Вавилонский текст с очень большой таблицы (VAT– 10564) разделен на двенадцать колонок и содержит подробные инструкции, что можно, а чего нельзя делать в определенные месяцы: «Царь может построить храм или восстановить святилище только в месяце Шебат и Адар… Человек может вернуться домой в месяц Нисан». Текст, названный С. Лэнгдоном («Babylonian Menologies and the Semitic Calendars») «великий вавилонский церковный календарь», содержит перечисление благоприятных и неблагоприятных месяцев для многих дел (например, наиболее подходящее время для того, чтобы привести в дом жену).

По мере того как знамения, предсказания и предначертания приобретали все более личный характер, началось формирование гороскопа. Сумеет ли тот или иной человек – необязательно царь – справиться с болезнью? Родит ли беременная женщина здорового ребенка? Какие меры можно предпринять, если приметы предсказывают несчастья? Со временем заклинания стали разбиваться по темам. Так, например, один из текстов приводит магические формулы, которые нужно произносить, обращаясь «к звезде, что дает свет», чтобы предотвратить выпадение волос из бороды. Вслед за этим появились амулеты с оберегающими заклинаниями. Со временем значение приобрел и материал, из которого изготавливались амулеты (обычно их носили на шее). Если сделать амулет из гематита, предупреждала одна из инструкций, то «человек может потерять все, что имеет». И наоборот, амулет из лазурита сулил власть.

В знаменитой библиотеке ассирийского царя Ашшурбанипала археологи нашли более двух тысяч глиняных табличек с текстами, связанными с различными знамениями. Большинство имело отношение к небесным явлениям – но не все. Некоторые имели дело со сновидениями, а были и такие, что интерпретировали знаки «воды и масла» (то есть узор, который образует масло, если его капнуть в воду), а также внутренности жертвенных животных. Астрономия превратилась в астрологию, а по пятам астрологии шли ворожба, гадание и магия. Вероятно, Р. Кемпбел Томпсон был прав, называя главное собрание текстов пророчеств «Сообщения магов и астрологов Ниневии и Вавилона».

Почему Новый Век открыл дорогу всем этим явлениям? Беатрис Гофф («Symbols of Prehistoric Mesopotamia») видела причину в разрушении связи «боги – жрецы – цари», которая на протяжении тысячелетий объединяла общество. «Не было ни аристократии, ни жречества, ни интеллигенции», чтобы предотвратить возникновение ситуации, когда «вся жизнь людей стала неразрывно связана с подобной «магической» практикой». Астрономия превратилась в астрологию потому, что Старые Боги ушли из своих «культовых центров», а людям в эти неспокойные времена нужно было на что-то опереться – хотя бы на знамения.

Сама астрономия уже была не той, что на протяжении двух тысяч лет развития шумерской цивилизации. Несмотря на уважение, которым «халдейская» астрономия пользовалась у греков во второй половине первого тысячелетия до нашей эры, это была стерильная наука, имевшая мало общего с той шумерской астрономией, которая дала начало многим современным понятиям и идеям. «Вряд ли это можно назвать следующей главой в истории науки, поскольку обнаружился глубокий разрыв между общепринятым представлением об этом периоде и результатами, которые постепенно проявлялись после тщательного исследования материала, – писал О. Нейгебауэр в своей работе «The Exact Sciences in Antiquity». – Совершенно очевидно, что математическая теория играла главенствующую роль в вавилонской астрономии – по сравнению с очень скромной ролью наблюдений». Эта «математическая теория», как стало ясно из вавилонских астрономических таблиц, представляла собой колонки и ряды чисел, отпечатанные – мы сознательно используем этот термин – на глиняных табличках, как будто это компьютерные распечатки! На рис. 161 представлена фотография одной из таких таблиц (фрагмент), а на рис. 162 изображено ее содержание.

Вавилонские таблицы расчетных координат Солнца, Луны и видимых планет необыкновенно подробны и точны – они напоминают астрономические кодексы майя, в которых множество страниц заполнены символами, имеющими отношение к Венере, причем в их основе лежат, похоже, не наблюдения, а некие источники данных. Однако вавилонские таблицы координат (названные «Эфемеридами») сопровождались текстами (на других табличках), содержащими пошаговые процедуры вычислений. Так, например, в них можно найти инструкции по вычислению – на пятьдесят лет вперед – затмений Луны при помощи данных из колонок с информацией об орбитальных скоростях Солнца и Луны, а также других необходимых факторах. Тем не менее, как отмечал О. Нейгебауэр в своей работе «Astronomical Cuneiform Texts», «эти процедуры, к сожалению, не содержат того, что мы называем стоящей за методом теорией».

Как бы то ни было, а такая «теория» должна была существовать, добавляет он, поскольку невозможно изобрести такие сложные схемы вычислений, не имея четкого плана. По аккуратному шрифту и ровным колонкам, утверждал Нейгебауэр, с самого начало было ясно, что эти вавилонские таблицы являются копиями более ранних источников. Математика, на которой основаны все эти последовательности чисел, представляла собой шумерскую шестидесятеричную систему, а используемая терминология – названия зодиакальных созвездий и месяцев, а также более пятидесяти астрономических терминов – тоже были шумерскими. Таким образом, не оставалось никаких сомнений, что источником вавилонских таблиц были расчеты шумерских астрономов, а вавилоняне умели лишь пользоваться ими, переведя «тексты процедур» с шумерского на вавилонский язык.

И только в седьмом или восьмом веке до нашей эры – этот период называется неовавилонским – астрономия вновь обратилась к наблюдениям. Результаты наблюдений были записаны в так называемых «астрономических дневниках». Ученые убеждены, что греческая, персидская и индийская астрономия и астрология основаны именно на таких записях.

Спад и застой, наблюдавшиеся в астрономии, были проявлением общего упадка в науке, искусстве, юриспруденции и социальном устройстве.

Непросто найти «изобретения» вавилонян, которые оказали глубокое влияние на развитие культуры и цивилизации и могли если не превзойти, то хотя бы сравниться с многочисленными открытиями шумеров. Шестидесятеричная система и математические теории были сохранены без каких-либо усовершенствований. Медицина выродилась в колдовство. Неудивительно, что многие специалисты, занимающиеся изучением этого периода, считают период, когда Старый Век шумерского Небесного Быка сменил Новый Век вавилонского Овна, «эпохой невежества».

Вавилоняне, а также ассирийцы и другие народы унаследовали и сохранили – почти до греков – изобретенную шумерами клинопись (основанную, как мы показали в одной из предыдущих книг, на сложных геометрических и математических теориях). Однако шрифт на вавилонских табличках оказался не усовершенствованным, а наоборот, более небрежным и грубым. Шумерские школы, учителя и домашние задания, поминавшиеся в текстах, просто не существовали в последующие столетия. Исчезла и шумерская традиция литературного творчества, завещанная следующим поколениям – научные тексты, поэзия, пословицы, аллегории и – не в последнюю очередь – все «мифы», в которых содержалась информация о Солнечной системе, о небесах и Земле, об ануннаках и сотворении человека. Необходимо отметить, что эти литературные жанры возродились лишь спустя тысячелетие – в Библии. Полтора столетия раскопок на руинах Вавилона открыли нам тексты и надписи правителей, хвастающихся военными походами и завоеваниями, количеством захваченных пленников и срубленных голов – в противоположность царям Шумера (таким как, например, Гудеа), которые ставили себе в заслугу сооружение храмов, прокладку каналов и создание великолепных произведений искусства.

Сострадание и простота сменились грубостью и черствостью. Вавилонский царь Хаммурапи, шестой правитель так называемой Первой династии Вавилона, стал известен благодаря своему знаменитому своду «Законов Хаммурапи». Однако это был всего лишь список преступлений и соответствующих наказаний, тогда как за тысячи лет до него шумерские цари провозглашали законы социальной справедливости, запрещавшие обижать вдов, сирот и тех, кто не может за себя постоять: «нельзя отнимать осла у вдовы» или «нельзя задерживать жалованье поденным работникам». И вновь шумерская концепция права, стремившаяся направлять поведение человека, а не наказывать его за ошибки, возродилась лишь в десяти библейских заповедях через шесть столетий после падения Шумера. Шумерские правители высоко ценили титул Энлиля ЭН.МИ – «Справедливый Пастырь». Царь, избранный Инанной для правления в Агаде (Аккад), которого мы знаем как Саргона I, на самом деле носил имя Шаррукин, или «Справедливый Царь». Вавилонские цари (а впоследствии и ассирийские) называли себя «царем четырех земель» и «царем царей», а не «пастырем» своего народа. (Глубоко символично, что величайший царь Иудеи Давид был пастухом.)

В Новом Веке отсутствовали и проявления нежной любви. Это может показаться несущественным добавлением к длинному списку изменений к худшему, но нам кажется, что это явление отражало общий настрой, который шел от самой верхушки власти – от Мардука

В поэзии Шумера было достаточно много любовной лирики. Одни произведения рассказывали об Инанне/Иштар и ее отношениях с женихом Думузи. Другие были посвящены супругам царей. Однако многие повествовали об обычных людях: о женихе и невесте, о муже и жене или о родительской любви и сострадании. (И вновь – этот жанр появляется в Ветхом Завете, в Песни Песней, лишь по прошествии нескольких сотен лет.) Нам кажется, что отсутствие любовной лирики в Вавилоне было не случайностью, а частью общего снижения роли женщины и ее статуса по сравнению с эпохой шумеров.

Важная роль женщины во всех аспектах жизни Шумера и Аккада и ее заметное принижение в Вавилоне стали предметом многочисленных исследований и темой нескольких организованных недавно конференций. Были собраны доказательства того, что в Шумере и Аккаде женщины занимались не только прядением, ткачеством и вели домашнее хозяйство, но также были «профессионалами», то есть врачами, акушерками, няньками, воспитательницами, учителями, косметологами и парикмахерами. Письменные свидетельства из недавно найденных табличек подтверждают информацию, содержавшуюся в рисунках, где с древнейших времен изображались певицы, танцовщицы и устроительницы пиршеств.

Женщины также играли важную роль в торговле и в управлении имуществом. Найденные записи рассказывают нам о женщинах, управлявших семейными землями: они руководили их обработкой, а затем организовывали торговлю произведенными продуктами. Особенно часто такое происходило в «правящих семьях». Царские жены управляли храмами и обширными поместьями, царские дочери были не только жрицами (существовало три класса жриц), но и верховными жрицами. Мы уже упоминали о Энхедуанне, дочери Саргона I, которая составила сборник гимнов в честь величайших храмов-зиккуратов Шумера. Она была верховной жрицей храма Нанны в Уре (сэр Леонард Були, проводивший раскопки в Уре, обнаружил круглую пластину с изображением Эхедуанны, проводящей церемонию возлияния). Нам известно, что мать Гудеа, Гатумду, была верховной жрицей Гирсу в Лагаше. На протяжении всей истории Шумера были и другие женщины, которые занимали такое же положение в храмах и иерархии жрецов. Однако до нас не дошло никаких письменных свидетельств, что подобное могло происходить и в Вавилоне. Аналогичная ситуация складывалась и при царском дворе. В греческих источниках можно найти упоминание о правящей царице (в отличие от супруги царя) Вавилона – рассказ о легендарной Семирамиде, которая, по свидетельству Геродота, занимала трон в Вавилоне. Ученые установили, что это была историческая личность, царица Шамму-рамат. Она действительно занимала вавилонский престол, но лишь потому, что ее муж, ассирийский царь Шамши-Адад, в 811 году до нашей эры захватил город. В течение пяти лет после смерти мужа она исполняла роль царствующей регентши, пока трон не занял ее сын, Адад-Нирари III. «Эта женщина, – писал X. У.Ф. Саггс в «The Greatness That Was Babylon», – явно была очень влиятельной, поскольку ее имя – редкое исключение – упоминалось в посвящении рядом с именем царя».

В Шумере царствующие супруги и царицы-матери были более распространенным явлением, но Шумер может похвастаться и первой настоящей царицей, носившей титул ЛУ.ГАЛ («Великий Человек»), то есть «царь». Ее звали Ку-Баба, и в шумерском «Списке царей» она упоминается как правитель, укрепивший Киш и основавший третью династию. Возможно, в истории Шумера были и другие царицы, но ученые не могут точно определить их статус (то есть они могли быть всего лишь супругами правителей или регентшами при несовершеннолетних сыновьях).

Примечательно, что даже на самых древних шумерских рисунках, изображающих мужчин обнаженными, женщины всегда одеты (например, рис. 163а); исключения составляли лишь изображения соития, где и мужчины, и женщины обнажены. Со временем одежда и прически женщин становились все более сложными и изысканными (рис. 163б, 163с), отражая их статус, образование и знатность. Ученые, занимающиеся анализом этих аспектов древних цивилизаций Ближнего Востока, отметили, что на протяжении двух тысяч лет господства шумеров было создано множество отдельных рисунков и скульптур с изображением женщин – археологами обнаружены сотни портретных изображений – тогда как в период вавилонской империи такие изображения практически отсутствовали.

У. Дж. Ламберт назвал один из своих докладов «Богини пантеона: отражение общественного статуса женщины?». Мы убеждены, что ситуация, скорее всего, была обратной – статус женщины отражал положение богинь в пантеоне. В шумерском пантеоне женщины ануннаков с самого начала играли ведущие роли наравне с мужчинами. Если ЭН.ЛИЛ был «Верховным правителем», то его супруга НИН.ЛИЛ – «Верховной правительницей». Если ЭН.КИ был «Господином Земли», то его жена НИН.КИ – «Госпожой Земли». Когда Энки при помощи генной инженерии создавал «примитивного работника», его соавтором была Нинхурсаг. Достаточно прочесть записи Гудеа, чтобы понять, какую важную роль играли богини в процессе сооружения нового храма-зиккурата. Не следует также забывать, что одним из первых актов Мардука стала передача функций бога письменности от Нисабы к мужчине Набу. И действительно, все богини шумерского пантеона, обладавшие особыми знаниями или выполнявшие особые функции, были преданы забвению в вавилонском пантеоне. Богини стали упоминаться лишь как супруги богов. То же самое происходило среди людей: женщин упоминали лишь в качестве жен и дочерей – в большинстве случаев, когда их «отдавали» замуж.

Очевидно, эта ситуация отражала предубеждения самого Мардука. Нинхурсаг, «мать богов и людей», была матерью его главного соперника Нинурты. Инанна/Иштар стала причиной того, что его приговорили заживо похоронить внутри Великой пирамиды. Многие богини, отвечавшие за искусство и науку, помогали строить Энину в Лагаше – символ поражения Мардука. Зачем же ему восстанавливать высокое положение этих богинь и поощрять поклонение им? Принижение их роли в религии, по нашему мнению, нашло отражение в общем снижении статуса женщины в обществе.

Интересно также отметить изменения, которые произошли в законах наследования. Источником конфликта между Энки и Энлилем стал тот факт, что Энки был первенцем Ану, а Энлиль – законным наследником, поскольку его матерью была единокровная сестра Ану. На Земле Энки все время пытался обзавестись сыном от Нинхурсаг, которая приходилась единокровной сестрой и ему, и Энлилю, но она рожала ему только дочерей. Нинурта был законным наследником Земли, поскольку именно Нинхурсаг родила его Энлилю. Согласно этим законам наследования именно Исаак, рожденный Аврааму его единокровной сестрой Сарой, а не первенец Измаил (сын служанки Агари), стал законным наследником патриарха. Царь Эреха Гильгамеш был на две трети «богом» (а не наполовину), потому что его матерью была богиня, а остальные шумерские цари стремились повысить свой статус, утверждая, что вскормлены молоком богинь. Однако после установления власти Мардука все эти матриархальные связи потеряли свое значение. (Наследование по линии матери возродилось у евреев во времена Второго Храма.).

Что переживал Древний мир в начале Нового Века, в двадцатом веке до нашей эры, после международных войн, применения ядерного оружия, распада великой политической и культурной системы, замены не знающей границ религии национальными богами? В конце двадцатого века нашей эры мы тоже стали свидетелями последствий двух мировых войн, применения ядерного оружия, распада гигантской политической и идеологической системы, замены централизованных и обширных империй религиозным национализмом.

Такие явления, как наличие миллионов жертв войны и перекройка национальных границ, характерные для двадцатого века нашей эры, имели аналоги в двадцатом веке до нашей эры.

В месопотамских надписях в это время впервые появляется термин Муннабтуту, что в буквальном переводе означает «беженцы от разрушений». В свете современных событий точнее всего этот термин было бы перевести как «перемещенные лица» – люди, которые, по выражению некоторых ученых, являются «изгнанными из племени», которые лишились не только домов, собственности и источника существования, но также и стран, где они жили. Они превратились в «лишенных статуса беженцев», которые искали религиозного убежища, а также безопасности на землях других народов.

Поскольку сам Шумер лежал в руинах, остатки населения страны (по словам Ханса Баумана, «The land of Ur») «рассеялись по всему свету; шумерские врачи и астрономы, архитекторы и скульпторы, резчики печатей и писцы несли свои знания в другие земли».

Таким образом, после гибели великой цивилизации шумеры к своим многочисленным «открытиям» добавили еще одно – первую диаспору…

Не подлежит сомнению, что часть из них отправилась по уже знакомому пути, например в Харран, где Месопотамия граничит с Анатолией. Именно в этот город, который был известен как «второй Ур», переехал Фарра со своей семьей. Переселенцы оставались в этих местах (и благоденствовали) на протяжении нескольких столетий, поскольку именно в этих местах среди бывших соплеменников Авраам искал невесту для сына Исаака, а затем и Исаак для своего сына Иакова. Очевидно, что изгнанники направились по стопам знаменитых купцов из Ура, караваны и суда которых бороздили просторы суши и морей. Совсем нетрудно проследить путь беженцев из Шумера, если взглянуть на то, как одна за другой в далеких землях начали расцветать разнообразные культуры. Эти культуры пользовались клинописью, в их языке была масса шумерских «заимствований» (особенно научных терминов), их пантеоны – даже если боги носили местные имена – копировали шумерский пантеон, их «мифы» совпадали с шумерскими «мифами», а их героями были герои Шумера (например, Гильгамеш).

Далеко ли ушли беженцы из Шумера?

Нам достоверно известно, что они добрались до земель, где через два или три столетия после падения Шумера стали возникать города-государства. Амурру («жители запада»), последователи Мардука и Набу, хлынули в Месопотамию и основали первую династию вавилонских царей. Другие племена и будущие народы тоже снялись со своих мест и навсегда изменили облик Ближнего Востока, Азии и Европы. Результатом стало появление Ассирии к северу от Вавилона, царства хеттов на северо-западе и государства хурритов на западе. Царства арийских народов возникли на всем пространстве от Кавказа до Вавилона, на юге появились «люди пустыни», а на юго-востоке – «люди моря». Как известно из более поздних письменных источников Ассирии, Элама и Вавилона, а также из текстов договоров этих государств с другими народами (где упоминались национальные боги каждой стороны), великие боги Шумера отклонили «приглашение» Мардука поселиться в святилище Вавилона. Вместо этого они в большинстве своем стали национальными богами новых и старых народов.

Именно среди этих народов, окружавших Месопотамию, находили приют беженцы из Шумера, способствуя превращению принявших их земель в сильные и процветающие государства. Однако некоторые из изгнанников могли попасть на далекие острова – самостоятельно или в качестве спутников перемещенных богов.

На восток от Шумера простирались бескрайние просторы Азии. Среди ученых возникла жаркая дискуссия относительно миграционной волны ариев. Они мигрировали со своей родины, где-то к юго-западу от Каспийского моря, на принадлежавшие Иштар земли, в долину Инда, заселив эту местность и вдохнув в нее новую жизнь. Ведические сказания о богах и героях, которые они принесли с собой, являлись пересказом шумерских «мифов», а представления о времени, о его измерении и циклах имели шумерское происхождение. Вполне возможно, что с волной миграции ариев смешались беженцы из Шумера. Эта гипотеза выглядит вполне правдоподобной, поскольку шумеры должны были проходить эти места на пути в регион, который мы называем Дальним Востоком.

Общепризнано, что на протяжении двух столетий– примерно в 2000 году до нашей эры – в Китае произошли «внезапные и загадочные перемены» (как выразился Уильям Уотсон в своей книге «China»). Без каких-либо следов постепенного развития примитивные деревни на этой земле сменились «обнесенными стенами городами, правители которых имели в своем распоряжении бронзовое оружие и колесницы, а также умели писать». По общему мнению, причиной таких резких перемен стало появление мигрантов с запада – то же самое «цивилизующее влияние» Шумера, «которое может быть прослежено в культурных миграциях, сравнимых с теми, что были направлены с Ближнего Востока на запад», миграциях, последовавших за падением Шумера.

По мнению современных ученых, «загадочный и внезапный» расцвет цивилизации в Китае пришелся примерно на 1800 год до нашей эры. Огромная территория страны и скудость материальных свидетельств, относящихся к этому периоду, стали благодатной почвой для научных дискуссий, однако в среде специалистов доминирует точка зрения, что письменность появилась одновременно с монархией династии Шань. Цель была примечательна сама по себе: запись знамений на костях животных. Знамения в большинстве своем были связаны с обращением за помощью к загадочным Предкам.

Введенная в стране письменность была моносиллабической, а шрифт пиктографическим (из нее развились знакомые китайские иероглифы, представляющие собой некую разновидность «клинописи», рис. 164). Все это характерные особенности шумерского письма. Обнаруженное в девятнадцатом веке сходство между китайской и шумерской письменностью стало предметом серьезного исследования С. Дж. Болла («Chinese and Sumerian», 1913). В его работе убедительно продемонстрировано сходство между шумерскими пиктограммами (послужившими основой для клинописи) и старого китайского письма.

Болл также коснулся вопроса, является ли обнаруженное сходство лишь следствием того, что человек или, к примеру, рыба будут изображаться одинаково даже в абсолютно не связанных между собой культурах. Его исследования показали, что сходными являются не только пиктограммы, но также (в значительной мере) произношение. Среди этих примеров – такие ключевые термины, как Ан для обозначения «неба» и «бога», Эн для «господина» или «владыки», Ки для «земли», Иту для «месяца», Мул для «яркости/сияния» (планеты или звезды). Более того, когда шумерское слово имело несколько значений, соответствующая китайская пиктограмма обладала таким же набором разных значений.

На рис. 165 представлены некоторые из более сотни примеров, приведенных Баллом.

Современные исследования в области лингвистики, пионерами которых являются бывшие советские ученые, выявили шумерские корни у целой семьи языков Центральной Азии, так называемых «китайско-тибетских» языков. Эти связи являются лишь одним из аспектов разнообразных научных и «мифологических» особенностей, сходных с шумерскими. Особенно сильно это сходство проявляется в области науки: календарь, в котором год делится на двенадцать месяцев, а день на двенадцать двойных часов, применение абсолютно произвольного понятия Зодиака, традиция астрономических наблюдений. Все это явно имеет шумерские корни.

«Мифологические» связи распространены еще шире. В степях Центральной Азии, в Индии, Китае и Японии в религиозных представлениях присутствуют боги Неба и Земли, а также место под названием Шумеру, где в самом центре Земли находится связь между небом и землей. Это место изображается в виде двух пирамид, поставленных одна на другую и связанных между собой длинной и тонкой перемычкой – как в песочных часах. Религиозные представления японцев относительно того, что их император является потомком сына Солнца, становится вполне логичным, если воспринимать Солнце не как звезду, вокруг которой вращается Земля, а как «бога Солнца» Уту/Шамаша. После уничтожения космопорта на Синайском полуострове, которым он командовал, а также посадочной площадки в горах Ливана, Уту/Шамаш вместе со своими последователями вполне мог добраться до дальних границ Азии.

Как свидетельствуют лингвистические и прочие данные, шумерские Муннабтуту направились и на запад, в Европу. Они использовали два маршрута: один через Кавказ в обход Черного моря, а другой через Анатолию. Гипотезы относительно первого маршрута предполагают, что шумерские беженцы прошли через Грузию (необычный язык этого народа близок к шумерскому), затем поднялись вверх по Волге, основали крупный город, который теперь носит название Самара и – по мнению некоторых исследователей – в конечном итоге добрались до Балтийского моря. Этот факт может объяснить, почему финский язык не похож ни на один из известных языков, за исключением шумерского. (Некоторые специалисты также считают, что от него произошел эстонский язык.)

Другой маршрут, где лингвистические данные подтверждаются археологическими находками, предполагает, что беженцы из Шумера двигались вдоль Дуная, и поэтому многие венгры убеждены, что их уникальный язык тоже может иметь только один источник – шумерский.

Действительно ли шумеры прошли этим путем? Ответ на этот вопрос может быть найден в одном из самых загадочных памятников древности, расположенном в месте впадения Дуная в Черное море (в античности это была римская провинция Дакия, а теперь территория Румынии). Здесь, в Сармизегетусе, среди нескольких так называемых «храмов-календарей» расположено сооружение, которое можно смело назвать «Черноморским Стоунхенджем».

На нескольких искусственных террасах тут располагаются различные сооружения, образующие единый Компьютер Времени, сделанный из камня и дерева (рис. 166). Археологи идентифицировали пять структур, которые представляли собой ряды круглых каменных «выступов» в форме коротких цилиндров, установленных внутри прямоугольников, образованных стенами из небольших тщательно обработанных камней. В двух самых крупных прямоугольниках располагается по шестьдесят таких выступов: в одном («большое старое святилище») четыре ряда по пятнадцать, а во втором («большое новое святилище») шесть рядов по десять.

Три элемента этого «города-календаря» имеют круглую форму. Самый маленький из них – это каменный диск, разделенный на десять секторов (рис. 167), в который вставлены по кругу маленькие камешки. Всего маленьких камешков шестьдесят, по шесть на каждый сектор. Вторая круглая структура, которую иногда называют «маленьким круглым святилищем», состоит из образующих правильную окружность камней, тщательно и одинаково обработанных: одиннадцать групп по восемь камней, одна группа из семи и одна из шести камней. Тринадцать более широких и иначе обработанных камней как бы отделяют остальные группы. Внутри крута должны были существовать и другие столбы или колонны, предназначенные для наблюдений и вычислений, однако точное их расположение указать невозможно. В некоторых работах, например в «2 Templo-Calendario Dacio di Sarmizegutusa» Адриана Диаковичиу, высказывается предположение, что эта структура представляет собой лунно-солнечный календарь, который использовался для различных вычислений и предсказаний, в том числе и для выравнивания лунного и солнечного года посредством периодического добавления тринадцатого месяца. Это обстоятельство, а также повсеместное присутствие числа шестьдесят, которое было основой шумерской шестидесятеричной системы счисления, заставили ученых искать связи с Месопотамией. «Это сходство, – писал А. Диаковичиу, – не может быть ни совпадением, ни случайностью». Археологические и этнографические исследования этой области указывают на то, что в начале второго тысячелетия до нашей эры в этот регион, населенный примитивными земледельческими племенами, пришла цивилизация бронзового века, принеся с собой кочевое скотоводство и более сложное общественное устройство. И время, и особенности этих перемен подходят для беженцев из Шумера.

Наиболее впечатляющей и загадочной структурой этого «города-календаря» является третий круглый «храм». Он состоит из двух концентрических окружностей, в самом центре которых располагается «подкова» (рис. 168) – удивительное сходство со Стоунхенджем в Британии. Внешняя окружность диаметром 96 футов представляет собой кольцо из 104 обработанных андезитовых блоков, окружающих 180 андезитових столбиков правильной формы, каждый из которых оканчивается квадратным шипом, как будто предназначенным для переносного маркера. Эти вертикальные столбики расставлены группами по шесть штук, которые разделяются тридцатью тщательно обработанными горизонтальными блоками. Таким образом, внешнее кольцо из 104 камней окружает внутреннее кольцо, состоящее из 210 (180+ 30) камней.

Второе кольцо, расположенное между внешним кольцом и подковой, состоит из шестидесяти восьми лунок – похожих на лунки Обри в Стоунхендже, – разделенных на четыре группы горизонтальными каменными блоками, по три блока на северо-востоке и юго-востоке и по четыре блока на северо-западе и юго-западе. В результате у этой «ограды» формируется основная ось с северо-запада на юго-восток и перпендикуляр к ней с северо-востока на юго-запад. Эти четыре сгруппированных ориентира, как нетрудно заметить, аналогичны четырем базовым камням Стоунхенджа.