Мантелл шагнул в холл, где находились четверо бледных патрульных, напряженно ждущих своей участи в окружении личных телохранителей Зурдана.
      Охранники, узнав его, коротко кивнули.
      — Уберите этих людей. Приказ Зурдана, — сказал Мантелл сухим, надтреснутым голосом.
      — Вы имеете в виду под арест? — уточнил старший из группы.
      — Нет… в расход.
      — Но Бентли говорил…
      — Это приказ шефа, — нахмурился Мантелл. — Минуту назад Зурдан устроил Бентли выволочку за то, что тот взял пленных, — он взглянул на патрульных, которые старались ничем не выдать своих чувств. — Отведите их в тамбур и выкиньте в шахту!
      Внутренне Мантелл поражался собственной покорности. Но он помнил, что это Стархевен, где царствует Зурдан.
      Телохранители пинками погнали четверых пленных через ярко освещенный холл в пустую комнату в конце коридора. Те сгрудились в кучу.
      — О'кей, Мантелл, — сказал старший охранник. — Тебе командовать. Кто из них будет первым?
      Мантелл было кивнул на высокого патрульного, но тот как-то странно уставился на него и спросил, обращаясь к телохранителю:
      — Как вы сказали? Мантелл?
      — Да.
      Мантелл нервно облизнул губы. Наверное, этот парень был с Мульцибера и узнал его.
      — Джонни Мантелл? — переспросил тот.
      — Да, я, а что? — огрызнулся Мантелл.
      — Кажется, я тебя знаю, — сказал нерешительно патрульный. — Я — Картер из Четырнадцатого Земного взвода. Какого черта ты здесь делаешь?
      Помогаешь Зурдану? Видно, с тех пор как я тебя знал, ты здорово переменился.
      Мантелл онемел от изумления:
      — С чего ты взял, что видел меня раньше? Где?
      — В патруле, конечно!
      — Ты, видно, рехнулся!
      — Это было пять лет назад, когда мы участвовали в подавлении сиртисианских волнений, — патрульный говорил таким тоном, что не оставалось сомнений в его искренности. — Неужели ты ничего не помнишь, Джонни?
      — Что ты придумываешь? — грубо оборвал его Мантелл. — Пять лет назад я скитался по Мульциберу. Да и семь лет назад я делал то же самое, что и год назад. Я не знаю тебя и не понимаю, чего ты хочешь этим добиться. Я никогда не был в патруле. Последние семь лет я старался держаться от патрульных подальше, пока не оказался здесь, на Стархевене.
      Космический патрульный недоверчиво покачал головой:
      — Наверное, они что-то с тобой сделали. То же имя, то же лицо — это должен быть ты!
      Мантелл почувствовал, что его встревожили слова патрульного.
      — Ты просто тянешь время! — однако сказал он. Потом оглянулся на старшего телохранителя: — Ледру, займись своим делом.
      — Разумеется, Мантелл!
      Патрульный, который назвался Картером, в ужасе, уставился на телохранителя, потом перевел взгляд на Мантелла:
      — Ты собираешься пустить нас в расход? Спихнуть в шахту живыми? Но мы же патрульные, Джонни, такие же, как и ты!
      Эти последние слова потрясли Мантелла. Он хорошо знал репутацию патрульных: они пойдут на любые уловки, чтобы исполнить свой долг до конца. Зурдан потому и не хотел брать пленных — что космические патрульные на Стархевене представляли потенциальную опасность, где бы ни были, за решеткой или на свободе.
      Но что-то в тоне патрульного заставляло верить в его искренность.
      Немыслимо! Семь долгих лет Мульцибера навечно отпечатались в памяти Мантелла — слишком долгими они были для простого сна.
      — Готовы? — спросил он как мог равнодушнее.
      Ледру кивнул. Он дал знак своим людям, и они схватили одного из патрульных.
      — Видно, ты совсем потерял голову, Мантелл, — сказал парень, назвавшийся Картером. — Или они что-то с тобой сделали.
      — Заткнись! — крикнул Мантелл. Он взглянул на стоящего с каменным лицом старшего телохранителя и подумал: «Они уверяли, что я совершил на Мульцибере убийство. Но даже если я и совершил его — это могло случиться лишь в драке, нечаянно. А теперь они решили сделать из меня хладнокровного убийцу. Сейчас, наверное, за мной следит Зурдан».
      — Ледру, — сказал он, указывая на Картера. — Сбрось его первым.
      — Слушаюсь!
      Телохранители отпустили человека, которого держали, и направились к Картеру.
      И вдруг с Мантеллом вновь случился тот самый приступ, который уже трижды терзал его на Стархевене. Его охватило ощущение нереальности происходящего, впечатление, что часть его жизни оказалась чьей-то злой выдумкой. Физически он почувствовал, как какая-то сила уволокла его в темноту. Джонни покачнулся. Пол ушел из-под ног.
      Телохранители потащили упирающегося Картера к жерлу открытого люка, и Мантелл понял, что не в силах видеть это убийство. Ему надо бежать подальше от того, что неминуемо должно случиться.
      Повернувшись, он рванулся к двери, распахнул ее и выскочил в коридор, ничего не видя перед собой.
      Джонни услышал за спиной протяжный крик безумного ужаса — последнего патрульного выкинули через отверстие шахты в открытый космос.
      Затем наступила звенящая тишина…
      Мантелл пустился бежать по коридору, гулкий стук его ботинок, казалось, гнался за ним по пятам. Наконец в изнеможении он остановился прислонился к холодной стене, чтобы перевести дух. Перед ним тянулся прямой пустынный коридор: там, где-то далеко, его стены, пол и потолок сливались в одну точку.
      Мозг механически отбивал слова космического патрульного Картера:
      «Пять лет назад, когда мы вместе участвовали в подавлении сиртисианских волнений… Пять лет назад, когда мы…» Он зажал ладонями уши, пытаясь заглушить этот мозговой бред.
      — Ложь! Все ложь! — услышал Мантелл собственный крик. Он стал уверять себя, что это обыкновенный трюк космического патруля, попытка в последнюю минуту спастись от гибели.
      Мантелл стоял, прислоненный к стене, и тяжело дышал. Внезапно в его воспаленном мозгу стали возникать странные видения. На мгновение ему показалось, что он унесся в другой мир, в другое время. Вот он ползет на локтях и животе через кроваво-красный ямбовый подлесок, перед ним мелькает мушка бластера, соединенного гибким энергопроводом с «магна-баком» за спиной. Где-то впереди, скрытый за изогнутыми алыми стволами, лежит секретный космодром, который им надо захватить. Внезапно весь лес наполнился краснокожими сиртисианами, засверкали их клыкообразные бивни.
      Он нажал кнопку мощности бластера… А потом и лес, и он сам разом погрузились в темноту. В редкие минуты просветления он чувствовал, как его тащат за ноги. Затем над ним склонился высокий человек и сказал, что космодром они все-таки захватили…
      Мантелл затряс головой, прикрыл глаза, его дыхание выровнялось… и перед ним возникло новое видение, более ясное и реальное, чем первое. Он бредет по теплому, золотистому песку Мульцибера. На широкой поднимающейся в гору тропинке он заметил снисходительные и самодовольные лица туристов.
      Толстяк, одетый в широкую, похожую на хитон одежду, расписанную в красную и желтую клетку, со смехом показывает на него пальцем и бросает несколько монет. Мантелл знает, что от него ждут, какое хотят посмотреть представление.
      Он бросается на песок, барахтается руками и ногами, жадно роет золотистую пыль в поисках монет, в то время как все вокруг сотрясается от громового хохота землян-туристов.
      «Пять лет назад, когда мы участвовали в подавлении сиртисианских волнений…» Бред! Ложь! Мульцибер — вот единственная правда, истинное прошлое. Но откуда тогда взялся бой за космодром в кроваво-красном ямбовом лесу? Нет, это фантазия, не имеющая никакой связи с действительностью!
      «Пять лет назад, когда мы…» Низкий голос звучал навязчиво-монотонно, словно отбивал нескончаемый невыносимый такт в его голове.
      Мантелла раздирали мучительные сомнения. В нервном возбуждении ему казалось, что голодные крысы рвут на части его мозг. Галлюцинации? Да! Но у кого — у Картера или у него самого? Потеряв контроль над собой, он затрясся в конвульсивных рыданиях и бросился бежать, ничего не видя перед собой и слыша только стук ботинок о пол.
      Он врезался во что-то твердое и, оглушенный, отскочил. Джонни подумал, что столкнулся со стеной или дверью.
      Но нет! Перед ним было каменное, как у статуи, лицо Бена Зурдана.
      Сейчас он выглядел таким же холодным и суровым, как в момент нападения космического патруля. Бен вытянул руку вперед и вцепился в плечо Мантелла железной хваткой.
      — А ну пошли в мой кабинет, Мантелл! Я хочу с тобой побеседовать.
      Пробираемый дрожью, Мантелл смотрел на Зурдана, стоящего с другой стороны стола. Дверь была закрыта на ключ. У окна стояла Майра, она окинула Джонни беглым взглядом и свирепо уставилась на Зурдана.
      — Мне не понравился твой разговор с патрульными, Мантелл. Я не могу тебе доверять. С самого начала я чувствовал, что с тобой что-то не то.
      — Бен, я…
      — Заткнись! Я не доверял тебе и не мог позволить четырем космическим патрульным навсегда исчезнуть в космосе, не поведав о себе ни слова.
      Поэтому я воспользовался этим, — он указал на утыканный переключателями пульт управления, — и записал вашу беседу от начала до конца.
      Мантелл изо всех сил старался сдержаться.
      — Что ты хочешь этим сказать, Бен? Космические патрульные уничтожены, не так ли?
      — Конечно. Но ты здесь ни при чем. Ледру с приятелями сделали твою работу, пока ты бегал как угорелый по коридорам Стархевена. Но послушай вот это.
      Зурдан щелкнул переключателем, и магнитофон ожил. Мантелл услышал голос Картера: «В патруле, конечно! Это было пять лет назад, когда мы участвовали в подавлении сиртисианских волнений! Неужели ты успел забыть об этом, Джонни?» Зурдан выключил микрофон и спросил:
      — Ну что ты теперь скажешь?
      — Обычный трюк, — как мог равнодушнее ответил Мантелл, стараясь не выдать своего смятения. — Патруль на этом собаку съел, сам знаешь. Он пытался нас озадачить, смутить, воспользоваться нашей растерянностью и бежать. А ты…
      — Я вовсе не склонен верить тому, что сказал патрульный, — оборвал Зурдан. — Психопроба показала, что ты жил на Мульцибере. В ней ничего не говорилось о твоей службе в космическом патруле. — Темные глаза Зурдана сузились, он буквально сверлил Мантелла взглядом. — Но только, может быть, психопробе и полагалось быть неправильной?
      — Это как же?
      Зурдан пожал плечами:
      — Возможно, в космическом патруле нашли способ вводить ложные воспоминания настолько искусно, что смогли обмануть Хармона. Или по какой-то причине доктор намеренно исказил запись. А может, он просто ошибся — сказался преклонный возраст? — Зурдан повернулся к Майре: — Пошли за доктором Хармоном.
      Спустя несколько минут в дверях появилась худенькая сгорбленная фигура доктора Хармона, что-то бормочущего себе под нос. Казалось, за эти дни он состарился еще больше.
      «Сколько же ему лет? — подумал Мантелл. — Наверное, более ста. Даже современная техника геронтологии не способна сохранить человеку молодость, если ему за восемьдесят пять. А Хармон выглядит старше».
      — Что-нибудь случилось, Бен? — спросил старый доктор.
      — Может быть, да, а может, и нет, — зыкнул на него Зурдан. — Я не уверен. Вроде бы один из космических патрульных, которых захватил Бентли, узнал Мантелла и уверял, что служил вместе с ним пять лет назад!
      — Служил с… но это невозможно, Бен! Я сам проверял Мантелла. Он пробыл на Мульцибере семь лет. Об этом говорят все данные. И уж конечно, если бы я увидел что-то связанное с космическим патрулем, то сразу же сообщил бы тебе.
      — Ты уже стар, Эрик. Ты уже был стариком, когда влип в ту скандальную историю с вивисекцией и бежал сюда. С тех пор ты не стал моложе. Может, ты плохо прощупал Мантелла? Может, что-нибудь проглядел?
      Хармон, белый как мел, при последних словах начал багроветь.
      — Послушай, Бен, — с досадой, проговорил Мантелл. — Неужели из-за дурацкой попытки патрульного выгадать себе несколько минут жизни ты станешь…
      — Заткнись, Мантелл! Для меня слова патрульного показались достаточно убедительными. Для собственного спокойствия я хочу прояснить дело, не сходя с места. И чем скорее, тем лучше.
      — Но ведь… — начал было Хармон.
      — Готовь оборудование, Хармон. Мы повторим обследование.
      На миг в комнате наступила мертвая тишина. Майра и Мантелл одновременно посмотрели друг на друга широко раскрытыми от ужаса глазами.
      Мантелл понимал, какими последствиями грозит ему психопроба: сейчас они обнаружат заговор против Зурдана. Как только тонкие иголочки коснутся мозга Мантелла, для него и для Майры наступит конец.
      Майра среагировала первой. Она выступила вперед и сжала пальцы на толстой руке Зурдана.
      — Подумай, Бен! Джонни проверяли всего несколько недель назад. Ты же сам говорил, что нельзя применять психопробу дважды за один месяц: можно повредить мозг. Разве не так, доктор Хармон?
      — Разумеется…
      — Замолчите, вы оба! — Зурдан на миг задумался, как бы вслушиваясь в наступившую тишину, потом сказал: — Мантелл для меня слишком ценен, и мне не хотелось бы его потерять. Но с другой стороны, здесь пахнет опасностью для Стархевена. Если космический патруль сказал правду, то Мантелл первый шпион, сумевший проникнуть на Стархевен. Готовь свою аппаратуру, Эрик!
      — Как прикажешь, Бен, — проговорил Хармон.
      — Приказываю!
      Хармон, шаркая ногами, направился к двери.
      — Вели доктору Полдерсону провести запись, — крикнул вдогонку Зурдан.
      Полдерсон был главным ассистентом Хармона. Старый ученый обернулся и зло сверкнул глазами на Бена:
      — Я еще и сам способен управляться со своей аппаратурой.
      — Может — да, а может — нет! Но я хочу, чтобы проверкой Мантелла занялся кто-нибудь другой. Понятно?
      — Очень хорошо! — нехотя ответил Хармон после многозначительной паузы.
      Мантелл видел, что у старика задета профессиональная гордость. Что ж, он, конечно, сумеет отстоять свою репутацию. Запись Полдерсона полностью совпадет с записью, сделанной Хармоном, за исключением одной пустячной детали — заговора.
      Шагая по коридору в лабораторию психопробы, Мантелл почувствовал, как дрожат его руки.
      Скоро все кончится. Все…
      Лаборатория выглядела точно так же, как и в прошлый раз: кушетка, аппаратура, ряды книг и причудливый механизм для снятия психопробы. Новым было только одно: Полдерсон.
      Ассистент, правая рука доктора Хармона, был бледен, как сама смерть.
      Он взглянул на Мантелла с некоторой опаской.
      — Вы и есть подопечный? — спросил он замогильным голосом.
      — Да, — через силу подтвердил Мантелл. За ним шаркающей старческой походкой вошел Хармон. Зурдан и Майра остались в приемной.
      — Соблаговолите прилечь на кушетку, мы должны снять психопробу, проскрипел Полдерсон. — Доктор Хармон, аппаратура готова?
      — Сейчас я проверю еще раз, — пробормотал старик. — Постарайтесь, чтобы все было, как надо. Запись должна быть безупречной, совершенно безупречной.
      Он прошаркал за стеллаж с аппаратурой и поколдовал немного у ящика с лекарствами. Мантелл следил за ним с нарастающим беспокойством. Но вот Хармон повернулся, подошел к Полдерсону и дружески хлопнул его по плечу.
      — Сделайте все, как надо, Полдерсон. Я уверен, что вы справитесь, сказал он с натянутой улыбкой.
      Полдерсон механически кивнул. Но когда он подошел к Мантеллу, чтобы покрепче привязать пациента к кушетке, его глаза вдруг стали сонными и мутными.
      Доктор Хармон усмехнулся и поднял руку, показав Мантеллу свою ладонь.
      С внутренней стороны, у среднего пальца виднелась крошечная ампула микрошприца. Полдерсон, так кстати занявшийся аппаратурой и услужливо подставивший старику свое плечо, получил дозу наркотика.

      Мантелл взобрался на кушетку и позволил Полдерсону привязать себя.
      Тот водрузил ему на голову холодный колпак зонда. Хармон слонялся рядом, посмеиваясь про себя и наблюдая.
      Внезапно старый доктор наклонился вперед и прошептал что-то на ухо Полдерсону. Первые несколько слов Мантелл не расслышал, уловив лишь окончание фразы: — …смотри, чтобы данные психопробы были идентичны прежним по всем параметрам. Понимаешь? Идентичны!
      Полдерсон неопределенно кивнул. Он пересек комнату, открыл опечатанный ящик и начал внимательно изучать журнал с записью прошлой психопробы. Мантелл настороженно следил за тем, что происходит.
      Через несколько минут Полдерсон удовлетворенно кивнул, закрыл журнал и вернулся к аппаратуре.
      До Мантелла, ожидавшего начала обследования, донеслись звуки голосов:
      — Бен, я уже говорила тебе… По-моему, слишком жестоко подвергать его второй раз психопробе. Он может лишиться рассудка, ты же знаешь. Он может…
      Мантелл вздрогнул, услышав звук пощечины. Зурдан распахнул дверь лаборатории и проревел:
      — Хармон! Я же приказал, чтобы психопробу проводил твой ассистент!
      — Все так и есть! — пробурчал недовольно Хармон. — Доктор Полдерсон проводит психопробу один, а я лишь наблюдаю, как идет операция.
      — Я не желаю, чтобы ты крутился вокруг Полдерсона, Мантелла и аппаратуры, пока все не кончится, — рявкнул Зурдан. — Я хочу иметь совершенно независимую запись.
      Хармон со вздохом ответил:
      — Тогда давай подождем в твоем кабинете. Нехорошо, когда во время психопробы толчется слишком много людей.
      И он с достоинством прошаркал мимо Зурдана в коридор. Зурдан последовал за ним, затворив за собой дверь. Мантелл остался наедине с Полдерсоном и его аппаратурой.
      Худые пальцы Полдерсона нежно поглаживали приборную доску машины, словно ласкали любимую женщину.
      — Теперь вам надо расслабиться. Расслабьтесь, — произнес он беззвучным от наркотика голосом. — Вы слишком возбуждены. Спокойней. Еще чуточку спокойней. Вам нельзя волноваться.
      — Я и не волнуюсь, — солгал Мантелл. Нервы его были на пределе. — Я спокоен, дальше некуда.
      — Расслабьтесь. Вы слишком напряжены, господин Мантелл. Чересчур взволнованы. Всякая опасность абсолютно исключена. Психопроба — это научный метод, совершенно безвредный, лишь…
      Трах!
      Как и в первый раз, Мантелл почувствовал, будто его мозг раскололся надвое. Он закачался под ударом психопробы, цепляясь за остатки сознания, и провалился в беспамятство.
      Когда он очнулся, то увидел перед собой лицо Бена Зурдана. Оно улыбалось.
      — Ну как, Джонни, выкарабкался? — спросил он несвойственным ему ласковым голосом.
      Мантелл неуверенно кивнул.
      — Видимо, мне следует перед тобой извиниться, Мантелл, — сказал Зурдан. — Показания приборов повторились точь-в-точь. Этот патрульный плел чушь.
      — Лучше помоги мне избавиться от головной боли, — проговорил Мантелл, череп которого будто вращался в голове. — Я ведь все время твердил, что никогда не был космическим патрульным.
      — Я не мог принять это на веру, Джонни. Я должен был убедиться.
      Понимаешь, Джонни?
      — Не совсем. Но как бы то ни было, я надеюсь, ты не будешь подвергать меня проверке всякий раз, когда какой-нибудь болван вздумает плести обо мне невесть что.
      Зурдан дружески рассмеялся:
      — Думаю, теперь я могу довериться тебе полностью, Джонни.
      — И слава богу.
      Мантелл огляделся и увидел всех остальных: Полдерсона, доктора Хармона, Майру. Его голова кружилась уже меньше, действие психопробы проходило.
      — Я виноват и перед тобой, Эрик, — сказал Зурдан, обращаясь к Хармону. — Пусть не говорят, что Бен Зурдан не берет своих слов обратно.
      Великий человек тоже может ошибаться. Разве не так?
      Хармон улыбнулся, показав желтые зубы:
      — Конечно, Бен. Ты, как всегда, прав!
      Зурдан повернулся и вышел. Майра последовала за ним.
      — Вы молодчина, Полдерсон, — проговорил Хармон. — Спасибо за помощь.
      Теперь я закончу сам, а вы можете идти.
      Полдерсон удалился. Мантелл остался наедине со старым ученым.
      — На этот раз наша жизнь висела на волоске, — сказал Хармон доверительным шепотом, склонившись над ним. — Хочешь выпить, Мантелл?
      — Не откажусь.
      Чуланчик в дальнем конце лаборатории скрывал хорошо оборудованный маленький бар. Хармон набрал код двух бокалов «соур чокер», и когда они отстоялись, подал один из них Мантеллу. Тот жадно выпил.
      — Кого вы имели в виду, говоря, что наша жизнь висела на волоске? спросил Мантелл.
      — Тех, кто мог жестоко поплатиться, узнай Зурдан истинные данные психопробы твоего мозга.
      Мантелл изумленно заморгал глазами:
      — Выходит — вы один из них?
      — Я был первым, — улыбаясь, кивнул Хармон. — Затем подключилась Майра и остальные. Если бы Зурдан увидел твою настоящую психопробу и узнал все, что тебе известно, пришлось бы плохо всем нам.
      — Но как же вам удалось избежать этого?
      — Я вколол Полдерсону гипнотик, пока он настраивал аппарат. Остальное было проще простого, я только приказал ему увидеть то, что нужно было увидеть. Он сделал пробу, в которой не сказано ни слова о заговоре.
      Внезапно Мантелл выпрямился:
      — А как быть с историей космического патрульного? Что это — просто бред или в ней есть доля правды? Его слова пробудили во мне какие-то странные воспоминания…
      Хармон отрицательно покачал головой:
      — Твоя первая психопроба и эта показали одно и то же: последние семь лет ты провел на Мульцибере. Если только не изобрели какую-нибудь новую технику, вводящую ложные воспоминания.
      Мантелл удовлетворенно кивнул: крошечная доза реальности досталась ему в вознаграждение за недавнее испытание.
      Он спустился с кушетки, чувствуя, как дрожат ноги:
      — А как насчет того, что повторная психопроба может причинить вред мозгу?
      — Такое иногда случается, — подтвердил Хармон. — Но в данном случае этого не произошло. И слава богу.
      Облегченно вздохнув, Мантелл натянул свою скомканную одежду и последовал за Хармоном в кабинет Зурдана. Бен восседал за своим столом. Он всегда казался чересчур громоздким — сидел он или стоял. Мантелл каждый раз поражался его габаритам: рост шесть с половиной футов, вес не менее двухсот семидесяти фунтов. При этом Бен Зурдан имел грубый нрав и всегда лез на рожон и ввязывался в драку, несмотря на свой шестидесятилетний возраст.
      — Как ты себя чувствуешь? — пророкотал Зурдан.
      — Немного лучше.
      Мантелл упал в пенную релаксационную люльку и, растирая лоб пальцами, постарался унять пульсирующую боль. Каждый толчок крови, каждое сокращение сердца отдавались в его мозгу.
      — Могу я удалиться? — спросил Хармон. — Мне надо отдохнуть.
      — Останься, — сказал Зурдан ровным спокойным голосом, которому было трудно не подчиниться. — Ты ученый, Эрик. Я хочу, чтобы ты услышал, о чем Мантелл собирался мне сообщить. Тебе должно быть интересно. Джонни, я полагаю, Майре и доктору Хармону будет полезно услышать, над чем ты работал последние недели в лаборатории.
      Мантелл посмотрел на Хармона:
      — Я разрабатывал личный защитный экран, — сказал он. — Невидимое поле, соразмерное человеческому телу. Своеобразная оболочка, которую человек мог бы носить, оставаясь совершенно неуязвимым, пока он в ней находится.
      Майра бросила заинтересованный взгляд. Зурдан расстегнул папку, которую он получил несколько часов назад с отчетом о проделанной Мантеллом работе и ее результатах.
      Хармон выглядел несколько удивленным.
      — Вы сказали «личный экран»? — негромко переспросил он. — Разве такое возможно?
      — Расскажи им, Джонни!
      — Пока не построю хотя бы один и не удостоверюсь сам, я не берусь утверждать, что это возможно.
      — Но ты веришь в успех?
      — Пока не могу сказать, — поспешно возразил Мантелл. — Потребуется еще не менее недели. Но если экран получится, то он… — …обеспечит мне полную безопасность, — закончил за него Зурдан. Он испытующе оглядел три фигуры, сидящие вокруг стола. — Вы понимаете?
      Понимаете, что значит для меня Джонни? И все-таки я пошел на риск разрушить его мозг — ради безопасности Стархевена!
      Никто ему не ответил. Зурдан, казалось, испытывал чудовищное напряжение. Его сильные пальцы играли на столе с дорогой и хрупкой безделушкой.
      — Что ж, ладно! — сказал он наконец, нарушив тишину. — Можете идти.
      Оставьте меня одного.
      После этого им не оставалось ничего другого, как удалиться. Мантелл, Майра и Хармон молча покинули кабинет Зурдана, даже не оглянувшись. Они не проронили ни слова, пока не достигли внешнего коридора. Мантелл уже один раз поплатился за пренебрежение подслушивающей аппаратурой, которой Зурдан наводнил весь холл.
      Майра и Хармон направились каждый в свои апартаменты. Мантелл вызвал кабину лифта и спустился вниз. Снаружи у входа остановилось такси, он сел в него и направился в «Номер Тринадцать».
      Ему необходимо было отдохнуть: психопроба совсем измучила его.
      Через несколько минут Джонни добрался до номера, чувствуя себя так, словно его выпачкали в грязи. Он принял душ, живительная игра ионов на коже освежила и очистила его, затем проглотил снотворное и чуть живой растянулся на кровати.
      «Ну и денек!» — подумал Джонни.
      Только сообразительность и быстрая реакция Хармона спасли их от провала. А где гарантия, что вскоре какой-нибудь слепой случай не выдаст Зурдану информацию о заговоре? Тогда им всем конец! Бен активен и безжалостен, он не пощадит никого ради господства над Стархевеном.
      Зурдан должен умереть. Мантелл восхищался старым тираном, но логика жизни была на стороне Майры и ее группы. Зурдана нужно убрать именно сейчас, пока не подняли голову другие претенденты на власть, и предвосхитить свару, которая сделает жизнь на Стархевене невыносимой.
      Мантелл задремал. Прошло какое-то время, Джонни с трудом представлял себе сколько именно. В дверь позвонили, и прежде чем он сонно слез с кровати и ответил, позвонили второй раз.
      За дверью в коридоре стоял робот-посыльный. В резиновых зажимах он держал сверток.
      — Мистер Мантелл, вам посылка.
      — Большое спасибо, — сказал Мантелл. Взяв сверток у робота, он захлопнул дверь.
      Судя по форме и размерам, в свертке была книга. Теперь он знал наверняка, что там содержится еще одно послание. По-видимому, это был самый удачный способ сообщения между заговорщиками: один из них имел доступ ко всем электронным средствам коммуникации.
      Он развернул сверток. Это была книга, переплетенная дешевым сафьяном отвратительного цвета. Называлась она «Этиология и эмпиризм»,некоего доктора Ф. Г. Сзи. Перелистав ее, Мантелл обнаружил между восемьдесят шестой и восемьдесят седьмой страницами записку следующего содержания:

       "Дж. М.!
       События достигли критической фазы. Мы не можем больше рисковать.
       Встретимся вечером в казино Масок, чтобы обсудить немедленное устранение Б. З.
       Я буду точно в 9.00. Не опаздывай, дорогой!
М. Б."

      Мантелл перечитал записку несколько раз, его глаза вновь и вновь останавливались на слове «дорогой», казавшемся таким безликим на бумаге и таким значительным в вокотайпе.
      Затем записка сморщилась и рассыпалась. В считанные секунды она превратилась в коричневую пыль, потом исчезла совсем.

      В казино Масок толпилась масса народу. Мантелл очутился среди сотен безликих фигур со смутными очертаниями и неузнаваемой внешностью.
      Одна из них была Майра, но которая?
      Джонни направился к столику игры в «водоворот», куда крупье как раз приглашал новых игроков. Он увлекся взаимодействием ярких цветов и потерял десять чипов на комбинации синий-зеленый-красный-черный. Вместо нее выпала комбинация красный-фиолетовый-оранжевый-зеленый. Мантелл оказался в небольшом проигрыше.
      Окинув взглядом толпу, он заметил сочетание бледно-розовых бликов, которые могли быть Майрой, а могли и не быть — спросить все равно не у кого. Он решил потерпеть. Они с Майрой договорились об условном знаке, но сперва нужно было усыпить бдительность возможных осведомителей.
      Мантелл потерял чуть больше пяти чипов на быстрых перескоках «фликера», а потом подцепил сто пятьдесят, удачно поставив на ротовиле.
      Решив, что прошло уже достаточно времени, он дал условный сигнал, направился к карточному столику в дальнем конце казино и занял место с таким расчетом, чтобы рядом оставалось свободное.
      Почти тотчас появилась девушка, к ее маске была прикреплена малиновая лента.
      — Ищете партнера, сэр?
      — Нет, спасибо. Жду одного человека.
      Мантелл отверг еще четыре предложения сыграть: три от мужчин, одно от девушки, служащей в казино. Наконец появилось светло-розовое облако и проговорило беззвучным голосом: