Перед ним, склонившись над столом, Анри завязывал довольно увесистый пакет. Он вздрогнул, но, узнав комиссара, тут же постарался обрести хладнокровие.
      Однако произнести он ничего не смог - наверное, до боли сжал зубы.
      За неделю он страшно изменился: впали щеки, выступили скулы, а главное, лицо приобрело землистый оттенок.
      - Говорят, прошлой ночью у вас был сильный приступ печени, - произнес Мегрэ с невольной жестокостью. - Отойдите!
      Пакет имел форму пишущей машинки. Комиссар сорвал серую оберточную бумагу, нашел чистый листок и напечатал первые пришедшие на ум слова. Затем он спрятал листок в бумажник.
      На мгновение стук машинки нарушил тишину квартиры, где стояла покрытая чехлами мебель, а окна на время отпуска закрыли газетами.
      Анри, облокотившись о комод, смотрел в пол. Нервы у него были настолько напряжены, что на него было больно смотреть.
      А Мегрэ, грузный, неумолимый, продолжал свою работу, выдвигал ящики, рассматривал их содержимое. Наконец он нашел фотографию Элеоноры.
      И уже собираясь уходить, сдвинув шляпу на затылок, он с фотографией в руке на минуту остановился перед молодым человеком и смерил его взглядом с ног до головы.
      - Вы ничего не хотите мне сказать?
      Анри сначала проглотил слюну, потом выдавил:
      - Ничего.
      Мегрэ постарался попасть на улицу Клиньянкур, где торговал газетами Жакоб, не раньше чем через час.
      Может быть, он хотел получить еще одно доказательство? Не успел он подойти к лотку газетчика, как заметил длинное невыразительное лицо Анри Галле в окне какого-то бистро.
      Через минуту Жакоб подтвердил:
      - Да, она. Вылитая!
      Мегрэ молча удалился, бросив яростный взгляд в сторону бистро. Он мог бы войти туда и положить руку на плечо Анри, что наверняка повлекло бы за собой очередной приступ печени.
      Неважно, что не они убили его.
      Через полчаса он уже шел по коридорам префектуры, ни с кем не здороваясь, и на столе в своем кабинете нашел письмо из Невера, посланное ему местным инспектором по косвенным налогам.
      Глава 9
      Свадьба ради смеха
      "Если вы потрудитесь пройти незамеченным ко мне домой, Нееер, улица Крез, 17, я сообщу вам весьма ценные для вас сведения об Эмиле Галле".
      Мегрэ находился в доме на улице Крез. Перед ним в гостиной, выдержанной в черно-красных тонах, сидел инспектор по косвенным налогам, который с заговорщическим видом сам проводил его сюда.
      - Служанку я отослал. Согласитесь, так спокойнее. А для тех, кто мог видеть, как вы сюда входили, вы - мой двоюродный брат из Бокэра.
      Мегрэ казалось, что при каждом слове инспектор ему подмигивает. Во всяком случае, вместо того чтобы закрыть один глаз, он закрывал оба и притом очень быстро, словно у него был нервный тик.
      - Вы тоже служили в колониях? Нет? А я было подумал... Жаль, тогда бы вы лучше поняли.
      Веки его беспрестанно поднимались и опускались, тон становился все более доверительным, а выражение лица - хитрым и испуганным одновременно.
      - Я провел десять лет в Индокитае в те времена, когда в Сайгоне еще не было Больших бульваров, на манер парижских. Там-то я и познакомился с Галле. А навел меня на эту мысль удар ножом. Сейчас вы все поймете. Держу пари, вы ничего не обнаружили. Да и не обнаружите: разобраться в такой истории может лишь тот, кто жил в колониях. К тому же, он еще присутствовал при этом...
      Мегрэ уже определил для себя характер инспектора. Он знал, что, общаясь с подобного рода людьми, нужно набраться терпения, ни в коем случае не прерывать их, одобрительно кивать головой, поскольку это единственный способ выиграть время.
      - Отъявленный мошенник был этот Галле! Он служил кем-то вроде помощника нотариуса, а тот впоследствии сделал неплохую карьеру - стал сенатором. Галле был заядлый спортсмен, задумал даже организовать футбольную команду. Буквально силой заставлял всех нас играть; правда, другой команды, с которой можно было бы сыграть, так и не нашлось. Одним словом... Еще больше, чем футбол, он любил женщин. Ну, а в колонии возможностей для этого - хоть отбавляй. Веселый малый! Каких только шуток он не откалывал! Простите...
      Он крадучись подошел к двери и резко распахнул ее, желая убедиться, что их никто не подслушивает.
      - Так вот, однажды он переборщил, а я - теперь мне даже стыдно в этом признаться - сыграл роль сообщника.
      Честно говоря, делал я это нехотя. Один плантатор привез две-три сотни рабочих-малайцев, среди них женщин и детей. Была там одна малютка, словно выточенная из янтаря.
      Забыл, правда, как ее звали. Зато помню, что читал тогда роман Стивенсона о туземцах тихоокеанских островов и рассказывал об этой книге Галле. Там речь идет об одном белом. Чтобы овладеть пугливой островитянкой, он устроил шуточную свадьбу. И что вы думаете? Мой Эмиль загорелся. В то время малайцы еще не умели читать, особенно бедняги, которых привозили словно скот. И вот Галле явился к отцу этой малютки делать предложение. Он нарядил всю семью в нелепые одежды, организовал целый кортеж и в таком сопровождении направился в облюбованную нами хижину. Наш приятель, игравший роль мэра, теперь уже умер. Но можно отыскать других, принимавших участие в этом представлении. Галле ведь слыл отъявленным шутником!.. Чтобы разыграть настоящую комедию, он пошел бы на все. От речей, которые там произносились, можно было лопнуть со смеху, а свидетельство о браке, врученное этой девчонке, было надувательством от первой до последней строчки. Сплошной обман, издевательство над ее семьей, над свидетелями и вообще...
      Налоговый инспектор с минуту помолчал, чтобы придать своему лицу выражение значительности.
      - Так вот, - заключил он, - Галле жил с ней, как с женой, три или четыре месяца. Потом вернулся во Францию, конечно, бросив свою так называемую жену. Мы тогда были молоды, беспечны, иначе не стали бы так веселиться: малайцы не прощают обид. Вы их не знаете, комиссар. Малютка долго ждала возвращения мужа. Не знаю, что с ней случилось потом, но несколько лет спустя я встретил ее, постаревшую, в одном из кварталов Сайгона, пользующихся дурной славой. Когда я прочитал о смерти Галле в неверской газете... Учтите, я не видел его уже двадцать пять лет!
      И даже ничего о нем не слышал. Но этот удар ножом - теперь вы поняли? Это месть! Ради мести малайцы способны объехать весь свет. И все они владеют кинжалом. Предположим, это мог сделать брат или даже сын малютки. Уже более цивилизованный, чем она. Сначала он воспользовался пистолетом, потому что так удобнее. Потом инстинкт взял верх...
      Мегрэ рассеянно слушал эту болтовню, прерывать собеседника было бесполезно. При расследовании любого преступления обязательно найдется сотня свидетелей такого типа. Если на этот раз объявился всего один, то лишь потому, что парижские газеты отвели этой драме всего несколько строк.
      - Вам понятно, комиссар? Сами бы вы не догадались, верно? А я решил попросить вас приехать сюда тайком, потому что если убийца узнает, что я с вами говорил...
      - Вы сказали, что Галле играл в футбол?
      - Фанатик футбола! И разбитной малый. Трудно встретить более остроумного собеседника. Он мог рассказывать анекдоты целый вечер, никому не давал вставить слово.
      - Почему он уехал из Индокитая?
      - Он говорил, что у него свои планы, что он появился на свет не для жалкого существования на ренту меньше ста тысяч франков. Это было еще до войны. Сто тысяч франков ренты, подумать только! Над ним все смеялись, но он оставался невозмутим как папа римский. "Посмотрим, посмотрим", усмехался он. Свои сто тысяч он так и не получил, правда? Я уехал из Азии, потому что меня доконала лихорадка. У меня до сих пор бывают приступы. Хотите выпить, комиссар? Я сам вам налью. Служанку я отпустил до утра.
      Нет! У Мегрэ не хватило духу ни выпить, ни выслушивать все новые истории о мстительных малайцах, которые рассказывал ему инспектор, не переставая подмигивать.
      Он едва смог выжать из себя вежливую улыбку и поблагодарить хозяина.
      Через два часа комиссар выходил из поезда в Траси-Сансер, где уже бывал не раз. По дороге к гостинице "Луара" он принялся размышлять вслух:
      - Допустим, сегодня суббота, двадцать пятое июня.
      Я - Эмиль Галле. Удушливая жара. У меня ноет печень. В кармане лежит письмо от г-на Жакоба, где он угрожает донести на меня в полицию, если в понедельник я не пошлю ему двадцать тысяч франков наличными. От легитимистов никогда не получить двадцати тысяч за одну поездку. В лучшем случае от двухсот до шестисот. Редко - тысячу. В гостинице "Луара" я прошу комнату с окнами во двор. Почему во двор? Может быть, я боюсь, что меня хотят убить? Но кто?
      Он шел медленно, опустив голову, стараясь представить себя на месте покойного.
      Ведь, в сущности, я не знаю, кто такой г-н Жакоб. Вот уже три года, как он шантажирует меня, а я три года ему плачу. Я расспрашивал продавца газет на углу улицы Клиньянкур. Шел следом за молодой блондинкой, ускользнувшей от меня через дом с проходным двором. Подозревать Анри немыслимо.
      Галле не знал, есть ли у сына какая-то женщина. Не знал о том, что Анри уже скопил сто тысяч франков, а всего ему нужно пятьсот тысяч, чтобы поселиться в деревне. Г-н Жакоб оставался для него зловещей фигурой, притаившейся за спиной старого торговца.
      Мегрэ взмахнул рукой, как учитель, который стирает задачу, написанную на классной доске.
      Он предпочел бы забыть все собранные сведения и снова начать следствие: от начала и до конца.
      "Эмиль Галле был веселым малым. Буквально силой заставлял всех нас играть в футбол".
      Мегрэ прошел мимо гостиницы, не зайдя в нее, и позвонил у главных ворот поместья Сент-Илэра. Комиссар не поздоровался со стоящим на пороге "Луары" Тардивоном, и тот проводил его неодобрительным взглядом.
      Комиссару пришлось довольно долго ждать. Наконец лакей открыл ему ворота, и Мегрэ с ходу спросил:
      - Вы давно служите в этом доме?
      - Уже год... Но... Вы хотите видеть месье Сент-Илэра?
      Сент-Илэр тут же появился в окне первого этажа и дружески помахал комиссару.
      - Что, снова ключ? Ведь мы же нашли его в конце концов. Зайдете на минутку? Как продвигается следствие?
      - Давно у вас работает садовник?
      - Года три-четыре. Вы не зайдете?
      Владелец замка был поражен, как изменился Мегрэ: черты его стали более резкими, брови нахмурены, а во взгляде читалась даже какая-то затаенная злость.
      - Я сейчас велю принести бутылку и...
      - А куда делся старый садовник?
      - Он купил бистро в километре отсюда на дороге в Сент-Тибо. Старый плут прилично поживился за мой счет, а потом завел собственное дело.
      - Спасибо.
      - Вы уходите?
      - Я еще вернусь.
      Он сказал это словно машинально и, погруженный в свои мысли, вышел через калитку в сторону шоссе.
      "Ему срочно нужно было раздобыть двадцать тысяч. Он даже не стал пробовать собрать такую сумму у своих постоянных жертв, владельцев замков в этой округе. Он пришел только к Сент-Илэру. Причем два раза в один и тот же день.
      А потом влез на стену..."
      Мегрэ чертыхнулся и продолжал рассуждать:
      "Но в таком случае, зачем ему потребовалась комната, выходящая во двор! Если бы он ее получил, то не смог бы залезть на стену".
      Бистро бывшего садовника находилось неподалеку от шлюза на канале, отходящем от Луары, и там собиралось много речников.
      - Пожалуйста, ответьте на мой вопрос... Полиция. По поводу преступления в Сансере. Вы не помните, заходил ли в свое время Эмиль Галле к вашему бывшему хозяину?
      - Вы говорите о месье Клемане?.. Так его называли. Да, я его там видел.
      - Часто?
      - Трудно сказать. Примерно раз в полгода... Но и этого хватало, чтобы недели на две испортить нашему павиану настроение.
      - А давно начались эти визиты?
      - Не меньше чем десять лет назад. А может, и все пятнадцать... Позвольте предложить вам рюмочку?
      - Благодарю. Они никогда не ссорились?
      - Каждый раз! Однажды я даже видел, как они подрались, словно грузчики.
      "И все-таки убил его не Сент-Илэр, - рассуждал Мегрэ на обратном пути в гостиницу. - Во-первых, он не мог дважды стрелять в Мерса, потому что в это время играл в карты у нотариуса. Во-вторых, в ночь, когда было совершено преступление, ему незачем было идти через ворота".
      Возле церкви Мегрэ увидел Элеонору, но отвернулся: ему не хотелось подходить к ней. Ему вообще не хотелось ни с кем разговаривать, а с ней и подавно.
      За его спиной раздались торопливые шаги. Элеонора догоняла его. На ней было серое платье, волосы тщательно уложены.
      - Простите, комиссар...
      Он резко обернулся и посмотрел на нее взглядом, полным такой ярости, что на мгновение у нее захватило дух.
      - Что вам угодно?
      - Я только хотела узнать...
      - Ровно ничего! Я ровно ничего не знаю.
      И он отошел, не простившись, заложив руки за спину.
      Предположим, что комната с окнами во двор была бы свободна. Убили бы Галле в этом случае или нет?
      Мальчишка, игравший в мяч, неловко растянулся у его ног. Мегрэ поднял ребенка и поставил на ноги, даже не взглянув на него.
      Как бы то ни было, Галле не имел эти двадцать тысяч франков. Он не мог достать их к понедельнику. Но если бы он остановился в номере окнами во двор, он не был бы убит.
      Мегрэ вытер пот со лба, хотя стало немного прохладнее, чем на прошлой неделе. Комиссара не покидало странное ощущение, словно он стоит в двух шагах от цели и все-таки не может ее достичь.
      Данных у него было достаточно: история со стеной, два выстрела неделю спустя после первого, мишенью для которых послужил Мерс, дело Жакоба, визиты Галле к Сент-Илэру пятнадцать лет назад, потерянный и предусмотрительно найденный садовником ключ, вопрос о выборе комнаты, смертельный удар ножом, последовавший за выстрелом, наконец, футбол и шуточная свадьба.
      Страсть Галле к спорту, его забавные анекдоты и любовные похождения вот все, что он смог почерпнуть из бессвязного рассказа инспектора.
      "Веселый малый! Форменный ловелас!"
      - Будете ужинать на террасе, комиссар? - спросил Тардивон.
      Мегрэ не заметил, как оказался в гостинице.
      - Все равно.
      - Ну что? Как следствие?
      - Будем считать, что оно закончено.
      - А убийца?
      Но комиссар только пожал плечами и, миновав коридоры, где пахло кухней, зашел в комнату. Там по-прежнему лежали его папки: на столе, на камине, на полу. К одежде, изображавшей убитого, никто не прикасался.
      Мегрэ наклонился, вытащил нож, воткнутый в пол, и стал вертеть его в руках, расхаживая по комнате.
      Серое небо заволокло тучами. Собиралась гроза, и белая стена напротив еще ярче выделялась на этом сумрачном фоне.
      Комиссар ходил от окна к двери, от двери к окну, бросая порой взгляд на фотографию, стоящую на камине.
      - Зайдите на минуту, - вдруг произнес он, снова подходя к окну.
      Листва над стеной зашевелилась, и Мегрэ увидел неумело спрятавшегося там Сент-Илэра.
      Хозяин замка сперва собирался улизнуть, но потом передумал и с тревогой спросил, стараясь обратить свои слова в шутку:
      - Мне прыгать?
      - Пройдите лучше через ворота, так проще.
      Ключ лежал на столе, и Мегрэ небрежным жестом бросил его через стену. Он услышал, как звякнул ключ, упав в траву среди лежавшего там мусора, потом раздался звук передвигаемой бочки и снова шорох листвы и ветвей.
      Наверное, рука Сент-Илэра дрожала - он долго не мог попасть ключом в скважину, потом заскрипели ворота.
      Однако когда владелец Маленького замка подошел к окну, он обрел былую самоуверенность и даже пошутил:
      - От вашего орлиного взора никуда не скрыться. Меня настолько интригует это дело, что, увидев, как вы вернулись, я решил последить за вами, узнать подробности, а потом, когда снова свидимся, разыграть вас. Мне войти через главный вход?
      - Не стоит. Залезайте через окно.
      Сент-Илэр ловко проделал это и заметил, оглядевшись:
      - Забавно. Эта обстановка, в которой вы воссоздаете события. Одежда... Вы сами устроили такую мизансцену?
      Мегрэ нарочито медленно набивал трубку, раз десять уминая каждую щепотку табака указательным пальцем.
      - У вас найдутся спички?
      - Зажигалка. Я не пользуюсь спичками.
      Комиссар заметил в камине среди золы три обгоревших кусочка зеленоватого дерева.
      - Так я и думал, - сказал он, но неясно было, к чему относился этот одобрительный возглас.
      - Вы хотите меня о чем-то спросить? - поинтересовался Сент-Илэр.
      - Еще не знаю... Коль скоро я вас заметил... А так как я совершенно запутался в этом деле, то решил, что умный человек сможет мне что-нибудь подсказать.
      Он уселся на край стола и поднес трубку к зажигалке, которую держал его собеседник.
      - Смотрите-ка, да вы левша.
      - Я? Но... Да нет, это случайно. Не могу даже объяснить, почему я взял зажигалку левой рукой.
      - Закройте, пожалуйста, окно. Это будет очень любезно с вашей стороны.
      Мегрэ не сводил с него глаз и заметил, что Сент-Илэр на мгновение замешкался и с явным трудом повернул правой рукой оконную задвижку.
      Глава 10
      Сотрудник
      - Откройте окно!
      - Но вы же сами только что просили...
      И Тибюрс де Сент-Илэр улыбнулся, словно хотел сказать: "Ну что ж, я в вашем распоряжении. Не понимаю, однако".
      Но Мегрэ не улыбался. Вглядевшись внимательнее, можно было заметить на его лице выражение скуки.
      Жесты у него были резкие, тон - ворчливый. Он нервно расхаживал по комнате, без надобности переставлял с места на место попавшиеся под руку предметы.
      - Коль скоро вас так увлекает следствие, беру вас в сотрудники. А это означает, что я не стану с вами церемониться и буду обращаться, как с одним из своих инспекторов. Итак, позовите хозяина.
      Сент-Илэр послушно открыл дверь и крикнул:
      - Тардивон! Эй, Тардивон!
      Когда хозяин гостиницы вошел в комнату, Мегрэ сидел на подоконнике, устремив взгляд в пол.
      - Один вопрос, господин Тардивон. Галле был левшой?
      Попытайтесь вспомнить.
      - Я не обращал внимания. Правда... А разве левша обычно подает левую руку?
      - Разумеется.
      - Тогда он не был левшой. Я заметил бы: клиенты часто подают мне руку, здороваясь или прощаясь.
      - Может быть, вы спросите у служанок? Вдруг они обратили внимание...
      Когда Тардивон вышел, Сент-Илэр спросил:
      - Почему вы придаете этому такое значение?
      Но комиссар, не ответив, выглянул в коридор и крикнул вслед хозяину гостиницы:
      - Заодно вызовите к телефону господина Падайана, инспектора по косвенным налогам в Невере.
      Он вернулся в комнату и, не глядя на Сент-Илэра, какое-то время топтался вокруг разложенной на полу одежды.
      - А теперь за работу! Так... Допустим, Эмиль Галле не был левшой. Сейчас посмотрим, может ли нам пригодиться эта деталь. Или лучше... Вот, возьмите нож. Этим ножом действовал убийца... Нет! Дайте его мне, ведь вы опять берете левой рукой. Допустим, на меня напали и я должен защищаться... А я левша, не забудьте. Само собой разумеется, я держу нож левой рукой. Подойдите сюда. Я нападаю на вас. Вы сильнее меня. Хватаете меня за запястье... Хватайте! Хорошо!
      Конечно, вы будете держать руку, в которой зажато оружие. Довольно... Теперь взгляните на этот снимок. Его сделали сотрудники отдела идентификации. У Эмиля Галле синяки именно на левом запястье. Что такое, Тардивон?
      Уже дали Невер? Нет?.. Служанки подтверждают, что Галле не был левшой? Спасибо, можете идти. Строго между нами, господин Сент-Илэр. Как вы можете объяснить этот факт?
      Галле не был левшой, а все-таки держал оружие в левой руке? Осмотр места происшествия доказывает: в правой у него ничего не было. Тут напрашивается только один вывод.
      Смотрите. Я хочу вонзить клинок себе в сердце. Что я делаю? Внимательно следите за моими движениями - я беру рукоятку левой рукой. Эта рука должна мне помочь направить нож в нужную точку. Правая рука у меня сильнее. Я пользуюсь ею, чтобы сдавить левую. Смотрите, вот это движение. Я держу свое левое запястье пальцами правой руки.
      Сжимаю его очень сильно, я возбужден, меня мучит нестерпимая боль. Таким образом, синяки остаются от моего собственного прикосновения.
      Он небрежно бросил нож на стол.
      - Разумеется, если согласиться, что события происходили именно таким образом, получается, что Галле покончил с собой. Но, как бы то ни было, самому размахивать револьвером на расстоянии семи метров от своего лица невозможно, не так ли? Вперед марш, как говорят в армии, поищем что-нибудь другое.
      У Сент-Илэра не сходила с губ легкая усмешка, он не сводил глаз с Мегрэ, а тот без устали расхаживал взад и вперед, делая пятьдесят бесполезных движений на одно полезное, брал розовую папку, открывал и тут же закрывал ее, клал сверху зеленую папку или вдруг передвигал туфли покойного.
      - Пойдемте со мной. Да, через окно. Вот мы и на крапивной дороге. Представим себе, что сейчас субботний вечер, темно, слышен шум ярмарки и выстрелы в тире. Вдали мелькают огни карусели. Эмиль Галле, скинув визитку, лезет на стену, а это не так-то просто для человека в его возрасте и с его здоровьем. Следуйте за мной.
      Он увлек владельца замка к воротам, открыл их и снова запер.
      - Дайте-ка мне ключ. Эти ворота были заперты, а ключ находился на обычном месте, в расщелине между камнями.
      Мне это сказал ваш садовник Мы заходим к вам. Не забывайте, что темно. Мы с вами только стараемся разгадать смысл некоторых деталей или, скорее, пытаемся связать некоторые противоречивые факты. Пройдем сюда. Допустим, в парке находится человек, которого тревожит поведение Эмиля Галле. Такие люди не могут не существовать.
      Галле - мошенник. Бог знает, что еще было у него на совести.
      Итак, по эту сторону стены находится какой-то человек, как вы или я, он заметил, что Галле вечером очень нервничал, и знает, что положение последнего безвыходно. Этот человек, которого мы обозначим буквой "икс", как в алгебре, ходит взад и вперед вдоль стены и вдруг видит наверху силуэт Галле. Скажите, из вашей виллы видна эта часть ограды?
      - Нет. Не могу понять, куда вы клоните.
      - Никуда не клоню. Мы ведем следствие и, если потребуется, еще сто раз изменим версию. Например, вот я уже сейчас ее меняю. "Икс" не прогуливается. Он увидел пустые бочки и, вместо того чтобы влезать на стену и узнать, что делается по другую сторону, подтащил одну из бочек, забрался на нее. Как раз в эту минуту на фоне неба вырисовывается силуэт Эмиля Галле. Мужчины не разговаривают: если бы им нужно было что-то сказать друг другу, они подошли бы поближе. А так, на расстоянии десяти метров, им пришлось бы почти кричать. Но люди, которые встречаются при таких необычных обстоятельствах - один взгромоздился на бочку, другой стоит на стене, - не очень-то хотят привлекать к себе внимание. Впрочем, "икс" находится в тени. Эмиль Галле его не видит, спускается со своего насеста, заходит к себе и... Вот здесь уже становится труднее. Если только предположить, что "икс" выстрелил.
      - Что вы хотите сказать?
      Мегрэ, уже успевший взобраться на бочку, тяжело спустился с нее.
      - Дайте мне прикурить. Хорошо! Еще раз вашу левую руку... Сейчас мы, не задумываясь над тем, кто стрелял, пройдем по дороге, где ходил наш "икс". Пойдемте... Он берет ключ в расщелине, отпирает ворота. Перед тем, однако, он где-то раздобыл перчатки. Нужно будет спросить у вашей кухарки, пользуется ли она такими для чистки овощей и не пропали ли они? Она кокетлива?
      - Не понимаю, к чему все это...
      Вдалеке послышался раскат грома, но не упало ни капли дождя.
      - Пойдем дальше. Ворота теперь открыты. "Икс" приближается к окну и видит труп. Эмиль Галле мертв. За выстрелом немедленно последовал удар ножом. Так утверждают врачи, на это указывают следы крови. Однако мы с вами уже доказали, что удар ножом мог нанести себе сам Галле. В камине обнаружили еще теплый пепел от бумаг. Там же мы нашли и спички Галле. Однако наш "икс" шарит в чемодане, вероятно, осматривает бумажник, а потом снова аккуратно кладет его обратно в карман и уходит, забыв закрыть ворота и положить на место ключ.
      - Но ведь ключ нашли в траве.
      Хотя Мегрэ и не глядел на собеседника, он почувствовал, что у того ухудшилось настроение.
      - Подождите, это еще не все. Мне кажется, я никогда не сталкивался с таким сложным и одновременно простым делом. Мы ведь знаем, что человек, которого именовали господином Клеманом, - мошенник. И вот теперь мы видим, что он сам уничтожил все следы мошенничества, словно готовился к важному, даже решающему событию. Пройдем сюда. Вот двор гостиницы, а там, налево, комната, которую попросил днем Эмиль Галле, но ему не смогли ее предоставить, так как она была занята. Однако к вечеру его положение осталось прежним. Во что бы то ни стало ему нужно раздобыть двадцать тысяч франков к понедельнику, иначе люди, которые его шантажируют, заявят в полицию. Допустим, он получил бы эту комнату. Тогда он не смог бы выйти на крапивную дорогу и влезть на стену. Значит, для него не так уж важно было попасть на эту стену. Или, если предпочитаете, для него важнее было что-то другое, находившееся во дворе. Что же мы видим на этом дворе? Колодец.
      Быть может, вы мне скажете, что он хотел в него броситься.
      Но я вам на это отвечу, что он мог, выйдя из своей комнаты, пройти по коридору, выйти во двор и утопиться. Нет, ему нужно, чтобы были и колодец, и комната... В чем дело, господин Тардивон?
      - Невер на проводе.
      - Инспектор?
      - Он самый.
      - Пойдемте, господин де Сент-Илэр. Поскольку вы вызвались мне помогать, справедливо будет посвящать вас во все детали следствия. Возьмите вторую трубку и слушайте...
      Алло!.. У телефона комиссар Мегрэ... Не волнуйтесь, я хочу только задать вам один вопрос. Ваш друг Галле был левшой?.. Вы уверены?.. И руки, и ноги? Выступал крайним левым в футбольной команде?.. Это точно? Нет, больше ничего... Спасибо. Нет, простите, еще один вопрос. Он знал латынь?.. Почему вы смеетесь? Лодырь?.. Даже до такой степени? Забавно... Скажите, а вы видели фотографию убитого?.. Нет?.. Разумеется, он изменился с тех пор, как вы встречались в Сайгоне... Единственная фотография, которой я располагаю, была сделана, когда он уже сидел на диете... Не исключена возможность, что на днях я познакомлю вас с одним человеком, очень на него похожим... Благодарю... Да.
      Мегрэ повесил трубку, некстати рассмеялся и, вздохнув, заметил:
      - Видите, как можно понапрасну тратить силы. Все, о чем мы говорили до сих пор, строилось на предположении, что наш Галле не был левшой: будь он левшой, он мог бы направить нож против убийцы. Вот как не надо доверять словам хозяина гостиницы и служанок.
      Тардивон услышал эти слова, и на его лице появилось ледяное выражение.
      - Обед подан, - произнес он.
      - Одну минуту, нужно закончить. Я не могу злоупотреблять терпением господина де Сент-Илэра. Давайте вернемся, как говорят, на место преступления.
      Очутившись в номере Галле, Мегрэ внезапно спросил:
      - Вот вы видели Эмиля Галле живым? Вероятно, вас рассмешит то, что я вам скажу... Да, можете зажечь лампу. В такую пасмурную погоду темнеет на час раньше, чем обычно. Так вот, я, ни разу не видевший его живым, все время пытаюсь представить себе, каким он был на самом деле.
      Для этого я и отправился подышать тем же воздухом, что и он, потолкаться среди людей, с которыми он жил бок о бок.
      Взгляните на эту фотографию. Бьюсь об заклад, вы воскликнете, как и я: "Бедняга!", особенно если узнаете, что врач предрек ему всего три года жизни. Никуда не годная печень.
      Больное сердце, готовое остановиться от малейшего потрясения. Мне хотелось проследить течение жизни этого человека не только в пространстве, но и во времени. Но начать я мог, увы, лишь с момента его женитьбы, потому что о предшествующем периоде жизни он рассказывал весьма скупо, даже собственной жене. Она знала только, что родился он в Нанте и много лет провел в Индокитае. Но не привез оттуда ни единой фотографии, ни одного сувенира. И ни словом не обмолвился об этих годах.
      Галле - мелкий коммивояжер - располагал состоянием в тридцать тысяч франков. К тридцати годам он уже превратился в потрепанного жизнью, неловкого, угрюмого человека. Он встретил Аврору Прежан и поставил себе целью жениться на ней. Однако у Прежанов свои претензии. Отец на мели, у него нет средств, чтобы продолжить издание газеты. Но ведь до этого он служил личным секретарем у претендента на престол. Он переписывается с князьями и герцогами. Его младшая дочь замужем за владельцем кожевенного завода. В этом окружении наш Галле выглядит мелкой сошкой, и его принимают в семью только потому, что он соглашается вложить свой скромный капитал в издание "Солнца". Правда, относятся к нему пренебрежительно. Для Прежанов брак Авроры - мезальянс: ее муж продает мельхиоровые столовые приборы, подарки для бедных. Ему внушают, что он должен добиваться высокого положения. Он сопротивляется. Понимает, что не создан для блестящей карьеры. Печень у него уже в то время пошаливает. Он мечтает спокойно жить где-нибудь с женой, которую нежно любит. Однако жена тоже требует от него большего: сестры имеют наглость третировать ее как бедную родственницу, попрекают этим браком. Отец умирает.
      Газета "Солнце" терпит полный крах. Эмиль Галле по-прежнему продает жалкие безделушки для подарков нормандским крестьянам. А утешение находит в рыбной ловле, изобретает усовершенствованные снасти, чинит будильники. Анри унаследовал от отца внешность и больную печень, но честолюбием он в Прежанов. И вот в один прекрасный День Эмиль Галле решает что-то предпринять. У него остались архивы "Солнца". Он видит, что многие готовы вносить довольно значительные суммы, если речь заходит о пожертвованиях в легитимистских целях. Он решает попробовать. Никому ничего не говорит. Вероятно, вначале совмещает свою деятельность коммивояжера с пока еще робкими попытками добывать деньги обманным путем.
      Здесь он преуспевает больше, чем в фирме. Вскоре ему даже удается купить земельный участок в Сен-Фаржо, и он строит там виллу.