Афёра

— Да-да, получил, все нормально, — постарался ответить одной фразой на оба вопроса Макаров.

— Как вода?.. Парное молоко? — весело спросил Воронцов. Тон его был таким, словно он действительно отправил сотрудника на отдых и следовало задавать ему именно такие вопросы.

Алексей улыбнулся. Немного легковесная манера общения с подчинёнными, давно принятая на вооружение полковником, была избрана совсем не зря: задавая какие-то незначительные вопросы, Воронцов тем самым освобождал собеседника от психологического гнёта, испытываемого человеком в разговоре с начальником, и полностью передавал инициативу в общении младшему по рангу. Этим полковник как бы подбадривал офицера, подтверждал значимость и важность его работы, гарантировал поддержку и помощь. Макаров постарался сразу же перейти к делу, хотя и ответил все-таки сначала на вопрос начальника

— Вода отличная, пару раз искупался уже — восторг полный, — сказал он и затем без какого-либо перехода добавил: — Меня очень заинтересовала ваша информация по Красавчику, думаю даже, она может оказаться решающей. Я навёл здесь кое-какие справки — сходится к тому, что в этом году он снова был здесь с Гостениным. Карты, женщины — этим они занимались вместе, и даже в день гибели Павла.

— Когда их видели вместе в последний раз? — уточнил Воронцов.

— В полночь или немного раньше они вместе покинули ресторан на берегу. Говорят, ссорились, и Гостенин даже публично оскорблял Красавчика.

— А смерть наступила, по заключению врачей… — озабоченно произнёс Воронцов. — Сейчас посмотрю.

— Между двенадцатью и часом, — подсказал Макаров.

— Да… это серьёзный факт, — сказал полковник. — От кого получена информация?

— От швейцара ресторана на набережной. Но это ещё не все. Есть много интересных обстоятельств, свидетельствующих против Иваненко. В связи с этим я хотел бы просить вас установить теперешнее его местонахождение… В день гибели Павла, утром, Красавчик сдал номер в гостинице. Портье сказал, будто собирался к московскому поезду, на вокзал.

— А когда отходит поезд?

— В девять утра.

— Так, — сказал полковник. — Утром к поезду выехал, а вечером его видели в ресторане с Гостениным. Может, специально так сделал, готовил алиби?

— А это на него похоже? Его стиль?

— Вполне. Предусмотрительный человек. Я видел досье; сразу же, с первого дела бросается в глаза, пока не подстрахуется как следует — шагу не ступит… Похоже на него.

— Было ещё одно, правда косвенное, подтверждение того, что Иваненко собирался отъезжать, но уже позже, вечером: уборщица корпуса, где жил Гостенин, видела их вместе, Пашу и Красавчика, и молоденькая девушка с ними. Кто она, я пока не знаю.

— Может быть, та, с фотографии?

— Может быть. Они вышли из здания вечером, навеселе, как уборщица утверждает, и Гостенин сказал, что вернётся поздно — товарища надо проводить.

— Так, значит, он знал об отъезде Иваненко?

— Знал. А затем была ссора между ними в ресторане, и первым, по утверждению официанта, ушёл Паша, а Красавчик расплатился и поспешил за ним.

— А девушка? Она была с ними в ресторане?

— Да. И ушла намного раньше, часа за два до Гостенина. Парень, ну, тот, атлет…

— Это который со штангой?

— Да. Он тоже там был и пытался их мирить. Но тоже ушёл раньше, вслед за девушкой. Официант говорит — это скорее всего телохранитель Иваненко. В общем, в итоге они остались вдвоём, один на один, и продолжали ссориться. У Гостенина, по-видимому, были к Красавчику серьёзные претензии.

— Так-с, — задумчиво произнёс Воронцов. — Прилично ты за день успел нарыть… Чем я могу тебе помочь?

— Хотелось бы, чтобы вы выяснили кое-что у этой женщины, Эллы или Элины.

— Пошлю к ней человека. Что конкретно тебя интересует?

— Во-первых, почему она в этом году не поехала в «Янтарный залив» и был ли на самом деле у них какой-то договор с Гостениным.

— Так. Во-вторых?

— А во-вторых, насчёт ожерелья. Похоже, это действительно вещь очень редкая и она её вовсе не покупала… — Алексей рассказал Воронцову о своих беседах с попутчиком в электричке и фотографом.

— Значит, в аренду у музея, — повторил Воронцов, дослушав рассказ Алексея о встрече с фотографом. И тут же выразил ту мысль, что не успел высказать Макаров. — Так ты думаешь, Паша хитрил, под свой «роман» выколачивал из сердобольной тётки деньги?

— И из друга детства.

— На картишки и девочек, — сделал за ключение полковник. — Ладно, попробуем и с ожерельем этим разобраться.

20

Воронцов пообещал Алексею выяснить, где находится сейчас Красавчик, к утру, максимум — к полудню. На всякий случай они условились, что Макаров будет ждать его звонка в гостинице ровно в девять часов утра, а затем, в случае, если такового не последует, — в двенадцать ноль-ноль. Таким образом, у Алексея оставалось в запасе до этого звонка целая уйма времени — больше двенадцати часов, и так как приятная возможность провести вечер в компании очаровательной девушки по имени Паула была им безнадёжно утрачена, он решил посвятить это золотое времечко изучению достопримечательностей города, главными из которых ближе к закату становились многочисленные бары, кафе и рестораны. А так как в силу выработавшейся за годы службы привычки и отдыхая решать попутно какие-то задачи, выбрать первый попавшийся ему на пути кабачок Макаров просто не мог и, поколебавшись, направился прямиком туда, где ждали его только завтра, — в «Золотой краб».

Легко сказать, что Макаров прямо вот так вышел из переговорного пункта и пошёл попить пивка с креветками в бар «Золотой краб». На самом деле сделать это оказалось не так уж просто. Решительно выходя на улицу, Алексей сразу же и остановился в задумчивости. Где его искать в почти ночном уже городе, этот самый «Золотой краб»? В обозримой перспективе ни справа, ни слева подобного заведения видно не было. Хотя нет, подобные были: пару светящихся в начинающих постепенно опускаться на землю сумерках вывесок можно было прочесть прямо от дверей переговорного пункта: с одной стороны сияла огнями просторная, с двухметровыми, закрытыми красными шторами окнами «Испания», а с другой — небольшой уютный «Кенигсбергский лев». Куда же идти: направо, то есть по направлению к гостинице, или налево — к вокзалу?

Решив извлечь выгоду из сложившейся ситуации, Алексей высмотрел среди заполнившей улицу от края до края гуляющей толпы двух осторожно держащих друг друга под руку женщин лет тридцати пяти — сорока: худощавую, стриженную очень коротко блондинку и пышнотелую хохотушку-брюнетку с волосами, собранными в хвост. Он уверенно направился к ним навстречу, словно это были его давние-предавние знакомые.

— Ой, — воскликнула смуглянка, прикрыв от смущения рот ладонью, когда подругам пришлось резко затормозить перед выросшей у них на пути преградой. Это была не менее чем сорокалетняя «девочка» (бывают такие люди, которые и в солидном возрасте продолжают оставаться по-детски простодушными). Глаза её смотрели из-под густых ресниц на Макарова одновременно испуганно и весело.

Подруга её была спокойнее и суше, даже строже.

— Не поняла, — заявила она, подняв на Алексея серые глаза учительницы (или лучше — завуча) начальных классов. — Что вы хотели, молодой человек, что за…

— Извините, девушки, — не давая блондинке выразить до конца свой протест, весело произнёс Макаров, который абсолютно ничем не рисковал, потому что нужно было ему, в сущности, очень мало. — У меня к вам просьба…

— Просьба?.. — насторожилась худощавая, одетая в голубую блузку и белые шорты по колено, загорелая, «как головешка», женщина. Пышнотелая подруга её продолжала молча улыбаться.

— Я только сегодня приехал и плохо ориентируюсь. Где здесь находится бар «Золотой краб»?

— Ради Бога, но стоило ли так налетать на нас для этого? — усмехнулась блондинка. — И потом, — добавила она, строго взглянув на Макарова, — какая же это просьба, это просто вопрос.

— А я поняла, — смущённо улыбаясь (девочка!), вступила в разговор толстушка. — Я поняла, Катя, — обратилась она к подруге, — молодой человек плохо ориентируется в городе и хочет, чтоб мы не просто сказали ему, где находится бар, а проводили его туда…

— Это так? — строго взглянула на Алексея её коротко стриженная подруга.

— Да-да, именно так, — подтвердил Макаров. Он не ошибся относительно смуглянки с детским хвостиком густых чёрных волос на затылке: дети обычно более проницательны, чем взрослые, и этот «ребёнок», у которого, наверное, уже давно имеются свои дети, сразу разгадал его намерения.

Худощавая строгая женщина, которую уж никак бы нельзя причислить к тому разряду людей, к которому Алексей отнёс её подругу, вопросительно взглянула на толстушку, и та тут же смущённо потупила глаза, хотя несомненный лидер их пары всего лишь задавал ей безмолвный вопрос. Добрая, уступчивая женщина привыкла, что решающий голос всегда принадлежит товарке, и теперь вверяла судьбу обратившегося к ним с просьбой человека в её руки.

Блондинка перевела взгляд на Макарова.

— Хорошо, — решительно сказала она, — пожалуй, мы проводим вас туда. Но если у вас относительно нас с подругой какие-то далеко идущие планы и это лишь предлог, то…

— Нет-нет, что вы, девушки, — поторопился успокоить её Алексей, — только настолько, насколько вы сами позволите, не более того.

— Ну что ж, — подытожила более дружелюбным тоном блондинка, — тогда идёмте… Это как раз в том направлении, в котором мы шли.

— Разрешите, — Макаров предложил строгой даме согнутую в локте руку, — так, по-моему, будет удобнее. — Усмехнувшись, блондинка решительным движением просунула под его локоть свою узкую, с длинными тонкими пальцами кисть.

Так втроём они неспешно двинулись по оживлённой, заполненной гуляющим народом улице.

Несмотря на то, что вначале светловолосая дама продемонстрировала некоторую строгость и даже, показалось, неприступность, контакт с обеими подругами установился очень быстро. Скоро Макаров, не затратив почти никаких усилий, узнал, что женщины отдыхают в санатории «Горняк», что одна из них приехала из Питера, другая — из Москвы, был познакомлен с основными достопримечательностями города, с ассортиментом товаров на рынке и в магазинах и ещё множеством интересных для любого приезжего мелочей. Алексей вообще умел поддержать разговор, продемонстрировать заинтересованность в том, о чем говорит собеседник, и в результате за то недолгое время, пока они шли до бара, успел понравиться женщинам. У него, так же как и у дам, стало появляться желание продолжить неожиданное знакомство, но вскоре пришлось изменить все планы. Но обо всем по порядку.

— А вот и «Золотой краб», — сказала блондинка, которую, как выяснилось в разговоре, звали Катей. Она указывала на раскрытые нараспашку стеклянные двери павильона с открытой террасой, где стояли столики и жарилось на большом мангале что-то очень ароматное. Почти все столы были заняты, играла музыка, а через открытую дверь павильона виднелась высокая полированная стойка бара, вдоль которой на мягких высоких табуретах сидели посетители, предпочитавшие закрытое помещение свежему вечернему воздуху.

— Но знаете, здесь достаточно высокие цены, — сказала, глядя на Макарова, явно сожалея о предстоящем расставании, смуглая толстушка Ира. — Во многих других местах можно получить примерно то же самое, что и здесь, но куда дешевле…

— Правда? — спросил Алексей, прикидывая в уме, стоит ли ему, как он сначала собирался, отправиться в бар или же продолжить прогулку по городу с дамами. — И намного? — спросил он рассеянно, потому что внезапно увидел человека, о встрече с которым мог разве что мечтать. Черноволосый, атлетического сложения молодой человек, похожий на кавказца, появился в дверях бара, ведя за руку девушку в очень короткой юбке и белой, с широким кружевным воротником, блузке. Он был на голову выше своей спутницы и, пожалуй, сантиметров на пять — Макарова

Ира в это время что-то говорила, отвечая на заданный Алексеем вопрос, но он её не слышал. Парень, виденный Макаровым на фотографиях в компании с погибшим московским студентом, Красавчиком и неизвестной пока девушкой, прошёл со своей дамой буквально в метре от него и двух подруг. «Будет ждать… „Арлекино“… — быстро говорила смуглому атлету его спутница. Больше ничего из их разговора Алексей не расслышал, но и этого хватило для принятия решения.

— Так вы говорите, Ира, здесь дорого? — спросил он, поворачиваясь спиной к бару.

— Да-да, очень, — ничуть не обижаясь на его невнимательность, ответила смуглянка. — Два с половиной доллара кружка пива и три — порция креветок.

— А крабы вообще по три с половиной, — добавила Катя.

— Так-с, понятно, — сделал озабоченное лицо Макаров, — и правда дороговато, — делая вид, что усиленно размышляет, он незаметно следил за уходящими все дальше по улице парнем и девушкой. — Такие места, я думаю, лучше посещать ближе к финишу, иначе рискуешь не рассчитать средств. А вот, например, «Арлекино» — что это такое? Бар или ресторан? Помнится, мой знакомый, который порекомендовал мне отправиться сюда на отдых, очень советовал… Может, сходим туда?.. (Парень с девушкой, столь заинтересовавшие Алексея, уходили от них все дальше и вот-вот должны были скрыться из виду.)

Женщины посмотрели друг на друга в замешательстве, затем блондинка скупо улыбнулась, а пухленькая прыснула в кулачок.

— Нет, туда уж мы с вами точно не пойдём, — сказала светловолосая строгая Катя.

— Почему? — удивился Макаров.

— Скажем так: мы ещё не преодолели всех комплексов, как теперь модно говорить.

— Что такое? — не понял Макаров. — Вы говорите какими-то загадками.

— А вы будто не знаете, куда предлагаете идти, — упрекнула его женщина, — приятель вам не сказал… — она снова усмехнулась и покачала головой.

— Да нет, правда, ничего он мне не сказал, — пожал плечами Алексей. — Сказал, дескать, вот «Арлекино» очень приличное заведение, сходи… И все.

— Ну, тогда он большой баловник, — сказала Катя, а её подруга, решив, очевидно, что пора внести ясность, добавила:

— Это стриптиз-бар, — в голосе толстушки звучали нотки сожаления. — Там для женщин бесплатный вход, но мы с Катей…

— Мы с Ирой туда принципиально не ходим, — отрезала её загорелая, стройная подруга-лидер. — Там в основном мужчины, а у них после такого зрелища, сами понимаете, что за мысли — только б женщину снять на ночь.

— А, понятно, — сказал Макаров, изобразив, насколько можно было, сожаление. — Но вообще-то, может, вы зря так? Приятель мне говорил, что там занятное представление. (Парень с девушкой скрылись из вида) Он даже с женой туда ходил. А где он, этот бар, находится?

— Я же говорю, у вокзала, — с непонятным удовлетворением в голосе, словно констатируя, что Макаров все равно решит идти в то заведение, которое она осуждала, сказала Катя. Подруга её, по той же, очевидно, причине, явно загрустила. — К вокзалу в ту сторону, — женщина махнула рукой в том направлении, в котором только что удалилась пара, интересующая Алексея.

Макаров почувствовал заметное облегчение и улыбнулся.

— А может, все-таки сходим туда вместе? — спросил он светловолосую даму, искоса поглядывая на её подругу. На лице последней он увидел сменившие одно другое выражения надежды и — после какого-то испуганного взгляда на товарку — безнадёжной грусти.

— Нет-нет, что вы, мы порядочные женщины, — ответила та, взглянув на подружку. — Если вам, мужчинам, это ещё как-то простительно, то уж женщинам…

— Ну, жаль, жаль, — сказал Макаров и развёл руками. — А я, пожалуй, схожу посмотрю… Ничего страшного, уверяю вас, там нет, может быть, уговорю вас в следующий раз.

21

Через десять минут после того, как, узнав напоследок у двух подруг, где их можно найти на пляже, они расстались, Алексей вошёл в освещённый лишь красными лампами на столиках да отчасти светом, отражающимся от Ярко освещённого с одной стороны прожекторами круглого подиума, зал стриптиз-бара «Арлекино».

С местами в баре было довольно туго — представление давно началось, и отыскать свободное место Алексею удалось лишь с помощью одного ловкого паренька-официанта, которому он вручил за услугу уже становящуюся своеобразной волшебной палочкой десятидолларовую бумажку. Этот же официант доставил спустя пять минут Макарову за столик у самого выхода, где, кроме него, сидели ещё двое мужчин, кружку отменного немецкого пива. Более серьёзных напитков, какими в зале увлекалось, по наблюдению Алексея, абсолютное большинство присутствовавших, он сам заказывать не стал, так как должен был попробовать отыскать среди множества незнакомых людей, рассевшихся в полумраке за столами, черноволосого атлета с его миловидной малышкой и постараться, если получится, пообщаться с ними.

Как, под каким предлогом он подойдёт к ним, о чем заговорит, Макаров пока не знал, но не беспокоился об этом, потому что был убеждён: предлог найдётся, главное — найти.

22

Будучи по натуре человеком любознательным, Алексей любил постоянно узнавать о жизни что-то новое. Он был глубоко убеждён в том, что палитра полученных на протяжении прожитых лет впечатлений должна быть как можно пестрее, что надо лично увидеть и испробовать как можно больше самых разных вещей — хороших и плохих, острых и пресных, только тогда можно определить для себя шкалу ценностей нашего земного существования. С этой точки зрения место, куда он попал этим вечером, было для него очень интересным, а если добавить, что Алексей Макаров никогда не был аскетом, — он вообще должен был следить за происходящим на небольшой сцене в противоположной от его стола стороне зала во все глаза. Раньше ему никогда воочию не приходилось наблюдать стриптиз, да ещё находясь в окружении десятков мужчин и женщин, жадным взором следящих за происходящим на маленькой сцене. Никогда ему не приходилось ощущать те незримые нити, что соединяют сбившихся вокруг сцены самцов, каждого в отдельности и всех вместе, с обнажающейся постепенно у них на глазах отрешившейся от нормального человеческого чувства стыда самкой. А ощутить этот диковатый процесс можно, несомненно, только побывав в своеобразном храме первобытных инстинктов, хранимых в обычное время каждым человеком глубоко внутри, тщательно спрятанных от посторонних глаз. И Макаров бы с удовольствием поразмышлял над этим торжеством плоти, посмотрел бы на участвующих в представлении женщин, пробуя представить, какие чувства испытывает каждая из них, обнажая себя на глазах жаждущих секса мужчин, — но, увы, с того момента, как он оказался за столиком, ему практически некогда было разглядывать сцену; прежде всего надо было осмотреть зал в поисках высокого темноволосого мужчины, знакомого Павла Гостенина.

Впрочем, пробел в его впечатлениях, образовавшийся из-за невозможности сосредоточить внимание только на подиуме, а не шарить глазами по полукруглому, основательно заполненному залу стриптиз-бара, восполняли в какой-то мере двое его соседей по столу, толстый мужчина лет пятидесяти в расстёгнутом на огромном животе пиджаке и вертлявый худощавый субъект с зализанными на лысину жидкими волосами, примерно того же возраста.

Начало разговору положил сам Алексей в тот момент, когда официант усадил его за столик и отошёл прочь.

— Я вам не помешал? — спросил он смотревшего на него толстого мужчину с круглыми, чуть навыкате глазами. До того, как он подсел к столу, толстяк внимательно следил за сценой, где длинноволосая, чуть полноватая на взгляд Макарова девица совершала предусмотренные сценарием движения вокруг сверкавшего в перекрёстных лучах прожекторов длинного, укреплённого по центру шеста, имея на упитанном, лоснящемся теле одни плавки, практически ничего не прикрывавшие, и демонстрировала зрителям свою невероятно большую, округлую грудь.

— Нет-нет, молодой человек, не помешали. Очередной номер, можно сказать, окончен, Аня, — мужчина чуть качнул круглой головой в сторону сцены, поясняя таким образом, о ком речь, — все равно больше ничего с себя обычно не снимает…

— Вот как? — учтиво изобразил удивление Макаров, приступив тем временем к постепенному осмотру довольно большого зала, начиная от лучше освещённых столиков у самой сцены. — И почему же? — глянул он искоса на откинувшегося всем телом назад, на спинку стула мужчину.

— Начало представления, — ответил, махнув рукой, полный человек и, вытащив из кармана большой белый платок, вытер им со лба пот.

— Разогревают народ, — неожиданно вступил в разговор очкарик, не отрывая, впрочем, в отличие от соседа, взгляда от сцены. — Первые у них никогда не раздеваются до конца, специально зал заводят. А вот к концу уже все будет, так сказать, в натуре. Но там уже пойдут другие попки, получше Аниной, — добавил он и рассмеялся коротким нервным смешком. Алексею, в этот момент снова повернувшемуся к сцене и пытавшемуся рассмотреть тех, кто сидел во втором ряду, стараясь не вертеть чересчур головой, чтобы не привлекать к себе внимания соседей, подумалось, что плюгавенький человечек, возбуждённо смотревший стриптиз, вот-вот выпустит слюну длиной до пола.

— Да нет, Василий, ты не прав, — снова послышался голос обращавшегося на этот раз не к Макарову толстого, — каждый раз по-разному…

— Что по-разному?.. Всегда одно.

«Э-э, да вы, ребята, тут завсегдатаи», — подумал Макаров о своих соседях, разглядывая теперь уже третий ряд.

— Ну, как одно?.. Видишь, Оля вышла, а она никогда на полпути не останавливается, — хохотнул толстяк. — Снимет все, кроме чулок, но это уже не главное, это только усиливает её сексуальную привлекательность, не так ли, молодой человек?

Алексей пожал плечами, не оборачиваясь, потому что парочка за крайним столом третьего ряда его очень заинтересовала.

Эта парочка была совсем не той, какую он хотел найти, придя сюда, но фигура сидевшей к нему боком женщины в алом вечернем платье была ему знакома. И не только фигура, но и то, как она сидела, как держала головку с уложенными в замысловатую причёску длинными волосами, аккуратно оперев её на руку, локоть которой поставила на столик, как отвечала что-то своему кавалеру, мужчине с гладко зачёсанными назад волосами и длинноватым бесстрастным лицом.

Двое соседей Макарова возобновили свой спор, касавшийся режиссуры развёртывающегося на их глазах представления и достоинств стройной девушки, вышедшей на сцену в наряде не то китаянки, не то вьетнамки, с характерной широкой шляпой на голове, в брючках и курточке скромного серого цвета, и начавшей разоблачаться, как ни странно, не сверху, а снизу, то есть первым делом сняв брюки и оставшись в чулках и кружевных трусиках. Друзья-сластолюбцы увлеклись своим спором, стремясь, очевидно, доказать свою правоту и продемонстрировать глубочайшее знание предмета перед неожиданно появившимся рядом с ними арбитром, чья роль поручалась ситуацией Макарову, но тот их уже совсем не слушал. Он узнал женщину, сидевшую за крайним в третьем ряду столом. Это была Паула. Алексей узнал её ещё до того момента, когда девушка наконец повернулась так, что можно было разглядеть её лицо. «Интересно, — спрашивал себя Макаров, — а если бы ты ей дозвонился? Была бы она здесь с этим гладким хмырём?» Макаров отогнал глупое мальчишеское чувство уязвлённого самолюбия. Но все-таки было неприятно, что молодая красивая женщина, хотя и знакомая с ним меньше суток, предпочла кого-то другого.

Внезапно в зале стало чуть светлее — зажглись скрытые до того в стенах светильники, и громче заиграла музыка. Повернувшись к сцене, Макаров увидел, что она опустела.

— Что такое? — повернулся Алексей к сидящему в прежней позе и пьющему что-то из высокого стакана толстяку. Очкарик тоже сидел спиной к сцене и налегал на какой-то салат в маленькой тарелочке.

— Перерыв пятнадцать минут, — весело ответил толстяк. — Дают возможность перекурить, освежиться, сделать дополнительный заказ (по залу действительно активно засновали почти невидные до сего момента официанты). — Не понимаю, зачем нужны эти перерывы — их, кстати, будет ещё три, — ведь и так, при желании, можно выйти на воздух или подозвать официанта… Чушь какая-то.

— Умно сделано, — тут же возразил ему приятель, продолжая жевать салат. — Они за счёт этих пауз, знаешь, какие «бабки» имеют?! Народ-то вон как к стойке кинулся… А то сидели, на сцену уставясь…

Макаров, снова постепенно упустив нить разговора своих соседей по столику, воспользовавшись гораздо лучшим освещением, оглядел внимательно сразу весь зал, но смуглого парня с его девушкой так и не обнаружил. Отвбиваться, конечно, было рано — они ведь могли, как некоторые из присутствовавших, выйти на время перерыва на воздух, а может быть, он просто не разглядел их со своего места. Решив рассмотреть находившихся в зале стриптиз-бара людей внимательнее, Алексей поднялся со своего места.

— Вы куда, молодой человек? — превратно истолковав его намерения, воскликнул толстяк. В его споре с приятелем наступил очередной тайм-аут, и он, развалившись на стуле, глазел по сторонам. — Не спешите, дальше будет куда интереснее, особенно ближе к полуночи. Оставайтесь, не пожалеете.

— Да я и не собираюсь уходить, — улыбнулся Макаров. — Пройдусь немного по залу, осмотрюсь — до стойки и обратно.

Он пошёл между столиками и, повернувшись в сторону сцены, снова наткнулся взглядом на Паулу. Кавалер её куда-то исчез, и она сидела за столиком одна. Макаров оглядел зал: нет, определённо, «зализанного» парня нигде поблизости видно не было, часть столиков пустовала, а на свободном пространстве перед сценой несколько пар двигались под лившуюся из динамиков тихую музыку в медленном танце. Неожиданно Алексею пришла в голову не соответствующая возрасту, совсем несолидная мысль. Он усмехнулся и прибавил шагу.

— Девушка, разрешите вас пригласить, — вежливо сказал Макаров, приблизившись к столику Паулы. Она сидела к нему спиной и задумчиво глядела на опустевший подиум, поэтому не заметила, как он приблизился, и плечи её вздрогнули от неожиданности. Глаза обернувшейся к Алексею девушки были испуганными, накрашенные яркой помадой губы непроизвольно раскрылись от удивления.

— Вы? — даже не спросила, а пролепетала она.

— Я, — немного нахально улыбнулся Макаров. — Извините, я не смог позвонить, во сколько вы сказали, и теперь наказан — вынужден слоняться по городу один… Виню только себя. Так разрешите?

— Да, конечно, — оглянувшись в нерешительности по сторонам, сказала Паула. Убедившись, что на них никто не смотрит, она встала и подала Алексею руку.

23

— Ого, стоило мне отлучиться на минутку, как мою даму уже умыкнули… Извиняюсь, паренёк, но я не согласен, здесь играют по другим правилам, — на плечо Алексея тяжело легла чья-то рука. Он только успел ощутить сквозь тонкую ткань платья жаркое тепло тела девушки, почувствовал лёгкое опьянение от тонкого аромата духов, исходящего от её пышных волос, только испытал волшебное прикосновение нежного и беззащитного женского тела, а тут… Грубое вторжение в мир его чувств, разрушение магии медленного танца с красивой, чувственной женщиной, неземного контакта между ним и партнёршей, было, на взгляд Макарова, грубейшим нарушением элементарных норм поведения. Он быстрым движением сбросил со своего плеча пальцы наглеца, при этом не сочтя нужным повернуться к нахалу, лишь процедив сквозь зубы: «А твоего согласия никто и не собирался спрашивать, я не тебя приглашал», и хотел уже продолжить танец, но Паула мягко сняла его руку со своей талии и остановилась, укоризненно глядя на стоящего за спиной у Макарова.

— Андрей, — сказала она негромко, — что это за сцена?.. Зачем ты?..

После таких слов Макарову пришлось повернуться к нарушившему их покой человеку.

— Ага, вот ты какой, грубиян, — не обратив внимания на замечание девушки, сказал тот самый молодой человек, которого Алексей недавно видел сидящим с нею за столиком. Ему было примерно лет двадцать пять, и он был выше Алексея сантиметра на три-четыре, но чуть менее плотен. — Кажется, ты чем-то недоволен? — спросил парень насмешливо, слегка вздёрнув подбородок и угрожающе надвигаясь.

— Андрей, — снова попыталась образумить своего знакомого Паула, — ну зачем ты так? Я пришла с тобой и сейчас же вернусь за столик. А этот человек не местный, приезжий, ему неприятна твоя фамильярность…

— Не то слово, — согласился Макаров, увидев, что парень, кажется, готов послушать девушку и угомониться, а потому почувствовав себя ребёнком, обиженным одним взрослым и защищаемым другим. — Я очень не люблю, когда со мной так разговаривают всякие…

— Ну, теперь ты, что только вы за люди, в самом деле! — перебила его Паула, предугадав то оскорбительное слово, которое он собирался произнести в конце фразы.

— Всякие кто?.. А ну, договаривай, нахал, — сквозь зубы процедил парень с холёным лицом, давая понять, что догадывается, что хотел сказать Макаров. — Ты знаешь, что я с такими, как ты… — он хотел выругаться, но сдержался, — с такими, как ты, салагами по-другому обращаться и не умею, но другой раз, смотри, так не поступай, а то уши оторву, больно будет, — закончил он, слегка качнувшись вниз-вверх на каблуках, и, решив, очевидно, что выиграл словесный поединок, взял Паулу под руку. — Пошли на место.

Паула послушно двинулась за ним, потом обернулась и через плечо виновато взглянула на Алексея, словно желая что-то сказать, может быть, извиниться за бестактность кавалера. Но Макаров не считал свой разговор с ним законченным, а лишь умышленно сделал паузу. Он не видел причин отпускать хама без сатисфакции и, повторив жест, сделанный парнем в самом начале, положил руку тому на плечо.

— Не торопись, Андрюша, погоди, — насмешливым тоном произнёс он имя, названное Паулой. — Я ещё не закончил говорить, — и, когда тот разъярённо повернулся к нему, добавил, бесцеремонно оторвав его руку от талии Паулы: — Давай спросим у женщины, может, она и не хочет пока идти с тобой, а предпочитает потанцевать ещё немного.

Уперев взгляд тёмных, почти чёрных от расширившихся зрачков глаз в переносицу Макарова, парень заиграл желваками. Паула решила опередить его.

— Ребята… — начала она, — Андрей…

Но разъярённый не на шутку человек остановил её повелительным жестом правой руки, и она, к удивлению Макарова, покорно выполнила этот безмолвный приказ молчать и не вмешиваться.