Весной случилось еще одно событие, которые вызвало сенсацию в столице. Господин де Мартевилль, голландский посол в Стокгольме, умер в апреле предыдущего года. Спустя несколько месяцев некий ювелир представил его вдове счет на оплату некоторых серебряных вещиц, которые он сделал по заказу покойного посла. Вдова очень удивилась этому требованию, ибо она знала, что ее покойный муж всегда аккуратно расплачивался по счетам. Она была уверена, что этот счет на сумму в 25 тысяч голландских гульденов был оплачен ее мужем, но никак не могла найти расписку ювелира об оплате счете.
      Есть основания полагать, что русский посол, граф Остерманн, друг покойного де Мартевилля, посоветовал вдове последнего обратиться за помощью к Сведенборгу. Через некоторое время вдова нанесла визит Сведенборгу в сопровождении нескольких дам. Ассессор принял их в красивой комнате с высокими потолками и окном в потолке, которое выходило на обсерваторию, находившуюся на втором этаже.Потом он пригласил дам на прогулку в сад.Когда госпож де Мартевилль спросила его, был ли он знаком с ее покойным мужем, Сведенборг ответил отрицательно. Извинившись за беспокойство, которое она доставляет хозяину, вдова обратилась к Сведенборгу со своей просьбой. Если, как говорят, Сведенборг обладал необыкновенным даром общения с душами умерших, не будет ли он так любезен, чтобы спросить ее покойного мужа о счете, предъявленном ювелиром?
      Сведенборг, по его собственным словам, обещал несчастной вдове, что, если он встретит душу господина де Мартевилля, он расспросит его об этом деле. Так он и сделал, когда спустя некоторое время действительно повстречал покойного посла в мире духов. Де Мартевилль ответил тогда, что он сам "в тот же вечер пойдет домой и посмотрит", но ничего не попросил передать его вдове.
      По словам госпожи де Мартевилль, спустя восемь дней после посещения ею Сведенборга ее муж явился ей во сне и указал место в английском бюро, где лежала расписка, сказав:
      "Дитя мое, ты волнуешься из-за расписки. Вытащи весь ящик наружу из моего бюро. Вероятно, расписка оказался прижатой ящиком к задней стенке".
      Это случилось около двух часов утра. Вдова радостная встала с постели и нашла в указанном месте не только расписку, но и украшенную драгоценными камнями булавку, которая считалась потерянной. Потом она легла вновь и спала до девяти часов утра.
      Около одиннадцати часов пришел Сведенборг и попросил доложить о своем визите. Еще не услышав от вдовы ни слова, он сказал ей, что этой ночью он видел много разных духов, среди них господина де Мартевилля. Сведенборг хотел поговорить с ним, но де Мартевилль отказался от беседы, поскольку, по его словам, он должен был придти к своей жене и сказать ей что-то важное. После этого он оставит сообщество, в котором пробыл год, и перейдет в сообщество более счастливых.
      Более драматическая версия этой истории была рассказана четыре года спустя Иммануилу Канту. Согласно этой версии, Сведенборг в присутствии своих гостей рассказал вдове про секретный ящичек, в котором лежала расписка, и вся компания тотчас направилась в дом покойного посла, где расписка и была обнаружена в месте, указанном Сведенборгом. Версия, изложенная выше, основывается на том, что Сведенборг сам рассказал своему другу Робзаму, который заверяет, что "ничего не добавил от себя к этому рассказу".
      *
      Более важной и удивительной представляется история о секрете королевы, которая случилась осенью того же года. Она тоже рассказывается разными лицами по-разному, но мы выберем, как наиболее достоверную, версию, которая изложена Тессином в своем дневнике спустя всего лишь три дня после этого происшествия. Мы приводим ее здесь вместе с отрывком из рассказа некоего датского чиновника, который лично расспрашивал Сведенборга об этом случае.
      Сведенборг рассказывал, что в один из последних дней октября 1761 года ему нанес визит граф Ульрик Шефер. Граф попросил Сведенборга явиться с ним завтра ко двору короля. Оказалось, что за несколько дней до того королева получила от своей сестры, герцогини Брунсвикской, письмо, в котором герцогиня спрашивала ее о некоем человеке в Стокгольме, умеющим, по сообщениям газет, разговаривать с духами. Герцогиня недоумевала, почему ее сестра до сих пор ничего не сообщила ей об этом человеке. Королева спросила присутствующих, действительно ли есть такой человек в Стокгольме и не сумасшедший ли он? На это граф Шефер ответил, что этот человек не только не сумасшедший, но принадлежит к числу самых ученых людей Швеции, и тогда Лоиза Ульрика выразила желание увидеться с ним. Граф Шефер сказал, что близко его знает и выразил готовность придти вместе с ним.
      Выслушав этот рассказ, Сведенборг немедленно согласился явиться на аудиенцию к королевской чете.
      На следующий день, когда граф Шефер представил Сведенборга королеве, та спросила его, правда ли, что он может разговаривать с умершими?
      Сведенборг сказал: "Да".
      -- Является ли это наукой, которую можно передать другим? - спросила королева.
      Нет, - ответил Сведенборг.
      Что же это в таком случае?
      Дар Божий.
      -- Можете ли вы говорить с любым покойным или только с некоторыми?
      Я не могу разговаривать со всеми, но только с теми, кого знал при жизни, - ответил Сведенборг, - А также со всеми королевскими особами, знаменитыми героями и великими учеными, которых я знал лично или о которых узнал из их сочинений; следовательно, со всеми, о которых я имею представление. Ибо можно предположить, что я не могу и даже не могу иметь желания говорить с теми, о которых не имею никакого представления.
      Тогда королева спросила, не может ли он передать некое сообщение ее покойному брату? (Речь идет о прусском короле Августе Вильгельме, который умер 12 июня 1758 года).
      --С большой охотой, - ответил Сведенборг.
      "Засим Сведенборг вместе с королем и графом Шефером прошел за королевой к окну, где она сообщила ему свое поручение, и он обещал доставить ей ответ.
      После этого королевская чета пригласила Сведенборга отобедать вместе с нею, и за обедом король и королева задали ему тысячу вопросов, на которые он должным образом ответил. Воспользовавшись случаем, Сведенборг попросил у королевы разрешения преподнести ей свои опубликованные труды".
      Три неделя спустя, говорит Тессин, до него дошли известия столь удивительные, что он решил сам посетить ассессора и узнать все из его собственных уст. Запись в дневнике Тессина от 18 ноября гласит далее:
      "Через три дня Сведенборг опять явился к королеве вместе со своими книгами и попросил личной аудиенции у Ее Величества. Королева сама утверждала позднее, что она играла в карты, когда вошел Сведенборг и попросил ее о приватной беседе. Она ответила, что в этом обществе он может говорить все, что он может сказать другому, но Сведенборг заверил Ее Величество, что он не мог раскрыть то, что он должен был сказать, при свидетелях.
      Королева, слегка взволнованная, передала свои карты другой даме и попросила сенатора фон Шверина сопроводить ее в другую комнату. Она поставила фон Шверина у двери, а сама прошла в другой конец комнаты со Сведенборгом. Тогда Сведенборг сказал ей нечто, что должен был держать в тайне. Королева же, услышав сие, побледнела, отступила назад, словно она вот-вот лишится чувств, и воскликнула в большом возбуждении: "Этого никто не мог сказать, кроме моего брата!"
      Заметив испуг королевы, Сведенборг выразил сожаление о том, что зашел так далеко.
      Выходя из покоев королевы, он встретил советника фон Далина и попросил его передать Ее Величеству, что он займется этим делом дальше, чтобы она могла чувствовать себя покойней. "Но я не осмелюсь сделать это, - добавил он мне - раньше чем через десять или двенадцать дней; ибо если я сделаю это раньше, это вновь будет потрясением и, возможно, еще большим для Ее Величества".
      Что же касается Королевы, продолжает Тессин, то она заявила, что все еще пребывает в нерешительности относительно того, чему верить, и попросила асессора представить ей новые доказательства. Если ему это удастся, она убедиться в том, что он знает больше других. Возможно, это он и имел в виду, когда говорил о каком-то новом известии, которое должен получить через десять или двенадцать дней.
      Остается несомненным, заключает Тессин, что состояние ума Сведенборга являет собой поразительное смешение проникновения, даже, поистине, ясновидения и необузданного воображения. Он один из тех необычных характеров, которые всегда будут загадкой для исследователей, не обязательно пребывая при этом за пределами возможного и доступного пониманию".
      Этот дипломатичный и, в сущности, бессмысленный вывод давал Тессину возможность как-то закрыть для себя "тему Сведенборга".
      Какой секрет передал Сведенборг королеве Швеции? Это все хотели знать. На протяжении нескольких дней после этого события к дому асессора одна за другой подъезжали кареты, из которых выходили первые люди государства, желавший узнать секрет, так напугавший королеву. Но Сведенборг решительно отказывался разглашать его. Согласно одной из версий разговора Сведенборга с королевой, Сведенборг передал ей содержание ее беседы с покойным братом, когда она расставалась с ним в замке Шарлоттенбург.
      Если бы Сведенборг разгласил секрет королевы, это могло бы дать основания для новых обвинений королевы Швеции в измене и сговоре с врагом, поскольку Швеция была тогда в состоянии войны с Пруссией. За несколько лет до того Лоиза Ульрика едва избежала обвинений в подготовке государственного переворота, когда она попыталась расширить прерогативы королевской власти. Впрочем, чтобы понять всю подоплеку этой истории, нужно принять во внимание политическую обстановку того времени и характер самой королеву. Это мы отложим до следующей главы.
      Все эти и другие подробности личной жизни Сведенборга мы узнаем от его новой экономки Марии Берг, поскольку прежние слуги Сведенборга покинули его дом в конце 1757 года. Муж Марии, Карл Вессель, был профессиональный садовник. Эта состоятельная чета не имела собственных детей, но воспитывала приемную дочь девяти лет. С ними же жила сестра Марии и служанка.
      Сведенборг редко ходил в церковь. Он не находил ничего поучительного для себя в проповедях, которые противоречили его представлениям об истине. Причащался он тоже нечасто. По этому поводу он получил "дружеский упрек" от одного из епископов, своего близкого родственника. Сведенборг ответил, что его поступки нельзя мерить обычною мерой, поскольку Господь наделил его особой миссией и он всегда находится в обществе ангелов. Однако, когда епископ заметил, что Сведенборг покажет добрый пример, исправно выполняя заповедь Христа, Сведенборг решил принять причастие в церкви, которую временно посещала община его служанки Марии. За несколько дней до службы он спросил своих слуг, к кому из священников ему лучше пойти. Они назвали старшего капеллана.
      "Нет - сейчас же ответил Сведенборг - он страстный человек и неистовый священник. Мне было неприятно слышать давече, как он гремел с кафедры".
      Когда же слуги назвали помощника капеллана, который был не так популярен среди прихожан, Сведенборг сказал: "Вот кого бы я хотел, ибо я слышал, что он говорит то, что думает, а потому и не пользуется популярностью, как всегда бывает в мире".
      Видения Сведенборга представляли мучительную проблему для ученых мужей его времени, которые не могли сопровождать ясновидца в его странствии к высотам науки и не могли видеть его постепенного восхождения к тайнам души.
      Граф Клас Экеблад отмечает в своем дневнике типичный для того времени случай: 16 июня 1762 года он пошел на прогулку в Королевский сад:
      "В саду было огромное стечение публики, и королевская чета остановилась специально для того, чтобы дать возможность своим верным подданным хорошенько разглядеть ее. Там был и асессор Сведенборг, который говорил о свадьбе в раю русской императрицы с моим дедушкой, о чем я и сообщаю за то, что купил".
      Речь идет о дедушке графа Экеблада по материнской линии, Магнусе де ля Гарди, который умер еще молодым, и императрице Елизавете, дочери Петра Великого, которая умерла в январе предыдущего года в возрасте пятидесяти трех лет. В потустороннем мире де ля Гарди расстался со своей женой из-за несходства их наклонностей. Императрица встретила в загробном мире разных мужчин, которые ухаживали за ней при жизни, но сочла их всех неподходящими для себя. Когда же она встретилась с де ля Гарди, оба тотчас поняли, что созданы друг для друга. По словам Сведенборга, Елизавета была правительницей над лучшим сообществом русских, а де ля Гарди тоже управлял большим небесным сообществом. Когда они решили пожениться, ангел в красивом белом одеянии спустился к ним для совершения свадебной церемонии. Он просто спросил у жениха и невесты об их согласии на брак и дал им Божье благословение. Это случилось, говорит Сведенборг, 5 марта 1762 года, за три месяца до того, как Сведенборг и внук Магнуса де ля Гардии встретились в парке.
      Хронисты приписывают императрице Елизавете острый ум , дипломатический такт и большой талант в управлении государством, который она унаследовала от своего отца. "То, что с виду многим казалось в ней нерешительностью и медлительностью, чаще всего было мудрым откладыванием суждения". Это замечание Сведенборга представляет большой интерес в \связи с двумя эпизодами его жизни.
      Первый из них записал его друг Карл Робзам, который однажды пригласил Сведенборга отобедать в обществе русского монаха по имени Ороносков, священника русского посольства в Стокгольме. Это благочестивый и набожный человек получил от Робзама некоторые сочинения Сведенборга, которые он читал с большим удовольствием.
      За обедом русский священник спросил Сведенборга, видел ли он императрицу Елизавету.
      "Я видел ее часто, и она находится в блаженном состоянии" - ответил Сведенборг, и кто-то из присутствующих перевел его слова на французский язык.
      Услышав ответ Сведенборга, священник прослезился. и сказал, что императрица была всегда добра и справедлива.
      "Да, - сказал Сведенборг, - его добрые чувства к людям проявились после ее смерти, ибо в другой жизни выяснилось, что она никогда не уходила на государственные совещания, не помолившись Богу и не попросив Его совета и помощи ей в управлении государством".
      В другой раз Сведенборг высказался о духовном состоянии императрицы Елизаветы несколько лет спустя, когда он гостил у шведского посланника в Дании. Когда его спросили, приходилось ли ему видеть покойного короля Дании Фредерика V, Сведенборг ответил:
      "Да, я видел его и знаю, что он очень счастлив, как и все короли Ольденбургского дома, которые все находятся вместе. Это, увы, нельзя сказать о наших, шведских, королях, некоторым из которых приходится очень плохо".
      Потом он добавил:
      "В мире духов я не видел никого счастливее русской императрицы Елизаветы... При всех ее ошибках у нее было доброе сердце... Она намеренно откладывала подписание указов и бумаг, которые ей вручали, так что в конце концов их скапливалось у нее столько, что она уже не имела времени изучать их, и ей приходилось верить на слово министрам и подписывать сразу целые кипы документов. А потом она уединялась в своих покоях, падала на колени и просила у Бога прощения, если она нечаянно подписала какое-нибудь несправедливое распоряжение".
      Еще один эпизод касается судьбы несчастного Петра III. О нем известно со слов некоего "господина Г.", характеризуемого как "человека богобоязненного и правдолюбивого":
      "В 1762 году в тот самый день, когда умер император России Петр , Сведенборг был вместо со мной в некоем собрании... Посередине разговора он вдруг переменился в лице, и было видно, что чувства покинули его и с ним что-то происходит. Когда он пришел в себя, его спросили, что с ним случилось. Сначала он отказывался говорить, но потом, уступив настойчивым просьбам, сказал:
      "В это самое время император Петр умер в тюрьме". Он объяснил причину его смерти и добавил:
      "Господа, отметьте, пожалуйста, какой нынче день, чтобы вы могли потом сравнить мое сообщение с известием о его смерти, которое появится в газетах".
      Вскоре в газетах появилось сообщение о смерти императора, случившейся в тот самый час, который был указан Сведенборгом. Петр был назначен императором его теткой Елизаветой и вступил на престол 5 января 1762 года. Очень скоро жена Петра, бывшая немецкая принцесса Екатерина, организовала мятеж против него и провозгласила себя правительницей России. 17 июля Петр был задушен в тюрьме одним из заговорщиков, и эту трагедию Сведенборг, судя по сообщению его друга, и видел своим внутренним зрением!
      Вообще в те годы в Стокгольме было много разговоров о природе видений Сведенборга. Говорили разное. Одни верили в его сверхъественное зрение, другие считали его необъяснимым, третьи верить отказывались, считая все это чистым домыслом. Но решительно все относились к Сведенборгу с почтением по причине его безупречного поведения. Появилось множество анекдотов о жизни необыкновенного асессора, и далеко не все из них заслуживают доверия. В числе наименее правдободобных можно назвать рассказ профессора фон Шерера, атташе французского посольства, который был лично знаком со Сведенборгом, но находил невозможным верить в его рассказы о беседах с духами.
      По словам Шерера, однажды, после того как Сведенборг в кругу знакомых сообщил нечто из жизни в мире духов, его стали просить, желая проверить, насколько достоверны его сообщения, сказать, кто из присутствующих умрет первым. Сначала Сведенборг отказывался, но после настойчивых уговоров он погрузился на некоторое время в глубокое созерцание и, наконец, изрек:
      "Олоф Олофсон умрет завтра утром в четыре часа".
      Это неожиданное предсказание повергло всех присутствующих в шок. Один из тех, кто находился тогда рядом со Сведенборгом, был близким другом упомянутого Олафсона и решил на следующее утро проведать его. На звонок вышел слуга Олафсона и сказал ему, что его хозяин только что скончался от апоплексического удара. Часы в доме покойного, по словам слуги, сами остановились в момент его смерти, и они показывали ровно четыре часа!
      Этот рассказ кажется нам крайне сомнительным. Сведенборг в самом деле иногда предсказывал будущие события. Но чудесная остановка часов уж слишком отдает фантазией рассказчика, и анекдот Шефере интересен лишь пример ходячих толков о Сведенборге.
      Другой анекдот, рассказанный неким "заслуживающим доверия господином", если он достоверен, делает честь остроумию Сведенборга. Рассказывают, что архиепископ Самуэль Тройлиус, больше всего на свете любивший тресет карточную игру для трех игроков - потерял своего старого партнера Эрланда Бромана, президента Ведомства торговли. Встретив однажды Сведенборга в каком-то многолюдном собрании и желая посмеяться над ним на публике, он спросил его:
      "Между прочим, асессор, расскажите нам что-нибудь о мире духов. К примеру, как там поживает мой друг Броман?"
      Сведенборг, не задумываясь, ответил: "Я видел его несколько часов тому назад. Он тасовал карточную колоду в обществе Лукавого и ждал только вашего святейшества, чтобы начать игру в тресет!"
      Пришлось архиепископу прикусить язык.
      А в дневниках Сведенборга мы встречаем такое описание духовного состояния Бромана:
      "Был некто известный мне, кто жил в этом мире только плотскими радостями. Перед смертью он позаботился о том, чтобы со всем благочестием совершить все необходимые обряды, так что священник и все остальные были уверены, что он попадет на небеса. Я говорил с ним спустя три дня после его смерти, и оказалось, что на том свете он стал делать то же самое, что и при жизни, так что его предсмертное раскаяние не имело для его судьбы никакого значения".
      Глава 32. Помощь правительству
      Приступив к осуществлению своего духовного призвания, Сведенборг не предал забвению свой общественный долг. Нет никаких свидетельств о том, что он когда-либо пропустил заседание Парламента. Если он оказывался за границей к началу сессии Парламента, старался вернуться вовремя домой. Но затруднения в речи не позволили ему выступать публично. По этой причине его предложения об управлении государством подавались им в виде докладов, дошедшие до нас в рукописном виде среди других его сочинений. Они переплетены в толстый том, носящий название "Парламентские бумаги".
      Оценивая эти бумаги, мы не хотим преувеличивать значения Сведенборга как политика. Они служат для нас лишь примерами его суждений и душевного равновесия. И ценны они для нас прежде всего тем, что показывают со всей ясностью, как непохож он был на мечтательного созерцателя, каким его часто изображает. Нет, это был до мозга костей практичный человек. Конечно, в политических спорах того времени так или иначе задевались его личные интересы, но есть предостаточно доказательств того, что Сведенборг твердо верил в демократию и неизменно вставал на ее защиту и что его сердцу -благодаря предоставляемой ею свободе - была дорога либеральная форма правления.
      Теперь посмотрим на обстановку в Швеции в те годы. К 1751 году, когда умер король Фредерик, страна уже тридцать лет жила без войн за исключением сравнительно мелкой и вялой войны в Финляндии в 1741-1743 годах. Рожденный в Германии супруг королевы Ульрики Элеаноры был благодушный и мягкий монарх, проводивший время в развлечениях. Под конец жизни он уже почти не мог подписываться своей дрожащей рукой, и для него была специально печать, избавившая его от необходимости водить пером по бумаге. К тому же до самой смерти он даже не знал шведского языка.
      Однако царствование преемника Фредерика, короля Адольфа Фредерика, было совсем другим. Король был умный, деликатный человек, который, возможно, легко подчинился бы ограничениям, наложенным на королевскую власть Парламентом, если бы не его надменная и предприимчивая немецкая жена - Лоиза Ульрика. Она не могла забыть, что была сестрой прусского короля Фридриха Великого и никак не могла смириться с ущемлением своих августейших полномочий. Она мечтала превратить свой двор в центр искусств и наук и не желала даже слышать о шведских демократических традициях. Рассказывают, что, когда она проезжала в своей карете по улицам столицы, люди читали в ее глазах страстное желание: "Ах, если бы только вы были моими холопами!"
      Лоизе Ульрике удалось собрать вокруг себя несколько знатнейших людей Швеции, выразивших готовность поднять войска и сместить существующее правительство ради восстановления монархии в ее прежнем виде. Этот заговор был раскрыт, а десять его виднейших участников в июле 1756 года сложили головы на эшафоте. Между тем к тому времени Швеция оказалась в тяжелейшем финансовом положении: государственная казна была обременена большими иностранными займами, и у правительства не хватало денег для оплаты непрерывно возраставшего импорта товаров. Пытаясь поправить положение, Парламент запретил ввоз в страну многих предметов роскоши и наложил ограничения на производство спиртного в целях сохранения запасов зерна.
      Правительственные нововведения имели немало противников среди знатных людей, которые с давних времен держали кабаки и извлекали из них немалые доходы. Критики правительства в особенности упирали на то, что крепкие напитки служат единственной отрадой простым людям, и лишать их возможности выпить было бы слишком жестоко. Такой запрет того и гляди вызовет бунт в народе! Однако разразившийся в 1756 году голод помог правительству настоять на своем: отныне все имеющееся в государство зерно надлежало использовать для выпечки хлеба, а нарушителей этого распоряжения ожидало суровое наказание. Но полный запрет на алкоголь дал результаты противоположные ожидаемым. Простые шведы всюду стали гнать самогон, и уважение к закону оказалось подорванным. А запрещенные к ввозу товары - кофе, чай, вино, табак - исчезнув из таможенных складов, тем не менее имелись чуть ли не в каждой лавке.
      Вскоре Швеция вступила в войну с Пруссией, примкнув к России и Франции. Увы, и на этот раз военные действия не принесли лавров шведской армии, явно уступавшей хорошо обученным войскам Фридриха Великого. А по мере того, как падали шансы шведов на победу, неуклонно поднималось настроение королевы Ульрики, и это дало Государственному совету Швеции основание подозревать, что королева выдает военные планы правительства своему брату. Теперь понятно, почему так много государственных мужей старались во что бы то ни стало узнать секрет Лоизы Ульрики, о котором так нежданно проведал Сведенборг.
      Война с Пруссией бесславно закончилась в 1762 году. Она стоила Швеции шестьдесят два миллиона талеров серебром и несколько тысяч солдатских жизней. Впрочем, она дала-таки Швеции и кое-что полезное. Многие шведские воины, вернувшись домой из Померании, принесли в своих солдатских мешках невиданные доселе jordparon - "земляные груши", как прозвали шведы картофель. Новые плоды заменили на столах простых шведов хлеб и мясо и помогли за один год побороть голод.
      *
      Между тем в Швеции по-прежнему бушевал финансовый кризис. Реальная стоимость талера упала намного ниже его номинала. В ноябре 1760 года Сведенборг подал в Парламенте доклад о финансовых проблемах, в котором утверждал, что политика парламентского финансового комитета, возглавляемого бароном Андерсом Норденкранцем, губительна для страны. Попытка удержать номинальный курс талера выше реального, говорилось в этом докладе, не может дать результатов, ибо купцы предпочтут менять свою валюту за границей. Именно по этой причине серебряные деньги утекают за рубеж, а остаются в ней бумажные ассигнации, не имеющие реальной ценности. В результате, заявлял Сведенборг, растут цены на товары, а в органах государственной власти процветает взяточничество. Если так пойдет дальше, государство окончательно разорится.
      Причиной нынешнего кризиса, писал далее Сведенборг, является выпуск банками векселей под залог недвижимости, которые не обеспечены действительным богатством. Сведенборг предлагал запретить выпуск таких векселей и постепенно ликвидировать те, что уже выпущены в обращение. Кроме того, он советовал установить государственную монополию на производство спиртных напитков.
      Когда доклад Сведенборга стал известен Парламенту, ему предложили занять место в Комитете по финансам. Но Сведенборг отказался, считая, что сам Комитет незаконен, ибо все его члены были назначены бароном Норденкранцем и давали клятву действовать в секрете.
      Норденкранц подал Парламенту семисотстраничный с анализом причин финансового кризиса в стране. "Полон яда и так скучен, что начинаешь зевать на третьей странице и засыпаешь на десятой",- писал об этом докладе граф Тессин. Автор обвинял правительственных служащих в некомпетентности и предлагал каждые два-три года полностью обновлять штаты правительственных учреждений.
      Сведенборг счел эти предложения крайне опасными и в очередном докладе Парламенту взял правительство под защиту:
      "Ошибки случаются в каждом государстве и с каждым человеком. Но если судить о правительстве только по его ошибкам, это будет все равно, что судить о человеке только по его неудачам и недостаткам... Если бы я стал перечислять все известные мне ошибки правительств Англии или Голландии, я бы, полагаю, смог бы написать целый том; однако же эти правительства, вместе с правительством Швеции, принадлежат к числу лучших постольку, поскольку каждый житель нашей страны находится в безопасности в собственном доме, и никто из них не является рабом, но обладает полной свободой..."
      Далее Сведенборг опровергал пункт за пунктом утверждения Норденкрантца и в особенности его предложение обновлять каждые два-три года весь государственный аппарат. Норденкрантц также выступал против борьбы фракций в правительстве. Сведенборг указывал, что покончить с борьбой партий в правительстве можно лишь ценой возрождения опасности деспотизма. "Коррупция в свободных правительствах, - писал он, - все равно что мелкая рябь на воде, тогда как в абсолютных монархиях она подобна гигантским волнам; в абсолютных монархиях фавориты и фавориты фаворитов и, воистину, сам монарх склоняются к злоупотреблениям людьми, которые разжигают их страсти, и в подтверждение этого можно привести множество ужасных примеров". Далее Сведенборг недвусмысленно давал понять, что и сам Норденкранц, самолично назначая членов своего Комитета и налагая на них клятву хранить молчание о своей деятельности в Комитете, поощряет борьбу фракций в правительстве. В конце своей записки Сведенборг советует опубликовать доклад Норденкранца и публично обсудить его.
      Норденкранц был человек волевой и решительный, самостоятельно проложивший себе дорогу в жизни. Для своего времени он пытался проводить, можно сказать, прогрессивную политику и при всех своих недостатках противостоял партии войны, которая находилась на грани вполне заслуженного ею краха. Многие в рядах противников Норденкранца понимали необходимость либерализации государственной жизни. Но Сведенборг был против резких перемен в политике, которые могли бы погубить шаткое равновесие политических сил, существовавшее в то время в Швеции. Нет сомнения, что сам он склонялся, скорее, к классическим, испытанным временем, нежели либеральным формам политического устройства. Но он никогда не был человеком партии, и судил о каждом предмете сообразно его достоинствам.
      Сведенборг отослал Норденкранцу экземпляр своих "Замечаний по поводу книги Норденкранца", присовокупив к нему письмо, в котором выражал надежду, что Норденкранц не станет обижаться на него. Он просил извинить его по той причине, что "наш способ управления и наша свобода дороги мне. Мы не найдет повода для резких возражений, ибо я последовал мягкой, а не жесткой манере и не употребил резких слов, предавая суду то, что вы написали в укор правительству с целью пошатнуть то, что является его главной опорой..."
      В ответном письме Норденкранц отмел все возражения Сведенборга и в особенности предположение его критика о том, что он покушается на конституционные устои государства. Он требовал опубликовать "Замечания" Сведенборга, чтобы сделать возможным гласное обсуждение их полемики.
      "Замечания" Сведенборга были зачитаны в Парламенте 12 января 1762 года, а ответ Норденкранца - неделей позже. Позднее Сведенборг гласно в Парламенте и в личном письме Норденкранцу выразил недоумение тем, что Норденкранц воспринял критику докладу как выпад против него лично и приглашал барона посетить весной его сад. В ответ Норденкранц вновь обвинял Сведенборга в клевете, затрагивающей его честь, и угрожал подать на своего критика в суд, если "Замечания" Сведенборга получат хождение в столичном обществе.