ТОВАРИЩ М.

В одной филармонии работает администратором товарищ М. Очень хороший работник, с прямым, крутым характером. Она состоит в самой передовой и прогрессивной партии — коммунистической. Её боятся два блока: блок беспартийный и партийный блок. Вообще он человек справедливый. В то время, когда все люди нашей необъятной родины дрожали и всего боялись, товарищ М. стояла, как гора Казбек, на страже своего благополучия и всех угнетённых. Она напоминала всем героя отечественной войны Александра Матросова, который своей грудью закрыл немецкую амбразуру. У товарища М. были груди такой величины, что во время отечественной войны приди ей в голову что-то закрыть, она могла бы перекрыть грудью, как минимум Курскую дугу.

М. — крупная женщина с тёмными волосами, с тёмным цветом кожи, но со светлым будущим. Она мне сильно напоминала отца Врубелевского «Демона». При всех её мужских достоинствах ей очень хотелось быть женственной. Вероятно ей очень нужен был мужчина. Но любой мужчина на её фоне смотрелся бы, как пастушка.

При разговоре с мужчиной она очень часто делала всем корпусом раскачивающиеся движения и в то же время обеими руками поднимала груди вверх. Я так до сих пор и не понял, что это должно было означать? Если это был способ соблазнить мужчину, то, мне кажется, это ошибка, так как для мужчины одних грудей маловато. Для полного счастья требуется ряд дополнительных женских деталей. А если все это отсутствует, то надо компенсировать деньгами. Поднимание грудей обеими руками вверх не было похоже на нервный тик. Если она боялась, что её груди могут сползти к ногам, то я утверждаю, как грудевед, что её груди были на высоте и морально устойчивы…

Товарищ М. любила и, вероятно, любит играть в преферанс. Играет средне, но с полной отдачей. Игра для неё не только времяпрепровождение, но и решение глобальных тем. Она играет, как если бы решалась судьба родины. Если она вистует, то так ответственно, как будто с нею вистует весь Советский Союз. Преферанс ей компенсировал отсутствие мужской ласки.

Она курила. Но как!!! Она практически не выпускала сигарету изо рта, пытаясь всеми лёгкими вытянуть из сигареты за одну затяжку весь дым. В это время обе её щеки проваливались внутрь, и она становилась похожа на чахоточного идеолога-дегенерата Суслова. Потом, когда дыхание у неё кончалось, она сильным рычанием посылала дым, смешанный с никотином, внутрь организма. И вот когда никотин, проходя мимо лёгких, пищеблока и матки, попадал в щиколотку, только тогда она получала удовольствие от сигареты. Дым, я внимательно следил за этим, никогда не выходил обратно на волю, а оставался внутри неё. Я хотел предложить ей затяжку запивать водой, но эта тонкая, ажурная французская шутка могла бы мне дорого стоить.

Много несправедливости на свете. Есть очень много женщин красивых, с прекрасными фигурами, которые с ужасом ждут ночи и не знают, что бы такое придумать, чтобы любимый муж оставил их ночью в покое. Любая маломальская неприятность отвлекает женщину от супружеской любви, мужчина создан так, что он только об этом и думает

И все неприятности на работе, с деньгами и другими вещами только приближают его к постели. В этом — отдушина и вариант отвлечения от неприятностей.

Товарищ М. сшила себе траурное платье с чёрной шалью и чёрной вуалью. И как только умирал какой-нибудь знаменитый, красивый, средних лет человек, она была на похоронах, на поминках, места себе не находила, страдала и рыдала. На вопрос, почему она так переживает, кем он ей был при жизни, она отвечала, что он был её любовник, и она не знает, как переживёт его смерть.

Она верила в эту придуманную историю. Я часто встречал её на разных похоронах с одним и тем же текстом, убитую горем. На её фоне родная страдающая жена покойного смотрелась, как весёлая вдова.

Что делает с человеком фантазия и вера в придуманную ложь. Женщины ей искренне завидовали, встречая на панихиде по знаменитому человеку.

Здесь, в эмиграции, мне приходилось читать советские некрологи, и могу безошибочно сказать, где она была в своём траурном платье с чёрной вуалью, оплакивая своего любовника, который так не вовремя оставил свою возлюбленную одну, страдающую, но с фантазией.

Бог с ними, с покойниками. Дай ей Бог живого, настоящего мужчину в её доме, ближе к постели, чтобы она красовалась перед ним в белом пеньюаре, а потом голой. Боже! Как это должно быть страшно!

ПИЦУНДА

Снимался в кино, работал на эстраде, устал как черт. Взял семью и уехал отдыхать в Пицунду, райский уголок. Потрясающее сочетание моря с чистым мелким песком и сосновым лесом. Снял квартиру у одной блондинки с двумя взрослыми детьми.

Я не знал, что наша хозяйка активно прощалась с сексом и нашла себе молодого самца. Он был младше неё на всю жизнь и по интеллекту отстал от неё навсегда. Он нигде не работал, весь день ел и пил. А вечерами, чтобы ему не было скучно, она собирала компанию, и они пировали. Эти пиршества не доставляли радости отдыхающим. Но с этим ещё можно было бы смириться, так как пирушки заканчивались в два часа ночи.

Сложнее было с молодыми отдыхающими, которые жили поблизости. Эти полудегенераты были уверены, что современный молодой человек должен бренчать на расстроенной гитаре, орать без слуха и включать радио на полную катушку. От них на отдыхе нет никакого отдыха. Говорить и просить их нет смысла. Они будут смотреть на тебя, как на первобытного человека.

Здесь, на Западе, в русских ресторанах оркестры играют, как в кузнице. Плохо, но зато громко. Я спросил у одного ударника:

— Зачем ты так бьёшь по барабану и тарелкам?

— Чтобы фальшь заглушить, — ответил он. В другом ресторане я задал этот же вопрос саксофонисту, который мне ответил:

— Если бы мы могли играть пианиссимо, неужели бы мы тут сидели? И, наконец, в очень приличном оркестре с профессиональными музыкантами происходило то же самое. Я обратился к музыкальному руководителю этого оркестра:

— Скажи, пожалуйста, почему вы так громко играете? Люди пришли сюда отдохнуть, а за столом из-за вашего шума ничего не слышно. Поднять тост в честь именинника или именинницы бессмысленно, так как все слова тонут, как при землетрясении. Вы расстраиваете нервную систему, вы способны своей игрой поднять покойника из гроба и уложить живого на его место. Это кошмар!!!

— Борис, я с тобой полностью согласен, — ответил мой друг-музыкант, — и наш оркестр может играть тихо, что мы и делали. Но посыпались жалобы со стороны посетителей, что им скучно. А хозяин ресторана обвинил нас в том, что мы манкируем и ленимся играть. Если так пойдёт дальше, то он погорит, и придётся ему с нами расстаться. Вот такие дела. Играешь тихо, от души — это всё равно, что ты нашим посетителям недодал, как обвесил. А вот когда играешь всю ночь во всю мочь, и они уходят из ресторана с головной болью, вот тогда всё в порядке: им было весело.

Что можно на это возразить? Они, музыканты, правы: виноваты опять евреи.

В Пицунде отдыхающие горлопаны с гитарами и транзисторами отходили ко сну в три часа ночи. Мы тоже построили свой режим так, чтобы ложиться позже молодого дебила со стареющей блондинкой-хозяйкой и современных советских парней. Однако в половине пятого в пять утра нас будило пение петухов. Это искусство граничило с катастрофой. По сравнению с петухами наши ребята с гитарами и транзисторами были на уровне лирических оперных певцов. Вначале кричал один петух, и голос его срывался — он же без итальянской певческой школы. Во-первых, он неправильно брал дыхание, а во-вторых, как же можно, не разогревшись, пытаться взять «си» третьей октавы. Это безграмотно. Потом у петухов происходила певческая перекличка в разных тональностях, но на самых верхних тонах. И, наконец, все петухи объединялись по группам и пели одновременно. По ужасу и громкости они не уступали ни одной рок-группе. Тут не уснёшь. Итак, я спал не более двух-трёх часов в сутки. Начал соображать: с хозяйкой и её любовником, которые в своей каморке занимались любовью с текстом, я ничего не смогу сделать — это любовь; с ребятами бороться — бессмысленно. И кстати, при нашем режиме от этих неприятностей мы не очень страдали. Остались петухи. Почему они так рано встают и так бойко орут? Я до этого, будучи городским жителем, никогда не задавал себе таких вопросов. Но в данном случае речь шла о жизни и смерти.

На нашей дороге были низкие деревья, и петухи, как я обнаружил, укладывались спать на ветках в шесть-семь вечера. И естественно, что в пять утра они просыпались отдохнувшими, бодрыми и орали — давали знать курам, что они готовы на любые подвиги. Я поставил перед собой стратегическую задачу — бороться и победить петухов. Я достал большую палку и, как только петухи укладывались спать, разгонял их. Они полетают — и опять на своё место. А я тут как тут с палкой. И так я их гонял, пока не засыпали наши комсомольцы-добровольцы со своими расстроенными гитарами и транзисторами. Дня три петухи ложились спать в одно и то же время со мной, а потом и привыкли к моему режиму. Когда я просыпался в двенадцать дня или в час, мои певцы-петухи ещё спали на деревьях мёртвым сном. Я будил главного петуха — Мика Джагера, он открывал один мутный глаз и никак не мог понять, чего я от него хочу.

После того как устроились дела с петухами, начался настоящий отдых, говорят, надо вставать с петухами. Это дело хозяйское. Я лично считаю, что петухи должны ложиться спать вместе с тобой. Тогда не будет разнобоя в режиме.

Существует категория людей, которые любят жаловаться на судьбу даже тогда, когда им хорошо.

Я всегда предпочитал, чтобы лучше мне завидовали, чем жалели. Когда у меня совсем не было денег, я вёл себя так, будто у меня в матраце лежит минимум пятьсот тысяч рублей. Все верили в моё богатство, и я никого не разубеждал.

Когда я переехал в кооперативную квартиру, я был весь в долгах, и мне нечем было за неё платить. Меня вызвали в правление нашего кооператива и сообщили, что я уже три месяца не плачу за квартиру и мне нужно срочно погасить долг.

Я внимательно выслушал их и, не моргнув глазом, сказал:

— Товарищи, я не буду платить за квартиру до тех пор, пока не кончится эта грязная война во Вьетнаме.

— Причём тут наш кооператив и война во Вьетнаме? — спросил один из членов правления.

— Простите, друзья мои, но это мой протест. Я так протестую. Попрощался и ушёл. Советские люди выросли на фальши. Друг другу врут и верят. Никому из них в голову не могло прийти, что у меня нет денег. Смеяться или не согласиться с моим идиотским протестом опасно — вся страна клеймила позором эту войну. Вот так, в связи с моим безденежьем и протестом по поводу грязной войны во Вьетнаме я не платил за квартиру месяцев шесть.

Мне позвонила бухгалтер нашего домоуправления и радостно сообщила, что грязная война во Вьетнаме кончилась.

— Я знаю, что грязная война во Вьетнаме кончилась, а в Лаосе? Прошло немного времени, и мне за неуплату отключили свет. Никто никак не мог понять, что происходит. Когда меня спрашивали, почему я живу без света, я отвечал:

— Мне свет не нужен, он мне мешает. Только в темноте бриллианты играют всеми гранями.

ЛИЛИПУТ

В Москонцерте я некоторое время работал в концертной бригаде, с которой часто ездил в гастрольные поездки. В поездах, в автобусах, в гостиницах мы все за обедом, за ужином говорили на разные темы, в том числе и о политике. Я с моим языком должен был не только жить на Западе, но и родиться здесь. Болтал лет на пятнадцать тюрьмы. Это какое-то чудо, что я не сидел как антисоветчик. Как-то зашёл разговор о налоге за бездетность. И я начал, поносить этот тупой советский налог. Говорил, что никакой логики нет в том, что человек должен платить шестипроцентный налог за то, что у него нет детей. Абсурд! Или, скажем, у людей нет жилплощади, а их заставляют родить ребёнка. А где им с этим ребёнком жить? И так в этом плане при всём честном народе.

Кончились гастроли, наша бригада приехала в Москву, а на третий день меня вызвали в КГБ. Состояние было очень противное. Начал ломать голову, что я натворил, а вернее, что я наболтал, и с каждым часом приходил в ужас. Дело было в пятьдесят втором, когда ещё был жив Сталин.

Пришёл на Лубянку, зашёл в огромный кабинет, сел на стул и жду от нарочито вежливого человека в гражданском костюме вопроса. Но он никуда не торопился, сообщил по телефону, что я уже у него в кабинете и медленно повесил трубку. Посмотрел на меня в упор и начал:

— Так вы, Борис Михайлович, против налога на бездетность? Вам известно, что Никита Сергеевич Хрущёв предложил Иосифу Виссарионовичу Сталину брать у людей, которые не имеют детей, шесть процентов из зарплаты? Значит, вы не согласны со Сталиным?

Он говорил медленно, чётко и внушительно. При упоминании моего вождя я понял, что пятнадцать лет — это его подарок мне, и я должен всю свою сознательную жизнь молиться на Соловках за его здоровье.

Придя в себя, я сказал:

— Это ложь, я никогда отрицательно не говорил о налоге за бездетность.

— Борис Михайлович, я могу вам показать заявление, в котором написано, что вы об этом говорили.

И даёт мне заявление. Я читаю заявление, в конце которого стоит подпись «Ольга Стеклова» — бездарная стареющая актриса. Вот мразь!

Я судорожно перечитываю её заявление и думаю, что можно предпринять. И вдруг меня осенило:

— Это недоразумение. Актриса Ольга Стеклова все перепутала. Я действительно был против налога за бездетность, когда этот налог берет с лилипутов. Как известно, у лилипутов не развивается щитовидная железа, и поэтому они не могут иметь детей.

— Так лилипуты и не должны платить этот налог, — сказал следователь.

— Верно, а вот в Москонцерте работает лилипут, который настоял, чтобы у него брали деньги за бездетность. Со стороны бухгалтерии Москонцерта это было противозаконно, но тем не менее они у него высчитывали шесть процентов из зарплаты.

Это же надо было, чтобы я вспомнил об этом лилипуте, который доказывал (на словах), что он мужчина и что от него могут быть дети. Следователь удалился, оставив меня одного, но я уже успокоился. Тут я мог спокойно встретиться с этой козявкой Стекловой и доказать свою правоту.

Следователь вернулся с улыбкой на лице и сказал:

— Да, Борис Михайлович, вы правы, действительно в Москонцерте берут налог за бездетность у лилипута. Будем считать это недоразумением. Рад был познакомиться с вами.

На радостях я сказал: «Я тоже». В этот день я много выпил.

ТЕЛЕФОН ЧАСОВ ТОЧНОГО ВРЕМЕНИ

Одно время я снимал комнату в Москве. И мой телефон часто соединялся с часами точного времени. Это очень мне мешало. Люди звонили мне на рассвете и поздней ночью. Я устал от этого кошмара и уже приготовился поменять квартиру, как тут мне пришла в голову мысль…

Узнать человека, который попал случайно к тебе вместо часов точного времени, ничего не стоило. Звонящий ждёт и тяжело дышит. Со временем я мог безошибочно отгадывать — кто куда опаздывает.

В зависимости от настроения я прибавлял от десяти до тридцати минут к основному времени. Скажем, звонит кто-нибудь в 7.30 утра, а я отвечаю: «Восемь часов одна минута». Раздаётся вскрик: «Бля!» — и вешается трубка. Это, я знал, он опаздывает на поезд. Если звонят в одиннадцать вечера, я отвечаю: «Одиннадцать часов двадцать три минуты». — «Еб…» — бросается трубка: человек опаздывает на самолёт

Кстати, матюг никогда звонящими не договаривался до конца за неимением времени.

Когда мне звонили, скажем, в 6-7 вечера, то это обычно было связано со свиданием. Тут я лавировал. Если приятный голос, я уменьшал время минут на тридцать и слышал в трубку: «Лида, так я ещё успею маникюр сделать». Или: «Слава Богу, а я думала, что опоздала». Мужчины часто говорили, когда им преуменьшали время: «Слушай, так у нас ещё до хера времени, можем пивка попить».

Многие люди страшно недовольны, когда к ним по ошибке звонят. Но человек же не нарочно попадает к тебе.

Мне часто приходилось слышать раздражённое:

— Вы не туда попали, набирайте правильно номер.

— Это не учреждение, а квартира.

И все так зло, как будто ты виноват, что телефон неправильно соединялся. Я, наоборот, успокаивал звонящего и старался шутить. Если звонила женщина, я ей говорил, что она сегодня прекрасно выглядит, а если мужчина, то я его поздравлял с наступающим Новым годом, хотя это был май месяц.

Как-то позвонил человек и спрашивает:

— Вам тара нужна?

— В общем нужна, — говорю я.

— В каком количестве?

— Да, — отвечаю, — трудно сказать, в каком количестве.

— Двор у вас есть, куда складывать тару?

— Да, двор есть.

— Есть ящики и есть бочки.

— Очень хорошо.

— Так мы вам привезём и ящики и бочки.

— Хорошо, — согласился я.

— Вы можете платить наличными или по хозрасчёту? — спросил он меня.

— А как вам лучше?

— Конечно, лучше нам получить от вас наличными.

— Конечно, — подтвердил я, — это всегда лучше, кто же спорит.

— Так когда вам завезти тару?

— А когда вы можете?

— Ну хоть сейчас.

— Сейчас так сейчас. Последовала длинная пауза.

— Это плодово-ягодный трест?

— Нет, это частная квартира.

— Так какого хуя ты со мной разговариваешь? И долго нецензурно ругался в телефонную трубку.

— А почему бы нам не поговорить? Мы не так часто говорим с тобой, а человек человеку — друг и брат, — восторженно закончил я свою короткую речь.

— Да пошёл бы ты со своим родством, — сказал он мне на прощание и повесил трубку.

«ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ…»

Я в своей жизни очень редко встречал счастливую семейную пару. Наверное, счастливых семейных пар на свете много, просто мне не повезло, при первом знакомстве — все в ажуре, но когда поближе познакомишься, — это кошмар! Такое впечатление, что люди сходятся с целью отравлять друг другу жизнь. Люди теряют свою свободу, ложь сопровождает их на каждом шагу. Кто придумал это? Мои знакомые супружеские пары постоянно друг к другу в претензии: