В вагон мы не прошли, хотя он был почти пустой. Асмик прижалась лицом к темному стеклу.
      - Все равно завтра пойду! - сказала она.
      ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
      Еще засветло Джуля и Асмик накрыли стол в просторной столовой Акопа Терзяна, но до окончания телевизионной передачи он был скрыт от глаз присутствующих. Комната освещалась только голубым свечением экрана. Мы с женой сидели в "первом ряду". Асмик надела новый жакет и была довольна всем: миром, Новым годом и своим мужем.
      Позади нас сидели Рубен и Джуля и без умолку шушукались. О чем, не знаю. Да и бог с ними.
      На знакомой чешской песенке затрещал входной звонок.
      Джуля побежала открывать, радостно восклицая:
      - Это Гаруш и Лида!
      Вот тебе на! Мы же решили встретить Новый год в узком семейном кругу. Интересно, кто они такие, эти Гаруш и Лида?
      Певица в платье мини лукаво подмигнула нам, и на экране снова появились ведущие. Почти в то же мгновение щелкнул выключатель, и в комнате загорелся свет.
      - Мои близкие друзья, - представила гостей Джуля. - Знакомьтесь. Лида, чувствуй себя как дома.
      Было уже около одиннадцати.
      В коридоре послышалось шарканье дядиных шлепанцев.
      Но Акоп Терзян не вошел.
      А жаль!
      Еще с полчаса мы смотрели передачу. Джуля теперь шепталась с Гарушем.
      До Нового года оставалось еще пятнадцать минут, когда Гаруш громко объявил:
      - Est modus in rebus, что по-латыни означает: всему есть предел. Ergo, то, есть давайте садиться за стол.
      Парень этот мне в общем понравился, хоть я и не понял, зачем нужно было прибегать к латыни.
      Джуля кликнула отца. И мы едва успели наполнить бокалы, когда часы ударили двенадцать. Зазвенели бокалы.
      Потом все стали целоваться.
      - Вы молоды,- без предисловий поднял тост дядя.И я желаю вам лишь одного...
      - Пап...- Джуля боялась, как бы отец не ударился в назидания.
      Она совсем не знает его.
      - Желаю,- невозмутимо продолжал дядя,- чтобы в жизни вы всегда, смотрели,только вперед.
      Гаруш с завидной ловкостью разделал зажаренного в духовке поросенка.
      - Всегда стремитесь к достижению цели! Будьте здоровы! - и дядя залпом осушил бокал.
      - Est modus in rebus. Ergo! Замечательные слова. Будьте здоровы! Гаруш весело блеснул глазами, явно одобряя поросенка.
      В час дядя удалился к себе. А Джуля, убавив освещение в комнате,, включила магнитофон.
      - Давайте потанцуем,- предложила она.
      Сквозь обрывки сентиментальной музыки я слышал монотонное днарканье подошв.
      ...В два часа Гаруш.танцевал, уже навалясь на партнершу.
      Глаза потухли и словно выцвели.
      - Est modus in rebus. Ergo...- Он наполнил бокал и выпил.
      Асмик демонстрировала Лиде свой новый жакет. Гаруш, осушая каждый очередной бокал, повторял латинскую поговорку. Я листал подвернувшийся под руку журнал и думал, почему Джуля не всегда красит губы...
      Рубен и моя кузина были на балконе.
      В три часа они вошли в комнату.
      - Est modus in rebus. Ergo...- И Гаруш пил, настаивая, чтобы и я составил ему компанию.
      Где-то в три-четыре, не помню точно, комната закружилась у меня перед глазами. Я едва добрался до дивана.
      Est modus...
      Снова томная музыка.
      Шарканье подошв.
      Скука.
      И почему губная помада размазана у Джули на щеках?..
      Тишина.
      Проснулся я, едва забрезжил рассвет. Спал всего часа полтора. Стол, накрытый еще с вечера, был как после погрома.
      Гаруш и Лида громко спорили. Остальные с любопытством взирали на них. Гаруш настаивал на том, что он должен поцеловать свою жену. А Лида почему-то отказывалась.
      У ног их, на полу, валялась пустая бутылка из-под лимонада.
      Дети они, что ли?
      Я встал, заправил рубашку, затянул галстук и взглянул на часы.
      - Не пора ли домой?
      Мне никто не ответил.
      Рубен крутанул бутылку в надежде поцеловаться с кемнибудь из женщин. И зря. Бутылка уткнулась горлышком в Гаруша. Пришлось Рубену, лобызaть его. Потом легким пинком он послал бутылку в тартаряры.
      - Пошли,- сказал Гаруш и вытер платком щеку.Совесть дело стоящее, и терять ее не следует.
      Мы шумно спускались по лестнице. На площадке второго этажа валялась беспризорная неказистая елочка. Гаруш остановился подле и уставился на нее.
      Люди срезали и выбросили ненужную ветку. Довольно общипанную, надо сказать. Гаруш натянул перчатки, чтобы не уколоться, и поднял убогую беспризорницу.
      - Дома у нас нет елки,- объяснил он.- Ergo! Надо воспользоваться случаем..
      Лида, явно недовольная паясничанием супруга, взяла Асмик под руку и пошла вперед.
      Гаруш шeл со мной. Рубен и Джуля - за нами.
      На улице нас ожидал приятный сюрприз.
      За ночь выпал снежок и покрыл землю довольно основательно.
      - Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, - вдруг хрипло затянул Гаруш.- И плачет она, как дитя... Вот говоришь, ты инженер! - Это он уже мне. И, не дожидаясь ответа, продолжал: - Хорошая профессия. Знаешь, что дважды два четыре. А в нашем деле это иногда равняется и трем, а то и пяти.
      - В каком это в вашем? - поинтересовался я.
      - В искусстве,- пояснил Гаруш. - Я - режиссер. Работаю во Дворце культуры. Руковожу самодеятельным драматические коллективом. Ставлю пьесы... Твоя сестра отличная девушка.
      Он переложил елку на другое плечо.
      - Моя сестра?..- И я сообразил, что речь идет о Джуле.
      - Да, мы вместе учились в театральном. Она сумела продвинуться в жизни. Не шутка ведь - инструктор райкома! Год-другой, и глядишь...-Гаруш примолк. - Но не сердись, Левон-джан, она немножко... Ну, понимаешь?.. Не сердись, прошу тебя. Я человек прямой. Все говорю в глаза.
      О чем он, не пойму?..
      - Она увлечена твоим приятелем,- продолжал Гаруш.-Рубеном его зовут? Темная, по-моему, личность.
      - Ну, не сказал бы, - заметил я.
      - Не знаю, но чувствую... Ишь, пристал к бедной Джуле! Льстит, из кожи вот лезет. Определенно темная личность.
      - Не малое дитя, сама разберется,- сказал я.
      - Не сердись. Ладно? - Гаруш взял меня под руку.Я, конечно, немножко пьян. Но твой приятель - темная личность.
      Снег приятно поскрипывал под ногами. На белом, наши тени казались синеватыми. На улице никого не было. И только здания, окружавшие нас, следили своими темными, грустными окнами за каждым нашим шагом..
      Гаруш скинул елочку с плеча и поволок по снегу.
      - Да брось ты ее! - посоветовал я.
      - Что ты? Ее надо нарядить, - Гаруш сказал это так серьезно, что я не осмелился ему противоречить.
      Потом он вдруг сунул елку в первую попавшуюся урну.
      - Вот вам и новогодняя елка! Э-эй, влюбленные, сюда! Надо нарядить елку.
      Все, смеясь, сгрудились вокруг нас.
      Гаруш облепил деревце хлопьями снега, и тут даже я согласился, что на свете не видал елки лучше этой.
      - А теперь...- Гаруш велел всем взяться за руки и закружил вокруг своей елки, напевая: - В лесу родилась елочка...
      Мы так раззадорились, что взбудоражили всю улицу.
      Из форточки на первом этаже какая-то женщина крикнула нам, чтобы убирались.
      Гаруш пал перед ее окном на колени:
      - О сиятельная госпожа, позвольте поздравить вас с Новым годом, пожелать долгих лет жизни, молодости и счастья...
      - Нахал! - испуганно пробормотала женщина и захлопнула форточку.
      - А мы тем не менее сейчас выпьем за ваше здоровье, сиятельная госпожа,- не унимался Гаруш, извлекая из-за пазухи полиэтиленовую флягу, полную коньяка. - Выпьем за то, что и вы с нами постарели еще на год.
      - Est modus in rebus! - машинально сказал я.-Удалимся-ка отсюда, пока сиятельная госпожа не обдала нас кипятком.
      Гаруш изумленно посмотрел на меня, подумал, наверно, не спятил ли я.
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
      Зима пришла с ужасными холодами, но снега не было.
      Улицы покрылись, основательным слоем наледи от частых утренних туманов.
      Я возвращался домой поздно, потому что опыты часто затягивались до самого вечера. Но новый инициатор подавал уже определенные надежды. Работать стало интересней. Айказян тоже воодушевился и вообще как-то изменился, на мой взгляд. Даже разговорчивым стал.
      Одновременно я еще работал над подготовкой намеченных мною опытов. Шеф упорно не хотел замечать,что в его лаборатории производятся внеплановые работы. В его упорстве было даже что-то оскорбительное.
      Возвращаясь домой, я еще читал или вел длинные, и порой очень нудные, разговоры с Ваганом.
      Вечером, в четверг, мы засиделись совсем допоздна. Асмик занималась английским, готовясь к следующему уроку.
      И я подумал, что, может, и впрямь из этих занятий что-нибудь получится.
      Ваган с жаром разъяснял мне какую-то свою новую идею. Чертил на полях газеты схемки, рисовал узлы станка.
      Я ничего в этом не смыслил, но слушал и вопросов не задавал.
      В таких случаях прерывать, более чем невеликодушно.
      Когда делишься с другом своими замыслами, неважно, понимает он тебя или нет. Цель заключается в том, чтобы именно для себя выяснить сомнительные, оставшиеся нерешенными вопросы. Ты говоришь, по ходу рассуждений поправляешь самого себя, и непонятное становится понятным, а невозможное - возможным. И в конце концов все проясняется как день, хотя слушающий тебя ни о чем не догадывается.
      Так случилось и на этот раз. Ваган решил переменить один из узлов станка, модернизировать его. Я не понял, как он собирается это сделать. Но мой сосед, с довольной улыбкой закончив рассказ, сложил и сунул в карман газету, поля которой были сплошь испещрены непонятными мне чертежами и схемами.
      - Может, кофе выпьете? - вывела нас из забытья Асмик.
      - Да поздно уже - сон отобьет,- стал было отказываться Ваган.
      Но я открыл форточку, достал из кармана пачку "Шипки" и сказал: Конечно, выпьем.
      Асмик пошла в кухню.
      - Позови Арус, пусть посидит с нами.
      - Она уже спит.
      - Что так рано?
      - Очень устает, бедняжка,- Ваган вздохнул.- Эх, Левон-д ж а н, скорей бы уже...
      Я улыбнулся. Он сказал это таким жалобным тоном.
      - Долго еще?
      - Кто знает?..
      - Да как же так? - изумился я.
      Асмик поставила на стол маленький поднос с кофейными чашками.
      - Мы что-то сбились со счета,- смущенно сказал Ваган.
      Асмик тут же догадалась, о чем речь.
      - Удивительные вы люди! - заметила она.
      - Что поделаешь? - стал оправдываться Ваган. - Врачи говорят одно, Арус другое. Но, наверное, не позже середины февраля...
      - Значит, дней через двадцать? - подсчитала Асмик.
      - Да. И пеленки она уже нашила,-сказал Ваган.Все голубые. Мальчика ждет.
      Ваган снова вздохнул. Он почему-то очень хотел девочку.
      - Как назовете ребенка? - спросила Асмик.
      - Каринэ. Непременно Каринэ. Я твердо решил.Он решительно опрокинул чашку на блюдце кверху дном и сказал: - Спасибо, Асмик-джан. Пойду спать.
      - Рано еще,- сказал я.- Одиннадцатый час только.
      - Нет, пойду,- и Ваган на цыпочках направился к себе.
      А мне вдруг стало грустно.
      Я завидовал его волнениям. Мне тоже захотелось пережить сладостное ожидание рождения ребенка. Только я мечтал бы о мальчике. Захотелось мыть посуду, чтобы жена не утомлялась, захотелось, чтобы в шкафу были сложены пеленки и распашонки нашего первенца...
      - Асмик,- сказал я,- правда, это здорово, что у Вагана будет ребенок?
      Жена задумчиво посмотрела на меня. Потом, отложив тетрадь и карандаш, проговорила: - Не знаю.
      - По-моему, очень хорошо.
      - А что ты скажешь, когда у тебя не будет ни сна, ни отдыха?
      - Поэтому, чтобы не обидно было, надо и нам ребенка. Каждой семье свои заботы, и ни мешать друг другу, ни жаловаться не будем.
      - Ты хочешь ребенка в этих условиях, в одной комнате? - удивилась Асмик.
      - Знаешь, действительно поздно,- не отвечая на ее вопрос, сказал я,стели-ка постель.
      - Стоит мне завести серьезный разговор, ты тут же уходишь от него,возмутилась Асмик.
      Я сам снял и сложил покрывало, быстренько разделся и. лег в постель. А Асмик почему-то стала тихо плакать.
      Наверное, обиделась. Ничего, успокоится.
      Наконец она погасила свет. Я облегченно вздохнул.
      В батареях отопительной системы забулькала вода.
      В комнате было жарко.
      Асмик легла, как чужая, осторожно, стараясь не. задеть меня. Но я притворился спящим и очень скоро действительно как провалился.
      Проснулся я от стука - сторожкого, обрывистого. Подумалось, это мне приснилось. Но кто-то снова легонько забарабанил пальцами по дверному стеклу. Я открыл глаза.
      Бледный полумесяц, выглянув из облаков, зацепился за оконную раму.
      - Левой! Левой! - расслышал я голос Вагана.
      Осторожно, чтобы не потревожить Асмик, выскользнул из-под одеяла.
      - Что случилось? - спросил я, выходя в коридор.
      Ваган был в нижнем белье. Испуганный, весь сжавшийся.
      - Арус... Позвоним в "Скорую помощь"?!
      Я растерялся. Вот так история... А говорил, в середине февраля.
      Я зажег ночник, хотел разбудить Асмик. Передумал. Прикрывая трубку ладонью, растолковал девушке из "Скорой помощи", в чем дело.
      - Порядок, Ваган.
      - Спасибо... Только как же мне встречать машину?..
      - Ты одевайся и жди дома, а я спущусь вниз.
      Ваган обрадовался и поспешил к своей Арус.
      Я натянул брюки, надел куртку прямо на майку и, схватив пальто в охапку, вышел из комнаты.
      - Что слудилось? - послышался вслед голос Асмик.
      - Пойду встречу "скорую помощь"...
      Ночь была ясная. Покачивались на столбах фонари, увенчанные желтоватым ореолом. Клубился холодный, туман.
      И жуткая тишина царила на улице. Казалось, все вымерло и вокруг одни лишь громадные здания с темными окнами, туманный расплывчатый свет электрических фонарей и зима. Холодная, таинственная, городская.
      Я стал ходить взад-вперед, чтобы не закоченели ноги: забыл надеть носки - и холод сквозь подошву леденил ступни.
      Но вот в конце улицы замигал красный огонек "скорой".
      Он быстро приближался. Я поднял руку, и машина остановилась.
      Грузный врач в халате, надетом поверх пальто, вылез из кабины.
      ...Этой ночью я так больше и не спал. Сидел на .кухне и ждал Вагана. Все курил и думал, до чего же удивительная штука - жизнь!
      Не знаю, сколько д так просидел. Наконец щелкнул дверной замок. Я вышел в коридор. Ваган потерянно стоял у порога своей комнаты. Под мышкой у него был узел с одеждой Арус.
      - Мальчик или девочка? - нетерпеливо воскликнул я.
      - Часа через два, сказали... Может, даже позже,- глухо проговорил мой сосед.- Хотел подождать - не разрешили.- Он положил узел на стул со сломанной ножкой и вдруг всхлипнул, как ребенок.- Только бы с Арус ничего не случилось,- сказал он.- Все равно, мальчик или девочка... Только бы с Арус ничего не случилось...
      Я пытался успокоить его. Но он предложил мне идти спать, а сам заперся у себя в комнате и погасил свет. Я еще немного постоял в коридоре, уверенный, что Ваган не спит.
      Но за дверью не было слышно ни звука. Делать нечего, пошел разделся и лег. Но долго ворочался без сна, и Асмик недовольно завздыхала.
      - Как ты думаешь, мальчик будет или девочка? - спросил я.
      Она что-то пробормотала. Я ничего не понял.
      - Вагана жалко. Ты не представляешь, как он волнуется!
      - Ну их... Спи! - сказала Асмик.
      - Все одеяло на себя натянула,- посетовал я. - Околею от холода...
      Асмик уступила мне половину одеяла.
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
      - Ради бога, Асмик, выключи,- взмолился я.
      Она не выключила, но чуть приглушила голос молодого архитектoра, с невероятным трудом выдавливающего из себя слова. Он советовал, как современно обставить .квартиру. И чего зря морочил голову себе и людям! Давно всем известно: мебель надо покупать рижскую, немецкую или польскую. И тогда, как бы ты ее ни расставил, какие бы гардины ни подобрал, какими бы ни дополнил интерьер кувшинчиками,- все равно у тебя будет красиво и вполне современно.
      - Мы так и не имеем приличной квартиры! - с упреком сказала Асмик.Какая уж тут мебель. Купишь гостиную - где спать, а спальню приобретешь... Э-эх!.. Достался же мне муж! Витает где-то в аблаках, работает, видите ли, во имя науки, для удовольствия... А что, если и я начну жить в свое удовольствие?
      - Потерпи, Асмик, - сказал я.- Не всегда же так будет? Вот пойдут у нас дети, и все увидят, что в одной комнате нам тесно. Тогда...
      Асмик в последнее время стала очень нервной. И я понимал ее. Легко ли целых две недели кряду ухаживать за лежачим больным?
      ...Спустя два дня после того, как я встречал машину "скорой помощи",, у меня подскочила температура. Асмик тут же вызвала врача, хотя я старался уговорить ее не паниковать.
      Врач была примерно моих лет, и лицо ее показалось мне даже знакомым. Наверно, не раз встречались в саду имени Гукасяна, где в студенческие годы мы часто занимались или играли в шахматы У меня оказалось воспаление легких.
      Врач наведывалась каждый день. И я так к этому привык, что, не приди она вдруг, даже забеспокоился бы. В глубине души я завидовал этой девушке с модным маникюром, которая преображалась, едва снимала пальто: белый халат придавал ей очень внушительный и серьезный вид. Я завидовал ее делу, которое захватывало, очевидно, целиком.
      И ночами думает о своих больных. Не жалуясь, обходит весь свой участок. Полна внимания к наиболее тяжелым своим пациентам, беспокоится о них, следит за всеми изменениями, состояния.
      Ведь вот .мы с ней почти одновременно вступили в жизнь. Может,, даже институт кончали в один и тот же год.
      Она живет своей профессией. На нее полагаются больные.
      Верят ей и уважают. И она бывает очень счастлива в день, когда, проходя мимо дверей своего недавнего пациента, знает: он выздоровел и больше нет надобности стучаться к нему.
      Моему врачу некогда изучать по телевидению английский язык. Она небось редко вспоминает и о том, что на свете есть театры, концертные залы, хотя, может, всего года два-три назад бегала на все фильмы и спектакли...
      - Что тогда? Что ты замолк? - с раздражением спросила Асмик.- Скажи хоть что-нибудь. С ума можно сойти. И что ты за человек?!
      К счастью, молодой архитектор кончил разглагольствования и, забыв, видно, про объектив, на обозрение всем зрителям вынул из кармана платок и с облегчением вытер пот со лба.
      Это отвлекло Асмик, вызвав у нее смех.
      - Звонят,-сказал я.
      - Да? - Асмик прислушалась и, убедившись, что действительно звонят, поспешила открыть, поправляя на ходу пояс на платье.
      В коридоре послышались приглушенные голоса. Через минуту Асмик, открыв застекленную дверь нашей комнаты, пригласила гостей войти.
      На пороге появились Седа и Луиза с выражением нерешительности на лицах.
      - Заходите, заходите! - обрадовался я.- Знакомься, Асмик, это девушки из нашей лаборатории.
      - Мы уже познакомились,- сказала Асмик.- Садитесь, девушки. Займите-ка этого лежебоку, а я поставлю чай.
      Луиза положила пакеты, что были у нее в руках, на телевизор и села рядом с Седой.
      Помолчали.
      Потом Луиза смущенно сказала:
      - Мы тут тебе яблок принесли, чтобы ты поскорее...
      Я вдруг закашлялся. И кашлял долго, до слез,- казалось, легкие мои разрываются на части.
      - Похоже, ты еще долго проваляешься,- покачала головой Седа.- Смотри берегись, чтоб не было осложнений, не то пропадешь.
      -Не пропаду,-успокоил я.
      А веки твои тяжелеют. Ты стараешься не закрыть глаза.
      Но это теба не удается. И вместо того чтобы погрузиться во тьму, ты видишь перед собой какие-то кружочки, каких-то мушек. Они фосфоресцируют, сверкают.
      Такое длится мгновение. Ты опять открываешь глаза.
      - Мы собирались к тебе еще раньше,- сказала Седа. - А вообще не думали, что болезнь так затянется.
      - Скажи лучше, что только сегодня вспомнили вашего свирепого химика,-предположил я.
      - Нет, просто мы стеснялись,- сказала Луиза. - Какая у тебя приятная жена, Левой! Ты, пожалуй, малость труслив. И сейчас утешаешься тем, что болезнь обычно нагоняет страх на всех мужчин. А еще боишься, что колесо вдруг повернет вспять. Хорошо, что детей у тебя нет, думаешь ты при этом. А Асмик?..
      - Асмик?.. Да, - согласился я.- Она хорошая жена.
      - Ты любишь ее? - ляпнула Луиза.
      Я глянул на Седу. И сказал: - Очень. Очень люблю.
      - Укройся! -потребовала Седа.-Не дай бог, продует, все пойдет по второму кругу.
      Ты боишься. И размышляешь над тем, что же оправдывает твое существование? Неужели ты так необходим?
      И что изменится в мире, если тебя вдруг не станет?
      Ты - простой винтик в громадном механизме. Ничтожный винтик, который можно извлечь с помощью отвертки, заменить новым, и работа механизма от этого ничуть не пострадает.
      В лаборатории появится кто-то другой. Он тоже будет недоволен заместителем директора по хозяйственной части и, может, Айказяном. Тоже захочет в меру своих сил и возможностей что-то совершить. И тоже пойдет с Седой в кафе.
      Или это будет тип вроде Рубена, которому на свете нужно лишь теплое местечко.
      - Не пойдет все по второму кругу, - уверенно сказал я.- Через пару дней встану на ноги! Как там у нас дела?
      - Обычно.
      - Холодильник получили?
      - Скоро получим,- сказала Седа.
      - Он необходим и для наших опытов.
      Вошла Асмик. В руках у нее был поднос с чайным сервизом. Она расстелила скатерть в бело-голубую клетку, достала из шкафа бутылку коньяка.
      - Ну, я чую, сейчас закатите пир, а мне останется только облизываться, - пошутил я.
      - Телевизор выключить, Левой? - спросила Асмик.
      - Ничего, он не мешает.
      Асмик села напротив Седы и протянула ей сахарницу.
      - Левой как ребенок, - пожаловалась моя жена. - Мыслимое ли дело, в такие холода на босу ногу целый час простоял на улице, встречая машину "скорой помощи". Я понимаю, спешил, но как же не надеть хоть носки?..
      - Вы правы, он действительно дитя, и к тому же невыносимое, согласилась Седа.
      - Я давно хотела с вами познакомиться,- призналась Асмик.- Вы ведь уже около года вместе работаете?..
      - Даже, пожалуй, больше.
      - Вот видите. И за .столько времени не довелось встретиться.- Асмик пододвинула к Луизе ореховое варенье.
      - Это моя вина,- сказал я.
      - Вместо того чтобы пригласить к себе, вечно грубил, ссорился, улыбнулась Луиза.
      - Луиза, пощади больного! - взмолился я.-Не то ведь, не ровен час, не вынесу...
      Не вынесешь, потому что вдолбил себе, что ты винтик, и нечего, мол, лытаться обернуться пусть хоть тонюсенькой осью. Существуют-де направляющие, то бишь двигатели, им лучше знать, кем ты родился, что тебе на роду написано: винтик ты, ось или, может, подшипник!..
      - Подлить вам погорячее? - предложила Асмик.
      - Спасибо! -.сказали девушки в один голос.
      - Честно говоря, толика вины и на мне, - сказала Асмик. - У нас такие условия, никого ни принять, ни угостить... Сейчас так трудно с квартирами. Седа, а вы владеете каким-нибудь языком?
      - Конечно, - весело улыбаясь, отозвалась Седа. - Армянским.
      - Я имею в виду иностранный.
      - В свое время учила немецкий. Сейчас изрядно подзабыла его.
      - Жаль,- протянула Асмик.- Я изучаю английский.
      Если б и вы его знали, мы бы поболтали. Посекретничали бы от Левона и к тому же попрактиковались бы...
      Ты боишься. Но от такого недуга не умрешь. Потому что молод н потому что хочешь жить! Тревоги твои смешны.
      В конечном счете ты боишься не смерти. Пугает тебя то, что вдруг шалая отвертка вывинтит тебя и выбросит вон.
      Ей-то ведь лучше знать, есть от тебя польза или нет. Однако в механизме бывают и такие винтики, извлечь которые можно, только разобрав его целиком или какой-то его узел.
      Да и тогда не всякий винтик приметишь. Oн работяга, но молчун. И знает: не греми, не шуми - никому и в голову не придет разбирать узел.
      Эй, винтик, ось, рычажок!.. Что расшумелись, что тарахтите?.. Молчите, молчите...
      Х=А + В + С.
      - Спокойной ночи, Левой, - попрощалась Седа. - Выздоравливай поскорее.
      - Уже уходите?..
      - У больного засиживаться нельзя. А мы уже и так целых два часа тебя мучаем.
      - Вы не сказали, как там шеф? - спросил я.
      - Явно недоволен.
      - Что делать... Я ведь болен?..
      - Без тебя трудновато,- сказала Седа.- Правда же, Луиза?
      Я не поверил в искренность ее слов.
      - Трудно, - подтвердила Луиза.-Честное слово. Сейчас, когда тебя нет в лаборатории, это особенно чувствуется.
      Я недоверчиво улыбнулся.
      ...Девушки ушли. Асмик накрыла все на столе газетой, решив отложить мытье посуды на завтра, погасила верхний свет и присела на постель.
      - Славные девушки, не правда ли?
      - Ничего вроде, - пожал я плечами.
      - Луиза выглядит чуть легкомысленной, а Седа женщина серьезная. Кто у нее муж?
      - Не знаю,- ответил я.
      - Нет, Седа мне положительно понравилась, - не унималась Асмик. - Ты не находишь, что она интересная?
      Какие у нее глаза! Очень интересная!
      - Не знаю. По-моему, самая обыкновенная женщина. Ничего особенного, погрешил я против истины.
      "Без тебя трудновато... Сейчас, когда тебя нет в лаборатории, это особенно чувствуется..." Нет, нет! Ты не винтик! Ложь это!
      ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
      У входной двери стояли трое. Всем лет по двенадцати-тринадцати. Девчушка и двое мальчишек.
      - Здравствуйте, - сказала девочка, которая, видно, была посмелее своих друзей.
      - Здравствуй, - удивился я.- Простите, ребята, я не одет, потому что болен, лежу в постели, и дома никого больше нет - жена пошла на рынок. А вам кого? Вы случайно не ошиблись?
      - Нет, не ошиблись, - сказала девочка. - Мы именно к вам. Можно войти?
      Я невольно отступил, и они уверенно прошли на балкон.
      - Что вам, ребята? - забеспокоился я.
      - Ничего, - ответила девочка, подошла к выключателю и погасила свет на балконе.-Восемнадцать! -сказала она при этом мальчикам.- Пошли. До свидания...
      - Погодите! -воскликнул я.- Что это значит? Поднимаете с постели больного, врываетесь в квартиру и даже не желаете объяснить, зачем пожаловали.
      - Мы - пионерский счетчик, - сказала девочка уже в двери.
      - Как тебя зовут?
      - Лилит.
      - Лилит, а не могла бы ты уточнить, что такое пионерский счетчик? поинтересовался я.
      - Мы гасим лампочки везде, где они зря горят днем. Надо экономить электроэнергию. Сегодня мы уже погасили восемнадцать штук.
      - Понятно. Это вы сами придумали такое?
      - На отрядном сборе взяли обязательство. Уже погасили тысячу шестьсот восемьдесят одну лампочку, - сказала Лилит. - Здорово, правда?
      - И в самом деле здорово! - улыбнулся я.
      - До свидания, - попрощалась девочка. - И пожалуйста, будьте внимательны. Не то опять вас побеспокоим. Выздоравливайте.
      - Поправляйтесь поскорее, - пожелали и мальчики.
      Я чуть не сказал им, что участковый врач уже выписал меня с понедельника на работу, но промолчал.
      Их-то совсем не интересовало это...
      ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
      Луиза была не в духе. Я сразу это заметил, по ее гла- Что случилось? тихо спросил я у Седы, кивнув в сторону Луизы.
      Седа пожала плечами. То ли она не знала, то ли не придавала этому значения.
      Я, прошел к своему столу, просмотрел лабораторные дневники и снова подумал о том, что предложенный Айказяном новый инициатор может дать интересный результат.
      Потом решил набросать план моих опытов. Это было не менее важно, потому что накануне Айказян сказал: "Попробуй, может, что-нибудь и получится. Хоть сейчас это представляется фантастикой. Достойно Жюля Верна или даже Лемл"."Не Жюль Берн, не Лем и даже не Бредбери, а Левой Арамян",- ответил я. Он смеялся почти до слез моей самоуверенности: Левой Арамян - это я.
      Какие-то странные звуки насторожили меня. Седа в тревоге поднялась.
      - Лопнули трубки! - испуганно проговорила она.
      - Не паникуй. И чугунные, и стальные, бывает, лопаются, не то что стеклянные,- успокоил я.- Заменим.
      - Их больше нет.
      - Возьмите на складе.
      - Взять-то возьмем, да опыт затянется.
      - Ты нарочно взорвала трубки? - спросил я.
      Седа удивленно взглянула на меня: - Как нарочно?..
      - Ну, а если так, то, значит, трубки лопнули, несмотря на то что это не входило в наши намерения,- заключил я. - И естественно, опыт затянется. Луиза,- я передал ей записку на имя заместителя директора по хозяйственной части с просьбой разрешить выдать нам стеклянные трубки,- скажи, опыт срывается... Говори все, что хочешь, только без трубок не возвращайся, вытряси из них.
      Когда Луиза ушла, я посмотрел на Седу:
      - Удивительно, правда?.. Ведь подумаешь - трубки. А попробуй выпроси. И почему так?
      - Не знаю...
      - А я знаю. Зам не выносит Айказяна. Ты не замечала?
      - Нет, не замечали.
      - На дух не переносит. А говорят, наш шеф в свое время .очень ему помогал. Помогай не помогай, но надо бы и в голове кое-что иметь. Старик не потянул, пришлось ему заделаться снабженцем: всякие трубки, колбы и прочее. Вот он и сводит счеты, себя ест и другим покоя не дает. Так что же все-таки случилось с Луизой?
      - Ничего особенного. Влюбленным свойственно впадать в крайности: они либа беспредельно счастливы, либо глубоко несчастны. Ты ведь человек женатый, тебе это должно быть знакомо. Чему же удивляешься?
      - В общем-то знакомо... А что, Араику уже наскучило?
      - Луиза сама с ним поссорилась. Из-за какой-то ерунды. Поссорилась, а теперь мается.
      - Детство какое.-то. Что же было причиной, ссоры?
      - Они ходили в кино. Луизе фильм понравился, Араику нет. Поспорили, и в результате ссора.
      - А по-моему, этот сосунок просто издевается над Луизой. А она дуреха, наивная, -ничего не понимает. Добром это не кончится. Раз уж пошли ссоры по мелочам. Не правда ли?