Ломать сопротивление директора школы в мои планы не входило. Какое же будет сотрудничество, если оно начинается с преодоления сопротивления?
- Вам виднее, - согласился я.
И сразу же лицо моего негласного помощника прояснилось.
- Вот и хорошо, - быстро сказал он. - Пойдемте в дом, Валентин Мокеич, я сразу при вас и позвоню. О делах будем говорить?
- Успеется, - сказал я. - Вы, Анатолий Сергеевич, идите, звоните. А я по вашему саду пройдусь. Хорошо у вас!
Директор ушел в дом, а я и в самом деле прошелся по саду. Директор школы был хозяйственным человеком, и разлапистые ветви яблонь, чтобы не сломались под тяжестью зреющих плодов, подперты были. И не досками, как всегда делают, а специальными подпорочками. И стволы деревьев выбелены на метр от земли - от грызунов. Даже шланг не просто брошен на землю, а аккуратно свернут кольцами и заботливо прикрыт полиэтиленовой пленкой. Это обнадеживало. Солидный в домашнем хозяйстве человек и в любом другом деле раздолбаем не будет. И имя мое он после звонка запомнил, это тоже в пользу директора школы говорило.
- Ну, вот все и устроилось, - сказал Анатолий Сергеевич, показываясь на пороге дома. - Давайте я вам дорогу покажу и с завхозом, как говорится, познакомлю. Вот только велосипед возьму.
Провожатый на велосипеде? Ну-ну.
- Да вы не волнуйтесь, - сказал Анатолий Сергеевич. - Тут недалеко, и я быстро езжу. А вы за мной поспевайте.
Ездил он и в самом деле быстро. На лидера гонки "Тур де Франс" не претендовал, но и на первой скорости за ним ехать не приходилось. Мы миновали помпезное, с колоннами, здание, около которого, сиротливо и бессильно опустив щупальца, стоял боевой треножник марсиан, выехали на улицу Ленина, и тут мой провожатый припустил, аж спицы слились в единые, кажущиеся цельнометаллическими круги.
Дом, у которого мы остановились, и в самом деле был на краю городка.
- Валентин Мокеич, - сказал директор, прерывисто дыша. - Вы посидите в машине, а я с завхозом переговорю.
Был он лет на десять старше меня, но держался уважительно, и это тоже подкупало.
Есть у меня привычка оценивать человека по поступкам, мимике и речам. То, что мне не нравилось, я оценивал минусом, за то, что считал правильным и необходимым, ставил плюс. За недолгое время нашего личного знакомства мой негласный помощник имел четыре твердых плюса и всего один минус, а его работу, после прочтения рабочего дела, я также оценил положительно. Это радовало.
- Ну, вот, - склонившись к раскрытому окну, сказал Анатолий Сергеевич. - Все, как говорится, сладилось. Загоняйте машину, я сейчас ворота отопру.
Я загнал машину во двор, закрыл окна и вылез из машины. Сумку с вещами я решил пока не брать. Оказавшись на свежем воздухе, я немедленно последовал пагубной привычке - достал сигарету и закурил. Директор школы неодобрительно посмотрел на меня.
Я пожал плечами. Не станешь же рассказывать каждому, что при нашей нервной работе сигарета помогает собраться с мыслями или успокоить нервы.
- А я бросил, - сказал Анатолий Сергеевич. - Пятнадцать лет назад. Помню, приехал с межобластного семинара, достал пачку и выбросил ее в поганое ведро. И больше никогда не затягивался. Ни разу.
Что ж, это тоже был весьма достойный поступок. Мысленно я поставил своему резиденту еще один плюс. Мы вошли в дом.
- Вот, - сказал директор. - Прошу, как говорится, любить и жаловать - наш завхоз Вера Петровна Колесникова.
Мысленно я охнул и поставил директору школы жирный и длинный минус. Какой же я дурак, мог бы догадаться, что завхозами бывают не только мужики! Ах, Анатолий Сергеевич, марсианский треножник тебе в задницу! Передо мной стояла разбитная и очень даже миленькая бабенка лет тридцати. К нашему приходу она успела причепуриться - надела миниюбку, светлую тоненькую кофточку, которая никак не могла скрыть ее чисто женских достоинств, даже глазки успела подвести и некоторое подобие прически на голове изобразить.
- Гурский, - сдавленно представился я, осторожно пожимая маленькую ручку хозяйки, одновременно помимо воли отметив, что обручального кольца на руке нет, - Валентин Мокеич.
- Так это вы из Облоно? - непонятно чему обрадовалась Вера Петровна. - Что же я вас там никогда не видела? Я ведь там часто бываю… по хозяйственным вопросам.
- Так я недавно сюда перевелся, - нашелся я. - Из Читы. Вот, мотаюсь по области, знакомлюсь, как говорится, с хозяйством.
Выражение это, как я успел заметить, было присказкой у директора школы. Я человек впечатлительный, это глупое выражение подхватил.
- Ну, вы располагайтесь, - сказал Анатолий Сергеевич. - Вера, покажи товарищу, что тут у тебя и где. А вы, Валентин Мокеич, отдохните с дороги, с городком нашим познакомьтесь. А завтра утром в школе и увидимся. Сейчас хорошо, дети на каникулах. Ну, как говорится, делу - время, а потехе - час.
И вроде ничего особенного он не сказал, а я ощутил смущение. И хозяйка дома рассматривала меня с каким-то бесцеремонным оживлением, словно ей игрушку на день рождения подарили.
Оставшись наедине с хозяйкой дома, я вновь ощутил какую-то неловкость. Словно меня на нехорошем поступке поймали.
- Есть хотите? - спросила Вера Петровна.
Голос у нее был глубокий, с нежной хрипотцой. Такие женские голоса на меня действовали неотразимо. "Ну, если у нее еще и глаза голубые!" - непонятно почему подумал я.
Наши взгляды встретились.
При жгуче черных натуральных волосах, глаза у Веры Петровны и в самом деле были голубыми. Голубыми и блестящими.
- Душ на улице, - спокойно и без тени смущения сказала хозяйка. - Ну, удобства… коммунальные тоже на улице. Голубенький такой домик, сами увидите. А комната ваша, - она приоткрыла дверь. - Подойдет?
Комната показалась мне уютной. А вот кровать… Впечатляло шитое покрывало и пуховые подушки, уложенные одна на другую. На таких подушках только спать и видеть сладкие сны. Или… От последней мысли я сам на себя разозлился. В конце концов, я сюда дело делать приехал. Злость поднималась во мне - на себя, на директора, на куклу эту моргучую, которая понравилась мне с первого взгляда. И я ей тоже понравился. Я это сразу почувствовал. Когда людей друг к другу тянет, это всегда ими обоими ощущается. Наверное, и в самом деле флюиды влюбленности в воздухе витают.
- А вам промтоварный нужен или продовольственный? - немедленно полюбопытствовала Вера Петровна. - Если продовольственный, так я вас покормлю.
Нет, есть своя прелесть в патриархальности провинциальных городов.
Все друг друга знают, велосипедисты при встречах обмениваются звонками, встречные женщины любопытно стреляют в незнакомого человека чуть кокетливыми взглядами, кумушки, судачащие на скамеечках, замолкают, разглядывая прохожего, чтобы за его спиной обменяться мнениями и высказать предположения касательно того, кто он и зачем в город приехал. Новенький "форд" может запросто соседствовать с повизгивающими в пыли поросятами или стоящим у дома прямо с навесным плугом трактором "ДТ-104", индюки могут расхаживать у кирпичного пятиэтажного дома, и зелень садов делает жару не такой утомительной, как в бетонных объятиях областного центра.
Даже четыре марсианских треножника, вставшие по периметру одноэтажного дома с маленькими окнами и широкими входными дверьми, и странная конструкция, предназначенная неведомо для чего, вписывались в образ городка вполне мирно и достойно. На водонапорные башни боевые треножники походили.
Магазин назывался "Грошик". В магазине имелся тот же набор товаров, что и в любом магазине Лбова. Коммерсанты, освоив крупные города, стали ставить свои "Грошики", "Пятерочки" и "Магнаты" в районных центрах. А ассортимент у них был для любого магазина один и тот же.
В магазине было прохладно и пусто. Плечистый паренек в спортивном костюме, выразительно жестикулируя, флиртовал с молоденькими продавщицами. Короткая стрижка и накаченная шея говорили о том, что парень этот принадлежал к неисчезающему сословию тех, кто не сеет и не пашет, потому что пальцы всегда сжаты в кулаки и разгибаются только тогда, когда надо взять ложку. Парень посмотрел на меня безучастным отсутствующим взглядом и вновь обратился к разговору с продавщицами. Я ему был неинтересен.
Я прошелся вдоль прилавков, рассматривая товары и одновременно прислушиваясь к негромкой беседе у прилавка.
- Я тебе говорю, - сказал парень, - вчера его нашли. Белый весь - ни кровинки. В область его увезли, на вскрытие. Если все подтвердится, сказали, будут ноту марсианам предъявлять.
- Да ты что! - ахнула продавщица. - Врешь ты все, Генка.
- Точно тебе говорю, - сказал парень, наклонился к уху продавщицы и уже конфиденциально сообщил ей еще какие-то подробности.
Продавщица хихикнула.
- Дурак ты, Генка, - сказала она. - И не лечишься!
Я взял три бутылки холодного пива, вышел из магазина и с выразительно позвякивающим полиэтиленовым кульком двинулся по улице. Кумушки со скамеечки проводили меня понимающими взглядами и сразу зашушукались - тему для новой сплетни нашли.
Решительно, я не знал, с чего мне следует начать. Нет, кое-какие наметки у меня, конечно, имелись, но в одном я был точно убежден - о причинах исчезновения марсиан здесь знала добрая половина города. Люди знали и молчали, даже подозревая, какая над ними нависла опасность. Про своих же пришлось бы говорить!
Над городом, звеня антигравитатором, медленно проплыл дисколет. Похоже, марсиане не оставили попыток найти своих товарищей с воздуха. Хорошая машинка этот самый дисколет, только не предназначена она для космических путешествий. Однако на Земле пока еще ничего близкого не построили. Машина скоростная, верткая, однако при необходимости и на одном месте зависнуть может, и вертикально вверх с огромной скоростью уйти. Незаменимый для сил вторжения аппарат.
Я вздохнул. Время меня подпирало. Надо было приступать к работе, а я еще не решил, с чего следует начать. Поразмыслив, я все-таки зашел в хозяйственный магазин.
Директор его, к моей радости, оказался на месте. Это был дагестанец средних лет, из тех, кого ранняя седина красит.
Завидев меня, он встал, и по кавказскому обычаю мы с ним обнялись и поцеловали друг друга в щеки.
- Здравствуй, Магомбет, - сказал я. - Здравствуй, дорогой! Видишь, как судьба тропинки плетет? Ты, наверное, знаешь, зачем я сюда приехал?
- Знаю, - сказал директор. - Обрадовать ничем не могу. Разве что вот этот списочек просмотри. Есть у меня некоторые сомнения.
Сомнения были обоснованными, это я понял, когда директор магазина - моя личная связь еще по Дагестану - выложил свои соображения. Не зря я его в Лбовскую область перетащил. Впрочем, в той ситуации, которая сложилась тогда на Кавказе, у меня иного выхода не было. Перспектив долго прожить у Магомбета там просто не оставалось. И все потому, что иные начальники слишком много языками мелют перед журналистами. Оперативный источник надо беречь, в нем залог твоих успехов. Не зря же один из гениев русского сыска начинал свое наставление по агентурной работе словами: "Жандарм должен относиться к своему агенту, как к члену семьи". А те ребята, что работали до революции, знали толк в работе с оперативными источниками. Я и не рассчитывал, что на новом месте Магомбет будет сидеть, сложа руки. Но и то, что он здесь определенную информацию собрал, и не просто собрал - систематизировал ее, проанализировал в силу своих возможностей, это все, конечно, оказалось мне серьезным подспорьем в разворачивающемся сыске.
- Хорошо, - сказал я. - Ты, Магомбет, поработай в этом направлении поактивнее, может, что и проклюнется.
- Посидим вечером? - предложил Магомбет. - Есть отличный коньяк, родственники приезжали, такой виноград привезли!
- Не ко времени, - сказал я. - Будет время, тогда и посидим.
Когда я вернулся в дом, Вера Петровна уже переоделась в домашний халатик, распустила волосы и внимательно смотрела телевизор. Телевизор у нее был хороший, плазменный, последнего поколения, только вот показывали по нему, как обычно, разную чушь.
Показывали очередную серию бесконечного телевизионного сериала. Героиня - миленькая блондинка из тех, для кого даже слова попугая звучат откровением, - душевно терзалась. В нее влюбились двое молодых людей, один ей подарил алмазное колье, а другой последнюю марку "шевроле", и теперь блондинку мучили сомнения, она не знала, кому из молодых людей отдать предпочтение. Ей оба нравились. В показываемой по телевизору серии ей гадала на картах характерная цыганка, и блондинка млела - по гаданию выходило, что ей следует держать при себе обоих: одного в мужьях, а другого в любовниках. Блондинка с картами соглашалась, но опять ее терзали сомнения: за кого выходить замуж. В душевных терзаниях героини и закончилась очередная серия. Вера Петровна вздохнула и выразительно посмотрела на меня.
Вслед за сериалом начались новости. Что я обычно смотрю по телевизору, так это новости. Все остальное служит лишь промыванию мозгов, а это не для меня.
Хозяйка встала с явным намерением взяться за пульт и выключить телевизор.
- Оставьте, - попросил я. - Интересно, что в мире происходит.
- Да что в нем может происходить? - певуче сказала хозяйка. - Все как всегда.
Но выключать телевизор не стала.
Экран показывал спецоперацию марсиан по борьбе с героиновыми караванами. По полупустыне, желтой от глины, с белыми пятнами солончаков, двигалась цепь треножников, методично выжигая все живое перед собой.
- Наши доблестные союзники, - взволнованно говорил диктор, - продолжают непримиримую борьбу с поставщиками героина. Марсиане поставили перед собой цель, которую неспособно было выполнить ни одно земное правительство, - стереть героиновый бизнес с лица земли. И мы видим, как поставленная задача планомерно решается марсианами. Афганистан - страна, где нищета соседствует с вызывающей роскошью, и он в последние десятилетия являлся основным поставщиком героина в цивилизованный мир. Казалось, так будет всегда. Но за дело взялись марсиане. Они встречают яростное сопротивление афганских наркосултанов.
Из-за желтых глиняных дувалов маленького селения к одной из боевых машин марсиан полетела дымная стрела.
Стрелявший не промахнулся. Ракета угодила точно в кабину, где сидел управлявший машиной марсианин, блеснула вспышка, и в стороны полетели какие-то безобразные клочья. Щупальца треножника бессильно опустились, еще некоторое время машина шла по прямой, потом опоры ее начали подламываться. Машина завихляла и, объятая пламенем, рухнула на землю. Раздался взрыв. Два треножника отделились от общего строя и решительно направились к селению. Взмах щупальца, и над маленькими домами повисло черное непроницаемое облако, словно на ржавую глину щедро плеснули китайской тушью.
- Марсиане несут потери, - со скорбной ноткой в голосе сообщил диктор, - но они полны решимости сохранить здоровье народов, населяющих Землю, ради этого они не щадят даже собственной жизни!
"Есть для чего беречь, - подумалось мне. - Для себя стараются!"
Следом показали выступления начальника Марсианских оккупационных сил. Толстый квакающий мешок со щупальцами! Перевод его речи я уже не слушал, ничего нового он сказать не мог, так, призывы к мирному и полнокровному сотрудничеству, обещание оказать Земле любую возможную помощь, утверждение жесткой линии Марса. Слышали мы это, и не раз.
- Что делается, - сказала Вера Петровна. - Прямо война!
Война или отдельные вооруженные выступления имели свое место, но их по телевизору не показывали. Показывали совсем другое - возведение марсианами моста через Берингов пролив, строительство ими же трансконтинентальной подземной магистрали "Евразия", уничтожение ядерных боеголовок из арсеналов России, Штатов, Китая и Англии. Вот я давеча марсианского дружинника коллаборационистом обозвал. А, собственно, чем мы-то лучше? Сотрудничают все. Земля под властью марсиан, а правительства хозяйствуют, сенаторы и депутаты с конгрессменами законы принимают, правоохранительные органы жуликов ловят, учителя занятия ведут, будущих доноров воспитывают, врачи этих доноров лечат, и телевидение, как всегда, старается. Оно у нас на переднем крае идеологической борьбы, мать их в медном тазу с долотом и зубилом!
Сейчас они марсиан пиарят.
Деньги не пахнут! Из кожи лезут, чтобы что-то новенькое о марсианах рассказать. То марсиане детскому дому помогают. Видите, дети их даже не боятся, сдружились они с ними, вон, смотрите, марсианин сразу четверых ребятишках на щупальцах качает.
А на этих кадрах вы видите, как боевой марсианский треножник оказывает американскому спецназу содействие в задержании террориста, засевшего в квартире на пятом этаже. Видите стремительный бросок треножника? И вот уже обвитый жестким надежным щупальцем террорист передается бойцам спецназа, которым остается только надеть наручники на преступника.
А вот посмотрите концерт, где наши звезды, звездочки и звездульки выступают перед подшефным марсианским коллективом.
Солнце светит над куполом,
Нашей встрече я рад.
Прикоснись ко мне щупалом,
Марсианский собрат!
Думаете, марсианам эти песни нужны? Как бы не так. Для нас эти сладкие песни сирен, для людей. Как и концерты американской группы "Любовь к марсианам". Программа примирения с силами вторжения в действии.
Перекуем мечи на орала! А на иглы для одноразовых шприцов не хотели?
Мысли мои вернулись к заданию.
Похищение или убийство марсианского гарнизона могло быть совершено только группой. Группа эта могла состоять либо из отъявленных драчунов или хулиганов, вроде паренька, что я встретил в магазине, либо из ненавидящих оккупантов интеллигентов, которые ранее ничем себя не проявляли, но имели патриотическую направленность в своей деятельности. Следовательно, требовалось отработать оба направления. Еще следовало поинтересоваться, не появлялись ли у кого-нибудь из местных жителей любопытные марсианские штучки, вроде энапов, с которыми ни один марсианин не расстанется добровольно. Энапы похожи на пригоршню разноцветных полупрозрачных камешков, нанизанных на световод. Перебирая эти камешки, любое разумное существо (на людей они тоже действовали) впадает в медитационный транс, а в этом состоянии видит что-то особенно хорошее для себя, начиная от воспоминаний прошлого и кончая мечтательными видениями, рожденными индивидуальным представлением о счастье.
И, конечно же, следовало осмотреть штаб-квартиру марсианского гарнизона и боевые машины. В них, наверняка, уже лазили и марсиане, и местные правоохранительные органы, но сделать это следовало, хотя бы по принципу: лучше один раз увидеть самому, чем сто раз услышать от других.
И в самые короткие сроки следовало активизировать те силы, которыми мы здесь располагали. Подспорье, конечно, небольшое, но и им пренебрегать не следовало. Как говорит генерал: "При нищете и гнутый грош сгодится". Больше
я,конечно, на Магомбета и его связи надеялся. А еще у меня был контактный телефон начальника криминальной милиции города Сухов. За его надежность и непричастность мне ручалось мое начальство, но я чужому мнению никогда не доверял, верил только себе и своей интуиции. Сразу открываться перед человеком незнакомым я не собирался, прежде о нем следовало хотя бы справки навести.
- О чем задумались, Валентин Мокеевич? - спросила хозяйка.
- Так, о разном, - сказал я рассеянно.
- О своем, о женском? - с дразнящим смешком уточнила она. - Может, покушаете? А то ведь на голодный желудок и мысли черные в голове роиться начинают.
- Да не хотелось бы вас стеснять, - искренне признался я.
- Да чем вы меня стесните, - сказала Вера Петровна. - Я как раз все свежее приготовила - и борщ, и курочку в духовке притомила. А телевизор сейчас лучше не смотреть, такие страсти показывают! Я вот только сериалы и смотрю, когда на работе не занята.
Быстро и ловко она накрывала на стол. Бабочкой красивой она порхала вокруг стола, и я на самом деле почувствовал голод.
- А вы слышали про недавнюю историю в Саратове? - поинтересовалась Вера Петровна, не прерывая занятий. - О достоверности не говорю, за что сама купила, за то и продаю. Но ведь по телевизору показывали! Там один патрульный треножник отловил двух наркоманов. А они, как потом выяснилось, только ширнулись… укололись, то есть. Ну, те, кто в машине сидел, или есть очень хотели, или торопились они куда по своим марсианским делам. Только приняли они кровушку безо всякого экспресс-анализа. Тут их и повело. В общем, если верить телевизору, этот самый треножник на Братиславской все бетонные опоры для электропроводов посшибал, четыре дома разрушил, а потом его вынесло на мост через Волгу. Оттуда он и ухнул, прямо на глубину. Никто даже щупальцем махнуть не успел!
- А чего далеко ходить? - пожал плечами я. - У вас у самих, говорят, несчастье случилось, целый марсианский гарнизон пропал.
- А вы уже слышали? - всплеснула руками Вера Петровна. - И в самом деле было! Вот ужас-то! И никто ничего не знает, никто ничего не слышал. - Она ловко поставила передо мной глубокую тарелку, в которой дымились щи. - Да вы кушайте, кушайте, Валентин Мокеевич, все-таки триста верст сегодня отмахали!
Я достал из пакета бутылки с пивом и поставил их на стол.
- Неудобно предлагать, - сказал я, - но еще неудобнее пить одному.
- Я пиво люблю, - сказала хозяйка и пошла за стаканами.
После стакана ледяного пива аппетит разыгрался еще больше. Вера Петровна, сложив ладошки и опершись локтями о стол, смотрела, как я ем.
- И что, так-таки никто ничего не слышал? - вновь поднял я тему. - И слухов никаких?
- Никто. Даже бабки на скамеечках не шепчутся.
- Никто? - я попытался вложить в сказанное все свое недоумение.
- Я же говорю, - вздохнула женщина. - Некому у нас на них покушаться. Да за них, если хотите знать, весь район стоял. Вообще весь народ в непонятках ходит. Сами смотрите, какая тема: их всего-то одиннадцать чело… тьфу ты! Совсем заболталась! Ну, скажем, морд. Был тут у нас один шишкарь - Ваня Брыксин. Ну, девок в свой мотоцикл затаскивал, с киосков и магазинов натурой брал, морды на танцплощадках в кровь бил. Милиция с ним почему-то связываться не хотела. Марсиане ему раз квакнули, два - не понимает человек. Так они его к себе в баню унесли. Потом выходит треножник на площадь, сажает Ваню под гипсового Ленина, а у него, у Вани-то, морда белее, чем у Ильича. Месяц потом кровушку восстанавливал. С тех пор о нем и не слышно, тише воды, ниже травы. Или милиция местная одно время моду взяла на проходной у меххоза в день получки дежурить. Мужики, конечно, пьют, так это же всю жизнь было. Утром встанет, голова с похмелья трещит. Жена, конечно, остатки получки уже прихватизировала, но оно, вроде, так и должно быть. Так вот, после ментов не голова, все тело болело. А деньги вообще исчезали неизвестно куда. Жена подступает: куда, сукин ты сын, зарплату дел? А что ей ответить? Ну, наши бабы марсианам пожаловались, те в день получки на треножнике пришкандыляли, встали у проходной. И что вы думаете? Сами мужики в тот день ни грамма не приняли. На всякий случай. По телевизору видели, как марсиане к пьяным относятся. А уж потом бабы настояли, чтобы марсиане обязательно у меххоза дежурили - в аванс и в получку. Милиционерам ничего не обламывается, мужики трезвые и злые ходят, зато в доме радость! Может, кто из алкашей отомстить решил? Но это вряд ли, алкаши - народ боязливый, не рискнули бы! Нет, я вам, Валентин Мокеевич, так скажу, они для народу много доброго сделали, марсиане. Их тут на руках могли бы носить, если б щупальца вдруг отказали. Иной раз занесет отдельного марсианина в дом к кому-нибудь, так тут же всю родню созывают, соседей, если потребуется, каждый по сто грамм, вот у марсианина и коктейль, чистый "Букет Абхазии"! А ему, сердешному, больше ничего и не надо. Насосется и к себе, в баню.
- В какую баню? - удивился я.
- Так они ж в городской бане обитали, - удивилась моей непонятливости Вера Петровна.
- Вы мне прямо сказку какую-то рассказываете, - сохраняя недоверчивое выражение, сказал я. - Все-таки захватчики. За что ж их любить?
- Захватчики! - всплеснула руками Вера Петровна. - Да плюньте в глаза тому, кто вам такое сказал! Да какие же они захватчики? Освободители! Вот до них начальство было, так они кровушки попили! Вурдалаки, одно слово! И ведь, что характерно, деньги со всех тянут, а делать ни черта не делают. На асфальт по улице Рабочая с народа три раза деньги собирали! И где он, этот асфальт?
- Приличный асфальт, сам видел, - возразил я, со все большим интересом вслушиваясь в рассказ. - Я же по нему в город въезжал!
- Так это не наши орлы, - объяснила Вера Петровна. - Наши орлы бабки собрали, местных девок потискали - и на крыло. А асфальт, по просьбе жителей, марсиане провели, даже не асфальт это, а земля плавленая. Есть у них такая машинка, сзади каток такой, до белизны нагревается. Идет эта машина, а за ней ровная полоса, машина на полметра в глубину землю плавила.
- Плавила? - переспросил я.
- Да все дурь человеческая, - вздохнула хозяйка. - Так бы они нам всю деревню заасфальтировали. Только с прошлой войны на глубине бомба лежала. Ну и взорвалась прямо под машиной. Машинка цела, каток разнесло. Марсиане заказали новый каток, но пока цилиндры не прилетают, а на наших заводах сделать такой нельзя, технология не позволяет. А вы говорите! Некому их было в Сухове кончать. Нормальные мужики, хоть и со щупальцами вместо рук. Мы ж понимаем, питание не выбирают, это кому что от природы достанется. Бабы уже заявление писать собрались, чтобы поскорее новый гарнизон прислали.
Ту уж мне только и оставалось, что недоуменно заткнуться. Попробуй, пойми людей, если им инопланетные захватчики милее земного начальства. Что там Салтыков-Щедрин, Достоевский бы только руками развел.
