– Я бы показал ему «тварь», если бы не приказ повелителя… Зачем ты сказал про церковь?

– Не знаю.

– Дрянная кукла! – Баструп забормотал, обращаясь к самому себе. – Не нужно было тащить с собой куклу. От нее одни неприятности. Сама думать не умеет, только приказы подавай.

Они повернули за угол и обнаружили, что улица перегорожена. Пожилая женщина в длинном, накинутом на плечи платке перегоняла через дорогу стаю гусей. Услышав гул приближающейся машины, она подняла голову и требовательно помахала рукой, подзывая к себе. Орк снова нырнул под приборную панель.

– А это кто такая? – с остервенением зашипел он, больно сдавив коленку Даймона.

– Римма, жена свекловода. Ее кличут Паучихой. Предсказывает погоду, лечит ревматизм и вытаскивает камни из почек. А еще разводит гусей и имеет трех дочерей, одна из которых…

– Заткнись. Я устал от твоих знакомых. Поскорее сделай так, чтобы эта швабра убралась.

Даймон остановил машину возле женщины.

– А ну-ка, Зверолов-младший, – произнесла Римма, положив локоть на борт гравилета, – поведай мне, каким ветром занесло тебя в Гарнизонное на ночь глядя? И где твой отец?

– Отец остался дома. Я ненадолго. Туда и обратно.

– Зачем?

– Я должен добраться до церкви, – ответил он и получил чувствительный удар по чашечке рукоятью бластера.

– И с какой же целью?

– Исповедоваться.

– Исповедоваться? – нахмурилась Римма. – Очевидно, конец света пришел, коли Звероловы к церкви обратились.

Глаза Даймона испуганно забегали, сам он покрылся испариной, но не от смущения, а от непонимания, что же он должен сделать.

– Здоров ли ты, юноша?

– Да, – поспешно ответил Зверолов-младший, хотя выглядел он измученным.

– Кстати, тут ваша очкастая курица носилась по окрестностям. Небось сбежала опять? Поймать, если случай представится?

– Да.

– Зайдешь на кружечку paгe? С дочерью моей опять повидаешься.

– С удовольствием, – улыбнулся Даймон и почувствовал в коленке такую острую боль, что тут же продолжил, – но в следующий раз.

– Какой-то ты чудаковатый сегодня, Даймон! Даймон тупо улыбнулся, не зная, как ответить.

– Впрочем, все вы, Звероловы, чудаковатые. Хорошо, что у тебя с моей дочерью ничего не вышло. Не хватало мне получить чудаковатых внуков. – Гуси загоготали, женщина шикнула на них и хлопнула прутом по земле. – Не успеешь домой до темноты. Заходи, когда исповедуешься. Если докричишься до этого глухого суслика в сутане.

И, по-мужски хохотнув, она погнала гусей на окраину, где стоял дом свекловода. Орк выпрямился, глянул вслед Римме Паучихе и произнес:

– Гони к церкви.

Впервые за сегодняшний вечер фраза понравилась Даймону. Он просто влюбился в нее. Приказ был кратким, совершенным до божественности. В нем отсутствовала неопределенность, его не требовалось домысливать. Любовно шепча эти слова, словно обсасывая конфетку, Даймон надавил на педаль.

Гравилет спрятали в высокой жгущейся траве, которая заполонила территорию старого церковного кладбища. Пока добирались до здания, несколько раз споткнулись на буграх забытых могил. Над их головами возвышались усыпанные огнями стены форта.

– Вот она, церковь Престола, – послушно сообщил Даймон, когда добрались до крыльца. Ему было приятно произнести это, ведь он еще на шаг приблизился к исполнению главного приказа.

– Не смей упоминать при мне это поганое название! – неожиданно взревел Баструп, воткнув ствол бластера Даймону в ребра. – Ты хотя бы знаешь, какие слова произносишь всуе? Тебе хотя бы известно, кто такие престолы! Нет? А вот мне довелось однажды с ними столкнуться. Они испепелили целый флот звездолетов. ФЛОТ! Немногие выжили в том побоище, я был в их числе…

Он убрал пистолет и осклабился. Под мерклым светом заорбитальной крепости, которая заменяла луну, его жуткое лицо с тяжелым лбом, провалившимися глазницами и почти отсутствующим носом сделалось еще страшнее.

– Но больше такого не повторится, – произнес орк, постучав в дверь церкви. – С тех пор одни престолы распилились, другие провалились в вечный сон. Так что не будет вам помощи, краснокровые, не будет…

Дверь распахнулась, в проеме показалась фигура старого священника.

– Кто пришел на порог храма господнего в столь поздний час? – осведомился он старческим ломающимся голосом и в следующий момент рухнул на пол с перерезанным горлом.

– К тебе, пес, пришла кровавая старуха, – сказал Баструп в коченеющее лицо мертвеца, вытирая нож о его одежду.

Даймон услышал в глубине себя далекий возмущенный вопль. Он был коротким – кольнул и исчез. Чей это был крик? Неужели его? Похоже на другого человека. Сам Даймон не мог возмутиться, потому что ничего не чувствовал. Да и задача у него сейчас другая: он должен выполнить приказ.

– Чего озираешься, как затравленный? – окрикнул с порога орк. – Затащи внутрь эту дохлую шавку, чтобы с улицы не видели! Да пошевелись же, кукла гребаная!

Даймон втащил труп внутрь, закрыл дверь. Потом зачем-то сложил ему руки на груди.

Внутреннее убранство маленькой церкви было небогатым. Первым делом Баструп сорвал крест с алтаря, бросил на пол и ударил по нему каблуком. Посчитав миссию святотатства выполненной, он стал вышагивать по каменному полу, что-то бормоча под нос, кажется, считая плиты. Затем остановился и встал на колени, – Какие же вы, люди, недалекие! Строите свою богадельню на фундаменте древнего храма орков. Желаете унизить чужую веру, топтать ее ногами. А только неведомо вам, что фундамент является частью комплекса, и в нем спрятаны сюрпризы, которые только и ждут своего часа.

Он достал из кармана фонарик, испускающий фиолетовый свет, и направил луч на половые плиты. Две из них, клацнув, неожиданно поднялись в воздух с приглушенным гудением. Они повисли в полуметре над полом, открыв темное жерло неизвестного колодца. Из отверстия дохнуло холодом, сыростью и гнилью.

Если формой человеческих храмов являлась башня, обозначающая устремление к созвездию Волка, к богу, то орочьи святилища имели форму глубоких колодцев, которые символизировали устремление к Бездне и ее хозяину, живущему там. Согласно «Апокрифам», орки совершали над колодцами кровавые обряды и сбрасывали вниз еще живые жертвы.

Пока Даймон стоял на краю и смотрел на рукотворную бездну, оставшуюся от прежних хозяев планеты, Баструп установил на стенке колодца автоматический бур, который сам засверлился в каменную кладку. Снаружи осталось только прочное стальное кольцо. К нему орк прицепил миниатюрный карабин с нанонитью, тянущейся к его поясу, – под одеждой пряталась катушка. Закончив приготовления, пришелец сгреб Даймона за отвороты куртки и подвесил над пропастью колодца.

– А может, бросить тебя вниз, в объятия Баратрума? – спросил он.

– Нет! Невозможно!! – взмолился Даймон. – Я еще не выполнил приказ!

Баструп как-то странно посмотрел на него, сказал что-то совсем непонятное на своем наречии и, продолжая держать Даймона за грудки, прыгнул в колодец. Тяжелые половые плиты над их головами опустились на свои места, тьма накрыла две падающие в бездну фигуры.

Почти сразу после того, как Даймон и Баструп покинули дом, Paп множественным голосом приказал:

– Вон из комнаты.

– Изжарить его, повелитель? – с надеждой спросил оставшийся орк дрожащим голосом. У этого чернолицего носа не было вообще, на его месте зияла дыра, края которой шевелились при дыхании.

Демон не удостоил помощника ответом. Словно не слышал. Он накинул капюшон, полностью скрыв лицо, и опустился на колени. В этом положении замер – огромная фигура, закутанная в черную, как ночь, мантию. Чернолицый некоторое время испуганно смотрел на своего хозяина, затем вытолкнул Ротанга в соседнюю комнату и тихо-тихо закрыл дверь. Последнее, что увидел Зверолов-старший, – остроугольные темные знаки, из ниоткуда возникшие на полу перед Рапом.

– Ну что, краснокровый? – спросил орк, толкнув Ротанга к стене. В его глухом, бубнящем голосе все еще чувствовался страх после общения с сенобитом. – Готовься к смерти.

Он еще раз боязливо оглянулся на дверь, затем наклонился и зашептал:

– Недолго вам, людишкам, ходить неприкаянными. Скоро к вам придет новый бог, наш великий и всесильный Повелитель Мрака. Скоро, скоро наши армии перейдут границу, черная волна накроет Верхние миры. И померкнут звезды, и кровь потемнеет в ваших жилах, а в сердцах поселится вечный страх.

– Можешь не стараться в словоблудии, я все равно не верю в богов, – ответил Ротанг.

– Веришь или нет – путь один! – шептал чернолицый. – Вот этой самой рукой я вспорю твое брюхо и вытащу внутренности.

– И этим меня не проймешь. Я не боюсь смерти, мой разум подготовлен к ней. Если она случится, то мой дух возродится в новом человеке, и этот человек найдет тебя, куда бы ты ни спрятался, поганый орк!

Подобный ответ несколько смутил чернолицего. Он отстранился, но затем, что-то сообразив, вновь приблизил лицо к Ротангу.

– Бесстрашный, да? Но я знаю, чего ты боишься. Ты боишься за своего сына! Вы, людишки, привязаны к своим родственникам. Жены, дети, семьи… В них ваша слабость! – Он вытер огромным запястьем дыру на месте носа. – Когда твой сын вернется, я выпотрошу его первым. Прямо у тебя на глазах. А затем вкушу его плоти.

Ротанг жестко посмотрел охраннику в глаза. Взгляд был таким пронзительным, что орк на мгновение отпрянул и растерянно выставил перед собой ствол бластера.

– Не смотри на меня так, человечишка! – сквозь зубы произнес он.

– Чем тебе не понравился мой взгляд?

– Перестань так смотреть! Смотри по-другому!

– Я по-другому не умею.

– Я сказал перестань! Я вырву твои глаза вместе с головой!

Ротанг перевел взгляд на противоположную стену. Туда, где висела голова убитого им ластодонта. Крупное животное, двенадцать тонн живого веса, от его поступи сотрясается земля, его челюсти способны размолоть камень.

– Ты еще жив только потому, что повелитель каким-то образом собирается использовать тебя и мальчишку, – говорил чернолицый, скалясь, – потом он заберет вашу кровь, а мы заберем ваши внутренности. О, да! Они вкусны, внутренности человека, особенно легкие и печень.

Ластодонт – крупное и сильное животное. Не такое умное, как кентавр, но свалить его тоже непросто. Многие охотники погибли, раздавленные тяжелыми ступнями и распоротые рогами. Но Ротанг убил ластодонта.

– От ваших тел останется только кожа, – не унимался охранник. – Душу заберет повелитель, а плотью полакомимся мы! Не будет никакого духа, который переселится в нового человека!

Изготовленный из железного дерева кол, которым был убит ластодонт, висел на стене прямо под головой животного…

Спуск более походил на свободное падение, к счастью, он оказался недолгим. Метров через двадцать на поясе орка пикнул альтиметр, и катушка перестала разматываться, остановив погружение в холодную бездну. Их подбросило, отвороты куртки едва не выскочили из пальцев Баструпа, но, на счастье, чернолицый обладал недюжинной силой и сумел удержать Даймона.

Они повисли над бездонным колодцем, раскачиваясь из стороны в сторону. Свободной рукой Баструп достал фонарь и посветил на стены. В одном месте каменной кладки чернел проем, по краям которого тянулись надписи на неизвестном языке. Качнув Даймона, орк бросил его в этот проем и влез следом. Усевшись на краю, он отцепил от пояса катушку с нанонитью и оставил ее на полу, для надежности придавив камнем. По всей видимости, возвращаться предстояло тем же путем.

Они двинулись по узкому коридору, потолок которого был таким низким, что приходилось пригибать голову. Пахло плесенью и тленом. Под ногами хрустели кости мелких животных и не только их. Однажды луч фонаря высветил раскроенный человеческий череп.

Коридор закончился глухой стеной, сложенной из крупных камней. В первый момент Даймону показалось, что их путь завершен. Но когда он поднял голову, то обнаружил уходящую наверх шахту.

– Еще один колодец, – констатировал юноша и удостоился очередного тычка.

– Тупая кукла! – разгневался Баструп. – Храмовый колодец – бездонный! А это обычная шахта, которая имеет начало и конец.

– Как это – бездонный? – не понял Даймон.

Орк не ответил. Встал под жерло шахты и, ухватив юношу за волосы, подтащил к себе. Сверкнул под ноги фиолетовым лучом, и плита, на которой они стояли, резво понеслась вверх.

Стены мелькали перед лицом Даймона. Ему очень хотелось коснуться проносящихся камней и ободрать кожу, чтобы вернуть в себя хотя бы боль. Только вряд ли она вернется. Его чувства остались в стеклянной колбе, а сам он ощущал себя как после изнурительной пытки, когда дух сломлен, а болевой порог пройден. Дальше ждет смерть. И вся надежда на то, что до смерти осталось немного…

Они поднялись в неосвещенный зал с высокими потолками. Справа и слева высились стеллажи с инструментами, покрытыми густой смазкой, полуразобранными деталями роботов, технологическими гайками и шпильками. Механический склад. Угрюмая архитектура зала и мрачные рельефы на стенах недвусмысленно указывали на то, что и он является орочьей постройкой, которую люди использовали для своих надобностей. Сомнений не оставалось: лазутчики оказались в неприступном форте, но в недрах ли?

– Ты ведь не продашь меня? – неожиданно спросил Баструп.

– Нет, мой господин.

– Даже не пытайся навредить мне, гребаная кукла. Если я погибну, ты тоже погибнешь. Слово повелителя Рапа сковало нас ментальной связью. Если поток из моего мозга прервется, твое сердце лопнет, а легкие хватит паралич… Пошли!

Склад не охранялся. Лазутчики покинули его без малейших проблем и двинулись по хорошо освещенным коридорам, которые были построены уже людьми. Несколько раз орк находил расставленные датчики слежения и ловко ослеплял их при помощи оптики, излучающей высокочастотные волны. Дважды, когда в конце коридора появлялись служащие Гарнизона, они прятались в стенных нишах или за статуями полководцев времен Бездонных войн. Баструп злобно хрипел, когда солдаты в форме союзных войск проходили мимо. Ему до дрожи в загривке хотелось пролить кровь, но важность миссии обязывала держать себя в руках.

Преодолев коридоры, лазутчики по аварийной лестнице спустились к центральной галерее, которая тянулась до парадных ворот форта. Оттуда доносились голоса людей и чеканная поступь охраны. В галерею Баструп не пошел. Ему была нужна неприметная дверь у основания лестницы.

Ткнувшись в створку и убедившись, что она заперта, темнолицый орк натянул перчатки и с величайшей осторожностью достал баллончик с аэрозолем. Короткого нажатия и вспорхнувшего следом облачка песчаной пыли оказалось достаточно, чтобы стальной двухдюймовый лист рассыпался на бурые хлопья. Они еще падали, похожие на ссохшуюся листву, когда Баструп, а следом и Даймон вошли внутрь.

Перед ними предстал массивный мост, пролегающий над каменными резервуарами, заполненными водой. Фактически лазутчикам открылось подземное озеро, разбитое на прямоугольные сегменты. Его питали многочисленные ручьи, которые струились по скалистым стенам подобно слезам.

– Вот они, недра форта! – с трепетом поведал Баструп. – Хранилище Грабба! Источник воды для могучей крепости Аман-Гуул, которую уничтожили люди. Они опять использовали старый фундамент для возведения своего форта! Как и всегда. Человеческие достижения стоят на твердыне цивилизации орков.

Выводы чернолицего не сильно беспокоили Даймона. В его груди разлилось блаженное тепло: главное повеление сенобита выполнено. Однако блаженство длилось Недолго. Наркотический голод тут же потребовал новый приказ, и юноша не замедлил его получить.

– Стой здесь, – повелел орк. – Если тебя поймают, ты не должен проболтаться обо мне.

– Ты заложишь бомбу или отравишь Хранилище? – неожиданно для себя спросил Даймон. На самом деле это был не его вопрос, а вопрос того человечка, который сидел внутри и казался чужаком. Крик которого он слышал в момент убийства глухого священника.

– Не то и не другое, – ответил орк и перемахнул через перила в воду.

Всплеск был громким, брызги ударили о днище моста, темная вода поглотила чернолицего воина.

Оставшись в одиночестве, Даймон обхватил себя руками, словно спасаясь от холода. Нижнюю губу пробила нервная дрожь. Ему не хватало хозяина, без него было плохо. А еще юноша боялся, что хозяин утонет в недрах Хранилища Грабба и потянет его за собой на тот свет.

Удерживая воздух в груди, Баструп мощными рывками пробирался сквозь толщу воды ко дну. Раз в тридцать лет внутренности резервуаров вылизывали гидры – туповатые подводные роботы, собирающие иловые отложения, – но до ближайшей чистки оставалось еще лет пять, и поэтому вместо дна перед орком открылось мутное вязкое поле.

Слой ила не стал серьезной помехой, ибо лазутчика вел потаенный маяк, слабый сигнал от которого поступал прямо на сетчатку левого глаза. Орк изменил угол погружения, и красный огонек переместился от края глаза к центру, указав на выступающий со дна бугор. Баструп подплыл к отметке, разгреб ил. Когда взвесь осела, перед ним открылся короткий каменный столб, к которому цепями был прикован инженер проекта Кайл Грабб.

Перед затоплением резервуара после обязательных ритуальных пыток в мышцы еще живого существа впрыснули реагент, обративший кости и плоть в подобие твердого полимера. Инженер остался на дне в качестве оберега, которому доверили хранить тайну недр. И он хранил ее в течение десяти веков, каждые тридцать лет тщательно очищаемый от ила туповатыми гидрами.

Для Баструпа была важна не мумия, а сооружение, к которому она прикована. Рядом с головой, лежащей, как на плахе, рядом с распахнутыми от предсмертной боли устами на вершине столба был отпечатан неприметный круг с рельефом. Именно к этому кругу орк приложил перстень, данный повелителем. И как только он сделал это, по толщам воды прокатился едва слышимый гул. Иловое поле вздрогнуло и подернулось ленивой мутью, когда под его слоями на дне передвинулись исполинские шоры.

Баструп отнял перстень. Дело сделано.

– Стой! Ни с места! Руки на голову!

Даймон растерянно обернулся и увидел на мосту солдата, который взирал на юношу сквозь оптику реактивной винтовки. Цель была уже захвачена, оставалось только нажать спусковой крючок, чтобы реактивный патрон нашел жертву, в какую бы сторону та ни пыталась бежать…

– Даймон?

Стрелок опустил ружье, и юноша узнал в нем пожилого патрульного, которого встретил полчаса назад в селении. Смена закончилась, и он, возвращаясь в казармы, видимо, обнаружил взломанную дверь.

– Это ты, Даймон? Как… как ты здесь очутился?

Он подошел, гулко стуча по мосту коваными подошвами. В этот раз улыбки на его лице не было. Держа ладони на макушке, Даймон растерянно озирался, стыдясь посмотреть солдату в глаза.

– Как ты очутился в охраняемом помещении, я тебя спрашиваю? – строго повторил вопрос патрульный. – Это не шутки! Что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, что поселенцам проходить в форт категорически запрещено!

Даймон не знал, как поступить. В поисках подсказки, он глянул вниз, туда, где исчез его хозяин. И этот взгляд не остался незамеченным.

– Там кто-то есть? – спросил солдат, сменив тон. – Кто-то прыгнул в воду?.. Постой-постой. Тогда, в гравилете… ты ведь был не один, верно? Кто-то прятался под приборной доской, я это почувствовал, но подумал, что очередное животное. И этот «кто-то» привел тебя сюда. Я прав?

Юноша молчал, не зная, что ответить. Но запертый в глубине сознания человечек надрывался от крика: да, да, конечно, прав! Орки во главе с сенобитом проникли в дом Звероловов! Захватили в заложники отца, а сына превратили в безропотного зомби! Они что-то затевают в этих резервуарах, но это не бомба и не яд. Это «что-то» очень-очень важно, ведь диверсию возглавляет сам Paп – правая рука Темного Конструктора.

Мысли оказались настолько сильными, что были готовы сорваться с языка. И Даймон уже открыл рот, как вдруг воздух содрогнулся от визжащего удара…

… А в следующее мгновение пожилой солдат рухнул к его ногам с обугленной дырой в груди. Многолетняя привычка не пользоваться бронежилетом сыграла с ним злую шутку. Мокрый с ног до головы Баструп опустил бластер и торжествующе произнес в затылок трупу:

– Будешь знать, как называть меня тварью!! – Он гневно взглянул на Даймона. – Подбери его ружье… Живее!

Даймон опустился на одно колено, чтобы исполнить приказ, как внезапно обнаружил новую угрозу. На другом конце моста стоял второй солдат. Молодой напарник патрульного. Он был сосредоточен, ствол нацелен на огромного чужака в рогатом шлеме. По лицу солдата было видно, что он не настроен для переговоров – просто не готов к ним. Заступая на дежурство, он даже не мог предположить, с кем придется столкнуться посреди размеренной убаюкивающей службы. Поэтому ему будет намного удобнее сначала размазать орка по мосту, а затем ломать голову над объяснительной для внутреннего расследования.

Баструп замер, глядя на испуганное лицо своего подопечного. Быть может, даже успел о чем-то догадаться, хотя вряд ли.

Коротко скрипнули фермы моста.

Даймон могучим броском запустил в солдата обоймой, сорванной с пояса мертвеца. Бросок получился настолько молниеносным, что солдат не успел продавить спусковую скобу. Обойма врезалась ему в лицо, винтовка вывалилась из рук. Удар перекинул солдата через перила, отправив в темную холодную воду Хранилищ Грабба.

Баструп обернулся. Оценил опасность, которая угрожала ему, и с удивлением посмотрел на Даймона.

– Да ты, малец, опасен! Я расскажу об этом случае повелителю. Возможно, он не сразу выпустит твою кровь. Ты можешь пригодиться ему в качестве глины.

За окном брезжил рассвет. Ночь закончилась, а вестей от ушедших в Гарнизонное не было. Ротанг всю ночь просидел возле стены, обхватив колени руками и не смыкая глаз. Зато его охранник не ведал покоя. В поисках интересных трофеев он перевернул всю комнату: выпотрошил ящики комода, сбросил с полок книги. Он не отказался бы пошарить и по другим комнатам, но боялся оставить пленника одного.

Орк совершенно не волновал Ротанга. Его беспокоил безгубый сенобит за дверью. С тех пор, как они покинули каминную комнату, из-за нее не донеслось ни звука. За дверью словно никого не было, хотя Зверолов знал, что это не так. Однажды, когда ночь сделалась особенно темной, щель под дверью вдруг осветилась холодным голубоватым сиянием, а в комнату дохнуло запахом ванили, которая вызвала в отце Даймона жестокую тоску о прошлом. Никуда сенобит не исчез. Он до сих пор сидел на полу в окружении странных знаков, а может быть, поднятых элементов мироздания…

– Твой сын наверняка мертв, – сказал орк, ухмыляясь. – Так долго он не нужен Баструпу. Скоро придет и твоя очередь.

– Помолчи.

– Тебя освежуют очень аккуратно, можешь мне поверить.

Из соседней комнаты раздался низкий рокот. Дверь затряслась, задрожали стены и доски пола. Откуда-то не из этого мира послышались далекие крики отчаяния, стоны и вопли, но рокот сделался еще громче и перекрыл их. И тогда Ротанг сказал орку:

– Я решил, что не буду возрождаться в новом теле.

– Почему?

– Потому, что я убью тебя прямо сейчас.

В который раз за сегодняшнюю ночь орк направил ствол бластера в лицо человеку, полностью уверенный в собственном превосходстве. Но сейчас темный глазок уставился в пустоту. И безносый охранник слишком поздно осознал промашку, потому что в следующий миг его рука оказалась выдернутой из локтевого сустава.

Не успел болевой импульс докатиться до мозга, как Ротанг схватил голову орка и рывком свернул могучую шею, упреждая вероятный вопль. Хрустнули лопнувшие позвонки. Подхватив обмякшее тело, Зверолов бесшумно опустил его на пол. Некоторое время он прислушивался к рокоту за дверью, затем удовлетворенно кивнул.

Решительным шагом Ротанг приблизился к стене и сдернул с нее кол. Древко удобно легло в ладони, словно прошло не шестнадцать лет, словно только вчера он пронзил не защищенную панцирем шею ластодонта. Он крутанул кол через запястье, конец стремительно описал полный круг. Балансировка по-прежнему прекрасная.

Ухватив оружие так, чтобы без промедления нанести удар, он вернулся к двери в каминную комнату и распахнул ее…

В лицо ударил яркий белый свет, который струился из раздвинувшегося перед сидящей на полу фигурой неведомого пространства. Какие-то секунды сияние слепило, а затем сникло. Пространство захлопнулось, на том месте осталась лишь бревенчатая стена, которая и должна была там находиться.

– Поднимись Paп, бывший рыцарь и полководец Верхних миров! – без малейшего страха в голосе произнес Зверолов-старший. – Встань ко мне лицом!

И Paп встал. И сбросил капюшон. Ротанг увидел обритый круг волос на литом затылке, которые собирались в косу и уходили под одежду.

– Верни душу моего сына, и ты сможешь уйти! Изуродованное лицо повернулось к человеку.

– Ты не смеешь приказывать мне, – поведал демон множественным голосом. – А соглашений я не заключаю.

– Здесь нет источника твоей силы. Здесь только лес, а он напитывает силой меня! – Зверолов направил острие кола на сенобита. – Отдай фокус воли! И отправляйся прочь!

Глядя на Ротанга так, словно увидел нечто, демон медленно вытащил из закрепленных на спине ножен огромный меч с обоюдоострым клинком и пилообразными зубьями у его основания.

– Я слышал о тебе, человек. Значит, здесь твое прибежище? Оно станет твоей могилой.

Обратно лазутчики бежали тем же путём, которым пришли к подземному озеру. Теперь Баструп не обращал внимания на датчики слежения, а, завидев людей, без раздумий заливал пространство перед собой плазмой.

В механическом складе они заблокировали дверь тяжелим контейнером и встали на плиту-лифт. Баструп стрельнул под ноги уже знакомым фиолетовым лучом, и плита провалилась, унося их в глубокую шахту – все более и более удаляя от погони.

В подземном тоннеле они бежали, сгибаясь в три погибели. Хруст древних костей под их ногами катился впереди, похожий на призрачного проводника, восставшего из мира мертвых. Бежали в такой спешке, что Даймон не заметил, как тоннель закончился. Он уже падал в бездонный колодец, когда орк схватил его за шиворот…

Под сводами маленькой церкви Даймон оказался первым. Он вылез из колодца и украдкой огляделся. В церкви Ничего не изменилось. Солдаты Гарнизона еще не добрались сюда, и у лазутчиков оставалось немного времени, чтобы скрыться.

Баструп вылез из колодца следом, отстегнул катушку, но при первом же шаге поскользнулся на крови, которая растеклась из тела убитого священника.

Взмахнув руками, орк опрокинулся на спину. Но рухнул не на пол, а в черное колодезное жерло. Душа священника нанесла ответный удар, отомстив за смерть.

Баструп повис, уцепившись за край колодца – скользкий и перемазанный кровью. Выбраться орку было не суждено. Его пальцы быстро соскальзывали, но он успел прохрипеть:

– Что ж, не повезло тебе, краснокровный. Погибель пришла раньше, хотя все равно шансов не было… – На темных губах мелькнуло подобие улыбки. – Никто, кроме меня, не поймет твоего отчаяния, ибо никто не поймет куклу, только другая кукла…

На этих словах Баструп сорвался. Падал он без крика, глубинное безмолвие колодца нарушали только шаркающие удары о стены, но вскоре все стихло. Вот оно! Случилось!!

Даймон испуганно отскочил от края бездны и, затаив дыхание, стал прислушиваться к себе.

Сердце работало, легкие вздымались. Организм пока не умирал, видимо потому, что Баструп еще жив. Он еще падал! Ведь храмовый колодец очень глубокий… – Бездонный, – выдавили губы Даймона.

Он выскочил на улицу, начисто позабыв о гравилете. Ему было плохо. Ему требовался приказ, но хозяин сгинул, и помощи ждать было неоткуда. Неизвестно, сколько времени будет падать орк. Но именно столько отпущено Даймону для жизни.

Сегодняшней ночью небо над Гарнизоном было черное и непроглядное. Форт гудел и светился огнями. Два патрульных катера кружили над селением, ощупывая улицы лучами прожекторов. Даймон бежал между домов без оглядки, совершенно не представляя, куда бежит и зачем. Возле окраины селения он налетел на околицу и, с грохотом разломав ее, провалился в кусты. И надо было такому случиться, что околица оказалась ему до боли знакомой. Именно здесь молодой Зверолов провел долгие вечера с девушкой, которая потом сообщила, что не хочет выходить за него замуж, так как любит другого.

«И вообще, – подытожила она, – ты дикарь и живешь в глухом лесу».

На шум из дома выскочили фермер-свекольник и его жена Римма Паучиха. Пара гусей прибежала следом.

– Ох, вот так дела! – пробормотал свекольник, озадаченно почесывая бороду.

– Нечего охать! – одернула его Римма и наклонилась над распластавшимся юношей. – Что случилось с тобой, Даймон? Постой, что это… кровь? Ты ранен?

Даймон что-то залепетал в ответ и задергался в нервных судорогах. Он не узнал женщину, которая так и не стала его тещей.

Римма провела ладонью по его лбу, векам, пощупала какие-то точки за ушами и под волосами.

– Что-то с тобой не так, – задумчиво произнесла она. – Надо перенести его в дом. Адам, поддержи с той стороны, а я возьму с этой… А вы что уставились?! – Вопрос Риммы относился к дочерям, которые столпились на крыльце. – Идите все прочь!

Перенеся юношу в спальню и уложив его на кровать, Паучиха прогнала всех из комнаты, включая недоумевающего мужа и шипящих гусей. Женщина заперла дверь, затем проворно разрезала одежду Даймона и сбросила ее на пол.

Теперь, когда он остался абсолютно голым, стало ясно, что кровь была только на руках и коленях юноши. Кровь была чужая! Римма ощупала юношу тщательнее. Начав с головы и шеи, она прошлась по телу, коснулась мошонки, изучила руки, бедра, икры, голени, закончила на пятках. Все это время Даймон нервно дергался и шептал, чтобы ему отдали приказ. Римма добросовестно исполнила просьбу и приказала ему заткнуться, пока она занимается делом. Однако это не подействовало, и Даймон продолжал будоражить ее и себя бестолковым бормотанием.

Закончив обследование, Паучиха встала над ним, задумчиво растирая свои ладони маслом с едким запахом.

– Сдается мне, Зверолов-младший, что болезнь твоя не в физическом теле. И где ты успел подцепить такую мерзость!

Едва она отвернулась, чтобы окунуть в таз с холодной водой полотенце, как случилось то, что было отсрочено но должно прийти неминуемо. У бездны все-таки оказалось дно, и Баструп его достиг.

Даймон выгнулся на кровати, пронзенный нечеловеческой судорогой. Сердце сдавили железные тиски, пытающиеся не просто остановить его, но расплющить разорвать в клочья.