Смерть Вьельгорскаго. Лирическія м?ста 1-й части; ихъ автобіографическое значеніе. Гоголь въ Россіи. Друзья Гоголя.
Сильное впечатл?ніе произвела на него также смерть юноши-друга Іосифа Вьельгорскаго, умершаго въ Италіи отъ чахотки. По словамъ людей, близко знавшихъ этого юношу, юноша этотъ быдъ над?ленъ вс?ми дарами души и сердца… Поэзіей в?етъ отъ этого молодого лика! И этотъ юноша умеръ на рукахъ Гоголя, Гоголь пережилъ съ нимъ вм?ст? всю ужасную трагедію его медленнаго умиранія. Гоголь былъ потрясегъ этой смертью,- онъ говорилъ, что смерть – уд?лъ всего прекраснаго въ Россіи; онъ говорилъ, что теперь боится смотр?ть на "прекрасное": "я ни во что теперь не в?рю, и если встр?чаю это прекрасное, то жмурю глаза и стараюсь не гляд?ть на него. Отъ него мн? несетъ запахомъ могилы" {"Ночи на вилл?" – произведеніе, въ которомъ Гоголь изображалъ смерть Вьельгорскаго.}. Кром? "Мертвыхъ душъ", въ этотъ періодъ времени Гоголь написалъ пов?сть "Шинель" и занимался переработкой прежнихъ пов?стей: "Портретъ", "Тарасъ Бульба" и толкованіемъ своего непонятаго "Ревизора" ("Театральный разъ?здъ"). Работая надъ 1-ой частью "Мертвыхъ душъ" надъ изображеніемъ этого "русскаго Ада", Гоголь мечталъ о посл?дующихъ частяхъ,- и эти мечты отразили на себ? его тогдашніе этическіе, патріотическіе и религіозные взгляды въ т?хъ лирическихъ отступлегіяхъ, которыя, кстати и гекстати, прерываютъ въ той частт объективное изображеніе отрицательныхъ сторонъ русской жизни. Эти лирическія м?ста и отступленія (напр. "Русь, Русь! вижу тебя…", "не такъ ли ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься". "Другая судьба писателя, дерзнувшаго вызвать наружу все, что ежеминутно передъ глазами…") – оазисы, на которыхъ отдыхалъ писатель-идеалистъ, задыхавшійся среди т?хъ уродовъ, рисовать которые былъ онъ обреченъ въ силу своего таланта. Въ 1839-1840-омъ и въ 1841-1842-омъ году Гоголь прі?зжалъ въ Россію. Но эти возвращенія не приносили ему счастья и успокоенья. Здоровье его таяло {Особенно серьезно забол?лъ онъ въ В?н? въ 1840 г.}; онъ все дальше уходилъ отъ вс?хъ въ свой собственный міръ, a ему въ это время приходвлось устраивать денежныя д?ла свои и своей семьи, хлопотать о себ?, о правительственной субсидіи, объ изданіи своихъ сочиненій… Онъ ничего не им?лъ, онъ даже въ денежномъ отношеніи завис?лъ отъ своихъ пріятелей, которые помогали ему, – но духовно онъ отъ вс?хъ оторвался и считалъ себя челов?комъ, далеко ихъ вс?хъ опередившимъ въ духовномъ отношеніи {Онъ чувствовалъ себя духовно-близкимъ лишь къ Жуковскому, который, подъ старость такъ же, какъ и Гоголь, совс?мъ ушелъ отъ жизни и ея интересовъ въ свой собственный міръ; онъ, подобно Гоголю, тоже сд?лался мистикомъ. Близокъ былъ Гоголь и со Смирновой, которая увлеклась религіей.}. Они не понимали состоянія его души и шли къ нему съ непрошенной дружбой, сов?тами, сожал?ніями, указаніями, даже требованьями… Московскіе славянофилы – семья Аксаковыхъ, братья Кир?евскіе, Погодинъ и Шевыревъ,- представляли собой тотъ кругъ москвичей, въ которомъ преимущественно вращался Гоголь; они считали Гоголя "своимъ" {"Для своихъ московскихъ друзей Гоголь на склон? л?тъ являлся живымъ воплощеніемъ ихъ сердечныхъ чаяній. Малороссъ, который пишетъ по-русски и любитьМоскву, челов?къ религіозный и большой патріотъ, геніальный художникъ, въ развитіи своего таланта нич?мъ не обязанный Западу, мыслитель, задумавшій сказать свое глубокое, Юогомъ вдохновенное слово о Россіи,- слово, которое должно открыть русскимъ глаза на святую доброд?тель и великое призваніе ихъ родины – такой челов?къ долженъ былъ быть принятъ москвичами (славянофилами) какъ великій залогъ того, на что Россія способна безъ посторонней помощи" (Котляревскій).}, они считали даже, что им?ютъ на него не только вліяніе, но и "права". Это тяготило Гоголя, но бороться съ этимъ онъ не былъ въ силахъ. Но если онъ разд?лялъ иногіе излюбленные взгляды "славянофиловъ", онъ не былъ ими порабощенъ. Это видно, хотя бы, изъ того, что онъ пытался, было, установить свои отношенія съ людьми другого лагеря – съ "западниками"; такъ ненадолго сблизился онъ съ Б?линскимъ, которому даже поручилъ представить въ цензуру рукопись первой части "Мертвыхъ душъ".
Отношеніе цензуры.
Хлопоты съ цензурой тоже доставили Гоголю много испытаній,- они доказали ему лишній разъ, что и это произведеніе его не будетъ понято такъ, какъ хот?лось ему. Московская цензура не пропустила въ печать "поэмы" Гоголя: 1) потому что самое названіе "Мертвыя души" отзывается ересью, такъ какъ
душане можетъ быть мертвая; 2) въ роман? усмотр?но было нападеніе на кр?постное право; 3) высказано было зам?чаніе, что покупка мертвыхъ душъ – уголовное преступленіе, можетъ въ Россіи вызвать подражаніе, и – 4) потому, что ц?на, которую Чичиковъ даетъ за "душу" – "два съ полтиною" – "возмущаетъ душу" {"Челов?ческое чувство вопіетъ противь этого", сказаль одинъ "гуманный" цензоръ. "Хотя, конечно, эта ц?на дается за одно имя, написанное на бумаг?, но все же это имя – душа, душа челов?ческая; она жила, существовала. Этого ни во Франціи, ни въ Англіи и нигд? нельзя позволить. Да посл? того ни одинъ иностранецъ къ намъ не прі?детъ!"}.
Понятно, какъ чуждъ былъ Гоголь вс?хъ этихъ друзей и недруговъ, когда оставался одинъ, съ самимъ собою. Опять потянуло его въ Италію… "Если бы ты зналъ, какъ тягостно мое существованіе зд?сь, въ моемъ отечеств?! Жду – не дождусь весны и поры ?хать въ мой Римъ, въ мой рай",- писалъ онъ другу. "Съ того времени, какъ только вступила моя нога на родную землю – писалъ онъ въ другомъ письм? – мн? кажется, какъ будто я очутился на чужбин?. Вижу знакомыя, родныя лица; но они, мн? кажется, не зд?сь родились, a гд?-то я ихъ въ другомъ м?ст?, кажется, вид?лъ". Опять Россія стала казаться ему "сномъ", даже "кошмаромъ"…
Его укр?пляла только в?ра въ то, что его "великій трудъ" будетъ конченъ и новымъ "откровеніемъ" явится для роднны. Себя онъ называетъ теперь "старою, полуразбитою вазой, наполненной драгоц?ннымъ содержаніемъ". "Неотразимая в?ра моя въ св?тлое будущее и нев?домая сила говорятъ мн?, что дадутся мн? средства окончить трудъ мой!" – писалъ онъ друзьямъ. "Онъ важенъ и великъ, и вы не судите о немъ по той части, которая готовится теперь предстать на св?тъ. Это больше ничего, какъ только крыльцо къ тому дворцу, который во мн? строится и разр?шитъ, наконецъ, загадку моего существованія!"
Попрежнему, въ интимныхъ своихъ письмахъ пишетъ онъ пророческимъ тономъ, даетъ сов?ты, чуть не изрекаетъ предсказанія. "Если что въ жизни смутитъ тебя, наведетъ безпокойство, сумракъ на мысли, вспомни обо мн? – пишетъ онъ другому пріятелю – и при одномъ уже твоемъ напоминаніи отд?лится сила въ твою душу". На себя онъ начинаетъ смотр?ть теперь точно на какой-то источникъ благодати, и щедро изливаетъ ее на друзей {Онъ шлетъ благословенія vатери, сестрамъ, друзьямъ. Преосвященному Иннокентію онъ тоже шлетъ благословеніе: "Жму заочно вашу руку,- пишетъ онъ и силою вашего жe благословенія благословляю васъ! Неослабно и твердо протекайте пастырскій путь вашъ. Всемогущая сила надъ
нами.Ничто не совершается безъ нея въ мір?: и наша встр?ча была назначена свыше. Она – залогъ полной встр?чи y гроба Господня".}. Онъ мечтаетъ теперь о монашеств?, о по?здк? въ Іерусалимъ.
Бол?знь Гоголя.
Въ 1842 году онъ у?халъ опять заграницу. Здоровье его все слаб?ло,- плоть разрушалась, a духъ все дальше и дальше уносился отъ земли въ сферы внутренней жизни. "Съ каждымъ днемъ становится св?тл?й и торжественн?й въ душ? моей,- писалъ онъ Жуковскому,- не безъ ц?ли и значенія были мои по?здки, удаленія и отлученія отъ міра, что совершалось незримо въ нихъ воспитаніе души моей, что я сталъ далеко лучше того, какимъ запечатл?лся въ священной для меня памяти друзей моихъ, что чаще и торжественн?е льются душевныя мои слезы и что живетъ въ душ? моей глубокая, неотразимая в?ра, что небесная сила поможетъ взойти мн? на ту л?стницу, которая предстоитъ мн?, хотя я стою еще нa нижайшихъ и первыхъ ея ступеняхъ. Много труда и пути и душевнаго воспитанія впереди еще! Чище горнаго сн?га, св?тл?е небесъ должна быть душа моя, и тогда, только тогда я приду въ силы начать подвиги и великое поприще,- только тогда разр?шится загадка моего существованія. Гр?ховъ, указанія гр?ховъ желаетъ и жаждетъ теперь душа моя! Еслибъ вы знали, какой теперь праздникъ совершается внутри меня, когда открываю въ себ? порокъ, дотол? не прим?ченный мною!"
"Выбранныя м?ста изъ переписки". "Авторская испов?дь". Смерть Гоголя.
Такіе подъемы настроенія нер?дко см?нялись паденіемъ энергіи, страхомъ, душевнымъ безсиліемъ,- р?дко выдавались періоды сравнительно спокойные, когда Гоголь могъ отрываться отъ своей души и продолжать свой трудъ. Конечно, написанное имъ въ періодъ одного настроенія не удовлетворяло его тогда, когда душой овлад?вало иное настроеніе. Это мучило Гоголя и приводило его въ отчаянье; въ одинъ изъ такихъ припадковъ отчаянья въ 1847 г. р?шилъ онъ обратиться ко всей русской публик? съ испов?дью-пропов?дью, путемъ опубликованія "Выбранныхъ м?стъ изъ переписки съ друзьями". Боязнь скорой смерти, страхъ унести съ собой за могилу свои мысли и чувства, не высказанныя вс?мъ русскимъ людямъ, сознаніе того, что не хватаетъ силъ эти мысли воплотить въ томъ "великомъ произведеніи", которое онъ хот?лъ сд?лать изъ "Мертвыхъ душъ",- вотъ причины появленія этихъ интимныхъ писемъ въ печати. Въ нихъ Гоголь отдавалъ родин? все дорогое ему,- все имъ пережитое и прочувствованное. "Челов?къ не отъ міра сего", для котораго родина была "сномъ", Гоголь не считался ни съ условіями тогдашней русской жизни, ни съ интересами современной жизни. Челов?къ малообразованный, отставній отъ жизни русской интеллигенціи, Гоголь въ своей книг? выступилъ р?шительнымъ консерваторомъ,- онъ защищалъ кр?постное право, враждебно относился ко всякимъ новымъ в?яніямъ въ области мысли и внутренней политики. Какъ истый сынъ "древней Руси" – онъ заботился только о "душевномъ д?л?", о спасеніи души, пропов?довалъ аскетизмъ, отреченіе отъ земли и нравственное самосовершенствованіе такому обществу, въ которомъ все сознательн?е д?лалась потребность коренныхъ реформъ жизни – подготовлялись 60-ые годы. На него многіе привыкли ошибочно смотр?ть, какъ на врага отрицательныхъ сторонъ русской жизни, a онъ вдругъ выступилъ ихъ р?зкимъ, фанатическимъ защитникомъ. To, что y Гоголя было внутренней "правдой", съ д?тства выроставшей въ его сердц?, то людямъ, не знавшимъ его, какъ челов?ка, казалось ложью, "изм?ной прежнимъ либеральнымъ уб?жденіямъ". Его недавніе поклонники обвинили его теперь и въ искателъств?, и въ неискренности. Никто изъ современниковъ не могъ примирить противор?чія между мыслями автора – и т?мъ смысломъ его произведеній, который, обыкновенно, съ ними связывался. Его книгу безпощадно ур?зала цензура, такъ какъ онъ заговорилъ о многомъ такомъ, о чемъ говорить вообще было непринято y насъ; ее высм?яла публика, жестоко обругала критика, и Гоголь остался попрежнему одинъ, съ непонятой, истерзанной душой… Потрясенный новой неудачей, Гоголь пишетъ свою "Авторскую испов?дь" и въ 1848 г. ?детъ на поклоненіе въ Св. Землю. Посл?дніе годы своей жизни проводитъ онъ на родин?, медленно угасая и уходя т?лесно и духовно въ другой міръ. Молитвы и посты сд?лали теперь изъ него совершеннаго аскета. Особенно развитію въ немъ аскетизма помогъ одинъ ржевскій священникъ о. Матв?й Константиновскій; его мрачное мистическое міросозерцаніе покорило больную душу Гоголя; бес?ды съ этимъ священникомъ производили на него потрясающее ввечатл?ніе. "Довольно! мн? слишкомъ страшно!" – перебилъ онъ однажды р?чь о. Матв?я. Передъ смертыо онъ совершенно ушелъ отъ міра и его интересовъ, сжегъ свои рукописи и, между ними, вторую часть своихъ "Мертвыхъ душъ". Гоголь скончался 21-го февраля 1852 г. почти отъ голодной смерти, истощенный постами, измученный душевными муками…
____________________
а) Первый періодъ литературной д?ятельности Гоголя.
Литературная д?ятельность Гоголяраспадается на три періода. Первый захватываетъ вс? юношескія произведенія его и "Вечера на хутор?". Это періодъ, по преимуществу,
романтическій.Ko второму періоду, по преимуществу
реалистическому,относятся вс? лучшія произведенія его. Третій періодъ, съ конца сороковыхъ годовъ (посл? 1837 г.) до смерти – періодъ мистицизма.
а) Первый періодъ д?ятельности Гоголя.
"Ганцъ Кюхельгартенъ"
Первымъ печатнымъ произведеніемъ Гоголя была, сочиненная имъ еще въ лице?, идиллія "Ганцъ Кюхельгартенъ". Историко-литературнаго значенія это произведеніе не им?етъ, но оно очень любопытно для біографа Гоголя, какъ краснор?чивый и ясный показатель его внутренней жизни въ юношескій періодъ. "Эта странная греза, съ ея героемъ изъ н?мцевъ и съ обстановкой нерусской, была, въ сущности, страницей изъ жизни самого автора, который скрылся подъ псевдонимомъ. Гоголь вложилъ много души въ эту сентиментальную пов?сть, которая причинила ему зат?мъ столько огорченій" (Котляревскій).
Содержаніе.
Содержаніе идилліи сл?дующее: тихо и мирно живетъ семья деревенскаго пастора. Украшеніемъ этой семьи была дочь Луиза, "р?звая св?жая, любящая, какъ ангелъ-хранитель, озаряющая закатъ его дней". Единственной т?нью въ этомъ счастливомъ бытіи является женихъ Луизы – Ганцъ. Онъ ее любитъ, но любовь эта не въ силахъ разогнать его тоски, не въ силахъ всец?ло овлад?ть его сердцемъ… Онъ обнаруживаетъ вс? симптомы романтическаго душевнаго разстройства… Онъ живетъ въ в?кахъ прошлыхъ, очарованъ чудесной мыслью, сидитъ подъ сумрачной т?нью дуба и простираетъ руки къ какой-то тайной т?ни. Онъ страдаетъ отъ прозы жизни, его тянетъ вдаль – вдаль, вдаль не только пространства, но и времени. Онъ вздыхаетъ по древней Греціи, по ея свобод?, славнымъ д?ламъ и прекраснымъ созданіямъ искусства" (Котляревскій). И, поб?жденный своимъ томительнымъ "стремленіемъ", Ганцъ тайкомъ покидаетъ предметъ своей любви и отправляется странствовать по св?ту. Въ его отсутствіе, его печальная Луиза, в?рная своей любви, изучаетъ своего жениха по т?мъ книгамъ, которыя ему были особенно дороги, которыя были тайными двигателями его жизни, непонятной для другихъ. Перечень этихъ книгъ им?етъ большую біографическую ц?нность,- очевидно, любимыя книги Ганца были въ свое время любимыми книгами самого Гогеля {А. Котляревскій говоритъ сл?дующее: "Подборъ книгъ чрезвычайно любопытный. Это библіотека, составленная изъ сочиненій лучшихъ выразителей т?хъ поэтическихъ мотивовъ, которые преобладаютъ въ поэзіи самого Гоголя.
Платонъи
Шиллеръ,какъ п?вцы того міра идей, тоска по которымъ не покидала нашего писателя во вс? моменты его жизни.
Петрарка,какъ п?вецъ неземной любви, влюбленный въ воздушный женскій образъ, которымъ бредила и разгоряченная фантазія нашего поэта;
Аристофанъ- Гоголь А?инской республики.
Винкельманъ- восторженный жрецъ античной красоты и, наконецъ,
Тикъ,- среднев?ковый палладинъ-кудесникъ, живувшій въ такомъ ладу со вс?ми привид?ніями".}.
Два года скитался Ганцъ; за это время умеръ старый пасторъ, осирот?ла Луиза… Но отчаянье и ропотъ не овлад?ли ея сердцемъ; она все любитъ своего Ганца, ждетъ его и часто ходитъ на могилу отца. Наконецъ, Ганцъ возвращается. Онъ растерялъ свои мечты и надежды, утомился жизнью и пришелъ къ сознанію, что лучше жить мирной жизнью маленькихъ людей, ч?мъ гоняться по св?ту за какимъ-то неяснымъ великимъ д?ломъ. Онъ женится на Луиз?, и оба ведутъ счастливую уедниенную жизнь, чуждую треволненій большого св?та.
Литературная исторія этого произведенія.
Критики-изсл?дователи литературной д?ятельности Гоголя видятъ на этомъ первомъ его опыт? вліяніе н?мецкой идилліи Фосса "Луиза" и баллады Жуковскаго "Теонъ и Эсхинъ" {Кром? того, указаны сл?ды вліянія Байрона, Пушкина ("Евгеній Он?гинъ"), Батюшкова ("Странствователь и Домос?дъ").}. Изъ перваго произведенія взято, какъ фонъ, изображеніе н?мецкой жизни, взято сентиментальное настроеніе идиллическаго, м?щанскаго существованія,- изъ второго произведенія заимствованъ образъ героя, идеалиста-романтика, съ его неяснымъ, но непоб?димо-могучимъ стремленіемъ "куда-то" вдаль, прочь изъ этои мирной, спокойной обстановки провинціальной идилліи. Мы вид?ли уже, что такія неясныя стремленія были родственны юнош?-Гоголю, котораго тоже тянуло прочь изъ общества н?жинскихъ "существователей". Такое совпаденіе авторскихъ стремленій и стремленій "героя" его юношескаго произведенія – конечно, им?етъ большое значеніе и придаетъ особую ц?ну этому первому печатному произведенію.
Недостатки произведенія.
Къ главнымъ недостаткамъ этого юношескаго произведенія, объясняющимъ его неудачу, относятся промахи стиха и стиля. Гоголь никогда не научился свободно влад?ть стихомъ, a въ первомъ его произведеніи это неум?ніе выразилось такъ ярко и зам?тно, что картины "грандіозныя" и "страшныя" вышли изъ него комичными {*}. Немудрено поэтому, что и критика, и публика отнеслись къ произведенію Гоголя заслуженно-строго. Кром? того н?которые промахи его произведенія объясняются т?мъ, что онъ взялся изображать нерусскую жизнь, нерусскую природу, самъ ничего, кром? Малороссіи, не зная: по однимъ книгамъ невозможно было в?рно представить жизнь н?мецкой провинціи.
{* Въ поэм? встр?чаются такія строки:
"Подымается протяжно
Въ б?ломъ саван? мертвецъ;
Кости пыльныя онъ важно
Отираетъ, молодецъ".
Или:
"И остальная жизнь моя -
Заплата(т. е.
плата)малая моя
За прежней жизни злую пов?сть".}
"Вечера на хутор? близъ Диканьки". Сочетаніе романтизма и реализма въ пов?стяхъ.
Пов?сти, изв?стныя подъ общимъ именемъ: "Вечера на хутор? близъ Диканьки", представляютъ собою сборникъ, составленный изъ двухъ частей,- въ
первуювошли пов?сти: "Сорочинская ярмарка", "Вечеръ наканун? Ивана Купала", "Майская ночь, или утопленница". Во
вторуючасть вошли – "Ночь передъ Рождествомъ", "Страшная Месть", "Иванъ ?едоровичъ Шпонька и его тетушка", "Заколдованное м?сто". Вс? он? представляютъ много сходства и много различія. Сходство заключается въ томъ, что почти во вс?хъ этихъ пов?стяхъ (кром? пов?сти "Иванъ ?едоровичъ Шпонька") мы найдемъ, въ большей или меньшей м?р?, вс? главные признаки романтическаго и реалистическаго направленія. Въ этомъ отношеніи пов?сти Гоголя очень напоминаютъ произведенія Марлинскаго {См. выше, ч. II моей "Исторіи".}: на фон?, написанномъ очень реально, развертываются событія самаго фантастическаго свойства {См. выше, II ч. моей "Исторіи", главу о романтизм?. Фантастическій элементъ – одинъ изъ существенныхъ признаковъ романтизма.}: воображеніе автора не знаетъ пред?ловъ,- оно уноситъ его и читателя въ своеобразный міръ народной мечты, – темный міръ суев?рій, прим?тъ, преданій, легендъ, міръ сказки и ми?а… Авторъ взялъ этотъ міръ y малороссійскаго народа и силою своего духа расширилъ его и углубилъ: фантастическое и невозможное онъ представилъ реальнымъ и д?иствительнымъ. Онъ такъ слилъ мечту съ правдою, вымыселъ съ д?йствительностью, что художественное міросозерцаніе его – заразъ и романтическое, и реалистическое; произведенія же его порою производятъ впечатл?ніе какой-то пестрой галлюцинаціи, въ которой прихотливо сплетена хитрая неправда съ безхитростной правдой. Такою же пестротою отличаются и т? настроенія, которыя пронизываютъ эти произведенія: къ міру чертей и в?дьмъ, къ мистическому міру незд?шней, потусторонней жизни Гоголь относится то съ веселымъ, радостнымъ юморомъ, то съ ужасомъ челов?ка, который безсиленъ передъ этимъ страшнымъ сонмомъ мрачныхъ явленій, властвующихъ надъ людьми, надъ ихъ радостями и печалями… Въ зависимости отъ этихъ настроеній, и осв?щеніе картинъ природы м?няется до неузнаваемости: она повертывается къ челов?ку то съ прекрасной стороны,- представляется т?мъ поэтическимъ фономъ, на которомъ происходятъ событія чудесныя, но св?тлыя, радостныя, иногда даже см?хотворныя,- то она д?лается грозной и мрачной, пронизывается ужасомъ автора-ясновидца…
Въ пов?стяхъ, въ которыхъ преобладаетъ реалистическое пониманіе жизни,- эта жизнь и фонъ ея,- природа представлены безъ всякой фантастики – просто и безхитростно, но въ то же время художественно-просто и правдиво.
Такимъ образомъ, пов?сти, входящія въ составъ "Вечеровъ на хутор? близъ Диканьки", по характеру своему, д?лятся на дв? группы: 1)
съ преобладаніемъ романтизмаи – 2)
съ преобладаніемъ реализма.Въ первую группу входятъ произведенія, въ которыхъ фантастика ромаптизма представлена: а) въ св?тломъ, радостномъ осв?щеніи и – b) въ мрачномъ, вызывающемъ ужасъ. Къ произведеніямъ, по преимуществу романтическимъ, относятся: веселыя пов?сти – "Сорочинская ярмарка", "Майская ночь, или утопленница ", "Пропавшая грамота", "Ночь передъ Рождествомъ", "Заколдованное м?сто". Къ произведеніямъ романтическимъ, фантастика которыхъ мрачна,- относятся: "Вечеръ наканун? Ивана Купала", "Страшная месть". Къ произведеніямъ чисто-реалистическимъ относится бытовая пов?сть "Иванъ Федоровичъ Шпонька и его тетушка".
Романтическій элементъ въ пов?стяхъ; фантастика пов?стей.
а)
Романтическій элементъвъ этихъ пов?стяхъ выразился прежде всего, въ выбор? сюжетовъ. Гоголь въ своихъ пов?стяхъ съ особеннымъ вниманіемъ останавливался на различныхъ разсказахъ о событіяхъ и происшествіяхъ чудеснаго характера {Онъ пользовался при этомъ не только произведеніями чисто-народной малороссійской фантазіи, но черпалъ сюжеты и изъ литературы, особенно н?мецкой романтической поэзіи.}. Въ "Сорочинской ярмарк?" такимъ происшествіемъ представлено появленіе чорта на ярмарк?, разыскивающаго свою "красную свитку"; эта свитка приноситъ людямъ несчастье; ея исторія и составляетъ ту основу разсказа, къ которой искусно прикр?плены вс? см?шные эпизоды этой пов?сти. Въ пов?сти "Вечеръ наканун? Ивана Купала" живо передано народное пов?рье о томъ, что папоротникъ, расцв?тающій въ эту ночь, можетъ помочь челов?ку отыскивать клады. Колдунъ Басаврюкъ и в?дьма завлад?ваютъ при помощи этого цв?тка душой б?дняка Петра; они заставляютъ Петра убить ребенка, маленькаго брата его нев?сты, и за это д?лаютъ его богачемъ, мужемъ любимой д?вушки. Но отъ мученій сов?сти онъ сходитъ съ ума и погибаетъ страшной смертью. Жена его идетъ въ монастырь замаливать великій гр?хъ мужа {Кром? народнаго пов?рія о цв?тахъ папоротника, о колдунахъ и в?дьмахъ, въ этой пов?сти мы встр?чаемъ отраженіе дегенды о продаж? души дьяволу изъ-за любви къ женщин?. (См. 2-ой вып. 1-ой части "Исторіи",Чудо о прельщенномъ отрок?" и др.).}. Въ пов?сти "Майская ночь, или утопленница" развито поэтическое пов?рье о русалкахъ, ихъ ночныхъ играхъ при лун?; кром? того, въ этой же пов?сти встр?чаемся мы опять съ в?рой въ существованіе в?дьмъ. Въ пов?сти "Пропавшая грамота" опять изображена народная в?ра въ существованіе колдуновъ, в?дьмъ: опять передъ нами вырисовывается герой, душа котораго принадлежитъ дьяволу. Нечистая сила въ этой пов?сти представлена съ такимъ размахомъ необузданной фантазіи, что читатель остается въ недоум?ніи, не в?ритъ и самъ авторъ своимъ разсказамъ. Пов?сть "Ночь передъ Рождествомъ" – сродни "Сорочинской ярмарк?"; зд?сь все сверхъестественное представлено съ самой мирной, см?шной стороны,- оттого и в?дьма-Солоха, и чортъ, ея возлюбленный, и колдунъ Пацюкъ, не вызываютъ ни ужаса, ни отвращенія; ихъ вм?шательство въ д?ла людскія никому не причиняетъ горя и страданія. Зато въ пов?стяхъ "Заколдованное м?сто" и, особенно, въ "Страшной мести" – сверхъестественное, чудесное опять принимаетъ гигантскіе разм?ры какого-то безумнаго ужаснаго бреда. Въ пов?сти "Заколдованное м?сто" выражена народная в?ра въ то, что "нечистая сила" оберегаетъ "клады" отъ челов?ка, напуская на него разные страхи. Въ пов?сти "Страшная месть" художественно передана исторія одного колдуна, который полюбилъ свою дочь и захот?лъ ею обладать. Это ему не удалось; онъ убилъ зятя, убилъ дочь, но самъ былъ наказанъ страшною казнью. Въ этой пов?сти ужасы громоздятся неисчислимою толпою; образы отвратительные см?няются другими, еще бол?е отталкивающими; оттого произведеніе это переходитъ границы художественности.
Комическое фантастическое.
Такимъ образомъ, "чудесное", фантастическое, им?етъ въ пов?стяхъ Гоголя самые различные отт?нки – отъ комическаго до ужаснаго. Какъ прим?ръ
комическаго-фантастическаго,можно привести хотя бы участіе чорта въ пов?сти "Ночь передъ Рождествомъ".
"Морозъ увеличился, и вверху такъ сд?далось холодно, что чортъ перепрыгивалъ съ одного копытца на другое и дулъ себ? въ кулакъ, желая сколько-нибудь отогр?ть мерзнувшія руки. Немудрено, однакожъ, и озябнуть тому, кто толкался отъ утра до утра въ аду, гд?, какъ изв?стно, не такъ холодно, какъ y насъ зимою, и гд? над?вши колпакъ и ставши передъ очагомъ, будто въ самомъ д?л? кухмистръ, поджаривалъ онъ гр?шниковъ съ такимъ удовольствіемъ, съ какимъ, обыкновенно, баба жаритъ на Рождество колбасу…
…В?дьма сама почувствовала, что холодно, несмотря на то, что была тепло од?та; и потому, поднявши руки кверху, отставила ногу и, приведши себя въ такое положеніе, какъ челов?къ, летящій на конькахъ, не сдвинувшись ни однимъ суставомъ, спустилась по воздуху, будто по ледяной покатой гор?, и прямо въ трубу.
…Чортъ такимъ же порядкомъ отправился всл?дъ за ней. Но такъ какъ это животное проворн?е всякаго франта въ чулкахъ, то немудрено, что онъ на?халъ при саномъ вход? въ трубу на шею своей любовницы, и оба очутились въ просторной печк? между горшками".
Какъ прим?ръ
прекрасно-фантасшическагоможно привести разсказъ о появленіи русалки ("Майская ночь"):
"Неподвижный прудъ подулъ св?жестью на усталаго п?шехода и заставилъ его отдохнуть на берегу. Все было тихо; въ глубокой чащ? л?са слышались только раскаты соловьевъ. Непреодолимый сонъ быстро сталъ смыкать ему зеницы; усталые члены готовы были забыться и он?м?ть, голова клонилась… "Н?тъ, этакъ я засну еще зд?сь!" говорилъ онъ, подымаясь на ноги и протирая глаза. Оглянулся. Ночь казалась передъ нимъ еще блистательн?е. Какое-то страшное, упоительное сіяніе прим?шалось къ блеску м?сяца. Никогда еще не случалось ему вид?ть подобнаго. Серебряный туманъ палъ на окрестность. Запахъ отъ цв?тущихъ яблонь и ночныхъ цв?товъ лился по всей земл?. Съ изумленіемъ гляд?лъ онъ въ неподвижныя воды пруда; старинный господскій домъ, опрокивувшись внизъ, виденъ былъ въ немъ чистъ и въ какомъ-то ясномъ величіи. Вм?сто мрачныхъ ставней гляд?ли веселыя стеклянныя окна и двери. Сквозь чистыя стекла мелькала позолота… И вотъ почудилось, будто окно отворилось. Притаивши духъ, не дрогнувъ и не спуская глазъ съ пруда, онъ, казалось, переселился въ глубину его и видитъ: прежде выставился въ окно б?лый локоть, потомъ выглянула прив?тливая головка, съ блестящими очами, тихо св?тившими сквозь темнорусыя волны волосъ, и оперлась на локоть. И видитъ: она качаетъ слегка головою, она машетъ, она усм?хается. Сердце его вдругъ забилось… Вода задрожала… Длинныя р?сницы ея были полуопущены на глаза. Вся она была бл?дна, какъ полотно, какъ блескъ м?сяца, но какъ чудна, какъ прекрасна! Она засм?ялась…".
Грандіозно-фадтастическое.
Какъ прим?ръ
грандіозно-фантастическаго,можно привести описаніе чудеснаго витязя-призрака, заснувшаго волшебнымъ сноаъ на вершинахъ Карпатъ:
"Но кто середи ночи,- блещутъ, или не блещутъ зв?зды, ?детъ на огромномъ ворономъ кон?? Какой богатырь съ нечелов?ческимъ ростомъ скачетъ подъ горами, надъ озерами, отсв?чивается съ исполинскимъ конемъ въ недвижныхъ водахъ, и безконечная т?нь его страшно мелькаетъ по горамъ? Блещутъ чеканенныя латы; на плеч? пика; гремитъ при с?дл? сабля; шеломъ надвинутъ; усы черв?ютъ; очи закрыты; р?сницы опущены – онъ спитъ и, сонный, держитъ повода; и за нимъ сидитъ на томъ же кон? младенецъ-пажъ, и также спитъ и, сонный, держится за богатыря. Кто онъ? Куда, зач?мъ ?детъ? Кто его знаетъ? He день, не два уже онъ пере?зжаетъ горы. Блеснетъ день, взойдетъ солнце,- его не видно; изр?дка только зам?чали горцы, что по горамъ мелькаетъ чья-то длинная т?нь, a небо ясно, и туча не пройдетъ по немъ. Чуть же ночь наведетъ темноту, снова онъ виденъ и отдается въ озерахъ, и за нимъ, дрожа, скачетъ т?нь его. Уже про?халъ много онъ горъ и взъ?халъ на Криванъ. Горы этой н?тъ выше между Карпатами: какъ царь, подымается она надъ другими. Тутъ остановился конь и всадникъ, и еще глубже погрузился въ сонъ, и тучи, спустясь, закрыли его".
Ужасно-фантастическое.
Какъ прим?ръ
ужасно-фантастическагоможно привести разсказъ о смерти колдуна изъ той же пов?сти "Страшная Месть":
"Ухватилъ всадникъ страшною рукою колдуна и поднялъ его на воздухъ. Вмигъ умеръ колдунъ и открылъ посл? смерти очи; но уже былъ мертвецъ и гляд?лъ, какъ мертвецъ. Такъ страшно не глядитъ ни живой, ни воскресшій. Ворочалъ онъ по сторонамъ мертвыми глазами, и увид?лъ поднявшихся мертвецовъ отъ Кіева, и отъ земли Галичской, и отъ Карпата, какъ дв? капли воды схожихъ лицомъ на него.
Бл?дны, бл?дны, одинъ другого выше, одинъ другого костист?й; стали они вокругъ всадника, державшаго въ рукахъ страшную добычу.
Еще разъ засм?ялся рыцарь, и кинулъ ее въ пропасть. И вс? мертвецы вскочили въ пропасть, подхватили мертвеца и вонзили въ него свои зубы. Еще одинъ вс?хъ выше, вс?хъ страшн?е, хот?лъ подняться изъ земли, но не могъ, не въ силахъ былъ этого сд?лать – такъ великъ выросъ онъ въ земл?…
Слышится часто по Карпату свистъ, какъ будто тысяча мельницъ шумитъ колесами на вод?,- то въ безвыходной пропасти, которой не видалъ еще ни одинъ челов?къ, мертвецы грызутъ мертвеца"…
Съ такимъ же разнообразіемъ очерчены въ этихъ пов?стяхъ и т? лица, которыя играютъ главную роль во вс?хъ этихъ фантастическихъ происшествіяхъ. Особенно выдающуюся роль играетъ въ нихъ дьяволъ, зат?мъ колдуны и в?дьмы.
Дьяволъ въ пов?стяхъ.
Дьяволъ представленъ то въ вид? безшабашнаго кутилы-парня, который пропиваетъ все, даже свою свитку ("Сорочинская Ярмарка"), то въ вид? чудовища, или ц?лаго сонма безобразныхъ чудовищъ {"…И вс?, сколько ни было ихъ тамъ, какъ хмельныя, отплясывали какого-то чертовскаго трепака. Пыль подняли, Боже упаси, какую! Дрожь бы проняла крещенаго челов?ка при одномъ вид?, какъ высоко скакало б?совское племя… Только завид?ли д?да – и турнули къ нему ордою.
