел. До меня дошли слухи, что ее бабушка уже перебирает подходящих женихов, но Индия отказывается даже смотреть на них. Кроме разве что Лонгборо.

– Лонгборо? – фыркнул Монктон. Он посмотрел на малоприметную фигуру, маячившую среди скромной толпы вдов. – Никогда не поверю. У парня нет чувства цвета, а уж галстук он и вовсе не умеет завязывать. Не понимаю, как такая девушка, как Индия, может даже думать о том, чтобы выйти замуж за такого человека, как Лонгборо.

– Думаю, когда леди принимает предложение руки и сердца, она обращает внимание на что-то другое, нежели на умение завязывать галстук.

– Снова умничаете, мой дорогой Пени. Мне это не нравится. Когда вы умничаете и говорите в таком неестественно холодном тоне, я не могу уследить за вашими мыслями. Как бы мне хотелось, чтобы Торн был здесь. Он всегда знал, как надо обращаться с вами. – Виконт тяжело вздохнул. – И мне все равно, что вы говорите. Торна нет. Моего лучшего друга. Он никогда не давал мне понять, что у меня что-то не так с мозгами, всегда одалживал гинею, не читая при этом нотаций, и научил меня, как завязывать галстук математическим узлом. – Из трех достоинств Торна последнее прозвучало в устах Монктона как самая высокая похвала. – За тебя, Девлин Карлайл, где бы ты ни был. Знай, черт возьми, что здесь по тебе скучают.

А на улице, позади скопления карет, из которых выходили нарядные женщины в бриллиантах и мужчины в расшитых камзолах, позади толпы уличных мальчишек-оборвышей, глазеющих на все это великолепие, стоял человек и наблюдал за ярко освещенным домом герцогини Крэнфорд.

Он был высок ростом и одет в тяжелый редингот с капюшоном. Его светлые глаза блестели в лунном свете.

Вокруг него бурлила толпа. Замызганные дети просили подаяние. Но человек словно ничего не замечал. Его взгляд был прикован к окнам особняка на другой стороне улицы.

Мимо него прошел страж порядка, потом вернулся и остановился.

– Заблудились? Наверно, впервые в Лондоне?

Человек очнулся. Горькая улыбка мелькнула на его лице.

– Нет, не заблудился. Просто… меня не было в городе несколько месяцев.

– Вам нужен какой-то адрес? Или информация о ком-либо, кто здесь живет?

– У меня есть вся информация, которая мне нужна.

Тон незнакомца был таким резким, что полицейский невольно отступил назад.

– Ладно. Я ухожу. Вижу, что я вам не нужен.

Ответа не последовало. Широкоплечий мужчина все еще стоял в тени. Он лишь нахмурился, глядя на освещенный дом. Перед ним была темная, похожая на ущелье улица, отделявшая его от того человека, которым он был до Ватерлоо.

А был он не кем иным, как Девлином Карлайлом. Он остался жив, хотя как бы и не совсем. Он вернулся, а вроде бы и нет.

Девлин потрогал грудь – сюда французский кавалерист ударил его саблей и поверг в грязь на поле Ватерлоо в Бельгии. Он пролежал в этой грязи три дня, прежде чем его нашли.

Его мучили воспоминания…

Их было слишком много. Больше всего о ней.

Надвинув на лоб шляпу, он присоединился к толпе разодетых гостей, входивших в особняк Девонхемов. Ему придется как следует постараться, чтобы пробраться в дом через такую кучу народу. Казалось, весь Лондон собрался здесь, чтобы увидеть внучку герцогини. И хотя это было совершенным безумием, Девлин не мог устоять и смешался с толпой. В свете уличного фонаря вдруг стало видно его суровое лицо и блеснул шрам на подбородке.

Комната была наполнена ароматом роз, принесенных из оранжереи герцогини. Теплый ветерок колыхал пламя белых свечей и элегантные кружевные занавески.

Но Индию Деламер била дрожь. Она стояла, обхватив себя за плечи, в одной сорочке перед большим зеркалом.

Индия знала, что ей пора одеваться. Семья уже ждет ее внизу. Цокот копыт и шум колес на улице прекратились, и она поняла, что все гости уже прибыли.

И все же она не могла сдвинуться с места. Она лишь поглаживала тонкий шелк сорочки. Отец рассказывал ей, что его привезли из далекого Китая, где такой материал ткали только для самой императрицы.

Голубой цвет лишь вызывал у Индии воспоминания о прохладном бесконечном небе и мундирах солдат на марше. Он напоминал ей о Брюсселе в конце весны – о безудержном веселье в этом городе, уже ходившем по лезвию бритвы.

А еще он напоминал ей о человеке с упрямым ртом и серыми как сталь глазами. О человек, который поцеловал ее и ушел. И осталось лишь голубое небо.

Девлина считали самым блестящим представителем рода Торнвуд. Среди служивших с ним офицеров о нем ходили легенды. Он был не только красив, но и безрассудно храбр. Индия никогда не забудет тот день, когда она видела его в последний раз. Он только что оправился от лихорадки, но был твердо намерен вернуться в свой полк. И присоединился к нему, когда полк уже был на марше.

В полях, которые будут потом еще долго зваться Ватерлоо.

В те дни всеобщего безумия она предложила Девлину свое сердце. И хотя он не остался равнодушен, честь ее еще долго оставалась нетронутой. Торнвуд ухаживал с той изысканностью, на какую способен был только он, но – и это было известно всем – никто не мог противостоять обаянию мужчины из этого старинного рода.

Индия не смогла. Ни в начале, ни позже, когда в саду, наполненном ароматом роз, пел соловей, поставивший последнюю точку в страсти, ослепившей их обоих.

Индия таяла в его объятиях, и Торнвуд не устоял. К утру они стали любовниками.

Ее невинность и честность покорили его, а смелость восхитила. Если бы у них было больше времени, эта влюбленность, возможно, перешла бы в нечто более глубокое.

Но Девлину Карлайлу были неведомы глубокие чувства.

За всю его жизнь у него было всего несколько таких моментов, приносивших ему душевные муки. Его мать была больше озабочена деньгами, которые муж давал ей на шпильки, чем воспитанием сына, а отец был заядлым картежником, и его не интересовало ничего, кроме карт. Кончилось тем, что Девлин научился бояться чувств, которых не понимал или не мог контролировать. А то, что он почувствовал к Индии Деламер, выходило далеко за рамки и того и другого.

Индия смутно догадывалась об этом. Очень скоро она поняла, что они как мотылек и пламя, как огонь и лед. Она выросла в большой дружной семье, где все любили друг друга, а его воспитывала череда все время меняющихся суровых слуг, призванных заменить ему и мать и отца. Индия и Девлин только-только начали узнавать друг друга, когда его призвали обратно в полк.

Индии пришлось сдерживать слезы и улыбаться. Он поцеловал ее и ушел… чтобы умереть.

И сердце Индии умерло вместе с ним.

– Индия? Ты у себя?

Дверь скрипнула. Индия вздрогнула и увидела, что из гардеробной на нее сердито смотрит бабушка.

– Я здесь, бабушка.

– А эта чертова волчица не прячется у тебя? Индия сделала вид, будто рассматривает себя в зеркале.

– Нет, конечно. Она на конюшне, как ты того потребовала.

– Хм-м. Ты почему еще не одета? К нам явился весь свет, чтобы взглянуть на тебя, а ты о чем-то все мечтаешь. – Старая женщина покачала головой. – И о чем ты только думаешь? Твой брат Люк и его жена уже внизу. Они такая прелестная парочка! Фигура Силвер ничуть не изменилась после недавних родов, – добавила бабушка, расправляя и разглаживая платье Индии.

Все это время Индия пыталась улыбаться и изображать на лице радость, ведь ей предстояло встретиться с целой толпой гостей, собравшихся в зале.

– Я буду так… рада снова увидеть Силвер. А близнецы все еще в деревне?

– Ничего подобного! Люк поместил их в детской с новой няней. Они с Силвер утверждают, что не могут расстаться со своими белоголовыми шельмецами даже надень. Намой взгляд, это как-то неестественно, – фыркнула бабушка.

Но Индия знала, что бабушка на самом деле была в восторге, что ее новорожденные правнуки совсем рядом. Просто властная старая леди считала неприличным открыто признаваться в своих привязанностях.

Пока герцогиня возилась с перчатками, Индия прислушалась к звукам вальса, доносившимся снизу. В зале, должно быть, не менее шестисот человек, которые хотят хотя бы одним глазком взглянуть на ее старшего брата, только что вернувшегося в Лондон после того, как его уже пять лет считали умершим. И, конечно же, посмотреть и обсудить – его прелестную молодую светловолосую жену.

Индия надеялась, что брат хотя бы отчасти оттянет внимание на себя. Ей сегодня было совсем не до пустой светской болтовни и смеха:

Она глянула на себя в зеркало. Слишком бледна. Глаза слишком темные, скулы выпирают, а губы слишком полные. Впрочем, она не раз видела, как мужчины реагируют на ее губы: у них в глазах появлялся голодный блеск.

Ее всегда это раздражало.

Всего один раз было по-другому.

В тот раз один мужчина посмотрел на ее губы так, что она сразу поняла, что он ни на кого не похож. А когда Девлин Карлайл ее поцеловал, ее обдало жаром и ей отчаянно захотелось, чтобы поцелуй повторился.

«Ах, Дев, ну почему ты должен был уйти? Почему ты ко мне не вернулся? Так, как было у нас с тобой, уже больше никогда не будет. Никогда!»

– Индия Деламер, где витают твои мысли? – Герцогиня сунула в руку внучке роскошный сандаловый веер. – Твои бедные братья уже давно внизу и вовсю пытаются сдержать пол-Лондона, а ты все о чем-то мечтаешь!

Индия глубоко вздохнула и запрятала подальше свою боль – туда, где никто не смог бы ее увидеть. Когда она повернулась к бабушке, ее взгляд был холоден, подбородок – высоко поднят. В ней, наконец, заговорила гордость Деламеров.

– Я не знаю, кто он и что он с тобой сделал, – рассердилась герцогиня, – но пора забыть о нем. – Она на минуту сжала пальцы Индии. – Если бы у него была хотя бы капля совести, он вернулся бы к тебе. После Ватерлоо прошло уже больше года!

Индия вздохнула.

Бабушка, как всегда, права. Ватерлоо давно позади, и надо о нем забыть.

Она не допустит, чтобы свет заметил, что ее сердце истекает кровью. Ведь она Деламер, черт побери! Гордость не позволяет ей выставлять напоказ свою боль!

– Братья ждут внизу у лестницы. Они проведут тебя через толпу. Тебя желают увидеть твои друзья Монктон и Пендлворт и друг Люка Коннор Макиннон. Не будем больше заставлять их ждать.

– Ты так добра ко мне, бабушка. И все вы – Люк, Айан, Силвер. Я этого не заслужила.

– Не говори ерунды. Я делаю только то, что хотели бы твои неугомонные родители. Хотя мне кажется, что они достаточно попутешествовали, разыскивая древности, и им пора возвращаться. – Старая леди покачала головой. – А пока просто помни, что мы тебя любим и желаем счастья.

Если бы только оно было возможно, подумала Индия.

Но она гордо подняла голову, тряхнула своими чудесными волосами цвета меди и чуть приспустила с плеч пышные шелковые рукава.

– Что ж, бабушка, думаю, я готова. Отыщем парочку мужских сердец и разобьем их!

Рука об руку они спустились по широкой лестнице в сверкающий огнями зал. Свет канделябров отражался в жемчужном ожерелье герцогини и мерцал в камелиях, украшавших прическу Индии.

При виде безупречно красивого лица и голубых глаз леди Индии Деламер сердца не менее четырех дюжин молодых светских львов дрогнули.

Вечер еще только начинался. Зарвавшийся корсиканец был повержен, и мир, наконец, избавился от его тирании. Сегодня вся Англия была намерена праздновать победу.

И Индия Деламер скрепя сердце улыбалась, как и полагалось почетной гостье блестящего лондонского общества.

Вечер шел своим чередом.

Виконт Монктон был, как всегда, обворожителен и ядовит, а его друг Пендлворт старался рассмешить Индию. Но они не могли даже догадаться, что их присутствие само по себе ранило ее сердце, потому что оба они были близкими друзьями Торна.

Она смеялась не переставая, надеясь, что ей удастся обмануть своих друзей. Вскоре к ним присоединился лорд Лонгборо, разодетый в красные и зеленые шелка, и пытался уговорить ее пойти с ним в галерею, где прохладнее и куда он принесет ей стакан холодного пунша.

И где он сделает ей предложение, заподозрила Индия и благоразумно отказалась. Она была не в состоянии выслушивать предложение руки и сердца от Лонгборо или от кого-либо другого. Она повальсировала с каждым из своих красавцев братьев, потом с экстравагантным другом Люка Коннором Макинноном, а всем остальным кавалерам решительно отказала.

Неподалеку стояли два офицера и спорили, кому из них выпадет честь принести ей пунш и тартинки с крабами. Их глупость и наглость рассмешили Индию. Она вообще чувствовала себя немного возбужденной после трех бокалов шампанского. В зале было жарко и тесно. Слишком много бриллиантов и надушенных тел, подумала она.

Неожиданно Индия почувствовала приступ головокружения и схватилась за локоть одного из офицеров, чем привела его в неописуемый восторг. Его приятель, наоборот, пришел в явное негодование.

Индия смотрела на обоих как на школьников. Рядом с ними она чувствовала себя такой старой!

И это в двадцать лет!

Возможно, ей пришлось слишком много пережить в те страшные дни, последовавшие за Ватерлоо. Возможно, воспоминания о страданиях, свидетелем которых она была после окончания великой битвы, навсегда изменили ее.

Головокружение прошло, и Индия отпустила руку лейтенанта. Она стала искать глазами братьев, чтобы попросить их вывести ее из зала. Рядом с нею недавно овдовевшая леди Марчмонт, ничего не подозревая, кокетливо щебетала, рассказывая кучке обожателей, как она в течение одного часа проиграла в карты пятьсот фунтов. Один из слушателей предложил способ восполнить потерю – в его объятиях.

Индия отвернулась. В висках у нее стучало. Ей не хватало воздуха. Смех казался слишком громким, запах духов – просто удушающим.

Словно в ответ на ее молчаливую мольбу толпа расступилась. Свет канделябра упал на широкие плечи, обтянутые красным офицерским мундиром с золотыми аксельбантами. На нее смотрели серые, как сталь, глаза.

Торн…

Индия почувствовала, что у нее подкосились колени.

Но это же невозможно! Граф Торнвуд умер от раны на поле Ватерлоо. Трое офицеров его полка видели, как упала его лошадь, а потом французский кавалерист нанес ему смертельную рану.

Умер.

Она сама прочла об этом в газетах.

И все же вот он, перед ней. Хотя и выглядит старше.

– …вы так побледнели, миледи…

– …позвольте мне принести вам стакан воды…

Слова доносились до нее откуда-то издалека. Но ее сердце, ее душа были прикованы к широкоплечей фигуре человека, молчаливо взиравшего на нее с противоположной стороны переполненного зала.

– Индия, что случилось? – обеспокоено спросила герцогиня. – Ты так побледнела.

– Он вернулся, бабушка, – тихо ответила Индия.

– Кто вернулся?

– Человек, о котором я тебе говорила. Он здесь.

Индия снова обернулась лицом к залу, – и на ее щеках заиграл румянец, глаза засияли.

Но человек в мундире вдруг исчез. На том месте стояли две пожилые матроны.

Индия еле сдержала крик.

Натертый до блеска паркет вдруг ушел у нее из-под ног. Бабушка едва успела подхватить ее.

Все это время пара серых глаз наблюдала за ней из-за колонны.

Благодаря быстрой реакции брата мало кто в зале заметил обморок Индии. Айан отвел ее в кабинет герцогини. А тем временем новое имя взбудоражило интерес присутствующих и о ней забыли.

Это было имя офицера, давно считавшегося погибшим.

– Неужели это он? – шептали матроны.

– Не может быть!

– Но эта холодная улыбка… этот высокомерный взгляд… И как похоже на Торнвуда – здесь как ни в чем не бывало, словно так и должно быть. Настоящий Карлайл с головы до пят. У него такое же ледяное сердце, как у его отца-картежника. Я слышала, что он даже хуже…

Вееры трепетали, брови хмурились, и одно-единственное имя перелетало из уст в уста, пока человек в красном мундире молча шел через зал. Похоже, Девлин Карлайл встал из могилы в самый разгар лондонского сезона и был, как всегда, неотразим, если не считать небольшого серебристого шрама на подбородке.

Он не проявил ни малейшего интереса к тому ажиотажу, который вызвало его появление.

Лишь Монктон и Пендлворт, в изумлении приветствовавшие своего друга, видели, как серьезен и напряжен Торн – чего с ним раньше никогда не бывало.

– Черт возьми, Торн, это ты? – спросил Монктон, не веря своим глазам. – Но как… когда… то есть… прости, друг, но мы слышали, что ты погиб.

Серые глаза сузились.

– Как видите – нет. Но прошу меня извинить – мы знакомы?

– Конечно, знакомы! Это я, Монктон. Только не говори, что ты забыл, кто я. Это уж слишком!

Торн немного сжал полные губы.

– Именно об этом я и говорю. Я позабыл. Монктон, говорите?

– Позабыл? Черт возьми!

Пендлворт сжал руку Монктона.

– Здесь не время и не место для такой дискуссии, Монк. – Он глянул на загорелое лицо офицера. – Может, встретимся в клубе?

Девлин Карлайл чуть поднял бровь.

– К сожалению, я должен извиниться. У меня на сегодняшний вечер есть неотложные дела.

– Но…

Пендлворт снова перебил друга:

– Понимаем. Встретимся в другой раз.

Монктон продолжал смотреть вслед широкоплечему офицеру. Он вдруг побледнел, словно увидел привидение.

– Он не узнал меня, Пени. Он изменился. Вроде бы тот же, но не такой.

– Я думаю, что именно это он нам и хотел сказать, Монк.

– Но что же нам делать? Мы не можем позволить ему вести себя так, будто он нас не знает. Это… это нечестно!

– Боюсь, у нас нет выбора.

Сотни гостей видели, как Девлин шел через толпу. Мужчины в восхищений качали головами, а увешанные бриллиантами женщины прихорашивались и хихикали в надежде перехватить его взгляд.

Но он ни на кого не смотрел.

Граф Торнвуд рассекал толпу, словно акула надоедливый косяк мелкой рыбешки. И многие заметили, что в нем что-то переменилось. Он похудел, и его глаза казались на двадцать лет старше. Улыбка ни разу не появилась на его лице.

Элена Марчмонт как завороженная смотрела на приближавшегося к ней офицера. Она надула губки и заиграла веером, но граф прошел мимо, не обратив на нее внимания.

Герцогиня Крэнфорд, которая только что вышла из кабинета, нахмурилась, увидев герцога Веллингтона, направлявшегося к ней.

– Какой прекрасный вечер, Амелия. Я рад присутствовать здесь. Ведь я приехал всего на несколько дней и должен вернуться на континент. Надеюсь, ваша внучка не заболела?

Герцогиня притворно улыбнулась:

– Индия? Девушка совершенно здорова. Просто в зале слишком душно. И она не привыкла к балам.

– Кажется, она жила какое-то время в Брюсселе? Я помню ее. Она была на балу у леди Ричмонд.

Герцогиня была поражена. Неужели он помнит такие детали той ночи, когда в Брюсселе накануне Ватерлоо был сущий хаос?

– Да, она там была. И осталась после Ватерлоо. Боюсь, что война очень сильно на нее повлияла.

– Как и на всех нас. Победа стоила нам слишком дорого. Но ваша внучка скоро все забудет. Если верить слухам, лорд Лонгборо и добрая дюжина младших офицеров будут только рады, если смогут помочь ей в этом.

Герцогиня недовольно нахмурилась. Этот Лонгборо был бесхарактерным идиотом, да и младшие офицеры ненамного лучше. Индии нужен человек чести, храбрец, с такой же склонностью к авантюрам, как и она сама. Герцогиня заметила, какой болью исказилось лицо Индии, когда она увидела кого-то на противоположной стороне зала.

Но почему?

– Вы уверены, что я ничем не могу помочь?

– Уверена. Вы очень добры, но с моей внучкой все будет хорошо. Кстати, если вам случится услышать, как леди Джерси распространяет сказки о том, что у моей внучки депрессия, я была бы вам крайне благодарна, если бы вы их сразу же опровергли, ваша светлость.

– С удовольствием. А-а, я вижу старого друга, приехавшего из Сассекса. Вы меня извините… – Герцог неожиданно замолчал и вздрогнул.

– Что-то случилось, ваша светлость? У вас странный вид.

– Нет, ничего. На секунду мне показалось, что я увидел знакомое лицо.

Герцогиня взглянула на дверь кабинета. Она послала слугу за их семейным доктором, который наблюдал Индию с самого рождения.

За спиной герцогини раздался визгливый смех леди Джерси и раздражающее хихиканье Элены Марчмонт. Вот мегеры, подумала герцогиня. Ей оставалось только надеяться, что лорду Веллингтону удастся заткнуть рты этим сплетницам и никто не узнает, что Индии стало плохо.

Пусть кто-нибудь посмеет сказать ей хоть слово! Семья для герцогини всегда была на первом месте, и если кто посмеет отозваться плохо о ее внучке, тому не поздоровится, уж будьте уверены!

А начать с леди Джерси и этой лисьей мордочки Марчмонт будет настоящим удовольствием!

Недомогание Индии не стало главным событием вечера, каким обещало быть. У света появился новый объект любопытства и сплетен – известный повеса Девлин Карлайл граф Торнвуд, которого считали погибшим на полях Ватерлоо.

Веллингтон тоже заметил Торнвуда. Он холодно кивнул своему бывшему адъютанту, на мгновение их взгляды встретились, и герцог молча покинул зал.

Только Айан Деламер, стоявший в дверях кабинета, заметил легкий кивок герцога.

И именно Айан с решительным видом побежал вслед за Торнвудом в холл. Граф, видимо, посчитал, что на балу ему делать нечего, и собирался уехать. – Задержитесь, прошу вас.

– Да? – Торнвуд медленно обернулся и удивленно посмотрел на Айана.

– Вам нечего сказать? – Айан в изумлении уставился на офицера, вместе с которым он прошагал через всю Португалию и почти половину Испании. – Я думал, что вас убили. Мы все так думали.

– Явная ошибка, как видите.

– Но где же вы были все эти месяцы? Если это секрет, можете послать меня к черту.

– Никакого секрета. – Лицо Торнвуда было лишено всякого выражения. – Я просто… устал.

Айан схватил его за руку.

– Черт возьми! Я видел, как вас зарубили саблей, Торнвуд! Так отвечайте.

– Удар был не очень точным. Я остался… погребенным под кучей мертвых тел. Мне сказали, что меня обнаружили только через три дня.

– Вам сказали?

Торнвуд поправил белый манжет.

– Похоже, вы намерены втянуть меня в утомительный разговор и получить объяснение. Мы знакомы?

– Еще бы! – саркастически фыркнул Айан. – Мы вместе сражались под Бадахосом, а потом под Вимейро. Вы дважды спасли мне жизнь, и я, конечно, никогда этого не забуду.

Граф Торнвуд сжал губы.

– Понятно. Боюсь, что это еще больше все осложняет.

– Перестаньте говорить загадками, Торнвуд.

– Я просто стараюсь быть откровенным. Я не знаю, кто вы. Также мне неизвестны все те люди, что у вас за спиной. Я здесь потому, что думал, это кратчайший способ, чтобы…

– Чтобы что?

– Чтобы все узнали правду.

– Какую правду?

Торнвуд вздохнул:

– Обязательно обсуждать это сейчас?

– Да, сейчас и здесь. – Айан скрестил руки на груди. – Я хочу знать, где вы были все это время, дьявол вас побери.

– Хорошо. Правда в том, что Торнвуд, который стоит перед вами, это не тот человек, которого вы знали. Прежний Торнвуд исчез навсегда, его ум и воспоминания остались на поле Ватерлоо.

– Вы шутите.

– Какие уж тут шутки. – Взгляд графа стал ледяным.

– Ради Бога, не можете же вы думать, что я поверю, будто…

– Честно говоря, мне все равно, верите вы или нет. Это, правда, и можете относиться к ней, как вам будет угодно.

– Так вы поэтому так долго не возвращались.

Торнвуд пожал плечами:

– Прошло несколько месяцев, прежде чем я вообще смог ходить без посторонней помощи. Время шло, мои раны затягивались, но только не те, что были у меня в голове. – Он невесело улыбнулся. – Теперь вы понимаете, что я не хотел вам грубить. Просто у меня нет прошлого. Моя жизнь началась четырнадцать месяцев назад, когда ко мне вернулось сознание. Я лежал в вонючем крестьянском доме недалеко от границы с Францией, с замотанной грязными бинтами головой. А теперь прошу меня извинить. Вечер был длинным, и я порядком устал. – Граф взял перчатки и шляпу у лакея, с бесстрастным видом стоявшего у дверей. – Буду вам благодарен, если вы поможете своим друзьям понять ситуацию. Я никого не хочу намеренно оскорблять, ной сочинять небылицы тоже не стану. Граф Торнвуд умер.

– Я этому не верю.

– Вам придется. – На какую-то долю секунды в глазах Торнвуда мелькнуло отчаяние, но тут же исчезло. – У меня нет прошлого. Чем скорее вы и ваши друзья это поймете, тем лучше будет для всех. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Не пытайтесь искать меня или заговаривать со мной. Вы меня поняли?

Айан кивнул.

– Спасибо хотя бы за это. Спокойной ночи.

Айан смотрел, как Торнвуд спускается по лестнице к своему экипажу, и ему хотелось кричать. Что-то было не так. Торнвуд, человек, с которым он прошел бок о бок всю войну, никогда не был бы таким холодным и отстраненным.

Если только он не сказал правду. Если только раны, полученные в сражениях, не уничтожили его навсегда.

Айану все это не понравилось. Он даже не был уверен, что поверил Торнвуду. Нахмурившись, он подумал об Индии, как нес ее в кабинет – бледную и дрожащую.

Если Торнвуд имеет отношение ко всему случившемуся, он дорого заплатит за это, поклялся Айан, хотя и догадывался, что ничего не узнает у своей упрямой сестры, уверенный, что причина обморока – нервы и духота в зале.

Нервы?

У Индии Деламер никогда не было нервных срывов, уж это-то Айан знал, а это значит, что сестра что-то от него скрывает.

– Ну почему, черт возьми? – Голос Айана прогремел в пустом холле. – Почему, Торнвуд? Почему именно здесь и сейчас?

Но ответа не было. Торнвуд уже сидел в экипаже, и лошади тронулись.

Айан стоял на пороге особняка и вглядывался в темноту до тех пор, пока цокот копыт не растворился в тишине.

Глава 3

– Индия? Индия, ты меня слышишь? – Герцогиня Крэнфорд смотрела на внучку, сдвинув седые брови. – Что с ней случилось, Айан? Она уже пришла в себя, когда я вышла, но, кажется, опять потеряла сознание.

– И когда я выходил, она тоже была в порядке, – обеспокоено сказал Айан.

В этот момент ресницы Индии затрепетали и она открыла глаза.

На нее смотрели в упор двое – расстроенная бабушка и сердитый Айан.

– Приведи сюда Люка и его жену, – приказала герцогиня.

– Нет, я не хочу, чтобы вы их беспокоили, пожалуйста. Уже все прошло. – Индия села. – Для них это большое событие – возвращение в Лондон. Я не хочу портить им вечер. – Она схватила герцогиню за руку. – Бабушка, пожалуйста.

– Хорошо, хорошо. Но ты должна мне рассказать, что все-таки случилось.

– Я, очевидно, опять опозорилась. – Она имела в виду, что ей слишком часто приходилось оправдываться уже в возрасте четырнадцати лет, когда они с Айаном ходили стрелять в тир Мэнтона – к восторгу отца и ужасу бабушки.

Она хотела еще что-то добавить, но тут в кабинет вошел ее старший брат.

– Индия?

– Все в порядке, Люк. Правда. Тебе не надо было…

– Индия, моя дорогая, что случилось? – Светловолосая жена Люка вбежала в комнату вслед за мужем.

Индия вздохнула:

– Наверное, все заметили. Завтра обо мне будет судачить весь Лондон. Я так и слышу: «Младшая Деламер упала в обморок на глазах шестисот изумленных гостей».

Но герцогиня похлопала ее по руке:

– Чепуха. Очень немногие заметили, уверяю тебя. Важно то, как ты себя чувствуешь сейчас.

– Я в полном порядке. Всему виной теснота и духота.

Герцогиня решила не рассказывать Индии о другом сюрпризе, который уберег ее от досужих разговоров. Впрочем, это не имело значения. Внучка, возможно, даже не знает, кто такой Девлин Карлайл, поскольку он на восемь лет старше ее.

Люк Деламер сел около сестры, стараясь не показывать своего беспокойства.

– Ты должна приехать погостить к нам в Норфолк. Силвер сейчас занята составлением новой композиции ароматов для своих духов и будет рада, если ты составишь ей компанию. – Он улыбнулся жене. – По правде говоря, эти духи ей пока не удаются и она стала слишком раздражительной, а мне и вовсе почти не уделяет внимания.

Брат выглядел счастливым, и Индия незаметно сжала ему руку, почувствовав вдруг зависть. Она обожала Люка и всегда желала ему только счастья.

– Очень мило с твоей стороны пригласить меня, но мне не хочется мешать вам, особенно теперь, когда у вас хватает хлопот с малышами. И ты, бабушка, не вздумай меня приглашать к себе. Я отлично себя чувствую в Суоллоу-Хилл. Все, что мне нужно, – это свежий воздух и побольше движения. Я сейчас же соберу вещи, прихвачу с собой Фроггета и уеду.

– Ничего подобного ты не сделаешь, – возмутилась герцогиня. – Путешествовать одной, да еще ночью? Даже слышать об этом не хочу!

– Боюсь, что бабушка права, Индия. На дорогах слишком неспокойно. – Люк усмехнулся. – Я поездил по тем местам и знаю, о чем говорю. Дождись утра, и мы отправим тебя почтовой каретой. Я бы и сам с удовольствием поехал, но нам придется задержаться в Лондоне, по крайней мере, на неделю, чтобы закупить все необходимое для новой композиции Силвер.

– А как насчет тебя, Айан? – требовательно спросила герцогиня.

Широкоплечий солдат с обманчиво сонным взглядом серых глаз покачал головой:

– Я тоже пока не могу уехать из Лондона. У меня свои дела, и мне придется задержаться недельки на две.

– Снова какое-то поручение Веллингтона? – поинтересовался Люк. – Не смотри на меня так сердито. Обещаю, что не стану выпытывать твои секреты.

– Да что же вы все так стараетесь мне помочь? – Индия села. – Зачем? У меня все будет хорошо. Мне просто надо немного побыть одной.

Но это было неправдой. Хорошо ей уже никогда не будет. Все они такие добрые и заботливые, но она никогда не сможет рассказать им, что на самом деле произошло в те месяцы, когда она была в Бельгии. Поэтому она, как и раньше, просто запрятала поглубже свою боль и притворно улыбнулась.

– Что касается моего отъезда, пусть будет завтра, – спокойно сказала она.

Любящие родственники закивали и немного успокоились.

Однако, принимая из рук Айана рюмку миндального ликера, она уже обдумывала, какие вещи положит в единственную дорожную сумку, чтобы сегодня же ночью покинуть Лондон.

Индия тихо спускалась по лестнице мимо шести поколений надменных Деламеров, взиравших на нее с портретов с молчаливым неодобрением. Под мышкой она держала плащ и потрепанную шляпу.

В доме было тихо. Гости, вдоволь посплетничав, разъехались по домам. В который раз Деламеры подтвердили свою репутацию: светское общество Лондона может целую неделю упиваться потрясающим скандалом.

Именно это заставило Индию принять решение покинуть Лондон. Она была слишком расстроена и не смогла бы вынести любопытные взгляды, которыми ее наверняка встречали бы везде, где бы она ни появилась. Она засунула в сумку одно платье и две пары бриджей и надела старый, вышедший из моды наряд, только потому, что под пышную юбку, закрывающую сапоги, можно было надеть бриджи.

Она была почти у выхода, когда дверь кабинета неожиданно распахнулась. Отпрянув в тень за статую Дианы, которую отец привез когда-то из Греции, Индия увидела, как из кабинета вышли Айан и Люк и направились к лестнице.

– К сожалению, – сказал Айан, – все не так просто. О нем уже заговорили. Такое впечатление, что с тех пор, как вернулся, он не в себе.

– Странно. До Ватерлоо он был совершенно нормален.

Индия нахмурилась. Ей не терпелось уйти, а братья явно не спешили.

– А что думает Веллингтон?

– Кто знает, о чем думает этот человек? Он ничем себя не выдаст, если захочет.

– Ты полагаешь, что его история правдива?

«Что еще за история?» – раздраженно подумала Индия. Айан пожал плечами.

– Хотелось бы мне знать. Там был такой хаос, Люк. До сих пор существуют всякие заговоры и повсюду шныряют шпионы. Возможно все, и в последнее время я пришел к выводу, что там, где дело касается французов, отсутствие новостей означает плохие новости.

– Но ведь после поражения Наполеона все изменилось.

Айан невесело рассмеялся:

– Разве? Расскажи это людям, которые считают, что с корсиканцем поступили нечестно после того, как он сдался. Расскажи это принцессе Шарлотте, которая принимает самое горячее участие в судьбе Наполеона.

– Я этого не знал. Я могу чем-нибудь помочь?

Айан положил руку на плечо брата.

– Даже если бы ты и мог, я не стал бы тебя об этом просить, Люк. У тебя хватает собственных забот. Кроме того, если есть способ узнать правду, Веллингтон сумеет это сделать. Уверяю тебя, он все еще под впечатлением мрачных воспоминаний о битве при Ватерлоо. Также как наша Индия.

Девушка насторожилась.

– Она скучает по нему, хотя никогда в этом и не признается. Она любила его, Люк. Я уже говорил тебе, что однажды видел их вдвоем в Брюсселе. Я должен был передать донесение и очень спешил, иначе бы остановился. Но это ничего не могло изменить. Они с Торнвудом были словно где-то далеко, в другом мире, и ничего и никого не замечали вокруг.

Значит, Айан знал. Он видел их вдвоем. У нее закружилась голова.

– Я не хочу, чтобы до нее это дошло, Люк. Это было бы жестоко. Сделай так, чтобы она поскорее уехала из Лондона в наше поместье. А я тем временем отправлюсь на Белгрейв-сквер и разузнаю, за каким чертом Торн вернулся в Лондон.

Торн? Вернулся в Лондон?

Индия зажала рот ладонью. Он здесь? Человек, которого она любит, не умер на поле сражений? Значит, он сейчас где-то совсем рядом – возможно, в своем роскошном особняке на Белгрейв-сквер?

У Индии так зашумело в ушах, что она почти не слышала конец разговора.

– Когда ты собираешься ей все рассказать?

– Пока не буду. Сначала разузнаю, что намерен делать Торн. Я не допущу, чтобы Индия страдала. Если он предпочтет все забыть, нам придется найти не слишком болезненный способ сказать ей об этом. Но если дело в другом и Торн в опасности, я хочу оградить Индию, чтобы и она не стала мишенью. Впрочем, нашу озорницу это не слишком расстроит. Опасность ее только подстегивает.

В этот момент Индия оступилась и стукнулась ногой о колено мраморной Дианы.

Мужчины обернулись. Нахмурив брови, Айан подошел к статуе и увидел скорчившуюся в тени Индию. Но он не успел ничего сказать, потому что с лестницы раздался голос герцогини:

– Айан? Люк?

Люк схватил Айана за руку.

– Ты же не станешь ничего рассказывать герцогине? Будет страшный скандал, потому что бабушка захочет узнать все в мельчайших подробностях. Я вообще удивлен, что она до сих пор ничего не выудила у Индии. Случись все в Лондоне, ей давно бы обо всем доложили. Но если Индия не хочет ничего рассказывать, я считаю, что мы не вправе раскрывать ее секреты.

Айан кивнул:

– Согласен. Но если состояние Индии и не улучшится, я не ручаюсь, что смогу долго сдерживать свое обещание. Как ты думаешь, не следует ли написать отцу, чтобы они с мамой вернулись домой?

– Не сейчас, – ответил Люк. – Пусть пройдет еще немного времени. Но я тебя понимаю, Айан. У меня просто сердце разрывается, когда я смотрю на нее. Она совсем не похожа на себя прежнюю. Мне самому хочется прижать как следует Торнвуда и узнать, что происходит.

– Лучше предоставь это мне, Люк.

Айан умолк, услышав, как герцогиня Крэнфорд, сердито стуча тростью, спускается вниз.

Индия видела из своего укрытия, как все трое удалились. У нее снова закружилась голова, и она прислонилась к холодному мрамору статуи.

Торн жив? Но если это так, почему он разыскал ее? Может быть, он болен? Или забыл свои клятвы?

Индия знала, что не успокоится, пока не услышит ответы на свои вопросы от него самого.

Низко надвинув капюшон бархатного плаща, Индия быстро шла по пустынным улицам. Лишь несколько извозчиков дремали на козлах наемных экипажей да пара загулявших денди брела, качаясь, по булыжной мостовой.

Обуреваемая эмоциями, она едва замечала, что происходит вокруг.

Что случилось с Девом? Он болен или страдает от ран? Даже если это и так, почему он не послал ей хотя бы записку? Она шла, спотыкаясь, не замечая восхищенных взглядов и не слыша замечаний, отпускаемых в ее адрес мальчишками-факельщиками или каким-нибудь дворецким, стоявшим у дверей особняка.

Дев описывал ей свой дом, так что Индия знала, где он находится. С бьющимся сердцем она поднялась по ступеням под строгими взглядами двух каменных львов.

Она только успела поднять медный молоток, чтобы постучаться, как дверь открылась и на пороге появился седовласый дворецкий.

– Чем могу служить?

– Мне нужен лорд Торнвуд.

– Он… э… занят. – Карие глаза внимательно осмотрели пыльную юбку Индии. – Вам лучше прислать его светлости записку завтра утром. А теперь позвольте пожелать вам доброй…

– Я должна его увидеть. – Индия оттолкнула дворецкого и вошла в большой холл. Целые ряды Карлайлов улыбались ей с портретов в золоченых рамах. В конце холла серебряный канделябр освещал полуоткрытую дверь. – Нет необходимости докладывать о моем приходе.

– Но, мисс, я вынужден возразить. Так нельзя. Кто вы, чтобы вот так врываться и требовать встречи с лордом Торнвудом?

– Кто я? – Что-то темное мелькнуло в глазах Индии. – Я его жена.

Глава 4

Дворецкий побледнел.

– Жена? – повторил он.

– Жена. Пожалуйста, скажите, где он?

– Э… вот сюда, мисс… э… миледи. – В растерянности дворецкий чуть было не перевернул инкрустированный столик у двери. – Но вы не можете…

– Чилтон, это вы? – раздался из-за двери хриплый мужской голос. – Где же портвейн, который я просил принести?

Индия слишком хорошо знала этот голос. Голос, который она уже никогда не надеялась услышать.

Она побледнела и, покачнувшись, схватилась рукой за стену. Значит, это правда. Человек, которого она увидела на балу, не был привидением. До этого момента Индия была уверена, что ошиблась.

– Вам нехорошо, мисс? – озабоченно спросил дворецкий.

Индия судорожно вздохнула и кивнула. В ее голове промелькнули сотни вопросов. Какой он сейчас? Изменился ли с тех пор, как они расстались?

– Чилтон, где вы?

Снова тот же знакомый низкий голос. Индия вздрогнула, вспомнив, как услышала его в первый раз в шумной уличной толпе в Брюсселе. Высокий офицер поймал шляпку, которую сорвал с ее головы сильный ветер.

– Передо мной жестокая дилемма, – сказал тогда офицер, глядя на нее с откровенным восхищением. – Надо выбрать между двумя преступлениями, и я не знаю, которое из них больше.

Индия зачарованно смотрела на него.

– Неужели? И что это за преступления?

Он ответил не сразу. Лишь на мгновение его пальцы коснулись ее руки, и по ее телу пробежала искра.

Он поклонился и протянул соломенную шляпку, украшенную крошечными цветами земляники.

– Первым преступлением было бы для такой прелестной леди потерять столь восхитительную шляпку. Но еще хуже – для меня – вернуть ее.

– Это почему же? – Индия почувствовала силу, исходившую от него и от взгляда его серых глаз.

– Потому что вы скроете под ней пару самых необыкновенных глаз. И самый красивый рот, какой я когда-либо видел.

Даже сейчас Индия почувствовала, как к горлу подкатил ком. Неужели это были лишь слова? Неужели Торн был галантен только тогда, когда они были вместе?

Индия сжала кулаки. Она не могла этому поверить. Его чувства были такими же искренними, как ее. Должно быть, какое-то другое объяснение его столь долгому отсутствию.

И все снова станет чудесно. Он вернулся, и боль пройдет.

Дверь распахнулась, и в проеме, освещенный сзади, появился силуэт широкоплечей фигуры.

– Чилтон, вы снова пили мой портвейн. – Человек сделал шаг вперед и прищурился. – Кто эта женщина, Чилтон? – спросил он.

Индия замерла, разглядывая худощавое лицо и волевой подбородок мужчины, стоявшего в дверях.

Это был Девлин Карлайл – человек, смерть которого она оплакивала уже многие месяцы и за которого она вышла замуж накануне сражения при Ватерлоо.

Сердце Индии бешено колотилось. Она сделала шаг вперед.

– Дев, это ты?

– Простите?

Индия вышла на свет. Ее глаза застилали слезы счастья. Медленным движением она сняла капюшон.

– Ты жив. Ты, наконец, ко мне вернулся.

Протянув руку, она коснулась его запястья, но Девлин лишь хмуро посмотрел на нее.

– Боюсь, это какая-то ошибка.

Индия вглядывалась в его лицо, в серые холодные глаза, поражаясь, насколько он изменился.

– Ты многое пережил. Выглядишь старше. Я, наверно, тоже. – Она рассмеялась. – Но сейчас это не имеет никакого значения. Ты вернулся, и мне так много надо тебе рассказать. У нас еще будет время для объяснений, а сейчас позволь мне просто прикоснуться к тебе, чтобы убедиться, что ты на самом деле жив.

Она протянула руки, положила их ему на грудь и почувствовала, как его передернуло даже от этого легкого прикосновения.

– Дев?

Он пробормотал какое-то проклятие.

– Меня зовут Торнвуд.

– Только не для меня.

– Мы с вами… близко знакомы?

– Ты мой муж. Человек, которого я люблю, – с тихим достоинством произнесла Индия. – Ты что, меня не узнаешь?

Торнвуд отодвинулся от нее и взглянул на дворецкого, который с интересом наблюдал за этой сценой.

– Можете идти, Чилтон. Оставьте нас.

– Конечно, милорд.

– В чем дело, Дев? Что за жестокую игру ты затеял?

– Это не игра.

Индия все еще ждала, что он раскроет ей свои объятия и его глаза заблестят так, как они блестели в Брюсселе.

Она этого ждала, но почему-то не чувствовала радости, была лишь боль, вдруг пронзившая ее сердце. Как он может смотреть на нее так холодно? Неужели он ничего не помнит и ничего не чувствует?

– Боюсь, здесь какая-то серьезная ошибка, мисс…

– Леди Деламер. А на самом деле леди Торнвуд. Как будто ты этого не знаешь.

– Вы, очевидно, одна из тех особ, которые, сгорая от непомерного любопытства, стараются ухватить хотя бы частичку сплетен о неожиданном возвращении графа? – с нескрываемым сарказмом спросил Торнвуд.

– Я пришла не за сплетнями, а чтобы увидеть человека, которого люблю и который, я думала, любит меня. Человека, за которого вышла замуж в Брюсселе накануне Ватерлоо. – Голос Индии дрожал. – Но сейчас я начинаю сомневаться, что вы тот.

– Моя дорогая леди, сегодня ко мне приезжали с визитом несколько женщин – не менее дюжины. Каждая из них клялась, что первой познакомилась со мной и что мы были в близких отношениях. – Голос Торна был полон цинизма.

Глядя на знакомые черты, которые, однако, принадлежали совершенно чужому и к тому же враждебно настроенному человеку, Индия пролепетала:

– Но это правда.

– Неужели? И где же, позвольте спросить, состоялась торжественная церемония?

Индия оцепенела.

– Не надо так шутить, Дев. Это на тебя не похоже.

– Возможно, вы ничего обо мне не знаете, мадам. Возможно, я не тот, за кого вы меня принимаете.

– Не смей так разговаривать со мной, Дев! Я так долго тебя ждала. Не было минуты, чтобы мне не казалось, что ты появишься из дыма и хаоса Ватерлоо, такой же живой и веселый, как всегда. Но сколько бы я ни ждала, как отчаянно ни надеялась, ты все не появлялся. – Голос Индии сорвался.

Торнвуд тихо выругался.

– Полагаю, вам лучше присесть.

– Я не хочу садиться. Я хочу обнять тебя и поцеловать, – охрипшим от волнения голосом произнесла она.

На лбу Торнвуда набухла вена.

– Я понял, что должен… кое-что объяснить.

Индия смахнула слезы.

– Объяснить? Что ты хочешь этим сказать?

– Не здесь, – печально ответил человек с лицом ее мужа. – Пойдемте в кабинет. – Он поклонился. – После вас, мадам.

Индия вошла. Боль застилала ей глаза, и сквозь слезы она увидела большую комнату, стены которой были заставлены полками с множеством довольно потрепанных книг и искусно сделанными моделями испанских галеонов, китайских джонок и английских парусников. Один угол письменного стола красного дерева был завален газетами, географическими картами, корреспонденцией, визитными карточками и элегантными приглашениями на веленевой бумаге.

Сердце Индии сжалось. Она вспомнила, как Девлин рассказывал ей о том, что в его кабинете царит упорядоченный хаос. Это было похоже на него – по крайней мере, на того, каким он был, – отчаянного, с бьющими через край энергией и жизнерадостностью и умеющего делать все, к чему бы ни прикасались его руки. И совсем не похоже на стоявшего перед ней незнакомца с ледяным взглядом.

– Сядьте, леди Деламер.

– Спасибо, я постою.

– Садитесь. – Он внимательно ее оглядел. – Пожалуйста.

Индия села в обитое бархатом кресло у письменного стола.

– Простите меня, но я постараюсь все объяснить как можно проще, леди Деламер.

– Леди Торнвуд, – резко поправила его Индия.

– Как скажете. – Граф молча налил себе немного бренди и жадно выпил. Только после этого он повернулся к Индии. Маска, скрывавшая истинные чувства, снова заняла свое место на его лице. – Лучше уж выложить все сразу. Да, я Девлин Карлайл. Да, неделю назад я вернулся в Лондон. Однако кроме этого… – Отвернувшись, он оглядел стол со сверкающими хрустальными графинами, наполненными вином, так, словно видел его впервые. Он вообще смотрит на эту комнату, будто она ему незнакома, отметила про себя Индия. – Короче говоря, я вернулся домой, и вместе с тем… я не вернулся. Я не помню, что я Девлин Карлайл. Я не помню, что заставляло этого человека смеяться или плакать. Или любить… – Говоря это, он гладил пальцами подбородок, и серебристый полумесяц шрама то и дело поблескивал в свете свечей. – Меня убили у Катр-Бра. Так мне сказали.

При этих словах из груди Индии вырвался стон, но граф, очевидно намеренно, не обратил на него внимания.

– У меня нет никаких воспоминаний о ранившей меня французской сабле и о тех трех днях, что я провел, погребенный под телами убитых и раненых. Меня считали мертвым, а я был слишком слаб, чтобы подать хотя бы голос.

Совершенно случайно меня обнаружил английский офицер и отправил к французскому хирургу, который и спас меня от смерти. Память начала постепенно ко мне возвращаться только несколько месяцев спустя, когда я очнулся в каком-то крестьянском доме недалеко от границы с Францией.

– Но как ты туда попал?

– Понятия не имею. Кроме того, что я вам рассказал, я ничего не знаю. Эти месяцы выпали из моей памяти, и я не могу их обсуждать. Вы утверждаете, что мы любили друг друга, и это я тоже не могу оспорить. Но самое главное заключается в том, что я не тот человек и никогда снова им не буду. Для вас я – чужой, так же как для самого себя.

У Индии начали дрожать руки.

– Вы… ничего не помните?

– Ничего.

Неужели все сказанное, правда? Неужели он действительно не помнит, той случайной встречи на улице и последовавшего за этим бурного ухаживания? Не может быть, чтобы он не помнил той страсти, того урагана эмоций!

Индия судорожно сжала подлокотники кресла.

Это движение не ускользнуло от его внимания, и он нахмурился.

– Я очень сожалею, что мне пришлось рассказать вам все без обиняков, миледи. Если то, что вы говорили, правда, мой рассказ, должно быть, вас шокировал.

Каждое бесстрастно сказанное им слово было как нож в сердце Индии.

– Но прошло уже больше года. Вы все еще ничего не можете вспомнить?

Что-то холодное коснулось ее руки. Это был хрустальный стакан с бренди.

– Выпейте. А потом мы поговорим, – приказал неулыбчивый хозяин, который был ее мужем.

Индия сделала глоток.

Девлин ходил по комнате, и каждое его движение было ей до боли знакомо. Впрочем, сейчас ей показалось, что произошли еле заметные изменения.

– Что произошло, Дев? Что произошло с нами?

– Произошла война, мадам. А потом прошла целая жизнь. – Он горько рассмеялся. – За это время я чуть не умер. Иногда мне кажется, что я все же умер от ран и последовавшей за ними лихорадки. – Его длинные пальцы снова коснулись шрама на подбородке.

– Но я уверена, что это пройдет. – Индия отчаянно старалась сохранить в себе хотя бы каплю надежды. – В конце концов, ты все вспомнишь. Сначала мелочи, а потом и все остальное.

– Нет. – Он сказал это резко. Его глаза сверкнули. – Не обманывайте себя. Доктора в недоумении качают головами и не дают никаких гарантий. – Он провел рукой по волосам и посмотрел на Индию.

От безысходного отчаяния, мелькнувшего в его взгляде, у Индии перехватило дыхание.

– Теперь вы видите, что я ничем не могу вам помочь, леди Деламер. Вы, конечно, можете прислать ко мне вашего поверенного, чтобы он представил соответствующие документы. Если наш брак законен, все претензии будут урегулированы.

– Брак был законным.

Он внимательно на нее посмотрел, но его взгляд оставался холодным.

– Понимаю. И были осуществлены брачные отношения?

Индия вскочила. Краска залила ей лицо.

– Как вы смеете задавать такой вопрос?

– Я должен. Позвольте напомнить: вы утверждаете, что вы моя жена. Если брак не был осуществлен на деле, его просто можно отменить. В противном случае или если есть наследники, дело будет гораздо более запутанным.

Такого Индия уже не могла вынести.

– Ах, запутанным? Ты так к этому относишься? Я ждала тебя! Я проверяла каждую партию раненых, которых привозили в Брюссель. Я бродила по дорогам и останавливала каждого английского солдата, чтобы узнать, не видели ли они тебя. Я ждала – неделю за неделей. – Ее губы дрожали, и она отчаянно старалась не заплакать. – Все это время я оставалась в Брюсселе, ухаживая за ранеными. Я надеялась, что кто-то из солдат знает что-нибудь о тебе. Иногда мне казалось, что я вижу тебя, твою дразнящую улыбку. А потом я слегла в лихорадке. Говорили, что я была при смерти. Вскоре после этого… – Ее глаза наполнились слезами. – Не важно. Просто скажи мне, как ты можешь смотреть на меня и называть наш брак запутанным делом.

Девлин Карлайл подошел к Индии и сказал сурово:

– Сядьте. Нет причины, чтобы…

– Не прикасайся ко мне. – Она была на грани срыва и понимала это. Но она ни за что не покажет свою боль этому бесчувственному незнакомцу в обличье человека, которого она любила. – Вы достаточно ясно выразились. Я… я должна уйти.

– Уже поздно, мадам. Останьтесь и немного отдохните. А потом я вызову вам экипаж. Сейчас вы не в состоянии идти куда-либо.

Индия оттолкнула его, и ее пальцы скользнули по его груди. Воспоминание заставило ее вздрогнуть.

Воспоминание о теплых твердых мускулах.

О сильных руках и тихом смехе.

И об удовольствии, которое он доставил ей в чудесном саду, в то время как в городе шли приготовления к войне. Луна поднималась все выше в небе, а они старались отодвинуть неизбежный рассвет, который их так скоро разлучит.

Индия попыталась заглушить в себе эти воспоминания. Слишком уж они были болезненными.

– Мне надо идти. Не задерживайте меня, прошу вас.

– Мне очень жаль, – только и произнес Торнвуд.

Горький смех вырвался из груди Индии.

– Только и всего? Вам жаль? Какой толк от жалости? – Она отступила на шаг. Ее глаза блестели от непролитых слез. – До свидания. До свидания, Девлин Карлайл. Не приходите к нам с визитом. Никогда больше не пытайтесь встретиться со мной. Я теперь для вас так же мертва, как вы для меня. Просто мне следует принять это как должное. – И она вышла из комнаты с гордо поднятой головой.

Глава 5

В течение следующих двух дней граф Торнвуд послал в дом герцогини Крэнфорд пять записок на имя Индии.

Все пять были возвращены нераспечатанными. Когда он послал в дом герцогини своего поверенного, чтобы поговорить с рыжеволосой наследницей, тот не был принят.

С каждой неудачей настроение графа Торнвуда становилось все мрачнее, и он, наконец, решил лично нанести визит герцогине Крэнфорд.

Он был встречен крайне недружелюбно.

Нет, леди Деламер никого не принимает.

Нет, она не примет письмо от графа Торнвуда.

Нет, вы ни при каких условиях не можете с ней встретиться, настойчиво повторил дворецкий и захлопнул перед Торнвудом дверь.

Вне себя от ярости граф вернулся к себе на Белгрейв-сквер. Если эта женщина хочет войны, она ее получит. Придя в кабинет, он сел за письменный стол, и через минуту его перо заскрипело по веленевой бумаге.

Письмо, однако, было адресовано не Индии, а Айану. Торнвуд ненавидел обходные пути, но он не знал другого способа добраться до упрямой женщины, которая называла себя его женой. И он непременно добьется встречи с ней, потому что их натянутый нервный разговор потряс его больше, чем он хотел себе в этом признаться.

Он пытался уверить себя, что прошлое есть прошлое, но это были пустые слова, а перед глазами стояло бледное, расстроенное лицо и дрожащие руки Индии Деламер.

Ночь тоже не принесла облегчения – странная боль сжимала сердце.

Улицы вокруг Белгрейв-сквер были освещены лунным светом, и тишину нарушил лишь шум одинокого экипажа, минуту спустя дверь в кабинет графа Торнвуда с шумом распахнулась.

– Что вам от меня надо? – Индия Деламер была вне себя от гнева, ее щеки пылали.

– Я рад, что вы получили мое послание. Разрешите помочь вам снять плащ.

– В этом нет необходимости, потому что я не собираюсь оставаться. – Она сердито сбросила с головы подбитый шелком капюшон. – Я просила вас оставить меня в покое, но вы терроризируете меня письмами. Что за игру вы затеяли?

– Это не игра. Я просто хотел убедиться, что… вы хорошо себя чувствуете.

– Очень хорошо, благодарю.

– Почему вы не прислали ко мне вашего поверенного?

Индия пожала плечами.

– Я сообщу вам о своем решении, Когда сочту нужным. А теперь, если у вас больше нет вопросов, милорд…

– Нет, погодите.

Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья – он непроизвольно повторил жест, который она сделала всего три дня назад.

Неужели прошло всего три дня? Торнвуду казалось, что прошла целая жизнь.

– Остаться для еще одного унизительного допроса? Не собираюсь. Вы написали Айану, что должны поговорить со мной о срочном деле. Поэтому я и пришла. Но я вижу, что это была ложь.

– Нет. Но есть кое-что еще. – Торнвуд медленно вытащил руку из кармана. – Я разбирал старые бумаги и наткнулся на это письмо. – Он протянул ей сложенный лист бумаги. Между складками лежала тонкая кружевная перчатка. – Узнаете?

– Это моя перчатка, – побледнела Индия.

– Она была в письме, которое вы мне прислали. В нем вы написали, что эта перчатка хранилась в вашей семье более двухсот лет. Мне показалось, что будет правильно, если я вам ее верну сейчас, когда…

Индия взяла перчатку.

– …когда наши клятвы уже не имеют значения? – Она горько рассмеялась. – Как трогательно. Большое спасибо за оказанную любезность, милорд.

– Не надо, леди Деламер.

– Не надо что? Не надо убиваться? Не надо удивляться, что земля ушла из-под моих ног и я могу в любую минуту провалиться под той тяжестью, от которой никогда не смогу избавиться? – На секунду слезы затуманили ей глаза. – Не тратьте на меня свое сожаление. Я это переживу, как пережила все остальное, лорд Торнвуд. А пока я буду вам благодарна, если вы прекратите вмешиваться в мою жизнь.

Повернувшись, Индия пошла к двери и вдруг увидела в коридоре маленькую фигурку, сжимавшую в руке старую потрепанную куклу. Золотые кудряшки падали на ночную рубашку девочки, а глаза были совсем сонными.

– Я услышала голоса. Они были такими же сердитыми, как раньше. Почему вы кричите? И почему эта хорошенькая леди плачет, папа?

Девлин посмотрел на девочку в длинной рубашке, которая была велика ей, по крайней мере, на два размера.

– Хорошенькая леди не плачет, Алексис. – Он посмотрел на Индию, молча, призывая ее не признаваться в своих слезах. – Вы ведь не плачете?

Индия смотрела на Девлина с бьющимся сердцем. Девочка назвала его папой? Боже милостивый, какие еще секреты скрыл от нее этот человек? Но он прав: не надо показывать невинному ребенку свои чувства. Индия улыбнулась:

– Твой папа совершенно прав. Я не плачу. Мне просто что-то попало в глаз.

– Понимаю, – серьезно кивнула девочка, прижимая к себе куклу. – Со мной такое тоже часто случается. Но почему вы разговаривали так громко? Я слышала ваши голоса даже на лестнице.

– Взрослые иногда так разговаривают, Алексис, – сказал Торн. – Но теперь тебе и Жозефине пора возвращаться в постель. Няня посидит с тобой.

Девочка недовольно нахмурилась:

– Няня будет спать до самого завтрака. Она опять налила себе в чай из бутылки. После этого она всегда разговаривает как-то странно и стукается обо все углы, когда ходит.

– Из какой бутылки? – Лицо Торна потемнело.

Его сердитый голос напугал девочку, и она спряталась в складках плаща Индии.

– Все хорошо, – пробормотала Индия. – Я уверена, что папа на тебя не сердится, дорогая.

Девочка шмыгнула носом, но не выпустила из рук плащ Индии.

– Вы правы, – сказала она. – Он всегда сердится, когда получает эти письма с красной сургучной печатью. И тогда я слышу, как он бормочет себе под нос что-то о дураках, болванах и тупицах. – Она выглянула из-за плаща. – А что такое тупица, папа?

– Давай поговорим об этом потом. Сейчас тебе пора спать. И перестань называть меня папой. Мы уже много раз это обсуждали, не так ли, Алексис?

У Индии вырвался вздох облегчения. Значит, он, слава Богу, не отец девочки!

Через минуту в коридоре появились еще двое детей. Высокому мальчику было на вид лет двенадцать, рядом стояла сероглазая девочка лет девяти, которая начала выговаривать своей сестре:

– Алексис, сколько раз я тебе говорила не беспокоить лордаТорнвуда? – обняла девочку. – В твоей комнате никого нет. Тебе просто приснился плохой сон.

– Нет был, – настаивала малышка. Ее губы задрожали. – Я его видела. У него были страшные глаза и огромные зубы, а черная маска закрывала шрам на щеке. Говорю тебе, он там был. Стоял прямо в ногах моей кровати.

– Тебе все это показалось, Алексис, – вмешался мальчик. – Пойдем со мной и Марианной и оставим его светлость в покое. Ты же не хочешь, чтобы он пожалел, что привез нас сюда из Брюсселя?

– Конечно, нет, Эндрю, – жалобно пропищала девчушка и подняла голову, чтобы посмотреть на Девлина. – Вы ведь не жалеете, что взяли нас, после того как наши родители… – Ее голос сорвался.

Девлин присел перед девочкой на корточки и осторожно отвел с ее лица прядь золотых волос.

– Конечно же, нет, Одуванчик. А кто научил бы меня играть в кошки-мышки, бирюльки и другие игры? Представляешь, сколько бы я потерял?

Девочка серьезно кивнула и вышла из своего укрытия.

– Я рада. Потому что, если бы мы не приехали сюда, я не знаю, что бы мы стали делать.

– Так вот куда вы подевались! – Все трое обернулись. С лестницы спускалась угрюмого вида женщина с шалью на плечах. – Какими вы стали непослушными! Придется быть с вами построже, чтобы впредь вели себя лучше.

Это, стало быть, гувернантка детей, подумала Индия. Щеки женщины были неестественно румяными – очевидно из-за выпитого чая «с чем-то из бутылки», как проболталась невинная Алексис.

– Сейчас, мисс Портер, – строго прервал ее Торн, – вы пойдете и уложите детей в постель. А завтра ровно в семь часов утра я жду вас у себя в кабинете, и мы обсудим ваше будущее.

Женщина хотела было что-то возразить, но ограничилась тихим злобным шипением, перед тем как увести детей наверх.

У Индии сжалось сердце, когда Алексис, обернувшись, печально помахала ей рукой.

– Вы, вероятно, поняли, что они не мои дети, – довольно резко сказал Торнвуд. – Я встретил их, когда они бродили в окрестностях какой-то деревушки. Их родителей убили. Я подобрал их, и поскольку родственников у этих малышей не оказалось, я привез их с собой в Лондон. Впрочем, – он провел пальцами по волосам, – мои проблемы не представляют для вас интереса. Время позднее, леди Деламер, и ваше присутствие в моем доме может выглядеть странным. Я предлагаю обсудить наши проблемы завтра. Может быть, в вашем доме?

– Зачем? – Индия вздернула подбородок. – Я больше не желаю с вами общаться. Вы были совершенно правы, лорд Торнвуд. Теперь я вижу, что человек, которого я знала и любила и за которого вышла замуж, умер при Ватерлоо. И мне неинтересен незнакомец, который вернулся вместо него.

Торн насупился:

– Довольно этой перепалки. Мы взрослые люди. Я уверен, что мы можем разрешить эту проблему цивилизованным образом.

– Цивилизованным? Если бы вы знали хоть что-нибудь о моей семье, вы бы поняли, что быть цивилизованным не самая сильная черта Деламеров. Вы должны радоваться, что я не прихватила свой пистолет. – Она повернулась к двери. – Спокойной ночи, милорд. Или, скорее, до свидания.

– Но это же глупо! – прорычал Торн. – Я настаиваю, чтобы вы воспользовались экипажем.

– Моя безопасность вас не касается. – Она вырвала руку. – Не беспокойтесь обо мне, милорд. Лучше занимайтесь этими бедными детьми. – С этими словами Индия выбежала из комнаты.

Граф еще целую минуту стоял неподвижно. Он услышал сначала торопливые шаги, потом сердитый женский голос, отвечавший что-то оторопевшему Чилтону, и, наконец, грохот с силой захлопнутой двери. Налив в стакан кларета, он залпом осушил его, не почувствовав вкуса. Вино не принесло успокоения, и он с силой швырнул стакан в огонь. Стакан разлетелся на мелкие осколки, острые края которых сверкнули в языках пламени. Это какое-то безумие, подумал Девлин.

Но есть вещи, которые нельзя изменить.

Когда граф Торнвуд спустя несколько секунд, выходил из библиотеки, в его взгляде не было ничего, кроме отчаянной решимости.

Глава 6

Индия могла бы поклясться, что за ней кто-то идет. Поплотнее завернувшись в плащ, она резко обернулась и стала вглядываться в темноту улицы.

Никого.

Индия пошла быстрее, сжав в руке свою лакированную трость, готовая в любую минуту пустить ее в ход как оружие.

Ее мысли все время возвращались к суровому загорелому лицу с серебристым шрамом на подбородке. Голос Торна был таким холодным, таким недружелюбным, что было ясно: он действительно стал ей чужим человеком, память которого начисто стерта, а сердце опустошено.

Да, ужас войны вполне мог лишить человека памяти. Но как быть ей? С того дня как Девлин Карлайл ушел воевать, оставив ее в Брюсселе одну, ее жизнь проходила как во сне, разум и сердце словно отупели. А после известия о его смерти ее уже ничего не радовало.

Теперь Индия поняла, что в последние месяцы, придумав собственную версию его смерти, она замкнулась в мире, где не было ни надежды, ни радости. Ей не хотелось вообще жить.

Она вдруг дико расхохоталась. Ее муж, воскресший из мертвых, преподал ей болезненный урок. И теперь она снова возвращается к жизни.

Возможно, так оно и лучше. Она была истинной Деламер, все представители ее рода отличались отчаянностью и гордостью, ими двигали страсти, подчас незнакомые другим людям. И сейчас Индия поклялась, что больше не будет грустить и убиваться.

Она начнет с того, что поедет на маскарад в Воксхолл, о котором Айан говорил ей несколько дней назад. Если брат откажется ее сопровождать, она поедет одна.

Улыбаясь при мысли о предстоящем маскараде, она завернула за угол и наткнулась на двух мрачных субъектов, перегородивших ей дорогу.

– Гляди, Грейвз, кто это тут у нас? – сказал тот, что был повыше, в потрепанной коричневой шляпе, надвинутой на самые глаза.

– Хорошенькая голубка, которую надо ощипать, вот кто, – смеясь, отозвался его компаньон.

Индия сжала свою трость.

– Предупреждаю, лучше вам уйти с моего пути.

– Хо-хо. – Высокий тоже подошел ближе. – Значит, нам надо уйти с пути леди, вот как. Но, думаю, не сразу. И не без кошелька, который наверняка спрятан у нее под юбками.

Индия подняла трость и уперлась ею в грудь грабителя.

– Убирайтесь, или мне придется пустить в ход палку.

– Ой-ой-ой, как вы меня напугали, леди. Прямо до смерти. – Ухмыляясь, грабитель протянул руку к трости, но прежде чем он успел ее коснуться, трость взвилась вверх и с силой опустилась на его плечо. Грабитель согнулся пополам и рухнул на холодный булыжник.

Индия повернулась к его подельнику.

– Забирай своего приятеля и убирайся отсюда, или я сделаю с тобой то же самое.

– Только попробуй! – прорычал грабитель и придвинулся ближе.

Индия научилась защищаться подобным образом еще на песчаных равнинах близ Дели, где ее отец был гостем у известного мастера старинных единоборств. Индия была способной ученицей и вскоре научилась пользоваться обычной палкой как смертельным оружием. Даже Айан не подвергал сомнению ее способности, и они частенько с удовольствием устраивали между собой шуточные бои. Пока Индия размышляла о том, какой должна быть ее дальнейшая стратегия, за ее спиной из тени появилась еще одна фигура.

В лунном свете блеснул металл пистолета.

– Прочь от нее.

Торн? Удивившись, Индия обернулась. Что он тут делает? Должно быть, он шел за ней от самого дома. Ну, это уж слишком! Она может постоять за себя и без его помощи.

Однако сейчас опасность угрожала уже самому Торну. Человек в коричневой шляпе пришел в себя после удара тростью и, грозно рыча, поднимался на ноги. Оба грабителя наступали на графа.

– Бегите, – приказал Торнвуд, не спуская глаз с бандитов. – Черт возьми, женщина, спасайтесь.

Это надо же сказать такую глупость, вздохнула Индия. Что у нее будет за репутация, если она сейчас убежит? Вместо того чтобы приподнять юбки и бежать, как он ожидал, Индия сжала в руке трость и приготовилась нанести удар.

– Что вы делаете? Убирайтесь отсюда, я сказал!

Трость Индии снова взлетела вверх и опустилась на грабителя, стоявшего справа от Девлина. Человек упал на колени. Через мгновение Девлин расправился и со вторым.

Поверженные грабители корчились от боли на мостовой.

Девлин хмуро смотрел на Индию.

– Я велел вам бежать.

– А я решила остаться. Двое против одного – это нечестно.

– Вы женщина, черт побери. Вы не должны находиться на улице одна в такой час. Тем более драться со всякими подонками.

– Вы предпочли бы, чтобы я убежала и оставила вас одного?

– Дело не в предпочтениях, как вы не понимаете! – Девлин схватил ее за руку и попытался оттащить подальше от места побоища. – Поговорим об этом потом. Здесь не время и не место для…

Индия вырвала руку.

– Напротив, лорд Торнвуд, время самое подходящее. Я должна была в страхе бежать – этого вы от меня ожидали?

– Черт возьми, я этого не говорил…

– Именно это вы сказали.

– В любой момент эти двое могут очнуться. Но нас здесь уже не должно быть. Пойдемте! – Он окинул взглядом темные особняки вокруг площади.

– Вы не имеете права мне приказывать.

– Нет? – Бровь Девлина насмешливо поднялась. – Вы же сказали, что я ваш муж? Если бы я захотел воспользоваться своим законным правом, я заставил вас слушаться моих приказов миледи.

– Вы бы не посмели!

– Не пытайтесь меня провоцировать.

Индия сжала кулаки.

– Я иду домой. Не вмешивайтесь больше в мою жизнь.

Она повернулась, но успела сделать всего несколько шагов. Раздался выстрел, Индия вскрикнула и упала на мостовую.

В мгновение ока грабители исчезли в темноте и через минуту уже были вне досягаемости. Торн поднял Индию на руки и посмотрел в лицо.

Она была бледна, губы крепко сжаты. Опустив глаза, Торн увидел на платье пятно крови.

– Я же вас предупреждал! – резко сказал он и с Индией на руках пошел в сторону своего дома.

Доктор долго не приезжал. Девлин беспрестанно курсировал между спальней на втором этаже и входной дверью. Взъерошенный и обеспокоенный поздним вызовом хирург, наконец, приехал.

– Что-то случилось с вашей девочкой? Надеюсь, у нее не лихорадка? Мне казалось, что с тех пор, как я ее осматривал в последний раз, она прекрасно себя чувствовала.

– Нет, это не Алексис. У женщины огнестрельное ранение.

– Бог мой! Лондон день ото дня становится все опаснее!

Торн провел врача в спальню, где лежала Индия. Она была очень бледна и едва дышала.

– Что скажете? – Торн глянул на доктора.

– Дыхание неровное. – Доктор откашлялся. – С точки зрения приличий…

– К черту приличия! Помогите ей, и можете назначить любую цену.

Доктор закатал рукава и склонился над своим чемоданчиком.

– Моя цена не меняется в зависимости от пациента, лорд Торнвуд. Предлагаю принести стакан воды, чтобы я мог развести опиум для пациентки, когда она проснется. Если не ошибаюсь, у нее большая шишка на голове. – Дев не пошевелился. – Идите, – приказал доктор, – и не возвращайтесь, по крайней мере, двадцать минут.

Торн прошел в свой кабинет, налил себе бренди и отнес стакан с водой для доктора. После этого он сел в кресло и уставился на огонь в камине.

Прошло довольно много времени до того, как он очнулся. Он встал и, подойдя к книжной полке, достал большой том, озаглавленный «Трактаты по истории естествознания». Когда книга оказалась у него в руках, раздался щелчок, и вся книжная полка отошла от стены.

Торн взял свечу и направился в темный проход, который вел в кладовку, что располагалась позади кухни.

Теперь он использовался для других целей.

Дойдя до лестницы, Торн остановился и подождал. В противоположной стене открылась дверь, и в проеме появился человек – черноволосый и сероглазый.

Торн критически оглядел своего двойника.

– Вам удалось незаметно переправить бумаги? Вас никто не видел? – спросил он.

– Все в порядке. Ответ должен поступить через несколько часов. Должен ли я?..

Торн покачал головой.

– Нет, на сей раз, пойду я. Так будет безопаснее. Тем более что я вряд ли смогу остаться. Теперь, когда она здесь, под этой крышей. – Он выглянул в окно на безлюдную улицу. – Конечно, во всем виноват я. Мне следовало заставить ее дождаться наемного экипажа, вместо того чтобы следить за ней. Но из-за проклятого плеча я не мог идти быстро.

– Скажите спасибо, что у вас вообще осталось плечо после того удара, который вы получили при Катр-Бра. Кроме того, вы же не знали, что на нее нападут.

– Должен был предвидеть. Ведь за моим домом все время следят. Почему эта ночь должна была быть исключением? – Торн в ярости ударил кулаком по стене.

– Вы выполняли приказ. Как и все мы, Торнвуд.

– Может, я устал от приказов и от секретности? Может, настало время, чтобы война для меня закончилась, Херрингтон?

Человек, которого Торн назвал Херрингтоном, нахмурился:

– Но она не закончилась. И не закончится до тех пор, пока не будут найдены бриллианты. Вы же знаете, что сказал Веллингтон. Если они попадут не в те руки, победа, одержанная такой ценой в битве при Ватерлоо, может быть обращена против нас. Между тем весь успех плана зависит от его полной секретности, Торнвуд, и вы знаете это также хорошо, как я. Иначе мы не были бы здесь и мне не пришлось бы разыгрывать из себя аристократа, пока вы, словно призрак, рыщете повсюду, пытаясь найти пропавшие бриллианты Наполеона.

Человек у окна тихо выругался. Пламя свечи играло на его лице.

– Веллингтон уговорил меня принять участие в этом деле, но сегодня я никуда не пойду. Сегодня ночью, в первый раз за слишком долгое время, я останусь дома со своей женой.

– Но в последнем донесении говорилось…

– Будь оно проклято, это донесение!

Граф Торнвуд схватил свечу и ушел обратно по проходу, оставив своего почти двойника в темноте.

Девлин стоял у кровати, любуясь спящей Индией.

Ее золотисто-рыжие волосы разметались по подушке. Выражение лица было мягким и светлым, а полные губы настолько соблазнительными, что он едва удержался от желания их поцеловать.

Девлин просто стоял и смотрел на спящую жену.

Он не мог открыться Индии, Веллингтон ясно дал понять, насколько важна его миссия. И все же он хотел бы ей все рассказать… Индия сохранила в тайне их брак, как они и договаривались, ей следовало бы объяснить, в какой опасный маскарад вовлек его Веллингтон.

Однако этого делать нельзя. Индии также не следовало оставаться в этом доме. Это опасно для нее и ставит под угрозу план Веллингтона. Девлин снова вспомнил, какое у генерала было лицо, когда они встретились в последний раз, и какое отчаяние он прочел в его глазах. Одно это заставляло Торна держать язык за зубами.

Никаких объяснений. Во всяком случае, не сегодня.

Хирург закончил бинтовать Индию и посмотрел на Торна.

– Она потеряла изрядное количество крови, но сейчас ей лучше. Я перевязал рану, но, боюсь, у девушки может начаться жар. При необходимости дайте ей немного опиума. – Доктор посмотрел на Торна с беспокойством. – Милорд? Вам лучше сесть. По-моему, вам нездоровится.

Доктор был прав. Вид Индии привел его в состояние шока. Он не собирался навлекать на нее беду, но почему-то с самого начала их знакомства он ничего другого не делал.

Он тяжело опустился на стул возле кровати.

– Выпейте это. – Хирург сунул ему в руку стакан с бренди, и Торн выпил его одним глотком.

Бренди обжег ему горло, но в груди оставался холод, а гнев на самого себя грозился его задушить. Он взял руку Индии, лежавшую поверх белой простыни.

– Она так бледна, – прохрипел он.

– Да, но она справится. Правда, меня беспокоит возможность жара. Такие раны обычно сопровождаются лихорадкой, хотя я и постарался как следует прочистить рану.

От этого заявления врача Торн похолодел.

– Не беспокойтесь, она ничего не почувствовала. Но пусть кто-нибудь останется с нею на ночь. Возможно, ей понадобится помощь.

– Я останусь с ней.

– Я бы мог прислать сиделку. Я знаю нескольких надежных женщин…

– Я сам.

Доктор не стал настаивать.

– Очень хорошо. Пошлите за мной, если ей станет хуже. В противном случае я заеду утром.

Торн рассеянно кивнул: все его внимание было сосредоточено на женщине в постели. Когда доктор ушел, забыв о донесениях и секретной миссии, граф Торнвуд склонился над постелью и запечатлел легкий поцелуй на щеке спящей жены.

– Он должен быть здесь. Поищите еще раз среди раненых.

Спустя несколько часов Индия Деламер с раскрасневшимся от жара лицом села в кровати, беспокойно шаря руками по простыням.

Торнвуд наклонился над Индией и взял за руки, успокаивая. Но она вырывалась и кричала, мучимая видениями.

– Смотри, сколько уже приехало телег с ранеными, Мария, и конца краю им не видно. Я должна его найти! Нет, мне все равно. Я сейчас же пойду искать!

Индия пыталась сесть, хватаясь за пальцы Торна. Ее взгляд блуждал, щеки пылали.

И тогда он понял, что она переживает свое собственное Ватерлоо. Она осталась в Бельгии, полная решимости найти его среди тысяч раненых и умирающих, которых привозили с полей сражений.

Его сердце захлестнула волна нежности и сострадания. Неудивительно, что ее мучают кошмары, подумал Торн.

Он коснулся ее горячей щеки.

– Бедная, Индия!

Девлин Карлайл сидел возле постели жены и думал о Брюсселе, о минутах радости и веселья, которые им удалось ухватить среди надвигавшейся войны. Он вспомнил, какую сегодня рассказал Индии историю, которая, впрочем, была не так уж и далека от правды. Он действительно получил удар саблей, упал в грязь и лежал там среди мертвых и умирающих до тех пор, пока старая крестьянка-француженка, искавшая своего сына, не наткнулась на него. Торн тоща пытался подняться на ноги. Мародеры сняли с него сапоги и мундир, и старая женщина приняла его за французского офицера. Она помогла ему сесть на телегу и отвезла на полуразрушенную ферму, где выходила его и помогла подняться на ноги.

Память вернулась к нему не сразу. Французский Девлин знал в совершенстве, поэтому фермер и его жена считали его раненым французским офицером.

Он и сам так считал.

До того дня, пока не увидел проезжавший мимо фермы отряд английских офицеров. При виде красных мундиров к Девлину вернулись какие-то обрывки памяти, а потом медленно – шаг за шагом – он вспомнил свое прошлое.

Едва он предстал перед Веллингтоном, Железный герцог сразу же настоял на том, чтобы Девлин согласился выполнить его последнее, огромной важности поручение.

Какое? Найти исчезнувший клад, состоявший из почти тысячи бриллиантов.

Торнвуд упорно отказывался от этого задания, отметая все аргументы Веллингтона. Все, что он хотел, – это поправиться и вернуться в свое поместье в Норфолке, где собирался начать жизнь заново – с Индией. Однако Веллингтону удалось убедить его заняться поиском бриллиантов.

Так Торн остался в Брюсселе на день, потом на два, три, десять… С каждым часом слухи о попытках восстановить власть Наполеона становились все реальнее. А Индия тем временем была в безопасности и жила со своей семьей в Норфолке. Торн разрывался между желанием вернуться к жене и необходимостью довести порученное ему дело до конца.

В течение последующих четырех месяцев Дев несколько раз пересекал Европу – от Вены до Кадиса – в поисках бесценных сокровищ, украденных из французской казны в 1792 году, в самые темные дни революции. По слухам, многие из этих драгоценных камней попали в личный багаж Наполеона. До Ватерлоо император повсюду возил за собой запертый деревянный сундук, который охраняли два офицера, пользовавшиеся особым доверием. Веллингтон полагал, что в этом сундуке как раз и хранились пропавшие из казны бриллианты. Но ящик не был найден ни после сражения, ни в принадлежавших императору вещах после его капитуляции.

И теперь сторонники Наполеона снова подняли головы. Тот, у кого оказались эти драгоценности, мог снарядить целую армию в поддержку свергнутого императора и освободить его из заточения на острове Святой Елены, куда он был сослан после войны. Даже сейчас в Англии у Наполеона было много сторонников, которые помнили лишь его триумфальное шествие по Европе и не думали о том, скольких человеческих жизней оно стоило. Сама принцесса Шарлотта благосклонно внимала аргументам в поддержку возвращения Наполеона.

Девлин знал, что Веллингтон прав. До того как будут найдены бриллианты и выявлены сторонники Наполеона, пока остававшиеся в тени, прочный мир в Европе невозможен, а уставшая от войны Англия будет в опасности.

Была и другая причина, по которой Дев поддался настоятельным уговорам Веллингтона. Причина, о которой не знал даже герцог. Торн подозревал, что убийца родителей его юных подопечных был членом группы, пытавшейся восстановить на троне Наполеона. Их отец, старый друг Торна – без ведома Торна, – опрометчиво предпринял шаги, чтобы одним махом решить проблему наполеоновских бриллиантов.

И в ту же ночь молодой лейтенант Грэм и его жена были зверски убиты, пока трое их детей мирно спали в своих кроватках наверху.

Чувство вины терзало Торна даже сейчас. Если бы он был в ту ночь с Грэмом, а не решил заняться собственным расследованием, чтобы поскорее вернуться в Англию к Индии, его друг был бы жив.

Торн непроизвольно сжал кулаки. Дорогую же цену он заплатил за свое безрассудство! Он никогда не забудет этого урока.

Ничто уже не вернет Алекса Грэма и его жену, но Торн не успокоится, пока их убийца не заплатит за свое злодеяние.

После этого Торн поклялся, что больше никаких поручений не будет. С него довольно секретов. Пора возвращаться в поместье своих предков в Норфолк. В детстве он любил бродить по берегам тихих озер и смотреть, как они сверкают, словно начищенное серебро, под лучами осеннего солнца. Он тогда был спокоен и счастлив. И сейчас они вернут ему покой и счастье. По крайней мере, Дев на это надеялся.

А рядом с ним будет Индия. Но пока ему надо позаботиться о том, чтобы эта отчаянная, упрямая и невероятно энергичная женщина оставалась в безопасности.

Однако с каждым днем эта задача становилась все труднее.

За его домом постоянно следили, видимо, подозревая, что он связан с Веллингтоном. План герцога был прост, но гениален. Он откопал Джеймса Херрингтона в тихом полицейском участке Девона и поселил вместо Торна в его доме на Белгрейв-сквер, так что сам Торн мог тайно приходить и уходить незамеченным. Слух о потере памяти служил прекрасным оправданием любой ошибки, которую мог допустить Херрингтон, и к тому же сбивал со следа недругов Девлина. Человек, потерявший память, не представлял для них угрозы, поэтому никто не мог – и не должен был – узнать правду до того, как расследование закончится.

Даже Индия.

Особенно Индия. Как истинная Деламер, она всегда слишком много видела, слишком глубоко чувствовала и никогда не умела врать – ее всегда выдавали огромные выразительные глаза.

Ложь должна продолжаться. Внимательный глаз скоро заметит разницу между ним и Херрингтоном. Чтобы увеличить сходство с Торнвудом, Херрингтону покрасили волосы в черный цвет и сделали шрам на подбородке. Этот шрам сошел бы за настоящий даже при более пристальном взгляде, а вот небольшой шрам на лбу, равно как и легкий акцент, вряд ли.

Это означало, что Торн должен оставаться в тени. Как только Индия начнет просыпаться, ему придется уйти, оставив вместо себя Херрингтона. Он был уверен, что, если он пробудет с ней еще какое-то время, она непременно заметит разницу.

Другие тоже могут заметить.

И это может стоить всем троим жизни.

Глава 7

Прошло еще несколько часов. Индия снова впала в беспамятство. Ее опять мучили страшные воспоминания, она металась по постели и вскрикивала. Но Торнвуд ничем себя не выдал. Иначе он подверг бы опасности и ее, и себя. Он молча поил ее водой, прикладывал ко лбу мокрую салфетку или давал глотнуть опиума, когда кошмары становились невыносимыми. Наконец, когда солнце уже стояло высоко над крышами Лондона, он увидел, как она села.

– Он здесь, бабушка. Я же говорила тебе, что он вернется. – Индия протянула руку в пустоту, и по ее щеке прокатилась слеза. Девлин понял, что ей привиделось произошедшее накануне на балу. Уже тогда она почувствовала его присутствие.

– Спи, отчаянная моя.

Что-то мелькнуло на лице Индии.

– Девлин, это ты? Правда, ты?

Она провела дрожащим пальцем по его лбу и тихо вздохнула.

Дев осторожно опустил ее на подушки, и Индия снова уснула.

Солнце уже полностью освещало великолепный особняк на углу Белгрейв-сквер, когда Девлин Карлайл решил, что пора уходить.

Его ночное бдение не пропало даром. Жар почти спал, и Индия спокойно спала. В комнате, окно которой выходило в небольшой сад, было тихо. Сюда не доносился шум улицы.

Оставаться с Индией теперь, когда она пошла на поправку, было опасно. Он уже шесть часов не давал ей опиум, и она могла проснуться в любую минуту.

За спиной скрипнула дверь, и Девлин обернулся.

– Как она? – спросил Херрингтон, входя в комнату.

– Ей гораздо лучше. Она все еще спит, и рана, похоже, ее уже не так беспокоит.

– Оставаясь здесь, вы подвергаетесь риску.

– Жизнь вообще рискованная штука, Джеймс. Вам ли это не знать. Половина вашего полка полегла при Ватерлоо.

– Больше половины, – поправил его лейтенант в отставке. – Это единственная причина, почему я согласился на этот безумный маскарад. Он мне ненавистен, Торнвуд. Слава Богу, мне не пришлось присутствовать на балу у герцогини Крэнфорд, а то я наверняка бы себя выдал. Я не принадлежу к вашему миру, а потому чувствую себя страшно неуютно, притворяясь, будто я один из вас. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

– Можете не волноваться, – успокоил его Торн. – Вы все делаете очень хорошо.

Херрингтон посмотрел на лежавшую в постели женщину.

– Что-то мне подсказывает, что ее мы не сможем обмануть.

В это мгновение Индия вздохнула и повернулась на бок.

Торн тут же вскочил и направился к двери, а Херрингтон занял его место возле постели. Но Девлин не смог удержаться: он оглянулся и бросил на жену прощальный взгляд.

Будто почувствовав что-то, Индия медленно открыла глаза.

В тот же момент Торн скрылся за дверью.

– Что ж, моя дорогая. Вы вне опасности. – Доктор встал и закрыл свой чемоданчик. – Рана уже затягивается. Вы, должно быть, очень здоровая молодая леди.

– Нет, это ваша заслуга. Бок даже не болит. – Индия немного шевельнулась и сморщилась. – Во всяком случае, не очень.

Она напряглась, когда увидела на полу чью-то тень.

– Так она поправляется, Ричардсон?

– И очень быстро, лорд Торнвуд. Просто идеальный пациент. – Доктор застегнул манжеты рубашки и взял свой чемоданчик. – Было бы хорошо, если бы все мои пациенты были такими сильными. Что вам сейчас нужно, юная леди, так это покой и постельный режим еще два дня. Потом вы будете несколько ограничены в движениях две-три недели. Надеюсь, вы последуете моим советам, иначе мне придется вернуться, чтобы…

Индия слабо улыбнулась.

– Я буду осторожна, доктор, уверяю вас. Торнвуд уже собирался проводить доктора, когда в дверь заглянули три детские мордашки.

– Так вы подслушивали?

Эндрю Грэм покачал головой, но вид у него был виноватый.

– Вовсе нет. Мы не слышали ни одного слова.

– Хотя и старались, – сказала Алексис, проталкиваясь вперед и прижимая к груди старую куклу. – Я рада, что вы здесь, – сказала она, обращаясь к Индии. – Может быть, вы останетесь навсегда? Тогда вы будете нашей новой мамой.

Эндрю сердито посмотрел на сестру.

– Нельзя просить кого-то быть твоей мамой, Алексис.

Девочка надулась.

– Я знаю. Я попросила ее быть моей новой мамой. Наша настоящая мама умерла. – Губы Алексис задрожали. – Я даже начинаю забывать, как она выглядела.

Эндрю наклонился и обнял сестру.

– Я знаю, что ты по ней скучаешь. Мы все скучаем. Но все равно нельзя приказать кому-нибудь занять ее место.

– Почему?

– Потому что… черт! Просто так не делают.

– А как делают? – нетерпеливо спросила Алексис.

– Как-то по-другому, вот и все.

– А я никому и не приказывала. Ведь, правда? – Она посмотрела на Индию.

– Это не был приказ, – улыбнулась Индия. – А если и был, это самый замечательный приказ в моей жизни.

– Вот видишь. – Алексис торжествующе посмотрела на брата. – Я же сказала тебе, что не приказывала.

Лорд Торнвуд откашлялся.

– У вас пять минут на то, чтобы поговорить с леди Деламер. А потом – марш в детскую готовить уроки.

Раздался коллективный стон, но Торн был непреклонен.

– Пять минут, не больше. После того как я провожу доктора, вы пойдете к себе.

Как только Торн вышел, Алексис подбежала к Индии.

– Как это случилось? Вас подстрелил шпион? Один из людей Наполеона? Папа – то есть граф – рассказал нам, что кругом много шпионов, даже здесь, в Лондоне.

– Я уверен, – вмешался Эндрю, – что леди Деламер в курсе англо-французских отношений, Алексис. К тому же нам не следует утомлять ее своими разговорами.

– А я уверена, что леди Деламер не устала. Так это правда, был шпион?

Индия улыбнулась:

– На самом деле это были грабители.

Все трое восхищенно ахнули, представив себе сцену страшной опасности и настоящего героизма.

– Подумать только! А мы этого не видели! – Алексис покачала головой. – А какое это было бы приключение!

Индия удивленно подняла брови:

– Я бы так не сказала.

– Нам, конечно, жаль, что вы пострадали. Их было много?

– Нет, только двое.

– Только двое? И граф не смог с ними справиться? – разочарованно протянула Алексис. – А я-то считала, что он может один и голыми руками расправиться с целым полком.

– Не сомневаюсь, – быстро отреагировала Индия.

– Вы так думаете? Он был таким храбрым, когда привез нас из Брюсселя. Какие-то нехорошие люди подъехали к нам с пистолетами, а он разогнал их всех кнутом, который вытащил из седельной сумки. Но возможно, грабители в Лондоне не такие, как в Брюсселе.

– Хватит болтать, Алексис. – Эндрю решительно взял сестру за плечо. – Ты слышала, что сказал граф. Мы должны пойти к себе и сесть за уроки.

– Но ты же знаешь, как я ненавижу рисовать и шить, – жалобно пропищала малышка.

Марианна раздраженно фыркнула:

– А мне хотелось бы пойти в зверинец, а еще поесть мороженого. А правда, что в Лондоне есть настоящий паровоз?

– Действительно есть, – подтвердила Индия. – Я его видела.

– Видели?! – Глаза Эндрю загорелись. – А как он ехал? По рельсам? А шум был большой? Вы знаете, каким было соотношение количества угля и выработанной энергии?

Индия рассмеялась и покачала головой.

– Боюсь, ты знаешь гораздо больше, чем я.

Эндрю нахмурился:

– Вряд ли мы все это увидим. Граф очень занят, а нам не хочется его утруждать.

– Особенно когда у него… плохое настроение, – добавила Марианна. – Это так странно: когда он уходит днем, он так молчалив и неприветлив, а когда возвращается – нет никого веселее его. Эндрю считает, что это из-за ран, которые он получил при Ватерлоо.

– Возможно, – согласилась Индия.

Какие они забавные – эти подопечные Торнвуда, подумала Индия. Хотя виду них довольно запущенный. Нижняя юбка Алексис на несколько дюймов длиннее самой юбки, а у Марианны из одной туфли торчал палец. Эндрю определенно требовалась новая курточка – та, что была на нем, ему явно мала. Ей придется поговорить с Торнвудом о новой одежде для детей. Не могут же они ходить в таком виде.

После того как Эндрю вывел сестер из комнаты, Индия долго сидела, глядя на липы в саду за окном. Рана в боку дергала, но в остальном она чувствовала себя неплохо. Ее беспокоило лишь то, что она находится в доме Торна, под его крышей.

Она стала вспоминать их последнюю встречу в Брюсселе. На улице творилось что-то невообразимое, а Девлин затащил ее в подъезд незнакомого дома и стал жадно целовать. Потом опомнился, пригладил ей волосы, назвав себя дураком за то, что чуть было не содрал с нее платье прямо посреди какой-то площади в центре Брюсселя. Смеясь, он предупредил ее, что она поступила опрометчиво, выйдя за него замуж.

Индия заставила его замолчать, в шутку шлепнув ладонью по щеке.

И таким образом момент безумия, слепого желания и отчаянного веселья прошел. Но Индия навсегда запомнила выражение его глаз. В них было столько страсти, что, казалось, ее хватит им обоим на всю жизнь.

Однако Индия ошиблась. И ошиблась жестоко.

Сейчас Девлин был воплощением отстраненности, словно совершенно чужой человек. И это разрывало ей сердце. Она не должна оставаться здесь ни минуты, независимо оттого, ранена она или нет.

Она откинула покрывало и с трудом встала. Не обращая внимания на тупую боль в боку, она натянула на себя платье и направилась к лестнице для слуг – там у нее меньше шансов столкнуться с Торнвудом.

Остановившись на последней ступеньке, чтобы перевести дух, Индия услышала за спиной громкий голос:

– И зачем, скажите на милость, вы встали с постели?

Индия медленно повернулась. Все, что она могла видеть, – это подбородок и прядь темных волос на лбу.

– Я ухожу. Здесь я вам только мешаю. У вас и так достаточно хлопот с детьми.

– Ошибаетесь, леди. Вы сейчас же вернетесь в свою комнату и ляжете в постель.

– Нет.

Торнвуд сделал два шага, и не успела Индия опомниться, как он уже обнял ее за талию и прижал к себе. Грудь уперлась в его крахмальную рубашку. Индия чувствовала, что Девлин вне себя от ярости.

Она невольно к нему прильнула, побуждаемая забытыми ощущениями близости. Он был ее мужем, черт побери! Пора бы ему об этом вспомнить!

Индия закрыла глаза, чувствуя, как кружится голова. От Торнвуда исходил запах, свойственный только ему. Индия принюхалась.

– Что вы делаете? – удивился Девлин.

– Пытаюсь вернуть потерянное. Если не можешь забыть прошлое, остается лишь наслаждаться запахами, которые от него остались. – Она засмеялась. – Кажется, я только этим и занимаюсь. – Индия вдохнула. – Пахнет кожей, бренди и…

– Вам надо вернуться в постель. – Голос прозвучал глухо.

Подняв руку, Индия дотронулась до шрама на подбородке.

– Было больно?

Торнвуд напрягся, но потом пожал плечами.

Воспоминания нахлынули на Индию. А с ними – такое сильное желание, что заболело сердце. Она прислонилась к Девлину и поцеловала серебристую полоску шрама.

– Не надо. – На сей раз его голос был хриплым. Исчезло его безразличие, а с ним и контроль над собой. Индия услышала тихий стон и почувствовала, что он с трудом сдерживает желание.

Что-то темное и дикое, вызванное воспоминаниями о пережитых радостях и потерях, заставило ее приподняться на цыпочки и провести пальцем по его крепко сжатым губам.

– Довольно. – Железной хваткой он сжал ее запястье. – Вы сейчас же возвращаетесь в постель.

– Постель… Звучит… заманчиво.

Она разомкнула губы и кончиком языка провела по его нижней губе.

Торнвуд выругался, но поднял ее на руки и понес вверх по темной лестнице. Его гнев вызвал в ней ответное чувство ярости. Гордость Деламеров требовала, чтобы она сломала стену, которой он отгородился от нее.

Это таило в себе опасность, но Индия Деламер обожала опасности.

Она подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Потом ее рука скользнула по его плечу, а пальцы оказались у него в волосах.

Он замер.

Она поцеловала его в шею долгим поцелуем.

– Это не сработает.

– Неужели? Неужели ты ничего не помнишь, Дев? – Ее голос слегка охрип от желания. – Даже ту последнюю ночь в Брюсселе? Была полная луна, а розы распустились и благоухали. В ветвях бука пел соловей, и мы даже остановились, чтобы его послушать. Правда, – она, – мы не дослушали его до конца. Помнишь?

– Не надо. – У него на шее билась жилка: – Вам не удастся…

– Вот как, Дев?

Она прижалась к нему, и твердые соски ее грудей уперлись в мягкую ткань его рубашки.

– Даже не надейтесь, что это сработает, черт возьми.

– Вспомни, Дев. Вспомни запах этих дамасских роз. Вспомни теплый ветерок и отдаленные звуки вальса. Вспомни меня.

– Как вы не понимаете!

Они уже были наверху, и он ногой открыл дверь ее комнаты. А потом вдруг остановился и посмотрел на нее.

Просто посмотрел.

– Вы полная дура, миледи. Любой другой мужчина швырнул бы вас сейчас на кровать и втиснулся между ваших великолепных белых бедер.

– А вы, лорд Торнвуд?

Глаза Торна потемнели. Совсем близко, в нескольких дюймах от его руки, был розовый бутон ее соска.

– Может, я такой же. Может быть, даже гораздо хуже.

Он подошел к кровати, опустил ее на простыни и, прижав ее своим телом, просунул одну ногу между ее ног, отчего юбка поднялась до самого верха ее роскошных бедер.

– У вас под платьем нет панталон, миледи. Я могу раздеть вас одним движением, и вы окажетесь совершенно голой. Вы будете тяжело дышать и станете влажной, когда я войду в вас. Эта мысль вас не пугает?

Что-то мелькнуло в ее глазах.

– Да. Но и вас это тоже пугает. Я чувствую это по дрожанию ваших рук. Вы хотите меня, Девлин Карлайл, и это перепугало вас насмерть. Я хочу знать почему.

– И не надейтесь понять. Я вообще дурак, что нахожусь здесь.

– Откуда вам знать, на что я надеюсь? – Ее грудь была мягкой и теплой, а рыжие волосы лежали ореолом вокруг головы.

– А я и не знаю. В этом-то и проблема, не так ли? От нашего прошлого не осталось и следа. И пока вы с этим не смиритесь, леди Деламер…

– Индия.

– Леди Деламер.

Она провела пальцем по его губам.

– Индия.

– Какая разница. Что бы мы ни делали, что бы когда-то ни было между нами – все ушло. Ваши воспоминания относятся к другому человеку. Вам придется это принять. Нам обоим придется.

Но Индия не собиралась ничего забывать. Да ей это и не удалось бы. Слишком долго был этот человек в ее сердце.

Она посмотрела на завитки темных волос у него на лбу, и что-то сжалось в ее груди.

– Тогда поцелуй меня. Поцелуй и докажи, что ты забыл.

– Зачем вам это нужно?

– Я хочу знать правду, – прошептала она. – Просто правду. Почему это так тебя пугает, Девлин?

– Почему? Потому что я не перестал быть мужчиной. Потому что нет такого мужчины, который, увидев вас, не захотел бы…

Индия почувствовала, как он содрогнулся. Но она не собиралась его щадить. Она приподнялась на локтях, и платье соскользнуло с ее плеч.

– Не захотел бы чего?

– Этого, – прохрипел Дев. – И этого.

Он рванул тонкую ткань и обнажил полную грудь.

– О Боже!

В обрамлении ткани и кружев торчал розовый сосок. Он схватил его губами и потянул. Каждое движение исторгало из груди Индии судорожные звуки.

Она открыла глаза. Они были затуманены желанием.

– Ты вспомнил! Ты должен вспомнить.

– Разве?

Индия снова закрыла глаза, приготовившись отдаться ласкам Девлина.

– А как насчет вас, миледи? Вы привыкли предлагать прелести вашего роскошного тела любому мужчине, которого встретите?

Эта фраза хлестнула Индию, словно кнут. Ее дыхание сбилось, краска залила щеки. А потом она изо всех сил ударила его по лицу. Торн не пошевелился даже тогда, когда на загорелых щеках выступили следы от ее пальцев.

– Следует ли это считать подтверждением моих слов, миледи? – насмешливо сказал Торнвуд.

– Отвратительный, самодовольный тип, – прошипела Индия, но ее рука повисла в воздухе. Второго удара не последовало. – Вы нарочно меня разозлили, поскольку не могли рассчитывать на то, что у вас хватит сил мне отказать.

Его лицо оставалось невозмутимым.

– И вам это удалось. Я ненавижу вас, Девлин Карлайл. Ненавижу всем сердцем. Надеюсь, что вы довольны своим успехом. – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. – Убирайтесь. Или вы желаете остаться, чтобы позлорадствовать?

Он молча встал и пошел к двери. Когда дверь за ним закрылась, она прошептала в подушку:

– Может, это был сон? Я так долго его ждала, а все обернулось жестокой шуткой.

Но Девлин заметил ее слезы. И слышал, что она сказала. Каждое ее слово ранило сильнее, чем французская сабля, которая чуть было не лишила его жизни.

Глава 8

– Она пыталась сбежать. И ей это удалось бы, если бы я случайно не встретил ее на черной лестнице.

Девлин и Джеймс Херрингтон стояли в кладовой, из которой можно было попасть в главную кухню особняка на Белгрейв-сквер, 61. Лицо Девлина было озабоченным. Сунув руки в карманы, он смотрел в упор на Херрингтона.

– Как вы думаете, она вас узнала?

– Сомневаюсь, – покачал головой Девлин. – Когда эта дурочка спускалась по лестнице, она была в полубессознательном состоянии. А потом… я отвлекся. И остался. Никогда себе этого не прощу.

Девлин отвернулся и стал застегивать свои седельные сумки.

– Не спускайте с нее глаз, Херрингтон. И с детей – тоже. Я связался с агентством по найму прислуги и попросил прислать трех женщин, которых надо будет расспросить и решить, какая из них подходит в качестве гувернантки. Хотя мое представление о том, что значит «подходит», возможно, отличается от представлений высшего света. Но поскольку я не могу выследить человека, который выступал посредником при продаже этих драгоценностей, нам придется использовать детей. Один из них должен помнить детали произошедшего на ферме в Катр-Бра. Если интуиция меня не подводит, именно тогда предателю удалось сбежать с бриллиантами. Полагаю, Алекс Грэм знал об этом, поэтому его и убили.

– Если эти несчастные дети что-то вспомнят, это будет просто чудом, – мрачно заметил Херрингтон. – Известие о том, что их родителей убили, стало для них страшным потрясением, а это даром не проходит.

– Боюсь, они могут оказаться нашей последней зацепкой. Пока что ни один из моих источников ни в Дувре, ни и Гавре ничем мне не помог. Кто бы ни украл бриллианты, эти люди дьявольски умны.

– Мы подвергнем опасности детей, – с сомнением в голосе сказал Херрингтон.

– Неужели вы думаете, что я этого не знаю? – Торн швырнул сумки на старый стол. – Они мои подопечные. А молодой Грэм был моим лучшим другом. Он поехал на эту ферму один.

– Вы не могли знать о том…

– О том, что за ним следят, а потом убьют. И его жену тоже. – Торн кончил паковать сумки и затянул ремни. – Пуля, которой он был убит, предназначалась мне, Херрингтон. Если бы я был с ним, я смог бы предотвратить это несчастье. А теперь он мертв, и я никогда себя за это не прощу.

– Когда вы вернетесь?

– Одному Богу известно. Веллингтон составил список людей, которых я должен проверить в Дувре. Мне придется пересечь пролив.

– А вам удалось приблизиться к разгадке? Кто заправляет всем в Лондоне?

– Лучше вам об этом не знать, Херрингтон.

– Конечно, – смутился Херрингтон. – Я не хотел…

– Это естественный вопрос. Тем не менее, вы поймете, если я вам больше ничего не скажу. Во всяком случае, пока. Еще слишком многое неизвестно.

В дверь постучали. Дев быстро скрылся под лестницей, а Херрингтон пошел открывать дверь. Это явился Чилтон.

– Какой-то человек просит разрешения поговорить с вами, милорд. Не просит, я бы сказал, а требует. Он назвался братом молодой леди.

– Хорошо, Чилтон. Я сейчас поднимусь. Проводите гостя в желтый салон.

Когда дворецкий ушел, Девлин вышел из своего укрытия.

– Значит, пришел Айан Деламер. – Торн улыбнулся. – Я бы многое отдал, чтобы рассказать ему правду. Он мог бы быть замечательным союзником в нашем деле. Но об этом не может быть и речи.

– И вы оставляете меня наедине с разъяренным братом? – нахмурился Херрингтон.

Девлин перекинул сумки через плечо.

– Боюсь, что так, Джеймс. Айан расчетлив, но честен. Я уверен, что вы с ним справитесь. Пока что вы замечательно вели себя со всеми другими.

– Ваша уверенность отрадна, – мрачно сказал Херрингтон. – Но боюсь, что дурачить детей мне скоро уже не удастся. Они такие смышленые, все в отца. – Джеймс вздохнул. – Я лишь надеюсь, что лорд Деламер не пустит в ход свои умения экзотических единоборств до того, как я объясню ему, что случилось с его сестрой.

– Черт возьми, Торнвуд! Ответьте мне на вопрос! Моя сестра здесь или нет?

Лорд Айан Деламер, сжав кулаки и нахмурившись, стоял у окна в салоне графа Торнвуда.

– Да, она здесь. – «Граф Торнвуд» старался скрыть неловкость. – Я как раз собирался послать к вам человека, чтобы сообщить об этом.

– Вы не очень-то торопились. Может, вы объясните, что делает моя сестра в вашем доме?

– Поправляется после огнестрельной раны.

– Господи! Вы шутите?

– К сожалению, это не шутка. Я провожал ее домой прошлой ночью, и на нас напали грабители.

– Провожали домой? А что она вообще здесь делала в столь поздний час?

Джеймс Херрингтон, чувствовавший себя весьма неуютно в роли Девлина Карлайла, провел рукой по волосам.

– Это довольно длинная история. Почему бы вам не выпить рюмку бренди, пока я… э… все объясню.

– Не надо никакого бренди, – отрезал Айан. – Меня интересует только ваше объяснение. Впрочем, и объяснять тоже ничего не надо. Я хочу убедиться, что с Индией все в порядке.

– Разумеется, – ответил Херрингтон, стараясь скрыть облегчение. – Доктор приходил сюда уже два раза. Рана начала затягиваться.

– Слава Богу, хотя бы за это. Но Индии здорово попадет от меня за такое безумие. Ей придется понять, что Лондон – это не тихий и мирный Норфолк. Здесь нельзя вести себя так, как хочется.

– Давайте я провожу вас к ней.

Когда они подходили к лестнице, ведущей наверх, Айан услышал веселый смех и детские голоса. Он вопросительно посмотрел на Херрингтона, но тот молча повел его наверх.

Дверь в комнату была открыта. Айан увидел Индию, сидевшую на кровати и обложенную подушками. На краю постели, свесив ноги, пристроились трое детей. Они были заняты каким-то серьезным разговором.

– Нет, – говорил Эндрю, – я уверен, что воздушный шар поднимался из Гайд-парка и им был виден весь город внизу. Представляете, что они чувствовали? Вот бы мне полететь на воздушном шаре!

– А я бы не полетела, – возразила его сестра. – Я бы сходила в зверинец или поела бы мороженое.

Брат с сестрой в ожидании посмотрели на Алексис.

– А ты? Каким был бы твой самый любимый день? – спросил Эндрю.

Не зная, что ответить, Алексис в нерешительности покусывала нижнюю губку.

– Давай, дорогая, расскажи нам. – Индия погладила малышку по голове.

Алексис расправила кукле платьице.

– Больше всего на свете мне хотелось бы увидеть, как улыбается граф. У него всегда такой озабоченный вид. Хотя иногда, когда он приходит в детскую поздно вечером, он веселый. Щекочет меня за ухом и подбрасывает вверх. Однажды он даже принес Марианне деревянную лошадку-качалку. Да, вот это мне понравилось бы. Но я не знаю, что для этого надо делать.

Старшие дети молчали, осознавая, насколько их желания были эгоистичны в сравнении с мечтой младшей сестренки.

Но тут они увидели мужчин. Алексис покраснела, а Эндрю неловко встал.

– Милорд, нам надо идти. Леди Деламер очень добра, но, боюсь, мы слишком ей надоедаем.

– Ничуть. – Индия рассмеялась. – Мне было так скучно одной, а вы меня развлекли. Разрешите вас представить друг другу. Этот большой сердитый мужчина – мой брат Айан. Айан, познакомься с Эндрю, Марианной и Алексис, подопечными графа.

Алексис подошла к Айану, волоча за собой куклу. Она оценивающе глянула на него и сказала:

– Вы такой высокий.

Айан улыбнулся и встал на одно колено перед девочкой.

– А теперь – нет. Теперь я такого же роста, как ты. Как считаешь?

После секундного раздумья девочка улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.

– Я считаю, что вы не только высокий, но и очень приятный.

– Не позволяй ему себя дурачить, – сказала Индия. – Когда мне было примерно столько же лет, как тебе, он поломал мой мольберт, а потом имел наглость столкнуть меня в пруд.

Марианна хихикнула. Даже Эндрю улыбнулся. Но Алексис оставалась серьезной и смотрела на Айана так внимательно, будто видела его насквозь и знала все его самые заветные секреты.

– Думаю, вы очень похожи. – Она одобрительно кивнула. – Вы, наверное, хотите узнать, что случилось с вашей сестрой. Их было, по меньшей мере, двадцать. Граф побил их голыми руками. Конечно, ваша сестра ему помогала, – быстро добавила она. – Она побила не менее чем десятерых. Вот какая она храбрая, не правда ли?

Айан взглянул на Индию.

– По-моему, она самая храбрая женщина на свете.

– Я же говорила, что вы очень приятный. – Обернувшись к брату и сестре, она скомандовала: – А теперь пошли. Леди Деламер захочет остаться наедине со своим братом. – Она посмотрела на стоявшего в дверях Херрингтона. – Думаю, вам лучше пойти с нами, милорд.

«Граф» кивнул и взял Алексис за руку.

– Почему бы тебе не рассказать мне поподробнее о своем любимом дне? А пока ты будешь рассказывать, мы спустимся на кухню и проверим, нет ли у кухарки чего-нибудь сладкого. Хочешь?

– Очень хочу, – просияла Алексис. – А если Эндрю и Марианна будут послушными, мы возьмем их с собой, давай?

– Конечно, – улыбнулся Херрингтон и вывел детей из комнаты.

Айан еще долго смотрел на сестру, после того как они остались вдвоем. Она была бледна, но спокойна. Только он мог увидеть, что она недавно плакала. Не зная, с чего начать, он решил предоставить Индии самой объяснить, что же на самом деле произошло.

– Не хмурься, Айан.

– А я и не хмурюсь. Прости.

– С чего начать? С Дева, разумеется. Это случилось в Брюсселе. Все как-то неожиданно вышло из-под контроля. Я хотела тебе рассказать, но ты все время куда-то уезжал. Потом было Ватерлоо. Когда все закончилось и я поняла, что потеряла его, я не могла об этом говорить. Может быть, я решила, что, если не произнесу эти страшные слова, все будет неправдой и он еще может ко мне вернуться.

По ее щекам текли слезы, и сердце Айана сжималось от боли и сочувствия.

– Теперь он вернулся, но для меня ничего не изменилось. Он все забыл, Айан. Он все равно как чужой. Как мне это вынести?

Ее голос оборвался. Брат наклонился и прислонился лбом к ее лбу. Потом он погладил ее по мокрой щеке.

– Но это же не навсегда. Память наверняка к нему вернется.

– Возможно. Но я не знаю, смогу ли ждать. Как мне смотреть в его глаза и ничего в них не видеть? Особенно после того, кем мы были друг для друга. – Она вытерла щеки. – Теперь ты будешь меня ругать за то, что я испортила твой замечательный камзол.

Но Айан лишь фыркнул:

– Ты, конечно, озорница, но ругать я тебя не стану. Что касается Торнвуда, тебе придется научиться ждать. Он вернулся к тебе целым и невредимым. Нам остается лишь молиться, чтобы к нему возвратилась память. А теперь я хочу знать, что ты делала прошлой ночью на улице и каким образом случилось, что в тебя стреляли грабители?

– Я должна была его увидеть, Айан. Меня страшила сама мысль о том, что мы могли случайно встретиться в толпе у Британского музея или на каком-нибудь балу под взглядами сотен глаз. А произошло то, что я и вообразить не могла. Его глаза были пусты, а лицо как каменное никаких эмоций. Я думала, что его смерть разрушила меня, но это… я не знаю, как это описать. – Она сжала в кулаке край простыни. – Я знаю, что должна лежать, пока не затянется рана, но как оставаться здесь и каждый день видеть его таким?

– Но тебе нельзя вставать еще несколько дней.

– Я смогу встать, – упрямо сказала она. – Я должна.

– Я не сомневаюсь, что ты будешь очень стараться, но я не могу этого допустить. И хотя это выходит за рамки приличий, тебе придется остаться здесь до тех пор, пока врач не разрешит перевезти тебя домой.

– Но…

– Никаких «но». Тебе нужно время, чтобы восстановить силы. Договорились?

Индия молчала.

– Индия?

– Не волнуйся, Айан. Я не сделаю ничего необдуманного.

– То же самое ты сказала в тот день, когда решила спрыгнуть с крыши амбара, вооружившись парой крыльев из шелка. Ты хотела проверить, сможешь ли полететь. Помнишь?

– По крайней мере, я тогда получила ответ на свой вопрос. К счастью, я только сломала руку, когда шлепнулась в стог сена.

Айан посмотрел на сестру с любовью.

– Твоим вторым именем всегда было «безрассудство». Думаю, эта черта свойственна всем Деламерам. – Айан вздохнул. – Все, что я прошу, – это быть осторожной.

– Буду стараться. Мне почти страшно спросить, что обо всем этом думает бабушка.

– Лучше не спрашивай. Полагаю, что чуть позже она тебя навестит. Она надеется выяснить, не приходится ли граф родственником Карлайлам из Гэмпшира. Она назвала их ужасной, грубой бандой и сказала, что, если граф похож на них хотя бы немного, она сама проследит за тем, чтобы тебя немедленно отправили домой.

– Интересно, есть ли в Англии кто-нибудь, кого бабушка не знает?

С порога раздался суровый голос:

– Таких нет, если этот человек заслуживает, чтобы о нем знали, дорогая моя.

А потом появилась и сама герцогиня, прямая, со своей неизменной тростью. Айан поставил стул рядом с кроватью и помог бабушке сесть.

– Все, что здесь происходит, – сверх всяких приличий, – заявила она. – Даже для такой семьи, как наша, которой незнакомо значение этого слова. Ты хорошо себя чувствуешь?

Индия кивнула.

Герцогиню такой «ответ» явно не убедил.

– Я разговаривала с этим врачом, которого вызывал Торнвуд. Он уверил меня, что через несколько дней ты сможешь отсюда уехать. А пока он настаивает на том, что тебе лучше остаться. Мне, верно, придется с этим согласиться. – Она откашлялась. – Я даже уже познакомилась с детьми. Это, конечно, странно, что их опекает Торнвуд. У них ужасные манеры, но в остальном они довольно забавны. Особенно младшая девочка. Между прочим, – добавила она непринужденным тоном, – тебе будет интересно узнать, что граф не имеет никакого отношения к Карлайлам, которых я знавала в Гэмпшире. Это хорошо, потому что гэмпширский Генри Карлайл был отъявленным пройдохой.

Индия подавила улыбку, глядя, с каким надменным видом герцогиня осматривает комнату. Индия сидела в подложенных со всех сторон подушках, а на столике лежали книги, до которых можно было легко дотянуться. Ветерок шевелил белые крахмальные занавески. По стенам были развешаны гравюры с изображением дворцовых парков Версаля.

Герцогиня одобрительно кивнула.

– Очень мило. Да, тебе придется здесь немного задержаться, Индия. Я, разумеется, буду навещать тебя каждый день, как и твой нескладный братец. – Она искоса посмотрела на Айана. – Если только он снова куда-нибудь не уедет по своим секретным делам.

Человек, не знающий герцогиню, мог бы счесть ее брюзгой, но Индия знала, что это был давний спор между ее братом и бабушкой, и только улыбнулась.

– Ну, на сегодня хватит, – вдруг заявила герцогиня. – Я вижу, что ты устала, девочка. – Индия и вправду постаралась скрыть зевок. – Я пойду и заодно прихвачу с собой твоего брата. Если тебе что-нибудь нужно, пришли мне записку. Я также могу попросить эту старую брюзгу Монтвейл, чтобы она заглянула к тебе, если хочешь.

– Было бы неплохо, – слабым голосом отозвалась Индия. Она и вправду устала, и у нее сами собой закрывались глаза. К тому моменту, когда бабушка и Айан покинули комнату, ее голова уже покоилась на подушках.

Пока карета объезжала площадь, герцогиня сидела, выпрямив спину, и молчала.

– Ну что, бабушка?

– Что, мой мальчик? Ты надеешься разгадать какую-то тайну?

– Я просто хочу понять, о чем ты так задумалась.

– Хм-м. Тут что-то есть, чего я никак не могу понять. Что-то странное.

– Что ты имеешь в виду, бабушка? Ты думаешь, что Торнвуд переступил черту? Если так, клянусь Богом, я…

Герцогиня нетерпеливо махнула рукой.

– Нет, этот человек был холоден, как шотландский лосось. Это-то как раз меня и беспокоит. Любой нормальный, полнокровный мужчина вел бы себя совершенно по-другому, окажись в его доме такая красавица, как твоя сестра. Этот же человек настолько невозмутим, словно под крышей его дома находится какая-то старая карга вроде меня. – Герцогиня насупилась и стала смотреть в окно. – Нет, в этом явно есть нечто странное, помяни мое слово. Так или иначе, я намерена в этом разобраться.

Глава 9

Время в последующие два дня тянулось медленно. Индия то отдыхала, то читала вслух неуправляемому трио детей, которые, видимо, органически не могли приходить ко всеобщему согласию. Если Алексис хотела, чтобы Индия читала стихи, Марианна и Эндрю желали слушать про приключения. А если Эндрю просил почитать что-нибудь историческое, Алексис и Марианна требовали стихов. Если Алексис хотела послушать сказку про Спящую красавицу, то Эндрю и Марианна – последний роман сэра Вальтера Скотта. У Индии не было опыта общения с детьми, но она поняла, что ей нравятся подопечные Торна. Они были открыты, любознательны и способны нате же ошибки, которые она сама так часто боялась совершить.

Между тем доктор, как и обещал, заходил каждый день. Сам граф был неизменно любезен, хотя и сдержан. Но именно это и заставляло горло Индии сжиматься, а глаза наполняться слезами. После той бурной встречи на черной лестнице во взгляде Торна не было ничего, кроме учтивости. Иногда ей казалось, что он и выглядит как-то иначе. Он был настолько лишен всяких эмоций, что Индия порой недоумевала, как между ними вообще что-то могло быть.

Но с каждым часом ей все отчаяннее хотелось уйти из его дома. После второй ночи, когда вернулись прежние воспоминания, она поняла, что это случится очень скоро.

…Она бежит, не чуя под собой ног.

Она в обезумевшем городе, а вокруг с диким ржанием мечутся лошади. Вдали слышен грохот пушек Наполеона, которых у него в шесть раз больше, чем у Веллингтона. В Брюссель уже прибывают телеги с ранеными – бледными и усталыми, черными от пороха и грязи. Они молчат, но им и не надо ничего говорить. Все можно прочесть в их полных ужаса глазах.

Но человека, которого ждет Индия, среди них нет!..

Сейчас, по прошествии почти двух лет, она увидела тот же сон – во всех его подробностях. Она снова пережила ночь в залитом лунным светом саду, куда они сбежали от духоты и шума бального зала. Девлин застал ее за тем, как она вытряхивала камешек из туфельки, и галантно предложил надеть туфельку ей на ногу. Это было началом волшебства – такого волшебства, которое поражает человека лишь один раз в жизни. Лунный свет серебрил темные волосы Девлина и делал более отчетливыми черты его лица. Он стоял перед ней на коленях и молча смотрел на нее, охваченный неистовым желанием. Его руки обняли ее. В тот же миг она судорожно всхлипнула, почувствовав, как в руку ей впивается острый шип. Но эта боль была ничтожной по сравнению с тем, в каких тисках оказалось ее сердце, когда она поняла, что смотрит в глаза человека, которого будет любить всю свою жизнь.

А сон все продолжался, возвращая ее к тем бурным, полным страсти неделям, проведенным ими в Брюсселе. Потом все дни слились в какое-то расплывчатое пятно и исчезли, и она уже смотрит на хозяйку дома, в котором живет. «Извините, – говорит женщина по-французски, – но там внизу вас ждет какой-то офицер».

Индия летит вниз по лестнице, но видит не Дева, а его сослуживца.

Он смотрит на нее невидящими глазами. Его лицо покрыто копотью, но он галантно берет ее руку и целует. «У меня всего секунда времени, – извиняющимся тоном говорит он. – Мне очень жаль, но он просил передать вам, если что-нибудь случится. Знаете, я был с ним, когда на него напали. Я увидел, как упала его лошадь, а потом француз саблей ударил его в грудь. От такой раны никто не выживает».

В ушах у нее вдруг зашумело, и комната покачнулась перед глазам. В следующую минуту мир вокруг нее погрузился во мрак.

Сейчас, как и много ночей до этого, Индия пережила такой же ужас от потери человека, которому она вручила свое сердце и свое будущее. Она металась по кровати, протягивая руки в темноту, словно торопясь схватить счастье, которого у нее никогда не будет.

Невидимый в тени, Девлин Карлайл смотрел, как мечется в своей постели Индия, и понимал, что ее мучают кошмары. Он был весь в пыли, потому что провел много часов в седле, но не мог удержаться, чтобы не взглянуть на Индию, прежде чем пойти отдохнуть. Глядя на ее метания, ему хотелось заключить ее в свои объятия и успокоить.

Но Девлин знал, что ему нельзя больше к ней прикасаться. Он и так уже два раза чуть было себя не выдал. Его ошибки могут дорого стоить его стране, а им – жизни.

А он так ее хотел! Желание обладать ею было сильнее, чем когда бы то ни было. В воздухе витал ее аромат – фиалка с еле заметной примесью шалфея, – и от него его бросало то в жар, то в холод.

Не утерпев, он подошел к кровати, взял ее руку и поцеловал в ладонь. Большего он не посмел.

Тяжело вздохнув, он бросил на нее долгий взгляд и молча растворился в темноте.

Индия проснулась от лунного света, пробивавшегося сквозь щель между занавесками. Она была без сил, все тело болело. Она села. Снизу доносились чьи-то голоса.

Она узнала рокочущий бас Торна, но более раздраженный, чем обычно. Она подошла к двери и прислушалась.

– Но я не понимаю почему. Вы теперь совершенно свободны. Эта проклятая война закончилась, и вы можете жить в свое удовольствие.

– Может, это и так, но ваш муж менее трех недель лежит в могиле, миледи.

– Какое это имеет значение, как давно похоронен Фредерик? Я никогда его не любила, если это то, о чем вы думаете. Ну же, милорд. Это будет незабываемо. Поцелуйте меня, и вы узнаете, что такое настоящая страсть… – Голос женщины был тягучим и сладострастным.

Индия нахмурилась: она уже слышала этот голос, но не могла сообразить, кому он принадлежит. И тут она услышала резкий ответ Торна:

– Уже очень поздно, леди Марчмонт. Ваша красота бесспорна, и я уверен, что есть немало мужчин, которые охотно примут ваше великодушное предложение.

Индия услышала шум шагов и звон разбиваемого фарфора.

– Я не хочу никого другого, Торн. А я всегда получаю то, что хочу.

– Но не на этот раз.

– Нет? Посмотрим. – Ответ сопровождался вызывающим смехом и шуршанием шелка.

Индия вспыхнула. Так, значит, эта пресловутая леди Марчмонт положила глаз на Торнвуда! Индии есть что сказать по этому поводу, и она сейчас разочарует прекрасную вдовушку.

– Ну же, Девлин, – продолжила Элен Марчмонт, – неужели вы не испытываете ко мне симпатии? Я молодая страстная женщина. После смерти мужа я чувствую себя одинокой и покинутой.

Торнвуд засмеялся, стараясь высвободиться из ее цепких пальцев.

– Я сомневаюсь, миледи, что вы когда-либо чувствовали себя одинокой. Я думаю, вашего расположения добиваются множество мужчин.

– Возможно, но это не означает, что я кого-либо из них выбрала. Я имею в виду – до сегодняшней ночи, – добавила она с явным намеком.

В это мгновение в дверях загремели ведра, и в комнату ввалилось странное существо с измазанным сажей лицом и в огромном грязном чепце.

Индия направилась со своими ведрами, щетками и тряпками к камину, остановившись лишь для того, чтобы сделать короткий книксен.

– А, вот вы где. Не обращайте на меня внимания. Я здесь немного поработаю. Понимаете, нельзя, чтобы скапливалось так много сажи. У меня была племянница, так она не чистила камин два дня, а на третий день вся семья слегла с гнойным воспалением легких. Вы разговаривайте и не обращайте на меня внимания.

Индия с грохотом поставила грязные ведра на мраморный камин и начала раскладывать на полу свое снаряжение.

Но Элене Марчмонт не нужны были свидетели того, как она обольщает графа.

– Что же это такое? Ни в какие ворота! Прикажите ей убраться, милорд.

– Но вы же слышали, Элена. Надо почистить камин.

Вдова злобно посмотрела на грязную фигуру, склонившуюся над камином.

– Ты давно работаешь служанкой? – спросила леди Марчмонт.

– Давно, мисс. Я в Лондоне уже месяца три или около того.

Леди Марчмонт наклонила голову, стараясь разглядеть эту странную – слишком смелую – служанку, но ей никак это не удавалось.

Граф откашлялся.

– Как видите, Элена, наш… э… разговор придется отложить.

Вдова хотела что-то ответить, но тут возле ее ног загремело ведро. В следующее мгновение облако сажи и угольной пыли опустилось на ее белые шелковые туфельки. Графиня вскрикнула и отскочила, но еще одно облако угольной пыли взметнулось и накрыло ее платье.

– Ты это сделала нарочно! – взвизгнула вдова.

– О, простите меня, мисс. Какая я неловкая. Со мной это иногда бывает. Это все из-за моих косточек – болят к дождю. Завтра непременно будет дождь, это я вам говорю. Как раз на прошлой неделе я сказала своей племяннице…

– Нас не интересуешь ни ты, ни твоя глупая племянница, – прошипела леди Марчмонт. – Иди и принеси чистую тряпку, чтобы я могла вытереть туфли.

– Я не могу сейчас. Я должна почистить камин. Нехорошо, если все в доме слягут от заразы. Да и вы тоже можете заболеть. – Индия была безжалостна. – Говорят, что болезнь забирает у женщин их красоту. Их лица до срока становятся старыми – серыми и морщинистыми.

Вдова отшатнулась и непроизвольно обхватила ладонями свое тщательно нарумяненное лицо.

Графу стоило больших трудов скрыть улыбку.

– Я думаю, Элена, вам следует поехать домой. Я прикажу дворецкому сопровождать вас.

Он позвонил в колокольчик, и дворецкий тут же явился.

– Да, ваша светлость.

– Леди Марчмонт уходит, Чилтон. Позаботьтесь о том, чтобы принесли ее плащ и перчатки.

– Но я не говорила, что…

Закончить фразу ей не удалось.

Маленький столик красного дерева слева от нее со зловещим грохотом рухнул на пол. Хрустальные графины с бренди, портвейном и виски сначала взлетели вверх, потом из горлышек вылетели пробки и содержимое графинов выплеснулось на и без того грязное платье вдовы.

Графиня завизжала, оглядывая осколки вокруг своих ног.

– Это платье стоило пятьдесят гиней. Я все до последнего пенни вычту из твоего заработка, вот увидишь, дрянь ты этакая!

Граф положил руку на спину графини и подтолкнул ее к двери.

– Не беспокойтесь, я прослежу за тем, чтобы ущерб был возмещен. А теперь вам лучше поспешить домой. Вы рискуете заболеть инфлюэнцей, если не снимете это мокрое платье.

– А еще – гнойной заразой, – с надеждой в голосе добавила Индия.

Элена Марчмонт обернулась и сердито посмотрела на служанку.

– Что-то в этой женщине кажется мне знакомым.

– Это невозможно, – с явным сарказмом возразил граф.

Графиню быстро выпроводили, а Индия Деламер уже ни на минуту не могла удержаться от смеха.

– Что она сделала?

Торн повернулся на узкой походной кровати, спрятанной неподалеку от кладовки. Он намеревался отдохнуть несколько часов после бессонной ночи, когда воспользовавшийся потайной дверью Джеймс Херрингтон разыскал его.

– Она наголову разбила и обратила в бегство Элену Марчмонт, вот что. И более удачного тактического маневра я в своей жизни не видел.

– А графиня ее не узнала? В противном случае к утру об этом станет известно всему Лондону.

– Думаю, что вряд ли. Ваша леди Деламер проделала замечательную работу, скрыв свое лицо под грязным чепцом и слоем сажи. Она выглядела настоящей старой каргой.

– Она не моя леди Деламер.

– Разве?

– Нет! И если кто-нибудь узнает, ее репутация погибла.

– Предоставляю вам сообщить ей об этом. Я вряд ли смогу перенести еще одну встречу с ней. Особенно после того, как я вырвался из коготков леди Марчмонт.

– Хищница, да?

– Я мог бы поклясться, что был кроликом, а она смотрела на меня так, словно определяла размер моей шкуры.

– Думаю, ее интересовал вовсе не размер вашей шкуры, – цинично возразил Торн.

Херрингтон мрачно рассмеялся:

– Полагаю, вы правы. – Он посмотрел на выпачканные в грязи сапоги Торна. – Были в Дувре, не так ли?

– В Дувре и еще в полдюжине мест. Но везде неудачно. Похоже, никто не знает об этой темной шайке, которая именует себя «Авророй» и готовит новый «рассвет» – возвращение к власти Наполеона.

– Что будете делать дальше? Надеюсь, ничего связанного с привлечением детей. Они смелые ребята, но я не хочу, чтобы им угрожала опасность.

– Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло. – Торн надел домашнюю куртку. – А пока мне придется преподать урок этой озорнице наверху.

– Вы имеете в виду Алексис?

– Нет, не Алексис. – Торн сжал челюсти, отчего шрам на подбородке стал виден отчетливее. – Я имею в виду Индию Деламер.

Когда Торн вошел в кабинет, вид у него был грозный. Светлые глаза сверкали от гнева, рот упрямо сжат. Индия с довольным видом сидела в кресле. Ей удалось немного прибрать, но осколки стекла все еще валялись на ковре.

– Зачем вы встали с постели? Оставьте все как есть и отправляйтесь наверх.

– Зато я спасла вас от весьма деликатной сцены, милорд. Если только вам не доставило удовольствие предложение леди Марчмонт. В таком случае прощу прощения, что помешала такой прелестной возможности поддаться обольщению.

– Не будьте смешной. Я был рад вашему вторжению, но не ценой вашего здоровья. И репутации. Элена Марчмонт разнесла бы на хвосте всю историю по Лондону, если бы сама не выглядела в ней столь неприглядно.

– Да она дура. А что касается меня, не беспокойтесь. Ваш врач совершил чудо. Я уже почти забыла о ране. Тянет лишь при быстрых движениях. Видите? – Индия вскочила, чтобы продемонстрировать, что здорова. – А моя репутация…

Она не договорила, потому что ее юбка зацепилась за угол камина и Индия, покачнувшись, потеряла равновесие. В ту же секунду Торн поддержал ее и прижал к своей груди.

– Вы хотели сказать что-то о своей репутации, миледи?

Глава 10

Пальцы Торна проскользнули в волосы Индии, освобождая их от уродливого грязного чепца.

– Какая же вы дурочка, – прошептал он возле самой ее щеки. – Вы всегда уверены в том, что все сойдет вам с рук?

– Всегда, – солгала Индия, чувствуя, как бьется ее сердце. Желание вдруг пронзило каждую клеточку ее тела. – Отпустите меня. Я абсолютно здорова.

– Возможно. А вот я, кажется, нет.

Он говорил так тихо, что она могла себе это и вообразить. Но он губами зарылся в ее волосы, а из его груди вырвался стон.

Индия замерла. Она не поверила своим ушам. Может быть, где-то глубоко у него все же сохранились остатки памяти? У нее бешено заколотилось сердце. Она высвободила руку, положила ее ему на плечо и запрокинула голову.

Девлин воспользовался этим и поцеловал ее в горло.

– Дев, – прошептала она.

– Нет, не говори ничего, – таким же шепотом приказал он.

Он обхватил ее за бедра и крепко прижал к себе. Индия почувствовала, как его твердая плоть уперлась в ее бедро.

Воспоминание об этом прикосновении жило в ней столько месяцев, что желание нахлынуло на нее, словно весенний дождь, и она непроизвольно тоже прижалась к нему.

А он уже завладел ее губами и проник языком в рот. Индия не могла этому воспротивиться – она слишком долго мечтала об этом.

Индия сжимала плечи Девлина, ее тело было напряжено и горело. Она не могла ни думать, ни дышать. Существовал только Девлин и это ужасное и прекрасное желание чувствовать его прикосновения.

Их тела прижались друг к другу. Индия нежно покусывала Девлина, поддавшись первобытному женскому инстинкту обладания. Она слышала шуршание ткани, ощущала холодок на обнаженных плечах. Но все это было как в тумане.

Когда вниз сполз корсаж платья, и обнажилась грудь, она почувствовала, как его сильные руки, а потом и горячие губы ласкают твердые соски.

Да, это Дев, повторяла она про себя. Он воскрес из мертвых. Он не потерял память. В его прикосновениях столько ярости и умения. Где-то в подсознании он должен был сохранить память о неделях, которые они провели вместе.

Ни о чем, не думая, Индия сползла вниз, словно искала что-то. А когда нашла, у нее перехватило дыхание.

В следующую минуту он подхватил ее на руки и помчался вверх по лестнице в свою спальню. Там он положил Индию на кровать и голосом, полным страстного желания, сказал:

– Вы победили, миледи. Я надеюсь, вы счастливы.

В комнате было темно. Лишь свет луны проникал в открытое окно.

Индия двигалась под ним. Ее глаза блестели, губы горели от его поцелуев.

Но он оставался неподвижным.

– Дев? В чем дело?

В ее хриплом голосе было столько страсти, что Девлин Карлайл закрыл глаза и мысленно выругался. Она – его жена и не стеснялась своего желания.

А он был просто глупцом, который опять пал жертвой ее чар. Каждая проведенная с ней секунда была опасна. Он не мог позволить себе близость, как бы его тело ни протестовало. Не мог до тех пор, пока не кончится этот несчастный маскарад, задуманный Веллингтоном.

Но желание ослепляло его. Он уткнулся лицом в ее обнаженную грудь. Индия застонала и, выгнув спину, прижала его к себе.

Этот явный знак любви разрывал ему сердце. Но он не может пойти дальше, твердил он себе. Не может до тех пор, пока не будет вправе дать объяснение, которое должно последовать за столь явным проявлением интимной близости.

Если он позволит себе сделать это сейчас, он опозорит их обоих.

Так уверял себя Торн – но ему было трудно убедить в этом свое тело.

Он отпустил ее и медленно поднялся. Индия не сразу поняла его намерение. Ее прекрасные серо-голубые глаза были полны боли и неуверенности.

– Дев? Куда ты?

– Уже поздно. Вы, верно, очень устали, а я должен обрести контроль над собой. То, что я сделал, было безумием. Вы – гость в моем доме, леди Деламер.

– Я твоя жена!

– Это вы так говорите.

– Ты все еще не хочешь это признать?

– Я всего лишь мужчина. Под влиянием темноты и лунного света я чуть было не воспользовался вами.

– Ты взял только то, что я, любя, тебе предложила.

– В таком случае вы еще более глупы, чем я.

Девлин закрыл глаза, чтобы не видеть ее. Но это не помогло отогнать воспоминания, которые ранили больше, чем то, что видели его глаза. Ее рыжие волосы разметались по подушке. Ее матово-белые груди, пышные с ярко-красными сосками, жаждали прикосновения его губ. Торн знал точно, что она сделает, если он снова до нее дотронется.

Начнет стонать, двигаться и не успокоится до тех пор, пока он не удовлетворит ее желания.

Его лоб покрылся испариной.

– Да, я хочу вас. И это желание делает меня самым последним негодяем. Оно заставляет меня злоупотреблять воспоминанием, которого у меня нет.

– Даже сейчас ты ничего не вспомнил?

– Ничего. – Его лицо, казалось, высечено из гранита – такое оно было непроницаемое. – Вы прекрасны, леди Деламер. Ваше тело было бы смертельным искушением для любого мужчины. Только это может извинить мое поведение.

Индия сжала кулаки. Его равнодушный взгляд заставил ее прикрыть свою наготу руками.

– Убирайтесь.

У нее было право прийти в ярость. Он сделал непростительное – подумал о том, о чем нельзя было думать, сказал то, что при других обстоятельствах никогда бы не сказал. И объяснить сейчас он тоже ничего не мог.

Не мог до тех пор, пока не найдет сундук с драгоценностями Наполеона и не спасет страну от новой войны.

Поэтому он холодно поклонился. Если он останется, то причинит ей еще большую боль. Эта мысль заставила его молча повернуться и выйти.

Обуреваемый слепым желанием избавить Индию от боли, Девлин не заметил, как слезы, словно холодные бриллианты, покатились по ее щекам.

Час спустя Девлин сидел перед камином, тупо глядя на огонь. Он все еще был погружен в свои невеселые мысли, когда услышал звук детских пальцев, царапавших дверь. Он поднял глаза.

Алексис стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу, прижав к боку свою куклу.

– Простите, что беспокою вас, папа. То есть ваша светлость. Но я подумала, что вы захотите знать.

– Что знать, Одуванчик?

– Что она ушла.

– Ушла? – Девлин встал и направился к двери. – Кто? Ты ничего не выдумала?

– Нет, это была она. Красивая леди.

– Леди Деламер? – Девлин присел возле девочки.

– Да, она. – Алексис посмотрела на него с недоумением. – А почему на тебе другая одежда? Утром ты был одет иначе. И ты весь в пыли. – Она дотронулась до его лба. – И шрама на лбу нет.

Черт, подумал Девлин.

– Просто свет падает иначе.

Девочка попыталась заглянуть под темные волосы, свисавшие ему на лоб.

– Но я не вижу никакого шрама.

– А как ты узнала, что леди Деламер ушла из дома?

– Я ее видела. На плечах у нее был старый плащ Марианны. Я стояла на лестнице, когда она уходила. – Помолчав, девочка добавила: – Она плакала.

Девлин стиснул зубы. Он взял Алексис на руки и отнес в детскую.

– Оставайся здесь с Марианной. Чилтон присмотрит за вами, пока меня не будет.

– А куда ты идешь?

– Пойду искать самую невозможную женщину на свете.

Глядя вслед опекуну, Алексис нервно теребила свою старую куклу.

– Будь очень осторожен, – прошептала она. – Он опять там. И теперь он наблюдает за всеми нами.

Глава 11

Индия сломя голову бежала вниз по черной лестнице, опасаясь, что вдруг появятся Чилтон или сам Торн и помешают ее побегу.

Торн придет в ярость. Ну и пусть! Она больше не может оставаться в доме ни минуты. Как же она была не права, надеясь, что прикосновение ее губ заставит Девлина все вспомнить! На память ей пришли моменты, когда он смотрел на нее и упивался ее наготой. Но в его взгляде была только страсть, а не узнавание. В этой темной спальне им двигала лишь похоть.

Индия бежала по безлюдной улице, оглядываясь в надежде увидеть наемный экипаж. Главное сейчас – оказаться как можно дальше от дома Торна, а уж потом она позаботится о своей безопасности.

Позади раздался цокот копыт, Индия обернулась и вдруг почувствовала, как кто-то крепко схватил ее за плечи.

– Вам не следовало убегать. – Шрам на подбородке Девлина блестел в лунном свете.

– Вот как! Вам захотелось еще позлорадствовать?

– Я рассказал вам о причинах, черт возьми!

– А мне не нужны ваши причины. Отпустите меня!

Граф подхватил Индию на руки и понес к карете, которую оставил в конце улицы. Кучер услужливо распахнул перед ним дверцу.

– Куда вы собираетесь меня везти? – спросила Индия, когда он сел в экипаж и захлопнул дверцу. Лошади сразу же рванули вперед, а он все еще удерживал ее на коленях.

– Я еще не решил. Но такое впечатление, что никакие стены не смогут вас удержать.

Индия что-то сердито пробормотала и ударила его в грудь.

– Вы не смеете.

– Я мужчина, а не святой. Сидите тихо, или вы пожалеете.

– Я уже жалею, – прошипела Индия.

Экипаж резко повернул за угол, она покачнулась, почувствовав резкую боль в боку. Но эта боль ничего не значила по сравнению с ощущениями от прикосновения его рук и твердого напряженного бедра.

Господи, как ей освободиться от него, пока жар в крови не станет невыносимым?

– Неужели вы не можете позволить мне уйти без скандала?

– Так, как это сделали вы, – нет. Вас могли убить.

– Смерть может быть разной. Я не вернусь. Что бы вы ни сделали, вы не можете меня заставить.

Ей вдруг так сдавило грудь, что стало трудно дышать.

– Вернетесь. Я об этом позабочусь.

– Не выйдет. Не успеете оглянуться, а меня уже не будет. Я не желаю быть у вас узником.

– Из-за того, что случилось в моей спальне? Если так, то можете не беспокоиться. Это никогда не повторится, уверяю вас.

Холодный тон еще больше разозлил Индию. Неужели он настолько владеет собой, что может просто выкинуть ее из своих мыслей, словно угольную пыль из камина?

У нее вдруг появилось отчаянное желание показать этому упрямому человеку, что он не так уж и неуязвим, как ему кажется. Когда экипаж снова занесло на повороте, она опять покачнулась и, не раздумывая, повинуясь только инстинкту, прижалась грудью к его груди.

Он моментально напрягся.

Многообещающее начало, подумала Индия и приступила к следующей атаке – положила руку ему на плечо.

– Что вы делаете?

– Проверяю вашу силу воли, милорд. Вы же уверяли меня, что умеете держать свои чувства под контролем. – Она говорила спокойно, но ее выдавал блеск в глазах. – Это на самом деле так? – Она запустила пальцы ему в волосы.

– Перестаньте.

– Так где же ваше хваленое самообладание?

Все это было чистейшим безрассудством, да и опасно, но Индии было все равно. Все, что ей было нужно, – это увидеть, как Торн потеряет над собой контроль. Может, тогда ей удастся разгадать, какой он на самом деле?

– Не переоцените свою удачу, миледи. – Его голос был тверд как гранит.

– Опасаетесь, что не выдержите?

– Остановитесь. Или мы оба об этом пожалеем.

Но Индия – безрассудная, как истинная Деламер – его не слушала. Она наклонила голову, так что его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее, и остановила свой взгляд на его губах.

И в этот момент ее план начал оборачиваться против нее. Каждый следующий жест возрождал в ней воспоминания о тех ласках, которым он научил ее в Брюсселе. Прежде чем она успела понять, как велика опасность, она забыла обо всем. То, что началось как обдуманная провокация, превратилось в наслаждение, в сладкую муку.

Их взгляды встретились.

– Вы не понимаете, что делаете.

– Ошибаетесь, понимаю.

– Вы так думаете? – Он нашел вырез платья и, просунув руку, стал опускать ее все ниже, пока не коснулся полных грудей. Индия беспокойно заерзала. – Вы все еще так думаете? И вы этого хотели от меня, миледи?

На сей раз в его голосе было не только желание, но и гнев. Индия поняла, что она хватила через край.

Ей вдруг стало страшно. Они были одни в карете, ехавшей по темной и безлюдной лондонской улице. Помочь ей было некому. Но все же это было лучше, чем пустота. Сто лет боли стоят одной ночи, если она узнает, что он ее не забыл.

– Все еще жаждете опасности?

Да, жаждет. И да поможет ей Бог, она жаждет его. Поэтому она не отшатнулась от его настойчивых пальцев и губ, которые последовали за ними.

В мгновение ока она оказалась лежащей на его руке, а его губы сомкнулись вокруг соска. Она застонала и вся обмякла.

И Торн, словно охотник, замечал каждое движение, свидетельствовавшее о ее слабости. Он еще ниже спустил ее платье, продолжая нежно покусывать сосок. Она вскрикивала от наслаждения.

– Хотите опасности, миледи, – так вы ее получите!

– А… ваша память?

– К черту память. Может быть, я хочу того же, что хотел тот человек, которого не могу вспомнить. – Он сжал ее бедра, а в следующую секунду поднял юбки и нашел влажный бутон, готовый раскрыться навстречу его пальцам.

– Дев, не надо. Если только ты не вспомнишь… Если это будут всего лишь прикосновения…

– Слишком поздно, миледи. Но возможно, прикосновения – это единственный способ вернуть того человека, которого вы когда-то знали.

Многие месяцы назад он был нежным, воздержанным, терпеливым, шаг за шагом приближая ее к пониманию собственного тела.

Теперь этот терпеливый учитель исчез. Индия чувствовала, что Торн сгорает от страсти, и поняла, что он не учитель, а мужчина. Мужчина, который слишком долго воздерживался. Но Индия уже не могла остановиться – слишком велико было ее собственное желание. Дрожащими руками Индия начала расстегивать пуговицы его куртки.

Однако Дев был сильнее ее. Он раздвинул ей ноги и, когда рука ощутила жар ее желания, хрипло простонал:

– О Боже.

Индия дрожала. За окном кареты раздавался цокот копыт, шум ветра, ржание лошадей, но она ничего не слышала, сметенная ураганом чувств, и не сопротивлялась.

Где-то вдалеке башенные часы пробили два раза. Индия вспомнила бой других часов – в другое время и в другом городе, – когда двое влюбленных стояли, взявшись за руки, и слушали, как замирают последние звуки.

– Я вернусь, – шептал тогда Девлин. – Я найду тебя, моя отчаянная Деламер, даже если мне для этого придется пройти мимо самого Наполеона.

Индия вспомнила эти слова, глядя в лицо Торну. Боже мой, что, если это правда? Что, если он никогда не вспомнит? Если она потеряла его навеки, а вместо него остался человек, только на него похожий?

– Остановитесь. – Она оттолкнула его руку, хотя желание противилось логике. – Я не могу. Вот так не могу.

– Нет, сейчас. Я хочу точно знать, что потерял. Хочу услышать, как вы кричите и стонете от страсти. Я слишком долго ждал.

Это был голос незнакомца. Его пальцы погружались все глубже и глубже. Зачем она позволяет ему это? Она позорит память о человеке, которого любила.

– Нет, я не хочу с вами – с незнакомым человеком.

Она услышала, как он тихо выругался. Его пальцы остановились, но он их не убрал.

– Незнакомым? – горько засмеялся он. – Но я с самого начала сказал вам, кто я. Я – Девлин Карлайл и вместе с тем не он. Я просто, мужчина, миледи, подпавший под влияние ваших чар, одурманенный вашей страстью. Но я остановлюсь, если вы скажете, что хотите этого. Если вы сможете меня убедить.

Он ждал.

Чувствуя жесткое прикосновение его плоти, она поняла, что он все же не очень себя контролирует. А потом обнаружила, что он протиснул руку между нею и стенкой кареты, так что один ее бок оказался приподнятым. Положение было неудобным и даже болезненным, но он явно позаботился, чтобы перевязанная рана не касалась острых углов.

Кем бы ни был этот человек, он, не раздумывая, защитил ее. Его благородство и честность были, вне всякого сомнения.

Она тихо застонала и пошевелилась.

Это был знак, которого ждал Торн. Он погрузился в нее еще глубже, а она начала извиваться от наслаждения и бесконечной муки.

– Я хочу вас. Прямо здесь и сейчас. Вы мечта любого мужчины. Но вам этого недостаточно, не так ли? Вам всегда будут нужны объяснения и воспоминания, которых у меня нет. – Его глаза блестели от страсти. – Но воспоминание об этом – вот все, что мне сейчас нужно. – Большим пальцем он нашел самый скрытый бугорок ее желания.

Индия вскрикнула. Ослепляющая волна захлестнула ее. А его пальцы двигались не переставая – нежно и искусно. И она растворилась в этом невероятном ощущении чуда.

Он стоял в тени, наблюдая за темным окном второго этажа. Парадная дверь была заперта, занавески везде опущены. Свет постепенно гас в окнах огромного дома. Но человек не уходил. Его губы были сжаты, мысли – мрачнее ночи.

– Пока еще ничего не кончено, – вслух поклялся он, сжав в руке розу, которую он взял из вазы на балу, – цветок с бледно-розовыми лепестками, напоминавшими ему щеки Индии Деламер. Лепестки один за другим падали на холодную мостовую и были безжалостно растоптаны каблуком сапога.

Еще немного, и последняя награда будет у него в руках.

Индия открыла глаза. Ее обуревали противоречивые эмоции.

– Девлин, я…

– Нет, не надо. – Его голос был тихим и напряженным. Он сидел напротив нее. В лунном свете черты его лица казались вылепленными рукой скульптора. – Поймите правильно. Это было нужно не только вам, но и мне, принцесса.

– Принцесса? – неуверенно повторила она.

– Вы могли бы быть ею. Гордость Деламеров видна в каждом вашем взгляде, в каждом жесте. Но сегодня мне надо было почувствовать, как бурлит в вас слепая страсть, понять, сможет ли ваша нежность и ваша страсть заполнить темную пустоту моей души. – Он помолчал. – Вы знаете, что такое темнота. Я понял это по вашим глазам.

– Это был хаос, – вздрогнула она. – Раненые все прибывали и прибывали…

Торн сжал губы.

– Я не стану стыдить ни вас, ни себя. Не стану извиняться за то, о чем нисколько не жалею. И все же… – Он посмотрел в окно на тихие и пустынные в этот предрассветный час улицы. – Но в одном я клянусь. Это больше не повторится. Никогда.

– Значит, все надо забыть, словно этого никогда не было?

– Совершенно верно. По-другому нельзя. То, что произошло, не должно было произойти… и никогда больше не… – Он не закончил и наклонился к ней. – У вас кровь.

Индия опустила глаза и с удивлением заметила темное пятно на боку.

– Верно.

Торн сорвал с себя шейный платок и приложил его к пятну.

– Сидите спокойно. Какой же я глупец… – Он покачал головой. – Возможно, вы правы. Мой дом уже не безопасен для вас. – Он посмотрел на расплывающееся пятно крови и пробормотал: – Даже больший глупец, чем я думал… – Высунув голову в окно кареты, он крикнул кучеру: – Девонхем-Хаус! И гони побыстрей!

Девлин сидел рядом с Индией, прижимая руку к ее ране.

– Что, если для меня не имеет значения, вернется ли к вам память? Что, если я хочу принять вас таким, какой вы есть, Девлин Карлайл?

– Ручаюсь, что это будет ненадолго. Ваше чувство собственного достоинства не позволит. И даже если вы меня примете, думаете, я соглашусь, зная, что могу вам дать лишь часть себя? Зная, что все будет основано на лжи и умолчании, которые, в конце концов, разобьют вам сердце? – Он схватил ее руку и поднес к губам. – Нет, я не вор. Тем более не буду вести себя как жалкий трус.

Карета остановилась возле городского дома герцогини Крэнфорд.

Прежде чем открыть дверцу, Торн посмотрел на Индию долгим взглядом. Потом молча поднял ее на руки.

– Я могу идти сама.

– А я вам этого не позволю.

Дверь открыл заспанный лакей.

– Кто… – Он испуганно протер глаза. – Миледи?

– Да, Томас. Я снова дома. А ты можешь идти спать.

– Но, миледи, у вас кровь… – Молодой лакей бросил на Торнвуда укоризненный взгляд.

– Ты правильно заметил. Это потому, что она не знает значения слова «отдых». – Девлин почувствовал, как по его руке течет теплая струйка крови. – Я отнесу ее наверх, в ее комнату.

– Но…

Граф не стал ждать ответа. Он вошел и направился к лестнице, но был остановлен надменным дворецким.

– Так где ее комната?

Старый слуга, не удостоив его ответом, не сдвинулся с места.

– Где ее комната, черт побери? Вы что, не понимаете английского языка?

Индия положила ему руку на плечо, и он посмотрел на нее.

– Не волнуйся. Сегодня вторник.

– Вторник? Какое это имеет значение, хотел бы я знать, черт возьми? – взревел Торн.

Индия недовольно поморщилась, и он понял, что ей не нравится, как он выражается.

– Извините, принцесса. А теперь скажите, чем отличается вторник от других дней недели?

– По вторникам Бич не разговаривает.

– Ну, ясное дело, – буркнул Девлин. – Как я мог этого не знать. Поскольку ваш дворецкий не изволит говорить, скажите вы, где ваша комната.

– Вверх по лестнице и налево.

Однако Девлин успел сделать всего несколько шагов. На этот раз дорогу ему преградила дородная женщина со связкой ключей на поясе.

– Извините, – сказал он, – но мне надо подняться по лестнице.

Женщина не пошевелилась. Казалось, она вообще его не заметила.

Девлин хотел было что-то сказать, но запнулся и посмотрел на Индию.

– Только не говорите мне, что сегодня вторник и она…

– Нет, не из-за вторника. Миссис Харрисон не признает присутствия в доме мужчины после полуночи каждую вторую неделю месяца. Это как-то связано с ее дядей, который обещал, что оплатит ей проезд в Вест-Индию, где она должна была встретиться со своим женихом и выйти за него замуж. К сожалению, дядя умер в состоянии страшного помутнения разума вследствие злоупотребления алкоголем, а его наследник отказался помочь миссис Харрисон и оплатить проезд. Таким образом, он лишил ее возможности любить. Бедняжка с тех пор так и не простила обоих мужчин.

– Так почему же она «миссис»?

– Простая формальность. Она так и не вышла замуж.

Девлин нахмурился. Причуды прислуги казались Индии обычными, но он был поражен. В его семье к прислуге относились хорошо, но отстраненно. И уж конечно, его отец и мать никогда не интересовались тем, что любят или не любят их слуги и какие у них проблемы.

Девлин подумал, что и он никогда не был привязан к тем, кто молча ему служил, пока он рос. Сейчас он вдруг понял, что от этого его жизнь, возможно, была намного беднее.

Интересно, подумал он, обходя толстуху, чего еще можно ожидать, когда он поднимется по этой красивой витой лестнице?

Но как только он занес ногу над первой ступенькой, Индия воскликнула:

– Нет, не надо!

Девлин удивленно поднял брови.

– Что на этот раз? Нет, погодите, я сам догадаюсь. У вас гостит Наполеон, и никому, кроме него, не позволено ходить по этой лестнице, пока он в доме.

– Нет, конечно. Но я понимаю. Вам смешно, что у нас существуют подобные ритуалы. Полагаю, постороннему человеку они могут показаться пустячными. Мне не раз об этом говорили.

Ее лицо стало печальным, и Девлин пожалел о своих словах.

– Они вовсе не пустячные. Просто к ним надо привыкнуть. А теперь, ради Бога, скажите, почему мне нельзя подняться по этой лестнице?

Индия глянула на маленькие часики, приколотые к корсажу ее платья.

– Потому что время уже за полночь.

Девлин ждал. Несомненно, это что-то должно было означать, но он понятия не имел, что именно.

– Видите, уже почти время. – Она посмотрела на лестницу.

Девлин проследил за ее взглядом. На самой верхней площадке лестницы появилась высокая фигура, одетая в красную ливрею дома Крэнфордов. Девлин с изумлением увидел, как этот человек, перекинув одну ногу через перила, ловко соскользнул вниз. Преодолев расстояние в два этажа, он спрыгнул с перил перед Индией, неловко поклонился и, пробормотав: «Миледи», – пошел в сторону кухни.

Только тогда Девлин заметил, что слуга хромает.

– Что у него с ногами?

– Альберт и его семья живут с нами всю жизнь. Он был с отцом во многих археологических экспедициях за границей. Во время сражения при Сьюдад-Родриго Альберта тяжело ранили. Отец пригласил самого известного хирурга, но ногу Альберт все же потерял. Папа настаивал на том, чтобы ему давали более легкую работу, но Альберт и слышать об этом не хотел. Каждую ночь он обходит весь дом, чтобы проверить, все ли в порядке. Ему было трудно спускаться и подниматься по нашим многочисленным лестницам, и мы с Айаном придумали этот способ. Вам не кажется, что для него так лучше?

Граф Торнвуд лишь смотрел на нее в изумлении. Разве он в своей жизни хотя бы раз задумывался о том, как живется прислуге?

– Вы правы, принцесса. Конечно, ему так легче. Вы хорошо с Айаном придумали.

– Я рада, что и вы так считаете. Сейчас мы можем подняться. Ничего больше не произойдет в следующие четверть часа. Только вам не обязательно меня нести. Я вполне могу идти сама. Крови совсем немного, и бок почти не болит, уверяю вас.

– Исключено. Я отнесу вас наверх и уложу в постель. И не вставайте до утра, до тех пор, пока не приедет хирург.

– Вот как?

– Да, именно так.

В это мгновение что-то большое и серое загородило ему дорогу. Что еще? – подумал Девлин.

Он глянул вниз и увидел зеленые глаза, длинную морду и оскал сверкающих белых зубов.

Боже праведный! Это волк! Огромный зверь приготовился к прыжку, чтобы напасть на него!

Глава 12

Девлин быстро развернулся и загородил собою Индию, пожалев, что у него нет с собой никакого оружия. Пригодилась бы даже обыкновенная трость – все лучше кулаков против этих острых клыков.

– Луна, лежать. Все в порядке. Он друг.

Луна? Девлин услышал, как рычание превратилось в тихое завывание. Господи, неужели она держит волка в качестве домашнего животного?

Индия посмотрела на Девлина и улыбнулась:

– Можете считать, что я поступила эгоистично, но я не могла ее оставить. Я нашла ее щенком, полумертвой, недалеко от Брюсселя, когда я… когда я путешествовала.

Путешествовала.

Дев сразу все понял. Она хотела сказать, когда она его искала. Какие она, должно быть, видела ужасающие сцены в том хаосе, который представляли собой дни и ночи после Ватерлоо! И как это похоже на нее: подобрать беспомощное существо, хотя у нее своих забот было более чем достаточно.

У Торна появилось страшное желание прижать ее к себе и поцеловать. Но громадная волчица истолкует это по-своему и, чего доброго, прокусит ему обе ноги, подумал Девлин.

– Что-то не так?

– Что? Почему вы спрашиваете?

– Да вы так крепко меня прижали, что завтра на теле будут синяки.

Торн тут же отпустил ее.

Взгляд Индии был задумчивым. Прежде чем Девлин мог ответить, она тихо сказала:

– Иди вперед, Луна. Покажи нам дорогу.

Волчица с серебристой шерстью повернулась и побежала вверх по лестнице. Торн молча шел за ней. У него было такое впечатление, что ему снится какой-то странный, причудливый сон.

– Сколько ей лет? – спросил он, глядя, как великолепный зверь поднимается по бесценному персидскому ковру.

– Полагаю, что немногим более двух. Я не захотела оставить ее в Норфолке, но жизнь в Лондоне для нее пытка. Однажды я надела на нее поводок и повела погулять в Хэмпстед-Хит, но кончилось тем, что она распугала всех овец. Потом два старых идиота попытались ее пристрелить. Этого я, разумеется, не могла допустить.

– Разумеется. Полагаю, что вместо этого вы пристрелили старичков.

– Непременно сделала бы это, будь при мне пистолет. Но я просто немного попугала овец. – На щеке Индии появилась ямочка. – По правде говоря, не немного, а как следует, потому что они с блеянием разбежались кто куда.

Значит, она разогнала целое стадо овец? Владелец вряд ли был этим доволен, подумал Девлин.

Представив себе разбегающихся в испуге несчастных животных, он чуть было не расхохотался. Вот если бы под Ватерлоо с ними был такой решительный человек! Наполеон наверняка бы сбежал с поля боя, не сделав ни единого выстрела.

Индия недовольно нахмурила брови.

– Мне жаль, что вы считаете нас смешными.

– Что вы, вовсе нет! Вы необычны. Решительны. Предприимчивы. Но вовсе не смешны.

– О! – пауза. – Вам, право, незачем меня нести. Мне бы хотелось идти самой.

– Чтобы снова пошла кровь?

Они миновали мраморные ниши, украшенные греческими, в натуральную величину статуями, индийскими божествами и гобеленами эпохи Ренессанса.

– Куда теперь?

Индия показала на коридор, стены которого были увешаны картинами, преимущественно пейзажами. В дальнем конце стоял застекленный шкаф красного дерева, на полках которого Девлин успел заметить отполированные куски балтийского янтаря и изящную миниатюрную модель старого испанского галеона.

– Я чувствую себя так, будто нахожусь в Британском музее. Есть что-нибудь, что ваша семья не коллекционирует?

– Мы собираем все, что вызывает у нас интерес. Ни материал, ни цена не имеют значения. Главное – все должно быть подлинное.

Девлин промолчал. На эту тему он не мог говорить. Пока. До тех пор, пока не найдет проклятые бриллианты Наполеона.

Он остановился у открытой двери.

– Да, здесь. Теперь-то вы можете поставить меня на ноги?

Торн и не подумал этого сделать. Он оглядел комнату. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это ее комната. На длинном лакированном столе лежала коллекция драгоценных тихоокеанских кораллов. Рядом с ней, в окружении морских раковин, стояла действующая астролябия с испанского галеона и молитвенник в роскошном переплете, украшенном перламутром. На столе у окна стояла миниатюрная модель воздушного шара, выполненная из жесткого шелка и тонких бамбуковых пластинок, и лежал раскрытый альбом с эскизами различных плетеных изделий.

– Это ваши эскизы?

– Конечно. Мы с Айаном придумываем разные модификации.

– Уж не хотите ли вы сказать, что поднимались в воздух на всех этих?..

– Они абсолютно безопасны – при условии, что правильно рассчитан балласт. Если его будет слишком много, вы, конечно, упадете. А если мало…

– И слышать не хочу. Полеты на воздушном шаре – подумать только! – пробормотал он. – Может быть, вы подумываете о том, чтобы выпрыгнуть из корзины с парой крыльев за спиной и проверить, сможете ли летать?

Индия с серьезным видом покачала головой:

– О нет, никаких крыльев. Но есть приспособление, изобретенное одним французом. Оно состоит из изогнутого полога и свисающих веревок. Изобретатель называет его парашютом, и я пыталась уговорить Айана…

– Что вы такое говорите! Вашей семье надо срочно найти вам мужа, чтобы уберечь вас и всех живущих в соседних трех графствах людей от увечий.

– Я так и знала, что вы это скажете. По вашему мнению, именно по этой причине женщине следует выходить замуж.

– Мне кажется, она лучше большинства тех причин, по которым женщина стремится выйти замуж.

– По-моему, вы забыли, что у меня есть муж, а ваше поведение я считаю отвратительным. Сейчас же поставьте меня на пол.

– С удовольствием. – Он посадил ее на кучу подушек. – Надо же – воздушные шары, – пробормотал он сердито и направился к двери.

Но на пороге столкнулся с герцогиней Крэнфорд, миниатюрная фигура которой была скрыта под огромной персидской шалью.

– И чем вы двое здесь занимаетесь, скажите на милость? – Она закрыла за собой дверь, очевидно вспомнив о любопытных слугах. – Уже почти час ночи.

Девлин сунул руки в карманы.

– Она пыталась…

– Он вообще ничего не знает… – прервала его Индия.

– Замолчите оба. – Тут она заметила кровавое пятно на платье Индии. – Похоже, разума у тебя, Индия, не больше, чем у малого ребенка! Я сейчас же займусь твоей раной. Ты останешься в постели, и не смей даже шевелиться. Ты поняла меня?

Вздохнув, Индия кивнула, зная, что любая попытка возражать бабушке, в конечном счете, окажется бесполезной. Потом старая леди обратила свой взор на Торна.

– А вас, милорд, я жду в своем кабинете завтра ровно в восемь часов. Вы меня поняли?

– Я постараюсь найти в своем расписании время для этого визита. Вам когда-нибудь говорили, ваша светлость, что вы хитры, как Макиавелли?

Герцогиня поправила шаль. Она, видимо, ничуть не обиделась. Скорее наоборот – восприняла это как похвалу.

– Чаще, чем вы можете предположить. – Она на минуту задумалась. – Питт сказал мне однажды, что, если бы я родилась мужчиной, развитие Европы, возможно, пошло бы по иному пути. Что же касается Макиавелли, я перечитываю его, по крайней мере, раз в году, чтобы не терять форму.

– Вы, конечно, читаете Макиавелли по-итальянски?

– Естественно. А разве другие – нет? А теперь уходите. Мне нужно заняться внучкой.

Девлин ушел, чувствуя себя жалким цыпленком, которого прогнал с дороги хозяин. Спускаясь по лестнице, он наткнулся на четырех лакеев с открытыми от любопытства ртами, кухарку, которая при виде его остолбенела, и молчаливого дворецкого. Потом услышал за спиной скрип корзинки, в которой наверх поднимали Альберта.

«Интересно, – засомневался Девлин, – кто же здесь сошел с ума: я или весь этот дом?»

Глава 13

Рассвет едва занимался над темными водами Темзы, когда в резиденции героя Ватерлоо собрались двенадцать мужчин. Даже сейчас, спустя много месяцев после сражения, герцог Веллингтон был все тем же боевым генералом, и все собравшиеся считали его таковым.

Высокий, с крючкообразным носом генерал начал без промедления:

– Всем вам прекрасно известно нестабильное положение в Европе. Даже сейчас там много таких политиков, которые желали бы, чтобы их император, – последнее слово Веллингтон произнес, презрительно поморщившись, – вернул себе былую славу и величие. Наша задача, джентльмены, воспрепятствовать этому.

Он пристально оглядел присутствующих. – Вы помните, что в ночь на 15 сентября 1792 года была похищена французская казна. В течение нескольких ночей банда воров пробиралась туда по крышам, и к тому времени, когда о краже стало известно, Национальная сокровищница на площади Согласия практически опустела. Все восемь тысяч бриллиантов были похищены. С тех пор найдено всего сто пятьдесят. Многие утверждают, что бриллианты были украдены по приказу самого Наполеона. Некоторые были – опять же по его приказу – «найдены» и пущены в легальный оборот, но у нас есть сведения, что остальные камни оказались в личных сундуках Наполеона. Есть основания полагать, что бриллианты были потом перегружены в обитый железом сундук, который следовал за Наполеоном во всех его кампаниях – вместе с его любимой кельнской водой, – добавил Веллингтон, презрительно фыркнув. – Хотя мы и вели расследование, этот сундук так и не был найден ни до Ватерлоо, ни в последующие месяцы. Эта потеря грозит большими неприятностями, потому что остались те, кто поддерживает Наполеона, – даже в Англии. Полученные нами сведения указывают на то, что драгоценности переправили в Англию для финансирования кампании в поддержку решения об освобождении Наполеона с острова Святой Елены. Даже лорд Холланд высказал свое неудовольствие тем, как поступили с Наполеоном, и теперь ходят совершенно дикие слухи, будто бы британский губернатор Святой Елены пытался отравить корсиканца. Это, конечно, абсурд, но общественное мнение возбуждено. Если эта хитроумная кампания будет продолжаться и дальше, сторонники Наполеона смогут начать переговоры о его освобождении. Кто эти люди? Это подпольная группа, называющая себя «Аврора», которая сравнивает освобождение Наполеона с рассветом нового века. Те, кто был при Ватерлоо, знают, что это будет не рассвет, а жестокий, кровавый закат. Но эти люди умны и осторожны, и их заговор может удаться, если бриллианты будут использованы для его финансирования. – Не обращая внимания на то, какое впечатление произвели на собравшихся его слова, Веллингтон продолжил: – Мы не должны допустить этого. И мы не допустим. Сундук с бриллиантами должен быть найден. Однако никто вне стен этой комнаты не должен знать, что мы занимаемся поиском, ни один человек. И так уже многие детали дела стали известны.

Герцог подошел к столу и раскрыл большую, выполненную на пергаменте карту, на которой были нарисованы три стрелки.

– Это районы, где предположительно могут появиться бриллианты, привезенные обычными контрабандистами или мятежниками. – Вы, Торрингтон, – обратился он к одному из присутствующих, – займетесь этим районом, – Веллингтон ткнул пальцем в одну из стрелок, – и доложите мне, как только у вас появятся какие-либо сведения. Но ради Бога, действуйте осторожно и ни в коем случае не давайте повода заподозрить, что именно вы ищете. Иначе нас засыплют сотнями фальшивых бриллиантов. – Веллингтон указал на другую часть карты. – Уилмот, вам поручается этот район. И напоминаю, будьте предельно осторожны. Деламер?

Широкоплечий офицер замер в ожидании. Веллингтон постучал пальцем по третьей стрелке:

– Вам поручается район в Норфолке. Как говорится, дома и стены помогают. Не упускайте ни единой детали, ни одной зацепки, даже если вам придется иметь дело с неприятными типами, – раз именно у них и могут быть сведения об этих несчастных бриллиантах.

Айан Деламер кивнул. Его серые глаза уже не были сонными.

Веллингтон сложил карту и ударил ею по столу.

– Теперь все зависит от нас, джентльмены. Мы должны найти эти камушки, чтобы избежать кровопролития и хаоса. Держите меня в курсе дел постоянно.

Герцог отошел к окну и стал смотреть на улицу до тех пор, пока офицеры не покинули комнату.

Он все еще смотрел в окно, когда в дальнем конце комнаты открылась дверь и появился человек в широком плаще. Его лицо скрывала широкополая шляпа. Веллингтон услышал шаги и обернулся.

– Кто вы, черт возьми? Что вам… – Веллингтон запнулся и внезапно улыбнулся. – Мне следовало бы догадаться. Но эта шляпа просто отвратительна, Торн. Ведь это вы, не так ли?

Человек снял шляпу и скинул плащ. Его загорелое лицо было бы классически правильным, если бы не шрам на подбородке и глубокие морщины, прорезавшие лоб.

– Значит, это вы. – Веллингтон покачал головой.

– Конечно, – ответил Торн и снял черную повязку, скрывавшую половину лица. – Ведь вы не хотели бы, чтобы кто-то знал, как часто я прихожу в ваш дом.

– Что, правда, то, правда. Насколько я помню, вы потеряли память и больше не служите в армии. – Веллингтон предложил гостю рюмку портвейна.

Их взгляды встретились.

– Что привело вас ко мне?

– В доках поговаривают о сундуке с удивительными бриллиантами, который скоро прибудет в Англию. Естественно, эти бриллианты никогда не будут выставлены на аукцион для продажи. Но торги будут осуществлены в тайне, и на них пустят лишь избранных.

Веллингтон сдвинул брови.

– Под избранными вы имеете в виду тех, кто знает, что не следует задавать вопросов.

– Именно.

– Серьезное дело! Это, должно быть, пропавшие бриллианты французской короны. – Веллингтон в волнении зашагал по комнате. – Но где, Торн? И когда?

– Этого я пока не могу сказать. Кто бы ни стоял за всем этим, он дьявольски осторожен. Но в сферу моих наблюдений входят все грузы, прибывающие в Лондон по Темзе, и рано или поздно я услышу о них. Вы отправили людей в другие районы?

– Вы уверены, что они не могут попасть в Англию из Норфолка или с острова Уайт?

– Переправлять бриллианты по суше тайком будет значительно труднее, хотя и это возможно. Но интуиция подсказывает мне, что они прибудут по воде. Кроме того, у людей из «Авроры» мало времени. Публика капризна. Если ей придется ждать слишком долго, это дело перестанет быть модным.

– Если этот безумец соберет средства на другую армию, Франция будет ввергнута в пучину хаоса, а мы станем свидетелями второго Ватерлоо.

Торн допил портвейн и поставил рюмку на стол.

– Не будем, если это зависит от меня. Я уже однажды умер и не намерен умирать во второй раз. У меня есть свои дела, которыми мне надо заниматься. Карлайл-Холл уже и так пришел в упадок и… – Он осекся и прикусил губу. – Я знаю, как это важно для Англии, но мне не хочется, чтобы поместье моих предков в Норфолке превратилось в руины.

– Еще две недели – вот все, о чем я прошу, Торн. Я должен вернуться на континент, и к тому времени все наши хитроумные планы, возможно, будут вообще бесполезны.

– Хорошо. Две недели на то, чтобы найти бриллианты или потерпеть поражение. – Герцог кивнул и поднял свою рюмку. – За наш успех и за поражение наших врагов.

Они чокнулись и выпили. Торн заговорил первым.

– Примите мои поздравления по поводу вашего появления на недавнем балу у леди Джерси, которое произвело такое глубокое впечатление на публику.

– Как вы об этом узнали? – удивился Веллингтон, явно не слишком довольный.

Торн поклонился с лукавой улыбкой.

– Разве вы не помните старую неуклюжую вдову, сидевшую рядом с вами в конце вечера? Кажется, вы обсуждали перспективы разведения домашней птицы в Сассексе и трудности снабжения войск, находящихся на марше.

– Силы небесные! Так это были вы?

– Собственной персоной. Я хорошо повеселился. Даже Айан Деламер меня не узнал. Верно, вуаль помогла.

– По-моему, Торн, вы переходите все границы. Что, если бы вас узнали? Вся наша работа пошла бы насмарку.

– Но ведь этого не случилось, а я решил, что надо узнать как можно больше слухов в тот вечер. Я теперь точно знаю, кто собирается купить отдельные камушки и кто питает особо горячие чувства к сосланному императору.

– Вы все это выведали за один вечер? Хотелось бы мне знать, как вам это удалось.

– Проще простого. Я просто слушал, ваша светлость. Но поразительно, как много могут рассказать люди старой женщине, которую они считают немного глуховатой и к тому же совершенно выжившей из ума.

– Вы все еще отказываетесь сказать, где поселились после того, как Херрингтон переехал в ваш дом на Белгрейв-сквер?

– Вам вряд ли захочется это узнать, ваша светлость. Давайте просто считать, что я не тот, кем кажусь.

Веллингтон засопел, но видно было, что он восхищен.

– Вы всегда находили особые пути. Помнится, в Испании вы превзошли всех. Я имею в виду ваши переодевания.

Девлин Карлайл перестал улыбаться.

– Мне ничего другого не оставалось.

Он опустил голову, вспоминая свою несчастливую юность – мать, которая о нем не заботилась, непреклонного отца. Он рано научился скрывать свои чувства и надежды. С возрастом это стало его второй натурой. С горечью он наблюдал за тем, как из-за безрассудства и расточительства отца их поместье пришло в упадок. Он один поддерживал всю семью, хотя никто в свете об этом не догадывался. Многие годы он играл роль беззаботного повесы, наделенного всеми модными пороками. И этот маскарад ему удавался.

До той минуты, пока он не встретил женщину с огненно-рыжими волосами и пытливыми глазами. Индия Деламер сразу же поняла, что скрывалось за внешностью скучающего повесы.

– А как восприняла известие о вашей смерти леди Деламер? Плохо, как мне кажется. Но вам не следует видеться с ней до того, как все закончится, Торн. Она очень скоро распознает в Херрингтоне подставную фигуру. – Веллингтон прищурился. – Надеюсь, вы это понимаете?

Торн пожал плечами.

– Леди Деламер скоро меня забудет. В ее распоряжении такая армия поклонников.

– Она собирается в скором времени выйти замуж. Вы знаете об этом?

Торн сжал кулак.

– За Лонгборо?

– Так говорят. Впрочем, на мой взгляд, она не похожа на влюбленную женщину.

– А какое отношение имеет любовь к замужеству? Это всего лишь союз двух родовитых семей. Мы в Англии устраиваем такие партии лучше всех. Я желаю им счастья. Он расчетливый авантюрист, а она избалована мужским вниманием. Они прекрасно подходят друг другу.

Веллингтон хотел было ответить, но Торн уже протянул руку за плащом.

– Я должен идти, а то моя команда начнет беспокоиться.

– Держите меня в курсе. Действуйте быстро, но осторожно. У нас осталось мало времени. Думаю, не более двух недель.

– За две недели рушились царства и делались состояния, – сказал Торн.

«А сердца безвозвратно разбивались», – он, направляясь к выходу по узкому коридору.

Когда Торн появился в то же утро у парадной двери особняка герцогини Крэнфорд, в глазах дворецкого не было и намека на то, что его узнали.

– Желаете встретиться с ее светлостью? Как о вас доложить?

– Торнвуд.

– Вы опоздали, – был ответ.

Опоздал? Неужели всему свету известно, где и когда он должен быть?

– Соблаговолите пройти сюда, а я узнаю, дома ли герцогиня и принимает ли визитеров.

Девлину не удалось поспать после бурных событий прошлой ночи, а на рассвете он отправился на встречу с Веллингтоном. Поэтому он никак не прореагировал на кислую физиономию Бича и последовал за дворецким в освещенный солнцем салон. Там он стал разглядывать экзотические растения и орхидеи, разведение которых было основным хобби герцогини Крэнфорд.

– Герцогиня плохо себя чувствует, – возвестил вернувшийся дворецкий, – и никого не принимает.

Торн не стал настаивать. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы спорить со слугой.

Что за игру затеяла эта сварливая старая леди? Будь он проклят, если этого не узнает.

Глава 14

– Мне это не нравится, Индия. Совсем не нравится, – сказала герцогиня Крэнфорд, стоя у окна и глядя вслед удалявшемуся графу Торнвуду. Кружевной чепчик на седых волосах придавал чертам ее лица еще большую хрупкость. – Я велела ему прийти в восемь часов, и он пришел. – Она задумчиво смотрела на улицу, уже полную народа в это необычно теплое сентябрьское утро. – Но ему пойдет на пользу немного унижения, особенно если учесть, что вы, юная леди, мне пока ничего не объяснили. Прошлой ночью ты почти падала от усталости, и я тебя пожалела. – Она пристально посмотрела на внучку своими голубыми глазами, которые смутили не одного английского политического деятеля. – Но сегодня тебе придется рассказать мне все.

Индия улыбнулась. «Что за прелесть моя бабушка», – подумала она.

– Мне просто хотелось поскорее лечь, бабушка. Лорд Торнвуд был очень мил, и его детки замечательные, но ничто не сравнится с домом.

– Ты что-то от меня скрываешь, Индия? Если так, я приволоку этого человека сюда и позабочусь, чтобы…

– Нет, ничего.

Она тоже провела бессонную ночь, терзаясь воспоминаниями о прикосновениях Девлина и своей на них реакции, которая всегда была неизменной. Да, лучше всего больше не иметь никаких дел с Девлином Карлайлом. Она немедленно займется разводом. В конце концов, он ясно выразился по поводу своих чувств.

Но Индия пока не была готова довериться ни бабушке, ни горячо любимому брату Айану. Сначала ей нужно время, чтобы залечить раны.

И чтобы научиться забывать, если такое вообще возможно.

– Что-то ты слишком послушна, девочка моя. – Герцогиня посмотрела на внучку понимающим взглядом.

Индия начала бегать раньше, чем научилась как следует ходить. В свое время бабушка подарила ей куклу, но девочка в сердцах бросила ее, потому что игрушка не подчинялась ее приказам. Позже герцогиня утирала внучке слезы, когда она в первый раз упала с дерева в их поместье в Норфолке. Покорность была не в характере Индии.

– Что ж, ты ничего не хочешь объяснить?

– Право же, бабушка, на сей раз ты преувеличиваешь. Все, что было между нами, уже в прошлом. Просто очередное глупое увлечение. Теперь я это понимаю. Лорд Торнвуд абсолютно меня не интересует. – Она сделала вид, что о чем-то задумалась. – Я хочу сегодня пойти на собрание Общества воздухоплавателей. На нем два приезжих француза будут показывать, как корзина крепится к шару.

Герцогиня пробормотала что-то невнятное.

– А завтра я хочу поехать на маскарад с фейерверком, который устраивают в Воксхолле.

– Исключено, – твердо заявила бабушка. – В Воксхолле встречаются все головорезы, жулики и воры Лондона. Это не место для приличной девушки.

– На самом деле? – Индию ничуть не смутил аргумент бабушки. – Как интересно! Думаю, мне будет очень весело.

– Ты меня не слушаешь, Индия. Поскольку твои отец и мать уехали в очередное увеселительное путешествие, я за тебя в ответе. И я намерена всячески тебя оберегать. А это означает – никаких Воксхоллов.

Индия сжала губы и стала водить пальцем по вышивке на поясе своего утреннего халата.

– Бабушка, ну нельзя же быть такой скучной. Я же поеду не одна, а с Айаном. Тебе придется признаться, что с ним я буду в полной безопасности.

Герцогиня в нерешительности замолчала, хотя и понимала, что лучше разрешить внучке поехать с братом. Если она запретит Индии ехать туда, куда она хочет, она все равно при первой же возможности улизнет из дома, причем одна.

– Ладно. Если твой брат в Лондоне, можете ехать.

– Я сегодня же попрошу его об этом. – Индия вскочила.

– Ну, уж нет, моя дорогая. Сейчас же ложись обратно в постель.

– Но, бабушка…

– Довольно! Доктор сказал, что ты должна лежать еще несколько дней.

– Он просто старый зануда. Я здорова.

– Сейчас же в постель!

– Хорошо-хорошо. Но только потому, что я собираюсь поехать в Воксхолл.

– Только если заживет твоя рана. Хотя ты и чувствуешь себя хорошо, рана может опять открыться. – Герцогиня нахмурилась. – Уж не знаю, чем ты занималась вчера вечером, чтобы бинты так съехали.

Индия отвернулась, чтобы бабушка не заметила ее смущения.

– Ничем особенным, уверяю тебя. – Она погладила серебристую шерсть волчицы. – Это был… эксперимент.

– И результат этого эксперимента тебя удовлетворил?

– Боюсь, что да. И теперь я знаю, что мне ждать. И постараюсь никогда больше его не повторять.

Собрание Общества воздухоплавателей было отложено на день из-за того, что у его основателя случился приступ подагры. Скучающая Индия как раз возвращалась после четвертого тайного посещения библиотеки в доме герцогини, когда услышала громкий стук медного молотка в парадную дверь. Она решила спрятаться в гостиной, чтобы ее не увидел Бич, который с царственным видом прошествовал к двери.

По ту сторону стоял Девлин Карлайл.

– Чем могу служить? – сухо осведомился Бич.

– Граф Торнвуд с визитом к ее светлости герцогине Крэнфорд. Надеюсь, что она оправилась после вчерашнего… нездоровья.

– Войдите. Я справлюсь, принимает ли ее светлость.

Индия понимала, что этого не следовало делать. Это было достойно порицания, предосудительно и совершенно неблаговоспитанно. Но она все равно это сделала.

Как только Бич повел Девлина в гостиную, где его ждала герцогиня, Индия проскользнула в кладовку рядом с оранжереей. Там, в углу, за горшком с огромной цветущей розой, была небольшая щель. Если прислонить к ней ухо, можно услышать каждое слово, сказанное бабушкой и Торном в соседней комнате.

Индия так и сделала.

– Совершенно незачем делать такое мрачное лицо, мальчик мой. Я ничего не узнала от своей внучки, поэтому намерена получить у вас ответы на все свои вопросы. – Герцогиня посмотрела на цветущий в горшке мох и отрезала несколько отросших веточек с листьями. – Так что я вас слушаю.

Торн прислонился к стеклянной стене, глядя на герцогиню в притворном недоумении.

– Ответ? Какой ответ?

– Да вы, я вижу, нахал! Будто не знаете. Ответ на вопрос, что происходило между вами в последние три дня. А возможно, и раньше – хотя я не знаю, когда именно, поскольку Индия в Лондоне совсем недавно.

Торн смахнул с рукава своего безупречно скроенного ярко-синего камзола невидимую пылинку.

– Полагаю, вам лучше задать этот вопрос вашей внучке.

– Так я и сделала, черт возьми! Но она ничего мне не сказала. Поэтому я испрашиваю вас.

Торн пожал плечами.

– Между нами ничего нет. После Ватерлоо я потерял память. Даже светила медицины не берутся сказать, вернется ли она ко мне когда-нибудь.

– Должно быть, это чертовски неприятно.

– Да, я тоже так считаю, ваша светлость.

– Но вы все же не ответили на мой вопрос. Что произошло между вами, пока Индия была в вашем доме на Белгрейв-сквер? С тех пор девочка стала беспокойной. И не говорите мне, что виною тому рана, потому что меня не обманешь. Она всегда была здоровой и сильной.

– Возможно, – осторожно начал Торн, – это как-то связано с чем-то, что сказала ваша внучка. Кажется, мы стали… довольно близки в Брюсселе.

– Близки? Что это значит? Вы были в нее влюблены?

– Похоже, что был. К несчастью, я потерял память и теперь не могу это ни подтвердить, ни отрицать. Больше мне нечего добавить, ваша светлость. На все вопросы придется отвечать вашей внучке. Однако все отношения, которые у нас, возможно, были, разумеется, следует считать разорванными.

– Вот как? Это почему же?

– Я считал это очевидным. Я уже не тот человек, каким был. Так что дальнейшие отношения только причинят ей боль.

– Может быть, вы так считаете, потому что вам приходится сейчас заниматься другими делами?

– Что?!

– Мой дорогой мальчик, Бог наградил меня парой замечательных глаз. Ваш отец хотя и пройдоха, каких мало, часто выполнял разные дипломатические поручения короны, и у меня есть причина подозревать, что вы тоже занимаетесь подобными делами.

– Кто вам сказал…

– Во-первых, я заметила, как вы и секретарь лорда Веллингтона о чем-то серьезно разговаривали у входа в Королевскую академию искусств. К тому же этот самый секретарь герцога уже три раза за неделю побывал в вашем доме.

– Вы поручили кому-то следить за моим домом!

– Конечно, – невозмутимо ответила герцогиня. – Индия, в конце концов, моя единственная внучка. А теперь вы намерены рассказать мне, что в действительности происходит?

– Ваше вмешательство нежелательно, ваша светлость. Я мог бы даже сказать – опасно.

Глаза герцогини сверкнули.

– Неужели? Вы мне угрожаете, самонадеянный юноша?

– Не совсем. Это скорее предостережение. Будьте осторожны.

– Вздор! Я уже очень долго живу на свете, чтобы сейчас начать осторожничать. К тому же не стану равнодушно наблюдать за тем, что может навредить моей семье. Вы меня поняли?

– Прекрасно понял, ваша светлость. Но вы позволите дать вам небольшой совет? Есть вещи, которые вы не можете понять, – долг и ответственность; и это я не имею права обсуждать. Больше я ничего не могу сказать, но надеюсь, что вы оцените серьезность моих слов и постараетесь, чтобы другие члены вашей семьи вели себя соответственно.

– Долг и ответственность? Не ожидала услышать эти слова от Карлайла. Ваш отец, конечно, был полным дураком до сорока лет. Потом у него появились проблески разума, но, к сожалению, он женился на женщине, которая решила промотать его состояние в течение первого же года замужества.

Торн напрягся, но потом улыбнулся:

– Ей это почти удалось. Среди ее других проектов было строительство зверинца. Она привезла двести павлинов и пять тонн мрамора из Италии на возведение дворца в греческом стиле на берегу реки. Отец худо-бедно занимался делами поместья, но все, что я помню, – это конюшни без лошадей и гостиные без единой картины.

И дом, где никто никогда не смеялся. Герцогиня испытующе на него посмотрела.

– А вы будете другим?

– Можете быть уверены.

Герцогиня помолчала.

– Очень хорошо. Позвольте и мне дать вам совет. Моя внучка в сопровождении своего брата собирается в Воксхолл, чтобы принять участие в маскараде и посмотреть на фейерверк. Она будет в костюме пастушки и в голубой шелковой маске. Это страшное место, и если она вдруг окажется в опасности, ей, возможно, понадобится… помощь.

– Вы решили взять на себя роль свахи, ваша светлость? – удивился Торн.

– Это я предоставляю решать вам, мой мальчик.

Когда герцогиня и Торн покинули оранжерею, Индия тихо выскользнула из своего укрытия и собралась уходить, но тут ей в лицо вдруг пахнул холодный ветер. Поскольку оранжерею всегда запирали, чтобы защитить бесценные орхидеи герцогини, Индию это удивило.

Она прошла по длинному стеклянному коридору, который вел во двор дома, и обнаружила источник сквозняка. Два последних окна, обычно запертые, были распахнуты настежь. Индия выглянула наружу и заметила какое-то движение на крыше в тени трубы.

Она стала внимательно осматривать крышу, но движение не повторилось. Решив, что у нее просто разыгралось воображение, она повернулась, чтобы уйти, но вдруг увидела четкие отпечатки ботинок, оставленные на песке, которым был посыпан пол. Следы песка были и на подоконнике.

Значит, Торну было недостаточно выпытать у герцогини сведения о ее планах! Неужели он прислал кого-то следить за ней в доме бабушки?

Она не позволит Девлину Карлайлу шпионить за собой. Она вообще не позволит ему вмешиваться в свою жизнь.

Торн ожидает, что в Воксхолле она будет в костюме пастушки? Очень хорошо. Он и не догадывается, какие его ждут сюрпризы!

Обдумывая свой план, Индия забыла о следах в оранжерее и открытых окнах. Костюм для Воксхолла еще не был готов: швея занималась тем, что обшивала золотой тесьмой вырез платья и пышные рукава.

Платье было сшито из прозрачного шелка, и если надеть его без чехла, это вызовет жуткий скандал.

Все дело как раз в этом шелке, уверяла ее портниха, а кто лучше мадам Грэ знал все о светских платьях и вкусах?

Однако стоя перед большим зеркалом, Индия вдруг подумала о том, что сказал бы Дев, если бы увидел ее в этом платье, с распущенными волосами и в ярко-красной шелковой маске. Он же ждет, что она будет в костюме пастушки и голубой маске.

Но о костюме пастушки сейчас не могло быть и речи. Она не собирается облегчать Деву задачу. Нет, она будет в соблазнительном костюме египетской царицы Нефертити. Она улыбнулась своему отражению – белое с золотом платье облегало фигуру; чтобы подчеркнуть сходство с царицей, одно плечо осталось обнаженным.

Портниха вздохнула:

– Мадемуазель склонна к эпатажу. Сегодня многие мужчины будут у ваших ног. А это ожерелье – вы хорошо придумали – прекрасно дополняет ваш наряд.

Индия потрогала замысловатое ожерелье из лазурита и золотых медальонов с египетскими иероглифами, которые подарил ей один влюбленный в нее принц-бедуин, надеявшийся сделать ее своей семнадцатой женой. Ее отцу не понравилось предложение, потому что в то время ей едва исполнилось двенадцать, но в интересах дипломатии надо было обменяться подарками и купить лошадей, так что они покинули лагерь бедуинов, оставшись дорогими друзьями.

Индия потрогала ожерелье и улыбнулась. Принц сказал ей, что она будет лучше всех женщин на свете и ни один мужчина не сможет перед ней устоять. Сбылось ли предсказание принца? Если так, хочет ли она в действительности заманить в ловушку Девлина или это попытка отплатить ему за все те страдания, которые он ей причинил?

Индия поправила корсаж платья, который почему-то все время сползал ниже, чем ей этого хотелось. Конечно, модной быть хорошо, но она больше привыкла к старым рубашкам брата. Ей было как-то не по себе оттого, что грудь слишком открыта.

– Вы просто верх совершенства, миледи, – уверила ее модистка. – Вы сведете с ума всех джентльменов.

Индия сняла платье и отдала швее, чтобы та закончила работу. В это время в дверь постучали. Поскольку вторник уже прошел, Бич опять разговаривал. Индия улыбнулась невозмутимому слуге, который уже много лет служил в их доме, наблюдая за жизнью трех поколений Деламеров и твердой рукой управляя их домом.

– Боюсь, что лорд Торнвуд принимает нас всех за сумасшедших, – сказала она, обращаясь к Бичу. – Странно. Я никогда не считала нас эксцентричными.

– Я уверен, что граф не имеет права судить о членах вашей семьи, миледи.

Индия поцеловала старого слугу в щеку. Тот смутился и откашлялся.

– Извините, что потревожил вас, миледи, но там, внизу, трое детей, и они подняли страшный шум, уверяя, что им надо поговорить с вами. Мне дали понять, что они подопечные лорда Торнвуда.

– Они здесь? Все трое? Ну и нахалы! Но я их хочу видеть. Бич, будь добр, попроси миссис Харрисон принести ореховый торт. У этих детей всегда такой голодный вид.

Бич кивнул. Трудностей не будет, потому что кухарка тоже вернулась к своему обычному расписанию.

– В чем дело, Бич?

– Боюсь, может возникнуть проблема, миледи. Вы, верно, помните, что сегодня среда?

– Черт возьми! – воскликнула она, зная, что дворецкий не удивится столь неприличному для леди выражению чувств. – Это означает, что в кухне нельзя топить плиту ввиду того, что сестра кухарки в этот день ушла в мир иной.

– Совершенно верно.

– Тогда придется использовать нашу маленькую плиту в оранжерее, и я сама приготовлю чай.

– Но, миледи, так не годится.

– Глупости, Бич, я никогда не любила соблюдать этикет. Проследи, чтобы плиту отнесли в дальний конец.

– Слушаюсь. Но я останусь, чтобы убедиться, что вы не подожжете дом.

– Какой же ты боязливый, Бич.

Дворецкий лишь фыркнул.

– Между прочим, ты заметил, что два окна в оранжерее открыты? Кто-то работал сегодня утром в кладовой?

– Не знаю. Но я спрошу слуг, миледи. Если они увиливают от своих обязанностей, я сделаю им выговор.

– Я уверена, что они не имели в виду ничего плохого. – Найти работу было не так-то легко, и Индия меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь был уволен. А Бич непременно это сделает, если узнает, что кто-то из слуг провинился. – Возможно, бабушка решила подышать свежим воздухом, а потом забыла закрыть окна. Не беспокойся, Бич, я сама с ней об этом поговорю.

Когда дворецкий ушел, Индия заметила, что из-под резной ножки зеркала торчит клочок бумаги. Наклонившись, она достала бумажку и прочитала:

«Не ездите в Воксхолл, или вы об этом пожалеете».

Предатель в ее собственном доме? Или кто-то залез через открытое окно оранжереи?

Индия сунула записку в ящик и нахмурилась.

Одно ясно: она обязательно поедет в Воксхолл и повеселится там на славу!

Глава 15

Три пары любопытных глаз встретили Индию в желтой гостиной. Эндрю оторвался от изучения модели испанского галеона, Марианна – от большого коралла, привезенного с островов Южного моря. Алексис сидела в большом кресле, болтая ногами, и рассматривала рисунок на обоях. Старая кукла, как всегда, была зажата у нее под мышкой.

Как только Индия вошла в гостиную, Алексис вскочила и закричала:

– Она пришла! Я же говорила тебе, что она захочет нас увидеть, Эндрю!

– Ну, конечно же!

Алексис бросилась обнимать Индию. Смеясь, Индия взяла девочку на руки и села на позолоченную кушетку.

Алексис взглянула на ножки кушетки, вырезанные в форме грифонов, и нахмурилась.

– Тебе не нравится такая мебель? А во Франции это последний писк моды.

– Правда? – неуверенно произнесла Алексис. – Но эти животные смотрят так сердито, что мне становится страшно.

– Какая ерунда! – прервал ее Эндрю. – Алексис, это невежливо – критиковать мебель в доме леди Девонхем.

– Я не нарочно. – Губы девочки задрожали. – Просто они такие необычные. Но к ним, наверно, можно привыкнуть. Так же, как к вашей замечательной волчице. Ее, кажется, зовут Луна?

При звуке своего имени волчица насторожила уши.

– Да, это моя красавица волчица. Ей здесь, в Лондоне, не слишком уютно, но мне было жаль оставлять ее в Норфолке.

Эндрю расположился на диване, покрытом шкурой леопарда. Рядом лежали две нарядные подушки с грифонами, которых он стал рассматривать – тоже с явным сомнением.

– Ваша семья, должно быть, любит коллекционирование. Вам повезло, что вы так много путешествовали.

– Думаю, да. Мы с братьями и отцом все время ездили в разные страны и выискивали всякие редкие вещи. Как только какой-либо храм испытывал финансовые затруднения, отец первым узнавал об этом и покупал у них антиквариат. И когда продавалась коллекция редких книг, отец тоже первым появлялся у букинистов. Да, это была интересная жизнь.

– Но вам она не нравилась, – хмуро заявила Алексис.

Странно, но девочка была права. Поглаживая серебристую шерсть Луны, Индия вспомнила о кочевой жизни, которую вела ее семья. Она всегда чувствовала, что чего-то в ней не хватает. Теперь, оказавшись в тесных рамках лондонского высшего света, она испытывала неловкость от того, что люди все время ждали, какая еще эксцентричная выходка Деламеров выплывет наружу.

– Не совсем так, чертенок. – Индия взъерошила волосы Алексис и решила поменять тему, потому что девочка была слишком смышленой. Она посмотрела на куклу Алексис. – Ты еще не сказала мне, как зовут твою подружку.

– Простите меня за невежливость. Это Жозефина, императрица Франции. – Она подняла куклу. – Жозефина, поклонись леди Деламер. Ты проиграла войну и поэтому должна вести себя почтительно, когда тебя представляют. – Алексис заставила куклу низко поклониться.

Индия подавила улыбку. В который раз ее поразило странное сочетание детского веселья и необычайной зрелости в этих детях. Причиной тому было, по всей вероятности, то обстоятельство, что они рано потеряли родителей, а потом попали в водоворот событий, последовавших за Ватерлоо.

– Ваш поклон получился очень грациозным, ваше величество. Не соблаговолите ли выпить со мной чашечку кофе в оранжерее?

Алексис удивленно вытаращила глаза.

– Жозефина, конечно, согласна. И если будет разрешено, то мои брат и сестра тоже к нам присоединились бы.

Эндрю в нерешительности посмотрел на Индию.

– Мы не хотим быть навязчивыми. Просто мы зашли вас повидать.

– А почему вы ушли? – спросила Алексис. – Вы даже с нами не попрощались. Граф страшно рассердился.

– Просто настало время мне уйти. И я очень рада, что вы меня навестили. У меня с утра было ужасно плохое настроение, а вы меня развеселили. А теперь пойдемте. Перед тем как мы сядем пить чай, я покажу вам апельсиновые деревья, высаженные в большие горшки. Моя бабушка очень ими гордится. Но когда она к нам придет, не забудьте похвалить ее орхидеи, и тогда, уверяю вас, она полюбит вас навсегда.

Все трое заговорщически кивнули.

Сцена, которую можно было наблюдать в оранжерее десять минут спустя, привела бы в ужас любую матрону лондонского общества. Дети улеглись рядом с Индией на дорогом турецком ковре, который Бич постелил между рядами роз и цветущих апельсиновых деревьев. На безопасном расстоянии на чугунной плите кипел чайник. Поскольку поблизости не было ни одной матроны, все четверо веселились от души.

– Леди Марчмонт опять приезжала к графу с визитом, – сообщила Марианна, отправляя в рот крошки орехового торта. – И все время смотрела на него телячьими глазами.

– Мне она не нравится, – заявила Алексис. – Она обращается с нами так, будто мы дикие звери, место которым в зверинце.

Индия отметила, что на этот раз Эндрю не сделал сестренке замечания.

– Эндрю, а ты почему такой молчаливый сегодня?

Мальчик некоторое время молчал, а потом промолвил:

– Да, она все время приезжает к графу, а наше присутствие ее раздражает.

Поскольку Эндрю редко кого критиковал, эти два замечания говорили о многом.

– Ты сказал совсем другое, когда она приказала Чилтону убить твою мышку, – фыркнула Алексис. – Ты послал ее к черту и предупредил, чтобы она не прикасалась к твоей любимице.

– Да я был вне себя от злости. Как она посмела даже подумать, что имеет право вмешиваться! – Он наморщил лоб. – Хотя возможно, что у нее скоро появятся все права, если ее кампания удастся.

Дети затихли. Их лица стали серьезными.

– Ты хочешь сказать, что леди Марчмонт решила женить на себе графа?

– Похоже на то. И я думаю, что она весьма искушенная светская дама. У графа часто бывает плохое настроение. Я думаю, из-за Ватерлоо. И это делает его очень…

– Уязвимым?

– Верно. Поэтому мы решили прийти к вам. Вы понимаете его… даже, когда он сам себя не понимает. И он вас слушается.

Вряд ли, подумала Индия. Она встала, пораженная страшной мыслью, что Торн может жениться на Элене Марчмонт. У этой женщины была в свете репутация распутной. Поговаривали, что в ее постели перебывала добрая половина мужского населения Лондона еще до того, как ее пожилой муж умер в результате несчастного случая на охоте. Индия сомневалась, что Торн и Элена Марчмонт могут пожениться – настолько они не подходили друг другу. А уж дети наверняка пострадают.

Впрочем, какое ей до этого дело?

– Боюсь, что вашему опекуну придется самому решать эту проблему.

– Но вы подошли бы ему гораздо больше, – возразила Алексис. – Когда вы были в его доме, он смеялся, а его взгляд становился нежным и ласковым. Он даже иногда сидит в своем кабинете и держит в руках вашу шляпу.

Значит, вот где ее соломенная шляпка, она никак не могла ее найти после возвращения к бабушке. Только зачем ему шляпка?

– Ну и что из того, Алексис? Не надо придавать значения такому простому жесту.

– Нет, Алексис права, – довольно резко сказал Эндрю. – Лорд Торнвуд повесил вашу шляпку на крючок рядом со своим письменным столом. Я видел ее, когда вчера заходил к нему, чтобы поговорить. Он предложил мне поехать учиться в Итон, но я сказал, что хотел бы подождать, пока Алексис и Марианна немного подрастут. Я уже уходил, когда вспомнил, что должен ему сказать еще кое-что, и обернулся. Он сидел у стола, прижав шляпку к лицу, словно хотел вдохнуть ее запах.

Индия почувствовала, что краснеет.

– Ты, наверно, ошибся.

Эндрю посмотрел на нее, но счел более благоразумным промолчать.

– А я считаю, что он глупец, – решительно заявила Марианна. – Без румян и помады леди Марчмонт настоящая уродина. Не то что вы. Вы красивы без всяких там кремов и пудры. Даже утром, когда встаете с постели.

У Индии перехватило горло. Как же эти дети добры к ней! Их жизнь и так была несладкой, а сейчас, если леди Марчмонт его окрутит, они могут потерять единственного человека, который мог бы их защитить.

– Хорошо. А что вы от меня хотите?

– Мы решили, что попытаемся отпугнуть вдову, – сказал Эндрю. – Ничего опасного. Мы просто выпустим на волю мою коллекцию мышей.

Марианна хихикнула.

– А у меня есть мертвый жук-рогач. Я подложу его ей в ридикюль.

Индия чуть было не рассмеялась, представив, как надменная леди Марчмонт запускает руку в свою сумку и вытаскивает жука.

– И какова моя роль, проказники?

– Мы думали, что вы отвлечете графа, пока мы будем готовиться.

Индия на минуту засомневалась. Ей не хотелось снова оказаться в компании с графом. Она уже планировала собственную месть, но зачем втягивать в это детей?

– Я постараюсь, – нерешительно начала она, – но ваш опекун вряд ли захочет меня видеть.

Алексис готова была запротестовать, но Эндрю опередил сестру.

– Вы очень добры, миледи. Большего мы не имеем права просить.

Дети помрачнели. Получить в качестве мачехи леди Марчмонт было для них настоящим несчастьем.

– Однако у меня есть кое-что, что развеселит вас. Вы когда-нибудь видели, как поднимается воздушный шар?

У всех троих заблестели глаза.

– Я читал об этом, – сказал Эндрю. – А его собираются запустить?

– Сегодня в парке Хэмпстед-Хит, сразу же после заседания Общества рационального использования исследований природных явлений. Хотите присутствовать?

Дети вскочили и захлопали в ладоши.

– Считаю это выражением вашего согласия. Я с удовольствием буду вас сопровождать. Но вы должны предупредить вашего опекуна. Нехорошо ему врать.

– Я пошлю ему записку, – быстро отреагировал Эндрю. – Хотя это не имеет значения. Его не будет дома весь день, а может быть, и всю ночь. Так часто бывает. Это довольно странно, как мне кажется, но большинство взрослых часто поступают странно. – Мальчик покраснел. – О! Прошу прощения, миледи. Я не хотел…

– Все в порядке, Эндрю. Иногда я с тобой согласна.

Например, когда Дев высказался весьма загадочно в ответ на замечание герцогини Крэнфорд. Что-то насчет долга и ответственности. Неужели за этими словами стояло нечто большее, чем она могла себе вообразить? Неужели после того, как он чуть было не погиб при Ватерлоо, какие-то люди требуют от него еще чего-то?

– Ладно. Пиши записку своему опекуну, и мы можем отправляться. У нас есть еще три четверти часа до начала запуска. Это будет важный день в истории научных исследований. Он окажет большое влияние на умы.

При всей серьезности этого заявления в голосе Индии явственно слышались озорные нотки. Впрочем, дети это вряд ли заметили.

– Куда они отправились?

Гувернантка стояла в растерянности перед графом Торнвудом. Она была пятой из числа тех, кого он нанимал к своим подопечным.

– В Хэмпстед-Хит.

– Почему именно туда?

– Мне кажется, милорд… то есть я пришла к заключению, что они пошли наблюдать запуск воздушного шара. Мастер Эндрю прислал с дворецким дома Девонхемов записку.

Торн тихо выругался. Ему следовало самому догадаться.

Все говорило о том, что это очередная выходка Индии. А потом, чего доброго, она сядет с ними на корабль и отправится на Святую Елену брать интервью у Наполеона.

Заложив руки за спину, он начал шагать по комнате. Эндрю следовало прежде хорошо подумать. Ведь он сказал мальчику, что отвечает за младших сестер. Придется его наказать за непослушание.

– Хорошо, мисс Линтон. Ступайте. Я сам этим займусь.

В дверь постучали, и вошел Чилтон.

– Что там еще?

– Служанка принесла записку, милорд. Она от… – Дворецкий откашлялся, всем своим видом показывая неодобрение. – Ее прислала леди Марчмонт.

– Веди ее сюда. Весь Лондон веди!

Леди Марчмонт стояла перед большим зеркалом и разглаживала прозрачное платье, которое принесла ей горничная.

– Ты позаботилась о том, чтобы он правильно понял твои слова?

– Да, миледи. Я сказала ему все, как вы велели. Что вы будете сегодня вечером в Воксхолле и будете ждать его на главной аллее, когда часы пробьют двенадцать.

– Отлично, – пробормотала графиня. Она сделала пируэт и была очень довольна тем, как колыхнулась ее грудь, отчетливо видная под прозрачным шелком. – А о детях ты ему сказала?

– Да, миледи. Я сказала ему, что они отправились с леди Деламер смотреть на запуск воздушного шара в Хэмпстед-Хит.

– Замечательно. – Марчмонт торжествовала. – Посмотрим, сможет ли теперь эта ведьма Деламер пустить в ход свои чары!

Горничная за ее спиной шумно вздохнула.

– В чем дело? – нетерпеливо осведомилась графиня.

– Мне показалось, миледи, что граф вел себя как-то не так. Он вроде как занервничал. И все время смотрел на комнату рядом, будто там было спрятано что-то, чего я не должна была видеть.

– Чепуха. Ты все это себе вообразила. А теперь иди и принеси мне чашку шоколада. Я приказала кухарке принести его уже полчаса назад, и я ее уволю, если она не будет более расторопной. И тебя тоже.

– Да, миледи. Сейчас принесу, миледи.

Девушка попятилась к двери и убежала. Графиня так часто ее унижала, что она решила не дожидаться следующего приступа гнева. Она слишком хорошо знала, что, если графиня Марчмонт в таком настроении, как сейчас, она может сделать что угодно.

Все, что угодно.

– Ах, Эндрю, вот это настоящее приключение! – Алексис в восторге захлопала в ладоши, когда карета поднялась на холм, откуда было видно целое море экипажей. Люди с нетерпением ждали начала запуска воздушного шара.

Индия, однако, уже пожалела о том, что взяла с собой детей. Вся округа была заполнена каретами, повозками и двуколками и множеством зрителей. В толпе женщин сомнительного поведения, пьяных лордов и крикливых фермеров шныряли юркие мальчишки-карманники.

Индия оглядела толпу с беспокойством и сказала:

– Боюсь, сегодня не самый лучший день, чтобы наблюдать за запуском шара. Может, нам следует уехать? Погода меняется, а впереди слишком много карет, которые заслоняют нам вид.

Дети разом запротестовали, а Эндрю сказал:

– Вон там есть дорожка. По ней только что проехала телега – значит, и мы сможем.

Индия вздохнула. Эндрю, видимо, очень не хотелось уезжать. И что она за Чудовище, чтобы лишить детей такого невинного удовольствия?

– Хорошо. Но вы не должны выходить из кареты. Я попрошу кучера повернуть карету так, чтобы вы могли увидеть все из окна.

– Смотрите! – закричал Эндрю, показывая на деревья, из-за которых показался купол шара. – Они наполняют его газом. Это очень опасный момент.

– Почему? – Алексис в испуге широко открыла глаза.

– Потому что этот газ воспламеняющийся.

– А что это значит?

– А то, чертенок, что все может взорваться в любую минуту.

Алексис прижалась к брату.

– Я постараюсь не дышать.

У Индии мелькнула та же мысль. Она наврала Торну, что у нее был опыт полетов на воздушном шаре. На самом деле это были всего лишь ее мечты. И сейчас, наблюдая за тем, как надувается шар, она представила его свободно плывущим в тишине над холмами.

Вдруг она услышала, как кто-то окликает ее по имени, и увидела мужчину в ярком жилете, расшитом махровыми розами.

– Монк, это вы?

– Я. Но мы никак не рассчитывали увидеть здесь вас.

Рядом с виконтом, виртуозно управляя двуколкой, сидел еще один мужчина. Его высокие скулы и ленивая улыбка были очень хорошо знакомы Индии.

– Как? И вы здесь, Коннор Макиннон? – Индия улыбнулась закадычному другу своего старшего брата Люка. Она вспомнила их рассказ о том, как они освобождали Люка и его жену от негодяя, который хотел его убить. – Только не говорите мне, что вы интересуетесь воздухоплаванием.

– Что вы, миледи. Мне гораздо милее уходящая из-под ног палуба и проливной дождь, чем эти шары. Я здесь, чтобы приглядывать за Монктоном.

Монктон возмущенно возразил:

– Ничего подобного! Мне пришлось заставить тебя… – Он осекся, увидев, как заблестели зеленые глаза Коннора. – Негодяй. Твоя проблема в том, Макиннон, что ты провел слишком много времени в море. – Он оглядел толпу и как бы невзначай спросил: – А Торна вы не видели?

– Нет. – Улыбка исчезла с лица Индии. – Сегодня не видела.

– Странно. Я его вообще нигде не вижу. С тех пор как он вернулся, Торн ведет себя очень странно. – Он глянул на лица детей, сидевших в карете. – Не самое подходящее место для детей. Здесь можно встретить кого угодно. Но с нами вы можете чувствовать себя в безопасности.

В это мгновение позади них остановилась повозка, в которой сидели несколько молодых людей, и загородила им дорогу.

– Похоже, что нам не удастся сейчас уехать, – вздохнула Индия. – Я буду рада, если вы останетесь с нами.

Толпа неожиданно взревела: оказывается, купол шара полностью раскрылся и поплыл над деревьями. Индия заворожено смотрела, как яркий шелк покачивается в воздухе, и не заметила, что Эндрю выскользнул из кареты. Когда она увидела, что Эндрю нет, было уже поздно. Ее вопль потонул в общем реве. Она накинула плащ и крикнула Монктону:

– Я должна идти. Присмотрите за девочками!

– Вам нельзя! Это не место для леди!

Но Индию уже поглотила восторженная толпа.

Глава 16

Щурясь от солнца, Торнвуд оглядывал разношерстную толпу, заполнившую склоны холмов. На смену раздражительности пришло беспокойство. В третий раз после того, как он сюда приехал, ему пришлось отбиваться от предлагавшей свои услуги женщины с полуобнаженной грудью и швырнуть горсть монет преследовавшей его до самой вершины холма паре мальчишек-оборвышей.

Как могло Индии прийти в голову привезти детей в такое место? Он так крепко натянул вожжи, что его лошадь начала нервно пританцовывать. Каждый дюйм холма, казалось, был занят повозками с возбужденными зрителями. Когда Девлин достиг вершины, он увидел страшную картину: Эндрю, с белым от страха лицом, держался одной рукой за край плетеной гондолы. Что именно кричал мальчик, разобрать нельзя было. Никто не заметил, что его руку заклинило между креплениями.

Гондола уже почти оторвалась от земли, когда Торн с ужасом увидел, что, перегнувшись через край, на ней висит женщина, и ее рыжие волосы развеваются на ветру.

Не веря своим глазам, Девлин смотрел, как его жена поднялась над сотнями зрителей, приветствовавших ее восторженными криками.

Она не только не была напугана, но и… улыбалась.

Индии каким-то образом удавалось сохранить улыбку, хотя ее пальцы намертво вцепились в непрочную стенку гондолы.

Ей, по крайней мере, удалось спасти Эндрю. Она освободила его руку за секунду до того, как шар оторвался от земли, но сама оказалась в ловушке. Освобождая Эндрю, она не заметила, что зацепилась за корзину своим широким поясом, и теперь ей ничего не оставалось делать, кроме как попытаться залезть в гондолу и лететь вместе с изумленным пилотом.

Она выбрала второе. Когда страх немного прошел и Индия привыкла к колебаниям гондолы, она глянула вниз. Люди на земле становились все меньше и меньше, пока не стали похожими на муравьев на зеленом фоне холма. Не было никаких звуков, кроме свиста ветра, дававшего ей ощущение свободного полета.

– Это всегда так бывает? – спросила она у пилота.

– Если повезет. Сегодня все прошло довольно хорошо. – Обветренное лицо пилота было не слишком приветливым. – Но вам не следовало вот так запрыгивать в корзину, мисс. Это было слишком опасно.

– Боюсь, у меня не было выбора. В креплениях защемило руку мальчику. Когда я попыталась его освободить, мой пояс зацепился за корзину.

– Да-а, – протянул пилот. – Опасная штука, скажу я вам. Но в таком случае вы поступили правильно. Чертовски смело, прошу прощения. – Он протянул ей руку. – Рад приветствовать вас на борту. Меня зовут Смитсон.

Индия быстро пожала протянутую руку и стала рассматривать разноцветный шелк купола и крепления, с помощью которых корзина была соединена с шаром.

– Я немного знакома с самим процессом воздухоплавания, мистер Смитсон, но ничего не знаю про разрывную веревку. Как она работает?

– А вот как, юная леди, – откликнулся Смитсон, довольный тем, что может похвастаться своими знаниями. – Если вы посмотрите вверх, то увидите веревку, которая протянута от корзины к самому верху воздушного шара. Стоит мне слегка за нее потянуть, в верхней части шара образуется что-то вроде дыры, а значит, начнет выходить воздух. Но упаси Бог сделать это неосторожно. Помню, в прошлом году в Йоркшире я поднимался со своим другом – он напортачил, и это едва не стоило ему руки.

Широко раскрыв глаза, Индия слушала страшные рассказы о приключениях Смитсона, а в это время далеко внизу следом за ними мчался во весь опор всадник.

– Натяните веревку! Чуть сильнее, миледи! Вот так.

В полной тишине они плыли над черепичными крышами маленькой деревушки. Смитсон решил, что уже пора спускаться, но один из воздушных клапанов заело, и от этого не работала вся панель. Но если не выпускать понемногу горячий воздух, они не смогут спуститься на землю. Вдобавок один из мешков с песком, служивший балластом, отвязался и полетел на землю. Если они потеряют еще часть балласта, контролируемое снижение станет невозможным.

Индию била дрожь. На этой высоте было значительно холоднее, чем на земле. Но о холоде она думала меньше всего. Смитсон, стараясь не упустить из виду землю, маневрировал разрывной веревкой. Неожиданно один из мешков с песком накренился и ударил по веревкам. Индия быстро перегнулась через борт корзины и втянула мешок обратно.

– Хорошая работа, мисс, – одобрил Смитсон. – Я почти освободил эту веревку. Держитесь крепче. Я попытаюсь посадить шар.

Какое-то мгновение они тихо плыли, а потом горячий воздух с шумом вырвался из верхнего отверстия шара. Корзина под ногами Индии закачалась, и они начали стремительно приближаться к земле.

– Мы летим прямо на деревья, мистер Смитсон!

– Вижу, миледи. Если повезет, мы сможем…

Корзина пролетела над верхушками тополей и отвязалась от шара. Под ними было поле. Стукнувшись два раза о землю, корзина встала.

Индия вздохнула с облегчением.

– Я еще никогда такого не переживала, мистер Смитсон. И возможно, ни разу не была в такой опасности.

– А я хочу сказать, что у меня еще никогда не было такого хорошего помощника, как вы, мисс. Если вам когда-нибудь захочется снова полетать, дайте мне знать. И можете быть уверены, что от меня здорово достанется моему ленивому помощнику. Он плохо закрепил мешки с песком, и мы чуть было не погибли. Надеюсь, он следил за нами и ехал следом на повозках. В противном случае нам придется заночевать здесь, на этом поле.

Не успел он договорить, как Индия увидела одинокого всадника, мчавшегося вниз по склону холма, галопом перемахнувшего через забор фермы и приближавшегося к ним по клеверному полю.

Не может быть! Неужели так закончится этот день, и без того полный неприятностей?

Граф Торнвуд соскочил с коня и подбежал к ним. Едва сдерживая ярость он вытащил Индию из корзины и поставил на землю.

– Торн, я…

– Ни слова. Я не хочу слышать ни единого слова. Я не поверил своим ушам, когда леди Марчмонт сообщила мне, что вы отправились на запуск воздушного шара с детьми.

– Как это мило со стороны вдовы! Я только удивляюсь, что она так хорошо информирована о моих делах.

– Она случайно увидела, как вы с детьми уезжали из дому. Кучер леди Марчмонт, брат которого работает в конюшнях напротив вашего дома, случайно услышал, куда вы собираетесь ехать.

– Как это удобно, не правда ли? А она просто так, невзначай, сообщила эту новость вам.

– Она прислала записку, совершенно правильно решив, что я захочу знать, какой опасности могут подвергаться мои подопечные.

– Эндрю послал вам записку.

– Я ее не получил.

– Дети были в полной безопасности. Кроме…

– В безопасности? Я собственными глазами видел все, что произошло, и я этого не потерплю. Вы меня слышите? – Глаза Торна сверкали.

– Но я не думала…

– В этом-то все дело. Вы никогда и ни о чем не думаете. Вам в голову приходит какая-нибудь шальная мысль, и вы сразу же взбрыкиваете, словно необъезженная лошадка. Или, возможно, как эта дикая волчица, которую вы держите в качестве домашнего животного.

– Не трогайте Луну.

– Луна, – холодно засмеялся Торн. – Подходящая кличка. Вы обе как два лунатика.

– Простите меня, сэр, но леди не виновата. – Смитсону явно не понравился тон, которым Торнвуд разговаривал с его помощницей, проявившей столько мужества перед лицом опасности.

– Буду вам благодарен, если вы попридержите язык, милейший. Дело касается только меня и леди Девонхем.

– Вы грубиян, – вспыхнула Индия, сжимая кулаки. – Возможно, вы были таким всегда, а я просто этого не замечала. Вы думаете только о себе, о том, что удобно вам, что делает счастливым вас. Вы хотя бы имеете представление о том, что чувствуют дети, запертые в четырех стенах вашего мрачного дома с бесконечным числом постоянно меняющихся угрюмых гувернанток, которым наплевать на несчастных сирот?

– Я хорошо заплатил за то, чтобы они заботились о детях.

– Заплатил! Вот именно – заплатил! Но любовь за деньги не купишь. Не купишь время с единственным человеком, которому они доверяют. Неужели вы настолько глупы, что не видите этого?

– Я думаю, что эти проблемы лучше обсуждать с глазу на глаз. И тогда вы сможете объяснить, как вам пришло в голову привезти детей в такое место.

Индия побледнела и в ярости отшатнулась от Дева.

– Объяснить? Зачем, милорд? Тратить на вас хотя бы еще одно слово бессмысленно.

Мрачно улыбнувшись, Торн начал закатывать рукава рубашки.

– Мне все равно. У нас будет достаточно времени, чтобы поговорить, пока я отвезу вас обратно к вашей карете.

Лицо Индии залила краска.

– Вы не посмеете.

Она отступила еще на шаг.

Но он успел схватить ее за плечи.

– Я не собираюсь стоять здесь и слушать, как оскорбляют леди, – вступился Смитсон. – Вы слышите? Сейчас же отпустите ее!

Но с таким же успехом Смитсон мог говорить с глухонемым. Торн крепче сжал ей плечи и увидел, как гнев исказил ее лицо, как напряглось тело, как пылают ее щеки, а длинные рыжие волосы треплет ветер. Вдруг он вспомнил, как выглядела Индия, когда перегнулась через край корзины. Что, если бы она упала на землю и сломала себе шею?

Когда они были в Брюсселе, он считал ее обворожительной, дерзкой, веселой и остроумной, но сейчас он понял, что не это было в ней главным.

Индия Деламер была женщиной, которую не под силу сломать ни ему, ни какому-либо другому мужчине. И ее безрассудство странным образом находило отклик в его собственной душе. Когда-то он тоже был склонен к авантюрам. Просто война научила его холодному расчету и осторожности.

Но сейчас, в такой близости к ее мягким губам и женственным формам, он почти забыл о своем долге, об ответственности и о стране.

Он попытался возненавидеть ее за это, старался разжечь в себе огонь гнева.

Нет, на самом деле он сердился на самого себя за то, что не понял, где кроется опасность, когда еще была возможность выпутаться. Теперь он уже не мог игнорировать свои чувства. Когда она была вдали от него, он мечтал о ней – о ее искренности и жизнерадостности – и считал минуты до того мгновения, когда снова ее увидит. Он забывал о своих обязанностях, и его мозг работал небрежно, кое-как. Короче говоря, он вел себя как влюбленный юнец, приехавший в Лондон в свой первый сезон.

Он, конечно, был наслышан обо всех диких выходках Деламеров. Об этой семье говорили шепотом и с благоговением. Их состояние было огромным, а эксцентричность – сверх всяких границ, но Девлин очень скоро разглядел, что за сплетнями, циркулировавшими в свете, крылись ревность и зависть. Старший сын Деламеров исчез на пять лет, а потом вдруг появился вновь, и без всяких объяснений. Герцог и его жена были не лучше. Они разъезжали по заграницам и мало занимались воспитанием своих непослушных детей.

А Индия?

До Торна доходили слухи о наследнице-дикарке и толпах поклонников, чьи сердца разбила эта рыжеволосая красавица. Сначала он не поверил слухам, но сейчас задумался. Как бы ни были затронуты его собственные чувства, он отвечал за троих детей, которые и так хлебнули слишком много горя.

Он перекинул Индию через плечо и понес к своему коню.

– Сейчас же отпустите меня, Девлин Карлайл! – Она колотила его кулаками по спине, но он не остановился. Потом ловким движением усадил Индию в седло и вскочил на коня позади нее.

По пути обратно в Хэмпстед-Хит Индия не произнесла ни слова. При каждом шаге лошади ее спина упиралась в грудь Девлина, а когда лошадь шла галопом, его бедра прижимались к ее ногам. Она пыталась не обращать на это внимания, убеждала себя, что ее сердце остается холодным и пустым, что он чужой ей человек. Но у нее это плохо получалось.

Он никогда не будет ей чужим, как бы она ни старалась убедить себя в этом. Брюссель был в их жизни. Война была. Хочет она того или нет, но их любовь расцвела на фоне этого кровавого хаоса. И расцвела вновь в темной карете на тихой лондонской улице. Индия боялась, что никогда не сможет избавиться от этого чувства, хотя знала, что оно только сделает их обоих несчастными.

Они давно миновали рощи, позади остались крошечные деревеньки, а впереди уже был виден пригород Лондона. Ее вдруг захлестнуло горькое чувство потери. Однажды она уже теряла этого человека и долгие месяцы тосковала по нему, чувствуя, что ее жизнь кончена. Потом она его нашла, но лишь для того, чтобы снова потерять – ведь их общего прошлого для него не существует.

Теперь, возможно, она потеряет его в третий раз и… окончательно. Он уже не был тем человеком, которого она знала в Брюсселе, – великодушным, умным и остроумным. Он казался ей чужим.

Когда Торн остановил коня, лицо Индии было каменным. Виконт Монктон помог ей спешиться. Дети стояли поодаль с расстроенными лицами. Индия попыталась улыбнуться, но безуспешно. Монктон смотрел то на нее, то на Торна, не понимая, как ему себя вести.

И тут появилась леди Марчмонт. Источая аромат роз, шурша шелками, в элегантной накидке и шляпе с перьями, она проворковала:

– Вот вы где, милорд. – Однако смотрела она на Индию. Злоба сверкнула из-под полуопущенных ресниц. – Я боялась, что вы отправились в путешествие и забыли про меня и про ваших смелых маленьких деток.

Торнвуд едва кивнул ей и отвернулся, чтобы передать поводья груму.

– Моя карета ждет вас. Я буду рада сопроводить вас и этих милых деток обратно в Лондон. Мое приглашение, конечно, относится и к вам, миледи, – с притворной улыбкой обратилась она к Индии и, бросив многозначительный взгляд на ее пыльное платье и растрепанные волосы, добавила: – Вам, несомненно, захочется отдохнуть и привести себя в порядок после столь трудного путешествия.

Индия вскинула подбородок. Гордость многих поколений Деламеров была уязвлена.

– Я ни за что не причинила бы вам неудобств, леди Марчмонт. Тем более что, я уверена, вам с графом надо так много обсудить. У меня есть своя карета.

– Я поеду с ней, – озабоченно сказал Коннор Макиннон Монктону. – У нее безумный взгляд, а я слишком хорошо знаю, что он означает, потому что не раз видел подобный у Люка.

– Кто вы, черт возьми, такой? – взревел Торн.

– Я – друг. Друг, который не желает смотреть, как оскорбляют леди. Советую вам помнить об этом, Торнвуд.

– Оскорбляют? Да она сама во всем виновата!

Торн взял за руки детей и повел их к карете леди Марчмонт.

Монктон покачал головой и спросил в недоумении:

– Что это с ними?

– Предполагаю, что они влюблены друг в друга, Монктон. Но все обернулось не так, как они думали. – Он глянул вслед Индии. – Но поверьте мне, она еще заставит его поплясать. А пока я лучше пригляжу за ней. Люк шкуру с меня спустит, если что-нибудь случится с его маленькой сестренкой.

Монктон взъерошил пятерней волосы, не обращая внимания на то, что испортил свою модную прическу, над которой трудился все утро.

– Поверьте, добром это не кончится. Они оба слишком упрямы.

Наблюдая, как Торн подсаживает в карету леди Марчмонт, детей и садится сам, Монктон сказал: – Поговорю с Пенном. Должны же мы как-то помочь.

По дороге в Лондон Индия несколько раз принималась плакать. Слезы жгли ей глаза, но она нетерпеливо их смахивала. Этот человек не стоит ни единой ее слезинки, убеждала она себя.

Ее девическому увлечению Девлином Карлайлом пришел конец. Сегодня она увидела его таким, каким он был на самом деле – эгоистичным, холодным и высокомерным.

Ей придется наверстать упущенное время.

И начнет она прямо сегодня вечером – в Воксхолле.

Глава 17

– Нет, не так. Если сильно натянуть волосы, она будет выглядеть совершеннейшим пугалом.

Герцогиня Крэнфорд стояла возле заваленного всевозможной косметикой туалетного столика и отдавала горничной множество взаимоисключающих приказаний.

Индия сидела с отрешенным видом, не обращая внимания на суету. Ей казалось, что она наблюдает за всем со стороны, словно наряжают, украшают и обсуждают не ее, а кого-то совершенно ей незнакомого. Она подавила вздох и погладила красивую вышивку на белой сорочке.

– Достаточно, Хокинз. Слава богу, у леди хорошие волосы, не то твоими стараниями ее прическа стала бы похожа на растрепанный парик.

Пожилая горничная пробормотала что-то себе под нос, но без обиды: она давно привыкла к вспышкам гнева герцогини. По правде говоря, обе женщины были обеспокоены странным настроением Индии по ее возвращении после запуска воздушного шара. Хокинз была уверена, что что-то там произошло, но ей ничего не удалось узнать ни у кучера, ни у кого-либо другого помимо того, что там был и граф Торнвуд.

Торнвуд, подумала горничная. Вот человек, который мог бы держать мисс Индию в узде, но ей придется постараться удержать его, а не быть такой пассивной, как сейчас.

Неожиданно ее осенила совершенно безумная мысль, и она подавила улыбку. Пожалуй, слишком смело, но тогда этот человек уже не сможет относиться к Индии равнодушно. Она внимательно посмотрела на сорочку, а потом глянула на герцогиню и, встретившись с ней взглядом, поняла, что леди Крэнфорд пришла в голову та же мысль.

Герцогиня постучала по полу своей посеребренной тростью.

– Вставай, дорогая, и снимай сорочку.

Индия очнулась и в недоумении посмотрела на бабушку.

– Снять? Но ведь я только что ее надела.

– А теперь ты ее снимешь. Не перечьте мне, мисс. И поторопитесь! У вас осталось всего два часа до отъезда в Воксхолл.

– За два часа, – задумчиво произнесла Индия, – я могла бы спасти жизнь двадцати человек, раздать чай и хлеб двумстам и обеспечить чистым бельем целый полк.

Герцогиня поцокала языком.

– Все это было замечательно, моя милая, но Ватерлоо уже позади. Ты теперь в Лондоне, в самый разгар сезона. И вот что я скажу тебе, Индия Деламер. Здесь по вечерам происходит более серьезная и опасная битва между молодыми девушками, которые стараются заполучить подходящего мужа.

– А мне не нужен муж, бабушка. Я думаю, что вообще никогда не выйду замуж. Мы с Луной вернемся в Норфолк, и там я постепенно превращусь в увядшую и бесстыжую чудачку, которой будут сторониться все прежние знакомые.

Герцогиня фыркнула:

– Ну, уж этого я не допущу. – Взяв Индию за плечи, она заставила ее встать. – Снимай сорочку, да поскорее!

Через двадцать минут Индия в изумлении смотрела на себя в зеркало. Ее стройную фигуру словно вторая кожа облегал полупрозрачный слой тончайшего белого шелкового крепа. Корсаж был вырезан глубоко и подчеркивал форму груди. При каждом движении под тканью то появлялись, то исчезали тени сосков.

Индия повернулась к герцогине, шокированная.

– Но, бабушка, я не могу надеть такое платье. Оно совершенно…

– …очаровательно, – закончила фразу герцогиня.

Вот будет шуму, подумала она про себя, довольная своей смелой идеей. Такие мягкие ткани были в большой моде у некоторых женщин высшего света. Они, разумеется, не подходили для шестнадцатилетних девушек, выезжавших в свет в свой первый сезон, но Индия могла себе это позволить. Благодаря безупречному воспитанию и привлекательной внешности она умела с достоинством носить любое платье. И именно это заставит графа Торнвуда взглянуть на нее более пристально.

Герцогиня махнула рукой, и Индия послушно повернулась.

– Бабушка, у меня такое ощущение, что на мне ничего нет.

И выглядит почти так же, подумала герцогиня. Она откашлялась.

– Вовсе нет, глупышка. Ты так привыкла носить мужскую одежду, что тебе кажется странным быть одетой в платье. Через час-другой ты привыкнешь и перестанешь его замечать.

Индия неуверенно потрогала ткань.

– И знаешь, некоторые женщины пропитывают свои платья водой, так что уже ничто не препятствует воображению.

– Вообще?

– Клянусь.

Хокинз тоже кивнула.

– А некоторые идут еще дальше, миледи. Моя кузина Элизабет, которая служит у леди Тиллингем, рассказывала мне, что дочь графини покрывает золотой краской ногти на ногах. Но и этого ей кажется мало! – Голос горничной задрожал от возмущения. – И тогда эта ужасная девица покрывает золотой краской и некоторые другие части тела. – Говоря это, Хокинз посмотрела на низкий вырез платья Индии.

Индия покраснела.

– Ты, должно быть, шутишь.

– Я слышала это из уст моей кузины.

– Одно могу сказать, потребуется еще что-нибудь помимо золотой краски на костлявой груди Амелии Тиллингем, чтобы приличный молодой человек сделал ей предложение, – саркастически заметила герцогиня. – Эта девица – настоящая мегера, и я слышала, что она к тому же картежница.

Герцогиня склонила набок голову и в задумчивости посмотрела на Индию.

– С другой стороны, может быть, совсем немного…

– Бабушка, – решительно заявила Индия, скрестив на груди руки. – Неужели ты серьезно?

Герцогиня пожала плечами и махнула рукой.

– Нет, наверно. Хотя в мое время, моя дорогая, было много такого, что сейчас вызвало бы скандал.

Хокинз заговорщически кивнула. За тридцать лет службы в семье она была свидетельницей такого поведения, что у Индии глаза на лоб полезли бы, если бы горничная ей об этом рассказала.

Но Индии не пришлось выслушивать эти рассказы, потому что в дверь постучали и в комнате появился Айан Деламер. Его мундир сидел как влитой на широких плечах. – Ты готова?

– Кажется, готова. Но ты затмишь меня своей элегантностью, дорогой братец.

На мгновение красивое лицо Айана слегка порозовело, но потом он добродушно пожал плечами:

– Не думаю, любовь моя. Господи, ты еще ни разу не смачивала водой свои платья, не так ли? Очень смело, но мне будет довольно трудно отгонять от тебя поклонников.

– Нет, ничего она не смачивала, – возразила герцогиня. – А жаль. Она вообще не хочет, чтобы ее заметили, а желает остаться старой девой.

– И что из этого, бабушка? – Глаза Индии блеснули. – Мне не надо выходить замуж ради денег. Я вполне обеспечена благодаря щедрому завещанию тети Орелии. Если захочу превратиться в эксцентричную старую деву, никто мне не помешает.

На мгновение показалось, что между братом и сестрой разгорится давний спор. Но Айан рассмеялся и, схватив шелковую шаль Индии, набросил ей на плечи.

– Времени спорить нет. Будет жуткая давка, потому что все, кто считает себя этого достойным, будут сегодня в Воксхолле, тем более что на маскарад приедет принц.

Индия бросила последний взгляд в зеркало. Сойдет, подумала она. В свете канделябров ее рыжие волосы отливали золотом, а кожа была цвета слоновой кости. А когда она улыбнулась, ее лицо так оживилось, что ни один мужчина, если он еще не впал в старческий маразм, не смог бы оторвать от нее восхищенного взгляда.

Когда они уже были внизу и Айан взял перчатки из рук Бича, из-за колонны выскользнула небольшая фигурка и обхватила ручонками талию Индии.

– Что такое? – Индия глянула на расстроенное личико Алексис. Нижняя губка девочки дрожала, но взгляд был решительным.

– Я должна была прийти. Граф был так рассержен сегодняшним происшествием, что сказал о вас много плохих слов. А вы ведь были не виноваты. Эндрю, Марианна и я обсудили все в своей комнате, когда вернулись. Мы хотели все объяснить графу, но он отказался с нами разговаривать. А эта графиня затащила его в кабинет, они закрыли дверь и пробыли там так долго, как никогда раньше. Как вы думаете, что они там делали? Марианна думает, что они, наверно, пили вино и вели себя глупо. Эндрю сказал, что я скоро узнаю о таких вещах. – Алексис посмотрела на Айана.» – Как вы думаете, это какой-то ужасный секрет?

Айан с трудом удержал улыбку.

– Думаю, ничего ужасного. Но твой брат, возможно, прав. Тебе еще расти и расти до того времени, как тебе придется беспокоиться о глупом поведении взрослых.

– Но пока мне кажется, что взрослые иногда ведут себя как дети, – возразила Алексис. – Вот, например, граф. То он счастлив и приветлив, а то вдруг становится холодным и будто нас не замечает. Сначала я думала, что это из-за его плеча. Он был ранен, и у него шрам, который он никому не показывает. Но вряд ли боль в плече заставляет его топать ногами и хмуриться. Может, он заболел какой-нибудь страшной болезнью?

«Это всего лишь случай хронического высокомерия», – с горечью подумала Индия.

– Нет, Алексис, ты зря беспокоишься. Просто у вашего опекуна много забот, которые отвлекают его от вас. Он не был в Лондоне уже несколько месяцев, и у него накопились дела.

Алексис морщила нос, обдумывая сказанное Индией.

– Вы, наверно, правы. Я бы только хотела, чтобы эта старая вдова не торчала все время в его доме. Я не хочу, чтобы она стала моей мамой. Она запрет нас в кладовку, будет морить голодом и продержит там всю жизнь.

Индия рассмеялась и взъерошила кудряшки девочки.

– Сомневаюсь, что ваш опекун ей это позволит. Мне кажется, он очень вас любит.

– Я тоже раньше так думала. Но сейчас я уже в этом не уверена. Он все время такой сердитый. Я слышала, как кухарка сказала, что он такой потому, что ему одиноко и ему нужен кто-либо, кто разделит с ним постель. – Алексис в недоумении посмотрела на Айана. – А зачем ему это надо? Вы думаете, это потому, что у него холодные ноги?

Айан смущенно откашлялся.

– Э… возможно, поэтому. – Он галантно предложил Алексис руку и вывел из дома. – Наверно, тебя уже хватились. Ты же не хочешь, чтобы все из-за тебя волновались?

– Нет, конечно. Я просто хотела рассказать леди Деламер, как все мы несчастны.

– Это хорошо, но тебе не следовало уходить из дома одной. Лондон очень отличается от вашей деревни в Бельгии.

– Вы так считаете? – удивилась Алексис. – А я думаю, что здесь очень спокойно. Здесь и в помине нет тех серых людей, которые бродили вокруг поля сражения.

– Серых людей?

– Ну, знаете, они выходят из тел тех, кто умер. Я их видела около убитых солдат после Ватерлоо. О, как правило, они безобидны, просто чувствуют себя потерянными, как мы. Я пыталась объяснить им, что их тела погибли и им надо найти дорогу домой, но они не хотели меня слушать. Я ведь всего лишь ребенок.

Индию будто кто-то схватил за сердце. Неужели этот удивительный, не по годам смышленый ребенок действительно обладает странной силой ясновидения?

Айан пошел к карете. Когда он уже не мог ее слышать, Индия тихо спросила у Алексис:

– Ты все еще видишь этих людей? Этих… серых людей?

– Только, пожалуйста, никому об этом не рассказывайте, – забеспокоилась девочка. – Эндрю и Марианна говорят, что это просто мое воображение, поэтому я теперь об этом молчу.

– Можешь не сомневаться, дорогая, я сохраню твой секрет.

– Тогда я вам расскажу. Я все еще иногда их вижу, но уже не так часто. В Лондоне это в основном маленькие дети, а в Брюсселе были мужчины. Солдаты. Но здесь – дети, и, кажется, что у них одни кости. Как вы думаете, у них было мало еды?

Вполне возможно, подумала Индия. Она стала с трудом подбирать слова, чтобы сказать что-то умное этому ребенку, который обладал большей мудростью, чем она.

– Ты правильно беспокоишься, но лучше тебе не думать об этом так много. Ты рассказала своему опекуну?

– Графу? Нет, он слишком занят. Я не хочу его расстраивать. – Алексис внимательно посмотрела на Индию. – Он просил передать вам, чтобы вы не плакали.

– Он? Ты имеешь в виду графа?

– Конечно же, нет. Я говорю о маленьком мальчике, которого я иногда вижу около вас. Он такой светлый, не как другие. И он кажется мне счастливым. У него красивые темные кудряшки, а глаза точно такие, как у вас, миледи. Он попросил передать вам, что так и должно быть, что время еще не пришло.

Индия побледнела как полотно и прижала руки к груди, будто хотела защититься от удара.

Никто не знал о ее секрете, о ее тайных муках, пока эта маленькая девочка с проницательным взглядом светлых глаз не проникла в самые глубины ее измученной души.

– Ты не можешь знать то, о чем говоришь, – прохрипела она. – Это какой-то жестокий трюк.

Глаза Алексис тут же наполнились слезами, и Индия поняла, что это вовсе не трюк. Айан стоял у кареты и ждал ее.

– Я отвезу ее домой. Мне надо… немного побыть одной.

– Я поеду с тобой, – решительно заявил Айан.

– Нет! Только Алексис и я. Пожалуйста!

– Хорошо, хотя мне это очень не нравится. Браун отвезет вас, но я приеду через пятнадцать минут.

Хорошо зная брата, на большее Индия и не рассчитывала.

– Вы на меня не сердитесь? – шепотом спросила девочка.

– Нет, дорогая, нисколько, – очень тихо ответила Индия и крепко сжала руку Алексис.

– Как это случилось?

Они уже ехали в сторону Белгрейв-сквер, когда Индия задала этот вопрос.

– Точно не знаю. Вокруг меня все время были люди – люди, которых никто не видел. А серых людей я начала видеть в Брюсселе после сражения.

От слов Алексис, сказанных без всякого умысла, у Индии холодок пробежал по спине.

– А мальчик? Расскажи мне мальчике, Алексис.

– Он был таким милым. У него добрые глаза, и такие глубокие, что не видно дна. Они похожи на озера, которые я видела в Швейцарии, куда меня однажды возили родители. – Алексис замолчала, прикусив нижнюю губу.

– А… сейчас ты его видишь?

Алексис повернула голову и стала вглядываться в полутьму кареты. Потом вздохнула и призналась:

– Нет, сейчас не вижу. Так бывает. Я не знаю заранее, когда это случится. Может быть, он не хочет беспокоить вас, миледи. Вы такая красивая в этом платье – просто принцесса из сказки. Я уверена, что он не хочет испортить вам вечер.

Индия крепко сжала руку девочки и с бьющимся сердцем откинулась на спинку сиденья.

Конечно же, все это правда. Она потеряла ребенка Девлина после Ватерлоо. И это еще больше усилило ее боль и горе. Она осталась в Бельгии еще на несколько месяцев, прежде чем нашла в себе силы встретиться с семьей и скрыть правду о своей потере.

Индия ни с кем не поделилась своим горем. Она решила, что будет гораздо лучше, если она запрячет поглубже эти печальные воспоминания и никто не будет о них знать.

И вот теперь эта не по годам развитая малышка заглянула в ее душу своими светлыми глазами и увидела то, о чем никто не знал.

«Он просил передать вам, что время еще не пришло».

Она цеплялась за эти слова, чувствуя, что это глупо, но вместе с тем находила в них утешение.

– Простите меня, если то, что я вам рассказала, расстроило вас, леди Деламер. Я не хотела причинить вам боль. Мне никто не верит, когда я рассказываю о том, что вижу. Особенно о человеке со шрамом, который иногда приходит по ночам.

– Ты его вправду видела? – нахмурилась Индия.

– Я не вру! Я вижу, как иногда он прячется в моей комнате. У него такие холодные глаза, как будто он одним своим взглядом может превратить человека в глыбу льда. – Алексис вздрогнула.

– Подумай хорошенько, Алексис. Ты действительно видела того человека, или он похож… похож на серых людей, которых можно увидеть, но нельзя дотронуться.

Девочка с минуту помолчала.

– Я никогда до него не дотрагивалась. Но я вижу его сейчас в тени рядом со мной. Так же ясно, как вижу, что вы плачете. – Алексис протянула руку и погладила Индию по мокрой щеке.

– Спасибо, что рассказала мне обо всем, Алексис. Не переживай… я была рада узнать… Но мне бы хотелось, чтобы ты никому об этом не рассказывала. Пусть это будет наш секрет – твой и мой. Согласна?

– Согласна. Я никогда ничего не рассказываю Эндрю, потому что ему не нравится, что я после обеда таскаю со стола куски торта. А я кладу их в карман передника, отношу к себе в комнату и прячу за стопкой книг.

Совершенно неожиданно Алексис превратилась в обычного шестилетнего ребенка, довольно грустного и одинокого, озабоченного тем, что ей приходится прятать сладости от старшего брата.

– А я обещаю поговорить с твоим опекуном. Я позабочусь о том, чтобы вы съездили в зверинец, а потом пошли поесть мороженого, как мечтает Марианна.

– О! Но нам не хотелось бы беспокоить вас, особенно сейчас, когда граф ведет себя так, будто у него пивная пена вместо мозгов.

– Алексис!

– А что? Кухарка так сказала. А он влюблен в вас. Когда вы рядом, у него на лице появляется такое выражение, будто он одурманен. Так Эндрю это называет. А если вы на него смотрите, он старается это скрыть.

Индия вздохнула. Было ясно; что в надежде найти новую мать девочка нафантазировала бог знает что.

– Давай не будем беспокоиться об этом, дорогая. Смотри, мы приехали.

Карета остановилась, и в ту же минуту Айан распахнул дверцу. Он помог выйти Алексис и передал ее ожидавшему рядом слуге.

– Оставайся здесь, – приказал он Индии. – Я отведу Алексис в дом и поговорю с Торнвудом.

Индия улыбнулась. Когда Айан был в таком настроении, разыгрывая из себя ее покровителя, спорить с ним было бесполезно. К тому же ей совсем не хотелось видеть Торна, особенно после их последней встречи.

Сидя в карете в ожидании Айана, Индия вдруг почувствовала непреодолимое желание разглядеть в темноте темные кудряшки и голубые глаза.

– Ты здесь? – тихо спросила она. – Мой малыш, ты и вправду здесь?

Ветер вдруг зашелестел в верхушках лип в парке по ту сторону площади, и Индия могла бы поклясться, что это было похоже на приглушенный смех маленького и очень счастливого ребенка.

Глава 18

Воксхолл сверкал тысячами огней и был похож на волшебную страну. Толпы нарядных зрителей заполнили аллеи и дорожки парка. В десять часов должен был состояться концерт, а в полночь – грандиозный фейерверк, к началу которого публика становилась уже довольно шумной.

В расположенном к югу от Лондона увеселительном саду было множество узких тропинок, проложенных через небольшие рощицы, в которых можно уединиться для любовного свидания. Но Айан позаботился о том, чтобы они с сестрой не сворачивали с хорошо освещенных аллей.

В одном месте, под фонариками в форме звезд, высокий мужчина в черной шелковой маске выступал перед толпой восторженных слушателей.

– Боже, – пробормотал Айан, – да это герцог Веллингтон в окружении поклонников. Пойдем в другую сторону.

Индия позволила себя увести.

– Я зарезервировал для нас места в ложе на середине холма. Оттуда будет прекрасно видно и концерт, и фейерверк.

Шумная толпа явно подвыпивших молодых щеголей появилась на аллее, и Айан поспешил оттащить Индию с их дороги.

– Как видишь, это не место для леди, которую никто не сопровождает. Особенно опасна так называемая Темная аллея.

– Я никогда о ней не слышала. Звучит романтично и привлекательно.

– Ничего привлекательного в ней нет. Там очень опасно, и, кроме того, по этой аллее бродят искательницы определенного вида приключений, так что тебе там делать нечего.

– Хотела бы я посмотреть на этих пьяных оболтусов, если бы они посмели ко мне приблизиться. – Ее глаза за золотой маской сверкнули. – Ты помнишь, что случилось в Египте, Айан? Когда нам пришлось отражать нападение кочевников, которые вознамерились забрать всех наших лошадей?

– Разве такое можно забыть, проказница? Ты стащила лошадь главаря и убежала, а когда эти дикари захотели броситься за тобой вдогонку, то обнаружили, что ноги лошадей связаны.

Мимо них под руку прошли две женщины в еще более прозрачных платьях, чем у Индии. Одна из них, высокого роста, размалеванная, с мушкой над верхней губой, бросила на Айана призывный взгляд.

– Господи, Айан, неужели эти двое?..

– Твои подозрения правильны, Индия. Думаю, что нам пора отсюда уходить. У нас заказан столик.

Теперь мимо них рысью промчались пьяные солдаты, которые явно догоняли только что прошедших женщин. Увидев Айана в мундире офицера, они спешно отдали ему честь и снова побежали. Айан рассмеялся и покачал головой. В Воксхолле в какой-то степени даже приветствовалось такое вольное поведение. Именно это, пожалуй, делало сад таким привлекательным – принц и нищий могли оказаться рядом, а приличия и добродетель забыты в этом круговороте. Здесь можно было наблюдать за людьми и в то же время оставаться невидимым. Был ли он в маске или нет, не имело значения, а то, что происходило в тени деревьев, на следующий день не комментировалось.

Из-за кустов, где влюбленная парочка, очевидно, назначила свидание, до Индии донесся приглушенный смех. Она вдруг почувствовала приступ печали, вспомнив разъяренное лицо Девлина, когда он покидал ее в Хэмпстед-Хит, но тут же одернула себя, не желая портить настроение.

В центре парка заиграл оркестр.

– Давай пройдем вокруг оркестровой площадки, а потом поищем нашу ложу, – предложил Айан.

– Хорошо.

Однако ее внимание отвлекли три маленькие фигуры, кравшиеся между столиками за оркестром. Индии показалось, что она увидела светлую головку самой маленькой.

Это невозможно. Неужели…

Свет фонарика упал на лицо девочки, и Индия увидела огромные серые глаза.

Алексис.

– Смотри, это дети Торна. Боже мой, что они здесь делают?

– Они не могут здесь оставаться, это очевидно, – сказал Айан. – Он внимательно оглядел место рядом с оркестром. – Вон те трое?

– Боюсь, что это они.

В более высокой фигуре Индия узнала Эндрю. Он был в длинном, до земли, темном плаще с капюшоном. Индия помахала ему рукой и вздохнула с облегчением, когда он помахал ей в ответ.

– Между прочим, – небрежно заявил Айан, – Торн тоже здесь. Я видел его возле грота. Он был с леди Марчмонт.

У Индии упало сердце. Если он увидит детей, он наверняка их сурово накажет, а эта мысль была для нее невыносимой.

– Давай быстрее, Айан. Мы можем сократить путь, если пойдем по Темной аллее. Там, наверное, есть какой-нибудь грот, где мы можем поговорить с ними и узнать, что они здесь делают.

Айан, как всегда решительный, кивнул.

– Думаю, за тем дубом слева есть грот. Пошли.

Меньше чем через минуту они уже собрались у освещенного фонариками фонтана, и Алексис прижалась к Индии.

– Мы убеждали ее, что это всего лишь глупая история, но она и слушать нас не хотела.

Было видно, что Эндрю чувствовал себя здесь не в своей тарелке и сожалел о том, что согласился на требования сестер.

– Но зачем вы сюда пришли? Здесь небезопасно.

– Я их заставила, – дрожащим голосом объяснила Алексис. – Мы должны были прийти и предупредить вас. Вы в большой опасности, леди Деламер. Я снова видела человека со шрамом. Он следовал за вашей каретой, когда вы уезжали из дома на Белгрейв-сквер.

– Что это за человек, Алексис?

– Он плохой человек. Я иногда вижу его в ногах своей кровати. Он всем нам желает зла, а сейчас он здесь.

Индия переглянулась с братом.

– Ты уверена, Алексис, что это был реальный человек? Не такой, как другие, о которых ты говорила?

Девочка мотнула головой:

– Нет, не такой. Он настоящий. Я это знаю. Вы должны мне верить. – Девочка вцепилась в руку Индии.

– Конечно, я тебе верю. – Индия нежно погладила Алексис по голове. – И вы все очень смелые, раз решили прийти сюда, чтобы предупредить меня. Я буду очень осторожна, к тому же Айан может меня защитить. А теперь вам надо поскорее вернуться домой, пока граф не узнал, что вы тайком ушли из дома.

В это время из-за высокой изгороди самшита раздался визгливый хохот.

Все узнали голос леди Марчмонт.

– О! Он здесь! – Алексис прикрыла ладонью рот. – И он с ней! – Девочка испуганно посмотрела на брата. – Он жутко рассердится, если узнает, что мы его не послушались, Эндрю.

– Да уж. Наверняка посадит нас на хлеб и воду до конца жизни.

– Тем более нужно, чтобы он не увидел вас здесь.

– По-моему, я знаю, что надо делать, – сказал Айан и, подойдя к задней стенке грота, открыл небольшую дверь, скрытую кустами.

– Откуда ты знаешь, Айан, что здесь есть дверь?

– Всегда полезно иметь запасной выход, где бы ты ни был. А теперь давайте побыстрее! Моя карета здесь неподалеку. Я вас провожу и велю кучеру отвезти домой. – Айан посмотрел на Индию: – Боюсь, дорогая, мне придется оставить тебя одну на несколько минут. Однако я заметил Пендлворта, когда мы шли сюда. Я попрошу его прийти и составить тебе компанию.

– Не беспокойся обо мне. Я справлюсь с любым пьянчужкой. Ты только позаботься о детях.

– А как же человек со шрамом? – забеспокоилась Алексис. – Он здесь! Вы должны быть очень осторожны.

– Буду, малышка.

Индия открыла ридикюль и достала пистолет. Эндрю тихо присвистнул.

– Ты думал, что я приду в такое место неподготовленной, да? А кто тогда защитит моего любимого брата от всех этих женщин, которые повсюду его подстерегают?

По ту сторону оркестра Девлин Карлайл в черной шелковой маске вглядывался в толпы гуляющих.

– Но я мог бы поклясться, что слышал голоса детей. Они были здесь всего несколько минут назад.

Элена Марчмонт как бы невзначай еще ближе придвинула к нему свое роскошное тело.

– Больше всего мне нравится в вас ваша преданность, милорд. Но дети не посмеют прийти в такое место, как это, да еще поздно вечером. И если вы не перестанете воображать, что слышали их, я начну думать, что вы мною пренебрегаете, – проворковала она, капризно надув губы.

– Наверное, вы правы. Они не посмеют ослушаться, особенно после того, как я предупредил Эндрю, какое их ждет наказание, если они выкинут фортель, подобный сегодняшнему. Хорошо. Куда вы хотите пойти?

– Почему бы нам не пойти в Темную аллею? Остаться там вдвоем – что может быть восхитительнее?

Пока Торн стоял в нерешительности, куранты пробили половину часа. До полуночи ему оставалось ждать полчаса, а потом он должен выследить свою жертву, назначившую тайное свидание в дальнем углу парка своему сообщнику. А до этого момента у него должен быть предлог, чтобы оставаться в парке, и общество такой женщины, как леди Марчмонт, подходило как нельзя лучше.

– Хорошо, миледи. Пусть будет Темная аллея.

– Что вы делаете здесь так рано? Вы не должны были встречаться со мной раньше полуночи!

Высокая фигура в синем домино поджидала его в беседке в дальнем конце Темной аллеи. Напротив него, скрытый в тени, стоял еще один человек.

– Происходит что-то странное. У всех ворот стоит охрана. Этого, конечно, не может быть, но такое впечатление, что нас вычислили.

– Ерунда. Вы, по своему обыкновению, видите проблему там, где ее нет. А теперь покажите мне бриллиант, – добавил человек, понизив голос.

Зашуршала ткань, и свет фонаря упал на огромный бриллиант.

– Бог мой! Это он. – Человек в синем домино наклонился ниже. Его голос стал хриплым от волнения. – Как вам удалось вывезти его из Франции?

– Это мое дело, а ваше – доставить его нужным людям здесь, в Англии.

Человек в домино заворожено смотрел на сверкающий всеми своими гранями розовый бриллиант.

– «Аврора». Это единственный бриллиант, без которого император никогда не появлялся на людях. Когда вы его получили?

– Детали вас не касаются. В Ватерлоо царил хаос, а в такие времена многое проходит незамеченным. Когда стало ясно, что сражение проиграно, среди нас были те, кто посчитал правильным принять меры предосторожности. И теперь мы хотим стать свидетелями возвращения нашего императора. В этой стране многие ему симпатизируют. Говорят, что к их числу относится даже дочь принца-регента.

– Это правда. Я сам с ней встречался. Она шокирована тем, как обращаются с человеком, державшим под своим сапогом всю Европу. Думаю, мы сможем ее убедить помочь нам. – Он нежно погладил камень. – А где остальные бриллианты?

– На корабле, пришвартованном в Темзе.

– А где именно?

– Местонахождение судна останется моей тайной до тех пор, пока вы не выполните свою часть сделки. А как насчет Торнвуда? Говорят, он держит под контролем все порты?

– Торнвуд глупец. Если он встанет у меня на пути, я просто его убью, как убил тех двух глупых англичан в Брюсселе. Я сожалею лишь о том, что не удалось сразу же расправиться с их детьми. – При этих словах человек в домино немного повернулся, и в свете луны блеснул шрам у него на щеке. Он был необычайно высок и широкоплеч. Когда он заговорил, его голос был лишен каких бы то ни было эмоций.

– А что с детьми? Они видели вас в тот раз?

– Это вряд ли возможно. Они были слишком потрясены смертью родителей. Нет, они меня не узнают. А до того, как Торнвуд нападет на мой след, наш император будет восстановлен на принадлежащем ему по праву троне во главе всей Европы. – Улыбнувшись, человек поднял стоявший рядом с ним на столе бокал, до краев наполненный шампанским. – За великого человека! Пусть о его подвигах еще раз узнает вся Европа. – Бриллиант сверкнул в его руке.

– За императора! – откликнулся другой.

Не успели они чокнуться, как в кустах что-то зашуршало, и какой-то зверек вскочил на стол, опрокинул бутылку шампанского и, схватив бриллиант, которым так восхищались заговорщики, исчез.

Индия с интересом наблюдала, как покачиваются фонарики в ветвях деревьев, когда у входа в огороженную высокой зеленой изгородью беседку появился лакей.

– Это для вас, миледи. – Он поставил на стол поднос. – Шампанское. Его послал вам мужчина в офицерском мундире.

Значит, Айан все же не забыл, что она здесь. Она отпила несколько глотков, и у нее приятно защипало в носу. Шампанское было превосходное – наверняка контрабандное, из Франции.

Из соседней беседки раздался тихий смех, и Индию охватило странное беспокойство. Ей вдруг захотелось, чтобы кто-нибудь разделил с ней восхищение красотой окружающей ее природы.

Неожиданно ее одиночество было грубо нарушено.

– Я так и думала, что это вы. И ваши проклятые детки, наверное, с вами. – Леди Марчмонт, в ярко-красном платье, облегавшем ее фигуру словно вторая кожа, смотрела на нее в щель между высокими кустами живой изгороди и холодно улыбалась. – И не вздумайте убегать, милочка. Если вы ждете своего брата, могу сказать, что он сейчас занят. Принц-регент заговорил с ним, когда он проходил мимо оркестра, и я боюсь, что он еще долго его не отпустит.

Так вот почему Айан задержался. Индия изобразила на лице фальшивую улыбку.

– Дети? Не понимаю, о чем вы говорите. Я видела мальчишек, которые вертелись у входа в парк, но…

– Вы прекрасно знаете, о каких именно детях я говорю, – злобно прошипела вдова. – О непослушных подопечных Торнвуда. Увидев, как они крадутся по парку, я решила проследить за ними.

Индия рассмеялась, хотя ей было не до смеха.

– Боюсь, ваши глаза вас подвели, миледи. Здесь нет никаких детей. Вы же сами видите.

Вдова начала озираться, даже под стол заглянула. Когда она подняла голову, ее лицо пылало от ярости.

– Не думайте, что сможете меня одурачить, леди Деламер. Вы и вся ваша семейка считаете себя выше всех, но это не так. В один прекрасный день высший свет устанет от ваших эксцентричных выходок и вас просто перестанут замечать. Я буду этому рада. А до тех пор я не выпущу из рук то, что принадлежит мне. А это – Девлин Карлайл.

– Я и не знала, что Девлин чья-то собственность. Ведь он взрослый мужчина и достаточно умный.

– Но он занят. Он обещал жениться на мне, как только уладит проблему с этими щенками.

Индия сжала хрустальный бокал. Неужели это правда? Неужели Девлин пообещал жениться на другой женщине? Он уже женат на ней, Индии!

От злости у Индии даже задрожали руки.

– Как интересно. Вы ждете моих поздравлений?

– Едва ли. Но вы должны прекратить вмешиваться. После того, что случилось во время полета воздушного шара, Торнвуд ненавидит вас. Он слишком горд, чтобы выставлять себя на посмешище. Тем, что вы подвергли опасности детей, вы забили последний гвоздь в собственный фоб. – Вдова разгладила свое и без того облегающее ее платье. – Я полагаю, что объявление о бракосочетании появится в светской хронике где-то на следующей неделе. А до тех пор, леди Деламер, держитесь подальше от лорда Торнвуда.

– Вот как! – Индия кипела от ярости. Она не позволит этой вульгарной женщине командовать. – Это мы еще посмотрим. А сейчас… если вы закончили, прошу прощения, но я вспомнила, что у меня назначена встреча.

Пальцы вдовы с ярко накрашенными ногтями впились в руку Индии.

– Обещайте, что будете держаться от него подальше. Иначе пожалеете.

Индия вырвала руку и рассмеялась:

– Вы, должно быть, не слишком уверены, что сможете его удержать.

– Вовсе нет. Я просто хочу немного подстраховаться. Но если вы меня не послушаетесь, я позабочусь о том, чтобы весь свет узнал о вашем позорном поведении во время запуска воздушного шара. А также о вашем отвратительном маскараде, когда вы вырядились уборщицей.

– Неужели вы думаете, что меня волнует мнение людей высшего света?

– Нет, не волнует? Но судьба детей вам, по-видимому, небезразлична. Сплетни повредят не только Торну, но и им. Не так ли? – Вдова бросила на Индию торжествующий взгляд.

Еле сдерживая себя, Индия сказала:

– Если Девлин узнает, он проклянет вас за то, что вы вмешались.

– А он не узнает. Я его перехитрю. Он не узнает, откуда пошла сплетня. Она начнется как анонимный слух. Я, разумеется, сделаю вид, что шокирована: кто-то настолько бессердечен, что не пощадил троих очаровательных невинных деток. – Вдова уже не скрывала сарказма.

Индия, наконец, поняла, насколько хитра и опасна эта женщина. Надо было ответить столь же язвительно, но тут в траве у ее ног что-то зашуршало.

– Ой! Крыса, наверное! – воскликнула вдова, отскочив на шаг. – Здесь их полно. Столько же, сколько отбросов общества. Не могу понять, почему Девлин настоял, чтобы мы сюда приехали.

Значит, это Торн предложил леди Марчмонт сопровождать ее? Неужели он так слеп и не видит, что это за женщина?

Ее размышления были неожиданно прерваны. Что-то темное показалось из-за высокой изгороди и приземлилось на соседнем столике. Столик Индии задрожал, и бокал с шампанским полетел на землю. В следующую секунду темное мохнатое существо вцепилось в вычурную, украшенную перьями прическу леди Марчмонт.

– Снимите ее с меня! – завизжала вдова, беспомощно размахивая руками. – Это крыса, я в этом уверена. Я умру! Снимите с меня это отвратительное чудовище!

Но это была не крыса, а всего лишь маленькая коричневая обезьянка в вышитой золотом красной курточке и кивере. Хвост обезьянки дрожал, она дико озиралась и была напугана больше, чем леди Марчмонт.

– Это обезьянка. Незачем так вопить.

Но вдову было невозможно успокоить. Она бросилась в кусты, чтобы освободиться от нежданного гостя, который ловко прыгнул на верх изгороди, откуда мог наблюдать за происходящим, находясь в безопасности.

– Она спрыгнула с вас. Все в порядке.

– Она испортила мне прическу! – взвизгнула графиня. – И платье все в грязных пятнах. Я убью ее! – Она повернулась, размахивая ридикюлем. – Вот тебе, паршивка! Вот тебе! Вот тебе!

Обезьянка зашипела, и вдова, отпрянув в испуге, бросилась вон из беседки. Сдерживая смех, Индия покачала головой и посмотрела на виновницу переполоха.

Но обезьянка уже соскочила с изгороди и спокойно лакала разлившееся по полу шампанское.

– Ты, стало быть, любишь шампанское, вот как? Боюсь, что у тебя слишком дорогие привычки, крошка.

Индия наклонилась и протянула руку. Судя по костюму, обезьянка была дрессированной и сбежала из какого-нибудь увеселительного заведения в парке. Обезьянка проворно пробежала по руке Индии и с большим достоинством уселась у нее на плече. Бормоча что-то под нос, она принялась играть ожерельем Индии, а потом отвернулась, видимо, готовая к новым открытиям.

– Дикарка, – сказала Индия, поглаживая обезьянку по голове. Животное было напугано. Индия все еще раздумывала, что ей делать с обезьянкой, когда на дорожке послышались шаги, а потом раздались приглушенные мужские голоса.

– Это чертово животное должно быть где-то здесь. Я видел, как она прыгнула в эту беседку.

Когда мы ее поймаем, я заберу то, что она украла, даже если мне придется разрезать ей живот вот этим ножом.

Индия в ужасе стала озираться. Где им спрятаться? Шаги все приближались. Эти люди сейчас будут здесь.

Ее взгляд упал на скрытую зеленью дверь в задней стенке беседки. Она погладила обезьянку, чтобы та перестала верещать, и направилась к двери.

– Успокойся, – тихо сказала она. – Еще секунда, и мы…

– И что вы сделаете?

У входа в беседку стоял высокий мужчина в темной маске, а из-за его плеча выглядывал еще один, пониже ростом, в надвинутой на глаза шляпе.

Индия подтолкнула обезьянку вверх на какой-то каменный выступ в надежде, что свисающая зелень скроет ее. Гордо подняв голову, она спросила:

– Вы говорите со мной?

– Вы слышали, что я спросил. И куда вы собирались пойти с этой обезьяной?

– Здесь нет никакой обезьяны. А теперь, будьте добры, выйдите отсюда. Мой друг может появиться здесь с минуты на минуту.

Человек в маске не пошевелился.

– А если я вам не поверю, моя красавица? И мне очень интересно, что же все-таки вы хотели спрятать.

Он сделал шаг ей навстречу, и она заметила, как недобро сжались его губы.

Колеблющийся свет фонариков блеснул на пистолете, который Индия вынула из сумочки.

– Мне все равно, что вам интересно, сэр. На счет «пять» я выстрелю. Думаю, вам это не понравится.

Человек выругался и непроизвольно сделал шаг назад, натолкнувшись на своего сообщника.

– Да вы понятия не имеете, как стреляют из этой чертовой штуки. Нет, я никуда не уйду до тех пор, пока не найду эту проклятую обезьяну.

Индия подняла пистолет на уровень груди человека в маске.

– А теперь вы увидите, как хорошо я умею стрелять.

Она как раз думала, как ей выстрелить немного правее и послать пулю в каменную стену за плечами мужчины, когда услышала шум за спиной. Обезьяна, пробежав по верху изгороди, прыгнула на руку Индии. Пистолет покачнулся, вылетел у нее из рук и, упав под стол, выстрелил.

– Вот эта чертова обезьяна, – вскричали оба и бросились вперед.

Обезьянка от испуга крепко обхватила Индию за шею.

– А теперь посмотрим, что вы нам скажете, мисс.

Человек в домино медленно обошел стол. Его глаза злобно блеснули в прорезях маски.

Но Индия не упустила свой шанс. Она с силой толкнула стоявший перед ней стул, и он, падая, ударил мужчину по ноге. Тот упал навзничь, а она, отодрав с глаз мохнатые лапки дрожащей всем телом обезьянки, ринулась в просвет между кустами. Она уже слышала за спиной дыхание преследователей, но тут дорогу ей преградил перевернутый стол.

Что же ей теперь делать, черт возьми?

– Вы об этом пожалеете. Человеку, которого я должна здесь встретить, не понравится ваше поведение. Скорее всего, он выхватит свою саблю и разрубит вас пополам.

Негодяи подходили все ближе, но Индия успела обежать стол, хотя знала, что в любой момент они ее схватят.

От беседки в глубину парка шли темные дорожки. Тяжело дыша, она кинулась туда, моля Бога, чтобы кто-нибудь появился на этих тихих безлюдных аллейках.

Длинная тень упала поперек дорожки, а потом появился высокий мужчина. Его лицо закрывала черная шелковая маска. Индия бросилась к нему.

– Наконец-то ты пришел, любовь моя! Я только что умоляла этих ужасных людей оставить меня в покое. Ты должен их прогнать!

Она болтала без умолку, опасаясь, что несчастный незнакомец начнет протестовать и уйдет. Она встала на цыпочки, обвила его шею руками и, нагнув его голову, прильнула к губам в страстном поцелуе.

Ее сердце бешено колотилось. Она вцепилась пальцами в его широкие плечи и, как ей вдруг показалось, что-то вспомнила. Но времени для размышлений не было.

Она прижалась к нему еще крепче и прошептала:

– Поцелуйте меня. Пожалуйста.

– С удовольствием. Хотя мне кажется, вы и так рады моему появлению, – насмешливо протянул незнакомец.

Внезапно Индия поняла, что ее беспокоило. Как все просто. Ведь именно это всегда ее беспокоило. Девлин Карлайл.

Глава 19

Ну почему ему не посчастливилось влюбиться в нормальную, покладистую женщину? Предпочтительнее в такую, которой было бы знакомо слово «нет».

Но эта рациональная мысль была сметена ураганом чувств. Потому что женщина, которую он обнимал, была одновременно и невинной и соблазнительной. Она была летней жарой и осенней прохладой. Упрямой, непостоянной, безрассудной и совершенно удивительной. И ее смертельный номер во время запуска воздушного шара свидетельствовал именно об этом.

И Девлин Карлайл знал, что не может ей противостоять.

Его отвлекли шаги по гравию дорожки.

– Э-э… просим прощения. Мы не поняли, что эта беседка занята.

Две фигуры проскользнули мимо Девлина и скрылись в темноте. Девлин был слишком ошеломлен встречей, которую ему оказала Индия, чтобы оторваться от нее. А следовало бы. Но ее пальцы были в его волосах, а ее тело, гибкое, словно побег рябины весной, было прижато к его телу. По крайней мере, сейчас она принадлежала ему. Она целовала его в подбородок, щеки, глаза.

Ночь была слишком искушающей, а она была слишком соблазнительной. Он ощущал вкус шампанского на ее губах. Интересно, сколько бокалов она выпила?

– Я буду чаще уезжать, моя дорогая, если ты мне пообещаешь, что будешь каждый раз так меня встречать.

Он почувствовал, как она напряглась. Она отшатнулась и сжала кулаки.

– Не воображайте, что это что-то значит, Девлин Карлайл. Вы просто попались под руку в нужный момент. Мне надо было отделаться от этих негодяев.

– Неужели?

В свете фонариков переливалось тонкое, как паутинка, платье, облегавшее ее роскошное тело. Она была так прекрасна, что у него сжалось сердце. Он молча провел пальцами по ее бедру, а потом прижал к себе.

– Прекратите.

Он сделал вид, что не слышит. Лениво улыбаясь, он запустил руку в рыжие кудри, спускавшиеся ей на грудь. Намотав один локон на палец, он притянул ее еще ближе.

– Отпусти меня, Девлин. Ты затеял недостойную игру. Я тебе этого не позволю, слышишь?

Его улыбка становилась все шире, а глаза заблестели хищным блеском. Она замерла в ожидании и только не сводила глаз с бившейся на его шее жилки.

– Девлин, это опасно. Нам не следует даже думать о…

Обняв ее за талию, он сделал шаг назад к длинной каменной скамье вдоль стены беседки, но вместо нее наткнулся на что-то небольшое, покрытое шерстью.

Это что-то взвизгнуло и прыгнуло в тень. Торн потерял равновесие и рухнул на покрытый листьями пол беседки.

Что-то острое впилось ему в спину.

– Что это такое, черт возьми?

– Полагаю, мой пистолет.

Пистолет. Конечно. Как это он о нем не подумал?

– Ты что, давала здесь уроки стрельбы?

– Я защищалась. А потом я увидела обезьянку.

– Обезьянку. – Он сел. – Не понимаю.

– Девлин Карлайл, ты пьян? Твои слова лишены всякого смысла.

– Мои слова лишены смысла? Разве это я говорю про обезьян и пистолеты, моя дорогая?

– Полагаю, что я должна была разрешить этим двум негодяям сделать со мной то, что они хотели? – огрызнулась Индия.

При этих словах Девлин вскочил.

– Почему ты об этом сразу не сказала? Я убью их! Их повесят на дубе напротив оркестра.

Он приготовился бежать, но зацепился ногой за перевернутый стол и снова упал, стукнувшись головой о гранитную скамью.

– Девлин, ты в порядке?

– Да лучше не бывает! Сначала в меня нацелили пистолет, потом на меня напала обезьяна, после этого я подвернул ногу и в довершение всего разбил голову о каменную скамейку.

Индия пробралась к скамейке и села. И вдруг расхохоталась.

– Не вижу ничего смешного, – мрачно произнес Торн, потирая ушибленную голову.

– Просто у тебя такой вид… Пистолет, обезьянка и это… О, прошу прощения, но все это слишком. К тому же это несносное существо разбило бокал. Так что будь осторожен и не сядь на осколок. – Она нагнулась. – Вот большой осколок… довольно большой. А вот еще больше… – Она вдруг осеклась.

– В чем дело? Сейчас ты скажешь, что здесь, в беседке, прячется тигр.

Поскольку она не ответила, Девлин осторожно подвинулся в ее сторону. То, что он увидел у нее в руках, заставило и его затаить дыхание. На ладони Индии лежал драгоценный камень изумительной красоты. Сотни его граней сверкали, словно первые бледные полоски рассвета.

– Какой красивый, – сказала Индия. – Но как он оказался здесь?

Торн не сводил глаз с розового камня.

– Может, эти люди…

Индия покачала головой:

– Нет, они были здесь очень недолго. Конечно, в темноте я могла не заметить, тем более что думала о другом.

– Как застрелить их, не так ли? – Девлин в восхищении посмотрел на камень. – Боже милостивый, в нем не менее шестидесяти карат. – Он на секунду запнулся. – И он розовый. Розовый бриллиант. Я знаю только один такой. Но этого не может быть…

– Чего не может быть? – Она глянула на Девлина, снявшего маску. – Что ты хочешь сказать, Девлин?

В голове Торна пронесся ураган мыслей. Неужели переправка бриллиантов в Англию уже началась и первые из них должны были быть обменены здесь сегодня вечером? Тем, кому надо остаться незамеченными – богатым или бедным, англичанам или иностранцам, – лучшего места, чем Воксхолл, было не найти. К тому же в этой толпе орудовали самые опасные преступники лондонских улиц. Да, Воксхолл был самым подходящим местом для обмена. И как это он раньше не додумался!

– Девлин! Скажи, что все это значит.

Он не мог. Но мозг его лихорадочно работал. Надо было понять, что означает его догадка.

– Что? Нет, ничего. Если не возражаешь, мне хотелось бы получше рассмотреть этот камень.

Но он опоздал. Бриллиант исчез. Девлин нахмурился:

– Что ты делаешь?

– Я спрятала его, чтобы он был в безопасности.

– Так достань его из своего ридикюля.

– Но я его туда не клала.

Торн оглядел Индию: на этом прилегающем платье не было ни одного места, где можно было бы спрятать камень такого размера.

Кроме…

Торн бросил взгляд на ее роскошную грудь. Неужели у нее хватило смелости сунуть бриллиант за корсаж?

– Индия?

– Да, Девлин? – нежно промурлыкала она.

– Ты же знаешь. Я его найду. Это лишь вопрос времени. Ты не можешь надеяться, что спрячешь его от меня.

– Если посмеешь. Но мне кажется, что ты не решишься. Ты же боишься своих чувств. Ты боишься того, что видишь, когда смотришь на меня, и что чувствуешь, когда ко мне прикасаешься. Поэтому я уверена, что бриллиант будет в полной безопасности там, где я его спрятала.

Торн стиснул зубы. Эта женщина была хитра, как Макиавелли. Точно как ее бабушка. И то, что она не ошиблась в его оценке, только добавило ему злости.

Да, он действительно боялся своих чувств. Одно прикосновение – и он пропал. А он не мог рисковать. Особенно в этом тихом месте, предназначенном для влюбленных и для тех, кому выпало счастье осуществить свои мечты.

– Черт побери, Индия, отдай мне бриллиант.

– Достаньте его сами, милорд.

Она, стало быть, думает, что он трус? Выругавшись себе под нос, он поднял ее на ноги. Свет фонарика играл в ее рыжих волосах. Она была легкой и хрупкой, как сказочная принцесса. И он чуть было не задохнулся от исходившего от нее аромата фиалок.

– Не заставляй меня делать это, Индия. Тебе будет так же больно, как мне.

– Ты и вправду так думаешь? – Ее глаза сверкнули. – Я с тобой не согласна. Я думаю, что мне это очень понравится.

– Я пытаюсь защитить тебя! Почему ты всегда все усложняешь?

– Возможно, потому… что я не хочу, чтобы меня защищали.

Он схватил ее за плечи.

– Мне нужен этот камень, Индия. Это важно – важнее, чем ты думаешь.

– Почему, Дев? Что такого особенного именно в этом бриллианте?

Проклятие, подумал Торн. Он и так сказал слишком много.

– Я просто не хочу… не хочу, чтобы бриллиант такого размера потерялся.

– Я тебе не верю. Ты чего-то недоговариваешь. И я подозреваю, что довольно много.

– Единственное, о чем я тебе не говорю, – это то, что мы оба знаем. Мы не подходим друг другу и никогда не подходили. Почему ты не хочешь с этим смириться? – Его руки скользнули вниз и обхватили ее за талию. – Если это игра, ты очень пожалеешь о том, что ее затеяла.

– Это не игра, Дев. Если бы я знала, что ты здесь делаешь и почему тебя так интересует этот бриллиант, я бы, возможно, согласилась тебе помочь.

В ответ Торн крепко прижал ее к себе и провел пальцами по прозрачному шелку.

– Мне нужен этот бриллиант.

Под тонкой тканью он почувствовал, как при его прикосновении напряглись ее соски. Он еле сдержал стон.

«Глупец. Это опасно. Ты еще никогда не был так близко к тому, что хотел».

– Индия? Никакого ответа.

Если бы она начала сопротивляться, он бы ее отпустил. Но она не шевельнулась. Она знала притягательную силу своего тела. Ее упорство, ее высокомерие в сочетании с тем, что она знала его лучше, чем он сам себя, все это заставляло его действовать. Он гладил ее прохладную кожу, находя не бриллианты, а несметные сокровища, о которых он мечтал с тех пор, как вернулся из Европы.

Вдруг он почувствовал, что она дрожит.

– Может быть, довольно? – прохрипел он. – Скажи, и я остановлюсь.

Но она лишь рассмеялась:

– Разве ты не знаешь, что Деламеры никогда не останавливаются на полпути? Это не в нашем характере. Любой намек на противостояние лишь подстегивает нас. – Она полуприкрыла глаза длинными ресницами и, выгнув спину, придвинулась ближе к нему.

Этот соблазняющий маневр чуть не свел его с ума. В его голове пронеслись тысячи фантазий – ведь они находились в месте, предназначенном для любовных утех. Еще одно движение, и они окажутся на ковре из мягких листьев, и она будет принадлежать ему. Девлин Карлайл был слишком опытным знатоком женщин, чтобы не распознать признаки – учащенный пульс, хриплый голос и неровное дыхание.

Но будь он проклят, если снова ей поддастся. В Брюсселе все было по-другому, там все сходили с ума. Потом отговоркой было отсутствие памяти, но теперь…

Теперь не было никаких отговорок. Он хотел ее так, что боль разрывала его. Он хотел слышать ее смех, чувствовать ее губы, водить пальцами по всем изгибам ее тела.

Он посмотрел на нее.

– Индия. Черт возьми, я же сказал тебе…

В тишине ночи совсем близко от беседки раздался голос:

– Я уверена, что видела его здесь всего несколько минут назад.

Несомненно, это был пронзительный голос Элены Марчмонт.

– Может, вы ошиблись? На этих дорожках так темно, миледи, – громко сказал Айан Деламер, сопровождавший графиню.

Как того и хотел Айан, Индия его услышала. Она пыталась освободиться, но Девлин увлек ее за изгородь позади беседки.

– Видите, никого нет, – насмешливо произнес Айан. – Разрешите сопроводить вас обратно?

– Нет, не надо. Я найду его, можете не сомневаться.

Когда ее шаги замерли в отдалении, они услышали, что и Айан, тихо засмеявшись, тоже ушел – в обратном направлении. Наступила тишина, а потом Индия услышала тихий, как шелест травы, шепот Торна:

– Ты нужна мне, Индия. Да поможет мне Бог, но я не могу без тебя.

Он прижал ее к изгороди. Ее спина, словно дуга лука, перегнулась под его рукой, губы разомкнулись под натиском его требовательных губ. Она не пыталась сопротивляться, зная, что на это ей не хватит воли. Наоборот, она крепко к нему прижалась. Ее желание было столь же сильным, как его. Индия знала, что он никогда не сделает ей больно, а злился он не на нее, а на себя – за то, что не может справиться с вожделением. И надо еще больше его разжечь.

Она дотронулась языком до его языка, и ее окатила жаркая волна. Она не сомневалась, что и он чувствует то же самое. Но женская интуиция подсказывала ей – кроме потери памяти его удерживает еще что-то.

Может быть, ему дано какое-то опасное поручение?

Чтобы получить ответ на этот вопрос, она пустила в ход свое самое лучшее оружие. Она запрокинула голову.

– Индия, не надо. Я пытаюсь остановиться. Ради нас обоих.

– Нет. – Она провела пальцем по его губам.

Он начал страстно целовать ее горло, а потом, остановившись лишь на секунду, тонкий шелк, прикрывавший грудь. Их окутывала ночь, и все звуки потонули в оглушительном биении их сердец.

Индии было все равно, выполняет ли он тайные поручения, опасные для его жизни. Все, что ей было нужно, – его руки, ласкающие ее тело. А знать она хотела только одно – что он помнит то, что между ними было, и что они смогут снова это повторить.

Совершенно очевидно, что он хочет ее.

Что она ему нужна.

Ясно было и то, что этот человек так же честен и благороден, как оба ее брата и та властная старая леди, которая никому не дает спуску в их фамильном поместье в Норфолке.

Индия улыбнулась про себя, понимая, что ее стратегия почти удалась. Она почувствовала, как его пальцы заскользили по плечам вниз под платье.

Она, наконец, получит ответ, подумала она. Больше не будет лжи.

Но она рано радовалась. Этот негодяй нащупал край бриллианта, который она спрятала глубоко под мышкой. Черт бы его побрал!

– Девлин, остановись! – прохрипела она.

Как бы не так! Его губы открылись, и язык проник в ее рот. Она чувствовала, как бешено, бьется его сердце и…

Его пальцы сомкнулись, и бриллиант оказался у него в руке.

В то же мгновение другая его рука сжала ее голую грудь.

Индия замерла. Ее тело и душа дрожали в приступе ярости, желания, замешательства. Как ему удается каждый раз вызвать в ней такую бурю эмоций? С другими мужчинами она всегда была холодной, спокойной и отстраненной.

Торн тихо засмеялся, поглаживая ее чувствительную кожу.

– Похоже, я нашел свое сокровище. Настало время как следует его рассмотреть.

Еще одно движение, и шелк скользнул вниз.

– Восхитительно. – Он провел пальцем по идеальному розовому соску. – Я забыл…

Она пошатнулась и запустила пальцы ему в волосы. Их губы встретились в поцелуе. Блаженство… и мука. Воспоминания нахлынули на Индию.

– Они должны быть здесь! – Гравий зашуршал под чьими-то ногами. – Я уверен, что помню этот поворот.

– Да ты даже не можешь вспомнить, где оставила свою куклу.

Этот голос мог принадлежать только Эндрю.

Дети! Она не могла позволить, чтобы Девлин узнал, что они здесь.

Но было уже поздно. Он замер, а в глазах сверкнули молнии гнева.

– Твоя работа?

– Нет, я…

– Значит, они сами решили ослушаться. Они скоро узнают, какое их ждет наказание.

В отчаянии она схватила его за руку.

– Ты не должен на них сердиться. Они пришли потому, что Алексис была убеждена – мне грозит опасность. Она видела того человека, который приходит к ней во сне.

Девлин нахмурил лоб.

– После Ватерлоо у нее часто бывают ночные кошмары. Как и у всех нас, – добавил он. – Но я не могу позволить им самим подвергаться опасности.

Он отпустил Индию, но при этом бриллиант выскользнул из его пальцев.

– Похоже, ты снова взяла надо мной верх, но теперь я знаю, где находится твое сокровище. – Двусмысленность его слов заставила Индию покраснеть. – Я это запомнил и вернусь, чтобы потребовать его обратно.

Он раздвинул изгородь и вышел из беседки.

Индия молча стояла, стараясь успокоиться. Голоса детей постепенно удалялись. Девлин еще их не нашел, но он был прав: здесь детей подстерегала серьезная опасность.

Она решила выйти через дверь в задней стене беседки, но эта дверь вдруг приоткрылась и в щель протиснулся Эндрю, а за ним – Марианна.

Их лица были бледны.

– Что вы здесь делаете? – спросила Индия. – Айан должен был отвезти вас домой в своей карете. В любую минуту здесь может появиться ваш опекун, и вы знаете, что он скажет, когда увидит вас.

Но дети молчали с каменными лицами. И Индия поняла почему. Алексис вошла в беседку через переднюю дверь. Позади нее стоял человек в темной маске. Тот самый, который искал сбежавшую обезьянку.

Одной рукой он схватил Алексис за горло.

В другой руке держал пистолет.

Глава 20

Когда Индия увидела испуганное лицо Алексис, ей словно нож вонзили в сердце.

– Отпустите ее.

– Не так быстро, миледи. – Мужчина подтолкнул Алексис внутрь беседки и ногой захлопнул за собой дверь. – Я не отпущу девчонку до тех пор, пока вы не отдадите мне бриллиант, который припрятали.

Мозг Индии лихорадочно заработал. В беседке была полутьма. Если ей удастся подобраться поближе… Она стала незаметно двигаться вдоль изгороди.

– Вы имеете в виду тот кусок стекла, который я подняла с земли? – как можно спокойнее спросила она.

– Это было не стекло. Это был бриллиант, о чем вам доподлинно известно.

– Бриллиант? Да что вы говорите! Не может быть.

– Где он?

– Боже мой, только что был здесь. – Она стала озираться. – Только не говорите, что он ваш. Я думаю, что это одна дама… э-э… определенных занятий… ну, вы меня понимаете… потеряла его. У нее было такое ожерелье…

– Нечего болтать! – Он опять подтолкнул Алексис и прорычал: – Если хотите, чтобы она осталась живой, сейчас же отдайте мне бриллиант.

Боковым зрением Индия увидела, как на самом верху изгороди подпрыгивает маленький красный кивер с золотой кисточкой.

Еще пара дюймов, и обезьянка окажется почти над головой негодяя. Индия небрежно засунула руку за корсаж платья, зная, что его взгляд будет прикован к ней, а обезьянку он не заметит.

– Конечно, если он ваш, я должна его вернуть.

Она тянула время, делая вид, что ищет бриллиант, хотя уже крепко зажала его пальцами.

– Вижу, вы хорошо его запрятали, – пробормотал мужчина. – Я сам с удовольствием поискал бы его. – Он засмеялся. – Но я не такой дурак, чтобы отпустить это прелестное дитя, прежде чем получу бриллиант.

– Понятное дело.

Индия приблизилась к негодяю, который не спускал глаз с ее руки. Между тем Эндрю и Марианна тоже увидели обезьянку и ждали, что Индия будет делать дальше. Когда обезьянка оказалась за спиной мужчины, Индия захихикала.

– Какая же я глупая! Я вспомнила! Я же переложила бриллиант в свой ридикюль. Как я могла забыть? – Она подняла шелковую сумочку, висевшую у нее на запястье. – Вы позволите?

– Давайте, да побыстрее!

Индия открыла сумочку и стала в ней рыться.

– А, вот он. В целости и сохранности. – Она протянула руку со сжатым кулаком. – Вы это ищете?

Негодяй оттолкнул Алексис. Глаза его алчно заблестели. Удостоверившись, что Алексис близко, Индия вскрикнула и покачнулась в сторону, сделав вид; будто зацепилась за край перевернутого стола.

– Что вы, черт побери, делаете?

Что-то сверкнуло на земле. Привлеченная ярким пятном, обезьянка перепрыгнула на другое место, которое оказалось головой негодяя. Мохнатые лапы закрыли ему глаза.

Это был тот момент, которого ждала Индия. Она прыгнула вперед, выбила пистолет из рук мужчины и оттолкнула в сторону Алексис, закрыв ее своим телом. Мужчина начал ругаться, пытаясь освободиться от непрошеного пассажира. Индия знала, что в ее распоряжении всего несколько секунд. Схватив Алексис на руки, она бросилась к выходу, подталкивая впереди себя Эндрю и Марианну.

– Вам не удастся снова от меня сбежать. Я получу этот бриллиант или убью вас!

– Вот как? – раздался из-за изгороди разъяренный мужской голос.

Торн проводил Индию и своих напуганных подопечных сердитым взглядом и подошел к мужчине, который, наконец, освободился от обезьянки. Увидев перед собой мужчину вместо женщины и трех беспомощных детей, негодяй грязно выругался.

Он явно сначала струсил, но потом нагло заявил:

– Верните его. Он мой, и вы не можете не отдать его.

Он наклонился и поднял с земли пистолет.

Но он забыл про обезьянку. Узнав своего мучителя, она определенно решила с ним поквитаться. С пронзительным криком она спрыгнула с изгороди и впилась зубами ему в руку. Негодяй взвыл от боли.

– Будь проклята эта обезьяна! Будьте все вы прокляты! – завопил он, но, увидев приближающегося к нему Торна, выругался и бросился бежать.

– Алексис, – обратился Дев к девочке, – ты цела? Этот зверь ничего тебе не сделал?

Алексис бросилась к нему в объятия.

– Со мной все хорошо, дядя Торн. И знаете, все благодаря леди Деламер. Представляете, какая она умная – бросила на землю зеркальце, где его должна была подобрать обезьянка. – Она зарылась лицом в камзол Торна. – Этот страшный человек мог ее застрелить. И меня тоже…

– Успокойся, Одуванчик. Вы все были очень храбрыми. И тебе больше ничто не грозит. – Он поднял голову и посмотрел на Индию. – Я с тобой согласен – леди Деламер и вправду очень умна. – В его хрипловатом голосе было столько нежности, что у Индии сжалось сердце. – И вы все умные. Мне бы надо сердиться на вас за то, что вы пришли в такое место, как это. Но почему-то не могу. Наверное, потому, что слишком рад видеть вас целыми и невредимыми. – Он сжал плечи Алексис, поцеловал ее в голову и прошептал: – Слава Богу.

Индия почувствовала, как к глазам подступили слезы. Все они были на волоске от смерти… И тут она вспомнила об обезьянке.

– Господи, надеюсь, с нашим маленьким другом ничего не случилось.

Вместе с Марианной они подбежали к изгороди. Обезьянка сидела в траве. Индия взяла ее на руки и почесала за ухом.

– Ты наша храбрая малышка. Хотя из-за тебя у нас возникли все эти проблемы.

Обезьянка начала что-то лопотать и положила голову Индии на плечо.

– У нее кровь. – Марианна заметила темное пятно на курточке обезьянки. – Бедняжка. Если не возражаете, я ее возьму. Перевяжу лапку, я умею. Я однажды даже зашила рану на руке Эндрю.

– Да, – поддержал сестру Эндрю, – и доктор ее похвалил.

Марианна взяла у Индии обезьянку.

– Она только что спасла мне жизнь, – сказала Алексис. – И леди Деламер – тоже. Вчера она спасла жизнь Эндрю, а сегодня – мою.

– Да, мы очень ей обязаны, Алексис. – Дети заворожено смотрели, как Торн поднес к губам руку Индии. – Мы у нее в неоплатном долгу. – Его глаза подозрительно блеснули. – Этим детям не хватает воспитания, у них неважные манеры. Но если с ними что-нибудь случилось бы… – Он стиснул зубы, словно боялся, что у него дрогнет голос.

– Дядя Торн?

– Что, Одуванчик?

– Леди Деламер уронила свою сумочку. Может, вы ее поищете?

Торн нашарил на земле сумочку и протянул Индии.

– И шаль уронила, – подсказала Марианна. Шаль тоже была возвращена хозяйке.

– Разве вы не хотите ее поблагодарить? – Алексис смотрела на Торна с любопытством.

– Думаю, что должен. Дети правы. Повторяю – перед вами в неоплатном долгу, миледи.

– Но, дядя Торн, разве вы не должны поцеловать ее? – Голос Алексис дрожал от нетерпения.

– Что скажете, леди Деламер? Могу я вас поцеловать?

– Это вряд ли необходимо. – Индия чувствовала, что краснеет. – То есть я хочу сказать, милорд, что принимаю вашу благодарность.

Он снова взял ее руку, но на сей раз поцеловал в ладонь. Поцелуй был долгим, нежным, словно предупреждение и… обещание.

– Не думай, что между нами все кончено, принцесса, – сказал он тихо, так чтобы его не услышали дети. – Тебе удалось спрятать бриллиант, но твои сокровища еще станут моими, не сомневайся, моя дорогая.

Когда он выпрямился, Алексис недовольно сказала:

– Но, дядя Торн, разве вы?..

Она не успела договорить.

– Я знаю, что он здесь. Он ни за что не уехал бы без меня.

Нельзя было не узнать пронзительный голос Элены Марчмонт.

– Скоро, – бросил Торн Индии и повел детей к выходу, где столкнулся с Айаном. – Она в безопасности. И благодаря ей эти сорванцы тоже.

Айан вопросительно глянул на сестру. Но Индия этого не заметила. Нахмурившись, она смотрела Торну в спину.

Дорога домой показалась ей бесконечной.

Она сидела, напряженно выпрямившись, и невидящим взглядом смотрела в окно на проплывавшие мимо улицы. Очень болела щиколотка, которой она ударилась о чугунный стол, но мысли ее были заняты великолепным бриллиантом, спрятанным за корсажем платья.

– Но я так и не понял, за чем охотился этот человек, – недоумевал Айан.

Индия пожала плечами. Она всячески избегала упоминаний о бриллианте, рассказывая брату о событиях в Воксхолле. Интуиция подсказывала ей, что брат запретит ей сделать то, что она твердо решила сделать – узнать тайну этого бриллианта и выяснить, почему Торн, увидев его, повел себя столь странно.

– Как ты думаешь, куда надо пойти, чтобы купить бриллиант, Айан?

Неожиданный вопрос Индии прервал тираду Айана на тему своевольных женщин, которые не хотят слушать своих братьев и стреляют из пистолетов в общественных местах.

– Бриллианты? Зачем тебе бриллианты? Ты прекрасно знаешь, что у бабушки их более чем достаточно. Она сказала, что тебе стоит только пожелать, и все они будут твоими. Но ведь тебя они не интересуют. – Он посмотрел на сестру с подозрением. – Что ты еще задумала, Индия?

– Ничего я не задумала, глупенький. Просто мне вдруг жутко захотелось купить бриллиант. Какой-нибудь необычный. Кто продает такие?

– Думаешь, у меня есть опыт покупки бриллиантов? Спроси меня о дуэльных пистолетах или о лошадях, и я дам тебе исчерпывающий ответ. Но бриллианты?

– Ладно, забудь. Я просто так спросила.

– Не пытайся меня одурачить, сестрица. Такое выражение лица я видел и раньше, а оно означает одно – жди беды.

Улыбка Индии могла бы растопить сердце самого мрачного мизантропа.

– Мой дорогой братец, уверяю тебя – ты ошибаешься.

– Ты опоздала!

Элена Марчмонт поджала сильно накрашенные губы. В будуаре была полутьма.

– Ты? Я не знала, что ты придёшь сегодня вечером. – Голос ее стал резким. – Когда ты приехал?

Пришедший сидел в кресле возле камина и лениво улыбался.

– Достаточно поздно, чтобы поинтересоваться, что задержало тебя, моя дорогая.

– Но ты должен был приехать только завтра. Ты сказал, что…

За спиной графини раздался тихий смешок, и в дверях появился еще один человек.

– Моя дорогая роскошная Элена, я очень надеюсь, мне не придется жалеть, что я так долго ждал. После этой утомительной поездки в карете у меня все тело ломит. – Увидев человека в кресле, он нахмурился. – А это кто?

Графиня стала подталкивать его к двери.

– Я вообще передумала, Ричард. Уходите. Я не в настроении…

Человек в кресле встал и сказал без всякого выражения:

– Моя дорогая Элена, будет неприлично отсылать вашего гостя. Пригласите его войти. Я налью ему шерри.

Элена Марчмонт схватилась за горло и переводила взгляд с одного мужчины на другого.

– Я вас видел раньше. – Поклонник леди Марчмонт в шоке смотрел на человека возле камина. – Но что вы здесь делаете? Я мог бы поклясться, что вы…

В свете огня блеснуло серебряное дуло пистолета.

– Какая неудача, что вы меня узнали. За эту ошибку вам придется расплатиться… своей жизнью.

Раздался выстрел. Легкий дымок поднялся вверх из дула.

Ошеломленный поклонник леди Марчмонт схватился за грудь. Между пальцами потекла кровь.

– Но вы… Элена сказала, что вы… ее брат…

Он со стоном рухнул на пол, большое мускулистое тело содрогнулось, он затих на роскошном персидском ковре. Графиня вздохнула.

– У тебя просто невероятная способность грязно делать самую легкую работу. Ради Бога, скажи, что мне с ним теперь делать?

– Бог тут ни при чем. – Человек у камина небрежно махнул рукой. – Но детали я оставляю исключительно тебе. Как обычно.

– Ты очень странный брат. Сначала появляешься без предупреждения, а теперь оставляешь на меня это… Ты ни о ком, кроме себя, не думаешь.

– Разумеется. Это-то и делает нас столь похожими. – Его губы изогнулись в насмешливой улыбке. – Но ведь я не твой брат, Элена, не так ли? Я всего лишь сводный брат. Это очень удобно, ты не находишь?

Он встал боком к камину, и в его свете было отчетливо видно, как натянулись на бедрах лосины.

Графиня смотрела словно завороженная. Она провела языком по губам в предвкушении. Мужчина улыбнулся, оглядел соблазнительные изгибы ее тела, обрисованные чуть влажной тканью платья, и начал развязывать галстук.

– Иди ко мне, – тихо приказал он.

– Разве ты не хочешь узнать о Торне? О том, что произошло в Воксхолле?

Он холодно улыбнулся. Галстук полетел на пол.

– Потом. Успеется.

Глава 21

На следующее утро Индия проснулась невыспавшаяся, с темными кругами под глазами. Ночной сон все время прерывался кошмарами: события, произошедшие накануне в Воксхолле, слишком ее взволновали, к тому же она беспокоилась о Торнвуде и его подопечных.

И вдруг она вспомнила о бриллианте.

Она взяла с полки возле окна выложенное мхом птичье гнездо и достала драгоценный камень.

Розовый бриллиант, переливавшийся всеми своими многочисленными гранями, был необыкновенно красив. Кому принадлежал этот камень? И как он оказался у обезьянки в Воксхолле?

Она вертела камень в руке, глядя, как он отбрасывает красноватые блики на ее ладонь. У этого камня должна быть какая-то история, но как узнать ее?

В дверь тихо постучали. Вошла горничная и сообщила:

– Там внизу… пришел человек, который хочет вас видеть, мисс. Он назвался другом вашего брата Люка. – Горничная неодобрительно поджала губы.

– Милая Хокинз, ты никогда не одобряешь мужчину, если он старше двенадцати и моложе восьмидесяти.

– Вовсе нет. Я не одобряю тех мужчин, которые вам не ровня. К тому же этот человек какой-то странный. У него почему-то разные глаза. И ведет он себя странно… Говорит мало, но очень уверенно.

– Это Коннор Макиннон! – Описание подходило только ему, и никому другому. Индия быстро встала с постели. – Прекрати все время обо мне беспокоиться, Хокинз, лучше помоги одеться.

Коннор Макиннон ждал в гостиной. Камзол от Уэстона сидел на его широких плечах без единой морщинки, сапоги начищены до зеркального блеска, а волосы, хотя и длиннее, чем того требовала мода, немного смягчали резкие черты лица. Коннор действительно был другом Люка, и было немало женщин, которые, поддавшись его обаянию, хотели бы сделать его больше чем просто другом. К счастью, Индия, видевшая слишком много разбитых женских сердец, оставалась равнодушной к чарам Коннора.

Распахнув дверь в гостиную, Индия – видение в розовом платье и темно-синей шали, подчеркивавшей цвет ее глаз, – остановилась на пороге и спросила вызывающим тоном:

– Пришли меня проверить?

– Я слишком занят, проказница, чтобы опекать вас. Для этого мне пришлось бы таскаться из одного конца Лондона в другой, разгоняя дубинкой ваших поклонников. И притом очень большой дубинкой.

Индия хихикнула:

– Возраст сказывается, Макиннон? Становитесь ленивым?

– Возраст? – Он скептически поднял одну бровь. – Вы ответите за это оскорбление, леди Деламер. – Он пересек гостиную с грацией, которая приводила женщин в восторг, и склонился к ее руке. – Разве мне нужен предлог, чтобы нанести визит любимой сестре моего лучшего друга?

– Я единственная сестра Люка. И подозреваю, что Люк, возможно, ваш единственный друг.

Коннор схватился за сердце.

– Вы раните меня, леди. И рана смертельна.

Он рухнул в ближайшее кресло. Индия, весело рассмеявшись, села рядом.

– Вы законченный шут, Коннор. Не могу понять, что в вас находит Люк.

Но как раз это она знала. Коннор спас жизнь ее брату, когда они были на востоке: Люк попал в плен к пиратам в Алжире. Несколько лет спустя, когда Люк опять оказался в опасности, Коннор снова пришел ему на помощь. Ее брат доверил Коннору свою жизнь, и Индия знала, что и она может ему доверять.

– Что вам известно о бриллиантах, Коннор? – неожиданно спросила она.

– О бриллиантах? В Индии их называют «осколками вечности», в Средние века считалось, что с их помощью можно вылечить все – от бородавок до бесплодия. Они образуются в огненных глубинах земли и являются самыми ценными предметами торговли, известными человеку. Что еще вы хотели бы узнать?

– Факты. Детали.

– Только один факт имеет значение. Они прекрасны, бесценны и… очень опасны.

– Опасны?

– Они не всегда такие, какими кажутся. Для одного человека они могут быть бесценным сокровищем, а для другого – стразом.

Она раскрыла ладонь.

– Как насчет этого? Это подделка?

Коннор взял камень и начал внимательно его изучать.

– Так что? – нетерпеливо спросила Индия. – Он настоящий или нет?

– Настоящий, можете не сомневаться. Он безупречен. Ни жилок, ни помутнений, ни трещинок.

– Что?

– Никаких крошечных вкраплений, которые могли бы снизить цену этого камня, – объяснил Коннор. – Но главная его ценность – удивительный цвет. Специалисты называют такие камни волшебными. Даже небольшой желтый оттенок считается недостатком. Здесь же цвет необыкновенной чистоты. Я видел всего два бриллианта, как этот, – один назывался «Конде» и был в коллекции Людовика Тринадцатого, другой – «Санси».

– Где вы узнали так много о бриллиантах? – спросила Индия с подозрением.

– В Бразилии. Какое-то время я работал там на прииске. – Его взгляд вдруг затуманился, словно на него нахлынули далеко не приятные воспоминания. – Как правило, дорогая Индия, когда мир погружается в хаос и народы теряют веру в свои правительства, такие сокровища повышаются в цене. Вот почему я считаю необходимым знать кое-что о том, как отличить хороший бриллиант от малоценного.

У Индии было такое ощущение, что Коннор знает гораздо больше того, что рассказал.

– А этот бриллиант? Он из Бразилии?

– Нет. Скорее всего, из Индии. Самые фантастические камни оттуда. Такие, как «Кохинор», «Хоуп», «Санси» и, конечно же, «Конде».

– А куда пойти, Коннор, если бы я захотела продать такой камень, как этот… или купить?

– На Монтегю-стрит, например. Или к Ранделлу. Но там вам придется приплатить только за привилегию купить что-либо в этом престижном магазине. А почему вы спрашиваете?

– Из любопытства.

– Я слышал о случившемся в Воксхолле. Неужели это как-то связано с бриллиантом?

– Почему вы так подумали? – с невинным видом поинтересовалась Индия.

– Вы могли бы соврать самому королю, не так ли?

– Только если бы это было крайне необходимо. Так вы говорите, Ранделл? Спасибо, Коннор.

Он схватил ее за запястье.

– Держитесь от этого подальше, Индия. – Глаза Коннора потемнели. – Люди, обладающие такими камнями, часто не живут достаточно долго, чтобы радоваться им.

– Вы хотите сказать, что этот камень проклят?

– Я ничего подобного не говорю. Проклятым может быть лишь человеческий разум – отравлен жадностью. Камень такого цвета и яркости может свести с ума слабого человека. – Он внимательно посмотрел на Индию и вздохнул. – Поскольку я вижу, что вы намерены узнать все об этом камне, я поеду с вами. Два часа дня вас устроит?

Индия хотела было возразить, но Коннор мог быть не только обворожительным, но и неумолимым.

– Хорошо, пусть будет два часа.

К тому моменту как Коннор покинул дом Индии, его страхи были полностью развеяны.

Между тем Индия решила уйти, по крайней мере, за час до того, как он вернется. И будучи уверенной, что Коннор, вернувшись, будет в полной растерянности, Индия послала записку Торнвуду с просьбой приехать к ней тоже в два часа. К тому времени как мужчины встретятся и оценят ситуацию, ее уже давно не будет дома.

Часы как раз пробили один час, когда эффектный молодой человек в модных лосинах и отлично сшитом сером камзоле спустился по ступеням дома Девонхемов. Его галстук был тщательно завязан, а сапоги до блеска начищены. Единственным недостатком – правда, очень небольшим – была медленная и слишком женственная походка.

Конечно, «молодой человек» был вовсе не юношей, а Индией Деламер, одетой в лосины, которые она давно стащила из гардероба брата. Самым трудным было справиться с волосами, но она зачесала их наверх и стянула в узел, нахлобучив сверху немного набекрень – широкополую касторовую шляпу.

Первой ее целью был дорогой магазин Ранделла, расположенный на одной из самых фешенебельных торговых улиц Лондона. Он сразу же произвел на Индию благоприятное впечатление. Демонстрационный зал был устлан коврами, в выложенных бархатом витринах лежали камни всех цветов и размеров. Элегантные женщины сидели на мягких диванах и тихо обсуждали покупку камней, стоимость которых превышала заработок большинства жителей Лондона за всю их жизнь. Индия потрогала бриллиант, лежавший во внутреннем кармане элегантного вышитого жилета.

– Могу я вам помочь, сэр? – спросил человек в строгом черном костюме, сидевший неподалеку от входа за конторкой из красного дерева.

Не следует облегчать ему задачу, подумала Индия. Ведь она хочет, чтобы здесь запомнили то имя, которым она назовется.

– Возможно, – небрежно бросила она. – Мне сказали, что у вас неплохой выбор.

– У нас не просто неплохой выбор, уверяю вас. – Он оглядел ее стройную фигуру и решил, что этот молодой человек больше интересуется модой, чем разумными вещами. – А что именно вас интересует?

– О! Я не собираюсь ничего покупать. Я хочу продать. Конечно, только очень опытный специалист сможет оценить сокровище, которое я могу предложить.

– Вот как? Но знаете, все считают то, что они хотят продать, сокровищем, – едко заметил человек за конторкой.

Индия поднесла к глазам лорнет, висевший у нее на шее, и не сводила взгляда с ювелира до тех пор, пока тот не стал красным от гнева. Только после этого она села на стул напротив, приняв непринужденную позу.

– Я продаю бриллиант. Довольно необычный. Такой, который ваш брат называет волшебным.

Она увидела, как при последнем слове в глазах у человека за конторкой блеснул огонек.

– Волшебным?

– Разве вы не знаете? Цветной. У меня розовый. Говорят, этот цвет необычный. К тому же мой камень безупречен.

Теперь у ювелира расширились зрачки, руки начали беспокойно двигаться по конторке, а на лбу выступили капельки пота. Значит, Коннор был прав.

– Полагаю, сейчас камня при вас нет?

– Напротив, есть. Какой толк приходить сюда без него? – Индия достала из кармана бриллиант и небрежно положила его на стол. Ювелир затаил дыхание.

Он с благоговением положил бриллиант на кусок черного бархата. Его руки дрожали.

– Ну? – потребовала Индия через несколько секунд.

– Довольно необычный. И цвет удовлетворительный.

– Удовлетворительный? – Индия холодно засмеялась. – Этот цвет делает камень бесценным, и вы прекрасно это знаете.

– Он необычный, надо признаться. А где вы приобрели этот камень? – Его глаза заблестели от любопытства.

Индия направила на него лорнет и сказала с высокомерным видом:

– Полагаю, что это вас не касается, милейший.

– Конечно, – поспешно ответил ювелир. – Просто в нашем деле нужно быть очень осторожным…

– Вы намекаете на то, что этот бриллиант украден? Какая наглость! – Индия вскочила и схватила бриллиант. – Нахал! Вижу, мне придется обратиться в другое место.

Ювелир тут же вскочил и, обежав конторку, загородил собой выход.

– Зачем же так спешить, сэр. Если я нечаянно вас обидел, поверьте, я этого не хотел. Почему бы нам не пройти в мою комнату? У меня имеется очень хороший портвейн, который я храню для особых случаев.

Индия взглянула на ювелира свысока.

– Не сегодня. Мне еще надо в Таттерсхолл – глянуть на одну лошадку. Загляну к вам завтра или на следующей неделе. – Индия достала из кармана визитку. – Если услышите, что кто-то хочет приобрести бриллиант такого качества, свяжитесь с человеком, указанным на этой карточке.

– Леди Деламер?

– Это моя кузина, – небрежно пояснила Индия. – Ей не пристало самой заниматься продажей. Ведь она женщина, сами понимаете.

Ювелир кивнул:

– В таком важном деле женщине нельзя доверять. Я постараюсь помочь ей.

Когда Индия покинула магазин, ювелир был на грани нервного срыва.

Именно этого и добивалась Индия.

Второй магазин, который упомянул Коннор, резко отличался от первого. Зажатый между мастерской, изготовлявшей свечи, и пивной, он был расположен на узкой улочке в деловой части Пиккадилли. Ватага шумных ребятишек катала по булыжной мостовой железные обручи прямо перед магазином, а какой-то жилистый человек лениво протирал тряпкой давно не мытую витрину.

Индию охватило сомнение. То, что она делает, было опасно, но это был самый быстрый способ получить информацию. Она не может разыскать владельца бриллианта – стало быть, владелец должен найти ее. И тогда она сможет разгадать тайну интереса Торна к этому необыкновенному камню.

Расправив плечи, она решительным шагом вошла в магазин.

В помещении царил полумрак. Навстречу ей откуда-то вышел седеющий господин с сероватым лицом.

– Я как раз собирался закрывать, – проворчал он. – Но раз уж вы пришли, можете изложить свое дело.

– Мое дело, милейший, – высокомерным тоном заявила Индия, – на самом деле – ваше. Если только вывеска над вашим магазином не врет и вы занимаетесь покупкой и продажей бриллиантов, драгоценных камней и драгоценных металлов. Мужчина вздохнул:

– Мой обед, видимо, придется отложить. Так что привело вас ко мне?

Индия оглядела магазин. Содержание двух витрин было весьма скромным. Несколько бриллиантов среднего размера лежали на поношенном бархате рядом со скромными ожерельями. Индия поднесла к глазам лорнет и стала рассматривать браслет с гораздо большим бриллиантом, чем те, что были в витрине. Памятуя слова Коннора, она предупредила:

– Боюсь, что наша сделка не состоится, если вы стараетесь заинтересовать меня безделушками с поддельными камнями вроде этого браслета.

Ювелир вытер потную лысину.

– Вижу, вы разбираетесь в камнях. Этот браслет на самом деле копия, которую я сделал для одного клиента в качестве модели.

Индия сделала вид, что поверила ювелиру.

– Как хорошо, что мы понимаем друг друга. – Сунув руку в карман жилета, она достала бриллиант. – Вот что привело меня к вам.

Глаза ювелира полезли на лоб. Он посмотрел на сверкающий на ладони Индии камень и, протягивая к нему руку, прошептал:

– Разрази меня гром!

Но Индия сжала кулак.

– Я хочу его продать, мистер…

– Монтегю. Мортимер Монтегю. Я с большим удовольствием займусь продажей вашего бриллианта, но мне надо получше его рассмотреть.

Индия прошла вслед за ювелиром к покрытому кусками бархата столу, где были разложены разной величины резцы и пилочки.

– Вы сами занимаетесь огранкой камней?

– Иногда сам, иногда отдаю на сторону. – Он взял небольшую лупу и, придвинув подсвечник, стал молча изучать бриллиант.

Потом откинулся и уронил лупу на колени.

– Великолепный. Я никогда не видел ничего подобного. С тех пор как…

Точно так же умолк и Торн, когда увидел бриллиант, вспомнила Индия.

– Так что? Сколько можно за него получить?

– Огромную сумму, – пробормотал ювелир. – Просто баснословную. Если, конечно, мне удастся найти покупателя.

– Что это значит? – удивилась Индия. – Вы же сами сказали, что он великолепен.

– Я так и сказал. Но на камень такого размера и качества нужен покупатель с большим наличным капиталом. – Он повернул бриллиант, любуясь тем, как свет отражается в его гранях. – Если вы оставите его у меня, я наведу справки. Через два-три дня я смогу…

Индия рассмеялась:

– Оставить его у вас? Вы, верно, считаете меня дураком. Нет, камень я забираю. – Она бросила на стол визитную карточку. – Если вы найдете того, кто заинтересуется бриллиантом, пришлите записку по этому адресу. А пока у меня есть еще дела в этом районе. Хочу зайти к одному ювелиру, здесь неподалеку. Вы, верно, его знаете.

Ювелир побледнел.

– Только не говорите мне, что хотите отнести этот великолепный камень в компанию братьев Пэрриш! Они обдерут вас как липку. К тому же они не умеют отличить бриллиант от кварца.

Значит, ограбят? – улыбнулась про себя Индия. Кажется, именно туда следует нанести визит. Она положила бриллиант в карман и пошла к выходу.

– Если заинтересуетесь, пришлите записку. А пока – до свидания.

Она чувствовала, что ювелир провожает ее взглядом, даже когда шла по улице. Где-то поблизости церковные колокола пробили два часа.

А в доме Индии граф Торнвуд, стоя у камина, в ярости взирал на Коннора Макиннона.

– Вы хотите сказать, что она расспрашивала вас о бриллиантах?

Коннор пожал плечами.

– Леди Деламер заинтересовал один особый бриллиант. Мы договорились, что я заеду за ней в два часа и отвезу ее к нескольким ювелирам.

– Тогда почему она попросила приехать к ней меня, если знала, что в два часа ее не будет дома? Все из-за этого проклятого камня. Это наверняка связано с «Авророй».

– С «Авророй»? – Коннор был явно удивлен. – Почему любимый бриллиант Наполеона мог заинтересовать леди Деламер?

– Вы знаете об этом камне?

– Любой человек, который хотя бы немного интересуется драгоценными камнями, знает об этом розовом бриллианте, поскольку их всего три. Два других – «Конде» и «Санси». «Аврора» был любимым бриллиантом Наполеона. Он считал его своим талисманом и приписывал ему все свои победы. Как же он попал к Индии? Более проклятого камня никогда не существовало.

– Я не имею права это обсуждать, – сдержанно сказал Девлин. – И, кроме того… какая связь между вами и Инд… и леди Деламер, позвольте спросить?

– Я один из близких друзей Люка Деламера. Поэтому мне небезразлично счастье Индии.

– Вот как! Представьте себе – мне тоже. – Глаза Торна сверкнули. – И я вполне могу справиться с этим сам.

По глазам Коннора было видно, что он получает от разговора большое удовольствие.

– Она редкая женщина, но советую вам, Торнвуд, не спускать с нее глаз. Тот, кто потерял этот бриллиант, непременно захочет его вернуть и не остановится ни перед чем.

– Что вам известно об «Авроре»?

– Если все три камня – «Конде», «Санси» и «Аврора» – окажутся в руках одного коллекционера, их цена поднимется еще выше. Достаточно для того, чтобы вооружить целые армии и изменить судьбу всей Европы. Припоминаю, что «Авророй» когда-то владел Дей Алжира. Он лично перерезал горло своим двум братьям, чтобы заполучить бриллиант. Я могу лишь удивляться, каким образом он оказался у Наполеона.

– Похоже, вам известно очень много, – буркнул Торн.

– До меня многое доходит. Для моего бизнеса подобные сведения весьма полезны.

– И что же это за бизнес, позвольте узнать, Макиннон?

– Золото, драгоценные камни, шелк и специи. Иногда английская шерсть. Мои корабли бороздят океаны по всему миру, а их капитаны снабжают меня всякой полезной информацией.

– Например?

– Например, слухами о том, что личные сокровища Наполеона собираются контрабандным путем переправить в Англию в качестве выкупа за его освобождение.

Торн хмуро взглянул на широкоплечего офицера, который стал известен благодаря своим необычным методам ведения боевых действий.

– Боюсь, что вы знаете слишком много, Макиннон. И на чьей же вы будете стороне, если придется выбирать между Наполеоном и интересами Англии?

Лицо Коннора осталось невозмутимым.

– Сложно сказать. Сказывается мое происхождение – я полукровка. Во мне течет маньчжурская, французская и шотландская кровь. Но прежде чем вы рассвирепеете, Торнвуд, позвольте сказать вам, что я, прежде всего на стороне своих друзей, среди которых Люк Деламер – самый давний. Вы можете рассчитывать на мою помощь в этом деле не потому, что я такой уж патриот, а потому, что я всегда буду защищать Индию. А еще потому, что Наполеон очень плохо влиял на бизнес.

– И не только на бизнес, – отрезал Торн. – А вы слышали, где именно эти бриллианты будут переправлены в Англию?

– Пока нет. Мне повезло, что я узнал даже эту малую толику. У таких ребят свои жесткие правила конспирации, и любая ошибка влечет за собой немедленную смерть. Вот почему я не хочу, чтобы сестра Люка оказалась вовлеченной в эти дела, Торнвуд. Люди, задумавшие вернуть на трон Наполеона, должно быть, безумны.

– Вы думаете, что я этого не знаю? Но мне необходимо выяснить, как этот проклятый камень оказался в Воксхолле и как он попал к Индии. – Торн взглянул на Коннора. – Знаете, у меня может голова слететь с плеч за то, что я вам все это говорю. Веллингтон дал очень ясно это понять. Вам можно доверять?

– Иногда. – Коннор усмехнулся. – Особенно когда речь идет о моей семье или друзьях. – Он внимательно посмотрел на Торна. – Вы влюблены в нее, не так ли?

– Мне следовало бы это отрицать. С того момента как я впервые увидел ее, эта женщина перевернула всю мою жизнь. Она отчаянная, невозможная, и все же…

– И все же вы жить без нее не можете, – тихо закончил Коннор.

– Я не могу сосредоточиться на своем деле. Я почти все время думаю о ней, а не о деле, которое я поклялся завершить.

– Печальный случай.

– Иногда я думаю, что лучше было бы нам вообще не встречаться, а потом вспомню, что я могу потерять – ее смех, ее любовь к невероятным приключениям… Как видите, это и вправду печальный случай. – Он покачал головой. – Но почему она интересуется бриллиантами?

– Не сомневаюсь, что она намерена использовать камень в качестве приманки для ваших врагов.

– Я должен защитить ее, черт возьми! Как это ей удается всегда быть на шаг впереди меня?

– Она Деламер, друг мой. Они живут по другим правилам. – Он помолчал, вспомнив о некоторых прошлых подвигах Люка. – С Деламерами спорить бесполезно. Они самые преданные друзья – и самые страшные враги. Индия в большой опасности. Если эти головорезы узнают, что камень у нее, они пойдут по ее следу, и ни один уважающий себя ювелир не возьмется продать знаменитый бриллиант.

– Я и сам об этом думал. Вы сказали, что должны были встретиться здесь в два часа? Я бы все отдал, чтобы узнать, куда она поехала.

– Я бы мог вам помочь, если вы расскажете мне о своем задании.

– Мне строго-настрого приказано соблюдать секретность. Тем более что уже были утечки информации. – Торн выругался. – К черту секретность! Куда она поехала?

Тихо засмеявшись, Коннор взял Торна за плечи и повел к двери.

– Если знать Индию Деламер, можно было бы предположить, что она могла полететь на воздушном шаре в горное королевство Тибет. Но между нами говоря, я думаю, она чуть ближе к дому. Слава Богу, она хотя бы взяла с собой лакея.

– Это меня не убеждает. Она наверняка обвела беднягу вокруг пальца, как и нас с вами.

– Вас ждет веселая жизнь, друг мой. У вас не будет ни минуты покоя. Но и радости, возможно, больше, чем вы можете себе представить.

Торн криво усмехнулся. Он и сам уже кое о чем догадывался. Но в данный момент граф Торнвуд все отдал бы за то, чтобы увидеть упрямое и невероятно красивое лицо Индии, а не беспокоиться о ее безопасности.

Солнце уже зашло за крыши домов, когда Индия, наконец, нашла дорогу к магазину, на вывеске которого значилось: «Братья Пэрриш. Драгоценности и антиквариат».

В переулке рядом с магазином толпился народ. Время от времени мимо проезжала карета с гербом на дверце, но ни одна не остановилась у грязной витрины «Братьев Пэрриш». Лишь два раза в магазин заходили сомнительного вида люди в мятой одежде и с беспокойно бегающими глазами.

Индия в нерешительности посмотрела на старого лакея, которого она уговорила сопровождать ее.

– Что ты об этом думаешь, Фроггет?

– Мисс Индия, я в жизни не видел, чтобы лосины Айана так плохо сидели.

– Я тебя не про лосины спрашиваю, Фроггет. Я про братьев Пэрриш.

– Жулики. – Старый лакей решительно скрестил руки. – И если вы думаете, что я позволю вам войти в этот воровской притон, то сильно ошибаетесь.

– Думаю, ты прав, Фроггет. Не похоже, что это респектабельный бизнес. Что мне делать, если…

Она не успела договорить. В переулке появился запыхавшийся владелец магазина Монтегю.

– Господи, как я рад… что вовремя нашел вас… – Он остановился рядом с Индией, чтобы отдышаться. – Я счел своим долгом предупредить вас. Сами видите, что это за заведение. Если вы, не дай Бог, покажете им тот бриллиант, вам несдобровать. – Он покачал головой и выразительно провел пальцем по горлу.

– Пора кончать, – заявил Фроггет. – Считайте, что дело сделано и мы возвращаемся домой.

– Но есть еще одна возможность, – быстро перебил его Монтегю. – Ничего особенного, но все же… Есть один весьма странный человек, но он платит самую высокую цену за качественный товар. Вы найдете его к востоку от Лондона, в маленьком городке Ивсхем, расположенном на Темзе. Его зовут Французом, но больше я о нем ничего не знаю. Да и никто не знает. Но я слышал, что сейчас он особенно интересуется редкими бриллиантами. Вам, конечно, надо быть осторожным, потому что в районе реки орудуют многочисленные банды мошенников.

Индия почувствовала, как ее охватывает волнение. А вдруг этот Француз как раз тот человек, который потерял бриллиант? Тот, кто напал на Алексис в Воксхолле?

– Спасибо, что рассказали мне об этом человеке, любезный Монтегю. Фроггет, нам надо…

– А что за торговец этот Француз? – сурово спросил Фроггет у Монтегю. – И что это за бизнес в каком-то городке на Темзе?

Монтегю покачал головой.

– О! Об этом Французе ходит молва, что он занимается разными делами – ну, вы меня понимаете – и небезопасно интересоваться его прошлым, но он не причинит вам вреда, если вы не попытаетесь его надуть. Однако такой джентльмен, как вы, не позволит себе ничего такого.

Чем больше Индия слушала Монтегю, тем все больше склонялась к тому, что именно здесь лежит ключ к разгадке. Она бросила ему полкроны за помощь.

– Мой дорогой Монтегю, – процедила она, – уверяю вас, мне и в голову не приходило бы никого надувать. Клянусь честным именем Эдварда Фэйрчайлда, кузена леди Деламер.

Фроггет вдруг закашлялся.

Не обращая внимания на лакея, Монтегю положил монету в карман и поклонился.

– Хочу, однако, вас предостеречь. Не раскрывайте цель вашего прихода. Кругом много людей, которые ни перед чем не остановятся, чтобы завладеть таким бриллиантом, А теперь мне пора возвращаться в магазин. Мой обед совсем остынет.

Глядя вслед Монтегю, Фроггет пробурчал:

– Она никогда никого не слушает. Вас она тоже не послушает, уж я-то знаю.

Индия схватила лакея за руку и потащила обратно в Девонхем-Хаус. По дороге она уже обдумывала план предстоящей поездки в городок на Темзе.

Через два часа Индия уже сидела на своем белом коне, готовая отправиться в путь.

– Замечательный вечер для прогулки, ты не находишь, Фроггет?

– Замечательная ночь для того, чтобы умереть от ножа головореза, – мрачно сказал старый слуга. – Зачем только я дал себя уговорить на это безумие?

– Чепуха. Приятно отправиться за город и подышать свежим воздухом. – Индия похлопала коня по шее. – Напоминает мне время, когда мы были в Калькутте и нам с Айаном удалось сбежать от ужасной гувернантки, которую навязала нам мама. Мы мчались на лошадях много часов подряд. Все шло отлично до тех пор, пока нас не остановило в горах какое-то дикое племя. Один дикарь хотел связать Айану ноги и посмотреть, сколько стервятникам потребуется времени, чтобы покончить с ним. Другие хотели сделать с нами что-то еще более страшное, но мы плохо знали язык хинди и больше ничего не поняли. – Она весело рассмеялась. – Потом они обнаружили, что я девушка, и повели себя еще ужаснее. Но я крутилась, размахивала руками и пела что-то несусветное. Им, видимо, не захотелось иметь дело с сумасшедшей, к тому же они были страшно суеверны.

– Вам повезло, что удалось их одурачить.

– Не будь таким мрачным, Фроггет. Все кончилось хорошо. Они даже заплатили Айану, чтобы он увез меня из лагеря, потому что были уверены – я одержима ракша и принесу им несчастье.

– И принесли бы, потому что я еще не встречал человека, способного приносить большее несчастье, чем вы. А что такое ракша?

– Злой дух. Я нашла в седельной сумке пакетик петард, которые отец привез мне из Макао. Я бросила их в огонь, когда все уже спали, и переполошила лошадей. Айан быстро сообразил, что происходит, и стал требовать деньги, чтобы освободить дикарей от меня. Он веселился не меньше меня. В конце концов, они заплатили порядочную сумму и отдали два кинжала в придачу.

– Чтобы нас убили сегодня ночью, не нужны языческие кинжалы. Сойдет и обычная английская сталь, – мрачно предсказал Фроггет.

– Не волнуйся. У меня за обшлагом пистолет, а в сапоге – кинжал. Я спокойна. Мыс тобой просто грум и его помощник, едем посмотреть лошадей в Норфолке.

– Хотел бы я знать, кто из нас грум, а кто помощник.

– Я помощник, разумеется. Не вижу опасности.

– Дня не хватит, чтобы перечислить, сколько нас ожидает опасностей.

Город остался позади, и они уже ехали по пустынной местности, где опасность таилась за каждым деревом и кустом. Фроггету мерещились контрабандисты и разбойники за каждым поворотом дороги.

– Признайся, Фроггет, это веселое приключение. Она попридержала коня и достала из сумки большой кусок чеширского сыра, завернутого в промасленную бумагу. Отломив кусок, она протянула его Фроггету.

– Веселенькое, как же! Представляю себе, что с нами сделают ваша бабушка и братья, мисс Индия. Хорошо, если меня не уволят за это веселенькое безумие.

– Глупости! – задумчиво жуя сыр, откликнулась Индия. – Тебя никто не станет винить, дорогой Фроггет. Братья слишком хорошо меня знают, чтобы не понимать, что все это придумала я. Между прочим, за этим холмом, если не ошибаюсь, есть придорожная гостиница «Красный лев». Мы остановимся там на пару часов, а потом отправимся дальше.

– Отдых ничего не меняет. Я все равно считаю, что ваша идея не из умных. Эта местность кишит грабителями и разбойниками.

– Вот почему я и прихватила два заряженных пистолета.

– Кто поручится, что этот Француз сам не разбойник?

– Вряд ли он в таком случае стал бы покупать бриллианты. – Индия посмотрела на луну, плывущую над горизонтом. – Он просто напал бы на карету и взял то, что ему надо. Нет, интуиция подсказывает мне, что Француз именно тот человек, которого мы ищем.

– Да поможет нам Господь, если мы полагаемся только на вашу интуицию, – фыркнул Фроггет.

Индия рассмеялась, и они направились к небольшому ручью напоить коня.

– Еще всего несколько миль, Фроггет, и ты сможешь отдохнуть на мягкой постели, а Ганнибал получит заслуженную торбу овса…

Неожиданно конь поднял голову, заржал и, отпрянув назад, встал на дыбы.

Из-за прибрежных кустов к ним приближались какие-то тени. Они осторожно двигались, и это напомнило Индии одну ветреную ночь на востоке и банду вооруженных налетчиков.

Один из всадников отделился от группы, подъехал к ним и сказал, поднимая пистолет:

– Поглядите, что это у нас? Может, нам, наконец, улыбнулась фортуна?

Глава 22

– Стой, негодяй! – Фроггет выхватил из кармана пистолет и загородил собой Индию. – Стой, если не хочешь получить пулю меж глаз!

Тотчас же на Фроггета была направлена дюжина пистолетов.

– Опустите оружие. Все, – быстро сказала Индия. – Я уверена, что мы можем договориться, как нормальные люди.

– Как бы не так, – пробормотал Фроггет.

Главарь бандитов указал на Индию.

– Слезай с лошади, щенок. Или старик умрет.

Индия провела рукой по манжету рубашки, чтобы удостовериться, что пистолет на месте.

– Нет причин угрожать. Мы с другом не причиним вам вреда.

– Ах, не причините! – Откинув голову, главарь разразился хохотом. – Вы слышали, парни, они не причинят нам вреда. – А теперь слезай с лошади и отдай ее мне.

– Вряд ли вы захотите, чтобы я это сделал.

– Нет? Это почему же?

– Сами увидите.

– Для конюха ты слишком смел. Откуда родом?

– Думаю, что это не ваше дело.

В лунном свете блеснул пистолет.

– А может быть, я хочу сделать это своим делом, щенок. Как тебя зовут?

– Джереми, – спокойно ответила Индия.

– Слишком громкое имя для такого сопляка, как ты. И лошадь слишком большая. Так что слезай, малец, как я велел.

– Если вы настаиваете.

Индия спешилась и отступила на шаг.

– Собираешься пересесть на этого огромного жеребца, Уилл? – спросил кто-то из шайки.

– А что такого?

Главарь подошел к коню Индии и похлопал его по мускулистой шее. Осмелев, он поставил ногу в стремя.

Конь по-прежнему стоял спокойно.

Еще через секунду главарь вскочил в седло и оглядел всех торжествующим взглядом.

Но радовался он не долго. Громко заржав, конь встал на дыбы и сбросил незадачливого наездника, так что тот полетел кувырком и под хохот своей шайки приземлился в зарослях терновника.

С трудом выбравшись из кустов и потирая ушибленные места, главарь злобно выругался.

– Я проучу тебя! – Он выхватил из своей поношенной куртки хлыст. – Такой трюк тебе больше не удастся.

– У вас ничего не получится, – заявила Индия. – Только я могу на нем ездить, и никто другой.

– Ничего, он быстро привыкнет.

Один из подельников положил руку на плечо главарю, по-видимому, стараясь образумить.

– По-моему, это дорогая лошадь, Уилл Коултон. Почему бы не отвести ее к Французу?

Бандиты одобрительно зашумели.

– Он торгует редкими вещами. За эту лошадку можно выручить гинею, а может, и больше.

– Ах, так? И как ты собираешься доставить эту лошадь на корабль Француза? – спросил Уилл.

– Заставь это сделать мальчишку, раз только он может с ней управиться.

Идея главарю понравилась.

– Ты прав. Пусть Француз научит этих троих хорошим манерам. – Он снова направил пистолет на Индию. – Ты слышал, что он сказал? Садись на лошадь, малец.

– Мы никуда не поедем, – сердито вмешался Фроггет. – Убирайтесь к дьяволу!

– Хочешь драться, старый хрыч? Сейчас получишь! Индия вскочила на коня и поставила его между Фроггетом и главарем. Ей хотелось прямо сейчас продырявить башку этому негодяю, но если она сделает хотя бы одно неверное движение, другие бандиты убьют ее и Фроггета. Лучше подождать, пока они поедут гуськом и растянутся по тропе. Тогда у нее появится шанс расправиться с ними поодиночке.

– А кто такой этот Француз?

– Опасно задавать слишком много вопросов, щенок. Скоро ты сам с ним встретишься и тогда сможешь расспросить обо всем, – с издевкой сказал Уилл. Он махнул рукой, и бандиты окружили Индию плотным кольцом.

А впереди ехал Фроггет, к спине которого был приставлен пистолет Коултона.

Они ехали до тех пор, пока не исчезла луна, а небо на востоке не окрасилось в розовый цвет. После того как они проскакали галопом несколько миль на восток, Коултон свернул на юг, в сторону реки. Всю дорогу он лишь бормотал себе под нос проклятия, но Индию никто не трогал. Более того, бандиты, опасаясь копыт Ганнибала, не приближались к ней, только предупреждали, что, в случае чего, пристрелят Фроггета.

Никто не интересовался тем, кто они такие. Преступники, очевидно, думали, что старик и мальчишка украли лошадь из конюшни, где когда-то работали.

На вершине холма Коултон приказал остановиться. Внизу была Темза.

– Мы приехали? – осведомилась Индия.

– Вон там, внизу.

– Тогда почему мы остановились?

– Заткнись, щенок. Не задавай лишних вопросов, – прорычал Коултон. – Хотя лошадь и дорогая, я все еще могу прострелить тебе башку.

Конец его фразы заглушили голоса спорящих между собой бандитов. Одни хотели остаться, другие настаивали на том, чтобы ехать на встречу с пиратом и контрабандистом, который хорошо платил за качественный товар и за информацию, но был страшен, если его пытались надуть.

Они все еще спорили, когда человек, ехавший рядом с Индией, наклонился к ней и прохрипел:

– Я все вспоминал, где мог видеть эту лошадь. И вспомнил. Я однажды видел ее в Ньюмаркете, когда чистил там карманы. Хорошая лошадка. Послушай, Уилл, она принадлежит герцогу Девонхему, – закончил он с победоносным видом.

– Тому герцогу, что живет в Норфолке? – Уилл подъехал поближе. – Будь я проклят, если эти двое не украли коня у него из-под носа. – Он нахмурился. – Я кое-что слышал об этом. Говорили, что конь слушается только дочь герцога. Ее отец привез коня из Египта, где она сама его выбрала, представляешь?

Индия оцепенела. Несколько пар глаз смотрели на нее не отрываясь. Проклятие! Что теперь делать? Бежать нельзя, ведь на Фроггета нацелен пистолет.

Стараясь скрыть страх, она подъехала поближе к старому слуге.

– Я ухаживал за лошадью, а значит, я садился на нее верхом, – презрительно сказала Индия. Но она понимала – бандиты ждут, что она испугается. – Вы ведь не вернете нас обратно? – с притворным испугом сказала она. – Герцог, наверное, уже назначил вознаграждение тому, кто нас поймает. Притом приличное, насколько я знаю этого клятого герцога. И он здорово умеет орудовать тем туземным кнутом, который он привез из Индии.

Но ее план провалился. Главарь мрачно захохотал:

– Вознаграждение? Знаем мы это вознаграждение – петля на шею! Нет, мы не станем рассчитывать на гостеприимство герцога. Особенно теперь, когда мы уже в двух шагах от Француза. Я слыхал, что он сейчас скупает все – драгоценности, золото, шелк. Может, его заинтересует и эта лошадка.

– А что, если ее будут искать? – спросил один из бандитов. – Сын герцога здорово стреляет из пистолета.

– Пусть ищут, – холодно ответил Уилл. – Никто не знает, где мы. Если только эти двое не оставили каких-нибудь улик, когда уводили среди ночи лучшую лошадь герцога.

– О! Они найдут вас, – вмешалась Индия. – И тогда этот офицер, сын герцога, разрубит вас пополам саблей. Он всегда защищает свою собственность.

Бандиты зашумели, но главарь остановил их повелительным жестом и бранью.

– Заткнитесь, вы, недоумки. Этот щенок просто пытается нас запугать. Мы в пути уже четыре часа и пока не заметили, чтобы кто-нибудь за нами гнался. Мы в безопасности. Это я вам говорю. А Француз заплатит за эту лошадку кругленькую сумму. Ну, кто со мной?

Бандиты опять загалдели.

Индия увидела, что Фроггет подает ей знак оставить его и бежать, но отрицательно покачала головой. Если она сбежит, они сразу же его убьют. Оставаться с бандитами – был ее единственный шанс. Ей надо было встретиться с этим таинственным пиратом.

Все же она потрогала кинжал за голенищем сапога. Пусть только он дотронется до нее хотя бы пальцем!

Цель их путешествия – двухмачтовый шлюп под названием «Цыганка» – качался на якоре в заливе Темзы недалеко от границы с графством Суффолк. К соседнему пирсу были пришвартованы с десяток шлюпок и яликов. На берегу вокруг костра плясали какие-то люди.

У Индии сжалось сердце от плохого предчувствия. Но без боя они с Фроггетом не сдадутся.

Охранявший ее бандит ухмыльнулся:

– Дрожишь от страха, щенок?

– Этому бледнолицему чужеземцу не удастся меня запугать.

– Посмотрим, как ты запоешь, когда встретишься с Французом. Говорят, у него неестественные наклонности.

Пьяные мужчины и женщины окружили Коултона, когда он спрыгнул с лошади и направился к заливу.

Дорогу ему преградил высокий человек с одной рукой на грязной перевязи.

– И куда ты так спешишь?

– Хочу увидеть Француза.

– А кто тебя пригласил?

– Он, конечно.

– Что ты собираешься ему предложить?

– Например, великолепную лошадку.

Человек оглядел Индию и ее коня.

– Хорошо. Я отведу ее к Французу.

– Не пойдет, – быстро отреагировал Уилл. – Лошадь сбрасывает всех, кроме мальчишки. А куда пойдет он, пойду и я.

Человек нахмурился, но отступил в сторону. Коултон подтолкнул вперед Фроггета и приказал Индии:

– Поторопись, мальчик!

Индия спешилась и, крепко держа в руке поводья, повела коня вдоль дока. В этот момент какой-то человек, пролетев несколько ярдов, приземлился на дощатый настил. Вслед за ним громыхнул ларец с золотыми монетами и драгоценностями.

– Какое это золото? Одни медяки! – раздался голос с палубы. – А эти «драгоценности» не что иное, как горный хрусталь! Попробуй, сунься еще раз, и останешься без башки.

Человек собрал свои вещи и, ругаясь, захромал прочь.

– Видел? – сказал Уилл. – Вот что значит пытаться сбыть Французу фальшивый товар. Но когда он доволен, за ценой не стоит. – Коултон спрятал пистолет в карман и подошел к Фроггету. – Моя пушка при мне, старик, и я в любой момент сумею продырявить тебе башку, так что не рыпайся. Надо продать лошадь, и без фокусов.

Фроггет мрачно кивнул.

Со шлюпа раздался женский смех. На борту шел спор, какими должны быть женские подвязки – красными или розовыми.

Индия сглотнула. У нее определенно были плохие предчувствия. И они еще больше обострились, когда на пирсе появилась женщина в ярко-красном шелковом платье, под которым угадывались роскошные формы. Она громко хихикнула:

– Вот еще посетители к Французу! Я же говорила, что сегодня будет трудная ночь.

Коултон толкал впереди себя Фроггета, Индия шла за ним, стараясь успокоить коня, которого напугали громкие голоса и смех.

– Лошади мне не нужны, – услышали они резкий голос. – Пусть убираются.

– Но, ваша честь, вы даже не видели, что вам предлагают.

– И смотреть незачем, – ответил голос с сильным акцентом. – Я сегодня уже насмотрелся. Убирайся!

Индия схватила коня за гриву. Она точно знала, что, если бандиты не продадут лошадь, они разделаются и с ней, и с Фроггетом.

Оставалось одно.

Одним быстрым движением она вскочила в седло. Ганнибал взвился и скакнул на палубу шлюпа.

– Господи Иисусе! Мальчишка прыгнул прямо на палубу «Цыганки»! – На отполированной до блеска палубе замелькали огни факелов.

– Эй, ты! – прорычал один из тех, что сидели на бухтах канатов и перевернутых бочках. – На лошадях сюда нельзя. Плохая примета.

– Сколько ты хочешь за лошадь? – раздался повелительный голос.

Все вокруг Индии умолкли.

– Она не продается.

– Нет? Если она не продается, зачем ты ее привел?

Все взгляды устремились на высокого человека, который стоял, прислонившись к мачте. Он был в толстом шерстяном свитере. Его лицо оставалось в тени.

– А я и не приводил. Эти негодяи напали на нас и хотели отнять силой.

– Вранье, – запротестовал Коултон. – Я нанял щенка, чтобы он сел верхом на лошадь, а этот змееныш попытался украсть ее.

– Как интересно.

Длинная тень пересекла палубу и упала на Индию. Что-то в этой тени заставило ее задрожать. Она попыталась разглядеть лицо человека.

Черные волосы были зачесаны со лба назад и завязаны в немодный хвост. На одном глазу черная повязка. Смуглое лицо полускрыто большой бородой. В ухе болталась золотая серьга.

– И чья же эта лошадь, что я имею честь лицезреть? Как тебя зовут, мой мальчик? – Голос был мягким, с сильным акцентом, но повелительным.

– Я… Джереми.

– А еще?

– Фроггет, ваша честь, – добавила она. – Но я уже сказал, что лошадь не для продажи. Эти мерзавцы пытались ее отнять.

Уилл Коултон растолкал толпу и заявил:

– Наглая ложь, ваша честь. Этот маленький воришка лишь пригнал для меня эту лошадь из Лондона. И я неплохо ему заплатил.

– Он врет. – Начался жаркий спор, но его прервал выстрел в палубу шлюпа.

– Хватит, – прорычал капитан. – Если лошадь украдена, это очень легко определить. Слезай с лошади, малыш. – Индия соскользнула вниз. – А ты отойди в сторону.

Коултон неохотно отошел.

– Позови лошадь.

Поколебавшись, Коултон поднял грязную руку.

– Давай, иди ко мне. Иди, будь умницей.

Конь поднял голову, тихо заржал, но не сдвинулся с места.

– Теперь ты, мальчик.

– Давай, любовь моя, – тихо сказала Индия. – Хороший мальчик. – Конь сразу же повернулся, встал за спиной Индии, и мордой тихонько подтолкнул ее. Потом стал подталкивать ее в сторону капитана. – Сейчас же прекрати!

Но у Ганнибала были, видимо, другие соображения. Еще секунда, и девушка оказалась прижатой к высокой грозной фигуре у мачты. Она попыталась отступить, но тот успел схватить ее за талию.

– А ночь становится интересной. – Он поднял над ней фонарь и тихо выругался. – Перкинс!

– Да, капитан?

– Возьми лошадь и почисть ее, – приказал Француз.

– Я без денег не уйду, – заорал Коултон. – Тебе не удастся провести лошадь мимо моих людей.

Пират сделал такой жест, словно отгонял назойливую муху.

– Этого парня тоже захвати, Перкинс.

На палубе завязалась драка. Воспользовавшись моментом, Индия вскочила на Ганнибала, готовая защитить Фроггета.

Но не тут-то было.

Железная рука схватила ее за талию, рванула с коня и перекинула через твердое плечо.

– Отпусти меня, ты, пиратское отродье! – Ее протест был встречен тихим смешком. – Ганнибал тебе ни к чему. Ты все равно не сможешь на нем ездить. Не успеешь на него сесть, как он скинет тебя обратно на землю.

– Вряд ли. Я умею обращаться с животными… да и с людьми тоже.

Что-то в этом спокойном, медленном голосе заставило сердце Индии забиться чаще. Она попыталась освободиться от объятий Француза, но его руки уже обхватили ее за бедра.

Потом Индия услышала, как он выругался.

Господи, он не мог ее узнать! Он лишь до нее дотронулся!

Откуда-то из ночи донесся тревожный крик чайки. Рваные облака закрыли луну.

Индию снова охватило недоброе предчувствие.

Но она не позволит этому чумазому пирату увидеть, что она испугалась.

– Отпусти меня! Говорю же, ты с ним не справишься.

Она не заметила, что все вокруг замолчали и наблюдали за тем, как их капитан борется с этим дерзким мальчишкой.

– Перестань драться, – прошипел Француз.

– Пошел к черту!

– Хочешь, чтобы я раскрыл твою тайну перед всеми этими людьми? Прямо сейчас, моя дорогая?

Он узнал. Боже милостивый, что ей делать?

Индия судорожно вздохнула.

Но ей не пришлось отвечать. Палуба накренилась, пират выпустил ее из рук, и она, словно мешок с овсом, покатилась по палубе.

– Позаботься о лошади, Перкинс. Никто не должен к ней прикасаться, пока я все не выясню. Не сомневаюсь, что мне удастся выбить ремнем правду из этого мальчишки.

– Только попробуй, – прошипела Индия, отбиваясь от капитана.

– Высечь тебя – это именно то, что я намерен сделать, моя дорогая. Или лучше сказать – леди Деламер? – прошипел он в ответ.

Глава 23

– Проклятый вор! Негодяй!

Сердитый голос Индии звенел над палубой. Но ее гнев был лишь защитой. Пират знал, как ее зовут и что она женщина. Что он теперь с ней сделает?

Столкнувшись с проблемой, Индия поступила так, как обычно поступала с тех пор, как начала ходить. Она последовала примеру своих любимых и совершенно неуправляемых братьев.

Она подняла кулаки и приготовилась драться.

– Держись от меня подальше.

Француз закрыл дверь каюты и запер ее.

– Не подходи ко мне! Предупреждаю, ты пожалеешь!

Пират медленно повернулся и, прислонившись к двери, скрестил руки на груди. В каюте горела всего одна свеча, освещавшая только окованный медью сундук. Лицо бородача оставалось в тени.

Индия почувствовала, что начинает паниковать.

– Тебе эта лошадь ни к чему.

Ответа не было.

– Ты не сможешь на ней ездить.

Опять нет ответа.

– Ах, так! Ты не желаешь меня слушать! – Она выхватила из-за обшлага куртки пистолет. – Может быть, это тебя убедит. – Она нацелила на него оружие. – Не прикасайся ко мне, или я тебя убью!

– Неужели? – тихо сказал Француз и сделал один шаг. Индия сжала пистолет и, прицелившись, выстрелила в стену над его плечом.

– Предлагаю получше целиться.

– Я целюсь в тебя! Пират сделал еще один шаг.

Индия выстрелила во второй раз. Пуля снова попала в стену, при этом кусок штукатурки упал Французу на руку. Он не остановился.

– Ты что, оглох? Следующая пуля пройдет через твое сердце.

Он улыбнулся:

– Но у тебя не осталось пуль, малышка.

Индия слишком поздно сообразила, что он прав. Отбросив пистолет, она выхватила из-за голенища кинжал.

– Тогда тебе придется попробовать это.

– Столько огня – и это англичанка? Очень смешно.

– Ах, тебе смешно? Через минуту, негодяй, тебе уже будет не до смеха.

– Правда? Тысяча извинений. А я-то считал, что был так галантен.

Индия выставила кинжал, но он выбил его из ее руки.

– Я не собираюсь к тебе прикасаться, дурочка.

– Ха! А те люди на пирсе, полагаю, усиленно готовятся стать монахами.

– Мои люди не хуже других. Ни они… ни я тебя не тронем.

Индия посмотрела на него с подозрением:

– Вот как? Почему?

– Во-первых, потому, что мне нравится, когда мои женщины выглядят как женщины. А во-вторых, заставлять партнера силой ложиться в постель не очень-то приятно.

– Тогда что же ты намерен со мной сделать?

– Понятия не имею. – Он пожал плечами и достал из ящика письменного стола бутылку и два стакана. – Бренди?

Скрестив руки на груди, Индия вызывающе смерила его взглядом.

– Я вижу тебя насквозь, змей ты этакий. Тебе не удалось меня одурачить, так ты решил меня отравить!

– Боишься, что отравлю? – Француз налил бренди в два стакана и выпил свой. – Что скажешь?

Индия прикусила губу.

– Ты, должно быть, пытаешься загнать меня в угол. Но и это у тебя не получится.

Он осушил и второй стакан.

– Не хочешь пить, так расскажи, как ты оказалась у бандитов.

– Я была не одна. Со мной был мой грум.

– Это, конечно, меняет дело. Тогда позволь спросить, почему ты одета в мужские бриджи и ездишь на лошади, которая стоит больше, чем мои люди могут заработать за год?

– Не твое дело. Я ничего не стану тебе рассказывать. Даже если ты начнешь меня пытать.

– Пытки бывают разные, крошка. – Его голос стал тихим, но она почувствовала, как он весь напрягся. А еще больше ощутила его силу воли, которая держала в узде банду негодяев.

– И что это должно означать?

– А ты как полагаешь?

– Ты решил меня запугать.

– Просто констатирую очевидный факт.

– Я тебя не боюсь. Я не позволю себя запугивать. – Она выхватила из другого сапога второй пистолет и направила его на Француза.

Тот удивленно поднял брови.

– Неужели? Как интересно.

Он поднял руку и расстегнул одну пуговицу на рубашке.

– Что ты делаешь? – Ее голос неожиданно охрип.

– Даю тебе возможность осуществить свою английскую угрозу.

Рубашка слегка распахнулась.

– Ты что?..

– Конечно, англичанка. Никогда не следует угрожать, если не можешь выполнить угрозу. – Он будто предупреждал ее. Он был уже совсем близко, хотя его лицо по-прежнему оставалось в тени. – Ну же! Воспользуйся случаем. Я предлагаю свою грудь в качестве мишени. Застрели меня.

– Застрелить?

– Ты забыла, как это делается? Просто прицелься и нажми пальцем на курок.

– Я знаю, как стрелять.

– Тогда стреляй.

Индия смотрела на него в бешенстве.

– Значит, тебя удерживает не неумение стрелять? – с невинным видом спросил он.

Но это замечание еще больше ее разозлило.

– Меня ничто не удерживает! Я просто решила хорошенько прицелиться.

– Разумеется. На таком расстоянии я слишком трудная мишень.

Индия что-то буркнула себе под нос. Все, что ей надо было сделать, – это нажать на курок пистолета, который отец подарил ей в Египте.

Но она не могла. Не могла застрелить безоружного человека, не оказывающего сопротивления.

– Нет? Твои нервы… как это говорится… в критическом состоянии.

– Ничего подобного. Мои нервы в порядке. Просто… это неспортивно – застрелить безоружного.

– А-а, теперь ты заговорила о спорте. Англичане придают спорту такое большое значение. Я нахожу это совершенно непонятным.

– Где уж тебе, – буркнула Индия, – сейчас я покажу тебе…

Молниеносным движением Француз ударил ее по запястью и выбил пистолет из рук.

– Пусть это будет твоим первым уроком на борту «Цыганки». Никогда не поднимай пистолет, если не готова выстрелить. А ты, моя красавица, хотя и очень храбрая, убить человека не готова. Считай благословением Божьим, что у тебя никогда не было в этом необходимости. – Он поднял пистолет и положил его себе в карман. – А теперь начнем сначала. Как тебя зовут, красавица? Деламер, не так ли?

– Ничего я тебе не скажу. И как меня зовут, и вообще не единого слова.

– Что ж, – пожал он плечами. – Возможно, в этом нет необходимости. – Я уже видел этот высокомерный носик и этот холодный взгляд. Все Деламеры одинаковы.

Индия испытала шок. Боже мой, он не блефует. Он знает. Теперь ей не сбежать. Он потребует огромный выкуп. Может быть, даже нечто большее, чем деньги.

Этого она не могла допустить.

– Значит, вы заметили сходство. Это было проклятием всей моей жизни, потому что я не Деламер. Но я ненавижу их за это.

– Не понимаю.

– Я незаконная дочь герцога от служанки.

Француз отвернулся и снова наполнил стакан бренди. Ей послышалось, что он откашлялся.

– Говоришь, незаконная? То есть ты внебрачный ребенок герцога?

– Именно. – Индии понравилась ее выдумка. – Всю жизнь надо мной смеялись и издевались. Всем было известно, что я родилась вне брака. Я ненавижу всех Деламеров за это!

– Теперь понятно. И ты украла это великолепное животное из конюшни герцога из мести.

– Ничего я не украла, – отрезала Индия. – То есть я не сразу украла, я проработала у них несколько лет.

– Несколько лет? Боже, а ты выглядишь совсем юной.

– Мне показалось, что это были годы. И я считаю, что, раз между мной и герцогом существует связь, лошадь принадлежит мне. К тому же, кроме законной дочери герцога и меня, эта лошадь никого больше не слушается. Так что она может быть и моей.

– Боюсь, что судья будет другого мнения, – сухо заметил Француз.

– А что такой отщепенец, как ты, знает о судьях?

– Только то, что от них у меня одни неприятности. Но что же с тобой делать? Я не могу отпустить тебя без выкупа. Моя команда, как ты понимаешь, ждет этого от меня, потому что я очень кровожаден. Надо поддерживать свою репутацию. – Он внимательно посмотрел на нее.

– От меня не жди совета, – мрачно заявила Индия. – Тебе придется самому, без моей помощи, придумать, каким ты меня подвергнешь пыткам.

– Пытки будут страшные. Думаю, ты попала в самую точку. Я правильно выразился? Мой английский иногда доставляет мне неприятности.

– Наверное, не такие, какие доставляешь людям ты, негодяй. Отпусти меня, и нам обоим станет намного легче, уверяю тебя.

– К сожалению, я не смогу тебе угодить, моя милая. Мои люди… ну, ты понимаешь. Они очень рассердятся, если я упущу такой богатый улов.

– Пошли своих людей к черту!

– Я тоже так подумал. Просто удивительно, как мы одинаково мыслим. Ты уверена, что мы никогда раньше не встречались?

– Ты намекаешь на то, что я думаю, как подлый головорез и вор? Да я тебе за это язык вырву!

– Но у тебя нет ни кинжала, ни пистолета. Придется тебе задуматься, стоит ли угрожать, если не можешь выполнить угрозу.

Индия схватила бокал.

– Это тебе придется хорошо подумать, прежде чем угрожать, Француз!

– Ты собираешься потопить меня в моем собственном вине? – лениво поинтересовался он.

– Нет, я собираюсь уйти. Прямо сейчас.

– И как ты это сделаешь, позволь спросить?

– А так. Ты сам откроешь передо мной дверь.

– Вот тут ты ошибаешься.

– Неужели?

Она ударила бокалом по столу, так что он разбился пополам. Выставив стекло острыми краями, она стала наступать на Француза.

– Я не побоюсь перерезать тебе глотку, предупреждаю. – Он уже был приперт к стене, а острые края бокала были у самой его груди. – Так как?

– Любопытно будет посмотреть, как ты будешь резать, – спокойно ответил он, словно они обсуждали новый способ завязывания морских узлов.

– Черт бы тебя побрал! Я не лгу. Клянусь, я это сделаю.

– Я весь к твоим услугам, англичанка.

Индия закрыла глаза и сделала выпад. В тот же миг его рука оказалась на ее запястье. Бокал выпал.

Индия открыла глаза и, к своему ужасу, увидела, что его рубашка разрезана и испачкана кровью.

– Видишь, что ты заставил меня сделать! Зачем дернулся?

– Тысяча извинений, – сухо сказал пират. – Это всего лишь булавочный укол.

– Укол? Да у тебя кровь…

– Пустяки. Однажды я запугал дюжину варваров, которые налетели на меня, словно тропический ураган. Сражался безоружный с дикарями до тех пор, пока на мне живого места не осталось и я не начал истекать кровью.

– Это было у берегов Африки? – спросила Индия, невольно заинтересовавшись. – Мы с отцом плавали в тех местах, когда искали исчезнувший город Дидо в Энеиде. Знаешь, Карфаген… Впрочем, откуда тебе знать… Нас в течение трех дней преследовал пиратский шлюп.

– Вам повезло, что остались живы.

– Потом оказалось, что это был английский фрегат, который послали охранять нас. В Кадисе я познакомилась с капитаном корабля, и он вообразил… – Индия запнулась и залилась краской.

Француз взял ее за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.

– Да, дикарка? Так что он вообразил? – Его голос был опасно нежным.

– Он почувствовал ко мне симпатию. Но это было глупо, потому что в то время мне было всего тринадцать лет.

– И что случилось с этим неотесанным капитаном и его глупой симпатией к тебе?

– О! Он вовсе не был так плох, красивый, с хорошими манерами, из респектабельной семьи. Кажется, из Беркшира.

– Да-да, – нетерпеливо перебил Француз. – А он ухаживал за тобой?

– Нет, не ухаживал. Отец сказал ему, что я не могу выйти замуж, по крайней мере, до тридцати лет, потому что я очень нужна ему в его исследовательской работе. Капитан расстроился. Кажется, сейчас у него пятеро сыновей.

– Как мне кажется, – сказал Француз, не выпуская ее подбородка, – его симпатия была ничтожной. Настоящий мужчина так легко не сдался бы. Он похитил бы тебя и уплыл на своем фрегате. А после этого ты осталась бы с ним навеки.

– В жизни все бывает по-другому. – В ее голосе послышались печальные нотки. – Это в книгах так, а в жизни… нет, в жизни все иначе.

– Разве? Думаю, ты ошибаешься. – Он провел мозолистым пальцем по ее щеке, потом – по верхней губе.

– Ч-что вы делаете?

– Удивляюсь.

– Чему?

– Тому, что твой капитан так легко от тебя отказался. Я ни за что не отказался бы. Даже если бы целый английский флот появился за кормой моего корабля.

– Н-нет? А что бы сделал ты? – Индия попыталась увидеть выражение его лица в тусклом свете единственной свечи.

– Думаю, что-нибудь очень опасное. – Француз провел большим пальцем по ее рту, и она вдруг испытала странное чувство: ей захотелось разомкнуть губы навстречу этому пальцу. – Во-первых, я прикоснулся бы к тебе. Вот так. – Он отвел с ее лица прядь волос. – И, наверное, сделал бы так. – Он наклонил голову.

Она чуть качнулась и замерла. Что она делает? Неужели она принимает ухаживания этого пирата?

– Не прикасайся ко мне! – Но каким-то образом она оказалась крепко прижатой к груди пирата. – И потом… у тебя кровь.

– Возможно. Но в тех местах, которые тебе не видны. А это… – Он посмотрел вниз на свою грудь. – Это чепуха.

Но даже когда он это говорил, кровь текла по рубашке.

– Тебе нравится издеваться надо мной. Это низко. – Ее уже начала разбирать злость от того, что она поддалась своей слабости. – Будь проклят ты и все мужчины.

Она выскользнула из его рук и стала швырять в стену все бокалы подряд. Потом увидела, что может дотянуться до кинжала, оставленного пиратом на кровати.

Она бросилась за оружием, но второпях споткнулась и упала на осколки.

Острый кусок стекла впился ей в бедро, причинив страшную боль, но она удержалась от слез.

– Дурочка, – сказал Француз, но это прозвучало как ласка. – Такая же буйная, как и твои волосы. Ты совсем не похожа на англичанку, детка.

– Но я англичанка. И вовсе не буйная. Уйди!

– Тебе больно? – Он поднял ее с пола и отнес на кровать. – Ты такая же дикая, как та лошадь, которая, как ты уверяешь, принадлежит тебе.

– Я не дикая. – Но она едва сдерживала слезы, и протест прозвучал не слишком убедительно.

– Ты и дикая, и безрассудная. – Пират одним решительным движением спустил бриджи с ее бедра и увидел, что осколок вошел глубоко под кожу. – Черт. – Он осторожно вытащил осколок и швырнул на стол. Потом нашел в ящике чистую тряпку и смочил ее бренди. – Будет больно, – предупредил он.

Она зарделась от смущения, но сильные пальцы безжалостно коснулись ее кожи, и от этого прикосновения ее сердце дрогнуло.

– Хватит. Все обойдется.

Он посмотрел на ее усталое лицо.

– А теперь тебе надо поспать, моя Индия. Индия.

– Ты не имеешь права называть меня по имени!

– Разве? А я считаю, что имею… как и на все другие, которыми мне вздумается тебя называть. – Он шутливо поклонился. – Подумай о том, чему я тебя сегодня научил. Спокойной ночи, моя дорогая.

Он отодвинул засов и вышел. Но с той стороны лязгнул другой, и она оказалась взаперти.

– Выпусти меня! – Индия стала трясти дверь.

– Может быть, завтра. А пока прекрати выть, или я вернусь и снова тебя поколочу, мальчишка. И ты ответишь за тот хрусталь, который разбил, паршивец!

На этот раз в дверь полетел ящик письменного стола.

– Это мы еще посмотрим!

Она шагала по каюте.

Она ругалась.

Она колотила в дверь.

Устав, она сползла по стенке на пол и засунула руку глубоко в карман. У нее, по крайней мере, остался бриллиант.

Индия задумалась. Она попала сюда в поисках Француза, но что-то заставило ее не упоминать об этом драгоценном камне. И до поры до времени она будет молчать. Как знать, может, с помощью бриллианта ей удастся сбежать от этого головореза.

Запрятав бриллиант поглубже и побушевав еще с четверть часа, Индия решила приберечь свою энергию для следующей встречи с пиратом. Она с подозрением понюхала одеяло, которым была застлана узкая кровать, но оно оказалось на удивление чистым.

Индия вытянулась поверх одеяла и вдруг ощутила, что страшно устала. Она закрыла глаза и почти в то же мгновение уснула крепким сном.

Сон начался так же, как обычно: с боя барабанов, криков и топота марширующих ног. Она вдруг снова оказалась там, в Брюсселе, забитом телегами, повозками и солдатами, возвращающимися в свои полки.

А она искала в этой бесконечной толпе широкоплечего высокого стройного человека с беззаботной улыбкой. Но все лица были одинаковыми, и она никак не могла его найти.

Вдали грохотала артиллерия, и мимо нее пробегали до смерти напуганные крестьяне. Потом она увидела первых раненых – грязных, оборванных, с глазами, полными ужаса и ненависти.

Она металась по кровати, пытаясь избавиться от кошмарных воспоминаний.

Все это время Индия твердила себе, что все будет хорошо, если только она продолжит поиски. Если долго искать, она найдет его…

Высоко подняв фонарь, Француз стоял у кровати, на которой металась во сне его прекрасная пленница англичанка. Одеяло сбилось в сторону, она раскинула руки, и под мягкой тканью старой рубашки обозначились ее роскошные груди.

Тихое проклятие сорвалось с его губ. Вожделение охватило его с такой силой, что стало трудно дышать.

Она была так близко.

Он мог бы доставить ей удовольствие, пока она спит. А когда она проснется, будет шептать его имя и раскроется ему навстречу.

Он поставил фонарь, налил себе бренди и залпом осушил стакан.

Он смотрел, как Индия сжимает смятые простыни, но не мог пошевельнуться, словно был парализован.

А может, он боялся?

Глава 24

Индия куда-то бежала. Справа и слева от нее полыхал огонь. Кто-то звал ее громким, пронзительным и насмешливым голосом, но она не остановилась. Потому что он был где-то здесь, в темноте ночи. И она должна его найти.

Она звала его по имени, но никто ей не отвечал. Она была одна – как всегда, одна – в темной ловушке своих снов.

А потом раздался голос. Он произнес всего одно слово.

Это было ее имя, произнесенное тихим хриплым шепотом. Он всегда ее так звал. Она вздрогнула, почувствовав, как смыкается вокруг нее темнота. И вдруг он оказался рядом – глаза полны желания, тело напряглось в предвкушении наслаждения.

Времени для страха или протеста не было. Она слишком его хотела. Она прижалась к нему, ощутив жар его тела. Ей хотелось вдыхать его запах, слышать его прерывистое дыхание.

– Пожалуйста, – шептала она, сама не зная, о чем просит.

Но он знал.

– Да, дорогая.

С тихим шелестом шелковое платье соскользнуло вниз по разгоряченному телу.

Она нетерпеливо отбросила его с ног.

Она словно вернулась домой. Это было похоже на то, как хватаешь ртом воздух, когда слишком долго был под водой. Как одним махом переплыть ручей под горой в Норфолке.

Она, наконец, нашла Девлина. Высокого, стройного, смеющегося, с горящими глазами. Все же нашла.

У нее перехватило дыхание. Она начала с жадностью ласкать его тело, узнать которое она еще не успела. Опьяненная радостью узнавания, она смеялась, запуская пальцы в темные завитки волос у него на груди.

А потом все исчезло и осталась лишь тонкая струйка крови на загорелой груди, тихий смех и сверкнувшая при свете фонаря золотая серьга в ухе.

Вскрикнув, она села, все еще полностью не проснувшись.

– Нет, только не он. Это был всего лишь сон.

Сон. Но почему он казался явью?

Она легла под одеяло и подтянула его до самого подбородка, как будто это могло защитить ее от непрошеных мыслей и ужаса, который они вызывали в ее душе.

– Итак, Перкинс, какие у нас на сегодня дела? Капитан «Цыганки» стоял на верхней палубе. Перед ним расстилался широкий простор реки. На душе у Француза было тревожно.

Первый помощник капитана, сидевший на бухте каната, почесал обветренную щеку и нахмурился.

– Один человек хочет показать вам какие-то бриллианты. Уверяет, что они фантастические. Еще один уверяет, что может провести вас по тайному ходу через Тауэр к сокровищнице короны. Разумеется, за плату. Третий предлагает перекупить у вас эту белую лошадь. – Губы Перкинса дернулись. – И три предложения – выкупить мальчишку, которого слушается эта лошадь.

– Выкупить? Перкинс, вы меня удивляете.

– Прошу меня простить, но я в этом сомневаюсь.

– И кто же эти… э-э… покупатели?

– Обычный сброд, а также владелец борделя из Уайтчепела.[1]

Капитан мрачно рассмеялся:

– Похоже, мы стали настоящим гнездом порока. И сколько же они предлагают за мальчишку?

– Назвать самую высокую цену? Две сотни фунтов за лошадь и двадцать – за мальчишку. Чтобы работал в борделе. Сомневаюсь, что вам даже в голову может прийти продать мальца.

– Вы уверены? Разве вы не знаете, что у меня плохая репутация, Перкинс? – Тот лишь фыркнул. – Вы сегодня в плохом настроении, Перкинс. Встали не с той ноги?

– Не такое плохое, какое должно было бы быть. С каких это пор мы стали брать на борт пленников – особенно мальчиков, которые вовсе не мальчики?

Француз удивленно поднял брови и почесал свою большую черную бороду.

– Что вы этим хотите сказать? Что-то я не понимаю.

– Что вы собираетесь делать с женщиной, которую прячете в своей каюте на нижней палубе? Теперь я ясно выразился?

– Потише! – Капитан оглянулся, чтобы удостовериться, что их не слышат.

– Мне надоело все время слышать от вас «потише» и «потерпите». Пока вы ездите в Лондон и еще бог знает куда, мне приходится справляться с командой. Спрашивается зачем? Вы уже нашли несколько бриллиантов и изумрудов. Но вам надо не это, не так ли? Что мы здесь делаем? Сидим на якоре, вместо того чтобы перевозить через Ла-Манш бургундское или лошадей из Ирландии.

– Не задавайте лишних вопросов, мой друг. Мыс самого начала заключили сделку, и она все еще в силе.

– О! Я не требую, чтобы все поменялось сразу, капитан. Вы мне скажете, когда придет время. Но мое терпение не бесконечно. Кроме всего прочего, я не потерплю женщин на борту. От них одни неприятности, помяните мое слово.

– Да, от этой точно надо ждать неприятностей. – Пират достал кинжал, который отнял у Индии, и стал разглядывать его лезвие. – Но ей придется остаться на некоторое время, друг мой.

– Так что мне сказать тем, кто вас дожидается?

– Изумруды мне не нужны. Королевские драгоценности в Тауэре – тоже. Откажи и первым двум покупателям моего дерзкого рыжеволосого мальчишки. Она останется мальчишкой, – предупредил он Перкинса.

– Да, капитан. Это ваша игра. А как насчет того мерзавца, который хочет купить мальца для борделя?

Взгляд Француза стал суровым.

– Передайте нашему другу из Уайтчепела, что, если он когда-нибудь сунется сюда своей мордой, я сам позабочусь о том, чтобы его грязные уши были сбриты с его поганой головы. А парня с бриллиантами я приму через десять минут.

– Будут еще какие-либо распоряжения?

– Всего одно, друг мой. Что бы ни случилось, дверь в мою каюту должна оставаться запертой. Вы меня поняли?

– Понял. Но будут неприятности, вот увидите. Это так же точно, как то, что к ночи обязательно бывает ветер с востока и туман.

Час спустя Индия, зажав в руках последний ящик комода, поджидала капитана.

Когда раздался лязг засова, она прицелилась.

И чуть было не швырнула ящик, когда на пороге появился Фроггет.

– Что вы такое делаете, мисс… – старый слуга откашлялся, – э-э… Джереми. – Его втолкнули в каюту и снова заперли дверь на засов.

– Пыталась сбежать. Что они с тобой сделали, Фроггет?

Фроггет осмотрел сваленные на комоде карты, осколки стекла на полу и незастеленную кровать.

– Со мной обращались довольно хорошо. И с вашей лошадью – тоже. Но что произошло здесь? Неужели этот Француз…

– Нет. Не то чтобы он не хотел… И что не попытается опять. Этот высокомерный гад знает, что я женщина, Фроггет. И каким-то образом узнал, что я Деламер. Нам необходимо бежать.

– А как же ваш грандиозный план – получить информацию у Француза? Ведь я предупреждал вас. Здесь все передерутся, а мы останемся пленниками посреди реки, и никто не будет знать, где мы.

Индия вздохнула:

– Ты был прав, Фроггет. Признаю.

– Этот Француз хитер. Видит все, хотя и притворяется, что ни сном ни духом. И все время с корабля и обратно снуют какие-то подозрительные личности. Что с вами? – вдруг спросил он, увидев, как Индия потирает бедро.

– Ничего страшного. Ударилась, когда поскользнулась на осколке стекла.

– Даже и не знаю, кто из вас опаснее – вы или этот пират, – проворчал Фроггет.

– Хватит ворчать, давай лучше думать, как выбраться отсюда.

– Думаю, вам придется использовать тот камень, который вы спрятали в сапоге.

– Я думала о том же самом. Но жаль тратить его понапрасну.

– Жаль не потратить его. Не хочется сгнить здесь заживо. Или того хуже.

– Боюсь, ты прав, – вздохнула Индия. – Но он не должен догадываться, что бриллиант у меня, иначе он никогда нас не выпустит. Я скажу, что спрятала его на берегу. Ему придется послать меня за ним, а я буду настаивать, чтобы ты пошел со мной. И тогда мы сбежим.

– Если таков ваш план – да поможет нам небо!

– У тебя есть лучший?

Фроггет бросил на Индию хмурый взгляд.

– Я так и думала.

Она подошла к двери и начала барабанить.

– Эй, вы! Позовите капитана, да побыстрей!

– Там мальчишка шумит, капитан, – сказал Перкинс Французу. – Мальчишка, который не мальчишка.

– Чего ему теперь надо? Ванну и горячую еду?

– Он требует вас.

– И зачем я нужен моему пленнику?

– Со мной он не поделился. Но перед тем как пойти к нему, советую поговорить с человеком по имени Фрезье, который только что прибыл из Лондона. Он сказал, что его послал ювелир из магазина братьев Пэрриш и у него есть важная информация. Что-то насчет бриллиантов, – добавил старший помощник.

– Проводи его ко мне.

Встреча произошла на верхней палубе между двумя бухтами канатов и грудой драных парусов. Француз отнесся к визитеру – смуглому человеку, у которого зубов было больше, чем волос, – с подозрением: незнакомца, казалось, больше интересовал шлюп, чем бриллианты.

– Так что насчет бриллиантов, о которых вы упомянули? Человек из Лондона вынул из-за голенища сапога нож и, поигрывая его серебряной рукояткой, небрежно заметил:

– Я слышал, что вы интересуетесь хорошими камнями. Особенными камнями.

– Возможно.

– Тогда у меня есть то, что вам нужно. Бриллианты, каких вы никогда раньше не видывали.

– И когда можно их увидеть?

Незнакомец пожал плечами.

– Может, завтра. Может, на следующей неделе. Дело… как бы это сказать… деликатное.

– К черту деликатность. У вас есть бриллианты на продажу или нет?

– Зачем же так сердиться? Я же здесь, разве не так? Вам покажут их. Но платить придется наличными. И никаких вопросов. Вы меня поняли?

– Лучшую цену вам никто не даст. И меня совершенно не волнует, кто был последним владельцем этих камней.

– В таком случае с вами будет приятно иметь дело. – Фрезье сунул нож обратно за голенище. – Я дам вам знать, когда мы сможем встретиться.

– Я деловой человек. Когда мне ждать вас?

– Долго ждать не придется. К тому же, – улыбнулся незнакомец, – у вас достаточно хлопот, чтобы держать под контролем свою команду, капитан.

Капитан услышал крики, доносившиеся с другой стороны шлюпа, и увидел половину команды «Цыганки», столпившуюся у трапа.

– А возможно, у вас неприятности с живым грузом на борту? Может быть, это тот худой рыжеволосый мальчишка, который приехал сюда на такой лошади, каких в этих краях никогда не видывали?

– О чем это вы?

– О чем? Молодой человек такой наружности был недавно замечен в Лондоне. Он пытался продать один из самых редких на свете розовых бриллиантов. Любопытно, вы не находите?

Француз прислонился к перилам палубы.

– Ваш и соотечественники, друг мой, говорят, что любопытство сгубило кошку, не так ли? Не лучше ли вам об этом помнить?

Крики стали громче, и Фрезье встал.

– Смотрите не попадите в руки судьи из-за убийства. Или неестественных склонностей.

Француз мрачно смотрел, как незнакомец покидает корабль. Что-то в этом человеке его страшно раздражало, но если он говорил правду о бриллианте, следовало быть крайне осторожным.

Но сначала надо разобраться с неуправляемой беснующейся англичанкой.

Когда капитан шел по палубе к своей каюте, матросы поспешно разбежались.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – проворчал он.

– Это все мальчишка, – сказал кто-то. – Вы еще покажете ему, что почем?

Капитан стал чернее тучи.

– Занимайтесь своим делом!

– Да, капитан.

Крики, доносившиеся из каюты, были оглушительными. Капитан распахнул дверь.

– Прекрати этот вой!

– Наконец-то ты пришел!

Не обращая внимания на мальчишку, капитан приказал Фроггету выйти.

– Послушайте меня…

– Не испытывай мое терпение, старик, – резко бросил Француз.

– Иди, Фроггет. Я не боюсь этого гада.

– Ты уверен… э-э… Джереми?

– Уверен.

У входа в каюту стояли, ухмыляясь, два матроса, готовые оттащить Фроггета на палубу.

Когда дверь закрылась, капитан повернулся к Индии.

– Не подходи. – Она загородилась ящиком комода. Пират сделал шаг вперед.

Ящик пролетел мимо его плеча и ударился о стену. Две сотни патронов рассыпались по полу.

Индия поскользнулась на патроне, и ее отбросило назад к кровати.

– Не подходи, или я опять закричу. А потом сломаю тебе шею.

Француз вдруг оказался сзади, и его пальцы легко коснулись ее шеи.

– Ты поранила свою, дурочка.

– Я в порядке.

Жесткие пальцы погладили ушибленное место, а потом его губы скользнули к ее уху.

Индия сглотнула, чувствуя, как странное тепло разлилось почему-то по ее ногам и стало подниматься выше. Она попыталась оттолкнуть его.

– Прекрати, – прохрипела она, потому что у нее вдруг пересохло в горле.

Он приложил палец к бившейся на ее шее жилке и тихо спросил:

– Ты меня боишься?

– Вот еще, – солгала она. – Просто мне не нравится, когда со мной грубо обращаются, суют мне в рот язык и тычут холодными пальцами.

– И кто так делал? – почему-то взорвался он.

– Полагаю, что многие. – Она небрежно пожала плечами. – Я уже не помню.

– И ты позволяла этим недоумкам, у которых руки как кувалды, такие вольности?

– Мне было любопытно. Были вещи, которые мне хотелось узнать. А тебе-то какое до этого дело?

– Что ты хотела узнать?

– Что чувствуешь… ну, можно ли узнать… – Она запнулась, словно не могла подобрать нужные слова. – Да ты ведь пират. Разве ты можешь понять?

– Может, и могу. И смогу ответить на твои вопросы. – Он запустил пальцы ей в волосы. – Ты хочешь узнать, можно ли почувствовать, что мужчина возбужден, не так ли? И что ты сама можешь почувствовать?

– Вот чепуха! – возразила она, но все же замерла. Тепло уже добралось до ее коленей. – Просто из-за того, что мы все время переезжали с места на место, потому что мой отец всегда занимался поисками сокровищ и новых открытий, у меня никогда не было возможности… я хочу сказать, что так и не узнала…

– Желанна ли ты как женщина? Задрожит ли от желания мужчина при виде твоих губ или прикоснувшись к твоим прелестным грудям? Так, детка?

– Нет! Я никогда не говорила…

Но диалог зашел слишком далеко. Она была прижата к его твердому как скала телу.

– Мне ответить тебе сейчас, моя красавица? Сказать, что ты можешь найти ответы в моем теле?

Индию мучили сотни вопросов, на которые она так и не нашла ответов: Девлин отправился в Ватерлоо. Но ее мучило и кое-что другое, гораздо более сильное, чем эти вопросы.

– Отпусти меня.

– Разве вам не нужны ответы?

– Не от тебя.

– Ты хочешь меня, моя дикарка. Твоя кровь уже бурлит и горит от желания.

– Нет!

– Ты найдешь ответ на свои вопросы прямо сейчас – поцелуй меня, и ты прочтешь его на моих губах.

Она оцепенела, завороженная его горящим взглядом, охрипшим от желания голосом.

Она хочет этого незнакомца. Этого пирата.

Самого низкого негодяя.

Она снова попыталась вырваться, но он не пускал ее. Золотая серьга блеснула в свете свечи. Разозлившись, она ударила его дрожащими пальцами.

– Нет, – крикнула она, хотя желание уже сжигало ее. – Только не ты.

Его смех отозвался эхом в маленькой каюте. Его мозолистые руки обхватили ее бедра.

Потом он стал массировать напряженные мышцы ее спины, так что Индию помимо воли передернуло. Скольких женщин он в своей жизни массировал, чтобы научиться такому искусству?

– А как насчет тех недоумков с ручищами как кувалды? Ты их останавливала? Или ты вскрикивала от удовольствия, когда они до тебя дотрагивались вот так? – Его руки скользнули вниз.

– Нет, – прохрипела она.

– Не понимаю. «Нет» – ты не останавливала своих английских любовников или «нет» – не кричала от удовольствия?

– Ни то и ни другое, свинья. Презренный, порочный козел!

– Как же я рад это слышать, дикарка. Значит, все это только для меня? Мы с тобой… вот так… вместе. От одного рассвета до другого, моя дорогая.

– Ты с ума сошел! Когда отец и братья обо всем узнают, они тебя убьют. Но сначала они тебя свяжут и сдерут кожу, как это делают бандиты в Индии. А потом возьмут раскаленные угли…

Она умолкла на полуслове, потому что он всей тяжестью своего тела придавил ее к кровати.

– Твой язычок словно кнут. Ты, должно быть, всегда отпугиваешь им мужчин, не так ли?

Его замечание ошарашило ее. Ей всегда приходилось следить за тем, что она говорит, скрывать свое настроение и свой авантюрный характер. В противном случае она становилась предметом осуждения и сплетен, которыми развлекалось высшее общество Лондона.

– Значит, это правда, детка.

Черт бы его побрал. Все-то он замечает.

– Нет, не правда, будь проклято твое подлое, коварное змеиное сердце!

Она бешено извивалась, пытаясь сбросить его мощное тело, но это было так же бессмысленно, как черпать воду из Темзы решетом.

– Я думаю, что ты должна решить: или я козел, или у меня сердце рептилии. Но даже я, совершенно не разбирающийся в зоологии, знаю, что нельзя одновременно быть и тем и другим.

Она молча продолжала бороться, но безуспешно.

– Но ты получила ответ на свой вопрос. Тебе ответило мое тело – горячее и твердое. Детка, ты желанная женщина – во всех смыслах этого слова.

Она высвободила руку и изо всех сил заехала кулаком ему в подбородок. Когда он отшатнулся, она вскочила на ноги.

– Как же ты прекрасна, – прошептал он, но в его голосе таилась опасность.

Она проследила за его взглядом и покраснела до корней волос: пуговицы на рубашке расстегнулись и была видна ее грудь с торчащими бугорками сосков.

– Судя по виду этих прелестных бутонов, твоя кровь бурлит так же, как моя.

Ругаясь на чем свет стоит, Индия запахнула рубашку и попятилась к двери.

– Да, от злости. И от ненависти. Клянусь честью, ни от чего другого.

В серой предрассветной мгле его повязка на глазу была такой же черной, как дорога на Ватерлоо, как большие пушечные ядра на телегах, с грохотом проезжавших по булыжной мостовой в сторону фронта.

– Честью? – Он не скрывал сарказма. – Странно слышать это слово из уст женщины. А у тебя есть честь, англичанка? И ты держишь слово, если клянешься честью?

– Всегда!

– А-а. – Его пальцы слегка дрожали. – А когда ты дашь клятву верности мужчине, за которого однажды выйдешь замуж, твой ответ будет честен?

Замужество – это как раз то, о чем ее мать и бабушка не уставали повторять. И тогда Девлин Карлайл будет отодвинут в прошлое – туда, где ему и место.

– Да, будет.

Но почему ее пробирает холод, когда она произносит эти слова?

– Значит, это долг чести?

– Разумеется. Почему ты так на меня смотришь?

– Потому что ты не будешь счастлива в объятиях почтенного английского лорда. В тебе слишком много огня. А он никогда не заставит тебя вскрикивать от страсти. Если ты выйдешь замуж за такого человека, уверяю тебя, ты очень скоро сделаешь его рогоносцем.

– Никогда. Если я и выйду когда-нибудь замуж, это будет не по любви. Но я буду честной, и верной, и самой послушной, как велит долг, женой.

– Разве мужчине нужен долг в постели? – горько засмеялся он.

– Неужели в тебе нет ни капли порядочности?

– Нет. Она исчезла, когда я покинул свою страну и попытался научиться вашим холодным английским привычкам. – Он пожал плечами. – Что прикажете делать с порядочностью? Ею не наполнишь желудок, не согреешь постель. Давай больше не будем говорить о порядочности. А заодно и о чести. Будем говорить только об ослеплении. Об ударе молнии. Потому что именно это я испытал, когда увидел тебя в первый раз – прекрасную и дикую, на великолепной белой лошади, которую ты украла.

– Я ее не украла…

– Ах да. Я забыл. Ты просто взяла из конюшни герцога то, что принадлежало тебе.

– Ты не можешь держать меня здесь! И я не подчинюсь тебе, как ты того хочешь. Никогда! Даже если бы ты был единственным живым представителем мужской половины человечества.

– Боже, что за язык. Острый как бритва. Но скоро я почувствую, какой он на самом деле мягкий и бархатный.

– Ни за что! И если ты сейчас же не откроешь дверь…

– Капитан! Откройте! – В дверь барабанили, а по палубе грохотали тяжелые шаги.

Француз распахнул дверь.

– В чем дело?

На пороге стоял первый помощник.

– Это сброд с низовьев реки, капитан. Они решили, что настало время навсегда прогнать вас со своей территории. Их не меньше полусотни, и все они вооружены.

Выругавшись, он взял из рук Перкинса саблю и вышел из каюты.

– Вы ничего не забыли, капитан?

– Что?

– Мальчишка. Тот, который не мальчишка.

Француз обернулся.

Но было поздно. Индия Деламер выскочила из каюты, оттолкнула первого помощника так, что он отлетел в сторону, и бросилась вверх по трапу на палубу «Цыганки», откуда уже доносились крики разъяренной толпы.

Глава 25

Вся палуба была в клубах дыма, в воздухе гремела канонада – с пиратского корабля по шлюпу стреляли из пушек. Среди хаоса тел Француз, наконец, разглядел хрупкую фигурку своей пленницы, которая бежала к перилам правого борта. Кто-то из напавших преградил ей дорогу, но она ударила его коленом в пах и выхватила у него из руки пистолет. Бросив пистолет Фроггету, она махнула ему рукой, приказывая следовать за ней. На нее снова бросились два пирата, но она отогнала их, размахивая пистолетом, и они в страхе отступили.

Француз увидел, как еще четверо стали медленно ее окружать. Теперь оставался только один способ вовремя прийти ей на помощь. Схватившись за канат, он оттолкнулся, а потом спрыгнул на палубу. Он сбил с ног двух пиратов, а из рук третьего вышиб оружие.

Но было уже поздно. Его пленница уже взобралась на перила кормы и, приказав Фроггету прыгать, сама бросилась в воду.

Француз подбежал к перилам и глянул вниз, но увидел лишь маленькую фигурку на волнах.

Фроггет стоял у перил, бледный как полотно.

– Я не мог прыгнуть. Я не умею плавать. – Он посмотрел на Француза умоляющим взглядом. – Вы должны понять. Вы не можете причинить ей зло. Она…

Подбежавший Перкинс схватил его за руку.

– Успокойтесь. Француз позаботится о женщине.

Француз тоже надеялся, что ему это удастся. Правда, у него вдруг разболелось плечо, и это не сулило ничего хорошего. Он бросил пистолет помощнику и сказал:

– Проследите, чтобы эти головорезы не разнесли в щепки мой корабль, Перкинс.

С этими словами он прыгнул в воду.

От удара о воду он чуть не потерял сознание. Вынырнув, увидел женщину в двадцати ярдах от себя. Она уверенно плыла, маневрируя между тремя матросами.

Когда он почти настиг ее, она неожиданно обернулась и изо всех сил лягнула его ногой в плечо. От боли он чуть было не закричал. Хлебнув воды, он на мгновение ушел под воду. Она за это заплатит!

Конечно, лишь в том случае, если он сможет двигать рукой. Сейчас у него было такое ощущение, что мышцы отделились от сустава.

Глупо было летать на канате, подумал Француз. Он уже не тот, каким был раньше. Все же сейчас ему надо поймать свою пленницу. Но пока он приходил в себя от боли, она уже была на полпути к берегу.

Стиснув зубы и превозмогая боль, он поплыл к небольшой бухте среди скал. Он был умелым и сильным пловцом, так что выбрался из воды раньше англичанки.

Сейчас он ей задаст. Он бросился ей наперерез и в считанные минуты настиг. Но она, обернувшись, ударила его в грудь, и он, отлетев, стукнулся плечом о выступ скалы.

На сей раз боль была ослепляющей. Он побледнел и, закрыв глаза, выругался.

– Ты ушибся!

Она, казалось, была удивлена.

– Конечно, – раздраженно ответил он. – Сегодня ты уже во второй раз чуть не нанесла мне увечье. Надеюсь, ты довольна своим успехом.

Но она не торжествовала. Наоборот, ее била дрожь, а во взгляде он увидел беспокойство. Неужели она беспокоится о нем?

– Почему ты убежала?

– Чтобы ты обратил на меня внимание.

– Что?

– Чтобы ты обратил…

– Я слышал. – Он оглядел ее дрожащую фигуру с прилипшими к шее волосами. – Я обратил, что дальше? Не можем же мы стоять здесь в таком виде. Ты замерзла. Но и на корабль нам нельзя возвращаться. Одного взгляда на твою мокрую рубашку достаточно, чтобы понять, что ты вовсе не мальчик.

Индия опустила голову, чтобы взглянуть на себя. Мокрая рубашка прилипла к телу, четко обрисовав грудь. Она покраснела и, нахмурившись, посмотрела на его.

– Ты ждешь, что тебе подадут карету? Если так, то тебе не повезло. – Он покачал головой. – Идем.

Он шел впереди, чувствуя, как она сверлит его взглядом. Они миновали небольшой лесок и вышли к ручью, на берегу которого стоял старый домик, весь заросший дикой ежевикой. Раздвинув кусты, он открыл дверь в хижину.

– Эта хижина у меня на тот случай, если на «Цыганке» становится небезопасно, – объяснил он. – Я сейчас разожгу огонь. – Он наклонился к камину, но сморщился от боли.

– Я могу разжечь, – вызвалась она.

Не дав ему времени возразить, она умело уложила в камин дрова и подожгла их с помощью кремня, который нашла на пыльной каминной полке. Очень скоро огонь разгорелся, и в хижине стало теплее.

Француз лег на кучу старых мешков и закрыл глаза. Да, думал он, это была явная глупость – летать на канате. Единственным оправданием было его беспокойство о ней – ведь ее окружили четверо ухмылявшихся пиратов!

– Где ты так хорошо научилась разжигать огонь?

– В Египте, Индии, Греции и еще сотне подобных мест.

– У тебя была интересная жизнь, англичанка. Даже еще интереснее, чем у меня. Но подожди подкладывать дрова. Я этим займусь.

– Почему?

– Полагается, чтобы это делал я.

– Кто это сказал?

– Природа. Общество. Я. – Он потрогал плечо. – В конце концов, я мужчина.

Она молча смотрела на его плечо.

– Но ты ударился плечом. К тому же я сделаю это не хуже тебя. – Она положила несколько поленьев на уже разгоревшийся огонь. – В моей семье принято помогать друг другу. Этим мы, Деламеры, и отличаемся. И мы помогаем друг другу на равных, независимо от пола.

– Значит, тебе повезло, дикарка. Я бы не стал спорить о вещах, в которых совсем не разбираюсь. Иди сюда и сядь. – Когда она осторожно села рядом, он накинул ей на плечи старое пальто.

Он понимал, что опасно находиться с ней в такой близости, но ему вдруг стало все равно. В комнате было тихо, лишь потрескивали поленья в камине, а тепло навевало сон. Он даже задремал, но неожиданно почувствовал, как ее рука прикоснулась к его плечу.

– Что ты делаешь?

Она водила пальцем по застарелому шраму, блестевшему в отсветах пламени.

– Смотрю. Как это случилось?

– Это… было очень давно. – Он потер подбородок, который от соленой воды почему-то стал чесаться.

– Ты не хочешь об этом рассказать?

– Нет, – отрезал он.

– Когда?

Он снял с себя мокрую рубашку и бросил ее на деревянный ящик возле камина, чтобы просушить.

– Как-нибудь потом расскажу, англичанка. Советую и тебе снять мокрую одежду.

– Вот как! Раздеться при тебе? При совершенно незнакомом мужчине? Да к тому же пирате? Это… доставит тебе удовольствие, капитан?

– Если бы я хотел поступить с тобой как варвар, я бы давно это сделал, – сухо ответил он.

– Да, мог бы. Это-то как раз меня и беспокоит. – Она провела рукой по его груди. – Так тебе нравится?

– Возможно.

– А так? – Она провела рукой по животу, и его окатила жаркая волна.

– Нет, – солгал он.

– Нуда. Конечно.

Улыбнувшись, она подняла руку к его бороде. Он резко сел и крикнул:

– Тысяча чертей! Зачем ты это делаешь?

Но Индия его не слышала. Ее тело напряглось, а пальцы впились ему в бороду.

– Это за то, что солгал мне. – Она раскрыла ладонь и показала клок густых черных волос. – Какой же ты дурак! – крикнула она человеку, фальшивая борода которого начала отклеиваться от соленой воды.

Человеку, у которого до сих пор болело плечо, как сказала Алексис. Своему мужу.

– Ты думал, что сможешь обмануть меня, Девлин Карлайл? Я помню каждый дюйм твоего тела. А теперь я хочу знать правду. Всю и до конца.

Герцогиня Крэнфорд ходила взад-вперед по освещенной солнцем оранжерее. Испуганный Бич следовал за ней.

– Куда эта невозможная девчонка отправилась на сей раз? Я уезжаю на один день, чтобы навестить подругу, а когда возвращаюсь, весь дом оказывается перевернутым вверх дном. Что произошло, Бич?

– Она не вернулась прошлой ночью, ваша светлость, и сегодня о ней ничего не известно.

Герцогиня в гневе стукнула об пол палкой.

– Если бы мы были в Норфолке, я бы не беспокоилась. Индия может разгуливать там так же свободно, как Луна. Но Лондон – другое дело…

– Ваша светлость, – дворецкий откашлялся. – Боюсь, я должен сказать еще кое-что.

– Что еще? Говори!

Дворецкий полез в карман и достал оттуда большой ком рыжих волос.

– Она отрезала волосы? Боже милостивый, что эта девчонка задумала?

Нет, в своем желании быть похожей на мужчину Индия вряд ли могла зайти так далеко. Герцогиня отказывалась это понимать. С другой стороны, с тех пор как лорд Торнвуд вернулся в Лондон, она ведет себя очень странно.

Между этими двумя явно проскакивала какая-то искра. А там, где искра, недалеко и до огня.

– Прошу прощения, ваша светлость, но я нашел это в ящике письменного стола мисс Индии. – Дворецкий протянул герцогине мятый клочок бумаги.

Старая леди расправила листок и побледнела.

«Не ездите в Воксхолл, или вы об этом пожалеете».

– Эту записку я нашел за шторой в ее комнате час назад. Второе послание было еще хуже. И написано оно было почерком разгневанного человека.

«Или уезжай из Лондона, или умрешь».

Герцогиня схватилась за спинку стула и глянула на своего дворецкого и друга.

– Ах, Бич! В какую еще историю впуталась эта глупышка?

– Дело сделано.

Мужчина поднял голову, и пламя в камине осветило его сердитое лицо.

– А груз в безопасности?

– Да, как вы велели.

– И где он? В каком месте?

– Там, где… груз не привлечет внимания. – Элена Марчмонт нахмурилась. – Но как насчет Торнвуда? Что, если…

Мужчина холодно улыбнулся.

– Торн не представляет для нас угрозы. Ведь он потерял память. Я уничтожу его задолго до того, как она к нему вернется.

– Но что, если он…

– Забудьте о Торне, – приказал мужчина у камина. – А теперь идите ко мне, – властно потребовал он.

Вдова поиграла кистями пояса.

– Но прошел всего час с тех пор, как…

Он встал и, подойдя, задрал ей юбку, прежде чем она успела закончить фразу.

Через минуту в полумраке комнаты раздался ее сладострастный смех.

Глава 26

Человек с наполовину отклеившейся бородой, человек, который был мужем Индии, замер.

– Как ты узнала? – наконец произнес он.

– Сначала я тебя не узнала. Твой маскарад был чертовски удачен. Но шрам на плече навел меня на мысль… и тут все рассыпалось. Но ты хорошо разыгрывал из себя пирата.

– У меня в этом деле была большая практика.

– Но зачем, Дев? Почему ты мне ничего не сказал? Какая тебе грозит опасность?

Девлин процедил сквозь зубы:

– По-моему, в камин надо подбросить дров.

– Не думай, что тебе удастся избежать моих вопросов, Дев. Ты взял в заложники меня и моего грума Фроггета, и я очень сильно подозреваю, что косвенно ты подверг опасности своих детей. Я хочу знать зачем.

Девлин смотрел на пляшущее в очаге пламя и думал о бриллианте, который мог бы повлиять на судьбу всей Европы.

– Ради огромного состояния, Индия, или, лучше сказать, ради огромного выкупа. Если я позволил бы этим камням проскользнуть у меня между пальцев, один сумасшедший смог бы с помощью оружия вернуть себе власть.

– Ты имеешь в виду бриллиант, который я нашла в Воксхолле?

– Да, этот и еще много других. Я дал клятву молчать и не должен был тебе ничего рассказывать, но ты теперь тоже замешана, и нравится мне это или нет, но и дети – тоже. Эти бриллианты были частью личной коллекции Наполеона, но после Ватерлоо они пропали, хотя моей обязанностью было проследить, чтобы этого не случилось. Теперь у нас есть сведения, что очень скоро бриллианты будут переправлены в Англию. Я должен найти камни и их похитителей.

– И для этого Девлин Карлайл превратился в пресловутого головореза, известного как Француз. – Индия кивнула. – Здорово придумано, Девлин. Поздравляю.

– Неужели? Большинство женщин, узнав такое, содрали бы с меня шкуру, а потом устроили бы истерику. И ты не сердишься?

– Еще как сержусь! Сержусь за то, что ты мне лгал и подверг опасности несчастных детей. А как пират ты был очень правдоподобен. Даже слишком.

– Иди ко мне, моя дорогая.

Индия почувствовала, как по телу разливается тепло, но покачала головой:

– Нет. До тех пор, пока я не узнаю всей правды…

– Правда бывает разная, Индия. Есть та, что идет от сердца к сердцу, от тела к телу. А слова очень легко переиначить.

– У тебя на все есть ответ. Не имеет значения, кто ты – Девлин Карлайл, вернувшийся с войны герой, или одноглазый пират с Темзы. – Она подошла к единственному окошку и стала смотреть на воду. – Они все еще дерутся, – сказала она, увидев, как маленькие фигурки прыгают за борт «Цыганки».

– Они будут биться до утра. Этим несчастным беднякам нужны хоть какие-нибудь развлечения. Жизнь на реке сурова. Но те, кто доживет до рассвета, откупорят бутылки с ромом и станут лучшими друзьями.

– А как насчет нас, Дев? Мы можем стать лучшими друзьями? Мы поженились в спешке в разгар войны. Мы полюбили еще до того, как узнали друг друга. Мы были молоды, и нам еще очень многому надо было научиться. Но у нас не было на это времени. А потом ты вернулся, но ничего не помнил. Но это тоже была ложь, да? Ты все помнил. Это просто было частью маскарада.

– Мне пришлось это сделать, Индия. Это был единственный способ…

Она обернулась. Ее кулаки сжались.

– Как это тебе удается? Как ты можешь с такой легкостью лгать? Как ты снова и снова искажаешь правду ради своих целей?

– Это не мои цели, Индия. Это цели Англии. Все ради тебя, меня и всех, кто погиб при Ватерлоо. Это ради блага всех детей, которые надеются на свободную и счастливую жизнь в Англии.

– Какие красивые слова, Девлин. Но для меня все обстоит намного проще. Все, что я вижу, – это некий человек, который лгал мне, который предал меня, несмотря на то что я так сильно его любила, что… – Она отвернулась, глотая слезы.

Он подошел к окну и привлек ее к себе.

– Ты отдала мне свое сердце. Ты доверилась мне. Я не заслуживал таких сокровищ. Но до Ватерлоо все было по-другому и я был другим человеком. Это не ложь. Просто я никогда уже не буду тем, кем был. Так же как изменилась™, пережив ужасы войны. И я должен позаботиться о том, чтобы Наполеон больше никогда не посмел снова навязать нам войну.

– А как насчет нас?

Он вздохнул и прижал ее к себе еще крепче.

– Я любил тебя тогда. Ты должна этому верить.

– А… сейчас?

– Сейчас я не уверен, что вообще могу кого-либо любить. У меня на руках трое детей, которых я должен защитить, но пока я, как ты совершенно верно сказала, из-за своей бестолковости все испортил. За те несколько дней, как дети узнали тебя, они полюбили тебя больше, чем меня.

– Это неправда! Эндрю тебя боготворит, а Марианна только и ждет, когда ты ее похвалишь. А Алексис? Иногда мне кажется, что она мудрее всех нас.

– Странно, но я чувствую то же самое. Такое впечатление, что она видит тебя насквозь и знает твои самые сокровенные мысли. Но сегодня я свалился на палубу и больно ударился плечом. Это почти стоило жизни нам обоим. Что я хочу сказать, Индия, – со вздохом продолжил он, – мы не можем вернуться назад. Ты, наверное, не сможешь. А мне труднее быть тебе другом, чем любовником. Я ревную тебя всякий раз, когда ты улыбаешься Монктону или Пендлворту, а особенно этой самодовольной змее – Коннору Макиннону.

– Ты ревнуешь к Коннору Макиннону?

– Я хотел оторвать ему пальцы – один за другим, – когда он помогал тебе выйти из кареты. А когда я вижу, как ты на него смотришь, наклонив голову, и улыбаешься ему милой улыбкой, какой никогда не улыбаешься мне… Я тоже хочу этого. И еще хочу испытывать ту безумную страсть, которой были заполнены наши ночи в Брюсселе. Я хочу все, черт побери! Это ты сделала меня таким ненасытным. Безгранично жадным. – Прижав ее к себе, он смотрел на нее горящими глазами и чувствовал, как бьется ее сердце. – Так как?

Молчание.

– Ты дашь мне ответ в этом веке, или молчание – это твоя месть за мое предательство?

– Я думаю. – Она дотронулась до его щеки. – Как я могу быть уверена, что ты снова не соврешь? Потому что это мое условие, Дев. Больше никакой лжи. Никаких секретов. Так живут все Деламеры. И я так живу.

Его сердце громко стучало, кровь начала бурлить, и на какое-то мгновение он не мог думать ни о чем другом, как о ее обнаженном теле, слившемся в единое целое с его телом.

Однако он чуть расслабил свои объятия и насладился ее теплым дыханием и легким прикосновением тела.

«Может быть, это и называется «возвращением домой»?» – подумал он.

– Я постараюсь, насколько это в моей власти. Но здесь замешаны другие люди, Индия, и тебе придется это принять. Это дело имеет решающее значение. – Он вдруг нахмурился. – Если уж мы заговорили об обмане, как насчет тебя? Показала этот проклятый бриллиант всему Лондону, да еще оставила свою визитную карточку.

– Поскольку ты не рассказал мне о своих врагах, я решила сама разузнать о них. Разве это было не логично?

– Ты совершенно невозможна. Упряма, безрассудна и начисто лишена чувства страха. Жена из тебя получится непослушная, это я понял. – Он снова прижал ее к себе. – Самое ужасное, что эта мысль начинает мне нравиться. Более того, мне это кажется естественным. И раз уж мы говорим начистоту, будет лучше, если я расскажу тебе еще кое о чем.

Индия провела пальцем по шраму на его подбородке.

– Может быть, мы попробуем поговорить по-другому, Дев? Так, как ты только что предложил?

Глаза Девлина загорелись.

– Не искушай меня, женщина. Я слишком долго терпел. Месяцами я ни о чем другом не думал. Где бы ни находился, что бы ни делал, я всегда думал о тебе. Мы были любовниками одну ночь, и этого было недостаточно. На сей раз все будет иначе. Это будет доверие. Обоюдное доверие друзей. Хотя трудно представить, что я смогу не прикасаться к тебе дольше пяти минут.

– Я не собираюсь облегчать тебе задачу. Потому что я тоже все помню, Дев. Меня мучают те же воспоминания!

Вдруг за стенами хижины они услышали цокот копыт и ржание.

В дверь забарабанили.

– Торн? Это вы, черт возьми?

Девлин чертыхнулся.

– Я хотел сказать тебе, но…

Он подошел к двери и распахнул ее.

Индия с ужасом посмотрела на человека, стоявшего на пороге хижины. Он был высок и широкоплеч, с темными волосами и твердым подбородком.

Человек с лицом ее мужа.

Она перевела взгляд на Девлина Карлайла – или на того, кто был на него похож.

– Познакомься с Джеймсом Херрингтоном, любовь моя. Как раз об этом я собирался тебе рассказать.

– Но он… он так похож на…

– В этом-то и состоял замысел. – Он схватил Херрингтона за руку и втянул в хижину. – Но что вы здесь делаете? Я приказал вам никогда не приходить сюда. Только в случае крайней необходимости.

– Это тот самый случай. Алексис… Ее похитили.

Глава 27

Девлин покачнулся – словно невидимая рука нанесла ему удар. – Что?

– Двое других в безопасности, но я… я потерял Алексис. Мы как раз вышли из наемного экипажа, когда она вспомнила, что забыла свою несчастную куклу. Не успел я оглянуться, как она побежала обратно и…

– И из экипажа она уже не вышла, – закончил за него Девлин. – Это старый трюк, Херрингтон. – Волоча ноги, так словно они его не слушались, Девлин подошел к камину и рухнул на мешки с таким видом, как будто не понимал, где он находится. – Господи, Алексис. – Он закрыл ладонями лицо. – Крошка Алексис. – Потом он очнулся и спросил: – Записка о выкупе уже есть?

– Не думаешь же ты… – в ужасе спросила Индия.

– Именно об этом я и думаю. Они не смогли добраться до тебя, поэтому воспользовались самым легким способом. Беспомощной невинной шестилетней девочкой.

Он вскочил и схватил рубашку. Индия принесла кувшин с водой и загасила огонь в камине.

– Это еще зачем, Индия?

– Я иду с тобой.

С минуту казалось, что Дев начнет возражать, но он лишь кивнул и поспешно застегнул пуговицы рубашки.

– Я не стану скрывать. Они уверены, что бриллиант у тебя.

Индия достала из сапога розовый камень.

– Возьми его. Мне он не нужен. Если он как-то поможет вернуть Алексис, пусть он будет у тебя.

Она протянула ему бриллиант, и на секунду его пальцы обвились вокруг ее ладони.

– Спасибо, что так легко с ним расстаешься. И спасибо за то, что ты именно такая, какая ты есть.

Однако времени на разговоры не было. Их будущее оставалось неопределенным. Но сейчас надо было решать более важный вопрос.

Судьба ребенка оказалась в руках безумцев.

Переговорив с Перкинсом, Девлин покинул «Цыганку». За ним следовал счастливый и немного сконфуженный Фроггет. Он был рад, что может сойти на берег.

– В чем дело, Джереми? – сурово спросил он Индию.

– Уже нет необходимости притворяться, Фроггет, – сказал Торнвуд. – Я знаю все про маскарад, устроенный твоей хозяйкой, а она – про мой. Но времени для объяснений нет. Похитили Алексис, и боюсь, нам потребуется все наше умение, чтобы освободить ее. – Торнвуд глянул на Херрингтона. – А где остальные дети?

– Их забрала герцогиня Крэнфорд в свое поместье в Норфолке. Она уверяла, что это самое безопасное место для них, пока не найдется Алексис.

– Она, скорее всего, права. В Лондоне мне вряд ли удастся обеспечить их безопасность.

– Что мы будем делать дальше? – Вид у Херрингтона был виноватый.

– Мы вернемся в Лондон и будем ждать. У вас есть карета? Леди Деламер понадобится…

– Леди Деламер не понадобится ничего, помимо того, что у нее уже есть. На Ганнибале мы доедем гораздо быстрее.

– Ты, как всегда, права.

Взгляд Торна потеплел, но всего на мгновение. Когда привели Ганнибала, который был спрятан в укромной конюшне в деревне, его лицо снова стало суровым и непроницаемым.

Для Индии дорога в Лондон показалась кошмаром. Всадники все время гнали лошадей галопом. Они сделали всего одну остановку в маленькой гостинице на окраине Тоттенхема. День уже клонился к закату, когда они свернули в район Белгрейв-сквер. Всю дорогу Индия пыталась вспомнить то, что ей рассказывал Девлин, но ее мысли все время возвращались к попавшей в руки негодяев невинной девочке.

Как только они проехали по переулку к задней стороне дома, Девлин спрыгнул с лошади и бросил поводья подбежавшему груму. Индия поняла – он молит Бога, чтобы было какое-нибудь известие от похитителей Алексис.

Быстрым шагом он прошел через сад и поднялся по ступеням на черную лестницу.

– Чем дольше мы будем ждать, тем менее вероятно, что…

Девлин ударил кулаком в дверь. Он был похож на раненого зверя. Таким его Индия еще не видела.

Ей захотелось утешить его, но она понимала, что сейчас это бесполезно. Только возвращение Алексис может вернуть ему хорошее настроение. Но если им не удастся вызволить девочку, если уже слишком поздно…

Такой вариант Индия отвергала начисто.

Место, где она лежала, было темным и холодным. Где-то у нее над головой беспрерывно капала вода. Ни голосов, ни шагов – ничего, кроме этих капель.

Алексис была страшно напугана.

В шесть часов вечера того же дня все собрались в кабинете Торна. Чилтон сказал, что от похитителей до сих пор нет никаких известий. Он сам стоял возле входной двери.

Девлин вышел из комнаты. Он двигался как человек, перенесший страшный, смертельный удар. Через десять минут он вернулся без бороды и переодетый. В его глазах все еще стоял ужас, но походка стала более твердой.

– Мне надо послать записку. Эти звери скоро поймут, что игра еще далеко не закончена. – Он глянул на Индию. – А пока тебе лучше отдохнуть. У тебя усталый вид. Если они охотятся за бриллиантом, они могут потребовать встречи с тобой, поскольку ты была последней, у кого они видели этот проклятый камень.

Индия кивнула и отвернулась. И зачем только он у нее оказался! Дев тронул ее за плечо.

– И прошу тебя, выкинь из головы вздорную мысль, что это твоя вина. Ты не виновата. Вина только на мне, уверяю тебя. Если не бриллиант, было бы что-нибудь другое, потому что они наверняка наблюдают за моим домом с тех пор, как я приехал в Лондон. Вот почему таким удобным было присутствие в доме Херрингтона. Оно давало мне возможность незаметно уходить и приходить, когда мне это было нужно. – Он погладил Индию по щеке. – Чилтон проводит тебя наверх. Не волнуйся, дорогая, я позову тебя, как только станет что-нибудь известно об Алексис.

– Ты так изменился. Только теперь я поняла. Мы оба изменились. Ты не просто вернулся домой после Ватерлоо. Ты стал другим человеком. А если бы остался прежним, я бы встретила тебя по-другому, потому что я уже не та женщина, какой была когда-то. Молю Бога, чтобы он сделал нас сильными, потому что это поможет спасти Алексис.

– Верь в это. – Он сжал ее руку. – Не прекращай верить ни на минуту.

В девять вечера три человека все еще прочесывали Лондон в поисках тех, кто видел девочку, похожую по описанию на Алексис. Индия то засыпала, то просыпалась в комнате наверху, Чилтон стоял на страже у входной двери, а два грума дежурили в переулке.

Но никаких известий от похитителей не было.

Херрингтон и Фроггет вернулись ни с чем. Они поужинали холодным мясом и очень крепким чаем, который им подал Чилтон.

Когда Индия спустилась вниз, она уже не была такой бледной, хотя вид у нее был усталый. По серьезным лицам мужчин она догадалась, что о девочке по-прежнему ничего не известно.

Ровно в одиннадцать парадная дверь с шумом распахнулась и в холле раздались решительные шаги. В дверях кабинета появилась высокая фигура мужчины с крючковатым носом.

– Что это за новость о девочке, которую похитили? – возмущенно произнес герцог Веллингтон. – Это варварство, вот что это такое! Я вам клянусь, что мы расправимся с этими ублюдками так, как они этого заслуживают. – Он снял плащ и бросил его на руки следовавшего за ним человека. – Мне нужны бумаги, Стивенс. – Все, включая карты.

– Да, ваша светлость. – Секретарь подал герцогу толстую папку с документами.

– Отлично. А теперь, Торн, расскажите, что вам удалось узнать.

Алексис била дрожь.

Она смотрела в темноту, отчаянно борясь со слезами. В руках она сжимала свою старую куклу, которую привезла с собой в Англию из Брюсселя.

Кукла была ее единственным утешением. Вода все капала, в темноте то и дело что-то шуршало. Алексис не понимала, что эти приглушенные звуки производили крысы. Она лежала в углу, свернувшись калачиком и крепко прижимая к себе куклу.

Время шло, и она вдруг поняла, что уже не одна. Сначала ее окружали какие-то колеблющиеся тени, а потом возникли яркие фигуры с улыбающимися лицами. Она когда-то их уже видела. Особенно когда ей было страшно или одиноко.

Яркие фигуры окружили ее в темноте. Это была целая армия, которая защитит ее от зла.

Так, во всяком случае, думала Алексис, погрузившись в полусон. А потом она почувствовала, что рядом стоит еще кто-то. Она увидела улыбающегося маленького мальчика, в глазах которого светилась радость.

И Алексис поняла, что это тот самый мальчик, которого она видела рядом с Индией.

Для Алексис все эти образы были такими же реальными, как холодный пол, на котором она лежала. И они дарили ей надежду.

Когда дверь в темную комнату медленно, со скрипом открылась, она была готова и не вздрогнула. Она уже знала, кто пришел.

Он скользнул сквозь тени со свечой в руке. У него на лице была маска, которую она часто видела в своих снах: ярко раскрашенная маска с длинным острым носом и шрамом во всю щеку. Алексис уже видела такую маску у бродячих артистов, когда жила в Европе. Но вошедший человек не улыбался.

Внезапно у Алексис перехватило дыхание. Она увидела вокруг него какое-то движение – извивающиеся тени людей.

Серых людей.

Людей, которые умерли.

Они обвились вокруг его груди, тыкали ему в глаза пальцами и хватали его за горло. Алексис знала, что это были люди, которых он убил. Теперь они кружили вокруг, ожидая его смерти.

Она в ужасе отшатнулась.

Комната наполнилась дьявольским смехом.

– Значит, ты все-таки боишься? Это хорошо, глупышка. А где леди Деламер?

Алексис крепко сжала свою куклу.

– Я не знаю. Она куда-то исчезла.

– Это верно. Но твои ответы нас не интересуют. Нам нужна ты. Ты приведешь к нам своего заботливого опекуна и эту авантюристку леди Деламер. И тогда все, что нам нужно, будет нашим.

– Не делайте этого! – Алексис широкими от ужаса глазами наблюдала за тем, как серые тени извиваются вокруг человека в маске. – Они ждут вас. Если вы изменитесь, если поговорите с ними по-хорошему, они, может быть, уйдут. – Она знала, что это не так, но ее чистая душа восставала против проявления зла. Ей надо как-то изменить судьбу этого человека.

Но ее похититель лишь расхохотался:

– С кем это я должен поговорить по-хорошему? Ждать подходящего момента и не задавать вопросов? – В лучах свечи его маска напоминала физиономию горгульи. – Но я не стану ждать, моя дорогая. Мы уже почти выиграли игру. Нам нужен только бриллиант, и твоя подруга леди Деламер очень скоро нам его отдаст. И все благодаря тебе.

Алексис отступила в темноту, подальше от извивающихся теней. Их число возрастало с каждым сказанным словом. Но она понимала, что он ей не верит.

И не поверит до тех пор, пока уже не будет слишком поздно.

Ей оставалось лишь в страхе смотреть на него и прижимать куклу к своему дрожащему телу. А он захлопнул за собой дверь и с хохотом скрылся в темноте.

Была уже полночь, когда герцог Веллингтон собрался уходить. Он оглядел напряженные лица присутствующих и кивнул.

– Мы близки к цели. Мы найдем девочку и через нее всех участников этого безумного заговора. А пока, Торнвуд, мои люди в вашем распоряжении.

Он быстро повернулся – так же молниеносно, как командовал артиллерией под Ватерлоо, – и обратился к секретарю:

– Мою папку, Стивенс.

С этими словами Веллингтон скрылся за дверью.

Город постепенно затихал. Реже появлялись кареты, совсем прекратился шум шагов. На огромный город, каким был Лондон, опустилась тихая ночь.

Девлин сидел в своем кабинете и смотрел на затухающий огонь в камине. Он не мог ни спать, ни планировать свои дальнейшие шаги. Он мог думать только об Алексис, видел испуганное личико. И это сводило его с ума.

В кабинет тихо вошла Индия.

– Я не могу заснуть.

Торнвуд указал на стул возле себя.

– Я тоже. Выпьешь шерри?

Она кивнула, но когда он принес ей рюмку, она ее не взяла, а лишь посмотрела на него испуганными глазами.

– Девлин, ты думаешь, что они…

– Не надо. Нельзя думать о самом худшем. Хотя последние два часа только этим и занимаюсь. Индия, я знаю, что не имею права спрашивать об этом, что я даже думать об этом не должен, но… – В его взгляде она прочла невыразимую муку. – Как ты думаешь, мы могли бы… то есть могла бы ты…

– Скажи, Дев. Скажи, чего ты от меня хочешь. – Она не собиралась облегчать ему задачу, особенно сейчас, когда между ними было столько недосказанного. На этот раз он должен все сказать прямо, чтобы у нее не возникло никаких вопросов.

– Ты могла бы остаться со мной? Только сегодняшнюю ночь, Индия? Как моя жена и моя любовь? Это единственное, что поможет мне не сойти с ума до утра.

Она могла бы. Она положила руки ему на плечи, и он ощутил тепло ее тела.

Не думать. Ни о чем не думать и ничего не вспоминать. Только прикоснуться к ее коже – нежной, как лепестки роз.

Ее руки дрожали.

Господи, он тоже дрожит.

Он крепко зажмурился при первом ее прикосновении. Если он очень постарается, может, ему удастся вытеснить из головы мысли об Алексис – маленькой испуганной девочке, сидящей где-то в темноте.

Но он никогда не сможет этого забыть. Из груди его вырвался глухой стон.

Индия прижала его к себе. Неужели она снова его потеряет? Нет! В те месяцы бесконечного отчаяния после Ватерлоо она научилась выживать.

– Ну же, Девлин. Заставь меня вспоминать. Пусть время повернется вспять, и снова будет весна и земля, устланная лепестками роз.

– Ты веришь э меня? Ты всегда в меня верила, – удивленно сказал он. – Даже когда я не верил в самого себя.

– Это фамильная черта Деламеров – верить в людей.

Она начала расстегивать его рубашку.

И Девлин Карлайл сдался.

Они были слишком возбуждены, чтобы осторожничать. Она опустилась на пол и увлекла его за собой. Он обнял ладонями ее лицо и, заглядывая в глаза, спросил:

– Индия, ты, правда, этого хочешь?

– Пожалуйста, Дев, – прошептала она.

Не спуская с него взгляда, она нащупала его твердую плоть и сжала ее в ладони.

– Господи, женщина. Я только надеюсь, что ты не пожалеешь. – Он просунул пальцы во влажную глубину ее лепестков и гладил ее до тех пор, пока она не содрогнулась. – Скажи, что не пожалеешь.

– Я… О! Дев…

Он навис над нею. Его тело в свете камина блестело, словно кованая медь. Только когда он почувствовал, что ее тело напряглось от желания, он раздвинул ей ноги.

Боже, как он ее желал.

Как она была нужна ему.

Но ему надо было убедиться в том, что и он ей нужен.

А она, зажав его плоть, выгибалась ему навстречу, сжимая кулаки.

– Ну же, Дев. Давай, или я…

Торн закрыл глаза и почувствовал, как она обнимает его своими длинными ногами.

– Еще крепче, Индия, – прохрипел он. – Не жалей меня. Не жалей нас. Только не сегодня, принцесса. Сегодня ты мне нужна дикой и необузданной.

Ее ногти впились ему в плечи. Охваченная жарким ритмом страсти, она позабыла обо всем на свете.

Это не было нежным совокуплением. Они слишком хорошо знали друг друга. Сегодня каждое прикосновение было грубым, каждый поцелуй – отчаянным. Не было ни нежных слов, ни приглушенного шепота – одно лишь безумное желание прикосновения разгоряченных страстью тел.

Запустив пальцы в ее волосы, Дев смотрел, как она снова выгнула спину, прижимаясь к нему. Он торжествовал.

Но Индия неожиданно открыла глаза и вспылила:

– Будь проклята твоя сдержанность, Дев. Я не хочу, чтобы ты думал о долге. Я хочу, чтобы ты был со мной, хочу знать, что в твоих мыслях нет других женщин, кроме меня. Если этого не будет, мне придется найти другого мужчину, который бы…

Девлин не дал ей договорить. Ее слова вызвали у него ярость.

– У тебя никогда не будет другого мужчины!

– Нет?

– Нет, черт возьми! Никогда.

Он с силой вошел в нее, достигнув самой середины ее нежной плоти.

Она вздрогнула и прошептала:

– Не жалей меня, Дев. Не жалей нас.

И он потерял голову. Точно так же, как потерял ее на улице Брюсселя, когда у нее слетела с головы эта глупая шляпка. И точно так же, как в залитом лунным светом и благоухающем ароматом роз саду.

– Не буду.

Гораздо позже, когда к нему вернулся страх, когда он уже не мог отогнать мысли об Алексис, их тела, влекомые силой еще более первобытной, чем страх, снова встретились.

Это было концом лжи.

Рассвет их будущего.

Когда они, наконец, уснули – она положила ему голову на грудь, – ничего более естественного нельзя было себе и представить.

Но даже тогда они чувствовали, что какие-то расплывчатые тени смыкаются вокруг них.

Глава 28

Записка о выкупе пришла на рассвете.

Выбранное для этого время, как понял Девлин, было не случайно. Не говоря уже о словах – простых, но леденящих кровь:

«Гайд-парк, возле Серпентайна. Завтра перед самым рассветом. Леди Деламер должна принести бриллиант, если только вы хотите снова увидеть вашу девочку».

Девлин расправил мятую бумажку.

– Завтра, – прохрипел он, и Индия увидела, как бьется жилка у него на виске. – В Гайд-парке перед рассветом.

Однако он быстро справился с эмоциями и стал хладнокровным подобно солдату, готовому к бою. Только сейчас Индия поняла, насколько изменился Девлин Карлайл.

– Мы с Айаном постараемся выбрать наиболее благоприятную позицию и все тщательно спланируем. Будем надеяться, что сможем осуществить свой план.

– Надеяться? – только и смогла промолвить Индия.

– Если у похитителей Алексис сохранились остатки разума, у них наверняка будет свой план.

Девлин, Айан, Коннор Макиннон и Фроггет сидели на кухне рядом с Индией, разложив перед собой план Гайд-парка. На плане крестиком было обозначено место, где она должна будет ждать похитителей Алексис. Если они попытаются заманить ее в другое место, важно было продумать, как она сможет этому воспрепятствовать, чтобы задержать их именно здесь.

– Ты понимаешь? Ты будешь стоять вот здесь, у дуба. – Торн постучал по отметке на плане. – Все будет зависеть от того, удастся ли тебе привести их на это место. – Он посмотрел на Индию, и на мгновение его взгляд потеплел. Но только на мгновение. – А Фроггет спрячется в кустах в пяти футах от тебя… Нам понадобятся две кареты, одеяла и еда для Алексис. Она наверняка очень… расстроена.

Никто не возражал, хотя все знали, что это слово было слишком мягким, чтобы выразить тот ужас, который испытала Алексис.

За час до рассвета Индия уже была у подножия огромного дуба в Гайд-парке. Внизу блестела гладь озер Серпентайн. Справа были заросли какого-то кустарника. Фонарь в ветвях дуба освещал бледное лицо Индии.

Коннор и Айан спрятались в густой листве дуба, готовые к прыжку, как только появится Алексис. Фроггет затаился в пяти футах позади кустарника, а злосчастный розовый бриллиант – причина всех их неприятностей – был надежно спрятан в ботинке Индии.

Она не отрывала глаз от вершины холма. Каждый раз, когда Индия спрашивала о Девлине, Айан шепотом объяснял ей, что Торн будет чуть позже и ей не о чем беспокоиться. Но она все время вглядывалась в густые тени каменистого склона. Где же Девлин? Почему его нет?

На востоке уже занималась заря, когда Индия услышала за своей спиной шаги и тихий голос:

– Леди Деламер?

Ее сердце бешено заколотилось, и она обернулась.

– Я здесь.

Неподалеку от нее стоял человек в низко надвинутой на глаза шляпе.

– Где бриллиант?

Индия с трудом сглотнула ком страха, подступивший к горлу.

– В надежном месте. Где ребенок?

– В карете наверху, где мы можем приглядывать за ней. Пойдемте с нами, и мы передадим ее вам.

Индия покачала головой. Они с Девлином до мелочей продумали именно такую ситуацию. Ей надо каким-то образом уговорить похитителя привести Алексис сюда, иначе все их приготовления окажутся напрасными.

– Нет, – отрезала она. – Вы приведете ее сюда, на открытое место. Мало ли что у ваших головорезов на уме.

Мужчина подошел ближе.

– А почем знать, что задумали вы, – свистящим шепотом произнес похититель. – Если хотите увидеть девочку живой, миледи, вы будете делать то, что скажу я.

Но от внимания Индии не ускользнула нотка нерешительности в голосе мужчины. Ей оставалось лишь надеяться, что ее собственный голос окажется твердым.

– Вам нужен бриллиант, а мне нужен ребенок. Мы оба можем получить то, что хотим. Но только здесь и сейчас, пока мы одни. И чем скорее это произойдет, тем раньше вы будете свободны.

Мужчина нерешительно оглянулся. Затем подал кому-то знак, повернулся и пошел ей навстречу.

– Хорошо, но если вы попытаетесь меня обмануть, – прорычал он, – вам обеим несдобровать.

Усилием воли Индия удержалась от взгляда наверх, в крону дуба, где прятались Коннор и Айан. Колени у нее дрожали, но голос оставался спокойным.

– Где Алексис? Вы ничего от меня не получите, пока я не увижу, что девочка цела и невредима.

– Она сейчас будет здесь. Где бриллиант?

Он уже был почти у дерева. Индия двинулась ему навстречу, чтобы остановить под деревом, на котором прятались мужчины.

– Вы получите все, что хотите, все, что заслуживаете, как только девочка будет в безопасности.

Ветер зашевелил листву дуба, и от ветки оторвался желудь. Индия замерла в испуге – вдруг мужчина посмотрит вверх. Но он лишь выругался, когда желудь упал ему на голову.

Потом раздался приглушенный крик, и Индия увидела, что к ним приближаются две фигуры. В одной она с замиранием сердца узнала Алексис, рот у которой был завязан тряпкой.

Человек в шляпе подошел ближе.

– Теперь вы видите, что девочка жива. Давайте бриллиант!

Это был самый опасный момент их плана, – момент, когда все должны действовать согласованно, как один человек. Индия медленно наклонилась.

– Я на всякий случай спрятала его в ботинок. Сейчас достану. Минуточку.

Она так же медленно опустилась на одно колено. С каждым шагом Алексис была все ближе. Момент почти настал…

Она нащупала возле себя холодный камень. Только бы второй похититель подошел поближе к Фроггету…

– Черт побери, что вы медлите?

– Все, достала.

Она разогнулась, сжав кулак, а когда второй бандит, желая рассмотреть бриллиант, подошел совсем близко, медленно разжала руку.

Первые лучи восходящего солнца, окрасив склоны холма, отразились в многочисленных гранях бриллианта.

– Приятно иметь с вами дело, миледи, – удовлетворенно сказал мужчина в шляпе с явной насмешкой. – Второй похититель в это время подтолкнул вперед Алексис. – А теперь, если не возражаете, я заберу у вас этот бриллиант и попрошу вас пройти с нами, пока мы…

Индия услышала, как завопила Алексис, а потом звук выстрела. В один момент Айан и Коннор спрыгнули с дерева и побежали к девочке, а Фроггет набросился на человека в шляпе.

Алексис уже бежала к Индии, когда из кареты выскочил еще один бандит. Он явно хотел снова захватить Алексис.

Сердце Индии екнуло, она выхватила из сумочки пистолет и прицелилась, но похититель был слишком близко к Алексис, и она побоялась рисковать. Ей оставалось лишь в ужасе смотреть, как сокращается расстояние между ними.

В это мгновение Девлин выскочил из своей засады. Его кнут, зловеще щелкнув, взлетел в воздух, а потом змеей обвился вокруг преследователя Алексис. Тот взвыл от боли и рухнул на землю.

В следующее мгновение Алексис уже была в объятиях Индии.

– Что они с тобой сделали, Алексис? Ты в порядке, крошка моя?

Девочка подняла залитое слезами лицо.

– Я была храброй. Я заплакала всего один раз. Вы бы мной гордились.

– А я тобой и горжусь. Очень горжусь.

– И куклу свою я не забыла.

Кукла была в пыли и потрепана, но, как и Алексис, целой.

– Хорошо, что ты ее спасла.

С холма Айан и Коннор вели пленников, а Девлин подтаскивал на кнуте свою жертву.

– Вы видели дядю Торна? – в восхищении спросила Алексис. – Я же говорила, что он своим кнутом делает просто чудеса.

– Ты была права.

Вдруг Алексис потянула Индию за руку.

– Но я должна что-то вспомнить. – Губы девочки задрожали. – Когда я сидела там, в темноте, и мне нечем было заняться, я думала. И вспомнила что-то очень важное. А теперь опять забыла. – Ее глаза наполнились слезами.

Индия крепко ее обняла.

– Не надо волноваться, моя дорогая. Все, что надо вспомнить, ты вспомнишь. Теперь тебе надо отдохнуть и подумать о том, как счастливы будут Эндрю и Марианна, когда снова тебя увидят.

– Я не испугалась, даже когда увидела этих серых людей. Они были повсюду, особенно вокруг человека в маске. Это тот же человек со шрамом, о котором я рассказывала дяде Торну.

Индия нахмурилась. Что это было: ночные кошмары или реальность?

– Человек со шрамом был там, у тебя?

– Да, такой же, как всегда. Но он был еще страшнее, чем всегда. А потом его окружили серые люди. Они ненавидели его и хотели отомстить. Это так страшно. Они ждут его. Просто выжидают момент.

Алексис вздрогнула, и Индия погладила ее по голове.

– Больше не рассказывай, моя девочка. Все кончилось. Ты в безопасности.

По дороге домой Алексис была в центре всеобщего внимания. Она сидела между Индией и Айаном, закутанная в теплое одеяло. Руки она засунула в лучшую меховую муфту герцогини.

Они направлялись в Норфолк, в поместье Деламеров, где Алексис должна воссоединиться с братом и сестрой. По мнению Девлина, это поможет Алексис забыть о произошедшем.

Девлин ни о чем не стал расспрашивать девочку. Пусть она перестанет дрожать и из ее глаз исчезнет испуг. А пока они болтали о пустяках вроде того, как корсет принца-регента скрипит всякий раз, как он наклоняется, чтобы поцеловать руку даме, или о проделках Айана, когда он учился в колледже.

Девочка начала понемногу успокаиваться. Когда они выехали за город, она закрыла глаза и, положив голову на плечо Индии, уснула. Индия встретилась взглядом с Торном и кивнула. Он поднял Алексис на руки и всю дорогу до поместья баюкал ее. По его глазам Индия поняла, что он больше не допустит, чтобы с Алексис случилось нечто подобное.

Девочка все еще спала, когда пологие холмы уступили место зеленой долине. Потом показался и сам дом, с его расположенными в беспорядке башнями и трубами – словно выросший из этой изумрудной зелени. Розовые гранитные стены были освещены утренним солнцем, и Индии показалось, что более чудесного места, чем этот дом, на свете не существует.

Она возвращалась домой.

По обе стороны широкой лестницы выстроились шеренги слуг, готовых приветствовать появление кареты. Торн вынес Алексис на руках, и девочка, открыв глаза спросонья, в благоговейном ужасе посмотрела на одетых в ливреи лакеев. Но она забыла о них, как только из дома выбежали Эндрю и Марианна.

Всех троих усадили в роскошной гостиной с видом на зеленые лужайки позади дома. Они все время смеялись и болтали, так что герцогине едва удалось вставить слово.

– Вижу, чертенок, тебе снова удалось выпутаться из неприятностей.

Алексис улыбнулась – рот у нее был весь в крошках от лимонного торта. Герцогиня вызвала из Лондона нескольких слуг, полагая, что девочке будет с ними удобнее, поскольку она уже с ними знакома и успела завоевать их любовь. Во всяком случае, Бич, миссис Харрисон и Альберт вошли, чтобы с ней поздороваться.

Но Алексис неожиданно покачала головой.

– О! Это не я оказалась такой умной. Это дядя Торн и другие три джентльмена. – Она одарила царственной улыбкой Айана, Фроггета и Коннора Макиннона. – И конечно, леди Деламер. Она была такой смелой. Даже когда этот ужасный человек приказал ей идти за ним в их карету. Я слышала, как они говорили, что увезут ее, как только она отдаст им бриллиант.

Торн сидел рядом с девочкой и гладил ее по волосам.

– А ты кого-нибудь из них узнала, Алексис? Их имена, их голоса, что-нибудь еще?

– Я только одного видела совсем близко, да и то он был в маске. Остальные трое пришли только к самому концу. Но к тому времени я уже сидела в карете с завязанными глазами. – Она снова начала дрожать.

Дев привлек ее к себе.

– Больше никаких вопросов, Одуванчик. Хочешь еще кусочек торта? Кухарка так старалась, а ты съела всего четыре.

Девочка хихикнула:

– Я была такая голодная, дядя Торн. Они меня не кормили, дали кусок хлеба, и все. А я отдала его крысам, потому что поняла, они были еще более голодные, чем я.

Индия увидела, как в глазах Девлина полыхнул гнев.

– Больше не будет никаких крыс, Одуванчик. – Увидев, что у Алексис слипаются глаза, он взял ее на руки. – И никаких разговоров. Если не возражает герцогиня, думаю, тебе пора отдохнуть.

– Конечно. Бич проводит вас наверх.

Было решено, что Алексис будет спать на диване в комнате Индии, на случай если девочка вдруг проснется ночью.

Дев отнес полусонную Алексис наверх и пошел на кухню, чтобы принести ей стакан теплого молока. Индия между тем подоткнула теплое одеяло и поцеловала девочку.

– Ты будешь спать здесь. Жозефина с тобой?

Алексис подняла куклу.

– Как и я, в целости и сохранности. – Она на секунду задумалась. – Знаете, а я опять его видела. Он помог, когда мне захотелось плакать.

– Кто?

– Мальчик, – нетерпеливо сказала Алексис. – Тот милый мальчик с ясными глазами и блестящими кудрявыми волосами. – Она посмотрела на Индию. – Он и сейчас здесь. Он пытается что-то сказать. Думаю, что-то очень важное, но я так устала… и у меня глаза слипаются.

Индия замерла, почувствовав, как сильно забилось ее сердце. По спине пробежали мурашки, казалось, что кто-то за ней наблюдает.

Это был полный абсурд, поскольку в комнате, кроме нее и Алексис, никого не было.

Но вопреки разумным доводам, которые подсказывал ей мозг, она сидела неподвижно, со сцепленными руками и молила Бога дать ей почувствовать присутствие того призрака, которого Алексис видела так явственно.

И пока она сидела рядом с Алексис, солнце за окном вышло из-за облака, и его золотой луч упал на ее кровать. В то же мгновение на дереве весело запел дрозд.

И Индия не смогла остановить поток горячих слез.

– Бабушка, можно задать тебе вопрос? Очень важный.

Герцогиня оторвала взгляд от корзинки с розами.

– Конечно, можно, родная. Ты все еще беспокоишься об Алексис?

– Нет, это относится ко мне, бабушка. К тому, что я чувствовала все эти последние месяцы. Ты, должно быть, заметила.

Герцогиня положила в корзинку срезанную розу и внимательно посмотрела на Индию.

– Я много чего заметила, любовь моя. Как ты вдруг умолкала, не закончив фразу и глядя на заходящее солнце. Как ты улыбаешься, слушая других, а сама словно не слышишь, что тебе говорят. Да, с тех пор как ты вернулась из Европы, я замечала многое. Ты, наконец, скажешь мне правду?

– Я никогда не умела долго скрывать от тебя свои тайны, бабушка, ведь так? – Индия села рядом с герцогиней и положила голову ей на колени. – Ах, бабушка, это все из-за Дева. Когда мы с ним встретились в Брюсселе, это было какое-то наваждение, безумие, если хочешь, но такое счастье. А потом мы… – Индия подавила вздох. – Мы поженились. В те дни хаоса перед Ватерлоо это было не так уж и трудно устроить. Знаю, что должна была сообщить тебе об этом, но времени не было. Он должен был отправиться на войну, и я не знала, увижу ли его когда-нибудь опять.

– А потом уже было поздно рассказывать обо всем нам, – тихо сказала герцогиня. – Потому что он умер. Пропал при Ватерлоо. И вместо того чтобы открыть нам свою кровоточащую рану, ты решила держать все в себе.

Индия кивнула.

– Но у тебя не получилось, дорогая. – Герцогиня посмотрела куда-то вдаль, борясь с собственными печальными воспоминаниями. – Избавиться от секретов не так-то просто. Я иногда думаю, что для того, чтобы облегчить душу, надо с кем-нибудь поделиться этими секретами. – Старая леди вздохнула, взяла Индию за подбородок и заглянула в глаза. – А теперь, когда Торнвуд вернулся?

– Не знаю, бабушка. Иногда мне кажется, что я его люблю. Но он стал совершенно другим человеком. Он порой такой холодный, такой замкнутый, что мне хочется бить его кулаками по голове. Но ведь когда человек любит, он не должен так…

Герцогиня рассмеялась:

– На мой взгляд, это совсем неплохо. Мне никогда не нравились эти хнычущие девицы, которые утверждают, что умирают от любви. Совершеннейшая чепуха. От любви не умирают. За нее надо бороться. Пора бы вам обоим это понять, – добавила она.

Индия смахнула слезы.

– Я не знаю, смогу ли, бабушка. Я думала, что в любви все будет сладко и гладко, а оказалось вовсе не так. Что с нами происходит, бабушка?

– Ничего.

– Что-то мне мешает. Что-то, что я никак не могу заставить себя рассказать ему. А теперь, наверное, уже слишком поздно.

– Не лучше ли тебе спросить об этом своего мужа?

Торнвуд, сердито ворча что-то себе под нос, шел по коридорам огромного дома Деламеров. Его собственный дом, всего в десяти милях к северу, был красивым и удобным, но вполовину меньше этого.

Неожиданно за его спиной раздался тихий кашель.

– Если вы ищете мисс Индию, я думаю, что она в розарии с ее светлостью. – Это был Бич. – Вам позвать ее?

– Полагаю, Бич, что я должен сам к ней пойти. Если не ошибаюсь, мне предстоит тяжелый разговор. Понимаете, мне придется объяснить ей, почему я не был до конца с ней честен. – Девлин вдруг удивился тому, что так разоткровенничался со слугой. Раньше он никогда бы себе этого не позволил.

– Мне кажется, что всем мужчинам семьи Деламер приходится в молодости пройти через это. Что-то в женщинах Деламер есть такое, чему мужчины не могут противостоять. Но я уверен, что вы великолепно со всем справитесь, милорд.

К тому времени как Девлин дошел до розария, Индии там уже не было.

– Ее здесь нет? Черт!

– Вы разминулись всего на пять минут. Похоже, это вошло у вас в привычку, Торнвуд. Знаете, она не похожа на других ваших женщин. Она упряма и независима, хотя очень ранима. И я не хочу, чтобы вы снова причинили ей боль, слышите? Ей и так досталось слишком много! – Герцогиня не скрывала своего гнева.

Торнвуд сжал кулаки.

– Мне никогда и в голову не приходило причинять ей боль. Даже сейчас, если бы я считал, что мне лучше уехать, можете быть уверены: я не остался бы здесь ни минуты. Но я надеюсь, что у нас есть шанс. – Он смущенно провел ладонью по волосам. – Я выразился не слишком сумбурно?

– Я поняла вас, молодой человек. Если бы я узнала раньше о том, что вы двое сделали, я бы приехала в Брюссель и выволокла оттуда вас обоих за шкирку.

– Так вы знаете? Это она вам рассказала? – Дев был явно шокирован.

– В нашей семье есть кое-какие секреты, Торнвуд. И если вы станете одним из нас, вам придется с этим считаться.

– Как вы можете принять меня после того, как я обманул вас? Сначала я уговорил вашу внучку на жалкую свадьбу накануне войны, а потом исчез на долгие месяцы.

На губах герцогини промелькнула улыбка.

– Не имеет значения, что думаю я. Решает Индия. Почему бы вам не спросить ее?

– Так вы не возражаете? – Он выхватил из корзинки несколько роз и побежал к выходу.

– Вы найдете ее на чердаке. Она часто туда ходит. Называет его местом, где хорошо думается.

Чердак был огромным, похожим на пещеру, со свисающими с обеих сторон карнизами и небольшим слуховым окном, через которое пробивалось нежаркое солнце Норфолка. Индия приходила сюда с раннего детства, когда ей надо было скрыться от братьев или просто помечтать.

Вот и сейчас она поднялась на этот старый чердак, чтобы разобраться в своих противоречивых чувствах. Словно во сне, она прошла мимо огромной кровати, где, согласно легенде, спал Карл Второй, мимо бесценных гобеленов и большого старинного дубового стола, за которым была подписана Великая хартия вольностей.

Однако сегодня Индия не обращала внимания на все эти раритеты. Она направилась к окованному медью сундучку у слухового окна.

Дрожащими руками она подняла крышку, и в нос ей ударил свежий аромат лаванды. На дне сундука лежал белый сверток.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке и упала на верхний слой белой ткани – кусок тончайшего батиста, отделанный ручной вышивкой, кружевами и лентами. Это была рубашечка, в которой крестят детей.

Рубашечка, которая была на ее сыне, когда его крестили в деревенской церкви под Брюсселем за неделю до смерти.

Индия прижала тонкую ткань к лицу, вдыхая запах и вспоминая то время, когда она в последний раз видела сына, которого назвала Девлин Райан Карлайл.

Его темные кудряшки блестели, а глазки были ясными. Он играл простой деревянной погремушкой, которую вырезал для него муж квартирной хозяйки. Его смех наполнял радостью ее жизнь.

Но трагедия случилась неожиданно. Была ли это одна из многочисленных болезней, поразившая многих в Брюсселе после сражения, Индия так и не узнала. Ребенок постепенно угасал и до самого конца ни разу не заплакал.

Индия делала все, что предписывал врач, но ни ванночки, ни лекарственные травы не помогли. Из ребенка медленно уходила жизнь. Только на рассвете пятого дня он, казалось, снова обрел силу. Он заморгал, и его крошечные пальчики сжали ее руку.

Индия прижала его к своей груди, но он закрыл глаза и вздохнул в последний раз.

Эта потеря окончательно раздавила Индию, к тому времени ей уже сообщили, что Девлин погиб в сражении при Ватерлоо. Три недели она не выходила из комнаты, а только сидела и смотрела в окно на опустевшие поля, а потом стала ходить на кладбище при церкви, на свежую могилу, надгробье которой было украшено маленькими херувимами.

Тогда Индия думала, что может умереть – даже хотела умереть. Но случилось нечто странное. С востока неожиданно налетел ураган, и ветер снес все цветы, которые она положила на свежую могилу Райана. Потом начался страшный ливень и размыл маленький холмик.

Это стало тяжелым испытанием для разума Индии. Она бросилась на могилу, пытаясь защитить от дождя цветы и молодую траву, за которой она с такой любовью ухаживала в первые холодные дни весны.

Но ее отчаянные попытки не увенчались успехом. Неумолимая природа брала свое: мокрая земля ускользала между пальцами, траву вымывало с корнем. Стоя на коленях в мокрой земле, с грязными по локти руками, с бледным от горя и ярости лицом, она заплакала в первый раз с тех пор, как потеряла свое любимое дитя.

Ей никто не мешал, никто даже не обращал на нее внимания. Она просто была странной англичанкой, каждый день приходившей на кладбище. И ее оставляли наедине с ее горем.

Спустя три часа она поднялась с колен, почувствовав, что стало немного легче, что покой занял рваную пустоту в ее сердце.

Ее ребенка больше нет. Этого уже не изменить.

Она потеряла мужа. И это ей тоже придется принять.

Она понимала, что ей осталось вернуться домой, к своей семье, где ее любят. Там, в Норфолке, она постарается хоть как-то наладить свою жизнь.

А сейчас Индия стояла у слухового окна, вновь переживая печальные события давних дней. Луч солнца, пробившийся сквозь пыльное стекло, осветил ее мокрое от слез лицо и белую рубашечку сына, которого ее муж никогда не видел.

Она так глубоко погрузилась в воспоминания, что не услышала тихих шагов у себя за спиной.

Теплые руки легли ей на плечи.

– Индия, что ты здесь делаешь? Твоя бабушка сказала… – Услышав ее прерывистое дыхание, Торн на секунду замолчал. – Ты плачешь?

– Нет. – Она быстро обернулась и отгородилась от него крышкой сундука. – Мне просто надо побыть одной.

– Почему? Нет ничего такого, чем бы ты не могла поделиться со мной. Кроме того, мне самому надо тебе кое-что объяснить.

– Тебе не кажется, Дев, что время для объяснений уже прошло? Возможно, то, что было между нами прошлой ночью – огонь и страсть, – это самое большее, что у нас вообще могло быть.

– Черт возьми, Индия, не отворачивайся от меня! – Он схватил ее за талию и повернул к себе лицом. – Прошлая ночь была прекрасной, но это не вся наша жизнь. Мне нравятся твой ум и твоя неиспорченность. Твоя решительность и честность. Мне даже нравится твое безрассудство, хотя иногда оно до смерти меня пугает. Я люблю в тебе все, Индия Деламер. И всегда буду любить, поверь мне.

– Правда, Девлин? – дрожащим голосом откликнулась она. – Прошлое иногда кажется таким далеким, словно это был сон. А иногда – что все было только вчера, потому что рана все еще кровоточит.

– О чем ты говоришь, Индия? Что, черт возьми, ты пытаешься мне сказать?

Забывшись, она глянула вниз. Торн проследил за ее взглядом и увидел в ее руках белую одежду младенца, на которой, словно драгоценные камни, сверкали капельки ее слез.

– Боже, – сдавленным голосом произнес он. – Ты мне не говорила. Я не знал… я даже не подозревал…

Он вздрогнул так, словно чья-то гигантская рука скрутила его мышцы и жилы и вывернула его наизнанку.

– Это правда? Был ребенок?

Индия не ответила. Она просто продолжала гладить белое полотно.

Он схватил ее за руку и притянул к себе.

– Что произошло, Индия? Господи, я должен знать правду.

Его голос сорвался, и горячая слеза упала ей на плечо. Она поняла, что пора ее мужу почувствовать то горе, которое она так долго переживала в одиночку.

– Он был… прелестным маленьким мальчиком, с такими же умными глазами, как у его отца. Он был радостью моей жизни за то короткое время, что был со мной. И я ни о чем не жалею, ни о единой секунде, которую я прожила вместе с ним, слышишь? Даже если я потеряла его… так неожиданно.

– Он умер младенцем, и я ни разу его не увидел. – Девлин сжал губы. – И я оставил тебя одну в незнакомом городе. С ребенком… моим ребенком. Каким же я был чудовищем! – Он покачал головой. Его голос то и дело срывался. – Почему я не подождал? Почему я ввязался в это проклятое дело, вместо того чтобы вернуться к тебе после сражения? Я был слеп и потерял своего сына. Нашего сына.

– Не надо, Дев. Я не сожалею ни о чем. Ты вернулся ко мне, и это удача. Не надо взваливать груз моих бед на свои плечи.

– Как ты можешь прощать мне то, что я пропустил так много важного? Я не видел, как ты вынашивала моего ребенка. Не видел твоей радости, когда ты смотрела на мальчика с умными глазами, которого держала на руках. И все ради чего? – Он горько усмехнулся. – Ради ложного понятия чести и ради страны, для которой герои значат меньше, чем золотые гинеи и шумные парады.

– У тебя был свой долг, а у меня – свой. Нельзя вернуться назад и изменить это.

– Если бы я только мог! – Он взял в руки крошечную рубашечку, и глаза его заблестели. – Я хочу, чтобы ты дала мне еще один шанс, Индия. Я хочу тебя. Я хочу это. – Он прижал к щеке прозрачную ткань. – Я хочу, чтобы у меня был дом, полный детей. Даже если я в ужасе от мысли, что не смогу быть хорошим отцом. Мой отец был неисправимым игроком, а мать… О ней лучше вообще не говорить.

– Ты не будешь таким.

– Нет? Я чертовски боюсь, что никогда не смогу пустить корни. А если окажется, что я никудышный отец и муж? Что, если сбегу как последний трус?

– Тогда мы все сбежим вместе с тобой. В конце концов, я очень хорошо знаю Туркестан. И все еще жив тот вождь бедуинов, который будет счастлив, если я…

– Слышал, слышал.

– Но он мне не нужен. Мне нужен ты. Но я тебя предупреждала, Дев. Я не намерена облегчать тебе задачу.

Ее пальцы скользнули по его груди и между пуговицами рубашки.

– Еще немного, женщина, и я…

Она прижалась к нему.

– И ты – что?

То, что он прочел в ее взгляде, воодушевило его.

– Я дам вам все, что пожелаете, миледи.

– Я желаю этого.

Она поднялась на цыпочки и лизнула его ухо.

– Боже милостивый, Индия. – Он обхватил руками ее бедра. – Я умру от боли прямо на этом месте.

– От того, что я предлагаю, не умирают. Ты, во всяком случае, не умрешь. Хотя я никогда не пробовала, но подозреваю, что найдутся мужчины, которые были бы счастливы показать мне, как…

Дев грозно на нее посмотрел.

– Слышать не хочу ни о каких других мужчинах, которые были влюблены в тебя. Для меня ты была единственной с той минуты, как я увидел тебя на улице Брюсселя.

– А как насчет того пресловутого речного пирата?

– Он никогда не был таким, каким казался. Это была всего лишь роль – одна из тех, которым я так хорошо научился в этой жизни. Только тебе удалось распознать за пиратской внешностью мое истинное лицо.

Индия опустила голову и потерлась носом о его шею.

– Так докажи мне. Я хочу чувствовать, как бьется твое сердце, видеть, как страсть туманит тебе глаза, ощущать, как ты заполняешь меня всю.

Девлин застонал.

Они так и не добрались до кровати, на которой когда-то спал Карл Второй. Торн положил ее на ближайшую твердую поверхность, оказавшуюся большим дубовым столом.

Что из того, что на этом столе была подписана Великая хартия вольностей? У них будут свои исторические моменты – пусть и более интимного характера.

Верхняя одежда была так торопливо сброшена на пол, что Индия прошептала:

– Погоди, Дев, дай отдышаться.

Но он продолжал ее раздевать.

– Я не могу ждать. Это должно случиться здесь…

– Да, да. И сейчас.

И в тот же момент это случилось. Индия приняла его. Схватив его за плечи, она заставила его войти в нее как можно глубже.

– Полегче, красавица. Не то я могу сделать тебе больно.

Но Индия, подогреваемая фантазиями прошлого и реальностью предшествующей ночи, ничего не хотела слышать.

– Подари мне будущее, Дев. Здесь, в этом квадрате солнечного света, помоги мне зачать ребенка. Думаю, он ждет этого от нас.

Ее хриплый голос потряс Торна. Стиснув ее руками, он вошел в нее еще глубже, почувствовав, как она сжала его плоть. Он начал целовать ее лицо, руки, шею и уже не мог остановиться.

Закрыв глаза, он начал быстро двигаться „проникнув в нее так глубоко, как только было возможно.

Они забыли обо всем, кроме желания, которое вырвалось на свободу. Торн шептал ей, что преклоняется перед ее красотой, что обожает ее дикую необузданность. Он любил словами, а не только сердцем и телом.

И наградой ему была ее полная отдача.

Он улыбался, когда она напрягалась, когда выгибала спину и впивалась пальцами ему в плечи. А когда ее дыхание немного успокаивалось, он входил в нее снова и снова с таким напором, что ее тело содрогалось, а глаза туманились от наслаждения.

Но неожиданно ее взгляд стал ясным, а губы искривились в насмешливой улыбке.

– А теперь, шалун, остановись.

– Почему? Я просто хотел показать тебе, что настроен серьезно, что готов валяться у тебя в ногах, вымаливая прощение.

– Это, мой дорогой муженек, у тебя получается неплохо. Но я не помню, рассказывала ли я тебе о том блестящем молодом офицере, который уговаривал меня сбежать с ним после…

Как она и ожидала, реакция Торна была мгновенной и свирепой. Его пальцы впились ей в бедра, и он, забыв об осторожности и уже не сдерживая себя, с силой вошел в нее до самого конца. Теперь они были любовной парой, наконец похоронившей свое прошлое ради счастливого будущего.

Они вдруг поняли, что даже в смерти иногда можно найти семена жизни. И это было чудом.

Глава 29

А в это время в Лондоне герцог Веллингтон оторвался от заваленного бумагами письменного стола и взглянул на секретаря, протягивавшего ему запечатанный конверт.

– Надеюсь, что это не очередная угроза убить меня, Стивенс? – За последнюю неделю Веллингтон уже получил три анонимных письма с угрозами, а какой-то отставной солдат даже напал на его карету. – Мне скоро надо будет возвращаться на континент.

Но на этот раз, вскрыв конверт, герцог улыбнулся.

– Ребята неплохо поработали. Девочку спасли, Стивенс. Придется за это выпить.

– Разумеется, ваша светлость.

Заученными движениями секретарь открыл пробку графина и налил немного выдержанного бренди в хрустальный стакан.

– И себе налейте, Стивенс. Это событие стоит отпраздновать. Если Торну повезет, он сможет одним махом схватить остальных, и у нас больше не будет неприятностей от этой банды, которая называет себя «Авророй».

Они чокнулись и в молчании смаковали приятный напиток. Потом, тяжело вздохнув, Веллингтон взглянул на гору документов, которая выросла еще больше со времени его возвращения в Лондон. А его секретарь занялся исходящей корреспонденцией, подписанной герцогом.

Стивенс молча отвернул манжет рубашки, обнажив странный полукруглый шрам над запястьем, отчетливый и непохожий на след от случайной раны. Рисунок был простым: прямая линия под полукругом, от которого расходились лучи, символизировавшие заходящее солнце.

А возможно, и восходящее.

На рассвете.

Окончив работу, Стивенс разгладил манжет и вдруг вспомнил, как ему было больно, когда резали кожу на его руке пять лет назад. Тогда их было гораздо меньше, чем сейчас. Стивенс был одним из первых, кто получил доступ к избранному кругу Веллингтона, и он использовал свое положение с умом и осторожностью. Никто не подозревал ни о его истинных намерениях, ни о том, что он стоял во главе группы, известной как «Аврора».

Он сжал зубы. Пусть они проиграли Ватерлоо. Пусть. Но скоро они победят. Вся его жизнь была посвящена этой цели. Очень скоро Наполеон спустится с горы на Святой Елене и ступит на борт корабля, следующего во Францию. И тогда его сторонники вернутся в Париж и карта Европы снова будет переделана.

И он будет при этом триумфе присутствовать.

Стивенс вспомнил о своем отце – младшем сыне обедневшей семьи, над которым открыто издевались все, кому не лень. Джон Стивенс, его единственный сын, тоже был изгоем – сначала в захолустной деревушке в Гэмпшире, где он родился, потом в школе, куда отец определил его, с трудом скопив денег. Одиночество стало еще более невыносимым, когда Стивенс оказался в узком кругу офицеров, служивших Веллингтону. Однако его расторопность и организаторские способности были скоро замечены, и он получил доступ к секретным материалам. Теперь он им всем покажет! Он их заставит страдать так же, как он страдал всю свою жизнь.

– Стивенс, вы не забыли, что эти письма должны быть отправлены в течение часа? – Тон Веллингтона был довольно резким.

Оказывается, он задумался, понял секретарь. Это опасно. Сейчас особенно важно не вызвать подозрений.

– Я смотрел в окно, ваша светлость. Мне показалось, что кто-то слоняется возле ворот. Вас попросили открыто появиться в Гайд-парке, но после угроз, которые вы получили, это вряд ли благоразумно.

Веллингтон рассмеялся:

– День, когда слишком опасно прогуливаться в Гайд-парке, это такой же день, как все остальные. Например, тот, когда мы выиграли сражение при Ватерлоо.

Стивенс пожал плечами.

– Осторожность никогда не помешает, ваша светлость. Он отвернулся, чтобы закончить свою работу. Времена и вправду опасные. И никто лучше его не понимал этого.

Орудуя серебряным ножом для разрезания бумаг, он с холодным спокойствием подумал о грядущей в скором времени смерти Веллингтона.

Глава 30

Девлин и Индия, держась за руки, медленно спускались по лестнице под взглядами, по меньшей мере, семерых слуг. Все они, правда, были слишком хорошо вышколены, чтобы проявить хотя бы малейшие признаки удивления при виде несколько взъерошенной парочки. Но Индия знала, что через пять минут слух пройдет по всему огромному дому.

Она взглянула на Девлина и улыбнулась:

– Они наверняка начнут о нас сплетничать. А уж что они будут говорить! Что ты держал меня на мушке пистолета. Или что я держала тебя на мушке. Как ты к этому отнесешься?

– Вряд ли, моя дорогая, они скажут что-либо удивительное.

– Ты уверен? Тебе наплевать на сплетни после того, что было на запуске воздушного шара?

– Да пусть говорят. Пусть хоть весь мир говорит. Думаю, мне доставит удовольствие фигурировать в одной из отвратительных сплетен о скандале в семье Деламер. Кроме того, нам так много предстоит наверстать.

Индия прикусила губу.

– Интересно, что подумают дети.

– Дети? Да они будут в восторге. Они влюбились в тебя с той минуты, как увидели. Как и я.

– Повеса.

– Бывший повеса, – уточнил он и крепче сжал ее пальцы.

– А что насчет остальных бриллиантов?

Они уже дошли до нижних ступеней лестницы, откуда во все стороны расходились солнечные мраморные коридоры великолепного дома, полного сокровищ, скопленных за пять веков членами энергичной и жизнерадостной семьи, история которой была существенной частью истории самой Англии.

Ему оставалось лишь надеяться, что он достаточно умен и силен, чтобы встать вровень с женщинами семьи Деламер.

– Трех заговорщиков мы уже поймали, и они не из тех, что станут держать язык за зубами, так что скоро в наших руках окажутся и остальные. К тому же у нас есть еще одна зацепка. Мы узнали, что у каждого из них есть особый шрам над правым запястьем.

– Восходящее солнце, – задумчиво произнесла Индия. – Аврора.

– Ты быстро соображаешь, женушка. У тебя врожденные способности к такого рода делам.

– Надо это запомнить. Если ты не позаботишься о том, чтобы как следует занять меня, я исчезну, найду себе опасное занятие.

– Нет, не исчезнешь, если дорожишь своей жизнью. – Торн посерьезнел. – Предупреждаю: больше никаких тайных побегов из дома среди ночи, никаких допросов речных пиратов.

– Даже если они привлекательны? Даже если с риском причинить себе боль они пытаются спасти меня от проблем, которые я сама себе создала?

Девлин внимательно посмотрел на нее.

– Мы что-нибудь придумаем, дорогая. Ты так понравилась команде «Цыганки», что можно организовать круиз вниз по реке. Если, конечно, условия будут приемлемыми.

– О! Я уверена, что они будут более чем приемлемыми.

Они уже были в конце мраморного коридора, когда из гостиной донесся жеманный смех.

Дев в недоумении посмотрел на Индию.

– Неужели это…

Они не ошиблись. Леди Элена Марчмонт и герцогиня Крэнфорд пили чай из чашечек тончайшего севрского фарфора.

– Давай уйдем, – пробормотал Девлин. – Может, она нас не увидела.

Но было поздно.

– А, вот и они, – поднимаясь, сказала герцогиня. – Мы как раз говорили о вас с леди Марчмонт. – В глазах герцогини блеснул дьявольский огонек. – Я рассказывала ей, в каком мы все были восторге, услышав о вашей предстоящей свадьбе.

Леди Элена оглядела вошедшую пару, но ничем не выдала своего удивления.

– Мне показалось это неожиданным, но полагаю, что так поступают настоящие солдаты. Такие, как Торнвуд. Они видят цель, разрабатывают план, проводят кампанию и не раздумывая устремляются вперед.

– В Брюсселе это нам здорово помогло, – заметил Дев и, посмотрев с улыбкой на Индию, добавил: – И сейчас тоже.

Шурша юбками, графиня поднялась и начала откланиваться.

– Не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. Я приехала только потому, что беспокоилась за детей. Мне хотелось бы повидать Алексис. Я привезла ей подарок.

Бросив взгляд на Торна, герцогиня кивнула.

– Скорее всего, вы найдете ее в розарии. Дети играют в прятки с Айаном.

– Желаю вам счастья, – улыбнулась графиня Индии, прежде чем повернуться к двери. Тяжелый запах духов еще долго висел в воздухе после ее ухода.

– Интересно, что этой женщине было нужно? – глядя ей вслед, сказала Индия.

– Тебя увидеть, чего же еще, – саркастически заметила герцогиня. – И проверить, есть ли у нее шанс заарканить Торнвуда. Надеюсь, я правильно поняла ситуацию?

– Вы, как всегда, попали в самую точку. Вижу, что в этой семье мне придется ходить на цыпочках и держать ухо востро. – Он посмотрел в сторону зимнего сада. – Надеюсь, что Алексис не пострадает от разговорах графиней. После этого я ее заберу.

– Знаете, не следует слишком баловать девочку. Она прошла страшное испытание, это так, но она уже забывает о нем. Мой вам совет – не выделяйте ее, обращайтесь с ней так же, как с другими детьми.

– Думаю, вы правы. И все же что-то в поведении графини меня настораживает.

– Да, Бич, в чем дело? – Герцогиня посмотрела на вошедшего дворецкого. – Еще одна разочарованная дама жаждет увидеть Торнвуда?

– Нет, ваша светлость. Пришло сообщение из Лондона для лорда Торнвуда. И его ждет карета.

Дев прочел записку и нахмурился:

– Мне надо возвращаться.

– Это имеет какое-то отношение к?.. – спросила Индия.

– Да. И пока это дело не завершится, никому из нас не будет покоя. – Он крепко сжал руку Индии. – Я вернусь. Ты должна понимать, что я не могу иначе.

– Знаю. Пропавший… товар при тебе?

– В целости и сохранности, – ответил Дев, подумав о спрятанном в сапоге бриллианте.

– Я велю кухарке собрать вам в дорогу ленч, – сказала герцогиня Крэнфорд. – Боюсь, вы его пропустили.

– Возвращайся поскорее, Дев. Я уже дважды тебя теряла. Больше не хочу.

Дев поцеловал ее так, что у обоих перехватило дыхание.

– Ты больше никогда меня не потеряешь, любовь моя. Даже если захочешь.

Секретарь герцога Веллингтона спокойно сидел в темноте кареты. Его одежда, как, впрочем, и все, что он делал, была безупречна.

Он потрогал пистолет, спрятанный под плащом, и улыбнулся. Через несколько часов бриллиант, известный под названием «Аврора», снова будет у него, герцог Веллингтон будет убит, а император Франции Наполеон отправится домой, где будет восстановлен на троне.

Торнвуд открыл дверцу кареты.

– Это вы, Стивенс? Не было необходимости приезжать за мной, уверяю вас.

– Его светлость попросил меня показать вам некоторые сообщения. Но есть и еще кое-какие дела, о которых он не упомянул, но о которых, я думаю, вам надо знать.

Торнвуд сел в карету и бросил свой портфель на сиденье напротив.

– Что именно?

– Например, о том, что на этой неделе ему четыре раза угрожали.

– Он ничего мне об этом не говорил.

– Он никогда ничего никому не говорит. Но ему нельзя где-либо появляться. Во всяком случае, до тех пор, пока эти недовольные потеряют к нему интерес. – Он сделал знак кучеру трогать и спросил: – Бриллиант при вас?

Дев похлопал себя по сапогу.

– Теперь-то он от меня никуда не денется.

– Отлично. – Стивенс откинулся на спинку сиденья и улыбнулся. – Его светлость очень обрадуется. И примите мои поздравления по поводу благополучного возвращения вашей маленькой подопечной. Вы все очень умно организовали.

– Не так-то уж и умно. Но у нас было слишком мало времени. Мне кажется это странным, но эти безумцы всегда знают о нашем следующем шаге раньше, чем мы его предпринимаем. Но мы их всех схватим. И очень скоро. Те трое, что у нас, будут рады рассказать нам все, что знают.

Стивенс разгладил складки плаща.

– О, разве вы не слышали? До нас дошла плохая новость. Один из этих людей выпрыгнул из окна дома, в котором их держали, а двух других отравили. Похоже, соотечественники не хотели, чтобы были раскрыты их секреты.

– Значит, до конца еще далеко?

– Боюсь, что далеко, лорд Торнвуд. – Стивенс выхватил из-под плаща пистолет и нацелил в грудь Девлину.

Через минуту раздался выстрел, но карета не остановилась. Лошади мчались в сторону Лондона. Тщательно спланированное покушение должно было стать точкой отсчета для начала рассвета нового дня.

– Ты слышал?

Индия оглядела зеленые холмы и раскачивающийся вверх-вниз воздушный шар. Пока он был надут горячим воздухом лишь наполовину, но его готовили для дневного полета детей Торна. Из окна Индии был виден улыбающийся мистер Смитсон, проверявший балласт и крепления.

– Что слышал? – спросил Айан, запихивая в рот последний кусок кекса с тмином.

– Что-то похожее на выстрел.

– Любовь лишила ее разума, – качая головой, пробормотал Айан, изобразив на лице печаль. – И это очень жаль. Ведь она всегда была такой рассудительной.

– Айан, я серьезно. Звук шел откуда-то с горы. Оттуда, где должна быть карета Девлина. На мосту опасно.

– Там стоит знак.

– Знак мог упасть, или кучер мог его не заметить.

– Это точно любовь, – поддразнил Айан сестру. – Торна нет всего две минуты, а ты уже воображаешь себе бог знает что. Ты и вправду думаешь, что-то случилось? – Айан стал серьезным.

Индия встала и начала нервно ходить по комнате, то поправляя раму картины, то разглаживая подушки на диване.

– Не знаю, Айан. Может быть, это только мое воображение, но я беспокоюсь. Откуда этот выстрел?

– Если тебя это так волнует, давай я возьму лошадь, поскачу за ним и мигом догоню.

– Правда, Айан? Я веду себя глупо, но… – Она вздохнула. – Тебе это будет не трудно?

Айан взъерошил ей волосы.

– Ничуть. К тому же, может быть, я буду прощен за то, что когда-то столкнул тебя в пруд.

А тем временем в чудесном розарии герцогини леди Марчмонт теребила букетик красных роз и пыталась завести разговор с Алексис.

– Я очень рада, что ты в безопасности, моя дорогая.

Алексис лишь кивнула, крепко прижимая к себе потрепанную куклу.

– Кажется, тебе здесь нравится.

Снова кивок.

– Алексис, нам было бы легче разговаривать, если бы ты посмотрела на меня.

Алексис нехотя подняла голову.

– Очень нравится.

– Так-то лучше. Ты, наверное, ничего не помнишь о своем похищении? Не помнишь ни людей, которые тебя похитили, ни место, где тебя держали?

Алексис покачала головой, по-прежнему прижимая к себе куклу. Неожиданно леди Марчмонт протянула руку к кукле, но Алексис вскочила и отбежала в сторону.

– Не трогайте Жозефину! И меня не трогайте! Я вас боюсь. Разве вы их не видите?

– Кого?

– Серых людей, кого же еще. Они вокруг вас. Так же как были вокруг него.

Леди Марчмонт с искаженным злобой лицом стала наступать на девочку.

– Серых людей? Что за глупые сказки ты рассказываешь, соплячка?

Алексис отступила на шаг.

– Не подходите ко мне. Им нужны вы, а не я. И они злятся все больше и больше.

– Я уверена, что этими глупыми сказками ты пугаешь своих брата и сестру, но не думаешь же ты, что можешь напугать меня? А теперь отдай мне куклу, и я уйду.

– Зачем вам Жозефина?

– Говорят, у нее внутри может быть спрятано что-то очень интересное, пропавшее с тех пор, как умерли твои родители.

Девочка повернулась и пустилась бежать.

– Не отдам! Вы одна из них, и дядя Торн вам покажет, как…

– Сомневаюсь. Должна тебя огорчить, но твой дядя Торн уже ничего ни с кем не сможет сделать. Никогда.

Глава 31

Индия все еще стояла у окна, наблюдая за ярким воздушным шаром, когда услышала отчаянный крик Алексис. Через секунду девочка ворвалась в комнату, бледная и перепуганная.

– Она одна из них! Я видела их всех вокруг нее.

– Кого?

– Серых людей. – Ее передернуло. – Они были вокруг нее, точно так же как вокруг человека со шрамом. Должно случиться что-то ужасное, я знаю. – Алексис зарылась лицом в юбку Индии.

Герцогиня нахмурила лоб:

– Что за серые люди? О чем она говорит?

– Я потом тебе объясню, бабушка.

В это время на пороге комнаты появилась женщина в простом дорожном плаще.

– Леди Деламер, я должна поговорить с вами. Нет, я должна умолять вас.

Позади женщины стоял Альберт, которого привезли из Лондона, как и некоторых других слуг.

– По-моему, сейчас не самое подходящее время, – дипломатично начала Индия, но женщина все равно вошла в комнату.

– Это имеет отношение к мисс Алексис. Видите ли, эта ужасная леди Марчмонт… я работала у нее в услужении шесть месяцев, и каждая секунда была для меня тяжелым испытанием. Она делает и говорит такое… а сейчас она задумала что-то чудовищное, я знаю. Но мне все равно. Я сбежала от них, и слава Богу. Мне надо было все рассказать вам, потому что я и Альберт, мы…

Дворецкий, расправив плечи, выступил вперед.

– Дело в том, что мы хотим пожениться, миледи. Я сказал Элизе, что вы не будете против нашего брака, потому что вы не похожи наледи Марчмонт. Но Элизе есть в чем сознаться, и она должна сделать это сама.

– Это я посылала вам те ужасные записки, миледи. – Голос Элизы дрожал. – Я знала, что леди Марчмонт замышляет против вас что-то недоброе, но не знала, как мне предупредить вас об этом. Она ни на минуту не выпускала меня из виду. Мы с Альбертом могли встречаться, только когда меня посылали с каким-нибудь поручением. Я попросила его передать вам мои записки, и Альберт – он добрый человек – согласился. Клянусь, он не знал, что в этих записках.

По крайней мере, одна тайна раскрыта, подумала Индия.

– О! Я не думаю, что мы уволим Альберта в ближайшие двадцать лет. Он слишком хороший дворецкий. Что касается вас, Элиза, я уверена, что вам найдется место в моем доме. Хотите?

– О, мисс! Вы меня возьмете, несмотря на то, что я вас обманывала?

– Вы пытались меня предупредить, Элиза. Как я могу за это на вас сердиться?

– Вы работали на леди Марчмонт? – вступила в разговор Алексис. – Она была злой?

Элиза энергично закивала.

– Все, что вы о ней сказали, – правда, до единого слова. И как это вам удалось заметить? – Она посмотрела на Индию: – Я всегда мечтала работать гувернанткой. Может быть…

– А я как раз знаю троих беспризорников, которым очень не повредит твердая, но любящая рука.

Молодая женщина протянула Алексис руку.

– Что ж, мисс Алексис, почему бы нам не пойти на кухню и не посмотреть, есть ли у кухарки что-нибудь вкусненькое? Мистер Альберт покажет нам дорогу.

Индия с удивлением смотрела, как Алексис пошла с Элизой пробовать непревзойденные творения кухарки, забыв про неприятности последнего часа.

– Куда подевался Айан, бабушка? Я попросила его проверить, где карета Девлина. Уже прошло четверть часа, а его все нет.

– Не похоже на твоего брата. Может, девочка права? Может, мы должны беспокоиться?

Стивенс приставил дуло пистолета к груди Девлина.

– А теперь, Торнвуд, вы отдадите мне бриллиант.

– Я буду дураком, если отдам вам его. Как только он окажется у вас, вы меня пристрелите.

Девлин постарался не выдать боль, которую причинила ему первая пула, попавшая в руку.

– Я все равно пристрелю вас, лорд Торнвуд. Что бы вы сейчас ни сделали, это уже не имеет значения.

За окнами кареты послышался топот копыт. В окне появилось лицо Айана.

– Все в порядке? Индия разволновалась и попросила меня…

Плащ соскользнул с руки Стивенса, и Айан увидел блестящий ствол пистолета.

Раздался выстрел, и пуля задела его бедро. Айан упал с лошади и остался лежать на земле.

– Какая жалость. У Индии не стало брата. Но мы не хотим, чтобы нам мешали, не так ли, Торнвуд?

Девлин не ответил. Он старался сидеть прямо, хотя рубашка уже намокла от крови. Но сейчас был единственный момент, когда он мог спастись.

Он резко бросился вперед, прижав Стивенса к боковой стенке кареты, и вырвал у него пистолет. Потом повернулся, рывком открыл дверцу и приготовился к прыжку. Лошади мчались галопом, и земля проносилась мимо одним сплошным серым пятном. Этот момент колебания погубил Торна.

– Ты за это заплатишь, Торнвуд, – прорычал Стивенс и изо всех сил пнул его сапогом в бок.

– Я поеду за ним. Что-то случилось, бабушка. Я это чувствую.

– Но они отсутствуют уже почти полчаса. Даже на Ганнибале тебе не удастся их догнать.

Индия подняла юбки, так что стали видны бриджи, которые она надела, как только почуяла неладное.

– А я полечу на воздушном шаре.

Герцогиня срочно позвала Коннора Макиннона.

– Эта сумасбродка отправилась вслед за Девлином. Она убеждена, что с ним что-то случилось. Я и сама беспокоюсь. Вы найдете ее на склоне холма.

– Как она может надеяться, что догонит его? – Коннор выглянул в окно и побледнел. – Неужели она собралась лететь на шаре? – Посмотрев на герцогиню, он понял, что его страхи оправданны. – Так, значит, на воздушном шаре. Почему бы и нет? Это ненамного труднее, чем удержаться на скользкой палубе корабля во время шторма.

Однако когда Коннор отправился на помощь сестре друга, вид у него был не слишком уверенный.

Генри Смитсон как раз закончил осматривать крепления, когда до них с Индией добрался Коннор. Он с сомнением оглядел перегруженную корзину.

– Да уж лучше скользкая палуба в непогоду, – пробормотал он себе под нос.

– Коннор, что вы здесь делаете? – Индия распределяла мешки с песком вдоль стенок корзины.

– Ваша бабушка решила, что мне недостает опыта полетов на воздушном шаре.

– Глупости. Вы приехали, чтобы присматривать за мной.

– Если этот шар такой же хлипкий, каким кажется, это вам, дерзкая девчонка, придется присматривать за мной.

Смитсон их не слушал. Он был озабочен появлением облаков, которые начали скапливаться на севере.

– Нам пора лететь, мисс. Эти облака означают, что ветер скоро переменится, а мне не улыбается бороться со встречным ветром, особенно над этой долиной. Но не бойтесь, мы догоним вашу карету. – Он глянул на высокого Макиннона. – Если вы полетите с нами, вес здорово увеличится. Вы это понимаете?

– Я выжил во время артобстрела Англией Алжира, так что, полагаю, как-нибудь справлюсь с одним путешествием на воздушном шаре. А как мне забраться в эту штуковину?

Индия, спрятав улыбку, помогла ему перевалиться через край корзины и влезла следом. Через минуту шар начал подниматься над долиной. Земля становилась все меньше. Индия не спускала глаз с холма.

– Я вижу их!

Карета ползла по извилистой дороге. Индия мысленно поблагодарила Бога за то, что догадалась дать Луне понюхать сапог Девлина и послать волчицу по следу. Она уже видела, как Луна огромными скачками мчится по полям.

Только бы успеть!

– Итак, Стивенс, как случилось, что вы стали предателем? – Торнвуд прислонился к стенке кареты, придерживая раненую руку. – Это были деньги или обыкновенная жажда власти?

– Что вы знаете о том, что такое деньги или власть? Вы всю свою жизнь пользовались всеми привилегиями богатого и знатного человека.

– Боюсь, что вы удивились бы.

– Теперь это не имеет значения. Когда бриллиант окажется у меня в руках, все изменится. У нас много могущественных сторонников. Нам сочувствует даже дочь принца-регента. Несколько золотых гиней в нужные руки, и поддержка нам обеспечена.

– Вы так думаете? Значит, поддержку людей с меткой на правом запястье можно купить?

– Вы все очень хитро придумали. Особенно этот маскарад с Джеймсом Херрингтоном. Вам удалось перехитрить нас с обменом девчонки в Гайд-парке. Но, в конце концов, это теперь не важно. Наше дело все равно победит.

– Каким образом? Ведь император находится в ссылке на Святой Елене.

– Он там будет недолго. Нам уже сочувствуют два министра. Фокс и Уилкокс полностью скомпрометированы. Не все благоговеют перед вашим святым Веллингтоном.

Девлин был потрясен. Каким образом этим безумцам удалось заручиться поддержкой столь высоких особ? Однако он ничем себя не выдал, лишь холодно посмотрел на Стивенса.

– И какие же у вас планы относительно этого великого человека? Он тоже будет принесен в жертву вашему благородному делу?

– Уже было совершено несколько покушений на его жизнь. «Аврора» просто завершит то, что не смогли сделать другие недовольные. Наши имена скоро прогремят по всей Англии, а Париж распахнет свои двери, чтобы приветствовать возвращение домой своих героев.

Торнвуд взглянул на Стивенса и понял, что смотрит в глаза безумца. Никакие аргументы не смогут его переубедить. Единственным способом спастись было бегство. Краем глаза он увидел в окно, как рядом с каретой мчится большой зверь с серебристой шерстью.

Луна! Неужели Индия почувствовала недоброе и пустила волчицу за ними вслед?

Что-то тяжелое стукнулось о крышу кареты, и Стивенс, не опустив, однако, пистолета, выругался.

Торнвуд улыбнулся:

– Они нас догнали, Стивенс. Вы слышите? – На крышу упал еще один мешок с песком, и карета покачнулась. – Ваши планы не сбудутся.

– Не скажите. Сейчас произойдет катастрофа, и вы погибнете, Торнвуд. Помнится, где-то недалеко отсюда есть мост. Это очень некстати, если учесть ваше примирение с леди Деламер. Но времена нынче опасные. Не вздумайте кричать. Это бесполезно. Кучер – один из наших людей, и он не станет вам помогать.

Высоко в небе Девлин мельком увидел пятно ярко-красного шелка. Только усилием воли он подавил улыбку при мысли, что Индия плывет у него над головой. Теперь настала его очередь действовать.

Он глянул на Стивенса и пожал плечами.

– Похоже, что вы продумали все до мелочей, Стивенс. Поздравляю вас. Но у нас еще есть время заключить сделку. Если я отдам вам бриллиант, можете рассчитывать на то, что я вас не выдам. Нет надобности совершать убийство. Если предположить, что оно вам удастся.

Стивенс рассмеялся:

– Вы не убедили меня, Торнвуд. Вы обязательно меня выдадите. Вы слишком честный человек, хотя тщательно это скрываете. А теперь отдайте мне бриллиант. Бессмысленно тянуть время.

Торнвуд ругнулся и, нагнувшись, медленно достал из сапога огромный розовый бриллиант.

При виде камня Стивенс Подался вперед и его глаза алчно заблестели. Девлин швырнул бриллиант в дальний угол кареты, распахнул дверцу и попытался вывалиться на землю.

Но ему удалось сделать это только наполовину. Стивенс схватил его за ногу и крикнул:

– Ты не сбежишь от меня, черт побери!

Но в этот момент раздался рык, и огромное животное бросилось через открытую дверцу на грудь Стивенсу. Волчица повалила его на пол и выбила из рук пистолет.

– Уберите зверя, – завопил Стивенс. – Он перегрызет мне глотку!

Это действительно может случиться, мелькнуло в голове у Торна. Он еще никогда не видел Луну такой разъяренной.

Но думать времени не было. На крышу упал еще один мешок с песком, и Луна, сильно толкнув Торна в плечо, выпихнула его из кареты.

Девлин, перекувырнувшись, упал на спину.

Он все еще не мог прийти в себя, когда увидел Стивенса в дверях кареты. Тот выстрелил не целясь, и пуля просвистела над головой Девлина.

Тут только он заметил, куда несется карета. Впереди был крутой подъем, а за ним – река.

Времени предупредить Стивенса и кучера уже не было. Лошади поднимались вверх, туда, где водой смыло мост.

Стивенс вдруг скрылся внутри кареты. Он, по-видимому, искал бриллиант.

Девлин на одно мгновение увидел его испуганное лицо в окне. Потом карета исчезла из виду и он услышал лишь грохот, когда она разбилась об острые камни.

– Она знала. – Девлин стоял на берегу реки и смотрел на разлетевшуюся на куски карету. – Луна каким-то образом все поняла.

Индия, спустившаяся на землю на шаре, стояла рядом с Девом, взяв его за руку. У их ног сидела Луна, явно довольная тем, что Торн гладит ее серебристую шерсть.

– Она пыталась вытолкнуть меня из кареты. Я сначала подумал, что она взбесилась и хочет убить меня. Но она знала. Она спасла мне жизнь. Или это ты. Ведь это ты ее послала.

– Вы мои хорошие, – прошептала Индия и обняла обоих. – Слава Богу, Дев, ты спасен. Эта записка, которая появилась так неожиданно, меня насторожила. Все выглядело как-то подозрительно.

– Стивенс ранил Айана. Он упал с лошади и остался позади нас в нескольких милях. Как ты думаешь, шар выдержит нас…

Его слова заглушил топот копыт.

Оба обернулись и увидели карету герцогини Крэнфорд. Когда карета остановилась, сначала показалась ее трость, а потом и она сама.

– Вот вы где! А я-то думала, почему вас так долго нет. – Увидев развалины кареты, она покачала головой. – Недаром моя внучка беспокоилась о вас, Торнвуд. Надеюсь, вы понимаете, что обязаны ей своей жизнью.

– Я как раз собирался спросить, чем я могу отплатить ей за это.

– Я отвечу за нее на этот вопрос, юный нахал. Вы обвенчаетесь с Индией в часовне, в моем поместье в присутствии всей округи, как оно должно было быть с самого начала. Она наденет старинное подвенечное платье своей матери, а я дам ей букет самых лучших роз из моего розария. – Герцогиня стукнула тростью. – И если я услышу от вас хоть малейшее возражение…

Торнвуд горделиво выгнул бровь.

– Если не возражаете, ваша светлость, я предпочел бы сам сделать предложение. – Он обернулся к Индии и обнял ее за талию здоровой рукой. – Возможно, я немного запоздал, но я прошу тебя стать моей женой, любовь моя. На этот раз я сделаю все как полагается. – Превозмогая боль, он неловко опустился на одно колено. – Я буду сущим дьяволом, а не мужем, но подозреваю, что ты будешь такой же женой, а вместе мы будем неплохой парой. Возможно, нам даже удастся приручить этих диких деток и дать им ту жизнь, по которой они так соскучились.

Глаза Индии наполнились слезами. Она подумала о другом ребенке, который так и не испытал счастья в своей короткой жизни. Но она смахнула слезу и, подставив лицо золотым лучам солнца, сказала:

– Глупенький, конечно же, я выйду за тебя замуж во второй раз. Хотя бы для того, чтобы удержать тебя от этого ужасного пиратства.

– А как насчет тебя? Ты гуляла в мужском платье по трущобам Лондона, где полно воров и мошенников. Но ты и вправду согласна выйти за меня? На этот раз навсегда? Я больше не пойду воевать и не стану выполнять опасных поручений. Единственным поручением будет снять Алексис с верхушки яблони или защитить эту прекрасную волчицу от какого-нибудь разъяренного фермера.

– Мой ответ «да». – Она вдруг нахмурилась. – Дев?

– Я так рад. – Он покачнулся. – Так рад… это слышать… – И упал у ее ног.

К ним как раз подходил Макиннон, у которого от тесноты в корзине шара затекли ноги, а из кареты с трудом выбирался Айан с перевязанной шарфом герцогини ногой.

Леди Крэнфорд смотрела на мужчин с явным неодобрением.

– Макиннон бледен словно привидение, Айан отказывается сидеть в карете, а теперь еще твой муженек упал без сознания у твоих ног. Мужчины! – Она презрительно фыркнула. – Когда они нужны женщине, их нет. Запомни это, девочка. – В глазах герцогини появился озорной блеск, и она улыбнулась. – Правда, я вспомнила, что некоторые вещи они делают довольно хорошо.

Глава 32

На следующий день герцогиня распорядилась разместить своих пациентов на трех походных кроватях в бывшей спальне Люка. Сама же, усевшись в большое кресло у окна, откуда ей были видны все трое, распределяла бульон, травяные отвары и дурно пахнущие припарки и давала всевозможные советы относительно гигиены. Люк и его жена Силвер, как только услышали о том, что произошло, примчались из Лондона и с нескрываемым удовольствием наблюдали за действиями старой леди. Силвер по крайней мере почувствовала относительную свободу, потому что обычно герцогиня выбирала в качестве мишени ее, прописывая ей крепкий бульон, пешие прогулки и целый ряд всевозможных экзотических средств, помогавших, как выразилась герцогиня, в тяготах материнства.

И это при том, что у жены Люка, сильной и выносливой, был цветущий вид.

В то же самое утро почтенные лорды Пендлворт и Монктон тоже прибыли из Лондона и были крайне обрадованы, что их друзья уже в безопасности. Их также веселило то, что трое здоровых мужчин – Айан, Коннор и Девлин – подчинились твердой руке хрупкой маленькой пожилой леди.

– Вам не кажется, бабушка, что Коннор очень бледен? – Люк стоял, подперев плечом каминную полку и разглядывая лежавшего на кровати друга. – Боюсь, что эта увеселительная прогулка на воздушном шаре повредила больше, чем ему кажется.

– Вы, мужчины, не стоите тех волнений, которые доставляете женщинам, – презрительно бросила герцогиня. – Бич?

– Да, ваша светлость?

– Подай мне банку с того стола, пожалуйста. – Вооружившись подозрительного вида баночкой, она подошла к кровати Коннора. – Открой рот и прими лекарство так, как полагается мужчине.

Коннор с отвращением глянул на комковатую коричневатую бурду.

– Но, ваша светлость, я хорошо себя чувствую. У меня просто немного закружилась голова от полета.

– Слышать ничего не хочу. Ты после этого долго еще был бледным, а это желе из ножки теленка живо поставит тебя на ноги. Ты же не хочешь выглядеть трусом в глазах своего друга.

Коннор открыл рот и, скривившись, проглотил отвратительное лекарство.

– Отлично. – Герцогиня повернулась, намечая следующую жертву. – Теперь твоя очередь, Айан. Рана на бедре неплохо заживает, но ты слишком мало ешь.

То, что ее внук только что съел три ломтя бекона, полбуханки хлеба и два пирожка со сливами, значения не имело. Айан знал, что спорить с бабушкой бесполезно.

– Хорошо, бабушка, – сказал он и тоже проглотил ненавистное желе.

Следующим был Торнвуд.

– Алексис, детка, принеси вон ту бутылку. Настало время принять лекарство твоему дяде.

Девочка моментально выполнила приказание герцогини. Она с удивлением таращилась на трех больших мужчин, которые были словно глина в руках этой пожилой женщины.

Торн решил взбунтоваться. Раненая рука страшно болела, хотя он в этом не признавался, а сейчас чувствовал, что начинается жар.

– Я сегодня не буду принимать вашу настойку. Вы уже три раза заставили меня проглотить эту гадость.

Глаза Алексис округлились еще больше. Но герцогиня лишь рассмеялась и стукнула тростью об пол.

– Наконец-то я вижу мужчину. Мне нравится ваша наглость. Вы будете отличной парой моей внучке, Торнвуд. Но сначала вы проглотите эту настойку, а потом, если будете послушным, я разрешу вам отведать чесночной пасты, которую приготовила специально для вас.

Торн нахмурил лоб, но, встретившись с умоляющим взглядом Индии, воздержался от комментариев и послушно проглотил противное лекарство. Его друзья Пендлворт и Монктон еле удержались от смеха.

Именно в этот момент Алексис посадила свою потрепанную куклу на кровать Торна.

– Дядя Торн, в суматохе я почти забыла… Мне надо сказать вам что-то очень важное. – Она вопросительно посмотрела на герцогиню. – Можно, ваша светлость?

– Конечно, детка. Твоему дяде полезно отвлечься. В последнее время он не в настроении.

У герцогини болели колени, затекали руки, но она, чувствуя себя полезной, была в приподнятом расположении духа.

– Все это случилось, когда сегодня утром я уронила на лестнице Жозефину. У нее оторвалась нога, и я увидела, что внутри у нее пусто. – Возбуждение девочки росло. Она сняла с куклы рваное платье и передник, под которым они увидели деревянное тело куклы. – А потом я обнаружила, что и здесь она пустая. А когда я заглянула внутрь, нашла такое… – Девочка оторвала ногу куклы и потрясла ее телом над постелью Торна. – Видите, дядя Торн?

На одеяло упал сначала один серый комочек, а потом еще два.

– Ты имеешь в виду эти грязные узелки?

– А вы развяжите их.

Алексис уже просто подпрыгивала от возбуждения.

Торн развязал один из узелков и обомлел. На шелковом одеяле лежала горстка сверкающих бриллиантов, причем некоторые были такого же размера, как «Аврора».

– Я сначала не поняла, что это, – сказала Алексис. – А потом догадалась. Я наконец вспомнила ту ночь в Брюсселе. – Глаза девочки на секунду затуманились, но она решительно тряхнула головой. – В ту ночь, когда умерли мои родители, отец успел поручить мне кое-что спрятать внутри Жозефины. Он очень беспокоился и сказал, чтобы я никому об этом не рассказывала, потому что от этого зависит наша жизнь. В дверь уже стучали, и он велел мне, Эндрю и Марианне спрятаться в чулане. Еще успел сказать, что из меня получится хороший солдат. И я никому ничего не рассказывала. Правда, я долго ничего не могла вспомнить, простите меня. Но сейчас вспомнила. Я сохранила эти драгоценности, как хотел мой отец.

Дев в изумлении смотрел, как из грязных тряпок один за другим на одеяло сыпались бриллианты, так долго хранившиеся в деревянном теле потрепанной куклы.

Айан присвистнул.

– Так вот где они были спрятаны все это время. А ты, Алексис, необыкновенная девочка.

Алексис сияла. Стоявшие рядом Эндрю и Марианна заворожено смотрели на бриллианты. Торн взял один из них и стал его разглядывать.

– Если моя догадка верна, это и есть пропавший клад Наполеона. И каждый из этих камней так же бесценен, как розовый бриллиант, который мы обнаружили зажатым в кулаке Стивенса. Мы нашли у него еще несколько камней, но только розовый бриллиант был настоящим, остальные оказались подделками. Это объясняет, почему Стивенс так стремился завладеть «Авророй». Без этого бриллианта ему никогда бы не удалось обманным путем всучить подделки, а его план был не чем иным, как откровенным блефом. Но вот они – настоящие бриллианты. И это, дети, был последний смелый поступок вашего отца: он заменил настоящие камни на поддельные. Если бы мы только знали… – Торн сжал руку Алексис. – Сейчас он бы тобой гордился.

– Он и гордится, – тихо сказала девочка. Не «гордился», а «гордится».

Индия поняла Алексис. Она была рада, что девочка обладала даром успокаиваться, даже после того, что она перенесла в своей короткой жизни.

– Этой банды безумцев, скрывавшихся под именем «Аврора», больше нет. Благодарение Богу, мы увидели гибель последнего из них.

– Господи, Торн, неужели ты занимался именно этим делом с тех пор, как вернулся в Лондон? – Пендлворт покачал головой, разглядывая находку. – И все время нас обманывал! Это просто свинство – ничего не рассказывать своим друзьям.

– Но теперь все изменится, – решительно заявила герцогиня. – Заберите эти бриллианты, Бич. Нам надо обсудить гораздо более важные дела. – Одним жестом она отмела месяцы напряженной кампании английского правительства. – Можете спрятать их в фарфоровом чайнике, который стоит на каминной полке. Его подарила мне мать моего мужа, и более уродливой вещи я в жизни не видела.

Без единого намека на улыбку Бич собрал в кучку бриллианты, словно они были стекляшками, и поступил так, как распорядилась герцогиня. А она между тем продолжала:

– Я пыталась определить дату твоей свадьбы, Индия. Полагаю, вы хотите, чтобы она была как можно скорее, хотя вы уже женаты.

– Уже – что? – хором спросили Айан, Люк и Пендлворт.

Довольная произведенным впечатлением, герцогиня улыбнулась.

– К сожалению, определить дату довольно трудно. Предстоят большие хлопоты – надо разослать приглашения, заказать цветы. А еще предупредить твоих неугомонных родителей, Индия. Думаю, они сейчас где-то между Грецией и Египтом, и разыскать их будет нелегко. Пройдет не меньше шести месяцев, прежде чем они вернутся домой.

– Если вы думаете, что я буду ждать шесть месяцев… – хмурясь, прервал ее Торн.

– Да, это, пожалуй, слишком долго, – согласилась герцогиня и заглянула в свою записную книжку. – Может, в этот день? Нет, это вторник, а он неприемлем для Бича.

Ни один мускул не дрогнул на лице дворецкого.

– После этого будет вторая неделя месяца, и у миссис Харрисон могут возникнуть проблемы в связи с большим наплывом гостей. Альберт и его невеста тоже захотят присутствовать, но они не вернутся из Йоркшира раньше чем через несколько недель. Я послала их погостить к родителям невесты. А это значит…

Торн молчал, сурово глядя на герцогиню.

– Придется отложить на шесть недель.

– Если вы думаете, что я на это соглашусь, то…

Герцогиню явно забавляло нетерпение Торна.

– Да, вы не согласитесь. Может быть, пять недель?

– Ваша светлость! – прорычал Торн.

Индия решила, что пора вмешаться. Она подошла к Торну и прошептала на ухо:

– Не переживай, Дев. В случае чего, я знаю один дубовый стол на чердаке, которым всегда можно воспользоваться. То есть если твое терпение лопнет.

Торн переминался с ноги на ногу, чувствуя, как от ее шепота его охватывает волна жара.

– В чем дело, Торнвуд? – спросила герцогиня, заметив перемену в его лице.

– Моя рука… Рука заболела.

– Тогда вам нужно побольше желе. И еще отличного чая герцогини, – сказала Алексис.

– От тебя, Алексис, я этого не ожидал, – вздохнул Торн. – Скоро Эндрю и Марианна станут такими же.

Айан и Макиннон усмехнулись, а Люк и Силвер с удовольствием наблюдали, как их новоиспеченный родственник пал жертвой властной герцогини.

– Думаю, мы сможем скостить еще несколько дней и запланировать свадьбу через месяц. – Герцогиня посмотрела на своего будущего внука. – Если только предположить, что вы к тому времени достаточно окрепнете, Торнвуд. Вы еще довольно бледны, и мне не хочется, чтобы вы плохо выглядели в день свадьбы.

Люк хихикнул.

Айан откашлялся.

Индия покраснела до корней волос. Однако граф Торнвуд лишь лениво улыбнулся и, глянув на Индию, ответил:

– О! Думаю, я как-нибудь справлюсь, ваша светлость.

Он смотрел на Индию и понимал, что эта женщина будет приказывать и раздражать, вдохновлять и мучить его весь остаток жизни.

Женщина, которую он любит больше всего на свете.

Женщину, которая, Бог даст, скоро родит ему ребенка.

Айан засмеялся, но, почувствовав на себе внимательный взгляд бабушки, осекся.

– А теперь, после того как я уладила дела твоей неразумной сестры, полагаю, настала твоя очередь, Айан Деламер. Хоть я и не понимаю, кому может понравиться такой нескладный парень, как ты. Есть, конечно, эта крошка из Таунсенда. У нее безупречная родословная, а то, что она немного косит, почти не заметно.

Айан поспешно поднял руки.

– Но, бабушка…

Спустя три дня Индии и Деву удалось ускользнуть после маскарада, устроенного в честь дня рождения Марианны. Свечи были погашены, торты съедены, и счастливая Марианна была занята разворачиванием многочисленных подарков.

Торн решил, что настал удобный момент увести Индию.

– А как же остальные подарки, Дев?

– Она и не заметит, что нас нет. К тому же мне надо кое-что тебе показать.

– Вашу коллекцию редких гравюр, милорд? – угрюмо спросила она.

– Возможно. Но мы целых три дня не были наедине.

Я сегодня чуть было не запер дверь библиотеки и не начал срывать с тебя одежду.

– Я вижу, тебе пришло в голову то же, что и мне. Торн схватил ее за руку и повел на конюшню, где уже стоял оседланным его огромный черный конь.

– Но, Торн, твоя рука.

– Моя рука в порядке. Иногда чуть свербит. Хотел бы я, чтобы и другие части тела чувствовали себя так же хорошо.

Индия прекрасно поняла, о каких частях тела он говорит. Она и сама ощущала в себе какое-то беспокойство.

– Куда ты везешь меня, Торн? Уж не на «Цыганку» ли?

– Нечестивица. Нет, я хочу показать тебе дом, где мы будем растить наших детей. Карлайл-Холл не похож на твой дом. Крышу давно не чинили, и вообще все нуждается в женской руке. – Он посмотрел на Индию в нерешительности. – Для тебя это будет перемена, хотя, возможно, и не самая приятная.

– На самом деле перемена будет замечательной. С замечательным мужчиной и замечательными детьми. – Усевшись в седле позади него, Индия обняла Торна за талию и прижалась к его спине. – Так чего мы ждем?

– Сейчас поедем.

И он направил коня по полям, освещенным теплым серебристым светом полной луны.

Они ехали медленно, и каждый остро чувствовал прикосновение тела другого.

Наконец Торн остановился на вершине холма, откуда открывался вид на Карлайл-Холл. Луна отражалась в высоких окнах и окрашивала мощенные камнем дорожки сада в призрачный белый цвет. Индия поняла, что Торн говорил правду. Величественный старый дом в стиле Тюдоров нуждался в уходе, и в ее голове сразу же родились сотни проектов, которыми они будут заниматься в предстоящие пятьдесят лет, воспитывая дюжину непослушных детей.

– Он тебе не нравится? По сравнению с твоим домом он не очень большой, я знаю, но…

– Он мне нравится.

– Правда? Несмотря на то, что течет крыша? Но ты еще не видела спальни.

– Я ночевала в таких условиях в то время, когда мы с отцом кочевали в доме-фургоне, что меня ничем не удивишь. Я только надеюсь, что некий коварный французский пират будет время от времени навещать меня.

У Торна от желания потемнели глаза.

– Возможно, он уже ближе, чем вы думаете, миледи.

– Вы так полагаете? – Индия протянула руку и наткнулась на твердую плоть. – Мне разрешено подняться на борт, капитан? – пробормотала она.

– Боже милостивый, – простонал Торн и, схватив Индию, стащил ее на землю. Любуясь ее белой кожей и рыжими волосами, разметавшимися по плечам, он прохрипел: – Этот пират – опасный человек. Он всегда берет то, что хочет.

Индия провела языком по губам.

– Я тоже.

Торн закрыл глаза, отчаянно стараясь сохранить над собой контроль. А когда открыл, Индия уже расстегивала верхнюю пуговицу его рубашки.

– Интересно, мадам, кто здесь пират?

– Может, бросим жребий? – промурлыкала она.

– Да поможет мне Бог.

– Думаю, что мы оба.

Она стянула рубашку, обнажила могучие плечи мужа и провела губами по твердым мускулам.

– Предупреждаю – сегодня я в настроении сделать нечто очень опасное.

Ее пальцы, медленно скользнув вниз, сомкнулись вокруг его пульсирующей плоти, и она улыбнулась реакции Торна – немедленной и безудержной.

– Поразительно. Даже лучше, чем мне помнится. Почти так же хорошо, как было с тем пресловутым пиратом, который пытался меня соблазнить.

– Почти? – Торн спустил с ее плеча рукав. – Ты убьешь меня, женщина. Клянусь, ты опаснее любого пирата. – Среди воланов и кружев он нашел торчащий розовый сосок. – Я уже почти умер. Однако полагаю, что есть гораздо худшие способы встретить свою смерть.

На следующей неделе Айан выздоровел, Торн все время ворчал, а Алексис носилась по дому, стараясь всем угодить.

Настал день, когда герцогиня объявила, что Торн достаточно поправился и может больше не ложиться в постель. В связи с чем Торн тут же увлек Индию в розарий.

Алексис сидела по другую сторону густого ряда цветущих роз и смотрела, как Торн целует Индию.

– Он очень красив, не правда ли, Жозефина? Ты так много пропустила, с тех пор как дядя Айан отправил тебя в починку. Во-первых, герцогиня. Она очень добра. Она даже собирается подарить мне шелковое платье, сшитое специально для меня. У Марианны будет, конечно, более нарядное, но ведь она старшая, так что я не возражаю. Ее темным волосам очень пойдет розовый цвет. Во-вторых, кухарка. Она пообещала научить меня печь пирожки со сливами.

Алексис удовлетворенно вздохнула и погладила шелковистые волосы куклы. Сквозь листву ей были видны фигуры Индии и Торна.

– Они счастливы, это видно. Словно сбылся мой самый лучший сон. – Она лукаво улыбнулась. – Правда, есть один сон, о котором они пока не знают. Это Райан. Я знаю, Жозефина, что тебе захочется с ним познакомиться. – Глаза Алексис округлились. – На этот раз он привел с собой еще кого-то. Она будет его сестренкой. – До Алексис донесся счастливый смех. – Да, они будут очень счастливы. Мы будем очень счастливы, – тихо добавила она.

Она направилась в дом.

– Если ты будешь хорошо себя вести, Жозефина, я разрешу тебе пойти со мной в мастерскую дяди Айана. Знаешь, он умеет вырезать из дерева лягушек и других зверюшек…

В тени беседки Торн прижал к себе улыбающуюся Индию.

– А теперь, моя дикарка…

– Но, Дев, ты уверен, что рана на руке зажила? Тебе не следует напрягаться.

– Видимо, помогло желе герцогини, – пробурчал он, потянув пояс ее платья.

– И еще, Дев. Я о ребенке. О Райане. Я чувствую, что он рядом. Я почти слышу, как он смеется. Знаю, что это глупо, но…

– Нет, не глупо. Я очень рад, что ты слышишь его смех. Но может, пора подарить ему братика?

– Или сестричку.

Дев возвел глаза к небу.

– Да поможет Бог бедным, невежественным мужчинам.

Но он выглядел вполне счастливым, когда его жена подтолкнула его на землю и легла рядом. Увлеченные друг другом, они не заметили ни шелеста ветра в ветвях плакучей ивы, ни шепота цветов.

Эти звуки были очень похожи на тихий смех младенца.

1

Беднейший квартал Лондона.