Глава 8

Беглецы

Комиссар не прошел до гаража и половины пути, как появилось такси. Резко затормозив, оно остановилось у бензоколонки. Какой-то человек выскочил из машины и натолкнулся на Мегрэ.

— Гранжан… — назвал он себя. — Бензина, быстро!..

Шофер такси был бледен от переживаний, поскольку его заставили гнать машину с непривычной для него скоростью.

Гранжан служил в дорожной бригаде полиции. С ним в такси находились еще два инспектора. Оба держали в руках револьверы.

С лихорадочной быстротой шофер наполнял бак бензином.

— Они далеко ушли?

— Опережают вас километров на пять…

Шофер ждал, когда ему прикажут трогаться.

— Останься здесь! — скомандовал Мегрэ Гранжану. — Те двое продолжат погоню без тебя…

— Будьте осторожны!.. — посоветовал он инспекторам. — Они от нас не уйдут!.. Постарайтесь лишь держаться у них на хвосте. Такси умчалось, дребезжа отваливающимся крылом.

— Ну, рассказывай, Гранжан!

Мегрэ слушал его, а сам внимательно наблюдал за тремя домами, чутко ловя все ночные звуки и бросая взгляды на связанного механика.

— Мне позвонил Люка и сказал, чтобы я установил наблюдение за владельцем гаража мосье Оскаром… Я шел за ним и его женой до Орлеанских ворот… Они плотно поужинали в «Улитке», где ни с кем не вступали в разговор, затем отправились в «Амбипо»… До этого момента я ничего необычного не заметил… В полночь супруги вышли из театра, и я увидел, что они направляются к пивной «Сен-Мартен»… Вы в ней бывали… На втором этаже, в небольшом зале, всегда отираются несколько лихих парней… Мосье Оскар вошел туда, как к себе домой… Официанты раскланялись с ним, сам хозяин пивной пожал ему руку и поинтересовался, как идут дела… Жена мосье Оскара тоже чувствовала себя там как рыба в воде.

Они прошли к столу, где уже сидели трое типов и девица. Одного я узнал — он содержит захудалую гостиницу в районе площади Республики… Второй — торговец подержанными вещами с улицы Тампль. Третий был мне незнаком, но его девица явно значится в списках полиции нравов…

Начали они с шампанского. Затем заказали раков, луковый суп и… что же еще? Словом, это был настоящий кутеж, который умеют закатывать такие люди.

Не обошлось без сцены ревности — мосье Оскар слишком прижимался к девице, и его жена высказала вслух все, что она о ней думает… Ссору в конце концов уладили, распив новую бутылку шампанского…

Время от времени подходил хозяин, чтобы выпить с клиентами, а один раз даже угостил их за свой счет… Потом, часа, я думаю, в три, пришел официант и сказал, что мосье Оскара просят к телефону…

Когда он возвратился к столу, ему уже было не до веселья. Мосье Оскар злобно глянул на меня, ведь я был единственным клиентом, сидевшим в стороне от их компании… Он что-то тихо сообщил остальным.. Видели бы вы эту картину!.. Лица у них вытянулись вот так… У малышки — я хочу сказать, у жены мосье Оскара — появились круги под глазами, а на щеках выступил румянец. Она опрокинула целую рюмку, чтобы прийти в себя…

Из пивной с супругами ушел тот, незнакомый мне тип, похожий на итальянца или испанца…

Пока они прощались, сюсюкаясь, я вышел на бульвар. Выбрал не слишком старое такси и позвал двух инспекторов, дежуривших у ворот Сен-Дени…

Их машину вы видели… От бульвара Сен-Мишель они помчались с бешеной скоростью. По меньшей мере раз десять им свистели полицейские, но они даже не оглянулись… В скорости с ними было нелегко тягаться… Шофер такси, русский, говорил, что из-за нас он может загубить двигатель…

— Это они стреляли?

— Да!

Люка, слышавший стрельбу, выскочил из дома «Трех вдов» и быстро направился к комиссару.

— Что произошло?

— Как там раненый?

— Он совсем ослабел. Но до утра, думаю, выдержит… Хирург скоро будет… А здесь что случилось?

Люка взглянул на железную решетку гаража со следами пуль, на связанного электрическим проводом механика.

— Организованная банда, не так ли, шеф?

— Самая что ни на есть!..

Чувствовалось, что Мегрэ был сильно озабочен чем-то, вся фигура его напряглась, резкая складка пролегла возле рта.

— Ты, Люка, займись блокадой дорог… Позвони в Арпажон, Этамп, Шартр, Орлеан, Ле Ман, Рамбуйе… Хорошо бы тебе свериться с картой… Подними на ноги всю жандармерию!.. Пусть расставят людей цепью при въездах в города… Тех субъектов мы схватим… Чем занимается Эльза Андерсен?

— Не знаю… Она у себя в комнате… Вид у нее очень подавленный…

— Да неужели?! — в голосе Мегрэ звучала явная ирония. Полицейские по-прежнему стояли на дороге.

— Откуда я могу позвонить?..

— В доме владельца гаража есть телефон… Начни с Орлеана. Этамп они, должно быть, уже проскочили…

На ферме, одиноко расположенной среди полей, зажегся свет. Крестьяне просыпались. Кто-то, светя себе фонариком, прошел вдоль стены, чуть позже свет показался в окнах хлева.

— Пять часов утра… Они начинают доить коров…

Люка зашел в гараж, отыскал там клещи и открыл ими дверь дома мосье Оскара.

Гранжан тем временем слушал рассуждения Мегрэ, не совсем хорошо понимая, о чем идет речь.

— Последние события можно легко понять! — говорил комиссар. — Остается лишь выяснить, с чего все началось…

— Погляди-ка туда! Там живет один гражданин, который нарочно пригласил меня к себе, чтобы я убедился в том, что он не в состоянии двигаться. И вот уже несколько часов он неподвижно, даже чересчур неподвижно, сидит на одном и том же месте…

Да и в окнах горит свет, видишь? А я ведь только что пытался угадать, откуда подавался сигнал!.. Тебе во всем этом трудно разобраться… Теперь машины проезжают мимо гаража… А тогда в окне света не было…

Мегрэ рассмеялся, словно вспомнил что-то очень забавное.

Гранжан вдруг увидел, как комиссар вынул револьвер из кармана, прицелился в окно виллы Мишоннэ, где виднелась тень головы, откинутой на спинку кресла.

Раздался резкий, как удар хлыста, выстрел. Стекло разлетелось вдребезги, и осколки его посыпались в сад.

Но в комнате никто даже не пошевелился. Тень за плотными шторами оставалась неподвижной.

— Зачем вы стреляли?

— Ломай дверь!.. Или нет, позвони!.. Хотя я сомневаюсь, что там кто-нибудь есть…

На звонок никто не откликнулся. Внутри было тихо.

— Ломай!

Гранжан был крепкого телосложения. Разбежавшись, он сильным ударом плеча сорвал дверь с петель.

— Тихо… Будь осторожен…

Сжимая в руках оружие, они вошли в дом, очутились в кухне и зажгли свет. На столе, покрытом скатертью в крупную красную клетку, стояли неубранные после ужина грязные тарелки и графин с белым вином. Мегрэ сделал несколько глотков прямо из горлышка.

В гостиной никого не было! Кресла были закрыты чехлами, всю комнату покрывала пыль, отчего она казалась нежилой.

Внезапно из кухни, отделанной белой керамической плиткой, испуганно бросилась кошка.

Гранжан с тревогой смотрел на Мегрэ. Полицейские поднялись на второй этаж и остановились на лестничной площадке перед тремя дверями.

Комиссар открыл дверь комнаты напротив.

Сквозняк, проникавший через разбитое выстрелом окно, шевелил штору. На кресле лежало нечто странное: палка от метлы, верхний конец которой был обмотан грудой тряпок и чуть-чуть высовывался из-за спинки. С улицы все это вполне можно было принять за чью-то голову.

Мегрэ даже не улыбнулся. Он открыл соседнюю дверь, зажег на минуту свет во второй спальне. И там было пусто.

На самом верху виллы, в мансарде, на полу ровным слоем лежал рассыпанный картофель, с потолка свисали связки зеленых бобов. Комната, должно быть, предназначалась для прислуги, но в ней никто не жил — там стоял лишь старый ночной столик.

Полицейские спустились вниз. Мегрэ через кухню вышел во двор. На востоке ярче занималась заря.

Дверь в пристройке к вилле слега дернулась…

— Кто там?.. — спросил комиссар, направляя туда револьвер.

Кто-то испуганно вскрикнул. Дверь, которую держали изнутри, отворилась: появившаяся на пороге женщина упала на колени и запричитала:

— Я ничего плохого не сделала!.. Простите!.. Я… Я…

Это была мадам Мишоннэ. Волосы у нее растрепались, одежда перепачкалась в штукатурке.

— Где ваш муж?

— Не знаю!.. Клянусь, я ничего не знаю!.. Мне и без того хватает забот!..

Она заплакала. Ее крупное тело обмякло, лицо, залитое слезами и исказившееся от страха, казалось, постарело лет на десять.

— Это не я!.. Я ничего не сделала!.. Это он, уверяю вас!..

Мой муж не убийца и не вор. Он всегда был честным! Виноват во всем тот!.. С его страшным глазом!.. С тех пор, как он поселился на перекрестке, все стало плохо… Я…

По курятнику бродили белые куры и клевали крупные желтые кукурузные зерна. Сидевшая на подоконнике кошка сверкала глазами.

— Встаньте…

— Что со мной будет?.. Кто это стрелял?..

На нее жалко было смотреть. Женщина лет пятидесяти плакала, как ребенок. Когда мадам Мишоннэ поднялась на ноги, комиссар, чтобы успокоить, машинально похлопал ее по плечу, и она чуть ли не бросилась ему в объятия. Ухватившись за лацканы пиджака Мегрэ и уткнувшись лицом в грудь, она продолжала причитать:

— Бедная я, несчастная женщина!.. Мне пришлось трудиться всю свою жизнь!.. До замужества я работала кассиршей в самом большом отеле Монпелье…

Мегрэ пытался отстранить ее от себя и прервать ее жалостливые излияния.

— Лучше бы я всегда ею и оставалась… Помню, когда я уезжала, хозяин, который меня ценил и уважал, сказал, что я еще буду вспоминать об этом времени… И правда!.. Здесь мне пришлось гнуть горб еще больше, чем там…

Женщина снова разразилась рыданиями. Взглянув на кошку, она еще больше расстроилась:

— Бедняга Митсу!.. Ты тоже здесь ни при чем!.. А мои куры, хозяйство, дом! Вы знаете, комиссар, я убила бы этого человека, будь он сейчас передо мной! Я его сразу же раскусила, когда впервые увидела… Только один его черный глаз чего стоит…

— Где ваш муж?

— Откуда мне знать?

— Он ушел еще вчера вечером, не так ли? Сразу же после того, как я побывал у вас! Он такой же больной, как и я…

Не зная, что ответить, она оглядывалась вокруг, словно искала у кого-то поддержки.

— У него и вправду подагра…

— Мадемуазель Эльза здесь бывала?

— Никогда! — возмущенно воскликнула мадам Мишоннэ.

— Таких особ я у себя не принимаю…

— А мосье Оскар?

— Вы его арестовали?

— Скоро задержим!

— Он этого заслуживает… Моему мужу не следовало бы знаться с людьми этого круга. У них нет образования… Ах! Если бы все мужья слушали своих жен… Скажите, что происходит? Я только и слышу, как стреляют… Если с Мишоннэ что-то случится, я умру со стыда!.. Не говоря уж о том, что я слишком стара, чтобы наниматься на работу…

— Идите к себе в комнату…

— Что мне там делать?

— Выпейте чего-нибудь горячего… Успокойтесь… Поспите, если сможете…

— Поспать?..

Она снова разразилась рыданиями, из глаз ее хлынул целый поток слез. Полицейские не стали дожидаться, когда она успокоится, и вышли из дома.

Но Мегрэ тут же вернулся назад, снял телефонную трубку.

— Алло! Арпажон? Это полиция!.. Вы не могли бы сказать, куда звонили сегодня ночью по телефону, с которого я сейчас говорю?

Комиссару пришлось подождать несколько минут. Наконец ему дали ответ:

— Звонили в «Архив» по номеру 27—45… Это большое кафе у ворот Сен-Мартен…

— Я знаю… У вас были другие заказы от тех, кто живет здесь, на перекрестке «Трех вдов»?

— Минутку… Из гаража просят соединить с жандармерией…

— Спасибо!

Когда Мегрэ догнал шедшего по дороге Гранжана, начался моросящий дождь. Небо подернулось молочного цвета пеленой.

— Ну что, вы разобрались в этой истории?

— Да, кое-что прояснилось…

— Ведь эта женщина, кажется, ломала комедию?

— Нет, она как раз вела себя очень естественно…

— Но ее муж…

— С ним совсем другое дело. Честный малый, который плохо кончил. Или, может, жулик, корчащий из себя порядочного человека… Сейчас трудно определить!.. Целыми часами он ломал себе голову, придумывая способ, как незаметно скрыться… Воображение у него незаурядное… И играет он свою роль великолепно… Остается лишь выяснить, что он собрался делать сегодня ночью…

Набивая трубку табаком, Мегрэ подошел к воротам парка Андерсенов, где на посту стоял полицейский.

— Что нового?

— Ничего… Мы окружили парк, но никого не обнаружили…

Большая гостиная выглядела так лее, как и во время первого визита Мегрэ: на мольберте был виден эскиз ковровой ткани, выполненный в темно-красных тонах. На той же граммофонной пластинке отражались зеленоватые лучи света, который медленно, подобно туману, начинал проникать в комнату.

Под ногами Мегрэ вновь скрипнули ступени, когда он поднимался по лестнице на второй этаж. Карл Андерсен лежал на кровати и тихо стонал, но, увидев комиссара, тут же замолчал, пытаясь пересилить боль. Он спросил с тревогой в голосе:

— Где Эльза?

— У себя в комнате.

— А!..

Казалось, что ответ его успокоил. Он вздохнул, потрогал рукой плечо и, наморщив лоб, произнес:

— Кажется, моя рана не смертельна…

Встречаться с ним взглядом было неловко, мешал этот искусственный, лишенный жизни глаз. Он был широко раскрыт, чист и прозрачен, но слишком велика была разница между ним и подвижными мускулами лица.

— Я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии… Как вы считаете, заживет у меня плечо?.. Хорошего вызвали хирурга?..

Он тоже, как и мадам Мишоннэ, казался ребенком, которого мучила тревога. Взгляд у Карла был умоляющим, словно он просил о помощи. Но больше всего датчанина волновало не его физическое состояние, он переживал за свой внешний вид.

Что же касается боли, то он переносил ее очень стойко. Мегрэ, видевший две его раны, мог судить об этом как знаток.

— Скажите Эльзе…

— Что вы не желаете ее видеть?

— Нет! Лучше не надо так говорить… Скажите ей, что я здесь, я выздоровлю, что она должна верить… Повторите ей это слово: верить! Пусть она прочтет несколько строф из Библии… Историю Иова, например… Вам это кажется смешным, но вы, французы, не знаете Библию… Верить!.. «И я всегда буду благодарить людей своих». Это говорит сам Господь Бог… Бог будет благодарить людей своих… Скажите ей об этом!.. Или вот еще: «На небесах более радости будет…» Она поймет… И, наконец, вот это: «Праведник подвергается искушению девять раз в день…»

Зрелище было странным. Раненый Карл, лежащий в постели и страдающий от физической боли, как ни в чем не бывало цитировал двум полицейским Священное писание.

— Верить!.. Вы скажете ей это?.. Потому что не бывает случая, чтобы невиновный…

— Он нахмурил брови, удивившись улыбке, которая появилась на губах инспектора Гранжана. Тогда датчанин прошептал сквозь зубы, как бы про себя:

— Franzose!..

Французы!.. Люди неверующие, скептики, легкомысленные фрондеры, неисправимые грешники.

С видом полного разочарования он отвернулся к стене и уставился на нее единственным здоровым глазом.

— Не скажете ли ей…

Ни Мегрэ, ни Гранжан ничего не могли ей сказать, потому что войдя в комнату Эльзы, они там никого не застали.

Здесь было душно, как в теплице. В воздухе плавали густые клубы дыма. И все пропахло женским духом, от которого закружилась бы голова не только юноши, но и у вполне зрелого мужчины!

А спальня была пуста!.. Эльза не могла бежать через окно — оно было закрыто изнутри…

Уже знакомая Мегрэ картина, в тайнике за которой должны были находиться флакон с вероналом, ключ и револьвер, по-прежнему висела на стене.

Чуть сдвинув картину, Мегрэ увидел, что оружие исчезло.

— Да не смотри ты на меня так, черт побери!

Мегрэ устало и раздраженно смерил взглядом инспектора, который стоял позади и с изумленным восхищением глядел на него.

В этот момент комиссар так сильно стиснул трубку зубами, что она треснула и ее чубук упал на ковер.

— Она сбежала?

— Помолчи!

Мегрэ был вне себя от ярости и несправедливо обидел Гранжана. Тот, удивленный, застыл на месте.

День еще не наступил. Рассвет едва пробивался сквозь пелену серого тумана, окутавшего землю. По шоссе с шумом промчался старый «форд» булочника.

Внезапно Мегрэ выскочил в коридор и бегом спустился по лестнице. Он ринулся в гостиную, двери которой были широко распахнуты, снаружи донесся ужасный вопль, похожий на отчаянный крик смертельно раненого человека.

Голос принадлежал женщине и звучал приглушенно, как бы из укрытия. Нельзя было понять, была ли женщина далеко или совсем рядом. Кричали то ли откуда-то сверху, то ли из-под земли.

Все вздрогнули, а один из полицейских, стороживших заднюю дверь в дом вскрикнул, побледнев:

— Комиссар?.. Вы слышали?..

— Тихо, черт побери! — проревел раздраженным голосом Мегрэ.

Едва он это произнес, как послышался выстрел, но настолько глухой, что невозможно было определить, где стреляли — слева или справа, в парке или в доме, в лесу или на шоссе.

В доме кто-то с шумом спускался по лестнице. На крыльце показался Карл, он держался рукой за грудь и кричал как безумный:

— Это она!..

Он задыхался. Его искусственный глаз был неподвижен, а широко раскрытым здоровым он кого-то высматривал вдали.

Глава 9

Преступники по ранжиру

Эхо выстрела долго не умолкало в воздухе. Все застыли на месте. Лишь Карл Андерсен продолжал двигаться вперед и уже добрался до посыпанной гравием аллеи.

Внезапно один из полицейских, наблюдавших за парком, бросился к огороду, в центре которого высился сруб колодца. Он наклонился над ним, выпрямился и призывно засвистел.

— Уведи его в дом! — крикнул Мегрэ Люка, указывая на пошатывающегося датчанина. — Если он будет сопротивляться, отправь его туда силой!

В серых предрассветных сумерках было видно, как Люка подозвал одного полицейского, и они догнали раненого. Они пытались уговаривать Карла, но это им, видно, не удалось. Тогда полицейские схватили его и на руках понесли к дому, а Андерсен вырывался и шумно протестовал.

Когда Мегрэ подбежал к колодцу, полицейский крикнул:

— Осторожно!

Предупреждение последовало вовремя — мимо них просвистела пуля, а в глубине колодца еще долгое время звучало эхо от выстрела.

— Кто там есть?..

— Девушка… И мужчина… Они дерутся…

Соблюдая осторожность, комиссар приблизился к краю колодца. Однако, заглянув внутрь, он ничего не смог разглядеть.

— Посвети-ка мне…

Едва глаза привыкли к полутьме, как выпущенная снизу пуля чуть не угодила в электрический фонарик.

В мужчине Мегрэ узнал Мишоннэ. Высохший колодец был неглубоким, но широким.

Внизу двое продолжали схватку. Насколько мог разглядеть комиссар, страховой агент схватил Эльзу за горло и пытался ее задушить. Она целилась в него из револьвера, но Мишоннэ ухватился за ее руку и всякий раз, когда раздавался выстрел, отводил оружие в сторону.

— Что будем делать? — спросил инспектор. Он был потрясен тем, что происходило: полузадушенная Эльза хрипела и отчаянно отбивалась.

— Сдавайтесь, Мишоннэ! — крикнул Мегрэ.

Тот даже не ответил, стараясь в очередной раз увернуться от выстрела, и комиссар больше не раздумывал. Бросившись вниз, Мегрэ упал на спину страхового агента, придавив при этом ногу Эльзы.

Теперь уже три человеческих тела сплелись в один клубок. Грянул новый выстрел, пуля чиркнула по стенке колодца и ушла в небо. Комиссар, стараясь не попасть под очередную пулю, наносил удары кулаком, метя в голову страхового агента.

Лишь после четвертого удара Мишоннэ закатил глаза, точно раненый зверь, пошатнулся и упал набок с подбитым глазом и выбитой челюстью.

Эльза держалась руками за горло и прерывисто дышала.

Драка, разыгравшаяся в полутьме на дне колодца, где пахло порохом и грязью, со стороны выглядела нелепо.

Еще более нелепым оказался финал: стонущего, обмякшего Мишоннэ пришлось вытаскивать из колодца с помощью веревки. Эльзу поднял наверх Мегрэ. Она была вымазана грязью, ее черное бархатное платье покрывали зеленоватые пятна моха.

Молодая женщина и ее противник еле держались на ногах и выглядели настолько усталыми, что напоминали двух клоунов в цирке, которые, пародируя бой боксеров, лежат друг на друге и продолжают посылать удары в пустоту.

Мегрэ поднял револьвер Эльзы. В барабане оставалась всего одна пуля.

Люка с озабоченным видом возвратился из дома и вздохнул:

— Мне пришлось привязать его к кровати… Полицейский носовым платком, смоченным водой, обтирал лоб Эльзы.

— Где же была эта парочка? — спросил Люка.

Внезапно Мишоннэ, чуть ли не падавший с ног от усталости, яростно бросился к молодой женщине. Но он не успел даже дотронуться до нее: Мегрэ пинком отшвырнул его и приказал:

— Прекратите, комедия окончена!..

Комиссара разбирал смех, настолько страховой агент напоминал своим поведением беснующегося мальчишку, которого, шлепая по заду,.уносят подмышкой, а он не желает смириться и продолжает беспомощно вырываться, вопить, кусаться.

К тому же Мишоннэ плакал! Он плакал и гримасничал! Он даже грозил кулаком!

Эльза встала на ноги, провела рукой по лбу.

— Я уже думала, мне наступил конец! — произнесла она со вздохом и чуть заметно улыбнулась. — Он душил меня с такой силой…

Ее лицо все было в грязи. Мегрэ выглядел ничуть не чище.

— Как вы попали в колодец? — спросил Эльзу комиссар. Та бросила на него быстрый взгляд, улыбка исчезла с ее лица. Чувствовалось, что она пытается взять себя в руки.

— Отвечайте…

— Я… Меня затащили туда силой…

— Кто, Мишоннэ?

— Это не так, — прокричал он.

— Нет, это было так… Он хотел меня задушить… Мне кажется, что он сумасшедший…

— Она лжет!.. Это она сошла с ума!.. Кстати, это она, которая…

— Которая что?..

— Не знаю! Которую… Она — змея, которую надо раздавить камнем…

Становилось светлее. На деревьях защебетали птицы.

— Зачем вы взяли револьвер из тайника?..

— Я боялась, что мне устроят ловушку…

— Какую ловушку?.. Погодите!.. Начнем по порядку… Вы только что сказали, что на вас напали и насильно затащили в колодец…

— Она лжет! — повторил дрожащим от ярости голосом страховой агент:

— Тогда покажите мне место, где на вас напали, — продолжал допытываться Мегрэ.

Эльза огляделась вокруг и указала на крыльцо.

— Это было здесь? И вы не закричали?..

— Я не могла…

— Уж не хотите ли вы сказать, что этот хилый тип пронес вас отсюда и до колодца, то есть прошел метров двести, неся на руках по меньшей мере пятьдесят килограммов?..

— Да, так и было…

— Она лжет!..

— Скажите ему, чтобы он замолчал, — устало произнесла молодая женщина. — Разве вы не видите, что он сошел с ума?.. И уже давно…

Пришлось еще раз утихомиривать Мишоннэ, готового броситься на Эльзу снова.

Они стояли в саду небольшой группой: Мегрэ, Люка, два инспектора, страховой агент с распухшим лицом и Эльза. Отвечая на вопросы комиссара, она старалась хотя бы немного привести себя в порядок.

Трудно сказать почему, но все происходящее не воспринималось трагически, а выглядело скорее буффонадой.

Может быть, такое ощущение создавал этот тусклый рассвет? Или события потому казались нереальными, что все устали и проголодались?

Ситуация еще более усложнилась, когда на дороге появилась какая-то женщина. Она нерешительно подошла к решетке, открыла ворота парка и, глядя на Мишоннэ, вскрикнула:

— Эмиль!..

Это была его жена. Потрясенная и растерянная, она вынула платок из кармана и разрыдалась: