- Тут у нас гостиная, - сказал Хосе, показывая направо, - вы ее посмотрите после ужина. Это очень красивая комната, и мы используем ее лишь в исключительных случаях.
      - Замечательно, - отреагировала Андреа, не без удовольствия вспомнив об обещанных коктейлях.
      - А теперь пройдите, пожалуйста, туда. - И Хосе сделал выразительный жест в сторону второй двери, ведущей из прихожей, - тут наша столовая.
      Они вошли в овальную комнату с невысокими потолками. Ее пропорции несколько нарушались стоящей повсюду тяжелой испанской мебелью.
      - Какие же тут низкие потолки! - воскликнула Андреа.
      - Это из-за башни. - Хосе указал на винтовую лестницу в углу, которую практически нельзя было различить.
      - Вы хотите сказать, что башенная комната действительно существует?
      Андреа уже поняла, что ожидаемая скука вечернего общения с хозяевами дома будет с лихвой компенсирована знакомством со старым домом и книгами.
      - Ну конечно. То, что вы тут видите, только часть дома. Первые проповедники выстроили круглую башню для своей защиты. Здесь внизу они работали и питались, ну а на ночь карабкались наверх по лестнице, чтобы поспать. В те времена тут была только одна приставная лестница, которую для безопасности затаскивали наверх. Потом верхнее помещение практически никогда не использовалось. И только Гордоны построили маленькую лестницу. Мы же с Софи сделали из двух маленьких одно большое окно, из которого открывается великолепный обзор до самого леса на той стороне. Вид поистине замечательный.
      - А нельзя ли подняться? Я бы охотно взглянула на это, - напросилась Андреа.
      - Ах, так вы уже тут, Андреа?.. - Софи вошла настолько тихо, что Андреа непроизвольно вздрогнула от неожиданности. Хозяйка внесла поднос с аперитивами и всевозможным печеньем.
      - Как же я рада, что вы наконец навестили нас! - Софи протянула поднос Хосе. - Не можешь ли ты взять это, дорогой? И если ты приготовишь напитки, я пока могла бы показать Андреа оставшуюся часть дома.
      - Хосе говорит, что гостиная припасена у вас на десерт, - заметила Андреа.
      Софи улыбнулась. Улыбка у нее действительно была восхитительной. Она разглаживала ее достаточно непривлекательное лицо и как бы оживляла его.
      - Да, гостиная у нас - фирменное блюдо Хосе. Он всегда приберегает ее под занавес, поскольку все без исключения находят ее просто бесподобной... А пока я хотела бы показать вам спальни, подвал и кухню.
      В узком сумрачном подвале Софи внезапно заметила:
      - Я понимаю, вы чувствуете себя неспокойно из-за Джастина. Но посмотрите сами - вот его комната.
      Андреа с удовольствием обошлась без этой части экскурсии, но ничего уже нельзя было поделать. В результате она только кивнула и пошла за Софи.
      Они оказались в маленьком вестибюле, представлявшем собою прихожую гостевой комнаты. Ступенькой ниже располагался подвал, убогое маленькое помещение.
      - Здесь пишет Хосе, - пояснила Софи, - и когда он работает, то просит не беспокоить его. Ничто не должно его отвлекать. Именно поэтому все здесь и выглядит как в какой-нибудь монашеской келье.
      Даже крошечный камин казался непропорционально большим для этого маленького помещения, в котором только и были что письменный столик со старинной пишущей машинкой, стул с плоской спинкой и небольшой рабочий стол, на котором лежали книги. Однако стены были покрыты великолепной светло-зеленой обивкой и вместе со снежно-белыми портьерами создавали что-то вроде веселой ноты в этой неприветливой обстановке. Но несмотря на все, это была рабочая комната, в которой не задерживаются дольше, чем это действительно необходимо.
      - Раньше тут также была спальня, - продолжила свои объяснения Софи, а там, где спит Джастин, был рабочий кабинет. Но для Хосе он оказался слишком велик, потому мы их и поменяли.
      Они вернулись назад в темный коридор, который расширялся на другом своем конце. Там была спальня Альваресов, также обставленная по-монашески скромно двумя поставленными под прямым углом одна к другой софами и двумя простыми шкафами.
      Брошенный в комнату Джастина взгляд убедил Андреа в том, что он спит глубоко и крепко.
      - Но ведь еще нет и семи часов, - удивилась Андреа, - почему он спит так рано?
      - Он немного простудился и пару дней спал не очень хорошо. Я сказала ему, чтобы сегодня он пораньше отправлялся в постель. Джастин всегда охотно идет спать, если неважно себя чувствует. Предварительно он принял аспирин и выпил микстуру от кашля. В результате он проспит до завтрашнего утра.
      Комната была обычной детской с вышивками зверят, с игрушками, железной дорогой и детскими книгами. На ковре была выткана сценка с ярко-красными клоунами.
      - Как для маленького ребенка, - отметила Андреа.
      - Ну да, конечно, - улыбнулась ей Софи, - ведь он так и остался в своем умственном развитии ребенком. Джастин охотно проводит тут время. Здесь ему уютно, и он чувствует себя уверенно. Желание побывать в большом доме у него появляется крайне редко.
      Андреа втайне устыдилась, что позволила себе посмеяться над цветистостью речи хозяина дома. Эта семейная пара отличалась такой добросердечностью! Да и несколько утрированное дружелюбие хозяйки наверняка было не более чем следствием замкнутого образа жизни. Они испытывали интеллектуальный голод и нуждались в общении.
      - Я очень рада, что пришла к вам, - сказала Андреа, стремясь как-то скрасить свое прежнее упрямство. - Дом так уютен. И у вас тут такие красивые вещи!
      Они вошли в кухню, оказавшуюся большой для того, чтобы наряду с прочей меблировкой установить еще и небольшой столик для завтраков.
      - Ну, а мне очень приятно, что вам у нас нравится. Я уверена, что башенная комната вам тоже очень понравится. У нас там солярий... Вся мебель старинная. Некоторые предметы обстановки сохранились от прежних владельцев. Другие купил мистер Гордон.
      - Знаете, а я могла бы тут заблудиться, - призналась Андреа.
      - Понимаю. У нас тут слишком много дверей. В первый день по приезде я чувствовала себя так же.
      Хосе уже сидел на длинной и низкой кушетке, обтянутой ситцем, когда они поднялись вверх по узкой винтовой лестнице. В башенной комнате было много удобных кресел и журнальных столиков. Кругом можно было видеть книги и различные растения. Комната создавала впечатление уюта и радости. Вместе с тем она казалась слишком забитой всякой всячиной и абсолютно не была похожа на гостиную внизу.
      - О-о! Да тут же очаровательно! - восхищенно воскликнула Андреа. Если бы это был мой дом, я бы проводила большую часть времени только тут.
      - Я почти всегда нахожусь здесь, наверху, - сказала Софи. - Играю на скрипке, читаю, составляю свои меню и так далее. А по вечерам сюда поднимается из своей монашеской кельи Хосе.
      Она бросила на мужа преисполненный любви взгляд, и Андреа вновь почувствовала угрызения совести оттого, что так превратно судила об обоих.
      ***
      Ужин был очень сытным. За прозрачным мясным бульоном следовало телячье филе, тающее на языке, гарниром к которому был пикантный салат из свежих овощей. Хрустящий французский хлеб, который, как скромно упомянула Софи, пекла она сама. Подавалось прохладное сухое вино, а после овощей и сыра они продолжали сидеть за испанским вином.
      Андреа чувствовала себя уютно, будучи сытой и довольной. Этот визит, который она так долго отодвигала, неожиданно превратился в удивительно приятный вечер с друзьями. Супруги охотно и много говорили о музыке, книгах, текущих событиях и о последних выборах в Европе. Нет, они совсем не скучные люди. Альваресы длительное время жили в Нью-Йорке и оказались знакомы с некоторыми людьми, с которыми была дружна и Андреа.
      - А что вы пишете? - спросила Андреа у Хосе.
      - О, я не очень хороший писатель, - ответил он. - Я пишу стихи, которые, может быть, и звучат на испанском достаточно хорошо, но едва ли я смогу их тут продать.
      - Чепуха! - вмешалась Софи. - Он великолепный поэт! Да и критик неплохой. Его очень ценят в Европе и Южной Америке.
      - Все дело в языке, - пояснил Хосе. - Боюсь, что я пока еще не овладел всеми нюансами английского.
      - Это еще придет, - успокоила его Софи, - и тогда тобою будут восхищаться так же, как и в любой другой стране. Ну, а пока пошли пить кофе в гостиную.
      Они не преувеличивали. Гостиная была прекрасна. Высокие потолки и глубокие оконные ниши, которые остались в неприкосновенности с прошлых времен. Стены были обшиты старинными французскими панелями. Они поблескивали в свете горевшего в камине огня.
      Каждая деталь тут была великолепна. Андреа любовалась, шелковыми занавесками на окнах, старинной мебелью времен различных Луи, элегантными сиденьями из дамасского шелка и мягкими вышитыми подушечками пастельных тонов, разложенными на стоявших вдоль стены небольших стульях. На несколько потемневших и покрытых редкими пятнами половицах лежал изумительный ковер, на стенах висело несколько гравюр времен раннего французского рококо, а в высоком полированном шкафу, створки которого были широко открыты, чтобы дать возможность обзора находившихся там сокровищ, стояли великолепные произведения изысканного французского фарфора.
      - Да это же просто немыслимо! - неудержалась Андреа. - Неужели все эти вещи принадлежат вам?
      - Только кое-что принадлежит здесь нам, - ответил Хосе, - а именно стулья и фарфор. Все остальное было уже здесь, когда мы переехали.
      - Я не могла поверить в свое счастье! - добавила Софи, наполняя хрупкие чашечки крепким черным кофе. - Из моих вещей к этой обстановке почти ничего не подходило. Это миссис Гордон переправила сюда все эти ценности, поскольку ее супруг не особенно-то жалует антиквариат. В своем собственном доме она имеет, как вы, вероятно, обратили внимание, очень мало оригинальных вещей.
      - И как это только можно - владеть этими великолепными вещами и не желать их видеть? - удивилась Андреа.
      - Я этого тоже не в состоянии понять. Миссис Гордон просила меня позволить ей оставить эти вещи. Ну, а я свое барахло храню в чулане над спальными комнатами.
      Андреа опустилась на пуховую подушку обтянутой нежно-голубым шелком софы и пригубила кофе. Хосе рассказывал истории отдельных вещей. Временами Софи поправляла его. Андреа улыбалась и кивала головой.
      Внезапно что-то случилось. Вначале она решила, что это жара вызвала у нее какое-то оцепенение. Но затем почувствовала холод. Да, несмотря на горевший в камине огонь, она ощущала какой-то влажный холод. Дрожащими руками она отставила чашку в сторону. Свет в камине начал мерцать, и она услышала непонятные голоса. Эти голоса шептали, но, судя по всему, Альваресы их не слышали.
      - Опасность, - шептали голоса. - Осторожнее, поберегись! Опасность. Поберегись!
      Они звучали снова и снова, тихо, но настойчиво. Лица исчезли. Но оставались глаза - глаза Хосе были темными и непрозрачными, глаза Софи смотрели пристально и при этом улыбались. А в комнате становилось все холоднее и холоднее.
      Андреа ожесточенно боролась, пытаясь что-то понять, объяснить происходящее. "Ты просто пьяна", - говорила она себе. Казалось, что тихие голоса гудели и дребезжали непосредственно у нее в ушах. Она уже совсем не понимала то, что говорили ее хозяева. Но несмотря на это, она продолжала улыбаться, согласно кивать головой и даже принимать участие в беседе. Лица хозяев то приближались, то отступали и исчезали совсем, чтобы затем вновь оказаться перед нею.
      Огромным усилием воли ей наконец снова удалось поднять чашечку к своим губам, но пить она не могла. Взяв протянутое Софи печенье, она тем не менее не могла его попробовать.
      - Заговор! - со всех сторон доносились до нее крики. - Беги отсюда! Убегай! Скрывайся!
      Андреа все больше замерзала и в конце концов уже не могла более сдерживать дрожь. Тело не повиновалось ей. Голоса замолкли.
      - Мне холодно, - сказала Андреа, надеясь, что голос ее звучит хотя бы наполовину своей естественной громкости. Супруги Альварес внимательно разглядывали ее полуприщуренными глазами.
      - Глоток бренди? - предложил Хосе.
      - Нет-нет. Я уже выпила более чем достаточно.
      Она попыталась улыбнуться, и ей это, как ни странно, удалось достаточно хорошо.
      - Я принесу вам жакет, - предложил Хосе, и Андреа согласно кивнула.
      - В этой комнате действительно несколько влажно и прохладно, а вы одеты очень легко. Когда идет дождь, то даже большой камин не в состоянии прогреть комнату. Я полагаю, что это из-за слишком высоких потолков в этом помещении.
      "Ну да, конечно", - подумала Андреа. Но вот как объяснить голоса?! Она понимала, что это не настоящие голоса. Они звучали как бы внутри нее.
      Постепенно мысли о холоде и голосах отошли на задний план, но оставался страх. "У меня слишком разыгралось воображение", - упрекнула она себя, пытаясь сообразить, не стоит ли ей навестить психиатра. Но в любом случае ей следовало побыстрее возвращаться домой.
      Несмотря на протесты Альваресов, она поднялась.
      - Мне на самом деле уже пора идти, - решительно заявила она. - Уже поздно. К тому же, я полагаю, мне уже и так гарантирована простуда. Правда, теперь мне снова тепло.
      Хосе настоял на том, чтобы отвезти Андреа домой, и она согласилась. На улице вновь шел довольно сильный дождь, и Андреа даже думать не хотелось о пути через темные мокрые поля.
      Прежде чем выйти, Хосе решил заглянуть к Джастину. Софи отправилась на кухню. Андреа осталась в прихожей одна. Так как ей было страшно, она решила последовать за Хосе.
      - Я бы посмотрела, как он спит, - сказала она.
      Джастин лежал в той же позе, что и несколько часов тому назад.
      - У него сбилось одеяло, - сказал Хосе, - а ночь сегодня холодная.
      Андреа обратила внимание на то, что Хосе прошел к кровати, поправил одеяло и затем любовно погладил по голове спящего. И снова ее глубоко тронула проявляемая этим человеком забота о юноше, который не был ему даже сыном.
      - По-моему, нам следует немного проехаться, - предложил Хосе. - Пусть ваши нервы немного успокоятся. Ну как, согласны?
      - Как вы догадались? - удивленно спросила Андреа.
      - Ну, скажем, у нас есть определенный опыт, связанный с гостиной. Так, как вы, реагируют немногие. С Софи, например, не происходило ничего подобного. Я же испытал это дважды. Однажды это пережил и Билл Гордон отец Фелиции. - Хосе ласково похлопал своей ладонью ее судорожно сжатые кулачки. - Это плохо. Но, поверьте, вы наверняка не сумасшедшая, даже если вы и стали подумывать об этом.
      - А как чувствовали себя вы?
      - Ну, вначале чувствуешь прохладу, потом - смертельный холод, а потом начинают звучать нашептывающие всякую чертовщину голоса.
      Андреа проглотила набежавшую неожиданно слюну. Ей было страшно, поскольку все сказанное соответствовало пережитому ею. Но потом она подумала, что лучше уж побывать в комнате, где "пошаливает", чем оказаться душевнобольной.
      - А.., как вы объясняете все это? - спросила она. - Ведь комнаты сами по себе не разговаривают.
      - Не всегда, - возразил Хосе. - Я хочу сказать, что они, конечно же, не говорят, но в Европе подобные феномены хорошо известны. В домах, где было совершено убийство, часто появляется дух убитого.
      - Вы говорите - убийство?
      - Это же комната, где убили проповедников. Перед Революцией. А что, Берт Готье вам ничего не говорил об этом?
      - Что-то было.
      Андреа глубоко вздохнула.
      - Они попытались скрыться в башенной комнате, но им это не удалось. Они молились, когда это случилось. Их предали индейские слуги. Они сами открыли дверь своим соплеменникам.
      - Так вот почему, оказывается, прозвучало слово "заговор".
      - Да.
      Остановив машину вблизи дома Гордонов, Хосе раскурил две сигареты.
      Андреа молча курила в течение некоторого времени.
      - А знаете, - задумчиво произнесла она, - если бы вы заранее предупредили меня обо всем, я, возможно, была бы даже восхищена рассказом, но наверняка приняла бы вас за ненормального.
      - Ну а теперь? - улыбнувшись, поинтересовался Хосе.
      - Едва ли у меня теперь остается выбор, как вы полагаете?
      Они молча докурили свои сигареты. Странно, но Хосе не пытался теперь флиртовать с нею. Оставаясь необычно дружелюбным, он умудрялся одновременно вести себя и как озабоченный отец.
      - Боюсь, я никогда уже не смогу войти в ту комнату, - объявила Андреа.
      - Уверен, что сможете. Если вы очень чувствительны, то можете воспринять все это в первый раз. В дальнейшем - едва ли. Если, конечно, не возникнет какой-нибудь опасности.
      - Но вы же слышали это дважды. Когда, интересно?
      - Ну, я бывал в той комнате сотни раз. В первый мы были там вдвоем с Биллом. И тогда мы пережили эту чертовщину абсолютно одинаково. Потом я длительное время ничего не слышал - до ночи накануне смерти Билла...
      Андреа зябко передернула плечами.
      - Ну нет, не думаю, чтобы я когда-нибудь решилась переступить порог этой комнаты. Услышь я эти голоса вновь, я буду думать, что мне грозит опасность. Это еще больше напугало бы меня.
      - А вы в следующий раз своевременно дайте знать о голосах. Тогда мы просто выведем вас из комнаты.
      - Хорошо. Было очень приятно провести у вас вечер, - улыбнувшись, поблагодарила Андреа.
      - Мы всегда рады вас видеть, Андреа. Вы очень долго собирались к нам. Хотелось бы надеяться, что теперь вы будете заглядывать к нам почаще.
      Он подождал, пока за нею не закрылась дверь. И только после этого поехал домой.
      ***
      Андреа удивилась, когда поняла, что уже полночь. На цыпочках она поднялась по лестнице. Вверху она увидела, как кто-то выскользнул из комнаты Фелиции. От неожиданности Андреа вскрикнула. Фигура обернулась. Джастин?! Но это же невозможно!!!
      В тот же самый момент она услышала крики Фелиции. Она бросилась в комнату девочки, а загадочная фигура исчезла в другой комнате. В какой? В ее собственной? Или в комнате Дэвида? Или в пустой комнате, где прежде жили родители Фелиции? Она не поняла этого. Не успела заметить.
      Андреа попала в комнату Фелиции на несколько мгновений раньше Вельмы.
      - Ну что? Снова кошмар? - услышала она у себя за спиной голос.
      В дверях стоял Дэвид Гордон. Он зажег свет, С некоторым смущением Андреа подумала, что загадочной фигурой мог быть и Дэвид, поскольку он очень похож на младшего брата. Они внимательно оглядели друг друга. Дэвид явно с недоверием рассматривал ее, а на лице Андреа был написан откровенный страх. Дэвид прошел к Фелиции, намереваясь успокоить девочку.
      - Ну почему вы не держите собаку? - спросила Андреа.
      Вопрос повис в воздухе.
      - Ее собаку убили, - помедлив, пояснила Ведьма.
      - Можно было взять другую, - упорствовала Андреа Будь у девочки собака, считала она, никто не смог бы проникнуть ночью в комнату.
      - Она больше не хочет иметь собаку, - заметил Дэвид и снова внимательно посмотрел на Андреа. - Ее пса Бекка переехал автомобиль. Водитель не успел затормозить.
      - Ах, вот оно что. Понимаю.
      Андреа молча вышла из комнаты. Пройдя к себе, она заперла дверь в коридор и дверь в ванную. Когда позже к ней постучала Бельма поспросила, нужно ли ей оставаться с Фелицией, она даже не пошевелилась, притворяясь спящей. Однако заснуть Андреа удалось лишь на рассвете.
      Глава 8
      Андреа попросила, чтобы ее не будили в воскресенье к завтраку. Начиная с первого воскресенья после своего приезда на ферму, она охотно спала почти до двенадцати, после чего в одиночестве завтракала на кухне. Теперь она всегда запирала дверь кладовой, хотя Джастину, или кем бы там ни был желавший проникнуть к ней, не было никакой необходимости обязательно пользоваться для своих целей именно окном кладовой. Со своего места за кухонным столом она могла видеть все газоны с тыльной стороны дома, огородик при кухне и дверь заднего выхода, ведущего в расположенный симметрично переднему задний холл.
      Как ни странно, на следующее утро после пережитого ею в доме Альваресов она чувствовала себя бодрой и спокойной, и при этом все-таки продолжала непрерывно думать о всей этой чертовщине. Даже не находя иных объяснений, она все-таки не могла поверить в призраков. Наверняка специалисты нашли бы убедительные объяснения и холодным сквознякам, и странным голосам. Разве ей не приходилось слышать о том, что определенные звуковые колебания при некоторых условиях могут становиться слышимыми? Может быть, и Софи также слышала нечто подобное, но не рассказывала об этом, чтобы не пугать своего супруга.
      - Доброе утро, - произнес кто-то от кухонной двери.
      Андреа оглянулась. Дэвид стоял, прислонившись плечом к косяку. Во рту у нее пересохло. Она не могла ответить на приветствие. Моментально вспомнилось, что, кажется, именно его она видела вчера выскальзывающим из комнаты Фелиции.
      Вскочив, Андреа быстро собрала посуду и направилась с нею к раковине, поскольку это показалось ей наиболее убедительным предлогом для того, чтобы выйти из-за стола. "В любом случае, - думала она, - у меня есть для самозащиты кухонный нож".
      - Я, между прочим, не кусаюсь, - на удивление мягко заметил Дэвид. Давайте присядем. Я хотел бы объяснить вам кое-что о событиях прошлой ночи.
      Андреа посмотрела на него. Он улыбался, и улыбка его была весьма дружелюбной.
      - Не хотите ли кофе? - спросила она Он кивнул, и Андреа налила ему чашку.
      - А себе? - удивленно поднял брови Дэвид. Она прошла к печи и затем вернулась к столу со второй чашечкой кофе.
      - А теперь, прошу вас, посидите немного. Мне не очень удобно разговаривать с вами через всю кухню. Послушайте, что б вы там ни думали, я не являюсь ни сумасшедшим, ни убийцей, ни чем-то иным в этом духе.
      Он выглядел таким обескураженным, что она вновь села на свое место.
      - Ну хорошо. - Голос ее звучал спокойно. - Почему же вы тогда оказались в комнате Фелиции?
      - Я отвечу на ваш вопрос, но прошу вас никому ни о чем не рассказывать. Обещайте мне.
      - Не уверена, могу ли я обещать вам это, не выяснив предварительно некоторые моменты, - мрачно возразила Андреа.
      - В этом случае ваше любопытство останется неудовлетворенным, ухмыльнулся он и допил свой кофе, откровенно разглядывая ее.
      - Отлично, - наконец решилась Андреа, - даю вам свое слово.
      - Вам уже известно о Джастине? - начал Дэвид.
      Она кивнула.
      - Когда вчера вечером - незадолго до вашего возвращения - я приехал домой, мне показалось, что в комнату Фелиции входит Джастин. Я побежал следом, но не нашел его там. Тогда я вышел в коридор, решив поискать его в вашей комнате. Я даже заглянул в ваш шкаф. При этом мне пришло на ум, что я не посмотрел в шкафу Фелиции. Итак, я снова хотел было пойти к Фелиции, но тут услышал какой-то шум в своей комнате и поспешил туда. Увы, там тоже никого не оказалось. Я наконец вновь направился в комнату Фелиции, чтобы заглянуть в шкаф, но в этот момент девочку, по-видимому, испугал какой-то шум. Во всяком случае, она перевернулась в постели. Я тихонько выскользнул из ее комнаты, уже почти наполовину убежденный в том, что мне все это почудилось, и тут услышал испуганные крики бедного ребенка. Затем появились вы. Правда, обстоятельства не позволили мне сразу же рассказать вам о случившемся.
      - Но почему вы ничего не сказали, когда увидели меня там, на лестнице? - спросила Андреа.
      - Да я же не видел вас на лестнице! - возразил он.
      - Ну конечно! - не отступала Андреа. - Вы воззрились на меня, а потом бросились прочь. Мне показалось, что вы побежали в мою комнату. Вы так быстро исчезли...
      Дэвид поставил свою чашечку на стол столь неловко, что она задребезжала.
      - Погодите, - удивленно воскликнул он, - вы наверняка ошиблись! Я вас не видел.
      - Фелиция закричала практически в ту же секунду, когда вы скрылись в своей комнате, может быть - чуть-чуть позже.
      Андреа начинала сердиться, поскольку он лгал ей.
      - А почему вы решили, что видели меня? - спросил Дэвид.
      - Я действительно видела вас. Вначале я приняла вас за Джастина. Но поскольку я только что вернулась из дома Альваресов, где за двадцать минут до того видела его спящим, это наверняка не мог быть он.
      Недоуменно покачивая головой, Дэвид откинулся назад.
      - Странно. Я был дважды у Фелиции, один раз у вас и дважды в своей комнате. Это было приблизительно за две или три минуты до того, как закричала Фелиция.
      - Только имейте в виду, что я видела именно вас! - снова напомнила Андреа.
      - О-о! - Дэвид улыбнулся. - Предположим, что все так и было. Жаль, что вы не видели себя. Вы выглядели так, будто увидели перед собой убийцу. А потом вы побежали. Я слышал, как вы заперли несколько дверей. Из этого я заключил, что вы видели меня, когда я в последний раз был в комнате Фелиции. Но вместе с тем я не мог понять, что вы делали в холле или почему вы сами не пошли в комнату Фелиции.
      Она с радостью поверила бы ему, но.., она видела его. Или это было какое-то наваждение? Нет. Она приняла его за Джастина - ведь только Дэвид был так похож на него.
      - Но если это был не Джастин, - громко рассуждал Дэвид, - а мне как никому известно, что это был также и не я, тогда кто это мог быть?
      Да, верно, кто? Она прекрасно знала, насколько надежно запирался дом. Если речь шла, о ворах, тогда у них должны были быть ключи, либо они должны были знать, какие окна можно открыть, чтобы проскользнуть через них в дом. Может быть, Коллинз? Нет, он слишком долго работал тут, и к тому же был коренастым. Это должен был быть кто-то, кто был ниже и стройнее Джорджа Маклина, и у кого были темные глаза и волосы. Но так выглядели только Джастин и Дэвид. С другой стороны, полностью исключалось, что Джастин успел за весьма короткий отрезок времени проснуться, одеться, добежать до дома Гордонов и даже побывать в комнате Фелиции. И все это до того как Андреа вошла в дом. Она вспомнила еще, что когда они ехали, ярко светила луна. Она наверняка заметила бы бегущего человека.
      Удивительно - повсюду какая-то чертовщина. Наверное, должны существовать какие-то логические объяснения для голосов, звуков шагов и стуков. Однако все вместе взятое - несчастные случаи, закончившиеся смертью, пожар и так далее - производило впечатление проникновения на ферму некоего злого духа, задавшегося целью разрушить мирную жизнь ее обитателей и превратить ее в подобие аттракциона "подвал ужасов".
      Или, может быть, кому-то нужно напугать ее? Кто-то хочет выжить ее с фермы? Может быть, даже сами Гордоны?
      Но за всем этим должно что-то быть. Какая-то причина. Кто скрывается за всем этим? И зачем все это?
      - Скажите, не пытался ли уже кто-нибудь убедить ваших родителей продать ферму? - спросила Андреа.
      - С чего это вы так решили? - опешил Дэвид.
      - Сама не знаю, - уклонилась она от ответа, - и все-таки - кто-нибудь делал такие попытки?
      - Думаю, что да. После смерти Билла мои родители всерьез подумывали о продаже. Ферму намеревался купить один человек из Чикаго. Предлагал неплохие деньги. Но мои родители отказались от сделки. Ведь мы все родились тут. Понимаете, в чем дело? Мы любим эту землю и эту ферму.
      - А с чего бы это какой-то человек из Чикаго вдруг захотел купить ферму? - спросила Андреа.
      - Он тоже родом из наших краев, и дела свои собирался перевести в Клинтон-Сити. Парня звали Эльмер Причард. У него что-то вроде стекольной фабрики. Прежде он проживал в Каунтри-Лэйк или в Элтонвилле. Это приблизительно в десяти милях к западу от Индиэн Гэп.
      - А вам приходилось когда-нибудь встречаться с этим парнем? полюбопытствовала Андреа.
      - Нет. Он вел дела через агентов. Интересно, а почему вы вдруг так заинтересовались им?
      Она перечислила ему последние происшествия на ферме и поделилась своим подозрением, что все это, вероятно, кем-то подстроено. И тут же сама удивилась, что говорит на эту тему с Дэвидом.
      Казалось, что Дэвид слушает ее с интересом. Собственно, она уже и сама почти не верила в то, что именно он был тем человеком, которого она видела накануне ночью.
      В конце концов он попросил ее:
      - Доверяйте мне. Ради Фелиции. А может быть, и ради вас самой. Не говорите ни с кем обо всех этих происшествиях. Вы можете обещать мне это?
      Она кивнула.
      - Ну а я попытаюсь разузнать кое-что. Вы абсолютно правы. Слишком многое настораживает в этих происшествиях, - он поднялся и, постояв немного, снова уселся. - Пожалуй, вам следует узнать еще кое-что. У нас есть основания полагать, что кто-то копался тогда в машине Билла.
      - Что вы говорите? - недоверчиво воскликнула Андреа.
      - Это, естественно, не более чем подозрение. Но посудите сами - Билл всегда отличался чрезвычайным вниманием к состоянию своего автомобиля.
      Он был фанатиком безопасности и этим кардинально отличался от меня. Он никогда бы не приобрел себе спортивный автомобиль. Билл ездил на большом "бьюике", обязательно пристегнувшись ремнями безопасности. Технически машина была в безупречном состоянии, и к тому же оснащена всевозможными приспособлениями... Билл попал в аварию на западном шоссе на повороте, когда вез назад Пегги, мою невестку, и Фелицию после визита в гости в Элтонвилл. Он взял вправо, уступая дорогу двигавшемуся навстречу автомобилю, и врезался в стоявший у обочины толстенный дуб. Фелицию и ее мать выбросило из машины. Фелиция упала на спину и не получила практически никаких ранений. У Пегги же оказался проломленным череп, и она умерла, не приходя в сознание. А Билла проткнуло колонкой рулевого колеса. Когда к ним подбежали, он еще был жив. "Рулевое колесо заело", - повторял он снова и до тех пор, пока не умер.
      На лице Дэвида отразилась переживаемая им душевная боль. Андреа было жаль его. "Наверное, будь он женщиной, он бы сейчас заплакал", - подумала она.
      - Потом эксперты осмотрели машину. Бачок сервоусилителя рулевого управления был пуст. - Андреа собиралась прервать его, но он отрицательно покачал головой. - Я знаю, что вы хотите сказать. Это говорили многие: "Наверное, он забыл проверить систему рулевого управления", или "Не исключается, что после того, как заглядывали в бачок, его не закрыли как следует". Но Билл был не из тех, кто полагается на других. Он лично перепроверял все каждый раз.