Пальцы, сжимавшие рукоять ледоруба, готовы были лопнуть в суставах... Интересно, а такое возможно? Нет охоты проверять. В глазах поплыли круги. Ужасно хочется отпустить прорезиненную рукоять. Будь что будет! Мне уже ничего не нужно.
      Непосильный груз вдруг испарился. Льдина словно растаяла в одно мгновение. Через секунду послышался тяжелый удар о воду и всплеск.
      Какое счастье! Эрикссону удалось отстегнуть льдину. Привязанный на другом конце веревки, он казался теперь легким, как плюшевый мишка.
      С трудом оторвала одну руку от ледоруба. Пальцы скрюченные, белые похожи на мертвецкие. Ну я и попала!
      Когда добралась до таблички, было еще светло. Но пока обустраивалась, устанавливала крепеж, пока втянула на площадку Эрикссона, тучи заволокли солнце, и мир погрузился в полумрак.
      Ветер заметно усилился. Еще не штормовой, но уже достаточный, чтобы вызвать беспокойство. Стоило без присмотра оставить блок-ролик, как ветер тут же скинул его с ледовой полки. Хорошо, что тот был привязан. Иначе бы лишилась пятидесяти долларов - именно столько стоит качественный блок от "Пецл".
      "Мёльде" продолжал раскачиваться на волнах метрах в ста от нас. Моряки в шлюпке явно беспокоились. Что-то тревожно кричали нам снизу, но их крики тонули в шуме волн, разбивавшихся о подножие айсберга. Я в принципе и сама понимаю, что нужно торопиться. Соберется какая-нибудь волна и так двинет шлюпку об айсберг, что только щепки будут плавать. Но нам с Эрикссоном совсем немного осталось. Вот она, табличка-то! Рукой подать!
      - Ну вы как? - поинтересовалась у археолога, когда втащила его за руку на площадку.
      - Словно под каток попал, - обессилено ответил он. - Когда эта сосулька висела на мне, думал, что поясной ремень пополам меня разрежет.
      - Очень хорошо, - сказала я и снова пристегнула археолога к крюку. Когда подняла взгляд, то обнаружила на лице Марка выражение такого неимоверного ужаса, словно я его в пропасть толкнула.
      - Не волнуйтесь... - заверила я. - Сейчас-то точно все будет в порядке.
      Эрикссон пытался поверить в мои слова и, как мог, боролся с испугом. Но иногда, глянув на крюк, невольно закатывал глазки и терял сознание. Быть может, оно и к лучшему. А желание его я выполнила. Хотел постоять возле древности - пожалуйста. Я же не виновата, что он такой впечатлительный.
      Шутки шутками, но пора было приступать к делу.
      Чернеющий под толщей льда прямоугольный контур оказался приличных размеров. Не то чтобы табличка на двери: "Кабинет 33, стоматолог Пехов" - но авторитетный плакат типа: "Цирк шапито! Кони, клоуны и закон всемирного тяготения!" С рекламный щит...
      Я отстранилась от ледовой стены, насколько это возможно, чтобы не опрокинуться. Вновь посмотрела на темный прямоугольник, похороненный во льду. Черт возьми!
      - Боевой щит, - произнесла я вслух.
      - В самом деле? - открыл глаза Эрикссон. - Что, действительно щит?.. А надписи какие-нибудь на нем есть?
      - Трудно сказать. Не видно... Хотя сидит неглубоко.
      - Отстегните меня! - потребовал швед. - Немедленно отстегните! Я хочу посмотреть.
      - Вы свалитесь.
      - Не свалюсь! Отстегните, или я сделаю это сам!
      Я отстегнула от крюка его поясной карабин, но привязала на короткий репшнур, как на поводок. Теперь ученый получил по пятьдесят сантиметров свободы вправо и влево, а я удовлетворилась тем, что если он соскользнет с площадки, то улетит не дальше вытянутой руки.
      Эрикссон припал к щиту, исследуя его поверхность сантиметр за сантиметром. Я достала фотоаппарат и сделала несколько снимков. Белые вспышки пронзили лед, пучки света запрыгали по хрустальным недрам.
      - Тут какие-то знаки! - удивленно произнес археолог и приказал нетерпеливо:
      - Давайте, давайте попробуем его достать!
      Глаза из-под горбушки шлема пылали страстью и детским упрямством. Археолог гладил льдину пухлыми ладошками.
      Ветер ударил меня в бок, заставив прочнее упереться кошками в площадку. Где-то вдалеке прогрохотал гром. На капитанском мостике становилось неспокойно. Боцман, убрать паруса!
      - Отойдите в сторону, Марк! - велела я, ухватив ледоруб двумя руками.
      Археолог поспешно отстранился. Его глаза были влажными. То ли ветром надуло, то ли он действительно так расчувствовался, прикасаясь к священной древности. Все-таки пятый век!
      Вонзила ледоруб в стену сантиметрах в десяти от края щита. После третьего удара кирка провалилась.
      - За щитом находится полость? - предположил Эрикссон.
      Я пожала плечами и принялась вырубать лед по контуру щита.
      Осколки льда летели в стороны. В некоторых местах кирка опять проваливалась. Когда я прошла по контуру один раз, по расположению провалов сделалось понятно, что щит закрывает какую-то полость высотой в половину человеческого роста.
      Я просунула ледоруб в одну из дыр и надавила на рукоять, как на рычаг. Лед треснул по намеченной линии. Изъятый из плена щит оказался в наших руках.
      Сокровище было заключено в пластину из льда. Но не оно сейчас интересовало нас. Далеко не оно...
      На месте вырубленного ледяного пласта осталось темное отверстие. Пока я перевязывала щит веревкой, чтобы спустить вниз, Эрикссон тайком обрезал свой "поводок" и скользнул в дыру. Я даже отругать его не успела за безобразное поведение.
      Через секунду во льду вспыхнул свет - маленький археолог зажег ручной фонарик.
      - Тут на стене какая-то надпись, - долетел его голос. - Прямо по льду вырезана! Вот это да! Пятнадцать веков хранилась...
      Надо было торопиться. Еще можно пережить отборную брань, которой нас покроют моряки в шлюпке. Но черное небо над головой вскоре поднимет такую бурю, что пережить ее верхом на разваливающемся айсберге проблематично.
      - Алена! Тут целый проход!
      - Не может быть! - поразилась я, оставив щит и бросившись к археологу.
      Влезла в тесное отверстие, придавив Эрикссона к стене. Но тот особенно не огорчился. В порыве исследовательской страсти вообще ничего не замечал вокруг.
      - Смотрите! - Марк посветил вперед.
      Полукруглый лаз уводил вниз, в недра айсберга. Швед попытайся нащупать лучом конец хода, но у него ничего не вышло. Ледяные стены исчезали в темной глубине.
      - Что написано на стене? - спросила я.
      - Пока не могу разобрать. Сфотографируйте это место, пожалуйста.
      Я сделала два снимка, а когда повернулась к археологу, то обнаружила, что он по-прежнему светит в глубь прохода и жадно смотрит туда. Следующую фразу которую он произнес, я, в общем, ожидала:
      - Алена, мы должны исследовать этот лаз!
      Я вылезла из отверстия и вытащила за шиворот Эрикссона. Повернула его лицом к морю.
      - Посмотрите вокруг! - сказала я. - Шторм уже начинается! Мы едва успеем спуститься в шлюпку и добраться до судна!
      - Алена! Там могут оказаться такие древности, о которых и мечтать нельзя!
      - А разломы, прорезающие айсберг? А фраза о том, что этот шторм будет для айсберга последним? Я это говорила? Нет! Это ваши слова, уважаемый доктор Эрикссон!..
      Неожиданно обнаружила, что кричу на него. Мне сделалось стыдно, и я снизила тон:
      - Если мы спустимся туда, океан похоронит нас вместе со всеми сокровищами, которыми набита эта ледышка.
      - Мы можем найти там разгадки великих тайн! - тихо сказал археолог.
      - Вы готовы заплатить жизнью, чтобы открыть эти тайны? Лично я - нет. Давайте ограничимся тем, что нам даровано. Мы нашли щит. Это хорошая находка. Но для вскрытия гробницы Тутанхамона сегодняшний день не предназначен!
      Эрикссон безмолвно смотрел на океан. Я чувствовала, что исследовательский пар выходит из него. Слава богу!
      - Да, вы правы, - произнес он под шум ударившей об айсберг волны. Удар был такой мощи, что плавающая глыба вздрогнула и мелко затряслась.
      - Вы правы! - повторил он твердо. - Давайте собираться обратно!
      И шагнул вперед.
      Куда он собрался - я так и не поняла. Решительный тон, с которым маленький археолог произнес последние слова, подвигнул его к таким же решительным действиям. В частности, к этому шагу по площадке. У мужиков есть дурацкая черта. Если сказал что-то, сдвинув брови, значит, нужно еще кулаком по столу ударить, табуретку сломать или напиться в стельку. В знак своей отчаянности.
      Эрикссон поэтому шагнул по площадке. И тут же поскользнулся.
      Я опомниться не успела, как рядом с моим лицом взлетели ноги в ботинках со стальными набойками. Один ботинок нечаянно, но весьма ловко выбил ледоруб из моей руки.
      Пока я провожала взглядом ледоруб, падавший в бушующий океан, Марк упал на спину, прокатился по площадке, сшиб меня с ног и с воплем исчез в прорубленном отверстии.
      - Клоун! - воскликнула я со злостью, когда мои ноги провалились в пропасть. К счастью, зацепилась за трещины и не позволила телу отправиться вслед за ногами.
      Я не матерюсь - с детства не приучена. На скалах иногда слышу кой-какие слова от друзей, но это неизбежно. Многие выражения намертво привязаны к неудобным опорам, к трещинам, в которые не вставить пальцы, к крошащимся стенам. Они подобны наклейкам с характеристикой товара... Я их, правда, не употребляю. Попытаюсь описать произошедшее дальше без мата.
      Мы с Марком были связаны веревкой. Я специально сделала ее в два раза короче, чем должно. Чтобы при срыве археолога маятниковое раскачивание меня не снесло. Но тогда подумала, что сделала это напрасно.
      Эрикссон провалился в отверстие так глубоко, что веревка полностью расправилась... и дернула меня следом!
      Связка альпинистов для того и нужна, чтобы если один сорвется, то другой его вытащил. Все дело в том, что зацепиться мне было не за что и нечем. Ледоруб отправился в подводное плавание, а ноги со стальными кошками болтались в пропасти. К тому же веревка тащила вперед, и найти опору я не могла, как ни старалась.
      Я перелетела через площадку и нырнула в отверстие. Вниз головой навстречу раздвигающему темному зеву ледового тоннеля.
      У вас не возникало желания оказаться однажды в недрах айсберга, который терзают огромные волны и который вот-вот расколется? У меня тоже подобного желания не было. Но такая уж карма - обязательно встать под крышу, с которой падают сосульки.
      Я падала вниз по извилистому ледовому проходу, который отчетливо напомнил аттракцион в аквапарке. Темные полупрозрачные стены неслись навстречу с огромной скоростью. Я пыталась остановить падение, но зацепиться руками было не за что, а "когти" лишь бессмысленно царапали лед.
      Отвратительно чувствовать себя шаром для боулинга! Понимаешь, что от тебя ничего не зависит, но летишь, летишь, ожидая неминуемого столкновения с поверхностью.
      Проход пересек довольно широкий разлом. Один из тех, что сделали гибель нашего айсберга неотвратимой. Наверняка он протянулся от вершины до самого основания. Я набрала такую скорость, что перелетела через разлом, почти не заметив его.
      Как бы остановиться? Так долго падаю, что уже, наверное, провалилась ниже уровня океана. Дернул меня Ёрмунганд взять с собой этого неутомимого шведского парня!
      Падение по наклонному тоннелю закончилось неожиданно. Стены внезапно расширились, низкий свод ушел вверх. Проход выплюнул меня в какую-то темную пещеру.
      Кувырком прокатилась по полу. Остановилась, воткнувшись в ноги Эрикссона, который стоял посреди ледовой каморки.
      - Ну, Марк! - с негодованием произнесла я, поднимаясь и опираясь на него. - Никак не ожидала от вас подобной выходки! Вы слышали о таком слове "дисциплина"?
      Нащупала фонарик на поясе и включила его. Луч ударил в лицо археологу, и я неожиданно обнаружила, что держу за плечо совершенно иного человека. Чтобы стать таким, Эрикссону нужно подрасти на две головы, раздаться в плечах и отпустить длинную нечесаную бороду. Но самое главное - нужно иметь такое же бездумно-дикое лицо, при взгляде на которое страшно от одной только мысли, что ты не принадлежишь клану, где одеваются в шкуры, гложут кости побежденного противника и производят на свет таких вот симпатяг.
      Я так заверещала, что оглохла сама. Во мне словно взорвался какой-то сосуд, и из него хлынул фонтан страха, перемешанного с паникой. Бородатый воин скалился. В руках поблескивал совсем не туристический топорик. Лезвие такое огромное, что им, пожалуй, легче на плахе орудовать, чем промышлять ремеслом плотника.
      Едва сохранила рассудок. Сами посудите: в темных недрах заброшенного айсберга натолкнулась на бородатого мужика с топором, который непонятно как здесь живет и со зверским лицом поджидает гостей - явно не для того, чтобы рассказать о своей грустной судьбине.
      Немного поголосив, начала мыслить разумно. Конечно, он не живой. На лице сквозь кожу проступили белые кости черепа. На щеках, бровях, в углах челюстей. Эти участки придавали лицу еще больше ужаса, но меня они слегка отрезвили. Визг перешел в слабое поскуливание.
      Бородатый мужик с топором - мертвый. А стоит на ногах потому, что заледенел, как куриный окорочок в морозилке. Запястья и шея покрыты инеем, который я не сразу заметила.
      Едва пришла в себя, как на плечо опустилась ладонь. Страх нахлынул опять. Так завопила, что ледяная пещера затряслась. Повернула голову и увидела Эрикссона. А я-то решила, что рядом ожил еще один бородач- еще злее, и топор у него еще больше.
      Кричала, даже опознав археолога и собственные страховочные ремни, опоясывавшие его. А Эрикссон орал в ответ. Возможно, желая угодить мне, но скорее оттого, что я его напугала.
      Наш дуэт оборван пронзительный удар, заставивший ледяную гору содрогнуться. Что-то загрохотало - причем близко. Похоже на шум падающих глыб. Я втянула голову в плечи, но стены не сошлись, и свод не обрушился. Только бородатый "плотник" рухнул на спину. Не рассыпался, как я ожидала, а остался лежать, держа перед собой топор и обращая теперь свое неистовство к пустому потолку.
      - Кто он? - спросила я. От пережитых волнений голос сделался писклявым и неуверенным, как у второклассницы.
      - Это стражник, - объяснил Эрикссон.
      - Стражник кого?
      - Если бы я знал... Сфотографируйте его, пожалуйста.
      - Полагаете, мы успеем на тот свет до закрытия пунктов проявки "Кодак"? - Кажется, начала приходить в себя. - Нам нужно скорее выбраться отсюда!
      Я обернулась, разыскивая отверстие, через которое мы угодили в ледяную пещеру. Провела лучом по стене, но не нашла его и мгновенно покрылась колкими мурашками.
      Чтобы отверстие прохода закрылось, словно живое? Нет, не может такого быть. Чудес не бывает, хотя мне приходилось с ними сталкиваться. Но все равно - не бывает!
      Сим-сим, откройся!
      Только пройдясь лучом по стене вторично, я нашла отверстие, однако легче мне от этого не сделалось. Наоборот, на сердце навалилась непосильная тяжесть.
      Отверстие лаза было наглухо забито ледяными глыбами. Вот откуда я слышала звуки рушившихся стен. Словно нарочно! Коварный ледяной демон разинул пасть, цапнул любопытных путников и, проглотив, отрезал пути к отступлению.
      - Алена, раз уж мы оказались здесь...
      Голос Эрикссона был непривычно тверд. Видимо, он уже знал, куда отправится после смерти. Небось в Вальхалле местечко забронировал. А я еще не готова умереть. Не думала об этом с утра. И религию подходящую не подобрала.
      - Раз уж мы оказались здесь...
      - Не продолжайте! И слушать не хочу!
      - Вы только посмотрите на это! - призвал он и перевел луч фонаря на одну из стен.
      Я хотела что-то сказать наперекор - едкое и весомое, - но слова замерли на устах. Перед глазами открылась живописная стена. От пола до потолка ледяную поверхность покрывали резные орнаменты и узоры. Кое-где в них вплетались людские фигурки - корявые и угловатые, типично скандинавские. В душе родилось восхищение при виде старательной и кропотливой работы, затраченной на изготовление ледяных рельефов. И трепет охватил от осознания их уникальной древности.
      - И это чудо мы теряем! - с клокотанием в горле произнес Эрикссон.
      Оказывается, он больше думал о том, что человечество лишится художественного айсберга!
      - Эрикссон! - с укором сказал а я. - Мы погребены в вашем чуде! Это наш склеп!
      Он посмотрел на меня непонимающе:
      - Если вы не хотите фотографировать стену, я сделаю это сам. Дайте фотоаппарат.
      Я не доверила ему свой фотоаппарат. Назло стала сама фотографировать рельефы. Скрученные ветви, уточек и лошадей, сложные веревочные узлы... Отдельно сняла примечательную стелу с изображением эпизодов: битва, поход, еще что-то - не успела разглядеть. Израсходовала половину пленки.
      Пока я упражнялась в художественной съемке, мой напарник по склепу высветил фонарем приличных размеров вертикальную расщелину в стене. Конец ее терялся в темноте, расстояние между краями позволяло протиснуться человеку. Она была явно природного происхождения - тем не менее по краям украшена точеными фигурками бегущих волков.
      - Это выход! - радостно воскликнул археолог, приближаясь к расщелине.
      - Мне такие дырки в стенах не нравятся совершенно, - заявила я, держа перед собой аппарат, словно при случае рассчитывала им защититься. - Обычно в них таятся разные гадости. Я с такими штуками сталкивалась.
      Маленький археолог был уже возле отверстия. Посветил внутрь.
      - Проход свободен... - осторожно произнес он. - Вроде нет никаких гадостей.
      Я спрятала фотоаппарат за спину, наклонилась и попыталась вырвать топор из рук мертвого викинга. Думала, что с топором буду чувствовать себя увереннее. Но древний черенок навечно примерз к ладоням заледеневшего покойника. Пришлось оставить попытки. Перешагнула через бородатого дровосека и подошла к Эрикссону.
      А моего напарника так и тянуло на новые приключения. Просунул голову в расщелину, и ногу поднял, чтобы ступить...
      Я вытащила его за шиворот. Скоро отработаю прием до автоматизма - так часто швед сует голову куда не нужно. Зря я его с собой взяла! Если бы не он, сейчас уже сидела бы в каюте "Мёльде" и с наслаждением потягивала горяченный кофе. Вместо этого - мерзну здесь в тонкой маечке и шортах! И не ведаю, как выбраться из ледового желудка. Может, в самом деле эта расщелина куда-нибудь выведет?
      Айсберг вздрогнул от нового удара. Пол покачнулся, сверху посыпались снег и ледовая крошка. Как бы и этот проход не закрылся.
      - Отпустите меня! - потребовал Эрикссон, и я обнаружила, что все еще держу его за шиворот, а сама заглядываю в расщелину. - Отпустите... чего смотреть! Нужно идти туда!.. Другого пути все равно нет.
      - Тот, кто оставил замороженного охранника, наверняка позаботился и о более действенных средствах защиты. Вопрос - каковы они?
      С виду проход через расщелину казался безобидным. Гладкий пол, покрытый крупой инея, шалашиком сходившиеся кверху стены... Не видно, правда, конца, а в остальном - ничего особенного.
      Я сняла с пояса крюк потяжелее и бросила вперед.
      Блестящая железяка поскакала по полу, наполнив ледяную пещеру мелодичным звоном. Сама же я замерла. Ничего не произошло. Спрятанные топоры не выпрыгнули из стен, рассекая воздух, свод не обрушился.
      Может, я и в самом деле слишком осторожничаю?
      Поставила на пол ногу. "Когти" с хрустом вонзились в лед. Перенесла на эту ногу вес тела.
      В тот же миг пол под моей пятой провалился. Словно я наступила на хрупкое стекло. Рухнул целый участок размером с пару квадратных метров. Осколки посыпались в пропасть, зазвенели, разбиваясь об острые, ледяные пики, торчавшие глубоко внизу.
      - Это называется ловушка, доктор Эрикссон, - сказала я, когда грохот утих.
      Марк нервно сглотнул:
      - Но ведь дорога есть?
      - Она с сюрпризами, - объяснила я. - Охотники за тайнами, вроде вас, должны остаться в этой яме с распоротыми животами. Но нам придется туда идти, потому что идти, собственно, больше некуда.
      - Как же мы пойдем? - спросил Эрикссон, боязливо заглядывая в провал с ледяными кольями.
      Буря за стенами разыгралась нешуточная. Айсберг раскачивался, оглушительно скрипел и трещал. Изредка - по моим предположениям - от тела горы откалывались льдины. В эти моменты казалось, будто кто-то палит из охотничьей двустволки. До нас разрушения пока не добрались. Только заваленный лаз напоминал о том, что ждет впереди. Требовалось поторопиться.
      Цепляясь за щели и выступы, прошла на одних руках метров пять над провалившимся полом. Когда пальцы онемели от холода, поспешила расставить ноги, уперевшись "кошками" в стены. Немного согрев пальцы дыханием, в одну из трещин установила закладку. К ней привязала конец веревки, другой конец которой тянулся к поясу Эрикссона... Все так же на руках добралась до места, где ложный пол заканчивался. Сначала попробовала крепость льда одной ногой. Потом спрыгнула, чувствуя безмерное удовлетворение.
      Дала отмашку археологу, и тот пузатым маятником пролетел над ледяными остриями ко мне. Здесь я его поймала за отвороты куртки и втянула на твердый лед.
      Дальше проход поворачивал налево. Мы обогнули угол и оказались в небольшом коридоре, в конце которого темнело пятно вероятного выхода. К этому времени я обратила внимание, что от толчков и ударов бушующей снаружи стихии стали двигаться стены. В прямом смысле. Вверх-вниз. Вдобавок появились нехорошие трещины, которых раньше не было.
      Опасливо косясь на свежие разломы, я шагнула в коридор и почувствована, как пол под ногой провалился. Не обрушился, как пятью минутами ранее, а сместился вниз.
      - Как все отрицательно! - воскликнула я, обнаружив, что стою на плите, которая ушла в пол под моей тяжестью.
      - Что такое? - осведомился швед.
      - Сейчас на нас что-то посыплется, - предупредила я. - Гарантирую: это будут не конфеты и не новогодние подарки!
      Сверху раздался скрежет. Я подняла голову.
      Над нами висел огромный ледовый куб... Точнее, уже не висел, а СОБИРАЛСЯ УПАСТЬ!
      Рефлексы пробудились мгновенно. Чуждые - не мои, не скалолазные. Странно... Я не десантник, не tomb raider Лара Крофт... Откуда они взялись?
      Кинулась по коридору. К темному пятну выхода. Маленького археолога дернула за собой.
      "Когти" с яростным хрустом вонзились лед. Прыжок, другой...
      С ужасающим грохотом куб обрушился за нашими спинами. Задержись мы на секунду - раздавил бы напрочь... Однако думать об этом было некогда. Потому что я уже наступила на другую кнопку. Их совершенно не видно - щели скрывает слой инея.
      Сверху послышался новый скрежет. Следующий куб приготовился свалиться на наши головы.
      Запястье Эрикссона, которое я сжимала, неожиданно выскользнуло из моей ладони. Археолог смешно взмахнул руками и распластался на полу.
      Куб над ним угрожающе вздрогнул. Посыпались хлопья снега, напоминавшие пух ощипанной курицы.
      Эрикссон попытался встать, но снова упал. Я вернулась, дернула его за руку и не смогла сдвинуть с места. Его что-то держало.
      Веревка! Она по-прежнему привязана к поясу Марка. Первый куб придавил ее к полу!
      Глыба льда над ним взвизгнула, чиркнув углами по стенам коридора.
      - Бросьте меня! - пролепетал археолог. - Одна вы сможете выбраться!
      - Нет, Марк! Не позволю вам погибнуть мучительной смертью! откликнулась я и выхватила нож.
      Археолог закричал. Он подумал, что я собралась его зарезать. Вот чудак!
      Рассекла полиамидный жгут одним взмахом. Затем крепко ухватила археолога за руку - он даже вскрикнул от боли... И выдернула его из-под падающей глыбы.
      Куб с такой силой обрушился на пол, что нас подбросило. Разнокалиберные осколки градом ударили в спины.
      Сверху валился следующий куб, но я уже не смотрела ни вверх, ни под ноги. Стремглав летела к выходу, волоча за собой тяжело дышавшего Эрикссона.
      Из-под рушившихся сводов выскочили чудом. Едва покинули коридор, как за нашими спинами отверстие выхода завалили тяжелые глыбы. Взметнулась снежная пыль, окутав нас непроницаемым облаком.
      - Кровь в голове стучит, словно кувалда молотит! - пробормотал Эрикссон, сидя на полу. Вид у него был весьма измочаленный.
      - Скажите спасибо, что вообще голова осталась! - откликнулась я с усмешкой.
      - Спасибо.
      Да что тут... У самой руки дрожат, как у дряхлой старухи.
      Снежная пыль осела, и стало понятно, что мы оказались в новой пещере. С довольно высоким сводом. Здесь обращало на себя внимание подчеркнутое отсутствие рельефов и узоров на стенах. Из человеческих творений - только высокая лестница со ступенями во всю ширину зала, поднимавшаяся к площадке перед ледяной стеной. Она, видимо, была основным элементом пещеры... Да и, наверное, всего ледового комплекса. Таким же главным, как полотно экрана в кинозале. Лед стены - чистый и прозрачный, словно слеза. Если смотреть от основания лестницы, где стояли мы, стена вообще казалась легким туманом.
      Эрикссон на четвереньках глядел на вершину лестницы:
      - Что там?
      Я пожала плечами и стала подниматься по ступеням. Археолог вскочил и обогнал меня - торопясь, норовя поскользнуться и упасть в любой момент. Я поддалась азарту, и мы понеслись по лестнице. Стена открывалась нам все больше.
      Вот и вершина. Перешагнув через последнюю ступень, мы замерли в изумлении. Эрикссон выразил свои чувства мышиным писком, а я всей душой пожалела, что пленка в фотоаппарате наполовину израсходована на дурацкие орнаменты.
      Перед нами стояла дружина викингов. Человек двадцать в несколько рядов - длиннобородые, в шлемах, кольчугах, опоясанные кожаными ремнями, с зазубренным оружием в руках. Лица грубые и заросшие, глаза пылают из-под нахмуренных бровей. Они казались настолько живыми, что сделалось страшно. В первый момент я подумала: а вдруг сдвинутся и порвут тонкую прозрачную пленку, нас разделяющую? Но тут же до меня дошло, что дружина погребена в толще кристального льда.
      В центре стоял высоченный воин - этакий белый Шакил О'Нил с бородой, скрывавшей лицо почти до самых глаз. Он был на голову выше остальных - тоже совсем немаленьких ребят! Кроме знатного роста воин выделялся широкими плечами, искусной выделкой одежды и доспехов. Скорее всего, он являлся предводителем или даже конунгом. Мощные кулаки сжимали рукоять огромного двуручного меча, лезвие которого усыпали руны, а острие смотрело вверх. Его взгляд был настолько тяжелым и пронзительным, что, казалось, в любой момент скандинав вывалится из ледовых оков и обрушит на двух потерявшихся людишек свой меч, а с ним всю мощь и ярость железного века.
      - Это просто фантастика! - услышала я дрожащий голос Эрикссона.
      Я его понимала.
      Ледовый склеп - не фантастика. Он - грандиознейшее археологическое открытие! Неведомым образом сохраненная в целости дружина викингов в одежде и с оружием - кладезь информации о железном веке. Лед донес даже атмосферу той эпохи, даже чувства, застывшие в глазах воинов. И все-таки...
      - Впечатление такое, что лед покрыл этих людей в мгновение ока... пролепетала я. - Такое возможно?
      - Все это вообще невозможно! - отозвался археолог словно издалека. - Но вот оно - перед нами!
      Я обнаружила, что не могу оторвать взгляда от рук воина, сжимавших меч. Кисти покрыты густыми волосами, почти шерстью. Но это не все... На пальцах вместо ногтей толстые, крючковатые когти. Словно у животного.
      - Лучше посмотрите туда, - сказал Эрикссон, указывая на выступавшую нижнюю челюсть, заросшую нечесаными волосами. Внимательный швед обнаружил еще одну уникальную деталь. Насколько я могла разглядеть, из-под нижней губы викинга выпирали два клыка.
      - Кто он? - спросила я.
      Эрикссон лишь расстроено покачал головой и посмотрел на мой фотоаппарат. Да, он прав!
      Я стала фотографировать дружину. Даже через объектив казалось, что воины живы, а каждая вспышка порождала в их глазах нарастающий гнев.
      Основное внимание, конечно, я сосредоточила на волосатом гиганте. Внимательно считая израсходованные кадры, сфотографировала его в полный рост, затем выделила основные элементы - лицо, грудь в доспехах, руки и рунный меч.
      На фотопленке остался последний кадр. Я торопливо искала, что бы еще сфотографировать. Переместила объектив вниз и обнаружила кое-что.
      Правая нота гиганта покоилась на низкой тяжелой плите, поставленной вертикально. На каменной поверхности виднелось с десяток рунических строк. Именно они достойны последнего кадра!
      Тщательно приготовилась, навела объектив.
      Щелчок!
      Все. Надписи с плиты перенеслись в фотоаппарат. Едва слышно зажужжала катушка, перематывая пленку.
      Айсберг вздрогнул от нового толчка и, как мне показалось, испустил тяжкий вздох. Стены покрылись трещинами. И только монолит с викингами остался невредим. Ни единого разлома, ни единой щелочки не появилось в прозрачной стене. Словно незримое заклинание охраняло дружину.
      Эрикссон, казалось, не обращал внимания на скорую кончину айсберга. Он увидел плиту с рунами и припал к ней, пытаясь перевести строки. Окружающего мира теперь не существовало для археолога. Только магические руны под пятой бородатого исполина!
      Я извлекла катушку с пленкой из "Кэнона" и опустила ее в пластиковый пакетик. Сдавила герметизирующую полоску. Не знала, суждено ли нам выбраться из ледового плена... Но пленку надо спасти.
      Как странно... Двенадцать часов назад купила ее в аэропорту всего за два евро. А сейчас она бесценна для истории вообще и для археологии в частности!
      - Завоюй камень, - читал Эрикссон первую строчку рун, - ...награда и проклятие... найди... как нашел его я...
      Где-то снаружи раздался взрыв, словно сдетонировал боевой заряд тротила. Глыба с замурованными викингами дрогнула. И съехала чуть вниз.
      Эрикссон торопился, разбирая руны.
      Снизу, от основания лестницы, послышался плеск воды. Она прорвалась сквозь разломы... Все! Конец айсберга наступил.
      Я спешно принялась сдирать с себя тяжелое снаряжение.
      - Иди по моему следу... - перевел Эрикссон и перед следующей фразой сделал большую паузу. - Овца-валькирия... с железными когтями.
      - Что? - удивилась я.
      Археолог изумленно смотрел на мои ноги.
      Я тоже посмотрела вниз и уперлась взглядом в кошки, привязанные к ботинкам. Стальные шипы, позволявшие карабкаться по льду.
      - Ведь ваша фамилия, кажется, Овчинникова? - спросил Эрикссон.