— Комиссар Мегрэ.

— Который час?

— Половина одиннадцатого. Следователь Комельо, ведущий известное вам дело, хотел бы видеть вас у себя как можно скорее.

— Скажите ему, что я сейчас приеду. Взять с собой документы Буассанкура?

— Будьте добры.

— Вы вчера из-за меня поздно легли?

Сам нотариус лег, должно быть, еще позже. Бог знает, где он бродил после того, как расстался с Мегрэ, так как комиссар услышал в трубке женский голос, лениво осведомившийся: «Который час?» Мегрэ снова спустился к себе в кабинет. Лапуэнт спросил:

— Он будет их допрашивать?

— Да.

— Начнет с женщины?

— Я посоветовал ему начать с Папа.

— Он легче расколется?

— Да. В особенности если смертельный удар Каласу нанес именно он, как я думаю.

— Вы уходите?

— Мне нужно кое-что выяснить у ее дочери. Речь шла о небольшой подробности. Мегрэ пришлось дожидаться конца операции, чтобы увидеть Люсетту Калас.

— Теперь вы знаете из газет о смерти вашего отца и аресте матери?

— Нечто подобное должно было произойти — Последний раз вы ходили к ней для того, чтобы попросить денег?

— Нет.

— Для чего же?

— Чтобы сообщить, что я выхожу замуж за профессора Лаво, как только он получит развод. Ему может прийти желание познакомиться с моими родителями, и мне хотелось, чтобы она выглядела прилично.

— Вы знаете о том, что умер Буассанкур?

— Кто это? — Ее удивление было непритворным.

— Ваш дед.

Мегрэ добавил равнодушным тоном, словно сообщая нечто незначительное:

— Если вашу мать не уличат в убийстве, она получит в наследство замок, восемнадцать ферм и сколько-то миллионов.

— Вы уверены?

— Вы можете сами об этом спросить у нотариуса Канонжа, который ведет дело о наследстве. Он живет в гостинице «Орсе».

— Он там будет весь день?

— Вероятно.

Она не спросила, что станет с ее матерью, и Мегрэ, пожав плечами, расстался с ней.

В этот день комиссар не стал ничего есть в обеденный перерыв, но кружка-другая пива более или менее успокоила его желудок. Все послеобеденное время он провел, закрывшись у себя в кабинете. На столе перед ним лежали ключи от бистро и от квартиры Папа. Казалось, он испытывает злорадное удовлетворение, разделываясь с кучей служебной писанины, которая обычно внушала ему ужас.

Когда звонил телефон, он быстрее, чем обычно, хватал трубку, но только в пять с чем-то услышал голос Комельо:

— Мегрэ?

— Да.

Следователь с трудом сдерживал торжествующие нотки:

— Я был прав, приказав арестовать их.

— Всех троих?

— Нет, Антуана я только что распорядился выпустить.

— А те сознались?

— Да.

— Во всем?

— Во всем, что мы предполагали. Мне пришла недурная идея начать с мужчины. Когда я окончил обстоятельный рассказ о том, что могло произойти, он не возражал.

— А женщина?

— Пап повторил свое признание при ней, так что она уже не могла ничего отрицать.

— Она сказала еще что-нибудь?

— Она только спросила, когда выходила из кабинета, позаботились ли вы о ее коте.

— И что вы ответили?

— Что вам и без того дела хватает.

Этого ответа Мегрэ всю жизнь не мог простить следователю Комельо.