Тадеуш Конвей ловко просунул руку за банку с формальдегидом и достал с полки наполовину полную бутылку виски. Он вытащил пробку, поднес бутылку к своим усатым губам и, зажмурив от удовольствия глаза, принялся поглощать огненную воду. На худой, как у цыпленка, морщинистой шее дважды дернулся кадык. Потом он задрожал и с довольным вздохом поставил бутылку на стол:
      — Ну вот, совсем другое дело…
      Откуда-то издали донеслась музыкальная трель звонка.
      — Хочешь, я открою, Тэд? — донесся мужской голос из-за полуоткрытой двери комнаты для бальзамирования трупов.
      — Нет, Джон, я сам открою. Уже иду. — Конвей поставил бутылку на полку. У ближайшей раковины набрал в стакан воды, с отвращением сделал глоток и посмотрел на себя в зеркало, висящее над раковиной. Недовольно поморщился. Его острый нос был таким же красным, как гвоздика, висевшая на левом лацкане пиджака.
      Услышав вторую трель, Тадеуш напустил на лицо приличествующее для гробовщика скорбно-печальное выражение и неторопливо двинулся к выходу. На пороге стояла невысокая женщина средних лет. Подавляющее большинство клиентов похоронного бюро «Ф. Конвея» были убиты горем, у этой же посетительницы был очень деловой вид. Тадеуш не нашел на ее лице никаких следов печали. Он считал себя наблюдательным человеком. Ему показалось, что она похожа на даму высшего света. Ее одежда была не слишком дорогой, но стильной и очень хорошего качества.
      — Я Тадеуш Конвей, мэм, — представился он. — Входите, пожалуйста. Чем могу служить?
      — Спасибо, — поблагодарила гостья. — Меня зовут Кора Педдингтон. Мне нужна ваша помощь.
      — Я к вашим услугам, мэм. Сюда, будьте добры.
      Он провел ее в комнату, которую его недавно умерший отец почему-то назвал «статистической». Женщина почти утонула в высоком кожаном кресле. Сидя в таком кресле, утверждал отец, человек волей-неволей должен говорить правду.
      — Могу я предложить вам кофе, пока мы будем беседовать? Или вы предпочитаете чай? — Он поймал себя на не очень приятной мысли, что разговаривает так же, как говорил с клиентами отец, и слегка нахмурился.
      — Чай, — кивнула элегантная посетительница.
      — С сахаром и молоком, миссис Педдингтон? Я правильно произнес вашу фамилию?
      — Да. С лимоном и без сливок.
      Тадеуш нажал белую кнопку на стене. Услышав сигнал, Джон отставил в сторону аппарат для бальзамирования и поставил кипятить воду.
      — Можно закурить? — осведомилась миссис Педдингтон.
      — Конечно.
      — Вы меня извините, но можно пересесть? Если вы поможете мне встать, я хотела бы сесть вон на тот деревянный стул у окна.
      Тадеуш помог ей встать и подумал, что эта маленькая леди могла бы перехитрить даже его отца, слывшего большим специалистом по этой части. Он дал ей спички и пепельницу. Потом вновь уселся на вращающийся стул за столом и с сочувствием уставился на собеседницу.
      — Думаю, не стоит отнимать у вас время на пустые разговоры, — заметила миссис Педдингтон. — Сразу перейдем к делу.
      — Я весь внимание, — галантно ответил Тадеуш и придвинул к себе стопку желтой бумаги.
      — Я ищу хорошее и недорогое похоронное бюро, — сказала Кора Педдингтон.
      Тадеуш достал из внутреннего кармана пиджака ручку с позолоченным пером. Он не подал вида, но ему не понравились ее слова о «недорогом похоронном бюро». У них был слишком приземленный и грубый оттенок.
      — У нас очень гибкие цены, мэм, — осторожно улыбнулся он.
      — Это хорошо, — кивнула миссис Педдингтон. — Если, конечно, вы говорите правду.
      Тадеушу очень захотелось выпить.
      — У меня такое впечатление, что в прошлом вы уже имели дело с гробовщиками и остались недовольны ими?
      — Имела. Сегодня утром.
      — Извините меня, мэм, но я вас что-то не очень понимаю.
      — Все очень просто, мистер Конвей. Я должна до минимума сократить расходы на похороны. Так что пришлось побегать.
      — Побегать? — Это было новое словечко в его профессиональном лексиконе. Тадеуш знал, что отца, будь он сейчас жив, от них передернуло бы. — Ах да, конечно.
      — Я рада, что вы поняли, — улыбнулась женщина. — Ваши коллеги этого не понимали.
      — Это вполне объяснимо, — вздохнул Тадеуш Конвей. — Некоторые из нас прогрессивнее других и лучше приспосабливаются к веяниям времени. Но прежде чем перейти к финансовым вопросам, я бы хотел узнать кое-какие детали для некролога и документов.
      — Конечно.
      — Во-первых, позвольте мне предположить, что мы говорим о… мистере Педдингтоне, вашем муже?
      — Вы совершенно правы, — печально улыбнулась миссис Педдингтон. — Извините меня за рассеянность. Наверное, я забыла упомянуть об этом.
      — Боюсь, забыли. — Тадеуш начал быстро писать. — Он покинул нас?
      — Покинул нас? — удивленно переспросила посетительница. Она забавно наклонила головку набок, как маленькая любопытная птичка.
      — Ну… это мы так говорим о смерти.
      — А, понятно. Да, можно сказать, что он нас покинул.
      Тадеуш положил ручку и почти искренне сказал:
      — Позвольте мне выразить вам свои искренние соболезнования, мэм. В такую минуту… — Странный взгляд миссис Педдингтон не дал ему договорить. В отличие от покойного родителя Тадеуша часто одолевали сомнения относительно важности того, чем он занимается. Иногда ему казалось, что лучше бы он работал официантом или барменом. Сейчас наступила как раз такая минута сомнений.
      — Начнем с полного имени вашего мужа, — сказал он, вновь беря ручку.
      — Адам Л. Педдингтон.
      — Возраст?
      — Пятьдесят один год.
      — Адрес?
      — Бриарвуд-гарденс, 11.
      Педдингтоны жили в престижном и дорогом районе. Это как-то не очень вязалось с ее желанием сэкономить на похоронах. Хотя они, конечно, вполне могли быть консьержами или какой-нибудь прислугой.
      — Род занятий?
      — Адам — главный бухгалтер. Вернее, был главным бухгалтером, — быстро поправилась Кора. — В «Видеоэлектроникс корпорейшн».
      Причина для экономии стала еще более туманной. Главный бухгалтер, по мнению Тадеуша Конвея, должен зарабатывать кучу денег.
      — Он ушел внезапно, миссис Педдингтон, или причиной его ухода стала продолжительная болезнь?
      — Внезапно, очень внезапно. — Ее глаза подозрительно заблестели.
      — Возможно, так было лучше и для вас, и для него. И как он ушел?
      — Из окна, — ответила женщина и погасила сигарету в пепельнице.
      — Смерть — очень печальное событие: сегодня человек с нами, а завтра его уже нет, — сочувственно пробормотал Тадеуш. — Вы сказали «из окна», миссис Педдингтон, или я ослышался?
      — Нет, не ослышались. Он ушел из окна гостиной.
      — О Господи!
      — Оно выходит на маленький балкон, но несколько дней назад балкон сняли. Болты сильно заржавели, и выходить на балкон стало небезопасно…
      — О Господи! — повторил Конвей.
      — Балкон решили заменить. К несчастью, я забыла предупредить об этом Адама. В последние дни у него было много работы, и он редко бывал дома. Сегодня утром ему захотелось подышать свежим воздухом…
      — Да, рано утром воздух был на удивление свежий.
      — Прежде чем я догадалась, что Адам собирается делать, и могла ему помешать, он открыл окно и вышел наружу.
      — И это… стало причиной его смерти?
      — Да, — поджав губы, кивнула миссис Педдингтон. — Смерть наступила немедленно. Дело в том, что наша квартира находится на последнем, десятом этаже.
      — О Господи! — задрожал Тадеуш.
      В комнату вошел Джон. Он молча поставил серебряный поднос на стол и вышел. Беседа со странной клиенткой утомила Тадеуша Конвея, и он нуждался в перерыве. Коре Педдингтон владелец похоронного бюро налил чаю, а себе — кофе. Поднеся чашку на несколько дюймов к своим густым усам, он с наслаждением вдохнул аромат. Джон знал любовь хозяина к горячительным напиткам и, как всегда, добавил в кофе виски.
      Во время чаепития Тадеуш постарался сменить тему беседы. Он выяснил, что Педдингтоны прожили вместе двадцать лет, но детей у них не было. У Адама Педдингтона была сестра в Канаде и несколько племянников, которых он никогда не видел.
      — Я вам сочувствую, ведь вы прожили вместе целых двадцать лет, — печально произнес гробовщик. — Многие наши клиенты лишены такого счастья. После двадцати лет совместной жизни остается много воспоминаний. — Он поставил чашку на блюдце и удивленно спросил себя, не виски ли заставило его произнести такую глупость.
      — Не стану кривить душой, Адам был трудоголиком. На первом месте у него всегда стояла работа. Так что мне пришлось двадцать лет прожить с арифмометром. После свадьбы пришлось экономить каждый цент, чтобы он закончил вечернюю школу. Когда он стал бухгалтером, мы принялись копить деньги на дом. В конце концов мы его купили, но тут же с выгодой продали. Прибыль вложили в другую недвижимость, затем — в ценные бумаги. Знаете, у нас ведь так и не было медового месяца.
      — У меня его тоже не было, — печально вздохнул Тадеуш, который еще не был женат.
      — Я не стану проливать слезы после его смерти, — продолжила миссис Педдингтон. — К чему это лицемерие? Если честно, мистер Конвей, то в последние годы мы были далеки и с каждым днем все больше отдалялись друг от друга. С каждой новой ступенькой, которую он преодолевал на служебной лестнице, пропасть между нами расширялась. С годами его потянуло на молодых женщин.
      — Да, многие заблуждаются, думая, что успешная карьера автоматически гарантирует семейное счастье… Это, кстати, напомнило мне о некоторых противоречиях, которые я нашел в вашем рассказе. Мистер Педдингтон сделал хорошую карьеру, но высокое положение означает большие деньги.
      — Вы правы. Хотя я и не знаю, сколько он получал, но получал он неплохо. Адам не говорил со мной о работе и деньгах. Я уверена, что если богачом он и не был, то к состоятельным людям мы точно относились.
      — Тогда объясните, почему вы хотите свести расходы на похороны к минимуму. Конечно, я не сторонник экстравагантности и излишеств, но все же…
      — У меня нет выбора, — вздохнула миссис Педдингтон. — Я должна урезать смету.
      — Но вы же унаследуете его деньги?
      — Унаследую, однако не сразу. Мой супруг почему-то всегда недолюбливал богатых вдов. Он считал, что между смертью мужа и получением наследства должен пройти… очистительный период. Это время, по его теории, позволит им критически переосмыслить прошлое и более взвешенно относиться к будущему. Поэтому, наверное, он и вписал в свое завещание пункт, согласно которому я в течение двух лет после его смерти должна жить только на страховку.
      — Страховка, — задумчиво повторил Тадеуш. — Ну и что здесь плохого? Ведь ее можно получить немедленно, да?
      — Можно, — кивнула миссис Педдингтон, — но муж поставил еще одно условие. Следующие два года я должна жить исключительно на деньги от его страховки. Я не должна работать, не имею права обращаться в банки за кредитами, не могу иметь абсолютно никаких других источников дохода. Я не имею права закладывать квартиру, личные вещи, драгоценности, которых у меня, кстати, нет. Единственное, что он разрешил, — это просить милостыню. Еще я могу пользоваться деньгами, которые находятся в моем распоряжении на момент его смерти.
      — Довольно необычный документ, — сочувственно прокомментировал Тадеуш Конвей. — И какие вас ждут последствия, если вы нарушите его условия?
      — Я получу лишь десятую часть состояния Адама. Все остальное достанется его сестре и племянникам.
      — А какова сумма страховки?
      — Две тысячи долларов.
      — Вы хотите сказать, что должны жить два года на две тысячи долларов? — недоверчиво переспросил гробовщик. — Но, моя дорогая леди, это меньше двадцати долларов в неделю.
      — Знаю. Адам мне все подробно объяснил. Когда мы поженились, он как раз зарабатывал две тысячи в год. Мы жили на них и даже ухитрялись что-то откладывать.
      — Но двадцать лет назад стоимость жизни была намного ниже.
      — Не забывайте, что стоимость смерти тоже была другой.
      — Но две тысячи долларов, мэм, это же смешно! Вам придется просить милостыню.
      — У меня около пяти сотен на банковском счете, о котором не знал Адам. Это единственное, о чем он не знал.
      — Ну что же, курочка клюет по зернышку… — философски заметил Конвей.
      — Не все так плохо. Страховка удваивается в том случае, если он умрет не естественной смертью. Падение с десятого этажа, с которого сняли балкон, думаю, подпадает под эту категорию.
      — Несомненно, — кивнул Тадеуш Конвей и взял уже остывший кофе.
      Миссис Педдингтон достала из сумочки маленький блокнот на спирали и извлекла из него изящный серебряный карандаш на золотистой тесемочке.
      — Может, обсудим цены, мистер Конвей?
      Тадеуш со вздохом кивнул.
      — Миссис Педдингтон, в большинстве случаев насильственной смерти, к которым относится и трагическое падение вашего супруга, придется восстанавливать лицо покойника. Для этого обычно требуются определенные косметические процедуры.
      — Восстановление лица можно опустить, — без раздумий откликнулась Кора Педдингтон и сделала пометку в блокноте.
      — Хорошо. Значит, речь идет о закрытом гробе.
      — Мне вообще не нужен гроб.
      — Не нужен гроб, мэм? — в очередной раз не смог скрыть удивления гробовщик.
      — Думаю, корзины будет вполне достаточно. На них ведь есть крышки?
      — Да, — с печальным вздохом согласился Тадеуш.
      — Ну и прекрасно!
      — Теперь перейдем к погребальному костюму. Вы можете или предоставить нам костюм, или оставить этот вопрос на наше усмотрение.
      — А почему не похоронить его в том, что было на нем в момент смерти?
      — Поверьте, мэм, так никто не делает. Не знаю, что на нем было в момент падения, но эта одежда в лучшем случае вся помялась и изорвалась, а в худшем…
      — Да, скорее всего, она в крови, — кивнула миссис Педдингтон. — Раз она теперь не нужна живым, то пусть он в ней и останется. Я уверена, что Адаму такая экономия очень понравилась бы. Он не любил напрасно тратить деньги.
      — О Господи! Теперь следует выбрать место последнего успокоения.
      — Мы кремируем его.
      Через час Тадеуш сказал Джону, доставая из-за банки с формальдегидом виски:
      — Не исключено, что после обеда нам придется ехать за плоским телом.
      — В городе? — спросил Джон из бальзамировочной комнаты.
      — Да, но я еще не знаю, откуда его забирать.
      — С большой высоты упал?
      — Не хочется об этом говорить, Джон, но у меня такое ощущение, что его столкнула супруга.
      — Та маленькая дама, с которой ты только что беседовал?
      — Она самая! — Тадеуш сделал большой глоток виски и в очередной раз подумал, что занимается все же не своим делом. — Маленькая, но очень деловая. Я бы такой палец в рот не положил, Джон. Мигом откусит и даже не заметит. Она прожила двадцать лет со своим гениальным бухгалтером, да хранит его Господь, и он научил ее беречь каждый цент.
      — Почему мы не можем забрать его прямо сейчас, Тэд? Я уже почти закончил с этим трупом.
      — Мы никуда не можем ехать без ее звонка, Джон. Она еще не дала окончательного согласия, — печально покачал головой Тадеуш. — Тело станет нашим лишь в том случае, если она не найдет похоронное бюро с более низкими ценами. Ее муж гордился бы ей. В списке маленькой леди остались четыре бюро, в которых она еще не побывала.
      — Ф. Конвей, должно быть, сейчас переворачивается в своем гробу.
      — Аминь! — вздохнул Тадеуш и неохотно поставил бутылку на полку.
      В обеденный перерыв Конвей потягивал пиво и смотрел телевизор, а Джон пропылесосил все комнаты и навел некоторое подобие порядка. Ближе к вечеру за окном послышался звук сирены. Тадеуш посмотрел на часы. Они показывали без нескольких минут шесть. Он и не догадывался, что скоро уже вечер.
      — Пожарная машина? — спросил гробовщик у помощника, который подошел к окну.
      — Скорая помощь, — ответил Джон. — Полицейская скорая. Подъезжает прямо к нашим дверям, Тэд.
      — Поскольку у нас не больница, а похоронное бюро, миссис Педдингтон, похоже, все же решила поручить нам тело своего мужа.
      — Впервые вижу, чтобы легавые развозили трупы, — удивленно произнес Джон и направился к двери.
      — Я тоже такого не помню, — согласился Тадеуш Конвей.
      После того как останки Адама Л. Педдингтона в холщовом мешке внесли в подготовительную комнату, Тадеуш пригласил водителя и носильщика выпить. Предложение было с благодарностью принято. Он достал запечатанную бутылку виски и даже принес стаканы со льдом.
      — Я вам очень признателен, ребята, — сказал гробовщик, после того как все выпили, — за то, что вы привезли труп из морга.
      — Из морга! — усмехнулся водитель. — Как бы не так! Мы подобрали его на улице.
      — Сразу, как только коронер разрешил его забирать, — подтвердил его напарник.
      — Вы хотите сказать, что коронер разрешил трупу целый день валяться на улице? — не поверил своим ушам Тадеуш.
      — Черта с два, целый день! — фыркнул водитель. — Парень выпал из окна меньше часа назад. — Легавые были на месте, когда он еще подпрыгивал на мостовой, как мячик. Мы опоздали всего на несколько минут. Коронер с судмедэкспертом приехали тоже очень быстро, как будто ждали за углом. Правильно, Мо?
      — Правильно, — кивнул Мо. — Хорошая у вас выпивка.
      — На все расследование ушло не больше пятидесяти — пятидесяти пяти минут, — пожал плечами водитель. — Мы с Мо положили труп в мешок и собрались было ехать в морг, но вдова что-то сказала коронеру, и он велел нам привезти его сюда и сдать под расписку.
      — Расписка, — изумленно качая головой, пробормотал Тадеуш. — Ну и женщина…
      Он сел за стол и начал писать расписку о получении трупа Адама Педдингтона…