В каждой книге очень важно заглавие ее. Хорошее заглавие книги сразу показывает читателю, что нового он найдет в ней, даже подводит к решению вопроса, которому посвящена книга. Книга, называемая теперь Типиконом, носила ранее другие названия, например, употребительное и теперь — «Устав». Нынешнее ее заглавие выработалось веками, и уже это говорит за то, что оно должно быть продуманно и знаменательно. — Будучи прилагательным от ????? — черта, вид, образец, модель, норма, ??????? означает «составленный по образцу» [ ], но оно не одно и то же с ?????????, снимок, копия. Поэтому по-русски слово ??????? несколько отвечает слову «образцовый», если последнее употребляется в смысле «наиболее отвечающий своему образцу». ???????, при котором подразумевается ???????, книга, может означать «книга образцов», образцов понятно чего. Только в одной Православной Церкви книга, излагающая порядок богослужения, носит такое оригинальное заглавие. Оно непереводимо на славянский язык, почему и оставлено без перевода. Слово «устав» было бы неточной передачей греческого ??????? («устав» соответствует греческ. ????????).
      {с. 447}

      Такое заглавие искусно определяет характер не только книги, которой усвоено оно, но и самого богослужения, которым занимается эта книга. По отношению к этому богослужению книга с таким заглавием хочет не столько узаконить его малейшие частности, устраняя в нем всякую свободу отправителей, сколько хочет нарисовать высокий идеал богослужения, который красотою своею вызывал бы всегдашнее невольное стремление к его осуществлению, в полной мере, может быть, и не всегда возможному, как и осуществление всякого идеала, следование всякому высокому образцу. Таков, по существу, и весь закон Христов, не осуществимый вполне во всей его небесной высоте, но божественным величием своим возбуждающий неудержимое влечение в человечестве к его осуществлению и чрез то животворящий мир.

      Неудивительно, что такое глубокое заглавие нашей книги имело длинную и сложную историю. На пути своего образования Типикон переменил следующие названия. Тот, кого предание считает автором ныне действующего у нас устава, так называемого Иерусалимского, — св. Савва Освященный (V в.) — свой кратенький устав назвал сам, или назвали так записавшие его, сразу тремя словами: ????? ??? ????????? ??? ????? (образец, предание и закон). Представителю другой формы церковного устава, долго имевшей гораздо более широкое распространение, чем первая, — св. Феодору Студиту (IX в.) усвояют устав с именем ??????????, отобраз, очерк. Перенесшему второй устав на св. гору Афонскую, где он имел получить новую переработку, св. Афанасию Афонскому (X в.) приписывают составление ??????????'а («преобразование», «представление») [ ]. Древнейший из дошедших до нас полных уставов, устав храма Константинопольской св. Софии (IX–X в.), дошел до нас без заглавных листов, но, по всей вероятности, носил название ??????????, соборник, или сборник соборов, т. е. указатель дней, в которые бывают торжественные богослужебные собрания [ ]. Соперничающий с этим уставом по древности и полноте Синайский список устава называется ??????????, сборником правил. А в XI в. появляется в приложении к церковному уставу уже и термин ???????, хотя еще с другими, пояснительными названиями. Устав Константинопольского Евергетидского монастыря в рукописи XII в. надписывается ?????????? ???? ???????. Устав в одной рукописи Туринской университетской библиотеки называется ??????? ???? ???????? ??? ?????????????? ??????????? ??? ??????????. ? XIII в. в заглавиях рукописей {с. 448} уже появляется и одно слово ??????? без пояснений. Так озаглавливается, например, рукопись XIII в. Валличелиановской библиотеки в Риме [ ] и, по-видимому, насколько можно прочесть, рукопись Севастьяновского собрания Московского Румянцевского музея № 491/35. Таким образом, во всех попытках заглавия нашей книги чаще всего склонялись к словам, произведенным от ?????. Древние славянские переводы колеблются в передаче греч. ??????? между «устав» и «типик». Большая часть рукописей переводит «Устав»; так ркп. Московской Синодальной б. № 328/383 XIV в., № 329/384 XIV в. и др. Но ркп. Сев. собр. Рум. м. № 27/1458 — 1372 г. «Типик»; так же № 330/485 М. Син. б. конца XIV в. Печатные издания до 1641 г. озаглавливались «Устав» или «Око церковное»; в изд. 1682 г. это заглавие исправлено «Типикон». У старообрядцев: «Устав», в послесловии: «сиречь Око церковное».

      Полное заглавие Типикона ныне на входном листе: «Типикон сиесть устав». На 1 листе: «Типикон сиречь изображение церковнаго последования во Иерусалиме святыя лавры преподобнаго и богоноснаго отца нашего Саввы. Тожде последование бывает и в прочих во Иерусалиме честных обителех; подобие и в прочих святых Божиих церквах». Заглавие, таким образом, связывает происхождение нынешнего устава с лаврою прп. Саввы Освященного, находящейся вблизи Иерусалима. История богослужебного устава не позволяет, как мы видели, с точностью определить, что в нынешнем Типиконе должно быть приписано св. Савве и порядкам его обители. Несомненно такое происхождение может быть усвоено только обычаю воскресного бдения, чином которого начинается нынешний Типикон. Возможно, что первоначально настоящее надписание Типикона и прилагалось ближайшим образом к «последованию» воскресного бдения.
      Заглавие в таком почти виде повторяется во всех полных списках устава, известных ныне только с XIII в. Но в некоторых нет последнего предложения «Тожде последование бывает…» (например, в одном греческом списке из библиотеки самой лавры св. Саввы XVI в. [ ]). Без этого предложения заглавие, должно быть, и имело свой первоначальный вид. Следующий по древности вид заглавия, должно быть, когда вместо этого предложения стоит прибавка: (в лавре св. Саввы) «и в большинстве здесь встречающихся св. монастырей» (так в греч. ркп. Ватик. библ. 1346 г. № 320/331). В большинстве же рукописей нет только добавки: «подобие и в прочих св. Божиих церквах», очевидно, самой поздней (так в ркп. Моск. Син. библ. № 328/383 и 329/384, Рум. Муз. Сев. собр. № 27/1458 и др.).
      {с. 449}

      Благовесту в Типиконе вообще уделяется много внимания, и справедливо. Он не только оповещает о времени службы, но и подготовляет христиан к ней: общепризнано то благодатное действие, которое он оказывает на душу. Для отсутствующих же на богослужении он некоторым образом и {с. 451} заменяет последнее. Он, собственно, есть уже самое богослужение, совершаемое звуками музыки. Ветхозаветное богослужение состояло преимущественно из музыки, и вот, как бы в воспоминание об этом, в знак неразрывной связи его с этим богослужением, более духовное и возвышенное богослужение новозаветное в колокольном звоне имеет свою священную музыку, из всех родов которой оно выбрало, таким образом, наиболее простой, строгий и безыскусственный.

      Как и весь чин церковных служб, благовест имел длинную историю, и нынешнюю свою форму — колокольного звона — принял не рано, — хотя не позже, чем и церковные службы приняли теперешний свой вид. Естественно, что при более простом строе богослужения проще был и способ созыва к нему. Впрочем, ветхозаветная церковь имела, можно сказать, более нашего музыкальный способ созыва к богослужению (что и естественно при всем характере ее богослужения) — посредством серебряных труб [ ]. У древних христиан в период гонений епископы созывали верующих к богослужению, посылая за ними в дома. Св. Игнатий Богоносец советует в письме св. Поликарпу Смирнскому: «собрания пусть бывают почаще; созывай на них всех по имени (?? ????????)» [ ]. В подложном послании Игнатия Богоносца к диакону Герону между обязанностями диакона поставляется и созывание верующих к богослужению каждого отдельно [ ]. Тертуллиан богослужебные собрания называет convocationes [ ]. В Иерусалимской Церкви IV в. архидиакон за богослужением оповещал о месте и времени следующего богослужения такими формулами: «будем все готовы в таком-то часу там-то (например, «в Мартириуме», «на Елеоне») [ ]. В первоначальных киновиях Египта, по словам св. Иоанна Кассиана, созывали братию к богослужению стуком в дверь келий: «когда сидя в келиях своих и прилежно занимаясь работою и размышлением, услышат они звук удара (sonitum pulsantis) в дверь свою и других келий, который зовет их на молитву или какое общее дело, каждый тотчас спешит выйти из келий» [ ]. Согласно с этим и в житии св. Пахомия призыв на богослужение и трапезу в его монастыре обозначается словом «ударять» (?????????) [ ], почему в V в. «ударение», ???????, {с. 452} ?????? становится специальным термином призыва к богослужению [ ] (как и в нынешнем уставе).
      В Лавсаике Палладия (V–VI в.) указывается и орудие для этого стука; здесь о монахе Адульфе (IV в.) говорится: «исполнивши обычный канон молитвы, он тотчас ударял будильным молотком (?? ???????????? ??????) во все келии, собирая в храмы к утреннему славословию» [ ]. Таким образом, молоток для стука в дверь келии — вот самое древнее орудие для созыва к богослужению. Но с VI в. находим упоминания и о биле.В житии Феодосия Великого († 529), составленном его современником Феодором, еп. Петрейским, о созыве на часы и литургию говорится: «ударяли в древо (??????? ?? ?????)» [ ], то же в Луге духовном Иоанна Мосха [ ]. Кроме ????? — «древа» било звалось ??????? (ударение), ????????? (ручное било), ???????? и ??????????? (последнее, должно быть, молоток для удара в било), ??????? — железное било. О билах железных впервые упоминается только в полных уставах XI–XII в.; в некоторых из них и у Вальсамона (XII в.) есть упоминание и о медных билах [ ]. Ныне била употребляются преимущественно на Афоне, Синае и в Палестине, и вообще в больших монастырях (и русских) рядом с колоколами. Деревянное било называется ?????????, а железное ???????; различаются также била «великое» и «бильце»; самые большие била (праздничные) называются «тяжкая», «??????» [ ]. Кроме материала и величины, била различаются и по способу употребления: есть била ручные и подвесные. По форме било — продолговатая прямая или изогнутая доска, иногда с отверстиями на концах. Ручное било держат рукою или кладут на левое плечо серединою, подвесное вешают на цепи или веревке, продетой в середину била. Ударяют в било молотком такого же материала, причем в зависимости от того, ближе или дальше от середины производится удар, получаются разной высоты звуки, образуется целая гамма тонов (особенно на {с. 453} металлическом биле), благодаря чему благовест в било получает вполне музыкальный характер [ ].
       Колоколапоявились первоначально на Западе и впервые упоминаются Григорием Турским († 594) под именем signa [ ]. Дагей, еп. Ирландский († 586 г.), будучи медных и железных дел мастером, сделал 300 колоколов (campanos) [ ]. На Востоке колокола упоминаются впервые в IX в.: по венецианской хронике диакона Иоанна, дож Урс послал в Константинополь, по просьбе императора Василия Македонянина (876–879 г.), 12 колоколов для построенной последним церкви [ ]; но византийские историки, рассказывающие о построении этой церкви, не упоминают о колоколах. Должно быть, перенесенные с Запада около этого времени, колокола на Востоке допускались к богослужебному употреблению не без колебания и не совсем охотно. Хотя от XI и XII вв. есть несколько известий об употреблении ?????'?в (колоколов, должно быть, небольшой величины [ ], отсюда через порчу слова — кандия) в церквах Константинополя и Солуни [ ], но еще Вальсамон {с. 454} в XII–XIII в. замечает по поводу бил: «у латинян существует другой обычай созывать народ в храмы, ибо они употребляют один знак, разумею кампан, который называют так от поля (??????), потому что, по их словам, как поле для желающего путешествовать не представляет препятствий, так и высокий удар медного кодона разносится всюду» [ ]. (Словопроизводство Вальсамона для ???????? не бесспорно; другие производят это слово от Кампании, доставлявшей лучшую медь для колоколов). И в начале XV в., Симеон Солунский говорит только о билах. Введенные и распространившиеся так поздно на Востоке колокола были запрещены турками (дозволены в Константинополе только в 1856 г.). — В России о колоколах упоминают летописи с XI в. (впервые с 1066 г.), но, по-видимому, как о большой и дорогой редкости: колокола служат военной добычей, их снимают князья, завоевавшие Киев и Новгород. В XIV в. (под 1394 г.) впервые упоминается о колокольне — в Пскове и о колокольных мастерах — в Москве (под 1342 и 1346 г., в Твери под 1403 г.) [ ].

      Церковный устав знает следующие видыблаговеста (и вообще звона за богослужением): праздничный, воскресный, будничный трех степеней торжественности, постный и похоронный. Из этих видов благовеста (о которых будет сказано подробнее при соответствующих указаниях на них Типикона) [ ] для малой вечерни назначается будничный наименее торжественный — в малый кампан (колокол). Такой благовест положен еще к повечерию, полунощнице и часам, одинаково как будничным, так и праздничным. Благовест сообразуется в торжественности не только с днем, но и со службой. Так как все указанные службы, исключая малую вечерню и полунощницу, одинаковы по строю в праздники и будни, то благовест к ним положен всегда одинаковый и наименее торжественный (по древнейшим уставам студийского типа в праздники эти службы, особенно часы, и вовсе отменялись). Малая же вечерня и полунощница в уставе подводится (как увидим) под один тип с часами.

      Что касается времени благовестак малой вечерне, то оно указывается нынешним уставом неопределенно: «прежде солнечного захождения», тогда как для других служб, особенно в важнейшие дни триодного и месяцесловного круга, это время указывается точнее — по часам. Здесь дано неопределенное указание ввиду разности между продолжительностью дня летом и зимою.
      {с. 455}
      В древних греческих и славянских списках устава (XIV–XVI в.) прибавляется к этому указанию: «сиречь о десятом часе». Эта прибавка исключена Никоновскими справщиками (в старообрядческом уставе осталась), так как назначение определенных часов для церковных служб неудобно ввиду неодинаковой продолжительности дня зимою и летом: 10-й час (3–4-й пополудни) летом приходился бы в разгар дня. Наиболее принятым временем для малой вечерни, как и для вседневной, является в России 3–4 ч. зимою и 5 летом. На Афоне благовест к малой вечерне начинается около 3 ч. дня [ ].

      Благовест к малой вечерне, как и ко всякой службе, Типикон назначает производить параекклисиарху(помощнику екклисиарха) или кандиловжигателю(???????????), который берет на благовест благословениеу предстоятеля (настоятеля). Каждое дело в монастыре совершается с благословения настоятеля, тем более такое священное действие, как благовест, — начало богослужения. Благословением выражается и согласие настоятеля на начало службы. Наблюдение за своевременностьюблаговеста возлагается, однако, прежде всего на параекклисиарха — мысль, даваемая характерным выражением: «приходит к предстоятелю, знаменуяй приходом своим время клепания».
      По житию св. Саввы, составленному лет чрез 20 после его смерти, братию к службам «в час клепания» (??? ??????????) созывал канонарх каждый раз «с соизволения (???? ??????) настоятеля» [ ]. По греческому списку устава библиотеки мон. св. Саввы № 1458, благовестит к службе и приготовляет все нужное для нее екклисиарх. По древнейшим славянским спискам устава, делает это «кандилаптис сиесть свещевжигатель» [ ]; так и в нынешнем старообрядческом уставе. Выражения: «знаменуяй приходом своим время клепания» нет в древнейших списках.

      Началу, как и концу, церковных служб устав, естественно, придает особое значение и потому обставляет их особою торжественностью, стараясь в том и другом представить в сокращении все содержание богослужения, как бы вложить всю веру и упование христиан. Поэтому обычное начало, как и обычное окончание (отпуст), церковных служб составлены из самых {с. 456} содержательных молитвословий. Особенно же «обычное начало» прямо составляет как бы целую законченную службу.

      Обычное начало церковных служб слагается из двух совершенно не равных по объему частей: начального возгласа священника и начальных молитвословий чтеца. Возглас священника, таким образом, является в собственном смысле «началом» службы, как бы первоначалом ее. Ему усвояется уставом особенное значение. Без этого возгласа служба не может начаться. Посему, несмотря на всю краткость этого возгласа, его именно можно рассматривать как часть, равноправную со всем остальным, длинным, содержанием обычного начала. Начальный возглас, вообще говоря, содержит прославление Бога. Таким содержанием начальный возглас хорошо выражает весь характер православного богослужения, в котором прославление Бога преобладает не только над молением, но и над благодарением и поучением, благодаря чему это богослужение лишено того утилитарно-практического характера, какой имеет римско-католическое богослужение с преобладанием в нем просительного элемента и протестантское с преобладанием гомилетического содержания, и благодаря чему православное богослужение наиболее приближается к небесному богослужению, ангельскому славословию Бога. (А характер богослужения стоит, конечно, в самой тесной связи с общим пониманием христианства в трех вероисповеданиях его). Такого содержания возглас сразу возвышает нашу мысль к той славе и хвале, которую приносят Богу все Его создания и в которой некоторую частицу имеет составить и предпринимаемая нами служба. Это начальное прославление Бога, или, точнее — только исповедание существующей и без нас славы Божией, — не одинаково пред различными службами, именно в торжественности своей сообразуется со степенью торжественности службы. Наиболее возвышенный и выразительный начальный возглас литургии, прославляющий раздельно всех лиц Св. Троицы и в их наиболее благодатном и таинственном действии (в устроении Царства Божия); в начальном возгласе утрени прославляется Св. Троица только в Ее нераздельности и общем действии на мир (животворности); начальный же возглас остальных служб ограничивается прославлением Бога вообще. Но и в этом последнем своем виде начальный возглас церковных служб, по взгляду устава, составляет такую святыню, которой не могут коснуться неосвященные уста мирянина. Это, конечно, вследствие того, что в нем именуется впервые в службе с особою торжественностью, как составляющее главное понятие и содержание всей службы, имя Божие, которое древний еврей считал непозволительным произносить, заменяя его несобственными именами Божиими или (как самаряне) словом «шема», «имя», или же сопровождал его выражением: «Он благословен во веки» [ ].
      {с. 457}

      «Благословен Бог» — частое в Ветхом Завете выражение и самое употребительное в богослужении и в житейском обиходе древнего еврея прославление Бога [ ]. Но о том, насколько древне употребление этого выражения в качестве начального возгласа часов, вечерни и др. служб, нельзя сказать ничего с уверенностью, так как доныне не открыто полных рукописных Часословов общественного богослужения древнее XIII в. (келейные Часословы сохранились и в рукописях VIII–IX в.), да и эти Часословы не считают нужным (по самой задаче Часослова) указывать возглас священника. Служебники IX–XII в. (Евхологии) ограничиваются текстом молитв священника за вечерней и утреней. Впервые, по-видимому, в рукописях XIII в. ясно указывается возглас «Благословен Бог наш»; так, например, он указывается в Типиконе 1292 г. Сицилийского монастыря Мили по рукописи Ватиканской библ. № 1877 в качестве возгласа для часов и утрени (в чине 1 седмицы поста), для вечерни же здесь возглас «Благословенно Царство» [ ]. В Типик. грузинского Шиомгвимского монастыря XIII в. возглас «Благословен Бог наш» указывается для будничной утрени [ ], а в Типик. Сев. собр. Моск. Рум. муз. № 491/35 для вечерни (л. 153 об.).
      Конечно, в древнейшее время начальный возглас для служб был, как и самые чины служб, различен в разных Церквах. Но замечательно, что уже «Завещание (Testamentum) Господа нашего Иисуса Христа», сирийский памятник III в., указывает возглас епископа пред утреней одинакового содержания с нынешним: «Слава Господу» [ ]. Синайские подвижники VI в. начинали службу со «Слава Отцу…» (т. е. малым славословием) [ ]. Греческий Часослов по чину лавры св. Саввы в рукописи Синайск. библ. № 863 VIII–IX в. начинает службы тоже «Слава Отцу…». (В последних двух случаях, может быть, указывается начало только для келейной службы). Коптский Часослов начинает службы «Во имя Отца…». Возглас «Благословен Бог наш», должно быть, составлен в подражание возгласу на литургиях Василия Великого и Иоанна Златоуста «Благословенно Царство». Но относительно последнего возгласа тоже нельзя сказать, насколько он древний. Его имеют уже в нынешнем виде древнейшие списки этих литургий — Барбериновский VIII в. и Имп. публ. библ. № 226 (из коллекции еп. Порфирия Успенского) VIII–IX в. [6] Но при Златоусте "предстоятель, входя в церковь (т. е. пред службой), говорил «мир всем»" [ ]. А древнейшие так называемые «апостольские» литургии: ап. Иакова, евангелиста Марка и др. — совершенно не имеют {с. 458} чего-либо соответствующего нынешнему торжественному возгласу предстоятеля пред службой [ ].
      Из нынешних служб чины освящения храма и антиминса, представляющие из себя очень длинные и сложные службы, начинаются без возгласа (с «Господу помолимся» и молитвы), но в середине имеют ряд возгласов, служащих теперь или служивших ранее начальными: «Благословен Бог наш», много раз «Слава Богу нашему во веки веков», «Слава Тебе, Святая Троице Боже наш, всегда, ныне и присно и во веки веков», «Благословенна слава Господня от места своего» [ ]. На богослужебное употребление последнего возгласа делается намек в приводимых Никоном Черногорцем (XI в.) словах аввы Силуана (IV в.): не одобряя пения новосоставленных тропарей, старец говорит, что на небесах «чин един непрестанно аллилуиа поет; другий чин: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф; другий чин: благословенна слава Господня от места и дома Его» [ ]. Так как суточные службы вообще подражали литургии, то в тех Церквах, где литургия не имела чего-либо соответственного теперешнему начальному возгласу, не имели этого и суточные службы. Впервые, должно быть, песненное последование ввело для утрени, вечерни и часов торжественные возгласы в начале по типу константинопольской литургии, причем первоначально такой возглас, должно быть, был буквально заимствован с литургии; в древнейшем памятнике песненного последования (XII в.) не только утреня и вечерня, но и часы имеют возглас: «Благословенно Царство» [ ]. Монастырские службы, пере{с. 459}няв от песненных обычай торжественного возгласа в начале, должно быть, заменили литургийный возглас менее торжественными, введя в них и разные степени торжественности.

      Начальный возглас составляет, как замечено, хотя главную, но и меньшую и только священническую часть «обычного начала», которое в остальном своем содержании представляет нечто самостоятельное. Остальная часть его распадается, в свою очередь, на несколько частей. Прежде всего от обычного начала нужно отделить первые два молитвословия: «Слава Тебе Боже наш» и «Царю Небесный», как вступительные и не являющиеся необходимою частью обычного начала (их оно не имеет в посты и на заупокойных службах). Первое из этих молитвословий составляет как бы начальный возглас чтеца после такового же возгласа священника (вариацию священнического возгласа), второе («Царю Небесный») испрашивает сопребывание с нами Духа Святого, этого настоящего Совершителя всякой богоприятной молитвы [ ], причем, соответственно начальному возгласу и всему характеру православного богослужения, это прошение облечено в славословную форму. За исключением этих добавочных и позднейших (как увидим) частей обычного начала, оно представляет из себя стройное и сложное целое. Именно, оно распадается на три моления: 1 — Святый Боже, 2 — Пресвятая Троице, 3 — Отче наш, заканчивающиеся славословием: первые два — Слава Отцу… а последнее — Яко Твое есть Царство. Моления с каждой следующей частью растут в объеме: троекратное «помилуй нас» в Трисвятом сменяется таким же семикратным прошением во 2-м молении (4 прошения в мол. Пресвятая Троице и 3-кратное Господи помилуй после этой молитвы) и 12-кратным Господи помилуй в 3-м молении. Соответственно этому и простое заключительное славословие первых двух частей (малое) усиливается в третьей до священнического славословия («Яко Твое есть Царство»). Опять (как начальный возглас и все православное богослужение), вся эта сложная молитва, постепенно возвышающаяся в последней части до молитвы Господней, при всей напряженности своей, носит радостно-хвалебный характер, начинаясь серафимским славословием, именуя разными хвалебными именами Лица Св. Троицы во всех молитвах к Ней и заключаясь славословием (последнее «Слава Отцу»).
      Переходом от молений обычного начала к предначинательным псалмам каждой службы является стих из Пс. 94, 6: «Приидите поклонимся и припадем Ему», повторяющийся, как прокимен, трижды с легкими изменениями текста, искусно усиливающими его мысль: «… Цареви нашему Богу», «припадем Христу (Цареви…)», «(припадем) Самому (Христу… и Богу нашему)».
      {с. 460}

      Но обычное начало не всегда имеет такой вид. Это его самый полный вид, который оно получает три раза в течение суток пред тремя рядами суточных служб: пред рядом утренних служб, дневных и вечерних; так как эти ряды служб открываются: 1-й полунощницей, 2-й — третьим часом и последний — девятым часом, то только пред этими службами положено обычное начало в полном его объеме. Пред остальными же службами оно сокращается до одного «Приидите поклонимся». Наиболее же торжественные службы: литургия, заменяющий ее чин изобразительных и брак — не имеют вовсе обычного начала. Наоборот, в посты для наиболее важных служб, следующих за другими, как-то: утрени и вечерни с девятым часом (если последние две не следуют непосредственно за 6-м часом), равно как для заупокойных служб, обычное начало опускает только вступительную свою часть (Слава Тебе Боже и Царю Небесный), ввиду ее радостного тона (притом же эти молитвословия внесены в «обычное начало» позже других, и без них оно принимает свой древний вид).

      Как и все церковные чины, обычное начало вырабатывалось постепенно. Древнейший состав его, должно быть, ограничивался одною молитвою Господнею. Во II в. такие второстепенные суточные службы, как часы, и существовали в виде одной этой молитвы [ ]. Когда чин служб развился, естественно было ставить эту молитву во главу службы или делать ее центром ее. Как рано вошло в обычай начинать церковные службы молитвою Господнею, показывает то обстоятельство, что в этом отношении с Восточною Церковью совпадает, вообще столь отличная от нее, практика Западной Церкви: каждая римско-католическая служба, кроме литургии и повечерия, начинается молитвою Господнею, произносимою тайно. Нынешнее «обычное начало» римско-католических служб имеет ее на первом месте. Но по древним бревиариям, например, одному мозарабскому, ей предшествовало: «Господи помилуй, Христе помилуй, Господи помилуй» (Kyrie eleyson, Christe eleyson, Kyrie eleyson) [ ], — возглас, предшествующий в несколько измененном и распространенном виде и у нас молитве Господней в «обычном начале». По греческому Типикону Сицилийского монастыря Мили (рукоп. Ватик. библ. № 1877) 1292 г. обычное начало утрени и вечерни, по крайней мере в Великий пост, состоит только из «Отче наш» [ ].