стушкахъ Загоскина; бытовыя сценки изъ жизни дворянской усадьбы встр?чаются въ пов?стяхъ Даля; жизнь малороссійскихъ дворянъ живо и "колоритно" не разъ изображалась Гребенкой, и особенно Квиткой Основьяненко; изображенію солдатской жизни посвящены н?которыя произведенія Даля; отношенія солдатчины къ кр?постничеству см?ло изображены въ пов?стяхъ Н. Полевого, особенно Н. Павлова; типы мелкихъ чиновниковъ не разъ мелькаютъ въ бытовыхъ очеркахъ Булгарина и Сенковскаго; Гребенка тоже охотно изображалъ этотъ бытъ; жизнь мастеровыхъ, лавочниковъ и другихъ "с?рыхъ людей" охотно и ум?ло изображалась Далемъ, Погодинымъ; ему же принадлежатъ лучшія, по тому времени, изображенія простонародья.
      Такимъ образомъ, художественный реализмъ и до Гоголя уже овлад?лъ русской литературой; но если много ц?ннаго въ русской жизни удалось осв?тить его св?томъ, если много серьезныхъ вопросовъ было заброшено въ русское самосознаніе благодаря этимъ попыткамъ правдиво изобразить русскую д?йствительгость, то, всетаки, до Гоголя и его "Мертвыхъ Душъ" эти попытки были бл?дны, были безсильны, потому что ни y кого изъ названныхъ писателей (кром?, конечно, Пушкина) не было такого яркаго, могучаго таланта, какъ y Гоголя, не было того страстнаго, фанатическаго желанія узнать всю Русь, во всей ея ширин?, и ей "послужить". Только ученики его Тургеневъ, С. Аксаковъ, Л. Толстой, Гончаровъ и др. могутъ идти съ нимъ рядомъ по сил? письма и по сознательности {Гоголь могъ ошибаться въ пониманіи русской жизни, но это не уничтожаетъ и не умаляетъ "сознательности" его отношеній.} отношенія къ жизни.
       Н. А.Котляревскій о реализм? "Мертвыхъ Душъ"
      Талантъ Гоголя помогъ ему создать школурусскаго реалистическаго романа. Совершенно справедливо H. В. Котляревскій характеризуетъ ширину и глубину этого таланта.
      Гоголь, "какъ большой художвикъ, творитъ людей словами, и они стоятъ, какъ живые, передъ нами, но, кром? этой жизненности и жизнеспособности, эти люди обладаютъ и еще однимъ качествомъ, которымъ они обязаны тому же таланту автора, но, главнымъ образомъ, его зоркому и серьезному взгляду на жизнь. Это качество – ихъ типичность. Они вс? "типичны", т. е. ихъ умствеввый складъ, темпераментъ, ихъ привычки, образъ ихъ жизни не есть н?что случайное, или исключительное, н?что лично имъ принадлежащее,- весь ихъ внутренній міръ, и вся обстановка, которую они создаютъ вокругъ себя – художественный итогъ внутренней и вн?шней жизни ц?лыхъ группъ людей, ц?лыхъ круговъ, классовъ, воспитавшихся въ изв?стныхъ историческихъ условіяхъ; и эти условія не скрыты отъ васъ, a пояснены намъ именно благодаря типичности т?хъ лицъ, которыхъ авторъ выставилъ, какъ художественный синтезъ вс?хъ своихъ наблюденій надъ жизнью.
      "Возьмемъ ли мы пом?щичьи типы, и мы сразу увидимъ, что въ нихъ дана вся патологія дореформеннаго дворянства, съ его маниловщиной на чужомъ труд?, съ кулачествомъ Собакевича, не отличающаго одушевленнаго раба отъ неодушевленнаго, съ ноздревщиной, которая знаетъ, что, въ силу дворянскаго своего положенія, она всегда сум?етъ вывернуться и не погибнетъ, съ самодурствомъ Кошкарева, который учреждалъ министерства и департаменты въ своей усадьб?, мня себя самодержавнымъ, или, наконецъ, съ благомысліемъ и добродушіемъ Тентетникова, который пр?лъ на корню, избавленный отъ необходимости къ чему-либо приложить свою волю и энергію.
      "Почти въ каждомъ взъ гоголевскихъ типовъ можно найти такую типичность. Всегда выведенное имъ лицо интересно и само по себ?, какъ изв?стная разновидность челов?ческой природы, и кром? того, какъ ц?льный образъ, по которому можно догадаться о культурныхъ условіяхъ, среди которыхъ онъ выросъ. Въ этомъ смысл? Гоголь для своей эпохи былъ единственный писатель: ничей взоръ не проникaлъ такъ вглубь русской жизни, никто не ум?лъ придать такую типичность своимъ образамъ и, если въ оц?нк? художественнаго разсказа выдвигать на первый планъ эту способность писателя обнаруживать тайныя пружины окружающей его жизни, показывать намъ, какими общими теченіями мысли, какими чувствами, стремленіями, среди какихъ привычекъ живетъ не одно какое-нибудь лицо, a ц?лыя группы лицъ, изъ которыхъ слагается общественный организмъ,- если эту способность ц?нить въ бытописател?-реалист?, то, безспорно, исторію русскаго реальнаго романa придется начинать съ Гоголя".
       Русская критика о "Мертвыхъ Душахъ".
      Русская критика и въ оц?нк? "Мертвыхъ Душъ" разошлась кореннымъ образомъ; впроченъ, больше отзывовъ было восторженныхъ; т?мъ не мен?е, русской критикой, какъ было уже указано (стр. 136 и др.), Гоголь былъ недоволенъ,- онъ желалъ обстоятельнаго разбора своей "поэмы", a услышалъ только ругань, или неум?ренныя восхваленія.
       Булгаринъ. Сенковскій. Полевой.
      Булгаринъ призвалъ многое въ произведеніи Гоголя забавнымъ и см?шнымъ, призналъ наличность умныхъ зам?чаній, но заявилъ, что вс? эти счастливыя частности тонутъ въ странной см?си вздора, пошлостей и пустяковъ. Въ общемъ, "поэма" показалась ему не совс?мъ приличной и, во всякомъ случа?, произведеніемъ несерьезнымъ. Гоголя онъ сравнилъ съ Поль-де-Кокомъ. Таково же отношеніе къ "Мертвымъ Душамъ" Сенковскаго,- онъ не отрицаетъ присутствія въ "поэм?" легкаго остроумія, но не видитъ серьезной художнической наблюдательности: "стиль его грязенъ, картины зловонны",- говоритъ придирчивый критикъ,- правды русской жизни онъ въ поэм? не нашелъ. Полевой, застар?лый романтикъ, не могъ переварить гоголевскаго реализма и призналъ въ "Мертвыхъ Душахъ" – грубую карикатуру, которая перешла за пред?лъ изящнаго. Произведеніе это онъ называетъ "неопрятной гостинцей", "клеветой на Россію". "Сколько грязи въ этой поэм?!- продолжаетъ Полевой.- И приходится согласиться, что Гоголь – родственникъ Поль-де-Кока. Онъ – въ близкомъ родств? и съ Днккеесомъ, но Диккенсу можно простить его грязь и уродливость за св?тлыя черты, а ихъ не найти y Гоголя".
       Шевыревъ. К. Аксаковъ. Б?линскій о "Мертвыхъ Душахъ". Вліяніе Гегеля на исканія y насъ "русской народности".
      Кром? такихъ немногихъ суровыхъ отзывовъ, большинство было восторженныхъ; критики были поражены новизной явленія, поражены богатствомъ картинъ, типовъ и положеній, но никто изъ нихъ не р?шается высказаться по существу и съ достаточной полнотой опред?лнть все значеніе "Мертвыхъ Душъ" для русской жизни, хотя каждый изъ нихъ и торопится сказать, что эта поэма въ общественномъ смысл? явленіе очень знаменательное (Котляревскій). Изъ серьезныхъ критикъ надо указать отзывъ Шевырева, который, впрочемъ, слишкомъ много говоритъ о будущихъ русскихъ идеальныхъ герояхъ, об?щанныхъ Гоголемъ. Этотъ критикъ указалъ, между прочимъ, на торжество реализма въ нашемъ искусств? и на то значеніе, которое въ этой поб?д? сыграли "Мертвыя Души". К. Аксаковъ отъ произведенія Гоголя былъ въ такомъ восхищеніи, что поставилъ Гоголя рядомъ съ Гомеромъ и Шекспиромъ. Это вызвало даже р?зкую отпов?дь Б?линскаго, въ защиту униженныхъ міровыхъ геніевъ. Самъ Б?линскій не посвятилъ "Мертвымъ Душамъ" ц?лой статьи, но н?сколько разъ въ разныхъ работахъ отзывается о нихъ сочувственно. "Мертвыя Души", по его словамъ, "твореніе чисто-русское, національное, выхваченное изъ тайника народной жизни, столь же истинное, сколько и патріотическое, безпощадно сдергивающее покровъ съ д?йствительности и дышащее страстною, нервистою, кровною любовью къ плодовитому зерну русской жизни; твореніе необъятно художественное по концепціи и выполненію, по характерамъ д?йствующихъ лицъ и подробностямъ русскаго быта и, въ то же время, глубокое по мысли, соціальное, общественное и историческое". Б?линскій былъ живо затронутъ также лиризмомъ Гоголя, романтическими порывами его души, его страстнымъ исканіемъ живой русской души; Б?линскаго заинтересовали и об?щанія Гоголя дать продолженіе поэмы съ другими лицами, хотя посл? "славянофильскихъ" восторговъ Шевырева и К. Аксакова по поводу этихъ будущихъ идеальныхъ русскихъ героевъ, онъ сталъ критически относиться къ об?щаніямъ Гоголя. Онъ даже въ этихъ об?щаніяхъ прозр?лъ опасность, грозящую гоголевскому таланту, и сталъ печатно уб?ждать его "не увлекаться такими замыслами, которые не отв?чаютъ вполн? опред?лившемуся характеру его таланта". По адресу К. Аксакова, Б?линскій сказалъ: "истинная" критика "Мертвыхъ Душъ" должна состоять не въ восторженныхъ крикахъ о Гомер? и Шекспир?, объ акт? творчества, о тройк?,- н?тъ, истинная критика должна раскрыть па?осъ поэмы, который состоитъ въ противор?чіи общественныхъ формъ жизни съ ея глубокимъ субстанціальнымъ началомъ,досел? еще таинственнымъ, досел? не открывшимся собственному сознанію и неуловимымъ ни для какого опред?ленія. Увлеченный Гегелемъ, Б?линскій такъ же страстно, какъ и Гоголь, старался опред?лить идеальныя стороны народности русской,- то положительное, что она должна внести въ сокровищницу челов?ческой культуры, чтобы завоевать право на почетный титулъ "историческаго" народа. Ясное опред?леніе русскихъ идеаловъ – и искаженіе этихъ идеаловъ въ изображенной Гоголемъ русской жизни,- вотъ, т? основанія, на которыя рекомендовалъ Б?линскій вступить серьезному критику "Мертвыхъ Душъ".
       "Выбравныя м?ста изъ переписки съ друзьями".
      О причинахъ появленія въ св?тъ "Выбранныхъ м?стъ изъ переписки съ друзьями" было уже говорено выше {См. выше стр. 138.}. Гоголь въ этоvъ произведеніи поторопился "передъ смертью" договорить то, чего онъ не могъ,- не им?лъ времени и таланта выговорить путемъ беллетристики – путемъ продолженія "Мертвыхъ Душъ". И вотъ, онъ обнародовалъ н?которыя интимныя письма свои къ ближайшимъ друзьямъ и знакомымъ,- въ результат?, получилась странная книга, въ которой торопливо, сбивчиво, м?стами съ горячимъ воодушевленіемъ, м?стами съ какимъ-то фальшиво-приподнятымъ пао?сомъ говоритъ онъ о т?хъ вопросахъ, воторые мучили его передъ смертью. Это книга больная, но это книга правдивая. И нельзя было тяжел?е придумать оскорбленія умирающему челов?ку, какъ сказать, что онъ "лгалъ" въ своей книг?. И это Гоголю сказали. Въ своей "Авторской испов?ди" онъ говоритъ по этому поводу сл?дующее: "…называть лжецомъ и обманщикомъ, над?вшимъ личину набожности, приписывать подлыя и низкія ц?ли – это такого рода обвиненія, которыхъ я бы не въ силахъ былъ взвести даже на оьъявленнаго мерзавца… He м?шало бы подумать прежде, ч?мъ произносить такое обвиненіе: "Не ошибаюсь ли я самъ? в?дь я тоже челов?къ. Д?ло тутъ душевное. Душа челов?ка – кладезь, не для вс?хъ доступный, и на видимомъ сосодств? н?которыхъ признаковъ нельзя основываться… Н?тъ, въ книг? "Переписка съ друзьями", какъ ни много недостатковъ во вс?хъ отношеніяхъ, но есть также въ ней много того, что не скоро можетъ быть доступно вс?мъ… Для того, чтобы сколько-нибудь почувствовать эту книгу, нужно им?ть или очень простую и добрую душу, или быть слишкомъ многостороннимъ челов?комъ, который, при ум?, обнимающемъ со вс?хъ сторонъ, заключалъ бы высокій поэтическій талантъ и душу, ум?ющую любить полною и глубокою любовью".
      Гоголь былъ правъ, говоря, что мысли его не умрутъ – многое изъ того, что онъ высказалъ въ своей книг?, нашло развитіе въ наши дни въ литературной и публицистической д?ятельности Л. Толстого.
       Содержаніе. Патріархальный складъ государственной жизни.
      Слишкомъ пестро и разнохарактерно содержаніе "Выбранныхъ м?стъ", чтобы можно было сколько-нибудь стройно и полно изложить "философію" Гоголя. Приходится довольствоваться лишь бол?е главнымъ. Во-первыхъ, въ этомъ произведеніи много чисто-автобіографическаго; боязнь смерив, горячая, фанатическая любовь къ Богу, заботы о строеніи своего "душевнаго д?ла", самобичеваніе, различныя признанія касательно своихъ сочиненій – все это не им?етъ общественнаго значенія. Такое значеніе остается только за мыслями Гоголя о государств?, обществ?, русскомъ народ? и русской интеллигенціи, о значеніи литературы, ея содержаніи и ц?ляхъ. Гоголь, въ юности идеализировавшій бюрократическій строй русской жизни, подъ конецъ, совершенно въ немъ разочаровался. И въ "Мертвыхъ Душахъ", и въ "Переписк?" ны р?зкія нападенія его на систему управлять страной при помощи "бумагъ изъ Петербурга", при помощи комиссій и іерархіи чиновниковъ. Вм?сто этого строя, Гоголь мечталъ о какомъ-то "патріархальномъ устройств?" государства: во глав? его стоитъ государь, который кь подданнымъ относится сердечно, какъ "отецъ", съ в?рою и любовью. Такими-же государями "въ миніатюр?" должны были быть "генералъ-губернаторы" и "губерваторы"; гуманно, просто, безъ чинопочитанія должгы были отностться другъ къ другу люди въ этомъ гоголевскомъ государств?. Прямой путь къ этому идеалу "очищевіе своей собственной души и сердца". He реформы въ западномъ дух? необходимы отечеству, говорилъ Гоголь, a моральное возрожденіе каждаго отд?льнаго челов?ка. To же приблизительно въ наши дни говоритъ Л. Толстой. Къ просв?щенію въ западномъ дух? онъ относился такъ же, какъ тотъ же Л. Толстой. Жизнь идеальнаго государства будетъ течь быстро и правильво, когда каждый опред?литъ свой "долгъ" и, довольствуясь малымъ жребіемъ, честно понесетъ его въ жизни: мужикъ пусть пашетъ землю, пусть пом?щикъ патріархально къ нему относится, оберегаетъ его, наставляетъ, хвалитъ, наказываетъ, судитъ, и чиновникъ пусть честно исполняетъ свою работу, купецъ пусть честно работаетъ,- и тогда все процв?тетъ безъ реформъ.
       Пом?щикъ-дворянинъ, его значеніе въ государств?.
      Особенное вниманіе уд?лилъ Гоголь пом?щику-дворянину. Это, по его представленію,- маленькій государь въ своемъ пом?стьи: онъ передъ Богомъ отв?чаетъ за своихъ кр?постныхъ,- оттого "святой" называетъ онъ работу въ деревн? разумнаго, доброд?тельнаго пом?щика. Не освобожденіе крестьянъ нужно мужикамъ, училъ Гоголь, не школы и не книги, a разумгое руководительство и религіозное воспитаніе. Трудъ землепашца и дворянина-пом?щика, живущаго неотлучно въ деревн?,- основа процв?танія отечества.
       Апо?еозъ "труда" и работы надъ "землей".
      Это тягот?ніе къ "земл?", обожествленіе труда, особенно физическаго {Онъ пом?щику рекомендуетъ косить вм?ст? съ крестьянами.} опять сближаетъ Гоголя съ Л. Толстымъ.
       "Русское общество" въ пониманіи Гоголя.
      Русскимъ обществомъ Гоголь недоволенъ въ своихъ письмахъ: онъ не разъ говоритъ о какой-то тревог?, которая растетъ въ русской интеллигенціи, о растерянности, пустот? русской мысли, о какихъ-то исканіяхъ чего-то. Гоголь правъ былъ, отм?тивъ переходный характеръ русскаго общественнаго самосознанія, но онъ ошибся, не угадавъ близости 60-хъ годовъ и всего переустройства русской жизни на новыхъ либеральныхъ началахъ. Въ своей книг? онъ повторилъ ту ошибку, въ которую впали многіе русскіе люди временъ Грознаго, которые мечтали исправить русскую жизнь, возстановивъ "поисшатавшуюся старину" тогда, когда въ русскомъ обществ? уже назр?вало предчувствіе реформы Петра. Вотъ почему и книга Гоголя н?сколько смахиваетъ на "Домострой", съ его патріархальными взглядами на жизнь, съ его идеализаціей изжитыхъ формъ жизни.
       Женщина.
      Зато совс?мъ не по старинному смотр?лъ Гоголь на "женщину",- ее онъ боготворитъ, ей отводитъ первое м?сто въ исторіи челов?ческой жизни, общественной и семейной. Отзвуки юношескаго романтизма привели Гоголя къ такому преклоненію.
       Мысли Гоголя о значеніи церковной поэзіи для поэзіи новой русской. Православная церковь.
      Съ историко-литературной точки зр?нія любопытны н?которыя письма его о поэзіи русской. Онъ отм?чаетъ органическую связь русской лирики съ поэзіей древне-русской, церковной. Онъ указываетъ, что русскіе поэты даже XVIII в?ка изъ Св. Писанія почерпали и образы, и настроенія. Ломоносовъ, Державинъ, Пушкинъ, Языковъ даютъ ему особенно много основаній для этого утвержденія. Восхваленіе Россіи, русскаго царя въ нашей поэзіи – есть отзвукъ того полурелигіознаго па?оса, съ которымъ о царяхъ и родин? говорится только въ Ветхомъ Зав?т?. И Гоголь лирическому поэту своего времени рекомендуетъ Ветхій Зав?тъ, говоря, что тамъ источникъ в?чной и возвышенной, божественной поэзіи. Изъ христіанскихъ церквей онъ отдаетъ предпочтеніе православной: въ ней больше заботъ о небесномъ, въ ней больше смиренія, больше любви къ людямъ, больше гуманности… И опять, въ его словахъ мы слышимъ словно указаніе русскому писателю, откуда брать ему идеалы – изъ Св. Писанія, изъ ученія Восточной Церкви: "Святые отцы" и "Златоустъ" – лучшія книги для народа, говоритъ Гоголь. И въ этихъ словахъ передъ нами воскресаетъ старая, допетровская Русь, когда, д?йствительно, эти книги были настольными y русскаго грамот?я.
       Отношеніе Европы и Россіи.
      Р?шаетъ Гоголь не разъ вопросъ объ отношеніяхъ Европы и Россіи: онъ критически, даже съ юморомъ относится къ "кваснымъ патріотамъ", къ славянофиламъ, но критикуетъ и "западниковъ". Къ "Западу" онъ относится съ полнымъ недов?ріемъ,- ему кажется, что западная культура изсякаетъ, и что скоро къ Россіи "за мудростью" обратятся заграничные люди. "Вс? европейскія государства, говоритъ онъ, теперь бол?ютъ необыкновенною сложностью всяких законовъ и постановленій", идеалы религіозные тамъ забыты, и "душевнымъ д?ломъ" никто не занимается. He то онъ вид?лъ въ Россіи, по крайней м?р?, въ томъ кругу, въ которомъ онъ вращался: очевидно, въ самомъ д?л?, вс? эти губернаторши, пом?щики, "значительныя лица", поэты, которымъ онъ писалъ свои письма, думали больше о своей душ?, о "своемъ внутреннемъ строеніи", ч?мъ о земл?. И это ут?шало Гоголя. Онъ говоритъ, что русское общество его времени "все чего-то ищетъ, ищетъ уже не вн?, a внутри себя. Вопросы нравственные взяли перев?съ надъ политическими и надъ учеными". Гоголь не зналъ о другихъ настроеніяхъ русскаго общества, и это незнаніе сд?лало для людей иныхъ уб?жденій его книгу непонятной, и глупой, и неприличной, и вредной…
       Разнообразіе тона и стиля "писемъ".
      Гоголь писалъ свои письма къ разнымъ лицамъ, къ умнымъ и глупымъ, къ восторженнымъ и спокойнымъ; онъ самъ говоритъ, что писалъ такъ, чтобы его всякій понялъ,- оттого въ его письмахъ много разнообразія даже въ манер? письма. Грубоватому и недалекомy пом?щвку онъ писалъ грубоватое письмо, говоря, очевидно, понятнымъ для него стилемъ. Эго письмо особенно возмутило Б?линскаго. Гоголь сов?туетъ пом?щику вн?дрять y крестьянъ уваженіе къ честнымъ и хорошимъ работникамъ; передъ образцовымъ "мужикомъ" обыкновенные должны были снимать шапки; если кто не сниметъ, то по адресу такого Гоголь рекомендовалъ пом?щику употребить "кр?пкое слово": "ахъ, ты, невымытое рыло! Самъ весь зажилъ въ саж?, такъ что и глазъ не видать, да еще не хочетъ оказать и чести честному! Поклонись же ему въ ноги!" Это "невымытое рыло" – только "мужицкій стиль", которымъ, очевидно, Гоголь хот?лъ указать лишь на моральную неочищенность мужика. "Мужика не бей, говоритъ онъ въ томъ же письм?. Съ?здить его въ рожу еще не большое искусство. Но ум?й пронять его хорошенько словами". Это "съ?здить по уху" – уже, очевидно, пом?щичій жаргонъ, подъ который подд?лывается Гоголь, стараясь сд?латься вполн? яснымъ своему простоватому и грубому корреспонденту.
      Вообще многое изъ того, что указалъ Гоголь въ русской жизви, и умно, и в?рно; его собственные взгляды часто возвышены и чисты, но когда онъ переходилъ на практическую почву, то сов?ты его часто наивны, даже неумны… Такъ, въ этомъ же письм? къ пом?щику онъ рекомендуетъ пом?щику, для поднятія въ деревн? авторитета сельскаго батюшки, всюду брать съ собой этого батюшку на работу и каждый день сажать его за господскій столъ. Гоголь не пожелалъ заглянуть по-челов?чески въ душу этого несчастнаго священника, который даже пооб?дать въ кругу своей семьи не им?етъ права! Наивны сов?ты тому же пом?щику сжечь передъ мужиками н?сколько ассигнацій въ доказательство того, что онъ, пом?щикъ, не корыстолюбивъ!
       Отношеніе русскаго общетва къ этому произведенію.
      Когда эти странныя письма сд?лались достояніемъ публики, они ни въ комъ, кром? интимныхъ друзей, не вызвали къ себ? сочувствія. Особенно возмущены были люди либеральнаго склада мыслей, недавніе поклонники Гоголя. Они увид?ли въ книг? его изм?ну его прежнимъ честнымъ уб?жденіямъ, уввд?ли ложь и подлость. Всего энергичн?е такое отношеніе выразилось въ письм? Б?линскаго къ Гоголю. Самъ фанатикъ по темпераенту, самъ больной и измученный жизненной борьбой, критикъ много злого и несправедливаго сказалъ Гоголю, уже стоявшему одной ногой въ могил?. Въ этомъ столкновеніи двухъ великихъ современниковъ сказалось все русское общество, съ различными полюсами его тогдашняго міровоззр?нія.
      Б?линскій написалъ Гоголю, что прежде "любилъ его со всею страстью", видя въ немъ надежду, честь, славу русской земли, "одного изъ великихъ вождей ея на пути сознанія, развитія, прогресса". Теперь отъ этой страсти осталось "презр?ніе и ненависть", такая же страстная… Книгу Гоголя онъ назвалъ "хитрой, но черезчуръ нецеремонной прод?лкой для достиженія небеснымъ путемъ чисто-земной ц?ли". Онъ съ негодованіемъ остановился на выраженіи: "ахъ, ты – невымытое рыло!"… He вникая въ истинный смыслъ этой грубости, онъ назвалъ Гоголя пропов?дникомъ кнута, апостоломъ нев?жества, поборникомъ обскурантизма и мракоб?сія; онъ нападаетъ на религію Гоголя: "не истнной христіанскаго ученія, говоритъ онъ, a бол?зненной боязнью смерти, чорта и ада в?етъ изъ вашей книги; онъ высм?ялъ стиль книги, онъ указалъ на слухи о томъ, что книга Гоголя написана была имъ для того, чтобы попасть въ наставники цесаревича…
       "Авторская испов?дь".
      Въ отв?тъ на эту "критику", жестокую и незаслуженную, и на другія подобныя же написалъ Гоголь свою "Авторскую испов?дь". Глубокою горестью, тоской проникнуто это, ясное по мысли, спокойное по изложенію сочиненіе. Гоголь умиралъ, непонятый современниками и потерявшій надежду, что они его поймутъ, что ему простятъ за промахи, что поблагодарятъ за то страстное желаніе принести пользу родин?, которое руководило имъ въ жизни и которое онъ перенесъ въ свои сочиненія. У грядущихъ покол?ній проситъ онъ въ своей трогательной "Авторской испов?ди" справедливости и милости…
       Гоголъ, какъ личность; трагедія его жизни.
      Гоголь принадлежалъ къ характерной для Россіи семь? людей "алчущихъ правды"- "счастливаго" довольства собой ему не было дано въ уд?лъ. Въ этомъ заключается его личное"несчастіе". Несчастливъ былъ онъ и оттого, что натура его представляла собою причудливое соединеніе самыхъ противор?чивыхъ качествъ: эгоизма и – способности самопожертвованія и смиренія,- см?шенія земного и небеснаго заразъ… Немного Хлестаковъ (по его собственному признанію) и Муразовъ,- онъ в?чно боролся съ собою, в?чно хлопоталъ надъ устройствомъ своей души и, окрыленный лучшими чувствами, игралъ не безъ самодовольства несвойственную ему роль "пророка"! Гоголь – "герой безвременья". Если бы онъ появился въ древней Руси, быть можетъ, онъ сыгралъ бы тогда великую роль именно въ той д?ятельности, которая такъ влекла его къ себ?.
      Въ этомъ отношеніи, онъ совершенно не похожъ на Пушкина,- y того душа была въ равнов?сіи, въ ней не было того раздвоенія, которое исковеркало Гоголя.
       Трагедія Гоголя, какъ писателя.
      Если мы вглядимся въ Гоголя, какъ въ "писателя",- мы и зд?сь увидимъ ту же раздвоенность: "художникъ-реалистъ" и "моралистъ-пропов?дникъ" не слились въ его лиц?. Пушкинъ никогда не брался "учить" людей добру, и, т?мъ не мен?е, училъ ихъ, пробуждая добрыя чувства. Онъ никогда не подчинялъ своего творчества морали и высоко держалъ свое знамя писателя,- Гоголь, наоборотъ, пропов?дникъ, по призванію съ д?тскихъ л?тъ, и великій художникъ – по таланту, хот?лъ принести въ жертву морали свой прирожденный талантъ,- но оказался не въ состояніи "учить" людей такъ, какъ хот?лось ему. Трагедія его литературной карьеры и заключается въ томъ, что, когда, подъ вліяніемъ Пушкина, въ немъ "моралистъ" уступилъ "художнику", онъ написалъ свои безсмертныя произведенія,- онъ былъ ими недоволенъ. Когда же "моралистъ" въ немъ поб?дилъ "художника", онъ сталъ печатать такія вещи, которыя нравились ему, но перестали нравиться другимъ и встр?чены были укоромъ. Эта двойная борьба со своей душой и своимъ талантомъ была причиной несчастья его жизни. Это былъ съ д?тства "отравленный талантъ", который творилъ трудно,- кровью сердца и слезами очей своихъ.
      Даже св?тлую и свободную любовь Пушкина къ "земл? онъ до боли заострилъ своей пропов?дью состраданія къ ближнимъ. Эта любовь перестала быть свободной и радостной.
       Проф. Д. Н. Овсяннико-Куликовскій о характерныхъ особенностяхъ таланта Гоголя.
      Въ ц?нной работ? проф. Д. Н. Овсяннико-Куликовскаго: "Гоголь" мы найдемъ указаніе еще другихъ психологическихъ причинъ гоголевскихъ неудачъ, найдемъ и очень м?ткую характеристику особенностей его таланта и манеры письма.
      Сравнивая пріемы творчества Пушкина и Гоголя, проф. Овсяннико-Куликовскій отм?чаетъ существенное различіе ихъ. Пушкинъ относится къ разряду писателей-наблюдателей,- рисующихъ жизвь полностью, какъ она есть; Гоголь относится къ разряду писателей- экспериментаторовъ– т?хъ, которые д?лаютъ надъ жизнью эксперименты, опыты;такіе писатели подходятъ къ жизни съ опред?ленной идеей, и изъ жизни выд?ляютъ только н?которыя, интересующія ихъ черты {Эти два пріема, "пушкинскій" и "гоголевскій", "явились" отправными точками, отъ которыхъ пошли въ русской литератур? XIX ст. два направленія, два теченія, дв? школы, до сихъ поръ еще не сказавшія своего посл?дняго слова и продолжающія развиваться дальше. "Пушкинское" и "гоголевское" проходятъ, съ 30-хъ годовъ и досел?, по всей русской литератур?, то сближаясь, то разлучаясь, дополняя другъ друга. Къ писателямъ "пушкинской" школы относится, наприм?ръ, въ лучшихъ своихъ произведеніяхъ Тургеневъ; къ "гоголевской" – Гончаровъ, Достоевскій, Л. Толстой, Чеховъ…}. Художникъ-наблюдатель стремится дать правдивое и полное изображевіе жизни. Онъ "присматривается и прислушивается къ жизни, стараясь понять ее,- онъ стремится постичь челов?ка въ жизни,взятой въ опред?ленныхъ пред?лахъ м?ста и времени, и въ своихъ созданіяхъ онъ не столько обнаруживаетъ и передаетъ свою манеру вид?ть и слышать жизнъ и свой дарь чувствовать челов?ка,сколько, открывая намъ широкую картину д?йствительности, даетъ намъ возможность, при ея помощи, развивать и совершенствовать наше собственное пониманіе жизни, нашъ собственный даръ чувствовать челов?ка и все челов?ческое". У художниковъ-экспериментаторовъ н?тъ такого безпристрастія въ творчеств?: онъ на фактахъ, взятыхъ изъ жизни, доказываетъ свою идею:въ силу нарочитаго подбора нужвыхъ чертъ, нужныхъ типовъ, "изучаемая художникомъ сторона жизни выступаетъ такъ ярко, такъ отчетливо, что ея мысль, ея роль становятся понятны вс?мъ".
       Пушкинъ и Гоголь.
      Гоголь, и какъ челов?къ, былъ экспериментаторъ, – онъ постоянно д?лалъ опыты надъ своей душой, не ст?снялся д?лать опыты и надъ душой своихъ друзей. Вотъ почему онъ никогда не жилъ просто{См. многочисленные факты, это подтверждающіе, кь книг? проф. Овсяннико-Куликовскаго.}. Въ этомъ отношеніи, онъ тоже противоположность Пушкину. "Душа, открытая вс?мъ впечатл?ніямъ и вс?мъ сочувствіямъ, любознательный и воспріимчивый умъ, разносторонность натуры, живой интересъ къ д?йствительности въ многообразяыхъ ея проявленіяхъ – таковы т? особенности душевной организаціи, въ силу которыхъ Пушкинъ былъ въ искусств? "художникомъ-наблюдателемъ" и вм?ст? "мыслителемъ", a въ жизни – мыслящимъ "передовымъ челов?комъ", откликавшимся на вс? важн?йшіе интересы и запросы времени. Онъ бодро и сочувственно, съ заинтересованнымъ вниманіемъ, смотр?лъ на Божій міръ и, наблюдая людей и жизнь, почти не заглядывалъ, разв? урывками и случайно, въ свою собственную душу. Онъ не думалъ? себ?, какъ не думаетъ? себ? естествоиспытатель, наблюдая природу. He таковъ былъ Гоголь: сосредоточенный и замкнутый въ себ?, склонный къ самоанализу и самобичеванію, предрасположенный къ меланхоліи и мизантропіи, натура неуравнов?шенная, Гоголь смотр?лъ на Божій міръ сквозь призму своихъ настроеній, большею частью, очень сложныхъ и психологически-темныхъ, и вид?лъ ярко и въ увеличенномъ масштаб? преимущественно все темное, мелкое, пошлое, узкое въ челов?к?; кое-что отъ этого порядка онъ усматривалъ и въ себ? самомъ,- и т?мъ жив?е и бол?зненн?е отзывался онъ на эти впечатл?нія, идущія отъ другихъ, отъ окружающей среды… Онъ изучалъ ихъ одновременно и въ себ?, и въ другихъ".
      Вотъ почему, въ сравненіи со "св?тлымъ", широкимъ пушкинскимъ умомъ, огромный, но узкій, односторонній, умъ гоголевскій былъ "темнымъ" (Овсяннико-Куликовскій). Потому и умъ, и творчество его были несвободны. И, какъ это ни странно, – они оказались въ рабств? y давно пережитыхъ религіозныхъ и моральныхъ взглядовъ древней Руси {Быть можетъ, это объясняется т?мъ, что Гоголь, по словамъ проф. Овсяннико-Куликовскаго, по натур? своей былъ "мыслителемъ", но плохимъ "ученикомъ", т. е. своего умственнаго кругозора не расширялъ "чтеніемъ", какъ это д?лалъ, наприм?ръ, Пушкинъ. Вотъ почему домашнее религіозное воспитаніе Гоголя сд?лалось основаніемъ его "философіи". Онъ и не вышелъ изъ ея узкихъ пред?ловъ, не расширяли ее, a углубили.}. Въ Гогол? русская старина, забытая въ Х?II и XVIII в?к?, опять воскресла, но, не будучи въ состояніи сродниться, слиться съ жизнью XIX стол?тія, изломала того великаго челов?ка, которымъ овлад?ла. Посл? этой великой искупительной жертвы, въ д?ятельности Тургенева, Толстого, Достоевскаго и другихъ великихъ его учениковъ мы увид?ли уже органическое и мирное скрещеніе старыхъ русскихъ идеалов съ новой жизью.
       Историческое значеніе Гоголя.
      Изъ всего вышесказаннаго ясно великое историческое значеніе Гоголя:
      1) Если Пушкинъ, какъ художникъ, открылъ поэзію древней Руси,- поэзію ея идейной жизни, то Гоголь, какъ челов?къ и писатель, сд?лался проводникомъ въ новую русскую жизнь нравственныхъ и религіозвыхъ идеаловъ старины. Достоевскій и Л. Толстой – его ученики.
      2) Всл?дствіе этого онъ кореннымъ образомъ изм?нялъ y васъ пониманіе и роль "писателя"; онъ первый придалъ ему характеръ "пророка", "пропов?дника" христіанской морали; литературу онъ, при помощи Б?линскаго,объяснявшаго истинный смыслъ его творчества, сд?лалъ общественной силой (см. ниже стр. 255).
      3) Гоголь органически связанъ съ реалистической литературой XVIII в?ка,- съ русскими сатириками и драматургами этой эпохи. Какъ Пушкинъ, онъ подвелъ итогивсей предшествовавшей литературы, упорно раскрывавшей безотрадныя стороны русской жизни.