Ант Скаландис
      Семь кругов откровения
      В загсе у них спросили:
      - Брак первичный?
      - Да... то есть, нет... наполовину, - запинаясь, ответил Андрей, и женщина, сидящая за низким столом в большом мягком кресле, сказала не глядя:
      - Во дворец.
      А во дворец они опоздали, и пришлось все мероприятие отложить до понедельника.
      Прошло полгода, как они познакомились, месяц, как он понял, что хочет жениться, три дня, как он сказал об этом ей, и почти сутки с того момента, когда она дала согласие. И теперь все было прекрасно, и впереди был торжественный день свадьбы во дворце бракосочетаний. Правда, Андрей был разведен и регулярно платил алименты на трехлетнего сына, зато Светлане было двадцать, то есть она была на шесть лет моложе и говорила, что до Андрея у неё не было никого. А брак "первичный наполовину" считался, как выяснилось, просто первичным, и все было совершенно замечательно.
      Вот только Андрей знал, что Светлана обманывает его.
      То, что она не девушка, он понял ещё в тот первый день, когда она осталась у него, и поначалу он поверил её словам и клюнул на все уловки, как мальчишка, а потом обнаружил в ванной забытый ею пузырек с остатками борной кислоты, и обидная догадка отравила и ему безмятежную радость их отношений. А позже, когда он ненароком заглянул в её индивидуальный календарик, догадка подтвердилась. Все это он сумел принять и преодолеть и решил не расспрашивать: подумаешь, грехи юности! Мало ли что там могло быть, о чем не хочется рассказывать. Главное, что она теперь с ним. Но... забыть не удалось, и эта первая возникшая между ними ложь сидела в памяти, как заноза, вот уже больше двух месяцев и с каждым днем раздражала, зудела, жгла все сильней. И он уже давно понял, что спросит её - не сможет не спросить - почему, почему она обманула его? Он только хотел прежде подать заявку, чтобы Светлана не подумала, будто это имеет для него какое-то практическое значение. Он терпеть не мог ханжеского стремления некоторых мужчин жениться только на девственницах. Он уже принял решение, он знал, что хочет быть вместе со Светланкой всегда, и знал, что так и будет, и уже ничто не могло повлиять на его решение. Но ему претило жениться на женщине, которая обманывает его. Ложь нужно уничтожить. И вот теперь, когда он морально приготовился к разговору, настроился, продумал свои первые реплики, заявку подать как раз и не вышло.
      Из загса они приехали к нему, в ту самую квартиру, где все у них началось, и едва успели до дождя, который обрушился на город, заливая пыль и духоту потоками животворной влаги, и Светлана открыла окна, и в комнату пахнуло пронзительно свежим запахом мокрых тополей, и крупные капли звенели о карниз, и брызги летели на подоконник и на пол.
      - Светланка, - сказал Андрей, - я знаю, что я у тебя не первый.
      Она стояла спиной и не стала оглядываться, только рука её замерла на оконной раме.
      - Ты пойми, - сказал Андрей, - для меня это ничего не значит. Просто не надо меня больше обманывать. Я не хочу, чтобы ты меня обманывала. Понимаешь?
      - Это Саша, - сказала Светлана, по-прежнему глядя в окно на дождь. Ты его не знаешь. Это было почти три года назад.
      - А кто он был, этот Саша? - спросил Андрей. Так. Просто. Чтобы не молчать.
      - Он был студент, медик. Мы познакомились на улице.
      - И ты любила его?
      - Да.
      Дождь вдруг хлынул с удвоенной силой, так что стало почти не видно домов напротив.
      Андрей никогда потом не мог вспомнить, откуда выплыл у него следующий вопрос. Он спросил:
      - Но ведь, наверно, Саша был не последним?
      - Последним, - чуточку слишком быстро ответила Светлана, - до тебя у меня был только Саша.
      - Светланка, но ведь я же просил тебя не обманывать. Это самое главное для меня. Понимаешь? Все остальное - чепуха. А вот вранье я ненавижу.
      - Но у меня был только Саша! - она, наконец, повернулась и с вызовом посмотрела ему в глаза.
      - Только Саша, - повторила она и села на кровать.
      - Один только Саша! - крикнула она и заплакала.
      - Светланка, ну что ты, Светланка? - Андрей сел рядом с нею и, обняв за плечи, прижал к себе. - Ну, нельзя же так.
      Светлана всхлипнула, вытерла ладошкой слезы.
      - Саша был не первый. Первым был Боря. Мне тогда ещё не было шестнадцати, а ему - тридцать семь. Это был школьный приятель отца. Я влюбилась в него, как кошка - что с меня было взять - дура совсем, девчонка. А он был бабник, и не смог устоять, хотя понимал, на что идет. Все получилось, правда, ещё хуже, чем он себе представлял. Отец его чуть не убил - это понятно, но кроме всего, я ещё ухитрилась залететь, и пришлось искать врача и платить ему, кажется, сотню, если не больше, чтобы все было тихо, и все равно кто-то где-то натрепался, и до суда не дошло только потому, что я любила Борю и подписала все какие надо бумаги, а те бумаги, которые я подписать не могла, так как была несовершеннолетняя, и даже паспорта у меня ещё не было, я упросила подписать родителей. Это был ужас, Андрюшка, это был кошмар какой-то!
      Выговорившись, Светлана перестала плакать. Они молчали, и было слышно только, как шумит на улице затихающий дождь.
      - Извини, Светланка, извини меня, ведь я же не знал, - произнес, наконец, Андрей. И ещё раз: - Извини.
      - Теперь я буду тебе противна, - сказала Светлана, глядя в пол.
      - Глупости какие! Мне просто жалко тебя. Бедненькая, тебе столько пришлось пережить! Но ведь сейчас тебе хорошо? Тебе хорошо со мной?
      - Да.
      - Понимаешь, - принялся рассуждать Андрей, - я считаю, что главное искренность. Если человек любит по-настоящему, ему многое можно простить. Главное быть искренним в отношении к другому. А ведь ты же со всеми... встречалась по любви. А это и не грех никакой.
      - Ну, конечно, - сказала она, - конечно же, по любви...
      И снова заплакала.
      Она плакала и смотрела теперь на него, и он прочел по её глазам, что она мучительно ищет, выбирает, какой же ещё случай из своего прошлого рассказать ему, чтобы он, наконец, насытился этой проклятой правдой и перестал спрашивать.
      - Слушай, - она вдруг взорвалась, - почему ты все время навязываешь мне свои принципы? Что это за чушь такая, что отдаваться надо только по любви?! Из какого дурацкого романа ты это вычитал? Ну а если просто хочется, и он мне нравится, и я ему тоже, и мы знаем, что видимся первый и последний раз, и никто никому ничего не должен? Был у меня такой парень в прошлом году на Юге. Ну и что?!! А сразу после Бори у меня был Олег. И не было там никакой любви, не было, а было только желание забыть Борю. Можешь ты это понять? Моралист-алиментщик! А после Олега...
      - Не надо. Хватит.
      - А после Олега меня любил Эдик.
      - Не надо. Перестань. Сейчас ты начнешь врать. Я чувствую.
      Дождь, будто бы прекратившийся на время, вновь начал расходиться, и блестящие мокрые листья тополя на большой ветви перед окном снова задрожали под ударами крупных капель.
      - Светланка, но почему ты не говоришь мне всю правду, почему?
      - Потому что я боюсь. Боюсь, что ты разлюбишь меня. Я ведь такая противная. Андрюшка! Ты не разлюбишь меня, Андрюшка?
      - Глупенькая, ну что ты себе напридумывала! Ведь разлюбить, точно так же, как и полюбить, нельзя по какой-то конкретной причине. Это всегда происходит ни с того ни с сего. Я не могу тебя разлюбить, глупышка.
      Но он хорошо видел, что она все равно боится, и говорил ещё и еще.
      - Светланка, ну что мне какие-то прежние твои мужчины. Да наплевать мне на них!
      "А ведь не наплевать, - подумал он, - ох, как не наплевать!" Он знал, как умеет думать о прежних мужчинах своей любимой! Он частенько предавался этому занятию, сладострастно расцарапывая душу, раздирая в кровь и обильно посыпая солью.
      - Ну, были у тебя мужчины, - добавил он после паузы. - Ну и ладно. У кого же их не было? Ведь они были, их больше нет. Будем считать, что их нет совсем.
      - Андрей, - сказала Светлана тихо, - ну а если бы, к примеру, это был человек, которого ты встречаешь почти каждый день? Как тогда считать, что его нет?
      - Про кого это ты?
      - Ни про кого. Ни про кого! Я просто так спросила.
      Она встала и подошла к окну.
      - Светланка, ты плачешь? Я тоже сейчас заплачу. Ну почему, почему ты все время, прежде чем сказать правду, обязательно спешишь соврать мне?
      - Не знаю. Не знаю я. Я ничего не знаю!.. Это Валька. Контарев. Из отдела автоматики.
      - Кто? Валька?
      Вот это был номер. "Что она в нем нашла? - думал Андрей. - Щупленький, плюгавый какой-то, лысоватый и, по-моему, дурак дураком".
      - Когда это? Давно?
      - Да, года полтора, тебя ещё не было в институте. Дай мне сигарету.
      А сигарет не оказалось. Андрей не курил, да и Светлана, собственно, не курила, так, покуривала, и сигареты они не купили. Бежать под дождем в ларек? Или к соседу? Нет, нельзя никуда бежать - разговор не окончен. И тут он вспомнил: в ящике стола лежат сберегаемые как сувенир две штучки "Примы" табачной фабрики города Канска, где Андрей давным-давно работал в стройотряде.
      Сигареты пожелтели от времени и так высохли, что при каждой затяжке раздавалось тихое потрескивание.
      - Ну и черт с ним, с Валькой, - сказал Андрей, - ведь он же мне не друг, в конце концов...
      Они снова сидели рядом, он посмотрел на сигарету в её пальцах, и увидел, как две тоненькие зыбкие струйки дыма, параллельно поднимавшиеся вверх, вдруг задрожали и спутались.
      Светлана судорожно затянулась, всхлипнула, и из глаз её снова покатились слезы.
      Андрей уже устал. Он смотрел на неё прямо и ни о чем не спрашивал. Она спросила сама:
      - А Бернадский тебе друг?
      - Бернадский? Почему ты спрашиваешь?
      И тут же до него дошло.
      Шура Бернадский был его школьным другом с шестого класса. Потом они вместе учились в институте, а потом, отработав по распределению три года на "ящике", Андрей устроился в НИИ, где работал Бернадский, именно Шура рекомендовал его своему завлабу.
      "Так, значит, и ты, Брут..."
      - Когда? - спросил он обессилено.
      - Да сразу, как я пришла в институт. Два года назад.
      - И долго вы с ним?..
      - С ним - долго.
      И Андрей понял, что именно Шура был у Светланки непосредственно перед ним. Он хотел спросить про последний раз, но не решился и спросил другое:
      - У вас было серьезно?
      - Серьезнее, чем со всеми остальными.
      - Но ведь он женился.
      - Ну и что?
      - Как? И после тоже?
      - И после тоже.
      "Ну и свинья же этот Бернадский!" - подумал Андрей. Он вспомнил Зиночку, Шурину жену, симпатичную, простую, добродушную девчонку, и как они в вчетвером ходили в кафе отмечать Восьмое марта.
      Дождь шумел ровно и тихо, словно исправный мотор. Теперь закурил Андрей. Ему вдруг подумалось, что не всегда хорошо знать правду. Наверное, не всегда. И все-таки ложь - это ещё хуже.
      А потом он вдруг вспомнил казавшийся раньше чудовищно нелепым слух, дошедший до него от какой-то сволочи. Дескать, случайно ли Светланка со средним техническим образованием, не проработав в институте и года, получила вдруг инженерную ставку, ведь всем известно, какой любитель по женской части их начальник отдела Батюк, и беспринципностью своей он тоже славился, да и не первый уже такой случай - любая хорошенькая женщина в отделе знает, как себе зарплату прибавить.
      И словно читая мысли Андрея, Светлана вдруг сказала:
      - Да, я плохая, Андрюшка. Я очень плохая. Но что мне делать, раз я такой родилась. Просто я очень увлекающаяся, влюбчивая я. Просто влюбчивая.
      И снова она заплакала.
      И, бросив под дождь недокуренную сигарету, он спросил:
      - А Батюк?
      Она закрыла лицо руками и заплакала в голос.
      - Ну, зачем ты мучишь меня, зачем? - всхлипывала Светлана. - Тебе приятно мучить меня? Между прочим, он очень даже ничего. Как мужчина. Ты думаешь, я не могла увлечься Батюком? Могла. Ты знаешь, как нам трудно с мамой? Мы живем без отца. Ты знаешь, как это неприятно, когда за два дня до зарплаты не остается ни копейки? А Батюк - отличный мужик. Да!
      И вдруг она прижалась к нему, спрятала лицо на груди и прошептала:
      - Знаешь, какой он мерзкий? Он ужасно, ужасно мерзкий...
      - Ну, успокойся, Светланка, пожалуйста, успокойся. Это все чепуха. Че-пу-ха. Ты слышишь меня?
      - А то, что, кроме того, первого, у меня было ещё два аборта - тоже чепуха? А после третьего мне сказали, что у меня никогда не будет детей - и это чепуха?
      - Чепуха, - сказал он жестко. - У тебя будут дети. Эти врачи, они ни черта не понимают.
      - Правда? Ты так думаешь?
      - Я знаю. У нас будут дети.
      - Андрюшка, милый, Андрюшка...
      - Светланка, он гладил её по лицу, целовал ей шею, - плюнь на все. Ведь тебе хорошо со мной? Ведь у нас же с тобой по-настоящему. А когда по-настоящему, то ведь больше никто не нужен, и никого не надо обманывать. Ну, скажи, после того, как я появился, у тебя не было никого? Правда, Светланка? Ну что же ты плачешь, глупенькая?
      А она все плакала, а дождь за окном все шел, и сквозь дождь и слезы она проговорила:
      - Конечно, никого, я тебя не обманываю больше, я все рассказала.
      И в её словах он опять ощутил едва уловимый горьковато-сладкий запах лжи и, как охотничий пес, почуявший дичь, насторожился и приготовился найти, схватить, скрутить и уничтожить эту так долго прятавшуюся ложь.
      - Не надо изводить себя, Светлана, не надо ничего скрывать, - только и сказал он.
      И внезапно вспомнил какой-то хороший и страшный фильм. Скупо обставленный кабинет, утомленный следователь в выцветшем кителе с расстегнутым воротом, портрет Железного Феликса над его головой и резкий свет настольной лампы, повернутый к женщине, в ужасе скорчившейся на стуле напротив сурового блюстителя закона...
      О, Боже! Что он тут устроил! Это же форменный допрос в ГБ...
      Светлана поднялась и вышла на кухню. Потом вернулась обратно. Он хотел сказать: "Хватит, не надо больше!" Но понял, что уже ничего не сможет изменить.
      Светлана встала у окна лицом к дождю.
      - Это было две недели назад, - проговорила она еле слышно. Бернадский принес новые диски. Предложил послушать. Мы потанцевали. У него с собой было три бутылки вина, купленных к дню рождения тещи, и мы одну выпили. Мама была в отпуске. А ты был в командировке. Я не знаю, как это вышло. Но он не виноват. Это я, я виновата! Я плохая. Я очень гадкая, - она обернулась. - Но я люблю тебя, люблю! Слышишь? Люблю!.. Ты мне веришь?
      "Вот и не стало у меня друга, - подумал Андрей. - Но об этом после".
      - Это все? - спросил он.
      - Теперь - все.
      - Странно, - сказал он.
      - Сама удивляюсь, - откликнулась она. - Но это правда.
      - И больше ты никогда не будешь обманывать меня?
      - Никогда.
      Он вытер пот со лба и сказал:
      - Я тебе верю, Светланка. Я верю тебе. Только давай не пойдем во дворец. Ну, его в болото. Имеем мы, в конце концов, право зарегистрироваться без всякой музыки!
      Она смотрела на него и молча кивала. Слезы уже высохли.
      - И, знаешь что, - добавил Андрей, - давай уедем отсюда куда-нибудь. Далеко-далеко!
      - Надолго? - спросила Светлана осторожно.
      - Да лучше бы навсегда, - сказал Андрей.