Ант Скаландис, Сергей Сидоров

АНТИШАПКА (рассказ)

Михаил Шарыгин остановился перед входом в скромный деревянный храм, единственный действующий в Мышуйске, выстроенный года два назад на народные деньги при известной поддержке спонсоров из области и даже из Москвы. Строили православную святыню руками не претендующих на зарплату солдатиков из спецчасти генерала Водоплюева, доски и бревна Жилохвостовский леспромхоз подкинул чисто по бартеру, а всю церковную утварь, разумеется, тоже бесплатно предоставила патриархия. Так что от спонсоров больше шума было, народные же деньги, как всегда, пропили, не без помощи этих самых спонсоров. Доподлинно известно, что например сибирский золотопромышленник Зубакин лично подарил городу Мышуйску две упаковки сусального золота для покрытия куполов, притом, что всего таких упаковок истратили не менее сорока. А вот на банкете по поводу открытия и освящения храма в ресторане Центральном на улице Героев Мира (бывшей улице Героев Войны), Зубакин не только съел и выпил больше других, но и ухитрился потом перебить зеркала все до единого.

Однако же, несмотря на столь печальную (или наоборот веселую?) историю своего появления на свет, новая церковь, красовавшаяся аккурат напротив горкома, а ныне здания городской администрации, полюбилась мышуйцам, и батюшку, отца Евлампия знал в округе едва ли не каждый.

Шарыгин как раз и шел побеседовать со святым отцом. Облегчить душу от всего навалившегося за последнее время. Вопросов-то много возникало. Допустим, почему родной Мышуйск иногда начинает казаться совсем не родным? Почему порою он, Шарыгин, забывает собственное детство, а порою – наоборот – ощущение, как в той песне: «все что было не со мной, помню»? Почему люди вокруг узнают Михаила, как старого друга, а он их зачастую с трудом припоминает? Уж батюшка-то должен разъяснить, в чем тут дело. Кому же, как не ему разбираться в душе человеческой? К врачам Михаилу пока не хотелось, а например, глава администрации города Никодим Поросёночкин ничем Шарыгину не помог. Да и сосед по подъезду, признанный мышуйский философ, учитель биологии Твердомясов затруднился с ответом. Вся надежда оставалась на батюшку Евлампия.

Однако до священника дойти ему было в тот день не суждено.

– Мил человек! – окликнул Михаила нищий, стоявший на паперти с шапкой в протянутой руке. – Не откажи в помощи слепому.

Голос просящего звучал непривычно твердо, несколько даже грубовато и вместе с тем как бы иронично. Шарыгин не мог не остановиться. Посмотрел внимательно и сразу удивился как минимум двум вещам: хорошему почти новому костюму на попрошайке и его поразительной опрятности, не соответствующей моменту. Ну кто ж в таком виде руку протягивает?.. Ба! Новое наблюдение озадачило еще больше – да в руке-то у человека дорогущая и практически неношеная ондатровая ушанка. А в ней зеленеет один новехонький доллар и несколько мелких монет поблескивает. Наконец, глаза у «слепого» были живыми, ясными и даже улыбчивыми.

Вообще-то, грех не подать такому чудаку, хотя бы для того, чтоб узнать о нем побольше. Шарыгин бросил в шапку рубль и поинтересовался:

– На храм, что ли, собираешь, приятель?

– Не-а, – ответствовал тот и честно признался. – На новую шапку.

Последней совсем уж абсурдной репликой самозванный слепой окончательно покорил Михаила – любителя всяких парадоксов и загадок. Заинтригованный, Шарыгин спросил: