4

Два человека снова осушили свои бокалы. Мантелл не уловил разницы между первым и вторым бокалом. Волноваться, однако, не стоило, надо положиться на здравый смысл. Зачем нормальному субъекту травить кого бы то ни было ради собственного удовольствия, тем более человека, который ему нужен?

Немного погодя Зурдан нажал кнопку на своем столе. В комнату вошла девушка с звездно-голубыми глазами. Она была одета в искристо-голубую синтетическую блузу с широкими рукавами и с застежкой только на одном плече, и темную ворсистую юбку. Этот наряд еще больше подчеркивал красоту ее движений. Если девушка хотела произвести на Мантелла впечатление, то она этого добилась.

– Это мисс Батлер, – представил Зурдан. – Майра Батлер, моя секретарша.

Джонни Мантелл перехватил взгляд Зурдана, в котором смешались теплота и гордость. «Господи! Зурдан в нее влюблен! – воскликнул про себя Мантелл.

Он, должно быть, на двадцать лет старше, но я восхищаюсь его вкусом!» – Привет! – сказал он, улыбаясь прямо в голубые глаза, которые сияли ярче, чем ее синтетическая блуза. Потом он решительно отвел взгляд в сторону. «Осторожно, Джонни! – предостерег сам себя. – Если Зурдан влюблен в нее, можно сразу нажить кучу неприятностей. Не зарься, парень, на чужое – проживешь дольше!» Но, с другой стороны, ему еще никогда не приходилось встречать женщину столь притягательной внешности, как Майра. Словно через нее был протянут скрытый кабель высокого напряжения. Правда, у него водились шикарные женщины в первые дни жизни на Мульцибере, пока не иссякли деньги и еще не потухло чувство собственного достоинства. Но потом, когда он начал скитаться по пляжам и продавать свои дешевые побрякушки туристам, он понял, что с ним захотят иметь дело только те женщины, которых он презирал, и ни под каким видом не желал с ними связываться.

– Мантеллу предстоит стать техником-вооруженцем, Майра, – сказал Зурдан. – Думаю, он будет нам очень полезен. Я хочу, чтобы ты познакомила его со Стархевеном. Соверши с ним первое турне. Ему дается неделя, чтобы как следует освоиться. Покажи ему все достопримечательности.

– Похоже, меня ожидает приятная неделька, – улыбнулся Мантелл. А про себя подумал: «Хуже не будет, если я воздам должное вкусу шефа».

Зурдан проигнорировал его замечание. Он вытащил из кармана пачку банкнот и сунул их Мантеллу.

– Этого хватит на первое время. А как приступишь к работе, тебе будут платить регулярное жалованье.

Мантелл взглянул на банкноты: добротная, многоцветная печать; они отдаленно напоминали стандартные галактические денежные знаки, выпущенные на Земле. Однако эти деньги предназначались только для одной планеты.

Посредине, там, где на крупных галактических банкнотах находилось стилизованное изображение созвездий, а на мелких – символическое изображение атома, на местных купюрах помещался портрет Бена Зурдана, выписанный с поразительной тщательностью. Мантелл получил немного крупных бумажек и, несколько мелких, называемых чипами.

– Это самая мелкая денежная единица, – пояснил Зурдан. – Я бы ввел ее во всех мирах вроде Стархевена. По стоимостному курсу один чип равен одному галактическому кредиту и сотне центов. Сначала я собирался ввести чипы различных цветов, синий, красный, зеленый, но это привело бы к излишней путанице… Так покажи ему Стархевен, Майра.

Они прошли через светлые залы – девушка чуть впереди, Мантелл за ней – в гравишахту, которая бережно доставила их на уличный ярус. Они вышли на свежий приятный воздух.

У обочины их дожидалась машина каплеобразной формы, гладкая, темная последняя модель.

Зурдан, очевидно, считал, что Стархевен не должен отставать от галактической моды, даже если планета и закрыта для нормальной торговли и туристских маршрутов.

Майра скользнула в машину и вполголоса сказала что-то шоферу, сидевшему с совершенно каменным лицом. Как только Мантелл захлопнул за собой дверцу, автомобиль сорвался с места и, нырнув под землю, помчался на большой скорости.

Не успели они и глазом моргнуть, как он вновь вылетел на поверхность и остановился у сверкающего, облицованного хромом здания. Майра покопалась в своем кошельке и протянула Мантеллу ключ.

– Этот отель называется «Номер Тринадцать», он принадлежит Бену.

Будешь жить здесь.

– А мне это по карману?

– Не беспокойся. Твой номер 1306. Где бы ты ни оказался на Стархевене, лишь скажи водителю «Номер Тринадцать», и он доставит тебя, когда только пожелаешь. Хочешь взглянуть на свою комнату?

– Лучше позже, – ответил Джонни Мантелл, ему не хотелось расставаться с девушкой.

Майра велела шоферу трогать и они покатили дальше по широким, хорошо спланированным улицам. Мантелл любовался привлекательным городским пейзажем. Все же Стархевен – довольно уютное местечко. Не забывал он, однако, посматривать и на свою очаровательную спутницу.

Майра рассказывала ему о всех чем-нибудь примечательных строениях.

– Это главный госпиталь, видишь?

– А, та двойная башня? На вид – ничего себе. А внутри там так же шикарно, как снаружи?

– А что ты ожидал найти на Стархевене? Сплошные кабаки, игорные притоны и развратные дома? Только потому, что Стархевен – убежище для преступников? Будто мы дикари, и нам незнакома цивилизация?

Мантелл смутился и поднял руки, в шутку прося пощады:

– Ладно, ладно, сдаюсь!

– Зурдан создал эту планету двадцать лет назад, – сказала она. – Раньше здесь был необитаемый мир, слишком холодный, чтобы привлечь кого-нибудь. Шеф имел много денег – неважно откуда. Он сплотил вокруг себя преданных людей, и они вместе построили оболочку, оснащенную внутренним солнцем. Так начинался Стархевен. Затем они поставили орудия, защитные укрепления, и там, где раньше был только холодный пустынный мир, возникла космическая крепость. Теперь здесь живут двадцать миллионов людей, и ни один благочестивый ханжа больше не властен над ними.

Мантелл взглянул на нее и задал ей вопрос, занимавший его с тех пор, как он впервые увидел ее:

– Как ты сюда попала?

Вряд ли стоило спрашивать об этом. Ее миловидное личико вспыхнуло гневом. Она стала похожа на разъяренную кошку с вздыбленной шерстью и выпущенными когтями. Однако Майра быстро взяла себя в руки.

– Я забыла, что ты новичок, Мантелл. Мы никогда не спрашиваем о подобных вещах. Прошлое навсегда остается личной тайной. О нем знает только Бен Зурдан. Больше никому не дано права что-то знать, кроме того, что ты сам захочешь рассказать.

Мантелл почувствовал, что краснеет.

– Извини, – сказал он.

– Пустяки. Обычное недоразумение. Только помни, такие вопросы задавать нельзя.

– Неужели Зурдан знает все о каждом жителе планеты?

– Разумеется, это трудно, нас двадцать миллионов, но он старается.

Шеф лично приветствует каждого, вот как хотя бы тебя. Но иногда случается, за день прибывают по сто, двести и даже пятьсот человек. Тогда, конечно, не получается с каждым выпить и каждому пожать руку. Всем новичкам Бен сам дает работу.

– И мы не можем делать то, что хотим?

– Сначала – нет. В течение нескольких лет занимаешься только той работой, на которую тебя поставили. Но если умудришься разбогатеть, расплатишься с долгами и гуляй себе, сколько влезет. Ты в дивизионе вооруженцев?

Мантелл кивнул.

– Там хорошо платят. Но и выкуп высок. С такой квалификацией и специальностью здесь можно сколотить приличное состояние. Но ведь кто-то же должен водить машины и торговать кукурузными хлопьями, и если Зурдан скажет, что это должен делать ты, то придется подчиниться. Иначе этот мир не устоит.

– Похоже, у него перспективное дело, – заметил Мантелл. – И похоже, он знает толк и в секретаршах.

– Не забывайся, – сказала девушка, но не рассердилась. – Давай выйдем.

Машина осторожно подкатила к остановке. Светящиеся дверцы раздвинулись, и они выбрались наружу. Мантелл огляделся кругом и присвистнул.

Они оказались напротив здания со сводчатым куполом, стоящего посреди идеально ровной, покрытой травой площадки. На верхних этажах купола искрился свет. Здание было необъятным, поднималось ввысь этажей на сто, а то и больше.

– Что это такое?

– Это дворец удовольствий, – сказала Майра, – второе по значимости здание на Стархевене после резиденции Зурдана. Давай войдем внутрь.

Они вступили на движущуюся ленту эскалатора, которая подкатила их к главному входу, в вестибюль, площадью не менее акра, с чудовищно высокими потолками. В зале толпилось много людей, но было тихо: их голоса заглушались звукопоглотителями. Стены были разрисованы довольно-таки смелыми изображениями высотой футов в пятьдесят. Вот это Дворец удовольствий, подумал Мантелл. Наверное, Стархевен когда-то приснился Бену Зурдану, и он постарался воплотить этот дивный сон наяву, мир, о котором можно только мечтать, построив фабрику, способную реализовать самые потаенные и самые смелые желания.

Мантелл зазевался, и его зажали в толпе. Вдруг о почувствовал, как чья-то рука осторожно скользнула в его карман. Он крепко сжал свои пальцы вокруг чужого запястья, второй рукой схватил карманника за горло.

Им оказался маленький, похожий на крысенка человечек, ростом по плечо Мантеллу, с юркими, бегающими глазами, коротко подстриженными черными волосами и кривым вороньим носом. Мантелл сдавил горло крысенка и выдернул его руку из своего кармана. Оглянувшись на Майру, он увидел, что она смеется, будто все это было на редкость забавной шуткой.

– Так вот как тут продают входные билеты? – сказал Мантелл.

Карманник посинел.

– Может, отпустишь, а, парень? Я едва дышу, – прохрипел он чуть слышно.

– Отпусти его, Джонни, – сказала Майра. Он смутился, отметив про себя, что она впервые назвала его просто по имени.

Мантелл решил, что еще успеет придушить этого воришку. Он встряхнул его хорошенько, чтобы помнил, и отпустил ко всем чертям.

Секундой позже он уже стоял под дулом бластера, нацеленным ему в живот.

– Отлично, приятель! Хитростью тебя не возьмешь, придется действовать напролом. Доставай свои монеты, да поживее.

Ошеломленный Мантелл отпрыгнул в сторону. Вокруг суетились сотни людей, и никто не обращал внимания на совершаемый среди белого дня бесстыдный грабеж. Он понял, где находится. Стархевен… Здесь возможно все, что угодно. С неохотой он вытащил из кармана свои деньги.

Все еще улыбаясь, Майра положила свою руку на его ладонь, секунду помешкала и резким движением засунула деньги обратно в карман Джонни.

Другой рукой она вынула маленький карманный бластер.

– Убери оружие, Хул, – велела она. – Он здесь новичок. Только что от Зурдана. Это все, что у него есть.

Бластер опустился. Щуплый карманник понимающе усмехнулся и сказал:

– Я не хотел тебя обидеть, приятель. Пусть это останется между нами, – он кивнул Майре. – Мне приказал это сделать Зурдан. Чтобы научить новенького уму-разуму.

– Я так и подумала, – ответила она. – Обычно ты работаешь не так грубо.

Мантелл хорошо усвоил преподанный урок. Зурдан организовал эту стычку, чтобы показать Стархевен во всей красе и посмотреть на Мантелла в действии. К тому же для карманника было нелишне попрактиковаться на публике, хотя обычно он действовал осторожно и избегал ситуаций, когда он мог быть пойман с поличным.

Наставить оружие на человека – для Стархевена обычная норма поведения. С тобой обходятся точно так же, как ты – с другими. И неважно, с кем имеешь дело: с трусом или храбрецом. На Стархевене выживали только смелые, решительные и ловкие. За счет естественного отбора их процент был здесь куда больше, чем в других мирах Галактики.

«От всего этого легко рехнуться, – подумал Мантелл. – Подобный мир может существовать в равновесии только при одном условии – если у руля находится человек вроде Зурдана».

– Дворец удовольствий, – проговорил он, когда маленький карманник скрылся в толпе. – Что это такое?

– Все, что угодно: любые развлечения, какие только пожелаешь. Можешь выпить, перекусить, посмотреть спектакль, концерт или трехмерку, порезвиться с девочками. На десятом этаже находится игорный зал, а на двенадцатом – танцевальный. Обслуживание – что надо!

– Зачем ты привела меня сюда?

– В основном перекусить, – ответила девушка. – У тебя было тяжелое путешествие и тебе надо расслабиться. Поужинаем, выпьем и можем немного потанцевать, если появится желание.

– А после еды, выпивки и танцев? – спросил Мантелл. – Не слишком ли рано наступит ночь и мы пойдем бай-бай?

– Там будет видно, – сказала она.

Мантелл взглянул на нее испытующе. На миг он пожалел, что не телепат.

Ему захотелось узнать, что таится за этими лучистыми глазами. Хотелось знать, как себя с ней вести и как тесно она связана с Зурданом. Если вообще связана…

Но Мантелл не был телепатом и надеялся, что вино прояснит ситуацию.

Джонни подал ей руку. Она оперлась на нее, весело улыбнулась, и все долгие тоскливые годы бродяжничества на Мульцибере разом вылетели из головы. Там он едва наскребал на еду, клянчил на выпивку, ловил в грязной мутной воде прилива моллюсков, чтобы продавать их раковины одуревшим от безделья туристам.

Теперь он на Стархевене, и в его руке – рука прекрасной девушки.

Впервые за семь лет он снова может держать голову высоко, снова чувствовать себя человеком!

5

Светящийся эскалатор поднял их на высоту в двенадцать футов и доставил в красивый холл, где располагалось множество лифтовых шахт.

Мантелл пропустил девушку вперед и последовал за ней в один из кабинетов.

Она набрала девятый этаж.

– Обеденный зал девятого этажа – один из лучших, – пояснила Майра. – И самый дорогой. Впрочем, увидишь сам.

Они поднялись вверх, миновав семь промежуточных этажей одним головокружительным броском. Лифт остановился. Их встретила слепая металлическая стена, отполированная до зеркального блеска. Майра вытянула руку и прикоснулась к ней украшенным печаткой кольцом. В ней мгновенно образовалась дверь, которая тотчас же откинулась назад.

У входа ждал вежливый робот, напоминавший маленький автомобильчик, с единственным неподвижным широкофокусным глазом посредине плоского лица. Он выкатился вперед, будто приветствуя старых знакомых, и проговорил, обращаясь к девушке:

– Добрый вечер, мисс Батлер. Столик, как обычно?

– Как всегда. Это Джонни Мантелл, он только что с дороги. Мой спутник на сегодняшний вечер.

На миг фоторегистратор робота уставился на Мантелла. Он услышал короткий щелчок и понял, что его уже сфотографировали и занесли в картотеку – на будущее.

– Пройдемте сюда, пожалуйста, – позвал робот.

В зале было восхитительно. Тяжелые красные драпировки из синтетического бархата глушили все звуки. В воздухе витал едва уловимый фруктовый аромат. Из невидимого оркестра доносилась нежная и тихая музыка.

После семи лет шатаний по пляжам Мантелл почувствовал себя не в своей тарелке.

Робот скользнул впереди них, указывая путь к столику, рядом с изумительной грацией плыла Майра, слишком прекрасная, чтобы быть натуральной. При всем том в ней было столько живости, столько пластичности! Этого не мог оценить никакой робот.

Они остановились у бесформенного столика, стоявшего около изогнутой серебристой стены. Через маленькое овальное окошко открывался вид на город – город парков, сине-голубых прудов и возносящихся ввысь небоскребов.

«Здесь, на Стархевене, Бен Зурдан создал удивительную, сказочную планету-сад, – подумал Мантелл. – И посвятил ее преступникам». Мантелл нахмурился, но вовремя вспомнил: ведь он и сам преступник… убийца. И неважно, что он не убивал. С Беном Зурданом не поспоришь. Сейчас он в безопасности и должен быть благодарен за это.

Робот выдвинул кресла для него и его спутницы. Джонни опустился в ковшеобразное сиденье – оно мягко охватило его тело: сидеть в причудливом, суспензионно-пенном кресле было все равно, что плавать в невесомости.

Скрипки на миг смолкли. Мантелл сидел, глядя на Майру, не произнося ни слова. Эти удивительные голубые глаза смотрели на него, но, казалось, мысли ее были так далеко от всего, что ее сейчас окружало. Да, Зурдан не ошибся в своем выборе: стройная, великолепно сложенная, с красиво изогнутыми губами и маленьким правильным носом, с голосом, нежным, хорошо поставленным и чуть-чуть хрипловатым.

– Скажите мне вот что: неужели каждый вновь прибывший на Стархевен удостаивается такого приема? Скрипки, отличная еда и прочее?

– Не каждый.

Мускулы на его скулах дрогнули. Он почувствовал, что его дразнят, а он ничего не может с этим поделать.

– Почему же я оказался среди избранных? Вряд ли Зурдан посылает свою секретаршу отобедать с каждым прибывшим на Стархевен бродягой.

– Конечно нет, – сказала она отрывисто. И, переменив тему, спросила:

– Что ты будешь пить?

Мантелл подумал и заказал двойной кирай, она взяла врафу.

Робот-официант что-то любезно пробормотал, исчез, вернулся с бокалами и, раскланявшись, укатил прочь.

Мантелл осторожно пригубил и посмотрел на Майру:

– Мы слишком много уделяем внимания моей персоне. А вы очаровательны и загадочны, мисс Батлер. Кто вы такая?

Она с улыбкой перегнулась через столик и взяла его руку:

– Не задавай слишком много вопросов, Джонни. На Стархевене это опасно. И главное, не торопись. В свое время ты узнаешь все, что пожелаешь… Может быть.

– Пусть будет так, – сказал он, пожимая плечами.

Во всяком случае, не стоит так настырно совать нос куда не следует.

Мантелл уже не раз убеждался, пассивно бредя по предначертанному пути, что лучше позволять событиям идти своим чередом.

Казалось, эта девушка была в нем заинтересована. Он решил сейчас принять это как должное, а объяснения искать потом.

– А что, Стархевен заметно отличается от Мульцибера? – спросила она, внезапно прерывая его размышления.

– Очень отличается.

– Ты провел там семь лет?

– Ты же знаешь все данные моей психопробы! И, наверное, тебе не нужны мои заверения, – он ощутил неожиданное раздражение. Теплой беседы не получалось, они не находили общего языка.

– Прости, – сказала Майра. – Я не собираюсь бередить старые раны. Бен создал это место для людей вроде тебя, чтобы они могли забыть свое плохое прошлое и начать все сначала. Мульцибер был ничто, Джонни, дурной сон и только.

– Хотелось бы в это верить. Но я провел там семь лет, выпрашивая медяки. Я убил человека. Я не могу, как ты предлагаешь, выбросить это из головы, будто дурной сон, – он проговорил это резко и грубо, и она отпрянула, будто ей залепили пощечину. «Спиртное слишком быстро ударило в голову», – подумал он.

– Давай оставим это! – сказала она с ноткой участия и подняла свой бокал. – За Бена Зурдана и за мир, который он создал, за Стархевен!

– За Стархевен, – отозвался Мантелл.

Они выпили, осушив бокалы до дна, и заказали еще. Голова Мантелла шла кругом, но это было приятное головокружение. Где-то за третьим бокалом Майра заказала еду, и чуть позже прикатили два робота, нагруженные подносами. Они расшаркались и начали расставлять блюда: фазаны с гарниром из трюфелей, белое и красное вино, венгиланские крабы, выложенные на панцири, точно на тарелки. Мантелл ошарашенно уставился на яства.

– В чем дело, Джонни? – спросила она.

– Этот ужин обойдется в пятьдесят кредитов пятьдесят чипов. Сейчас он мне не по карману.

– Успокойся, Джонни, – улыбнулась она. – Бен угощает. Не думай о деньгах.

Он не ел ничего лучше в своей жизни – особенно с 11 августа 2793 года, дня, который запомнился ему на всю жизнь. В этот день земная корпорация «Клингсановые защитные экраны» решила, что запросто может обойтись без его нововведений.

Мантелл вспомнил, невольно содрогнувшись, как отчитывался о работе, исписав три листа, а через два часа обнаружил на своем столе розовую карточку увольнения. Зло фыркнув, он кинулся на административный этаж к самому старику Клингсану. Он ворвался в кабинет главы компании, и потребовал объяснений.

Клингсан объяснил. Тогда Мантелл высказал ему все, что накипело у него на душе, и пока говорил, его имя медленно и неотвратимо проступало в черном списке – теперь ни в одном мире Галактики ему больше не найти приличной работы.

Друзья нашли ему грошовое дельце на Мульцибере, вдали от Земли. Он угробил последние девяносто кредитов, чтобы добраться до этой планеты и услышать о своей скандальной репутации, которая тащилась за ним повсюду.

Он стал нежеланным даже на далеком Мульцибере.

А набрать денег на обратную дорогу он уже был не в состоянии. И даже за семь долгих лет он не смог собрать суммы, необходимой для переезда из этого ленивого, сонного мира вечных субтропиков.

– Опять о чем-то задумался, Джонни, – прервала его мысли Майра. – Я же просила не думать больше о Мульцибере. Постарайся забыть его.

– Я и не думаю больше, – солгал он. – Я прикинул… что не плохо было бы удрать отсюда, вообще не уплатив по счету. По-моему, хозяева ресторана не станут поднимать шума и взывать к закону. Здесь ведь нет законов.

– Вполне возможно. Но ты тоже не станешь взывать к закону, если они тебя поймают и сделают из тебя бифштекс. А если ты захочешь прийти сюда снова – они попросту захлопнут перед твоим носом дверь, или подсыплют в еду какого-нибудь медленно действующего яда.

На секунду-другую он задумался. И тут его осенило:

– Знаешь что? Я могу побиться об заклад, что в этом царстве вседозволенности законы действуют куда лучше, чем там, где они основаны на сложной системе высокоморальных правил и архаичных обычаев. Здесь законы преступности сводят друг друга на нет.

Она кивнула:

– Это самая великая идея Бена. Если взять группу людей, не отягощенных принципами морали, и заставить жить по определенному образцу, их совокупные преступные наклонности превратятся в упорядоченный и практичный способ соблюдения закона. Но это происходит только тогда, когда начинаешь запускать добропорядочных людей в систему, разваливающуюся на части.

Мантелл нахмурился. Он чувствовал, что где-то в ее рассуждениях есть противоречие, но в данный момент он не собирался ломать над этим голову.

– Знаешь, кажется, мне здесь понравится, – сказал он с улыбкой.

6

Джонни и Майра еще трижды начинали разговор, полный намеков и недомолвок, но каждый раз он быстро обрывался, и они окончили ужин в полном молчании. Глядя мимо оркестровых декораций, где пели скрипки (не настоящие скрипки, как догадывался он, а хорошо подобранный электромузыкальный синтезатор, скрытый где-то в этом огромном здании), Мантелл думал: «Какая потрясающая женщина». Он постарался представить хоть и безуспешно – что же такое она совершила, что оказалась здесь, на Стархевене, скрываясь от сетей галактической полиции. Майра казалась такой чистой, такой невинной! Конечно, она не ангел, но тем не менее у него создавалось впечатление, что ею руководят только высокие мотивы. Себя Мантелл тоже не считал законченным негодяем. Он считал, что является жертвой обстоятельств: жизнь могла сложиться совсем по-другому, если бы он не попал на Мульцибер, а остался квалифицированным техником-вооруженцем на старой Земле.

«В конце концов, я опять стал техником-вооруженцем, – подумал Мантелл. – Только не на Земле, а здесь, на Стархевене, где никто не пристает с дешевой моралью».

И где была Майра.

Просто удивительно, что он сидит и просто глядит на нее, не делая никаких попыток к сближению.

Она была девушкой Зурдана – это служило главной помехой. На такой планете ни один человек не позарится на возлюбленную тирана, если дорожит своей жизнью. Но, возможно, Зурдан уже ею пресытился… – «Кого ты хочешь обмануть? – спросил он самого себя. – Кому может надоесть такая девушка?» В мрачном настроении Мантелл решил, что должен отказаться от Майры Батлер, иначе его будут ждать крупные неприятности.