Глава 6

Лакаванна, городок, расположенный к югу от Буффало, как центр сталелитейной промышленности поднял лапки кверху еще за несколько лет до того, как Курца отправили в места не столь отдаленные. Сейчас, направляясь на юг по поднятой над землей скоростной автостраде, он чувствовал себя героем научно-фантастического фильма, оказавшимся на мертвой индустриальной планете. Под автострадой простирались заброшенные и пустые прокатные станы, заводы, склады из почерневшего кирпича, автостоянки, железнодорожные пути, ржавые вагоны, мертвые трубы и пустующие дома рабочих. По крайней мере, Курц надеялся, что в этих убогих лачугах, крытых рубероидом и стоящих вдоль темных улиц с выбитыми фонарями, уже никто не живет.

Съехав с автострады, Курц проехал несколько кварталов мимо хибар и дворов, обнесенных высокими заборами, и свернул к одному из заброшенных сталелитейных заводов. Висячий замок на воротах был отперт. Въехав во двор, Курц закрыл за собой тяжелые ворота и проехал до конца огромной автостоянки, построенной когда-то для шести или даже семи тысяч машин. Теперь на ней стояла лишь одна машина: ржавый старый «Форд»-пикап с жилым отсеком в задней части. Поставив «Бьюик» Арлены рядом, Курц по длинной, темной дорожке направился к главному цеху завода.

Широкие ворота были распахнуты настежь. Шаги Курца гулко разнеслись под высокими сводами. Он прошел мимо гор шлака, раскрытых зевов холодных печей, висящих над головой плавильных тиглей размером с дом, портальных кранов и лебедок, с которых давно было снято все хоть сколько-нибудь стоящее, и огромного количества других громадных ржавых конструкций, чье назначение он не мог определить. Единственными пятнами света были горящие кое-где бледные лампочки дежурного освещения.

Курц остановился под тем, что когда-то было главным центром управления, поднявшимся на тридцать футов над полом цеха. Сквозь грязные стекла, из которых состояли три стены огромной коробки, пробивался тусклый свет.

Вышедший на железный балкон старик крикнул:

— Забирайся наверх!

Курц поднялся по стальной лестнице.

— Привет, Док! — сказал он, когда они прошли в неярко освещенный центр управления.

— Здорово, Курц, — ответил Док.

Старик ступил на территорию неопределенного возраста, где некоторые люди могут оставаться десятилетиями, — за шестьдесят пять, но определенно еще нет восьмидесяти пяти.

— Я очень удивился, увидев, что на месте твоего ломбарда теперь кафе-мороженое, — заявил Курц. — Ни за что бы не подумал, что ты свернешь свое дело.

Док кивнул:

— В девяностые экономика нашей страны слишком шла в гору, мать ее. Но теперь мне больше по душе работа ночным сторожем. Можно не бояться, что какие-нибудь обкурившиеся травки кретины решат меня пришить. Чем могу тебе служить, Курц?

Это качество нравилось Курцу в Доке больше всего. Они со стариком не виделись одиннадцать с половиной лет, но Док уже успел полностью исчерпать весь свой запас пустых любезностей.

— Мне нужны две штуковины, — ответил Курц. — Полуавтоматический пистолет и револьвер, который можно тайно носить.

— Чистые?

— Самые что ни на есть.

— Что ж, можно и чистые. — Отперев дверь, Док наведался в соседнюю комнату и, вернувшись через пару минут, положил на захламленный стол несколько металлических чемоданчиков и маленьких коробочек. — Помню твою девятимиллиметровую «беретту», которую ты так любил. Что стало с этим чудесным оружием?

— Я похоронил его с почестями, — честно признался Курц. — Что у тебя есть для меня?

— Ну, для начала взгляни вот на это, — сказал Док, открывая один из серых чемоданчиков. Он достал оттуда черный полуавтоматический пистолет — «хеклер-и-кох», под тактический патрон УСП 45-го калибра. Совершенно новый. Замечательная игрушка. На затворной раме паз для установки лазерного целеуказателя или оптического прицела. Удлиненный ствол с резьбой для глушителя или пламегасителя.

Курц покачал головой:

— Мне не нравятся пластмассовые пистолеты.

— Он из полимера, — поправил его Док.

— Из пластмассы. Это мы с тобой, Док, состоим преимущественно из полимеров. А этот пистолет сделан из пластмассы и стекловолокна. Таким впору пользоваться Люку Скайуокеру из «Звездных войн».

Док пожал плечами.

— К тому же, — продолжал Курц, — я не пользуюсь лазерными целеуказателями, оптическими прицелами, глушителями и пламегасителями и не люблю оружие немецкого производства.

Убрав «хеклер-и-кох», Док раскрыл другой чемоданчик.

— А вот это уже хорошо, — сказал Курц, доставая пистолет.

Это оружие было темно-серым, почти черным, изготовили его из штампованной стали.

— «Кимбер», спецзаказ под патрон АКП 45-го калибра, — пояснил Док. — Совсем недолго принадлежал одной очаровательной старой даме из Тонаванды, которая лишь раз-два в месяц ходила с ним в тир.

Оттянув затвор назад, Курц убедился, что в патроннике пусто, достал обойму на семь патронов, проверил, что она пустая, вставил ее на место, отпустил затвор, прицелился.

— Хорошая балансировка, — сказал он. — Но у него очень длинный направляющий стержень возвратной пружины.

— Это самая лучшая конструкция, — возразил Док.

— Повышает риск осечки, — упорствовал Курц.

— Только не у «кимбера». Как я уже сказал, пистолет сделан на заказ.

— У меня никогда не было оружия, сделанного на заказ, — проронил Курц.

Он несколько раз засунул пистолет за пояс и быстро выхватил его.

— Прицел конструкции Маккормика, — заметил Док.

— Задевает за одежду, — нахмурился Курц. — Боевое оружие следует оснащать скользящим прицелом.

Док пожал плечами:

— Сейчас такое уже не найдешь.

— Я предпочитаю самовзводный курок.

— Да, помню, — сказал Док. — Ты всегда носил оружие с патроном в патроннике, поставленное на предохранитель. Но у «кимбера» такой плавный спуск.

Курц несколько раз взводил курок и нажимал на спусковой крючок. Наконец он кивнул.

— Сколько?

— Всего пару лет назад новый он стоил 675 долларов.

— Столько заплатила за него та старая дама из Тонаванды? — спросил Курц. — Сколько?

— Четыреста.

Курц кивнул:

— Мне надо из него пострелять.

— Для этого здесь и навалены груды шлака, — утвердительно кивнул Док. — Сейчас принесу бумажные мишени и несколько коробок патронов «блэк хилл» с пулей весом 185 гран.

Курц покачал головой:

— Я предпочитаю пули весом 230 гран.

— Такие тоже имеются.

— Еще мне понадобится кожа.

— Есть отличная кобура, какую обычно выбирают агенты ЦРУ. Носится на поясе сзади. Ею немного попользовались, но на самом деле только кожа стала мягче. Чистая. Двадцать «зеленых».

— Беру, — сказал Курц.

— Вот и отлично. Итак, с оружием для защиты дома и семьи мы разобрались. А что тебя интересует из револьверов для тайного ношения? Как ты смотришь на «эр-лайт титан»?

— Титан? — переспросил Курц. — Ни в коем случае. Я еще не настолько стар и слаб, чтобы не иметь сил поднять два фунта качественной стали.

— По тебе видно, — согласился Док, открывая картонную коробку. — Ничего более простого, чем это, я тебе вряд ли смогу предложить, Курц. «Смит-вессон специальный», модель 36.

Курц взвесил револьвер на руке, изучил пустой барабан на пять патронов, посмотрел в ствол на свет, захлопнул барабан и щелкнул курком.

— Сколько?

— Двести пятьдесят.

— Если беру оба, кобура к пистолету в подарок.

Док кивнул.

— Если всажу из этой штуковины пять пуль в трехдюймовый круг с пятидесяти футов, она меня устроит, — сказал Курц.

— Собираешься охотиться на оленей? — насмешливо спросил Док. — На таком расстоянии тебе потребуется мешок с песком, чтобы обеспечить упор для руки. Если у револьвера длина ствола меньше двух дюймов, лучший способ охоты на оленя: подкрасться к нему, приставить дуло к брюху и лишь потом нажимать на курок.

— Мешки с песком я у тебя видел.

— Кстати, насчет охоты на оленей, — сказал Док. — Ты не слышал, что тебя ищет Мэнни Левин?

— Кто такой Мэнни Левин?

— Один психопат. Брат Сэмми Левина.

— А кто такой Сэмми Левин?

— Ты хочешь спросить, кем он был, — поправил его Док. — Сэмми бесследно исчез примерно одиннадцать с половиной лет назад. Поговаривают, что именно ты помог ему заняться энергетическим бизнесом.

— Энергетическим бизнесом?

— Выделять метан, разлагаясь, — пояснил Док.

— Ни разу не слышал ни об одном, ни о другом, — сказал Курц. — Но на тот случай, если этот Мэнни наведается ко мне, как он выглядит?

— Представь себе актера Денни Де Вито, только изрядно сдавшего. И не следящего за собой. Мэнни постоянно носит с собой «рюгер редхок» под патрон «магнум» 44-го калибра и любит им пользоваться.

— Не слишком ли большой пистолет для такого коротышки? — спросил Курц. — Спасибо за предупреждение.

Док снова пожал плечами:

— Сегодня тебе больше ничего от меня не понадобится?

— Мешочек с песком.

— Простой или кожаный?

Было уже за полночь, когда Курц вернулся в Чиктовагу с пистолетом 45-го калибра в кобуре на поясе за спиной, револьвером 38-го калибра в левом кармане куртки и двухфунтовым мешочком с песком в правом. Всю дорогу назад он ни разу не превысил максимально допустимую скорость. Было бы очень неприятно, если бы его остановила полиция и выяснила, что срок действия его водительского удостоверения истек восемь лет назад.

Свернув к мотелю «Шестерка», Курц заметил спортивный кабриолет с поднятым верхом, поставленный подальше от фонарных столбов. Красная «Хонда С2000». Конечно, это могло быть случайным совпадением, но Курц не верил в случайные совпадения. Резко развернувшись, он выехал назад на бульвар.

«Хонда» зажгла фары и рванула следом.

Глава 7

Проехав мили три, Курц пришел к выводу, что тот, кто сидит за рулем «Хонды», был полным идиотом. Водитель так здорово отставал от него, что Курцу пришлось несколько раз после светофоров и поворотов притормаживать, чтобы дать ему возможность его догнать.

Свернув с освещенной магистрали, Курц поехал по проселочной дороге, которую помнил еще по прежним временам. Выплеснувшийся за свои пределы город еще не добрался сюда, и дорога была пустынной. Курц разогнался, и спортивному кабриолету тоже пришлось набрать скорость. Когда расстояние между машинами сократилось до сорока или пятидесяти футов, Курц вдруг резко бросил «Бьюик» на заасфальтированную развилку и со всей силы надавил на тормоз. С негодующим визгом машина пошла юзом и развернулась на сто восемьдесят градусов практически на месте. Фары осветили «Хонду», остановившуюся в двадцати футах. В салоне была видна лишь голова водителя.

Вывалившись из машины, Курц присел за левой дверцей «Бьюика» и достал «кимбер» 45-го калибра.

Из спортивной машины вышел здоровенный верзила. Руки у него были пустыми.

— Курц, козел, выходи, мать твою!

Вздохнув, Курц убрал пистолет в кобуру и шагнул в яркий свет фар.

— Карл, ты пожалеешь о том, что сделал.

— Черта с два пожалею, — бросил мускулистый телохранитель семьи Фарино.

— Кто тебя прислал?

— Никто меня не присылал, козел!

— В таком случае, ты еще глупее, чем кажешься, — сказал Курц. — Если только это возможно.

Карл шагнул вперед. Он был в тех же обтягивающих штанах и футболке, но, несмотря на ночную прохладу, без куртки, так что была видна его мускулистая грудь.

— Не дрейфь, я без «пушки», педераст!

— Ладно, — сказал Курц.

— Давай разберемся... — начал верзила.

— С чем?

— ...как мужчина с мужчиной, — докончил свою мысль Карл.

— Для этого нам не хватает одного мужчины, — заявил Курц.

Он взглянул на часы. Дорога оставалась пустынной.

— Что? — нахмурился Карл.

— Один вопрос перед тем, как мы начнем выяснять отношения, — сказал Курц. — Как ты меня нашел?

— Просто поехал за тобой следом после того, как ты уехал от мистера Фарино.

«Проклятие, непозволительная ошибка!» — мысленно выругал себя Курц, почувствовав тревогу впервые с тех пор, как узнал вылезшего из кабриолета накачанного телохранителя.

Карл сделал еще шаг вперед.

— Никто и никогда не называл меня легавым, — изрек он, разводя мускулистые руки и сжимая огромные кулаки.

— Вот как? — удивился Курц. — А я думал, ты уже к этому привык.

Карл сделал выпад.

Увернувшись, Курц ударил его мешочком с песком в левое ухо. Карл упал лицом на бампер «Бьюика», а затем свалился на асфальт. Оба раза громко хрустнули зубы. Подойдя к нему, Курц пнул его ногой в зад. Карл даже не пошевелился.

Вернувшись к «Бьюику», Курц погасил фары, затем выключил освещение спортивного кабриолета и заглушил двигатель. Закрыв дверь, он отшвырнул ключ от машины в темноту. Кряхтя от напряжения, Курц подтащил Карла к «Бьюику» и запихал его ноги под левое заднее колесо.

Сев в машину Арлены, Курц включил радио, настроенное на станцию, круглосуточно передающую блюз, и тронулся вперед. Доехав до шоссе, он зажег фары и поехал назад к мотелю «Шестерка», чтобы выписаться из него.

Глава 8

— Какая невероятная наглость! — воскликнул адвокат Леонард Майлз. — Какое немыслимое нахальство!

— Ты хочешь сказать, какая дерзость, — поправил его дон Фарино.

— Как бы там ни было, — сказал Майлз.

Их было трое, не считая говорящего скворца, хриплым голосом болтавшего в клетке среди зеленых деревьев. Фарино сидел в кресле-каталке, но, как всегда, был в костюме и при галстуке. Его двадцативосьмилетняя дочь София сидела на обтянутой зеленым шелком оттоманке под пальмой. Майлз расхаживал перед ними взад и вперед.

— Как, по-вашему, что более нагло? — спросила София. — То, что он искалечил Карла, или то, что он вчера вечером позвонил нам и сообщил об этом?

— И то, и другое, — буркнул Майлз. Остановившись, он скрестил руки на груди. — Но звонок — это уже слишком. Неслыханное самомнение!

— Я прослушала запись разговора, — возразила София. — В голосе Курца не было наглости. Скорее, так звонят из прачечной и говорят, что можно забрать выстиранное белье.

Бросив взгляд на дочь Фарино, Майлз повернулся к ее отцу. Он терпеть не мог иметь дело с этой женщиной. Старший сын Фарино, Дэвид, деловой хваткой пошел в отца, но однажды он на своем спортивном «Додже» обмотался вокруг телеграфного столба на скорости сто сорок пять миль в час. От второго сына, Малыша Героина, не было никакого толку. Старшая дочь дона Фарино Анджелина много лет назад сбежала в Европу. То есть осталась лишь эта... девчонка.

— Так или иначе, сэр, — обратился адвокат к бывшему дону, — полагаю, мы должны известить о происшедшем Датчанина.

— Вот как? — спросил Байрон Фарино. — Ты полагаешь, Леонард, дело настолько серьезно?

— Да, сэр. Курц искалечил одного из ваших людей, а затем позвонил, чтобы похвалиться этим.

— А может быть, он просто хотел избавить нас от неприятностей? Представляете, если бы мы узнали о том, что случилось с Карлом, из газет? — спросила София. — А так мы смогли прибыть на место несчастного случая первыми.

— На место несчастного случая, — повторил Майлз, не пытаясь скрыть в голосе презрение.

София пожала плечами:

— Наши люди сделали так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Это избавило нас от неприятных вопросов и расходов.

Майлз покачал головой:

— Карл был храбрым и преданным работником.

— Карл был абсолютным идиотом, — возразила София Фарино. — Судя по всему, стероиды спалили то немногое, что было у него вместо мозга.

Майлз повернулся было к сучке, чтобы сказать ей что-нибудь резкое, но тотчас же передумал. Он промолчал, слушая, как скворец разносит в пух и прах своего невидимого собеседника.

— Леонард, — спросил дон Фарино, — что первое сказал нашим людям Карл, когда сегодня утром пришел в себя?

— Он ничего не смог сказать. У него перетянуты челюсти, и он не может открыть рот.

Потребуется хирургическая операция, прежде чем...

— Ладно, что он написал Бадди и Фрэнку? — оборвал его дон Фарино.

Адвокат замялся.

— Карл написал, что пятеро человек Гонзаги выследили его и затем завалили, — после некоторого колебания произнес он.

Дон Фарино медленно кивнул.

— И если бы мы поверили Карлу... если бы Курц не позвонил нам вчера ночью... если бы я сегодня утром не перезвонил Томасу Гонзаге, между нашими семьями могла бы начаться война, разве не так, Леонард?

Подняв руки, Майлз пожал плечами:

— Карл был сам не свой. Его мучила боль... он находился под воздействием лекарств... испугался, что мы обвиним его в случившемся...

— Он выследил этого Курца и попытался уладить свои личные счеты от имени нашей семьи, — сказала София Фарино. — И не смог сделать даже это. Кого еще мы должны винить в случившемся?

Покачав головой, Майлз бросил на дона Фарино взгляд, красноречиво говоривший: «Женщинам этого не понять».

Байрон Фарино заерзал в кресле-каталке. Было очевидно, что его мучит боль от полученного восемь лет назад огнестрельного ранения; пуля до сих пор торчала где-то рядом с позвоночником.

— Выпиши чек на пять тысяч долларов родным Карла, — сказал дон. — Кажется, у него одна мать?

— Да, сэр, — ответил Майлз, не видевший никаких причин упоминать о том, что Карл жил с двадцатилетней фотомоделью, знакомой адвоката.

— Ты за этим проследишь, Леонард? — спросил Фарино.

— Разумеется. — Помявшись, Майлз решил идти напролом: — Ну а Датчанин?

Фарино ответил не сразу. Скворец, затаившийся среди листвы, оживленно болтал сам с собой. Наконец престарелый дон произнес:

— Да, полагаю, надо будет поставить в известность Датчанина.

Майлз заморгал. Он был приятно удивлен. Это поможет ему сэкономить тридцать тысяч на Малькольме и Потрошителе. Естественно, адвокат не собирался требовать задаток назад.

— Я свяжусь с Датчанином... — начал было он.

Фарино покачал головой:

— Нет-нет, я сам этим займусь, Леонард. А ты выпиши чек родным Карла и проследи за тем, чтобы он был доставлен по назначению. Да, погоди, Майлз... что еще было во вчерашнем сообщении мистера Курца?

— Только то, где найти Карла. Курц имел наглость... я имел в виду, он сказал, что не принял случившееся на свой счет. Еще он сказал, что платить по четыреста долларов ему надо будет только с сегодняшнего дня. Сегодня утром он собирался побеседовать с женой Бьюэлла Ричардсона.

— Спасибо, Леонард.

Фарино махнул рукой, отпуская адвоката.

Когда Майлз ушел, Фарино повернулся к дочери. Как и его старшая дочь, София очень напоминала ему свою покойную мать: полные губы, оливковая кожа, густая копна черных волос, обрамляющих овальное лицо, длинные, чувственные пальцы. Но он вынужден был признать, что в глазах Софии было больше ума, чем когда-либо имела его жена.

Фарино погрузился в раздумья. Скворец прыгал по клетке, но не нарушал молчание. Наконец Фарино сказал:

— Ты ничего не имеешь против того, чтобы разобраться с этим, София?

— Нет, папа.

— Общение с Датчанином может оказаться... неприятным, — продолжал отец.

София улыбнулась:

— Это я настояла на том, чтобы участвовать в делах семьи, папа, — сказала она. — Во всехделах.

Фарино грустно кивнул:

— Но что касается Датчанина... будь очень-очень осторожна, дорогая. Даже по закрытой телефонной линии говори профессиональным языком.

— Конечно, папа.

Идя из дома через лужайку, Леонард Майлз делал над собой усилие, чтобы сдержать улыбку. Датчанин. Но чем больше он об этом думал, тем более разумной ему казалась мысль покончить со всем до того, как подключится Датчанин. И Майлз, разумеется, не хотел ничем раздражать Малькольма и его напарника. От одной мысли о том, что пути Датчанина, Малькольма и Потрошителя пересекутся, у адвоката закружилась голова. И хотя миссис Ричардсон абсолютно ничего не знала, сейчас до Майлза вдруг дошло, что ее надо считать незавязанным концом.

«Будешь завязывать все болтающиеся концы, — язвительно заметил у него в голове рачительный голос, — окончишь свои дни в доме призрения».

Остановившись, Майлз задумался. Затем, словно подводя итог, он покачал головой. Он переживает по поводу каких-нибудь нескольких тысяч долларов, когда речь идет о миллионах — миллионах! Раскрыв сотовый телефон, адвокат позвонил на номер Малькольма Кибунта. Малькольм никогда не отвечал на звонки лично.

— Наша упаковка "К" сегодня утром будет дома у жены казначея, — надиктовал Майлз на автоответчик. — Самое удобное место забрать эту упаковку. — Он помедлил лишь секунду. — Вероятно, одновременно следует забрать и ее упаковку. Я заплачу за доставку и того, и другого товара при следующей встрече. Пожалуйста, захватите с собой накладные.

Закрыв телефон, Майлз прошел к своему «Кадиллаку» и выписал чек на имя матери Карла. Его нисколько не беспокоило то, что он воспользовался сотовым телефоном, поскольку он собирался выбросить его в реку по дороге обратно в город. В его распоряжении было много таких телефонов, ни один из которых не мог бы вывести на советника Леонарда Майлза.