Александр Силецкий
      (Москва)
      Бездомные страсти
      Третьего октября 1937 года, в десять вечера, в дверь моей квартиры кто-то постучал.
      - Да-да, - сказал я, - войдите. Не заперто.
      Сегодня утром у меня испортился замок, я вызвал слесаря, чтобы тот поставил новый, но так и не дождался целый день. Может, теперь, наконец-то, - чем ведь черт не шутит!..
      Однако дверь не шелохнулась.
      Она только как-то странно поблекла, чуть засветилась, и вдруг прямо сквозь нее в переднюю шагнул элегантно одетый человек средних лет, невысокий, с усталым, болезненного вида лицом.
      - Добрый вечер, - сказал он, приподнимая шляпу. - Я - черт.
      Ну-пу, голубчик, знаем мы эти хохмы, подумал я, выкладывай-ка все начистоту.
      Да, по ведь как, КАК он вошел!..
      Такого просто не бывает! В сказках разве... Да к тому же эти рожки... Там, на голове, под шляпой...
      И тогда я, наконец, уразумел, что незнакомец и на самом деле мне не врет, хотя, быть может, чуточку и подвирает в чем-то, только получается все это у него красиво и, наверняка, он не оттуда, откуда вдруг могли нагрянуть каждый день...
      - Ну вот, - улыбнулся гость, словно прочтя мои мысли, - теперь-то вы верите? Верите, правда?
      - Верю, - согласился я.
      - Вот и прекрасно, - обрадовался черт, - вы разумный человек. И не надо меня бояться. Еще никогда и никому по собственной воле я не делал зла - люди сами виноваты... Надеюсь, с вами мы не будем враждовать?
      - Это было бы неплохо, - отозвался я, тщетно пытаясь унять в теле нервическую дрожь.
      - Пустите меня переночевать, - сказал внезапно черт.
      - Что?!
      - Переночевать пустите, а? - жалобно повторил черт.
      - Да вы смеетесь! - ахнул я. - Где это видано...
      - Кой раз в веки попросишь человека... - вздохнул черт.
      - Но зачем? У вас что, нет дома в преисподней?
      - Дом-то есть... Да только... Мне нельзя возвращаться.
      - Почему?
      - Все-то вам, людям, разъясни! - нервно дернулся черт. - Не могу я рассказать сейчас! Это... опасно.
      - Для вас?
      - Для меня. И для вас тоже, если вы порядочный человек.
      И тогда меня осенило.
      - Простите, - сказал я, переходя неожиданно на шепот, - какой у вас в преисподней год?
      - Вестимо, - так же шепотом ответил черт, не глядя на меня. - Тридцать седьмой. От конца исторического счета.
      - А-а, - сказал я.
      - Пустите меня переночевать, - в третий раз попросил черт. - Я завтра утром уйду, чтоб не причинять вам неприятностей.
      - Куда же вы уйдете? - испытывая беспричинную жалость к нему, спросил я.
      - Да куда-нибудь. К другому человеку... потом к третьему... И так до тех пор, пока все это не кончится.
      - А если это не кончится никогда?
      - Кончится, - убежденно ответил черт. - Когда никого не останется, кто что-то помнит, вот тогда и кончится. А может быть, и раньше... Мы никому сами не делаем зла. Это люди во всем виноваты.
      - Вы тоже человек, - возразил я. - Там, у себя в преисподней.
      - Вот и страдаю, - заметил черт.
      - Ладно, - сказал я, - оставайтесь. Места хватит.
      - Благодарю. - и черт как-то привычно принялся снимать пальто.
      В половине первого, когда мы уже спали, в дверь послышался надсадный стук.
      Несколько секунд мы с чертом испуганно переглядывались, потом я встал и вышел в переднюю.
      Я сказал:
      - Кого там черти несут среди ночи? - хотя прекрасно понимал, как нелеп этот вопрос, и потому добавил: - Ну же, заходите. Дверь не заперта.
      В переднюю вломились трое: наш дворник Рахимов, пьяный еще больше, чем всегда, милиционер и человек в штатском, в кепке с длинным козырьком, из-под которого выглядывал мясистый нос с некрасивой щеточкой усов.
      - Собирайтесь, - приказал человек в штатском. - Живее!
      Они втроем разбрелись по квартире (как все нынче любят сувениры!..), а я пошел в спальню, чтобы одеться.
      Бежать...
      Пардон, куда?
      К моему великому изумлению, черта и след простыл, или, может, он спрятался где-нибудь - не знаю, тогда его судьба перестала меня волновать.
      Я оделся, и мы вышли из квартиры. Вещей я не взял - не велели.
      Когда мы спускались по лестнице, дворник Рахимов, подгоняя, больно ткнул меня кулаком в спину и зло просипел: "У, буржуй, твою мать, догулялся, шайтан!", и я ничего не посмел ему возразить.
      Через семнадцать лет я вернулся домой, снова стал работать по специальности, и, казалось, тот давнишний случай навсегда отошел в небытие.
      Я уже почти забыл о нем.
      По крайней мере попытался это сделать, чтобы на меня впредь не смотрели косо.
      Как-то принято считать: людская память существует для забвенья.
      Но вот третьего октября восемьдесят седьмого года в десять вечера я вновь сидел в своей квартире, наслаждаясь тихой сытой жизнью и предвкушая новые в ней перемены - к лучшему, конечно, не иначе! - как вдруг в передней прозвучал раскатистый звонок.
      Я открыл дверь.
      На пороге стоял человек преклонных лет, элегантно одетый, с "дипломаткой" в руке.
      Он шагнул в переднюю и приподнял шляпу.
      - Добрый вечер, - сказал он. - Я - черт.
      Все же память - удивительная штука: несмотря ни на что, я узнал его сразу.
      - Добрый вечер, - сказал я сухо. - Вы - тот самый черт?
      - Да, - ответил он и улыбнулся мне улыбкой преданного друга. - Я так и не попался тогда. Хотя и мне жилось несладко. Потом, правда, все наладилось...
      - Рад за вас. У вас ведь там сейчас тоже - восемьдесят седьмой? И вам тоже, как и мне, хорошо, не так ли?
      - Да, - согласился он и почему-то погрустнел. - Пустите меня переночевать...
      - Что? - изумился я. - Теперь-то - зачем?
      - Пустите. Вы же порядочный человек. Вам...
      Но он не успел договорить.
      В дверь снова позвонили.
      Я открыл.
      На лестничной площадке стоял совершенно незнакомый человек, тоже элегантный, тоже с "дипломаткой" в руке.
      - Вы ко мне? - спросил я.
      - К вам.
      - Заходите.
      Он прошел в переднюю, но на черта не обратил ни малейшего внимания, словно того здесь и не было вовсе.
      - Добрый вечер, - сказал незнакомец. - Я - ангел.
      Признаться, такой поворот дела не слишком меня удивил.
      Если пожаловал черт, то отчего б не заглянуть и ангелу, в конце концов?
      - Я вас слушаю, - сказал я, разглядывая нового гостя: и вправду, вокруг его головы обозначалось некое потустороннее сияние, тогда как под шляпой черта росли отменные кривые рожки - на них я насмотрелся еще в тридцать седьмом...
      - Пустите меня переночевать, - робко попросил ангел.
      - Да что вы, право, - сговорились?! - неожиданно взорвался я.
      - А кто еще? - с беспокойством спросил ангел.
      - Кто-кто!... Черт, разумеется!. Вон - стоит.
      - Не вижу, - строго произнес ангел.
      - Не видите?
      Но тут вмешался черт.
      - Понимаете, - не без охоты пояснил он, - у нас уже с незапамятных времен стало традицией игнорировать друг друга, со временем традиция перешла в привычку, а привычка - в свойство организма. Обращаться между собой мы можем теперь лишь через посредство людей.
      - Вон оно что, - закивал я. - И вы, значит, оба хотите у меня остаться? До утра?..