Глава 24

Комната наполнилась неистовым шумом. Кромвель лаял, Тинкер орал, Брэм выпалил сразу десяток вопросов, на которые ему не терпелось получить ответ.

Люк спокойно созерцал этот хаос, в то время как Силвер пыталась ответить на град обрушившихся на нее вопросов. Увидев, что ее лицо свела гримаса боли, Люк скрестил руки на груди и нахмурился.

– Ну-ка тише вы все! – крикнул он. Воцарилась тишина.

– Говорить будете медленно и по очереди. Мисс Сен-Клер ранена, ей нельзя волноваться. – Люк обернулся к большому желтому псу, что разлегся на кровати рядом с Силвер: – А ну-ка слезай отсюда, толстый оболтус.

Гавкнув, Кромвель спрыгнул на ковер и принялся радостно колотить хвостом по ковру.

– Брэм, принеси-ка стул. Я разрешаю тебе поговорить с Силвер первым, но даю тебе на это только пять минут. После твоя сестра должна отдохнуть.

Брэм поправил очки, сползавшие с носа, и уселся на стул рядом с кроватью.

– Сил, кто бы мог подумать, что этот старый дом окажется...

Силвер покачала головой, давая ему понять, что это запретная тема.

Тем временем Люк, заметив обеспокоенный взгляд Тинкера, сделал старому слуге знак, что им нужно поговорить наедине. Выйдя из комнаты, Люк плотно притворил за собой дверь и обернулся к Тинкеру, ожидая, когда он задаст не дававший ему покоя вопрос.

– Вы нашли её в «Привале странника», не так ли?

Люк мрачно кивнул:

– Она пыталась угрожать шайке отъявленных головорезов. Если бы я не подоспел вовремя... – Голос его оборвался.

– Эта девчушка унаследовала гордость и упрямство Сен-Клеров. – Тинкер вздохнул. – Примите мою искреннюю благодарность за то, что вы вовремя вмешались.

Люк положил руку старому слуге на плечо. Затем он приоткрыл дверь и еще раз взглянул на женщину, которая лежала в его постели. Как же чудесно, когда она там! Ах, если бы каждое утро просыпаться и видеть на своей подушке ее разметавшиеся рыжевато-каштановые волосы, а она бы улыбалась и протягивала к нему руки...

Он сжал зубы.

– Тинкер, она отправится домой, как только вся эта эпопея с нападениями будет закончена, не раньше. Слава Богу, рана ее не очень глубокая, но тем не менее я не хочу рисковать.

Он произнес это приказным тоном. Люку очень хотелось провести несколько дней вместе с Силвер. Потом он всю оставшуюся жизнь будет вспоминать об этом времени.

– Я позабочусь о ней. Я умею лечить такие поверхностные раны.

– Но...

– Она останется здесь, – грубовато перебил его Люк. По голосу его было понятно, что он не потерпит возражений. На мгновение сжав плечо Тинкера, он убрал свою руку и молча вернулся в комнату. Оказавшись рядом с Силвер, он не спускал с нее глаз.

Тинкер некоторое время с беспокойством смотрел вслед Люку. Он размышлял, не стоит ли ему все-таки забрать Сил-вер домой, когда за его спиной послышались шаги. По лестнице поднимался тонкий, как тростинка, человек с гривой нечесаных черных волос и проницательными темными глазами.

– Значит, ты слуга этой леди будешь?

Тинкер молча кивнул.

– Стало быть, это ты притащил сюда эту огромную псину с грязными лапами?

– Кромвель не просто собака. Он часть нашей семьи.

– Да, к ним прикипаешь душой. – Фергюсон кивнул в знак согласия. – У меня у самого когда-то было несколько овчарок.

Неожиданно он протянул Тинкеру свою мозолистую руку. Тинкер не сразу ее пожал. Сначала он долго вглядывался в этого человека.

– Меня зовут Джеймс Тинкер. С кем я имею честь разговаривать?

– Джонас Фергюсон. Я уже давно служу милор... э-э... в смысле, давно здесь, в особняке, работаю.

– Нет нужды от меня ничего скрывать. Я сразу же понял, кто этот юноша, как только с него упала маска. Он вылитая копия своего отца, герцога Девонхема. Типичные скулы Деламеров. Ни с кем не спутаешь.

– Деламеров? – Джонас изобразил удивление. – Не понимаю, о чем вы говорите.

– Да хватит вам, – перебил его Тинкер. – Мне все известно. Он сам мне рассказал прошлой ночью.

Джонас удивленно вскинул брови:

– Правда? Насколько я знаю, он никогда об этом никому не говорил. А что в тебе такого особенного?

– Он считает необыкновенным не меня, – со значением произнес Тинкер, – а скорее ее. Да, эта молодежь совсем запуталась в своих отношениях. Придется нам им помочь.

Двое слуг склонили головы и начали совещаться. Продолжая строить планы, они спустились по лестнице на кухню и откупорили бутылочку виски, которую Джонас давно приберегал для подобного случая.

Люк молча разглядывал двух Сен-Клеров. Мальчишке не помешает немного поправиться и заняться спортом. Люк решил, что фехтование подойдет как нельзя лучше. Сегодня же он покажет мальчику несколько простых приемов.

Люк сам удивился, почему ему в голову лезут подобные мысли. Господи, да что это с ним происходит? Ему-то какое дело до этого мальчишки! Проблемы Сен-Клеров его не касаются. Сколько бы он ни убеждал себя, что надо им помочь, через несколько дней их пути навсегда разойдутся.

Это даже к лучшему, уверял себя вернувшийся в комнату Люк.

Брэм радостно обернулся к нему:

– Значит, все это были просто выдумки! Я не вижу на вашем лице ни единого шрама. Какой дурак пустил слух о вашем уродстве? Никогда не видел такого прекрасного лица.

– Да, у него поразительные скулы, не правда ли, Брэм? А взгляни, какой у него прямой нос.

– Он, скорее, орлиный, если хочешь знать мое мнение.

Люк сложил руки на груди и нахмурился.

– Ох, извините, вам неприятна наша болтовня? – Силвер была сама невинность.

– Нет, что вы. Я просто в восхищении, что меня разглядывают, как породистого коня на ярмарке.

– Но мы же ничего плохого не имели в виду... – На лице Брэма появилась робкая улыбка. – Да вы, похоже, просто шутите. А я-то сразу не понял.

Заметив, как покраснел Брэм, Люк решил, что этого юного книжного червя мало дразнили.

– Да, я действительно шутил. Такая уж у меня дурная привычка. Ну а теперь оставь нас одних. С твоей сестры достаточно расспросов на это утро. Иди найди моего сурового слугу и скажи ему, чтобы приготовил тебе что-нибудь поесть. После этого я научу тебя держать шпагу, если ты, конечно, захочешь. Думаю, тебе не помешает нарастить на свои кости немного мускулов.

– Правда? – Брэм радостно распахнул глаза в предвкушении забавы. – Настоящую шпагу?

Люк кивнул.

– Ну а теперь уходи. И захвати с собой этого грязного пса.

Кромвель, поняв, что разговор идет о нем, весело гавкнул и последовал за Брэмом.

Люк подошел к кровати и взглянул на Сил вер:

– Устала?

– Немного. Как же я была рада их всех увидеть!

– Отдохни чуть-чуть. Пройдет совсем немного времени, и ты снова будешь с ними.

Силвер еле заметно улыбнулась. Она нежно провела ладонью по подбородку Люка.

– Какой же ты суровый. Сущий дьявол.

От ее прикосновения у Люка напряглись все мускулы.

– Лишь дьяволу под силу совладать с такой чертовкой, как ты.

– Бедный мой дьявол! Как твое плечо?

– Прекрасно, – отозвался Люк. Его сводило с ума легкое прикосновение ее тонких пальцев.

– Правда? Я могла бы попросить Тинкера принести лавандового масла и настоя горечавки. Лучшего лекарства для поверхностных ран просто не придумаешь.

– Моя рана уже почти зажила, женщина! Будь добра, закрой-ка свой рот и помолчи хоть чуть-чуть.

– Нет, но ведь лавандовое масло творит чудеса! Да и тимьяновое масло тоже неплохое средство. Правда, оно очень сильное, поэтому пользоваться им нужно крайне осторожно, но...

– Хватит! Ну когда же ты наконец оставишь мою рану в покое?

Силвер показалось, что на этот раз он рассердился всерьез. Может, о нем уже давно никто так не заботился и он чувствовал себя неловко? Но за этим человеком просто необходимо присмотреть! Каждый раз, когда ему приходилось присаживаться, он морщился от боли, да и по многим другим признакам было заметно, что его рана еще не зажила. Она решила поговорить с тем милым слугой, который совсем недавно заходил в комнату. Может, он уговорит его подлечиться как следует?

– Хорошо, разбойник. Как скажешь.

– Что это вы даже спорить на этот раз не стали?

– Не стала вот.

– Ох, не нравится мне это, Солнышко. Ни на секунду не поверю в твою кротость. Что ты еще задумала?

Силвер притворно вздохнула:

– Похоже, я для вас действительно сущее мучение.

– Глупости. – Люк не сводил с нее глаз. – Если ты еще раз это повторишь, я... я... сделаю что-то ужасное!

– Ладно, – мягко сказала Силвер. Ее нисколько не испугала его угроза. Откинувшись на подушку Люка, она принюхивалась к запаху цитрусового мыла, которым пахло постельное белье.

Да, чудесная у него комната. А как элегантно обставлена!

А она-то сразу не поняла, почему комната показалась ей знакомой. Силвер зажмурилась и представила эти стены без прекрасных новых обоев и мебели. Она увидела комнату такой, какой запомнила ее, когда была здесь в последний раз: темные стены, покрытые гнилью, потрескавшиеся подоконники и голые половицы без ковров.

Когда-то Уолдон-Холл принадлежал семейству Сен-Клер. Несколько лет назад от этого некогда великолепного здания остался лишь скелет – мебель, картины и серебро были распроданы, чтобы оплатить счета, которые посыпались на них после смерти отца.

Но Люку совсем не обязательно это знать, решила Силвер. Это его только смутит. Не стоит ему ничего рассказывать. В конце концов, он вернул старому дому его былую красоту и величие.

Силвер вздохнула: на нее навалилась усталость. Если бы ее отец не скончался так скоропостижно! Если бы он оставил запись рецепта «Мильфлера».

Если бы...

Она разглаживала складки на покрывале, но уже не чувствовала своих пальцев.

– Холодно. Нужно укрыть лаванду. Скажи Тинкеру...

Она заснула, так и не закончив фразы. Силвер могла поклясться, что когда она погружалась в сон, то услышала приглушенный смешок и чья-то рука пригладила ее волосы.

– Нет, не так, постреленок. Вот как. Запястье не должно гнуться. – Одетый в белую рубашку и серые с синеватым отливом брюки, Люк стоял, сжимая в руках шпагу, посреди бального зала Уолдон-Холла, освещенного множеством свечей. – Не сжимай шпагу слишком сильно. Глубоко вдохни и почувствуй ее в руках.

Нахмурившись, Брэм потрогал гладкий металлический эфес. Он поднял руку и рубанул шпагой по воздуху.

– Да, вот так. А теперь попробуй еще раз. – Люк следил за каждым движением мальчика и одобрительно кивал головой. Этот парень быстрый и проворный. Способный ученик. Через несколько месяцев он уже сможет...

Люк выругался про себя. Какие еще «несколько месяцев»?

Совсем скоро они расстанутся.

Тогда Люк снова целиком сосредоточится на отмщении и опять станет лелеять в душе гнев и ненависть, которые поддерживали его все эти мучительные пять лет.

– Так, довольно гладко. Не закрывай глаза. Выпад. Шаг, шаг, выпад. Прекрасно! – произнес он, когда радостно улыбающийся мальчик остановился и утер пот со лба. – На сегодня, думаю, хватит. У тебя прирожденные способности к фехтованию, юноша. Твоя сестра должна нанять для тебя в городе преподавателя.

Брэм нахмурился: на лице его проскользнула обеспокоенность. Отвернувшись, он осторожно вложил шпагу в ножны.

– Конечно. Должно быть, вы очень устали, – проговорил Брэм.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Вы очень добры, что возитесь с глупым мальчишкой. Вас, вероятно, очень раздражает, что я ничего не умею.

Выругавшись про себя, Люк подошел к мальчику и присел рядом с ним. Он положил руку на плечо Брэму.

– Нет, что ты! Ты вовсе меня не раздражаешь. Просто из меня плохой учитель. Профессионал, тот, кто опытен в этом деле, обучит тебя куда лучше.

Брэм посмотрел на него. Глаза его словно потемнели.

– Конечно...

Но мальчик не мог скрыть разочарования. Для Люка это был удар ниже пояса. Хуже всего то, что он испытал совершенно непонятное чувство вины. Черт побери, он же, в конце концов, разбойник! Знаменитый головорез! Почему этот мальчишка выбрал его своим кумиром и образцом для подражания?

«Ну вот, – промелькнуло в голове у Люка. – Я уже начинаю причинять им всем боль».

– Черт возьми, Брэм, ты неправильно истолковал мои слова. Разве ты не понимаешь, что я не могу быть твоим тренером? Тебе лучше не иметь со мной никаких дел. Ведь со мной может произойти все, что угодно. В один прекрасный вечер я могу выйти из этого дома и никогда больше не вернуться. Понимаешь? Если узнают, что ты поддерживал со мной приятельские отношения, всем твоим домашним придется несладко. Я не хочу, чтобы пострадала твоя сестра, ведь ей уже столько всего довелось вынести!

Брэм понимающе кивнул:

– А я об этом как-то не подумал. – Он снял очки и аккуратно протер их рукавом рубашки. – Вот, значит, почему вы иногда так сердитесь на Силвер.

Люк остолбенел.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.

– Неужели? – Брэм посмотрел ему прямо в глаза, а затем вновь нацепил очки на нос. – Конечно, вы считаете ниже своего достоинства мне что-то объяснять. Я ведь всего-навсего глупенький мальчик. Но я-то заметил, как вы на нее смотрите. И какими глазами она смотрит на вас, когда думает, что вы этого не замечаете. – Брэм поправил латунный шарнир на ножнах для шпаги. – В прошлом году на нее точно так же смотрел лорд Истон. Он говорил, что хочет купить лавандовую воду для своей маменьки, но, по-моему, все, что он хотел, – это уединиться с моей сестрой в оранжерее.

Люк стиснул зубы.

– И чем дело закончилось? Брэм улыбнулся:

– Силвер – просто молодчина. Она неплохо наподдала этому Истону. Когда его светлость вылетел, прихрамывая, из оранжереи, губа у него была подбита, а его новомодный белый галстук перепачкан торфом. Он вопил, что она напала на него, вооруженная обломком медной трубы. Ну и, конечно, как всегда, метила в самую деликатную часть его тела, – добавил Брэм, плутовато улыбнувшись. – Это после того, как она со всего размаха вмазала ему слева в челюсть. Кстати, неплохой приемчик. Я ее сам научил.

– Да, образованной молодой леди такие вещи знать не мешает, – сухо заметил Люк.

– Я тоже так считаю. Тинкер вот думает иначе, ну да что он в этом понимает?

Этот старый прохвост понимает гораздо больше, чем показывает, подумал Люк.

– И что же, лорд Истон с тех пор не предпринимал новых попыток?

– С того случая он забыл к нам дорогу. Этот нытик пригрозил ей, чтобы она обходила его имение за милю, а не то он на нее собак спустит. Да никто из нас и не собирается к нему в гости захаживать – такого страшилу и труса еще поискать надо. Он совсем не умеет вести себя в порядочном обществе, а зубы у него все сплошь гнилые. Пользуется каким-то ужасным одеколоном – смесь корицы и сирени. Вы только представьте: мужчина душится корицей и сиренью! Это переходит всякие границы.

Люк слегка улыбнулся.

– Похоже, ты и правда унаследовал фамильный нюх Сен-Клеров, как утверждает Силвер. А я-то сперва усомнился.

– Доказать вам? Вы наверняка только что с конюшни. Я чувствую запах овса: вы, должно быть, кормили лошадь. Я даже чую запах моха и сосновых иголок, по которым вы ступали, когда возвращались обратно. – На секунду Брэм вскинул на Люка глаза. – Моя сестра – потрясающая девчонка вообще-то. Знаете, она совсем не зануда. Никогда ни к кому не придирается, не ругается, если забываешь ровно сложить свою одежду, и не говорит «Сколько можно сидеть за книгами?». Кроме того, у нее чертовски стройные ножки.

– Что-что?!

– Ну да. Я сам слышал, как лорд Истон так говорил, пока не вылетел кубарем из оранжереи. А вообще он не единственный чудак, что захаживал на Лэвиндер-Клоуз, чтобы взглянуть на мою сестренку.

– Ты что это, в свахи решил податься, мой мальчик?

– Ничего подобного, – радостно ответил Брэм. – Просто я хочу, чтобы моей сестре было хорошо. Пока она еще не была счастлива по-настоящему. То есть уже давно забыла, что это такое. Она у меня просто замечательная. Никогда не жалуется, что бы ни случилось. Но нужно быть слепым, чтобы не замечать, как она страдает. – Неожиданно мальчик вскочил на ноги. – Пойду посмотрю, как она там. – На пороге он обернулся: – А вы разве не пойдете?

– Нет. – Люк наморщил лоб и принялся разглядывать свои рапиры.

Брэм пожал плечами и убежал, что-то громко мурлыча себе под нос. Он был слишком счастлив своей юностью, чтобы обращать внимание на страдания разбойника.

Силвер любовалась видом из окна, когда раздался негромкий стук в дверь и в комнату вошел Джонас.

– Не желаете ли перекусить?

– Вообще-то я хочу узнать побольше о Люке. Расскажи мне о нем, Джонас.

– Дурак он, – пробормотал Джонас, ставя на столик поднос с едой, которую он принес для Силвер. – Всегда был повесой. Для него перестрелка с погоней – все равно как для нормальных людей ярмарка с гостинцами. Когда-нибудь его, конечно, пристрелят, но он сам того заслужил.

– Когда его ранили?

– Он в ту ночь еще к вам заходил, если я не ошибаюсь. Говорит, его подстрелил один из приспешников Карлайла.

– Вот глупый, – тихо произнесла Силвер. – Бесшабашный, упрямый, безответственный...

Джонас усмехнулся:

– Что правда, то правда. Домой насилу добрался. Мне пришлось самому у него пулю извлекать.

Силвер огляделась вокруг. Красивая комната, шелковые обои, элегантные репродукции, изображающие морские сражения. Не похоже, чтобы здесь обитал заурядный разбойник.

Интересно, почему он ведет такой образ жизни? Что его толкнуло на путь преступлений?

– Не всегда он был разбойником, мисс. Когда-то он вел совсем другую жизнь. Да, много испытаний на его долю выпало. Если бы только он мог забыть о прошлом. Но нипочем ведь не забудет – такой упрямый!

– Но почему?

Джонас заерзал на стуле и уставился на поднос с едой.

– Хотелось бы мне все вам рассказать, мисс. Мне и самому бы после этого полегчало. Да не могу я. Понимаете, это его тайна.

В голове у Силвер вертелось множество вопросов.

– Я сразу поняла, что он не простой бандит! Джонас взял нож и стал нарезать хлеб аккуратными тонкими ломтиками.

– Поймите меня правильно, мисс. Мастер Люк действительно разбойник и много карет ограбил на своем веку. Должны же мы были на что-то жить! У нас же ни гроша за душой не было, когда мы воротились в Англию.

– Откуда?

– Оттуда, – мрачно ответил слуга. По его тону Силвер поняла, что лучше пока не задавать лишних вопросов. Старик осторожно выложил на белую фарфоровую тарелочку тонко нарезанную ветчину и хлеб с маслом. – Вы лучше ешьте. А то никогда не поправитесь.

Силвер взяла кусочек хлеба, но мысли ее витали далеко.

– Значит, вы мне больше ничего не расскажете? А я-то так хотела его понять. Помочь ему, если смогу. – Она грустно улыбнулась. – Хотя я никогда еще не встречала такого упрямца.

– Очень странно, мисс. О вас он отзывался точно так же. Силвер чуть не поперхнулась. Но ее лицо вскоре осветила улыбка. Она почувствовала, что краснеет.

– Не надо смущаться. Он прекрасный человек, а вы редкостная женщина. У Люка было достаточно возлюбленных: две вдовы, графиня, даже дочь иноземного герцога с очень привлекательной фигурой. – Джонас покачал головой и улыбнулся. – Но он не выбрал никого из них себе в спутницы жизни. – Вздохнув, слуга направился к двери. – Доедайте-ка свой хлеб, слышите? Да и стаканчик вина вам сейчас не помешает.

– Теперь я понимаю, почему он всегда и во всем на вас полагается, – тихонько сказала Силвер.

Джонас благодушно улыбнулся. Она подумала, что когда-то он частенько расцветал в такой открытой улыбке. Пока не случилось что-то ужасное, о чем он не пожелал говорить.

А что тогда произошло – это ей еще только предстояло выяснить.

Несколько часов спустя Силвер услышала голоса, доносившиеся со двора. Движимая любопытством, она присела в кровати и прислушалась.

Говорили Люк и Джонас. Низкий голос Люка звучал решительно, Джонас же разговаривал на более высоких тонах, и по всему было понятно, что он раздражен.

Она подошла к окну и выглянула во двор. Люк стоял раздетый до пояса. Грудь его была обмотана белым бинтом. Джонас наливал воду в оловянный таз.

– Нет, вы себя погубите, непременно сведете в могилу! Впрочем, мне-то что! От вас только одни неприятности! С той самой ночи, как вы отправились в город по зову любви пять лет назад. Посмотрите, до чего это вас довело! Попались в лапы самым отъявленным разбойникам из доков.

Силвер замерла. Она поняла, что подслушивает разговор, который совсем не предназначен для ее ушей. Но она не ушла. Ей очень хотелось понять, что за человек Люк и какую тайну он скрывает.

Люк откинул свою мокрую голову и провел пальцами подлинным черным волосам.

– И что бы я без тебя делал, Джонас? Пристал ты ко мне, как репей придорожный, но лучшего друга нигде не сыщешь. Наконец-то я признался тебе в этом. Ну а теперь, может, перестанешь ворчать?

Джонас поднял тазик и искоса взглянул на своего задиристого подопечного.

– Нет уж, я прекращу брюзжать только тогда, когда вы забудете о своем безумном плане отмщения.

Голос Люка стал суровым:

– Думаю, на эту тему уже все сказано, Джонас.

Силвер смотрела на этих двух людей. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и обнаженные плечи Люка отливали бронзой в алом свете закатных лучей. Силвер стояла у окна и была не в силах отвести от него взгляд.

Но смотрела она не на его волосы и не на мускулистые плечи. Она не могла оторвать глаз от кривых рубцов длиной дюймов в десять, которыми были исполосованы вся его спина и бока. Рубцы эти казались старыми и давным-давно зажили, но Силвер была поражена при виде столь чудовищной жестокости.

Господи, кто же запечатлел на нем эти отметины? Она невольно придвинулась еще ближе к окну.

Снова заговорил Джонас:

– Да уж, сказано. Я, помнится, с самого начала считал, что это чистое безумие, да и теперь так думаю. Бросайте вы все это. Пусть Адмиралтейство выясняет, кто...

– Довольно, Джонас! Только один человек в состоянии все выяснить, и этот человек – я! Когда я вспоминаю о том, что случилось, обо всех несчастных, кто был брошен в эту дыру гнить заживо... Черт возьми, самое малое, что я могу сделать, – это изменить всю систему, как ты не понимаешь?

– Я уяснил себе только одно – тебе, наверное, жить надоело, мой мальчик. Ни матери, ни отцу весточки не послал! Они до сих пор уверены, что ты погиб.

В этот момент Джонас взглянул вверх. И увидел в окне Силвер.

– В чем дело, Джонас?

Слуга колебался несколько секунд, а затем пожал плечами:

– Ничего особенного. Мне показалось, что тут где-то ползает один из твоих хорьков, только и всего. Но очевидно, я ошибся.

В задумчивости слуга направился в дом. Силвер еще не пришла в себя после подслушанного ею разговора, когда в комнату вошел Брэм и опустился на стул возле ее кровати.

Он принялся с жаром описывать свои подвиги, но Силвер не слышала почти ничего из того, что он говорил. Но хотя мысли ее были далеко, она кивала и всячески пыталась изобразить интерес.

Откуда же у Люка эти шрамы на спине? И что это за безумный план, от которого его пытался отговорить Джонас?