Симон Кармиггелт
      В Гааге
      До Харлема я занимал в гаагском поезде один целое купе. Потом напротив меня расположилась молоденькая мама с сынишкой. Светловолосый мальчуган лет четырех имел при себе игрушечного медведя и, как вскоре выяснилось, леденцы. Некоторое время он испытующе смотрел на меня, а затем сообщил:
      - Я еду к бабушке в Гаагу. Ночевать.
      Всегда я удивляюсь как подарку, когда при виде меня ребенок не разражается рыданиями, а заговаривает со мной.
      - Вот и отлично, - сказал я.
      Он кивнул с широкой, удовлетворенной улыбкой, обозначившей на его щеках две ямочки. Это было веселое, непосредственное создание, и у матери хватало здравого смысла не одергивать его. Улыбаясь, она предоставляла ему полную свободу действий.
      - Ты тоже едешь в Гаагу? - спросил он.
      - Да, - ответил я.
      - Тоже к бабушке?
      - Нет, к маме.
      - И к папе?
      - Нет.
      - Почему - нет?
      - Потому что мой папа давно умер.
      - Его застрелили? - поинтересовался он.
      - Слава Богу, нет, - сказал я, - он просто умер.
      Внезапно он бросился к окну и в восторге закричал:
      - Будозер!
      Мы проезжали мимо котлована, где вгрызался в землю огромный бульдозер.
      - Дома у меня тоже есть будозер, - с гордостью сообщил он. И посмотрел на меня. - Леденец хочешь?
      - Я не ем леденцов, - сказал я, - но он внука слыхал, что это очень вкусно.
      Он положил в рот леденец. До того огромный, что малыш полностью лишился возможности продолжать беседу. Поезд остановился, в наше купе вошел средних лет мужчина и сел рядом со мной. Мальчуган справился с леденцом и критически оглядел нового пассажира. Потом с некоторым сочувствием в голосе заметил мне:
      - Теперь до самой Гааги тебе придется сидеть рядом с этим дядей.
      Мужчина, шелестевший утренней газетой, вздрогнул от неожиданности т сказал:
      - Я с удовольствием посижу с твоим папой.
      У спортсменов это называется "удар мимо ворот", но, возможно, мужчина ошибся на целое поколение просто потому, что он плохо видел и носил очки.
      - Почему ты с удовольствием посидишь с моим папой? - спросил парнишка.
      - Ну, потому, что мне приятно, - сказал мужчина .
      - Ты что, знаешь моего папу?
      - Нет, не знаю.
      Даже на международных конференциях люди не проявляют такого полнейшего непонимания.
      - Посмотри, еще один будозер, - сказал я.
      По счастливой случайности мы снова проезжали мимо котлована, на краю которого возвышалась эта громадина. Мальчуган долго смотрел в окно. Потом спросил:
      - В Гааге ты поедешь на трамвае или на такси?
      - Пойду пешком, - ответил я.
      - А ты пойдешь по маленькой дорожке под мостиком? - спросил он чуть ли не с надеждой.
      - Да, - кивнул я, потому что не хотел отбирать у него этот мостик.
      - Мы там поедем на трамвае, - объяснил он. - Когда увидишь меня в окне, помаши, ладно?
      Я обещал. В Гааге он помог поезду остановиться, изо всех сил тормозя правой ногой. На перроне его мама пошла купить цветы. Когда я спускался по лестнице, он окликнул меня. Широко улыбаясь и прижимая к груди медведя, он сидел на корточках за прутьями решетки и махал мне вслед. Я тоже с улыбкой оборачивался и махал в ответ до тех пор, пока не прошел через контроль. День начался хорошо. У меня появился друг.