Жорж Сименон
      Привидение на вилле мосье Марба
      Глава первая,
      В КОТОРОЙ ИДЕТ РЕЧЬ О СТАРОМ ЧУДАКЕ, УТВЕРЖДАЮЩЕМ, ЧТО ОН НЕ ВЕРИТ В ПРИВИДЕНИЯ, И В КОТОРОЙ МАЛЕНЬКИЙ ДОКТОР БЛИЗОК К ТОМУ, ЧТОБЫ ВОЗОМНИТЬ
      СЕБЯ СЫЩИКОМ-ПРОФЕССИОНАЛОМ
      Это случалось редко, но все-таки случалось - ни одного вызова за ночь. Ни одного экстренного больного! И вот в восемь часов утра Маленький доктор преспокойно сидел в постели; на коленях он держал поднос с завтраком, а рядом лежали только что доставленные почтальоном письма.
      Он блаженствовал!
      Однако не успел он допить чашку кофе с молоком, как затрезвонил дверной колокольчик - сколько раз доктор говорил себе, что надо непременно заменить его звонком потише, но все забывал,- в коридоре послышались приглушенные голоса и, наконец, неприятнейший звук-открылась и закрылась дверь в приемную.
      Так и есть: больной! И, видно, что-то срочное, раз Анна не уговорила его подождать утреннего приема, в девять.
      Маленький доктор поспешил распечатать последний, лежавший на одеяле конверт и углубился в чтение. Почти тут же появилась Анна.
      - Что там такое?
      - Папаша Каню...
      - Опять нализался и упал с велосипеда?
      - У него весь нос раздуло...
      - Пусть смажет йодом... Надоел он мне - заладил каждую неделю падать с велосипеда и беспокоить меня из-за каких-то царапин... Скажите-ка, Анна...
      - Чего вам?
      - Как вы думаете, что у меня в руке?
      - Почем я знаю! Какая-то бумажка...
      - Ну-ка, посмотрите...
      "Предъявителю выплатить..." - с трудом разбирала по складам Анна.
      - Вы что, еще не поняли? Это же чек!.. А теперь прочтите, на какую сумму: пять тысяч... пять тысяч франков, разумеется. А если вы желаете знать, что думают люди о некоторых моих талантах, которые вы ни в грош не ставите, прочтите это письмо, пока я принимаю душ...
      - А папаша Каню?
      - Пусть посидит. Ничего с ним не случится... А когда прочтете, надо будет уложить чемодан: две смены белья, костюм...
      - И позвонить доктору Магне, чтобы он принимал ваших больных... Если так и дальше пойдет, лучше уж ему совсем перебраться сюда...
      - Читайте, Анна! - потребовал он сквозь приотворенную дверь ванной.
      И, стоя под душем, принялся напевать.
      Милостивый государь!
      Прошу извинить, что я, человек Вам вовсе не знакомый, обращаюсь к Вам и беспокою по делу, которое не имеет никакого касательства к Вашей профессии. Но, прочитав это письмо до конца. Вы поймете, почему я осмелился так поступить.
      Вот уже несколько лет, как я поселился в Гольф Жуане, между Каннами и Жуан-ле-Пэном. На прошлой неделе я имел удовольствие встретить человека, которого знавал в колониях, где он служил по судебному ведомству; сейчас он прокурор в Невере, фамилия его Верделье.
      Поскольку мы всегда были в наилучших отношениях, я рассказал ему о своих неприятностях и пожаловался на местную полицию, которая не оказала мне никакой помощи; и тут-то он назвал Вас.
      По его словам, он недавно наблюдал Вас за работой в Невере, где Ваше содействие в проводимом следствии дало поразительные результаты.
      Мой друг прокурор, правда, добавил, что Вы не профессиональный сыщик, а врач, имеющий собственную практику в Марсильи возле Ла-Рошели, и лишь удовольствия ради иногда интересуетесь каким-нибудь незаурядным делом.
      Но я убежден, что мое дело Вас заинтересует, и поэтому осмеливаюсь просить Вас приехать сюда как можно скорее.
      Не подумайте, что я душевнобольной. Не скрою, местные жители считают меня чудаком, но если у меня и есть странности, то они, по-моему, объясняются тем, что я провел большую часть жизни в самых отдаленных уголках земного шара и это не могло не повлиять на мой характер.
      Вот уже несколько недель, как в построенной мною вилле происходят невероятные вещи.
      Полиция побывала у меня, но ничего не смогла раскрыть. Мне кажется, она склоняется к тому, чтобы попросту считать меня психически ненормальным.
      Но это не так. Мой друг, прокурор Верделье-, человек, спокойный и уравновешенный, в случае необходимости может подтвердить Вам это.
      Дважды в неделю в моей вилле появляется какой-то неизвестный, переворачивает все вверх дном, и, однако, мне ни разу не удалось увидать его.
      Как это объяснить - не знаю.
      В привидения я не верю.
      И все же...
      На месте вы лучше поймете мои страхи, и потому я позволил себе приложить к письму небольшой чек на покрытие Ваших первых расходов.
      Я на Вас рассчитываю. Мне говорили, что Вы любитель таких загадок. Поверьте, эта - одна из самых таинственных.
      Телеграфируйте час прибытия. Я встречу на "вокзале. В Гольф Жуане экспрессы не останавливаются, но я приеду за Вами на машине в Канны.
      Заранее приношу Вам свою глубокую благодарность и прошу принять уверения в совершенном почтении.
      Эварист Марб, бывший чиновник в колониях.
      - Ну что, Анна?
      - Ничего, мосье...
      - Когда я уезжал в Невер, вы корили меня за то, что я даром трачу время... На сей раз, кажется, мои таланты начинают приносить доход?
      - Мало ли на свете сумасшедших! - презрительно отрезала Анна.-Так что же мне все-таки сказать папаше Каню?
      - Пусть мажет нос йодом и подбавляет в вино побольше воды...
      ...Он чуть не изменил своей старенькой Жестине - малолитражке в пять лошадиных сил, но, узнав, что из Ла-Рошели на Лазурный Берег нет прямого поезда, все же двинулся в путь на своей стрекотушке.
      На следующий день, в субботу, поспав часа четыре в Марселе, он около десяти был в Каннах и берегом моря, тихого и голубого, как таз с подсинькой, добрался наконец до крохотного порта Гольф Жуан.
      Стоял ноябрь. Курортная публика разъехалась. Но солнце еще припекало.
      - Скажите, пожалуйста, где тут вилла мосье Марба?
      - Сразу за рестораном "Камбала", в саду... Но прежде чем Маленький доктор доехал до ограды виллы, из ресторана выскочила довольно странная личность. Очень маленький, очень худенький старичок, казавшийся еще более тщедушным от того, что на нем болталась слишком просторная пижама. Под расстегнутой курткой виднелась густо заросшая седой шерстью загорелая грудь.
      Он был в домашних туфлях на босу ногу, а голову его украшал сильно помятый и донельзя засаленный колониальный шлем.
      - Эй... эй! - крикнул он вслед автомобилисту и припустился за ним вдогонку.
      - Простите, если я ошибся... Вы, случайно, не доктор Жан Доллан? Мой друг прокурор говорил мне, что у вас презабавная малолитражка... Я как раз завтракал, когда...
      - Мосье Марб? - спросил Маленький доктор, не любивший подобных намеков в адрес Жестины.
      - Я самый... Очень рад, что вы приехали. Но вы не телеграфировали и вот застаете меня в утреннем туалете...
      Мосье Марб страшно нервничал. Разговаривая, он беспрестанно дергался, гримасничал, щурил глаза, вытягивал губы, шевелил пальцами...
      - Я, как встану, сразу иду перекусить чего-нибудь в "Камбалу", запросто, знаете, по-соседски... С хозяином Титаном мы приятели. Может, пропустим рюмочку черносмородинной под анчоусы? А потом пройдем ко мне, и я вам все расскажу...
      Все это, по правде сказать, не слишком обнадежило Маленького доктора. Спору нет, он обнаружил в себе особый нюх на преступления. Дважды, когда полиция оказалась бессильна что-либо понять, он нашел разгадку. А в Невере, кроме одного просчета, собственными силами восстановил всю картину сложнейшего преступления.
      Но сейчас ему платят деньги. И поскольку чек на пять тысяч пришелся весьма кстати, у него не было ни малейшей охоты его возвращать.
      Однако как быть, если Анна права и мосье Марб сумасшедший или, мягко выражаясь, большой оригинал?
      - Титэн! Разреши тебе представить: мой старый приятель...- Знак глазами Доллану.- Знаем друг друга сто лет... Вот, приехал погостить ко мне на несколько деньков. Поболтать... Как положено добрым друзьям...
      Новый взгляд, говоривший:
      "Видите! Я храню ваше инкогнито! Вовсе не к чему, чтоб вся округа знала, зачем вы сюда пожаловали..."
      - Анчоусы, Титэн! И оливок! Да бутылочку черно-смородинной похолодней...
      Прямо рок какой-то! Стоило Маленькому доктору приступить к расследованию, как непременно по той или иной причине приходилось выпивать. А на сей раз вино оказалось особенно коварным: пьется как лимонад, зато через несколько минут ударяет в голову.
      - Пойдемте... Сестра наверняка еще не встала, но это ничего не значит. Вот и поболтаем до завтрака. Не обращайте внимания на мой костюм. Я столько натерпелся от жары в колониях, что чувствую себя хорошо только в пижаме...
      Дом точь-в-точь походил на своего владельца! Спустя час доктор уже изучил его вдоль и поперек. Это была вилла, каких множество на Лазурном Берегу,- мешанина самых разных стилей; тут можно найти и некое подобие минарета, и внутренний дворик с фонтаном, как в Северной Африке.
      А удобств - никаких!
      Правда, ванная комната имелась, но ванна была забита шляпными картонками и всяким старьем, а колонка, видно, уже давным-давно не действовала.
      В столовой - сырость. Обои отстали. Мебель до того разнокалиберная, что казалось, находишься в аукционном зале, а не в жилых комнатах.
      - Когда-нибудь,- уверял Марб,- я все это приведу в порядок... здесь ведь у меня настоящий музей! Тут собраны вещи, вывезенные со всех концов света. Службу я начал на Мадагаскаре... В холле на втором этаже вы, вероятно, обратили внимание на туземное оружие. Потом Индокитай... Видели мои малайские кинжалы с узором?
      Там есть редчайшие экземпляры. Ну конечно, кое-что из Северной Америки, как у всех... Затем Гебриды и Таити...
      При виде этого хлама, до того загромоздившего комнаты, что трудно было пройти, становилось понятно, почему мосье Марб предпочитает столоваться в соседнем бистро...
      - Все это мне очень дорого как память. После моей смерти коллекция перейдет по завещанию колониальному музею.
      На чердаке среди всевозможных туземных сувениров Маленький доктор заметил детские игрушки.
      - Вы были женаты? - спросил он, закуривая, чтобы отогнать запах всей этой рухляди...
      - Тес... На Таити... На дочери вождя округа... Она умерла, но я привез сына.
      Сейчас он учитель плавания в Ницце. Я еще не рассказал, почему вас вызвал...
      Пройдемте сюда, чтоб нас не услышали,- я не доверяю даже Элоизе...
      - Элоизе?
      - Моей сестре... Она живет со мной. Она вдова, бездетная... Когда я путешествовал, Элоиза жила с мужем,- он был начальником станции в Сансере.
      Сейчас сестра перебралась сюда. Она слабого здоровья... Пройдемте ко мне в кабинет.
      Кабинет был заставлен всякой всячиной, даже больше, чем остальные комнаты.
      - Представьте, что четыре года назад... Быть может, потому, что доктору платили впервые, он решил взять нахальством и разыграть из себя настоящего сыщика.
      С апломбом, который придала ему выпитая черно-смородинная, он перебил:
      - Если позволите, сначала я задам вам несколько вопросов...
      Записной книжки у него никогда не водилось, если не считать блокнота для рецептов. Его-то Маленький доктор и извлек из кармана с уверенным видом поседевшего на службе полицейского комиссара.
      - Когда вы вышли в отставку?
      - Шесть лет назад... Я вам объясню...
      - Позвольте! После вы мне дадите какие угодно объяснения. Итак, вы вышли в отставку шесть лет назад (он записал в блокноте: "шесть лет") и сразу обосновались здесь?..
      - Простите! Я этого не говорил. Когда я вернулся с Таити шесть лет назад, я еще не знал, где поселюсь. Сначала я поехал к сестре,- у нее был свой домик в Сансере...
      - И сколько вы там прожили?
      - Два года. Я не знал, какой климат мне лучше подойдет. Я успел отвыкнуть от Европы... В блокноте появилась запись:
      "Сансер: два года".
      - Затем?
      - Я купил этот участок довольно-таки дешево...
      - Сколько?
      - Двадцать две тысячи франков... Земля стоила тогда дешевле, чем теперь. Мне просто повезло...
      - И вы построили?
      - Скромную виллу для сестры и себя.
      - У вашей сестры было какое-то состояние?
      - Она получает пенсию за мужа - тысячу восемьсот франков в месяц.
      - А вы?
      - Три тысячи пять. Я был чиновником первого класса. Перехожу к фактам...
      - Давайте!
      - Вот уже три месяца...
      - А до этих последних трех месяцев?
      - Ничего... Мы преспокойно тут жили с сестрой. Каждое утро к нам приходит убирать женщина... Обеды и ужины мы берем на дом от Титэна - ведь мы же добрые соседи... Я тут завел знакомства, играю в белэт... Гуляю...
      - А ваша сестра?
      - Спит... Шьет... Вышивает... Сидит в саду...
      - Так! Ну, и что же эти три месяца?
      - Дважды в неделю, по ночам, я слышу, как в доме кто-то ходит.
      - И вы ни разу никого не видели?
      - Я пытался. Вставал. Выскакивал с электрическим фонариком, но все впустую. Если б я один слышал шаги...
      - Ваша сестра... Напомните мне ее имя!
      - Элоиза... Несколько старомодное, но...
      - Она тоже слышала?
      - Как и я. Особенно на чердаке... К тому же утром видишь, что вещи в беспорядке, разбросаны где попало...
      - Кроме вас с сестрой, никто не живет на вилле?
      - Никто!
      - И двери каждый вечер запираются?
      - Не только двери, но и жалюзи. Об этом-то как раз я и говорил своему другу прокурору. Знаете, доктор Доллан... Я человек не суеверный, но меня начинает одолевать страх. Где только я не жил!.. Я знаком с верованиями туземцев всех пяти частей света... Мне приходилось заниматься делами по обвинению в колдовстве, в частности в Габоне... Так что вы сами понимаете, меня не легко напугать... Стаканчик чего-нибудь? Нет? Да вы не стесняйтесь!.. Так вот... Меня не легко напугать. Я всегда смеялся над англичанами с их привидениями. И все же есть одно обстоятельство, с которым вас надо познакомить, раз мы хотим раскрыть истину...
      "Торопишься, брат!" - подумал Маленький доктор.
      - Когда я управлял округом на Таити, я построил дом на земле, почитаемой туземцами священной. Там даже сохранился камень, на котором прежде приносились человеческие жертвы. Я смеялся над их верованиями, как смеялся над верованиями африканских негров или негров с Соломоновых островов... "Вот увидишь, говорили они мне (там они всех тыкают), ту-папау отомстят..." Так они, доктор, называют своих демонов.
      - Ну и что ж, ту-папау доставили вам неприятности? - бесстрастно спросил доктор.
      - Там нет... Но вот уже три месяца... Не смейтесь надо мной... Я ничего не утверждаю. Еще раз говорю:
      я вовсе не суеверен. Я скорее готов признать, что явления эти, из-за которых я вынужден был пригласить вас, вызваны естественными причинами... И все же, когда я ночью слышу эти шаги и шум, то не могу не вспомнить угрозы туземцев. Ну кому может понадобиться разгуливать в три часа ночи в такой вот вилле? Ни разу ничего не исчезало! Значит, это не вор! И это не убийца,- ведь ему ничего не стоило нас убить, сестру или меня. Что можно искать столько недель в доме какого-то несчастного пенсионера?..
      - Простите! - перебил его Доллан.- Вы упоминали о местной полиции. Она была у вас?
      - С неделю несколько агентов сторожили дом...
      - Ну и что?
      - Ничего! Ночной гость не явился. И в итоге они меня же сочли сумасшедшим. Но я вижу, сестра встала и ждет нас. Она знает, зачем вы здесь... Только прошу вас, не волнуйте ее понапрасну. Она убеждена, что это действительно ту-папау являются сюда меня мучить и...
      Женщина лет за пятьдесят, тучная, флегматичная, даже более чем флегматичная - отупевшая от жаркого южного солнца.
      - Простите, я плохая хозяйка, доктор, но здесь всегда такая жара! Вы не откажетесь от аперитива?.. Ну конечно, я подала его на террасу - там тень от смоковницы.
      Он понял, почему она была такая осовелая. Подливая им аперитив, она не обносила и себя.
      - Да что вы! Это еще никогда никому не повредило... Когда сидишь без дела...
      Размышляя, Маленький доктор весь сжался в комок, весь напрягся, а тут еще надо было бороться с расслабляющим действием южного солнца.
      - А ваш сын, мосье Марб... Вы его часто видите?
      - Он приезжает время от времени, когда ему нужны деньги. Только не составьте себе превратного представления о нем. Таитяне такие же люди, как и мы. У его матери кожа была не темнее, чем у моей сестры. Его и не отличишь от здешних жителей, разве что он намного красивее.
      - А когда вы жили в Сансере у сестры, ваш сын...
      - Он учился в лицее в Каннах.
      - Еще один вопрос. Что ж, привидение это, если его можно так назвать, выбирает для своих визитов какие-то определенные, излюбленные дни?..
      - Как вам сказать... Вначале я этого не замечал. Вы знаете, когда выйдешь в отставку, живешь, не думая о числах и днях недели. Но потом я все-таки обратил на это внимание, - оно является по средам и субботам...
      - Всегда?
      - Кажется... А ты заметила это, Элоиза?
      - И мне так кажется... Неужели привидения знают числа!..
      - Какой сегодня день?
      - Суббота.
      - Значит, у нас есть шанс, что оно появится сегодня! Надеюсь, мосье Марб, вы никому не говорили о моем приезде?
      - Никому!
      - Даже сыну?
      - Уж недели две, как я его не видел. Вы слышали, что я сказал Титэну. Я представил вас как своего старого друга. Вы меня простите, но поневоле напрашивается мысль, что, если привидение, как вы выразились, не явилось, когда тут была полиция, значит, его кто-то предупредил. Полиция здесь, на Юге, особенно болтлива...
      Но тут мосье Марб перебил сам себя:
      - Как вы смотрите на то, чтобы подкрепиться хорошим буйабесом у Титэна?
      - Не откажусь...
      - Вы вооружены?
      - Это чтоб идти к Титэну? - простодушно заметил Маленький доктор.
      - Нет! На сегодняшнюю ночь... Надо полагать, мы будем дежурить, чтобы поймать мое... наше... Словом, неизвестного, который...
      - Вы ручаетесь, что у вас ни разу ничего не украли?
      - Ручаюсь!
      - Вы бы это заметили, несмотря на беспорядок в доме?
      - Я заметил бы, если б у меня пропала хоть одна негритянская стрела. Вы говорите - беспорядок, но это только так кажется, на самом деле я знаю, где лежит каждая мелочь...
      - Вы никогда не получали писем с угрозами?
      - Никогда...
      На какую-то долю секунды он заколебался. Но, может быть, это только так показалось доктору.
      - Итак, подытоживаем то, что вы сказали: у вас все было вполне благополучно - и у вашей сестры, и у вас. Четыре года вы спокойно жили на вашей вилле. Врагов у вас нет. Вы играли в белот. Ваш сын, уроженец Таити, давал уроки плавания в Ницце...
      - Только этот год! - вмешался мосье Марб.
      - Хорошо. И вот последние три месяца какой-то субъект или духи дважды в неделю по ночам переворачивают у вас в доме все вверх дном...
      - Совершенно верно...
      - Субъект - предположим, что это субъект,- ничего не унес. И ни разу ему не пришло в голову покуситься на вашу жизнь или на жизнь вашей сестры... Вы подозреваете, каким путем он проникает в дом?
      - Через дверь.
      - Простите?
      - Я сказал, через дверь. А как же иначе? Либо у него есть ключ, либо он способен проходить сквозь стены. Во всяком случае, вот уже три месяца мы спим с закрытыми жалюзи.
      - А что, если нам и вправду подкрепиться буйабесом? - вздохнул Маленький доктор.
      Эх, зачем он ввязался в эту историю! И все только чтобы утереть нос Анне! А что, если мосье Марб в самом деле сумасшедший? Что, если...
      И вдруг блеснула мысль: может, неверский прокурор, обозленный его вмешательством, нарочно назвал его имя мосье Марбу, чтобы превратить Маленького доктора во всеобщее посмешище?..
      Однако были кое-какие данные, скудные, но зато довольно характерные, которые Жан Доллан мысленно отбирал, пока на террасе ресторана "Камбала" им подавали буйабес.
      Мосье Марб уже шесть лет как в отставке.
      Два года он провел у сестры.
      Он купил участок и построил виллу.
      - Скажите, - вдруг обратился Доллан к подававшему им буйабес Титэну, сколько может стоить такая вот вилла?
      И Титэн не колеблясь ответил:
      - Четыреста пятьдесят тысяч. Верно, мосье Марб?.. Если бы он меня послушался, то сэкономил бы тысяч тридцать. Но что сделано, то сделано... Подбавить бульону, господин доктор? Кусочек окунька? Картошечку? Обязательно! Как раз картофель впитывает шафран, и это-то и придает вкус... А что бы вы скушали на второе, мосье Марб? Три порции свежайшей камбалы с укропчиком?..
      Маленький доктор, помня о чеке на пять тысяч франков, по пути завезенном в банк, чувствовал себя не блестяще. А потом, это солнце, и это вино, беспрестанно подливаемое в стакан, и этот вкуснейший буйабес, от которого ужасно хотелось пить!
      Глава вторая,
      В КОТОРОЙ ИДЕТ РЕЧЬ О СТРЕЛЬБЕ ПО БУТЫЛКАМ В ПОДВАЛЕ И О ТОМ, КАК
      УРОЖЕНЕЦ ТАИТИ, МАРБ-МЛАДШИИ, ВЫКАЗЫВАЕТ НЕОЖИДАННУЮ ЛЮБОВЬ К ДЕТЯМ
      - Как вы смотрите, доктор, на то, чтобы прилечь на часок? На Юге это почти закон, а тем более после буйабеса Титэна и старого арманьяка, который он сейчас нам подаст. Ведь вы, наверно, почти всю прошлую ночь провели в дороге? А нынешнюю (он подмигнул), весьма вероятно (он опять подмигнул), вам тоже не удастся выспаться... Ты бы пошла приготовила нашему гостю комнату, Элоиза...
      - А я уже приготовила,- ответила та, вовсе не желая упустить арманьяк.
      Маленького доктора сильно клонило ко сну, но все же от него не ускользнуло, что мосье Марб недоволен. Возможно, он хотел услать сестру и что-то сообщить ему о ней.
      Десять минут спустя Жан Доллан уже расположился в комнате, вся уборка которой, видимо, ограничилась тем, что гора хлама, загромождавшая кровать, перекочевала в угол. В окна било полуденное солнце, и жалюзи были закрыты, но сквозь щели между планками доктор увидел своего хозяина - тот, должно быть, тоже решил вздремнуть и устраивался в тени большой смоковницы в саду.
      Теперь мосье Марб был в белом чесучовом костюме, застегнутом на все пуговицы; он, как видно, надел свой старый мундир колониального чиновника.
      Мосье Марб расстегнул ворот, приладил к шлему носовой платок и растянулся в шезлонге.
      Едва Доллан снял пиджак и полуботинки, как в дверь постучали, и в комнату, приложив палец к губам, вошла Элоиза.
      - Тес!.. Он уснул... Я хотела поговорить с вами, пока его нет. Что вы обо всем этом думаете, доктор?
      - Что вы имеете в виду?
      Она покрутила пальцем у лба, что во всех странах мпра означает одно и тоже: у человека, мол, не все дома.
      - Вы, как врач, не считаете?..
      - Почему вы так решили?
      - Знаете, как большинство колониальных чиновников, мой брат был всегда чудаковат... Когда он насовсем вернулся во Францию, я, хоть и вдова, поначалу даже сомневалась, вести ли с ним общее хозяйство... Первые два года он еще был ничего, сидел себе в нашем домике в Сансере и разбирал и переписывал все это барахло, которое навез с разных концов света... Ну скажите сами: какой разумный человек станет забивать дом такой пакостью ведь кто его знает, может, к вещам прикасались прокаженные...
      Доллан бросил взгляд сквозь щели жалюзи: мосье Марб как будто спал.
      - И вдруг он заговорил о том, что хочет переехать на Юг и построить виллу. Я и не представляла себе, что он богат. Я спросила: "А на какие шиши?" - "Не твое дело",- говорит. "Ты столько накопил?" - "Я не обязан ни перед кем отчитываться..." И с тех пор, прямо скажу, пошло все хуже и хуже. Скрытный стал, как старуха. Когда уезжает, лучше не спрашивай куда. А открывает почтовый ящик, будто все чего-то боится. Боязливый он очень, доктор... А вам признаться не смеет. Да вот... Он вам говорил, что, как услышит ночью шум, встает и обыскивает весь дом. Так неправда это все! Может, он и слышит шум, хотя сама я никогда хорошенько ничего не слыхала. Правда, сплю я крепко... А вот что он будто бы выходит из спальни - уж извините! - ничего подобного. Наверняка стоит за дверью, слушает, а у самого поджилки трясутся. И только наутро, уж когда совсем светло, брат начинает рыскать по всему дому, проверять, не пропало ли чего... И больше всего знаете что меня пугает? У себя в спальне он всегда теперь держит три заряженных револьвера. И чем, вы думаете, он занимается после обеда? Спустится один в подвал с карманным фонариком, осветит приставленные к стене пустые бутылки и стреляет... Сами посудите, что это за развлечение для человека в его возрасте? Поневоле подумаешь...
      Она не поняла, почему на губах доктора Доллана вдруг появилась легкая усмешка.
      Дело в том, что сквозь щель в жалюзи он заметил, что кресло мосье Марба опустело, и догадался, что тот потихоньку поднялся по лестнице, какое-то мгновение прислушивался у двери, а затем...
      Дверь и в самом деле распахнулась. Пойманная на месте преступления, Элоиза вздрогнула.
      - Ты что тут делаешь?
      - Я пришла узнать, не нужно ли чего доктору. Правда, доктор?
      - Ступай...
      Жаль, что доктора разморило от сытного завтрака и обильных возлияний, а то бы он лучше оценил неожиданность этой сцены и своеобразие обитателей виллы.
      - Что она вам тут наплела? Я не решился вас предупредить или, вернее, только намекнул... После смерти мужа сестра пристрастилась к спиртному...
      - А что, если мы в самом деле немножко отдохнем, мосье Марб, как вы любезно предложили?
      - Ухожу, ухожу. Бога ради, простите... Когда я почувствовал, что сестры нет внизу... У меня острый слух, недаром я провел столько лет с туземцами, а они ступают совершенно бесшумно.
      Он нехотя ушел, а Маленький доктор даже и не пытался уснуть. Больше того, боясь поддаться сонливости, он поборол искушение растянуться на кровати и остался сидеть в неудобной позе на стуле.
      "Допустим, что мосье Марб не сумасшедший и говорит правду..."
      Он прибег к тому же методу, который оказался столь успешным в предыдущих делах.
      Прежде всего надо найти твердую основу, опереться на какую-то бесспорную истину.
      И эта истина сводилась примерно к следующему:
      Неизвестный что-то ищет на вилле в Гольф Жуане. Это "что-то" трудно найти, поскольку в течение трех месяцев неизвестный регулярно, дважды в неделю, посещает виллу, ищет и не находит.
      И, наконец, до этого времени неизвестный ни разу не пытался завладеть этой вещью.
      Одно из трех:
      1-е: либо три месяца назад этой вещи еще не было на вилле.
      2-е: либо неизвестный не знал, что вещь находится здесь.
      3-е: либо неизвестный не мог тогда прийти за ней.
      И почему он является только два раза в неделю? И всегда по средам и субботам?
      Ведь вилла по другим дням охраняется не лучше. Трудности или преимущества одни и те же.
      Наконец, его каким-то образом предупредили, что на вилле Значит, неизвестный свободен только по средам и субботам.
      Целую неделю сидела в засаде полиция - вот поэтому-то он и не являлся.
      Продолжим: сумасшедший ли мосье Марб или он в здравом рассудке? Не будучи психиатром, Маленький доктор когда-то, в пору студенческой практики, изучал душевные болезни.
      "Нервный, несомненно. Производит впечатление человека, которого преследует навязчивая идея, точнее говоря, человека, до смерти напуганного. И это не безотчетный страх! А страх перед чем-то совершенно определенным".
      Это видно хотя бы из того, что, когда ночью в доме слышался шум, мосье Марб-если верить Элоизе, а у нее нет причин лгать,- не смел выйти из своей спальни.
      Знает ли он, кто с такой настойчивостью роется в его вещах?
      И если знает, то знает ли, что ищет этот человек?
      Зачем бы ему упражняться в стрельбе из револьвера, да еще в темноте, если он не решил когда-нибудь ночью пустить оружие в ход?
      И, наконец, главный вопрос: если мосье Марб все это знал, почему он обратился к Маленькому доктору, о способностях которого слышал лишь стороной, и почему, не удостоверившись даже в его согласии, послал ему чек на довольно крупную сумму?
      "Сегодня вечером ни под каким видом нельзя пить,- дал себе слово Жан Доллан.-Потому что сегодня ночью непременно что-то произойдет. Либо я узнаю все сегодня ночью, либо никогда не узнаю..."
      В тот же миг он вздрогнул. Он думал, что до ночи может не беспокоиться, но события развивались быстрее, чем он предполагал.
      Сначала в саду, затем на террасе послышались голоса - голоса двух спорящих мужчин.
      Он приоткрыл окно, надеясь, что будет лучше слышно, но до него долетал лишь невнятный говор.
      Была не была! Маленький доктор обулся, надел пиджак. Он же не обычный гость и вправе быть нескромным; если на то пошло, это даже его прямая обязанность.
      Он спустился вниз, притворяясь, что после обеда хорошо вздремнул и не совсем еще очнулся... В столовой Элоиза наводила порядок, если вообще мыслимо говорить о порядке в этом доме. Она шепнула ему:
      - Сын к нему приехал.
      Маленький доктор закурил и, приняв непринужденный вид, вышел на террасу. Ему показалось, что мосье Марб, заметивший его первым, сделал сыну знак замолчать.
      - Простите, если помешал, но...
      - Что вы, доктор! Разрешите представить моего сына Клода. Я вам о нем рассказывал, не так ли? Посмотрите, какой он у меня рослый и красивый.
      Гм!.. Рослый-это верно, сильный и гибкий. Брюнет. Смуглая гладкая кожа. Огромные глаза. Полные губы. И все-таки не хотелось бы доктору иметь такого сына.
      Отталкивали его крикливая элегантность и нагловатая манера держаться.
      - Здравствуйте, мосье!-довольно сухо приветствовал Клод доктора.
      - Доктор - мой давнишний приятель - приехал погостить у нас несколько дней.
      И мосье Марб взглядом дал понять доктору, что сыну ничего не известно.
      - Вы тоже служили в колониях?-подозрительно осведомился Клод.
      Боясь, как бы доктор Доллан не сказал чего-нибудь лишнего, мосье Марб ответил за него.
      - Нет. Я познакомился с доктором в Сансере. Когда я узнал, что он приехал на несколько дней в наши края...
      - Послушайте, доктор!
      А он невоспитан, этот юный Клод!
      - Не знаю, давно ли вы знакомы с отцом, но могу вас уверить, он чистый маньяк...
      - Клод! - перебил мосье Марб, которому явно было не по себе.
      - А что? Не вижу причин что-то скрывать. То, о чем я тебя прошу, вполне естественно, все могут это знать, тем более старый приятель, как ты говоришь...
      - Мой сын, мосье Доллан...
      - Дай я скажу. И признайся, я не так уж часто тебе надоедаю. Если на то пошло, я зарабатываю себе на хлеб, и это в достаточной мере похвально...
      - Клод!
      - Вы, конечно, меня поняли, доктор. Я прочно стою на своих ногах... Разве что время от времени, когда уж очень прижмет, прошу у отца тысчонку-другую. Все молодые люди в моем возрасте так делают, да и почему он один должен пользоваться своим богатством... Сегодня я пришел к нему...
      - Если тебе нужна тысяча франков...
      - Ты же знаешь, что нет, папа... Так вот, доктор, рассудите нас... Если вы успели осмотреть дом, то видели, что он смахивает не то на барахолку, не то на музей. Тут есть все, что хотите,-и хлам, и неплохие вещицы. Отец такой человек, что не выбросит ничего, даже изношенный костюм; где-то у него хранится коробка со старыми пуговицами...
      - Ты преувеличиваешь!
      - Допустим. Тем не менее на чердаке наверху свалены все мои старые игрушки. В детстве меня баловали... Отец их сберег. Они, понятно, ничего не стоят... Так вот, сегодня... У меня есть друг, у него сынишка... Я обещал ему для мальчонки свои старые игрушки и пришел к отцу попросить...
      Мосье Марб грустно улыбнулся.
      - Вы поняли, доктор? Он находит вполне естественным забрать вещи, дорогие мне, как память о его детстве и о бедной моей жене...
      - Да что ты слезу пускаешь!-накинулся на него молодой человек.- Так не дашь?
      - Бери что хочешь...-покорно вздохнул старик.
      - Я взял колымагу у приятеля... Я управлюсь в два счета.
      И без малейшего угрызения совести Клод бросился в дом, слышно было, как он взбегал по лестнице.
      - Он хороший мальчик! - снова вздохнул отец.- Хоть и сумасброд. Последнюю рубашку готов отдать. Обещал другу, и вот...
      - Может, нам пойти взглянуть?
      - На что?
      - На игрушки, которые он собирается увезти.
      - Если вам угодно.
      Минуту спустя они уже были на большем из двух чердаков и застали там Клода роющимся в пыльном хламе. Мосье Марб и вправду был щедрым отцом. Вперемежку с туземными редкостями, вывезенными из колоний (тут оказалось даже чучело огромного крокодила!), стояли три деревянные лошадки, трехколесный велосипед, валялись оловянные солдатики.
      - Ты все забираешь? - спросил отец, глядя в сторону.
      Маленький доктор внутренне насторожился. Странное дело, он ощутил, что молодой человек на миг заколебался. Клод пытался заглянуть в глаза отца. Что происходит между этими двумя людьми? И почему старик еще упорнее глядит в угол?
      - Да, все!
      - Как хочешь...
      Клод шаг за шагом обходил чердак. Он подбирал всякую мелочь: картонного паяца стоимостью в несколько су, целлулоидную флейту, продырявленный барабан, игрушечный пистолет.
      И все же был недоволен. Он перешагивал через ящики, мешки, туземные щиты, груды стрел. Он что-то искал и все хмурился. Время от времени Клод бросал на отца подозрительный взгляд.
      - Тебе все еще мало? - пытался шутить мосье Марб.- По-твоему, этих игрушек не хватит, чтобы позабавить сынишку твоего так называемого друга?
      - Я искал...
      Клод запнулся. Маленький доктор почувствовал, что сейчас будет сказано главное.
      - Что ты искал?
      - Трубу... Да ты вряд ли ее помнишь. Деревянная труба в синюю и красную полоску и с красным шелковым помпоном.
      - Не помню.
      - Странно!
      - Почему?
      - Мне казалось, что я ее видел.
      - Ты считаешь, что сын твоего приятеля не может обойтись без...
      - Да не в том дело. Я помню эту трубу, потому что это была моя любимая игрушка.
      Очень хотелось бы ее найти.
      - Ищи!
      Обращенный к доктору взгляд мосье Марба, казалось, говорил:
      "Вот вам дети! Ты все им отдал! А в один прекрасный день они приходят и требуют, чуть ли не угрожают! Уносят дорогие как память вещи, чтобы отдать первому встречному. Им нет дела, что у отца сердце кровью обливается..."
      И это действительно могло бы растрогать, если бы Доллан не почувствовал за этим какой-то внутренней фальши. Будто вслух говорилось одно, а подразумевалось совсем другое. Да, несомненно, под видимостью комедии или даже фарса тут разыгрывается настоящая драма, но драма, к которой у него нет ключа.
      - Нашел?
      - Нет!
      И молодой человек злобно уставился на отца.
      - Может, ты хочешь обыскать весь дом? Клод ничего не ответил. Но по нему видно было, что он готов ради какой-то грошовой деревянной трубы перевернуть вверх дном коллекцию, которую бывший чиновник в колониях кропотливо собирал всю свою жизнь.
      Чуть ли не комическую нотку внесла в этот спектакль Элоиза. Когда она, отдуваясь после крутой лестницы, появилась на чердаке, Маленький доктор сразу же понял по ее глазам, что она как следует угостилась.
      - Что вы тут делаете? - удивилась она.
      - Да вот Клод забирает свои старые игрушки, чтобы отдать приятелю!
      - И прекрасно!
      - Все до единой.
      - Пусть хоть все уносит из дому. По крайней мере можно будет прибраться... Что ты ищешь, Клод?
      - Деревянную трубу...
      - В красную и синюю полоску, с большим помпоном?
      - Да.
      - Так она в гардеробе у отца. Я ее на днях видела. Да еще удивилась, зачем это он прячет среди одежды и белья грошовую игрушку.
      Мосье Марб не дрогнул. Только побелел. Капли пота проступили у него на лбу.
      - Это правда?-впившись в него взглядом, спросил Клод.
      - Раз твоя тетя говорит... Не знаю... Может, положил туда случайно... Надоели вы мне, наконец, с этими дурацкими игрушками, будто у меня нет других забот! - Он впервые сорвался. Его захлестнул гнев, вернее, бешенство.- Неужели надо было непременно выбрать время, когда у меня гостит приятель, чтобы морочить мне голову с этими игрушками? И я думаю, не лучше ли будет, если...
      - Где гардероб, тетя?-хладнокровно осведомился молодой человек.
      - У него в спальне.
      Не обращая ни малейшего внимания па отца, Клод спустился вниз. За ним поплелся мосье Марб, следом - Маленький доктор, а Элоиза замыкала шествие.
      - Я всегда удивлялась, к чему этой трубе...- бормотала она себе под нос.
      Дверь в спальню была распахнута. Мосье Марб открыл гардероб.
      - Ищи... Забирай ее, если найдешь...
      И он горько усмехался, как человек, оскорбленный в своих лучших чувствах.
      Клод уже слишком далеко зашел, чтобы отступать. Он рылся в костюмах и в стопках белья, шарил рукой за выстроенными в ряд ботинками и сандалиями.
      И вот настала минута, когда вся эта сцена, казалось бы, достигла вершины комизма. Минута, когда Клод среди накаленной до предела атмосферы вдруг потряс над головой вещицей, совершенно ничтожной по сравнению с вызванными ею страстями,- деревянной трубой, какие продаются на ярмарках, и притом так грубо размалеванной, что доктор чуть не прыснул со смеху.
      Но он сдержался. Он бросил взгляд на хозяина дома и увидел, как из глаз мосье Марба скатились две слезы.
      - В доме такой беспорядок...-лепетал старик упасшим голосом,отворачивая лицо.
      Гласа третья, В КОТОРОЙ МАЛЕНЬКИЙ ДОКТОР УЖЕ НИЧЕГО НЕ ЖДЕТ ОТ НОЧНЫХ ВИЗИТОВ И В КОТОРОЙ ОБРАЩАЕТСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ К ИНСПЕКТОРУ ТРУДА - Не обращайте внимания на мое волнение, доктор. Если б вы были отцом, вы бы меня поняли. Заметьте, я на него не сержусь.
      Они стояли на террасе. Клод торопливо сваливал игрушки в машину.
      - Сегодня вечером мы будем оба сторожить и...
      - Если я вернусь,-поправил Жан Доллан.
      - Как? Вы уезжаете?
      - Мне надо съездить в Ниццу. Не беспокойтесь обо мне.
      - Но если явится мой гость и...
      Доллан чуть было не сказал: "Он не явится!", но удержался. Он уже знал по опыту, что никогда не следует выказывать излишнюю уверенность.
      Погрузив все в машину, Клод подошел к ним.
      - Надеюсь, папа, ты на меня не сердишься. Я ведь пообещал... Прости меня, если я тебя расстроил. Но признайся, игрушки эти здесь вовсе ни к чему, им скорее место там, где ребенок...
      - Да, да,- кивнул старик.
      - До скорого... Прощайте, доктор. Развлекайтесь тут у папы. До свидания, тетя.
      Быть может, ему стало неловко за свою настойчивость? Он был любезнее, чем полчаса назад, словно скинул с себя какую-то заботу.
      - Ну улыбнись! И забудем про все это! Улыбка у мосье Марба, несмотря на все его старания, получилась кислая.
      - Я исчезаю. Меня ждут друзья.
      - Я тоже исчезаю... Не беспокойтесь обо мне, мосье Марб.
      - Но...
      Слишком поздно. Не успел автомобиль Клода проехать метров двести по прибрежной дороге в сторону Жуан-ле-Пэна, как Маленький доктор вскочил в свою Жестину и завел оглушительно стреляющий мотор.
      Если б его в эту минуту спросили, почему он так торопится, не боясь показаться смешным, он несомненно ответил бы: "За трубой!"
      И надо думать, что труба действительно имела немаловажное значение, поскольку, не доезжая до Антиба, Клод обернулся. Заметил ли он, что его преследуют? Так или иначе, он прибавил газу, но-увы!-заставить Жестину бежать быстрее было трудно.
      Потом, вместо того чтобы катить по шоссе в сторону Ниццы, Клод свернул в первую улину налево, затем повернул направо, развернулся под прямым углом, дал задний ход и въехал в узкий проулок, где едва могла пройти машина.
      Когда несколько минут спустя Маленький доктор поравнялся с проулком, машины и след простыл. Жан Доллан не стал упорствовать. Несмотря на все зароки, ему пришлось зайти в кабачок позвонить. Он даже не знал, есть ли на вилле мосье Марба телефон, но, к счастью, телефон оказался.
      - Алло! Это говорит доктор Доллан! Не будете ли вы так любезны дать мне адрес вашего сына в Ницце?.. Как вы сказали?.. Да нет! Не беспокойтесь... Да! Думаю, что буду... Как вы сказали?.. Гостиница "Альбион"? Спасибо.
      - Нет, мосье. Мосье Клод еще не возвращался. Он редко приходит домой раньше двенадцати, а то и попозже.
      - Благодарю вас.-Маленький доктор повесил трубку. Его трясло от лихорадки, той знакомой уже теперь доктору лихорадки, которая охватывала его всякий раз, когда в ходе расследования его, наконец, осеняла мысль... Мысль нелепая... Мысль, которую он прослеживал с тем большим упорством, чем невероятнее она казалась...
      - Послушайте, гарсон!.. Работники каких профессий свободны вечером только по средам и субботам?
      - Как вы сказали?
      - Я спрашиваю, в какой профессии люди свободны только...
      - Право, не сумею вам сказать. Раньше были определенные выходные дни. У парикмахеров, колбасников, мясников, у каждого был свой день. А сейчас, с этим новым трудовым законодательством, запутаешься. Работают чаще всего по скользящему графику. А у нас в Ницце, с нашими казино, сам черт себе ногу сломит...
      А надо было действовать быстро. Надо было найти решение сейчас, сию минуту.
      - Гарсон!
      - Что желаете? - подозрительно отозвался тот.
      - А кто контролирует этот скользящий график или как вы его назвали?..
      - Инспектор труда, а кто же еще!
      - Благодарю!
      И через десять минут Маленький доктор уже сидел перед этим чиновником, слушавшим его с нескрываемым изумлением, - Поймите меня правильно, господин инспектор. Вопрос очень щекотливый. Лицо это свободно ночью только два раза в неделю, по средам и по субботам. Значит, есть основание предполагать, что все остальные ночи этот человек работает, во всяком случае допоздна... Я понятия не имею ни о ваших правилах, ни о разбивке по сменам, но мне говорили, что все это находится под вашим контролем. Люди каких профессий работают по ночам в краю, где нет ни фабрик, ни заводов?.. Крупье, официанты в казино, пекари... Ну кто еще?..
      - Ночные смены существуют у газовой компании и на электростанции. Я не говорю о водопроводе и...
      - Две ночи в неделю, инспектор! Вот из чего нам нужно исходить... Можно вас попросить заглянуть в ваши списки?
      Как и всегда в такие минуты. Маленький доктор весь напружинился. Вот тогда-то он становился похож на чертика-дергунчика, выскочившего из коробки.
      - Две ночи...- бурчал себе под нос инспектор.- Вот что смущает. Одна это было бы понятно... Постойте-ка! В некоторых заведениях ночная работа чередуется с дневной. Но тогда одну неделю работают в ночь, а другую в день. Разве что...
      - Говорите же!
      - Разве что в казино на набережной... Да и то это касается только барменов! Но вы навели меня на мысль. Они договариваются между собой, чтобы иметь по две ночи в неделю, и в эти дни готовят за другого утренний аперитив.
      - Спасибо. Большое спасибо.
      Он уже выскочил из комнаты, а инспектор еще долго думал, что за чудак к нему ворвался.
      Что касается доктора, то он помчался в казино на набережную. Заплатил за вход. И бросился к бару первого игорного зала.
      - Маленький коктейль...
      - Мартини? Розовый?
      - Можно розовый...
      Питом второй, чтобы войти в доверие к бармену.
      - Скажите... Вас здесь много?
      - Барменов, что ли? Да с дюжину.
      - Я ищу одного из ваших коллег, мы должны были с ним встретиться, да вот забыл, как его звать. Знаю только, что сегодня вечером он свободен. По средам и субботам он работает днем.
      - Высокий такой, косой?
      - Как его звать?
      - Патрис.
      -- А живет он где?
      - Не знаю. Могу спросить у старшего бармена. А то еще, может быть, Пьеро-с-островов...
      - На всякий случай дайте и его адрес. А пока повторим...
      Три коктейля! Но зато два адреса, из которых один был прямо-таки бесценным:
      Пьеро-с-островов жил в гостинице "Альбион" на маленькой улочке, выходившей на Променад-дез-англе.
      - Мужчина средних лет?
      - Да нет, постарше. Пьеро, пожалуй, все пятьдесят будет... Хотя он столько колесил по свету... Даже на тихоокеанских островах побывал. Потому его и прозвали Пьеро-с-островов. А потом и на другом острове, о котором он меньше любит вспоминать,- на Чертовом острове в Гвиане. Если это вы его ищете, так он около восьми бывает в итальянском ресторанчике на углу улицы...
      Нет! Даже в знак признательности Маленький доктор не станет пить четвертый коктейль.
      Глава четвертая,
      ДОКАЗЫВАЮЩАЯ, ЧТО СЛЕПАЯ ФОРТУНА МОЖЕТ ПОДЧАС ОКАЗАТЬСЯ НЕМОЙ И ЭТО
      ОТНЮДЬ НЕ ВСЕХ УСТРАИВАЕТ
      - Вы не скажете, мосье Клод Марб у себя? Гостиница "Альбион" оказалась хоть и современной, но второразрядной гостиницей, постояльцами которой, по-видимому, были служащие казино, платные танцоры, всякие девицы.
      - Он прошел наверх полчаса назад. Понес какие-то свертки. Но я не знаю, может быть, он потом и вышел... Алло! Пятьдесят седьмой! Алло!.. Что вы сказали?..
      Пятьдесят седьмой не отвечает... Спасибо!
      Портье пробормотал сквозь зубы:
      - Что-то я не видел, чтобы он выходил...
      - А в каком номере живет Пьеро-с-островов?
      - В тридцать втором. Желаете, я позвоню узнаю...
      - Благодарю. Не беспокойтесь. Он меня ждет. И Маленький доктор кинулся вверх по лестнице. Подходя к тридцать второму номеру, он услышал возбужденные голоса за дверью, но слов разобрать нельзя было, и он решил постучать.
      Дверь осторожно приоткрылась, и незнакомый доктору человек, оглядев его, буркнул:
      - Что вам?
      В то же мгновение Доллан увидел темный на фоне окна силуэт второго человека - это был Клод. Тот его узнал и удивленно пробормотал:
      -Пусть войдет.-Потом недоверчиво добавил:- А что вам тут надо?
      Уф! Самое трудное позади. Он в номере. И раз эта парочка вместе, значит, он не ошибся. Но что он, в сущности, знает? Ничего или почти ничего!
      Точнее говоря, он знает, что последние три месяца Пьеро-с-островов искал на вилле мосье Марба трубу и ее не нашел.
      Он знает, что, отчаявшись, Пьеро обратился к Клоду Марбу и, вероятно, предложил ему крупную сумму, если тот добудет трубу.
      Он знает, что труба эта была на Таити.
      Мосье Марб жил на Таити.
      Пьеро-с-островов жил на Таити, до того как...
      Обычный номер с тесным туалетом. Игрушки в беспорядке валялись по углам, у одной из лошадок в пути отломалась голова. А труба... труба лежала на кровати.
      - Я жду ваших объяснений,- не очень-то ласково процедил Пьеро.
      - Вот... Пришел вас предупредить... Лучше не ходите сегодня ночью на виллу к мосье Марбу. Правда, вы, вероятно, и не собирались, поскольку труба, наконец, в ваших руках...
      Пьеро впился в него своими маленькими глазками.
      - Слышь, Клод! - злобно пробурчал он.- Это ты навел на меня этого субчика?
      - Клянусь, я от него отвязался в Антибе. Не понимаю, откуда он мог...
      - Сейчас я вам все объясню, ребятки,- лихо блефовал доктор.- Злитесь небось? В трубе не оказалось того, на что вы рассчитывали?
      - Уж не из полиции ли вы случайно?
      - Я? Никогда в жизни! Я врач. И что меня сейчас занимает, это почему мосье Марб, человек вообще мирный и даже боязливый, непременно хотел убить своего ночного гостя, хотя тот не причинил ему ни малейшего вреда и ничего у него не украл...
      Оба были изумлены, особенно Клод, который глядел на своего товарища, ожидая от него какого-то объяснения.
      - Вы говорите, он хотел?..-переспросил Пьеро.
      - А как же! Он в темноте упражнялся в стрельбе из револьвера. Потом, боясь, как бы его все же не обвинили в убийстве, предусмотрительно пригласил меня. Я должен был служить ему ширмой. Показал бы под присягой, что он стрелял в порядке законной самозащиты...
      - Вот подлец!
      - Совершенно с вами согласен. Но скажите, труба...
      - Э-э, доктор, знать-то вы кое-что знаете, да не все... Верно? Я не новичок, меня не проведешь. Известное дело, теперь не отвяжетесь, пока все не узнаете. А я терпеть не могу, когда суют нос в мои дела... Клод, тот знает еще меньше вашего. Я просто пообещал ему десять кусков, если он притащит мне все игрушки из дома отца и деревянную трубу тоже...
      Пьеро пожал плечами.
      - Опоздал, к сожалению! Но этой свинье придется отвалить мне хороший куш, не то... Больно легко разыгрывать из себя честного человека и пользоваться трудами других... Вот что, доктор, уж если вы действительно доктор: меня просто с души воротит... Да, воротит! И если б этот Марб был сейчас здесь... Прости, Клод, но шутка, которую сыграл со мной твой мерзавец отец... Ладно уж, просвещу вас, теперь все равно. Это было на Таити. Я хватался за любую работу. Ловил иностранных туристов. У меня была моторка, на которой я возил любителей поохотиться на акул. Как-то взял одного. Янки попался. По пути, уж не знаю почему, открывает он бумажник и что же я вижу! Четыре банкноты по десять тысяч долларов. Вы-то знаете, что у американцев денег хватает, они выпускают банковые билеты на какую хочешь сумму: десять тысяч долларов, пятьдесят, сто тысяч...
      Надо только попросить в банке. Мой тип - он ехал в кругосветное путешествие - объяснил мне, что так удобнее, меньше места занимает. Словом...
      В комнатушке воцарилась тягостная тишина, и у Клода, так же как и у доктора, перехватило дыхание.
      - Словом, его утащила акула. Это уж не наше дело. Мне это дорого стоило.
      Пятнадцать лет отмантулил. Был на каторге, если хотите знать, потому как присяжные не поверили в историю с акулой. А что касается банкнот... Я иногда заходил к Марбу, он был неплохой малый... У него был ребенок... Я как раз сидел у него, когда узнал, что меня притянут за янки. Бумажки лежали у меня в кармане.
      Но не такой я дурак! Поднял с полу вон эту трубу, свернул билеты и туда их запихнул. Подумать только, по нынешнему курсу у меня было бы полтора миллиона франков! Пятнадцать лет каторги. Ни днем меньше, и выходишь оттуда гол, как... Я сказал себе: "Надо разыскать Марба. Надо добыть мою трубу". И вот три месяца назад узнаю, что он построил в Гольф Жуане виллу и там у него настоящая лавка старьевщика. Я нанимаюсь в казино... И два раза в неделю...
      - Знаю! - прервал его Маленький доктор.- Вы не нашли трубы.
      - И я уговорил его сына!
      - Тоже знаю.
      - Но мерзавец уже...
      - Я даже могу вам сказать когда! Через два года после возвращения во Францию, когда он жил с сестрой в Сансере, он нашел банкноты в трубе. Что поделаешь?
      Догадался ли он сразу, что...
      - Еще бы! Власти с ног сбились, разыскивая эти банкноты по всему Таити, а такие банкноты... Но он знал, что я на каторге. И воспользовался этим. Построил виллу.
      А остальное рассовал по банкам. Потом, когда узнал из газет, что я на воле, когда стал слышать по ночам шум... Только я, конечно, дурак. Я не представлял, что он нашел мою захоронку. Думал, отставной чиновник может отгрохать себе такую виллу... Не могу же я пойти в полицию и заявить: "Верните мне деньги, которые я украл у американца и спрятал в игрушечную трубу у такого-то..." Понимаете? И он, пройдоха, прекрасно это знает! Но боится...
      Мосье, Считая расследование законченным и задачу, которую Вы соблаговолили мне поставить, разрешенной, я приношу свои извинения, что не мог лично проститься с Вами и с Вашей уважаемой сестрой, прошу принять... и т. д.
      Доктор Доллан.
      Зачем туда возвращаться? Чтобы схватить мосье Марба за плечи и кинуть ему в лицо". "Вы прекрасно знали, кто ваш ночной посетитель, и не боялись никаких ту-папау! Но вы не смели встретиться с ним один на один. Не смели один на один его убить. Вы страшились и самого поступка, и ответственности... И вот, поскольку он был предупрежден вашим сыном совершенно неумышленно - о полиции, вы подумали о любителе... "Простодушный любитель"-так, вероятно, отозвался обо мне ваш приятель, прокурор в Невере... Любитель, который будет возле вас, чтобы стать свидетелем и подтвердить, что вы стреляли в состоянии законной самозащиты... Вы мне омерзительны, мосье Марб. Вы воспользовались деньгами, добытыми ценою преступления, и лучше будет, если..."
      Прошла неделя. Никаких вестей от Марба. Зато открытка, на которой было нацарапано:
      Порядок! Я его дойму. Пьеро.
      А полгода спустя:
      Договорились. Женюсь на Элоизе. И вилла и деньги - все пополам.
      Пьеро, Это было первое дело Маленького доктора в качестве частного сыщика.
      - А чек? - язвительно спрашивала Анна.
      Он дал ей понять, что будет еще и другой чек... Но ни чека, ни вестей от самого Марба Маленький доктор так никогда и не дождался.