Магнитофон снова сотрясал весь дом. Дэни, правда, уже закончила ту часть работы над книгой, которую планировала на сегодня, но грохот музыки все равно ее бесил. Точнее, не столько сам грохот, сколько то, что Сайлас делал это нарочно, чтобы позлить ее. Дэни твердо решила не подавать виду, но злость разбирала ее. Она попыталась было заняться поисками пресловутого сокровища, но все валилось из рук. Наконец, отчаявшись, Дэни решила прогуляться, чтобы хоть немного отвлечься и заодно посмотреть на тот самый баньян, о котором рассказывала Айна Джаспер.
      От дома Морриса к дому Айны была протоптана тропинка, что удивило Дэни. Вряд ли Моррис бегал каждый день к своей бывшей жене, чтобы одолжить коробок спичек…
      Легкий ветерок, приятно обдувавший лицо, пение птиц, тихий шелест огромных пальмовых листьев действовали умиротворяюще, и вскоре Дэни немного успокоилась. На небе снова сгущались тучи, предвещая грозу, но не раньше, чем часа через два.
      Дэни никогда не видела баньянов, только читала о них. Зрелище, открывшееся ей, оказалось более впечатляющим, чем она ожидала. Трудно было поверить, что эта роща в несколько десятков стволов на самом деле всего одно древо.
      Дэни села на землю у одного из стволов, прислонившись к нему, и стала смотреть в небо сквозь густую сеть ветвей. Теперь Дэни поняла, почему к баньяну вела тропинка. Живи она здесь, тоже приходила бы сюда каждый день. Дэни ощущала себя словно в некоем величественном храме, созданном самой природой. В этом было что-то волшебное, наполнявшее душу покоем…
      Но окончательно успокоиться Дэни так и не удалось. И дело было даже не в том чисто физическом дискомфорте, который ощущаешь, когда тебя почти довели до оргазма и в самый неподходящий момент помешали. (Что такое оргазм, Дэни до сих пор знала лишь понаслышке, но, наверное, это и было то блаженное ощущение.)
      Как ни злилась Дэни на Сайласа, в том, что случилось, она винила только себя. Пусть она не провоцировала Сайласа – все фактически делал он сам, – но ведь и не противилась ему.
      Дэни чувствовала, как вспыхнули щеки, когда мысли ее снова и снова возвращались к подробностям той ночи. Она даже не ощущала угрызений совести, просто смущение, которое ощущаешь, когда кто-нибудь подглядывает за тобой в ванной.
      Не то чтобы Дэни была против внебрачных связей – в конце концов, для одинокой женщины ее возраста в этом нет ничего предосудительного, да и на дворе уже не девятнадцатый век. Но ведь она почти не знакома с Сайласом, и говорить о такой близости еще рано. Да и вообще ей это не нужно. Просто нет потребности. Может быть, это ненормально, но себя не переделаешь.
      И все же Дэни была уверена, что, окажись сейчас Сайлас рядом и обними ее, она, как и в ту ночь, не стала бы противиться ему… Она готова была на все, чтобы снова испытать это блаженство. Почему природа распорядилась так, что столь приятные моменты сопряжены с какими-то психологическими проблемами?
      Мысли Дэни мешались, кружась, как в водовороте. Она не могла сосредоточиться, да и не хотела. В этом тихом месте, под сенью дерева, слушая пение птиц, она жаждала наслаждаться всем этим. Дэни не заметила, как уснула.
 
      Как могла Дэни обвинять его в том, что он воспользовался ее минутной слабостью? Он достаточно опытен, чтобы понять, хочет его женщина или нет, и ни за что не вступит с ней в связь против ее воли. Даже охваченный страстью, Сайлас не терял над собой контроль и способность оценивать ситуацию.
      Он уверял себя в том, что странная реакция Дэни вызвана появлением полиции в доме в самый неподходящий момент и что эта реакция скоро пройдет. Но он ошибся, Дэни по-прежнему при встрече с ним испуганно отводила взгляд.
      Увидев в окно, как Дэни выходит из дома, Сайлас облегченно вздохнул. Приглушив магнитофон – теперь, когда Дэни ушла, в этом уже не было нужды, – Сайлас снова попытался углубиться в работу. Но мысли его вновь и вновь возвращались к Дэни. Дело было даже не в неудовлетворенном сексуальном влечении. Сайлас чувствовал себя виноватым перед Дэни, хотя ничего плохого ей не сделал. Решив наконец, что поработать сегодня как следует не удастся, Сайлас сохранил в памяти компьютера то немногое, что удалось написать, выключил его и пошел искать Дэни. Скорее всего она у баньяна – Сайлас видел, как она шла в том направлении.
      Сайлас хорошо знал дорогу к баньяну – он был там, когда пару лет назад гостил у Морриса.
      Войдя под густые ветви дерева, Сайлас словно попал в другой мир. Ему казалось, что он находится внутри какого-то живого существа. В этом было что-то магическое, отгонявшее любые дурные мысли.
      Сайлас быстро нашел Дэни – она спала, прислонившись спиной к одному из стволов. Лицо у нее было безмятежным – очевидно, ей снилось что-то очень приятное. Сайлас невольно залюбовался ею. Ему хотелось остаться здесь и по-рыцарски охранять ее сон, но еще больше хотелось разбудить ее поцелуем, как Спящую красавицу.
      Именно это он и сделал, не в силах удержаться.
      Дэни открыла глаза.
      – Сайлас? – В голосе ее было удивление, но ни малейшего намека на гнев.
      Сайлас помялся. Можно ли считать, что они помирились? Сайлас вспомнил, что шел сюда, чтобы извиниться перед Дэни.
      – Дэни, – начал он, – прости меня за ту ночь. Просто я думал, что ты… что я… что мы… – Сайлас совсем запутался.
      Их губы снова потянулись друг к другу. Сердце у Сайласа бешено колотилось. Он знал, что теперь уже ничто его не остановит…
      – Вот, значит, вы где! – раздался вдруг над самым ухом у Сайласа ехидный голос, показавшийся ему знакомым.
      Сайлас поднял глаза. Перед ним стоял человек, которого ему сейчас меньше всего хотелось видеть. Эрни Хазлетт. Как и в прошлый раз, он был облачен в темно-синий костюм, сальные волосы были все так же стянуты в хвостик. Сайлас едва сдержался, чтобы не убить его.
      – Что вам здесь надо, черт возьми? – прорычал Сайлас.
      – Нечего на меня кричать, – обиженно произнес тот. – Я не виноват, что помешал вам.
      – Простите, – пробормотал Сайлас, подумав, что Хазлетг, может быть, действительно не виноват. – Итак, что вы хотите?
      – Я пришел узнать, не передумали ли вы насчет моей просьбы.
      – Чтобы мы взяли к себе вашу тетушку?
      – Да. Я ей сказал, что вы не согласны, но она просила поговорить с вами еще раз.
      – Нет, не передумали, – произнес Сайлас тоном, не терпящим возражений. Он пристально посмотрел на Эрни. – Послушайте, Хазлетт, скажите, что вам нужно на самом деле?
      Немного помявшись, тот произнес:
      – Тетя Герта забыла здесь флакон очень дорогих духов, подаренный ей некогда Моррисом, и свой дневник.
      – Как он выглядит, этот дневник?
      – Видите ли, мне не хотелось бы, чтобы вы его читали…
      – Дневник старухи? Что может быть там интересного? Но я не знаю, как он выглядит, и могу его случайно прочесть. Так что лучше скажите.
      – Обещайте, что не станете его читать.
      – Клянусь. Итак, как он выглядит?
      – Тетрадь в черной клеенчатой обложке под мрамор. Когда-то такими тетрадками пользовались школьники.
      – Знаю, – кивнул Сайлас, – у меня самого была такая тетрадь. На обложке что-нибудь написано?
      – Не помню. Может быть, “Дневник”, а может, ничего.
      – Хорошо, – кивнул Сайлас, – если найду такую тетрадь, позвоню вам. Оставьте свой телефон.
      Хазлетт вырвал из блокнота листок, нацарапал на нем номер телефона и протянул Сайласу.
      – Как ты думаешь, зачем он приходил? – спросила Дэни у Сайласа, когда Эрни удалился.
      “Разрушить мою сексуальную жизнь”, – усмехнулся про себя Сайлас, но сказал, разумеется, совсем другое:
      – Странно, что он пошел разыскивать нас, а не стал рыться в доме. Ведь уходя, я не запер дверь, кстати, совершенно напрасно.
      – Может быть, – предположила Дэни, – он уже успел порыться там, прежде чем пошел искать нас.
      Сайлас взглянул на нее:
      – Браво, Ватсон, отличная догадка!
      – Я бы предпочла быть Холмсом.
      – Холмс был наркоманом.
      За разговорами оба не заметили, как вошли во двор. Дэни остановилась возле статуи Чакмула.
      – Что ж, – произнесла она, – теперь мы по крайней мере знаем, как выглядит таинственное сокровище.
      Сайлас пристально посмотрел на нее:
      – Думаешь, Хазлетт сказал правду?
      – Думаю, да, – серьезно ответила Дэни. – С одной лишь поправкой: это действительно дневник, но не его тетушки, а самого Морриса!
      Сайлас задумался.
      – А ты молодец! – Судя по тону, он был искренне восхищен ею. – Такая догадка, ей-богу, достойна самого Холмса! Я и сам об этом подумал…
      – Да? – удивилась, в свою очередь, Дэни.
      – Видишь ли, когда Хазлетт описывал эту тетрадь, я вдруг вспомнил, что такая же была у Морриса в Бейруте – он все время в ней что-то записывал. Однажды, забыв ее где-то, рискуя задницей, полез под пули, чтобы спасти тетрадь. Я тогда чуть было не поседел из-за него…
      Дэни недоверчиво покосилась на шевелюру Сайласа.
      – Я сказал “чуть было не”, – уточнил он. Дэни улыбнулась.
      – Так вот, – продолжил Сайлас, – о тетрадке. Я тогда подумал, что это черновик очередного романа. Но возможно, это и был дневник.
      – Значит, он вел дневник во время войны в Бейруте? Опубликование этих записей стало бы самой настоящей сенсацией!
      – Как знать, может, дневник и в самом деле совершенно неинтересный.
      – У такого писателя, как Морркс, – и неинтересный? Сайлас задумался.
      – Дело усложняется тем, – произнес он, – что в завещании о дневнике ничего не сказано. Получается, кто первый его найдет – тому он и достанется!
      – Одно непонятно – почему Хазлетт уверен, что, найдя тетрадь, мы отдадим ее ему?
      – Должно быть, думает, что мы в этом ничего не смыслим.
      – По-твоему, он настолько глуп? Сайлас лукаво прищурился:
      – Да ты посмотри на его физиономию! Смеясь, они вошли в дом.

      На следующее утро позвонила Макс Фуллер – узнать, как продвигаются дела с их книгами. После всех этих идиотов-родственников Дэни с удовольствием пообщалась с Макс словно с давней, близкой подругой.
      Сайлас поделился с Макс своими догадками о дневнике.
      – Вполне возможно, – ответила Макс. – Помню, Моррис как-то говорил, что у него есть потребность записывать все свои мысли и впечатления – это помогло бы ему впоследствии в работе над романами, – но он не хотел, чтобы кто-нибудь их читал. Возможно, он и вел дневник, но перед смертью наверняка его сжег. Обычно, закончив работу над очередным романом, он сжигал все черновики как ненужные. Дневник он мог и не сжечь, а просто спрятать.
      – Неужели, – вмешалась в разговор Дэни, – дневник действительно представляет такую ценность, что все родственники за ним охотятся?
      – Готова поспорить, что да. Вряд ли в нем есть что-то о самом Моррисе, но о других знаменитостях – да. Ведь Моррису приходилось вращаться в очень высоких кругах. За дневником могут охотиться как издатели, падкие до всякого рода пикантных подробностей, так и сами знаменитости, готовые отдать большие деньги, только бы эта информация не всплыла на поверхность. А может быть, там просто какие-нибудь философские размышления Морриса о жизни – это тоже очень интересно.
      – Поэтому я и не хочу, – сказал Сайлас, – чтобы дневник попал в руки этого придурка Хазлетта, – одному Богу известно, что он с ним сделает.
      – Скорее всего, – предположила Макс, – пустит с молотка за кругленькую сумму. Знаете что, ребята? Если найдете дневник, дайте почитать. Мне тоже интересно!
      Дэни напряглась. Макс в отличие от родственников казалась ей вполне надежной – но кто знает…
      – Видите ли, – произнесла Дэни, – мы не можем дать его вам без разрешения адвоката – а адвокат вряд ли разрешит. Думаю, вам придется подождать как минимум полгода, пока дом и все его содержимое не станет нашей собственностью. Если, конечно, это произойдет.
      – Что ж, – помолчав с минуту, произнесла Макс, – я вас понимаю. Всего доброго! Если будут какие-нибудь новости, звоните.
      – Всего доброго! – Дэни повесила рубку.
 
      – Если Моррис действительно не хотел, чтобы его дневник был опубликован, – произнесла Дэни, присаживаясь на чашу в руках Чакмула, – мы должны найти их хотя бы для того, чтобы их не нашел кто-то другой. Неужели Хазлетт верит, что мы ему их так просто отдадим?
      – Если бы мы ничего не знали, – ответил Сайлас, – мы бы ничего и не заподозрили. Найдя тетрадку, мы не стали бы сомневаться, что это дневники его тетушки.
      – Но мы могли бы их прочесть – просто из любопытства.
      – Поэтому он и просил нас не читать их.
      – Но ты, разумеется, не собираешься сдержать данное ему обещание?
      – Обязательно сдержу. Тут совесть моя будет чиста. Дэни удивленно посмотрела на него.
      – Я обещал ему не читать дневников его тетушки, – улыбнулся Сайлас. – О дневниках Морриса речи не было.
      Дэни рассмеялась.
      – Я никогда не нарушаю своих обещаний, – произнес Сайлас, подходя к ней. – Никогда. И никогда не меняю своих решений.
      Дэни поняла, что он имеет в виду.
      И это пугало ее. Точнее, она просто не знала, как реагировать на такие его заявления. До встречи с Сайласом вся ее жизнь была простой, ясной, разложенной по полочкам. Поэтому, собственно, она и предпочитала быть школьной учительницей, а не писать романы. И заводить романов Дэни тоже не собиралась. Целых десять лет она ничего не меняла в своей личной жизни, встречалась с Томасом Риветтом, хотя страсти друг к другу они не питали. Томас в конце концов увлекся некоей темпераментной брюнеткой, и они расстались, после чего Дэни предпочитала не заводить больше романов.
      До сих пор это было просто. До сих пор никто не смотрел на нее так, как сейчас смотрит Сайлас, – возбуждая ее одним лишь взглядом. Разум Дэни противился этому искушению, но оно росло с каждым днем.
      Сайлас продолжал наступать, и Дэни попыталась уйти.
      – Сайлас… не надо… мы не должны…
      – Не должны? Это почему же? Что, собственно говоря, нам мешает?
      – Черт побери, Сайлас…
      – Раньше ты не ругалась!
      – С тобой иначе нельзя!
      – Это верно! – самодовольно усмехнулся он.
      – Не надо, Сайлас…
      – Дэни, не строй из себя невинную девочку! Я же вижу, что ты хочешь!
      – Да у тебя просто голова не в порядке!
      – Не знаю, как голова, – усмехнулся он, – но кое-что у меня в полном порядке!
      Эта немудреная шутка так рассмешила Дэни, что она стала хохотать как безумная и, не видя, что у нее за спиной фонтан, свалилась в него.
      Когда она выплыла, отплевываясь, Сайлас уже стоял рядом.
      – Речная нимфа! – рассмеялся он, прижимая к себе Дэни. – Я поймал речную нимфу!
      – Сайлас!.. – слабо запротестовала Дэни, но он приложил палец к ее губам.
      – Все будет хорошо, Дэни. Все будет хорошо… Дэни в этом не сомневалась. Конечно, все будет хорошо, иначе и быть не может…
      Под мокрой блузкой отчетливо вырисовывалась грудь – бюстгальтера на Дэни не было. Сайлас нежно коснулся ее груди, и Дэни замерла от нахлынувшего желания. Дэни боялась лишь одного – что Сайлас вдруг перестанет ее ласкать, в то время как она жаждала все новых и новых, еще неизведанных ощущений.
      Сайлас знал, что теперь это уже не в силах остановить никто и ничто – ни полиция, ни Хазлетт, ни Кармайкл, ни Пепита… И все же в любой момент кто-нибудь из них может появиться. Пожалуй, лучше пойти в дом.
      Сайлас подхватил Дэни на руки и понес наверх, по дороге снимая с нее промокшую насквозь одежду.
      Дэни больше не сомневалась в том, правильно ли поступает; ее мучило другое – не разочаруется ли в ней Сайлас?
      – Сайлас, – едва слышно произнесла она, – я должна тебе кое в чем признаться.
      – В чем, Дэни? – спросил он. Что бы она ни сказала, сегодня все свершится.
      – Я боюсь разочаровать тебя… Я совершенно неопытна!
      Сайлас не поверил своим ушам. Неопытна? Это в тридцать-то лет?! И все-таки надо выяснить, что у нее за проблемы.
      – В чем же ты хочешь мне признаться? Поколебавшись, Дэни сказала:
      – Ты не поверишь, но я занималась сексом всего два раза в жизни – в колледже, с однокурсником. Вспоминаю об этом с отвращением. Потом я целых десять лет встречалась с одним мужчиной, который не настаивал на сексуальных отношениях, и, признаться, в глубине души я была этому рада.
      – Неужели у тебя никогда не возникало желания? – удивился Сайлас.
      – До тебя – нет, – призналась Дэни.
      Помолчав, Сайлас произнес:
      – Расслабься. Все будет хорошо, Дэни. – Он улыбнулся. – Обещай мне лишь одно.
      – Что?
      – Что ты не завизжишь, если вдруг снова увидишь Морриса.
      – Боишься, что у тебя упадет? – спросила Дэни, удивившись, что способна так выражаться.
      – Ну ты даешь! – рассмеялся Сайлас. – Я просто боялся, что своим визгом ты оглушишь меня!
      – А если я все-таки завизжу?
      – Я накажу тебя, – улыбнулся он.
      – Как?
      – Зацелую до смерти. Вот так! – Он поцеловал ее. – Или так! Нет, лучше так…
      С каждым новым поцелуем Дэни чувствовала себя все раскованнее. Сайлас ничем не напоминал ее первого, теперь уже почти забытого любовника. Он был старше, опытнее, терпеливее. Чувствовалось, что главным для него было не удовлетворение похоти, хотя мужчина он был сильный, а достижение духовной близости и гармонии с женщиной. Сайласу она могла вполне доверять.
      Все тело Дэни, каждая клеточка откликалась на малейшее прикосновение умелых рук, губ, языка… Вскоре Сайлас вошел в нее, и в следующее мгновение мир взорвался миллионами разноцветных огней, это было настоящее волшебство.

* * *

      Дэни хорошо было лежать рядом с Сайласом, ощущая разгоряченной кожей тепло его тела. Он боялась пошевелиться, чтобы не разрушить блаженство. И дело было не только в сексе. Дэни вдруг с удивлением осознала, что впервые в жизни почувствовала себя свободной, освободилась от тяжести, обременявшей ее долгие годы. Теперь Дэни была наконец уверена, что встретила человека, которого может любить, с которым может прожить долгую и счастливую жизнь…
      Не слишком ли она самоуверенна? Так ведь часто бывает – внезапно вспыхнувшая страсть, бросившая двоих в объятия друг друга, а потом…
      Дэни поежилась, пытаясь отогнать эту неизвестно откуда взявшуюся нотку сомнения, но та не уходила.
      Дэни вернулась с неба на землю и вдруг почувствовала голод.
      – Сайлас, – произнесла она, – я, пожалуй, что-нибудь съем. С утра во рту ничего не было…
      Он усмехнулся:
      – Во рту,говоришь, не было? Хочешь попробовать?
      – Сайлас, не смешно! Твои шуточки на уровне тринадцатилетних подростков!
      – Да ладно тебе! – фыркнул он. – Опять начинаешь строить из себя училку! Как будто я не знаю, какая ты на самом деле!
      Эти слова смертельно обидели Дэни. Она вскочила.
      – Какая? – с вызовом спросила она. – Ну, говори, какая?
      Сайлас молчал.
      – Нет, ты скажи! Смелости не хватает? Сайлас был рассержен не менее Дэни.
      – Да что говорить, – проворчал он, – ты и есть самая что ни на есть занудная училка!
      Дзни застыла на месте.
      – Я сожалею о нашей близости, Сайлас, – медленно произнесла она. – Я сама виновата, что пошла на этот необдуманный шаг.
      – Нет, вы только послушайте, – усмехнулся он. – “Сожалею о нашей близости”, “необдуманный шаг”!
      – Не понимаю, что тебе не нравится?
      – Да ни один нормальный человек не выражается таким книжным языком! И ты еще будешь после этого утверждать, что ты не училка?
      – Что ж, если тебе не нравится литературный язык, прибегну к нелитературному. Ты грязная, тупая, самоуверенная свинья! Теперь доволен?
      – Это все? – усмехнулся он. – На большее ты не способна?
      – Убирайся вон! – в бешенстве воскликнула она. Сайлас вышел, хлопнув дверью так, что зазвенели стекла.

      Сайлас направился было к себе, но тут сообразил, что помещение, из которого он только что вышел, и есть его комната. Дэни выгнала его из его собственной комнаты – и за что? Всего лишь за какую-то шутку, пусть даже не очень умную!