- В восточных древних рукописях о них много говорится, сказал китаец. - Даже описывается, как люди в космосе воевали!
      - На мечах, - с издевкой добавил Фокс Трентелл. - Однозначно, они на Луне на мечах дрались. В Море Ясности.
      - А может, это всего лишь игра природы, - после некоторого молчания предположил Кобуясима. - Вот я читал, однажды нашли камень, распилили его, а внутри точная копия Леонардо да Винчи. Мадонна Литта. Один к одному, только маленькая очень. В природе, господа, все может случиться.
      - Боже мой! - со стоном сказал Мыкола Свиристюк, поднялся и с отвращением оглядел собравшихся. - Какой хреновиной мы все занимаемся! Люди где-то работают, а мы... Пойду лучше над статистикой поколдую. Все полезнее, чем гадать, как древний грек на Луне мог оказаться. Бред!
      - Ну, во-первых, не древний грек, а только его меч, вскрывая банку сока, возразил Астахов. - Во-вторых, строго говоря, мы не можем точно сказать, что это был именно грек. А в-третьих, ты, Мыкола, конечно, можешь уйти. Но тогда ты так и не узнаешь, был ли у пана Петлюры коньяк, а самое главное, ты никогда не узнаешь, кому он достался в качестве приза. И это самое прискорбное!
      Широкоплечий Свиристюк немного потоптался, потом махнул рукой и сел на место.
      - Он як ти мiрекуешь? Горазд! - согласился он. - Почекаем!
      5. ПРЯМАЯ ВЫГОДА
      А чекать и в самом деле было чего.
      Место рассказчика уже занял Фокс Трентелл и терпеливо ждал, когда украинец примет окончательное, решение.
      - Одно время, сразу после окончания Высшей школы астронавтики, я работал разгонщиком, - начал он. - Помните, когда комета Гишека нарушила равновесие в астероидном поясе, сразу же появилась нужда в нашей профессии. Как только астрономы определяли, что очередной астероид начинает угрожать Земле, пятерка разгонщиков направлялась к нему, на астероиде монтировали ракетные двигатели, после этого разгоняли астероид по безопасной траектории и благополучно эвакуировались. Пятерки наши были хорошо обучены, тренированы и психологически сбалансированы. Поэтому потерь среди разгонщиков почти не было, а почет и уважение были сами знаете какими. Разгонщики и сейчас в обществе в большом авторитете. Сами понимаете спасители человечества, бесстрашные парни, оседлавшие смерть... Техасские ковбои с нами рядом и не сидели.
      И вот мы с Бобом Хоторном балдеем на пляжах Акапулько, с нами очень миленькие блондиночки из скучающих и жаждущих приключений немочек, карманы от баксов топорщатся, в барах Акапулько выпивки сколько хочешь, да и погода стоит великолепная! Ловим мы с Бобом кайф по полной программе, и вот в один из великолепных дней нашего с ним отдыха в самое неподходящее время пейджеры у нас одновременно пищат, и нас вызывают прямо на норвежскую платформу. Сами понимаете, мы с Бобом лейтенанты Космических сил ООН, поэтому спорить с приказами просто не имеем права. Прощаемся мы с рыдающими блондинками, прыгаем на мексиканский рейсовик и уже утром следующего дня предстаем перед очами нашего начальника. А начальником у нас тогда был старик Гендерссон, я думаю, о нем особо распространяться не надо, его и так все помнят. Морда в шрамах, воля как у вожака львиного прайда, а формулировки у него кратки и чеканны, как и подобает полковнику КОССА.
      И выясняется, что астероид Харон движется в сторону Земли и вероятность столкновения с ним составляет более девяноста восьми процентов. Диаметр астероида более шести километров, поэтому, как я думаю, о возможных последствиях такого столкновения рассказывать не стоит.
      А нашу пятерку для полета к Харону выбрали лишь потому, что мы были единственными, кто успел пройти подготовку на корабле серии "Белый дракон", а корабль именно этой серии был выбран для полета к Харону.
      Зашли мы с Бобом в гостиницу, а там уже Миягава, Векторов и Ханцубоси нас встречают. В полном сборе наша пятерочка, и все, смею заметить, в отличной форме.
      Два дня ушло на ознакомление с системой "разгонки", типом горючки, которую нам предстояло использовать, монтажно-крепежными схемами. Следом за нами предстояло лететь пятерке Кречмера, но у них было еще полмесяца в запасе.
      Сами знаете, система страховки у нас была отработана и до этого времени сбоев не давала.
      Короче говоря, готовились мы к привычной работе, но то, что человек обычно предполагает, бог планирует по-своему, а Сатана вносит во все свои коррективы.
      Через месяц нашего полета с базы пришла радиограмма, что вторая пятерка - Кречмера, значит, - на старте приказала всем жить долго и счастливо. Что-то там у них с реактором случилось, кажется, до сих пор в причинах аварии так и не разобрались.
      По времени получалось, что отныне к Харону успеваем только мы. Ну, страшного в этом ничего нет. Дело привычное, как-никак наша пятерка уже три рейса сделала - Икар уводили, Клеменс и Грушу Мичурина. Ребят, конечно, жалко, настроение у всех гнилое, откуда оптимизму прибавиться!
      Быть может, это и повлияло. Короче, при приближении к Харону все и произошло. Очнулись мы с Бобом, огляделись немножечко, и стало нам ясно, что влипли мы, как никогда еще никто не влипал. Реакторная часть нашего "дракона" канула в космической неизвестности, в живых остались только мы с Бобом, да и то, если говорить по совести, Боба считать живым можно было только условно. И что интересно - жилой и транспортный отсеки почти не пострадали. А потому встала перед нами задача - покончить со всем разом или всетаки попытаться увести астероид подальше от Земли, а там уж как бог даст! И предстояло мне в одиночку "разгонку" монтировать. Боб мне к тому времени только советом помочь мог. Когда в сознание приходил.
      - Что, - говорит однажды, - влипли мы, Фокс?
      - Прорвемся! - говорю я ему, а сам думаю: "Как же, прорвемся! Обязательно прорвемся. Только вот непонятно куда - в рай или ад". Если по совести, то на райские блаженства нам с Бобом рассчитывать не приходилось, разве что за героизм наш да Бобовы страдания.
      В общем, Боб лежит и постанывает, я потихонечку "разгонку" монтирую, а в свободное время за ним ухаживаю. И становится ясным, что "разгонку" смонтировать я скорее всего не успею. Хорошего в этом, разумеется, мало. Встретят нас истребители из БКС и начнут из лазерных пушек расстреливать. Надежды на то, что они Харон уничтожат, мало, но ясное ведь дело, что на Земле никто не будет сидеть сложа руки и ждать, когда астероид обрушится на какие-нибудь густонаселенные районы.
      Однако работу я свою не бросал. Наверное, потому, что всякая надежда умирает последней. Поставлю рядом с Бобом обед и тубы с водой, а сам на поверхность. Только и возвращался, чтобы кислородные баллоны да регенеративные патроны заменить. Только впятером монтаж осуществлять - это одно, а тут ведь, как назло, буровая с кораблем нашим сгорела, а ручным турбобуром только колодец на ранчо копать, а не скважины в металлическом астероиде. Честно говоря, я больше для очистки совести копался.
      Связи с Землей не было, поэтому о том, что с нами случилось, никто не знал. Но догадывались, наверное, - связи ведь нет!
      И вот однажды сижу я в котловане, варю монтажные конструкции и вдруг чувствую, что темнеет вокруг. Обычно от звезд на поверхности астероида полумрак некоторый наблюдается, а тут полное ощущение, что со спины тень какая-то наползает. Наползла и закрыла звезды. Поднимаю голову вверх - Матерь Божия! Прямо надо мной висит какая-то конструкция, и даже все заклепочки и непонятные устройства на днище видны. Трудно сказать, на что эта штука похожа, это все равно что гризли на ощупь пытаться определить. Главное, что все это металлическое безобразие голубоватым светом освещено. Я поначалу обрадовался, слава богу, думаю, помощь подоспела. Теперь-то мы точно и с монтажем управимся, и Боба обратно вытянем, а то он уже заговариваться стал.
      Прыгаю на дне своего котлована, только что шлем вверх от избытка чувств не подбрасываю. И тут в днище корабля открывается даже не люк, а отверстие огромное, и из отверстия этого концентрическими кольцами все тот же голубоватый свет распространяться начинает. И тут я понимаю всю тяжесть нашего с Бобом положения: мало того что корабль наш вдребезги разбит, мало того что цивилизации нашей грозит скорая и неминуемая гибель, тут еще и инопланетяне нас с ним вот-вот в плен возьмут! А в том, что это инопланетяне, я уже не сомневался. Уж слишком диковинный вид у этого аппарата был.
      Пока я все это соображаю, из инопланетного корабля прямо ко мне начинает опускаться прозрачный шар, а в глубине его я замечаю странные фигурки. Нет, что-то человеческое в них, конечно, было, но сходство было небольшим - и рук у них, судя по скафандрам, побольше, и с нижними конечностями они особых затруднений не знали. Так могла бы выглядеть сколопендра, если бы на них космические скафандры шили. Особого страха я не испытал - чего уж там, в детстве столько фантастики прочитал, а там каких только разумных форм не встречалось!
      Вылазят эти многорукие ребятишки из своего шара - и ко мне. И начинают квакать по-своему. Понимаю, что они меня о чем-то спрашивают, но только руками развожу, дескать, извиняйте, господа, по-инопланетному не говорю, так что давайте переходите на мой родной английский, если и в самом деле хотите что-то узнать.
      Техника у них оказалась хорошая, и через некоторое время мы уже друг друга понимать начали. Сколопендры эти довольно дружелюбными оказались, в первую очередь они Бобу здоровье поправили. И так поправили, что хоть на пляжную дискотеку его выпускать, кадр подходящий снимать.
      А дальше начинается совсем уж невероятное. Встают эти сколопендры в позу просителей и начинают нас с Бобом уговаривать продать наш астероид. Там, видите ли, какие-то ценные для этих сколопендр минералы обнаружились, и они без этих минералов никуда. По всей галактике разыскивают его месторождения. А потому не будут ли добрые благородные астероидяне подобрать себе более подходящий объект для проживания. А искомый уступить им за определенное вознаграждение. Тут я смекнул, что они нас с Бобом за уроженцев и хозяев астероида считают. Тут я Бобу подмигиваю и говорю: чего же, говорю, хорошим людям не помочь. За определенное, разумеется, вознаграждение. Тем более что и нам с Бобом этот астероид надоел до такой степени, что мы его видеть больше не желаем. И чем быстрее этого астероида в системе не будет, тем мы, значит, счастливей будем. Сколопендры наши аж прослезились. Вот, квакают, вот оно, бескорыстное межгалактическое братство и взаимопомощь! И спрашивают нас, куда мы с Бобом переселиться хотим. Обвел я взглядом космос и небрежно этак показываю на Землю: да вот, говорю, хотя бы на эту планетку. Пусть она даже побольше нашей будет и сила тяжести там другая, но это ничего, мы с Бобом крепкие - освоимся помаленьку. Тогда сколопендры нас и спрашивают, какую цену мы за эту кучу железа и камня хотим.
      Тут уж мы с Бобом задумались. Потом высказали свои желания, и сколопендры нас перебросили на околоземную орбиту в нашем "драконе". Орбиты там исхоженные, поэтому нашли нас довольно быстро. Правда, никто не верил, что в таком искалеченном планетолете можно задание выполнить и тем более назад вернуться.
      А задание мы выполнили. Мы еще на орбите с Бобом кружились, смотрим, там, где по всем расчетам Харон должен был находиться, вдруг как полыхнет! Наверное, это наши сколопендрочки удрать торопились. Все им казалось, что мы с Бобом прогадали, вот они и смылись вместе с астероидом, пока мы не передумали.
      В общем, Землю мы от смертельной опасности спасли, с инопланетным разумом пообщались и даже сами внакладе не остались.
      Фокс Трентелл развел руками и покинул трибуну.
      - Hi, хлопчiку, годi, - сказал Мыкола Свиристюк. - Слухай, хлопче, а ти не брешешь?
      - Та нi, дядьку. - Фокс Трентелл сказал это и расплылся от удовольствия, сразу было видно, что дед у него из канадских хохлов.
      Свиристюк покачал головой.
      - Справдi, шбито не брешешь... Але, мунэ казати, виходить зовciм незрозумна icторiя... Дуже дивно!
      - Постой, постой, - задумчиво сказал пан Петлюра. - Ты ж нам так и не рассказал, какие вы с Бобом желания инопланетянам загадали. Что вы с них потребовали?
      - Ну, Боб захотел классным хирургом стать, - сказал Трентелл. - Теперь он из разгонщиков ушел, свою клинику в Дюссельдорфе имеет. Про него так и говорят: золотые руки! Верите, одному шесть метров кишок вырезал - живет, другому сердце удалил - и тоже живет...
      - Да иди ты! - не выдержал Лежнев. - Я понимаю, что живет: не себе же вырезает! Лучше скажи, что ты у своих сколопендрочек выпросил?
      Фокс Трентелл покраснел.
      - Да уж попросил, - неопределенно сказал он. - Но это лишь в Акапулько можно увидеть, и не всем, а только моим подружкам.
      - Довго ще чекати? - поинтересовался Мыкола Свиристюк. Общаю мою подяку вам, хто негайно перейде на мii бок. Ще ж вi такий упертий? Хде прiз?
      Собравшиеся в столовой базы ученые оживленно заговорили.
      Некоторые поддерживали Свиристюка и требовали не только немедленно выставить приз на стол, но и голосованием определить победителя. Другие возражали, говоря, что не все рассказчики еще выступили. А если так, то и о победителе говорить преждевременно. А тем более выставлять приз, если победитель еще не определился.
      Спор был в самом разгаре, когда в столовой появился Олекса Цымбаларь.
      - Шарль, - сказал он. - Шарль, кажется, я догадался насчет этих самых "линз".
      Де Лавальер, оставив спор с упрямым украинцем, повернулся к товарищу. Лицо у него было недоверчивым. Не первый раз у них такой разговор происходил. Тут уж Цымбаларь и де Лавальер сходились как коса с камнем, только искры в разные стороны летели. Слушать их споры было одно удовольствие.
      - Смотри, - сказал Цымбаларь. - Вот здесь у нас уже найденные линзы, видишь? - Он показал французу лист бумаги.
      - Ты хочешь сказать, что обнаруженные нами линзы расположены на полуокружности? - сообразил тот.
      - Только некоторая часть, Шарль, - сказал Цымбаларь. Остальные "линзы" скорее всего имеют отношение к другим объектам. А здесь мы имеем дело с правильной окружностью. Значит, должны быть другие, симметричные обнаруженным, точки, которые в совокупности образуют правильную окружность. Понимаешь, теперь мы можем абсолютно точно предсказать, где обнаружится следующая "линза". Конечно, я имею в виду только этот район, где у нас достаточно данных. Но и для других мы можем сделать более точные прогнозы. Теперь понимаешь?
      Де Лавальер долго разглядывал рисунок.
      - Я-то понимаю, - сказал он. - А вот подумал ли ты, что должно находиться в центре этой окружности?
      - При чем здесь какой-то центр? - удивился Цымбаларь. - Я тебе о закономерностях залегания в почве "линз" толкую!
      - А я тебе - о причинах этого залегания, - сказал француз. - Понимаешь, это больше похоже на систему водоснабжения. Или на систему водоотстойников. Но если это именно так, то в центре каждой окружности, по которой "линзы" располагаются, должен находиться искусственный объект. Город, например, или чья-то база.
      Заинтересованные разговором ученые начали придвигаться к аресологам.
      - Слушайте, - сказал Луиджи Пазолини, - а ведь это легко проверить.
      - Точно, - согласился Цымбаларь. - Достаточно убедиться в том, что следующая "линза" находится именно там, где она должна быть по расчетам.
      - Зачем? - искренне удивился Пазолини. - Достаточно будет исследовать сам центр окружности.
      - Там располагается город марсиан, - мечтательно сказал Фокс Трентелл. - Как у Брэдбери. Город с каналами и хрустальными городами.
      - Нет там никакого города, - трезво заметил Астахов. Будь там города, мы бы их со спутников заметили. Если Саня прав, то там находится заброшенная база инопланетян. Отработали планету и ушли, а база осталась. Дорогое это удовольствие - демонтировать базу после окончания работ. Если наша экспедиция на Марсе будет последней, вряд ли кто-нибудь станет демонтировать ее и вывозить на Землю.
      - Борь-я, ты прагматик, - сказал Селлингс. - Нет в тебе... э-э-э... ромь-мантьики.
      - Проверить бы... проверить... - едва не застонал Цымбаларь. - Чертова буря, как она не вовремя!
      - Я всегда говорил, что открытия делаются с безделья, сказал Астахов. - Не будь этой бури, ты бы сейчас ковырялся у какой-нибудь из "линз" с турбобуром, и светлая загадка никогда бы не посетила твоей темной головы.
      Тимоти Данн посидел немного, перебирая отчеты из папки Цымбаларя, потом поднял голову и задумчиво оглядел присутствующих.
      - А вы знаете, - сказал он, - может быть, эта идея недостаточно безумна, чтобы быть верной, но в ней что-то есть.
      Все сидящие в столовой невольно прислушались к вою ветра за стенами станции. Ураган бушевал по-прежнему.
      - Жаль, что буря разыгралась, - сказал Тим Данн. - Будем ждать, когда в пустыне поспокойнее будет.
      - А як же прiз? - печально поинтересовался Свиристко.
      - А вот после бури и решим, - сказал Лежнев. - Если Саня прав, то приз заслужил он. Да что там приз! Он гораздо большего заслуживает! Хотя, честно говоря, истории были неплохие.
      Данн захлопнул папку.
      - Ну что? - спросил он. - Будем дальше истории рассказывать или на сегодня закончим?
      - Какие уж теперь истории... - вздохнул Лежнев. - Теперь только и ждать, когда пурга утихнет.
      Глава четырнадцатая
      И ТАЙНЫ ХРАМ СРЕДИ ПЕСКОВ... 2057 ГОД
      Пустыня вздымалась в фиолетовые небеса многочисленными барханами, над которыми медленно плыл ущербный полумесяц Деймоса. Белых кристаллических солончаков сейчас не было видно, а по красному песку, лениво подгоняемые ветром, катились шарообразные свистуны, оторванные вчерашней бурей от корневищ. За свистунами по барханам гонялись семилапки, фиолетово-черные от возбуждения и охотничьего азарта.
      Мотонарты, идущие по пескам, оставляли за собой облака потревоженной пыли, которая медленно опускалась на поверхность планеты. Со стороны казалось, что по барханам идет пылевая буря. Взвихренный песок пугал семилапок, они торопливо зарывались в тяжелый красно-бурый грунт. По бегущим неровным бугоркам можно было определить, в какую сторону зверьки убегали, но людям было не до беглецов, мотонарты стремились к своей цели.
      В лучах солнца блестели солончаки.
      - Жаль, что ты будешь не первым, - сказал Тим Данн. - Какие-то существа найдены на Луне, некоторые даже доказывают, что эти существа разумны.
      - У них одно, - возразил Цымбаларь, - у нас совсем другое. Там дело имеют с дикарями, а у нас признаки технологической цивилизации.
      - Пока все сводится к предположениям.
      - Прекрасно, - засмеялся Цымбаларь. - Однако у нас есть все возможности проверить эти предположения!
      - Хорошо бы найти город! - помечтал Фокс Трентелл. Честно говоря, возиться с морфотектонической картой Марса не так интересно. Да и сфера изучения слишком узка. Далеко мы пока не забирались, столько белых пятен остается. Амазония, Хриса, Утопия почти не исследованы, полюса до сих пор не посещены.
      - Дойдет дело и до них, - пообещал Данн.
      - Гарно, гарно, - вклинился в разговор Мыкола Свиристюк. - Тут таке епохальне вiкриття... Не кожному дано! Молодец, Олекса! Тремтиш, може, завтра чи послезавтра наука вщкриет нов! перспективи, i перед розумом вжриеться безодня! Що хiба не так?
      - Нет, мужики, - сказал Лежнев. - Лично я в эти контакты не верю. Раздражают меня розовые мечты, которые некоторые несознательные граждане системы связывают с инопланетянами. Вот, мол, найдем цивилизацию, чей научный и технический потенциалы больше земного, и... даешь большой скачок! Вы Кену спросите, чем китайцам такой скачок дался!
      - А разве не так? - провокационно спросили сзади.
      - Вот, предположим, - сказал пан Петлюра. - Предположим, что такой контакт состоялся. Поутихли первые восторги, послабее стали дружеские похлопывания ладонями и щупальцами. Первые удивления прошли: ах, у вас третий глаз на подбородке? Уши на затылке? В крови гемоглобин вместо хлорофилла? Поутихли изумления, что у землян нос между глаз, а не как у всех порядочных существ посредине темени шишкообразно выступает. Привыкли мы потихонечку друг к другу. И встанет наконец перед нами один вопрос: а что же дальше?
      - Шишкообразный нос посредине темени, это да! - сказали сзади. - Это впечатляет!
      Вокруг засмеялись. Нет, хорошо было лететь по наждачному песку чужой незнакомой планеты под черно-фиолетовым небом с пронзительными, почти никогда не гаснущими звездами в окружении друзей и товарищей навстречу загадке, чувствуя азарт и нетерпеливое ожидание, сжигающее душу.
      - Моральная сторона всем ясна, - с жаром сказал Лежнев. Как говорится, полное удовлетворение - правы ученые, зря мракобесы Джордано на костре в свое время спалили. Не одиноки мы во Вселенной! Ну хорошо. Заклеймили мракобесов позором. Дальше-то что?
      - Знаниями обмениваться начнем, - сказал Фокс Трентелл. Есть что предложить!
      - Как же! - в тон ему отозвался Лежнев. - Например, опыт сравнительной анатомии. Инопланетный нос над теменем возвышается и морщится от незнакомой вони благоухающих роз. Ему, носу этому инопланетному, стократ прекраснее запах сернокислого аммония, слегка сдобренного сероводородом. А мы ему розы суем! Ладно, бог с ним, с носом! А вы видите в темноте? А почему у вас нет ресниц, а вместо них меховые щеточки? А у вас почему вместо костяного грудочного панциря в наличии разнокалиберные и ненадежно-хрупкие ребра? Ах, приспособления к природным условиям? Интересно... А дети у вас как рождаются: по любви или почкуетесь потихоньку? Вырастил втихомолку яйцеклетку, вынянчил ее в маточном кармане, шлепнул любимое чадо по юношеским лиловым ягодицам, и пускай гуляет, набирается жизненного опыта. А у вас не так? М-да... интересно!
      - Эк тебя разобрало, - проворчал Данн. - Фантазия у тебя, дружочек. Только не пойму я, куда ты клонишь.
      - А все к тому же! - воинственно сказал Лежнев. - Желательно нам с собратьями по разуму обсудить морально-этические проблемы. Только вот как их обсуждать? У нас, землян, главное - не вызреть раньше времени, волнуют нас вопросы воспитания и половой зрелости, кричим мы о культивации любви и уважения к противоположному полу, а заодно и к сожителям по родимой планете. А инопланетянину это неинтересно. Он своим детям и папа, и мама. Ему одно тревожно: вынянчиваешь яйцеклетку, так не кичись, не вывешивай ее на маточный карман, может, и не выйдет еще ничего, напрасно только обнадежишь общество преждевременными заверениями, а то ведь как мальчика-то и не было, скисло разумное существо, растворилось в углекислотной среде.
      Вот тебе и вся сравнительная этика. Это все равно что спорить с крокодилом о любви.
      - А искусство? - жадно спросили сзади. - Ты про искусство скажи!
      - А что искусство? Тычем мы этому инопланетянину в Данаю прекрасную, Пушкина цитируем, Моцарта и Бетховена на музыкальных инструментах воспроизводим. А ему это до лампочки. Он ведь однополое существо, а не Фокс Трентелл, у него вид голой женщины ничего в организме не будит. Бах и Моцарт ему вовсе ни к чему, его затылочная перепонка в ультразвуковых диапазонах сигналы воспринимает. Пушкин, правда, хорошо, да вопросов много возникает: а крестьянин - это кто? А дровни это что? А лошадка - это как: флора или фауна? Скучно ему, инопланетянину, вот он и тянет тебя отдохнуть в обонятельницу, вдохнуть там перекисшего ангидрида пополам с сероводородным ветерком. И удивляется он, что в этой обонятельнице ты сразу зеленеешь, а мгновением позже в глубокий обморок падаешь. Навещает он тебя в больнице и радуется, что искусство его родимой планеты на тебя такое неизгладимое впечатление произвело.
      И что остается? Остается только толкать научно-технический прогресс, приспосабливая чужие достижения к своим нуждам. Они нас в космической технике перегнали. Лепи, значит, космические корабли по инопланетному подобию! Мелочи только вроде щелочных противоперегрузочных камер убирай.
      А уберешь, так окажется, что никто из землян этих перегрузок перенести не может. Готовились звезды оседлать, а вместо этого - мементум мори!
      Или со временем, скажем. У инопланетян с этим просто: впал в спячку - и лети, не старея, от галактики к галактике.
      Только спиральку на животе подкрути, подверни до нужного оборота, до требуемого столетия. Но мы-то земляне! Нам свои пупки крутить бесполезно. Значит, и здесь твори самостоятельно.
      - Значит, ты считаешь, что контакты с иным разумом ничего людям не дадут?
      - Не будет ничего хорошего, - предрек Лежнев под общий смех. - Ладно, предположим, что щелочные ванны нам тоже пригодятся. Может, в них конечности регенерируются. Оторвало, к примеру, тебе руку - беги к ванне, суй туда обрубок, а через час уже здоровой рукой подкову гнешь, новым пальчиком в кнопку синхрофазотрона тычешь. Возможно, мы и в пупоспирали инопланетной разберемся, в анабиоз впадать научимся. Но сами! Сами! Так что нам ихний милионолетний опыт развития? Толку какого?
      - А вот мне интересно, - сказали сзади. - Фокс Трентелл у своих инопланетян что-то достойное выпросил, или ему пупоспираль подсунули?
      Грохнул дружный хохот.
      - А все-таки интересно, чем там закончилась история с селенитами, - переждав общий смех, сказал Селлингс. - Нет, братцы, расстояние - это очень плохо. Слишком поздно доходят новости.
      - Хотел бы я сейчас быть на Луне, - помечтал Пазолини. Лет, это надо же, где мы только не искали братьев по разуму, а они оказались под боком.
      - И все-таки это тупиковая ветка развития, - возразил Лежнев. - Слишком зависит от внешних условий. Не будь вулкана под боком у ледника, не проточи вода туннели в лунном грунте... Они обречены, и человечество ничего с этим не сможет поделать. Это как племена, что населяли районы Крайнего Севера: вроде бы им все условия создают, денег и сил не жалеют, а все равно они вымирают. Неудачная проба природы.
      - Ну знаешь, - сердито сказал Пазолини. - Если так рассуждать, жизнь на Земле тоже можно считать уникальной. Находись матушка Земля поближе к Солнцу или чуть подальше, будь на ней меньше кислороду, и ты бы сейчас не выступал с подобными рассуждениями.
      - Как и ты, Луиджи, - со смешком отозвались сзади. - Во всем виновата матушка. Будь она повнимательнее, найди она себе другого сексуального партнера... Что ни говори, человеческая жизнь и в самом деле зависит от случайностей.
      - Скоро этим случайностям придет конец, - сказал Фокс Трентелл. - Люди будут рождаться с заранее заданными качествами - кто-то будет рожден фермером, кто-то - межпланетчиком, кто-то генетически будет обречен писать гениальные стихи...
      - И у каждого от рождения будет, что он захочет, - под общий смех закончил за Трентелла Симанович. - Не надо скитаться по астероидам, искать инопланетян и просить у них то, в чем тебе отказала природа!
      Справа высились горы с гигантом Олимпом, пронзающим фиолетовые небеса. База располагалась в районе Титаниуса, но даже отсюда двадцативосьмикилометровый горный великан выглядел весьма внушительно. Остальные горы толпились у подножия Олимпа, словно подобострастные просители, вымаливающие милостыню у своего господина. Горы Олимпа состояли из базальтовых пород, близких по составу к лунному реголиту. Горные районы были практически не исследованы, только геологи время от времени отправлялись туда, с легкостью делая открытие за открытием. Месторождения актиноидных руд, найденные ими в последнее время, были предметом их особой гордости - богатейшее месторождение автоматически превращало Марс в важнейший пункт космической экспансии человечества, повышало значимость марсианских поселений, что обещало дальнейшее их расширение, а это в свою очередь было связано с увеличением населения Марса.
      - Будут женщины, - мечтал Моисей Симанович. - Господи, как я соскучился по обыкновенной женской юбке!
      - Вряд ли ты увидишь юбку на Марсе, - возражали ему. Здесь и женщины предпочтут ходить в штанах. Холодно и ветра!
      - Кто-то подсчитал, что за жизнь целующийся с женщинами мужчина съедает около трех тонн губной помады, - вздыхал Симанович. - Честное слово, парни, я бы с удовольствием сейчас полакомился килограммчиком или даже тремя! Ох и оторвусь я, когда мы вернемся на Землю!
      - Я возьму тебя в Акапулько, - пообещал Фокс Трентелл. Там такие женщины!
      - Ну уж нет! - под общий смех возразил Симанович. - Ты там со своим инопланетным подарком, несомненно, будешь на высоте, а я как буду смотреться на твоем фоне? Лучше я позагораю на пляжах Хайфы, по крайней мере там ко мне женщины привыкли.
      - Тогда ты меня с собой возьми, - предложил Трентелл.
      - Нет, Фокс. Отдыхай в своей Акапульке, - вздохнул Симанович. - Ты мне всю клиентуру распугаешь. Бабы на тебя кинутся, а что тогда делать бедному еврею? Я уж как-нибудь самостоятельно отдохну.
      Пустыня казалась бесконечной. Бархан за барханом вставали вокруг землян, пески окружали несущиеся на юг мотонарты, над песками стояло темно-фиолетовое небо, на котором даже сейчас, в самый разгар марсианского дня, были видны звезды.
      - Скоро прилетает инспектор КОСМОЮНЕСКО, - сказал Тим Данн. - Решили посмотреть, что у нас здесь происходит.
      - Теперь я понимаю, почему биологи последнее время не вылезают из Долины Маринера, - сказал Селлингс. - Решили удивить инспектора чем-то очень экзотичным.
      - Вот бы они вырастили маленькое такое деревце, у которого вместо сока было бы виски, - вслух помечтал кто-то. - Вот это было бы открытие! А, Мыкола? Как ты считаешь? Гарно? Или тебе больше по вкусу горилка з перцем?
      - Мене краще гарный коньяк, - не замедлил с ответом Свиристюк. - Як вi працуете, брешет пан, чi нi?
      - Прилетит инспектор, он быстро из твоей головы глупые мысли выбьет, - мрачно отозвался тот же голос. - Начальство пьянок не любит.
      - Начальник тоже человек, - сказал Тимм Данн. - Можно подумать, я вашим воспитанием каждый день занимаюсь!
      - В пятой экспедиции мы там были, - сказал кто-то из ветеранов. - Там такой каньон! Не зря он называется гигантской пропастью. Там глубина достигает шести километров. Нет, ребята, только там и увидишь, что когда-то на Марсе бушевала жизнь. Там следы блуждающих потоков, многометровые залежи аллювия и солей, и там мы нашли кладбище аресоподов. Зрелище грандиозное! И на дне вечные сумерки, представляете? Посмотришь, и невольно охватывает трепет. Жутковатое место. Когда мы там работали, постоянно было ощущение, что за нами кто-то внимательно наблюдает.