Но так как их было много, богинь–матерей, то межгосударственные отношения наладились по разным частным вопросам. Но крупных государств не образовалось. Этому мешало языковое различие, которое удавалось преодолеть только в различных мистериях–оргиях, в которых говорить много не надо. А надо плясать, оскоплять себя, совокупляться группами и так далее, то есть выполнять ритуалы почти без слов. Это как–то наладило отношения меду племенами–народами, которые стали, собственно, одним народом. Но тут наступило новое искушение, которое я называю не войной, а именно искушением, так как более многочисленные и широко расселившиеся мининароды воевали только по границам, а в серединке было относительно спокойно.

Это искушение – строительство Вавилонской башни, то есть, первой империи. Это тоже изобретение, но надо показать и его истоки, так как паровоза не изобретешь до изобретения паровой машины. Замечу пока, что строительство Вавилонской башни – это чистейшей воды амбиция, присущая богатым и ловким людям, то есть, даже просто ловким, так как богатство – следствие ловкости. В общем, появилось от чрезмерной трудности жизни в пустыне племя, направившееся торговать среди других народов, которые, все как один, презирали и до сих пор презирают, это дело. Разбогатев и разросшись на торговле и приобретя необходимую сноровку, это племя в целях идентификации себя среди всех прочих изобрело единобожие. Затем у этого племени, прямо назову его евреями или иудеями, возникла необходимость письменности, ибо письменность по большому счету в те поры никому другому была не нужна. Все обходились, как я говорил, несколькими десятками слов типа дай, на, хочу и хорошо. Но для торговли этого было совершенно мало, притом, проникая сквозь народы, евреи обогащали свой язык и язык других народов общеупотребительными словечками. И скоро между торговцами прямых слов не стало хватать, так как они то и дело оказывались друг от друга на значительном расстоянии. Им потребовались прейскуранты и вообще долговые расписки, не говоря уже о номенклатуре товаров и сроках поставки. Недаром ныне кроме долговых расписок археологи ничего не находят на камнях и глиняных табличках. Постепенно, через иероглифы и клинопись дошли до букв: алеф – бык, бет – дом, гиммель – верблюд и так далее, которые уже у их потомков, «греков», превратились в альфу, бету и гамму. Народы, сквозь которые торговали евреи, грамоты, естественно не знали, она им был незачем. Поэтому письменный язык был единственным, и грамотеи всех народов, они же евреи, начали строить Вавилонскую башню, то есть единую торговую империю. Постепенно, когда народы тоже захотели свою грамоту, строительство этой империи прекратилось, строители просто «перестали понимать друг друга». Алфавит–то был у всех один, но слова–то у всех этим алфавитом выражались разные.

Искушение строительством Вавилонской башни действует по сей день, для него придумали идеологию, казуистику, различные уловки для единообразивания народа и прочие штучки, о которых я говорил выше, завершившиеся школой для молодежи. И школа с тех самых пор практически не претерпела изменений, и как бильярдные шары по сути одинакова для вех религий, теперь и почти для всех государственных институтов власти. Но я об этом уже писал.

Закончить же я хочу следующим. Какими бы ни были умниками денежные мешки, их ум всегда направлен как бы только в одну сторону: где и как добыть еще денег? И это самое страшное на сегодняшний день. Именно поэтому мир может рухнуть. Просто умные люди, не умники, эту проблему должны понять, да, они ее и понимают. Беда в том, что большинство умных людей работает на умников, так сказать, по заказу. И производят то, что заказано. И мир подползает к пропасти, когда совсем немного обиженных людей могут черт те что натворить.

В другой работе, «Реалии и тенденции», я показал, что империи создаются из страха завоевания себя другими. Кажется, что если ты будешь самым сильным, то тебя не завоюют. Точно это же самое можно сказать и о непомерном богатстве. Кажется, что если ты будешь самым богатым, то богатство твое защищено самим непомерным богатством. Можно всех купить и не только еще себе останется, но и прибавится, так как покупные люди тебе будут в этом помогать. Так что богатство и империализм растут в одном огороде. 

Учить человечество, как преодолеть этот тупик, я не собираюсь, да это и непосильно мне. Зато у меня есть тест на выживаемость человечества. Тест этот – достойное человечества образование. Достойное – это значит отнюдь не «рациональное», которое процветает во всем мире сегодня, а достойное самого человека как такового, учитывающее его генетические пристрастия и предпочтения, о которых я говорил выше.

Конечно, для его внедрения в жизнь от денежных мешков потребуется очень многое, притом совершенно не свойственное их совести. Я имею в виду добровольный отказ от оболванивания масс, ведь именно на этом они и достигли своего «эго». А тут раз, и плюнуть на свое такое приятное «Я» в виде такой сладкой власти над людьми. Первым показателем теста на сохранение мира между людьми будет привлечение ученых к разработке концепции новой школы на новом принципе: все деньги олигархов, которые они добровольно отдадут на это, будут выданы ученым анонимно, а не в виде взятки от конкретного «икса» конкретному «игреку». А за частные «инвестиции» на концепцию будут давать срок лет на двадцать тюрьмы. Через самое непродолжительное время концепция будет разработана как яичко к Пасхе. Вторым показателем предлагаемого теста будет внедрение самой этой программы в жизнь. Притом за всеми странами, независимо от их величины, богатства и количества бомб в их арсеналах, установлен будет международный контроль. Это конечно утопия, так как никто не согласится отдавать свои деньги или ликвидировать империи, за счет которых они барствуют. Чтобы у этой утопии проявились кое–какие предпосылки, надо, чтобы выше почета отдавать деньги и власть, никакого другого почета было бы невозможно себе представить.

Недавно я вспомнил интервью Ильи Калинникова, лидера группы «Високосный год», которое он дал корреспонденту «Комсомольской правды» (18.12.2000). На вопрос «У Вас есть музыкальное образование?», он ответил: «Только у одного, который, на мой взгляд, играет хуже чем остальные. Но ничего не поделаешь: группа – это семья, а в семье, как говорится, не без урода. А все потому, что образование, которое дают в академических заведениях, — это бред собачий. Если бы в 16 веке был магнитофон, нотная грамота вообще не появилась бы! Это очень сложный и несовершенный способ фиксации и передачи музыки. А люди с академическим образованием – просто кошмар. Их топором не исправишь. Во–первых, они думают, что умеют играть, а во–вторых, играть они не умеют совершенно».

Блестящая мысль. Нот всего семь, вверх и вниз по регистру они просто повторяются. Что касается тембра, то есть «окраски» ноты, перехода от ноты к ноте, то тут совершенная неопределенность в обозначении звука на бумаге. Недаром композиторы пишут еще и буквами: проникновенно, задумчиво, игриво и так далее. И все исполнители трактуют эти слова исходя из своих чувств, которых столько, сколько самих исполнителей, но не на основе четких и однозначных знаний для выполнения предписаний композитора. Поэтому–то мы и различаем исполнителей–музыкантов, и перед отдельными преклоняемся, притом одновременно такой большой оравой, что даже слово придумали специальное – глобально.

Так называемая «цифровая» запись музыки – это своего рода новая нотная грамота, где нот не семь, а несколько десятков и даже сотен тысяч. И запомнить их все, не говоря уже об их представлении у себя в голове, а затем и на бумаге, ни один композитор не в состоянии. То есть композитор, конечно, представляет у себя в голове музыку со всей ее окраской, но написать–то ее на бумаге «цифрами» не сможет.

Поэтому, когда учат музыканта играть, лучше ничего нельзя придумать, как говорить: чуть–чуть прижимай смычок к струне, а здесь – веди плавно, но уверенно, с нажимом. Или все время меняй степень нажима смычком, так ты выразишь страсть. Или печаль–горесть. А чем отличается страсть от страсти–горести учитель и сам не знает. В жизни–то знает, а вот словами передать не может. Как та собака: все понимает, а сказать не может. Вот именно об этом, как мне кажется, и говорит Илья Калинников про «кошмар академического музыкального образования». И я его полностью поддерживаю, хотя бы во всех остальных аспектах «академического образования», в частности в истории, социальности и так далее.

Закончу лозунгами:

— Не надо только копировать учителя, иначе не будет развития.

— Ремесленник делает копию, гений – развивает искусство.

— Ученые ремесленники не дают ученикам полета, заставляют повторять и ученики деградируют.

— Те, которые не слушаются учителей – открывают новое.

Реалии и тенденции

Введение

Эту статью надо читать после моей книги «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и предыдущих статей, в которых развиваются и уточняются положения книги, так как я в этой статье ничего не буду доказывать, чтобы не затемнять основополагающую нить рассуждений. Эта статья описывает ситуацию приблизительно так, как гадает цыганка: что было, что будет, чем сердце успокоится. Только у цыганки нет предыдущих исследований, а у меня они есть, поэтому я не гадаю, а обоснованно предсказываю.

В мире сейчас три системы социального общежития людей: европейская демократия, американская демократия и «людоедство». Термин людоедство я потому выбрал, что ни одна известная система власти для этого не подходит. Тирания, олигархия, теократия, партократия, финансократия, мафиократия, тейпократия, геронтократия – я даже ввел несколько неупотребительных «кратий». Понятие финансократии, может быть, кто–нибудь и вводил, но мне это неизвестно. Зато фактически она есть, это различные клубы вроде римского и так далее. Мафиократия первая на Сицилии, вторая в Америке прошлого века, ныне в России. Тейпократия – это власть одного или нескольких договорившихся между собой родовых тейпов, например, в Чечне, которые вполне могут осуществлять абсолютную власть над остальным народом.

Но ни одна из перечисленных систем не объемлет третьей системы власти, которую я назвал людоедством. Людоедство – это симбиоз всех перечисленных систем с плавающим объемом участия каждой системы по времени. И людоедство ни в коем случае не каннибализм, физическое поедание себе подобных. В русском языке людоед – это скорее тот, кто не дает жить другому человеку, то есть угнетатель в самой высшей степени, фигурально сживающий со света, но формально человечиной не питающийся.

Я думаю, вы поняли мой термин людоедства. Для него, конечно, можно было придумать другое слово, с каким–нибудь латинским или греческим корнем, но зачем? Людоедство прекрасно отражает смысл. Только обратите внимание, что в нем присутствуют в разной степени все остальные выше перечисленные компоненты. И запомните, что эти компоненты по времени постоянно то возрастают по величине, то сокращаются, замещаясь увеличением других. Сосуд людоедства постоянно полон ими.

Мне понадобится людоедство разделить на два вида, вернее, подвида, но сделаю я это после того, как расскажу о нем на примере России. Проиллюстрирую его, чтобы было понятнее. Тирания на Руси была всегда, но любой тиран не доживал до своей естественной смерти. Ни Иван Грозный, которых было четыре, ни Петр I, умерший задолго до старости, ни Ленин, ни Сталин. Олигархия на Руси была всегда, так как тиранов просто некому было бы «убирать» из жизни. Тирания то верх брала, и тогда летели головы олигархии, мафиократов и так далее, то олигархи с мафиози приструнивали на время потенциального тирана, и он как Михаил Романов только имитировал верховную власть, боясь высунуться из окна своего дворца. Но уже его сын и внук хитростью и подлостью восстанавливали утраченные «рубежи». Не без помощи, разумеется, части тех же олигархов и вновь созданных, из плебса, готовых ради первенства среди себе подобных пойти на все.

Теократия была всегда, иначе бы у нас православная церковь не сживала со света все остальные конфессии, притом очень успешно, и даже сегодня. Мощь теократии продемонстрировал «патриарх» Федор–Филарет, отец Михаила Романова, «насильно» назначенный патриархом Лжедмитрием. До Петра I мощь теократии на Руси была так велика, что ему пришлось вообще убрать «должность» патриарха, заменив его Синодом, и Синод тот просуществовал аж до 1917 года. Великая церковная смута середины 17 века на самом деле не столько смена веры с католичества на православие, сколько борьба за власть в России.

Партократия у нас была всегда, а не только при советской власти, ибо дворянство я отношу к партии единомышленников почище коммунистов. Что такое партократия? Это верхушка партии, «приватизировавшая» власть в стране на основе своей идеологии, и не допускающая никакой другой идеологии вообще. Но есть и идеология «вечно пользуйся услугами рабов», впервые провозглашенная иудаизмом, евреями. Вот согласно этой идеологии и на ее основе и существовало дворянство. Это самая ужасная идеология, и меня не очень удивила последняя из упомянутых ниже Юсуповых, которая сунула в руки Путину письмецо с просьбой вернуть ей кое–что из утраченных богатств в России. У нее ведь наследственно–генетическая идеология. Она уже не может перебороть ее разумом. Прошу не путать наше дворянство с дворянством Западной Европы. То дворянство владело собственностью материальной (земля, строения), а наше дворянство владело, кроме того, и людскими душами в их телесном воплощении. Быть российским дворянином должно быть стыднее, чем убийцей, ибо дворянин мог «законно» убивать своих рабов.

Может показаться, что финансократии у нас не было до нынешних «олигархов», но это тоже не так. Демидов подпольно чеканил золотые монеты из уральского золота, и вполне мог их наделать больше, чем лежало в царской казне. Меньшиков имел в швейцарских банках годовой российский бюджет, а Юсупов был богаче самого царя. И нет никакого сомнения в том, что, собравшись, они не могли сделать России «дефолт» почище 1998 года, и погреться у этого костра со всей необъятной страстью стяжателей.

С мафиократии вообще Русь началась, так как Дмитрий Донской – мафиозный вождь донских казаков–разбойников выступил против искони существовавшего мафиозного «права» передавать наследство «старшему брату», который мог единокровным братом не являться. «Брат» по мафиозному «закону» – это второй человек в банде после главаря. Поэтому сицилийская мафия – жалкий слепок с древнерусской мафии, но как она все–таки довела остров «до ручки». И Шуйские, и Романовы – тоже мафия, но волжская. В результате мафиозных разборок между волжской и донской мафиями и родилась династия Романовых, победителей в этой мафиозной сваре.

Отдельно стоят тейпократия и геронтократия, но я их сейчас рассматривать не буду, так как в применении к России, такой большой империи в 200 народов, они не имеют никакого значения. Я их рассмотрю немного ниже, после разделения людоедства на два вида.

Вот эта гремучая смесь «в одной упаковке» и есть людоедство, людоедская власть, «людоедократия». На чем она основывается? На беззаконии. Тирания не может опираться на закон, так как она сама незаконна. Олигархия не может опираться на закон, так как стать олигархом на законных основаниях невозможно. И даже Билл Гейтс – самый «законный» из олигархов, то и дело походя нарушает законы, но у него много хороших адвокатов. И он не нарушает фундаментальных законов, тоже благодаря хорошим адвокатам. Остальные олигархи, включая русских, во–первых, сделались олигархами нечестными путями, во–вторых, став ими, еще больше стали нарушать законы. Теократия вообще не признает светских законов, а действует по своим, специально разработанным, обманным законам. Ибо Христос, собственно, как и Магомет, никогда и нигде не соблюдали элементарные человеческие законы, наказывая направо и налево без суда и следствия.

Партократы всегда имели два закона под одним названием: для себя и прочих. Для себя дворяне избрали суд присяжных, для рабов своих – суд военный. Коммунисты делали изящнее: по одному и тому же закону судили по–разному, внедрив в наше сознание «телефонное право». Финансократия ничем не отличается от олигархии, может быть, я зря их привел по отдельности. Хотя у них и есть некоторые отличия, прежде всего родовые. Олигархи, как правило, получают свои права по наследству, финансократы, за редким исключением, — сами зарабатывают этот статус, так как наследники быстренько проматывают колоссальные наследства. Что касается мафии, то у них вообще свои «понятия», к законам никакого отношения не имеющие.

Таким образом, людоедство основано на беззаконии, как и его составные части, только беззаконие в людоедстве так беспредельно, что уму непостижимо. Как беспредельность Вселенной.

Историки говорят, что закон и законопослушание родились в Древнем Риме. Теперь я им не верю в этом благодаря своим исследованиям. Закон и законопослушание родились там, где родился Моисей, наверное, в Египте, который был не в современном Египте, а на севере Аравии, в Малой Азии и Междуречье, а может быть и в пустынях Центральной Аравии. Только закон и законопослушание по Моисею касалось только евреев, для всех остальных было – людоедство. Все остальные – амхаарцы, обработчики земли, презренные люди, предназначенные служить рабами для евреев. Таким образом, евреи – первые люди на Земле, познавшие закон. Иудаизм – закон религиозный, касающийся только идентификации евреев между собой по вере, частная или гражданская жизнь евреев между собой бога Яхве абсолютно не касалась. Именно поэтому был создан гражданский закон.

Первозаконие Моисея сложило в одну кучу религиозные и гражданские законы. Моисей, подумав хорошенько, напрочь выбросил гражданские законы из иудаизма. Отныне у евреев стали «щи – отдельно, мухи – отдельно». В еврейском Второзаконии, которое не надо путать с христианским Второзаконием (Оно – Первозаконие), не было уделено ни одной строчки гражданской жизни, включая кровную родню. Именно поэтому началось самостоятельное развитие гражданского закона и гражданская законопослушность. Древние «греки», которые больше половины состояли из евреев, продолжили гражданское законотворчество, отделенное от иудаизма, но, все–таки, настоящий гражданский закон, действующий поныне под названием прав человека, родился в Северной Европе благодаря борьбе против «возрождения» Медичи, оно же католицизм. Эта борьба вылилась в лютеранство, протестантизм, кальвинизм, англиканство, и в конечном счете в Просвещение.

На всей остальной Земле религия и гражданский закон так перепутались, что их друг от друга теперь не оторвать. Из всей этой гремучей смеси и родилось людоедство, получившее свой наивысший расцвет в нашей империи.

В своих работах я в основном исследовал непротивление евреев симбиозу закона и религии для неевреев. Более того, их прямое участие в производстве и становлении христианства и ислама с использованием такого симбиоза на основе Первозакония Моисея, для них самих – пройденный этап. Теперь я хочу заострить внимание читателя, уточнить, что это касается только христианства и ислама и тех стран и народов, где они процветают. Но это далеко не вся Земля, а по народонаселению даже – меньшая часть. Людоедство же (Вы еще не забыли, что это термин новый, с прямым каннибализмом не связанный?) процветает на Земле гораздо шире, и в основном связано с империями, которые иногда по размеру площади, занимаемой ими, совсем маленькие, не чета России. Поэтому самих евреев в создании социального общежития людей – людоедства обвинять ни в коем случае нельзя. Они тут совершенно не причем. Евреи ни одной империи не создавали, а как я покажу несколько ниже, именно империя – причина людоедства.

Но сперва несколько слов о терминах. У нас в мозгах уже нарубцевалось, что социальный – это нечто вроде «заботливый» о каждом члене социума, откуда и произошло слово социализм в чрезвычайно узком понятии в сегодняшних головах. Поэтому и слова социальность нет в русском словаре, и программа проверки орфографии все время его подчеркивает. По большому счету, социальное общежитие – это масло масляное, как говорят педагоги. Ибо, социум – это и есть общежитие людей, совместное проживание. Я же взял прилагательное социальное к существительному общежитие потому, что само слово общежитие столь же затасканное, обозначает сегодня в русских головах только дом с коридором посредине и комнатами по обе стороны его, в каковых живет одновременно от двух до ста человек, никакими отношениями не связанные. Здесь главное, что никто друг с другом в этом гигантском муравейнике под названием общежитие не связан никакими человеческими отношениями, как жареные семечки подсолнуха в стакане, в отличие от семечек того же подсолнуха, но находящихся в его «шляпе», покояшейся на длинном, толстом стебле с листьями. Вот слово социум и говорит о семечках связанных между собой в шляпе подсолнуха. Социальность – это именно эта связь, и она вовсе не ограничивается только «заботливостью» как у социалистов. Социальность – это связь всеобъемлющая как сама жизнь. Именно поэтому мне пришлось говорить «масло масляное», то есть «социальное общежитие» под названием «людоедство». Чтобы у вас не оставалось никаких сомнений, что все семечки в подсолнухе – родня, а семечки в стакане – только общежитие, например студентов или солдат.

Второе мое замечание состоит в том, как надо понимать закон и законопослушание в гражданском смысле? Сам смысл гражданства состоит в том, что граждане – семечки в стакане, а не в подсолнухе. Но им желательно придать некоторые свойства семечек в подсолнухе. Это достигается законом, равным для всех семечек, хоть в стакане, хоть в подсолнухе. Это объединяет «семечки» во всех стаканах целого мешка. На этом же основана и религиозная общность.

Но в головах большинства людей, особенно русских, закон ассоциируется только с уголовным кодексом. И для этого прилагаются немалые усилия со стороны владельцев народа. Между тем закон – это, прежде всего, права человека, как такового, данные ему по праву самого его рождения. Выше этого права ничего нет. А уголовный кодекс – это только малая часть закона о правах человека, предназначенная ограничивать эти самые права человека у тех людей, например, которые вознамерятся убивать друг друга. Таким образом, права человека первичны, а уголовный кодекс – вторичен. Поэтому все «семечки», во всех стаканах мешка, и даже во всех мешках на Земле – равноправны. И это их чрезвычайно сближает. Их сближает именно это, а не тряпичные стенки мешка, как может показаться с разбегу. Стенки мешка же не сближают души, а сближают только тела, души же всегда в таких случаях – за пределами мешка.

Третье мое замечание, – о евреях. Ни одна моя работа не обходится без них. Потому, что я не люблю их, но преклоняюсь перед ними. Они дали миру почти все: письменность, науки, искусства, Первозаконие, Второзаконие, методы подчинения. И именно они владеют и управляют миром сегодня. Поэтому я их не люблю. Но все это произошло не от замены Первозакония на Второзаконие Моисеем, как можно подумать, а потому, что этот народ впервые в истории Земли догадался профессионально торговать, притом международно, пронизывая народы и государства, как расческа волосы. Следствием этого и явилась замена Первозакония на Второзаконие, по которому они живут поныне. Тогда как мусульмане и христиане живут по Первозаконию. Подробности в других моих работах. Торговля принудила их создать не только себя, но и полмира. Почему и говорят ныне, что они виноваты во всем. Но повторяю еще раз, что в создании «людоедства» они не виноваты, хотя по Талмуду им «надо вечно пользоваться рабами». Согласно Аристотелю, с чем я полностью согласен, склонность к рабству – такая же черта характера некоторых людей, как влюбчивость. И именно влюбчивость часто становится причиной «склонности к рабству». Влюбленный человек очень часто – совершенно добровольный раб.

Рабовладельческое государство и империя – это разные вещи. Хотя в иной империи «свободным» ее гражданам живется хуже, чем рабам в рабовладельческом государстве. Империи, как я уже говорил, бывают двух видов: основанные, как ни странно, на страхе перед завоеванием, и, основанные на идеологии. К империям, основанным на идеологии, безусловно, приложили руку евреи, дав миру Христа. Но сами непосредственно не создавали империй, они просто пользовались результатами империализма. Христос же создал идеологию империализма, внушив миру переход к пройденному евреями этапу Первозакония, то есть объединения «в одном флаконе» религии и нравственности, религии и закона, разделенные Второзаконием по разным «флаконам». На основе идеологии Первозакония легко создавались империи (подробности – в других работах). В этом евреев можно обвинять, но не сегодняшних, а древних. Идеологические империи – это христианские империи, мусульманские, они развалились административно, но все еще живы идеологически. Потом идеологии империализма росли как на дрожжах: коммунизм, фашизм, нацизм, в которых есть немалая доля еврейского ума. Но все это, повторяю, началось с Христа. И эти идеологические империи – это, так сказать, позднейшие изобретения, но началось–то все не с этого.

Началось с того, что люди почувствовали: если не будешь сильным, то тебя сильные будут обижать. Началось с героев, сильных физически. Но быстро заметили, что любого силача четверо–шестеро слабаков одолеют непременно. Потом слабаки заметили, что хитрость, изобретательность и ум помогают даже больше, чем численность. С тех пор предводители кланов стали чаще быть умными, чем сильными. Они быстренько сообразили, что нужно иметь в своей команде больше людей, больше изобретателей, больше хитрецов, которых позднее назвали стратегами.

И тут мне надо, чтобы вы поняли дальнейшее, остановиться на матриархате и патриархате. Эти две штуки историки разделяют на многие тысячи лет, хотя фактически они сосуществовали одновременно даже на первых порах Возрождения, которое началось, как известно, в 15 веке. Одного историки не знают, что была еще одна форма организации жизни. На примере животноводства это называется раздельным содержанием полов. У людей – женские и мужские кланы, встречавшиеся несколько раз в году у речки под песню–пляску «А мы просо сеяли, сеяли…, а мы просо вытопчем, вытопчем…» В некоторых случаях они назывались амазонками. У отцов в таких случаях отцовские чувства не возникали. Поэтому им легко было воровать и продавать детей из женских кланов. Это я говорю о наших лесных дебрях, древней Руси. И о равнинных северных немцах, поляках, финнах – тоже. Кстати финны жили на Руси, начиная от Оки и до самой нынешней Финляндии под названием чудь, то есть чудаки, потому, что не знали никакого оружия. Потому их всех и продали потом «русские», которых в природе нет и не было, в рабство, в Кафу. Но были и такие племена (четвертая разновидность), в которых никогда не было ни патриархата, ни матриархата, ни кланового полового разделения, а были хорошие семьи, такие, например, как у пингвинов или у некоторых видов обезьян, у которых папаша сразу же взваливал новорожденного на свою спину и носился с ним по веткам, отдавая его матери только пососать грудь. Это северные и сибирские народы, которым без семьи не продолжить даже свой род. Все это я говорю к тому, чтобы перейти к империям, основанным на страхе перед завоеванием.

Само собой разумеется, что для того, чтобы противостоять завоеванию, надо быть сильным племенем. Сила эта дается на первоначальном этапе природными условиями – еды много. От сытности охота размножаться. Но это чисто случайный фактор. У сильного племени получается сильным вождь. И он, в конце концов, начинает понимать, что свалившейся с неба силой надо воспользоваться, чтобы подчинить более слабые племена, чтобы стать еще сильнее. Сила перерождается в экспансию. Но наступает сатурация, насыщение, так как с покорением все новых владений сила должна пропорционально возрастать, но она не возрастает пропорционально, так как затраты силы на удержание в повиновении начинают превышать приращение силы, полученной от завоевания. То есть устанавливается естественное равновесие, когда больше завоевывать нельзя, удержать бы прежнее.

Но математическая формула этого равновесия неизвестна до сих пор, и вряд ли ее когда–нибудь откроют. Но если и откроют, то кто же из царей ей последует, ибо с силой непременно и автоматически приобретается самоуверенность. Причем такая самоуверенность, что ни одной науке она становится не под силу. Более того, самоуверенность побеждает науки и изгоняет их от себя подальше, чтобы не раздражали самоуверенность, ибо самоуверенность – сама себе наука, так как считает, что и без науки проживет, на основе только силы.

В местах на Земле наиболее благодатных, наиболее заселенных, в конце концов, устанавливается равновесие силы и противосилы, захвата и удержания. Так возникают государства, которые ныне называются мононациональными, хотя все они – первоначально империи. И зачастую, например, гасконцы и бретонцы, венеты и неаполитанцы, псковичи и рязанцы, баварцы и пруссаки больше ненавидят друг друга, чем они же по отдельности англичан или турок. Между тем по порядку эти пары будут французами, итальянцами, русскими и немцами. Особенно это заметно в самых насыщенных древними племенами местах, например, на Кавказе или в Эфиопии. Вы едва ли даже посадите за один сельский стол, например мингрела и кахетинца, хотя они оба – вроде бы грузины. Естественное равновесие между государствами такого вида устанавливалось несколько веков подряд, но все еще иногда возникают конфликты, правда, все реже и реже. И внутри этих государств – псевдоимперий возникают конфликты. И замечу, конфликты эти разрешаются не по формуле, о которой я говорил выше, а естественным путем, методом проб и ошибок. Кажется, я достиг понятия дипломатии, а мне это совершенно не нужно.

Другое дело в местах, где племена редки как волоски на некоторых головах. Здесь, если места относительно благоприятны, образуются государства – империи того же вида, что я рассмотрел выше, но между этими государствами полдня на лошади скакать по межграничной пустоте. И уже в бескрайней тундре государств вовсе нет, если их понимать как маленькие империи. Там все живут сами по себе как деревья в лесу, если крона – это племя.

Когда такие «деревья» живут тесно, как, например, в чеченских долинах среди гор, получается тейпократия, наиболее мощные «деревья» вытягиваются выше соседних деревьев и затеняют их, закрывают солнце своими разросшимися ветвями. В тени кроны соседних деревьев начинают хиреть.