 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Толстой Лев Николаевич :: Чехов Антон Павлович :: Раззаков Федор :: Громов Дмитрий :: Нортон Андрэ :: Грин Александр :: Борхес Хорхе Луис :: Сименон Жорж Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Справочник по реестру Windows XP :: Повесть о Воронихине :: Путь на Грумант :: Амнезия творца :: Гусев :: Том 3. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из Мертвого дома. :: Gump & Company :: Странник |
Комиссар Мегрэ - Мегрэ в ВишиModernLib.Net / Классические детективы / Сименон Жорж / Мегрэ в Виши - Чтение (стр. 3)
В любом другом месте ее бы знали, ею бы занялись, люди следили бы за всеми действиями и поступками Элен Ланж. Но не в Ницце. Не в Виши. Однако нужно ли было ей что-то скрывать? — Ты должен снова встретиться с Лекёром? — Он приглашал меня заходить, когда я захочу… Лекёр продолжает называть меня патроном, как в те времена, когда был в моей команде… — Они все так поступают… — Это так… По привычке… — Ты не думаешь, что скорее из уважения? Мегрэ пожал плечами и супруги немедля тронулись в обратный путь. На этот раз они пошли через старый город, останавливаясь перед витринами антикварных магазинов, где порой были выставлены трогательные вещицы. Они знали о том, что другие пансионеры наблюдали за ними в столовой, но к этому приходилось привыкать. Мегрэ пытался есть так, как рекомендовал доктор Риан. Не глотать ничего, тщательно не пережевав, даже если это картофельное пюре. Не насаживать на вилку кусок, не проглотив предыдущий. За едой пить не больше одного-двух стаканов воды, в крайнем случае — слегка подкрашенной вином. Комиссар предпочел вообще обойтись без вина. Он закурил трубку, поднимаясь по лестнице, прежде чем, не раздеваясь, лечь спать после обеда. Через ставни в комнату проникало достаточно света, так что его жена, сидя в кресле, могла, в свою очередь, просмотреть газету, и сквозь сон Мегрэ иногда слышал шуршание переворачиваемых ею страниц. Он пролежал так едва ли двадцать минут, когда в дверь номера постучали. Мадам Мегрэ устремилась на лестничную площадку и закрыла дверь за собой. Послышалось перешептывание, потом она вернулась; ее не было несколько минут, не больше. — Это Лекёр. — Есть новости? — Сестра только что прибыла в Виши. Она явилась в отделение полиции, оттуда ее отвезли в морг, чтобы опознать тело. Лекёр ждет ее на улице Бурбонне. Он предлагает, если это доставит тебе удовольствие, присоединиться к нему и присутствовать на допросе. Мегрэ уже встал, что-то недовольно бормоча, и прежде всего распахнул ставни, чтобы вернуть комнату к жизни и свету. — Я встречу тебя у источника? Источник, первый стакан воды, железный стул — все это будет в пять часов вечера. — Допрос не займет так много времени. Лучше подожди меня на одной из скамеек возле игроков в шары. Он не сразу решился надеть соломенную шляпу. — Боишься, что над тобой будут смеяться? Тем хуже. В конце концов, он в отпуске! И Мегрэ лихо напялил себе на голову шляпу. Любопытные продолжали подходить, останавливаться перед домом, который по-прежнему охранял постовой. Поняв, что тут не на что смотреть, кроме как на закрытые ставни, они незамедлительно удалялись, покачивая головами. — Садитесь, патрон… Если вы поставите кресло в угол возле окна, то увидите ее при свете дня… — Вы еще не видели ее? — Я сидел за столом в одном из здешних ресторанов, — он, кстати, превосходен, — когда мне сообщили, что она находится в отделении полиции… Они сами отвезли ее в морг, а потом доставят сюда… И действительно, через тюлевые занавески они увидели черную машину, которую вел полицейский в форме, а за ней — длинный открытый красный автомобиль. На его переднем сиденье сидели мужчина и женщина с распущенными волосами; их лица загорели на солнце, и они походили на людей, вернувшихся из отпуска. Они посовещались, склонившись друг к другу, и после короткого поцелуя женщина вышла из машины, захлопнув дверцу, а ее спутник остался сидеть за рулем и зажег сигарету. Это был смуглый мужчина с четко очерченным лицом и широкими, обтянутыми желтой тенниской плечами спортсмена. Он смотрел на дом лишенным любопытства взглядом; тем временем постовой ввел женщину в гостиную. — Комиссар Лекёр… Полагаю, вы — Франсина Ланж?.. — Да, это я… Она бросила беглый взгляд на сидевшего в тени Мегрэ, которого ей не представили. — Мадам или мадемуазель? — Я не замужем, если вас это интересует. Мой друг сидит в машине, он приехал со мной. Но я слишком хорошо знаю мужчин, чтобы выйти за одного из них замуж. Потом будет почти невозможно от него избавиться… Женщина хорошо сохранилась и выглядела моложе своих сорока лет; в этой узкой заурядной гостиной ее формы казались вызывающими. На ней было платье цвета пламени, такое легкое, что просвечивало на свету, и можно было поклясться в том, что она еще пахла морем. — Телеграмма пришла вчера вечером… Люсьен сумел достать нам билеты на ближайший рейс в Париж… В Орли мы забрали нашу машину, которую оставили там, улетая… — Полагаю, вы опознали сестру? Она кивнула, не выразив никаких эмоций. — Вы не хотите сесть? — Благодарю. Я могу закурить? Она посмотрела на дым, тянувшийся из трубки Мегрэ, с таким видом, будто хотела сказать: «Если этот тип может сосать свою носогрейку, то и у меня есть право затянуться сигаретой…» — Пожалуйста… Полагаю, что это преступление удивило вас так же, как нас? — Конечно, я такого не ожидала… — Вы не знали врагов вашей сестры? — Почему у Элен должны были быть враги? — Когда видели ее в последний раз? — Шесть или семь лет тому назад, точно не помню… Припоминаю, что это было зимой, кода разыгралась вьюга… Она не предупредила меня о своем визите, и я удивилась, увидев, как она входит в мой парикмахерский салон… — Вы ладили с Элен? — Как ладят сестры между собой… Я не слишком хорошо знала ее из-за разницы в возрасте… Она заканчивала школу, а я только еще поступала в нее… Задолго до того, как я стала маникюршей, она училась на курсах в Ла-Рошели… Потом покинула город… — Сколько ей тогда было лет? — Подождите… Я уже год как поступила в обучение… Значит, мне исполнилось шестнадцать лет… Прибавим семь… Ей было двадцать три… — Вы ей писали? — Редко… В нашей семье это не было принято… — Ваша мать к тому времени уже умерла? — Нет… Она умерла спустя два года, и Элен приехала в Марсильи из-за наследства… Впрочем, делить-то особенно было нечего… Лавка матери не стоила и двух су… — Что делала ваша сестра в Париже? Мегрэ не сводил с женщины глаз, вспоминая лицо и фигуру покойной. Во внешности сестер было мало общего. В отличие от удлиненного лица и темных глаз погибшей, у Франсины глаза были голубыми, волосы — светлыми, возможно крашеными, ибо спереди виднелась странная прядь ярко-рыжего цвета. На первый взгляд Франсина Ланж была славной женщиной, которая, вероятно, встречала клиенток в отличном настроении, отпуская сомнительные шуточки. Она вовсе не пыталась казаться изысканной, а, напротив, словно бы с удовольствием подчеркивала то, что было в ней вульгарного. Менее чем через полчаса после созерцания трупа сестры в морге, она почти весело отвечала на вопросы Лекёра, которого, как казалось, по привычке пыталась покорить. — Что она делала в Париже? Думаю, работала машинисткой в какой-нибудь конторе, но я никогда не была у нее на службе… Мы слишком мало похожи одна на другую… В пятнадцать лет у меня уже был друг, шофер такси, а после него — немало других… Я не думаю, что Элен вела себя так же, или же она хорошо скрывала свои дела… — По какому адресу вы ей писали? — Помнится, сначала был отель на авеню Клиши, но я забыла его название… Она довольно часто меняла отели… Потом появилась квартира на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, номера дома я не знаю… — Когда вы, в свою очередь, приехали в Париж, то нанесли сестре визит? — Да… Как раз на улицу Нотр-Дам-де-Лоретт, и удивилась тому, что сестра так хорошо устроилась… Я сказала ей об этом… У нее была прекрасная комната с видом на улицу, а еще салон, небольшая кухня и самая настоящая ванная комната… — Был ли в ее жизни мужчина? — Я не смогла это выяснить… Хотела остаться у нее на несколько дней, пока не найду подходящую комнату… Она сказала тогда, что отведет меня в один очень чистый и недорогой отель, ибо не может жить вместе с кем-либо… — Даже три или четыре дня? — Я так ее поняла. — Вас это не удивило? — Не очень… Знаете, нужно очень постараться, чтобы меня удивить… Если люди позволяют мне делать то, что мне нравится, то они тоже свободны в своих поступках, и я не задаю им вопросов… — Как долго вы оставались в Париже? — Я провела там одиннадцать лет… — Вы все это время работали маникюршей? — Сначала маникюршей в квартальных салонах, потом — в роскошном отеле на Елисейских полях… К тому времени я овладела профессией косметолога… — Вы жили одна? — Когда одна, а когда и нет… — Вы встречались с сестрой? — Можно сказать, что никогда… — Значит, вам ничего не известно о ее жизни в Париже? — Я знаю только то, что она работала… — К тому времени, когда вы вернулись в Ла-Рошель, чтобы начать там свое дело, вы накопили много денег? — Достаточно… Лекёр не спрашивал, как она заработала эти деньги. Женщина тоже ничего об этом не говорила и, казалось, считала само собой разумеющимся, что они оба все понимают. — Вы никогда не выходили замуж? — Я уже отвечала вам на этот вопрос. Я недостаточно глупа для этого… — И, повернувшись к окну, за которым виднелся ее спутник, принимавший эффектные позы за рулем машины, Франсина сказала: — Взгляните на этого пройдоху… — Тем не менее вы с ним живете… — Это мой служащий, кстати, хороший парикмахер… В Ла-Рошели мы живем порознь, ибо мне не хотелось бы натыкаться на него днем и ночью… Во время отпуска еще куда ни шло… — Машина принадлежит вам? — Конечно. — Это он выбирал ее? — Вы угадали… — У вашей сестры никогда не было детей? — Почему вы меня об этом спрашиваете? — Не знаю… Она была женщиной… — Насколько я знаю, у нее их не было… Мне кажется, я должна была бы узнать об этом, разве нет? — А у вас? — Пятнадцать лет тому назад, когда я еще жила в Париже, у меня родился ребенок… Моей первой мыслью было избавиться от него, и это стоило бы сделать… Сестра посоветовала оставить его… — Значит, в то время вы виделись с ней? — Из-за этого я к ней и пришла… Мне хотелось поговорить об этом с кем-нибудь из родных… Это может показаться смешным, но бывают минуты, когда ты вспоминаешь о своей семье… Короче, у меня появился сын, Филипп… Я отдала его кормилице в Вогезы… — Почему в Вогезы? У вас там были знакомые? — Вовсе нет. Уж не знаю, в каком бюллетене Элен откопала этот адрес… За два года я ездила к мальчику раз десять… Ему было там хорошо, эти крестьяне оказались очень милыми… Ферму содержали в чистоте… Потом они сообщили мне о том, что малыш утонул в пруду… — Женщина ненадолго погрузилась в раздумье, пожала плечами. — В конце концов, быть может, так лучше для него… — Вы не знаете каких-либо знакомых вашей сестры: друга, подругу? — Должно быть, у нее никого и не было. Уже в Марсильи она смотрела на других девочек свысока, и ее прозвали принцессой. Думаю, что также было и в школе машинописи и стенографии в Ла-Рошели. — Она была гордой? Франсина поколебалась, обдумывая ответ. — Не знаю. Я не стала бы употреблять это слово. Она не любила людей. Не любила общаться с людьми. Да! Она предпочитала оставаться в одиночестве… — Она никогда не пыталась покончить с собой? — С чего вы взяли? Вы считаете, что… Лекёр улыбнулся: — Нет… Ее задушили, так с собой не покончить… Я только спросил, не предпринимала ли она раньше попыток свести счеты с жизнью… — Уверена, что нет… Сестра любила себя такой, какой была… В глубине души гордилась собой… Эти слова поразили Мегрэ, и он точно наяву увидел даму в лиловом, сидящую перед беседкой. Он попытался тогда определить выражение ее лица, но безуспешно. Франсина только что это сделала: ее сестра очень любила себя! Элен Ланж любила себя до такой степени, что в гостиной были только ее фотографии, и, несомненно, их можно увидеть в столовой и спальне, куда еще не заходил Мегрэ. Она, и никого другого. Ни одного портрета матери, сестры, друзей или подруг. Она одна снималась на берегу моря, на фоне набегавших волн. — Полагаю, до поступления иных заявлений вы — единственная наследница?.. Мы не нашли завещания в ее бумагах… Правда, убийца разбросал их по полу, но я не вижу причины, по которой он унес бы завещание с собой. Ни один нотариус еще не дал о себе знать… — Когда состоятся похороны? — Это вам решать… Судебный медик уже поработал над телом, и его выдадут вам, когда пожелаете… — Как вы думаете, где я должна ее похоронить? — Не имею ни малейшего представления… — Я никого здесь не знаю… В Марсильи весь городок пришел бы на похороны, просто из любопытства… Я задаю себе вопрос: хотела бы сестра вернуться в Марсильи?.. Послушайте, если я вам больше не нужна, то пойду сниму комнату в отеле и приму ванну, ибо мне это сейчас необходимо… Я попробую поразмыслить и завтра утром… — Итак, я буду ждать вас завтра утром… Когда женщина уходила, пожав руку Лекёру, она на какое-то мгновение обернулась и, нахмурив брови, посмотрела в сторону Мегрэ, словно спрашивая себя, что делает там, в своем углу, этот молчаливый человек. Узнала ли она его? — До завтра… Вы очень милы… Видно было, как она уселась в машину, наклонилась к своему спутнику и сказала ему несколько слов, прежде чем автомобиль тронулся с места. Мужчины в гостиной посмотрели друг на друга, и Лекёр с усмешкой первым спросил: — Ну как? На что Мегрэ ответил, затягиваясь трубкой: — Да уж! Никак… У него не было желания ничего обсуждать, и он не забыл о свидании с женой возле игроков в шары. — До завтра, старина… — До завтра… Когда он выходил, постовой отдал ему честь, что вовсе не привело Мегрэ в восторг. Глава 3 Мегрэ снова сидел в зеленом кресле возле открытого окна. Дни стояли погожие с самого их приезда, и по утрам вставало большое и теплое солнце, а на улицах, по которым проезжали поливальные машины, дул легкий прохладный ветерок, и в течение всего дня свежесть сохранялась под деревьями, растущими здесь повсюду: в парке, на берегу Аллье и вдоль многочисленных бульваров. Он съел свои три круассана, но чашка кофе была опустошена всего лишь наполовину. Мадам Мегрэ за стеной наполняла водой ванну, а с его этажа слышались шаги только что проснувшихся пансионеров. Комиссар не без иронии погружался в свои новые привычки. Где бы ни был Мегрэ, он машинально создавал себе особый распорядок, которому подчинялся так, словно его ему навязали. Можно было сказать, что каждое его расследование в Париже имело свой ритм, свои небольшие остановки в заранее определенных пивных и бистро, свои запахи, свой свет. Здесь же он чувствовал, что находится скорее на каникулах, чем на лечении, и смерть дамы в лиловом стала неотъемлемым фоном его ленивой жизни. Накануне вечером, как и в другие вечера, супруги прогуливались по парку, где сотни людей прошли мимо них в тени, при свете матовых фонарей. Это был час театров, кинотеатров, казино. Люди выходили из отеля, пансиона или из меблированной комнаты, в которой только что поужинали колбасой, и каждый устремлялся к избранному им развлечению. Многие довольствовались желтыми железными стульями с романтическими очертаниями, и Мегрэ машинально принялся искать прямую, полную достоинства фигуру, удлиненное лицо, высокий подбородок, тоскливый и в то же время жесткий взгляд. Элен Ланж умерла, и Франсина, несомненно, обсуждала со своим альфонсом в номере отеля место, где будут хоронить ее сестру. А где-то в городе есть человек, который знает тайну «Ирисов» и их одинокой хозяйки, человек, который задушил ее. Прогуливался ли он сейчас по парку, а может, отправился в театр или кино? Мегрэ в тот день не говорили об этом, но каждый из супругов знал, о чем думает другой. Утром Мегрэ зажег трубку и перевернул страницу газеты в поисках местных новостей. Он вздрогнул, увидев свою фотографию на двух колонках, фотографию, о которой он не знал, ибо сделана она была без ведома комиссара, когда он пил один из своих ежедневных стаканов воды. Рядом можно было различить около трети фигуры его жены и на заднем плане, более расплывчатые, — два или три незнакомых лица. «МЕГРЭ ВЕДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ? Не желая привлекать внимание, мы ранее не сообщали о присутствии среди нас комиссара Мегрэ, находящегося в Виши не в силу профессиональных обязанностей, а для того, чтобы воспользоваться, как и многие другие знаменитости до него, целебными свойствами наших вод. И все же: устоит ли комиссар перед желанием раскрыть тайну улицы Бурбонне? Кажется, его видели возле дома, где было совершено преступление; утверждают даже, что он вступил в контакт с симпатичным комиссаром Лекёром, начальником уголовной полиции Клермон-Феррана, который руководит расследованием. Итак, возьмет верх лечение или же…» Комиссар отбросил газету без гнева, ибо уже привык к подобным откликам, и, пожав плечами, рассеянно посмотрел в окно. До девяти часов его действия и поступки ничем не отличались от того, чем он занимался в предыдущие дни, и, когда мадам Мегрэ предстала перед ним в розовом костюме, супруги, само собой разумеется, направились к лестнице. — Доброе утро, господа… Это было неизменное утреннее приветствие хозяина. Мегрэ уже заметил два силуэта на тротуаре, отблеск объектива фотоаппарата. — Они вас ждут уже целый час… Это журналисты не из «Монтань», писавшей о вас, а из «Трибюн», что выходит в Сент-Этьене… Фотограф оказался высоким рыжеволосым мужчиной, а репортер — маленьким брюнетом, одно плечо у которого было выше другого. Они бросились к комиссару: — Вы позволите нам сделать снимок? Только один! К чему отказывать? Мегрэ замер на мгновение между двумя стоявшими у входа в отель деревцами, в то время как его супруга отошла в полутень. — Поднимите немного голову, ваша шляпа мешает… В первый раз после долгого перерыва его фотографировали в соломенной шляпе, ведь он носил подобную только в Мён-сюр-Луаре, там это была старая шляпа садовника. — Еще разок… Секундочку… Спасибо… — Позвольте вас спросить, господин Мегрэ, действительно ли вы занимаетесь этим делом?.. — Как руководитель бригады уголовного розыска с набережной Орфевр, я не имею права вмешиваться в то, что происходит за пределами Парижа… — И все же это преступление вас заинтересовало? — Как и большую часть ваших читателей… — Не кажется ли вам, что это преступление необычного характера? — Не понимаю, о чем вы… — Убитая была одинока… Никого не посещала… Не видно ни одного мотива для… — Когда о ней узнают побольше, мотив, несомненно, станет более очевидным… Фраза была банальной и не компрометировала комиссара. Тем не менее она отражала истину. Не один Мегрэ пытался познать характеры жертв преступлений. Криминалисты придают все большее значение роли погибшего и во многих случаях доходит до того, что на него возлагают значительную часть ответственности за происшедшее. Не было ли в жизни и поступках Элен Ланж чего-либо такого, что в какой-то степени спровоцировало ее насильственную смерть? Ведь едва он заметил эту женщину под тенистыми деревьями парка, как она привлекла его внимание. Впрочем, по правде говоря, его интересовали и другие, вроде тех же весельчаков. — Не входил ли когда-то комиссар Лекёр в вашу команду? — Он работал в уголовной полиции Парижа. — Вы виделись с ним? — Я пожал ему руку. — Вы еще увидите его? — Возможно, увижу. — Будете говорить с ним об убийстве? — Не исключено, если только мы не будем говорить о погоде и о необычном свете вашего города… — Что же в нем необычного? — Некая вибрация, некая мягкость… — Вы снова приедете в Виши в следующем году? — Это будет решать мой врач… — Спасибо… Репортер и фотограф вскочили в старую машину, в то время как Мегрэ и его жена сделали несколько шагов по тротуару. — Где мне тебя ждать? Это означало, что комиссар направляется на улицу Бурбонне. — У источника? — Возле игроков в шары… Иначе говоря, он не собирался задерживаться надолго. Мегрэ вошел в узкую гостиную, когда Лекёр говорил по телефону. — Садитесь, патрон… Алло!.. Да… Нам повезло, что консьержка сидит на своем посту столько лет… Да… Она не знает где?.. Она входила в метро?.. Да, на станции «Сен-Жорж»… Не прерывайте нас, мадемуазель… Слушаю тебя, старина… — Это продолжалось еще две или три минуты. — Благодарю тебя. Я пришлю официальное судебное поручение, чтобы все шло по правилам… Тогда у тебя будет время, чтобы подготовить для меня рапорт… Твоя жена? Конечно… Дети всегда приносят много хлопот… У меня трое мальчиков, так что я немного разбираюсь в этом вопросе. — Он повесил трубку и обернулся к Мегрэ: — Это Жюльен, которого вы должны знать, ибо он до сих пор работает инспектором в IX округе… Я попросил его порыться в бумагах… Он нашел точный адрес Элен Ланж на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, где она прожила четыре года… — То есть с двадцати восьми до тридцати двух лет… — Почти так… Там не сменилась консьержка… Кажется, мадемуазель Ланж была спокойной девушкой… Она покидала квартиру и возвращалась в одни и те же часы, словно ходила на работу… Она редко выходила по вечерам, чтобы отправиться, например, в театр или кино… Должно быть, место ее работы находилось не в том же квартале, ибо она ездила на метро… Рано утром она сама отправлялась за покупками, служанки у нее не было… На обед приходила примерно в двадцать минут первого, а в половине второго уходила снова… Возвращалась она после половины седьмого… — Она никого не принимала? — К ней приходил мужчина, всегда один и тот же. — Консьержке не известно его имя? — Она ничего о нем не знает. Он приходил не чаще одного-двух раз в неделю около половины девятого и всегда уходил в десять часов. — Что это за мужчина? — Он производил впечатление приличного человека. У него была своя машина. Консьержке никогда не приходила в голову мысль записать ее номер. Большой черный автомобиль, несомненно американский… — Сколько лет было этому мужчине? — Лет сорок… Довольно крепкого сложения… Очень ухожен, прекрасно одет… — Это он платил за квартиру? — Он никогда не заходил в привратницкую. — Они вместе проводили выходные? — Один раз. — А отпуск? — Нет… Элен Ланж в то время брала лишь две недели отпуска и каждый раз уезжала в Этрета, куда, в семейный пансион, ей пересылали корреспонденцию… — Она получала много писем? — Очень мало… Время от времени — письмо от сестры… У нее был абонемент в одной из расположенных поблизости библиотек, и она много читала… — Я могу осмотреть квартиру? — Будьте как дома, патрон… Мегрэ заметил, что телевизор стоял не в гостиной, а в обставленной в провансальском стиле столовой, где было много хорошо сохранившейся медной посуды. На серванте стояли еще две фотографии Элен Ламж, на одной из которых она играла в серсо, а на другой — стояла в купальнике возле утеса, находящегося, возможно, в Этрета. Ее тело было сложено пропорционально; несколько удлиненное, как и лицо, оно не казалось ни худым, ни сухопарым. Это была одна из тех женщин, которых можно неправильно оценить, видя их в одежде. На кухне, выкрашенной в яркие, веселые цвета и оформленной в современном стиле, стояла посудомоечная машина, там же находились всевозможные приспособления, предназначенные для того, чтобы облегчить работу домашней хозяйке. Покружив немного по коридору, он оказался в ванной комнате, тоже оформленной в современном стиле, и, наконец, в спальне убитой. Мегрэ позабавило то, что он увидел там такую же медную кровать, как в его отеле, и почти такую же мебель, украшенную многочисленными завитушками. Полосатые обои были выдержаны в бледно-голубой с синим гамме и слегка отливали фиолетовым. И здесь тоже висела фотография Элен Ланж, на сей раз тридцатилетней. Это был моментальный, увеличенный впоследствии фотоснимок, и обилие листвы позволяло предположить, что сделан он в лесу. Она с нежностью смотрела в объектив. — Хотел бы я знать, кто держал в руках камеру, — пробормотал Мегрэ, обращаясь к вошедшему Лекёру. — Странная девушка, не так ли? — Полагаю, вы уже занимались жильцами? — Мне тоже приходило в голову, что преступление мог совершить кто-то из них. Вдова вне подозрений, к тому же она, несмотря на свой объем, недостаточно сильна для того, чтобы задушить такую крепкую особу, как мадемуазель Ланж… Мы навели справки в «Карлтоне», она действительно играла там в бридж до двадцати минут двенадцатого. А если верить судебно-медицинскому эксперту, преступление было совершено от десяти до одиннадцати часов вечера… — Иначе говоря, когда мадам Вирво вернулась, Элен Ланж уже была мертва. — Пожалуй, так. — Супруги Малески видели под дверью гостиной свет… Поскольку позже он всюду был погашен, в то время убийца еще находился в комнате… — Я думаю об этом целый день… Или он вошел вместе с жертвой и задушил ее до того, как начал обшаривать мебель, или же она застала его за «работой», и тогда он убил ее… — Мужчина, которого, как утверждает мадам Вирво, она встретила на углу улицы? — Мы проверяем… Один владелец бара, закрывая железный ставень, видел примерно в тот же час какого-то быстро идущего полноватого типа… Он говорит, что тот казался запыхавшимся… — В каком направлении он шел? — В сторону источника Селестен… — Нет описания внешности? — Владелец бара не обратил на него особого внимания… Он заметил лишь, что тот был одет в темное, и на голове у него отсутствовала шляпа… Ему показалось, что у этого типа залысина на лбу… — Вы не получали анонимных писем? — Пока нет… Они еще придут. Ни одно сколько-нибудь таинственное дело не обходилось без нескольких анонимных писем, посланных в полицию, без загадочных телефонных звонков. — Вы больше не виделись с сестрой? — Я жду ее, чтобы узнать, что мне делать с телом… — После паузы он добавил: — Сестры совершенно не похожи одна на другую, верно?.. Насколько одна казалась сдержанной, погруженной в себя, настолько другая открыта жизни, пышет здоровьем… И тем не менее… Мегрэ улыбнулся, глядя на Лекёра. С годами бывший инспектор отрастил живот, а в его рыжих усах появилось несколько седых волос. Светлые глаза Лекёра хранили наивное, почти детское выражение, и все же Мегрэ вспоминал о нем как об одном из лучших своих инспекторов. — Почему вы улыбаетесь? — Потому что видел ее и живой, и на этих фотографиях, а судя по тому, что вы мне о ней говорили, вы пришли к тем же выводам, что и я… — Элен Ланж только производила впечатление сентиментальной и романтичной особы, не правда ли? — Я думаю, что она играла роль, может быть, даже для себя самой, но не могла изменить свой жесткий, оценивающий взгляд… — Как и ее сестра… — Франсина Ланж выбрала образ эмансипированной девушки, не боящейся условностей, с огоньком в глазах… Убежден, в Ла-Рошели она весьма популярна и люди рассказывают друг другу о ее похождениях, повторяют ее шутки… — Что не мешает ей время от времени… Им не нужно было завершать фразы. — Она умеет считать! — И, несмотря на всех альфонсов на свете, знает, чего хочет от жизни… Начав с бедной лавочки в Марсильи, она в сорок лет стала владелицей одного из самых крупных парикмахерских салонов в Ла-Рошели… Я знаю этот город, бывал на площади Арм… Мегрэ достал из кармана часы: — Меня ждет жена… — У источника? — Сперва пойду проветриться, посмотреть на игроков в шары… Когда-то, в Поркероллях, я и сам пробовал играть… Если бы эти господа были хоть немного настойчивы… Мегрэ удалился, набивая новую трубку. За время их с Лекёром беседы воздух прогрелся, и комиссар радовался, обретая тень под большими деревьями. — Что нового? — Ничего интересного… — По-прежнему ничего не известно о ее жизни в Париже? Мадам Мегрэ наблюдала за мужем, чтобы знать, когда именно ей стоит умолкнуть, но комиссар был в хорошем настроении, и она чувствовала себя осмелевшей. — Ничего определенного… Только то, что у нее был по крайней мере один любовник… — Можно подумать, что тебе это доставило удовольствие… — Может, и так… Это означает, что в ее жизни был период, когда она неплохо проводила время… Она не всегда была сосредоточена на самой себе, погруженная в Бог знает какие мысли и мечты… — Что известно об этом человеке? — Почти ничего, кроме того, что он имел большую черную машину, посещал Элен Ланж один или два раза в неделю и уходил около десяти вечера, а также того, что они никогда не проводили вместе отпуск или выходные… — Женатый мужчина… — Возможно… Сорокалетний… На десять лет старше ее… — Теперь-то ему уже не сорок… — Да, он приближается к шестидесятилетнему рубежу, если уже не достиг его… — Ты считаешь, что… — Я ничего не считаю… Я хотел бы знать, как она жила в Ницце: был ли то своего рода переходный период или она там уже строила из себя старую деву, как и здесь… Внимание… Сейчас он попадет в шарик… Бил однорукий; он не торопясь запустил большой шар, который ударил по маленькому деревянному шарику и отправил его на лужайку. — Я завидую игрокам… — невольно вырвалось у Мегрэ. — Почему? Он нашел жену помолодевшей; тень и свет перемежались, играя в пятнашки на ее гладком лице. Глаза мадам Мегрэ задорно блестели. Комиссар снова почувствовал себя в отпуске, на каникулах. — Ты не обращала внимания на их позы, на их важный вид, на то выражение огромного удовлетворения, которое охватывает их после красивого удара?.. Мы же, когда ставим точку в расследовании… Он не закончил фразы, но его гримаса была выразительной. Ведь они посылали человека объясняться с правосудием… Его ждала тюрьма, а иногда — смерть… 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 |
|||||||||