12

— Назовите, пожалуйста, номер вашей кредитной карточки, — попросил служащий отеля.

— У меня нет кредитной карточки, — сказал Дэвид Бриджер. — Я плачу наличными.

Заметив подозрительный взгляд служащего, он включил аспект Деда Мороза своей синтетической личности.

— Видимо, я — последний человек западного полушария без кредитной карточки в западном полушарии, а? Ха-ха-ха! Я не верю во все это. Наличные прекрасно служили моему отцу и великолепно послужат мне! Так сколько?

Клерк назвал сумму. Бриджер вытащил из потертого бумажника несколько скомканных банкнот — каждый краназойский агент имел на крайний случай пачку земных денег — и бросил их на прилавок. Служащий подобрел. Подумаешь, чудак без багажа и кредитной карточки, притопавший в отель пешком! Кто откажется приютить перед Рождеством Санта-Клауса за настоящие деньги?

— Комната 2-16, сэр, — улыбнулся служащий. — Второй этаж, налево.

Номер представлял из себя треугольный клин, в который с трудом, но все же можно было протиснуться. Широкая сторона клина составляла наружную часть периметра круглого здания отеля. Бриджер заперся на замок и завалился в кровать, чувствуя смертельную усталость после долгого пешего путешествия в неудобном теле землянина. Видимо, поддержания на корабле земной силы тяжести маловато, чтобы как следует адаптировать краназойцев к условиям жизни на поверхности планеты. Надо будет это учесть в следующий докладной.

Отдохнув, он разделся донага и сунул свою одежду в ультразвуковую стиральную машину, включающуюся от брошенной в нее монеты. Затем прошел в ванную. Теоретически знать, что такое «душ» должен был каждый агент. И уметь им пользоваться. Но Краназой был сухой планетой, и краназойское воспитание не позволяло ему прикоснуться к этим маховичкам, чтобы в самой засушливой части Северной Америки на него полились сверху струи восхитительной воды, которая на его планете считалась эквивалентом силы и самой жизни. Испытывая острое чувство стыда, Бриджер в конце концов включил воду, искренне сожалея, что не может содрать земную оболочку и подставить под струи живительной влаги свою истинную кожу.

Через полчаса он оделся и подошел к зеркалу.

Косметологам пришлось повозиться. Добродушное лицо не должно выглядеть чересчур аккуратным, но всегда казаться выбритым по крайней мере часа три тому назад. Они, правда, не разрешили еще техническую проблему непрерывного роста бороды, ну да сойдет и так.

Пора было приступать к решительным действиям. Бриджер боком вышел из номера и спустился в очень фешенебельный коктейль-холл с водопадом, бьющим о стеклянный барьер.

Снова вода!!!

Группы людей, самое большее по три-четыре человека за столиком, попивали различные напитки. Одежда выдавала в них бизнесменов. Он присел возле бара, и к нему тут же подошла девушка, скудный наряд которой оставлял для обозрения довольно большую часть тела. Почти голую грудь покрывало что-то вроде флюоресцирующего вещества, и зеленовато-голубое свечение в полумраке зала резко бросалось в глаза. Новая мода, что ли? В любом случае, это было не в его вкусе. Краназойцы, не являясь млекопитающими, не придавали груди никакого значения, тем более — эротического.

Склонив свои светящиеся молочные железы к самому лицу Бриджера, девушка поинтересовалась с улыбкой:

— Ну и что будем пить?

— Херес со льдом.

Она посмотрела на него как-то странно. Наверное, здешние настоящие мужчины не употребляют столь слабые напитки. Бриджер скромно улыбнулся. Ему необходимо было выпить что-либо спиртное, чтобы не выделяться, но чем слабее будет напиток, тем лучше — его обмен веществ справится с крепленым вином довольно легко, и организму будет нанесен ущерб на минимальном уровне.

Девушка принесла вино, получила деньги и, покачивая бедрами, направилась к следующему клиенту. Бриджер чуть пригубил из бокала. Прислушался. Его слуховая система по чувствительности намного превосходила человеческую.

— …дивиденды росли непрерывно в течение четырех лет, и я дал слово, что в апреле…

— …он привел ее к себе в номер, раздел…

— …Брейнс не имеет никаких шансов, если Паскарелли на следующий сезон действительно уедет играть в Японию…

— …что бы они ни говорили об этом чертовом огненном шаре, я отказываюсь поверить, что это был всего лишь…

— …разве можно мириться с долей всего лишь в шесть долларов с каждой сотни…

— …сорок первый получил растяжение связок, делая финишный спурт…

— …и тогда она сказала, чтобы он дал ей пятьдесят долларов, иначе ему придется иметь дело с полицией…

— …летающая тарелка…

— …так я и поверю всему этому! Послушай, парень, они здесь повсюду!

— …если бы в защите играл не мексиканец…

— …отшлепал ее по всем мягким местам…

— …когда банк откажется выкупить, мы сможем…

Бриджер одел на лицо самую дружелюбную улыбку, поднялся и пошел через весь зал к группе из четырех довольно молодых мужчин.

— Извините меня за бесцеремонность, но я случайно услышал, что вы говорили об этом летающем блюдце…

13

Миртин прекрасно отдавал себе отчет в том, что делает. Знал, что нарушает инструкции, завязав с мальчиком-индейцем столь тесное знакомство. Дирнанцам, совершившим вынужденную посадку, полагается избегать контактов с землянами. Конечно, в целях сохранения жизни определенное нарушение буквы закона допускалось, но он зашел уже слишком далеко. Мало того, что мальчик знал о роли дирнанской миссии, о месторасположении Дирны и ее цивилизации, он уже умел пользоваться кое-каким оборудованием!

И все же он не чувствовал за собой особой вины. Чарли подсчитал, что Миртин отдал преданному служению родине многие сотни лет, не нарушив за все это время ни одного параграфа. И это давало ему моральное право на небольшое прегрешение в старости.

Кроме того, нужно было принимать во внимание самого Чарли. Исходный материал был прекрасным — острый, пытливый ум в сочетании с особой жаждой знаний. Если, как это уже случалось, Вселенная выбрала Миртина с Дирны в качестве Учителя этого существа с другой планеты, то он просто воспримет этот факт, как должное, не слишком беспокоясь об инструкциях по соблюдению безопасности. История помнит примеры, когда патриотизм уступал место обязательствам более высокого порядка.

— А для чего это? — спросил мальчик, любовно перебирая инструменты.

— Это — портативный генератор. Он вырабатывает электричество.

— Но я могу держать его в руке! Вы поместили где-то здесь небольшой магнит? Как он работает?

— Он использует магнитное поле планеты, — пояснил Миртин. — Ты знаешь, что каждая планеты представляет собой большой магнит?

— Разумеется.

— Так вот. Нажимаешь на этот рычаг, и прибор, пересекая магнитные линии, вырабатывает ток. Мы называем его «мошенником», потому что он крадет энергию прямо из воздуха.

— Можно попробовать?

— Пожалуйста. Но для чего?

Глаза мальчика загорелись.

— Там осталось немного воды, — кивнул он на флягу. — Если прибор на самом деле вырабатывает ток, то я смогу разложить воду, верно? На водород и кислород. Как это называется? Электро…

— Электролиз, — подсказал Миртин. — Конечно, сможешь. Только будь очень осторожен.

— Обязательно.

Под присмотром Миртина Чарли осторожно опустил электроды в воду, активировал генератор и принялся восхищенно наблюдать, как электрический ток должным образом расщепляет молекулы воды.

— О! Он таки работает! А можно посмотреть, как он устроен внутри?

— Нет! — резко возразил инопланетянин.

— Но почему? Я все поставлю на прежнее место, поверьте мне!

— Мальчик мой, даже не пытайся. Ты сломаешь генератор, сам того не желая. Понимаешь, он сконструирован таким образом, что моментально сгорает, как только кто-то пытается нарушить его герметичность.

Это было неправдой. Миртину было стыдно, он старался, чтобы слова звучали как можно убедительнее, но насколько это удалось, не знал, потому что сразу же отвел взгляд от сияющих темных глаз Чарли.

— Кажется, я понимаю. Это для того, чтобы люди с Земли, в руки которых может случайно попасть прибор, не смогли узнать, что находится у него внутри?

— Да… да.

— Но у вас, может быть, есть еще один?

— Другого у меня нет, — со вздохом произнес Миртин. — А если бы и был, я не позволил бы тебе разбирать его.

— Вы боитесь, что я слишком многое узнаю? Такое, что люди Земли не должны знать?

— Да, — сознался Миртин. — Мне вообще не следовало показывать тебе свои инструменты. Я нарушил одно из предписаний, и не хочу умножать нарушения… Ты понимаешь, мы могли бы просто подарить вашей цивилизации свои технические достижения, и вы сочли бы это благом. Но я видел, как гибли целые миры только из-за того, что не утруждали себя собственной техникой. Заимствовали, выкрадывали… И гибли!

— Значит, мне нельзя…

— Нельзя, Чарли. Но ты можешь, если хочешь, постараться представить себе внутренности генератора, сообразить, как он работает…

— А вы не можете двигать ни руками, ни ногами, мистер Миртин. То есть, не сможете остановить меня, если я прямо тут, на ваших глазах, вскрою этот прибор?

— Ты совершенно прав, — хладнокровно ответил пришелец. — Я не смогу этому воспрепятствовать. Единственный, кому под силу остановить тебя — ты сам, Чарли.

В пещере воцарилась мертвая тишина. Мальчик поглаживал пальцами гладкую поверхность генератора, задумчиво глядя на звезды. Затем неохотно поставил механизм рядом с другими приборами.

— Хотите еще лепешек?

— Одну, пожалуйста.

Обычно Чарли подносил лепешку ко рту Миртина и тот, лежа на спине, откусывал от нее кусочки. Но на этот раз она выскользнула из пальцев мальчика, упала на грудь инопланетянина и скатилась на пол. Миртин, забыв на мгновение о своей болезни, попытался ее поймать и — шевельнул рукой!

— Эй! — завопил в восторге Чарли. — Вы подняли руку!

— Всего лишь на несколько дюймов.

— Но вы уже можете двигаться! Когда это началось?

— Так и должно было случиться. Я ждал этого с минуты на минуту.

— Но у вас же сломана спина!

— Позвоночный столб почти зажил, нервы регенерируются. Процесс протекает очень быстро.

— Даже слишком… Хотя… я же забыл, что вы не человек. Ваши искусственные человеческие внутренности лучше, чем наши, настоящие, правда? Ведь если бы спину сломал я, она не зажила бы?

— Только не таким образом.

— Думаю, не зажила бы совсем. А когда вы снова сможете ходить?

— Еще не скоро, мальчик.

— Вот здорово! Вы выздоровеете… — Настроение Чарли внезапно испортилось. — Да… Вы выздоровеете и вернетесь на Дирну…

— Только если меня спасут. Я не не могу просто так взмахнуть крыльями и улететь.

— Что же вы будете делать? Пускать ракеты?

— В моем костюме есть устройство для связи. Оно передаст сигнал, который услышит спасательная команда.

Но острый ум Чарли обмануть было не так-то просто.

— Если у вас есть такая штука, — прищурился он, — почему же вы до сих пор никого не вызвали?

— Коммуникатор срабатывает от прикосновения руки. Я был не в состоянии дотянуться до него…

— Но тогда… — Чарли сглотнул слюну, — я мог бы сделать это за вас, не так ли?

— Уже сделал, — улыбнулся Миртин.

— Что?

— Еще три дня назад, когда я разрешил тебе осмотреть свои приспособления. Но, видимо, коммуникатор поврежден, иначе меня давно бы нашли. То есть, в том случае, если вообще разыскивают…

— Вы ничего не говорили мне об этом.

— Ты не спрашивал.

— А вы сможете его починить?

— Не знаю. Для этого нужно владеть своим телом…

— Но, может быть, я смогу?

— И сразу появятся спасатели. Неужели ты хочешь, чтобы я так быстро покинул тебя?

— Нет, — признался Чарли. — Конечно, нет. Я был бы счастлив, если бы вы смогли остаться со мной навсегда, стать моим учителем и другом… Но вам же необходимо вернуться к своим, да? Чтобы получить медицинскую помощь и продолжить работу. Не так ли? А для этого нужно починить коммуникатор…

— Спасибо тебе, Чарли, — улыбнулся Миртин. — Звать на помощь пока рановато. Я еще не выздоровел настолько, чтобы выдержать ускорение. Так что у нас с тобой еще достаточно времени для бесед. Чуть позже, может быть, ты действительно сможешь помочь мне отремонтировать коммуникатор. Договорились?

— Договорились, — кивнул мальчик и вытащил из груды инструментов еще одно устройство. — А что это?

— Прибор для разрезания и копания. Он вырабатывает необычайно сильный световой луч, который в пределах своей досягаемости прожигает все, что угодно.

— Что-то вроде лазера?

— Это и есть лазер. Только намного более мощный, чем ваши, земные. Он с легкостью расплавит скалу.

— В самом деле?

— Хочешь попробовать? — догадался Миртин. — Что ж, давай. Возьми его за округленный конец… Это — рычажок управления. Дай-ка мне взглянуть, на какое расстояние он настроен. Так, три метра. Нормально. Теперь направь его на пол пещеры, только побереги ноги. Нажимай!

Луч вспыхнул в полумраке ослепительно ярко, заставив мальчика на мгновение зажмуриться и сразу выключить рассекатель. Открыв глаза, он увидел прорезанный в полу пещеры желоб шириной в пять дюймов и глубиной почти в треть метра.

— Ого! — уважительно вырвалось у него.

— Да, незаменимая штука.

— Даже… даже чтобы убить кого-нибудь?

— Если это нужно, — согласился Миртин. — Но на моей родной планете никто никого не убивает, малыш.

— И все же если потребуется… и следов никаких не останется… Быстро и чисто… Поверьте, меня мало интересует, что с его помощью можно убивать, я очень хочу знать, как он устроен! Расскажете? Ведь, наверное, этот прибор я открыть тоже не смогу…

Миртин кивнул, и тут же на него обрушилась лавина вопросов. Лазер привел мальчика в большее восхищение, чем генератор, поскольку с принципом работы последнего он уже был немного знаком, а земные лазеры не шли с этим ни в какое сравнение.

Почему он такой маленький?

Куда подводится световая энергия и подводится ли вообще?

Откуда берется луч?

Это химический лазер, газовый или еще какой-нибудь?

— Ни то, ни другое, ни третье, — ответил Миртин. Он изо всех сил старался объяснить попонятнее, но сам не был в достаточной мере знаком с устройством своих инструментов, чтобы выступать в роли лектора. — Его принцип действия основан на другом…

— На чем?

Миртин промолчал.

— Землянам не положено знать, да? Мы сами должны будем открыть это?

— В некотором роде, да, — ответил инопланетянин и закрыл глаза.

Мальчик понял намек.

— Я приду завтра, — пообещал он и растворился в ночной тьме.

Через некоторое время, открыв глаза, Миртин не увидел среди сложенных в углу инструментов лазера. Что ж, чего-то в таком роде он давно ожидал. На мгновение им овладела тревога.

Воспользуется ли мальчишка рассекателем как оружием? Вряд ли.

Покажет ли его кому-нибудь? Определенно нет.

Постарается вскрыть? Весьма вероятно.

Любопытный мальчик. Это хорошо. Возможно, этим он даже принесет какую-нибудь пользу своей планете…

В любом случае, Миртин никак не смог бы помешать Чарли играть с рассекателем.

14

Когда Ворнин понял, что влюблен в Кэтрин Мэйсон, это явилось для него серьезным потрясением. Чувство, которое он испытывал к этой женщине, было таким же сильным, как и чувство к Миртину и Глэйр.

Значит, это любовь.

Но возможно ли такое?

Имеет ли смысл?

Он, конечно, хотел вступить с ней в связь с самого начала. Но это было вовсе не одно и то же, что и любовь к ней. Ворнин был соблазнителем по своей натуре, такой была и его роль в сексуальной группе: хищник, агрессор, начинающий любовные утехи, воспламеняющий своим пылом остальных. Если временами он находил нужным выйти за пределы группы, ни Глэйр, ни Миртин не возражали. Да и почему они должны были возражать? Это не противоречило дирнанским обычаям. Но Ворнин никогда не рассматривал земных женщин как объект для приложения своих возможностей соблазнения. Как и всякий другой Наблюдатель, он относился к землянам как к чему-то неизмеримо далекому, почти нереальному.

Однако тело его было телом землянина, анатомически совершенным — во всяком случае, внешне. Оно исправно переваривало земную пищу, хотя некоторые продукты земной цивилизации не являлись удобоваримыми для дирнанцев, и их приходилось игнорировать, дабы избежать заболеваний — все же дирнанская сущность доминировала над инопланетной оболочкой. То же самое, как полагал Ворнин, относилось и к половым функциям этого синтетического организма. Во всяком случае, предаваясь любви на борту корабля, они делали это чисто по-дирнански, совершенно не пользуясь внешними половыми органами земного типа. Тем более, что каждый знал, что под оболочкой скрывается свое, родное, дирнанское, и за долгие годы они как бы перестали обращать внимание на внешность партнеров. Так как же можно было ожидать, что поддельное тело умеет испытывать подлинное желание к подлинной женщине-землянке???

А может, все дело в нем, в Ворнине, в его сущности? Может, его воспламеняет возможность обольщения как таковая? Раз под рукой нет дирнанцев…

Да, но возможно ли соблазнить земную женщину теми же методами, что и своих соплеменников?

Будет ли его нынешнее тело функционировать должным образом?

Сумеет ли он доставить ей наслаждение?

Получит ли удовольствие сам?

И какое оно будет?

Значит, это просто игра? Без всякого эмоционального содержания? Обольщение ради обольщения, стремление познать непознанные еще аспекты своего нынешнего состояния?

Нет, нет и нет. Каким-то совершенно непостижимым образом в их отношения вкрался нежеланный, неожиданный, волнующий эмоциональный элемент. Началось это где-то в начале второй недели его пребывания в доме, в тот самый день, когда Кэтрин посетила церковь культа Контакта, и он осознал, что ей известно его инопланетное происхождение. Собственно, ничего удивительного в этом не было — образованная женщина, медик. Но до того дня она не подавала виду, не задавала никаких вопросов — не пыталась воспользоваться своим знанием. Она просто знала, и он узнал о том, что она знает, и оба они переступили некий барьер, который разделял их прежде.

И все же Кэтрин оставалась равнодушной, продолжала спать в другой комнате. Хотя он чувствовал, что вид его обнаженного тела вызывает у нее вожделение. Понимал, что она желает его и одновременно боится своего собственного вожделения, сознательно обрекая себя на душевные и телесные муки.

В самый первый день, предложив Кэтрин разделить с ним ложе, он испытывал острую боль. И не только в израненном теле. Боль потери… Потери Глэйр и, возможно, Миртина. Он так хотел тепла, так хотел близости и участия… Она отказалась, но взяла его за руку, и это тоже оказалось приятным. Однако потом ему захотелось большего, но непостижимая земная женщина воздвигла между ними барьер.

Кроме всего прочего, им двигало простое любопытство. Прирожденному обольстителю с планеты Дирна захотелось узнать побольше о местных сексуальных обычаях, так как, несмотря на десятилетнее наблюдение, в знаниях его, как выяснилось, имели место колоссальные пробелы.

Ее супруг погиб. Муж. Она могла иметь только одного супруга в какое-то определенное время, всегда противоположного пола. Такая социально принятая сексуальная группа называлась у них «семьей». Теперь группа распалась, и Кэтрин стала «вдовой». Существуют ли обычаи, по которым вдовы должны блюсти целомудрие в течение определенного периода? Если да, то как долго? А может, все дело в ребенке? Может, при нем нельзя вступать в половую связь? Или же ей должны предшествовать какие-либо религиозные обряды?

К сожалению, ответов на эти вопросы Ворнин не знал. В глубине души он подозревал, что Кэтрин вольна отдаться ему в любой момент, когда ей заблагорассудится, но не может пока что заставить себя совершить это.

Он знал, что когда-то она принадлежала к общественной касте медицинских сестер, где молодым женщинам разрешалось лицезреть больных мужчин в любом виде, включая обнаженный. Поэтому он предположил, что ее реакция на его тело продиктована отнюдь не нарушением племенных табу.

Свое тело она от него прятала. Только однажды ему удалось увидеть обнаженную Кэтрин, да и то случайно — она принимала ванну, когда внезапно расплакался спящий ребенок, и метнулась по коридору в детскую, не накинув на влажное тело даже полотенца. Ворнин видел ее только мельком, в проеме своей открытой двери. Тело настоящей женщины весьма отличалось от тела Глэйр, которое было сконструировано по ее желанию в соответствии с максимальной сексуальной привлекательностью, как ее понимают в Северной Америке.

Кэтрин, зависящая только от собственной генетической наследственности, значительно уступала Глэйр в совершенстве форм. Она была выше, с длинными худыми ногами, плоскими ягодицами и маленькой грудью. Тело ее, казалось, было предназначено для работы, требующей быстроты и силы, а не для услады.

Однако Ворнин ничего против этого не имел. Критерии, на основании которых проектировала свое тело Глэйр, вовсе не были его критериями. Собственно, форма землян была настолько чуждой дирнанцам, что у них вообще не могло быть никаких критериев, и для Ворнина Кэтрин была столь же прекрасна, как и Глэйр. И даже более прекрасной, поскольку была подлинной, настоящей!

То есть, Ворнину хотелось, чтобы она не была столь стыдливой по отношению к своему телу, пришла в какой-нибудь из вечеров в его комнату абсолютно голой и отдалась ему.

Разумеется, это произошло. Но совсем не так, как он планировал. Без всяких уловок с его стороны, на которые он был такой мастак.

Сломанная нога срасталась быстро, и однажды, когда Кэтрин ушла спать, ему пришло в голову опробовать ее — рано или поздно ему придется подняться на ноги и самому отправиться на поиски спасателей, поскольку на сломанный коммуникатор надеяться нечего. Приняв такое решение, он отбросил одеяло и перекинул ноги по одну сторону кровати. Потом приподнялся. Ощутив внезапный приступ головокружения, глубоко вздохнул и вцепился руками в матрац, чтобы не упасть.

Затем осторожно спустил пятки на пол и некоторое время просидел неподвижно, мысленно представляя себе, как хрустнет сломанная нога при первой же попытке опереться на нее. А искусственное внешнее тело связывалось с дирнанской сущностью прочными нервными цепями, и он уже имел возможность убедиться в том, что при повреждении искусственной оболочки испытывает вполне реальную боль.

Может, подождать еще пару дней?

Нет.

Опираясь на столик возле кровати, Ворнин начал медленно выпрямляться. Спокойно, спокойно. Как там нога? Держит? Да!

Мгновением позже комната в бешеном вихре завертелась перед глазами. Тело, казалось, распалось на части. Ворнин громко вскрикнул и сделал отчаянный шаг вперед здоровой ногой, затем робкий, скользящий — больной. Он стоял посреди комнаты, держась за спинку кресла, испуганный, дрожащий. Ему казалось, что пол вот-вот развернется и поглотит его. Но нога выдержала!

— Что вы делаете?

В дверях стояла Кэтрин. На ней была только тонкая ночная сорочка, сквозь которую просвечивало тело. Лицо выражало крайнюю степень возмущения.

— Я… пробую ногу…

Попытавшись сделать шаг к кровати, он покачнулся, и Кэтрин бросилась к нему, чтобы поддержать. Силы оставили его, он навалился на нее всем телом, но ей удалось удержать его на ногах ровно столько, сколько им понадобилось, чтобы, спотыкаясь, сделать три шага и опрокинуться на кровать.

Вместе!

Он был обнажен, ее прикрывала только тонкая ткань короткой сорочки. Кэтрин оказалась сверху, она смеялась и тяжело дышала. Скорее случайно, чем по чьей-либо воле, губы их соприкоснулись и он почувствовал мгновенно вспыхнувший в ней жар, понял, что желанный момент наконец наступил.

Но как же все-таки заниматься любовью с землянкой? Где находятся ее центры возбуждения?

Ветеран тысяч любовных сражений волновался, как новичок в любви. Его руки скользили по ее телу.

Куда?

И что?

Локти, плечи, колени…

Она сорвала с себя сорочку, ее обнаженное тело обожгло его, прохладное, и оно не оставило этот порыв без ответа, разрешив самостоятельно давно тревожившую Ворнина проблему…

А потом она плакала и целовала его кожу на плечах…

И, только окончательно успокоившись, принялась выговаривать за то, что он встал с постели.

— Это еще опасно!

— Я испытывал ногу.

— Еще несколько недель…

— Вот в этом я не уверен. Кость уже срослась. У меня просто закружилась голова.

— Ты так быстро выздоровел?

— Да.

— Но сломанная нога…

— Человеческая, ты хотела сказать?

— А ты не…

— Нет.

— Скажи это!

— Я — не человек, Кэтрин.

— Я давно ждала…

— Я тоже. И если бы не попытался встать, ты не вошла бы и не подхватила бы меня, и мы бы не…

— Замолчи.

— Я рад, Кэтрин. И совсем не раскаиваюсь в том, что мы сделали.

— И я. Только… я боюсь, Ворнин.

— Чего?

— Не знаю. — Она взяла его руку и положила себе на грудь. — То, что мы… если ты не человек, то как же… Как же мы смогли?

— Те, кто сделал для меня тело, знали, что они делают.

— Твое тело… сделано?

— Мое внешнее тело сделано для маскировки. Внутри оно совершенно другое.

— Я пропала! Скажи мне…

— Позже, — мягко оборвал ее Ворнин. — У нас еще много времени впереди. Не сейчас.

— Я испытываю такое странное чувство… Будто переплыла реку и оказалась в неведомой земле…

— Тебе нравится это чувство?

— Думаю, что да.

— Тогда зачем беспокоиться?

Кэтрин рассмеялась и обняла его крепче.

— У тебя все еще кружится голова?

— Да, но уже по другой причине.

— А нога? С ней ничего ни случилось, пока ты стоял на ней?

— Ничего.

— А когда мы…

— Тоже ничего.

Впервые за много-много дней он почувствовал себя спокойно. Женщина, лежащая рядом, подарила ему неизведанное до сих пор наслаждение, помогла получить ответы на большинство вопросов в отношении тела, которым он располагал. Оно оказалось наделенным всеми необходимыми рефлексами, могло испытывать удовольствие, и это показалось ему самым замечательным свойством. А еще более замечательной оказалась новость, насколько страстной стала Кэтрин, стоило ей только позволить себе выказать свои чувства.

Они почти не спали в ту ночь, Ворнин постигал искусство любви землян, а его партнерша оказалась неплохой учительницей. Уже под утро, тесно прижавшись к нему разгоряченным телом, она сонно прошептала: «Я люблю тебя… люблю…»

Возможно, это тоже было частью ритуала. Интересно, он должен ответить теми же словами?

Немного подумав, Ворнин решил все же воздержаться. Как от существа с другой планеты, от него вовсе не требовалось четкого соблюдения местных ритуалов. И он мог бы показаться неискренним, если бы попытался. Удачливый обольститель, это он познал еще в юные годы, всегда должен быть искренним. Но только когда эта искренность ценится.

Все следующие ночи Кэтрин проводила в его постели, и ночи эти были по-настоящему жаркими. А днем заново учила его ходить. Даже раздобыла где-то для этой цели палку. Он же предпочитал опираться на ее руку.

Превозмогая головокружение, Ворнин день за днем укреплял мускулы и понемногу двигался все увереннее и увереннее. Он уже почти не хромал. Кэтрин дала ему халат — по-видимому, чтобы он пристойно выглядел перед ребенком. Сама она больше не связывала себя какими-либо ограничениями и расцветала с каждым днем. Он все чаще слышал от нее слова любви и воспринимал их поначалу довольно рассеянно, как часть какой-то ритуальной игры, но со временем обнаружил, что и сам непроизвольно пересек какую-то невидимую черту, и то, что было сначала забавой, переросло в эмоциональный союз. Осознание этого пришло к нему в тот момент, когда он задумался о перспективе скорого возвращения к своим. Но одновременно откуда-то изнутри поднялась острая боль — это означало потерять Кэтрин, а сама мысль о разлуке привела его в уныние. Ему не хотелось расставаться с ней.

Как же такое могло случиться?

Это было немыслимым. Биологически они не имели ничего общего, он лег в постель с ней, чтобы выяснить, возможно ли это вообще. Все эти физические проявления любви и перешептывания в ночи — неужели же они смогли создать эмоциональную связь между дирнанцем и землянкой. Найдется немало дирнанцев, которые расценят их отношения как извращение, будут возмущены и оскорблены.

Влюбиться? В землянку???

Ворнин чувствовал себя совершенно беспомощным перед этим неоспоримым фактом.

Договор, конечно, не запрещал половых связей между Наблюдателями и наблюдаемыми, ибо заключающие его даже не рассматривали возможность их возникновения. Поэтому Ворнина несколько утешала мысль, что ничего противозаконного он, собственно говоря, не совершил.

Вскоре ему придется оставить эту планету.

Но что же тогда будет с этой женщиной?

А с ним самим?

15

Спасательный отряд состоял из шести дирнанцев, разбитых на две группы по трое. Каждая группа составляла завершенную сексуальную ячейку, из двух особей женского пола и одной мужского в первом случае, и из двух особей мужского и одной женского — во втором.