- Стараюсь не упустить ни слова, шеф.
      - Еще кто, Рикен?
      - Фотограф Жак Юге, который живет в том же доме, что и я, только в центральном корпусе.
      - Сколько ему лет?
      - Тридцать.
      - Женат?
      - Дважды был женат и дважды разводился. У него ребенок от первой жены и двое - от второй. Вторая жена живет на одном с ним этаже.
      - А сейчас он один?
      - Нет, с Жослин. Очень симпатичная женщина. Она на седьмом месяце беременности.
      - Значит, три жены. А с двумя первыми он общается?
      - Да, они все хорошо ладят.
      - Продолжайте список ваших друзей, завсегдатаев "У старого виноградаря".
      - Они меняются, я вам уже говорил... Есть еще Пьер Лушар. Ему больше сорока, он владеет антикварной лавкой на улице Севр.
      - Что у вас общего?
      - Сам не знаю... Мы встречаемся "У старого виноградаря". Он повсюду ходит за нами, говорит немного, но счастлив, когда бывает в нашей компании. ,
      - Ему вы тоже должны деньги?
      - Немного. Триста пятьдесят франков. Зазвонил телефон. Мегрэ снял трубку.
      - Алло, шеф! С вами хочет говорить Лапуэнт. Переключить на ваш кабинет?
      - Нет... я сейчас приду.
      Он снова вышел в кабинет инспекторов.
      - Вы просили позвонить, когда закончим, шеф. Мы с Лурти допросили всех соседей, которые могли что-нибудь слышать, в основном - женщин, потому что большинство мужчин еще не вернулись с работы. Выстрела никто не слышал. К шуму по ночам в квартире Рикенов все привыкли. Многие жильцы жаловались консьержке и собирались писать владельцу дома. Однажды, около двух часов ночи, какая-то старуха, страдавшая зубной болью, стояла у окна и видела, как из их квартиры выбежала во двор обнаженная женщина, а за ней - мужчина. Другие соседи тоже утверждают, что в квартире у Рикенов происходили оргии.
      - Софи принимала гостей в отсутствие мужа?
      - Понимаете, шеф, женщины, которых я допрашивал, не давали точных показаний. Чаще всего я слышал, что Рикены - дикие, невоспитанные люди, без малейшего понятия о морали и хозяин собирался их выселить.
      - Оставайтесь ты и Лурти в квартире до моего прихода.
      Мегрэ вернулся в кабинет, где его молча ждали Жанвье и Рикен.
      - Слушайте меня внимательно, Рикен, - сказал комиссар. - При существующем положении дел я не хотел бы вас арестовывать. С другой стороны, полагаю, вам не очень по душе ночевать сегодня на улице Сен-Шарль.
      - Я просто не смог бы.
      - У вас нет денег, но я не хочу, чтобы вы бродили снова по Парижу в поисках друга, у которого можно взять взаймы.
      - Как вы собираетесь со мной поступить?
      - Инспектор Жанвье сейчас отведет вас в скромный отель на острове Сен-Луи. Вы можете попросить, чтобы вам принесли в номер еду. По дороге зайдите в какую-нибудь лавку и купите себе мыло, бритву и зубную щетку.
      Комиссар выразительно взглянул на Жанвье.
      - Желательно, чтобы вы никуда не выходили. Впрочем, предупреждаю вас: если выйдете...
      - За мной будет хвост. Я понял... Я невиновен...
      - Вы это уже говорили.
      - Вы мне не верите?
      - Это не входит в мои профессиональные обязанности. Доброй ночи.
      Оставшись один, Мегрэ несколько минут ходил по кабинету, иногда останавливаясь у окна. Потом снял трубку и предупредил жену, что не вернется и к ужину.
      Четверть часа спустя он уже был в метро и вышел на станцию Бир-Акем. Дверь ему открыл Лапуэнт.
      Запах формалина еще не выветрился. Лурти, сидя в единственном кресле, курил сигару.
      - Хотите присесть, шеф?
      - Спасибо. Ничего нового не обнаружили?
      - Фотографии... Вот Рикены вместе на пляже. А это - у своей машины.
      Софи была недурна собой. Выражение лица - капризное, как это принято у современных девушек. На улице ее было бы не отличить от тысячи сверстниц, которые одевались и вели себя на один лад.
      - Нашли вино, алкоголь?
      - Остатки виски на дне бутылки.
      Простой старый шкаф, такой же сундук и стулья, но белая матовая краска, контрастировавшая с черным тюлем и красными стенами, придавала им оригинальность.
      Мегрэ, не сняв шляпы, с трубкой во рту открывал двери, ящики. Одежды мало. Всего три ярких недорогих платья, несколько пар брюк, свитера с высоким воротом.
      - Рядом с ванной - кухонька, размером не больше стенного шкафа, с газовой плиткой и маленьким холодильником, а в нем бутылка минеральной воды, немного масла, три яйца и котлета в соусе.
      Ни одежда, ни кухня, ни ванная, где было разбросано белье, не отличались чистотой.
      - Никто не звонил?
      - При нас никто.
      Сообщение об убийстве, вероятно, уже появилось в газетах или появится с минуты на минуту.
      - Лурти, пойди перехвати чего-нибудь, потом возвращайся и устраивайся поудобнее. Тебе понятно, старина?
      - Понятно, шеф. Мне можно тут вздремнуть? Мегрэ и Лапуэнт пошли пешком к ресторану "У старого виноградаря".
      - Вы его арестовали? - спросил Лапуэнт.
      - Нет. Торранс отвел его в отель "Аист" на острове Сен-Луи.
      Не впервые они помещали туда человека, которого не хотели выпускать из виду.
      - Вы думаете, что он - убийца?
      - Он слишком умен и одновременно слишком глуп, чтобы на это пойти. С другой стороны...
      Мегрэ не находил нужных слов. Редко бывало, чтобы комиссар испытывал к кому-нибудь такой интерес, как к этому Рикену. На первый взгляд, это был молодой честолюбец, каких в Париже немало. Несбывшиеся мечты о будущем? Но ведь ему только двадцать пять. Многие знаменитости в его возрасте еще прозябали в нищете.
      - Будь я его отцом...
      Что бы он сделал с таким сыном, как Фрэнсис Рикен? Попытался бы обуздать его, направить на путь истинный?
      Мегрэ понимал, что ему следовало пойти повидать отца Рикена на Монмартре, если только тот, прочитав об убийстве в газетах, сам не явится на набережную Орфевр.
      Лапуэнту, который молча шел рядом с комиссаром, не больше двадцати пяти. Мегрэ мысленно сравнивал этих двух молодых людей.
      Незаметно они подошли к ресторану.
      Время аперитива, а тем более ужина, еще не наступило, и поэтому в зале были только двое. По одну сторону стойки, взобравшись на высокий табурет, сидела женщина и тянула через соломинку желтый напиток, по другую сидел хозяин и читал газету.
      Лампочки, излучавшие розовый свет, бар для бокалов и рюмок, крепившийся винтами, массивные столы, покрытые клетчатыми скатертями, стены, на две трети облицованные темным деревом.
      Войдя первым и увидев человека с газетой, Мегрэ нахмурил брови, словно пытаясь что-то вспомнить.
      Хозяин тоже поднял голову, но ему достаточно было мгновения, чтобы узнать комиссара.
      - Вот так совпадение! - заметил он, комкая свежую газету. - А я как раз сейчас читал, что вам поручено расследование... - И, повернувшись к девице, сказал: - Фернанда, могу тебе представить комиссара Мегрэ. Садитесь, господин комиссар. Что вам предложить?
      - А я и не знал, что вы стали хозяином ресторана,
      - Когда начинаешь стареть...
      И правда, Боб Мандий был примерно ровесником Мегрэ. Когда-то его имя было весьма популярным. Почти каждый месяц он выкидывал какой-нибудь трюк то прыгал с парашютом на самую середину площади Согласия и приземлялся в нескольких метрах от обелиска, то на ходу пересаживался с мчавшейся галопом лошади в гоночный автомобиль.
      После тщетных попыток стать актером он сделался одним из знаменитейших каскадеров в кино. Трудно сосчитать, сколько раз он становился жертвой несчастных случаев. Все его тело, вероятно, покрыто шрамами.
      Он сохранил прежнее изящество, элегантность. Правда, в его манерах чувствовалось некоторое напряжение, из-за которого движения казались слегка неестественными, как у автомата. Лицо же было даже чересчур гладким, со слишком правильными чертами, что, конечно, свидетельствовало о перенесенной пластической операции.
      - Виски?
      - Пиво,
      - И вам тоже, молодой человек?
      Лапуэнту явно не понравилось, что его так назвали.
      - Видите ли, господин Мегрэ, я остепенился. Страховые компании считают, что я уже слишком стар, чтобы идти на риск, и в кино я вдруг перестал быть нужным. Ну вот, я женился на Розе и стал хозяином этого ресторанчика. Видите мои волосы? Помните фотографию - после того как пропеллер вертолета снял мне кожу с головы вместе с волосами и голова стала гладкой, как колено? А это, конечно, парик.
      И он галантно помахал им в знак приветствия, как шляпой.
      - Вы знали Розу? Она долгое время пела в "Трианон-Лирик". Роза Дельваль, как ее тогда называли. Ее настоящее имя Роза Ватан, но это слишком буднично для афиши. Итак, что вы хотите от меня услышать? Мегрэ посмотрел на девицу, названную Фернандой.
      - Не обращайте на нее внимания. Это пустое место. Через два часа она будет в стельку пьяна и не сможет сделать ни шагу. Тогда я запихну ее в такси.
      - Вы, конечно, знаете Рикена.
      - Конечно... За ваше здоровье. Я пью только воду, простите. Рикен ужинает здесь раз или два в неделю.
      - С женой?
      - Конечно, с Софи. Редко увидишь Рикена без Софи.
      - Когда они были здесь в последний раз?
      - Минутку... Какой сегодня день? Пятница. Они были здесь в среду вечером.
      - С приятелями?
      - В этот вечер не было никого из их компании. Если не ошибаюсь, кроме Маки. Мне кажется, что Маки ужинал тогда в своем углу.
      - Они сели вместе с ним?
      - Нет. Фрэнсис приоткрыл дверь и спросил у меня, видел ли я Карю, а я ответил, что не видел его два или три дня.
      - В котором часу они ушли?
      - Да они вообще не заходили. Должно быть, ужинали в другом месте. А где сейчас Фрэнсис? Надеюсь, вы его не засадили в тюрьму?
      - Почему вы об этом спрашиваете?
      - Я только что прочитал в газете, что жена его убита выстрелом из пистолета, а он сбежал.
      Мегрэ улыбнулся. Полицейские плохо информировали репортеров.
      - Кто вам рассказал о моем ресторане?
      - Рикен.
      - Значит, он не сбежал?
      - Нет.
      - Арестован?
      - Тоже нет. Вы полагаете, что он мог убить Софи?
      - Он никого не способен убить, кроме себя.
      - Почему вы так думаете?
      - Бывают минуты, когда он теряет веру в собственные силы и начинает себя презирать. Тогда он напивается. После нескольких рюмок он впадает в полное отчаяние, уверяет, что он неудачник и делает несчастной жену.
      - Вам он платит регулярно?
      - Что вы, у него довольно длинный список долгов. Если бы я слушал Розу, то давно отказал бы ему в кредите. Роза считает: дело есть дело.
      - В тот вечер Рикен сюда вернулся?
      - Да. Я обслуживал один столик и почувствовал, что откуда-то дует. Я обернулся к двери. Дверь приоткрылась, и я увидел Рикена, который искал кого-то глазами.
      - И нашел?
      - Нет.
      - В котором часу это было?
      - Около одиннадцати. Вы правильно делаете, что хотите это точно выяснить. В тот вечер он пришел и в третий раз, намного позже. Иногда после ужина мы остаемся поболтать с клиентами. Это было после полуночи, в среду. Он снова явился, остался у дверей и знаком подозвал меня.
      - Он знал клиентов, с" которыми вы сидели?
      - Нет. Это были давние друзья Розы, люди из театра, и жена присоединилась к нам, даже не сняв передника. Фрэнсис очень боится Розу. Он у меня спросил, приходил ли Карю. Я ответил, что нет. "А Жерар?" - Жерар это Драмен, один тип, о котором еще будут говорить в. мире кино. Тоже нет, сказал я. Тогда он пробормотал, что ему необходимо достать две тысячи франков. Я знаком дал понять, что не могу. Несколько ужинов - это еще куда ни шло. Пятьдесят или сотню франков при случае, втайне от Розы, - это я могу. Но две тысячи франков...
      - Он вам не сказал, зачем ему так срочно понадобились деньги?
      - Сказал, что его собираются выставить за дверь и распродать все имущество.
      - Он впервые обратился к вам с подобной просьбой?
      - Конечно, нет. Роза не так уж неправа, когда говорит, что он любит брать взаймы. Но хочу вам сказать, что он не циник. Просто верит, убежден, что не сегодня-завтра подпишет выгодный договор. Он так стесняется просить, что стыдишься ему отказать.
      - Он был возбужден?
      - А вы его вообще-то видели?
      - Конечно.
      - Как, по-вашему, он нервный или спокойный?
      - Комок нервов.
      - Так вот, я никогда не видел его другим. Иногда даже тяжело на него смотреть. Руки дрожат, лицо передергивается, из-за любого пустяка он лезет в бутылку, становится желчным или хорохорится. И при этом, верьте мне комиссар, это славный малый, и я не удивлюсь, если он чего-нибудь добьется.
      - А что вы думаете о Софи?
      - Кажется, о мертвых нельзя говорить плохо, но таких, как Софи, везде навалом... Вы понимаете...
      И он показал глазами на девицу, сидевшую у стайки и с вожделением глядевшую на бутылку.
      - Удивляюсь, что он нашел в ней привлекательного. Таких тысячи размалеванных, но с грязными ногами и стоптанными каблуками. По утрам они слоняются в слишком тесных брюках и едят один салат, чтобы стать натурщицами или кинозвездами.
      - Она получала какие-нибудь роли?
      - Конечно, благодаря Вальтеру.
      - Кто это Вальтер?
      - Карю, Если сосчитать девиц, которые имели право получить у него какую-нибудь роль...
      - Что это за человек?
      - Поужинайте у меня, и вы его, наверное, увидите. Он приходит по вечерам и всегда сидит за одним и тем же столиком, рассчитанным на двоих. Обычно - кто-нибудь пользуется его приглашением. Вы, наверное, знаете эту систему? Продюсер - это человек, который находит деньги, сначала - чтобы приступить к съемкам фильма, потом - чтобы их продолжить - и, наконец, через несколько месяцев или даже лет финансирует их завершение. Карю наполовину англичанин, наполовину турок - довольно странное сочетание... Интересный мужчина, статный, с громким голосом, всегда готовый за всех уплатить. Через пять минут он переходит с вами на "ты".
      - С Софи он тоже был на "ты"?
      - Да со всеми женщинами. Он называл их "моя малютка", "моя душенька", "моя красотка", в зависимости от времени дня.
      - Как вы думаете, он с ней спал?
      - Меня удивило бы обратное.
      - Рикен не ревнив?
      - Я так и думал, что вы до этого дойдете. Тогда уж скажу: тут был не один Карю. Уверен, что и другие не преминули... Так вот... Мы по этому поводу много раз спорили с Розой. Если вы спросите у нее, она станет поносить Рикена, скажет, что он бездельник, умеет придуриваться, жалуется, что его никто не понимает, а в действительности он не кто иной, как маленький паршивый сутенер. Правда, Роза большую часть времени находится в кухне и знает их хуже, чем я. Я пытался ей доказать, что Фрэнсис не знает про Софи...
      - Вы так думаете?
      У Боба Мандия были светло-голубые глаза, ясные, как у ребенка. Несмотря на свой возраст и немалый жизненный опыт, он сохранил веселый нрав и детское обаяние.
      - Быть может, я наивный человек, но я верю в этого парня. И я уверен в том, что он по-настоящему любил Софи. А она могла позволить себе обращаться с ним как угодно. Однажды, хватив лишнего, она цинично заявила, что он неудачник, олух, бездарь, что она только теряет время с таким ничтожеством, как он.
      - И он терпел?
      - Он сидел сгорбившись, и только на лбу у него выступили капли пота. Он даже попытался улыбнуться и сказал:
      - Пойдем, Софи. Тебе нужно отоспаться, ты устала. В глубине зала открылась дверь, и оттуда, вытирая
      руки о широкий передник, вышла маленькая, очень толстая женщина.
      - Кого я вижу! Комиссар!
      И пока Мегрэ раздумывал, откуда он мог ее знать - ведь он никогда прежде не бывал в "Трианон-Лирик",- она напомнила:
      - Это было двадцать два года назад в вашем кабинете... Вы арестовали тогда типа, который украл в театральной уборной мои драгоценности. С тех пор я располнела... Как раз на эти драгоценности я и купила этот ресторан... Верно, Боб? Но что вас сюда привело?
      Боб пояснил, указывая на газету:
      - Софи умерла.
      - Наша маленькая мадам Рикен?
      - Да.
      - Попали в аварию? Держу пари, что он сам вел машину.
      - Ее убили.
      - Что он плетет, господин Мегрэ?
      - Он говорит правду.
      - Когда это случилось?
      - В среду вечером.
      - Да они же здесь ужинали.
      Лицо Розы утратило благодушие и свойственную ей сердечность.
      - Что же ты ему наговорил? - обратилась она к мужу.
      - Ответил лишь на его вопросы.
      - Бьюсь об заклад, что ты ее поносил. Послушайте, господин комиссар, Боб неплохой парень, и мы с ним хорошая пара. Но там, где дело касается женщин, не стоит его слушать. По его мнению, все они потаскухи, а мужчины их жертвы. Например, эта бедная девочка. Посмотри на меня, Боб! Кто был прав? Ведь ока пострадала, а не он.
      Роза замолчала и с вызывающим видом смотрела на них.
      - Налейте еще, Боб! - пробормотала Фернанда усталым голосом.
      И тот, чтобы скорее от нее отделаться, налил ей двойную порцию.
      - Вы ее очень любили, мадам?
      - Что вам сказать? Она воспитывалась в провинции, в Конкярно, где у ее отца часовой магазинчик. Уверена, что ее мать каждое утро ходит к мессе. Софи, приехав в Париж, попала в компанию типов, которые мнят из себя гениев только потому, что имеют отношение к кино! и телевидению. Я работала в театре, а это значительно! труднее. Я пела весь репертуар, но ничего из себя не строила. А эти молодые кретины...
      - Кого вы имеете в виду?
      - В первую очередь, конечно, Рикена, потому что он считает себя умнее всех. Когда ему удается напечатать статью в каком-нибудь журнальчике, который читают сотни две дураков, ему кажется, что он сразу же совершит переворот в кино. Он стал заботиться о девочке. Они даже поженились. Не знаю, что бы они ели, если бы их не приглашали на обед или ужин друзья или если бы мой дуралей не кормил их в кредит. Сколько он тебе должен, Боб?
      - Неважно.
      - Вы видите... А я должна гробить себя на кухне... Она ворчала, чтобы отвести душу, но это не мешало ей смотреть на мужа с нежностью.
      - Она была любовницей Карю?
      - На что она ему! С него достаточно Норы.
      - Это его жена?
      - Нет. Он бы на ней женился, да у него в Лондоне уже есть жена, которая и слышать не хочет о разводе.
      - Как Нора выглядит?
      - Вы ее не видели? Вот уж кого я не стала бы защищать... Не подумайте, что у меня против нее предубеждение, но не понимаю, что находят в ней мужчины. Ей лет тридцать, но если смыть с нее краску, можно смело дать и сорок. Она худая. Такая худая, что можно все ребра пересчитать. Под глазами черные и зеленые тени - чтобы придать лицу таинственность, но от этого она становится похожей на колдунью.
      - Она снимается в кино?
      - За кого вы ее принимаете? Она предоставляет заниматься этим никчемным делом девчонкам. Ее мечта - выйти замуж за крупного международного продюсера, стать мадам продюсершей.
      - Ты преувеличиваешь, - вздохнул Боб.
      - Ну уж не так, как ты.
      - Нора умная, культурная, намного культурнее Карю, и без нее он бы так не преуспел.
      Время от времени Мегрэ поворачивался к Лапуэнту, который молча, не двигаясь, сидел у стойки, наверное, пораженный тем, что услышал, и атмосферой, царившей "У старого виноградаря".
      - Вы останетесь на ужин, комиссар? Я бы мог время от времени подходить к вам перекинуться словечком. Сегодня суп из ракушек. Роза не забывает, что родилась в Ля Рошели, где ее мать торговала рыбой.
      У нее есть хорошие рецепты... Вы когда-нибудь ели
      рыбу по-фурасски?
      - Угри и камбалу, - заметил Мегрэ.
      - Вы часто бывали в тех местах?
      - В Ля Рошели - бывал часто.
      - Сейчас поставлю варить.
      - Охотно попробую.
      Когда она ушла, Мегрэ обратился к Бобу:
      - У вас с женой не совпадают мнения о людях. Если ее послушать, то Рикена надо немедленно упечь в тюрьму.
      - Думаю, вы ошиблись бы.
      - Вы подозреваете кого-нибудь?
      - Нет... Где в это время был Рикен?
      - Он уверяет, что бегал по Парижу в поисках Карю или кого-нибудь другого, кто мог бы дать ему взаймы... Погодите... Он говорил о каком-то клубе.
      - Наверное, о клубе "Зеро". Карю туда частенько заходит. Другие мои клиенты тоже. Это один из самых модных клубов. Мода меняется каждые два-три года. Не впервые Рикен нуждался в деньгах и не впервые бегал повсюду, чтобы достать несколько тысяч франков.
      - Карю он нигде не нашел.
      - Он заходил к нему в отель?
      - Полагаю, что да.
      - Значит, он был в клубе "Ангэн". Нора большая любительница рулетки. В прошлом году в Канне он оставил ее одну в казино, а когда вернулся, обнаружил, что она успела заложить свои драгоценности. Еще пива? А может, портвейна?
      Предпочитаю пиво. А ты, Лапуэнт?
      - Мне бы портвейна, - пробормотал тот краснея.
      - Можно позвонить?
      - Телефон в глубине зала, налево. Сейчас дам вам жетоны.
      Он взял из кассы пригоршню жетонов и, не считая, протянул Мегрэ. Мегрэ подошел к телефону и набрал номер.
      - Кабинет инспекторов? Кто у телефона? Торранс? Ничего нового? Он по-прежнему в "Аисте"? Спит? Ты теперь сменишь Жанвье. Ладно, старина, спокойной ночи. Все-таки присматривай. Проснется, бог знает, что может взбрести ему в голову. Ты можешь позвонить в речную бригаду? Надо бы завтра утром направить водолазов к мосту Бир-Акем. Метрах в сорока вверх по течению должен быть пистолет, брошенный с берега. Скажи, что звонишь от моего имени.
      Он повесил трубку и набрал номер лаборатории.
      - Мерс? Вы меня разыскивали? Нашли пулю в стене? Как? Вероятно, шесть тридцать пять? Пошлите ее Гастин-Ренетту <Гастин-Ренетт - знаменитый парижский торговец оружием, специалист по баллистике>. Возможно, завтра у нас уже будет оружие. А отпечатки? Я так и предполагал. Везде понемногу. Это меня не удивляет, там не часто убирали. Спасибо, Мерс. До завтра!
      Франсуа Рикен, обессиленный, спал в маленьком гостиничном номере на острове Сен-Луи, а Мегрэ собирался отведать вкусную рыбу по-фурасски в ресторане, где молодая пара часто встречалась со своей компанией.
      Выйдя из телефонной кабины, он не мог сдержать улыбки при виде, как Фернанда оживленно разговаривала с Лапуэнтом, а тот не знал, как с ней держаться.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Странный это был вечер, полный взглядов украдкой, перешептываний, беспорядочных хождений в тесном зале ресторанчика "У старого виноградаря" при розовом свете ламп.
      Около входной двери в небольшой нише за двухместным столиком расположились Мегрэ и Лапуэнт.
      - Именно здесь сидели Рикен и Софи, если они бывали вдвоем, - сказал Боб.
      Лапуэнт сидел спиной к залу и иногда, когда комиссар подавал ему знаки, что происходит что-то интересное, как можно более незаметно поворачивал голову.
      Уха была вкусной, к ней подавали сухое шарантское вино, которое редко бывает в продаже: из этого сухого и терпкого вина готовят коньяк.
      Бывший каскадер держался как хозяин заведения, встречал клиентов у входа, как своих личных гостей. Он обменивался с ними шутками, целовал дамам руки, провожал до столиков, вручал посетителям меню.
      Почти каждый раз после этого он возвращался к Мегрэ.
      - Архитектор с женой... Они приходят по пятницам, иногда с сыном-студентом, он изучает право...
      После архитектора пришли двое врачей с женами, тоже завсегдатаи, и заняли четырехместный столик. Одного из врачей вскоре вызвали к телефону, и после
      разговора он забрал из гардероба свой чемоданчик и ушел, извинившись перед спутниками.
      Скульптор Маки с аппетитом ужинал в одиночестве и вопреки правилам хорошего тона.
      В половине девятого появился темноволосый юноша болезненного вида и поздоровался с Маки за руку. Но сел он не за его столик, а устроился на диванчике, разложив перед собой какой-то текст, напечатанный на ротапринте.
      - Это Драмен... - объявил Боб. - У него привычка работать во время еды. Это его последний сценарий, который пришлось переделывать три или четыре раза.
      Большинство посетителей были знакомы между собой, по крайней мере с виду, и приветствовали друг друга легкими поклонами.
      Мегрэ обернулся и увидел Карю. И, разумеется, Нору, которую трудно было не заметить. В этот вечер она была одета не в парчовые брюки, как в прошлый раз, а в прозрачное облегающее платье, настолько прозрачное и облегающее, что казалась обнаженной.
      На отбеленном, словно у Пьеро, лице выделялись только угольно-черные глаза и веки, покрытые переливающимися на свету блестками.
      В ее взгляде, манере держаться, во всем ее облике было что-то потустороннее: это впечатление особенно усиливалось жизненной силой и здоровьем, которые излучал всегда улыбающийся Карю.
      Пока Нора шла за Бобом к столику, Карю пожимал руки Маки, Драмену, врачу и его двум дамам.
      Когда, наконец, он добрался до места, Боб наклонился к нему и произнес несколько слов. Взгляд продюсера искал Мегрэ и с любопытством на нем задержался. Можно было предположить, что он встанет, чтобы пожать руку и комиссару, но он принялся изучать меню, которое ему услужливо вручили, и обсуждать его с Норой. Когда Боб подошел к Мегрэ, тот спросил:
      - Я полагал, что компания собирается за одним столиком?
      - Бывает... Но иногда каждый остается в своем углу, а потом вместе пьют кофе. Случается, сразу садятся за один стол. Клиенты чувствуют себя здесь как дома. У нас почти нет случайных посетителей, да мы в них и не заинтересованы.
      - Все уже знают о случившемся?
      - Надо думать, прочли в газетах или слышали по радио.
      - Что говорят?
      - Ничего... Им, должно быть, не по себе. Что вы возьмете после ухи? Жена советует жаркое из баранины.
      - Жаркое? Как ты смотришь, Лапуэнт? Лапуэнт кивнул.
      - И графинчик бордо?
      Сквозь занавески видны были огни бульвара и спешащие или прогуливающиеся прохожие. Иногда останавливалась, чтобы обменяться влюбленным взглядом или поцелуем, обнявшаяся парочка.
      Драмен не отрывался от рукописи, иногда доставал из кармана карандаш и делал какие-то пометки. Только его одного, казалось, не трогало присутствие полицейских. Он был одет в темный костюм, и его можно было принять за банковского служащего.
      - Карю колебался, подойти ли ему ко мне, - сказал Мегрэ Лапуэнту, рассматривая продюсера и его спутницу. - Не знаю, что там Нора ему советует взглядом, не разжимая губ, но он явно не согласен.
      Комиссар представил, как раньше Франсуа Рикен и Софи входили сюда, искали глазами друзей и ждали, пригласят их за какой-нибудь столик или им придется ужинать в углу вдвоем. Не были ли они похожи на бедных родственников?
      - Вы хотите их расспросить, шеф?
      - Не сейчас. После обеда.
      Было очень душно. Врач, которого вызывали к больному, уже вернулся, и по выражению его лица можно было догадаться, что напрасно его побеспокоили.
      Куда делась Фернанда, высокая, сильно выпившая девица, которая сидела, прилепившись к стойке бара? Должно быть, Боб ее выпроводил. Сейчас он беседовал с тремя или четырьмя клиентами, которые сидели у бара вместо нее. Все они о чем-то оживленно переговаривались.
      - Женщина-призрак поучает своего мужа, - заметил Боб.
      Действительно, она цедила что-то сквозь зубы, не сводя глаз с Мегрэ. Интересно, что она советовала
      Карю?
      - Он еще колеблется. Ему не терпится подойти к нам, но она его не пускает. Наверное, придется подойти самому.
      Мегрэ тяжело поднялся и стал пробираться между столиками. Чета смотрела, как он подходит. Нора - с невозмутимым видом, Карю - с явным удовлетворением.
      - Я вам не помешаю?
      Продюсер встал, вытер губы и протянул руку.
      - Вальтер Карю... А это моя жена.
      - Комиссар Мегрэ.
      - Я знаю... Извольте присесть. Могу предложить вам бокал шампанского? Моя жена пьет только шампанское, а я ей не противоречу. Жозеф? Бокал для комиссара.
      - Прошу вас, продолжайте ужинать.
      - Мне незачем говорить вам, что я догадываюсь о причине вашего появления здесь. Я узнал новость по радио, когда зашел в гостиницу принять душ и переодеться.
      - Вы были знакомы с Рикенами?
      - Довольно хорошо. Здесь мы все друг друга знаем. Он иногда работал на меня. Это означает, что я частично финансировал фильм, в котором он сотрудничал.
      - А его жена не играла какие-нибудь небольшие роли в других ваших фильмах?
      - Уже не помню. Она, скорее, была статисткой.
      - Она хотела сделать карьеру в кино?
      - Вряд ли. Впрочем, большинство девушек ее возраста мечтают увидеть себя на экране.
      - У нее был талант?
      Мегрэ показалось, что Нора слегка толкнула Карю ногой, чтобы предупредить его.
      - Признаться, этого я не знаю. Даже не помню, чтобы ей устраивали пробы.
      - А Рикен?
      - Вас интересует, талантлив ли он?
      - Что он представляет собой с профессиональной точки зрения?
      - Что бы ты ответила, Нора?
      Нора выдавила из себя ледяным тоном:
      - Ничего.
      Почувствовав неловкость, Карю поторопился объяснить:
      - Не удивляйтесь, Нора своего рода медиум. Она наделена чем-то, что позволяет ей вступать в контакт с людьми. И это весьма часто помогало мне в делах, даже на бирже.
      Ноги под столом снова пришли в движение.
      - С Рикеном контакта у нас никогда не было. Я нахожу его неглупым, способным и считаю, что он многого добьется. Вот, к примеру, Драмен. Он сидит вон там, уткнувшись в сценарий. Это серьезный парень, работает предельно собранно. Я читал у него прекрасные диалоги. Однако он никогда не станет крупным режиссером. Искры божьей, вот чего не хватает ему, а ведь это главное - и для кино, и для телевидения. Многие представят вам' чистую работу, крепко сколоченный сюжет, диалоги без сучка и задоринки, но почти всегда им чего-то недостает, и результат оказывается банальным и примитивным. Нужна искра божья, понимаете? Так вот, на Рикена нельзя рассчитывать, если требуется что-то добротное. Его идеи зачастую нелепы. Сколько он предлагал мне проектов, которые меня полностью разорили бы! Но зато время от времени на него находит озаренье.