Инспектор Внеземелья
ModernLib.Net / Синякин Сергей / Инспектор Внеземелья - Чтение
(Весь текст)
Автор:
|
Синякин Сергей |
Жанр:
|
|
-
Читать книгу полностью (345 Кб)
- Скачать в формате fb2
(142 Кб)
- Скачать в формате doc
(145 Кб)
- Скачать в формате txt
(140 Кб)
- Скачать в формате html
(142 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
|
|
Синякин Сергей
Инспектор Внеземелья
Синякин Сергей Николаевич ИНСПЕКТОР ВНЕЗЕМЕЛЬЯ Жизнь каждого человека извилиста и чаще всего длинна, подобно внешним обстоятельствам, влияющим на нее. И только у некоторых - от рождения и до смерти - она похожа на прямую линию. Глава первая ХВОСТ НАДЕЖДЫ. 2053 ГОД Идти в невесомости по лайтингу, соединяющему корабль с двигателем, было трудно, постоянно хотелось встать на четвереньки. Собственно, разницы в положении не было - сказывались стереотипы, выработанные с годами. После аварии корабль медленно вращался вокруг оси, мельтешение звезд раздражало Круглова. Время от времени в предупредительно темнеющем забрале шлема он видел неяркий кружок Солнца, и вид его совершенно не радовал межпланетчика. Как и сам этот безнадежный героический поход. Он великолепно знал, что увидит в конце пути. Трос опять натянулся. - Вытравливай, вытравливай, - недовольно сказал Круглов в эфир. На другом конце торопливо начали травить трос. - Что там, Алексей Николаевич? - жадно спросил бортинженер. - Пока ничего. - Круглов остановился. Все было именно так, как он и предполагал, - реактора не было, и труба лайтинга заканчивалась зубчатым разрывом, в образовавшееся отверстие можно было увидеть, как плохи и безнадежны их дела: вытягивались в пространство оборванные разноцветные кабели и желтела защитная оболочка из противорадиационного пластика. - Мыла Маруся белые ноги... - уныло пробормотал Круглов. - Какие ноги, Алексей Николаевич? - не понял бортинженер. - Красивые, - задумчиво сказал Круглов. - Стройные. - Не понял. - В голосе напарника слышалась тревога. - И не поймешь, - сказал Круглов. - Ты, Миша, начинай сматывать трос. Все-таки казенное имущество. Я возвращаюсь. Обратный путь показался еще тяжелее и длиннее. Такие уж мысли сейчас были у Круглова - не развеселишься. Лайтинг плавно перешел в транспортный отсек, отсюда до рубки управления было уже совсем близко. "Продовольствия у нас - море, - некстати подумалось Круглову. - На две жизни хватит". Он сел отдохнуть. Прямо перед ним повисли знакомые созвездия, только вот звезды горели немного ярче, чем на Земле. Яркой извилистой лентой протянулся Млечный Путь. Круглов нашел ковш Большой Медведицы, некоторое время всматривался в него. Ковш медленно перемещался, уходя из поля зрения межпланетчика. "Плохо дело, - уныло подумал Круглов. - На этот раз нам, кажется, не выбраться". - Алексей Николаевич, - вновь заговорил бортинженер. - У вас все в порядке? Дышите тяжело. - У меня-то все в порядке, - сказал Круглов. - А вот у нас все обстоит гораздо хуже. И встал, чтобы продолжить путь. В наушниках что-то шуршало, затухающие и вновь возникающие шорохи эти раздражали Круглова, и только уже в самом конце пути он понял, что слышит собственное дыхание. У стыковочного узла планетолета, служащего выходной камерой, серебрилась маленькая фигурка в скафандре. Бортинженер сматывал трос, дисциплинированно не вступая в излишние переговоры. Да и не о чем было говорить: если бы двигатель был на месте, Круглов сказал бы об этом сразу. Но Круглов молчал, и это молчание красноречиво говорило о полном отсутствии каких-либо надежд. В кессоне они все так же молчали, ожидая, пока камера заполнится воздухом и можно будет снять эти неуклюжие панцири, сковывающие движения. Бортинженер вопросительно поглядывал на командира, но Круглов продолжал мрачно молчать, лишь однажды, не выдержав совсем уж тоскливого взгляда товарища, безнадежно махнул рукой и услышал в ответ продолжительный вздох. Планетолет "Ладога" совершал транспортный рейс к Венере. Собственно, рейс был не особенно трудным - доставить к орбитальной станции "Мичиган" продовольствие и материалы для монтажа солнечной станции для нужд орбитального комплекса, который постепенно вырастал на орбите планеты. Люди обживались в Солнечной системе. Работа орбитального комплекса у Венеры велась по трем направлениям - наблюдение за Солнцем, изучение Меркурия и Венеры, но самым важным из них являлся контроль над деятельностью нанокибов, прилежно разлагающих углекислотную атмосферу планеты на углерод и кислород, а также осуществляющих синтез воды. Работа по преобразованию планеты велась уже третий год, а рассчитана была на три десятилетия, так что положительных сдвигов пока не наблюдалось, разве что зонды, запускаемые в атмосферу Венеры, фиксировали в ней пары воды и робкие, увеличивающие свое процентное соотношение следы кислорода. Однако будущая колонизация Венеры была невозможна без радикальной перестройки ее атмосферы, а игра стоила свеч - на планете отмечались богатые залежи актиноидов и редких металлов. Однажды разведроботы доставили на станцию образцы руды, необычайно богатых технецием - металлом, пока обнаруженным только на Солнце. Планете Венера грозило великое будущее, она оказалась необходимой землянам. Экипаж орбитального комплекса насчитывал десятка полтора специалистов разного профиля - от астрофизиков до геологов, которые пока делали свои открытия, что называется, на кончике пера - вниз человек пока еще не спускался. Поговаривали, планируется подобная экспедиция. Но пока все еще оставалось в громадье планов - высадка человека на Венеру была сопряжена с гигантскими техническими трудностями: развивающаяся мировая экономика большие затраты на подобные мероприятия позволить себе не могла, а возможности любого отдельно взятого государства были и того меньше. Орбитальный комплекс требовал все больше энергии. Ядерный котел "Арзамас", несмотря на свою экономичность и хороший коэффициент полезного действия, обеспечить потребности СКАНа в энергии не мог, поэтому в комитете астронавтики и Освоения космического пространства приняли решение о монтаже на орбитальном комплексе гелиоэлектростанции, разработанной специалистами Китая и хорошо зарекомендовавшей себя на промышленных испытаниях в районе пустыни Гоби. Именно это оборудование и запас продовольствия для обитателей станции должен был доставить экипаж Круглова. Должен. После неожиданного мощного выброса на Солнце в реакторе произошел взрыв. Такого просто не могло случиться. Прочность и надежность реактора рассчитывались специалистами, которые старались учесть все внешние факторы, затрудняющие его эксплуатацию, но взрыв все-таки произошел в. тот момент, когда планетолет должен был приступить к торможению. - Накрылся реактор, Алексей Николаевич? - не выдержал и нарушил молчание бортинженер. - Откуда я знаю? - хмуро пробормотал Круглов, освобождаясь от скафандра и нащупывая ремень, закрепляющий экзоскелет на теле. - Его просто нет. Оторвало вместе с хвостовой частью лайтинга. - Похоже, застряли мы, - вздохнул бортинженер. - Это я во всем виноват, Алексей Николаевич. С рождения невезучим был. Даже в школе меня всегда спрашивали, если я не заглядывал накануне в учебники. Рок! Да и потом. - Он безнадежно махнул рукой. - И что дальше? - Думать будем, - сказал Круглов. - Безнадега, - снова вздохнул бортинженер. - Передатчик тоже не работает, зипы накрылись, и заменить испорченные блоки нечем. Похоже, не выберемся. Кто ж знал, что столкнемся с импульсом такой мощности? Круглов поиграл желваками на скулах. - Положение аховое, - согласился он. - Только ты мне своим нытьем пассажиров в транс не вгоняй. Не хватало еще с истериками возиться. А в нашем положении у любого может крыша поехать. Давай, Миша, так - ты пассажиров на себя возьмешь, а мы с Ярницким мозгами раскидывать станем. Найди, какой работой пассажиров загрузить. Сам знаешь - когда человек делом занят, он держится лучше и не раскисает. - Чудес на свете не бывает, - тоскливо сказал бортинженер, но по глазам его было видно, что если ему во что и хочется поверить сейчас, так это в возможность чуда. Круглов его понимал. Никогда не хочется думать, что костлявая сидит у тебя за спиной и готова в любой момент окликнуть. Круглова самого охватывала тоска от одной мысли о том, что все кончено. Без реакторов планетолеты не летают. Учитывая курс и скорость корабля, дальнейшее становилось предельно ясным. Стать спутником Солнца и до конца дней своих уничтожать продовольствие, предназначенное для орбитального комплекса "Мичиган", им не грозило. В перспективе у них по самым грубым прикидкам было не более года. Круглов ясно представил себе, как планетолет входит в корону светила, и поморщился, ругая себя за некстати разыгравшееся воображение. - Так договорились, Миша? Бортинженер смотрел в сторону. - А спросят меня? - хмуро возразил он. - Что я им, врать должен? Так они сразу это просекут. Не умею я врать, Алексей Николаевич, всегда всем понятно, что я вру. Бортинженер был молод, и на мгновение Круглов почувствовал жалость, но тут же отогнал от себя ненужные и опасные мысли. Некогда было расслабляться. Нельзя было расслабляться. - Учиться никогда не поздно, - сказал Круглов. - Все. Пошли. Поручи им разбирать оборудование, которое мы везли для СКАНа. Там электронных блоков до черта, можно будет их использовать для ремонта радиостанции. Держись бодрее, Миша, а то у тебя вид, будто ты все надежды похоронил. - А разве не так? - приподнял голову бортинженер, но Круглов уже открывал овальный люк переходника, ведущий внутрь корабля. Экипаж планетолета состоит обычно из трех человек. Командир корабля, он же пилот, штурман и бортинженер, исполняющий также обязанности радиста. Однако на этот раз на "Ладоге" летели пятеро. Двое были пассажирами, они летели на орбитальный комплекс заменить старожилов, которые выработали биологический ресурс и должны были возвратиться на Землю. Планета Венера находилась в зоне активности Солнца, излучения светила здесь не рассеивались атмосферой, а оболочка орбитального комплекса полной защиты от них дать не могла. Поэтому был установлен предел времени нахождения на станции, по истечении которого людей надо было возвращать на Землю для реабилитации. Пассажиров Круглов почти не знал. Оба были из Европейского Союза, один, Эрик Пельер - кажется, бельгиец, - был астрохимиком, а второй, немец Курт Везелен, - астрофизиком. Круглов не знал, как они себя поведут, узнав о случившемся с кораблем. Срывы были вполне возможны, тут самому хотелось завыть от отчаяния. За команду Круглов мог поручиться. Из каких передряг приходилось выбираться! "Но не из таких", - шепнул внутренний голос. Пассажиры в нарушение инструкций находились в рубке управления. Впрочем, о каких инструкциях можно было говорить в их положении? Для такой ситуации инструкции были не писаны. Пока они отсутствовали, Ярницкий сумел стабилизировать положение планетолета в пространстве с помощью верньерных двигателей, которые, по счастью, уцелели. Правда, это были маломощные ионники, не стоило мечтать с их помощью затормозить планетолет, а тем более разогнать его до нужной космической скорости. Три пары глаз с надеждой смотрели на вошедших. Круглов неторопливо прошел на свое место, сел; задумчиво оглядывая присутствующих. Всем своим видом он старался показать, что ничего страшного не произошло. Ну, потеряли реактор вместе с двигателем. Главное, живыми остались. Руки и головы на месте, следовательно, все еще впереди, можно барахтаться, как барахталась лягушка из средневековой притчи в горшке со сметаной. - Положение серьезное, - сказал он, оглядывая товарищей по несчастью. - Мы потеряли двигатель и реактор, поэтому на данный момент не способны к самостоятельному маневрированию и торможению. Нас несет к Солнцу. Все усугубляется тем, что в период выброса у нас полетело электронное оборудование. Это означает, что теперь мы не можем в полной мере контролировать корабль и лишены связи. Однако положение не безнадежное. Есть определенные пути к спасению, и мы должны их найти. Поэтому на "Ладоге" необходимо соблюдать жесточайшую дисциплину. Более того, каждый получит определенную задачу и должен выполнять ее, не считаясь со временем и не впадая в уныние. Хочу напомнить одну нехитрую истину - человек пропадает, когда он опускает руки. Он невесело усмехнулся и сказал: - Времени у нас более чем достаточно. И все-таки времени никогда не бывает слишком много, в самом конце оказывается, что его катастрофически не хватает. - Боюсь, капитан, вы излишне оптимистичны. - Курт Везелен пригладил волосы руками. - Я не специалист в астронавтике и космической навигации, но думаю, что корабль, потерявший двигательную установку, уже не способен выполнять возложенные на него задачи. Я понимаю, вы беспокоитесь о нас. Я могу вас заверить, что не собираюсь терять человеческий облик и впадать в панику. Но и заниматься бесполезной работой не желаю. Мне думается, у обреченного на смерть всегда найдется занятие, лично я собираюсь заняться профессиональной деятельностью и нахожу это более разумным, чем предпринимать героические, но бесплодные усилия, прекрасно зная, что спасения нет. Вежливая и лишенная эмоций речь Везелена вызывала раздражение, и Круглов едва не повысил голос, чтобы оборвать немца. Однако он вовремя сдержался. "Не хватало, чтобы сорвался ты, - подумал Круглов. - У немца это просто защитная реакция, он слишком растерян сейчас, но если сорвешься ты, этому не будет никакого оправдания. Тем более что ты-то понимаешь всю безнадежность ситуации. Он держится спокойно, не поддавайся настроению и ты". - Курт, - сказал он, машинально подстраиваясь под манеру собеседника излагать мысли. - Как вам известно, на корабле есть только один капитан. И его приказы не обсуждаются, даже если корабль идет ко дну. Так было в старые времена на флоте, таких же традиций мы придерживаемся и в пространстве. Мои подчиненные подтвердят вам это правило. Поэтому каждый из членов экипажа, а мы с вами являемся единым экипажем, попавшим в беду, будет выполнять то, что прикажет капитан. Ваши слова свидетельствуют о полном незнании вами традиций космического флота. - Он пересилил себя и бодро подмигнул немцу. - Мой бортинженер поставит перед вами и Эриком задачи. Впрочем, не буду делать из этого тайны. Оборудование, которое мы везли на "Мичиган", содержит много блоков, которые можно использовать для ремонта радиостанции. Вы разбираетесь в электронике, следовательно, необходимо, чтобы вы определили уровень повреждений в нашем передатчике и посмотрели, что мы можем использовать для его ремонта. Связь - это очень важно, Курт, это наш шанс на спасение. Мы не вышли на очередной сеанс, значит, на Земле уже знают, что с нами что-то случилось. Маршрут нашего планетолета им хорошо известен, я не сомневаюсь, что нам обязательно попытаются помочь. Но будет очень хорошо, если и мы сами будем заниматься своим спасением. Вам ясно? Астрофизик побагровел. Не глядя на окружающих, он сказал: - Прошу извинить меня, капитан. Я был не прав. Мои знания в вашем распоряжении. Прошу не считать мою некоторую растерянность проявлением паники. "Мы с ним так и будем изъясняться? - уныло подумал Круглов. - Как это называется? Будем изъясняться высоким штилем. К черту! У нас нет времени на ссоры и непонимание. Нравится ему, будем говорить так". - Очень хорошо, - кивнул он. - Эрик? Бельгиец флегматично пожал плечами. - Я думаю, что спорить не о чем, а потому готов выполнять ваши приказания, капитан. Я так понимаю, что надежды мизерны, капитан? - Прекрасно, - сказал Круглов, оставляя без ответа его вопрос. - Следовательно, наши главные специалисты в радиоэлектронике в твоем распоряжении, Миша. Думаю, вы сами определитесь, кто и чем будет заниматься. А мы с Ярницким будем думать над иными проблемами. Несколько часов напряженной работы пролетели незаметно. - Семь с половиной месяцев, - обреченно сказал Ярницкий. - Время есть, - вздохнул Круглов. - Куда бы только его употребить, - не глядя на капитана, пробормотал Ярницкий. - Не так мрачно, Витя, - не слишком уверенно отозвался Круглов. - Мы остались живы, это уже не так плохо. У нас есть запасы кислорода и продуктов, это тоже хорошо. И регенерационная система практически в исправном состоянии. Можно сказать, нам повезло. - Не думаю, чтобы это можно было назвать везением, вздохнул Ярницкий. - Везение в другом... Капитан сидел в кресле, потирая виски. - Хреново без компьютера, - прищурился он. - Ты уже отвык от таких упражнений, верно? Он потянулся. Включив селектор, он поинтересовался: - Миша, как у вас? - Плохо, - после некоторого молчания угрюмо отозвался бортинженер. - Оборудованию тоже досталось. Но здесь положение лучше, чем в рабочих отсеках. Ищем исправные блоки, потом проверяем наличие пригодных чипов и узлов. Боюсь, это затянется надолго. Тут работы не на неделю, Алексей Николаевич. - Время у нас есть, - бодрым голосом сообщил Круглов. Мы тут с Ярницким посчитали - получается, что в нашем распоряжении больше семи месяцев. Значит, надежда есть, Миша? - Трудно сказать, - менее напряженным тоном доложил бортинженер. - Сначала надо определиться, что у нас есть. Эрик в радиорубке. Он выясняет, что нам будет необходимо. Круглов хотел спросить, как держится Везелен, но вовремя удержался - немец наверняка услышал бы его, а это повышенное внимание к собственной персоне обязательно покоробило бы астрофизика. - Работайте, - распорядился он и отключился. - Итак, Витя, что мы имеем на сегодняшний день? - Он поймал ручку, плывущую над столом. - Пока одни минусы, Леша, - отозвался тот, не отрываясь от блокнота. - Наше местонахождение на Земле никому не известно, двигателя у нас нет, радиопередатчик не работает, нас уносит к Солнцу. Условно положительным моментом можно считать тот факт, что мы еще живы, а главное - время у нас еще есть. Круглов покачал головой. - Эк тебя вывернуло, Витя, - укоризненно сказал он. - Условно положительный момент... Радоваться надо, что остались в живых после взрыва силовой установки. Один шанс на миллион, а? - Можно посчитать, Леша, - грустно усмехнулся Ярницкий. С ним Круглову не надо было притворяться. Они летали в одном экипаже пять лет, и капитан видел своего штурмана и второго пилота в деле. Особенно при исследовании кометы Ван Дейка. - Значит, минусы мы свои знаем, - сказал Круглов. - И условно положительные моменты тоже, - безжалостно добавил он. - Ничего, Витя, бывали ситуации и похуже. В худшие ситуации они еще никогда не попадали, это Круглов приукрасил немного для поднятия боевого духа. Где-то в глубине души Алексея Николаевича гадким черным пауком копошилось чувство обреченности, но он старательно давил это чувство, стараясь не показывать членам экипажа, что сам не верит в спасение. - Главное, правильно поставить задачи, - откинулся он в кресле. - Чего мы хотим, Витя? - Вернуться на Землю, - мрачно сказал штурман. - Верно. А для этого нам как минимум нужно подольше оставаться в живых. Связаться с Землей мы не можем. Так? Но, возможно, этот фактор перестанет выглядеть так безнадежно в самое ближайшее время. Если ребятам удастся отремонтировать радиопередатчик. - И если целы антенны, - уточнил штурман. - Антенны целы, - сообщил Круглов. - Я на них специально внимание обратил, когда прогулку под звездами совершал. Красивое зрелище, Витя! Значит, антенны у нас целы. Пусть Миша и пассажиры занимаются ремонтом до посинения. Чем быстрее мы отремонтируем радиостанцию, тем больше возрастут наши шансы на спасения. - Или наоборот, - пробормотал Ярницкий и, поймав хмурый и недовольный взгляд Круглова, пояснил: - Это я к тому, что передатчик привести в порядок, может, и не удастся. - Экий в тебе пессимист просыпается, - буркнул Круглов. Надо вперед смотреть с надеждой, тогда будущее розовым кажется. - Трудновато, командир, - вздохнул Ярницкий. - Но тоже вполне возможный вариант, - неохотно согласился Круглов. Он легко воспарил над креслом и подплыл к иллюминатору. В иллюминаторе были видны яркие звезды. Незадолго до взрыва планетолет входил в режим торможения и развернулся двигателем в сторону Солнца. Именно поэтому светила в иллюминаторе не было видно. Как и Земли. - Привлечь к себе внимание, - подумал вслух капитан. Если мы не можем помочь себе сами, то надо добиться, чтобы нам помогли. - Капитан, - усмехнулся Ярницкий. - Ты рассуждаешь, как китайские мудрецы. - Подобным образом они рассматривали очевидные истины, превращая их в философские проблемы. - Дерзок ты, Витюша, - не оборачиваясь, сообщил Круглов. - Смеяться над начальством опасно. Вернемся на лунную базу, добьюсь, чтобы тебя на месяц в бригаду сантехников определили. Слышно было, как Ярницкий вздохнул. - Если вернемся, - сказал он, - это будет не наказание, а поощрение. - И все-таки нам повезло, - задумчиво сказал Круглов. Планетолет сохраняет герметичность, системы... в основном... функционируют нормально. И энергии от резервных источников нам пока хватит. И если это не чудо, то я, Витюша, ничего не понимаю в чудесах. Через несколько часов, когда они перебрались в кают-компанию для того, чтобы перекусить, появились и остальные. Круглов обратил внимание на Везелена. Из всех обитателей искалеченного планетолета именно немец вызывал у него серьезные опасения. Он словно бы сразу постарел на несколько лет - лицо бледное, под глазами обозначились темные круги. Нехорошо выглядел астрофизик, чувствовалось, что он на пределе. Энергию все-таки приходилось экономить, поэтому плафоны в кают-компании горели вполнакала, а обходиться приходилось сухим пайком. Раньше все корабельные надобности обслуживал реактор, сейчас его не было. "Ничего, - подумал Круглов. Завтра с Мишей выйдем в пространство, развернем солнечную батарею, и экономить электричество больше не придется. Это очень важно, чтобы на планетолете были человеческие условия. Это подстегивает, заставляет вспомнить, кто ты есть, и соответственно держаться". Он обратил внимание, что к своим тубам и упакованным в полиэтиленовую пленку разовым хлебцам Везелен не притронулся. Понятное дело, в таких условиях трудно сохранить аппетит, но все-таки немец нервничал больше остальных. Его внутренняя напряженность могла в любое время обернуться конфликтной ситуацией. Есть такие люди - когда им очень плохо, хочется, чтобы остальным было еще хуже. В обычной обстановке они приятны и интересны, порой даже остроумны и зачастую являются душой компании, но, попав в стрессовую ситуацию, меняются в худшую сторону - срываются на крик, начинают конфликтовать с окружающими, а это в условиях ограниченного пространства добром не кончается. Деваться друг от друга некуда, появляется взаимная неприязнь, учащаются ссоры. Поэтому экипажи планетолетов тщательно проверяют на психологическую совместимость. Зачастую лететь приходится очень долго, люди должны понимать друг друга и относиться терпимее к слабостям товарищей. Удивительно, неужели Везелен не проходил тестирование на психологическую пригодность к длительной работе в космическом пространстве? Плохо он себя ведет, очень плохо. Надо предупредить, чтобы остальные относились к нему повнимательнее и сдерживались в щекотливых ситуациях, старались избегать конфликтов. И самому поговорить с астрофизиком, постараться как-то поддержать его. - Не могу, - сказал Везелен. - Почему вы все так спокойны? Скажите правду, капитан, мы ведь погибнем? - Возьмите себя в руки, - посоветовал Круглов. - Надо держаться. - Не могу притворяться. - Астрофизик нервно мял полиэтиленовую обойму с разовыми хлебцами. - Но почему? Почему именно мы? Глупо все. Глупо. Глупо. И не надо меня успокаивать, не надо тешить иллюзиями. Мы все обречены. Так почему вы так спокойны? На английском Везелен говорил с небольшим характерным акцентом, слишком твердо произнося слова. Бледное лицо астрофизика порозовело, а кончики ушей стали малиновыми. - Курт, не стоит, - спокойно сказал Пельер. - Надо держать себя в руках. Острое худое лицо астрохимика было спокойным и даже немного равнодушным. "Хорошо держится, - одобрительно подумал Круглов. - Крепкий мужик!" Везелен торопливо встал. От резкого движения его приподняло над столом, нелепо закружило, и он с трудом восстановил правильное положение. Ленточку с разовыми хлебцами немец уронил, и сейчас она, медленно извиваясь, плыла в пространстве над столом, придавая происходящему фантастический вид. - Прошу меня извинить, - сказал Везелен, ни к кому персонально не обращаясь. - Мне надо прийти в себя. Не опускаясь на пол, он проплыл в люк. Присутствующие на мгновение увидели подошвы его тяжелых башмаков с плоскими магнитными подошвами. Люк беззвучно захлопнулся. Слышно было, как в пустом гулком отсеке астрофизик негромко ругается по-немецки. - Плохо, - сказал Круглов. - Миша, ты посматривай за ним, чтобы неприятного сюрприза не случилось. Слишком он нервный для космоса. Куда медики смотрели? Его дальше орбитальных спутников нельзя было выпускать. - Он по рекомендации, - сказал Пельер спокойно. - Мы проходили только общее медицинское освидетельствование. Психологического тестирования никто не проводил. Круглов промолчал. Вопросы, конечно, были, но Пельер на них ответить не мог. Эти вопросы следовало задать Европейскому комитету космических сообщений. "И я их обязательно задам!" - твердо пообещал себе Круглов. "Если вернемся", - немедленно откликнулся унылый внутренний голос. - Отдыхать, - вслух приказал он. - Всем отдыхать не менее семи часов. Ярницкий и Лямин немедленно поднялись. Они не первый день летали с Кругловым и знали, что распоряжения капитана обязательны и обсуждению не подлежат. Эрик Пельер некоторое время продолжал сидеть, цепко вглядываясь в невозмутимое лицо капитана. - Вы хотите что-то спросить, Эрик? - поинтересовался Круглов. - Нет, - отозвался астрохимик, медленно поднимаясь изза стола. - Мне все ясно, капитан. Я иду спать. Оставшись один, Круглов помрачнел. Сейчас не надо было притворяться, а сам он знал цену усилиям команды и пассажиров. Спасти их могло только чудо. Или инопланетяне. Но чудес на свете не бывает, а появление корабля с инопланетянами, предлагающими немедленную помощь, было из разряда таких же чудес. В Академии их учили многому, но в данном случае имеющиеся знания не годились. Круглов опять подплыл к иллюминатору, присел в кресло и некоторое время смотрел на звезды. Земля находилась позади корабля, и сейчас ее не было видно, но красноватая звездочка Марса оказалась на месте, как и Юпитер. Алексей Николаевич долго и пристально смотрел на Марс. Потом коротко и тоскливо выругался, встал на ноги и неторопливо шагнул к люку. Бортинженер Лямин отдыхал в соответствии с указанием руководства. Он лежал, скрестив руки на груди, и разглядывал пейзаж - лесную поляну с могучим зеленым дубом в центре экспозиции. Круглов присел рядом с ним на постель. - Что там, Миша? Есть надежда? - Плохо дело, Алексей Николаевич, - оторвавшись от созерцания пейзажа, отозвался бортинженер. - Натворил дел этот вихрь! По-моему, мы пустышку тянем. Есть, конечно, и исправные блоки, но, как говорят, из верблюда человека не сделаешь. Только время теряем. - Времени у нас много, - сообщил капитан. - Пока. Ярницкий насчитал семь с половиной месяцев. Я думаю, это реально. Авария произошла прямо перед началом торможения... Думаю, все так и есть. Витя ошибается редко. - Он ошибается, - уверенно сказал Лямин. - У нас в запасе максимум несколько недель. Дальше все попытки будут бесполезными и ненужными. Так что мы будем делать? - Занимайтесь потихоньку, - сказал Круглов. - Не сидеть же сложа руки. Это страшно представить, что будет, если мы еще станем бездельничать. Особенно пассажиры. Заметил, как немец психует? Еле держится в рамках. Очень наш астрофизик жизнь любит... - А кто ее не любит? - возразил Лямин. - Я тоже поражаюсь вашему спокойствию, Алексей Николаевич. Неужели вы не боитесь? Или просто не представляете, что нас ждет в конце пути? - Как раз это я себе очень хорошо представляю. - Капитан положил ладонь на плечо лежащего штурмана. - Но паниковать не собираюсь. Надо искать выход. Обязательно надо искать выход. - Какой выход, капитан? - Плечо бортинженера дрогнуло под рукой капитана. - Надо смотреть правде в глаза. На этот раз нам не выкарабкаться. Вы вытащили нас с Европы, но здесь необходимо чудо, Алексей Николаевич, а вы, извините, не бог. И даже не чудотворец. - Плохо, если ты думаешь именно так, - нахмурился Круглов. - Надеюсь, ты не станешь подобным образом успокаивать наших пассажиров. Я тебя умоляю, Миша, держи себя в руках и не давай им распускаться. Ну, ты сам все прекрасно понимаешь. А я к тебе по делу заглянул. Подготовь мне документы по грузу, который мы везли на "Мичиган". - Да что документы? - Бортинженер посмотрел на капитана. Не нравились Круглову его глаза. Тоска и осознание безнадежности положения были в этих глазах. - Я и так все помню. - Мне бы твою память, - посетовал Круглов. - Старею, наверное, порой элементарные вещи вспомнить не могу. Оказавшись у себя, он долго перебирал личные вещи, потом достал книгу и попытался читать. Книга была хорошая, посвящалась событиям в России конца двадцатого века и написана была человеком увлеченным, умеющим рассуждать, только вот текст сейчас совершенно не воспринимался. Он вспомнил о доме, и на душе стало совсем нехорошо. О семье в этой ситуации лучше было не вспоминать, воспоминания эти расслабляли душу, а Круглову сейчас расслабляться было нельзя. Капитан неторопливо разделся, забрался в капсулу и отрегулировал аэратор на запах степи. В капсуле запахло полынью и еще чабрецом. Круглов закрыл глаза и заставил себя уснуть. Тело и мозг были не единожды тренированы на экстремальные ситуации - он уснул. Заснуть было трудно, помогала техника. Перед погружением в забытье ему в голову пришла очень важная мысль, нет, не выход, но кое-какие шансы они при этом все-таки сохраняли. "Не забыть бы, - с отчаянием засыпая, подумал Круглов. Не забыть бы..." Конечно, надо было встать и обдумать все подетальней, но именно в этот момент сработал настроенный капитаном гипноратор. Семь часов спустя от хорошего настроения капитана, внушенного гипноратором, не осталось и следа. Нет, солнечную батарею они установили довольно быстро и сориентировали ее по отношению к Солнцу почти сразу, хотя руководствоваться приходилось расчетами, которые Ярницкий делал вручную из-за неисправности бортового компьютера. Голова у Ярницкого была светлой, ошибка измерялась в долях секунды. - Пошел генератор, - доложил с борта планетолета Ярницкий. - Пошел, родной! - И через некоторое время радостно сообщил: - Вышли на расчетную мощность! Вот уже второй раз в течение последних суток Круглов и Лямин возвращались на корабль. - Веселее, - сказал Круглов, искоса глянув на кислое лицо бортинженера. - Можно сказать, нам повезло больше, чем Робинзону. Ну, что у него было, Миша? Несколько топоров, которые он нашел в корабельном сундучке, да кремневое ружье с двумя-тремя десятками зарядов. - У Робинзона было и громадное преимущество, - подетски возразил бортинженер. - Его необитаемый остров находился на Земле. - Зато наш остров - обитаемый, - хмыкнул капитан. - Коз мы здесь, конечно, не найдем, а потому и не приручим. И оранжерею нашу накрыло. Но ведь мы все живы! Обойдемся и без оранжереи. Верно, бортинженер? - Поражаюсь вашему оптимизму, Алексей Николаевич, - сказал Лямин, стягивая шлем. Волосы его были влажными. - Теперь ты убедился в преимуществе короткой стрижки? Круглов неторопливо расшнуровал пояс, освободился от скафандра и поставил его у гофрированной стены отсека, неторопливо закрепляя рукава и штанины зажимами. Тусклое аварийное освещение заменило нормальное. От этого, пусть и ненамного, становилось спокойнее и теплее на душе. Возвращение к норме всегда способствует обретению уверенности и надежд. Заработала автоматика, теперь не надо было вращать верньеры люков вручную и напрягаться, чтобы открыть проход. Заработали озонаторы, и в коридоре стоял влажный свежий запах хвойного леса. - Как в бородатом анекдоте, - шумно вздохнул Лямин. - Что за анекдот? - невозмутимо спросил Круглов. - Один опустившийся мужик решил покончить счеты с жизнью, - неохотно сказал Лямин. - Намылил петлю, встал на табуретку... Смотрит, а в углу недопитая бутылка водки стоит. Чего добру пропадать? Слез с табурета, допил, вздохнул, потом видит - на подоконнике полпачки сигарет. Ну, закурил. Пока курил - звонок в дверь. Почтальон пришел, перевод от родственников на сто рублей принес. Мужик сидит и думает: "Черт побери! А жизнь-то налаживается!" - Жутковатая история, - кивнул капитан. - Но соответствует... Вернемся, сразу бери наших пассажиров, и дуйте в грузовой отсек. Пусть тоже видят, что жизнь налаживается. От этого их трудовой энтузиазм только увеличится. Там еще много работы? - Достаточно, - кивнул бортинженер. - Контейнеров много, надо еще разобраться, что и к чему. - Рулоны целы? - С эльпластом? - Бортинженер нажал на кнопку, открывающую люк во внутренние помещения планетолета. - Вроде целы. - Много их? - Много. Примерно треть грузового отсека занимают. Да зачем они вам, Алексей Николаевич? У нас энергии теперь и без того хватает. - Посмотрим, - неопределенно сказал Круглов. Неожиданно пришедшая в голову мысль не давала ему покоя. Заманчивой и спасительной казалась идея, но делиться ею с кем-то, было, пожалуй, рановато. Кроме Ярницкого. Без него обойтись невозможно. Идея хороша, если она подкреплена расчетами. Оставшись наедине со штурманом, Круглов поделился с ним своей идеей. - А что? - проявил тот неожиданный энтузиазм. - Можно попробовать. Сколько у нас по документам эльпласта? Через три часа он поднял голову от стола и огорченно посмотрел на капитана. - Мартышкин труд, - сказал он. - Этого не хватит даже для того, чтобы затормозить "Ладогу". Круглов грустно хмыкнул. С красивой идеей жаль было прощаться. Это было заманчиво - поднять над планетолетом солнечные паруса. Затормозить, а потом и вовсе начать уходить от Солнца. Новую звезду, движущуюся внутри Солнечной системы вопреки всем законам физики, трудно не заметить. Тем более что на Луне недавно выстроили отличную обсерваторию, часть специалистов которой круглосуточно наблюдают светило. Он посидел немного, привыкая к мысли. Та-ак! Мысль ему нравилась. Очень нравилась. Но немедленно делиться с Ярницким он неожиданными соображениями не стал. - Ну-ка, - попросил он, - найди мне документацию по грузам. Жаль, компьютер не работает. В общих чертах груз мне известен, но хочу посмотреть, что именно мы везем. Притча о лягушках была создана умными людьми. Космос не сметана, его в масло не собьешь, но кое-что любопытное стало вырисовываться сразу после изучения груза. Вот теперь можно было поделиться мыслями со штурманом. Некоторое время Ярницкий недоверчиво смотрел на капитана, потом решительно подсел к столу и принялся за расчеты. - Ты знаешь, - сказал он, разворачивая кресло к спокойно ждущему капитану. - А ведь может получиться. Может! - Не слышу уверенности в голосе, - сказал Круглов. - Все безумные затеи кончаются успехом только тогда, когда в них верят. - Другого выхода нет, - сказал Ярницкий. - Ну что, соберем остальных? - Рано. - Круглова охватила уверенность, что все у них получится. Не может не получиться! - Садись за расчеты, приказал он. - Что именно надо просчитать, ты и сам великолепно знаешь. Надежда - вот что не оставляет человека до последнего вздоха. Даже в самой безнадежной, самой безвыходной ситуации в человеке живет надежда на чудо. А вдруг? Несколько дней прошло в напряженной работе. Пошел девятнадцатый день со дня аварии, когда все собрались в рубке. У Везелена было бледное усталое лицо, и на нем выделялись ужасные глаза, они были полны недоверия к происходящему, и вместе с тем в них плескалась надежда. В чудо всегда хочется верить. "Больше ему в открытом космосе делать нечего, - подумал Круглов. - Надо обязательно поставить вопрос о том, что без заключения психологов за пределы системы Земля - Луна никого выпускать нельзя. Правила обязательны для всех, в них не должно быть исключений". - Мы готовы, капитан, - сказал Лямин. - Начнем, - буднично отозвался Круглов. Несколько десятков тонн натрия, предназначенного для исследования верхних слоев венерианской атмосферы, ушли за борт планетолета. Круглов не видел этого, но отлично представлял себе, как из цистерн, предназначенных для перевозки жидких грузов, устремились в пространство струи жидких углеводородов, которые, испаряясь, вытягивались вдоль изуродованного корпуса корабля в противоположную от Солнца сторону, медленно и неотвратимо превращаясь в длинный лохматый хвост. Что такое комета? Ядро, окруженное газовой оболочкой. Изуродованный корабль стал таким ядром, а оболочку они создали сами. Теперь они не нуждались в передатчике. Неожиданно появившаяся неподалеку от Солнца комета не могла не привлечь к себе внимания специалистов. Конечно, можно было надеяться, что кто-то сопоставит курс новой кометы с курсом неожиданно замолчавшего планетолета. Но Круглов не собирался останавливаться на достигнутом. Интенсивность свечения легко было регулировать обычной индукционной катушкой. В конце концов, луч лазера достигает конца кометного хвоста всего за пять минут. Время достаточное, чтобы заставить кометный хвост заговорить. - Миша, как? - спросил Круглов. Пассажиры смотрели на него с тоской и надеждой. Они все еще не верили в благоприятный исход. В спасение можно поверить только тогда, когда стыковочный узел спасательного судна толкнется в борт корабля. Пока можно было лишь надеяться на спасение, но и это уже было невероятным достижением. - В порядке, - сказал Ярницкий, касаясь клавиш на панели. Черт с ним, с передатчиком! Что с того, что авария лишила их связи? Оставались иные возможности. За кораблем ярко вспыхнул кометный след. - А теперь мы помашем хвостом, - сказал Круглов. Регулируя интенсивность свечения газа в хвосте, образовавшемся за кораблем, можно было легко подать сигнал бедствия - старым, давно испытанным способом. Когда-то эти сигналы спасли тысячи моряков, а теперь вот пригодились, и в космосе. Меняя длительность свечения, можно было легко изобразить те необходимые точки и тире, которые помогли бы вскричать среди звезд "SOS" и коротко сообщить, что произошло в пространстве. Отчаиваться нельзя. Иногда, когда ты не можешь обзавестись крыльями, надо обязательно отрастить длинный светящийся и оттого спасительный хвост. Глава вторая НАЗНАЧЕНИЕ. 2055 ГОД В кабинете Чамберса было прохладно, а сам Чамберс, несмотря на свою занятость, встретил Круглова приветливо. - Мистер сенсация! - вскричал он. - Ну что, Алекс, папарацци уже отстали от тебя? Надо сказать, Везелен сделал тебе прекрасную рекламу, теперь ты можешь подняться очень высоко! - Мне надо подняться как можно выше, - сказал Круглов. Слушай, Ричард, долго меня еще будут терзать? Мне пора вернуться к основной работе. Я астролетчик, меня абсолютно не привлекает чтение лекций в Академии. Тебе не кажется странным - непригодным к дальним полетам оказался единственный человек, о котором говорил сам командир корабля, а в космос не выпускают никого, включая и команду, которая вытащила всех? Чамберс замахал руками. - Ты задаешь вопросы не тому человеку, Алекс, - стараясь говорить шутливо, возразил он. - Я всего лишь чиновник, который задыхается от тяжести повседневных дел. Слушай, бросай все эти лекции к черту, иди работать ко мне! Мне нужны умные инициативные люди. Если бы ты знал, Алекс, как мне не хватает умных и инициативных людей! Ричард Чамберс не был начальником капитана Круглова. Вместе с тем Чамберс руководил программой КОСМОЮНЕСКО, и от него зависело многое. Освоение космоса оказалось очень дорогостоящим занятием. Любое, даже самое богатое государство с этим в одиночку справиться не могло. Нет, с программой запусков спутников и околоземных полетов богатые государства еще справлялись, но уже программа освоения Луны, принятая в первой четверти двадцать первого века, потребовала координации средств и консолидации усилий. Результатом было создание при ЮНЕСКО комитета освоения космического пространства. Некоторое время особняком держался бурно развивающийся в начале века Китай, который делал ставку на свою космическую программу "Великий Поход", но вскоре перспективы объединения стали очевидны и китайским правителям. По решению Генеральной Ассамблеи ООН с 2010 года каждая страна делала отчисления из своего бюджета на освоение космоса. С этих пор все программы стали международными, а запускаемые спутники, если их запуск не финансировали частные телевизионные компании и корпорации, служили интересам всего человечества. Все это привело к тому, что через КОСМОЮНЕСКО проходили огромные финансовые потоки. Располагая огромным бюджетом, организация Чамберса финансировала космические программы и разработки, делая заказы различным концернам и корпорациям. Координация работ сама по себе требовала серьезных усилий, но не это беспокоило Чамберса. Резко возросла роль человеческого фактора, требовались квалифицированные специалисты, способные реально оценить тот или иной проект. К тому же эти специалисты должны были быть безукоризненно честными, не ввязываться в сомнительные аферы и биться за каждый доллар, словно он тратился из их личного состояния. - Уволь, - сказал Круглов. - У вас надо быть финансистом, а я всего лишь межпланетчик. Ищи себе помощников на Уолл-стрит, Ричард. - Как раз там я их искать никогда не буду, - мрачно сказал Чамберс. - Марксизм, конечно, вредная штука, но мне кажется, что вместе с водой выплеснули и ребенка. Бородатый экономист утверждал, что если выгода будет более трехсот процентов, то нет такого преступления, на которое бы не пошел нестойкий бизнесмен. Мне кажется, что этот самый Маркс был прав. Только не думай, что жульничали исключительно американцы, вашего брата там тоже хватало. Мы передали все документы в международный суд. Слава Богу, между полицейскими контакты отлажены, долго всех этих жуликов собирать не пришлось. Только сомневаюсь я, что их слишком сурово накажут. Космос кормит многих, в том числе и жуликов. Но ты все-таки подумай, Алекс. По крайней мере у меня тебе придется шевелить мозгами, а не языком. А мозгами шевелить ты умеешь, с этим не один газетчик не будет спорить. Надо направлять человека, чтобы тот проверил, как идут дела в Кремневой долине. - Чамберс заглянул в лежащий на столе органайзер. - Яр-рославский завод затягивает выполнение заказа по цельнометаллическим конструкциям, на космоверфях слишком долго монтируют два новых планетолета. "Дженерал моторе" должна была сдать их еще в первом квартале. - Меня не выпускают даже в околоземное пространство, сквозь зубы сказал Круглов. - Ты плохо шутишь, Дик! - Тебя не выпускают в качестве пилота, - возразил Чамберс. - А в качестве полномочного представителя нашей фирмы... Ты мог бы взяться за эту работу хотя бы на время, Алекс. Запреты никогда не бывают вечными, а пока ты поработаешь на меня. Я скупиться не буду. Сколько ты получал в качестве командира планетолета? - Дело не в деньгах, - досадливо сказал Круглов. - Ты же знаешь, дело совсем не в деньгах! Чамберс внимательно смотрел на него. Профессионально смотрел, оценивающе. Он сразу, почувствовал, что предложение заинтересовало бывшего межпланетчика, которому запретили летать из принципа "кабы чего не вышло". А Чамберс был не из тех людей, которые легко отказываются от задуманного. - Знаешь что, - сказал он, - торопиться тебе некуда. У меня тут есть еще небольшое дело, но я скоро освобожусь. Давай мы с тобой через часик встретимся, скажем, у Национальной библиотеки и вместе перекусим? Я знаю местечко, где изумительно готовят. Настоящая китайская кухня. Все-таки коммунисты любят хорошо пожрать. - Хорошо, - сказал Круглов, поднимаясь. - Через часик так через часик. Все-таки есть свои прелести и преимущества в неформальных контактах! В другое время Алексею Круглову пришлось бы обивать пороги врачебных кабинетов, доказывая, что он в полном порядке, а их опасения беспочвенны и надуманны. Врачи люди мнительные, они у любого здорового человека могут пунктик найти. Ах, он перенес психологическую травму! Где он едва не погиб? В космосе. И все. Запрет на полеты обеспечен. Но ведь это глупо. Полицейского инспектора, скажем, никто не отстраняет от работы из-за того, что он едва не погиб в перестрелке с обнаглевшими преступниками. У межпланетчика риск является обязательным элементом профессии. Но врачи с этим считаться не хотят. Они перестраховываются. И некуда на них пожаловаться. Если у тебя нет такого друга, как Чамберс. В глубине души Круглое понимал, что поступает не очень достойно. Но что прикажете делать человеку, если иными способами решить жизненно важную для него проблему он не может? Прогуливаясь по парку, Круглов набрел на играющих ребятишек. Поначалу он даже не понял, во что они играли, только по отдельным репликам он через некоторое время догадался, что они играют в аварию планетолета. На роль Везелена они выбрали самого плаксивого мальчишку, зато самого Круглова играл плотный негритенок с жестким круглым лицом, на котором выделялся совсем не негритянский крючковатый нос. Остальные ему подчинялись беспрекословно. Роль планетолета выполняла огромная пластиковая труба для монтажа подземных переходов. Некоторое время Круглов исподтишка наблюдал за играющей ребятней. Наверное, детвора везде была одинаковой. Потому и играла в одни и те же игры. Сообразив, что играют они все-таки именно в аварию его планетолета, Круглов почувствовал себя неловко. Он встал и пошел прочь. Детвора, как это обычно бывает, не обратила никакого внимания на героя своих игр. Герои всегда создаются воображением людей, настоящие участники героических историй не имеют к этому никакого отношения именно в силу того, что они совершенно не походят на героев. Чамберс уже поглядывал на часы. - Здесь недалеко, - сказал он. - Это не китайская забегаловка. Фан поставил дело на широкую ногу. А еще говорят, что Америка нетерпима к инакомыслию. Коммунисты ставят свои рестораны в центре Нью-Йорка. Но готовят они действительно вкусно. Ресторанчик "Красный дракон" и в самом деле был небольшим, но уютным. Официанты в "Красном драконе" были вышколены и по-китайски предупредительны. В "Красном драконе" Чамберса знали, его встретили с улыбками и, кланяясь, проводили к почетному месту. Вышел и сам хозяин "Красного дракона" - китаец древнего вида с седой бородкой и узенькими щелками глаз. Хозяина все уважительно звали Старый Ма. Видно было, что здесь Чамберс числится в завсегдатаях. Ричард раскрыл меню и углубился в чтение. - Возьмем креветки "Баттерфляй", - распоряжался Чамберс с плотоядным выражением на лице. - Для них используется цейчуаньский перец, очень вкусно. Потом будем есть вонтонский суп... Ну, второе... Конечно же, это будет карп по-пекински. Не пробовал, Алекс? - Он закатил глаза и сладостно застонал. - Как его здесь готовят! Как готовят! Пить будем? - Нет, - сказал Круглов. - Неверный ответ. - Чамберс взмахнул руками. - Ты слишком привык к этой космической еде, Алекс. Пищей надо наслаждаться. - И склонился к официанту, отдавая ему последние распоряжения. Пока сервировали стол, Чамберс расстегнул куртку и откинулся в удобном плетеном кресле. - Что ты решил, Алекс? - Пока не знаю, - с сомнением отозвался Круглов. - Я никогда не занимался административной работой. Не чувствую призвания, Дик. И что, меня действительно выпустят в космос, несмотря на запреты квалификационной крмиссии? - О'кей, - сказал Чамберс. - Я тебя понял. Штатное расписание в моих руках. Что, если твоя должность так и будет называться - инспектор Внеземелья? Мне кажется, звучит очень красиво. Журналисты будут обсуждать это назначение несколько дней. - Не надо журналистов, - утомленно сказал Круглов. - Если бы ты знал, Дик, как они мне надоели! Мне бы хотелось, чтобы это назначение прошло незамеченным. Договорились? Чамберс с усмешкой пожал плечами. - Чего не сделаешь для хорошего человека, - покладисто сказал он. - Но ты должен понимать, что лишаешь мою фирму дополнительной рекламы. За это тебе придется гнуть горб с особым усердием. Как насчет путешествия на орбиту? - Это не путешествие, - криво усмехнулся Круглов. - Это прогулка. Что и говорить, для межпланетчика, побывавшего на Марсе и посетившего около десятка различных лун, чудом уцелевшего при аварии планетолета, знавшего космос лучше многих других, полет на околоземную орбиту и в самом деле был не более чем прогулка. И все-таки это было лучше, чем безвылазно сидеть на Земле. - Не спеши, - сказал Чамберс. - Это будет не рядовой полет. - Но что мне делать на орбите? - Круглов рассеянно смотрел, как ловкий официант расставляет перед ним маленькие тарелочки. Увидев палочки для еды, он жалобно осведомился: - А вилку здесь можно получить? - Можно, - сказал Чамберс. - И ложку тоже. Уж не воображаешь ли ты, что знаменитый вонтонский суп мы станем есть палочками? Конечно, они требуют определенной сноровки, но мы с тобой не уподобимся китайским ретроградам. Мы смело внесем в китайскую кухню новые элементы. - Ну, это ты загнул. - Круглов заглянул в тарелку. - Сноровка в обращении с палочками у них есть, но вряд ли они хлебают суп палочками. Креветки и в самом деле были очень вкусны. Они пряно обжигали рот, было такое ощущение, что на языке взрывались маленькие жгучие пузырьки. - Вернемся к моей работе, - сказал Круглов. - Ты говорил, что я должен лететь в Приземелье. - Понимаешь, - сказал Чамберс, - история загадочная. На Луне исчез человек. Разумеется, все явилось следствием грубейших нарушении правил безопасности, но ведь его активно искали. Очень активно, Алекс. И не нашли. А он занимался, кроме своей основной работы, атмосферой Луны. Глава третья ЛУННЫЙ ВАРИАНТ. 2055 ГОД Начинающийся за кессонной камерой коридор делился на рукава, которые соединялись с кольцевыми коридорами. Этого требовала безопасность лунной базы. - Дзюба! - от входа крикнул Ван Келлен. - Господа! Где этот хозяйственный негодяй? Смуглое лицо его полыхало негодованием, сразу видно было, что человек пришел спрашивать и имел на то веские основания. - Дзюба в шестом куполе, - отозвались от стола. - Нарушилась герметичность купола, и он ищет места утечки. А ты чего всполошился? - А чего ее искать? - удивился Ван Келлен. - Выбирайся наружу и смотри, где "синеглазки" зацвели. "Синеглазками" в обиходе называли кислород, замерзающий на поверхности купола в безвоздушном пространстве. Название было удачным, синие наросты и в самом деле напоминали цветы. - Вот Олекса туда и отправился, - объяснил кто-то из присутствующих. - А тебе он зачем? - Графитовая смазка, - уже тише сказал Ван Келлен. - Я ходил к Темным скалам, и мне пришлось возвращаться обратно из-за этой смазки. Только идиот мог использовать графит в дыхательных муфтах. - Ну, это не смертельно, - успокаивающе отозвался от стола сейсмолог Пржелински. Был он высок, плечист и пославянски светловолос. - Из-за этого не стоит вешать нашего канадского хохла. Тем более что в наших условиях сделать это было бы очень затруднительно. Есть будешь? - После случившегося у меня кусок в глотку не лезет, пожаловался Ван Келлен, но любопытство быстро взяло верх, и он без перехода поинтересовался: - А что у нас на ужин? - Консервированные бобы, - мрачно сказал Пржелински. - И вчера были консервированные бобы со свининой, и сегодня консервированные бобы. Интересно, по какому принципу завозится продовольствие? По-моему, их берут из прежних армейских запасов. Если так, то до конца года нам предстоит жевать эти долбанные консервированные бобы. Куда же деваются прекрасные сублимированные продукты, которыми хвастались русские и американская академия питания? Ван Келлен с мрачным видом сел за стол, потянул к себе упаковку бобов, повернул кольцо на тубе, заставляя термоэлемент подогреть пищу. - Не понимаю, чем тебе не нравятся бобы, - хмуро сказал он. - Я люблю бобы. Особенно со свининой. - Я тоже люблю, - признался Гурген Изория. - Только если они не китайского производства. Терпеть не могу "Великую китайскую стену". У меня ощущение, что вместо мяса они добавляют в бобы свиной жир, а чтобы это скрыть, щедро сдабривают свое дерьмо специями. А что ты делал у Темных скал, Ольгерт? Ван Келлен понюхал горячую пасту и сморщился. - Действительно, - признал он. - Специй здесь хватает. - Это консервы, - вздохнул Пржелински. - А вообще-то китайцы готовить умеют. В Гирине мне доводилось попробовать бульон из филе лягушек и свинину чоу мейн. Вполне, вполне. Можно сказать, гастрономическое удовольствие я получил. Так что ты делал у Темных скал, Ольгерт? - Съемку, - сказал Ван Келлен. - Особых надежд на редкоземельные нет, но что-то мне подсказывает, что Темные скалы однажды преподнесут сюрприз, помяните мое слово. Если бы не графитовая смазка в переходниках, я бы задержался. - И ужинал бы в одиночестве, - меланхолично заключил Пржелински. - Тебе Дзюбу благодарить надо, а не трясти в столовой воздетыми кулаками. Продолжить нашу партию не желаешь? Вот уже неделю он и Ван Келлен вели свою маленькую шахматную войну. Безрассудного гусарства в атаке никто из них не одобрял, поэтому партия свелась к долгому и бесплодному маневрированию фигурами. Любой гроссмейстер давно бы уже предложил сопернику боевую ничью и постарался бы забыть эту громоздкую многоходовую партию, как кошмарный сон, но в данном случае никто не торопился протянуть трубку мира сопернику, и партия продолжалась, грозя стать воистину бесконечной. Сегодня ей окончание не грозило. Ван Келлен от игры отказался, торопливо выдавил в рот тубу с подогретым кофе и удалился к себе заниматься какими-то срочными расчетами. Пржелински посмотрел ему вслед. - Люди работают, - сказал он себе. - Пора и нам собираться. Как ты считаешь, Гурген? Невысокий худощавый Изория кивнул. - И скафандры мы проверим сразу, - сказал он. - А вообще ты не прав. О таких вещах надо говорить вслух. Иначе могут случиться большие неприятности. И напрасно Ван Келлен пренебрегает правилами безопасности. Зря он уходит один. Однажды это может очень плохо кончиться. Отделение, где хранились скафандры, напоминало оружейную комнату рыцарей, оставивших в ней свои доспехи. Унифицированные скафандры отличались по цветам и цифрой, проставленной на подвеске с баллонами. По цвету легко было узнать, из какой страны астронавт, а по цифре сразу было видно, кто это. Огромные, несколько неуклюжие, с круглыми гермошлемами, с опущенными светофильтрами, скафандры придавали комнате фантастический вид. Каждый скафандр был изготовлен на конкретного человека, поэтому их было больше, чем находилось на базе людей. Кто-то был в отпуске, кто-то решал совсем другие задачи за тысячи километров отсюда, а механическая оболочка терпеливо дожидалась своего хозяина. Каждый скафандр был снабжен индивидуальным компьютером, компьютер был подключен к рации и при необходимости, если хозяин получил серьезные повреждения, мог самостоятельно подать сигнал бедствия, установить маячок для последующей пеленгации потерпевшего, а при желании - даже вести со своим хозяином беседы на профессиональные темы. Итальянец Филипп Кастеллане божился и клялся, что лично слышал, как компьютеры скафандров редут между собой неторопливые разговоры и даже спорят о достоинствах своих хозяев. Оценки людей, приписываемые компьютерам, были слишком метки и остроумны для машин, поэтому не было никаких сомнений, что эти характеристики принадлежат самому Кастеллане, но рассказы итальянца были так забавны, что их охотно слушали вечерами в кают-компании, потягивая прохладное безалкогольное пиво. Через сорок минут они уже были на лунной поверхности. Если смотреть на Землю с Луны, всегда поражаешься, какая она крошечная в сравнении с окружающим ее звездным пространством. Нет, встает она над безмолвной лунной поверхностью во всем своем величии - огромный голубой шар, перевитый белыми облаками, сквозь которые угадывается поверхность планеты. Еще интереснее смотреть на ночную поверхность Земли. Такое бывает редко, и тонкий белый серп поражает воображение, а на темной неосвещенной поверхности планеты горят россыпи огоньков, которыми отмечены крупные города, залитые электрическим светом. И все-таки неизбежно возникает мысль об ограниченности жизненного пространства человечества. Того человечества, которое запросто можно разместить на территории Германии, оставив весь мир тем, кто им владел до человека, - растениям и животным. Смотреть на Землю вошло в ежедневный ритуал Изории постепенно, теперь он уже не мог сказать точно, откуда у него взялась такая привычка, но теперь это стало потребностью смотреть на Землю, обдумывая предстоящие дела или просто успокаивая душу. Особенно хорошо было смотреть на Землю с крутого склона лунного цирка, в котором располагалась база с незатейливым и нейтральным названием "Селена". Американцы предлагали назвать базу в честь своей лунной программы, но комитет космических исследований ЮНЕСКО это название не утвердил, справедливо усмотрев в нем попытку принизить остальные нации, занятые в освоении и изучении космического пространства. Странно было смотреть на родную планету со стороны, особенно после того, как начался монтаж многокилометровой орбитальной станции. Пока она была не достроена, поэтому с расстояния казалась полуразрушенной, но каждый день добавлял новые штрихи к ее готовности - мутный пластиковый каркас медленно, но верно покрывала сверкающая титановая броня, станция медленно обретала шарообразную завершенность, и вид почти пятикилометрового сооружения вызывал в Изории чувство законной гордости за творение рук человеческих. По многочисленным орбитам против часовой стрелки двигались светящиеся точки - саперы осуществляли очистку околоземного пространства от разной пакости, заброшенной туда за последние семьдесят лет. Работа была довольно рискованной, поэтому в саперы шли исключительно добровольцы. Особенно опасными были автономные рентгеновские лазеры, входившие в систему противоракетной обороны Штатов, России и Китая. Производить их демонтаж в космосе было крайне опасно из-за возможности спонтанного запуска системы, поэтому каждую установку после ее обнаружения требовалось закрепить на транспортном корабле. Демонтаж осуществлялся под контролем международной комиссии, созданной из оставшихся без работы генералов. Впрочем, в космос генералы не поднимались по сути дела, и в этом случае разоружение космоса проводилось под контролем энергичных нижних чинов. Бывшие генералы отслеживали этот процесс по бумагам, тщательно и ревниво наблюдая, чтобы чужие системы не остались по воле случая вне поля зрения и не угрожали в ближайшем будущем процессу объединения государств в действительно международное сообщество. Загруженные транспортники время от времени отправлялись на Солнце. Многие ученые уже выступали против этого, ссылаясь на возможные негативные последствия таких сбросов, но где еще можно было хранить всю эту взрывающуюся и смертельно опасную дрянь? - Ну что, пошли? - спросил Пржелински, без натуги взваливая на плечо огромный контейнер с сейсмической станцией. Сегодня нам недалеко, поэтому вездеход брать не будем, верно, Гурген? Монтаж оборудования Изория и Пржелински в свое время начали с дальних точек, поэтому к концу работ их задачи все более облегчались. А вскоре и выходы на поверхность Луны станут ненужными - всю информацию сообщит установленное оборудование, а Изории и Пржелинскому и тем, кто придет им на смену, останется только анализировать эту информацию и строить гипотезы о внутреннем строении Луны. - Двинулись, - согласился Изория, неторопливо проверяя светофильтры, установленные в шлеме. Иногда на "хамелеон" шлема выпадали дополнительные нагрузки, с которыми "хамелеон" не справлялся, особенно на освещенной поверхности Луны, поэтому фильтры были необходимы. Пренебрегший ими мог в один прекрасный или, скорее, злосчастный момент просто потерять зрение. Открытое солнце - опасная вещь. Изория и Пржелински работали на станции второй срок, но к вопросам безопасности относились со всей серьезностью. Атмосферы на Луне не было, поверхность планеты казалась бесконечной, она словно рассекала видимую Вселенную, и зрению было не за что зацепиться, чтобы определить подлинное расстояние до ближайшего кратера. Здесь даже звезды были одинаковы - что в зените, что у горизонта. Трудно привыкнуть, что ты видишь всего на три с небольшим километра. Казалось, если отправиться пешком, до горизонта пришлось бы шагать вечность. Международная база располагалась вблизи лунных Кордильер, в местности не слишком исследованной, а потому особенно привлекательной. Привлекательна она была еще зоной терминатора, которую временные обитатели Луны называли Сумеречью. Огромные кратеры, чьи склоны на фотографиях выглядели отвесными и неприступными, на деле имели пологие склоны, которые можно было преодолеть без каких-либо затруднений, тем более что ослабленное тяготение тому немало помогало. Кто сказал, что Луна безмолвна? Не иначе это был искренне влюбленный, смотревший на спутник нашей планеты исключительно снизу вверх. Никогда этот человек не чувствовал старушку Луну под ногами, слыша в наушниках переговоры товарищей. Даже не верилось, что весь этот вселенский бедлам в эфире устроили три десятка человек. Международная лунная база "Селена" функционировала уже десять лет, но впервые на ней собралось столько народу. Препятствовало что? Препятствовали размеры базы, в прежние годы сменные экипажи станции не дотягивали до дюжины и в основном состояли из русских и американцев, иногда в очередную экспедицию включались специалисты из Европейского Содружества и только дважды - представители Китая и Японии. Но они решали на Луне очень специфическую задачу - закрепление приоритета, на станции пребывали непродолжительное время от ракеты до ракеты, потому и не оставили после себя ни легенд, ни даже простых воспоминаний. Другое дело постоянные обитатели "Селены"! О них слагались легенды, которые изустно передавались от экипажа к экипажу, этакий космический фольклор, которому предстояло со временем войти в воспоминания, художественные книги и даже, как это ни странно, в научные труды. Впрочем, люди того стоили, а истории, время от времени приключавшиеся с ними, могли своей романтичностью поспорить с рассказами Джека Лондона и Джозефа Конрада. Первые экспедиции селенологов в основном занимались съемкой местности и геологическими исследованиями. Вновь прибывшие на станцию командированные призваны были решить более грандиозную задачу - подобрать место для строительства первого лунного космодрома, с которого планировали запуски планетолетов к другим объектам Солнечной системы. На Луне не надо пробивать плотные слои атмосферы, да и притяжение спутника в шесть раз меньше земного. Поэтому старты с Луны обходились бы значительно дешевле, да и о форме ракет не надо было думать, обтекаемая форма в безвоздушном пространстве не нужна, можно было кирпичи запускать, причем даже не в переносном, а в прямом смысле. Нет, можно было, конечно, планетолеты монтировать прямо на околоземной орбите. До сих пор так и делали. Но монтаж в невесомости - работа трудоемкая и требующая высокого мастерства, сопряженного с риском. Другое дело на Луне, где монтаж осуществляется в условиях хоть небольшой, но тяжести, а рабочая смена имеет возможность прекрасно отдохнуть в комфортабельных условиях. Экипаж "Селены" менялся раз в восемь месяцев, а каждая смена во время своего пребывания на станции возводила очередной пластиковый купол, соединяя его по окончании монтажа переходниками с уже действующими секциями базы. После десяти лет "Селена" представляла собой несколько концентрических колец, в центре которых находился шарообразный резервуар с водой. Да, воду приходилось доставлять с Земли, хотя еще вторая экспедиция обнаружила залежи ископаемого льда, которого хватило бы на многие годы. Только вот биологи, изучавшие полученную изо льда воду, все вели испытания, никак не решаясь дать добро на использование лунных ледяных запасов. Всего они боялись - микроорганизмов, опасных для человека, неизвестных факторов, могущих вызвать патологические изменения в геноме, а то и добираясь в своих научных изысканиях до откровенно бредовых теорий: Вот и получалось - льда сколько хочешь, а пить приходилось привозную воду, пополняемую из замкнутой системы жизнеобеспечения. Сразу после прибытия все еще было ничего, и вода на вкус казалась вполне сносной, но к концу смены, по мнению многих, вкус ее разительно менялся, хотя специалисты и утверждали, что все дело в предубежденности участников экспедиции, а вкус воды на самом деле остается неизменным. Но это они на Земле утверждали - посадить их на годовой цикл, неизвестно, что эти специалисты запели бы. - Надо же, раскричались! - сказал Пржелински. - Нет, на такие вещи только люди способны. Шум - как в курятнике во время драки петухов. Переключись на ближнюю, Гурген, а то мы друг друга не услышим. От небольшого по лунным масштабом кратера Самурай до предгорья было не более пяти километров. Расстояние невеликое, если даже идти пешком, не прибегая к помощи ракетных ранцев, позволяющих делать скачки в двести - триста метров. Вдали промчался по лунной пыли луноход, оставляя за собой, словно заправский корабль, две светящиеся кильватерные волны. Разреженные пылинки, взметенные луноходом, опадали медленно, поэтому казалось, что машина режет лунную поверхность, оставляя за собой вздувшийся яркий шов. Свечение было вызвано статическим зарядом пылинок, которым предстояло опускаться на поверхность Луны несколько часов. Нет, это было великолепное зрелище, недоступное средним землянам, которые если и увидят когда-нибудь космос, то всего лишь на экране телевизора. А телевизор, как бы он ни был совершенен, никогда не заменит человеку собственных глаз. Большинство людей лишены возможности увидеть то, что является обыденным для внеземельцев. Пожалуй, это справедливо, это еще одна компенсация за сделанный ими выбор - быть на переднем крае. - Интересно, куда это Оливер Рамсей отправился? - прервал молчание Пржелински. - Сегодня по плану у него работа на базе. Нет, сорвался, помчался куда-то... Не иначе, нацелился на космодром. Зачем? По графику ракет нет, я сам недавно проверял. До конца июня даже транспортников не будет. Жрать нам китайскую тушенку и давиться. А вообще вопрос питания надо перед руководством ставить остро. Хватит питаться разной дрянью, мы ведь сюда не для того прилетели, чтобы над нами хозяйственники изгалялись как хотели. Лично у меня эта тушенка давно поперек горла стоит. И соки кончаются. Не дай бог, что-то случится с очередным кораблем с Земли, мы все тут вымрем - кто от голода, а кто от тоски. Опять ограничили посещения радиорубки, они, видите ли, экономят электроэнергию для пробного пробоя. Затеялись с электропробоем, так поставьте дополнительные селеновые поля. Или лишний "Арзамас" поставьте в соседнем кратере. Люди-то при чем? Почему мы все должны страдать? - Помолчи, Сташек, - с некоторым раздражением сказал Изория. - Вечно ты ноешь. - Что значит "ноешь"? - живо возразил Пржелински, которому тащить неудобный контейнер молча было скучно. - Я не ною. Я ставлю вопросы. Очень своевременные, между прочим. Если уж мы форпост человечества в космосе, то и питание должно быть соответствующее. Разве я не прав? - Мы теперь не форпост, - неохотно поддержал разговор Изория. - Фортпосты сейчас на Марсе, на спутниках Юпитера. Ты подумай, каково ребятам из программы "Икар". Вот им тяжело. А нам только радоваться надо. - А я не хочу радоваться, - упрямо гнул свою линию Пржелински. - И при чем тут программа "Икар"? Ну, пусть мы интересным делом заняты. Так радоваться должны, не обращать внимание на мелкие бытовые неудобства. В программе "Икар" было занято семь планетолетов, выстроившихся в пространстве со сбалансированными и скорректированными тахионными ускорителями. Через некоторое время небольшой астероид, разогнанный до субсветовых скоростей, должны были вбросить в тахиопространство. Эксперимент преследовал сразу несколько целей - физики пытались получить новые источники энергии, посмотреть, как ведут себя в тахиопространстве тардионные массы, а заодно исследовать возможность использования тахиопространства для достижения скоростей, превышающих световые, - расчетные данные, хотя и очень неясно, указывали на такую гипотетическую возможность. - Они-то радуются, - сказал Изория. - Твоей радости не видно. - Так я все к чему? - сказал Пржелински рассудительно. У них условия не позволяют, расстояния огромные, но мы-то у Земли под боком! Могли бы позаботиться о селенитах. Если нельзя всем создать нормальные условия для работы, пусть нам их создают, а не заставляют давиться этой китайской дрянью, от которой у меня изжога. Он помолчал немного, постоял, перекладывая контейнер на другое плечо, и снова двинулся вперед, оставляя в лунной пыли четкие отпечатки своих подошв. - Вот мы здесь корячимся, а ради чего? - снова заговорил он. - Ради того, чтобы на Луну пришел очередной рачительный хозяин, воспользовался наработками, которые оплачены нашим потом и нашей кровью, и потихонечку жирел. А пилотяги будут доставлять на Землю грузы, геологи будут лазать по кручам. Неужели ради того, чтобы одним миллионерчиком стало больше? - Сташек, не ломай голову. Тех, кто способен стать хозяйчиком, на Земле около семи процентов. Черт с ними, пусть жиреют, лишь бы обществу с этого польза была. Таких, как мы, способных на риск и добровольные лишения, на Земле насчитается процентов десять. А всем остальным на космос наплевать. Среди них многие позавидуют хозяйчикам, но, ты мне поверь, будет очень мало людей, способных позавидовать нам. Вот это уже страшно. Девяносто с лишним процентов статистов, которые думают о том, как прожить сегодняшний день весело и без мыслей. Девяносто процентов! На их фоне мне и хозяйчики кажутся более милыми созданиями. Ведь они тратят нервы, психуют, прикидывают, как им урвать кусок пожирней, это верно. Но они еще делятся этим куском с ближним своим, но так, чтобы и себе большая часть осталась, и этому ближнему не слишком обидно было. И потом... Возможно, ты ошибаешься. ООН постепенно усиливает свою роль в мировой экономике. Лунные месторождения в частные руки передаваться не будут, это я тебе точно говорю. За счет космоса ООН будет постепенно усиливать свои позиции. И это правильно, надо, чтобы мировое сообщество играло более важную роль, нежели национальные образования. - И все-таки цвет человечества в космосе. - А с этим кто же спорит? Хочется быть этим самым цветом, вон на Молибина посмотри, на Дзюбу - истинные розы. Они остановились. Прямо перед ними чернел темной пастью небольшой по лунным меркам кратер. Сразу за кратером начинались отроги гор. В черных расщелинах что-то волшебно высверкивало. Мир казался черно-белым, совершенно лишенным полутонов. Дна не было видно, казалось, что в чашу кратера была налита китайская тушь. По мере удаления от дна медленно выплывали из тьмы стены, испещренные трещинами. Издалека они казались отвесными, но при ближайшем рассмотрении было видно, что по ним легко спуститься вниз. Кратер рядом с горами был идеальным местом для установки автоматического сейсмографа. - Пойду, - вздохнул в микрофон Пржелински. - Ты меня проконтролируй, Гурген, я быстро. Подхватив свой груз, он начал ловко спускаться в кратер. Изория смотрел, как он спускается. За спиной разливалось голубоватое зарево. Не стоило и гадать, Земля была у Изории за спиной. Голубовато-синий диск, подернутый дымкой облаков, которые на юге сливались в одно сплошное белое пятно. Спустя полчаса он снова увидел скафандр Пржелински. Поляк уверенно поднимался наверх. Сейсмограф был установлен на дне кратера у специальной стойки, которую они кропотливо монтировали всю прошедшую неделю. Ловким прыжком сейсмолог преодолел последний десяток метров. - Отлично, - сказал он. - Гурген, мы с тобой все нормативы бьем. На Земле такую же штуку устанавливали пять человек. И знаешь, они потратили почти рабочий день. И за все это нас кормят паршивой китайской тушенкой! С бобами, Гурген! - Да хватит тебе, Сташек, - сказал Изория. И в это время мир изменился. Казалось, бархат, покрывающий дно кратера, вдруг расцвел миллионами небольших голубых цветов. Цветы росли на глазах, потом начали вытягиваться, свиваться в затейливо скрученные жгуты, которые, покачиваясь, устремились вверх, соединяясь и ассимилируясь друг с другом, и вскоре впадина кратера стала нежно-синей, синева эта густела на глазах, покрывалась белесой пленкой, а через некоторое время, на мгновение блеснув, все снова скрылось в стремительно набежавшей чернильно-беспросветной тьме. - Бог мой, - выдохнул Пржелински. - Что это было, Гурген? - Не знаю, - отозвался Изория. - Но я все успел отснять. На шлеме скафандров размещались видеокамеры. Чтобы привести их в действие, достаточно было нажать на кнопку на пульте, размещенном на левом рукаве чуть выше запястья. Изория успел это сделать, а Пржелински нет. Вот и сейчас геолог опередил товарища - он торопливо начал спускаться вниз. - Ты куда? - Надо взять образцы, - торопливо сказал Изория. - Что бы это ни было, оно оставило вполне вещественные следы. Еще через час они огромными многометровыми скачками направлялись к базе. "Селена" ярко светилась, и это было удивительным и тревожным, обитатели базы иллюминацией не увлекались, особенно в последнее время, когда электроэнергию экономили даже в мелочах. - Кажется, у нас неприятности, - сказал Изория. Около куполов копошились неуклюжие фигурки в скафандрах. Изория включил общую связь и услышал голоса товарищей. Предчувствия никогда не обманывают, из торопливых реплик людей, занятых своим делом, он понял, что исчез Ван Келлен. "Ну вот, - подумал Изория. - Я же говорил, что одиночные вылазки чреваты неприятностями! Куда его понесло, ведь когда мы выходили с базы, он собирался проверять свои расчеты?" Никакого торжества из-за того, что он оказался прав, Гурген не ощутил. Более того, он почувствовал вину. "Накаркал, батоно!" - с огорчением подумал Изория. Глава четвертая СЕЛЕНИТЫ. 2055 ГОД Большой купол был предназначен для оранжереи. Новичок всегда приходил в восторг - стебли многолетней травы четырехметровой высоты, карликовые вишни и яблони, разросшиеся до самой вершины тридцатиметровой высоты купола, огромные огурцы и помидоры, которых не могли спрятать листья, - все это заставляло удивляться и восхищаться, а головки подсолнуха, достигавшие в диаметре трех-четырех метров, вдруг заставляли вспомнить детские сказки. Сад был детищем биолога Стюарта Хэрриса, но ему с удовольствием Помогали все свободные от работы обитатели станции. Лунный грунт, богатый накопленными за века микроэлементами, соединенный с доставленной на Луну земной почвой, творил чудеса, за которыми было трудно угнаться гидропонике. Нет, выращенные гидропоническим способом овощи тоже были велики, но многие отмечали, что они уступают во вкусе овощам, выращенным в грунте. Как бы то ни было, но у обитателей станции "Селена" был свой сад и свой огород, которые приносили землянам немало гастрономических удовольствий, но еще больше - духовного удовлетворения. Даже заядлые горожане вдруг вспоминали о своих деревенских корнях и увлеченно занимались огородничеством. Почти у каждого была собственная грядка, на которой росло что-то особенное, пусть хоть размерами, но отличавшееся от того, что росло на грядках других. Многие ворчали на то, что воду с лунных ледников использовать запрещалось, а грунт - нет. Конечно, доля субъективизма в такого рода указаниях и запретах имела место, но, во-первых, как говорили выступавшие за запреты, лунный грунт уже хорошо изучен, даже апробирован на Земле, а во-вторых, указания даются для того, чтобы они исполнялись, а не оспаривались. Следили за этим строго, нарушителей сурово наказывали - вплоть до отправки на Землю. Пластиковые переходы базы служили для самовыражения и поддержания психологического равновесия. Так порекомендовали психологи, однако этого требовала и сложившаяся на базе практика, поэтому пластиковые стены переходов были разрисованы доморощенными художниками базы. В большинстве своем рисунки были полупрофессиональны, некоторые даже казались выполненными детьми, но были и такие обитатели отанции, которые вполне бы могли сделать рисование своим основным ремеслом. Эти художники получили в личное пользование переходы целиком, и днем можно было увидеть людей, внимательно разглядывающих рисунки "профессионалов", чьи вернисажи были ничуть не хуже иных мастеров кисти, выставлявшихся в художественных галереях Земли. Зал заседаний, напротив, был выдержан в строгой деловой тональности. Удобные кресла вокруг небольших столиков, столик с микрофоном для докладчика, на стене - экран для демонстрации материалов, деловая окраска стен и отделка их материалами, не привлекающими излишнего внимания. Все было сделано для работы, чтобы люди не отвлекались от разрешения обсуждаемых проблем. Обитателям базы было не до самовыражения. И на лунном огороде копаться было некогда. С утра все собирались в зале заседаний, перед группами ставились очередные задачи, и все отправлялись на поверхность - искать Ван Келлена. Завхоза базы Дзюбу отстранили от занимаемой должности, но на Землю он не отправился. Стоящий на космодроме автоматический транспортник для пассажирских перевозок не годился, а прилет пилотируемого планетолета ожидался лишь через два месяца, если только происшествие не внесло коррективы в планы начальства. Вместе с остальными Дзюба принял участие в поисках геолога, но шансы на успех этих поисков казались ничтожными: вокруг базы располагалось несколько десятков неисследованных кратеров и цирков, каждый из которых мог оказаться последним пристанищем Ван Келлена. - Говорят, завтра прилетает важная шишка из КОСМОЮНЕСКО, - сообщил Изории Пржелински. - Должность у него соответствующая - инспектор Внеземелья. Как только появляется жизненное пространство, на нем сразу начинают размножаться чиновники. Не удивлюсь, если там, - он неопределенно показал рукой в сторону, где по его разумению должна была светиться Земля, уже существует канцелярия по делам лунных территорий или управление по лунным поселениям. Потом появятся отчеты в несколько десятков листов, а потом славное дело освоения космического пространства вообще заглохнет, утонув в бумажном море. - Какая разница, кто прилетит, - подумал вслух Изория. Жалко Оливера, ему достанется по первое число. Официально одиночные выходы на поверхность запрещены теми же инструкциями. Они сидели в каюте Пржелински. В каюте был образцовый порядок, только на столике рядом с персональным компьютером лежал ворох каких-то бумаг. В углу на столике между двумя уютными креслами, доставшимися Пржелински от его предшественников, стояла шахматная доска с расставленными фигурками. "Партия, которую они играли с Ван Келленом", - подумал Изория. Поляк, проследив взгляд товарища, шагнул к столику и с досадливой яростью смахнул шахматные фигуры. Она плавно разлетелись в разные стороны. Надежд на то, что геолог когда-нибудь доиграет эту партию, не оставалось. .Запасы кислорода в скафандрах ограниченны, баллоны Ван Келлена должны были опустеть еще вчера. - Вчера после поисков я сидел с нашими образцами, - сказал Изория. - Вода, Сташек, обыкновенный лунный лед. Правда, не совсем обычный. Эту воду можно называть лунной минеральной. - Прекрасно, - вяло и без особого энтузиазма отреагировал поляк. - Осталось застолбить месторождение, дождаться, когда лунную воду разрешат использовать по прямому назначению, и организовать продажу "Лунной минеральной". Озолотимся, Гурген! Если, конечно, доживем. - Скорее обанкротимся, - в тон ему возразил Изория. Прогорим на одной доставке. - Транспортные расходы будут включены в стоимость, - сказал Пржелински. - Остальное - дело рекламы. Ну, разумеется, наша вода будет омолаживать, уничтожать морщины, делать кожу эластичной, а кроме того, она будет лечить язвенные болезни и предотвращать сердечные заболевания. Годится? - Годится, - сказал Изория. - Я вот тут вспомнил наш разговор с Ван Келленом в кают-компании. Помнишь, он еще говорил, что ходил к Темным скалам и ему пришлось возвращаться из-за графитовой смазки в дыхательной муфте? А ты его еще спросил, зачем он ходил к Темным скалам. Помнишь? - Конечно, помню. - Сейсмолог опустился на пол и принялся собирать шахматные фигурки. - Но ведь его искали и там. И никаких следов не нашли. - Это Кордильеры, - возразил геолог. - Там можно искать сто лет и ничего не найти. И все-таки надо искать именно там. Знаешь, мне не дает покоя одна вещь. Наш кратер, где мы нашли лунную минеральную, находится совсем неподалеку от Темных скал. Это как раз на входе в ущелье Бенгтессона. Мне кажется, надо искать там. И еще - вполне вероятно, что все происходившее в кратере как-то связано с исчезновением Ван Келлена. Записи его уже изучили? - Комиссия изучает, - сказал с некоторым раздражением Пржелински. - И долго еще будет изучать. Ты думаешь, я им не говорил о Темных скалах? Говорил, Гурген, несколько раз говорил. Но там искали в общем порядке, а надо было искать нацеленно. Ясное дело, если он интересовался Темными скалами, то и отправился туда именно для того, чтобы проверить неожиданную догадку. Я тебе вот что скажу: когда мы находились у кратера, сейсмограф отметил колебания лунной коры всего в нескольких километрах от района, где мы находились. И знаешь, колебания были очень слабы, но они приходятся как раз на район Темных скал. Искать и в самом деле надо именно там. Сегодня я потратил много времени, но теперь у меня есть точнейшие координаты. Надеюсь, они нам помогут. - А кто, ты сказал, прилетает? - поинтересовался Изория. - Представитель КОСМОЮНЕСКО, - сказал Пржелински. - Кажется, его фамилия Круглов. И потом, что значит прилетает? Посадка чрезвычайника намечена на семнадцать часов. Если расписание выдержано, то он уже прилетел. - Круглов, - повторил Изория. - Слушай, Сташек. Это не тот Круглов, что был капитаном "Ладоги"? Помнишь, авария планетолета в пятьдесят пятом? Они еще реактор потеряли тогда. - Про аварию я помню. - Пржелински саркастически усмехнулся. - Только сомневаюсь, что это тот самый Круглов. Планетолетчики не идут в функционеры. Они предпочитают заниматься настоящим делом. - Жаль, - сказал Изория. - Было бы хорошо, окажись он тем самым Кругловым. Тот был стоящим мужиком. - Пошли. - Пржелински неторопливо расставил шахматы на доске. - Уже около восемнадцати, нам пора выходить на смену. Что, будем проситься к Темным скалам? - Мне кажется, что если мы и найдем Ван Келлена, то именно там, - сказал Изория. - Возможно, он попал под обвал. Правда, мне эта версия кажется сомнительной. - Мне тоже, - отозвался поляк, открывая дверь каюты, ведущую в кольцевой коридор. - В любом случае у Ольгерта было время выбраться. Не могло ведь сразу отказать все оборудование - и лазерный эхолокатор, и компьютер, и ракетный двигатель. В такое может поверить лишь тот, кто никогда не бывал на Луне. У зала заседаний уже толпились обитатели базы. Веселья среди присутствующих не наблюдалось, люди были озабочены, и каждый мысленно настраивался на предстоящую работу на поверхности Луны. Около дверей, ведущих в зал, Изория увидел начальника базы Оливера Рамсея, который оживленно говорил с высоким плечистым человеком в полетном комбинезоне. Тот внимательно слушал Рамсея, коротко кивая в знак того, что он понял сказанное и принял к сведению. - Похоже, это Круглов, - сказал Пржелински. - Смотри, как Оливер стелется перед ним, сразу видно, начальство почуял. Изория долго и внимательно смотрел на собеседника начальника базы. - Знаешь, - сказал он, - кажется, Оливеру повезло. Этот тот самый Круглов, который был капитаном "Ладоги". Я его узнал. Он в сорок восьмом был с нами у Юпитера. Жесткий мужик, но справедливый. Он не станет устраивать пустых разносов, но если ты окажешься действительно виноватым, то тебе не стоит завидовать: снимет шкуру, как с барана. И никаких возражений слушать не станет. - Не думаю, чтобы Оливеру от этого стало легче, - ворчливо возразил Пржелински. - Если это бывший межпланетчик, а тем более капитан планетолета, то я знаю, с какой рьяностью они относятся к соблюдению положений и уставов, регламентирующих поведение людей в пространстве. Конечно же, Оливер в его глазах будет во всем виноват. Изория отмахнулся. - Добрый день, Алексей Николаевич, - поздоровался он. Вы к нам с официальным визитом? Будете, как говорится, разделять и властвовать? Круглов цепко всмотрелся в него. - Изория? - скупо улыбнулся он. - А ты что здесь делаешь, Гурген? Помнится, совсем недавно ты ходил в заземельщиках. Тебя что привело в Приземелье? Изория помрачнел. - Рок, - скупо объяснил он. - Я оказался среди тех, кто на Европе уцелел во время большого гейзерного выброса. Теперь врачи страхуются - с трудом разрешили работу на Луне. Круглов сочувственно покивал. Конечно, Изория не мог знать, что он сам оказался в подобном положении. А случившееся на Европе он знал хорошо, во время выбросов горячего гейзера на Европе погибло почти все земное поселение. Выжили лишь шесть человек, которые жили в жутких, невозможных условиях почти шесть месяцев, но все-таки дождались спасательного планетолета. И не просто дождались, они еще продолжали вести научную работу, сохранили для эвакуации тела погибших товарищей и разгадали периодичность появления гейзеров и механизмы их образования. Во всем оказались повинны подводные вулканы, скрывающиеся под километровой толщей льда. - Ладно, Гурген. Сейчас не до воспоминаний, - сказал Круглов. - Поговорим позже. Ты тоже готовишься в поиск? - Да, капитан, - сказал Изория. - Только у нас с Пржелински есть некоторые соображения. - После развода людей, - нетерпеливо сказал Круглов. Надо выяснить, что случилось с Ван Келленом. Разбираться, кто и в чем виноват, - он бросил многообещающий взгляд на начальника базы, - будем потом. Рамсей виновато поежился. - Сейчас, - настойчиво сказал Изория. - Тем более что торопиться некуда. Ван Келлен уже мертв. Я в чудеса не верю. - Я тоже, - сказал Круглов. - Но иногда в чудеса стоит верить. Если бы я не верил в чудеса, вряд ли ты сейчас со мной разговаривал бы. Да и вас с Европы, наверное, не вытащили, если бы не было людей, которые верят в чудеса. - И все-таки, капитан, - продолжал настаивать Изория. - Я прошу выслушать нас. Есть новые данные, которые могут подсказать, где именно надо искать Ван Келлена. - Это меняет дело, - согласился Круглов. - Где твой товарищ? Давайте поговорим. Пржелински докладывал коротко и по существу. Некоторое время в кабинете царило молчание. - Не знаю, - с сомнением сказал Рамсей. - В этом районе мы уже вели поиск - и безрезультатно. Конечно, чтобы прочесать полностью самый крошечный участок Луны, надо задействовать большие силы, чем те, которыми располагаем мы. Но все-таки это слишком далеко от базы. Я не думаю, что Ван Келлен рискнул удаляться от базы на такое расстояние. Тем более - в одиночку. - Об этом разговор будет особый, - пообещал Круглов. - За нарушение правил безопасности кто-то обязательно ответит, и ответит серьезно. Рамсей замолчал. - Я просмотрел поисковые маршруты, - сухо сказал Круглов. - Надо отметить, что поиски велись на редкость хаотично, словно вы пытались объять необъятное. Предлагаю взять за основу предположения господина Пржелински и организовать еще раз поиск всеми силами в районе Темных скал. В зависимости от результатов можно будет говорить о следующем этапе. Возражения есть? Если у кого-нибудь и были возражения, высказывать их никто не стал. Слишком уж твердым и целеустремленным показался всем бывший командир планетолета, ставший одной из ключевых фигур КОСМОЮНЕСКО. - Сформируйте группы, исходя из опыта людей, - приказал Круглов. - На двух новичков обязательно должен быть один старожил. Если не возражаете, Оливер, я тоже приму участие в поиске вместе с Изорией и... - Он сделал паузу, нашел взглядом поляка, вспомнил его фамилию и закончил: - С Пржелински. Еще через час они уже шли по лунной поверхности. В лучах солнца она казалась ослепительно белой, камни и холмики отбрасывали короткие угольно-черные тени. Впереди, пугая отвесной неприступностью, вставали, отбрасывая металлические отблески, Кордильеры. Горы разрезались черными бездонными расщелинами. Над головами идущих по равнине межпланетчиков пылали звездами черные небеса. То тут, то там над поверхностью Луны вспыхивали группы красных и зеленых огоньков, сопровождаемые бледно-голубыми ракетными выхлопами, - поисковые группы спешили добраться в район Темных скал. Передвигаться скачками увлекательно и интересно. Под действием ракетного двигателя ты взвиваешься над поверхностью Луны и тогда видишь ее сверху - испещренную кратерами от многочисленных метеоритов, изрезанную трещинами и расщелинами, скрывающими различные тайны, загадочными, манящими своей неизвестностью, еще ждущими своего названия. А если посмотреть вверх, то обязательно увидишь яркие немигающие звезды, которые сплетаются в знакомые и все-таки загадочные созвездия, среди которых движутся яркие точки запущенных людьми спутников. С каждым годом их появляется все больше, они постепенно становятся неотъемлемой частью звездного неба. И совсем уж восторженно воспринимается громада международной околоземной станции, которая монтировалась на орбите около пятнадцати лет. При виде ее понимаешь, что человечество вышло в космос всерьез и надолго, точнее будет сказать - навсегда. Поисковые команды включили проблесковые маячки на скафандрах, и плоское предгорье осветилось, по нему заметались призрачные тени, совсем не похожие на отбрасываемые при освещении солнцем. Изория отметил, что представитель КОСМОЮНЕСКО сумел-таки внести в поиски определенную стройность и подобие воинской дисциплины. В эфир неслись короткие сообщения о том, что тот или иной участок местности обследован, и можно было представить, как сейчас на базе в штабе поисков делают пометки на развернутой карте Луны, отмечая очередную неудачу. - Вижу вход в пещеру, - сказал Пржелински. - Двадцать градусов западнее кратера Миронова... Даже не один вход, их там несколько! - Группы, закончившие обследование своих участков, - объявил Круглов. - Направиться в квадрат С-6. Как меня поняли? - Седьмая группа маршрут завершила. Направляемся к вам. - Третья группа... Направляемся к вам, - сообщило радио. - Достаточно, - сказал Круглов. - Остальным выполнять поставленные задачи. Только один из входов пещеры оказался достаточным, чтобы в него можно было проникнуть в скафандре. Шесть человек вошли в пещеру, трое остались для страховки снаружи. Прожектора выхватывали темные внутренности пещеры, блестевшие, словно они были покрыты бесцветным лаком. Изория подошел ближе, коснулся глянцевой поверхности пальцем в белом пластике скафандра. - Лед! - сказал он. Постепенно ледяные наросты сужались, теряли свою прозрачность, обретали мутную молочную поверхность. Идти вперед становилось все труднее, подошвы скафандров не были предназначены для хождения по льду. Круглов остановился в нерешительности. Луч прожектора его скафандра поблуждал по камню и покрывающим его ледяным наростам, остановился на белом пятне, обернувшемся при рассмотрении скафандром. - Кажется, мы нашли, что искали, - послышался голос Круглова. - Двадцать четвертый - это Ван Келлен? - Это он, - сказал Изория, делая шаг вперед. Круглов остановил его. - Вы были правы, Пржелински, - сказал он. - Но не стоит торопиться, мы не знаем, от чего он погиб. Глава пятая УРАВНЕНИЕ С ДВУМЯ ИЗВЕСТНЫМИ, 2055 ГОД - Доктор, от чего умер Ван Келлен? Доктор Нейман пожал плечами. У него было полное лицо со слегка обвисшими щеками, на котором выделялись выпуклые, странно поблескивающие глаза. "Контактные линзы", - догадался Круглов. - Причина смерти? - Нейман выпятил нижнюю губу. - Удушье, конечно же. Асфиксия, явившаяся следствием разгерметизации скафандра. Странно не это, господа, странно обстоятельство, которое послужило разгерметизации. Он сдернул салфетку с обширного сосуда. На дне сосуда темнел продолговатый предмет темного цвета. - Вот этот предмет, - педантично сказал Нейман. - Я бы сказал, что он напоминает наконечник какого-то метательного оружия. Можно предположить, что это была стрела. - Он подумал. - Или копье. - Ну, братцы, это уже не смешно, - сказал Оливер Рамсей. - После римского меча, который обнаружила Вторая лунная, можно было придумать что-то поостроумней. - Гипотез не измышляю, - сухо сказал доктор Нейман. - Таким образом, я сделал вывод, что мы имеем дело с покушением на убийство. - Он снова подумал и поправился. - Или с убийством. Юридическую оценку этому должны дать компетентные органы. - Это действительно наконечник копья? - поинтересовался Круглов, склоняясь, чтобы внимательнее рассмотреть лежащий в сосуде предмет. По форме он и в самом деле напоминал принадлежность какого-то метательного оружия, как заметил доктор Нейман. Только выполнен был крайне грубо и небрежно, такое изделие могло выйти из-под рук ребенка, задайся он целью обтесать камень. На Луне существ, способных изготовить подобное орудие, просто не было. Оливер Рамсей недаром упомянул о римском мече, который нашла Вторая лунная экспедиция. Кстати, этот меч тоже был найден в ходе поисков кого-то из участников экспедиции. Меч был новенький и найден был на открытой местности. Откуда он взялся, так никто и не сообразил. Многочисленные гипотезы так и остались гипотезами, а сам меч занял свое место среди экспонатов Калужского музея космонавтики. Большинство специалистов были убеждены, что меч был частью розыгрыша кого-то из участников лунной экспедиции. Круглов вопрошающе посмотрел на хозяина медицинского отсека. - Копья или стрелы, - сказал доктор Нейман. - Возможно, это был дротик. Он пробил пластик в районе шеи, зацепил кожу. Сам по себе этот предмет не был опасен для жизни человека, Ван Келлен, несомненно, остался бы жив, если бы не нарушилась герметичность его скафандра. Надо вызывать специалистов с Земли, командор. Мы имеем дело с хитро задуманным преступлением. - Чепуха, - резко вмешался в разговор Рамсей. - Ван Келлен не имел на базе врагов. Глупо даже подозревать кого-то из участников экспедиции. Я могу поручиться за каждого. - Надо вызывать специалиста с Земли, - не обращая внимания на реплику начальника, повторил Нейман. - Да, - печально сказал Круглов. - Сначала мы вызовем с Земли сыщика, потом нам потребуются спелеологи для изучения пещер. Кстати, разведчик уже подготовлен? - Для его сборки потребуется определенное время, - сказал Оливер Рамсей. - Люди этим заняты. Но вообще-то мысль о спелеологах неплоха. У моих людей нет таких навыков. Они не могут ползать по пещерам. И я не позволю рисковать их жизнями. - Кто говорит о риске? - удивился Круглов. - Об этом не может быть и речи. Но вот что касается специалистов... Выясните, есть ли среди участников экспедиции люди, имеющие опыт горных восхождений. Должны быть, все-таки Луна - это еще и горы. Он еще раз наклонился, внимательно разглядывая странный предмет, пробивший скафандр геолога; выпрямился. - Не будем пороть горячки, - сказал он. - Если это действительно преступление, то оно уже совершено. Если это несчастный случай, то не стоит смешить людей. На Земле будут просто смеяться. Пойдемте обсудим и проанализируем все, что мы знаем. Как вы считаете, Оливер? Начальник базы побагровел. Привыкший к постоянному лидерству и руководству людьми, он был раздражен бесцеремонностью, с которой представитель КОСМОЮНЕСКО вмешивался в его непосредственные обязанности. И хотя Круглое постоянно советовался с ним, это вмешательство Рамсея раздражало. Не дипломат был Алексей Николаевич Круглов, совсем не дипломат! Но от него сейчас в какой-то мере зависело будущее Оливера Рамсея, будущее не только как начальника лунной экспедиции, но и вся его дальнейшая научная и жизненная карьера, поэтому Оливер Рамсей только хмуро кивнул. - Как вам будет угодно, Алекс. - А я думаю, что вы совершаете ошибку, - упрямо повторил доктор Нейман. - Это преступление, которое вы пытаетесь скрыть от общественности. Преступник может избежать ответственности, и в этом будете повинны именно вы. - Не пылите, Нейман, - поморщился Круглов. - Истинный социал-демократ. Сначала мы посмотрим, как это выглядит на самом деле. Наконечник этот, - он кивнул на стеклянный ящик, в лабораторию. Выжать из него максимум - действительно ли он обработан, каким путем - механическим или химическим, из какого материала выполнен... Выжмите из него все, что возможно. Оливер, - повернулся он к начальнику базы, - распорядитесь, чтобы подготовили список сотрудников, находившихся вне базы. Когда вышли на поверхность и когда вернулись. Они оставили в медотсеке растерянного и недовольного доктора и вернулись в кабинет начальника базы. - Вы сомневаетесь, что Ван Келлена убили? - спросил Рамсей. - Нейман очень опытный специалист, ошибка практически исключена. С другой стороны, я не представляю себе человека, который мог покушаться на его жизнь. Среди участников экспедиции таких нет. У него со всеми были ровные дружеские отношения. - Значит, остается несчастный случай, - вслух подумал Круглов. - Вы же не станете убеждать меня в существовании селенитов? Кстати, что там насчет записей Ван Келлена? Ваши специалисты влезли в его персональный компьютер? - Не надо обижать моих работников, - сказал Рамсей. - Они все сделали, но толку от этого нет. Обычные научные записи. Правда, в одном месте он говорит о возможном существовании обширной сети туннелей вокруг ледников. Догадка его, к сожалению, подтвердилась, он и погиб в одном из таких туннелей. - Чем он объяснил наличие таких туннелей? - Вулканической деятельностью, - хмуро сказал Рамсей. Поблизости от ледника находится действующий вулкан. Он превращает лед в воду и испаряет ее. Пар и образовавшийся газ ищут выхода и разрушают породы, тем более что лунные породы неоднородны по своему составу. В результате за тысячелетия даже периодической деятельности вулкана мы имеем разветвленную сеть туннелей. Возможно, лабиринты таковы, что их придется изучать десятки лет. Местами они выходят на поверхность. - Остроумно и возможно, - сказал Круглов. - По-моему, наличие вулканов на Луне предсказывал еще в двадцатом веке наш астроном Козырева и наблюдения за лунной поверхностью давали пищу для подобных гипотез. Ван Келлен был не одинок, но, к сожалению, именно он стал первой жертвой деятельности предполагаемого вулкана. - Если только это не дело рук человека, - пробормотал начальник базы и потянул из принтера листок. - Вы знаете, что Пржелински накануне исчезновения Ван Келлена зарегистрировал в этом районе слабые сейсмические толчки? - Круглов откинулся в кресле, задумчиво глядя в матовый полукруглый потолок, в центре которого желто сиял светильник. - Вы уж меня совсем в пыль стираете, - возмутился Рамсей. - Плохой я был бы начальник, если бы не знал, что происходит вокруг базы! Особенно если это в какой-то мере угрожает ее безопасности. Вот вы давеча спрашивали, кто конкретно находился на поверхности Луны в момент гибели Ван Келлена? - Он пододвинул к себе листок. - Так вот, в это время вне базы находились два человека. - Легко догадаться, - сказал Круглов, по-прежнему глядя в потолок, - что это были уже упомянутый Пржелински и его напарник Изория. Полно, Оливер, не будем впадать в подозрительность. Не считать же, что Пржелински прибил Ван Келлена из-за недоигранной шахматной партии, тем более что победа в ней уже никому не светила. Я склонен полагать, что это и в самом деле несчастный случай. Если только в дело не вступили неучтенные факторы. - Неучтенные факторы? - фыркнул Рамсей. - Любопытно... - Например, атмосфера, - задумчиво сказал Круглов и оторвался от созерцания потолка. - И не надо насмешливых улыбок, Оливер. Как однажды сказал классик - есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам. В дверь постучали. - Войдите! - отозвался начальник базы. В кабинет вошел Гурген Изория. - Я слышал, что вы искали людей с опытом горных восхождений, - сказал он, глядя на начальника базы, хотя его фраза скорее адресовалась Круглову. - У меня есть такой опыт. Все детство прошло в горах. А еще я тренировался с одним из горных тигров - с Нодаром Гергечелиани. Это может служить достаточной рекомендацией? Рамсей посмотрел на него с некоторым сомнением, которого геолог не понял. Зато Круглов на слова геолога отреагировал иначе. Встав с кресла, он шагнул навстречу Изории. - Более чем достаточными, - весело сказал он. - Тот, кого тренировали горные тигры, не может оказаться бесполезным человеком. Я записываю вас в свою команду, Гурген. - Черт! - не выдержал Рамсей. - Все-таки пока еще я здесь начальник, Алекс! Не надо вести себя так, будто важнее вас никого на Луне нет. Или освобождайте меня от исполнения обязанностей, если это в вашей компетенции. Вам даны такие полномочия, господин Круглов? - Приношу свои извинения, Оливер, - кивнул представитель КОСМОЮНЕСКО. - Кажется, я и в самом деле несколько бестактен. Но это результат того, что я все еще никак не привыкну решать вопросы в команде. На планетолете я привык принимать решения самостоятельно, там не на кого кивать. Принимаете извинения, Оливер? - улыбнулся он. И начальник лунной базы сломался. Глядя куда-то в сторону, он с легким вздохом отозвался: - Вздумай только я их не принять! - Значит, попробуем играть в команде, - кивнул Круглов. Что у нас с луноходом? - Машина скоро будет готова, - сообщил начальник базы. Утром она уже пройдет необходимые испытания. - Значит, завтра с утра мы и начнем исследование лабиринта, - заключил Круглов. - Или у вас есть иные соображения, Оливер? Рамсей промолчал. Они закончили свое импровизированное совещание. Куда направился Круглов, Оливера Рамсея не интересовало. Сам он отправился в транспортный цех, где инженеры собирали луноход. Эта небольшая приземистая машина на гусеницах из устойчивого к перепадам температур пластика разительно отличалась от первых конструкций, в свое время бороздивших лунную пыль в районе Моря Ясности. Вместе с тем машина была очень невелика по своим габаритам, ее оснастили телеметрической системой связи и управления, при необходимости эту систему мог заменить процессор, мимо которого не проходило ни одного из действий лунохода и происходящего вокруг. Именно эту машину решили пустить в подземный лунный лабиринт впереди исследователей. Машина должна была помочь им сориентироваться в запутанных переходах и пещерах. Конечно же, Рамсей понимал, что в таких поисках ни одна машина не может заменить человека. Но чем-то она могла помочь. И уже одно это было очень важным. Он шел по коридору, не обращая внимания на разноцветные рисунки, исполненные персоналом лунной базы. В другое время он разглядывал их с большим интересом, но сейчас Рамсею было не до рисунков. Он думал о Круглове. Разумеется, что в чем-то был виноват и он сам. Но все равно Круглову не стоило вести себя так бесцеремонно. Рамсей печально думал, как быстро портятся, казалось бы, самые прекрасные люди. Алексея Круглова он помнил еще по дальней экспедиции, когда они совершили облет четырех спутников Юпитера и вернулись на Землю после почти трехлетнего отсутствия. Тогда он и не думал, что такой отличный пилот и прекрасный собеседник может стать столь бесцеремонным и нетерпеливым администратором. Рамсей вдруг подумал, не был ли он сам таким. Себя никогда не видишь. А интересно бы было посмотреть на себя со стороны. Посмотреть и увидеть собственные ошибки. Сам Рамсей считал, что он слишком мягок, и проявлял нерешительность там, где необходимо было употребить власть. И было бы значительно лучше, возглавь он не лунную, а марсианскую экспедицию. Подальше от начальства, поближе к науке. Он вздохнул, потом подтянулся, немного постоял перед овальной дверью в машинную мастерскую и нажал на клавишу, приводящую в движение сервомоторы двери. - Ну, мальчики, как у нас идут дела? - с натужной веселостью спросил он. Дон Николсон раздраженно взмахнул инструкцией. - Я бы этим писакам руки пообрывал. Понять не могу, на кого рассчитаны их инструкции. Похоже, они сами ни черта не понимали в устройстве этой машинки. Поэтому сделали все, чтобы максимально затруднить ее сборку. Рамсей взял у него инструкцию, присел на гусеницу лунохода и неторопливо просмотрел оглавление. - Дон, не горячись, инструкции пишутся для того, чтобы в них вдумывались, а не для того, чтобы им слепо следовали. Машинка-то русская! - И что? - вздернул густые брови инженер. - А был такой анекдот в конце прошлого века, - хмыкнул Рамсей. - Сделали русские блестящий самолет. С великолепными летными характеристиками. Наши ребята из ЦРУ выкрали с их завода машину вместе с чертежами. Собрали точно по чертежам. Получился огромный трактор. Украли вторую машину. Собрали по чертежам. Опять получается трактор. Что за дьявол? Сидят печально, думают, в чем дело. Зовут иммигранта, просят объяснить, в чем дело. Тот посмотрел чертежи и говорит: "Ну, как же! Здесь же ясно сказано: перед сборкой обработать детали напильником!" - Зачем нам детали лунохода обрабатывать напильником? не понял инженер. Рамсей вздохнул и махнул рукой. - Не надо их обрабатывать напильником. Это юмор у русских такой. - Странный юмор, - пожал плечами инженер. - Инструкции на английском языке они тоже для юмора пишут? - Знаешь, Дон, - сказал печально Рамсей, - давай не будем рассказывать анекдоты. Давай почитаем инструкции. А чтобы нам все было понятно, позови кого-нибудь из русских. Работа отвлекала от невеселых размышлений. Монтируя телеметрические блоки на корпусе лунохода, Рамсей меланхолично размышлял - случайно или не случайно вышло так, что на поверхности Луны вместе с бельгийцем оказались его коллеги - Изория и Пржелински? Зря он не вникал в детали их научных работ, вполне могло произойти так, что научные интересы этих трех людей перехлестнулись. Может, сделано было важное, невероятное открытие. На Земле порой люди шли на преступление и по более малозначащим мотивам. И хотя все трое на Рамсея всегда производили самое благоприятное впечатление, сейчас он начинал сомневаться. Чудес на свете не бывает. Доктор Нейман был опытным специалистом и ошибиться не мог. Если он указал на насильственную причину смерти, значит, так оно все и было. Поскольку Луна необитаема, в смерти Ван Келлена был повинен кто-то из двоих. Но они утверждают, что никто из них во время вылазки не удалялся за пределы видимости. Такого быть не могло. В этом случае выходило, что оба они лгали. По всему выходило, что между Изорией и Пржелински был какой-то сговор. От одной мысли, что ему приходится подозревать двух прекрасных специалистов, отличных товарищей, у Рамсея окончательно испортилось настроение. Он закрепил телеметрический блок титановыми болтами, с грохотом положил электроотвертку на гусеницу лунохода. - Оливер, иди, - сказал Дон Николсон. - Мы здесь сами все закончим. Работы по сборке осталось часа на два. Глава шестая НЕСУЩИЕ ДАРЫ, 2055 ГОД Луноход неторопливо двигался в тесном туннеле. Медленно вращающийся прожектор выхватывал из темноты подземелья фантастические сталагмиты. Навстречу им тянулись светящиеся при свете фар сталактиты, все это фантастическое переплетение камня выглядело удивительно красиво, все искрилось, поблескивало, переливалось. Узкие переходы закрывали полупрозрачные изумрудные и голубые занавеси, в которые луноход вламывался упрямо и решительно, подобно носорогу. От ручного управления пришлось отказаться сразу же. Сейчас машиной управлял бортовой компьютер, оценивая пройденный и предстоящий путь, неторопливо накапливая неизбежные ошибки. Компьютер набирал опыт. Он был не способен к творческим решениям, а потому луноход двигался очень медленно, и это позволяло собравшимся на командном пункте наблюдателям любоваться глянцевой внутренностью пещеры, похожей на чрево неведомого чудовища, вернее, теми фантастическими пейзажами, которые освещали прожектора ползущего аппарата. - Каролиты, - сказал Пржелински, когда на экране отразилось скопление белых и розовых каменных цветов, сплетающихся в невероятные соцветия. - Природа идет одним путем. Все очень похоже на земные пещеры. На экране голубовато блеснули огромные полупрозрачные кристаллы, собранные в гигантскую друзу. - Кварц, - пояснил Пржелински. Автомат выхватывал все новые и новые препятствия, еще неизвестные ему. На экране проплывали причудливые веточки арагонита, похожие на земные кораллы. Разноцветные, хаотично расставившие свои похожие на корявые пальцы ветви, они занимали центр обширной пещеры, по стенам которой пробегали сказочно красивые разноцветные искры - так отблескивал в лучах прожектора пирит и золотистые розочки аурипигмента. Кое-что Рамсей видел в земных музеях, но там камень был оторван от естественной природной обстановки и оттого мертв, несмотря на всю свою завораживающую красоту. В пещере краски камня естественно перетекали друг в друга, создавая то совершенство, которое делало красоту пещеры идеальной. - А здесь галерея, - сказал Пржелински. - Это или новый ход, или разветвление. - Больше всего меня поражает наличие своеобразной атмосферы, - сказал Рамсей. - Что у разведчиков? - Движутся по графику, - отозвались по селектору из радиорубки. - Пока никаких осложнений. Выходят на связь по расписанию, докладывают, что у них все хорошо. Телеметрия их слова подтверждает. Пока без неожиданностей, командир. - Организуйте связь так, чтобы с ними можно было связаться от нас, - распорядился начальник базы. - Уже сделано, командир. Можете разговаривать, они вас услышат. - Спасибо, - поблагодарил Рамсей. - Вот это орган! - восхищенно прервал разговор Пржелински. - Какой огромный! Да здесь можно учебные фильмы по геологии и спелеологии снимать! На Земле, пожалуй, такого и не увидишь! И наличию атмосферы вы напрасно удивляетесь, Оливер. Если запасы льда находятся в замкнутом пространстве рядом с действующим вулканом, ее образование зависит лишь от времени. Здесь столетия, а может, и больше стояли водяные пары. Тоже своего рода атмосфера. Сросшиеся сталактиты и сталагмиты образовывали неровные, покрытые потеками колонны, расположенные рядом. Все это действительно напоминало трубы органа, показалось даже, что звучит торжественная и басовитая музыка, которой вторит эхо, блуждающее среди подземных пустот. Машину покачивало - под ее гусеницы попадали крупные камни, и тогда изображение на экране приобретало наклонное положение. Компенсаторы не успевали срабатывать, камней в пещере было много, поэтому изображение все чаще и чаще дергалось, иной раз становилось невозможно понять, что именно попало в объектив камеры. - Похоже, она бесконечна, - сказал Оливер Рамсей. - Это подземное путешествие может затянуться на месяцы. Круглов, вы меня слышите? - Слышим вас нормально, - отозвался инспектор КОСМОЮНЕСКО так отчетливо, словно находился рядом. - Наверное, вы правы. Оливер. Мы пройдем до следующего зала, а потом повернем обратно. Картинка у вас есть? - Картинка отчетливая. Вокруг машины только камень и пустота. Правда, все это очень красиво, но не более. - Мы видим все хорошо, - сказал Круглов. - Прошли три ответвления. Это настоящий лабиринт. Похоже на дырки в сыре. Пожалуй, мы возвращаемся... Черт! - В эфире наступила неожиданная тишина. - Круглов, что у вас? - тревожно спросил начальник базы. Инспектор молчал. - Круглов? Отвечайте! Эфир потрескивал. - Радиорубка! Что там? - На широком покатом лбу начальника лунной базы явственно выступила испарина. - Круглов? - Все нормально, командир, - через несколько тревожных мгновений отозвался Изория. - Тут у нас яма, командор в нее едва не сорвался. Сейчас я его вытащу, и мы свяжемся с вами. Связь прервалась - поисковая группа перешла на ближний канал связи. Вообще-то само существование такого канала в условиях Луны было вопиющей глупостью. Однако этого потребовали в свое время приверженцы личных свобод граждан, а у КОСМОЮНЕСКО не хватило решимости этому требованию противостоять. Какие личные свободы могут быть там, где идет речь о безопасности человека? Тем не менее сейчас всем им приходилось сидеть и ждать, когда Изория вытащит инспектора из каменной западни и свяжется с ними вновь. - "Поиск" вызывает Луну, - четко послышалось в динамиках. - У нас все нормально. Инспектор не пострадал. Продолжаем обследование пещеры! - Какого дьявола! - не выдержал Рамсей. - Возвращайтесь немедленно! Слышите меня, Круглов, немедленно возвращайтесь! - Не торопите, Оливер, - отозвался наконец Круглов. - Тут очень и очень интересно. Знаете, Оливер, у нас с Изорией такое ощущение, что яма, в которую я едва не попал, является ловушкой. Тут несомненные признаки ее искусственного происхождения. - Разберемся позже, - жестко сказал начальник базы. - А пока возвращайтесь, я поворачиваю луноход. Дождитесь машины и возвращайтесь к выходу. Хватит игр, они могут закончиться печально. Я и так уже жалею, что разрешил этот безрассудный поиск. Если с вами что-то случится, отвечать придется мне, сэр. Мне, а не вам! - Хорошо, хорошо, - отозвался инспектор. - Поворачивайте машину. Мы будем ее ждать. Он опять отключился, видимо, перешел на ближнюю связь и о чем-то сейчас советовался с Изорией. Рамсей с раздражением подумал, что инспектор совершенно не думает о последствиях своих поступков. Ну зачем он лично полез в эту дыру, на Луне смельчаков и без него хватает. Бравирует своей неуязвимостью? Уповает на свой высокий ранг? Большой начальник, а ведет себя словно молодой и задиристый щенок. "Надо было настоять на своем, - печально подумал Рамсей. - Я слишком мягок, вот опять не смог что-то противопоставить напору инспектора. С налету такие дела не делаются, они вполне могут закончиться очередным несчастным случаем. Вместо этого лихого поиска следовало хорошо подготовиться и организовать планомерное изучение обнаруженных пустот". - Круглов? - снова спросил он пустоту. - Как слышите меня? Изория, отвечайте! Луноход между тем, повинуясь команде, неторопливо развернулся на ближайшем расширении галереи и двинулся в обратный путь. Теперь ниже изображения появилась карта маршрута красная извилистая линия. По маршруту ориентирами были обозначены зафиксированные особенности пути - спуски, повороты, сужения. На приличном расстоянии от красной точки, которой обозначил себя луноход, горели две зеленые, которые, по-видимому, обозначали Круглова и Изорию. - Круглов, Изория, отвечайте! - снова сказал начальник базы. - На связи, - отозвалась группа поиска. - Вы знаете, Оливер, это действительно ловушка. Тут на дне такие острия поставлены - смотреть страшно. И главное, стоит на них упасть, как тебя тут же завалит камнями. Хитро придумано. Знаете, Оливер, это определенно дело рук человека. Хитроумного, безжалостного и злого. Придумано! Кто это мог придумать, хотел бы Рамсей знать. Один из возможных участников покушения на Ван Келлена был сейчас рядом с инспектором. Второй - Пржелински - сидел за спиной начальника базы и никаких признаков волнения не проявлял. Даже дыхание оставалось ровным и спокойным. На экране связи с луноходом изображение вновь завалилось набок, но не восстановило, как обычно, первоначальное положение. Вместо этого наклон еще больше усилился, затем изображение замерло, словно машина опрокинулась. - Ну вот, - недовольно пробормотал Рамсей. - Теперь еще и машину потеряем. Круглов, вы меня слышите? - Картинку видим, - отозвался инспектор. - Ненадежная конструкция. Что ж, придется прийти на помощь машине. Мне кажется, до нее не так уж и далеко. - Потом вытащим, - сказал Оливер Рамсей. - Возвращайтесь! Нехорошие у него были предчувствия, такие нехорошие, что ими и делиться было стыдно. - Не стоит бросать машину, - сказал Круглов. - Всякое может случиться. Не дай бог, обвал, потеряем луноход, а он еще может понадобиться. - Возвращайтесь! - повторил Рамсей и стиснул зубы от досады и злости, уже понимая, что его не послушают. Когда в скафандре нормально работают все системы, пребывание в нем не доставляет особых неудобств. Гермошлем представляет собой миниатюрный командный пункт, выполняющий одновременно различные операции и дающий команду системам скафандра. Сейчас обзору совершенно не мешала маленькая панель, повисшая у правой стороны лица. На этой панели высвечивалась схема маршрута лунохода до его опрокидывания. По лунным меркам до места аварии было не так уж и далеко. Обеспечивая удобства своих хозяев, компьютер скафандра включил круговой обзор, освещение пространства вокруг разведчиков обеспечивалось двумя прожекторами, караулящими каждое движение голов астронавтов. Вокруг было настоящее буйство неярких каменных красок, лучи света отражались на вкраплениях металла, рассыпающегося при их освещении миллионами искр, матовым и голубым отливали огромные кварцевые кристаллы непривычных форм - малое тяготение спутника сказывалось и на этом. - За поворотом, - сказал Изория спокойно. - Сейчас мы его найдем, - сказал инспектор, - поставим в нормальное положение, а уж до базы он пусть добирается сам. Тащить машину на своем горбу я не согласен. Это унизительно для человека - таскать на себе машину, которая может двигаться самостоятельно. - Не стоило сразу говорить Рамсею о ловушке, - сказал Гурген Изория. - Он запаниковал. - И все-таки эта ловушка устроена человеком, - подумал вслух Круглов. - Возникает вопрос, для чего это сделано? И на кого была поставлена эта ловушка? - В этом районе работал только Ван Келлен, - сказал Изория. - Остальные в этом районе не работали, считали его бесперспективным. - Значит, ловушка была поставлена на Ван Келлена, - согласился инспектор. - Но с какой целью? Выходит, есть что-то, чего мы пока не знаем. Отсутствие необходимой информации ведет нас к ошибкам в оценках случившегося. Следовательно, преступник все-таки существует, и мы его не знаем. Анализ показал, что и в случае покушения на Ван Келлена использовался обломок местной породы, обработанный неизвестным орудием. - Тогда на поверхности находились мы с Пржелински, - напомнил Изория. - Тебя я исключаю сразу, - сказал Круглов. - Мы с тобой работали вместе, и я никогда не замечал в тебе подлости. - Тогда вы должны исключить и Пржелински. Он нытик, это верно, он постоянно ворчит, но он не способен на низкие поступки. Если надо, я могу поручиться за него. Но, кажется, мы пришли... Коридор изгибался. Проход сузился, с потолка свисала зеленоватая полупрозрачная занавесь, и, чтобы пройти под ней, пришлось опуститься на четвереньки. Это их и спасло. Позднее Изория не смог точно описать, что он увидел. Луноход лежал на боку. Верхняя гусеница бесполезно двигалась на катках. Поначалу Изории показалось, что вокруг опрокинувшейся машины мечутся черные тени, не имеющие привычных глазу очертаний. Тени резко покинули полосу освещения. Изория почувствовал, как на его скафандр посыпался град камней. По сути своей такой камнепад был вполне безопасен, скафандры рассчитывались и на более тяжелые нагрузки. Он увеличил мощность прожекторов, пытаясь осветить пространство вокруг опрокинувшейся машины, но это ему не удалось, словно впереди кто-то невидимый резко сдвинул створки занавеси из тьмы. И тут у него из-за спины ударил разрядник. Сине-белая слепящая глаза извилистая молния с множеством мелких быстро гаснущих ответвлений прошлась по стенам пещеры, высвещая выступы, лепные украшения, рожденные за столетия потоками воды. Сверху посыпались камни. - Финита ля комедия, - спокойно сказал инспектор. - Что это было? - Изория сел. - Не знаю. Ты цел? - Инспектор склонился над Изорией, закрывая скафандром все пространство пещеры. - Вроде бы, - неуверенно сказал Гурген, с помощью Круглова поднимаясь на ноги. Они осмотрели аппарат. Повреждения были незначительными, разбитый объектив одной видеокамеры за повреждение можно было не считать. Без особого труда они поставили луноход на гусеницы, которые почти сразу же пришли в движение. Повинуясь ранее полученной команде, луноход медленно покатил к выходу. - На базе, наверное, уже с ума сходят, - сказал Изория. Они переключили связь и услышали монотонный уставший голос: - "Поиск", как меня слышите? "Поиск", отзовитесь! - Все в порядке, - сказал Круглов. - Мы возвращаемся. Изория наклонился, привлеченный формой одного из камней, поднял его и повернулся к товарищу: - Смотри! На белой пластиковой ладони лежал камень, своей заостренностью напоминающий наконечник копья или стрелы. - Значит, Ван Келлен был здесь, - после некоторого молчания сказал Круглов, но в его голосе Изория не услышал особой радости. - Все-таки это природное образование. - А вы ждали другого? - Изория спрятал камень в специальный карман скафандра. - Луна - безжизненный мир! - Теперь и я это вижу, - сказал инспектор, увлекая геолога вслед за уходящим луноходом. - Наличие воды в подземных пустотах давало возможность надеяться на иное. Теперь придется вызывать сыщика с Земли. Сыщик на Луне! Думали ли мы, что когда-нибудь доживем до такого? Надо сказать, ловушке я даже обрадовался. И все-таки... все-таки... Он жестом пригласил Изорию вернуться обратно. Геолог, недоумевая, последовал за инспектором. В пещере все оставалось по-прежнему - груды свежих обломков, сияющие искрящиеся стены и свод, вспыхивающие в лучах прожекторов кристаллы. - Где же, где же... - пробормотал Круглов. - Неужели мне показалось? - Смотри! - удивленно воскликнул Изория. И при свете скрестившихся прожекторов они увидели неожиданную картину. На плоском каменном выступе, напоминающем постамент, лежало несколько круглых колючих предметов. Круглов шагнул к постаменту и взял один из предметов в руки. Несомненно, это был плод какого-то фантастического растения сохранился даже черенок, которым плод крепился к неизвестному растению. Растение? На Луне? Круглов соображал быстро. - Отходим! - подал он команду. - Немедленно отходим, Гурген! - Что за суета? - недовольно вступил в разговор далекий Рамсей. - Что там у вас происходит? - Это контакт, Оливер, самый настоящий контакт! На Луне существует жизнь, и эта жизнь разумна. Ты представляешь? - В голосе Круглова звучало ликование. - Мы столкнулись с разумом! - Три колючки на каменном подносе? - недоверчиво хмыкнул Оливер Рамсей. - Богатое у вас воображение, ребята. Так и в пламени вулкана можно увидеть дюзы космического корабля. Интонация - великое изобретение человечества, но она более действенна, если сопровождается мимикой. К сожалению, за темным щитком гермошлема лица Круглова не было видно. И все-таки его голос прозвучал очень выразительно. - О господи! - вздохнул Круглов. - При чем здесь дюзы космического корабля? И где ты увидел колючки, Оливер? С тех пор, как их положили для нас, они перестали быть простыми колючками, они стали дарами. А делать дары, Станислав, - это качество, присущее лишь разумному существу. Понимаешь, в Ван Келлена действительно бросили копьем, и ловушка, предназначенная для нас, она тоже была сделана местными жителями. На луноход они устроили охоту, явно приняв его за животное. Их испугала молния, ведь они живут в темноте, и мы не знаем, органы каких чувств у них развиты до совершенства. Поверь, Оливер, это контакт! Они принесли нам дары в знак добрых своих намерений! База потрясенно молчала. Круглов повернулся к Изории, призвал его перейти на ближнюю связь, приблизился и подмигнул. Потом негромко вздохнул и добавил специально для товарища: - Правда, чтобы получить эти дары, иногда приходится довольно сильно напугать того, кто их должен подарить. Глава седьмая РАБОЧИЕ БУДНИ ИНСПЕКТОРА, 2056 ГОД В кабинете Чамберса стояли цветы. В другое время Круглов не обратил бы на них внимания, но это был букет с Луны, он сам видел эти огромные, синие, похожие на пушистые хризантемы васильки в оранжерее Хэрриса. Чамберс крепко сжал руку Круглова. - Вашими стараниями, коммодор, - сказал он. - Вашими стараниями! Акции КОСМОЮНЕСКО стоят высоко. Мы обретаем истинный международный авторитет, и за это я должен благодарить вас, Алекс. - Благодарите людей, которые работают в программе, сдержанно отозвался Круглов. - У меня функции наблюдателя. - Жизнь на Луне! Это грандиозно, Алекс. Газеты просто захлебываются от восторга. Вам опять уделено столько внимания, что, будь вы слабее духом, немудрено было бы потерять голову. Девочки не донимают, Алекс? Девочки всегда любят героев. Они засыпают их письмами и фотографиями, и каждая надеется, что счастье улыбнется именно ей. - К счастью для меня, такой вопрос передо мной не стоит, - усмехнулся Круглов. - А за открытие жизни на Луне надо ставить памятник Ван Келлену. И потом, Ричард, это не просто жизнь, это разумная жизнь. А это, в свою очередь, ставит глубокие философские проблемы перед населением Земли. Теперь недостаточно праздного любопытства, теперь перед землянами стоят проблемы взаимоотношения с лунными жителями. - Оставим эти проблемы философам и политикам, - отмахнулся Чамберс. - Тем более что у меня к вам гораздо более прозаичные вопросы, Алекс. В последнее время вы сняли с эксплуатации восемь транспортных планетолетов. Это так? - Именно, - подтвердил Круглов. - Ресурсы этих машин выработаны, планетолеты опасны в дальнейшей эксплуатации. Вот я и снял их с маршрутов, пока беды не случилось. - Не слишком ли категорично, Алекс? - поморщился Чамберс. - Вы же понимаете, что снять с рейсов сразу восемь машин для нас нереально. По крайней мере сейчас, пока еще не принята программа Ярославского завода. Вы были там? Это действительно так перспективно? - Им нужны деньги. - Круглов подошел к окну. Из окна открывался вид на Нью-Йорк с головокружительной высоты. Панорама была восхитительна. То там, то тут вспыхивали в лучах солнца многочисленные открытые бассейны, солнце играло в оконных рамах, отражалось бликами от пластиковой обшивки небоскребов. Казалось, что город залит солнцем. - Если говорить о перспективах, то как вы считаете, Ричард, мы очень выиграем, если начнем запускать в космос, пусть даже пока в околоземное пространство, диски пятисотметрового диаметра? В обычных условиях планетолет монтируется на орбите в течение двух лет. Запустив программу астродирижаблей, мы снизим эти сроки до трех месяцев. Вот ответ на ваш вопрос, Ричард. Это радикальные изменения в нашей космической программе. Чамберс вздохнул. - Честное слово, Алекс, если бы я не знал вас хорошо, то решил бы, что вы лоббируете ярославцев. Но с вашим отношением к жизни это просто невозможно. - Почему же, - возразил Круглов. - Я действительно лоббирую программу Ярославского завода. Именно потому, что она даст возможность в самые короткие сроки построить дешевый и мощный флот. А это в свою очередь решит все ваши транспортные проблемы, Дик. Разве все мы не к этому стремимся? - Хорошо, хорошо, - засмеялся Чамберс. - Давай договоримся, мы увеличиваем ассигнования на ярославскую программу, а ты временно снимаешь запреты хотя бы с четырех траспортников. - Дик, - становясь серьезным, сказал Круглов. - Я отстранил от полетов только пилотируемые транспортники. Дело касается жизни людей. Ты бы разрешил своему сыну лететь на корабле, у которого выработаны все ресурсы, выработаны до опасных пределов? Ты бы разрешил ему лететь на такой посудине хотя бы до Луны? Чамберс вздохнул. - Я тоже беспокоюсь не за себя. У нас нет других кораблей. И мы не можем сорвать поставки продовольствия на внешние станции или обречь на голод ребят с Марса. - Если на транспортнике взорвется реактор, - упрямо сказал Круглов, - Внеземелье все равно не получит продовольствие. А мы потеряем межпланетчиков. И мне не хочется, чтобы их хоронили раньше времени, пусть даже с траурным митингом и под их национальные гимны. Напрасно стараешься, Дик. Своего решения я не изменю. Впрочем, ты начальник, ты можешь положить мои акты в стол. Только хватит ли у тебя для этого совести? Некоторое время они смотрели в глаза друг другу - один несколько рассерженно, другой с осознанием собственной правоты. Первым отвел глаза Чамберс. - Значит, ты не уступишь, - сказал он. - Хорошо, оставим этот разговор. Конечно же, я не стану отменять распоряжения моего чрезвычайного инспектора. Придется поторопить верфи. Займешься этой работой. Но только чуть позже. Готовься, тебе придется лететь на орбиту. - Что на этот раз? - спокойно осведомился Круглов. - Загляни в отдел аналитики, - сказал Ричард Чамберс. Там тебе все покажут. И еще... Когда у тебя будет свободная минута, занеси мне материалы по ярославскому проекту. Хочу посмотреть, действительно ли там перспективы столь блестящи, как ты это расписывал мне. Круглов понимал, что Чамберс им недоволен. Но отступить от собственных принципов он не мог. Скорее он готов был уйти с этой работы, в которой, хотя ему и не хотелось в этом признаваться, Круглов начал медленно находить интерес. И что было еще более важным - эта работа давала ему возможность видеть звезды и ощущать дыхание пространства, без которого он просто не мог жить. На Ярославском заводе он был не единожды. Идея была крайне интересной. Строится цельнометаллический дирижабль невообразимых размеров из тугоплавких сплавов. Внутри частично смонтировано необходимое оборудование. Корпус дирижабля наполняется водородом, придающим дирижаблю необходимую воздушную плавучесть, которая позволяет машине подняться на высоту тридцать - тридцать пять километров. Затем включаются реактивные двигатели, которые выносят дирижабль на первую космическую орбиту вокруг Земли, используя в качестве топлива наполняющий его полость водород. Там его ждут автоматические транспортники, которые пополняют истраченные запасы горючего. И дирижабль, ставший космическим кораблем, уходит выше, пока не добирается до необходимой орбиты. Там оборудование расчехляется, ставятся переборки, и корабль становится искусственным спутником Земли или используется для монтажа планетолета. Для этого достаточно пристыковать к нему монтажную штангу, установить на ней емкости для ядерного горючего и реактор. Самое удивительное, что новые тугоплавкие соединения позволяли это сделать. Круглов дважды был на испытаниях, когда в ближний космос поднимались модели будущих машин. Эксперименты проходили на редкость удачно. Круглое понимал, что за этими игрушками большое будущее. Надо было, чтобы это поняли и остальные. Вечером, за городом, он стоял на лоджии гостиницы и смотрел на звезды. Городские жители уже начали забывать, что это такое. Освещенность в городах велика, и звезды слишком бледны, чтобы произвести впечатление на людей. К тому же здесь не было смога, поэтому звезды сияли во всей своей первозданной чистоте, как, наверное, они светили над землей тысячи и десятки тысяч лет назад. Привычный взгляд Круглова выделял из звездной бесформенности и внешней хаотичности созвездия. Где-то восточней поселка висела Луна. Где-то в загадочных подземельях спутника Земли развивалась своя ни на что не похожая жизнь. Было бы очень интересно встретиться с селенитами, попытаться их понять, найти общий язык, вникнуть в их психологию, но для этого требовались знания, которыми Круглов не обладал, для этого требовалось невероятное терпение ведь предстояло пройти через ошибки и многочисленные пробы. Круглов смотрел на звезды и думал, что ему здорово повезло. Ему повезло, что он полетел в космос, что участвовал в межпланетных экспедициях, ему повезло даже тогда, когда врачи запретили ему самостоятельные полеты в космос, - не будь этого, он никогда бы не стал сопричастным удивительному открытию на Луне. Наверное, те, кто отправляется за пределы Земли, думают точно так же. В природе человека тяга к спокойной жизни, но в нем же одновременно живет жажда приключений. И исследование планет этому человеческому качеству полностью удовлетворяет. Скоро придет время прощания со звездами. Летать вечно невозможно, возраст этого не позволяет. Можно смотреть ночью на звезды, тысячу раз повторяя: "Я там был". Все равно эти слова покажутся фальшивыми, а прошлое странным сном, который приснился на рассвете. Спустившись на Землю, уже никогда не увидишь, как разворачивается на обзорных экранах плоскость колец Сатурна, не увидишь движения угловатых неровных глыб кольца астероидов, не побродишь по бурому песку под темно-фиолетовым небом Марса, не увидишь, как выстраиваются в одну линию молочные луны Юпитера. И ты будешь понимать, что вышел в тираж. Время пришло. Это только казалось, что впереди вечность. И тогда останутся лишь воспоминания, да и они чаще всего кажутся прочитанными в детстве фантастическими рассказами. Да, возраст - это не шутка. Странно, но именно сейчас воспоминания вдруг обрели неожиданную свежесть, словно все, что с Кругловым случилось, происходило вчера. Многих, с кем он начинал, уже не стало под этими звездами. Впрочем, это еще надо подумать, кому из них повезло - Круглову, у которого в ближайшем будущем останутся лишь сухарики воспоминаний, или им, ушедшим из жизни в самом расцвете жизни. Помнится, Леонид Аркадьевич Лямин любил говорить, что настоящий пилот тот, кто умирает в своей постели. В чем-то он, наверное, прав. Профессия межпланетчика не любит неоправданного риска, она любит точный расчет. И все-таки тоскливо на душе от осознания того, что смерть к тебе придет в домашней постели и в окружении домочадцев. Еще тоскливее от того, что ты больше не увидишь звезды. Не те, что мы видим на Земле, что похожи на шляпки гвоздей, в беспорядке вбитых в бархатную черноту неба, а иные, разноцветно подмигивающие и недовольно бормочущие в окружающей тебя пустоте, которые дано увидеть лишь людям Неба и никому другому. Круглов вдруг вспомнил, как сказал председатель медицинской комиссии на последнем освидетельствовании. "Ну, батенька, сказал он, - вам еще крупно повезло. Многие заканчивали куда раньше. Не расстраивайтесь, Алексей Николаевич, жизнь на этом не кончается. Будете преподавать астронавтику молодым, ведь вам есть чего рассказать. Работа для мыслящего человека всегда найдется". Спасибо Чамберсу - выручил. На рассказы Круглова не тянуло. Воспоминания - это продолжающаяся тоска. Знаешь, что ничего уже больше не изменить, что космос для тебя закрыт, что теперь ты до конца своей жизни обречен смотреть на звезды с Земли, и на душе грустно, как при отлете в дальний рейс, только теперь к грусти примешивается безнадежность, и от этого еще тоскливее. Поэтому в преподаватели он не пошел. Это уж слишком - каждый день смотреть на молодых и задорных щенков, у которых все впереди. Нет, на жизнь ему жаловаться грех - участие в третьей экспедиции на Венеру, высадка на комету Лецкого, дальние маршруты - к Сатурну и Юпитеру, три поиска в поясе астероидов - всего этого с лихвой бы хватило на целый курс Астрошколы. Так что Круглов не без оснований считал, что ему крупно повезло. Впрочем, насчет везения у него есть своя теория - везет тому, кто сам суетится. Мог бы всю жизнь просидеть на лунных трассах, возить монтажников в Сумеречную зону и обратно. Везение везением, но ведь и он для этого везения кое-что сделал. Только что теперь об этом говорить, хвалиться прошлыми достижениями глупо, пусть тебя за это хвалят другие, если оно того заслуживает. Завтра он улетал. Надо было бы утрясти свои семейные дела, которые, похоже, пришли в окончательное расстройство, но у Круглова на это времени не было. Успеется. Все равно разбитой чашки уже не склеишь. Если Оксана решила уйти от него, значит, на то были свои причины. Думать о семье Круглову не хотелось, чего таиться, он все еще переживал уход Оксаны, но боль уже немного утихла, и не стоило бередить чуть затянувшиеся раны. Конечно, ехать в Барнаул рано или поздно придется, однако поездку эту Круглов всячески оттягивал. Он снова посмотрел на небо. Среди бледной россыпи звезд, пересекая молочную извилистую полосу Млечного Пути, с востока на запад двигалось маленькое мутно-белое пятнышко - станция "Союз". Удивительно, Круглов даже не подозревал, сколько неотложных дел накопилось в Приземелье. Но дело, которое предстояло уже завтра решать ему самому, выделялось из всех своей необычностью и - если бы Алексей Николаевич не боялся громких фраз - своей фантастичностью. Диковины и чудеса оказались совсем рядом. Глава восьмая САПЕРЫ ПРИЗЕМЕЛЬЯ. 2056 ГОД Командир орбитальной станции Ротман держался официально, во всем его виде сквозила нескрываемая обида за то, что начальство отправило на станцию функционера. Разумеется, он знал, кем Круглов был совсем недавно. Но мало ли кем каждый из нас когда-то был! Сейчас Круглов был административным работником, начальством, которое прилетает, когда ему вздумается, и всегда сует нос туда, куда его совершенно не просят, более того, он сует свой нос именно туда, куда его совать противопоказано. А Круглов блаженствовал. Адаптационный период при возвращении на Землю всегда давался ему тяжело. Надо было заново привыкать к тяжести, надо было держать тело тренированным и постоянно качать ослабшие в невесомости мышцы. На станции он чувствовал себя великолепно. - Не дуйтесь, Ротман, - благодушно сказал Круглов. - Ну, что вы смотрите на меня так, словно я утащил ваши любимые тапочки? Я не собираюсь казнить и миловать. У меня совершенно иные задачи. - С тех пор, как космос открыли для разных канцелярских крыс, - признался командир орбитальной станции, - я так смотрю на каждого, кого присылает Чамберс. Вы только не принимайте мои слова на свой счет, Алексей Николаевич. Это я о канцелярских крысах. Проверенное дело: сразу же после их отлета начинаются неприятности. В чем только нас не обвиняли! Какие только грехи на меня не вешали! Погодите, Алексей Николаевич, мне надо привыкнуть к мысли, что от вас не надо ждать пакости. Давайте я вас познакомлю с базой? - Здорово тебя проверяющие запугали, - хмыкнул Круглов. Не надо демонстраций, Ротман, я базы такого типа знаю великолепно, иной раз неделями на них сидели в ожидании, когда экипаж доукомплектуют. Но у тебя люди гибнут, Ротман. - Потому что мы здесь не в игрушки играем, - угрюмо сказал Ротман. - Между прочим, Алексей Николаевич, люди гибнут и на Земле. Только там этого вроде и не замечают. В автомобильных авариях ежегодно гибнет людей в тысячи раз больше, чем на орбите. И не в тысячи, в десятки тысяч раз! Но к нам повышенное внимание - ах, люди гибнут в космосе! Ах, техника безопасности нарушается! А какая здесь может быть техника безопасности? - Я понимаю. - Круглов пропустил командира станции вперед. - Но ведь сам понимаешь, внимания вам уделено больше, чем всем остальным. В краткосрочной перспективе КОСМОЮНЕСКО интересует два проекта - очистка околоземного пространства и результаты эксперимента "Икар". Кстати, вы знаете, что они добились первых успехов? В прошлом месяце они загнали в тахиопространство небольшой астероид, не более двухсот килограммов. Энергии освободилось столько, сколько ее может дать весь каскад волжских гидроэлектростанций за год. И это только начало! - Я слышал, - скромно сказал Ротман. - Радио работает и у нас. Станция "Союз" имела несколько стыковочных узлов, и сейчас все они были заняты пришвартованными челноками, от чего станция напоминала сбоку ощетинившегося иглами ежа. Сама международная станция была выполнена по русскому проекту, которой по иронии судьбы в своей первоначальной задумке представлял собой боевую военно-космическую станцию "Алмаз". Конечно, со времени проекта и даже первых весьма несовершенных станций, разработанных русскими специалистами, техническая мысль ушла далеко вперед, поэтому размеры нынешней станции, сохранившей прежнее название, наполненное совершенно иным смыслом, впечатляли. Шар станции был более ста метров в диаметре, кроме жилых помещений и системы жизнеобеспечения, станция была нашпигована электронной аппаратурой слежения и поиска, ведь выполняла она специфическую задачу занималась очисткой околоземного пространства от военно-промышленного мусора, а его за многие десятилетия скопилось здесь более чем достаточно. Спутники связи и слежения особой опасности для Земли не представляли, но были опасны для орбитальных кораблей. Однако были и совершенно иные станции, заброшенные в самый разгар второй холодной войны: они могли оказаться одинаково опасными и для планеты, и для пролетающих мимо кораблей. Военная мысль никогда не стояла на месте, поэтому на орбите можно было встретить спутников-убийц, предназначенных для охоты на орбитальные комплексы потенциального противника, и снабжены они были самыми невероятными системами уничтожения. При этом многие из них были ограждены от возможного захвата и последующих исследований зарядом обычной взрывчатки, а то и миниатюрным ядерным зарядом. В последнее десятилетие холодной войны между Азиатским Союзом и странами золотого миллиарда для противодействия пытливой мысли противника некоторые автоматические орбитальные комплексы стали оборудовать микрозарядом из антивещества, которое уже начало входить в стадию промышленного изготовления. Еще более трудными в обнаружении и опасными при снятии с орбиты стали элементы первой СОИ - небольшие разовые спутники, оборудованные рентгеновским лазером, призванным уничтожить боеголовки выпущенных на цель ракет. На боевом дежурстве они простояли столько, что электронное оборудование многих отказало, а если и работало,.то из-за различного рода сбоев оружие могло сработать в самый неподходящий момент - поразить, например, пассажирский ракетный лайнер, совершающий орбитальный полет. Все осложнялось тем, что в период русской перестройки данные о русских полях СОИ были безвозвратно утеряны, но это было бы вполне поправимым - противник следил за пусками не менее внимательно. Однако усилиями безвестного арабского экстремиста база данных министерства обороны США приказала долго жить вместе с соответствующим крылом Пентагона, осложнив задачу очистки околоземного пространства Космофлоту ООН и поставив совсем уже неразрешимые задачи перед ведущими разведками мира требовалось постоянно отслеживать, не всплывут ли карты орбитальных полей СОИ в какой-нибудь третьей стране. Чего греха таить, до полного мира на Земле было еще ой как далеко! Саперы делали свою работу неторопливо, действуя по известному принципу - "семь раз отмерь, один раз отрежь". Однажды засеченный военный спутник вносили в реестры, и отныне шло постоянное сопровождение обнаруженного источника угрозы. Обсуждались способы его снятия с орбиты, а если это невозможно, то после определения типа станции, ее назначения и времени запуска спутник просто расстреливали из полевых генераторов. Наблюдая за ночным небом, любопытствующие изредка могли любоваться сполохами на небесах. Вначале в небе возникала яркая вспышка, оставляя вместо себя несколько концентрических радужных колец, потом, когда неразрушившиеся части конструкции входили в плотные слои атмосферы, можно было полюбоваться искусственным метеорным дождем, исходившим из точки пространства, где ранее находился спутник. Наиболее интересные спутники отводили к орбитальным кораблям, где они загружались в трюмы и таким образом транспортировались на Землю. Эти спутники находились на орбитах едва ли не половину века, и по ним можно было изучать результаты длительного воздействия пространства на искусственные конструкции. Близилось время звездных перелетов, поэтому такие исследования интересовали очень многих. С захваченных спутников снимались ядерные заряды и иное вооружение. Все средства уничтожения грузились в отдельный специально предназначенный для этих целей транспортный корабль. Если демонтаж вооружения произвести оказывалось невозможным, к транспортному кораблю крепился весь спутник. Полностью загруженный корабль стартовал к Солнцу. Мероприятие было дорогостоящее, но еще большей глупостью было бы попытаться доставить все это стреляющее добро на Землю. Последствия такого весьма опрометчивого шага были непредсказуемыми. - А здесь разбираться с этой пакостью, - закончил свой рассказ Ротман, - нам просто невозможно. Условий нет, Алексей Николаевич. К станции все это не потащишь, сами понимаете, при случайном взрыве жертв будет значительно больше. Скафандры неудобные. Может, для Луны или планетолетов они и в самый раз, но здесь надо гибкими быть, более ловкими. И ведь никогда не знаешь, с чем ты столкнулся - с протухшей начинкой конца двадцатого века или с изощренными придумками пытливого ума современного дурака. Но люди работают! И между прочим, никто не ропщет. Бывают, конечно, отдельные высказывания, но на них не стоит обращать внимания. Это скорее от скуки, чем от незрелости ума. Круглов слушал его молча. Поддакивать и обнадеживать было совершенно не в его духе. Да и делу это мало чем помогло бы. - И надо сказать, - нервно продолжал командир станции, иной раз люди гибнут совсем уж неоправданно. Чойс, например. Вы его на щит, помнится, поднимали, всем в пример ставили! Кто его заставлял снимать предупредительное устройство с "Большой утки"? Я? Я же не идиот, чтобы его подставлять и себя в придачу! Дураку понятно, что в этой китайской штуковине сюрпризов больше, чем в своенравной женщине. Он ведь и не советовался ни с кем, этот ваш хваленый Чойс. Просто полез в спутник, хотя у него под рукой было сразу три буксира. Надо было знать, что оранжевые иероглифы обозначают. И я не сомневаюсь, что Чойс знал. Но все-таки полез, романтика взыграла. И что мы имеем в результате? В результате мы больше не имеем, чем имеем. Мы не имеем Чойса и его напарника, нет космоскафа, мы не имеем двух автоматических буксировщиков, а в остатке у нас один неисправный буксировщик с несфокусированными решетками на ионниках. Но спрашивают с меня! - Да уж, - пробормотал Круглов, пролезая вслед за Ротманом в обширное гулкое помещение, в котором не было никаких приборов. Он с любопытством оглядел отделанные пластиком и кожей внутренности отсека. - А здесь наша кают-компания, - сказал Ротман, перехватывая его взгляд. - Она же комната отдыха, она же дискотека, она же лекционный зал. Ребята у нас молодые, любят повеселиться, тем более что есть три девицы, перед которыми можно пушить перья. Было их четыре, но одна недавно улетела на Землю. Сервериста с собой увела, хорошего, между прочим, специалиста. - Грешно жаловаться на жизнь. - Круглов медленно проплыл по отсеку, задержался у иллюминатора. В иллюминаторе высвечивалась поверхность Земли. Сквозь белесую дымку облаков легко просматривались темные массивы гор, зеленые пятна весенних степей, голубоватые жилы рек и пятнышки озер. Медленно она плыла под станцией. Отсюда, из Приземелья, она выглядела огромным живым организмом. Само собой пришло сравнение с муравьями - пусть трудолюбивыми и до невозможности активными, но все-таки муравьями. Города на Земле были гигантскими муравейниками, которые по ночам расплывчато светились и были похожи на призрачные пятна. Люди, жившие в Приземелье, были обслуживающим персоналом этого гигантского муравейника, располагающегося внизу. И только самые смелые, самые отчаянные подобно разведчикам устремлялись в Заземелье в попытке получить новые знания, которые живущим внизу муравьям были не слишком уж и нужны. По сложившейся практике космос имевшие к нему отношение люди стали постепенно называть Внеземельем. В свою очередь Внеземелье они делили на два участка - первый, не слишком большой и располагающийся между Землей и орбитой Луны, назвали Приземельем. Второй, который начинался от Луны и простирался в бесконечность, назвали Заземельем. Термины быстро прижились и были в ходу, как и название шевронов, украшающих костюмы астронавтов, - их какой-то остряк метко назвал икарками. Они неторопливо перебрались в командирский отсек. Ротман устроился между планшетом и встроенным в стену компьютером, худое горбоносое лицо его выражало обреченную покорность судьбе и готовность немедленно ответить на любой вопрос начальства. Только не было у Круглова вопросов. Он и сам великолепно осознавал всю нелепость попыток земного руководства втиснуть деятельность внеземных саперов в тесные рамки охраны труда. Знать бы заранее, с чем тебе придется столкнуться! - Ну что - на планетолет? - поинтересовался Ротман. Загрузка почти завершена, через неделю он стартует к Солнцу. Планетолетом это хозяйственное корыто мог назвать только неисправимый романтик, отправившийся в Приземелье не за заработком, а исключительно по велению души. Круглов тихо хмыкнул. Он-то хорошо представлял, как выглядит очередной стартовый поезд к светилу. Нашпигованный автоматикой нос корабля продолжался длинной стыковочной фермой, к которой при необходимости отправляемый объект просто приваривали. Учитывая небольшие размеры демонтируемых спутников и тот факт, что в подавляющем большинстве они имели округлые формы, стыковочный поезд напоминал после окончания монтажа виноградную лозу. Ниже располагался лайтинг с запасами горючего, а дальше темнел шар реактора с батареей дюз, окруженных решетками ионников. Учитывая, что корабль был автоматическим, защита на него просто не ставилась. Корабль, повинуясь командам с Луны, а в особых случаях - с планетолета сопровождения, по специально рассчитанному маршруту устремлялся к Солнцу, уходил в его пылающие жаром глубины, и тогда в хромосферу светила вздымался очередной скромный протуберанец. - Не видел я межпланетных поездов, - буркнул Круглов. Что у нас в перспективе на ближайшие месяцы? В перспективе Ротман планировал очистить два сектора, тут он был в своей стихии - пустился в объяснения, размахивая длинными руками, высветил на экране орбиты вновь установленных объектов, подлежащих зачистке в ближайшие месяцы. Тут были великобританские "скатлы", многочисленные разработки американцев, в начале века твердо уповавших на систему противоракетной обороны и вбухавших в СОИ сумму, равную бюджету всех стран африканского континента за шесть лет. Вокруг Земли летали израильские бесхитростные "кондотьеры", русские автономники, способные выполнять боевые задачи самостоятельно, без команды с Земли, французские "гольеры", особой опасности при демонтаже не представлявшие, но систематически меняющие орбиты боевых дежурств - в этом-то как раз и заключались все трудности их зачистки. Разглядывая компьютерную схему расположения различных орбитальных систем, Круглов обратил внимание на одну из них. Алой нитью орбита обозначалась над поверхностью планеты, потом переходила в неуверенный пунктир, после чего исчезала и появлялась вновь в совсем уже неожиданном месте. Поведением на орбите объект напоминал французский "гольер", но только напоминал. Изменения в орбитах "гольеров" просматривались и вполне поддавались анализу, все они производились по часовой стрелке и в десятикилометровом коридоре. Отмеченный на схеме спутник менял не только орбиты, он менял и направление полета, его передвижения над Землей носили хаотический характер, он исчезал неожиданно, чтобы появиться там, где его никто не ждал. Круглов не показал виду, что именно этот спутник интересует его прежде всего. Можно сказать, именно он явился причиной появления инспектора на станции. - Что это? - небрежно поинтересовался Круглов. Ротман взглянул на монитор и махнул рукой. - Это? Это наш "неуловимый Джо", - сказал он. - Мы не установили государственную принадлежность этого спутника. Впрочем, это не слишком важно, когда-нибудь дойдет очередь и до него. Мы даже рассмотреть его хорошо не можем. Стоит нам направить беспилотник для его исследования, спутник исчезает. Я уже обращался к Чамберсу, он делал запросы. Никто не признался, что запускал его. Похоже, штучка серьезная, раз никто его не признает. - Поэтому и неуловимый? - спросил Круглов. Ротман отмахнулся. - Просто до него еще не дошли руки, - сказал он. - Не "Хаббл" же на него наводить? Придет время, мы его обложим, вычислим на появлении и захватим. Это вам в диковинку, Алексей Николаевич, старого "мусорщика" уже ничем не удивишь. Вы лучше скажите, действительно наша деятельность была предметом рассмотрения на последней Генеральной Ассамблее? Ума не приложу, за что такая честь. - Ну, положим, вопрос рассматривался несколько шире, сказал Круглов. Показная безмятежность Ротмана постепенно раздражала его. - Ставился вопрос об ответственности государств-носителей за засорение околоземного пространства. В числе прочих рассматривалась и ваша деятельность. Она, между прочим, несмотря на некоторые нарекания, в целом получила весьма и весьма лестную оценку. - Он искоса посмотрел на Ротмана и добавил специально для него: - На мой взгляд, не вполне заслуженную. Ротман посмотрел на него исподлобья и с некоторым недоумением. - Это почему? - хмуро поинтересовался он. - Алексей Николаевич, и вы туда же! - Видишь? - Круглов увеличил изображение и отсек орбиты всех известных спутников, оставив только алые нити, бессмысленно и на первый взгляд весьма хаотично беснующиеся в околоземном пространстве. - Вот это "неуловимый Джо". И что, никто из вас никогда не задумывался, кем и когда этот спутник запущен? Если он запущен с Земли, то подобные изменения направления полета весьма трудно объяснить. Это было технически невозможно еще десять - пятнадцать лет назад. Выходит, спутник запущен не столь уж давно. Быть может, три-четыре года назад. Но почему тогда никто не признается в его запуске? По каким веским причинам? Ротман недоуменно посмотрел на него. - Боевой спутник? - Глаза его заблестели. - Вы думаете, это боевой спутник, кем-то запущенный в тот самый период, когда внизу начали разоружаться? Эта отстраненность от земных жителей сразу бросалась в глаза. Не похоже, что Ротман чувствовал себя небожителем, которому безразлична судьба человечества, но кое-какие комплексы, безусловно, проявляли себя. Круглое отметил, что Ротмана необходимо отправить на психологический осмотр, причем в самое ближайшее время. Наполеончики на орбите КОСМОЮНЕСКО были абсолютно не нужны, как и дополнительные заботы, неизбежно связанные с ними. - Возможно, - сдержанно сказал он. - Но тогда возникает вопрос, кем и в каких целях он был запущен? Наш компьютер анализировал орбиты спутников в привязке к местности. Таким образом мы пытались установить государство, которое его запустило, и определить задачи, поставленные перед спутником. И машина выдала совершенно неожиданный результат... Он посмотрел на Ротмана. Безразличие исчезло. Перед Кругловым сидел человек, нетерпеливо ждущий продолжения сообщения. Глаза Ротмана горели. Все-таки Круглов ошибался, перед ним сидел явный романтик, только замордованный работой администратора и уставший от повседневной и не всегда безопасной рутины. - Алексей Николаевич! - взмолился Ротман. Круглов протянул ему дискету. - Запусти, - приказал он. Иной раз столбцы цифр выглядят более впечатляюще, нежели самые горячие и красноречивые факты. Ротман невесело присвистнул. В отсеке его свист прозвучал приглушенно. - Ошибки исключены? - поинтересовался он. Инспектор пожал плечами. - Это данные за последние три года, - сказал он. - Вот смотри - орбита спутника, и волна гриппа "А" накатывается на материк с востока. А вот изменение орбиты. Видишь, где спутник появился? И тут же эпидемия лихорадки в Танзании. Между прочим, эта лихорадка повлекла многочисленные смерти. Медики только разводят руками. А вот это "неуловимый Джо" в апреле прошлого года. Вроде бы большую часть он движется над океаном. Что может произойти? И тут массовая гибель касаток на побережье Исландии. Впечатляющее зрелище. Сам видел, было у меня время телевизор посмотреть. Не убеждает? А вот он в апреле этого года. Резкое снижение орбиты. Направление ты сам видишь. Что мы имеем в результате? В результате мы имеем массовую гибель леммингов в Скандинавии. Опять не убеждает? А если я скажу, что "неуловимый Джо" за последние три года причастен ко всем массовым эпидемиям на Земле? Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Ротман отвел глаза первым. - Это меняет дело, - сказал он. - Только непонятно, что это. В случаях массовой гибели животных, возможно, применяется психотронное оружие. А если взять эпидемии, то вообще неизвестно, чем они вызваны. И какой во всем этом смысл, Алексей Николаевич? Кому могут понадобиться подобные эксперименты? Для маньяка-одиночки расходы слишком накладны, а государства, которое могло бы запустить такой спутник, я даже представить не могу. Ведь все подписали Хартию, везде международный контроль. Несанкционированный запуск? Не верю. Уже такой хай бы поднялся! Ведь засекли бы пуск, обязательно засекли! - Не обязательно, - возразил Круглов. - Запуск мог быть и санкционированным. Официально, скажем, запустили долговременный спутник связи, а на деле... И затраты в этом случае не столь уж и велики. Если предположить, что одновременно запустили сразу два спутника - один для связи, а вторым спутником был "неуловимый Джо", то многое становится на свои места. - Можно изучить запуски. - Ротман задумчиво почесал кончик длинного горбатого носа. - Такие вещи не утаишь. - Изучали, - сообщил инспектор. - Ты что, не знаешь, как сейчас запускают спутники? Их одной ракетой выводят сразу десять - двенадцать штук. И все, между прочим, различной государственной принадлежности, а то и частным корпорациям принадлежат. Ребята, правда, взяли на заметку несколько запусков, но все это требует тщательной проверки. А нам с тобой легче, мы можем этот спутник пощупать, так сказать, руками. А если повезет, то и сразу же установить его принадлежность. Ты все понимаешь, Ротман? Ротман все понимал. - Прощай плановая зачистка, - сказал он. - Я так понимаю, Алексей Николаевич, вы прилетели не проверять, как люди Ротмана чистят околоземное пространство, вы прилетели, чтобы отвлечь Ротмана от этой работы, а все его люди будут перенацелены на поиск "неуловимого Джо", чтобы поймать его в кратчайший исторический отрезок времени. Я правильно понял, Алексей Николаевич? - В общих чертах верно, - согласился с начальником станции Круглов. - Только без лишней пышности и без слов об исторической миссии господина Ротмана и возглавляемого им коллектива. Среди "мусорщиков" оказались очень разные по характеру люди. Некоторые прилетели на станцию исключительно для того, чтобы заработать, ведь очистка Приземелья была рискованным предприятием, потому и платили здесь значительно больше, нежели рядовым межпланетчикам, которые совершали полеты внутри системы или исследовали Луну или Марс. Примерно столько же получали исследователи с "Мичигана". Но они работали в непосредственной близости к Солнцу, где активность светила, безусловно, сказывалась. Да и удаленность от Земли не позволяла тамошним межпланетчикам раз в полгода отдыхать на земных курортах - подобный отдых слишком накладен и попросту невозможен, ведь самый совершенный планетолет преодолевал расстояние от Земли до Венеры за пять с половиной месяцев. Разумеется, определенная часть бойцов фронтира формировалась из романтически настроенных выпускников Академии КОСМОЮНЕСКО, которые не хотели разглядывать звезды в земных лужах. Услышав, что планете требуется их умение и героизм, после небольшой, но интенсивной переподготовки они отправилась в Приземелье - чистить его от разной дряни, которую само же человечество за столетие туда и накидало, не считаясь с затратами. Деление это, конечно, было условным. Сами "мусорщики" подбирали себе напарников чаще всего по признаку землячества или по возрасту. На космоскаф полагался экипаж из двух человек. Один астронавт управлял аппаратом, другой при необходимости выходил в открытый космос. Обычно каждый космоскаф сопровождало до трех буксировщиков,, идущих в автоматическом режиме и связанных незримыми нитями телеметрии с ведущим аппаратом. Назвать космоскаф кораблем просто не поворачивался язык, уж слишком неказисто выглядело утлое суденышко с широким обзорным иллюминатором и тесным тамбуром, снабженное основным и двумя верньерными двигателями. Более всего аппарат напоминал увеличенный скафандр на двоих. Одиннадцать аппаратов, пристыкованных к станции, требовали двадцать два пилота. А учитывая, что работа в пространстве осуществлялась посменно, экипаж станции насчитывал более полусотни астронавтов. Сегодня они все собрались послушать Круглова. Некоторое время Алексей Николаевич читал лекции в Академии, но все-таки взгляды многих людей его несколько смущали. Он никогда не чувствовал себя способным командовать большим коллективом. Небольшой экипаж планетолета - вот был его предел. Инспектор коротко доложил выводы, сделанные на Земле в отношении "неуловимого Джо". Несомненно, о своенравном спутнике здесь было известно многим, он видел, как зашептались между собой астролетчики. Закончив свой доклад, инспектор негромко подытожил: - Таким образом, господа, перед нами стоит задача изловить этого вашего "неуловимого Джо" и предъявить его жителям Земли. Задача эта непростая, но мы с вами межпланетчики, а для межпланетчика, как все вы знаете, нет слова "невозможно". Наша работа поможет установить негодяев, которые совершают преступление против человечества. Ведь это своего рода геноцид в отношении человечества и животного мира Земли. - Кто запустил спутник? - поинтересовался дюжий рыжеволосый межпланетчик с характерным шрамом на левой щеке. Такие шрамы остаются после космических аварий. На Земле косметологи обязательно приняли бы меры к тому, чтобы шрам был незаметным. В межпланетном пространстве хирургу обычно не до этого, он более озабочен сохранением жизни пациента, ведь к нему чаще всего пациент поступает в состоянии, которое не дает времени заботиться о его внешнем виде. На Земле избавиться от шрама было несложно, особого времени для этого не требовалось, а накопления межпланетчика позволяли сделать это без особого ущерба для своей кредитной карточки. Шрам на щеке позволял сделать два вывода - либо астронавт долгое время не был на Земле, либо он не обременялся особыми заботами относительно своей внешности. - Прекрасный вопрос, - сказал Круглов. - Вы знаете, я сам порой хотел бы знать на него ответ. Поймайте мне спутник, тогда и будем делать выводы. - А как же утвержденная программа? - упрямо спросил все тот же рыжеволосый межпланетчик. Рыжие волосы и упрямство выдавали в астронавте ирландца. Круглову очень хотелось проверить свою догадку, но он сдержался. Разговор шел сразу со всеми межпланетчиками, уделять особое внимание кому-то одному было бы бестактным. - Утвержденная программа будет выполняться позже, - сказал Круглов. - На данном этапе мы должны разобраться именно с этим спутником, этого требует не только КОСМОЮНЕСКО, на этот счет имеется специальное решение секретариата ООН. Думаю, все вы понимаете, что не стоит делиться этой информацией с журналистами. На данном этапе она считается закрытой. - Начальству, конечно, виднее, - хмуро сказал рыжий астронавт. - Надеюсь, что премиальные за этот спутник будут особенными. Кто запустил спутник, конечно же, не был круглым идиотом, систему защиты он предусмотрел. Боевой схемы у вас, разумеется, нет? - Нет, - резко сказал Круглов. - И надо понять, что речь, возможно, идет о жизни людей. Не все меряется на деньги, иногда в ход идут совсем другие приоритеты. Или вы считаете иначе? Вы бы представились, мне неудобно обращаться к вам, не зная вашего имени. - Томас О'Нил, - представился астролетчик. - Ничего я не считаю. Но все-таки мы здесь рискуем шкурками, пока некоторые на Земле жируют. Думаю, толстосумы смогут раскошелиться, если уж мы взялись оберегать их драгоценный покой. - Зачистка - дело сугубо добровольное, - сказал Круглов сухо, чтобы прекратить этот бессмысленный и вредный спор. Думаю, что среди пилотов найдется немало добровольцев, которых не страшат возможные опасности. Остальные будут работать по утвержденной программе. - Тяжелая работа должна оплачиваться особо, - упрямо сказал рыжий. - Я слышал, что русские зачастую работают бескорыстно, наверное, это у вас осталось от прежнего времени. Но вам тоже давно пора приспособиться к свободному миру. Если у нас рынок, то мужество - всего лишь еще один товар на этом рынке. Круглов смотрел на пилотов. В зале сидели плечистые, сильные и, несомненно, отчаянные парни, способные залезть в пасть к дьяволу и выбраться оттуда живыми и невредимыми. Однако, судя по взглядам, рыжего пилота никто из них особенно не осуждал, более того, к его словам подавляющее большинство отнеслось с явным одобрением. Брюзжать не стоило. Этот рыжий парень, который не раз за последние месяцы привычно и обыденно рисковал жизнью, в чем-то был прав. Такие люди не только имеют право на повышенное общественное внимание, они обязательно должны получать достойную плату за свой опасный труд. Особенно когда они защищают от неведомой, но реальной опасности всех, кто живет внизу. А о духовных ценностях и истинных идеалах пусть с ними говорят психологи. Или проповедники. От добровольцев, попавших в группу, Круглов не требовал невозможного. Основная работа всегда делается на Земле. Там и специалисты посильнее, и технических возможностей больше. Аналитики работали не покладая рук, надо было только дождаться результатов. Минус был единственный, и он был очевиден - добровольцам приходилось дежурить посменно, чтобы в нужный момент перехватить "неуловимого Джо". На Земле шло сопоставление данных - графики эпидемий и эпизоотии, чрезвычайных происшествий в биосфере планеты накладывались на известные маршруты движения странного спутника. Искались закономерности его движения, и эти закономерности были найдены. Результат был поразительным - орбиты спутника просматривались в значительно более удаленном прошлом. Подспудно Круглов этого ожидал, и все-таки расчеты, полученные с Земли, вызывали удивление. Если верить расчетам, то спутник был запущен совсем уже в незапамятные времена, задолго до начала освоения космического пространства. Прилетевший представитель центра исследований околоземного пространства Марк Даймон был поражен результатами не меньше, но пытался это скрыть. - Знаете, Алекс, - сказал он, - похоже, этот спутник запущен не землянами. Впрочем, трудно даже сказать, что это искусственное изделие или природное образование. - Природное образование? - Что мы знаем о системе "Земля"? - Представитель центра развел руками. - Ровным счетом ничего. Иногда мы обращаем внимание на очевидные явления, которые не признавали десятилетия, в результате мы получаем очередной мощный технологический толчок. Помните историю с неопознанными летающими объектами? Никаких инопланетян - явление было естественным для планеты. Стоило приглядеться к нему внимательнее, мы получили очередной виток научно-технической революции, продвинули свою технологию на более высокий уровень. Так и здесь мы ищем злодеев, ищем инопланетян, а это очередное еще неизвестное нам природное явление. - И все-таки, - Круглов не отрывал взгляда от монитора, на котором плясали кривые, - это больше похоже на искусственное тело. Механизм воздействия получил какое-нибудь приемлемое объяснение, Марк? - Для этого надо изучать все не один год, - отозвался тот. - Или быть богом. С явлением мы едва знакомы. Ну а во всем остальном... - Он развел руками. - Так по прогнозам наш "неуловимый Джо" должен показаться именно здесь? На чем основывается это предположение? На лице Марка Даймона появилась улыбка. - Ничем, - сказал он. - Машина результата не выдала. Это мое личное предположение. Поэтому меня и прислали. - И чем же вы обосновываете эти ваши предположения? - выделяя слова, поинтересовался Круглов. - Вы - пророк? Экстрасенс? Вам было божественное откровение? - Все гораздо проще, - не обращая внимания на явную насмешку, сообщил Даймон. - Все гораздо проще, Алекс. Когда машина не дала результата, я обратился к архивам. Если все предположения в отношении этого загадочного спутника верны, то он должен быть привязан к происходящим на Земле негативным процессам. К чему готовятся медики? Я позвонил им. Идет очередная волна гриппа. Она идет с Дальнего Востока, пересекает Азию, накрывает Европу, чуть позже приходит в Америку. Причины возникновения этой волны гриппа, которая имеет периодичный и регулярный характер, оставались неясными. Но я убежден, что грипп активизируется неизвестным реагентом, и "неуловимый Джо" подходит на эту роль. - Послушайте, - сказал Круглое. - Но если исходить из этого варианта, то что же получается? Получается, что "неуловимый Джо" запущен в незапамятные времена, еще до Циолковского и Оберта! Даймон весело захохотал. - Раньше, Алекс! Раньше! - сказал он. - Я лично склоняюсь к мысли, что он существует с момента возникновения Земли. Или, - он поднял палец, - с момента зарождения на Земле жизни. - Спутник не может существовать столь продолжительное время. - Спутник - не может, - согласился с ним Даймон. - Но естественное образование, тело, которое входит в естественную космическую систему "Земля", должно существовать столь же долго, как и сама планета. Вы еще не поняли? На мой взгляд, мы имеем дело именно с естественным регулятором биологической активности планеты. Он принялся с жаром объяснять Круглову свою гипотезу, и тот еще раз поразился тому, как меняются люди, когда начинают разговаривать о любимом предмете. Сейчас пухлощекий и круглолицый Даймон, весивший по меньшей мере на треть больше своего нормального веса, выглядел почти красивым. Полнота его не бросалась в глаза. Он оживленно жестикулировал. Странная получалась картина. Сколько существует Земля, количество биомассы на ней неизменно. Исчезают виды. Ведутся кровопролитные войны. Казалось бы, в таких условиях биологический мир обречен на медленное, но неуклонное исчезновение. Но ничего подобного - гибнут люди, размножаются в невиданном количестве суслики или рыба в морях. В результате пожаров выгорают огромные леса со всеми обитателями, но тут же появляется саранча. Словно неведомый регулятор следит за строгим соблюдением первоначальных условий, следит за количеством биомассы. Ему наплевать на разумность отдельных представителей природы, он безразличен к любому отдельно взятому виду живых существ, он выполняет единственную задачу - отвечает за сохранность жизни на Земле. - Впрочем, - заметил Даймон, - лично я думаю, что это не так. Несомненно, этот неведомый регулятор обеспечивает и иные задачи. Например, совершенствование видов и их адаптацию к изменяющимся условиям среды. Все происходящие в биосреде процессы имеют определенную направленность и цикличность, пока еще не понятую нами. Вы когда-нибудь видели увеличенный вирус? Создается впечатление, что это не живое существо, а механизм. Он странно себя ведет - опускается на поверхность клетки подобно лунному модулю, выпускаст жало и вносит изменения на генетическом уровне. Зачем? С какой целью? И кто управляет всем этим процессом? - Но почему вы видите такой регулятор именно в "неуловимом Джо"? - удивился Круглов. - Гораздо логичнее, что такой регулятор, если он и в самом деле существует, находится где-то на поверхности Земли. Или в ее недрах. - Ошибка! - торжествующе сказал Даймон, выставив перед собой указательный палец. - Ошибка, Алекс! Это невозможно, и прежде всего потому, что земные образования слишком часто меняются. Нет условий для длительного функционирования аппарата. Другое дело - околоземное пространство! В космосе ничего не меняется, такие регуляторы могут функционировать до тех пор, пока существует планета. - Не думаю, - с сомнением пробормотал Круглов. - Радиационные воздействия, фактор открытого космоса, метеоритная опасность, наконец... - Метеоритная опасность ничтожна, - нетерпеливо сказал Даймон. - Не стоит ее преувеличивать. К тому же... Кто вам сказал, что биологический регулятор для Земли существует в одном экземпляре? Природа любит дублировать, особенно свои биологические системы. - Так вы считаете, что это природное образование? - Круглов подумал. - Нечто вроде сердца Земли? - Слишком поэтическое сравнение, - поморщился Даймон. Вы стихов не пишете? - Я межпланетчик, - сухо усмехнулся Кругов. - Поэты, Марк, обитают на Земле. В космосе слишком мало тем для вдохновения. Здесь слишком суровый климат, чтобы в нем выживали нежные поэтические души. Непонятная тревога вдруг ожила в нем. Вроде бы не было никаких причин для беспокойства, мало ли какие гипотезы рождает порой человеческое воображение. Деймон мог и ошибаться. И все-таки... У бывшего планетолетчика Алексея Круглова, волею случая ставшего инспектором Внеземелья, были очень нехорошие предчувствия. Слишком стремительно обитатели Земли столкнулись с тем, что составляло, возможно, самую главную тайну их собственного существования. У Круглова было предчувствие, что человечество к этому совсем не готово. Как говорил Екклезиаст, многие знания лишь углубляют скорби и печали. Хорошо, если это и в самом деле окажется природным регулятором. Щелчок по носу человечество получит, если окажется, что "неуловимый Джо" является искусственным телом и к тому же выполняет именно те задачи, о которых говорил Даймон. По крайней мере сам Круглов к этому совершенно не был готов. Глава девятая СЕРДЦЕ ЗЕМЛИ, 2056 ГОД Космоскаф шел над поверхностью планеты. В иллюминаторы были видны закручивающиеся в спиральную воронку облака. Скрытую от Солнца сторону Земли нельзя было назвать неосвещенной - по темной поверхности были разбросаны желтоватые пятна городов, ночная жизнь в них продолжалась, фонари и неоновые рекламы сливались в помигивающие пятна света, делающие планету загадочной и таинственной. - Лас-Вегас, - сказал О'Нил. - Развлекается народ на всю катушку. Командор, вы-то сами играли в рулетку? Или хотя бы раз сражались с "одноруким бандитом"? - Приходилось, - коротко сказал Круглов. - Честно говоря, меня всегда это не слишком интересовало. - Женщины? - понимающе кивнул рыжий пилот. Женщины тоже не особо интересовали Круглова, но он не стал открывать пилоту душу, доказывая, что больше всего его интересовал космос. Пилот был из числа тех, что видели в пространстве лишь средство для хорошего заработка, который можно потратить для удовлетворения нехитрых потребностей души. Что ж, у каждого свои представления о красивой жизни, спорить с О'Нилом было бесполезно, да Алексей Круглов и не собирался тратить на это время. Он напряженно ждал появления таинственного спутника. Если верить Даймону, спутник должен был появиться именно в этом квадрате. К его появлению все было готово - два наблюдательных спутника лоцировали пространство на полсотни километров ниже космоскафа, еще два спутника шли на таком же расстоянии выше машины командора. - Ну хорошо, - сказал пилот. - Сейчас этот спутник появится. И что мы будем делать? Постараемся захватить его и доставить на базу? Я не слишком вдавался в объяснения этого лысого, что вчера выступал перед нами, но уяснил, что лучше бы нам эту штуку не трогать. Как бы мы чего не напортили, командор. - Вначале мы с вами должны его увидеть, - не поворачивая головы, сказал Круглов. - Все это пока лишь рабочая гипотеза, не более. Это вполне может оказаться изделием человека. И очень опасным, Томас. Да, рассуждения и расчеты Даймона вполне могли оказаться ошибочными. Спутник мог оказаться чем угодно, его могли запустить в конце века иракцы, испытывавшие стратосферную пушку, он мог быть запущен американцами, у которых сейчас оказались веские причины не признавать его своим, как долгое время российские военные не признавали рентгеновские лазеры, выведенные ими на орбиту в конце века, как не признавали китайцы "Большую пекинскую утку", потому что она несла на борту запрещенное всеми конвенциями бактериологическое оружие. Наконец, это мог быть внеземной спутник, запущенный в незапамятные времена инопланетянами в качестве сторожевика, запрещающего посадку на Землю. - Командор, - спросил пилот, - а вы их видели? - Кого? - не понял Круглов. - Селенитов, - пояснил О'Нил. - В новостях передавали, что вы там были. - Был, - угрюмо сказал Круглов. - Но селенитов не видел. Их пока никто не видел. Обмен идет, но дальше дело не двигается. Там, под поверхностью Луны, целый мир. Фантастический мир, Томас, ни на что не похожий. У ученых от одних растений голова кругом идет. - Странно. - Пилот задумчиво смотрел на темное пространство, проплывающее под космоскафом. - Где только не искали братьев по разуму, а они скрывались рядом. Что будет дальше? - Дальше предстоит долго и нудно строить взаимоотношения с ними, пытаться их понять, вникнуть в их психологию, но это уже не для нас, это работа для ксенологов. - И этот спутник. - О'Нил был задумчив. - Чего от него ждать? Для чего он вращается вокруг Земли? И вновь Круглов почувствовал себя неловко. Он-то считал астронавта за простого рвача, выбравшего своей профессией риск только из-за того, что это хорошо оплачивалось. А О'Нила интересовали такие вопросы... Нет, пора бы уже научиться разбираться в людях! Он почувствовал стыд. - Томас, - спросил он, - а как вы попали на станцию? - Летать на орбиту надоело, - недовольно сказал О'Нил. Чувствовать себя космическим извозчиком. Это все равно что быть погонщиком быков внизу. Старая, изжившая себя профессия. В какой-то момент вдруг ощутил, что не хватает адреналина в крови. Здесь и платят... Взгляд его стал напряженным. - Погодите, командор. - На дисплее компьютера со схематическим изображением планеты, опутанной множеством разноцветных спиралей, вдруг обозначилась красная точка, медленно вытягивающаяся в нить. - Кажется, мы с вами дождались. Это он? Круглов протянул руку, включая мониторы связи со спутниками наблюдения. Подчиняясь программе, спутники поймали в невидимые сети таинственный спутник, идущий по невероятной орбите против часовой стрелки вокруг Земли. - "Десятка", вы его видите? - раздался в кабине тревожный голос Ротмана. - Он идет прямо на вас. - Пока визуального изображения нет, - сказал Круглов. Подтяните другие спутники, дайте нам связь с ними. - Ничего не предпринимайте, - включился в разговор Даймон. - Только наблюдайте. Никаких активных действий, командор. - Не учи ученого, Марк, - проворчал Круглов. - По-моему, все было решено еще вчера. Однако я преклоняюсь перед вашим чутьем. Вы почти не ошиблись. - Это не чутье, - с ноткой самодовольства сообщил далекий Даймон. - Это расчет. Я свяжусь с Землей, пусть понаблюдают за районом, над которым появился "Джо". - Это будет довольно затруднительна, там сейчас ночь, сообщил Круглов, чувствуя, как легкое ускорение вдавливает его в пенолон кресла - О'Нил решительно вел космоскаф на сближение с загадочным спутником. Сопровождавшие аппарат спутники наблюдения тоже рванулись вперед, выстраиваясь для лучшего визуального наблюдения. Телеметрия показывала физические характеристики "неуловимого Джо". Спутник был овальной формы и небольшой по размерам - он не достигал пятидесяти метров в самой широкой своей части. Обшивка его явно была не из металла, и это объясняло, почему его не могли обнаружить столь долгое время. Вокруг спутника регистрировалось приборами пульсирующее электромагнитное поле. Приборы также регистрировали поток излучения, идущий со спутника по направлению к Земле. Внешне ничего особенного в характеристиках излучения не было, обычный пучок жестких космических частиц, но уже существование этого излучения говорило в пользу гипотезы Марка Даймона. - "Десятка", - нетерпеливо сказал Ротман. - Вы его наблюдаете? - Наблюдаем пучок излучения, направленный в сторону Земли, - сообщил Круглов. - Марк, кажется, вы и в этом оказались правы. Воздействие имеет место, правда, мы пока не знаем его результатов. - Уже знаем, - отозвался Даймон. - С Земли сообщили точка воздействия спутника находится на территории Индии в районе Биласпура. Там сейчас идет дождь. Правда, он не совсем обычный - вместе с дождинками с неба падают пауки. Вид их уже определили - кольцебрюхая бихорка, по-латыни Solipugae Arthrogastra. Кстати, с Земли уже передали благодарность - паук довольно опасный, прожорливый, может представлять угрозу человеку. А тут вдруг такое количество! - И все-таки это не факт, - сказал в пространство Круглов. - Не вижу связи между жестким излучением и зарождением пауков. - Мы еще ничего не знаем о спутнике, - весело сказал Даймон. - Но теперь-то мы его из-под нашего внимания не выпустим. Вот если бы его удалось пометить, было бы вообще великолепно. Представляете, командор, если мы докажем влияние спутника на жизненные процессы на Земле... - Научные споры потом, - вмешался в разговор Ротман. Что у вас сейчас на экранах, "десятка"? - Смотрите! - неожиданно крикнул пилот. И Круглов увидел загадочный спутник. Нет, вначале он его увидел не на экранах, спутник был виден в обзорных иллюминаторах космоскафа - странное продолговатое тело, напоминающее спрута, собравшего щупальца воедино и поджавшего их к телу. Спутник медленно двигался в лучах встающего впереди свечения - и спутник, и космоскаф выходили на освещенную сторону Земли. Неподалеку от загадочного небесного тела поблескивали голубоватыми звездами спутники наблюдения. Круглов опустил взгляд на экраны - все четыре дисплея показывали сейчас "неуловимого Джо" вблизи, на максимальном увеличении. У загадочного объекта была темная бугристая поверхность, он словно весь состоял из узлов и сухожилий - так выглядит мускулистое тело; похожий на живое существо объект наблюдения медленно пульсировал, сжимался и разжимался, вздрагивал, ежился, словно ему было холодно в околоземном пространстве. - Мы его видим, - сообщил Круглов. - Это что-то невероятное, Ротман. Вы слышите, Даймон, мы его видим! - Мы тоже, - сказал далекий Даймон. Таинственный спутник медленно уходил в сторону Солнца, растворялся в его лучах, таял в алом зареве, встающем впереди, и только на мониторах наблюдения он оставался прежним. Подобно вставшим на след охотничьим псам спутники наблюдения не отпускали его ни на шаг, фиксировали каждое его движение, каждое покачивание, отмечали то, что было недоступно человеческому глазу, - пульсирующую ауру излучения вокруг спутника и пучки излучения, которые время от времени уходили к планете. - "Союз", - откидываясь в кресле, сказал Круглов. - Говорит "десятка". Работу сделали. Возвращаемся на базу. О'Нил повел космоскаф вверх, выходя на орбиту базы. Земля медленно удалялась, уступая место пространству, усеянному звездами. Впереди по курсу космоскафа сияла сфера "Союза", к которой двигались красно-зеленые звездочки - поисковые группы возвращались домой. - Послушайте, командор, - глядя на приближающуюся станцию, заговорил пилот. - Этот спутник... Если он и в самом деле влияет на жизнь Земли, значит, кто-то управляет всеми процессами? Выходит, мы тоже производное чьей-то деятельности, так? - Трудно судить, Томас, - сказал Круглов, хотя он и сам думал о чем-то подобном. - Мы пока еще слишком мало знаем, чтобы делать какие-то выводы. - То-то попы обрадуются, - без особой злости сказал пилот. - Не знаю, - после некоторой паузы с сомнением отозвался инспектор. - Возможно, что как раз они-то и загрустят. Глава десятая СКУЧНЫЙ ВЕЧЕР НА МАРСЕ. 2057 ГОД В иллюминаторы можно было не смотреть, погода за пластиковой броней жилого купола и так была очевидна. Ветер то повизгивал, словно обиженная собака, то набирал басистую угрожающую силу, и легко было представить, как над ржавой поверхностью несется мутная бурая поземка, медленно воздвигая вокруг куполов Поселка мрачные песчаные холмы. Хорошо, что мотонарты еще с вечера загнали в общий ангар. О надвигающемся буране никто не знал, но рачительный и хозяйственный Степаненко обошел машины, пнул лыжу одной из них ногой и мрачно сказал: - Це не дiло, хлопщi! Ховайте цii хреновины, щоб зустрiчь журиться не пришлось! И вовремя он это сказал: не загнали бы машины в ангар, после бури пришлось бы их откапывать из песка, да еще с двигателями и трансмиссией возились бы до седьмого пота. И ведь не угадаешь, когда эта чертова буря начнется, - атмосферное давление не падает, облачных признаков нет, а что касается семилапок, так им песчаная буря не хуже ясной погоды, они в любую погоду скачут, а в бурю, пожалуй, еще и резвее, чем обычно, бывают. Международная станция "Альфа-REX" состояла из пяти куполов и основного блока научного центра, соединенных между собой герметичными коридорами с шарообразными отростками кессонных камер, через которые можно было выбраться на поверхность. Ангар примыкал к русско-украинскому блоку, французы, китайцы, англичане и американцы предпочли своей жилой площадью ни с кем не делиться и жили раздельно. Впрочем, деление это через полгода пребывания на станции стало условным, астробиологи, например, объединились во французском куполе, аресологи, не обращая внимания на протесты остальных и грозные распоряжения начальника экспедиции Тима Данна, вообще оборудовали свой жилой закуток в блоке научного центра, только китайцы продолжали жить сплоченным коллективом. Но их можно было понять, у них руководитель был вроде из партработников, и замполит у них был такой дотошный и въедливый, что многие - и не без оснований - считали его за кадрового разведчика. Ничего необычного в этом не было, в каждой исследовательской группе, без сомнения, имелись свои разведчики. Как говорят французы, а ля rep, ком а ля гер! Се ля ви, хлопцы! Это в космосе национальные интересы особого значения не имеют, а на Земле они по-прежнему в приоритете. На поверхность сейчас мог выбираться только распоследний идиот, поэтому кессонки были заблокированы на тот случай, если такой идиот все-таки найдется. От метеорологов можно было всего ожидать или, что было более вероятным, от физиков. Все были изолированы, а потому каждый занимался своим делом: кто статистические данные анализировал, кто отчеты наблюдений готовил. А Астахову ничего делать не хотелось. Вот такой у него бзик был - поваляться на постели и почитать Льва Николаевича Толстого. Впрочем, почитать - это было слишком сильно сказано. За полгода Астахов Толстого в буквальном смысле измусолил бы, да вот только не книга это была, а дискета, и весь Толстой на этой дискете со всеми своими несообразностями умещался. Любил Астахов просматривать текст и вылущивать из него перлы наподобие того, что "какие-то два господина прошли по улице с огнем папиросы во рту". Впрочем, у Льва Николаевича, как и у всякого порядочного классика, и похлеще ляпы встречались. Астахов завалился на койку, натянул на виски рожки дистанционки и совсем уже было предался любимому занятию, когда его бесцеремонно отвлек Саня Цымбаларь. Вообще-то его звали Олексой, но на станции когда-то украинизированные имена быстро приняли свои русифицированные звучания. И наоборот, Николая Федорова никто иначе, как Мыколой, не называл. А Семена Лежнева вообще все и в глаза, и за глаза звали паном Петлюрой. Саня Цымбаларь выключил астаховскую пэкашку и поинтересовался, куда лентяй и бездельник засунул дискету с отчетом по последней "линзе". Астахов, немного обиженный его бесцеремонностью, со всей прямотой заявил, что никакой дискеты он не брал, более того, он ее в глаза не видел, но если уж с кого дискету спрашивать, так это с пана Цымбаларя, поскольку именно он с ней не расставался всю последнюю неделю. Цымбаларь почесал затылок и отправился искать отчет по каютам. Настроение уже было не то, и Астахов с сожалением бросил дистанционку на надувную подушку. Посидев немного на постели, он осознал, что желания работать у него не прибавилось. Но и валяться без дела было глупо. Со скуки Астахов пошел по каютам. В каюте у Лежнева он обнаружил еще парочку тунеядцев - Семен Родионович играл в шахматы с Биллом Селлингсом. Судя по внешнему виду пана Петлюры, он находился в проигрышном положении, но все еще хорохорился и, как крейсер "Варяг", шел ко дну под гордо развевающимся флагом. Увидев Астахова, Семен Родионович нехорошо обрадовался и с радостным возгласом: "А вот наш Боренька пришел, сейчас он нам расскажет что-нибудь интересненькое!" быстро смешал фигуры на доске. - How are you? - вежливо сказал Селлингс и покивал Лежневу. - You made the same boobo, Samuel! Ho, - он поднял палец, - я есть сог-гласен! Учитывая, что великодушный Селлингс благородно согласился на ничью, Лежнев добровольно отправился за соком. Астахов сел на его место и задумчиво посмотрел в иллюминатор. За прозрачной броней стояла бурая мгла, сквозь которую ни черта не было видно. - Это будет долго, Борья, - сказал Селлингс. - Ж-жаль. Вся программа недельи к шорту! - Моя тоже, - уныло сказал Астахов, играя шахматной фигуркой. В каюту заглянул Олекса Цымбаларь и поинтересовался, не видел ли кто-нибудь из присутствующих дискету с отчетом по последней "линзе". Увидев Астахова, он не стал дожидаться ответа и прикрыл за собой дверь. И правильно сделал, Астахов уже готов был ему достойно сказать, где он дискету с этим отчетом видел и где пан Цымбаларь ее может найти. - Людьи работ-тают, - печально сказал Селлингс. - Люди придуряются, - возразил Борис. - Он уже полдня этот отчет ищет и найти не может. - "Ль-инза" - это... как сказать будет... интерь-есно, по-прежнему печально сказал Селлингс. - Есть чем голову сломать, вы мьеня понимаете, Борь-ис? Астахов Селлингса понимал. Проблемы, связанные с "линзами", действительно были интересными. Никто не мог понять, почему "линзы" залегают в почве планеты таким неравномерным образом. Как будто кто-то взял и собрал всю воду в эти компактные чечевицы, а затем разместил их по магнитным линиям. Но вот ведь какая ерунда получалась: там, где по расчетам "линза" должна была быть, ее не оказывалось, а там, где ее заведомо быть не могло, эта ледяная чечевица обнаруживалась самым наглым образом. И плевать ей было на все расчеты хохла Олексы Цымбаларя и рафинированного француза Шарля де Лавальера! Упомяни о черте! В каюту вновь заглянул Цымбаларь, задумчиво оглядел присутствующих и, пробормотав "Здесь я уже был", закрыл за собой дверь. - Ищет, - подмигнув Селлингсу, сказал Астахов. - Вчерашний день он ищет, он эту дискету еще с вечера в пэкашке Федорова оставил. - Это есть неправильно, Борь-ис, - мягко упрекнул Селлингс. - Вы нужны сказать ему... э-э... мьесто. - А вот не будет пользоваться чужими компьютерами, мстительно сказал Астахов, но, не выдержав укоризненного взгляда американца, пожаловался: - Скучно, Билл... - Скучьно, - согласно покивал Селлингс. - Дьел столько, а погода... - И Селлингс тоскливо посмотрел в иллюминатор, прозрачную броню которого лизали бурые языки взвихренного песка. Они помолчали. Молчание уже становилось тягостным, но тут дверь каюты распахнулась, и вошел Лежнев с пакетами консервированного сока. - Скучаете? - поинтересовался он. - Боречка, ты бы рассказал что-нибудь веселенькое. Ты же можешь, я знаю! Астахов подумал. - Ладно, - покладисто согласился он. - Давайте я вам про Вторую лунную расскажу. Я еще не рассказывал эту историю? - Которую? - переспросил Лежнев. - Ты про эту Вторую лунную столько рассказывал... - Про вымпел, - уточнил Борис. - Про вымпел я не слышал. - Пан Петлюра откупорил пакеты, сунул в отверстия соломинки и почти торжественно вручил собеседникам их порции. Астахов потянул из трубочки сок. Сок оказался яблочным и прохладным. Он немного щипал язык своей кисловатостью, но это было все же лучше, чем приторная сладость других. - В сорок третьем это было, - начал Борис свое повествование. - Если помните, базу тогда монтировали в кратере у лунных Кордильер. Мудрить особо не стали, лазерами проплавили туннели в базальте, облицевали их пластиком, кессон-камеры и люки ненадежнее поставили, получилось, как говорится, дешево и сердито. А чтобы электроэнергии на все хватало, решили гелиостанцию смонтировать рядом с кратером. Ну и устроили субботник. Так сказать, День подсобного работника. Выгнали всех, даже сам начальник экспедиции Клайв Расс решил всех личным примером вдохновить. Надо сказать, что вкалывал он не хуже других, будь здоров, как вкалывал! А командовал еще хлеще! И вот на южном склоне, где резервные батареи монтировали, натыкается он на непонятные металлические кружочки явно искусственного происхождения. Шум, конечно, на всю Луну, Расс никого к этим кружочкам не подпускает, требует, пусть сначала все на видеокамеру отснимут, кружочки эти блестящие лунной пылью припудрены, значит, без обману все, естественно, не подкинул никто ничего, и кружочки эти до появления работников на поверхности нашего спутника лежали. Притащили видеокамеру, засняли все. Расс как первооткрыватель торжественно наклоняется, поднимает один из кружочков и под объективом видеокамеры начинает его разглядывать. И тут мы даже сквозь светофильтры видим, как физиономия нашего начальника становится багровой. И есть от чего - почти столетие считалось, что на Луну первыми высадились американцы на "Аполлоне", а тут такой конфуз - на металлическом вымпеле выбит герб нацистской Германии, свастика, ихний вождь Гитлер в профиль, надпись "Deutschland - uber alles!", а главное дата: одна тысяча девятьсот тридцать четвертый год! - Помню, - сказал Лежнев. - Большой скандал тогда вышел! Шума тогда было много. Брауна вспомнили, его ракеты, даже байку раскопали, что в одна тысяча девятьсот сорок втором на полигоне немецком запуск первой ракеты с космонавтом на борту состоялся. А раз так, то простой запуск мог еще раньше быть! - Это есть пропаганда, - погрозил пальцем Селлингс. Pablisiti! - С чего бы мне, русскому, немцев рекламировать? - удивился Астахов. - Я бы тогда лучше хохлам все приписал. Мол, на вымпеле Степан Бандера, галушка и надпись "Хай живе рщна ненька Украина!". А первый вымпел на Луну русские отправили, еще когда мы с хохлами одним Советским Союзом были! - Ты лучше скажи, чем вся эта история закончилась? - сказал Лежнев. - Я же знаю, что все это потом не подтвердилось! - Подтвердилось, - авторитетно сказал Астахов. - Еще как подтвердилось. Только совсем не то, что вы думаете. Дотошные журналисты раскопали, что в две тысячи тридцать четвертом году одному из состоятельных неонацистов пришла в голову идея отметить столетие со дня основания Великого рейха. Вбухал он в эту идею кучу денег, запустил в космос "лунник" под видом спутника связи, а все остальное решил оставить на откуп потомкам. Пусть, мол, они акценты над приоритетами проставят! Селлингс захохотал и погрозил пальцем Астахову. Борис расплылся в простецкой улыбке и развел руками - мол, за что купил, за то и продаю! - Я всегда говорил, - авторитетно заявил Лежнев. - Для самых таинственных историй имеется простейшее объяснение. Но история хорошая. - Best, - подтвердил Селлингс и показал большой палец. Лежнев откинулся в кресле и некоторое время задумчиво потягивал через трубочку сок. - Я вот что думаю, мужики, - сказал он. - Сколько эта погодка держаться будет, одному Марсу известно. А не устроить ли нам, господа-товарищи, конкурс на лучшую историю? С условием, чтобы она была из жизни рассказчика, чтобы в ней присутствовала тайна и у этой тайны было в конце реалистическое объяснение, а? - Мысль неплохая, - сказал Астахов. - Но невыполнимая. Тим не поддержит. Скажет, что нужно делом заниматься, а не языки чесать. - Че-сать? - удивился Селлингс. - Зачь-ем? - Ну вот видишь, - сказал Астахов. - Даже Билл нас не понимает, как это можно чесать языки, когда надо работать! Селлингс наконец понял и радостно замахал руками. - Ney, ney, - вскричал он. - I'll do my best to help you! - Если идею одобряют трое, то она вполне выполнима, - упрямо сказал Лежнев. - Главное, подойти к ней с нужного конца... В каюту вновь заглянул потерянный Цымбаларь. - Олекса! - радостно вскричал Лежнев. - Иди сюда, Шурик! Дело есть! - Материалы по последней "линзе" найти не могу, - озабоченно сказал Цымбаларь. - Ты не видел дискеты, Сема? Она еще с оранжевой такой наклеечкой... - Не видел я твоей дискеты, - отмахнулся Лежнев. - Мы вот тут конкурс задумали на лучшего рассказчика. Как тебе наша идея? Цымбаларь некоторое время смотрел на него. - Понял, - наконец сказал он. - Научную конференцию задумали провести? Давно пора. Я тоже с докладом по "линзам" выступлю. Селингс радостно захохотал. - Брысь! - с отвращением сказал Лежнев. - Сгинь с глаз моих, потомок Кия и Щека! Нет в тебе полета свободной мысли! Я ему про отдых души, а он... Иди, Шурик, иди! Цымбаларь вышел, но через секунду снова заглянул в каюту. - Так я не понял, - сказал он. - О чем вы на конференции говорить хотите? Селлингс весело сполз с кресла. Астахов подавился соком. Лежнев швырнул в Цымбаларя шахматным конем. Голова Олексы исчезла. - И чтоб я тебя больше никогда не видел! - запоздало вскричал Семен Лежнев. - Я-то думал, что все психи на Земле остались! К обеду идея выкристаллизовалась настолько, что обрела форму плаката, который Селлингс и Лежнев торжественно повесили в общей столовой. Текст был сделан на английском и русском языках. КОНКУРС на лучшую историю из жизни невероятные события с реалистическими объяснениями ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ ГЛАВНЫЙ ПРИЗ - БУТЫЛКА ОТЛИЧНОГО КОНЬЯКА У плаката немедленно собрались любопытствующие. - Это уже не смешно, - сказал Мыкола Свиристюк. На этот раз говорил он по-английски, чтобы было понятно всем. - Нет, я не спорю, идея неплохая, но зачем над людьми издеваться? Где жюри возьмет бутылку коньяка? Да еще отличного! - Фирма гарантирует, - загадочно сказал Семен Лежнев. Горилки з перцем не обещаю, а коньяк будет настоящий. После этого заявления пана Петлюры, да еще сделанного при таком количестве свидетелей, идея обрела плоть. В самом ведь деле, хорошо сидеть в теплой и уютной столовой, слушать удивительные истории, в то время когда за стенами свистит ветер, несется ржавая поземка, поднимающаяся почти до звезд, и температура на поверхности планеты падает до минус семидесяти градусов по Цельсию. Глава одиннадцатая САМ СЕБЕ НЕ ХОЗЯИН, 2057 ГОД В кабинете у Чамберса было прохладно, но разговор медленно становился все более напряженным. Ни тональность его, ни направленность Круглову не нравились. - Не понимаю, - раздраженно сказал Чамберс. - Что тебя не устраивает? На этой работе ты постоянно оказываешься в центре событий, Алекс. Ты становишься исторической личностью, как Авраам Линкольн или Джордж Вашингтон. Но тебе хочется бросить все и вернуться к профессии пилота. Почему? Это ведь глупо, Алекс. Более интересной работы у тебя никогда не будет. Это я тебе говорю! И потом, ты меня вполне устраиваешь. Ты очень многое успел за последние годы. Круглов уныло смотрел в окно. - Каждый должен заниматься своим делом, - неловко сказал он. - Понимаешь, я чувствую себя не на месте. Не надо делать из меня межгосударственного деятеля. Я пилот, Ричард, и этим все сказано. - Какой ты пилот, - злобно сказал Чамберс. - Посмотри на себя. Ты уже отстал и с каждым годом будешь отставать все больше. Романтик! - В устах Чамберса это прозвучало настоящим ругательством. - Тебе уже не двадцать лет, Алекс, ты занимаешься тем, чем должен заниматься умный и знающий дело человек. Ты хорошо показал себя на Луне, неплохо зарекомендовал себя у саперов, но я никак не могу понять, какого дьявола тебя тянет делать все самому? Ты рискуешь, как мальчишка! - Вот поэтому я и не хочу быть инспектором, - мрачно сказал Круглов. - Каждый раз ты должен выбирать из когото. А нормальный человек должен рисковать сам, а не подвергать опасности других людей. - Расскажи это в российском Сенате, - ядовито посоветовал председатель КОСМОЮНЕСКО. - Там тебя поймут! - Да не хочу я кому-то объяснять очевидное! - Круглов махнул рукой. - Достаточно, что я все объяснил себе сам! Короче, Ричард, ты должен мне помочь. - В смысле? - недоуменно поднял брови Чамберс. - Я хочу уйти в программу "Икар", - сказал Круглов. - Там готовится первая модель планетолета нового типа. Скорее это даже не планетолет, а межзвездник. Меня возьмут туда испытателем, мне надо, чтобы ты замолвил словечко перед медицинской комиссией. Ты видел меня в деле и хорошо знаешь, что все их придирки - бред, чушь собачья. Сейчас я готов, как никогда. - А если тебя все-таки забракуют? - с любопытством поинтересовался Чамберс. - Не пойдет, - решительно отозвался инспектор. - Ты сразу воспользуешься этой лазейкой, чтобы привязать меня к КОСМОЮНЕСКО раз и навсегда. Но зачем тебе чиновник, который будет искренне ненавидеть свою работу? Чамберс покачал головой. - Я думал, ты уже вырос, - грустно сказал он. - Я хотел бы, чтобы ты очень хорошо подумал. Нет, пышные некрологи я тебе обещаю, ты их вполне заслужил. Тахионные монстры слишком ненадежны, чтобы риск их испытаний оставался в допустимых рамках. Или ты надеешься принять участие в межзвездной экспедиции? Напрасно, Алекс, подготовительные работы затянутся лет на пятьдесят. К звездам полетят те, кто еще не родился. А ты нужен здесь. Круглов вздохнул, поднялся, разминая затекшие ноги, подошел к окну. За окном простиралась небоскребная панорама Нью-Йорка. Между многоэтажными зданиями торопливо сновали воздушные такси - основание города было отдано паркам и пешеходным тропинкам. Некоторое время он следил за серебристыми шариками такси. - У нас еще хватает дел в собственной системе, - сказал ему в спину Чамберс. - Зачем человечеству звезды? Мы еще не созрели для звезд. - А тебе самому не хочется узнать, что происходит у Сириуса? - не оборачиваясь, спросил Круглов. - Или увидеть своими глазами океаны планеты у Бетелыейзе? Сидящий за столом Чамберс фыркнул. - Мало ли, чего мне хочется, - сказал он. - Надо думать не о том, чего тебе хочется, надо думать о том, что необходимо обществу. А обществу необходимо в данный момент, чтобы Чамберс и Круглов занимались организацией межпланетного флота. Это важнее. Человечеству нужна Луна, человечеству нужны Марс и Венера, человечеству скоро понадобятся спутники больших планет. А звезды человечеству пока не нужны, звезды необходимы отдельным людям, чтобы ублажить свое самолюбие и потешить любопытство. - Ты меня не убедил, - возвращаясь к столу, сказал Круглов. - Сегодняшнее любопытство всегда обеспечивает будущую пользу. Если человечество утратит любопытство, оно начнет запаздывать. Мы перестанем успевать обеспечивать собственные потребности. - Только не надо громких слов, - поморщился Чамберс. Только не надо говорить о Земле, как о колыбели, утверждать, что человечество не может вечно жить в этой самой колыбели. Мы ведь и не живем, мы вышли в космос, обживаем Солнечную систему. Просто не надо торопиться, всему свой черед. - Ты мне поможешь? - Круглов сел напротив Чамберса. Тот отвел глаза. - Ты берешь меня за глотку, - пробормотал он. - Знаешь что? Давай сходим в китайский квартал. Мы с тобой тысячу лет не пробовали вонтонского супа. Выпьем вина, полакомимся пресноводными креветками, там и поговорим. Идет? - Бюрократ-гурман, - веселея, сказал Круглов и встал. Пошли? Время обеда. В китайском ресторане было прохладно. Повар-китаец поставил перед ними фритюрницу и принялся филигранно играть ножами, одновременно ловко пластая еще трепещущую рыбину. Чамберс и Круглов на китайца внимания не обращали, поэтому повар кудесничал больше для себя. Видно было, что это занятие ему нравилось, а может, сказывался характер, но с круглого и узкоглазого лица китайца не сползала широкая улыбка. Из своего кабинета выглянул хозяин - Старый Ма, - узнал гостей и низко им поклонился, приложив ладони к груди. - Не понимаю, - сказал Чамберс, размахивая палочками. Что за проблемы, Алекс? Ты на месте, понимаешь, ты делаешь важное и нужное дело, я даже не знаю, кем тебя и заменить. За год ты успел столько, что невозможно представить. Ты разобрался в ярославской проблеме. Джонсон этого не сделал за два года, а тебе потребовалось меньше года. Ты сделал важное дело на Луне, ты привел в норму эту вольницу на "Союзе". И после этого ты заявляешь, что занимался не своим делом? Нет, Алекс, я решительно тебя не понимаю! - Вот именно, - мрачно сказал Круглов. - Приходится принимать решения. Приходится унижать людей. Даже если обходится без унижений, все равно на одного довольного приходится сто недовольных. И я сам чувствую, что меняюсь. И не в лучшую сторону, Ричард. Власть развращает и портит людей, а мне ужасно не хочется портиться. - Глупости, - сказал Чамберс, придвигая к себе принесенную тарелку, на которой зеленел салат, где выделялись тоненькие кольца красного жгучего перца и белели кусочки рыбы. - Я этого не замечал. И сколько я ни разговаривал с людьми, никто не сказал о тебе ничего плохого. - Себя порой видишь лучше. - Круглов неохотно ковырял свою порцию. Разговор ему был неприятен, и он даже не пытался скрывать этого. - Я уже принял решение, Ричард, можешь меня не отговаривать. - Он принял решение! - Полное лицо Чамберса побагровело. - Он принял решение! Нет, вы только посмотрите на него, он принял решение! А на программу тебе наплевать. Не выйдет! Повар прекратил свою эквилибристику и вопросительно посмотрел на Чамберса. Тот махнул рукой, показывая, что громкие фразы повара не касаются. - Так вот, Алекс, - сказал председатель КОСМОЮНЕСКО. Катись ты со своими переживаниями! Завершишь ярославскую программу, там и посмотрим. А пока тебе предстоит очередной полет. На этот раз на Марс. Принято решение о расширении марсианских поселений. Там обнаружено почти открытое месторождение трансурановых. Решено ставить там завод, а на орбите Марса будет заправочная станция. Марс, таким образом, превращается в космодром подскока. Оттуда экспедиции будут уходить в Заземелье. Ты участвовал в разработке проекта? Вот и будь добр принять участие в его реализации. Туда ты летишь не один, туда идет целая флотилия. Для этого подготовлены "Ниагара", "Гагарин" и "Вашингтон", счет оборудования ведется на сотни тонн. И мне хорошо, по крайней мере я в течение десяти месяцев не буду видеть твою страдальческую физиономию и слушать, как ты терзаешься и холишь свои комплексы. И не говори ничего! - Чамберс поднял руки, словно защищался от Круглова. - Решение уже принято, Алекс, и принимал его не только я. Повар поставил перед ними тарелочки со сложными салатами и гарнирами, перед каждым из них появились овальные блюда с дымящейся рыбой. Чамберс сладострастно пошевелил губами, склонился над своей порцией, вдыхая ароматы. - Ладно, - сказал он. - Оставим на время споры. Предадимся чревоугодию. Настоятельно рекомендую, Алекс, на Марсе ты этого не поешь! - Странное дело, - вслух подумал Круглов. - Каждый раз, когда возникают сложности в наших отношениях, вы тянете меня в ресторан. С чего бы это, Ричард? - Не ищи особых причин, - посоветовал Чамберс, вытирая губы салфеткой и с наслаждением делая глоток чая из тонкой фарфоровой чашечки. - Просто сытого человека легче уламывать. Сытый человек лучше чувствует общую гармонию, он умиротворен, ему лень возражать. - Психолог, - с уважительной насмешливостью сказал Круглов. - Ладно, Ричард, ты меня уговорил. Отложим разговор до возвращения с Марса, тем более что самые неприятные разговоры мне еще предстоят. - Собираешься на родину? - внимательно глянул Чамберс. - Пора решить все вопросы. - Круглов кивнул официанту, ожидавшему этого знака. - Тем более что назад я вернусь почти через год. Кстати, вот еще одна причина, чтобы поработать в программе "Икар". Есть возможность значительно сократить сроки перелетов. Мы слишком застоялись, пора сделать еще один шаг. Скорость должна расти, а расстояния - сокращаться. - И ты говоришь, что не чувствуешь себя функционером? Чамберс театрально возвел очи горе. - Правильной дорогой идете, товарищ Круглов, как говорят наши китайские друзья. Он посмотрел на часы. - Кажется, на этот раз мои увещевания не особо затянулись, - удовлетворенно сказал он. - Итак, Марс. Сейчас там одно поселение. Форпост в горах можно не считать, хотя он является важнейшей отправной точкой принятого решения. Наша задача - довести за десять лет поселения на Марсе до десяти - пятнадцати тысяч человек. Красивая задача, не правда ли? Кроме того, планируется создать поселение на орбите. Так что Ярославский завод со своей идеей появился крайне своевременно. Поселение на орбите будет на первых порах складом и ремонтной базой, в дальнейшем планируется развернуть там космолитейный завод, сборочный цех и мощную астрофизическую станцию. Я тебя познакомлю со всеми документами. Подумай, Алекс, тебе придется стоять у истоков космической цивилизации в полном соответствии с прогнозами вашего Циолковского. Это тебя не убеждает? - Свое отношение к происходящему я уже высказал, - глядя в окно, сказал Круглов. - Каждому свое, не так ли? - Только ты от этого своего почему-то бежишь, - поднимаясь, сказал Чамберс. Они вышли из ресторана. Служба погоды проводила профилактическую разрядку облаков, и над Нью-Йорком, над его небоскребами и скверами, моросил легкий дождь, делая нежной и глянцевой листву, заставляя оживать пожухшую от жары траву, делая темными и скользкими полибетонные дорожки. С левой стороны небес облаков не было, и в синеве сияло солнце. "К грибам", - машинально подумал Круглов и едва не засмеялся: ну какие, к черту, грибы в мегаполисе? Неподалеку на темном влажном пятачке посадочной площадки приземлилось маршрутное аэротакси, из которого выскочили два одинаковых курчавых негритенка и, весело препираясь, помчались в парк, откуда доносились возбужденные детские голоса. Круглов знал, что там находится бейсбольная площадка, но негритята, по-видимому, были зрителями. По крайней мере сумок со спортивной амуницией он у них не увидел. - Так ты сейчас куда? - спросил Чамберс, поглядывая на часы. - У меня в три часа совещание по лунным проблемам. Мы туда направляем хорошую экспедицию. Звездные имена, Алекс. Зоопсихологи, ксенологи, специалисты по изолированным общественным группам. Не хочешь поприсутствовать? - Не хочу, - глядя вслед беззаботным мальчишкам, сказал Круглов. - Мне еще в библиотеку ООН надо заскочить, поинтересоваться материалами по Марсу. Хорошим я буду функционером, если покажу свое полное невежество во всех тамошних делах. - Правильно, - сказал Чамберс, протягивая ему руку. Только не начинай с конца прошлого века, ты уж поверь, та история тебе ничего не даст. Некоторое время Круглов смотрел вслед председателю КОСМОЮНЕСКО. Чамберс торопливо уходил по улице, обходя образовавшиеся лужи, в которых еще пузырился дождь. Чамберсу было рядом, это Круглову надо было добираться на другой конец города. Он обреченно вздохнул и зашагал к аэротакси, желтеющему на сером пятачке посадочной площадки. Оказавшись в кабине, он набрал на клавиатуре адрес. Маршрутное аэротакси водителя не имело, его компьютер ориентировался по маячкам, установленным на зданиях. Едва Круглов набрал адрес, аэротакси опустило прозрачный купол, мягко, почти неслышно запели двигатели - два винтовых агрегата по триста пятьдесят лошадиных сил, скрытые под обшивкой машины, немного походящей на летающую тарелку, какой ее обычно изображали в конце прошлого века. Круглов откинулся в кресле, некоторое время смотрел на громады небоскребов, проплывающих по курсу машины, потом взял со столика иллюстрированный журнал и принялся коротать время полета. Он с досадой подумал, что Чамберс снова обставил его по всем статьям. Впрочем, этому не стоило особенно удивляться. Запреты врачей все еще оставались в силе, поэтому будущее Круглова в какой-то мере продолжало зависеть от председателя КОСМОЮНЕСКО. И все-таки ему было досадно. Мысленно он еще придумывал аргументы за свой переход в программу "Икар", правда, аргументы эти не казались ему самому слишком убедительными. Чамберс был прав: задачи, что стояли перед комитетом, были слишком важны, чтобы зависеть от прихоти одного человека, хотя бы этим человеком был он сам. Будь он на месте Чамберса, Алексей Николаевич поступил бы точно так же. Человечество нуждается в расширении своего космического пространства, дальнейшая экспансия неизбежна. Следовательно, он, Круглов, должен встать под знамена этой экспансии, и встать не тем, кем ему самому хотелось бы, а специалистом, в котором общество в настоящий момент весьма нуждается. Чамберс был прав, но все равно было досадно. Круглов представил себе тахиопространственный спейсрейдер, о котором он недавно говорил с руководителем программы "Икар", и легкая зависть к пилоту, который поведет корабль через два пространства, на миг охватила его. Но на подобную грусть у Круглова не было времени, следовало до отлета в Россию ознакомиться с положением дел на Марсе, со всей марсианской программой, а за час или два вникнуть во все проблемы было нереально. Сидеть в библиотеке не хотелось, пусть там было уютно и тихо, пусть там было хорошо - работали люстры Чижевского и прекрасные кондиционеры. "Возьму дискету", - подумал Круглов. Пожалуй, это был выход - сунуть дискету в наручный компьютер и просмотреть все материалы через информкорректор, похожий на зеркальные очки. Для получения информации не стоило ехать в библиотеку, можно было заказать ее прямо со стратосферника. Но педантизм Круглова взял свое - вдруг есть материалы, еще не занесенные в Сеть? Для получения этой информации надо было обязательно поговорить со специалистами библиотеки. Это Круглов так обманывал себя, просто ему хотелось немного пообщаться с людьми, не связанными с делами КОСМОЮНЕСКО, а потому и приятными в разговоре. Тем более что большая часть сотрудников библиотеки относилась к прекрасному полу, который за рабочей суетой и постоянными полетами Круглов уже стал забывать. Глава двенадцатая РОССИЯ. 2057 ГОД Стратосферник очертаниями походил скорее на плоскую рыбину, чем на летательный аппарат. Сделан он был по модернизированному проекту немецкого ракетчика Зенгера, который работал над ним еще в сороковые годы. Именно с такого дальнего бомбардировщика Зенгер планировал бомбить американские города. Теперь же стратосферник, сделанный по его проекту, занимался сугубо мирным делом - перевозил пассажиров и грузы с континента на континент. Стратосферник был снабжен ракетным двигателем, полет протекал на высотах от пятидесяти до трехсот километров, и скорость стратосферника могла достигать сорока тысяч километров в час. В конце восходящей траектории полета ракетный двигатель выключался, и далее полет продолжался благодаря запасенной кинетической энергии путем планирования по волнообразной траектории с постепенно затухающей амплитудой. Проще говоря, стратосферник двигался подобно плоскому камню, пущенному умелой рукой над водой. Он отталкивался от атмосферы, оставляя за собой "блинчики" подскоков. Перелет до Москвы занимал несколько часов, которые можно было провести в баре или при желании посмотреть какой-нибудь фильм из многочисленной видеотеки лайнера. Круглов же постарался использовать это время с большей пользой - он познакомился с историей и проблемами марсианской экспансии. Первый пилотируемый полет на Марс состоялся в две тысячи двадцать втором году. Экипаж пилотируемого корабля, который в память о первых спутниках назвали "Галилео Галилей", продолжался более двух лет. Экипаж был международным - в него входили три американца, двое русских, один немец и один китаец, который в последний момент заменил заболевшего британского астронавта. Экспедиция пробыла на Марсе двенадцать суток. Для изучения планеты этого времени оказалось мало, зато члены экспедиции с успехом выполнили другую задачу подготовили и установили купол, способный принять последующие экспедиции, провели пробные бурения и обнаружили запасы воды. Кроме этого, члены экспедиции установили и запустили компактный ядерный реактор "Арзамас-5", который в марсианских условиях зарекомендовал себя прекрасно. Заглушив реактор и оставив в куполе запасы продовольствия, первая марсианская экспедиция отправилась восвояси, успев, однако, по пути исследовать один из спутников Марса - Деймос. Они не зря торопились: "Галилей" еще находился на половине пути к Земле, когда на Марс высадилась вторая экспедиция. Теперь уже в научных изысканиях приняло участие три планетолета, а общая численность экспедиции превысила сорок человек. Пока одни, находясь на орбите, исследовали спутники Марса, основная группа высадилась на планету, провела картографические изыскания, геологическую разведку обширной территории и завершила монтаж основной базы, которая расположилась вблизи марсианского Олимпа. Оставив на планете группу исследователей, вторая экспедиция вернулась на Землю. Результаты экспедиции были довольно скромными, они не шли ни в какое сравнение с открытиями, сделанными к тому времени исследователями Луны. Но все понимали, что это всего лишь начало - Марс был лакомым кусочком, экспедиции спонсировались даже крупными корпорациями вроде "Петролиума" или "Юкоса", которые надеялись в обозримом будущем получить от своей щедрости некоторую выгоду. После этого говорить о новых экспедициях на Красную планету стало глупо, люди находились там постоянно, все последующие планетолеты, посещающие Марс, доставляли туда оборудование, продовольствие, запасы воды и горючего, а также новых людей, которые раз в год меняли предыдущих исследователей. На исследования не скупились, уже тогда по перспективному плану освоения Солнечной системы предполагалось, что именно Марс станет базой для броска в дальнее Заземелье. Но для этого требовалось обнаружить на Марсе трансурановые элементы, поставить завод по их переработке в топливо для ядерных двигателей планетолетов, а главное - создать на Марсе продовольственную базу. Вторая задача в последующие двадцать лет решалась более успешно. Благодаря успехам в генетике канадским биоинженерам удалось вырастить культуры, которые могли плодоносить даже в суровых марсианских условиях. Сейчас в некоторых марсианских долинах уже зеленели всходы многолетних посевов озимарной пшеницы и ржи. Поэтому не стоило удивляться тому, что в последние годы на Марс стала поставляться сельскохозяйственная техника, оборудованная для работы в марсианских условиях. Круглов не представлял, что там может расти - в суровых марсианских условиях. К Марсу он никогда не ходил. К планетам-гигантам ходил трижды, а вот Марс оставался где-то в стороне. Было бы интересно побывать в марсианских поселениях, увидеть все своими глазами, но Круглову не нравился сам полет, который грозил растянуться почти на год. Тем не менее, если назвался груздем... Алексей Николаевич печально вздохнул. Теперь он уже укорял себя за мягкотелость. Надо было добиваться нужного решения более жесткими методами, глядишь, Чамберс и дрогнул бы. Он неторопливо принялся знакомиться с досье тех, кто в настоящее время работал на Марсе. Было их около шестидесяти человек, в основном Круглову почти не знакомые, разве что знавал он в свое время некоего Билла Селлингса, правда, маловероятно было, что этот Селлингс окажется именно тем инфантильным астрохимиком, которого он знал по экспедиции к спутникам Юпитера. Хотя... Внимание Круглова привлекла фамилия Цымбаларь. А вот Олексу Круглов знал. Правда, он полагал, что Дзюба сейчас сидит на искусственном спутнике Венеры, а тот вон куда махнул! Специалист он, конечно, неплохой, только рассеянный немного. Вечно чего-то теряет, вечно все забывает, у Венеры за ним приходилось отдельно следить, как за маленьким ребенком, он ведь в порыве научной страсти порой и поесть вовремя забывал. Он еще продолжал изучать материалы, касающиеся Марса, когда в динамиках стратосферника послышался мелодичный голос, который обратился к пассажирам по-английски, а потом продублировал сообщение на русском, испанском, французском и немецком языках. - Уважаемые дамы и господа! Наш полет подошел к концу. Через шесть минут мы приземлимся на аэрокрост города Москвы. Температура в столице России плюс двадцать семь градусов по Цельсию. Местное время шестнадцать часов двадцать пять минут. Экипаж прощается с вами, надеемся, что путешествие было приятным для вас. Счастливого дальнейшего пути, уважаемые пассажиры. О недостатках, имевших место в полете, вы можете сообщить по телефону... Судя по этой фразе, европейский комитет защиты прав потребителей добился контроля за межконтинентальными стратосферниками, раньше такого не было, панамериканский союз пилотов отстаивал свои исключительные права более чем успешно. Но похоже, что потребительский союз своего все равно добился, пусть даже через страсбургский суд. Прямо в Ступино Круглов пересел на аэротакси. Мегаполис продолжал строиться. На юго-западе высилась цепочка пластиковых куполов терминалов оптовой торговли, на востоке в дымке темнели небоскребы столицы. На юге что-то фиолетово полыхало на весь горизонт. Попутчиком Круглова оказался невысокий мужчина в непривычной межпланетчику пестрой одежде. Он с кем-то разговаривал, время от времени бросая удивленные взгляды на Круглова. Космический загар в сочетании с универкомом производили на мужчину впечатление. Да и сам Круглов старался не показывать своего удивления. В моде явно произошли значительные изменения, которых он не мог понять. Впрочем, на площади Маяковского аэротакси опустилось на крышу здания интеграционного Совета Евроазии, и попутчик сошел. Круглов не имел намерений задерживаться в Москве. Город ему не нравился, более того, мегаполис давно уже перерос те пределы, которые позволяли ему называться городом. Скорее это было маленькое государство, на котором вполне могли разместиться несколько небольших европейских стран. Таких городов на планете было не так уж и много - Нью-Йорк, Амстердам, в какой-то мере Париж и Гамбург, остальные уже прекратили свой рост, и только Москва постоянно вытягивала свои окраины, однако увеличивала она свои размеры и в глубину. Пожалуй, подземный город был не меньше того, что находился на поверхности, туда постепенно уходило производство и транспорт, которым жители российской столицы по привычке пользовались более охотно, нежели воздушным. Из столицы за три часа Круглов добрался до Саратова, откуда монорельсом отправился в дальнейший путь. До Барнаула добраться можно было довольно быстро, но Круглов умышленно выбрал этот вариант - можно было в окна стремительного вагона, идущего со скоростью восемьсот километров в час, посмотреть, что сейчас происходит на родине. Слева цепочкой шли дирижабли, внешне напоминающие летающие тарелки, как их рисовали в научно-популярных журналах конца прошлого века. Под каждым дирижаблем покачивалось по нескольку опор высоковольтной линии - в тайге беспроволочную передачу энергии использовать было слишком опасно, вот и тянули многокилометровые линии передач, чтобы избежать возможных лесных пожаров. Тихоходные неторопливые дирижабли очень скоро остались позади, и по обе стороны монорельса потянулась тайга. Среди деревьев мелькали купола и жилые корпуса - освоение Сибири шло полным ходом. Кое-где виднелись скопления ветряков, лопасти которых находились в постоянном вращении. Освоение территорий всегда требует дополнительной энергии, линии ЛЭП со своей задачей по снабжению энергией уже не справлялись, и приходилось прибегать к альтернативным источникам. Впереди Круглова в мягких креслах сидела немолодая пара. Мужчина и женщина негромко беседовали. Подслушивать чужие разговоры нехорошо, но непроизвольно Алексей Николаевич ловил обрывки фраз, из которых он понял, о чем разговаривали попутчики. - Елизавета Вениаминовна, - сказал мужчина. - Вы все увидите своими глазами. Настоящая долина смерти. И не где-нибудь в Африке, нет, совсем рядом - неподалеку от Ковы. Механизмы смерти еще недостаточно изучены, но предварительный вывод уже очевиден - во всем виновато болото. Под болотом залежи серы и каменного угля, настоящая химическая лаборатория. Время от времени вспыхивают подземные пожары, и тогда газовые смеси вырываются наружу, убивая все живое. - Подземная гроза, - убежденно отозвалась женщина. Здесь слишком велики подземные потенциалы, время от времени под землей начинаются настоящие грозы. - Я бы не стал утверждать столь однозначно, - промямлил мужчина. - Возможно, вы правы, но пока у нас для подобных выводов нет достаточных оснований. Поисковая группа, которую вы возглавите, будет оснащена всем необходимым оборудованием... "Люди занимаются делом, - с внезапной завистью подумал Круглов. - А ты - функционер. Ты только делаешь вид, что занимаешься делом, а на самом деле мешаешь работать другим. И при этом их обижаешь". Он неторопливо поднялся и перешел в пустой угол салона, где мерцал стереовизор. Объемное изображение висело в воздухе, выступая сантиметров на пятнадцать из плоского экрана. Показывали старый кинофильм, название его Круглов уже забыл, но фильм, как он помнил, был о школе. Его внимательно смотрел подросток в сетчатой майке и серых брюках. Запястья рук подростка были в разноцветных браслетах, длинные волосы прижимал обруч из серебристого металла. Подростку надоело смотреть фильм, и он переключил стереовизор на другую программу. На этом канале выступала незнакомая Круглову музыкальная группа. Музыка, которую исполняла группа, на вкус Круглова была довольно скучной, в ней присутствовали индийские и китайские мотивы, но подросток слушал выступление группы с видимым удовольствием. Он даже стал покачиваться в такт мелодии. Круглов откинулся в кресле и прикрыл глаза. Глупо было тратить время зря, надо было бы ознакомиться с марсианскими материалами до конца, но сейчас Алексею Николаевичу захотелось просто посидеть вот так, с закрытыми глазами, ни о чем не думая, а просто слушая тягучую неторопливую мелодию, которая пришла на смену хард-кантри, которую поколение Круглова слушало в юности. С закрытыми глазами движение поезда совсем не ощущалось, как и торможение на редких промежуточных станциях. Концерт закончился, и по стереовизору розовощекий и пышущий здоровьем диктор начал излагать последние известия: - Международная команда спасателей закончила очистку Балтийского моря от затопленного в середине прошлого века химического оружия. Поднято на поверхность более четырнадцати тысяч снарядов и мин, которые обезврежены и переработаны на конверсионном заводе в Шиханах. Вступила в строй Камчатская термоэлектростанция, обеспечивающая потребности региона в электроэнергии. Русско-японское предприятие на Шикотане в рамках программы восстановления океанских ресурсов выпустило в океан более двух миллиардов мальков сельди, полученных путем клонирования. Открыли для посещения остров Новая Земля, на протяжении десятков лет служивший полигоном для ядерных испытаний России. Представители "Гринписа" заявили, что они радиационной обстановкой на острове вполне удовлетворены. Вступил в втрой завод теплоизоляционных материалов в Минусинске. Теперь не надо гнать эшелоны через всю страну, потребности Якутии полностью обеспечиваются местной продукцией. В Санкт-Петербурге открылся океанариум. Животный мир океана представлен в нем почти двумя тысячами Видов рыб и морских животных. В Большом театре триумфально выступала Ирина Хаапасалу. Ее сольные партии в "Лебедином озере" и "Лунной тишине" поразили воображение балетоманов. В Санкт-Петербурге прошли очередные Ефремовские чтения. В Воронеже начал работу Детский театр теней. Прославленный режиссер Игорь Виторган поставил на сцене театра пьесу Януша Милевского "Спящий дракон", с огромным успехом прошедшую в прошлом году на помостках многих европейских театров. Люди работали. Круглов дослушал новости и посмотрел на часы. До Барнаула оставалось еще около часа езды. Тренированное сознание не подвело, он открыл глаза за десять минут до станции. Поезд высадил редких пассажиров и унесся по направлению к Тихому океану, оставив после себя струи взвихренного воздуха. Круглов прошел на станцию. За полгода здесь все разительно изменилось - появилось огромное панно с изображением отряда казаков, перебирающихся через реку вброд. Чуть ниже перрона открылось экспресс-кафе, к которому со всех сторон вели ступеньки из голубоватого полибетона. Изменился и город. Центральная улица, начинающаяся привокзальной площадью, стала еще более просторной, по обе стороны ее высились изящные, архитектурно продуманные дома, образующие кварталы, в которые органично вкраплялись кусочки тайги, березовые рощи или просто зеленые газоны, где возилась пестро одетая детвора. Странное дело, но Круглов не чувствовал себя дома, а перестроенные улицы только усиливали чувство отчужденности. Здесь, в провинции, еще использовался наземный транспорт. Разумеется, двигателей внутреннего сгорания уже не использовали, повсеместно они были заменены электромоторами, поэтому шума от движущегося транспорта практически не было. Проезжая часть дорог была отделена от городских кварталов невысоким ограждением, на котором монтировалась маячковая система, позволяющая машинам ориентироваться. До своего прежнего дома Круглов добрался быстро. Дома никого не было. Оксану он нашел в библиотеке. Она что-то писала, задумчиво покусывая кончик ручки. При виде бывшего мужа лицо ее приобрело недовольный и озабоченный вид. - Явился, - сказала она. - Ну здравствуй, я думала, ты уже окончательно небожителем стал, на нашу грешную Землю и ступить боишься. - Я зашел домой, никого нет, - сказал Круглов. - Борька куда-то ушел... - Ты посмотри, - недобро прищурилась Оксана. - О сыне вспомнил! Борьки нет, он в оздоровительном лагере. А тебя каким ветром занесло в наше захолустье? - Вас захотелось увидеть, - неловко пробормотал Круглов. Сейчас он ничем не напоминал опытного и уверенного в своих силах космолетчика. Но Оксана не собиралась вникать в переживания бывшего мужа. - Хотел посмотреть, как мы живем? - поинтересовалась она. - Хорошо живем. О тебе не тоскуем. Надо же, у нашего папы выдалось свободное время! И что, мы с Борькой должны плакать от умиления? - Ну, зачем ты так? - тихо сказал Круглов. - Я соскучился, честное слово, соскучился. - А мы, представь себе, совсем не скучали, - обожгла его взглядом бывшая жена. - Ни капельки не скучали. Ведь ты даже не знаешь, в какой класс пошел наш сын, ты не знаешь, как он учится! Ты ничего не знаешь и никогда не хотел знать. Поздно спохватился, Лешенька. Мы уже гуляем сами по себе. - Ты же сама все решила для себя, - глядя в сторону, пробормотал Круглов. - А меня только поставила в известность. Ты же знаешь, мы тогда чудом уцелели. - И поэтому ты после возвращения не торопился домой? насмешливо поинтересовалась женщина. Объяснять ей что-то было бесполезно. Круглов промолчал. - Потому и ушла, что похоронила тебя мысленно, - вдруг горько сказала Оксана. - Лучше уж так, чем вечно терзаться, ожидая, когда ты спустишься со своих небес. И спустишься ли вообще. Она помолчала, исподлобья глядя на мужа, потом тихо сказала: - Зачем ты приехал? Мы прекрасно жили вдвоем. Ты не представляешь себе жизни без звезд. Но мы-то с Борькой живем без них. Уезжай. Ему будет очень плохо, если вы встретитесь. Он так тебя ждал! Плохо было сейчас Круглову, но он старался не подавать виду. Оксана говорила все правильно. И решила, наверное, тоже правильно - так было спокойней ей и сыну. А Круглов был плохим отцом, он и сам понимал это. Но он продолжал сидеть напротив Оксаны, все искал нужные слова и не находил их. - Уезжай, - сказала Оксана и встала. Она отошла к окну и сейчас стояла, опираясь на подоконник, такая же стройная и тоненькая, как в день их знакомства. Алексей встал. - И все-таки ты погоди решать, - севшим голосом сказал он. - Давай поговорим, когда я вернусь. - Ты опять улетаешь? - равнодушно спросила женщина. - Куда на этот раз? - На Марс, - сказал Круглов. - Вернусь через год. Давай подождем немного, время все расставит на свои места. Хорошо? Женщина смотрела в окно, наматывая на палец пряди длинных русых волос. - Оно уже все расставило, - не оборачиваясь, сказала она. - У тебя своя жизнь, а у нас с Борькой - своя. - И все-таки у мальчишки должен быть отец. - Фраза была заготовленной заранее, но сейчас, произнеся ее, Круглов почувствовал, как фальшиво она прозвучала. - Вспомнил. - У губ бывшей жены появились вертикальные складочки. - И, конечно, наш сын должен гордиться отцом, покоряющим космическое пространство. Знаешь, совсем не хочется гордиться, хочется, чтобы он был рядом, чувствовать его твердое надежное плечо. Уезжай, Леша. Слишком поздно все. Она подняла на Круглова сухие глаза и тихо повторила: - Уезжай. Некоторое время Круглое неловко сидел. Разговора не получилось. А чего он, собственно, ждал? Что ему бросятся на шею с распростертыми объятиями? - Давай все-таки подождем, - сказал он, глядя в сторону. - Я вернусь, и тогда мы поговорим. Хорошо? - Время само все решит, - сказала Оксана. Круглов поднялся. Нехорошо ему было, все слова, что он заготовил заранее, были ненужными и казались теперь лишенными смысла. Набор фраз, которые были бесполезны. - До свидания, - сказал он. Оксана не ответила. Она стояла спиной к Алексею и смотрела в окно. Круглов пошел на выход. Он бы, конечно, вернулся, все могло перевернуться и стать совершенно другим, если бы он знал, что Оксана беззвучно плачет, стараясь, чтобы не дрожали плечи. Этого бывший муж не должен был видеть, она не хотела, чтобы Круглов видел ее слабость. Круглов и не увидел. Спустя два часа он уже летел во Владивосток, а оттуда в Новую Зеландию, где находился плавучий космодром. Он нарочно выбрал для полета старую эрэшку, которая сейчас неторопливо плыла над океаном. У зелено-желтой цепочки островов покачивались на ленивых волнах темные коробки рыбников, где путем клонирования воспроизводили и выпускали в океан мальков, осуществляя таким образом воспроизводство, уже непосильное для природы. У островов нежная синяя вода меняла свой цвет до серо-зеленого из-за обилия планктона - выпущенных в океан мальков следовало хорошо кормить. Со стороны океана виднелись темные фигурки китов, пришедших попастись к островам. Охота на них была давно запрещена, теперь на весь океан насчитывалось несколько тысяч китов разного вида, шли интенсивные работы по увеличению их поголовья. Круглов вздохнул. Следовало привести в порядок свою смятенную душу. Теперь, когда надежды на примирение с Оксаной не осталось, он вдруг почувствовал себя легче. Словно избавился от непосильной ноши, давившей на плечи. По крайней мере этот вопрос в его жизни был решен до конца. Некоторое время он наблюдал за океанским простором, где люди работали, обеспечивая будущее мира необходимыми запасами продовольствия. Люди работали. И Круглов, отбросив ненужные и вредные мысли о своей неудачливой личной жизни, вновь принялся за изучение марсианских материалов. В конце концов, работу ничто не могло отменить. Даже личная жизнь, которая в случае с Кругловым неизбежно отходила на второй план. Глупо обижаться на судьбу, которая дала тебе возможность жить среди звезд. Круглов и не обижался. Глава тринадцатая МАРСИАНСКИЙ ДЕКАМЕРОН, 2057 ГОД 1. ЗЕРКАЛО НА МЕРКУРИИ Видно было, что Кобуясима волнуется. А чему здесь удивляться? Первому всегда труднее, чем тем, кто идет следом. Японец то и дело приглаживал темные волосы и прикладывался к пакету с соком. В столовой собрались почти все, даже Тим Данн явился, хотя сразу же высказался в том плане, что идею он в принципе одобряет, но возражает против алкогольного приза. По его мнению, настоящий ученый не может туманить свою голову алкоголем, это всегда сказывается на умственных способностях. Гленн Патрик мечтательно потянулся на стуле и сказал, что добрый стаканчик еще никому не мешал, известно же, что даже Эйнштейн коньячком с удовольствием баловался, и первые космонавты на орбитальных околоземных станциях этим полезным напитком не пренебрегали, и даже президент Ричард Фостер о нем отзывается очень даже положительно. В спор стали постепенно включаться и другие участники экспедиции, образовалось два лагеря, различно относившихся к коньячному призу Лежнева, но скоро выяснилось, что в основном спор идет о том, есть ли у пана Петлюры коньяк или он нагло блефует. Одни требовали, чтобы Лежнев подтвердил существование бутылки и доказательственно выставил приз на стол, другие возражали и требовали, чтобы тайна оставалась тайной, иначе потеряется вся прелесть задуманного конкурса. Японец с импровизированной сцены робко кашлял, стараясь привлечь к себе внимание. Наконец спорщики на него свое внимание обратили и принялись чинно рассаживаться вокруг сцены. - Давай, давай, - подбодрил японца Лежнев. - Не слушай ты этих болтунов. Тебе, Фудзи, что нужно, коньяк или все-таки историю рассказать хочется? По внешнему виду и поведению видно было, что Фудзи Кобуясиме хочется и того, и другого. - Было это на Меркурии, - начал японец. - В сорок девятом году. Все вы, господа, помните эту экспедицию, организованную КОСМОЮНЕСКО. - А разве в ней японцы участие принимали? - засомневался космобиолог Кен Сен Ир. На китайца яростно зашикали, не мешай, коммуняка, японцу рассказывать, потом, если будут вопросы, задашь! Кен Сен Ир откинулся в кресле, саркастически улыбаясь: мол, давай воздвигай из малых песчинок лжи гору обмана! - Тогда я имел штатовское подданство, - осторожно пояснил Кобуясима и улыбнулся, отчего сразу стал похож на раскосого суслика. - На родину я вернулся уже после этой экспедиции. - Реэмигрант, - понимающе закивал Будрис Липенайтис. - Я всегда говорил, что рано или поздно, но зов родины услышит каждый, кто живет на чужбине. - Конечно, услышит! - поддакнул Моисей Симанович. - Зов родины мои папа и мама услышали в двадцать втором, а теперь этот зов и меня в Иерусалиме достает уже второй год. Прямо не знаю - ехать или не ехать? - Ты, Моисей, помалкивай, - повернулся к нему Лежнев. Тебя не Россия, тебя Украина зовет. Я же знаю, что твои родители в Одессе жили. - У каждого уважающего себя еврея, предки которого жили в Советском Союзе, одна родина, - гордо возразил Симанович. И столица нашей родины - Москва. В остальных городах нормальному еврею жить скучно. В начавшийся спор азартно влез американский исследователь Тим Даруотер, который на поверку оказался чистокровным индейцем чероки, и высказал свое недоумение тому, что зова не слышат оккупировавшие его родину англосаксы, иначе бы они давно уже реэмигрировали на свою историческую вотчину. И вообще, what about?.. - Господа, господа, - вмешался в начавшийся спор де Лавальер. - Давайте все-таки дослушаем уважаемого обитателя Страны восходящего солнца. Кобуясима с благодарностью покивал ему и с нескрываемым осуждением оглядел присутствующих. - Так вот, - сказал он, - с вашего разрешения я продолжу, господа. Как я говорил, дело было в сорок девятом году. Экспедиция находилась на Меркурии уже четыре недели, когда уважаемый Михаил Оганесян открыл ртутное зеркало в ущелье уважаемого доктора Заммердинкера. Кто был на Меркурии, тот никогда не забудет Сумеречного пояса и цепи пещер, что тянется вдоль хребта Черенкова. Это, господа, очень красивое зрелище и вместе с тем - жутковатое. Буквально рядом кипит почва, легкие металлы собираются на поверхности разноцветными, словно мыльная вода, озерами. Они частично испаряются, и над озерами даже образуется некоторое подобие атмосферы. У меня это была первая экспедиция в космос. За год до нее я женился на прекрасной девушке по имени Оринари. Ей было двадцать лет, и мы познакомились с ней в маленьком уютном кафе на вершине Фудзиямы. Было время цветения сакуры... - Он нам всю свою жизнь хочет рассказать, - саркастически ухмыльнулся Кен Сен Ир. - Пусть лучше скажет, какое отношение его девушка имеет к рассказываемой истории! - Самое непосредственное, - с достоинством сказал Кобуясима. - Можете поверить мне на слово, уважаемые господа. Я бы никогда не стал рассказывать о своей Оринари, если бы моя история не имела к ней отношения. Каждый мужчина в глубине своей души - гордый самурай, он никогда не станет впутывать любимую женщину в историю, которая ее совершенно не касается. Он лучше сделает себе харакири. - Дайте ему рассказать! - крикнули из задних рядов. - А Кену заткните рот, иначе он нам весь конкурс сорвет! Продолжай, Фудзи. Никто меркурианского зеркала в глаза не видел, только статьи да рефераты о нем в научных журналах читали! Кобуясима благодарно приложил руки к груди. - Так вот, уважаемые господа. На Меркурий я летел, будучи молодоженом, и очень скучал о своей молодой жене, которая осталась на Земле одна и, как я думал и надеялся, в свою очередь очень скучала обо мне. Зеркало, которое обнаружил всеми уважаемый Михаил Оганесян, представляло собой мембрану, которая своей серебряной поверхностью отделяла освещенную светилом поверхность и Сумеречную зону. Трудно было сказать, за счет чего оно держалось в овальном проеме скал, это потом уже уважаемый доктор Заммердинкер подробно исследовал его природу и любезно поделился своими догадками в "Нью-космик ревю", а тогда все мы были поражены открывшимся человеческим глазам фантастическим зрелищем. Представьте себе оплавленные, обуглившиеся под лучами палящего солнца скалы. Скалы эти, казалось, являются оправой для гигантского зеркала, в котором гротескно отражались камни, звездное небо и люди, которые к этому зеркалу подходили. Оно было около мили в высоту и четырехсот футов в ширину. Издалека оно напоминало фантастический лаз в пустоту, проход в темные миры, и только приблизившись, вы обнаруживали гигантское зеркало, отражающее в увеличенном виде все находящееся перед ним. И вот это зеркало, господа, подарило мне однажды космический стыд. В тот день мы с доктором Заммердинкером проводили съемку близ зеркала, и эта наша съемка немедленно транслировалась на Землю, мы очень желали, чтобы грандиозные открытия, сделанные нами, не пропали в случае нелепой и случайной гибели экспедиции на обратном пути. Все вы знаете, что и космические корабли, и люди, летящие в них, всего лишь песчинки, которые всецело зависят от окружающего их пространства. И если говорить честно, нам хотелось утвердить свой приоритет и доказать, что Земля не зря вкладывает деньги в освоение космоса. Я думаю, что каждый из сидящих сейчас здесь понимает наши чувства. И вот, когда прямая трансляция на Землю была в самом разгаре, зеркало начало показывать. Да, господа, оно начало показывать картины, которые не имели никакого отношения к унылым пейзажам Меркурия! - Помню, - мечтательно сказал Фокс Трентелл. - Такие картиночки оно тогда продемонстрировало! Кобуясима покраснел, насколько ему позволял цвет лица. - Да, уважаемые господа, - сказал он. - Вначале все окрасилось в красный цвет, и мы увидели бесконечную пустыню в лучах закатного солнца. Прямо в закат уезжали трое всадников на лошадях. Они были мужественными и выглядели очень усталыми, словно только что закончили тяжелую работу или героически схватились со своими врагами и едва не потерпели поражение. По их лицам было видно, что всадники еще молоды, но уже преисполнены опыта. - Так это же из классики! - проснулся Николай Федоров. Я в детстве по стерео раз пять смотрел! Точно, "Приключения неуловимых"! - Уважаемый Мыкола-сан ошибается, - с горестным достоинством поправил Кобуясима. - Это были заключительные кадры из героического японского фильма "Красные самураи". - Откуда в Японии красные самураи? - удивился Кен Сен Ир. - Белые они всегда были! Товарищ Мао верно заметил... - Ах, отстаньте вы со своим товарищем Мао, - закричал кто-то звонко из последних рядов. - Дайте же наконец рассказать Фудзи свою историю! Кобуясима поклонился. - Благодарю, - сказал он. - Так вот, мы все молча смотрели на красных от крови самураев, гордо уезжающих в закат. И в это время что-то в зеркале изменилось, оно словно бы закипело, потом в этом странном кипении начала медленно проявляться какая-то картина, но когда она проявилась... - Кобуясима судорожно вздохнул. - Когда картина стала совсем четкой, господа, я увидел свою молодую супругу. Оринари, сидя, как того требовал древний обычай, занималась любовью с господином Ихонотаямой, нашим соседом, которого я хорошо знал. От стыда я едва не покончил с собой, но меня удержал уважаемый доктор Заммердинкер, который рассказал мне несколько историй из своей бурной юности. Позднее психографисты, входившие в нашу экспедицию, объяснили мне, что ничего подобного в действительности не происходило. Все эти картины явились следствием отражения зеркалом образов, которые возникали в моем сознании. Моя несравненная Оринари была попрежнему верна мне, а господин Ихонотаяма не входил в нашу гостиную и не снимал свои тэта перед семейной постелью дома Кобуясима. Японец на мгновение прикрыл рукой глаза, но нашел в себе мужество и продолжил: - Тем не менее все, что демонстрировалось зеркалом, видела вся Земля. Я не смог найти оправдания своей ревности, и мы с Оринари расстались. И вот что интересно, господа, - ни разу после того зеркало не продемонстрировало ни одной картины, сколько бы наблюдений за ним ни велось. Возможно, что единственный раз в жизни молекулярные колебания зеркала и микролептонное излучение человеческого мозга вошли в резонанс. Но все закончилось полным конфузом и привело к разрушению моей семьи. Сутулясь и шаркая подошвами, японец сошел с импровизированной сцены. Видимо, воспоминания расстроили Кобуясиму, потому что в зале столовой он не задержался. Фокс Трентелл склонился к уху Астахова. - Я тебе все расскажу до конца, Борис, - шепнул он. Знал я эту самую Оринари, она сейчас поет в ресторане Маэды на склоне Фудзиямы. И знаешь что она мне рассказала? Ах, Фокс, говорит она мне, ваш проклятый космос лишил меня семьи. Мой Фудзи был на Меркурии, когда ко мне в гости зашел наш сосед, уважаемый всеми господин Ихонотаяма. Мы выпили саке, потом мартини, потом он научил меня делать двойной "дайкири" и так незаметно склонил меня заняться любовью. И в это время по стереовизору стали показывать Меркурий, это самое зеркало, и я сказала господину Ихонотаяме: "Смотрите, Седзи, видите, где сейчас находится мой муж?" Сердце мое переполнилось гордостью за моего Фудзи, и в это время зеркало начало показывать то, как мы с господином Ихонотаямой занимаемся любовью! Господи, ну почему этот Меркурий находится так далеко? Я бы разбила это зеркало! Оно сломало мою семейную жизнь! - Так, выходит, это были не воображаемые картины, подсказанные меркурианскому зеркалу ревностью Фудзи Кобуясимы? удивленно переспросил Борис Астахов. - Значит, зеркало показывало то, что и в самом деле происходило на Земле? Фокс Трентелл хитро и многознанительно усмехнулся. - О, Борис! Ну, что мы пока еще знаем о безграничных возможностях окружающей нас Вселенной? 2. АСТЕРОИД, РОБОТЫ И АЗАРТ Некоторое время народ в столовой рассуждал и спорил о загадках Космоса, о превратностях любви, поэтому никто не заметил, что на импровизированную трибуну для рассказчиков вылез невысокий смуглый итальянец. Звали его Луиджи Пазолини, и был он кибернетистом-системщиком. На нем лежала ответственность за всю кибернетику базы, но Луиджи со всем своим хозяйством неплохо справлялся, не иначе ему святой Януарий помогал. Пазолини оглядел присутствующих и сказал: - Все вы, господа, знаете, какая это пагубная страсть играть в карты. Сидящие в столовой разразились смешками и аплодисментами. Луиджи Пазолини вскинул руки над головой и подождал, пока шум в помещении стихнет. - Однако и вы, господа, не подозреваете, каким страшным бедствием оказывается азарт в глубоком космосе. В пятьдесят втором я был высажен на астероид Гемоксен для проведения исследовательских работ. Правительство наше слишком бедно, чтобы позволить себе комплексную и многолюдную экспедицию. И как следствие, на астероид я высадился в полном одиночестве, если, конечно, не считать робота Аристарха. Робот этот был из серии тех самых человекоподобных машин, от которых впоследствии КОСМОНАСА отказалось, но мне досталось испить горькую чашу общения с этой машиной до самого дна. Клянусь, если бы был жив великий Данте Алигьери, он бы, несомненно, посвятил нашим с Аристархом взаимоотношениям душераздирающую поэму. Но, к сожалению или к счастью, великий Данте умер, и обо всем произошедшем на астероиде Гемоксен вы можете узнать лишь из моего рассказа. Поэтому я призываю всех быть повнимательнее. Некоторые полагают итальянцев несерьезными, может быть, так оно и есть, но то, что я вам сейчас расскажу, было на самом деле и, клянусь короной римского папы, доставило мне много неприятных минут. Нет, поначалу все было хорошо. Я занимался своими делами, робот днями пропадал на поверхности астероида, брал пробы, бурил скважины, проводил химические и спектральные анализы, вел наблюдения за силовыми полями астероида, в общем, делал то, что и полагается делать не обремененному душой и не отягощенному верой в бога роботу. Аристарху в отличие от меня не надо было в конце каждой недели сидеть перед автоматическим отпускателем грехов и думать, не согрешил ли ты в эту неделю хотя бы мысленно. Вечерами мы с Аристархом сидели в жилом куполе на трех человек, я пил пиво, а робот занимался мелким саморемонтом и подзаряжался электричеством. Скука на астероиде была неимоверная, компьютерные художественные программы мне быстро надоели, связь с Землей осуществлялась раз в три дня, поэтому вечерами я играл с компьютером в карты. В основном мы играли в преферанс. Каждый, кто играл с компьютером, знает, какая это мука играть в карты без каких-либо заранее обусловленных ставок. Это все равно что ловить рыбу в аквариуме, где сидят несколько аквалангистов, готовых насаживать на твой крючок крупных рыбок. Только из-за скуки, господа, я принялся обучать Аристарха игре в карты. Третьим партнером у нас был компьютер, благо манипуляторы у этой модели имелись. Поначалу я постоянно выигрывал у своих автоматических партнеров. Роботы сильны своей логикой, в то время как в картах важна не столько логика, а чисто человеческая способность к блефу. Ну, разве может робот объявить мизер при червовом валете, которого невозможно сбросить? Или сыграть бескозырку, рискуя не получить ни одной взятки? Неудивительно, что я постоянно выигрывал у Аристарха, заставляя робота исполнять мои нехитрые желания. Однако я был доволен. Теперь я видел некоторый смысл в томительных вечерах на бешено несущемся в космическую бездну астероиде. И вот в один из вечеров, когда я нагло объявил взятки на червях, большая часть из которых находилась на руках у Аристарха, робот замигал лампочками, уставился на меня линзами своих окуляров и принялся мудро покачивать своей круглой металлической башкой. Казалось, что до него стала доходить моя карточная стратегия, но я, к сожалению, был слишком самоуверен и не обратил на эти покачивания никакого внимания. В следующей партии Аристарх у меня выиграл. И как! Я не поверил своим глазам. Дважды он оставил меня без трех, потом без двух взяток и закончил великолепным мизером, в котором умудрился всучить мне червовую десятку, на которую он просто обязан был взять свое. Время от времени мы с ним продолжали обыгрывать бортовой компьютер, но удовольствия от этого я не испытывал, ведь компьютер не пошлешь в хранилище за жестянкой пива. Что испытывал при этом Аристарх, я сказать затрудняюсь, но лампочки на его панцире начинали бегать живее, а два раза я даже мог поклясться, что слышу, как довольно поют его трансформаторы. И наконец стал проигрывать я! Святая дева Мария! Я проигрывал двум жестяным банкам, вы представляете это, господа? Вы скажете, что две жестянки не могут договориться между собой играть против человека. Я тоже всегда так думал. Но они выигрывали у меня. Свои желания мы с Аристархом записывали на листок бумаги и запечатывали в конверт, что придавало игре дополнительный азарт. Чаще других конверты приходилось вскрывать Аристарху, но вот наконец выпал черный день и на мою долю. Вскрыв конверт, я обнаружил, что по желанию Аристарха обязан прошприцевать горячим маслом его шарообразные суставы. И не надо смеяться, господа! Вы просто не знаете, какая это муторная работа! Карточный долг - это долг чести. Остаток вечера я провел за техобслуживанием Аристарха, и, клянусь святым Айзеком, это роботу понравилось. Вы смеетесь, а мне тогда было не до шуток. Одержимый азартом, я весь отдался игре. Работа была забыта. Теперь мы играли днем и даже пропустили из-за игры очередной сеанс связи с Землей. Это несколько отрезвило меня, и работы возобновились. Но вечера! Они полностью были посвящены азартной игре. Я выигрывал все реже и реже. Желания Аристарха постепенно менялись. Теперь я уже выходил на поверхность и бурил скважины, брал образцы, проводил необходимые анализы, в то время как Аристарх оставался под куполом. Одному богу известно, чем он занимался там в мое отсутствие. Постепенно я проигрывал все больше и больше. Теперь у меня не оставалось времени ни на что, кроме обслуживания Аристарха, почесывания его темени и пяток переменным током или надраиванию его титанового корпуса до немыслимого блеска. Иногда он заставлял меня увеличить память бортовому компьютеру или пройтись над схемой компьютера теплым воздухом из пылесоса. Все рабочее время я проводил на поверхности астероида, выполняя работу за Аристарха. Что вы хотите, господа, карточный долг - это долг чести! Я вкалывал, как святой Варфоломей! Хуже! Пожалуй, даже сам господь так не напрягался в свои шесть дней сотворения мира! Челнок прилетел за мной, когда я работал на поверхности. В купол они вошли без меня, я еще только пробирался к своей базе. Командир челнока Николо Андреотти потом говорил мне, что он долго и с изумлением разглядывал Аристарха, который, лежа на моей постели, смотрел на экране компьютера художественный фильм "Роботы Белой Зари" и время от времени заливал в головной штуцер немножечко смазки, которая была налита в жестянку из-под пива. - Ты хоть потом разобрался, за счет чего он у тебя выигрывал, Луиджи? - с интересом поинтересовался Лежнев. Итальянец горестно засмеялся. - Конечно, разобрался, - сказал он. - Все было до идиотизма просто. Он просто поставил себе и компьютеру модемы, поэтому знал все карты, которые были у того на руках! - Действительно, просто! - кивнул Лежнев. - Я даже не удивлюсь, если он действительно смотрел фильм. Но вот масло в штуцер... Признайся, Луиджи, с маслом в пивной банке ты все же немножечко переборщил! - Но это же не я! - экспансивно всплеснул руками итальянец. - Я сам это знаю со слов Андреотти! Желающие могут уточнить у него. - Это мы можем узнать только на Земле, - задумчиво сказал Лежнев. - Вести переговоры по радио... Нас на смех поднимут, если мы на всю систему начнем интересоваться, действительно ли робот Аристарх на астероиде Гемоксен смаковал масло из пивной банки! - Кстати, - вмешался в разговор Фокс Трентелл, - а где он сейчас, этот Аристарх, Луиджи? Пазолини покраснел. - Я слишком много проиграл ему, - сознался итальянец. Пришлось мне выкупать робота. Сами знаете, карточный долг это долг чести! Теперь он живет у меня в Санта-Чинелли, присматривает за домом, гуляет с детьми и собакой, а в свободное время посещает карточный клуб "Семерка пик". - Играет? - поинтересовался Лежнев. - Вы не поверите. - Итальянец вздохнул. - Обычно они играют на пару с компьютером, который, согласно желанию Аристарха, мне тоже пришлось выкупить. Вместе они непобедимы. Они уже стали почетными членами клуба и теперь тренируются, чтобы успешно выступить на очередном чемпионате мира! Лежнев покачал головой и оглядел окружающих. - Желающие выйти на сцену есть? - спросил он. Моисей Симанович решительно поднялся со своего места. - Только без арабов! - решительно предупредил его Астахов. Борис наслаждался происходящим. С началом конкурса его безделье становилось как бы официальным, и можно было не опасаться укоризненных взглядов товарищей и начальства. Астахов даже ворот комбинезона распустил, чтобы дышалось легче. Симанович фыркнул и встал на место, приготовленное для рассказчиков. - Слава Иегове, потомки и поклонники Ясира Арафата пока еще в космос не летают. Они ему на Земле поклоняются, - проворчал он. - Вот уж действительно, кого хочет покарать господь, у того он отбирает разум! С вашего позволения, господа, я буду рассказывать не о себе. За всю мою не слишком долгую жизнь со мной, слава Иегове, ничего странного и нуждающегося в рациональных объяснениях не происходило. А вот с моим дядей... - Симанович задумался, и было видно, что он думает сейчас не о том, как бы покрасивше соврать, а о том, как ему начать свой рассказ о дяде. 3. ОБМАНУТЫЙ САТАНА - Мой дядя, Меир Фенхель, был лихим космонавтом, - начал Симанович. - Родись он в суровые двадцатые годы прошлого столетия, дядя, несомненно, стал бы комиссаром в пыльном шлеме и кожаной куртке, но, увы, жизнь не дала дяде такого шанса, и он родился в благополучной семье еврея-ашкенази в кибуце имени Голды Меир на севере Израиля. С детства он привык бороться с трудностями, поэтому сразу после совершеннолетия эмигрировал в Соединенные Штаты, где поступил, к всеобщему удивлению родственников и материнскому горю, в известную Школу астронавтики, которую создала во Флориде КОСМОЮНЕСКО. Разумеется, что школу он окончил с отличием. Удивляться тут нечему: Ротшильду и Рокфеллеру господь дал мозги, Моше Даяну - воинскую доблесть, а Меир Фенхель получил от него то, что евреям давалось редко и по субботним дням, - отвагу. Причем отваги господь отсыпал Меиру Фенхелю столько, что ее хватило бы на весь кибуц, но жители его в день рождения Фенхеля стояли в очереди за хитростью и коммерческой сметкой, поэтому вся благодать свалилась на голову маленького Меира. Два учебных орбитальных полета с русскими, еще один - с американцами, и юного Меира заметили и даже стали приглашать в многонациональные экспедиции, благо к своему основному достоинству Фенхелю досталось от бога умение ладить с людьми. А вы знаете, какое это трудное занятие. Кто не знает, может попробовать договориться с ливанским арабом по очереди стрелять из автомата и убедить его, что первым стрелять должны именно вы. Так вот, Меир Фенхель был способен даже на это. Настал день, когда дядя отправился на Венеру. Делать там, конечно, было нечего, и гешефт от Венеры был сомнительным, но Меира Фенхеля подогревало то, что он был первым евреем, которому предстояло ступить на поверхность Богини Любви. Женщин он в своей жизни покорил достаточно, теперь ему захотелось покорить планету. Вот это тщеславное желание едва не сгубило дядю. Было это в пятьдесят седьмом году, был год беспокойного Солнца, и протуберанцы едва не лизали Меркурий. Это и привело к тому, что импульсный планетолет дяди потерпел аварию и начал свое движение по роковой спирали, в центре которой находилось Солнце. Подобный случай был с экипажем "Ладоги". Надо сказать, они с честью вышли из безвыходной ситуации. Любой американец или европеец, несомненно, в этой ситуации опустил бы руки, но Меир Фенхель привык бороться до последнего. Надо честно сказать, что шансы на спасение у него были мизерными. Такие шансы на спасение могли быть у раввина, который тайно высадился на побережье Саудовской Аравии, но разве этот грустный факт мог заставить дядю опустить руки? Кто думает так, просто не знает Меира Фенхеля! Не буду вдаваться в технические подробности, ибо они отнимут у нас довольно много времени, скажу только одно - древние астрономы были правы, и близ нашего светила вращается еще одна маленькая планетка, которая, подобно Меркурию, постоянно обращена к Солнцу одной своей стороной. Дядя назвал ее Вельзевулом и, к сожалению, не ошибся. Думать о спасении планетолета не приходилось, и дядя покинул его на небольшом челноке. Некоторые из вас назовут Меира Фенхеля сумасшедшим и будут правы, ибо отвага чаще всего предполагает полное отсутствие мозгов. Не скажу, что мой дядя был абсолютно лишен серого вещества, но его поступок в свое время произвел впечатление и на меня. Итак, Меир Фенхель подал сигнал бедствия, указал будущим спасателям свои координаты и покинул обреченный планетолет на небольшом челноке. С огромными техническими трудностями, в которые сейчас тоже не стоит вникать, Меир приземлился на неосвещенной стороне планетки и в ожидании спасателей решил заняться некоторыми исследованиями. Мало ли чего можно найти на необитаемой планете! А хорошая пригоршня алмазов или других драгоценных камней Меиру Фенхелю помешать не могла, как не могла она помешать любому из нас. Если кто-нибудь думает иначе, может мне отдать все жалованье, которое ему причитается за пребывание на Марсе. Гулять по планете, которая едва не купается в солнечной плазме, удовольствие маленькое. Пусть ты даже в скафандре, все равно чувствуешь себя так, словно бредешь голым по пустыне Негев в самый разгар лета. Но Меир Фенхель не просто гулял, он гулял в дело, поэтому к жаре он относился, как относятся к совместно проживающей сварливой теще. И вот, когда он обнаружил маленькое ущелье, на дне которого наблюдался подозрительно заманчивый блеск, Меир увлекся так, что не заметил, как его схватили под руки, и обнаружил это, когда неизвестные, которых он не мог рассмотреть, уже увлекали его в темный зев ущелья, показавшееся ему бездонным. А теперь я попрошу представить себе, что должен чувствовать человек, которого на безжизненной планете вдруг хватают, как какого-нибудь террориста из "Гринписа", и волокут в неизвестность? Тут уж никакой отваги не хватит. Нет, Меир Фенхель ничего предосудительного не совершил. Он просто потерял сознание. А когда он в себя пришел, то лучше бы ему было этого не делать. Потому что прямо над ним удивленно хлопала большими и красивыми козьими глазами большеротая особь со свиным рылом и, нервно покручивая кончиком хвоста, думала вслух: - А этого м... каким ветром к нам занесло? Самое интересное, Меир Фенхель не мог сказать, думает ли это существо на идиш, но понимал его, как родного отца. Долго рассказывать, как он находил общий язык с обитателями Вельзевула. Всякий суп нужно варить строго определенное время, иначе у тебя получится каша. Главное заключалось в том, что на Вельзевуле располагался тот самый пресловутый ад, которым пугают нас священники, когда мы перестаем носить им деньги. Экскурсия по нему не доставила Меиру Фенхелю никакого удовольствия. Представьте, что вы однажды попали в компанию садистов и мазохистов, которые занимаются привычным делом и при этом не испытывают никакого удовольствия. То же самое происходило и на Вельзевуле. Грешники не испытывали удовольствия по вполне понятным причинам, однако за долгие годы вечных мучений они несколько притерпелись к пыткам и относились к ним как к неизбежному злу. Что касается тех, кто их мучил, то покажите мне такого идиота, который получал бы удовольствие от бесконечного рабочего дня и вечного исполнения служебных обязанностей! Когда Меира Фенхеля после экскурсии повторно привели к хозяину Вельзевула, он ощущал себя эмигрантом из России, которому неожиданно сообщили, что вместо интеллигентной Вены его самолет летит в холодную Воркуту. Однако ему любезно сообщили, что судьбой Меиру отмерено гораздо больше жизни, чем он полагает, и он может спасти себя, если подпишет контракт, по которому после смерти его душа станет полной собственностью жителей Вельзевула. А за это его доставят в любую точку системы, где находятся поселения землян. Властелин Вельзевула извинился, что не может подбросить Меира Фенхеля дальше Марса. По существующим законам путь за орбиту Марса для жителей Вельзевула был закрыт. То ли холодно для них там слишком было, то ли с богом они никак не могли договориться, но самое главное - дальше они его отправить не могли, не нарушив установленных в системе законов. Разумеется, Меир Фенхель немедленно подписал с ними контракт. И это доказывает, что, кроме отваги, он все-таки был в определенной степени наделен мозгами. Теперь он живет в поясе астероидов и даже Марс остерегается посещать. В поясе вельзевулянам его не достать, и Меир справедливо сомневается, что когда-нибудь они договорятся с богом. Разумеется, он уверен, что никто не станет изменять законы ради одной хитроумной, хотя и заблудшей души. Поэтому у него всего лишь два пути - либо господь все-таки однажды приберет его душу, но она обязательно попадет в рай, либо он еще долго не расстанется с ней, и это, господа, крепко попахивает элементарным бессмертием. Некоторое время все молчали. - М-да, - покачал головой де Лавальер и потрепал себя за щегольские усики. - Ну что тут сказать? То они с богом единоборствами занимаются, то Сатану норовят обмануть. Добром все это не кончится. - А что говорят астрономы насчет Вельзевула? - громко поинтересовался Тим Данн. - Я что-то не слышал, чтобы внутри орбиты Меркурия была обнаружена еще какая-то планета. Может быть, все рассказанное нам сейчас обычный блеф? - Хотелось бы верить в это, - осторожно сказал Фокс Трентелл. - Куда спокойнее жить, когда знаешь, что никакой дьявольской планетки близ Солнца нет и тебя там никто не ждет. Но в том-то вся и загвоздка, что некоторые астрономы, похоже, эту планетку изредка наблюдали. И зонд "Солнце-8" странную информацию передал, прежде чем сгорел в протуберанце. - Вот, наверное, злились там, - хихикнул Астахов. - Они к этому Фенхелю со всей душой, а он такой фокус выкинул! Кстати, а в истории космонавтики этот случай отмечен? Ну, что некий астронавт вернулся на Землю без своего космического корабля? - В том-то и дело, что такие случаи действительно имеются, - сообщил Данн. - Четыре случая зарегистрировано. И этот Меир Фенхель входит в это число, я хорошо помню. - А другие чего рассказывают? - вклинился в разговор Лежнев. - А ничего, - пожал плечами американец. - Поня-ятно, - задумчиво протянул Лежнев. - Упал, значит, потерял сознание, очнулся - гипс! - А может, они и в самом деле ничего не помнят, - примирительно сказал Трентелл. - Помню, мы однажды в Оттаве сели с приятелем в баре, а очнулся я в тамошнем полицейском участке. И ничего не помню, как отрезало! Лежнев хмыкнул недоверчиво, потом негромко сказал Астахову: - Давай, Боря! Народ уже скучать начал. Только я тебя прошу - без мистики. Не дай бог, о рае рассказывать начнешь! Астахов встал и направился к трибуне для рассказчиков. - Не буду я о сверхъестественном, - пообещал он. - Я лучше вам еще одну историю из жизни Второй лунной экспедиции расскажу. 4. ЛУННЫЙ МЕЧ - Гартлинг в тот день потерял луноход. Кажется, у него забарахлил двигатель. Как бы то ни было, но до базы в кратере Арзахель он добирался пешком. Уже в самом конце своего вынужденного путешествия он и заметил металлический красноватый отблеск на лунной поверхности. Для того чтобы выяснить, что там блестит, Гартлинг несколько отклонился от маршрута, и это его усердие было вознаграждено самым странным образом - рядом с язвочкой небольшого кратера он обнаружил короткий прямой меч. Специалистов по истории холодного оружия среди участников экспедиции не было, но на картинах и в скульптурах с такими мечами соплеменников изображали древние греки или чуть менее древние римляне. На Луне существенной разницы между ними не было. Потому что на Луне римляне или греки, тем более древние, могли оказаться лишь в фантастическом романе, да и то лишь по воле его автора. Тем не менее меч был самым настоящим, и эфес у него был в виде головы орла или ястреба. Меч был бронзовым, и анализы показали, что сделан он был не ранее восьмидесятых годов нашей эры. Неверующие могут увидеть этот меч в Калужском музее астронавтики. Каких-либо реальных гипотез, объясняющих, каким образом меч мог оказаться на Луне, до сих пор нет. - А тут и гадать нечего, - сказал Данн. - Кто-нибудь из участников экспедиции и прихватил его на Луну. Чтобы разыграть остальных. А вы, дураки, на этот глупый розыгрыш клюнули! Астахов засмеялся. - Это самое простое объяснение, но дело в том, что такой розыгрыш действительно намечался. Только Джанни Сферелли немножечко не успел. Он действительно провез на Луну меч, но этот меч так и остался у него. Я видел его меч. У него была рукоять в виде головы пса. Это первое. Допустить, что два участника экспедиции одновременно задумали один и тот же розыгрыш, просто невозможно. К тому же меч был обнаружен там, где мы еще не занимались исследовательскими работами. - Скучный у тебя получился рассказ, - задумчиво сказал Лежнев. - Прямо-таки научный доклад, а не рассказ. Вот рассказ Симановича - совсем другое дело. А у тебя шарада из журнала "Развлечения" получилась. Вот вам факт, граждане, и ломайте над ним свои умные головы. Симанович почесал затылок. - Ну, этот самый греко-римлянин мог оказаться на поверхности Луны в результате спонтанной телепортации. Открыл глаза, вдохнул лунную пустоту и... - Симанович сделал рукой очевидный жест. - Мементум мори! Костей там не нашли? - Не было там тела, - сказал Астахов. - Там потом весь грунт чуть ли не через решето просеяли. Но так ничего и не нашли. - Тело могли сожрать лунные шакалы, - под общий смех сказал Симанович. - Или оно испарилось в результате прямого попадания метеорита. - Нет, в этом что-то есть, - сказал Селлингс. - Не было на Луне никакого римлянина, был только его меч. Представьте себе, римляне одержали очередную победу. Восторг был столь велик, что в небо полетели шлемы, щиты и мечи. Этот всеобщий восторг и вызвал спотанную телепортацию, и в результате ее меч перенесся в пространстве на сотни тысяч миль. А воин, к своему великому огорчению и стыду, остался без меча. - А я точно знаю, - сказал Фокс Трентелл. - Это инопланетяне. Однозначно! Уперли с Земли древнего грека или римлянина прямо с поля битвы. Или с поста. Мужика в дело использовали, а меч им был просто ни к чему. Вот и бросили за ненадобностью. - Да зачем им мужик на Луне нужен был? - удивился Луиджи Пазолини. - Они его и на Земле выпотрошить могли. Кен Сен Ир сощурил и без того узкие глаза. - Я думаю, это были атланты, - сказал он. - Прилетели они на Луну на исследовательском корабле. А мечи у них всегда при себе были. Для самозащиты. Какой-нибудь атлантский забулдыга его по пьянке и потерял. - На Луне? - с сомнением спросил Симанович. - По пьянке? - А что мы знаем об этих самых атлантах? - философски возразил китаец. - Может быть, это у них было в порядке вещей! - Я тебя, Ира, уважаю, - сказал Симанович. - Но сейчас ты ерунду порешь. Какие атланты? Какие космические корабли? - В восточных древних рукописях о них много говорится, сказал китаец. - Даже описывается, как люди в космосе воевали! - На мечах, - с издевкой добавил Фокс Трентелл. - Однозначно, они на Луне на мечах дрались. В Море Ясности. - А может, это всего лишь игра природы, - после некоторого молчания предположил Кобуясима. - Вот я читал, однажды нашли камень, распилили его, а внутри точная копия Леонардо да Винчи. Мадонна Литта. Один к одному, только маленькая очень. В природе, господа, все может случиться. - Боже мой! - со стоном сказал Мыкола Свиристюк, поднялся и с отвращением оглядел собравшихся. - Какой хреновиной мы все занимаемся! Люди где-то работают, а мы... Пойду лучше над статистикой поколдую. Все полезнее, чем гадать, как древний грек на Луне мог оказаться. Бред! - Ну, во-первых, не древний грек, а только его меч, вскрывая банку сока, возразил Астахов. - Во-вторых, строго говоря, мы не можем точно сказать, что это был именно грек. А в-третьих, ты, Мыкола, конечно, можешь уйти. Но тогда ты так и не узнаешь, был ли у пана Петлюры коньяк, а самое главное, ты никогда не узнаешь, кому он достался в качестве приза. И это самое прискорбное! Широкоплечий Свиристюк немного потоптался, потом махнул рукой и сел на место. - Он як ти мiрекуешь? Горазд! - согласился он. - Почекаем! 5. ПРЯМАЯ ВЫГОДА А чекать и в самом деле было чего. Место рассказчика уже занял Фокс Трентелл и терпеливо ждал, когда украинец примет окончательное, решение. - Одно время, сразу после окончания Высшей школы астронавтики, я работал разгонщиком, - начал он. - Помните, когда комета Гишека нарушила равновесие в астероидном поясе, сразу же появилась нужда в нашей профессии. Как только астрономы определяли, что очередной астероид начинает угрожать Земле, пятерка разгонщиков направлялась к нему, на астероиде монтировали ракетные двигатели, после этого разгоняли астероид по безопасной траектории и благополучно эвакуировались. Пятерки наши были хорошо обучены, тренированы и психологически сбалансированы. Поэтому потерь среди разгонщиков почти не было, а почет и уважение были сами знаете какими. Разгонщики и сейчас в обществе в большом авторитете. Сами понимаете спасители человечества, бесстрашные парни, оседлавшие смерть... Техасские ковбои с нами рядом и не сидели. И вот мы с Бобом Хоторном балдеем на пляжах Акапулько, с нами очень миленькие блондиночки из скучающих и жаждущих приключений немочек, карманы от баксов топорщатся, в барах Акапулько выпивки сколько хочешь, да и погода стоит великолепная! Ловим мы с Бобом кайф по полной программе, и вот в один из великолепных дней нашего с ним отдыха в самое неподходящее время пейджеры у нас одновременно пищат, и нас вызывают прямо на норвежскую платформу. Сами понимаете, мы с Бобом лейтенанты Космических сил ООН, поэтому спорить с приказами просто не имеем права. Прощаемся мы с рыдающими блондинками, прыгаем на мексиканский рейсовик и уже утром следующего дня предстаем перед очами нашего начальника. А начальником у нас тогда был старик Гендерссон, я думаю, о нем особо распространяться не надо, его и так все помнят. Морда в шрамах, воля как у вожака львиного прайда, а формулировки у него кратки и чеканны, как и подобает полковнику КОССА. И выясняется, что астероид Харон движется в сторону Земли и вероятность столкновения с ним составляет более девяноста восьми процентов. Диаметр астероида более шести километров, поэтому, как я думаю, о возможных последствиях такого столкновения рассказывать не стоит. А нашу пятерку для полета к Харону выбрали лишь потому, что мы были единственными, кто успел пройти подготовку на корабле серии "Белый дракон", а корабль именно этой серии был выбран для полета к Харону. Зашли мы с Бобом в гостиницу, а там уже Миягава, Векторов и Ханцубоси нас встречают. В полном сборе наша пятерочка, и все, смею заметить, в отличной форме. Два дня ушло на ознакомление с системой "разгонки", типом горючки, которую нам предстояло использовать, монтажно-крепежными схемами. Следом за нами предстояло лететь пятерке Кречмера, но у них было еще полмесяца в запасе. Сами знаете, система страховки у нас была отработана и до этого времени сбоев не давала. Короче говоря, готовились мы к привычной работе, но то, что человек обычно предполагает, бог планирует по-своему, а Сатана вносит во все свои коррективы. Через месяц нашего полета с базы пришла радиограмма, что вторая пятерка - Кречмера, значит, - на старте приказала всем жить долго и счастливо. Что-то там у них с реактором случилось, кажется, до сих пор в причинах аварии так и не разобрались. По времени получалось, что отныне к Харону успеваем только мы. Ну, страшного в этом ничего нет. Дело привычное, как-никак наша пятерка уже три рейса сделала - Икар уводили, Клеменс и Грушу Мичурина. Ребят, конечно, жалко, настроение у всех гнилое, откуда оптимизму прибавиться! Быть может, это и повлияло. Короче, при приближении к Харону все и произошло. Очнулись мы с Бобом, огляделись немножечко, и стало нам ясно, что влипли мы, как никогда еще никто не влипал. Реакторная часть нашего "дракона" канула в космической неизвестности, в живых остались только мы с Бобом, да и то, если говорить по совести, Боба считать живым можно было только условно. И что интересно - жилой и транспортный отсеки почти не пострадали. А потому встала перед нами задача - покончить со всем разом или всетаки попытаться увести астероид подальше от Земли, а там уж как бог даст! И предстояло мне в одиночку "разгонку" монтировать. Боб мне к тому времени только советом помочь мог. Когда в сознание приходил. - Что, - говорит однажды, - влипли мы, Фокс? - Прорвемся! - говорю я ему, а сам думаю: "Как же, прорвемся! Обязательно прорвемся. Только вот непонятно куда - в рай или ад". Если по совести, то на райские блаженства нам с Бобом рассчитывать не приходилось, разве что за героизм наш да Бобовы страдания. В общем, Боб лежит и постанывает, я потихонечку "разгонку" монтирую, а в свободное время за ним ухаживаю. И становится ясным, что "разгонку" смонтировать я скорее всего не успею. Хорошего в этом, разумеется, мало. Встретят нас истребители из БКС и начнут из лазерных пушек расстреливать. Надежды на то, что они Харон уничтожат, мало, но ясное ведь дело, что на Земле никто не будет сидеть сложа руки и ждать, когда астероид обрушится на какие-нибудь густонаселенные районы. Однако работу я свою не бросал. Наверное, потому, что всякая надежда умирает последней. Поставлю рядом с Бобом обед и тубы с водой, а сам на поверхность. Только и возвращался, чтобы кислородные баллоны да регенеративные патроны заменить. Только впятером монтаж осуществлять - это одно, а тут ведь, как назло, буровая с кораблем нашим сгорела, а ручным турбобуром только колодец на ранчо копать, а не скважины в металлическом астероиде. Честно говоря, я больше для очистки совести копался. Связи с Землей не было, поэтому о том, что с нами случилось, никто не знал. Но догадывались, наверное, - связи ведь нет! И вот однажды сижу я в котловане, варю монтажные конструкции и вдруг чувствую, что темнеет вокруг. Обычно от звезд на поверхности астероида полумрак некоторый наблюдается, а тут полное ощущение, что со спины тень какая-то наползает. Наползла и закрыла звезды. Поднимаю голову вверх - Матерь Божия! Прямо надо мной висит какая-то конструкция, и даже все заклепочки и непонятные устройства на днище видны. Трудно сказать, на что эта штука похожа, это все равно что гризли на ощупь пытаться определить. Главное, что все это металлическое безобразие голубоватым светом освещено. Я поначалу обрадовался, слава богу, думаю, помощь подоспела. Теперь-то мы точно и с монтажем управимся, и Боба обратно вытянем, а то он уже заговариваться стал. Прыгаю на дне своего котлована, только что шлем вверх от избытка чувств не подбрасываю. И тут в днище корабля открывается даже не люк, а отверстие огромное, и из отверстия этого концентрическими кольцами все тот же голубоватый свет распространяться начинает. И тут я понимаю всю тяжесть нашего с Бобом положения: мало того что корабль наш вдребезги разбит, мало того что цивилизации нашей грозит скорая и неминуемая гибель, тут еще и инопланетяне нас с ним вот-вот в плен возьмут! А в том, что это инопланетяне, я уже не сомневался. Уж слишком диковинный вид у этого аппарата был. Пока я все это соображаю, из инопланетного корабля прямо ко мне начинает опускаться прозрачный шар, а в глубине его я замечаю странные фигурки. Нет, что-то человеческое в них, конечно, было, но сходство было небольшим - и рук у них, судя по скафандрам, побольше, и с нижними конечностями они особых затруднений не знали. Так могла бы выглядеть сколопендра, если бы на них космические скафандры шили. Особого страха я не испытал - чего уж там, в детстве столько фантастики прочитал, а там каких только разумных форм не встречалось! Вылазят эти многорукие ребятишки из своего шара - и ко мне. И начинают квакать по-своему. Понимаю, что они меня о чем-то спрашивают, но только руками развожу, дескать, извиняйте, господа, по-инопланетному не говорю, так что давайте переходите на мой родной английский, если и в самом деле хотите что-то узнать. Техника у них оказалась хорошая, и через некоторое время мы уже друг друга понимать начали. Сколопендры эти довольно дружелюбными оказались, в первую очередь они Бобу здоровье поправили. И так поправили, что хоть на пляжную дискотеку его выпускать, кадр подходящий снимать. А дальше начинается совсем уж невероятное. Встают эти сколопендры в позу просителей и начинают нас с Бобом уговаривать продать наш астероид. Там, видите ли, какие-то ценные для этих сколопендр минералы обнаружились, и они без этих минералов никуда. По всей галактике разыскивают его месторождения. А потому не будут ли добрые благородные астероидяне подобрать себе более подходящий объект для проживания. А искомый уступить им за определенное вознаграждение. Тут я смекнул, что они нас с Бобом за уроженцев и хозяев астероида считают. Тут я Бобу подмигиваю и говорю: чего же, говорю, хорошим людям не помочь. За определенное, разумеется, вознаграждение. Тем более что и нам с Бобом этот астероид надоел до такой степени, что мы его видеть больше не желаем. И чем быстрее этого астероида в системе не будет, тем мы, значит, счастливей будем. Сколопендры наши аж прослезились. Вот, квакают, вот оно, бескорыстное межгалактическое братство и взаимопомощь! И спрашивают нас, куда мы с Бобом переселиться хотим. Обвел я взглядом космос и небрежно этак показываю на Землю: да вот, говорю, хотя бы на эту планетку. Пусть она даже побольше нашей будет и сила тяжести там другая, но это ничего, мы с Бобом крепкие - освоимся помаленьку. Тогда сколопендры нас и спрашивают, какую цену мы за эту кучу железа и камня хотим. Тут уж мы с Бобом задумались. Потом высказали свои желания, и сколопендры нас перебросили на околоземную орбиту в нашем "драконе". Орбиты там исхоженные, поэтому нашли нас довольно быстро. Правда, никто не верил, что в таком искалеченном планетолете можно задание выполнить и тем более назад вернуться. А задание мы выполнили. Мы еще на орбите с Бобом кружились, смотрим, там, где по всем расчетам Харон должен был находиться, вдруг как полыхнет! Наверное, это наши сколопендрочки удрать торопились. Все им казалось, что мы с Бобом прогадали, вот они и смылись вместе с астероидом, пока мы не передумали. В общем, Землю мы от смертельной опасности спасли, с инопланетным разумом пообщались и даже сами внакладе не остались. Фокс Трентелл развел руками и покинул трибуну. - Hi, хлопчiку, годi, - сказал Мыкола Свиристюк. - Слухай, хлопче, а ти не брешешь? - Та нi, дядьку. - Фокс Трентелл сказал это и расплылся от удовольствия, сразу было видно, что дед у него из канадских хохлов. Свиристюк покачал головой. - Справдi, шбито не брешешь... Але, мунэ казати, виходить зовciм незрозумна icторiя... Дуже дивно! - Постой, постой, - задумчиво сказал пан Петлюра. - Ты ж нам так и не рассказал, какие вы с Бобом желания инопланетянам загадали. Что вы с них потребовали? - Ну, Боб захотел классным хирургом стать, - сказал Трентелл. - Теперь он из разгонщиков ушел, свою клинику в Дюссельдорфе имеет. Про него так и говорят: золотые руки! Верите, одному шесть метров кишок вырезал - живет, другому сердце удалил - и тоже живет... - Да иди ты! - не выдержал Лежнев. - Я понимаю, что живет: не себе же вырезает! Лучше скажи, что ты у своих сколопендрочек выпросил? Фокс Трентелл покраснел. - Да уж попросил, - неопределенно сказал он. - Но это лишь в Акапулько можно увидеть, и не всем, а только моим подружкам. - Довго ще чекати? - поинтересовался Мыкола Свиристюк. Общаю мою подяку вам, хто негайно перейде на мii бок. Ще ж вi такий упертий? Хде прiз? Собравшиеся в столовой базы ученые оживленно заговорили. Некоторые поддерживали Свиристюка и требовали не только немедленно выставить приз на стол, но и голосованием определить победителя. Другие возражали, говоря, что не все рассказчики еще выступили. А если так, то и о победителе говорить преждевременно. А тем более выставлять приз, если победитель еще не определился. Спор был в самом разгаре, когда в столовой появился Олекса Цымбаларь. - Шарль, - сказал он. - Шарль, кажется, я догадался насчет этих самых "линз". Де Лавальер, оставив спор с упрямым украинцем, повернулся к товарищу. Лицо у него было недоверчивым. Не первый раз у них такой разговор происходил. Тут уж Цымбаларь и де Лавальер сходились как коса с камнем, только искры в разные стороны летели. Слушать их споры было одно удовольствие. - Смотри, - сказал Цымбаларь. - Вот здесь у нас уже найденные линзы, видишь? - Он показал французу лист бумаги. - Ты хочешь сказать, что обнаруженные нами линзы расположены на полуокружности? - сообразил тот. - Только некоторая часть, Шарль, - сказал Цымбаларь. Остальные "линзы" скорее всего имеют отношение к другим объектам. А здесь мы имеем дело с правильной окружностью. Значит, должны быть другие, симметричные обнаруженным, точки, которые в совокупности образуют правильную окружность. Понимаешь, теперь мы можем абсолютно точно предсказать, где обнаружится следующая "линза". Конечно, я имею в виду только этот район, где у нас достаточно данных. Но и для других мы можем сделать более точные прогнозы. Теперь понимаешь? Де Лавальер долго разглядывал рисунок. - Я-то понимаю, - сказал он. - А вот подумал ли ты, что должно находиться в центре этой окружности? - При чем здесь какой-то центр? - удивился Цымбаларь. - Я тебе о закономерностях залегания в почве "линз" толкую! - А я тебе - о причинах этого залегания, - сказал француз. - Понимаешь, это больше похоже на систему водоснабжения. Или на систему водоотстойников. Но если это именно так, то в центре каждой окружности, по которой "линзы" располагаются, должен находиться искусственный объект. Город, например, или чья-то база. Заинтересованные разговором ученые начали придвигаться к аресологам. - Слушайте, - сказал Луиджи Пазолини, - а ведь это легко проверить. - Точно, - согласился Цымбаларь. - Достаточно убедиться в том, что следующая "линза" находится именно там, где она должна быть по расчетам. - Зачем? - искренне удивился Пазолини. - Достаточно будет исследовать сам центр окружности. - Там располагается город марсиан, - мечтательно сказал Фокс Трентелл. - Как у Брэдбери. Город с каналами и хрустальными городами. - Нет там никакого города, - трезво заметил Астахов. Будь там города, мы бы их со спутников заметили. Если Саня прав, то там находится заброшенная база инопланетян. Отработали планету и ушли, а база осталась. Дорогое это удовольствие - демонтировать базу после окончания работ. Если наша экспедиция на Марсе будет последней, вряд ли кто-нибудь станет демонтировать ее и вывозить на Землю. - Борь-я, ты прагматик, - сказал Селлингс. - Нет в тебе... э-э-э... ромь-мантьики. - Проверить бы... проверить... - едва не застонал Цымбаларь. - Чертова буря, как она не вовремя! - Я всегда говорил, что открытия делаются с безделья, сказал Астахов. - Не будь этой бури, ты бы сейчас ковырялся у какой-нибудь из "линз" с турбобуром, и светлая загадка никогда бы не посетила твоей темной головы. Тимоти Данн посидел немного, перебирая отчеты из папки Цымбаларя, потом поднял голову и задумчиво оглядел присутствующих. - А вы знаете, - сказал он, - может быть, эта идея недостаточно безумна, чтобы быть верной, но в ней что-то есть. Все сидящие в столовой невольно прислушались к вою ветра за стенами станции. Ураган бушевал по-прежнему. - Жаль, что буря разыгралась, - сказал Тим Данн. - Будем ждать, когда в пустыне поспокойнее будет. - А як же прiз? - печально поинтересовался Свиристко. - А вот после бури и решим, - сказал Лежнев. - Если Саня прав, то приз заслужил он. Да что там приз! Он гораздо большего заслуживает! Хотя, честно говоря, истории были неплохие. Данн захлопнул папку. - Ну что? - спросил он. - Будем дальше истории рассказывать или на сегодня закончим? - Какие уж теперь истории... - вздохнул Лежнев. - Теперь только и ждать, когда пурга утихнет. Глава четырнадцатая И ТАЙНЫ ХРАМ СРЕДИ ПЕСКОВ... 2057 ГОД Пустыня вздымалась в фиолетовые небеса многочисленными барханами, над которыми медленно плыл ущербный полумесяц Деймоса. Белых кристаллических солончаков сейчас не было видно, а по красному песку, лениво подгоняемые ветром, катились шарообразные свистуны, оторванные вчерашней бурей от корневищ. За свистунами по барханам гонялись семилапки, фиолетово-черные от возбуждения и охотничьего азарта. Мотонарты, идущие по пескам, оставляли за собой облака потревоженной пыли, которая медленно опускалась на поверхность планеты. Со стороны казалось, что по барханам идет пылевая буря. Взвихренный песок пугал семилапок, они торопливо зарывались в тяжелый красно-бурый грунт. По бегущим неровным бугоркам можно было определить, в какую сторону зверьки убегали, но людям было не до беглецов, мотонарты стремились к своей цели. В лучах солнца блестели солончаки. - Жаль, что ты будешь не первым, - сказал Тим Данн. - Какие-то существа найдены на Луне, некоторые даже доказывают, что эти существа разумны. - У них одно, - возразил Цымбаларь, - у нас совсем другое. Там дело имеют с дикарями, а у нас признаки технологической цивилизации. - Пока все сводится к предположениям. - Прекрасно, - засмеялся Цымбаларь. - Однако у нас есть все возможности проверить эти предположения! - Хорошо бы найти город! - помечтал Фокс Трентелл. Честно говоря, возиться с морфотектонической картой Марса не так интересно. Да и сфера изучения слишком узка. Далеко мы пока не забирались, столько белых пятен остается. Амазония, Хриса, Утопия почти не исследованы, полюса до сих пор не посещены. - Дойдет дело и до них, - пообещал Данн. - Гарно, гарно, - вклинился в разговор Мыкола Свиристюк. - Тут таке епохальне вiкриття... Не кожному дано! Молодец, Олекса! Тремтиш, може, завтра чи послезавтра наука вщкриет нов! перспективи, i перед розумом вжриеться безодня! Що хiба не так? - Нет, мужики, - сказал Лежнев. - Лично я в эти контакты не верю. Раздражают меня розовые мечты, которые некоторые несознательные граждане системы связывают с инопланетянами. Вот, мол, найдем цивилизацию, чей научный и технический потенциалы больше земного, и... даешь большой скачок! Вы Кену спросите, чем китайцам такой скачок дался! - А разве не так? - провокационно спросили сзади. - Вот, предположим, - сказал пан Петлюра. - Предположим, что такой контакт состоялся. Поутихли первые восторги, послабее стали дружеские похлопывания ладонями и щупальцами. Первые удивления прошли: ах, у вас третий глаз на подбородке? Уши на затылке? В крови гемоглобин вместо хлорофилла? Поутихли изумления, что у землян нос между глаз, а не как у всех порядочных существ посредине темени шишкообразно выступает. Привыкли мы потихонечку друг к другу. И встанет наконец перед нами один вопрос: а что же дальше? - Шишкообразный нос посредине темени, это да! - сказали сзади. - Это впечатляет! Вокруг засмеялись. Нет, хорошо было лететь по наждачному песку чужой незнакомой планеты под черно-фиолетовым небом с пронзительными, почти никогда не гаснущими звездами в окружении друзей и товарищей навстречу загадке, чувствуя азарт и нетерпеливое ожидание, сжигающее душу. - Моральная сторона всем ясна, - с жаром сказал Лежнев. Как говорится, полное удовлетворение - правы ученые, зря мракобесы Джордано на костре в свое время спалили. Не одиноки мы во Вселенной! Ну хорошо. Заклеймили мракобесов позором. Дальше-то что? - Знаниями обмениваться начнем, - сказал Фокс Трентелл. Есть что предложить! - Как же! - в тон ему отозвался Лежнев. - Например, опыт сравнительной анатомии. Инопланетный нос над теменем возвышается и морщится от незнакомой вони благоухающих роз. Ему, носу этому инопланетному, стократ прекраснее запах сернокислого аммония, слегка сдобренного сероводородом. А мы ему розы суем! Ладно, бог с ним, с носом! А вы видите в темноте? А почему у вас нет ресниц, а вместо них меховые щеточки? А у вас почему вместо костяного грудочного панциря в наличии разнокалиберные и ненадежно-хрупкие ребра? Ах, приспособления к природным условиям? Интересно... А дети у вас как рождаются: по любви или почкуетесь потихоньку? Вырастил втихомолку яйцеклетку, вынянчил ее в маточном кармане, шлепнул любимое чадо по юношеским лиловым ягодицам, и пускай гуляет, набирается жизненного опыта. А у вас не так? М-да... интересно! - Эк тебя разобрало, - проворчал Данн. - Фантазия у тебя, дружочек. Только не пойму я, куда ты клонишь. - А все к тому же! - воинственно сказал Лежнев. - Желательно нам с собратьями по разуму обсудить морально-этические проблемы. Только вот как их обсуждать? У нас, землян, главное - не вызреть раньше времени, волнуют нас вопросы воспитания и половой зрелости, кричим мы о культивации любви и уважения к противоположному полу, а заодно и к сожителям по родимой планете. А инопланетянину это неинтересно. Он своим детям и папа, и мама. Ему одно тревожно: вынянчиваешь яйцеклетку, так не кичись, не вывешивай ее на маточный карман, может, и не выйдет еще ничего, напрасно только обнадежишь общество преждевременными заверениями, а то ведь как мальчика-то и не было, скисло разумное существо, растворилось в углекислотной среде. Вот тебе и вся сравнительная этика. Это все равно что спорить с крокодилом о любви. - А искусство? - жадно спросили сзади. - Ты про искусство скажи! - А что искусство? Тычем мы этому инопланетянину в Данаю прекрасную, Пушкина цитируем, Моцарта и Бетховена на музыкальных инструментах воспроизводим. А ему это до лампочки. Он ведь однополое существо, а не Фокс Трентелл, у него вид голой женщины ничего в организме не будит. Бах и Моцарт ему вовсе ни к чему, его затылочная перепонка в ультразвуковых диапазонах сигналы воспринимает. Пушкин, правда, хорошо, да вопросов много возникает: а крестьянин - это кто? А дровни это что? А лошадка - это как: флора или фауна? Скучно ему, инопланетянину, вот он и тянет тебя отдохнуть в обонятельницу, вдохнуть там перекисшего ангидрида пополам с сероводородным ветерком. И удивляется он, что в этой обонятельнице ты сразу зеленеешь, а мгновением позже в глубокий обморок падаешь. Навещает он тебя в больнице и радуется, что искусство его родимой планеты на тебя такое неизгладимое впечатление произвело. И что остается? Остается только толкать научно-технический прогресс, приспосабливая чужие достижения к своим нуждам. Они нас в космической технике перегнали. Лепи, значит, космические корабли по инопланетному подобию! Мелочи только вроде щелочных противоперегрузочных камер убирай. А уберешь, так окажется, что никто из землян этих перегрузок перенести не может. Готовились звезды оседлать, а вместо этого - мементум мори! Или со временем, скажем. У инопланетян с этим просто: впал в спячку - и лети, не старея, от галактики к галактике. Только спиральку на животе подкрути, подверни до нужного оборота, до требуемого столетия. Но мы-то земляне! Нам свои пупки крутить бесполезно. Значит, и здесь твори самостоятельно. - Значит, ты считаешь, что контакты с иным разумом ничего людям не дадут? - Не будет ничего хорошего, - предрек Лежнев под общий смех. - Ладно, предположим, что щелочные ванны нам тоже пригодятся. Может, в них конечности регенерируются. Оторвало, к примеру, тебе руку - беги к ванне, суй туда обрубок, а через час уже здоровой рукой подкову гнешь, новым пальчиком в кнопку синхрофазотрона тычешь. Возможно, мы и в пупоспирали инопланетной разберемся, в анабиоз впадать научимся. Но сами! Сами! Так что нам ихний милионолетний опыт развития? Толку какого? - А вот мне интересно, - сказали сзади. - Фокс Трентелл у своих инопланетян что-то достойное выпросил, или ему пупоспираль подсунули? Грохнул дружный хохот. - А все-таки интересно, чем там закончилась история с селенитами, - переждав общий смех, сказал Селлингс. - Нет, братцы, расстояние - это очень плохо. Слишком поздно доходят новости. - Хотел бы я сейчас быть на Луне, - помечтал Пазолини. Лет, это надо же, где мы только не искали братьев по разуму, а они оказались под боком. - И все-таки это тупиковая ветка развития, - возразил Лежнев. - Слишком зависит от внешних условий. Не будь вулкана под боком у ледника, не проточи вода туннели в лунном грунте... Они обречены, и человечество ничего с этим не сможет поделать. Это как племена, что населяли районы Крайнего Севера: вроде бы им все условия создают, денег и сил не жалеют, а все равно они вымирают. Неудачная проба природы. - Ну знаешь, - сердито сказал Пазолини. - Если так рассуждать, жизнь на Земле тоже можно считать уникальной. Находись матушка Земля поближе к Солнцу или чуть подальше, будь на ней меньше кислороду, и ты бы сейчас не выступал с подобными рассуждениями. - Как и ты, Луиджи, - со смешком отозвались сзади. - Во всем виновата матушка. Будь она повнимательнее, найди она себе другого сексуального партнера... Что ни говори, человеческая жизнь и в самом деле зависит от случайностей. - Скоро этим случайностям придет конец, - сказал Фокс Трентелл. - Люди будут рождаться с заранее заданными качествами - кто-то будет рожден фермером, кто-то - межпланетчиком, кто-то генетически будет обречен писать гениальные стихи... - И у каждого от рождения будет, что он захочет, - под общий смех закончил за Трентелла Симанович. - Не надо скитаться по астероидам, искать инопланетян и просить у них то, в чем тебе отказала природа! Справа высились горы с гигантом Олимпом, пронзающим фиолетовые небеса. База располагалась в районе Титаниуса, но даже отсюда двадцативосьмикилометровый горный великан выглядел весьма внушительно. Остальные горы толпились у подножия Олимпа, словно подобострастные просители, вымаливающие милостыню у своего господина. Горы Олимпа состояли из базальтовых пород, близких по составу к лунному реголиту. Горные районы были практически не исследованы, только геологи время от времени отправлялись туда, с легкостью делая открытие за открытием. Месторождения актиноидных руд, найденные ими в последнее время, были предметом их особой гордости - богатейшее месторождение автоматически превращало Марс в важнейший пункт космической экспансии человечества, повышало значимость марсианских поселений, что обещало дальнейшее их расширение, а это в свою очередь было связано с увеличением населения Марса. - Будут женщины, - мечтал Моисей Симанович. - Господи, как я соскучился по обыкновенной женской юбке! - Вряд ли ты увидишь юбку на Марсе, - возражали ему. Здесь и женщины предпочтут ходить в штанах. Холодно и ветра! - Кто-то подсчитал, что за жизнь целующийся с женщинами мужчина съедает около трех тонн губной помады, - вздыхал Симанович. - Честное слово, парни, я бы с удовольствием сейчас полакомился килограммчиком или даже тремя! Ох и оторвусь я, когда мы вернемся на Землю! - Я возьму тебя в Акапулько, - пообещал Фокс Трентелл. Там такие женщины! - Ну уж нет! - под общий смех возразил Симанович. - Ты там со своим инопланетным подарком, несомненно, будешь на высоте, а я как буду смотреться на твоем фоне? Лучше я позагораю на пляжах Хайфы, по крайней мере там ко мне женщины привыкли. - Тогда ты меня с собой возьми, - предложил Трентелл. - Нет, Фокс. Отдыхай в своей Акапульке, - вздохнул Симанович. - Ты мне всю клиентуру распугаешь. Бабы на тебя кинутся, а что тогда делать бедному еврею? Я уж как-нибудь самостоятельно отдохну. Пустыня казалась бесконечной. Бархан за барханом вставали вокруг землян, пески окружали несущиеся на юг мотонарты, над песками стояло темно-фиолетовое небо, на котором даже сейчас, в самый разгар марсианского дня, были видны звезды. - Скоро прилетает инспектор КОСМОЮНЕСКО, - сказал Тим Данн. - Решили посмотреть, что у нас здесь происходит. - Теперь я понимаю, почему биологи последнее время не вылезают из Долины Маринера, - сказал Селлингс. - Решили удивить инспектора чем-то очень экзотичным. - Вот бы они вырастили маленькое такое деревце, у которого вместо сока было бы виски, - вслух помечтал кто-то. - Вот это было бы открытие! А, Мыкола? Как ты считаешь? Гарно? Или тебе больше по вкусу горилка з перцем? - Мене краще гарный коньяк, - не замедлил с ответом Свиристюк. - Як вi працуете, брешет пан, чi нi? - Прилетит инспектор, он быстро из твоей головы глупые мысли выбьет, - мрачно отозвался тот же голос. - Начальство пьянок не любит. - Начальник тоже человек, - сказал Тимм Данн. - Можно подумать, я вашим воспитанием каждый день занимаюсь! - В пятой экспедиции мы там были, - сказал кто-то из ветеранов. - Там такой каньон! Не зря он называется гигантской пропастью. Там глубина достигает шести километров. Нет, ребята, только там и увидишь, что когда-то на Марсе бушевала жизнь. Там следы блуждающих потоков, многометровые залежи аллювия и солей, и там мы нашли кладбище аресоподов. Зрелище грандиозное! И на дне вечные сумерки, представляете? Посмотришь, и невольно охватывает трепет. Жутковатое место. Когда мы там работали, постоянно было ощущение, что за нами кто-то внимательно наблюдает. - И как там работают биологи? - ни к кому не обращаясь, спросил Фокс Трентелл. - А они заняты на плоскогорье, - объяснил тот же голос. Есть там одно местечко, по марсианским меркам очень даже уютное. У них там трактор, комбайн, сеялки... Все как на ферме. Только холод собачий! Под мотонартами стремительно несся бурый песок. - Это хорошо, что начальство прилетит! - неожиданно засмеялся Цымбаларь. - По крайней мере теперь у нас есть возможность выбить дополнительные средства на наши исследования. Если мы найдем город, нам окажут помощь людьми и техникой. Тим, тебе остается только радоваться и молиться, чтобы наши предположения обернулись правдой! Никто не возражал ему, Цымбаларь был прав. Он и Лавальер точно определили центр окружности, образованный линзами, благо это было нетрудно, но и без их расчетов стало ясно, что они угадали: над ржавым песком пустыни возвышалось нечто вроде основания витой раковины или скорее даже рога, уходящего серым корпусом в почву. Похоже, что вчерашний ураган поработал на исследователей. Он очистил нечто, напоминающее вход. Вход этот был закрыт гофрированной мембраной, выполненной из неизвестного металла или похожего на него пластика. Тим Данн подошел и гулко ударил кулаком в мембрану. - Черт побери! - сказал он. - Черт побери, господа и товарищи! Мы наконец нашли. Мы их нашли, парни! Он обернулся. Участники поиска толпились у мотонарт. Поблескивали металлопластиковые шлемы, в эфире слышались неформальные восклицания. Кто-то уже пытался неуклюже обнять Цымбаларя. На красноватом песке группа смотрелась очень живописно. Впрочем, до этого никому дела не было. Все завороженно смотрели на вход в строение, которое принадлежало Чужим. И совсем было не важно, что именно собой представляет это строение первый вход в подземный город или ворота в ангар или на склад неведомых инопланетян. Главное - обнаруженная постройка принадлежала именно инопланетянам. А это в свою очередь означало, что человечество не одиноко во Вселенной. Пришло время закончить вековые споры и подвести черту под размышлениями и поиском многих философов, когда-либо живших, на Земле. Все смотрели на гофрированную мембрану из неизвестного материала, и каждый понимал, что с проникновением за нее начнется другая эра и мир уже никогда не будет прежним. - Интересно, - завороженно сказал Астахов. - Какими они были? Похожи ли на нас? - Теперь мы это узнаем, - сказал Фокс Трентелл, лихорадочно снимая все вокруг на видеокамеру. - Какие кадры, Боря! Какие кадры! Кадры были уникальными, и в толпе царило почтительное молчание. Тим Данн, позируя, встал рядом с входом в подземное сооружение инопланетян. В скафандре он ничем не отличался от любого участника экспедиции, но эгоистическое чувство гордости за то, что ты принял участие в невероятном открытии, заставило солидного ученого размахивать руками перед еле слышно жужжащей видеокамерой. Впрочем, любой из толпы ощущал это чувство сопричастности к величайшему событию в истории человечества, и это чувство делало происходящее в пустыне значительным и торжественным. И все бы хорошо, но эту торжественность нарушил бас Мыколы Свиристюка. - Так що, бiсов сш? - сказал он, обращаясь к Лежневу. Бачь, це твоi пришлеци з нiших планет! Хде ж прiз, Сема? Такий дарунок з космосу! Треба гульбище на всю свiт! Шоб аж у небi курява знялася! Шлемы медленно повернулись к одному из астронавтов, на рукаве которого высвечивался шеврон с изображением российского флага. - Гульбище так гульбище! - послышался голос Лежнева, и он неуклюже развел руками. - Я от своих слов никогда не отказываюсь! Твой приз, Сашок, ты честно его заработал. У нас все без обмана, бутылка твоя! Мыкола Свиристюк снова загудел: - Олекса! Слухаешь? Оце фокус - з неба впало... Но не треба одриватися вщ народу! Чуешь? - Чую, - сказал равнодушно Цымбаларь, и в эфире послышались веселые смешки. - Ты не мылься, - сказал Лежнев. - Выпить тебе, Коленька, все равно не придется. - Надул? - огорченно сказал Свиристюк, отбросив в сторону украинскую мову и переходя на английский язык, которым пользовалось подавляющее число участников экспедиции, но тут же, покачав головой, упрямо добавил: - Шахрай тi, Сема! - Ну ты даешь, Мыкола, - сказал Лежнев. - Стану я такими делами заниматься! Коньяк есть, причем самый настоящий, французский. Только вот бутылочка маленькая - сувенирная, всего пятьдесят миллилитров. Маленькое красное солнце висело в темно-фиолетовых небесах, которые пересекались яркой светящейся лентой пояса астероидов. Ниже, уже у самого горизонта, там, где небо становилось почти угольно-черным, молочно бугрился серп Фобоса. Было морозно и ветрено. И красные пески Марса с замершими на треугольных барханах семилапками, может быть, впервые в своей миллионолетней истории слушали дружный смех сообщества разумных существ, смеющихся над не совсем разумными желаниями одного из своих индивидуумов. А быть может, такой смех однажды уже звучал. Глава пятнадцатая ЛЮДИ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ, 2058 ГОД Марсианский город был огромен. - Освещение постоянное, - пояснил Тим Данн. - Источников света мы не нашли, возможно, они вмонтированы в стены и потолок. Не очень понятно, но по крайней мере светло. А это очень удобно. Сложнее было бы работать в темноте. Туннель вел в глубину. Стены, своды и пол туннеля были бугристыми, почти гофрированными, и немного извилистыми, словно в мерзлой жесткой марсианской почве прополз гигантский червяк. "А может, это и был червяк? - подумал Круглов. - Горячий гигантский червяк, который проплавил ход и ушел в глубины планеты. А теперь мы изумляемся мастерству неведомых строителей, ищем следы чужого разума. А какой разум может быть у червяка?" Начальник экспедиции словно подслушал его мысли. - Это не червь и не животное, - сказал он. - Мы кое-что нашли, и то, что мы нашли, не вписывается ни в какие земные представления. Мы даже предположить не можем, чему все это служило. Вот кстати. - Тим Данн шагнул к углублению в стене. - Станьте в эту нишу. Круглов встал. Данн коснулся обеими руками оранжевой светящейся стены. По туннелю словно пронесся воздушный вихрь. - Что это? - недоуменно спросил Круглов. - Не знаю, - сухо сказал Данн. - Но приборы зафиксировали, что мимо нас по туннелю только что пронеслось тело с массой, превышающей триста тонн. И все. Пока у нас больше вопросов, чем ответов на них. Ну что, двинемся дальше? Никакой червяк не мог бы сделать такого зала, что внезапно открылся перед ними. В центре зала высилось какоето сооружение, напоминающее гигантскую виноградную гроздь. Только виноградины были размером с баскетбольный мяч, каждая из них заметно пульсировала и медленно меняла цвет. - Изменения цветов идут по гамме солнечного спектра - от красного до фиолетового, - сказал Даны. - Но для чего все это, мы пока тоже не можем понять. Тут колдовали биологи, физики, химики, каждый внес свою лепту в общее недоумение, но даже приемлемой гипотезы пока никто не выдвинул. Красиво, не правда ли? Зрелище и в самом деле было очень красивым, более того, оно завораживало. Круглов с трудом заставил себя отвернуться. - Кое в чем мы, конечно, разобрались, - сказал Данн. - И слава богу, иначе бы вконец почувствовали себя неполноценными. Мы разобрались в системе воздухоснабжения. Здесь можно вполне обойтись без скафандров, если бы холод не мешал. Но минус шестьдесят по Цельсию, без обогрева здесь долго не продержишься. А теперь нам придется сесть на мотонарты. Пешком будет слишком далеко. А там будет самое интересное, там водоем с изумительно голубой водой, и в этой воде плавают какие-то маленькие существа. У биологов чесались руки заполучить одно из этих существ, но я запретил. Сначала надо внимательно осмотреться, здесь каждый поступок может оказаться необратимым. Выловишь одно плавающее существо, а остальные передохнут. Или вообще они могут оказаться смертельно опасными для людей. - Вы все сделали правильно, Тим, - согласился Круглов. Сначала надо осмотреться. Излишнее любопытство вредит любому делу. Мотонарты мчались по туннелю, привычно повторяя все его изгибы. Бортовой компьютер был хорошо знаком с маршрутом, поэтому машина практически не снижала скорости. В интенсивно освещенных местах от людей, сидящих на мотонартах, разбегались многочисленные тени. - До конца мы его так и не исследовали, - сказал начальник марсианской экспедиции. - Мы прошли двадцать восемь миль, нашли множество ответвлений, но до конца так и не дошли. Некоторые ответвления кольцевого характера, но есть и такие, что, попадая в них, неожиданно оказываешься вблизи выхода или в таких местах, которые абсолютно незнакомы ни одному исследователю. Похоже, что туннели многомерны. Нам бы понять, для чего все это создано, тогда бы яснее стала психология создателей города. Одно скажу с уверенностью, это не были коренные жители Марса, для планеты они являлись такими же пришельцами, какими являемся мы. - Тим, - спросил инспектор, - помните Брэдбери? Хрустальные города, каналы из белого камня, наполненные прозрачной водой? - Я больше Берроузом в детстве увлекался, - отозвался начальник марсианской экспедиции. - Есть у него цикл романов о бравом капитане Джоне Картере, в одиночку покоряющем Марс. Но тут не Брэдбери и не Берроуз, тут совсем другое. Представляете, там впереди есть зал черных пятен. Ничего особенного, просто в воздухе вдруг материализуются кусочки черной материи, и имеют они самую разнообразную форму. Никакой опасности для человека они не представляют, а вот для чего они возникают, какое значение имеют для подземного города, никто не знает. "И никогда не узнает, - подумал Круглов. - Мы подходим к происходящему со своими мерками, своими представлениями о природе и Вселенной, а земные мерки здесь просто не срабатывают, потому что все это создавалось совсем по другим канонам, здесь действуют законы, которых мы не понимаем, и для того, чтобы их понять, потребуются годы, если не столетия. Есть только один выход из сложившейся ситуации, и этот выход в том, чтобы найти создателей этого города и понять их. А для этого надо выходить в Большой космос. Мы топчемся в Солнечной системе, мы похожи на маленьких несмышленышей, пытающихся понять взрослую жизнь. А впереди гораздо большие испытания. И уже понятно, что выйти в Большой космос на старой технике мы не сумеем, на ней даже не добраться до облака Оорта, и мы даже не представляем, что нас ждет за ней". - Алекс, - прервал его размышления Данн. - Что там на Луне? Установили контакт с селенитами? Как они выглядят? - Контакт пока не установили, - сказал Круглов. - Сложное это дело. Не идут они на контакт, Тим. А фотографии в инфракрасном свете получили. Как они выглядят? Вы когда-нибудь видели геккона? Тогда представьте себе геккона, вставшего на задние лапы, это и будет истинным представлением о селените. А вообще там все изрезано туннелями, если они не почувствуют к людям доверия, то установление контакта может затянуться на десятки лет. Но меня это волнует меньше всего, они слишком отстали от нас в развитии, чтобы представлять большой интерес. Нет, обычный средний человек будет с жадным интересом следить за событиями. Мне интереснее другое. Вы уже слышали об открытии спутника, который влияет на эволюционные и биологические процессы на самой Земле? - Разумеется, - сказал начальник марсианской экспедиции. - Новости, пусть и с запозданием, до нас доходят. - Теперь возникает вопрос, является ли этот спутник естественным образованием, созданным эволюцией, или это искусственный объект, созданный чужой цивилизацией. Вроде той, что построила этот город. От ответа на этот вопрос зависит многое, и прежде всего ответ на вопрос о происхождении спутника грозит ломкой всех философских понятий и ценностей, созданных земной цивилизацией. Одно дело знать, что ты продукт эволюции, совсем другое - осознавать себя предметом научного эксперимента. - Ничего особенного, - после некоторого молчания сказал Данн. - Изменится представление о боге, но многие и так в него не верят. Это человечество переживет без особой трагедии, Алекс. - Сколько открытий, - вздохнул Круглов. - Количество исследованных в космосе объектов постепенно обретает совершенно неожиданное качество. Вы не находите, Тим, что мы на пороге нового витка революции научного процесса? Последние открытия могут изменить все, что составляло основу научного познания. Я не представляю, как именно это будет выглядеть, но это обязательно произойдет. А ведь впереди нас ждет еще один новый виток. Я имею в виду момент, когда мы покинем Солнечную систему. - До этого еще далеко, - сказал Данн. - А пока мы только на Марсе. Если бы на Земле представляли все сложности нашей жизни! Амплитуда температур дикая, ночью работать невозможно, малейшая неисправность в скафандре - и человек погибнет. Мы пользуемся замкнутым циклом в то время, когда у нас под ногами замерзший океан. Алекс, почему нам не разрешают использовать местную воду? Биологи утверждают, что мы спокойно можем ею пользоваться. Вместо этого нам твердят об осторожности. Эта осторожность уже у всех сидит в печенках. - Лунной базе тоже не разрешают использовать местные запасы воды. И правильно делают, чужая планета с ее милионолетним циклом развития, никто не знает, что могло сформироваться в этих условиях. Не обязательно это окажутся вирусы или микроорганизмы, это может оказаться чем-то новым, еще неизвестным человечеству. Вы согласились бы прожить в полной изоляции остаток дней? - Мы и так живем в изоляции, - сказал начальник экспедиции. - Мы слишком далеко от Земли. - А в случае неудачи вы никогда не попадете на Землю, возразил Круглов. - А если и попадете, то остаток дней будете жить под биологическим куполом. Хорошая перспектива, верно? Мотонарты затормозили в огромном зале, свод которого терялся в высоте. В центре зала располагался огромный круглый бассейн, наполненный удивительно синей водой. - И она никогда не замерзает, - сказал Данн. - Представляете? Здесь минус шестьдесят по Цельсию, а вода не замерзает. Наши специалисты долго изучали ее, но ничего особенного не нашли. Вода как вода, может, примеси немного другие, чем на Земле. - Вот именно. - Круглов встал, с любопытством оглядываясь по сторонам. - А вы утверждаете, что ее можно пить. Козленочком можно стать, Тим! - Козленочком? - не понял и удивился Тим Данн. - Это я русскую сказку вспомнил. Там один мальчик все жаждой мучился, ну и попил водички из отпечатка козлиного копытца. Попил и сам стал козленочком. Не стоит торопиться, Тим, всему свое время! Он с досадой подумал, что уговаривает начальника марсианской экспедиции не спешить, в то время как сам торопится. Возможно, программа "Икар" и в самом деле означает прорыв к звездам, но это будет достигнуто не скоро. "А жизнь-то проходит, - возразил внутренний голос. - Надо успеть сегодня, завтра этим будут заниматься другие. А ты будешь держаться за поясницу, старчески кряхтеть, и остаток жизни тебя будут мучить сожаления, что ты мог и не сделал". - Это моя последняя командировка, - неожиданно сказал он. - Когда я сюда летел, то не думал, что столкнусь с такой неожиданностью. Вы даже не представляете, какой переворот в умах на Земле произведет ваше открытие. - Почему же, - отозвался Данн. - Потрясения, конечно, будут. А почему последняя командировка? Вы списываетесь? Или уходите на другую работу? - Программа "Икар". - Круглов внимательно разглядывал спокойную воду круглого белого бассейна. Вода была пронзительно голубой, и, если присмотреться, можно было заметить плавающие в ней студенистые прозрачно-белые комочки. Наклонившись, Круглов некоторое время разглядывал эти комочки. Несомненно, они были живыми и чем-то напоминали земных медуз. Повернувшись к Данну, он закончил: - Выходим на иной уровень, Тим. Впереди - звезды. - Вечно мы куда-то спешим, - вслух подумал начальник экспедиции. - Мы о планетах системы пока еще ничего не знаем, а нас уже тянет в звездные выси. Только этот город потребует нескольких десятков лет серьезного изучения. А тут только за последние годы сделано столько открытий! Не слишком ли мы торопимся? Надо обстоятельно обжиться в своей системе, понять действующие в ней механизмы, обзавестись новыми источниками энергии, а потом уже двигаться дальше. Ребята делают большое дело, но это дело завтрашнего дня. - Сегодня в городе кто-нибудь работает? - спросил Круглов. - Группа в зале темных пятен, - не задумываясь, сообщил Данн. - И Лавальер с Цымбаларем изучают систему водохранилищ. Разумеется, что мы все отсняли, фильм о происходящем здесь вызовет особенный интерес. А самое главное, если мы немножечко поймем действующие здесь механизмы, лучшего места для будущей базы не придумать. Места здесь хватит не на одну тысячу специалистов. И объекты исследования прямо под рукой. Люди работали. - Марсу отводится особое место в освоении Солнечной системы, - сообщил Круглов. - Предполагается, что именно отсюда начнется экспансия к внешним планетам. Да и изучение пояса астероидов лучше вести отсюда. - Мы предполагали нечто в этом роде, - кивнул Данн. - Поэтому в первую очередь предстоит заняться благоустройством поселений. Люди должны жить в нормальных условиях. Это сейчас мы теснимся, нам не хватает многого, но все мы готовы терпеть. Когда Марс станет базовой планетой, на нем придется менять очень многое. Жаль, что вы уйдете. Мне кажется, вы понимаете будущие проблемы лучше иных функционеров. - Звезды - заманчивая цель, - усмехнулся Круглов. - Знаете, Тим, вы слово в слово повторяете Чамберса. Но это не мое, я всего лишь пилот, здесь требуются люди со специфическим и масштабным воображением, речь пойдет о заселении планеты, а это гораздо сложнее, чем организовать жизнь вне Земли небольших исследовательских групп. Такого уровня я уже не потяну. Потому и хочу вернуться к тому, что знаю хорошо. Ну что, будем возвращаться? Я благодарен вам за экскурсию, но в том, что мы видели, должны разбираться специалисты. К таковым я себя не отношу. Спасибо за разговор. Нам с вами еще очень многое придется обсудить, потому что именно вам, Данн, придется организовывать здесь дальнейшую работу. - Почему я? - прямо спросил Данн. - Потому что вы прагматик, - так же прямо объяснил Круглое. - Серьезное дело романтику доверять нельзя, он обязательно наломает дров. А вы человек осмотрительный, рассудительный, только такие и должны начинать большое дело. Вы не пойдете на ненужный риск, и вы будете осмотрительны в вопросах расселения людей, что прибудут сюда уже через два года. Следом за мной уже идут шесть планетолетов с оборудованием для устройства куполов, регенерации воздуха, пригодного для дыхания, будет доставлено все необходимое для полноценной жизни поселений. Кстати, я хотел бы обязательно посетить биологическую станцию, вопросы продовольствия выходят на первый план. Они неторопливо возвращались к мотонартам. - Загадки интригуют, - сказал Круглов. - Но рано или поздно они объясняются. Разгадывать загадки легче, чем заниматься организацией работ. Дело не в масштабах, Тим, меняются не масштабы, меняется само направление работ. Вам придется решать не только вопросы размещения, не только обеспечивать поселения водой и продовольствием, встанут вопросы психологической совместимости, приобретет новое значение социология, придется решать вопросы общественного планирования. Перед этими задачами лично для вас, Тим, загадки Марса неизбежно отойдут на второй план, если не на третий. Уже сейчас вы должны готовиться к тому, с чем столкнетесь в ближайшем будущем. Люди Земли становятся жителями Солнечной системы. Это означает полную ломку прежних понятий. - Странно, что вы уходите, - удивился Данн. - По-моему, вы готовы решать эти задачи больше других. Тем не менее вас это не привлекает. Так? - Звезды, - просто объяснил Круглов. - Появилась возможность добраться до звезд. Об этом я мечтал с самого детства. Откровенно говоря, возможность дотянуться до звезд оставалась весьма проблематичной. Предположения физиков о существовании тахиомира подтвердилась экспериментально, было доказано, что материальный объект, внесенный в тахиопространство на субсветовых скоростях, освобождает огромное количество энергии, но корабль, который строился для штурма нового мира, считался невозможным, ведь физические принципы и законы, которым подчинялся новый мир, пока еще только формулировались. Однако Круглов полагал, что готовиться к старту на новом корабле нужно уже сейчас. Мысленно он уже примерял новый спейсрейдер к маршрутам до ближайших звезд. Дух захватывало от возможностей новых кораблей! От ощущения этих возможностей любые вероятные опасности казались надуманными. Глава шестнадцатая ПРОГРАММА "ИКАР". 2060 ГОД Даже на небольшом экране компьютера схема ускорителя, привязанная к схеме Солнечной системы, выглядела грандиозно. - Собственно, в какой-то мере все девять планетолетов, участвующих в программе "Икар", являются частью ускорителя, - объяснил Бедзоев. - Энергией мы обеспечиваем себя более чем достаточно. Каждый планетолет - это ускоритель, который вам придется пройти. Вот на этом участке, - показал он указкой, - ваша машина достигнет субсветовой скорости, и вы войдете в тахиопространство. После этого планетолет начнет тормозить, через три миллиона километров вы вернетесь в тардиомир и далее на обычных двигателях вернетесь на "Багратиони". Программа полета отработана на автоматических устройствах, в опытах использовались собаки и человекообразные обезьяны, но вы будете первыми из людей, которые пересекут границу между пространствами. Что вы там увидите, не знает никто. Бедзоев был руководителем проекта. Невысокий, лысоватый, с выпуклыми карими глазами и постоянной щетиной на щеках, он совсем не походил на ученого. Именно так выглядели бездельники, которые крутились у баров и иных злачных мест больших городов. На Бедзоеве была рубашка с короткими рукавами, не скрывавшими волосатые руки. По-русски он говорил великолепно, но с небольшим южным акцентом. - Никакой самодеятельности, - сказал Бедзоев. - Полет со строго заданными характеристиками. Мне сказали, что вы летали почти на всех типах планетолетов. Это правда? - Правда, - глядя в сторону, сказал Круглов. Ему было неловко. Кавказский менталитет, черт бы его побрал! Ну, зачем Бедзоев заставлял его хвастаться? Мог бы просмотреть анкету, там все сказано. Нет, ему обязательно надо, чтобы товар похвалили в глаза. - Разумеется, полет будет сведен к минимальному риску, продолжал Бедзоев, внимательно разглядывая пилота. - Но вы должны понимать, Алексей, что все предусмотреть невозможно. Вы несколько месяцев привыкали к машине, так? Что-нибудь не понравилось? - Пульт СПУ лучше было бы разместить левее и немного выше, - сказал Круглов. - Приходится опускать взгляд, и из-за этого теряешь из виду основную панель, Зайнутдин Акбарович. Бедзоев бросил взгляд из-под лохматых тронутых сединой бровей в сторону сидящих конструкторов. - Уже учли, - сказали оттуда. - У этой модели изменений вносить не будем, пилоту придется заново привыкать к компоновке приборов, но в дальнейшем все поправим. - Учитывать чужие мнения нужно заранее, - сказал руководитель проекта. - Особенно тех, кто будет на ваших машинах летать. И вновь повернулся к Круглову: - Другие замечания? - Мы их уже обсудили в рабочем порядке, - благодушно сказал пилот. - Что оказалось возможным, уже поправили, все остальное будет конструкторами учтено. В течение нескольких месяцев он изучал устройство спейсрейдера и тренировался на тренажере, где все условия полета проектировались с учетом информации, полученной автоматами. Машина сразу же поразила его воображение. Это был монстр, предназначенный для того, чтобы взломать пространство и одним прыжком преодолеть гигантское расстояние, отделяющее Солнце от других звезд. Спейсрейдеру были не страшны блуждающие космические тела, пылевые облака, которые при субсветовых скоростях превращались в серьезную проблему для обычных планетолетов. Экипаж новой машины мог не опасаться жесткого космического излучения. Полет спейсрейдера протекал в совершенно иных условиях - он уходил в тахиопространство, где расстояний просто не существовало, потом взламывал намеченную точку в тардиомире и появлялся в другой звездной системе в огненном цветке, обозначающем пролом. Обычному планетолету потребовались бы столетия, чтобы преодолеть расстояния, которые спейсрейдер покрывал одним броском. Тардиопространство, в котором жила Вселенная, и тахиомир, открытый учеными, можно было представить в виде ленты Мебиуса - оба пространства незаметно перетекали друг в друга, из одного пространства в другое можно было перейти в любом месте ленты. Точка перехода называлась тахиардом. Построения ученых были слишком сложны, но разве пилот стратосферника легко понимает построения Зенгера, по которым движется его машина? Тем не менее он пользуется этими построениями в полете. Круглов добросовестно пытался разобраться в сложных математических моделях команды Бедзоева. Круглов знал одно - это был корабль, о котором он мечтал всю свою жизнь. Совсем скоро ему предстояло сделать на этой машине первый межпространственный бросок. Пусть он был совсем небольшим по космическим масштабам, в конце концов, самолет братьев Райт тоже не сразу взлетел, но он уже обещал перспективы. Все начинается с небольших подлетов, с подпрыгиваний на месте. Круглову было жаль, что первый межзвездный перелет совершит скорее всего кто-то другой. В таких вещах всегда хочется быть первым. И все-таки надежда оставалась. Круглову очень хотелось вынырнуть где-нибудь поблизости от Проксимы и увидеть, как, медленно вращаясь в космическом пространстве, уходит от звездолета планета чужого солнца. Для этого стоило пройти через придирки медицинских комиссий, убедить других, что он имеет право быть пилотом. И испытать сожаление из-за того, что ради интересной работы покинул не менее интересную. В должности инспектора КОСМОЮНЕСКО он принял участие во многих великолепных проектах, которые без ложной скромности можно было назвать историческими. Читая отчет лунной группы "Контакт", Круглов вспоминал Изорию и Пржелински, неторопливого и обидчивого Оливера Рамсея, нелепую гибель Ван Келлена, опасное путешествие по тесным переходам лунных пещер и радовался, что успехи есть, что взаимопонимание установлено и человечество получило младших братьев по разуму. А это означало, что где-то есть и старшие братья. И в этом убеждал фантастический марсианский город, в котором в залах парили черные кусочки свернутого космического пространства, где в ледяной воде плавали живые активаторы, придающие жидкости совсем уже невероятные свойства. А человечество уже рвалось дальше - к планетам внешнего круга. Капитан Дымков с экспедицией Краева высадились на спутниках Урана, автоматы исследовали ледяные поля Оорта, где обнаружили странную форму жизни - ледяные кочки. И на Венере уже резко упала температура - еще недостаточно, чтобы начать колонизацию планеты, но климат уже стал пригодным для того, чтобы на почве Венеры взошли первые земные растения: участки зеленой травы среди мрачных пустынно-гористых пейзажей земной сестры радовали глаз и внушали надежды. Люди работали. - Алексей Николаевич, - сказал после совещания Бедзоев, я хотел бы поговорить с вами откровенно. Можно? - Господи, Зайнутдин Акбарович! - Круглов улыбнулся. Для вас что угодно! - Мне хотелось спросить, почему вы вернулись в пилоты? У вас была интересная работа, определенная власть, хорошие возможности, но вы все оставили и принялись добиваться места летчика-испытателя в нашей программе. Почему? Лично я ничего не понимаю. Круглов покачал головой. - Что же тут непонятного? - открыто сказал он. - Именно потому, что мне не нужна была власть и хорошие возможности. Я - пилот. А все остальное от лукавого. Нет, я, конечно, благодарен судьбе - досталось многое увидеть и испытать. Я был на Луне в момент обнаружения селенитов, принимал участие в изучении поселений Чужих на Марсе. Но ведь и прежде у меня была не менее интересная жизнь, вам, наверное, это хорошо известно. Должность инспектора давала не только возможности, она еще и накладывала определенные обязанности. А к этому я так и не смог привыкнуть. - Не понял?! - Брови Бедзоева высоко поднялись. - Не привыкли к ответственности? - Понимаете, Зайнутдин Акбарович, всегда легче отвечать за себя. Это естественное состояние для человека. Я никак не мог привыкнуть к тому, что принимаю решение я, а рискуют другие. - Как раз это я понимаю, - улыбнулся Бедзоев. - Только не говорите мне, что это единственная и основная причина. Ведь это не так? - Основная причина... - Круглов усмехнулся. - Основная причина заключалась в том, что мне хотелось делать что-то нужное самому, а не наблюдать, как это делают другие. Не вышел из меня контролер, Зайнутдин Акбарович. Бедзоев согласно покивал. - Вот это-то я понимаю, - сказал он, ответно улыбнувшись Круглову. - Будем надеяться, Алексей Николаевич, что из вас получится отличный межпространственник. Весьма ответственная и интересная профессия, вы не находите? Стартовый комплекс, к которому был пристыкован спейсрейдер, находился на бывшем планетолете "Волга". Планетолет сюда дошел своим ходом, после чего реактор отстрелили, а маневренность обеспечили сотовыми изотопными двигателями, которые особой мощности не развивали, но быстро и своевременно ориентировали станцию в пространстве. Планетолет был устаревшего типа, поэтому особых удобств на нем не наблюдалось, более того, люди жили в состоянии постоянной невесомости. Круглову к этому привыкать не приходилось, а вот многие ученые, ранее не покидавшие Земли, частенько попадали в различные неловкие ситуации, связанные с отсутствием веса. Свободное время Алексей Николаевич тратил на то, чтобы обучить новичков свободно двигаться в условиях невесомости. За это к нему относились с повышенным уважением и за глаза называли сэнсеем. Ежедневно он занимался на тренажере. Компьютер постоянно менял нештатные ситуации, создавалась полная иллюзия испытательного полета, в которую Круглов постепенно вживался. Монтаж оборудования на первом пространственнике завершался. И чем меньшее время оставалось до испытания корабля, тем больше Круглов нервничал. Нет, страха не было, в Круглове жило нетерпеливое ожидание старта, хотелось, чтобы полет наконец состоялся. - Не торопитесь, Алексей, - сказал Бедзоев. - Лично для вас полет может оказаться последним. Никто не знает, как повлияет переход на человеческое сознание. Я говорю очень жестокие вещи, но вам следует быть готовым ко всему. Первому всегда труднее. Это прописная истина, но не зря она является истиной. Помните наш разговор? Так вот, я тоже терпеть не могу рисковать другими. Мне было бы значительно легче, если бы рядом с вами сидел я. Но это невозможно, поэтому будет сделано все, чтобы обеспечить вашу безопасность во время полета. - Ожидание надоело, - признался Круглов. - Я давно уже готов к любой нештатной ситуации. Тут главное не перегореть, Зайнутдин Акбарович. - Скоро, - сказал Бедзоев. - Старт гораздо ближе, чем ты думаешь. Люди работали. Семиметровая модель спейсрейдера прошла трассу, появившись из красного цветка пламени у финиш-площадки. Ошибка в расчетах привела к аварии - точка тахиарда оказалась в опасной близости от планетолета. Обошлось без человеческих жертв, но часть оборудования погибла. Поставки с Земли затянулись более чем на месяц. Круглов видел, как нервничает Бедзоев, чувства ученого передались и ему. Новое испытание, проведенное сразу за установкой доставленного оборудования, прошло блестяще. Два шимпанзе, пережившие мгновенное перемещение в пространстве, чувствовали себя великолепно, быстро обжились в невесомости и летали по коридорам, забавно выпрашивая у встречающихся ученых концентрированный сок и сухофрукты. Живший на станции кот Рыбкин, бывший гордостью и утехой межпланетчиков, быстро подружился с животными. Он спал с ними в гнезде, которое шимпанзе сплели из монтажных проводов в отведенном им отсеке, катался на шимпанзе по коридорам комплекса. И даже научился забавно висеть на одной из лап, подкарауливая неосторожного жителя станции под сводами коридора. В конце концов шимпанзе отправили обратно на Землю, что вызвало на стартовом комплексе некоторое уныние, а кота Рыбкина ввело в глубочайшую тоску одно время он даже отказывался есть и призывно мяукал у люка шлюзовой камеры, пока не понял, что его волосатые друзья улетели навсегда. - Завтра, - сказал Бедзоев. - Иди к медикам, Алексей. Спустя две недели астронавт Алексей Николаевич Круглов занял свое место в кабине спейсрейдера, повисшего в космическом пространстве рядом со старт-площадкой. Через час после старта Бедзоева невозможно было узнать - вместо моложавого и уверенного в себе человека перед подчиненным ему коллективом предстал старик. Красивого старта не получилось. У Алексея Круглова не было даже могилы, ею стало пространство. Спейсрейдер размазало по всему восьмимиллионокилометровому маршруту - не сработал соленоид шестого корабля. Глава семнадцатая МЕТЕОРЫ НЕ ИМЕЮТ МОГИЛ. 2060 ГОД Официант что-то спросил, но Чамберс его не расслышал. Некоторое время он бессмысленно смотрел на китайца, пока не понял, что тот хочет принять заказ. - Водки, - сказал Чамберс. - Принесите русской водки! Официант что-то горячо заговорил, и опять Чамберс его не понял. Голос официанта стал громче. Теперь в нем звучала некоторая неприязнь, которую, впрочем, официант пытался скрыть, памятуя нехитрое и вечное правило сферы обслуживания - клиент всегда прав. Китаец был высок и плечист, скорее всего уроженец китайского севера. - Господин, - сказал официант "Красного дракона", глядя в глаза Чамберсу. - У нас нет водки. У нас китайский ресторан. Хотите подогретой хаши? Чамберс достал из бумажника несколько купюр и положил их на белую скатерть столика. - У вас нет водки? - спросил он. - Так пошлите за ней кого-нибудь из персонала. Я хочу выпить, очень крепко выпить. Ты меня понимаешь? Официант покачал головой и прошел за стойку, скрывшись за бамбуковым занавесом. Вскоре он возвратился, но уже не один - с ним был хозяин ресторанчика Старый Ма. Ма величественно нес свою седую острую бородку, приближаясь к столу с явным намерением указать клиенту, который требует невозможного, на дверь. Он подошел к столику, и решительность Старого Ма сменилась неуверенностью, он узнал Чамберса. Нахальный посетитель в глазах китайца вновь превратился в уважаемого клиента. Старый Ма витиевато поприветствовал Чамберса и без паузы принялся что-то визгливо говорить официанту, который на глазах сужался в плечах и становился меньше ростом, словно слова хозяина были каким-то магическим заклинанием, действующим на его стать. Кланяясь Чамберсу, северянин схватил деньги со столика и, продолжая низко кланяться, торопливо удалился. Старый Ма почтительно встал рядом со столиком, сложив руки на животе. Он был в синем просторном костюме и легких тапочках. Морщинистое лицо китайца стало внимательным и угодливым, и без того узкие раскосые глаза превратились в две маленькие щелки. - У господина Чамберса что-то случилось? - почтительно поинтересовался китаец. - Водку сейчас принесут. У Ли Цзы очень, очень быстрые ноги. Позволено мне будет узнать, что случилось у достопочтимого господина Чамберса? - Случилось, - сказал Чамберс. - Случилось, уважаемый Ма. Приглашать китайца сесть за стол даже не стоило. Старый Ма никогда бы не позволил себе такой бестактности. Чамберс достал из кармана мятый журнал и бросил его на стол. На обложке журнала был портрет Круглова. Броский заголовок гласил: "Еще одна смерть в программе "Икар". Полеты к Солнцу обходятся слишком дорого. Слава земной астронавтики исчезает в пучке ослепительного света!" Китаец взял журнал и некоторое время внимательно разглядывал портрет, покачивая седенькой головой. - Большая утрата, господин председатель, - сказал он со вздохом. - Очень большая утрата. - Зачем я только отпустил его? - сдавленно спросил Чамберс. - Если бы я его не отпустил, он бы остался живым. Надо было держать его, надо было решительно поставить вопрос перед медицинской комиссией. Ничего плохого не случилось бы, если бы комиссия перестраховалась. Все было бы совсем иначе! Я смалодушничал, уважаемый Ма. Китаец, надев старенькие круглые очки, которых нигде в мире уже не носили, внимательно читал статью. - Я виноват, - горько сказал Чамберс. - Во всем виноват я, уважаемый Ма! Китаец спрятал очки в верхний карман куртки и еще раз внимательно посмотрел на портрет Круглова. Этого человека он знал как завсегдатая его ресторана. Старому Ма было все равно, какую должность занимал этот человек, кем он был в жизни. Вполне хватало того, что этот человек был достойным клиентом ресторана. - Не печальтесь, уважаемый господин Чамберс, - сказал он. - Птицы не выбирают дорог, они летают по всему небу. Разве можно приказать птице не летать? Когда они летят домой, то, случается, гибнут тысячами. Но они все равно не меняют своей дороги. Вбежал официант, тяжело дыша, поставил на стол перед Чамберсом бутылку странной русской водки, на которой было изображено какое-то старинное здание - русские всегда любили рекламировать предметы своей старины. Чамберс открутил пробку и сделал несколько больших глотков, которые обожгли гортань и пищевод. Водка тепло растеклась по телу, снимая напряжение и ослабляя пружину, жившую в Чамберсе несколько последних дней. - Принеси господину стакан, - повелительно сказал Старый Ма. Услав официанта, он повернулся к гостю и церемонно поклонился. - С вашего разрешения, - сказал хозяин ресторана, - поминальный заказ я сделаю сам. Я знал этого человека. Я его уважал. Поэтому заказ, который я сделаю, будет за счет заведения. Оставшись в одиночестве, Чамберс сделал еще один большой глоток. Он даже не подозревал, что смерть Круглова настолько выбьет его из привычной колеи. Когда Круглов ушел из КОСМОЮНЕСКО, Чамберс сильно на него обиделся, он все-таки думал, что межпланетчик примет иное решение, ведь он не мог не понимать, что на своем месте будет более полезен обществу, нежели рядовой пилот любой испытательной программы. Но Круглов ушел. Правда, у Чамберса не было причин для неприязни: уходя, Круглов добросовестна выполнил все начатые дела, на каждом направлении нашел себе достойную замену, и это еще раз утвердило Чамберса в мысли, что на должности инспектора Алексей Круглов был на своем месте. Он еще надеялся на возвращение межпланетчика, но все перечеркнула глупая и несвоевременная смерть пилота. Но разве смерть бывает своевременной? Чамберс положил перед собой журнал, вглядываясь в невеселое и спокойное лицо товарища. Теперь он понимал, что столкнулся с одним из тех людей, вокруг которых всегда кипит жизнь. Вроде бы они совершенно не прикладывают к тому особых усилий, но все закручивается вокруг них - победы и поражения, гениальные догадки и обидные просчеты, любовь и ненависть, уважение и презрение, нетерпеливое стремление бежать на край земли, чтобы успеть увидеть происходящее, и не просто увидеть, а принять в нем активное участие. В жизни Чамберса Круглов был подобен стремительному метеору, на миг озарившему яркой вспышкой серость будней. Такие люди никогда не умирали от старости, нет, они гибли в катастрофах, умирали от инсультов и сердечной недостаточности, и все потому, что они жили взахлеб. Есть люди, которые не вписываются в серые будни, такие люди живут по мечте. Большинство по мечте жить боятся. Они плывут по течению жизни и с тоской смотрят вслед тем, кто живет не так. Чамберс с пьяной тоской подумал, что он никогда не осмелится жить так, как хочется. Все в его жизни будет подчинено сложившемуся распорядку - совещания, деловые встречи, умные разговоры и поиски нужных делу людей. А ведь и он когда-то в своем Канзасе мечтал вырасти и стать исследователем сельвы, пройти путем загадочно исчезнувшей экспедиции Фосетта, найти древние индейские храмы и загадочные племена, которые живут в сумрачных влажных джунглях. Теперь он несколько иначе воспринимал все то, что так раздражало его в Круглове прежде. Алекс шел к своей цели, он не ждал, когда люди достигнут звезд, он сам хотел достичь их. Скорее всего именно потому он казался немного суховатым, жестким человеком, поступающим так, как решил сам. Он шел к своим звездам, не оборачиваясь на прошлое, терпя фиаско в личной жизни, не всегда обращая внимание на реакцию окружающих. Возможно, что именно поэтому он всегда оказывался в гуще событий. Чамберс выпил холодной водки, без особой охоты поковырял палочками принесенную еду и огляделся по сторонам. В ресторанчике сидели обычные среднестатистические люди, которым, как и ему самому, не суждено было сделать великих открытий. Не совершить фантастических путешествий. Они были обречены прожить всю свою жизнь в окружении родных и знакомых, каждый день ходить на работу, по выходным отправляться на уик-энд и гордиться выловленной в Мичигане щукой, как гордятся орденами и медалями, полученными за каторжную и опасную работу. Этим людям было суждено умереть в своей постели, они видели звезды только высоко над головой, но никогда не тяготились сознанием этого. Каждому свое - одному необходимо постоянно жить с повышенным адреналином в крови, стремиться познать то, что для всех остальных будет невероятной историей о невозможных героях. Есть люди, подобные метеорам. Только увидев пламенный росчерк, означающий окончание их жизненного пути, ты начинаешь понимать, кого ты в жизни встретил и кого в ней лишился. Метеоры не имеют могил, они продолжают жить во Вселенной, оставаясь в ней остывшим пеплом, пламенным прочерком, однажды прорезавшим ночь, памятью, которую хранят звезды о своих малых собратьях. Чамберс немного посидел, тоскливо разглядывая обложку мятого журнала, и вдруг вспомнил, как он просил Круглова разрешить эксплуатацию нескольких планетолетов с почти выработанными ресурсами. Что тогда сказал ему Круглов? "Чамберс, - сказал он. - А вы бы разрешили лететь на таком планетолете своему сыну?" И еще он сказал: "Мне не хочется, чтобы пилотов хоронили под их национальные гимны раньше положенного времени". И он был прав... Чамберс допил водку и встал. Уважительно кивнув Старому Ма, он неторопливо пошел на выход, сутулясь и от того выглядя намного старше своих лет. "Надо менять жизнь, - пришла в голову неожиданная мысль. - Надо все резко и необратимо менять, чтобы потом не было обидно за бездарно растраченные годы, чтобы не было стыдно перед самим собой, что ты прокоптил восковой свечкой, вместо того чтобы вспыхнуть звездой". Снаружи стояла ночь. Теперь, когда смог не нависал над городом, когда огни реклам остались в стороне, над дремлющими деревьями парка, похожего на спящего неведомого зверя, путаясь в невидимых ветвях, опускаясь почти до земли, сияли звезды. Время от времени некоторые из них срывались с небес и ослепительными белыми полосками чертили темное небо, оставляя за собой быстро гаснущие следы. Стоял сентябрь, Земля вошла в очередной метеорный поток, и теперь звезды вспыхивали в атмосфере чаще, чем в иное время года. Некоторое время Чамберс стоял, запрокинув голову вверх, и с детским нетерпением ждал очередной падающей звездочки, чтобы успеть загадать на нее желание. И не успевал. Вспыхивающие полоски гасли, прежде чем он успевал сформулировать подготовленную мысль. Водка туманила мозги. Метеоры не имеют могил. От них остается лишь росчерк в звездном небе. Каждый сгоревший метеор - это еще одно напоминание о том, что надо торопиться жить, ведь жизнь скоротечна и не вмещает тех желаний, что живут в человеческой душе. Если, конечно, ты не отдашь им всю свою жизнь без остатка. Царицын, февраль - август 2002 года
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
|
|