- Ждет, наверное, особого разврата, - Лидочка с улыбкой, словно подзадоривая, глянула на Невского. - Блюдет нравы. А для этого нужен разврат. Я разве не права?
      - У каждого свои слабости, - философически откликнулся Невский. - Но мы ее в два счета вокруг пальца обведем - ведь так?! - И, лихо подмигнув своей спутнице, он развернул на месте лодку. - Ну так что, поехали назад?
      - Боитесь бороду замочить? - подтрунила Лидочка.
      - Боюсь, - признался Невский. - Борода - это святое. Я и бритым не хотел бы мокнуть под дождем. И даже, более того, открою вам секрет: я не люблю страдать без видимых причин. Такой уж человек.
      - Оно заметно, - глаза Лидочки загадочно блеснули.
      И уже через десять минут лодка подплыла к причалу.
      - Спасибо, - прощебетала Лидочка, выскакивая на пирс. - Все было очень-очень мило.
      - Надеюсь, дама согласится вновь попутешествовать с учтивым кавалером? - лукаво произнес Невский, привязывая лодку и тоже выбираясь на пирс.
      - Заходите, - просто ответила Лидочка. - Днем, после обеда, я всегда у себя в кабинете. Медсестра должна сидеть на месте. Врач очень следит. Это вот сегодня.
      - А вечером?
      - Вечером я еду домой. Обычно - ближе к ночи, - она обезоруживающе улыбнулась. - Семья, знаете.
      - Да-да, конечно, - без всякого энтузиазма поспешил согласиться он.
      Они сдали весла лодочнику и двинулись вверх по усыпанной битым кирпичом аллее.
      - Можно вас проводить? - вкрадчиво спросил Невский.
      - Вы и так идете рядом.
      - Нет, когда вы поедете отсюда.
      - До дому?
      - Ну, хотя бы.
      - Это же поздно!..
      - Как-нибудь найду дорогу.
      - Нет, не стоит, - помотала она головой. - Лишние проблемы. Муж у меня ревнивый и если вдруг увидит.
      - Он что, встречает вас?
      - Бывает. Иногда.
      - Но не пешком же вы пойдете!
      - На автобусе. Тут езды - всего три остановки. Можно, кстати, и пешком. Просто в темноте не люблю.
      - Вот до автобуса я вас и провожу. И посажу в него. Если позволите, конечно.
      - А вдруг дождь? Вы ж сами говорили.
      - Ну и что? - пожал плечами Невский. - Мокнуть лишь бы мокнуть - не хочу. Но я надену куртку с капюшоном, возьму зонт - и никакие ливни не страшны!
      - Ладно, договорились. - Лидочка остановилась и протянула ему руку. Дальше я уже сама. До вечера, да? Часов так в десять заходите. И лучше все-таки, чтоб нас не слишком часто видели вместе. Ни к чему.
      Она повернулась и быстро зашагала прочь.
      Невский остался стоять один и, внутренне как-то расслабившись, глядел ей вслед.
      Сейчас ему в ней нравилось все - и фигура, и походка, и платье, и прическа.
      Шла его женщина, с которой он хотел быть, находиться постоянно, и наблюдать за ней было для него огромным наслаждением.
      Вот чудеса! Ведь, ежели по правде, я нисколько не влюблен в нее, неожиданно подумал он. И не полюблю, пожалуй, никогда. Не сумею. И спокойно без нее проживу, как и жил до сих пор. Но когда она рядом - просто фантастически хорошо! И толком это никому не объяснишь. Даже себе. Не хватит нужных слов.
      Глава 6
      На истрескавшейся асфальтовой площадке перед главным корпусом тесным полукругом толпились отдыхающие.
      В центре этого полукольца на мягком стуле важно восседал самозваный массовик с аккордеоном на коленях.
      Потом он встал, отложил на стул свой инструмент и таинственно простер руки перед собой.
      Длинный и тощий, он возвышался над окружающими почти на целую голову.
      Лицо у него было кирпично-красное, усталое, и пальцы заметно дрожали.
      Очевидно, маэстро до этого тяпнул.
      - А сейчас мы перейдем к другому номеру программы! - простуженным голосом воззвал он. - Всех прошу внимательно следить за моей рукой. Показываю!
      Он сделал неуловимый жест, и в левой его руке оказалась колода совершенно пустых карт.
      Он быстро развернул их веером, взмахнул в воздухе, и карты разом обрели масть.
      Затем он снова собрал их, накрыл колоду ладонью правой руки, выждал пару секунд, после чего, зажмурясь, тоскливо пробубнил:
      - Три, два, один - старт!
      Он разжал ладони - и в небо, гневно чирикая, взлетел обыкновенный воробей.
      Карты неведомо куда исчезли.
      Все зааплодировали.
      Невский с любопытством начал ждать, что будет дальше.
      Приложив руки к груди, массовик сердечно поклонился на три стороны и даже зачем-то кивнул назад, где не было никого.
      В эти секунды он напоминал эдакого разъездного премьер-боксера, выходящего не столько побеждать, сколько отвечать на приветствия своих поклонников.
      - Представление окончено, - торжественно сказал он, когда зрители угомонились. - Сейчас будет дождь, так что - прошу внимательно следить за моей рукой. - Он развернулся и театрально махнул в сторону главного корпуса. - Показываю! Все - в дом! Спасайся, кто может!
      Завершив столь неожиданным и эффектным выпадом свое представление, массовик подхватил аккордеон, стул - и во главе колонны санаторцев двинулся к парадным дверям.
      Аллея и площадка перед домом опустели.
      Налетел первый, предгрозовой, порыв ветра, взмел в воздух мельчайшие частицы кирпичной крошки и весело погнал из-под скамеек - через клумбы и газоны - обрывки газет, измятые картонные стаканчики, притоптанные окурки и фантики от конфет.
      Где-то гулко захлопали створки окон.
      Небо быстро потемнело.
      Будто дьявольская фотовспышка, ослепительно змеясь, ветвясь и рассыпаясь снопом искр, сверкнула молния, и через несколько секунд раскатисто и зло ударил гром.
      На мраморные ступени парадной лестницы упали первые крупные капли.
      С реки несся неумолчный ровный шум - стена дождя стремительно приближалась.
      Когда Невский, малость задержавшийся внизу, под козырьком парадной двери, чтоб полюбоваться восхитительной грозою, вошел в свой номер, то картину он застал такую: гардероб был настежь, а перед ним - в сосредоточенно-задумчивой позе застыл массовик.
      Что-то в нем, даже скорее не в нем, не в том, чем он был занят, а в самой атмосфере, здесь царившей, Невского немедленно насторожило.
      - Здравствуйте, - сказал он сухо.
      Массовик вздрогнул и обернулся.
      На мгновение на его красном лице промелькнуло выражение испуга и растерянности.
      - А, милейший! - развязно воскликнул он, локтем захлопывая одну из створок шкафа. - Наконец-то я увидел вас! А то ведь всякую надежду потерял!..
      Невский внутренне весь подобрался.
      - Простите?
      - Да вас, поди-ка, целый день все нет и нет. Вижу: подселили ко мне, а кого именно - не знаю. Непорядок, верно? Так вас как зовут, милейший? изображая бездну заинтересованности, курлыкнул массовик.
      - Невский. Михаил Викторович, - сдержанно отрекомендовался Невский.
      - Ну вот! Теперь - порядок. А я тут гадал, как моего соседа могут звать. А все невероятно просто! Жизнь полна подсказок. Куплетов, Савва Иннокентьевич. К вашим услугам, - он изогнулся, как бы приглашая Невского с удобствами располагаться, а сам тем временем прихлопнул позади себя и другую створку гардероба.
      Невский присел на край кровати и достал из кармана пачку сигарет.
      - Не возражаете?
      - Ну, что вы, что вы! - замахал руками Куплетов. - Я сам дымлю, как паровоз, а в сердце у меня - кочегарка. Ха-ха! - он скроил довольно глупую гримасу и вдруг полез в свою тумбочку. Извлек оттуда круг дорогой теперь и достаточно дрянной полукопченой колбасы и с победным видом выложил на стол. - Вот, это - на закуску. И попить мы кое-что найдем... Алле! - Из той же тумбочки в мгновенье ока народилась поллитровка белой. - Что же, со свиданьицем, милейший, за знакомство! Все вопросы - отменить!
      - Вон как.Неужто специально берегли? Да вы и впрямь шутник! - невольно усмехнулся Невский.
      - Нет. Я нарочно ничего не делаю. Все - по-стихийному, но каждый раз буквально в точку. Волшебство! Давайте, не томите - вы же дома, черт возьми!
      - Да, по большому счету, я не пью. - попробовал на всякий случай отвертеться Невский.
      Куплетов обалдело замер, не донеся бутылку до стола.
      - Нет, этого не может быть, - сказал он с пафосом провинциального актера-трагика. - Не может быть - и все. Ну, не бывает!
      Невский, глядя на него, лишь мимолетно улыбнулся.
      - Вообще-то вы, конечно, правы. - согласился он.
      - Ну, я же чувствую людей, - мгновенно отозвался массовик.
      - Вот только я не пью посередь дня, - заметил Невский. - Сами посудите, как-то так - до ужина. Нехорошо! К тому же в здешних правилах указано, чтоб в номерах не смели. Сам читал. И если обнаружат.
      Но Куплетов был неумолим.
      - Хм. как же это? - неподдельно огорчился он. - Ну и что, что написано?! Ведь не константа ж мировая! Этих указов вам знаете, сколько еще насуют?! Опухнете от них. Если каждый болван перед тем, как из кресла полететь, пожелает себя увековечить, чтоб и другие болванами смотрелись. Ого! Прямо обида получается. Да-да! Продавать-то - продают. Дороговато, правда, ну да ничего. И желудку на пользу. Перед ужином для аппетита - в самый раз. Чтоб соки побежали. Вы думаете, Куплетов фокусы показывает, на гармошке играет и напропалую пьет? Ни-ни! Зачем? Я, как и вы, - лечусь. Мне нельзя - печенка. Страшное дело!.. Но у меня сегодня - день рожденья. Круглым счетом - сорок три годочка. Понимаете?
      - Ну ладно, пусть, - смягчился Невский. - Если уж такая дата.
      Куплетов приволок из угла два сомнительно мытых казенных стакана, пытливо поглядел их на свет и затем опростал в них содержимое бутылки, примерно треть оставив про запас.
      - Да, - вдруг спохватился он, - а чем же резать колбасу? Опять вниз за ножом бежать.
      - Ничего, - остановил его Невский, - у меня есть. Я как знал.
      Он присел на корточки, распахнул свою тумбочку, порылся в ней немного и, наконец, извлек на свет божий длинный охотничий нож в красивых самодельных кожаных ножнах с большим кольцом, чтобы носить на поясе.
      Протерев широкое лезвие полотенцем, он принялся аккуратно нарезать колбасу.
      - Жаль только, хлеба нет, - посетовал он между делом. - С хлебушком оно сытнее.
      Нож привел Куплетова в восторг.
      - Острый? - почему-то шепотом спросил он, глядя на сверкающий клинок.
      - Как бритва. Это же булат! Тот самый, знаменитый, настоящий!
      - Ой-ей-ей! - всплеснул руками ошарашенный Куплетов. - А откуда же сокровище такое?
      - Да так, знаете. - уклончиво ответил Невский. - Подарили.
      - Эх, везет же людям!.. - позавидовал Куплетов. - Дарят. Ну, поехали! - воскликнул он, беря стакан - внимательно и нежно. - За меня и за знакомство! Только так!
      Глава 7
      Вечером, в начале одиннадцатого, едва дождавшись, когда санаторцы разбредутся отдыхать и в доме воцарится относительная тишина, Невский побежал к Лидочке.
      Она сидела в кресле под уютным стареньким торшером и что-то читала.
      Окно было настежь, и налетавший ветер слегка раздувал задернутые шторы.
      Увидав Невского, Лидочка отложила книгу и ласково, по-домашнему, улыбнулась.
      - А вот и я. Не рано? - спросил он, плотно притворяя за собой дверь.
      - Нет, - Лидочка мягко качнула головой.
      - Но ведь - и не поздно?
      - Конечно.
      Она сидела, расслабленно опустив руки на вытертые подлокотники и смотрела на него спокойным, ясным, откровенным взглядом.
      И в нем, в этом взгляде, что особенно приятно поразило Невского, не было никакого показного бесстыдства или неуемного, отчаянного желания.
      Это был взгляд женщины, которая никого ни к чему не побуждает, но по первому же зову готова сделать все, чтоб было хорошо и ей, и другому.
      Невский это понял, вернее, почувствовал - и в радостной нерешительности чуть замешкался у двери.
      Прежняя его ироничность, прежнее фривольное легкомыслие теперь смотрелись бы натужно и нелепо.
      Он совсем не ожидал, что дело сразу повернется так, и вместе с тем испытывал сейчас к этой женщине огромную благодарность.
      Благодарность и. уважение.
      Приятная стремительность событий всегда в нем вызывала уважительное чувство.
      - Ну, что же вы стоите? - спросила она просто. - Проходите. Я поеду последним автобусом. - И, чуть помедлив, добавила: - Это нескоро.
      Невский медленно шагнул в глубь комнаты, сердце у него бешено колотилось.
      Бог ты мой, подумал он, да что же это? Я действительно волнуюсь, я воспринимаю все всерьез - вот так сюрприз!.. А почему бы, собственно, и нет? Ну, почему?! Ведь, если по большому счету, именно на это - с первой же минуты - я и уповал, хотел, чтоб было так и не иначе. Как восторженный мальчишка. И пускай!
      Все так же мягко улыбаясь, Лидочка порывисто поднялась ему навстречу.
      Но то озорное выражение глаз, которое, за исключением двух-трех моментов, было днем, теперь неожиданно и окончательно сменилось у нее другим - задумчивым и даже каким-то ласково-грустным.
      В нем была в этот миг странная, тяжелая торжественность, но - никакого торжества.
      Невский подошел к ней вплотную, и она доверчиво положила руки ему на грудь, высоко запрокинув голову, чтобы видеть его лицо.
      И снова обжигающе-радостная волна, как тогда, в автобусе, захлестнула его.
      Он обнял Лидочку и привлек к себе.
      Она податливо уткнулась носом ему в плечо и на секунду так застыла...
      Под врачебным халатиком на ней ничего не было.
      И тогда он понял, что весь этот долгий вечер она его и впрямь ждала.
      - Сними, - шепотом попросил Невский.
      - И зачем ты только приехал сюда. - с нежным укором произнесла она.
      - Чтобы быть с тобой, - сказал он первое, что пришло в голову.
      И это было правдой.
      В чем-то, может быть, банальной, даже откровенно пошловатой, но, как ни странно, единственной на этот миг и абсолютной правдой.
      Просто - более изысканных слов вдруг отчего-то не нашлось.
      Да разве в них вся суть?!
      Она лишь неопределенно, с какой-то детской застенчивостью качнула головой и, бросив халат на спинку кресла, вновь устремила на Невского преданный взгляд - зовущий, ласковый, опять - восторженно-лучистый.
      На улице было гадко.
      Все очарование минувшего часа разом стерлось, потускнело и ушло.
      Потому что здесь, на холодном ветру, под дождем, это казалось ненужным и непонятным.
      Здесь была реальная жизнь, в которую никак не вмещались та тихая комната с зашторенным окном и горящим уютным торшером, та тихая радость и та красота.
      Они торопливо, не обращая ни малейшего внимания на дождь и лужи под ногами, шагали по аллее: со стороны - двое просто знакомых людей, не так чтоб и накоротке, рядом друг с другом - даже не под руку.
      Фонари размытыми зрачками таращились на них сквозь пелену дождя.
      - Ветер-то какой!.. Ты не замерзнешь? - обеспокоенно заметил Невский.
      - Нет.
      - Может, я все-таки провожу?..
      - До дома? Пожалуйста, перестань!
      - Но.
      - Забудь, ладно? - Она повернула к нему мокрое лицо. - Ничего не было.
      Ему показалось, что она плачет.
      - Ты сердишься на меня?
      Секунду она помедлила с ответом.
      - Нет. Почему ты так решил?
      - Да просто. - Он пожал плечами и с неожиданной тоской вдруг произнес: - Ведь это ты сейчас решаешь. Ты - не я. Больше ничего не будет, да?
      - Не надо загадывать, - тихо попросила она. - Может, и будет. - Она ласково взглянула на него и с едва заметным вздохом добавила: Действительно, тебе не надо было приезжать сюда.
      Невский попробовал ее обнять, но Лидочка мягко отстранилась.
      - Боишься, нас увидят? - удивился он. - Да все давным-давно спят!
      - Не в этом дело. - покачала она головой. - Не торопись. Потом. Хорошо?
      - Как знаешь. - с рассеянной улыбкой ответил он и взял ее под руку.
      Они вышли из незапертых ворот и притулились у столба с указателем автобусной остановки.
      Кругом не было ни души.
      И никаких посторонних звуков - только негромкий, ровный шум дождя.
      Слева, в темноте, послышалось натужное урчание и замелькали огоньки.
      Они приближались, делаясь все ярче, пока не превратились, наконец, в две горящие фары рейсового автобуса.
      - А вдруг проедет мимо? - с непонятною надеждой произнес Невский.
      Лидочка только пожала плечами, словно говоря: нашел, о чем спрашивать!..
      Холодный металлический корпус, шумно качнувшись вперед и назад, плотно встал.
      В салоне сквозь мокрые стекла окон виднелись тени всего нескольких пассажиров.
      С лязгом раздвинулись двери.
      - Пойду, - просто и даже как-то буднично сказала Лидочка. - Давай прощаться.
      На короткое мгновение Невский поймал ее руку и мягко потянул к себе.
      Лидочка не сопротивлялась.
      Тогда он обнял ее и крепко поцеловал в мокрые губы.
      Водитель, поторапливая, дал гудок.
      - Все было хорошо, да? - прошептал Невский, стараясь перехватить ее взгляд.
      - Не надо об этом. - Она высвободилась из его объятий и шагнула к автобусу. - Спокойной ночи. И. не думай обо мне плохо.
      - Да, Господи!.. - всплеснул он руками, но двери уже сомкнулись за нею, и автобус, мелькнув тусклой лентой окон, исчез в темноте.
      В мире снова воцарился дождь.
      Хорошо, если только вот на этот вечер и на эту ночь. А если на неделю вдруг зарядит? Или на весь срок? Брр.
      Невский еще немного постоял, нахохлившись, сунув руки глубоко в карманы куртки, а потом развернулся и медленно побрел к санаторию.
      Лишь сейчас до него дошло, что этот их прощальный поцелуй был единственный за целый вечер.
      Первый и последний. Смешно!..
      Невский зябко повел плечами и прибавил шагу.
      Первый день в санатории истек.
      Настроение было никакое.
      Что ж, сказал себе Невский, подождем до утра.
      Глава 8
      Проснулся Невский по привычке очень рано - еще не было и семи утра.
      Минут десять он по инерции нежился в мягкой постели, вяло вспоминая минувший день.
      Лидочка, подумал он, и впрямь забавная девчонка. Это хорошо, что так получилось. Хорошо, что повстречал ее. А с другой стороны. У нее ведь муж, семья. И я - заезжий курортник, каких и до меня, наверное, хватало. Вот таких - случайных, приходяще-уходящих. Стоп! Я что, ревную? - удивился он. Да ерунда! К кому мне ревновать? К фантомам?! И с чего вдруг? Батюшки, неужто я и впрямь влюбился?!
      От этой мысли ему сделалось щемяще-радостно и вместе с тем не по себе.
      Он этого хотел - да! И при том - боялся.
      Обыкновеннейшая психология закоренелого холостяка.
      И все же - хорошо!
      Потом внезапно в голову пришла еще одна шальная мысль: а не попробовать ли - вот сейчас, немедля! - повыдергивать из бороды дурацкие седые волоски, чтоб больше соответствовать предмету вожделений, так сказать?
      Тут Невский не на шутку разозлился на себя.
      Совсем уж, разбежался!.. Что он - люмпен секса, впавший в старческий маразм?! Да Лидочка сама, если угодно, невзирая ни на что!..
      Нет, точно - у тебя поехали мозги, сказал себе печально Невский, ты, дружок, такие мысли брось, не то в грядущем ничего хорошего тебе не светит. Уж какой ты есть, таким и будь, а что другие скажут - это их забота. Главное - не дешевить и не придумывать чего-то там за остальных.
      За остальных придумывать он, к сожалению, любил.
      Иначе никогда не стал бы заниматься психологией. Не оказался бы в конечном счете здесь.
      Кому сказать!..
      Он глубоко вздохнул, раскрыл глаза и, сбросив одеяло, сел на край кровати.
      Куплетова в номере не было.
      Посреди стола лежала записка:
      "Милейший! Я играю в карты".
      Где, с кем - неизвестно.
      Записка осталась еще с вечера, когда Невский вернулся в номер.
      Стало быть, Куплетов ночевать не приходил.
      Да уж, и впрямь - затейник!..
      Невский быстро оделся и сунулся было в тумбочку, где стояла припасенная с поезда бутылочка "Байкала". Однако замер, неприятно пораженный.
      Роскошного охотничьего ножа, на кожаных ножнах которого тонкой медной проволокой было аккуратно вышито: "Невскому - не Александру, но Михаилу", в тумбочке, рядом с бутылкой, не оказалось.
      Невский прекрасно помнил, что перед тем как идти к Лидочке, он положил его именно туда.
      Еще раз обшарив тумбочку, он на всякий случай переворошил все вещи в своей половине гардероба, однако и здесь ножа не отыскал.
      И тотчас в памяти услужливо всплыл злополучный галстук, также неведомо куда пропавший, припомнилось довольно странное поведение Куплетова, когда он, Невский, только-только вошел вчера в комнату.
      Тупое, гаденькое подозрение невольно поднялось и заскребло в душе.
      Понимая, что это не слишком порядочно с его стороны, он все же отворил и соседнюю створку шкафа и несколько времени разглядывал чужие полки.
      Никаких следов.
      Может, вообще из номера украли?
      Но тогда - кто? И для чего?
      Ладно - нож. Это и вправду вещь первостатейная, другой такой, пожалуй, не найдешь. Но галстук!.. Где в нем щеголять? Не в санатории же - на глазах у бывшего владельца!
      В коридоре громко закашляли, и вслед за тем на пороге возник Куплетов.
      Вид у него был понурый, глаза слипались, а седоватые баки топорщились, как шерсть на морде кота, которого с позором отогнали от пролитой валерьяны.
      Определенно, картежная ночь не принесла ему никакого удовлетворения.
      - Милейший! - сипло, без прежней наглой уверенности провозгласил Куплетов. - А вот и вы! А вот и я!.. Смешно!.. Поутру, на заре. - нараспев сказал он и слегка покачнулся. - С добрым утром! Или - спокойной ночи, малыши? У меня - второе. А у вас?
      - С добрым утром, с очень добрым. - невнятно пробормотал Невский, ловко, как ему показалось, захлопывая чужую створку шкафа.
      - Дождь еще идет? - спросил Куплетов, хотя и его пиджак, и его брюки носили явные следы недавнего дождя, причем весьма изрядного.
      - Не знаю, я только что встал, - пожал плечами Невский, радуясь, что обнаружилась вдруг подходящая уловка. - Кстати, как там?
      Не двигаясь с места, Куплетов устремил испытующий взор в окно.
      Этого вполне хватило, чтобы Невский благополучно прикрыл и другую створку шкафа.
      - Ну так что же?
      - Дождь, проливной. Мерзость, - твердо произнес Куплетов. - Мне видятся струи косые. И, кажется, здорово похолодало.
      - Почему вы так решили?
      - Хм. Да я же только с улицы! Вот. Прихожу - и застаю. Нехорошо.
      Невский внутренне сжался.
      Значит, все видел, голубчик, все заметил. Может, и пьяного только разыгрывает из себя?
      - Я искал галстук.
      - Привет! - хохотнул Куплетов. - С утра пораньше - на банкет?! А меня с собой не хотите взять? У меня есть бабочка! Дамы просто мрут.
      Так, подумал с досадой Невский, на галстук не клюнуло. О ноже тогда вообще нет смысла говорить. Но если эдак пойдет и дальше, я уеду отсюда голый! Ничего себе соседушка. Массовик-затейник!..
      - А вы? - спросил он, вызывающе и с неприязнью глядя на Куплетова.
      - Пардон?
      - А вот и не пардон! Вы вчера чем тут занимались? Думаете, я слепой?
      - Вчера? - как бы недоумевая, повторил Куплетов. - Да я чехол искал! От инструмента. Я чехол всегда засовываю, чтоб не мельтешил. А потом ищу.
      Ну ты поговори-поговори, зло подумал Невский. А я-то еще там, в столовой, высмотрел его, решил: интеллигентное лицо, приятный будет собеседник. Господи, с каким давеча восторгом он заглядывался на мой нож! Ведь все же ясно! Мелкий мошенник, уездный аферистик - даже не аферист!.. Пойти с жалобой в дирекцию? Или куда там у них ходят? Впрочем, это я всегда успею. Подождем еще.
      - Ну. ладно, хорошо, замнем, - стараясь, чтобы голос его звучал дружелюбно, сказал Невский. - Это все пустяк. Нам с вами жить здесь да жить.
      - Само собой! - с готовностью подхватил Куплетов. - Я своих соседей уважаю. Предлагаю дружбу! - Он протянул руку и, отлепившись от косяка, торжественно вышел на середину комнаты. - А хотите, будем выступать на пару?
      - Это как?
      - Да чтоб потешней было. Ну, как Ширвиндт и Державин. Или - Винокур с бригадой. Скажешь глупость, а люди смеются. - Куплетов неожиданно погрустнел и, подойдя к своей кровати, тяжело опустился на нее. - Закон эстрады. Вы думаете, отчего у нас такая эстрада глупая? Чтобы зритель себя уважал. Это дело то-онкое!..
      - Увы, - вздохнул Невский, притворяя за ним дверь в коридор, затейник из меня никудышный. Не умею по заказу развлекать. Хотя - полезный дар, не спорю, кусок хлеба гарантирует всегда. Да вы бы прогулялись все-таки немного! Голова, небось, гудит?
      - Нет, совершенно не гудит, - обиделся Куплетов. - Я ведь только разик вчера - по случаю. Мне пить нельзя.
      - Так всегда говорят, - с иронией заметил Невский.
      - Но мне действительно - нельзя! Я не шучу. А вот - себя не берегу. Дурной совсем. Вы знаете, милейший, проигрался в прах!
      - А вообще чем в жизни занимаетесь? Ну, чем кормились до сих пор?
      - Вообще? - уныло повторил Куплетов, разваливаясь на кровати. - А всем понемногу. Был матросом, был токарем, был поваром, был грузчиком, был спекулянтом колбасой, был сутененером - да, представьте, есть такая интересная профессия! - был электромонтером, санитаром в дурдоме, писал босяцкие стишки в многотиражки, работал гримером, шофером, вахтером, шпрехшталлмейстером, официантом. Богатая, насыщенная биография. Как у писателя Максима Горького, к примеру. Знаете такого? Настоящий народный талант. Не иссякает Русь!.. И не иссякнет - это я вам говорю! И что особо радует и удивляет - ни разу в жизни не сидел!..
      Невский невольно хмыкнул.
      - А сейчас?
      - И сейчас не сижу, - с достоинством парировал Куплетов. - Лежу вот на кровати - и о чем-то интересном с вами говорю. А может, и не интересном.
      - Почему же? Очень любопытно. Но я все-таки хотел бы знать: где нынче служите?
      - Я не служу, милейший, это слово мне претит. С душком каким-то. Я тружусь! Всегда и всюду. Рук не покладая. А сейчас в Доме пионеров кружком руковожу. Наши дети любят выжигать, вот я их и учу. Первые робкие шаги в огромное искусство. Да. И там же, по совместительству, уроки бокса даю. Есть очень шустрые ребята. Родители меня уважают, разных знакомств и связей - куча!..
      Куплетов разулся и прикрыл ноги краем одеяла.
      - Но здесь-то вы зачем за эти свои фокусы взялись? - не удержался Невский.
      - Не могу видеть скучающих людей. У меня и так печенка болит, а как на эти рожи взглянешь - еще хуже. Человек на таком культурном отдыхе звереет, я вам точно говорю. Я почему потешаю? Из жалости. От презрения, если хотите. Не желаю быть таким, как они. Вот вы, к примеру. Шастали вчера весь день с этой девчонкой. В другое время, на службе, стали бы себя так вести? Дали бы себя околпачить?
      - Во-первых, никто меня не одурачивал, - сухо произнес Невский. - Не так-то это просто. А во-вторых, откуда вы все это взяли?
      - Да ведь, милейший, видно! - Куплетов даже привстал на кровати. - За версту все видно! Что ж, вы полагаете, - кругом одни слепые?
      - Вас интересуют сплетни? - с откровенной неприязнью спросил Невский. - И вы им доверяете - вы, презирающий всех тех, кто эти сплетни распускает?! Или, может быть, снисходите до того, чтобы подглядывать самолично?
      - По мне - вы хоть со всем санаторием переспите. - Куплетов меланхолично запустил в нос безымянный палец. - Тоже мне, надомник-первооткрыватель!.. Несть вам эдаким числа. Да я о вас забочусь! Подцепить кого-нибудь недолго: не пустыня, слава богу, - санаторий!.. Для того и существует.
      - Что ж, весьма признателен.
      - А, ерунда! Мне на эту Лидку - наплевать. Смазливая, хохочет. Доиграется. Вас жалко! Вы же - только приехали, ничего не знаете. А у нее жених!
      Невский остолбенел.
      - Извините, но. вы говорите чушь! - произнес он зло. - Эта женщина замужем.
      Куплетов лениво повернулся на левый бок и, подперев ладонью небритую щеку, блаженно-укоризненно уставился на Невского.
      - Естественно, - прокурлыкал он, тихонько ухмыляясь, словно нарочно подзадоривая своего соседа. - Там все - шито-крыто... Она, небось, три часа распиналась о разных прелестях семейного уюта. Это она здорово умеет. Романтику развела. А вы уши и развесили. Замужем! - презрительно фыркнул он. - Еще бы! А у нее - любовник, почитай, четвертый год. По-интеллигентному - жених.
      - Что вы там плетете?!
      - Да ведь всем известно! Каждому. Она и не скрывает. Женщины порядочные, а особо шлюхи, - не скрывают ничего. Сплошной шарманный моветон! Эх вы, рыцарь. как его. развеселого образа!.. Уж лучше в карты по ночам играть, как я.
      - Ни слову вашему не верю! - сдавленно выкрикнул Невский. - Вы дешевый циник! И к тому же пьяный.
      - Тяпнул лишку, спору нет, - будто стихи, продекламировал Куплетов. Да, и циник - тоже. Непременно. Вы это тонко подметили. Жизнь у меня бедовая, всего насмотрелся. А тут, под старость, ну, такое искушение нашло!.. Стань циником, сказал мне внутренний голос, пора, мой друг, пора, цинизма сердце просит, без него теперь не проживешь! И - знаете что? Я согласился. Сразу!
      С хмельного глазу Куплетова неудержимо потянуло к патетическим речам.
      - Поверите, Куплетов, в вас есть что-то от мелкого мошенника, неожиданно проникновенным голосом сообщил Невский. Он был взбешен до крайней степени. - Мне кажется, это ваше основное призвание.
      - Я весь внимание, - дурачась, произнес Куплетов. - Мысль очень продуктивная.
      - Да, быть мошенником - всегда и везде! С вами опасно иметь дело, даже пустяковое! - не унимался Невский. - Вы страшный человек, Куплетов.
      - Правда? - хохотнул тот. - Вот бы не подумал. Две ноги, две руки, одна голова. И все остальное - на месте. Нечем вроде бы пугать.
      - С вами препираться - только время попусту терять, - безнадежно вздохнул Невский. - Живите, как хотите.
      - Милейший, - обрадовался Куплетов, - наконец-то вы попали в точку! Как видно, эта перепалка его совершенно не задевала. - Браво-браво! Сто воздушных поцелуев!.. А позвольте-ка узнать, чем вы занимаетесь? Не здесь, конечно же, об этом умолчим, а дома у себя, на службе?