Прежде, чем перейти к следующему правилу торговли, предупреждаю вас, что я рассматриваю эти правила не как самоцель (об этом вы прочитаете и в книгах по бизнесу, может быть, еще и лучше написанных), а, так сказать, с дальним прицелом, а именно, хочу узнать, как к этим правилам относятся потенциальные покупатели. Это я считаю главным. Так вот, к разведчикам, которых разведываемые люди называют шпионами, эти самые люди относятся очень негативно, с презрением и опаской. Это касается даже первобытных народов, которые охраняют в тайне свои рыбные, ореховые, фруктовые и так далее места, а разведчики, то есть шпионы стараются их разузнать. Тут даже не нелюбовь, а прямая ненависть проявляется. Вот теперь можно продолжать.

Контактность. Контактность можно проследить по книгам писателей–классиков про коммивояжеров, или по–нынешнему брокеров, риэлтеров и эксклюзивных дистрибьютеров. Без контактности ничего не продашь, и даже не заговоришь с потенциальным покупателем, совестно будет в душу лезть к незнакомым людям. Поэтому о самой контактности хватит. Поговорим о восприятии контактности потенциальным покупателем на психологическом примере. Вот если ваш сосед по дому или даче контактный человек – это хорошо, не правда ли? Он всегда рад с вами поговорить, но не очень хорошо, когда он не дает вам слова сказать, а говорит только свое, вам совсем неинтересное. Теперь представьте себе вообще чужого дядю, который шел мимо, и пристал к вам со своими разговорами на любую тему, даже не касающуюся того, чтобы вам что–нибудь всучить за ваши деньги. Вам будет не только не очень хорошо, вам будет чуть–чуть противно, если при этом он еще и лицом или запахом вам не нравится. Теперь представьте, что при своем лице и запахе он предлагает вам купить у него «совсем дешевую» детскую коляску, когда младший ваш сын уже в третьем классе. А он настойчив и терпелив до вашего изнеможения. И в прошлую субботу вы уже купили у такого же прощелыги «дешевую» электромясорубку, которая взорвалась, только он вышел со двора в совершенно неизвестном направлении и, не оставив адреса. Как резюме сообщу, что контактность других людей большинству людей нравится только в весьма ограниченном размере, притом только в том случае, если вам самому охота поконтактировать. Но с таким–то размером контактности ничего не продашь, тем более в древние времена. Для торговца же нужна контактность, переходящая все границы назойливости. Назойливость же известно как людьми воспринимается. И не забудьте, что даже назойливых чужих собак не любят. Это я к древнему миру возвратился, к временам йеменского торгового племени.

Выбор нужного среди ненужного. Этот тезис касается как товаров, так и людей. Сперва о товарах. Допустим, вам не нужно столько картошки, сколько вы накопали у себя в деревне. И к вам приехал покупатель, который применяет к вам все свои степени контактности, свою двухступенчатую реакцию вкупе с ранее проведенной разведкой. Вы продадите ему картошку почти даром, а когда поедете в город к брату, то узнаете, что ваша картошка и даже хуже вашей продается тут в десять раз дороже. Какое у вас будет настроение на базаре? Какими словами в душе вы будете вспоминать вашего покупателя? Мало того, вы еще вспомните, что ваш покупатель картошки продал вам между делом «эксклюзивную» тяпку, изготовленную на оборонном предприятии, поэтому немного дороговатую, зато почти автоматическую. И вы практически не получили с него денег за картошку, почти весь расчет на тяпку ушел. А у брата на рынке таких тяпок горы лежат по рублю дюжина, причем сделаны они в артели «инвалидов», больных головой, а не другими органами. Впрочем, об этом вы еще у себя дома догадались. Перейдем к выбору людей для покупок, я имею в виду уже не тяпку. Допустим, почти все пенсионеры целыми днями сидят у телевизоров и им беспрерывно почти показывают про «лохотроны» всех мастей и марок. Так вот, продавцу, профессиональному продавцу лохотронных билетов, надо выбрать из всех проходящих мимо пенсионеров именно тех, которые смотрят в книгу (телевизор), а видят фигу, как говорится. И вы думаете, часто лохотронщики ошибаются? Отнюдь. Сходите на базар или постойте часа два в бойком месте, непременно увидите плачущих бабушку или дедушку, проигравших всю свою жалкую пенсию в лохотрон. Вот, что такое выбор нужного среди ненужных. И спросите теперь у тех людей, которых посчитали нужными, счастливы ли они, что стали нужными? Да они, теперь обжегшись на молоке, будут дуть на воду из колодца. То есть станут ненужными для торговцев, но вы же знаете, что торговцев, даже в древнем Йемене, было значительно меньше, чем покупателей, поэтому всегда найдутся новые нужные люди. Но общее отношение к торговцам этот факт нисколько не улучшает.

Преодоление препятствий. Лучше всего это можно показать не на торговле, а на искусстве. Притом в Советском Союзе, где торговля была в руках государства, и наживаться на торговле в массовом порядке можно было, только если весь день находишься на овощной базе, в грязи, при гниющих фруктах и овощах. Поэтому бывшее советское племя торговцев переключилось на искусство, там значительно чище, а деньги почти те же, особенно, когда правители решили щеголять им на мировой арене. Так вот, лет сорок назад знал я одного потомственного 18–летнего торговца, немного играющего на баяне. Он раз шесть ежегодно поступал в скрипичный класс Новосибирской консерватории, на седьмой раз, когда его все консерваторские преподаватели знали как облупленного, он поступил. Вот, что такое преодоление препятствий, неуклонное. А я пошел из–за денег в шахту, хотя, как говорил один известный художник, подавал надежды в живописи. В титрах кино стояли сплошняком специфические фамилии, на книжках – тоже, музыканты, художники, хранители музеев – почти сплошь бывшие представители торгового племени, только в армии и милиции они почти отсутствовали, восполняя этот пробел в следственной, адвокатской и прокурорской деятельности. Институтская профессура, «хлебные», то есть военные отрасли знаний в прикладных институтах, в «поворотах рек» и так далее принадлежали именно им. И это несмотря на жесточайшее сопротивление властей Союза, патологических антисемитов, препятствующих всеми своими немалыми силами любому высшему образованию евреев. Вот что такое преодоление препятствий. И заметьте, как только в «свободной» России стало возможным торговать, разве вы найдете хотя бы еще одну фамилию олигарха кроме Потанина, которая бы была не специфичной? Вот что такое преодоление препятствий. В торговле они тоже велики, эти препятствия, а русские не хотят и не умеют их преодолевать, они даже не хотят учиться. А вы знаете самую древнюю еврейскую заповедь, моисеевых времен? Каждый иудей, во что бы то ни стало, должен быть грамотным. И точка. Женщин еврейских эта главная заповедь не касается, поэтому иудеи самые первые отказались от матриархата, перейдя к патриархату, все остальные народы – значительно позже, почти вчера, в 16 веке. Но я, кажется, незаметно для самого себя перешел к последней торговой заповеди – компетентности.

Без труда не достанешь и рыбку из пруда, — говорят русские, — но ничего не делают для осуществления своей же поговорки. Впрочем, и остальные народы – тоже. Недаром нет страны на Земле, исключая недавно открытые Австралию, Южную Америку и кой–какие острова, где бы в разные времена не было гонений на евреев. Перечислять не буду, стран ныне слишком много, но вторично утверждаю, почти нет стран, где бы не было, хоть когда–то в древности, гонений на евреев. Почему бы это? Просто так, за здорово живешь, этого не происходит. Именно за компетентность, компетентность во всем, что касается торговли в первую очередь и с древних времен, но и почти во всем другом. Вспомним хотя бы, что именно евреи создали буквенную письменность, и никто другой, я это доказал в своей книге и других работах. Без письменности невозможна торговля, а любовные записочки и хронологию царств можно и не выражать в письменной форме. Первые можно сказать языком, а вторую все равно каждый новый царь переписывает, пусть лучше пересказывает, убытка для историков меньше. Вспомните Эйнштейна, Фрейда, язык устанет перечислять еврейских первооткрывателей в любых науках. Но компетентность не первая причина для гонений на евреев, а дополнительная, от обиды, от чувства ущербности от своей лени на фоне еврейского каторжного умственного труда, направленной выработанной сотнями лет способностью преодолевать трудности.

Как не привести здесь понравившееся мне изречение из какой–то сказки: «Побеждать других – это доблесть звериная, побеждать самого себя – вот доблесть человека». И евреи побеждают себя, настраивая свой организм по моисеевым заповедям, превозмогая всеобщую нелюбовь к себе. И этим гордятся, называя себя в своем кругу «избранным богом народом», избранным повелевать другими народами. Но ведь и повелевают и в политике, и в искусстве, и в торговле, и в финансах. Коротко: великий и нелюбимый всеми народ.

Вернемся в древность, в те поры, когда йеменское племя торговцев только начало вырабатывать в себе стойкость к презрению на благо себе же, обрисованное мной выше, в качествах торговца. Ведь ни один народ, сквозь которые как нож через теплое масло проходили евреи, не принял, не стал вырабатывать в себе аналогичные качества, не перенял опыт торговли. Я имею в виду любой народ полностью, без остатка, а не отдельных отщепенцев от него. Напротив, окружающие народы вели себя как снобы по отношению к евреям, презирали, обманывались евреями, терпели, но делали по–своему, хотя, в общем–то, получили свою долю благ от развития торговли. Возьмем даже современных киргизов. Подавляющее большинство из этого старейшего и отсталейшего народа предпочтут помереть с голоду, нежели примутся что–либо профессионально продавать, даже результаты своего труда. Они же до сих пор сидят в своих горах практически на подножном корму как и их овцы, практически остановились в своем развитии, но очень горды тем, что никогда не встанут за прилавок. Я это своими ушами слышал от многих киргизов. В Киргизии же торговлей занимаются исключительно узбеки и живут лучше киргизов. Заглянем в еще более глубокую древность, в которой еще и сегодня живут некоторые народы. Торговый обмен у них есть, по–современному бартер, но какими уловками он обставляется, чтобы, не дай бог, не подумали, что они торгуют. Один оставляет чего–нибудь в кустах, как будто это ему не нужно, но стеснительно ожидает, что другой это возьмет, и что–нибудь оставит взамен. Про эту стеснительность при торговле смешно читать, но это же все происходит в действительности. Мне просто недосуг приводить множество ритуалов этой стеснительности при торговле, но уловок, преодоления стеснительности торговать хоть отбавляй, поверьте на слово. Все это пронизывает народы земного шара, от эскимосов на севере до австралийских аборигенов на юге, от айнов на востоке до индейцев в Америках.

Или рассмотрим так называемые «подарки» и «отдарки», сильнее всего держащиеся до сих пор в сознании народов Центральной Азии, Кавказа и арабском мире. Может быть, и в других местах, например в аборигенной Сибири, но я мало начитан по этому вопросу. Что за подарок, за который в обязательном порядке надо чем–нибудь «отдарить», притом приблизительно равноценным? Что за идиотское правило обязательно дарить вещь, если вы ее похвалили? Ведь и жену можно похвалить? Иногда бывает, что есть за что. И почему надо вообще «отдаривать»? Ведь не требуется же отдаривать за редким исключением подаренный женщине цветок? Посмотрите, подумайте, что такое сам калым, если не продажа, обставленная соответствующим «стеснительным» образом? Можно приводить и приводить такие примеры, когда прямой торговли народ стесняется. Не вытекает ли эта стеснительность из «правил торговца», которые я только что рассмотрел? По–моему, вытекает.

Перейдем к животным. Мало, пожалуй, людей, которые не знают о природной стеснительности животных. Напомню, не развивая до тонкостей. Собачки очень стесняются, когда написают на ковер. Кошки и собачки стараются закопать свои экскременты, правда, в последнее время лишь стеснительно обозначая это действие, не производя его самого. «Кошка знает, чье мясо съела». Злая собака, привязанная на улице, очень стесняется, что вышедший на улицу хозяин застал ее греющейся в конуре, и, высочив мгновенно из конуры, начинает от стыда брехать на весь белый свет без всяких на то оснований. Et cetera, как писал Пушкин. Заметьте, это первозданная, так сказать, стеснительность. Этой стеснительности никто их специально не обучал, стыдно – и баста.

Первобытных людей тоже никто не обучал стыду торговать, стыдно – и баста. Но мы теперь знаем, что составной частью умения торговать является рассмотренный выше «кодекс торговца», преодолевшего природный стыд. Почему йеменское торговое племя преодолело стыд торговать, вот в чем вопрос. Ответ на него у меня тоже есть. Достаточно открыть «Британику» и другие книги про древнее плато в Аравии, находящееся за прибрежной морской низменностью юга Аравийского полуострова, ровное как стол, и жаркое как раскаленная печка. Именно там имеет корни племя йеменских торговцев. Не буду останавливаться на причинах и подробностях (они у меня есть), как некогда более–менее пригодное к скудной жизни это плато стало совершенно непригодным к жизни людей: ложись и помирай. Но я считаю, что именно эта причина направила торговое племя, которое тогда еще не было торговым, к прибрежным народам. Внедрившись в прибрежные племена, это племя, ставшее торговым, пронизало ныне весь мир, потеряло первобытную и ничем практическим необоснованную стыдливость в борьбе за свое выживание. И это было уникальное явление на Земле, отличное от всех других народных проявлений.

Чтобы вы, наконец, поняли, когда же я вплотную перейду к тайне Аравийского полуострова, я должен еще сообщить о моей гипотезе, недостаточно полно раскрытой в моей книге. Она состоит в том, что торговое племя или племена, ставшие впоследствии евреями, первоначально внедрились в прибрежные племена Йемена–Эфиопии и исключительно мирным путем завоевали там первенство, занимаясь чрезвычайно выгодным делом –торговлей, выглядевшей в те времена простым, но очень выгодным обменом. Например, так, как выглядел обмен стеклянных бус европейцами на золото, алмазы, слоновую кость и так далее аборигенов разных континентов и островов. Одновременно им пришлось научить все племена, с которыми они негоцианствовали, своим словам, без которых не обойтись в торговле, затем они придумали иероглифы, всякую там клинопись для того, чтобы записывать долги и согласовывать цены, затем один из умников придумал алфавит. И все племена там, где они появлялись, все дальше уходя от дома, стали употреблять этот набор слов, лексика которого все расширялась и даже впитывала в себя местные словечки.

Последние исследования лингвистов показывают, что практически у всех народов ядро словаря составляют почти одинаковые слова. Отсюда лингвисты делают вывод, что все народы, грубо говоря, произошли от одного народа–племени. При этом совершенно не обращают внимания на данные антропологов, которые с ног сбились, открывая все новые и новые расы и народы, у которых практически ничего нет общего. Вот в этом я и вижу дурость слишком четкого разделения наук. Полезнее в определенных пределах при решении некоторых вопросов рассматривать все науки разом, не до абсурда, конечно. На мой взгляд, здесь одновременно происходят две вещи. Во–первых, грубо говоря, звуков не так много в мире, всего семь. То есть, у любого народа не слишком большой выбор, включая и более или менее удобное сочетание этих звуков. Поэтому большого разнообразия в первоначальных словах, ядре языка, не получишь, сколько ни старайся. Да, и стараться незачем, все идет естественно, старание – это уже вычурность, на первом этапе совершенно излишняя. Во–вторых, и это главное, переносчики, экспортеры звуков и терминов, пронизывающие племена. И этот процесс становится каноническим после изобретения алфавита, причем одним народом, торговцами. Вы же сами видите, как стремительно видоизменяется наш русский язык, приноравливаясь к международным понятиям. Первыми проникают имена существительные, например, джинс, которое тут же получает окончание «ы» по аналогии со штанами, которые всегда как ножницы употребляются только во множественном числе. И нам невдомек, что английское окончание «с» уже – множественное число. Мы дважды, в этот раз по–своему, придаем ему множественность. Через некоторое время из существительного получается прилагательное «джинсовое», а уже из него – новое существительное «джинсовка». В компьютерном мире это особенно заметно, но не все же читатели – компьютерщики (смейтесь, кстати, громче над компьютерщиком).

Естественно, что по торговым своим делам это племя сначала ходило, потом воспользовалось знаниями морского рыбацкого дела местных племен и переключило часть из них на чистый фрахт для своих нужд, пока вдоль берегов, от одного племя к другому. Затем папирусные их лодки переплыли в самом узком месте там, где куча островов, Персидский залив и попало в Индию. Затем, когда Аравия, она же Арабия, начала отплывать от Африки, начали плавать и туда, по тому же маршруту, по которому раньше ходили пешком. Там тоже целая куча островов, так что не ошибешься, плывя от одного к другому, и компаса не нужно.

Замечу еще раз, что, приобретя большее умственное развитие из–за трудностей первоначальной жизни, это племя торговцев из–за нелегкости, но выгодности своей профессии, еще больше совершенствовало свои знания и умения. Почти главным, но не первым, их приобретением была способность без драки и задиристости сближаться с другими племенами только на основе обмена, казавшегося посещаемым ими племенам очень выгодным, тогда как они даже не подозревали насколько это выгодно пришельцам–торговцам. Так, совсем недавно дикие племена от души радовались стеклянным бусам, и отдавали за них золото и алмазы. Естественно также то, что племена–домоседы здорово отставали от своих «гостей» (по–русски купцов), и продолжали отставать, ибо им хватало для внутреннего общения их 50–60 слов–звуков, тогда как им казались недосягаемыми такие грамотеи, которые имели в обиходе аж 500, например, слов. Торговцы, разбившись на семьи, этими семьями растворялись в посещаемых ими племенах, но продолжали держаться своим укладом в растворившей их среде. Самое первое же их изобретение было социальность, она помогала им быть нераздельным целым и монолитным в условиях кажущейся растворенности. Другими словами, социум племени торговцев продолжал существовать в условиях территориальной разобщенности семейств и кланов. Постоянное совершенствование каменных или глиняных табличек, вернее, того, что в них значилось, позволяло поддерживать и совершенствовать их социум на расстоянии. И даже вращение среди самых различных племен, изучение их обычаев и нравов, отраженное в этих табличках, обмениваемых в своем социуме, позволяло быть им все информированнее и хитрее, все теснее охранять особливость своего социума.

Дело дошло до того, что каждому мужчине, родившемуся в этом социуме, вменялась обязательная грамотность, почти наравне с верой в единого своего бога Яхве. Собственно, он и был создан для того, чтобы сохранять этот социум. И это была самая эгоистическая в мире религия, когда разрешалось все, не запрещалось ничего для достижения эгоистического своего превосходства, запрещалось только неверие в Яхве. Причем сам Яхве не вмешивался ни в какие дела своего племени, он был нужен только как общая идея, знамя, объединяющий лозунг, если хотите, как «пролетарии (торговцы) всех стран, соединяйтесь!» Естественно, что все эти семьи торговцев, разъединенные расстоянием, но еще более крепко соединенные этим лозунгом социальности, имели больше преимуществ и богатства, а значит, и возможность и время учиться, когда остальные племена едва могли прокормить себя за то время, пока бодрствуют. Поэтому в среде торговцев возникло пренебрежение, презрение к людям земли (амхаарцам), но вместе с тем и наглядно провоцировало их к своему совершенствованию, учебе. Постепенно презрение породило прямой призыв, закрепившийся как догма в иудаизме: всегда пользоваться услугами рабов. И современные евреи с ног сбиваются, как бы найти в Талмуде слова, которых там и быть не должно, воспевающие труд и равноправие. Стало просто неудобным иметь в своей древней религии такой крайний и беспардонный эгоизм и прославлять рабовладение.

Следов матриархата в этой среде почти не осталось. Эти следы постарался уничтожить патриархат, преобразовав даже женщину Соломею, Хеду или как там еще ее звали, в царя Соломона. И этому была насущная причина. Дело в том, что заниматься торговлей могли только мужчины, не обремененные детьми, ибо она связана с постоянной кочевой жизнью. Основными добытчиками жизненных благ для семьи стали мужчины и очень этим возгордились. Заметьте, иудаизм в противоположность, как исламу, так и христианству не запрещает гордыню по отношению ко всем окружающим, исключая бога Яхве. Чтобы преодолеть генетическую предрасположенность теперь уже нации торговцев к уважению женщины–матери, иудаизм законодательно запретил перед ней преклонение. Талмуд приписывает женщине только отрицательные качества: лень, завистливость, болтливость, истеричность и так далее. «Все рады при рождении сына и грустят, если рождается дочь». Женщина по Талмуду – рабыня своего мужа: «Все, что человек хочет делать с женой, он делает, — вроде как мясо с бойни». «Обучать свою дочь Торе, — говорится в Талмуде, - это то же, что воспитывать ее в распутстве». Это одна сторона Талмуда, воспитательная, предназначенная, как я говорил, для уменьшения благоговения детей к матери, ибо муж в постоянном отсутствии. Вторая сторона, охранительная, и заключается она в следующем. Предупреждение блудодействия с ее стороны, ибо, опять–таки, мужа частенько нет дома по торговым делам. В то же время Талмуд не смог преодолеть в себе первенства женщины при рождении ребенка, и до сих пор считается ребенок не мужев наследник крови, а женин. Нам же русским это кажется смешным, ибо у нас религия заимствованная, она заимствовала все почти, исключая женское наследственное родство, заменив его мужским, более генетически нам родственным. А евреи не смогли преодолеть древних своих корней, притом в иудаизме не допускается «править» Библию в ее коренных вопросах. Я думаю, поэтому Талмуд запрещает женщине заниматься общественным трудом, она должна работать только дома, только для мужа своего, и предназначена только для рождения детей. Она, как и раб не может явиться в суд, не имеет гражданских прав, не имеет права на образование. Она даже не имеет права знакомиться с Библией. Отказаться же от брака для нее – преступление и грех. Поэтому в целях сохранения верности мужу жена – должна быть строго сохранной родильной машиной для мужа, и не более того.

Своеобразность религиозной «ценности» мужчины и женщины в иудаизме отмечу и оставлю пока без подробного рассмотрения. Перейду к экспансии торговли и связанному с ней образованию. Самая древняя история сообщает о торговом пути древнего мира между Индией и Африкой, в основном проходящего по береговой линии Йемена. Даже первые папирусные лодки появились не в Египте, а именно здесь, и тростник для них был эфиопский. Естественно, что торговое предпринимательство праевреев осуществлялось плаванием вдоль берегов, захватывая все большую часть береговой линии. Первоначально возили и меняли товар на товар, тот, которого было много «здесь» и ощущался дефицит «там». Появились долговые, то есть кредитные глиняные таблички, расписки в получении товара, таблички–прейскуранты. Там, где много рыбы, нужно много соли, так как рыба долго не сохраняется. В Йемене была самородная соль, но, естественно, не повсюду, а в строго определенном месте, которая разрабатывалась с древнейших времен, а вот в Эфиопии соли не было, и эфиопы вынуждены были употреблять вместо нее поташ. Поэтому над эфиопами все смеялись – исторический факт. Историки нынче говорят, что торговля здесь шла пряностями и ладаном, но я им не верю. На одной лодке папирусной этого добра можно было привезти столько, чтобы хватило на долгое время всем, кому они могли понадобиться, а в большое потребление в те времена этих товаров я не верю, сырого мяса или рыбы бы наесться досыта. Вот медь, золото и серебро, тоже водившиеся в этих краях, в том числе и в Индии – это хороший товар, быстро заметили их хорошую обрабатываемость и самую широкую применимость в жизни. Поэтому выходило, что за лодку соли можно привезти всего кусочек золота, меди или серебра. Так наряду с глиняными векселями появились деньги. Когда появились деньги, начали плавать дальше, как говорится, деньги карман не тянут.

Теперь надо выяснить, почему надо было плавать все дальше и дальше, почему не сиделось на одном освоенном месте? Во–первых, нет такого места древнего мира, откуда бы евреев не выгоняли в массовом порядке. Их гоняли и изгоняли на Древнем Востоке, Средиземноморье, в Римской империи, в Египте, Испании, Западной Европе и даже в России. Почему? В основном от зависти их благополучию и умению сколачивать и хранить капитал. Умению найти прибыльное дело и благоденствовать. Евреям даже пришлось со временем тщательно скрывать свое богатство, надевая засаленный лапсердак. Одно время в средних веках в Северной Италии им даже запрещалось показывать свое богатство, носимое в виде одежды, на одежде, и просто на теле. В средние века даже короли приказывали им кормить и поить своих рыцарей, пока они сидели без дела, то есть без войны. И все равно выдаваемые евреями рыцарям деньги на пропой, немедленно возвращались опять к евреям, ибо и все производство нужных рыцарям вещей находилось под их контролем. Поэтому все племена, оказавшиеся под их торговым влиянием (я перешел опять в Йемен), в конце концов, понимали, что их дурят.

Во–вторых, племена, в которые внедрились торговые семьи, в конце концов, воспринимали древнееврейский подход к делам, какие–то основные понятия об их письменности и отношение к деньгам, конечно, не все, а руководство этих племен, и начинали требовать своей доли. Несговорчивых изгоняли. Бывало и так, что еврейские общины вообще захватывали власть в какой–нибудь маленькой стране, и высасывали из нее все соки. Такими древними государствами были Аксум в нынешней Эфиопии, северной части Судана, западном Йемене. И ряд других государств в этом регионе, то расширяющихся больше Аксума, то сужающихся до Древней Эритреи. Все южное побережье Аравии (Арабии) то и дело тоже, то составляло одно государство, то делилось на «отрезки колбасы».

В третьих, племенное дерево торговцев сильно плодоносило из–за хорошей жизни. Но не только поэтому. Ранние браки среди евреев, в 10–13 лет считалось всеобщим правилом даже 100 лет назад. Ведь евреев нынче едва ли не больше китайцев, если их хорошенько посчитать по всему миру. А начиналось–то оно из узкой почти безжизненной полосы Центрально–аравийской пустыни (плато) на границе с приморской низменностью. Эта полоска не могла бы прокормить и нескольких десятков тысяч человек. Поэтому без территориальной экспансии им было не обойтись. Опыт же внедрения в чужие племена все возрастал, инструмент его все совершенствовался. Однако в Индию им проникнуть не удалось, дело пока ограничилось приграничной торговлей. Причиной могло быть то, что индийские племена под эгидой раджей уже структурировались и евреев просто не допускали вглубь страны. Зато открылся простор по Оманскому заливу в Персидский залив.

Если посмотреть по карте на береговую линию восточной части Аравии, начиная от Йемена, то это путь не близкий, особенно на папирусных лодках. Поэтому циркулировать туда–сюда по нему как ныне на самолете, было невозможно. Этот путь в целом был преодолен за десятки, а может быть, и за многие сотни лет. Потому что никто бы не отважился плыть сразу так далеко. Да и незачем. Внедрение происходило незаметно, ползуче, но неустанно и целеустремленно. Замечу, что евреи продвигались не как армия Македонского в составе одних мужчин, а семейно, основательно, осторожно. Совершенно так, как ныне заселяют наш Дальний Восток и Юго–восточную Сибирь китайцы и корейцы. Или как заселяют Москву выходцы с Кавказа. Но евреи–переселенцы не имели за спиной столь мощной державы как Китай. Поэтому те торговцы, которые остались на своей прародине, в Йемене, постепенно ассимилировались с коренным населением, оставив за собой свои торговые права и свою древнюю письменность, а в некоторых местах – и не оставив, растворившись окончательно. Передовой же отряд наиболее жизнеспособных и сильно размножающихся особей, продвигаясь вперед, и оставляя на «покоренных» торговлей землях своих представителей со всеми их чадами и домочадцами, все продолжал экспансию, уже не могучи остановиться.

Постепенно между передовым отрядом и их прародиной ранее весьма значительные связи прерывались. Глиняные письма приходили все реже и реже, а потом их на прародине вообще перестали понимать, настолько быстро изменялся словарный запас, правописание и фонетика передового отряда, все время впитывавшего в себя новые данные от племен, в которые они внедрялись. Кроме того, просто некому стало писать, настолько они отдалились. Даже внутри этой длинной береговой цепочки в несколько тысяч километров связи обрывались. Звенья этой цепочки начинали плохо друг друга понимать, ассимилируясь и приобретая различные черты племен, их приютивших себе на голову. А передовой отряд все шел вперед, уже по рекам Тигру и Евфрату, на Иранское плоскогорье. Здесь царили древние племенные цари, шахи. Торговля могла зависеть только от них, поэтому пришлось этих шахов посвящать в таинства своих знаний и письменности, становиться их визирями, хранителями сокровищ и просто учителями. Торговое племя начало само расслаиваться на визирей, банкиров, учителей, музыкантов и просто учителей для шахов. Евреям, оставшимся торговцами это тоже помогало. Как видите, методология внедрения совершенствовалась и обновлялась вместе с самой экспансией, преодолевая вновь появлявшиеся трудности.

Этот этап был этапом комплексного обоснования евреев по обе стороны Персидского залива во властной элите местных безграмотных царьков, очень полюбивших науку и искусства от безделья. Естественно, что все эти новые знания распространялись только в верхнем эшелоне, простой народ не имел никакого отношения к еврейскому просвещению.