- Чего вы ждете?
      - Звонка Торранса.
      И Торранс позвонил вовремя. Все шло как по хорошо отрепетированной партитуре.
      - Чемодан здесь. Он почти пуст. Как вы и предполагали, мне не хотят его отдавать без ордера. Что же касается кладовщика, который дежурил утром, то он живет в пригороде, где-то в районе Ла Варен-Сент-Илэр.
      Казалось, на этот раз все же произошла осечка, по крайней мере заминка, но Торранс продолжал:
      - Однако ехать не придется. После работы он еще играет на корнет-а-пистоне в дансинге на улице Лапп.
      - Сходи туда за ним!
      - Привезти его к вам?
      Теперь Мегрэ, вероятно, захотелось холодного пива.
      - Нет, не ко мне, а в дом напротив, на четвертый этаж, к мадам Мартен. Я буду там.
      На этот раз комиссар снял с вешалки свое тяжелое пальто, набил трубку и сказал Люка:
      - Пошли!
      Мадам Мегрэ побежала за мужем и спросила, когда он придет обедать.
      - Как всегда, - не очень уверенно сказал он и улыбнулся.
      - Посмотри там хорошенько за девочкой!
      Глава 5
      К десяти вечера они все еще не добились сколько-нибудь ощутимого результата. Никто не лег спать, кроме Колетты, которая наконец уснула; рядом с ней, в темноте, по-прежнему сидел отец.
      В половине восьмого появился Торранс в сопровождении кладовщика из камеры хранения, который в свободное время подрабатывал в оркестре. Тот, не задумываясь, сразу заявил:
      - Конечно, она самая. Я помню, как эта женщина положила квитанцию не в кошелек, а в сумку для провизии из плотного коричневого полотна.
      Сумку тут же нашли в кухне.
      - Та самая сумка. По крайней мере, тот же фасон и цвет.
      В квартире было очень жарко натоплено. Разговаривали вполголоса, словно решили не будить девочку, спавшую рядом. Никто ничего не ел и даже не думал о еде. Перед тем как подняться сюда, Мегрэ и Люка выпили по две кружки пива в маленьком кафе на бульваре Вольтер.
      Что касается Торранса, то после ухода музыканта Мегрэ вывел инспектора в коридор и вполголоса дал ему указания.
      Казалось, в квартире не осталось ни одного уголка, который бы не обыскали. Даже фотографии родителей Мартена вынули из рамок, чтобы убедиться, что квитанция из камеры хранения не засунута под картон. На кухонном столе стояла груда посуды, вытащенной из шкафа. Смотрели везде, даже в оконном шкафу для провизии.
      Мадам Мартен сидела в том же бледно-голубом халате, в каком ее застали комиссар и Люка. Она курила сигарету за сигаретой, и дым, смешиваясь с трубочным, густым облаком обволакивал лампы.
      - Вы, конечно, можете молчать, не отвечая ни на один вопрос. В одиннадцать семнадцать приедет ваш муж, и, надеюсь, в его присутствии вы станете разговорчивей.
      - Он знает не больше, чем я.
      - А знает ли он то, что известно нам?
      - Да тут и знать-то нечего. Я вам все сказала.
      Мадам Мартен решила отрицать абсолютно все, но уступила в одном. Когда речь зашла о меблированных комнатах на улице Пернель, она призналась, что ее бывший хозяин несколько раз неожиданно заезжал к ней ночью, но по-прежнему продолжала настаивать, что интимных отношений между ними не было.
      - Иначе говоря, вам наносили деловые визиты в час ночи?
      - Месье Лорийе иногда приезжал с большими деньгами. Я вам уже говорила, что ему приходилось заниматься перевозкой золота. Я тут ни при чем. Вы не можете меня в этом обвинить.
      - Когда он исчез, при нем была большая сумма денег?
      - Этого я не знаю. Он не всегда посвящал меня в такие дела.
      - Однако же вы сами утверждаете, что он говорил об этом по ночам в вашей комнате.
      Что же касается ее утренних разъездов, она по-прежнему, вопреки неопровержимым доказательствам, все отрицала, уверяя, что никогда не видела людей, которых к ней присылали: обоих шоферов, хозяина магазина дорожных товаров и кладовщика из камеры хранения.
      - Если бы я действительно сдала чемодан в камеру хранения на Северном вокзале, вы бы нашли квитанцию.
      Теперь уже стало ясно, что квитанции в квартире нет. Мегрэ обыскал и комнату Колетты, перед тем как девочка заснула. Он даже подумал о гипсе на ноге ребенка, но гипс был наложен давно, и к нему с тех пор не прикасались.
      - Завтра, - сурово заявила мадам Мартен, - я подам жалобу. Против меня выдвинуто ложное обвинение из-за происков злобной соседки. Я была права, не желая идти утром к вам, когда она тащила меня чуть ли не силой.
      Говоря, она то и дело беспокойно поглядывала на будильник, стоявший на камине, - видимо, думала о возвращении мужа, но, хотя с трудом сдерживала волнение, ни один вопрос не застал ее врасплох.
      - Признайтесь: человек, который приходил сюда ночью, ничего не нашел под паркетом, потому что вы поменяли тайник.
      - Мне неизвестно даже, было ли что-нибудь вообще под паркетом.
      - Когда вы узнали, что он появился и решил снова завладеть тем, что вы прятали, вы подумали о камере хранения, где ваши сокровища будут в безопасности.
      - Я не ездила на Северный вокзал. В Париже тысячи блондинок, приметы которых совпадают с моими.
      - Что вы сделали с квитанцией? Ее здесь нет. Уверен, что в квартире вы ее не спрятали, но, кажется, я догадываюсь, где мы ее найдем.
      - Как вы проницательны!
      - Сядьте-ка за этот стол. - Мегрэ протянул ей листок бумаги и ручку. Пишите!
      - Что я должна писать?
      - Вашу фамилию и адрес.
      Она поколебалась, но написала.
      - Сегодня ночью все почтовые ящики в этом квартале будут проверены, и бьюсь об заклад, что там найдется конверт, подписанный вашей рукой. Вероятно, вы послали его себе самой.
      Комиссар поручил Люка пойти позвонить по телефону одному из инспекторов - пусть приступает к поискам письма. Честно говоря, он не был уверен в успехе, но делать было нечего - машина уже заработала.
      - Неплохой ход, моя милая!
      Впервые он назвал ее так, как мог бы обратиться к ней на набережной Орфевр, и она посмотрела на него со злобой.
      - Признайтесь, вы меня ненавидите?
      - Могу сказать, что особой симпатии к вам не питаю.
      Теперь они находились в столовой только вдвоем.
      Мегрэ медленно расхаживал взад и вперед по комнате, она по-прежнему сидела у окна.
      - И если вам это интересно, могу добавить, что меня возмущают не столько ваши поступки, сколько ваше хладнокровие. Через мои руки прошло много мужчин и женщин. Вот уже три часа мы сидим друг против друга, вы, без сомнения, на пределе и все же продолжаете хранить спокойствие. С минуты на минуту вернется ваш муж, и вы попытаетесь изобразить из себя жертву. Но знайте, мы неизбежно докопаемся до правды.
      - А что это вам даст? Я ведь ничего не сделала.
      - Зачем же тогда что-то скрывать? К чему лгать?
      Она не ответила: она думала. Нет, у нее не сдали нервы, как это обычно бывает. Просто ее мозг искал выход, взвешивая все за и против.
      - Я ничего не скажу, - объявила наконец она, усаживаясь в кресло и прикрывая халатом голые ноги.
      - Как вам угодно.
      Мегрэ удобно устроился в кресле напротив.
      - И долго вы собираетесь у меня оставаться?
      - Во всяком случае, до возвращения вашего мужа.
      - И вы ему расскажете о визитах месье Лорийе?
      - Если будет необходимо.
      - Вы хам! Жан ничего не знает. Он не имеет никакого отношения к этой истории.
      - Но он, к несчастью, ваш муж.
      Когда Люка снова поднялся наверх, он увидел, что они спокойно сидят в креслах, искоса поглядывая друг на друга.
      - Письмом занимается Жанвье. Внизу я встретил Торранса, и он мне сказал, что человек был в лавке у виноторговца, через два дома от вас.
      Мадам Мартен вскочила:
      - Какой человек?
      Мегрэ, не пошевельнувшись, ответил:
      - Тот, что приходил сюда прошлой ночью. Полагаю, вы должны были этого ждать. Не найдя того, что искал, он явится, чтобы увидеть вас. Быть может, на тот раз он будет в другом расположении духа?
      Она с ужасом посмотрела на часы. Через каких-нибудь двадцать минут поезд из Бержерака приедет в Париж. Если муж ее возьмет такси, он будет дома не позже чем через сорок минут.
      - Вы знаете, кто этот человек?
      - Догадываюсь. Мне достаточно спуститься вниз, чтобы в этом удостовериться. Это, по-видимому, Лорийе, которому не терпится снова заполучить свои ценности. "
      - Это не его ценности.
      - Скажем иначе - ценности, которые он, по праву или нет, считает своими. Он в затруднительном материальном положении, дважды приходил к вам, но ничего не смог добиться. Затем, переодевшись Дедом Морозом, проникнет в квартиру и скоро появится здесь. Он будет крайне удивлен, застав вас в нашей компании, и я убежден, что он окажется разговорчивей, чем вы. Вопреки существующему мнению, заставить мужчин заговорить легче, чем женщин. Как вы думаете, он вооружен?
      - Не знаю.
      - А я думаю, что вооружен. Он достаточно долго ждал. Не знаю, что вы ему говорили, но в конце концов он счел это подлостью. К тому же этот господин очень расстроен. А слабые люди, когда их доводят до крайности, самое страшное, что можно себе представить.
      - Замолчите!
      - Не хотите ли вы, чтобы мы удалились и вы могли его принять?
      В записях Мегрэ отмечено:
      "10 часов 38 минут. Она заговорила".
      Ее первые признания в протокол не заносились. Это были отрывистые, злобные фразы, и Мегрэ часто говорил вместо нее, выдвигая предположения, которые она не отрицала, а только иногда уточняла.
      - Вы что хотите знать?
      - В чемодане, который вы сдали на хранение, лежат деньги?
      - Банковские билеты. Чуть меньше миллиона.
      - Кому они принадлежат? Лорийе?
      - Не больше, чем мне.
      - Одному из его клиентов?
      - Человеку по имени Жюльен Буасси, который часто приходил в магазин.
      - Что с ним случилось?
      - Он погиб.
      - Каким образом?
      - Его убили.
      - Кто?
      - Лорийе.
      - Зачем?
      - Я внушала ему, что уехала бы с ним, если бы он располагал большими деньгами.
      - Вы тогда уже были замужем?
      - Да.
      - Вы не любите мужа?
      - Я ненавижу посредственность. Всю жизнь я прожила в бедности. Всю жизнь я только и слышала, что разговоры о деньгах, о необходимости терпеть лишения. Всю жизнь все вокруг высчитывали каждое су, и мне тоже приходилось это делать.
      Она выливала злость на Мегрэ, словно он был виновен в ее бедах.
      - Вы уехали бы от Лорийе?
      - Не знаю. Может быть, через некоторое время.
      - После того, как отобрали бы у него деньги?
      - Я вас ненавижу.
      - Как было совершено убийство?
      - Буасси был нашим клиентом.
      - Любителем эротических книг?
      - Таким же распутником, как другие мужчины, как Лорийе, как, вероятно, и вы. Он был вдов, жил один, снимая комнату в отеле, но был очень богат и очень скуп. Все богачи скупы.
      - Однако вы же не богачка.
      - Могла бы ею стать.
      - Если бы Лорийе вновь не появился. Как был убит Буасси?
      - Он очень боялся девальвации и, как многие другие в то время, хотел превратить свои деньги в золото. Лорийе регулярно привозил золото из Швейцарии. Плату брал вперед. Однажды Буасси принес в магазин крупную сумму. Меня в это время не было: я уходила по делам.
      - Нарочно?
      - Нет.
      - Вы не подозревали, что должно произойти?
      - Нет. Не пытайтесь вытянуть из меня признание: зря потеряете время. Когда я вернулась, Лорийе укладывал труп в ящик, который купил специально для этого.
      - Вы стали его шантажировать?
      - Нет.
      - Как же вы объясните, что он исчез, оставив вам деньги?
      - Я его припугнула.
      - Угрожали на него донести?
      - Нет. Просто сказала, что соседи стали странно на меня поглядывать и благоразумнее будет на время спрятать деньги. Я посоветовала положить их у меня в квартире под паркет, плитки нетрудно поднять и снова поставить на место. Он решил, что это на несколько дней. Через два дня он предложил мне перейти вместе с ним бельгийскую границу.
      - Вы отказались?
      - Я внушила ему, что какой-то человек, видимо инспектор полиции, остановил меня на улице и задавал вопросы. Он испугался. Я дала ему небольшую часть денег и обещала приехать в Бельгию, как только почувствую, что опасность миновала.
      - Что он сделал с телом Буасси?
      - Перевез в свой деревенский домик на берегу Марны и, вероятно, закопал или бросил в реку. Он поехал туда на такси. Никто о Буасси не вспоминал. Его исчезновение никого не встревожило.
      - Вы сумели убедить Лорийе, чтобы он уехал в Бельгию один?
      - Это было нетрудно.
      - И в течение пяти лет вам удавалось держать его на расстоянии?
      - Я посылала ему письма до востребования, где писала, что его разыскивают, а в газетах об этом ничего не сообщают только для того, чтобы устроить ему ловушку. Я писала ему также, что меня все время вызывают и допрашивают в полиции. По моему совету он даже отправился в Южную Америку.
      - И вернулся два месяца назад?
      - Примерно. Он был на пределе.
      - Вы не посылали ему денег?
      - Очень мало.
      - Почему?
      Она не ответила, но посмотрела на часы:
      - Вы меня сейчас уведете? В чем я обвиняюсь? Я ведь ничего не сделала. Я не убивала Буасси, меня не было, когда он умер. Я не помогала прятать его тело.
      - Пусть вас не беспокоит ваша участь. Вы прятали деньги потому, что всю жизнь мечтали ими обладать, и не для того, чтобы тратить, а чтобы чувствовать себя богатой и беззаботной.
      - Это мое дело.
      - Когда Лорийе пришел просить вас помочь ему или сдержать обещание и бежать вместе с ним, вы воспользовались несчастным случаем с Колеттой и убедили его, что не можете теперь добраться до тайника, не так ли? Вы попытались снова уговорить его уехать за границу.
      - Он остался в Париже и скрывался.
      На лице мадам Мартен невольно промелькнула странная улыбка, и невольно вырвалось негромкое:
      - Кретин! Он мог спокойно назвать свое имя любому, и никто бы его не побеспокоил.
      - Однако он решил разыграть роль Деда Мороза.
      Только деньги уже не лежали на прежнем месте. Они были здесь, у него под носом, в моей рабочей корзинке. Достаточно было поднять крышку.
      - Через десять - пятнадцать минут ваш муж будет здесь. Лорийе около дома и, по всей вероятности, знает о возвращении Мартена. Ему известно, что тот едет из Бержерака, и он, конечно, посмотрел расписание поездов. Я удивился бы, если бы при нем не было оружия. Вы хотите подождать их обоих?
      - Уведите меня! Я только надену платье.
      - А где квитанция из камеры хранения?
      - В письме до востребования. Почтовое отделение на бульваре Бомарше.
      Она вошла к себе в спальню, оставив дверь открытой, и, нисколько не стесняясь, сняла халат, присела на край кровати и стала натягивать чулки. Потом достала из шкафа платье.
      В последнюю минуту она схватила дорожную сумку и засунула туда как попало белье и туалетные принадлежности.
      - Поедем быстрее! - попросила она.
      - А как же ваш муж?
      - Плевала я на этого дурака!
      - А Колетта?, Она не ответила и только пожала плечами. Когда они вышли, дверь квартиры мадемуазель Донкер слегка приотворилась. Внизу на тротуаре мадам Мартен охватил страх, и она словно сжалась между двумя полицейскими, вглядываясь в туман.
      - Отвези ее на набережную Орфевр, Люка! Я остаюсь здесь.
      Машины поблизости не было, и задержанная, конечно,, испугалась при мысли, что ей придется идти по темной улице в сопровождении одного лишь хлипкого с виду Люка.
      - Не бойтесь, Лорийе поблизости нет.
      - Значит, вы мне солгали?
      Мегрэ вернулся в дом.
      Разговор с Жаном Мартеном был долгим и большую часть времени происходил в присутствии его брата.
      Когда около половины второго ночи Мегрэ ушел, братья остались вдвоем. Из квартиры мадемуазель Донкер пробивалась полоска света, но старая дева постеснялась открыть дверь, удовольствовавшись тем, что слышит шаги комиссара.
      Он пересек бульвар, поднялся к себе в квартиру и застал жену в столовой. Мадам Мегрэ спала в кресле у стола, на котором стоял прибор мужа. Она вскочила:
      - Ты один? - А когда он посмотрел на нее с удивлением, добавила: - А девочка?
      - Только не сегодня ночью. Она спит. Утром ты сможешь к ней пойти, только постарайся быть полюбезнее с мадемуазель Донкер.
      - Ты серьезно?
      - Да. Я пришлю тебе двух санитарок с носилками.
      - Но потом... Мы...
      - Нет!.. Не навсегда, понимаешь? Быть может, Жан Мартен со временем успокоится... Возможно также, его опустившийся брат снова обретет человеческий облик и в один прекрасный день обзаведется новой семьей.
      - Выходит, девочка не будет нашей?
      - Нет. Только на время. Я подумал, что это все же лучше, чем ничего, и ты будешь довольна.
      - Конечно, я довольна. Но... Но...
      Она тяжело задышала, поискала носовой платок и, не найдя его, закрыла лицо передником.