Боль жила собственной жизнью. Она то пронизывала все тело раскаленной иглой, то сводила мышцы, то пульсировала в раздробленных костях. Какое-то время кроме боли в мире не было ничего. Потом появилась жажда, такая всеобъемлющая и жгучая, что боль отступила. Фернадос открыл глаза.
      Багровый туман перед глазами превратился в блики большого костра, дальний ропот стал звуками голосов.
      Голову словно зажали в тисках, а потрескавшиеся губы не желали шевелиться. Даже стон не рождался в горле, только какое-то хриплое клокотание. Чья-то милосердная рука приложила к губам чашку с водой, и благословенная влага хлынула в рот. В голове немного прояснилось.
      Все жизненные силы мага были направлены на исцеление, и Фернадос знал – раз он пришел в чувства, непосредственная опасность миновала. Но какое-то воспоминание не давало ему покоя. Фернадос пошевелил губами и попробовал прочистить горло.
      – Лежи, лежи, дружище! – знакомый голос раздался совсем рядом. – Тебе еще рановато говорить.
      Маг скосил глаза, стараясь не шевелить головой. Рядом на земле сидел старый Икторн, немного помятый, но живой. Одной заботой меньше.
      – Что..? – прохрипел маг.
      – Ты победил, но один из нежитей остался на ногах. Просто чудо, что он не разорвал тебя в клочья. По крайней мере, до этого было недалеко.
      Предшествующие травме события медленно всплывали в памяти. Добрый знак! Фернадос постарался разглядеть людей, снующих вокруг костра, если это были люди.
      – Королевские Гвардейцы, – граф понизил голос. – Нас везут на север, проселками.
      Мы сейчас, наверное, где-то в Кэвэне. Здесь пятеро умертвий и они всем командуют.
      Погано, да?
      Фернадос поморщился – пятеро Дваждырожденных могли одолеть любого мага, хуже мог быть только еще один демон. Он быстро обозрел окрестности и наткнулся взглядом на неподвижную фигуру в плаще, замершую в тени под деревьями. Волна удушающей злобы окатила мага и он быстро отвел глаза.
      – Одно не пойму, – пробормотал граф, – как им удается выносить солнце. По идее, они не должны появляться днем.
      – Защитные заклинания, – вздохнул маг. – Помощь Темного Адепта дает им огромные преимущества.
      Икторн в упор посмотрел на нежитя, темная фигура беспокойно зашевелилась и канула в ночь.
      – Ну, по крайней мере, они нас не трогают.
      – Пока.
      – М-да…
      Фернадос закрыл глаза и постарался привести в порядок мысли, боль ослабла и почти не мешала думать.
      – Вильяма похоронили?
      – Да жив он, жив. Был здесь, но вчера его куда-то забрали.
      У мага похолодело в груди.
      – Нет! – Багровый туман снова застлал глаза, Фернадос понял, что пытается встать и заставил себя расслабится. – Почему?! – душевная боль оказалась сильнее физической. – Он должен был умереть!
      – Да ты что несешь?!
      Маг поднял на Икторна помутившийся от горя взгляд:
      – А ты знаешь, откуда берутся Дваждырожденные?
      Лицо графа окаменело.
      – Нет! Они не смогут…
      – Они сделают это. Клятва Верности должна была защитить его от плена, – маг покачал головой, но боль уже не могла вернуть забытье. – Моей Силы не хватило на него.
      Словно почуяв отчаяние людей, из мрака ночи возник Дваждырожденный, потом еще один.
      – Может быть, он сможет убежать.
      – Может быть.
      Темнота с новой силой обступила пленников.
 

 
      Сквозь ветки куста боярышника я пристально разглядывал обширную лесную прогалину, преграждающую мой безостановочный путь на север.
      Не тронутая зверьем густая трава едва заметно покачивалась на ветру, высоко надо мной шелестели верхушки деревьев. Никаких странных запахов или звуков не было, но мне не нравился изумрудно-зеленый цвет травы – это в середине-то августа.
      Вокруг стояла неестественная тишина – на второй день пути по Дебрям исчезли птицы, на четвертый – насекомые, а с ними и цветы. Следов мелкой лесной живности я не видел вообще.
      Зато вчера я имел возможность познакомиться с уди-уди – странный шишковатый нарост на низкой ветви ели располагался прямо над тропой. Помня наставления мастера Гверена, я долго прикидывал, чем он может быть опасен и, на всякий случай, метнул в него сюрикен. Тошнотворная тварь шлепнулась прямо на тропинку, исходя зеленоватой сукровицей и конвульсивно засыпая лесную подстилку маленькими белыми иголочками. Я заставил себя дожидаться, пока не перестанет дрожать покрытый слизью хоботок, а лапки не сложатся, как у мертвого жука – мне нужно было забрать свой сюрикен, оставлять его посреди дороги было безумием.
      Шесть дней назад Стражи оставили меня на опушке прозрачного березового леса, твердо заявили, что Дебри начинаются здесь и забрали с собой коня. Я пару минут обалдело разглядывал залитую солнцем рощу, зеленеющую густым подлеском и звенящую голосами птиц, потом пожал плечами и пошел вперед, стараясь держаться точно на север.
      Надежных карт Дебрей не было ни у кого, но мастер Тан дал мне зарисовку с древнего атласа мира, где на обширных пространствах Западного материка еще значились Шариадор и Мимфати.
      Конечно, Темные Века унесли с собой города и государства, но я имел основания считать, что длинные озера, тянущиеся параллельно Западному тракту, все еще представляют собой заметную преграду одинокому путнику. Я решил рискнуть и углубиться в лес на один-два дня пути, чтобы попытаться подойти к горам Серебряной Рупи с юго-востока, минуя болотистую Мимфийскую низменность.
      Мне приходилось быть осторожным – если я заберу чуть западнее и проскочу скалистые отроги Рупи, меня занесет прямиком в северное глухоманье, куда годами не заходил ни один человек. К тому же, именно на западе располагались Заброшенные Города, про которые Гверен говорил слишком уж туманно…
      Я размахнулся и швырнул в траву ломтик копченой колбасы. Он шлепнулся на самый зеленый участок прогалины. Именно на это я купил вчера банду гигантских муравьев, притаившуюся среди опавшей хвои – их выдал резкий запах. Если я когда-нибудь выйду отсюда, я стану настоящей ищейкой.
      Ничто не шелохнулось. Мою подачку проигнорировали. Можно было обойти прогалину вокруг, но место было слишком хорошим для засады. Вот только откуда ждать беды?
      Я покрепче сжал топор и осторожно шагнул под жаркие лучи полуденного солнца. До моих ноздрей донесся какой-то едва ощутимый запах.
      За последние дни мой слух болезненно обострился, именно поэтому я сначала услышал, а потом увидел черное облако, поднявшееся из дальних кустов. Шершни!
      Насекомые устремились ко мне, я напрягся, но бежать не спешил. Должно быть что-то еще. Гудящий рой почти настиг меня, но солнце сделало свое дело – черные трупики дождем зашуршали по траве.
      Итак, мне следовало бежать сломя голову. Куда? В чащу или на поляну? Я наклонился и выковырял из земли кусок дерна. Трава как трава, только почва очень рассыпчатая. Аккуратно вернувшись под защиту кустов, я пошарил на земле – не так уж трудно набрать десяток шишек. В лесу все было тихо. И только этот запах…
      На девятой шишке по траве прошла волна движения, дерн разорвался, зернистый песок вскипел от блестящих черных тел. Странный запах усилился. Через секунду трава вновь сомкнулась, и прогалина опять манила густой, нетронутой зеленью. Я уже перестал удивляться таким сюрпризам, кто-то за Гранью отличался скверным чувством юмора, как и намекал Гверен. Мне потребовалось полчаса, чтобы обойти прогалину по опушке, не вылезая на траву, но и не углубляясь в чащу. Входя в лес на северной стороне поляны, я заметил пару уди-уди и странный лиловый лишайник, свисающий с ветвей длинными бородами. Старательно обойдя и то, и другое я продолжил свой путь.
      – Я думал, что в Ункерте такого не бывает! – казалось, Ирвин не может поверить услышанному.
      – Никогда не было, – вздохнул пожилой маг, Эффин – Смотритель Дейбора. – Словно безумие какое-то! Верите ли – я в первый раз произнес заклинание Смирения для кого-то, кроме белых мышей. Кое у кого, вероятно, будет жуткая головная боль.
      Мэтр Эффин покачал головой и отправился осматривать вверенный ему город, притихший после вчерашних волнений.
      – Когда мы ехали в Сент-Арану, – припомнил Жак, – нам тоже пришлось бежать от толпы линчевателей, но это было в Сантарре.
      Ирвин фыркнул.
      – Девчонка даже не волшебница! Просто рыжая и – все, – он всплеснул руками. – Это же Ункерт! Тут в каждом городе по паре дипломированных магов.
      – Хорошо еще – не пострадал никто, – Станис покачал головой, наблюдая, как бригада пристыженных горожан разбирает обломки телег и мебели, сложенные для импровизированного костра.
      Завтрак продолжался в молчании. Дожидаясь, когда Стражи впрягут в фургон свежих лошадей, Мастер Лезвий задумчиво потирал подбородок.
      – А помнишь, Ирвин, когда приехал Карани, все стали себя так странно вести… И ты тоже сказал, что не ощущаешь следов манипуляции?
      Маг вздохнул:
      – Если это заклятье Тьмы столь высокого порядка, проблемы назревают не только у нас.
      Звяканье подков и скрип фургона далеко разносились по пустынным улицам Дейбора, с приходом утра стало видно разорение, царящее в городе. Всюду валялся мусор, тряпье, черепки, обломки домашней утвари. Потушенные с помощью магии пожары успели испятнать выбеленные стены зданий отвратительными разводами копоти. То и дело попадались разбитые окна, выбитые двери, словно по улицам пронесся ураган.
      Вчера ночью это выглядело по-другому – страшно. Пожары еще пылали, а обезумевшие толпы горожан метались по улицам, круша все на своем пути. Для Ункерта – совершенно дикое зрелище.
      На выезде из города фургон обогнал полдюжины разномастных повозок. Мэтр Эффин, провожающий караван в компании двух Стражей, помахал рукой, Жак придержал лошадей.
      – Я предложил всем, кто не участвовал во вчерашних беспорядках, временно пожить в Хелвэе, там и защитный периметр есть, и магов побольше. – Смотритель Дейбора понизил голос. – Боюсь, что в случае новых волнений они станут первыми жертвами.
      К счастью, все согласились. – Маг залез в фургон, потеснив на козлах Жака, и продолжил уже шепотом. – У меня есть основания считать, что в городе побывал Дваждырожденный.
      Лицо Ирвина недоуменно вытянулось.
      – Основания? Разве в Дейборе нет магического контроля?
      – В том то и дело, что есть. – Мэтр Эффин с тревогой посмотрел на собеседника. – Никакой тревоги ночью не было, но там, – он кивнул на здание городской ратуши, – у меня шесть трупов и сотворить такое с людьми могло лишь умертвие. Им задавали вопросы, – пояснил маг, – и хотели получить ответы. Что характерно, все шестеро – содержатели гостиниц.
      Смотритель Дейбора натянул на лицо жизнерадостную улыбку и спрыгнул на землю.
      Фургон тронулся с места, оставляя позади разоренный городок и вереницу телег, спешащую под защиту крепостных стен Хэлвэя.
      Молчание нарушил Станис.
      – Очень удачно, что у тебя оказались здесь знакомые, Жак.
      Страж пожал плечами.
      – Будь у них время, они смогли бы проследить нас по кегарам. Нам повезло.
      – Придется изменить маршрут, – мрачно констатировал Ирвин. – Будем останавливаться только в городах, имеющих защитный периметр – нельзя рассчитывать только на везение.
      Натану, добросовестно играющего роль владетеля Меча, было явно не по себе.
      – Что, малыш, не весело? – Усмехнулся Страж, подбадривая вожжами благодушно фыркающих лошадей.
      – Да нет, просто… Все эти люди… – Оборотень натянуто улыбнулся.
      – А ты полагал, что мы будем сражаться с толпами монстров? – Хмыкнул Ирвин. – Не грусти! Это у нас еще впереди.
      – Зло имеет сотни обличий, – Жак задумчиво покачал головой. – Тьма наступает и лучше бы Наследнику Силы поспешить.
      За две недели я жутко зарос, а после применения настойки Гверена, разило от меня, как от нечки. Без помощи Крабата я вообще никогда не забрался бы так далеко: всякий раз на исходе ночи призрак подробно объяснял, что ожидает меня на пути.
      Конечно, он не мог описать каждую мелочь, но его предупреждения часто были очень кстати.
      По мнению Крабата, лежащая передо мной долина идеально подходила для нечек. Я не рисковал давать крюка к западу, поскольку до развалин древнего мимфийского города было меньше дня пути. На таком расстоянии морок может покинуть логово, а я не хотел рисковать, обнажая Меч Лун.
      Ну что ж, не в первый раз! Я стал осторожно спускаться с каменистой гряды, ограничивающей долину с юга. Если повезет, мне удастся пересечь ее за два дня.
      По моим расчетам, заболоченные озера Мимфати тянулись с востока от меня на много миль, это было одно из самых опасных мест маршрута. Там, за болотами – Западный тракт, а еще дальше на восток – Проклятые горы. Если твари протоптали дорожку от одного своего владения до другого, она должна пролегать здесь.
      Я начал привыкать к мертвому молчанию Дебрей. Мхи и лишайники почти задушили лес, подлесок выдохся, а молодой поросли не было вообще. Комаров и клещей тоже не было, зато изобиловали древесные паразиты: грибы облепляли каждый упавший сук, взбирались на пни, топорщились на стволах уродливыми наростами. Какой-то вредоносный жучек оплел ветви тончайшей паутиной, зелень исчахла и деревья гнили на корню.
      В каждой ложбинке маслянисто блестели покрытые многоцветной плесенью лужи.
      Последний раз я пополнил запасы воды два дня назад, когда короткий сильный дождь промочил насквозь это царство умирающих деревьев. Две полные фляжки приятно оттягивали пояс.
      Чем дальше я шел, тем меньше пакостных сюрпризов встречалось мне на пути.
      Зыбучие полянки, уди-уди и лиловый лишайник не попадались мне уже несколько дней.
      Сюда мог зайти только опытный путешественник и ловушки здесь должны были быть похитрее. Уже с полудня я начал внимательно поглядывать по сторонам, прикидывая, где смогу укрыться на ночь. Не хотелось бы разделить ночлег с какой-нибудь нежитью. Услышать в этом лесу что-то, кроме шума деревьев было так необычно, что пару секунд звуки просто не доходили до моего сознания. Я замер.
      Откуда-то слева из-за деревьев снова донеслось низкое завывание и человеческий крик, то есть, натуральный женский визг. Пару секунд я мучительно колебался, видения самых изощренных ловушек и ужасных последствий моей наивности мелькали перед глазами. А, к черту! Я два раза глубоко вздохнул и повернул на голоса.
      Шагов через пятьдесят среди деревьев наметился просвет. Я утроил бдительность и медленно двинулся вперед, прислушиваясь и принюхиваясь. Возмущенный женский голос выкрикнул ругательство где-то совсем рядом, в ответ раздалось нечленораздельное бормотание. Я припомнил липкий туман и кольцо огней – именно такие звуки издавали нечки. Сквозь изъеденную червями листву мне была видна небольшая поляна, четыре мешковатые фигуры в невообразимом рванье неуклюже толкались у подножия мощной ели. Локтях в восьми над землей к дереву ловко прицепилась худая девчонка в грязной походной одежде и с коротко стрижеными волосами. Леди крепко ругалась, а нечки отвечали нестройным воем.
      Всего четыре нечки! Четыре. Что могло собрать вместе целых четырех? Я внимательно оглядел окрестности.
      Вот он! Пристроился в тени деревьев – сутулая фигура в порыжелом плаще.
      Дваждырожденный безжалостно выгнал нечек под убийственное солнце, а сам преспокойненько дожидался темноты.
      Мне следовало уйти – немедленно, радуясь, что Дваждырожденный чем-то занят.
      Шансов справиться с ним без Меча я не имел – умертвие было на голову выше меня, и в такой ситуации удавка становилась бесполезной. Возможно, солнце могло сыграть мне на руку – нечки выглядели ужасно, слепо тыкались друг в друга, и от бегства их удерживала только железная воля Дваждырожденного. Я быстро прикинул наличные средства – посеребренное оружие, крепкая палка и мое сокровище – маленький уголек в выдолбленной тыкве. Разжечь настоящий костер возможности не было, но эту искорку огня я лелеял и берег – мне не хотелось кончить подобно Гверену. Мешочек с сухим трутом был тут же, раздуть пламя – дело пары секунд, а вон та пара сухих елок выглядит многообещающе…
      Я обмотал лицо платком и глубоко вздохнул. Оставалось надеяться, что умертвие не почуяло Меч и не решило поохотиться на волшебное оружие.
      Солнце медленно убивало нежитей и я пристроился на земле, стараясь втихую заострить конец своей палки. Поднятый нечками шум прекрасно маскировал мои усилия. Мне потребовалась четверть часа и за все это время Дваждырожденный ни разу не изменил позы, казалось, неподвижность не причиняла ему беспокойства.
      Медленно и очень осторожно я двинулся по лесу, стремясь подойти к умертвию со спины. Состязаться с ним в скорости было делом дохлым и мне нужно было подкрасться почти вплотную прежде, чем нападать. Дневной свет явно сбивал тварь с толку, а мягкая хвоя скрадывала шаги, до цели оставалась всего пара локтей, когда нежить начал поворачиваться.
      Не тратя времени на воинственные кличи, я метнулся вперед и вытолкнул умертвие на поляну. Злобно шипя, Дваждырожденный перекатился на живот и попытался встать.
      Вложив в удар все свои силы и вес, я вогнал в спину нежитя импровизированное копье. Было такое ощущение, словно протыкаешь большого жука или мешок с сеном.
      Дваждырожденный яростно взвыл, а я, ухватив топор плашмя, поглубже забил кол в землю.
      Теперь все решала скорость, нечки уже брели ко мне, пошатываясь и спотыкаясь.
      Двумя ударами свалив облюбованные мной сушины, я вытащил их на поляну и кинул поверх мечущейся твари. Недостаток веса мешал умертвию попросту выдернуть кол, но оно дотянулось до оружия и теперь пыталось расковырять под собой землю. Нечки успели бы добраться до меня первыми, но их воспрянувшая духом жертва спустилась с дерева и обрушилась на обидчиков с тыла, размахивая окованной светлым металлом дубинкой.
      Дваждырожденный яростно шипел, нечки выли, девчонка орала, как сумасшедшая.
      Чудом не уронив тыкву, я раздул уголек, подпалил трут и вывалил огонь на нежитя.
      Сухие елки вспыхнули, как порох и умертвие зашлось надсадным воем. Вопль резко оборвался – мумифицированная плоть отлично горела, полыхнула беззвучная молния, подняв к небу столб искр.
      Теперь стоило позаботится о нечках. Ударом топора я спихнул в огонь одну, другую уже волокла к костру моя добровольная помощница. Еще две вовсю улепетывали к лесу. Пришло время вспомнить об удавке. Накинув петлю на самого шустрого нежитя, я поволок его назад. Елки прогорали, требовалось срочно подкинуть в костер дровишек. Оставив леди возиться с последней тварью, я поспешил добавить в огонь еще пару сушин.
      Все было кончено. Горящие нечки жутко смердели, от Дваждырожденного остались только обугленные подметки сапог. Спасенная девица с интересом посмотрела на меня.
      – Спасибо за помощь!
      – Всегда пожалуйста.
      – Нет, серьезно. Я думала – мне хана. – Она протянула мне закопченную ладонь. – Петра Боровски.
      – Дэвид Фраббо.
      Девчонка прищурилась.
      – Раньше я тебя не видела.
      – Я новенький.
      – Да? И кто твой хозяин?
      Как-то само собой выскочило имя.
      – Феррон.
      Петра уважительно покачала головой.
      – Я и не знала, что он еще берет учеников!
      – Это было давно. Я нашел было дело поспокойнее, да вот припекло.
      Поморщившись от смрада, Петра поглядела на столб густого черного дыма, поднимающийся к небу.
      – Пора сматываться! – Резонно заметила она. – Побежали.
      Мы побежали, скоро я сообразил, что Петра направляется на восток.
      – Не упремся ли мы в болота?
      – Рискнем!
      До ночи оставалось часа четыре. Я мчался следом за Петрой и надеялся только, что Крабат догадается поработать над нашими следами – моя провожатая выбирала самые сухие участки почвы и старалась не задевать ветки деревьев, но опытный следопыт, вероятно, мог проследить нас даже в темноте.
      За четыре часа мы одолели порядочное расстояние и уже в сумерках устроились на ветвях высокой сосны.
      – Придется рискнуть! – Пропыхтела Петра, привязывая себя за пояс к толстому суку.
      – Слишком близко, но по ночам теперь не походишь.
      – А дальше куда?
      – Прямо на север нельзя – там нас точно прищучат. Попробуем пройти кромкой болот.
      – Принимаешь их за идиотов? Нет! Надо взять к западу – вот где нас не ждут!
      Петра поперхнулась.
      – Там же Город!
      Я хмыкнул в ответ.
      – Придется рискнуть. А в болотах – ундины.
      – Ну, как скажешь. – Петра недоверчиво нахмурилась. – Тебя Феррон учил, не меня.
      Мы посидели молча, быстро темнело.
      – Слышь! – Шепнула Петра. – У тебя харчей не найдется?
      Я молча выудил из мешка пару галет и протянул ей.
      – О! – Она засунула галеты в рот целиком, не уронив вниз ни крошки.
      – Надо думать о припасах заранее.
      Петра обиделась.
      – Да кто ж знал! Если бы не этот исход, я бы сейчас была дома.
      Я насторожился.
      – Какой "исход"?
      Девушка удивилась.
      – Ты же идешь с юга, разве ты повернул не из-за этого?
      – Нет! Просто я иду в Сантарру и мне нужно как-то миновать Западный тракт.
      – А-а! – Петра сделала большой глоток из своей фляги и зашептала. – Жуткое количество тварей вышло из Дебрей к границе Ункерта. Я и не знала, что их на свете столько. Нечки, умертвия, демоны, мороки, для некоторых я и имени-то не найду!
      – Черт!
      – Вот именно. Может и лучше, что я не успела пройти.
      Почему же Крабат мне ничего не сказал? Впрочем, я знаю – призрак не хотел меня нервировать отдаленной угрозой. Перестраховщик чертов!
      Последние лучи заката утонули в облаках, наползающих с севера, и вскоре заморосил неприятный мелкий дождь. Не было печали! Может, он хоть следы собьет.
      Где-то в отдалении завыли волколаки. Вся долгая ночь еще была впереди.
 

 
      Всюду, куда хватало взгляда, по дороге тащились повозки. Бесконечные вереницы беженцев брели по обочинам, катя ручные тележки, неся узлы и детей.
      Жак не думал когда-либо снова увидеть такую картину – на его памяти только сантаррское Нашествие сорвало с места столько людей. Но печально знакомой по Сантарре паники на ункертской дороге не было: конные Стражи то и дело проносились вдоль бесконечной колонны, не давая смешаться людям и телегам, поддерживая постоянную скорость и очищая правый край для спешащих навстречу отрядов. Сломавшиеся повозки немедленно сбрасывали в кювет, и движение не замирало ни на секунду.
      – Может, стоило ехать через Лим, – пробормотал Станис.
      Но Ирвин только отмахнулся.
      – По всему Лиму нет ни одного города с защитным периметром. – Он понизил голос.
      – Гильдия отзывает оттуда своих эмиссаров: они не способны контролировать ситуацию, число жертв множится.
      Жак чмокнул лошадям и повернулся к магу.
      – Я уже видел такое! За несколько дней до Нашествия по всей Сантарре вспыхнули бунты, убивали любого, кого подозревали в связях с Гильдией. Здесь им полного хаоса добиться не удалось, но это, – Страж окинул взглядом толпы беженцев, – только начало.
      – Нет, – маг отчаянно замотал головой, – они не рискнут! Ункерт им не по зубам!
      – Был не по зубам, – Страж кивнул на небо, – Думаете, это – орел?
      Маг осторожно выглянул из-за полога фургона: высоко в небе парила крохотная крылатая фигурка. Ирвин принялся ругаться тихо и грязно, брови Изабели удивленно поползли вверх.
      – Гатарн, вот дерьмо! Среди бела дня, чтоб его!
      – Твари могут покидать Дебри и, похоже, неплохо разбираются в системе обороны Ункерта.
      – Темные Адепты.
      – Наверняка. Где два, там и двадцать. Силы Тьмы раскрыли карты – теперь они так просто не остановятся.
      – Нам надо добраться до периметра, – голос мага потерял всякое выражение. – До любого периметра и оставаться там.
      – Время еще есть, но его очень немного.
      – Если Силам Тьмы известны планы Гильдии на случай чрезвычайных ситуаций…
      – К черту планы! – Резкий голос Станиса заставил вздрогнуть обоих. – Это конец!
      Вы еще не поняли? Они идут, и их ничто не остановит!!!
      Жак хотел возразить, но Ирвин взглядом остановил его и подсел к другу, обхватив его за плечи.
      – Они придут! – Простонал Станис. Цыганки, пережившие ужасы Нашествия, сочувственно переглянулись. Изабель вспышка отца испугала. – Снова. Все начинается снова…
      Страж вздохнул – слов не требовалось. Единственное, чему он мог сейчас радоваться, это отсутствию семьи.
      Сумерки сгущались, но движение на дороге не замирало – безотчетный страх перед темнотой гнал людей и животных вперед. Правда, многие беженцы были вынуждены свернуть во временные лагеря, разбитые у обочины Стражами. Дорога стала просторнее, и крепкие лошади с последней подставы прибавили шагу.
      Где-то в пути Жак посадил в фургон женщину с детьми, младшие мальчики пришли в восторг от кошек и теперь спали в обнимку с кегарами. Мать, наконец, убаюкала младенца и сама начала дремать, только девочка лет двенадцати, пристроив под локтем узел с семейными пожитками, с тревогой наблюдала, как сгущается за пологом фургона ночь. Присутствие посторонних не располагало к откровенным беседам, ехали молча. Уже в полной темноте фургон миновал заставы и въехал в пределы Обители Торна, древнейшей цитадели Света на всем Западном материке.
      Жак растолкал Ирвина, Станис осторожно разбудил Изабель, заснувшую у него на плече. Дети проснулись и захныкали, мать начала шепотом успокаивать малышей.
      Шум и огни большого лагеря обступили фургон. Обитель Торна не спала, разожженные вдоль дороги костры разгоняли темноту, уставшие за день Стражи с трудом справлялись с потоком людей и телег – даже ночью беженцы продолжали прибывать.
      Узкие улочки города, отстроенного вокруг крепости за долгие годы мира, освещались факелами и тусклыми масляными лампами, над высокими стенами Обители мерцали созданные магами огни – большое подспорье в поддержании порядка.
      Город был пуст, его жизнь сосредоточилась на улицах, ведущих к крепостным воротам, вооруженные стражники патрулировали опустевшие кварталы – все жители давно укрылись под защитой крепостных стен.
      Внутрь крепости телеги не пускали, Жак отогнал фургон на указанное место и распряг лошадей: патрули ункертских солдат строго следили, чтобы улицы не загромождались повозками – беженцы готовы были бросить весь свой скарб, лишь бы побыстрее попасть за стены Обители. Уследить за толпами прибывающих в город людей было нелегко, но усилия властей не пропали даром – паники и давки удалось избежать.
      Станис оглядел ярмарочную площадь, сплошь уставленную рядами повозок.
      – Завтра прибудет не меньше.
      Ирвин пожал плечами:
      – Обитель Торна может укрыть всех. На какое-то время.
      – И куда мы теперь? – Жак помог женщине вытащить из фургона узел, у самих бывших циркачей пожитков было не много.
      – Был у меня здесь один знакомый, – Ирвин прищурился на магические огни и подхватил свой заветный сундучок. – Если не найдем его, посмотрим, как устраиваются гости без связей.
      Бормоча благодарности, женщина попрощалась и, прихватив детей и вещи, отправилась вслед за поредевшей цепочкой людей к устроенному для беженцев ночлегу. Патрульные уважительно поглядывали на кегаров, но в воротах вооруженные Стражи решительно потребовали привязать зверей и завернули всю компанию в караулку.
      – Есть ли среди вас наделенные Даром? – У ворот дежурили двое магов, вопросы задавал старший – старик в зеленом балахоне, с окладистой белой бородой.
      – Имею честь быть магом! – решительно заявил Ирвин, покрепче перехватив сундучок.
      – Я обладаю Даром, но никогда не обучался, – Жак шагнул вперед.
      Натан нервно оглянулся на Стражей, не спешащих покидать помещение и помахал рукой:
      – У меня тоже что-то вроде Дара.
      Старый маг кивнул своему помощнику.
      – Все адепты, прибывающие в Обитель, независимо от их силы, должны посетить Цитадель. Вас проводят. Мэтр Лайнос!
      Молодой маг поклонился и пошел впереди, Ирвин без колебаний отправился следом, за ним потянулись остальные.
      – И что будет? – шепотом спросил у Жака Натан.
      – Я думаю, они опасаются Темных Адептов. Не дрейфь, как-нибудь отболтаемся.
      Оборотень покосился на четверку Стражей, замыкающих шествие.
      – А они меня не…
      – Ох, не знаю, Натан! Может, все обойдется.
      Шаренский дворянин обреченно вздохнул. Под ногами захрустели гравийные дорожки, и в пронизанном мерцанием магических огней сумраке обозначилась темная громада Цитадели.
      Еще недавно паломники со всех трех материков посещали Обитель, чтобы увидеть священные стены, выдержавшие осаду Темных Веков, и побродить по огромному парку, занимающему почти всю территорию крепости. Искуснейшие художники соревновались в изображении Цитадели Торна – волшебного дворца из розового гранита, возвышающегося в центре кольца неприступных стен. Каждый поворот дорожки, каждый шаг по посыпанным гранитным крошевом тропинкам открывал новый вид на шедевр древних зодчих, ни одно изображение Цитадели не повторяло другое.