Глава 8

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЗВОНАРЕВА

Деньги, оговоренные в контракте, Воронину принес Славка. Клыков был слегка пьян и отчего-то грустен, словно это он потерял близкого человека. В этот раз вместо французского коньяка при нем была бутылка водки. Ее содержимое он разлил по граненым стаканам. Воронину пить не хотелось, но и отказывать Славке было неловко. Тем более что повод был.

– Вечная им память, – сказал Славка и опорожнил стакан не морщась. – Такие вот, старик, дела. Светка предлагала сто тысяч, но я взял только пятьдесят. Все-таки тело нам извлечь не удалось.

– Правильно сделал, – кивнул головой Воронин. – Я бы и эти деньги брать не стал.

– Ну это ты брось, – рассердился Клыков. – О благородстве раньше думать надо было.

– Это ты о чем? – насторожился Герман.

– О вашем со Светкой ночном свидании. Все-таки ты кобель, старик. Ну ладно Людмила, но к Светке-то ты зачем подкатился, да еще в такую минуту. Теперь бабу совесть мучает. Места себе не находит.

Воронин с трудом пересилил желание запустить в Славку граненым стаканом – тоже мне моралист.

– Не я с ней был, а Игорь.

– Кому ты лапшу на уши вешаешь, опер! – в свою очередь рассердился Славка. – Игорек храпел рядом со мной. Я ведь собственными глазами видел, как сначала Светка скрылась в кустиках, а вслед за ней туда отправился ты.

Воронин, собравшийся разлить остатки водки по стаканам, замер на полпути.

– Ты не врешь?

– Это ты врешь как сивый мерин, – взвился Славка. – Маньяк сексуальный.

– Не ори, – тихо произнес Воронин. – Это был не я. Сначала я увидел силуэт мужчины на краю поляны. Потом услышал стоны в глубине леса. А потом увидел их. Светлану и рослого обнаженного мужчину. Я решил, что это Игорь, поскольку ты, Макс и Петр Сергеевич гораздо ниже ростом.

– Вот черт. – Славка, вскочивший было на ноги, вновь упал на продавленный диван. – А кто же это тогда мог быть?

– Может, все-таки Макс или Бубнов? – предположил Воронин.

– Исключено. Я не был уверен, что это ты, а потому проверил все спальные мешки. Игорь, Макс и Бубнов спали. Ладно, старик, не разыгрывай меня. Скажи, что был с нею, и мы все забудем.

– Это был не я, – раздельно и твердо произнес Воронин, и рука его, разливающая водку по стаканам, не дрогнула.

– Так, – протянул Славка. – Интересное кино.

Возможно, Клыков сказал бы и еще что-нибудь, но в эту секунду взбесился его мобильник и зашелся в совершенно паскуднейшем лае. Воронин вздрогнул и выругался. Есть же приятные для уха мелодии, так нет, Клыкову обязательно надо соригинальничать. А Герману в эту минуту только собачьего лая не хватало.

– Игорь звонил, – сказал Славка, пряча телефон в карман. – Взволнован до крайности. Я дал ему твой адрес. Будет через пять минут. Слушай, старик, а ты уверен, что трупов в вертолете было именно четыре?

– Ты же видел снимки? – удивленно глянул на него Воронин.

– Не только видел, но даже успел распечатать. – Славка потянулся к папочке и бросил на стол пачку фотографий. – Сделал я это по просьбе следователя прокуратуры. Ему надо сдать дело в архив.

Воронин взял фотографии и бегло их просмотрел.

– А немецкий офицер опять не получился?

– Макс упросил меня никому его не показывать. Лишние хлопоты.

– Правильно сделал, – кивнул Воронин.

– Не уверен, – криво усмехнулся Клыков. – Ты знаешь, о чем мне сообщил Игорь? Костя Звонарев нашелся. Вышел вчера на околицу деревни Световидовки, где и упал в беспамятстве.

– Врешь! – прошипел Воронин.

– За что купил, за то и продаю, – вздохнул Славка. – Сейчас узнаем подробности у Игоря.

Охранник объявился через минуту, на красивом лице его сомнение мешалось с отчаянием. На предложенную Ворониным табуретку он не сел, а упал. Клыков пододвинул ему стакан с водкой, но Игорь отрицательно покачал головой:

– Я же за рулем, мужики.

– Пей, – махнул рукой Славка. – Тебе сейчас эта водка как слону дробина. Кто позвонил Светлане?

– Петр Сергеевич Бубнов. Он завершал в Световидовке дела, рассчитывался с рабочими и так далее. Звонарева, лежащего в траве, обнаружили местные жители. Петр Сергеевич вызвал вертолет и переправил Константина в питерскую больницу. Я уже отвез туда Светлану и решил заскочить к вам.

– А как восприняла эту весть Светлана Васильевна?

– Она вне себя от радости.

Воронин с подозрением покосился на шофера.

– Слушай, Игорь, какие у тебя отношения с дочерью хозяина?

– Нормальные.

– То есть телесной близости между вами не было?

– Да вы что, мужики! – возмутился Игорь. – С какой стати? У меня своя девушка есть.

– Одно другому не мешает, – задумчиво проговорил Воронин. – Значит, это не ты был с ней последней ночью в лесу?

– Не пойму, о чем это ты? – удивленно посмотрел на Германа Игорь.

Шофер, судя по всему, не притворялся. Но тогда ситуация превращалась из загадочной в фантасмагорическую. Конечно, эта странная встреча в лесу могла Воронину просто присниться. Но ведь и Славка видел, как Светлана покидала лагерь. Видел он и Германа, последовавшего за ней. Значит, любовные объятия, случайно подсмотренные Ворониным, происходили наяву.

– А какого сложения этот Звонарев?

– Ростом он с меня, – пожал плечами Игорь. – В плечах не слабее.

– Значит, со спины вас можно перепутать, – констатировал Герман.

– Ты хочешь сказать, что там в лесу Светлана встречалась со Звонаревым? – удивленно вскинул брови Клыков.

– А по-твоему, она бросилась на шею первому встречному?

– Но, выходит, она знала, что Костя жив?

– Выходит, знала, – кивнул Воронин. – При нынешних средствах связи ничего удивительного в этом нет.

– А как же это? – кивнул на фотографии Клыков. – Здесь же четыре трупа.

– Значит, в вертолете находились не пять, а шесть человек. В конце концов, вертолетчики могли прихватить с собой знакомого. Или Васильев взял с собой не одного рабочего, а двух.

– А зачем им понадобилось столько времени ломать комедию? – развел руками Клыков.

– Значит, были причины. Скажем, Васильев и Звонарев, чудом уцелевшие в катастрофе, сообразили, что помогли вертолету разбиться. И предприняли защитные меры.

– Какие меры? – удивился Клыков. – Ни черта не понимаю.

Герман, если сказать честно, и сам мало что понимал, но кое-какие догадки у него появились. Васильеву и Звонареву зачем-то понадобилось, чтобы их какое-то время считали мертвыми. Но здесь была одна закавыка: Василию Ивановичу во что бы то ни стало требовалось встретиться с чиновником из Москвы Останиным или хотя бы передать ему записку. Что он и сделал за несколько часов до своей смерти.

– Игорь, почему все-таки Васильев не взял тебя с собой?

– Я должен был проследить одного человека, – неохотно отозвался охранник.

– Петра Сергеевича Бубнова?

– Да.

– И ты его проследил?

– Да. Он встречался здесь в Питере с Михаилом Караваевым. Большим авторитетом в криминальном мире.

– Ты рассказал об этом боссу?

– Рассказал, – подтвердил Игорь. – Босс был в ярости. Он не Мишки боялся, а человека, который за ним стоит. Какая-то очень важная шишка.

Судя по всему, шишка была не просто важная, но обладающая большой властью, ибо Васильев не рискнул звонить Останину, а послал к нему девушку с запиской. Машу Морееву недоброжелатели Васильева не знали, а потому она вполне могла проскочить в гостиницу незамеченной. И тем не менее Василий Иванович зачем-то поехал в гостиницу с чемоданчиком, набитым деньгами.

– В чемоданчике были деньги? – спросил у Игоря Воронин.

– Сначала да. Но после того как я доложил боссу о встрече Бубнова с Караваевым, он переложил деньги в сейф, а в чемоданчик бросил пачку бумаг.

– Васильев был сильно взволнован, узнав о смерти чиновника?

– На нем буквально лица не было, – подтвердил Игорь. – Я хотел остаться с ним на ночь. Мало ли что могло произойти. Но босс сказал, что все в порядке, и выставил меня за дверь.

– Скажите, вы видели Васильева в гробу? – спросил у Славки и Игоря Воронин.

– Это ты что, фигурально выразился? – не понял Клыков. – Вообще-то гроб был закрыт. В общем-то, понятно. Светлана, видимо, не хотела, чтобы знакомые и близкие видели изуродованное лицо Василия Ивановича.

– Ладно, – сказал Герман, поднимаясь с дивана. – Поехали в морг.

– То есть? – ошарашенно уставился на него Клыков. – Зачем в морг-то?

– Есть одна идея, – спокойно отозвался Воронин. – Надо проверить.

Воронину, уж такова участь оперативного работника, не раз прежде доводилось бывать в этом скорбном месте. И санитар Веня был ему знаком. Вот его-то он и взял за жабры со всем пылом милиционера, истосковавшегося по любимой работе. В морге было прохладно, несмотря на царившую в городе жару, но Веня при виде рассерженного бывшего опера почему-то весь покрылся капельками пота. Разговор происходил в небольшой подсобке, едва вместившей хозяина и его нежданно нагрянувших гостей. Веня сидел на табуретке, уронив на колени жилистые руки, почти сплошь покрытые татуировкой, а Герман коршуном нависал над ним.

Славка с Игорем растерянно помалкивали, не понимая, чего же хочет добиться Воронин от перепуганного алкаша.

– Покойниками торгуешь, Веня? – ласково спросил бывший опер, поигрывая желваками.

– Дык… С чего ты взял?

– В глаза смотреть! – рявкнул Воронин. – В тюряге сгною, скотина! За издевательство над покойниками.

– Не издевался я, – заскулил Веня. – Он сам ушел. Пропал, в общем. А Сенька пристал в одну душу – давай и все. Ему заказ-то оплатили.

– Какой еще Сенька?

– Из похоронного бюро. Они же как воронье. Человек еще остыть не успел, а они уже тут как тут. Бьют копытом, сволочи. Я ему честь по чести – нету мол, пропал. А он мне – ты его, гад, по ошибке в другие руки выдал. Пьешь-де без просыпу. В общем, грозил начальнику пожаловаться. А мне-то что, отдал ему другого. Было у нас тут двое бомжей бесхозных. А Сене все равно, ему только похоронить человека, а того или этого – без разницы. Тем более что гроб закрытый. Ему покойник только для весу нужен был.

– А этот пропал до вскрытия или после него?

– Чистенький был покойник, без швов. А мне без разницы.

– Держи, – сунул Вене в руку сотенную бумажку Воронин. – И чтобы ни одна душа, ни живая, ни мертвая…

– Дык, Герман Всеволодович, гражданин майор, когда же я вас подводил. Вам – как на духу, а остальным – могила.

До Клыкова дошло только в машине. Сидя на заднем сиденье БМВ, принадлежавшем бизнесмену Васильеву, он наконец-то произнес заветное слово «Эврика!». Воронин не собирался осуждать приятеля за тупоумие, уж слишком изящно была разыграна комбинация.

– Но зачем им все это понадобилось? – растерянно спросил Славка.

– А ты знаешь истинные цели Васильева и Звонарева? – резко обернулся к нему Воронин, сидевший на переднем сиденье рядом с Игорем.

– Лес, – пожал плечами Клыков.

– А зачем из-за древесины такой огород городить? – пожал плечами Герман. – Где сейчас Макс?

– Оформляет бумажки. Вот ведь страна: покойники у нас из моргов пропадают, а чтобы кости вывезти, надо полсотни чиновников обежать. Слушай, Герка, но я же собственными глазами видел заключение патологоанатома с результатами вскрытия! Мне его следователь показывал. Все честь по чести. Обширный инфаркт. А потом – ведь и бригада «Скорой помощи» констатировала смерть. Игорь, подтверди.

– Я к Василию Ивановичу не притрагивался, – с сомнением покачал головой охранник. – Но по внешнему виду – мертвее не бывает.

– Зачем же он все-таки вышел из леса?

– Ты это о ком? – не понял приятеля Клыков.

– О Звонареве, – отозвался Воронин. – Притворялся мертвым почти десять дней, и вдруг – нате вам, ожил. Созвонись с Максом, пусть приезжает немедленно.

– Так ведь он в Москве, – развел руками Клыков. – Человек делом занят.

– Это в его интересах. Боюсь, что за ним начнется охота.

– А с какой стати? – удивился Клыков.

– Много знает. Если мне не изменяет память, то его дед искал не только Зверя, но и сокровища нибелунгов.

– Герман, я тебя умоляю, – засмеялся Славка, – эти ребята из Аннанербе были полными психами.

– А с чего ты взял, что у нас психов меньше?

В кармане у Клыкова опять загавкал мобильник. Воронин поморщился, но к долетавшему из хитрого прибора голосу прислушивался с интересом. Голос показался ему знакомым. Если Герман не ошибался, то принадлежал он Петру Сергеевичу Бубнову. Тому самому Бубнову, который так резко отреагировал на брошенную Ворониным вскользь фразу о сокровищах нибелунгов.

– Петр Сергеевич зовет нас в гости, – вопросительно глянул на Воронина Славка.

– Спроси адрес и скажи, что скоро будем.

– Я знаю адрес, – отозвался от руля Игорь.

– Тогда поехали.

Бубнов был, вероятно, человеком не бедным. Во всяком случае, такую квартиру за пятьдесят тысяч долларов не купишь. Воронин с интересом разглядывал высокие потолки и мебель, приобретенную наверняка в антикварном магазине. Столь изящные стулья и столы сейчас если и делают, то только на заказ для богатых дядей, хворающих манией величия. Были в квартире Петра Сергеевича и другие занятные вещицы, наводящие стороннего наблюдателя на мысль, что владелец всей этой роскоши – коллекционер с очень большим стажем.

Не будучи специалистом в данной области, Воронин не рискнул оценить предметы, стоящие вокруг. Но по всему выходило, что стоят они немало.

– Вы давно увлекаетесь антиквариатом, Петр Сергеевич?

– Можно сказать, всю жизнь. Многое мне досталось от отца, кое-что от деда. Хотя особо ценных вещей здесь нет. К сожалению, я не настолько богат, чтобы скупать на аукционах понравившиеся мне экспонаты. Кстати, за вашего ворона я бы дал пятьдесят тысяч долларов. Коньяк, господа, или водка?

– Давайте коньяк, – махнул рукой Клыков. – Пить водку в таком интерьере как-то уж слишком по-плебейски.

Бубнов засмеялся, откинув назад голову. Петр Сергеевич, кажется, сильно нервничал, во всяком случае, рука его пару раз дрогнула, пока он разливал французскую роскошь по рюмкам, и несколько капель упали на стол. Бубнов тут же стер капли чистой салфеткой.

– Я бы вам его подарил, Петр Сергеевич, – вздохнул Воронин, – но не уверен, что это понравится хозяйке. Между прочим, точно такая же вещь хранилась в шкатулке Вернера фон Бюлова, того самого офицера, чье тело мы видели у загадочного камня. Макс утверждает, что ворона его предку Фарлафу, жившему более восьмисот лет назад, презентовали жрецы Чернобога в качестве оберега от Зверя Арконы. Во время войны оберег пропал.

– А как он попал сюда? – удивленно вскинул бровь Бубнов.

– Меня смущает фельдфебель Рильке, единственный немец, уцелевший в той бойне. Не говоря уже о том, что именно Рильке написал то самое письмо, которое привлекло внимание Аннанербе к глухой деревушке, стоящей на краю реликтового леса. Сдается мне, Петр Сергеевич, что вы знаете об этой истории гораздо больше, чем я.

– Вы, кажется, в чем-то меня подозреваете, Герман? – улыбнулся Бубнов.

– Я подозреваю, что и вас, и Васильева в этом глухом углу интересовала не древесина, а нечто более существенное.

– Например?

– Сокровища нибелунгов. Точнее, сокровища, вывезенные с острова Рюге накануне взятия Арконы крестоносцами. Я только не понимаю, из каких источников вы почерпнули сведения о том, что в этом глухом углу спрятаны огромные ценности.

– Вы фантазер, Герман, – покачал головой Бубнов. – Смею вас уверить, что я ничего не слышал о Звере или Машкином сыне до того, как мне рассказали о нем световидовские старожилы. А о сокровищах нибелунгов я услышал от вас.

– Значит, это не вы подстроили аварию вертолета?

– Слушайте, Герман, вы переходите все границы, – обиделся Бубнов. – Вы отлично знаете, что меня не было в Световидовке, когда Василий Иванович отправился в свой последний полет.

Надо признать, что город Санкт-Петербург очень благотворно подействовал на Петра Сергеевича, и если в Световидовке он смотрелся измученным проблемами управленцем среднего звена, то сейчас перед Германом сидел утонченный эстет. У него даже цвет лица изменился, не говоря уже о его выражении. Прямо хамелеон, меняющий обличье в соответствии с окружающей обстановкой. Неизменными оставались только глаза Бубнова – холодные и умные.

– Я знаю, Петр Сергеевич, что вы встречались в это время с криминальным авторитетом Михаилом Караваевым.

– Ну и что, – усмехнулся Бубнов. – Я знаю Мишку еще с тех времен, когда он был обычным учителем физкультуры, даже не помышлявшим о том, что когда-нибудь станет королем преступного мира. Тогда это знакомство не выглядело предосудительным. Так что винить в этом следует не меня, а время, которое перепутало все фигуры на шахматной доске. Встретились, посидели в ресторане, выпили вина, вспомнили прошлое.

– Значит, бояться вам нечего? – ослепительно улыбнулся собеседнику Герман. – Мне, например, сдается, что Константину Звонареву не за что вас любить.

– Со Звонаревым у нас действительно плохие отношения, но не настолько, чтобы всерьез опасаться за свою жизнь.

– Жаль, – вздохнул Воронин. – А я хотел вам предложить свои услуги.

– В качестве кого?

– В качестве охранника, Петр Сергеевич. Мне кажется, что человеку, рассердившему Зверя, никак не помешает заручиться поддержкой бывшего майора милиции.

– Не надо меня запугивать, Герман, – откинулся на спинку стула хозяин. – Я уже давно не мальчик.

Воронин бросил на стол фотографии, сделанные в кабине погибшего вертолета. Лица трех покойников были видны очень хорошо, их удалось сфотографировать в анфас, зато лицо четвертого, лежащего ничком у выхода, было снято в профиль, что создавало некоторые трудности при его опознании. Кроме того, все четыре тела были тронуты тленом. Рядом с фотографиями Герман положил часы, с выгравированной на них надписью. Бубнов взял часы и повертел в руке. Бледнеть ему вроде бы было некуда, но тем не менее он побледнел.

– Вы уверены, что этот лежащий ничком человек не Звонарев? – прямо спросил Герман.

– Допустим, не уверен, – криво усмехнулся Бубнов.

– Кто же, в таком случае, вышел из леса? А главное – зачем?

– Вы хотите сказать, что нынешний Звонарев – это совсем не тот человек, который сел в вертолет десять дней тому назад? – Бубнов ошалело уставился на Германа.

– Как честный профессионал, я просто обязан проверить и эту версию.

– Но это же черт знает что!

– Тем не менее и вы, Петр Сергеевич, не можете отмахнуться от этого, на первый взгляд фантастического, предположения. Кроме того, я полагаю, вы знаете о Машкином сыне гораздо больше, чем я. И надеюсь, что рано или поздно вы поделитесь с нами своими сведениями. У вас есть номер моего мобильника?

– Есть.

– В таком случае звоните, если вам потребуется моя помощь. Я не откажу. Всего хорошего, Петр Сергеевич.

Озабоченный Бубнов явил себя любезным хозяином, проводил гостей до порога квартиры и собственноручно закрыл за ними массивную дверь. Воронин эту дверь с интересом осмотрел и пришел к выводу, что далеко не каждый вор сумеет с ней справиться. Тут нужен профессионал высочайшего класса. А сам хозяин вряд ли пустит в квартиру незнакомого человека.

– Так ты всерьез считаешь, что Звонарев – это не совсем Звонарев? – спросил Клыков, когда они вошли в лифт.

– Меня обуревают сомнения, Слава, – усмехнулся Герман. – Уверен я только в одном: Бубнов и его всесильный босс очень скоро начнут охоту за выходцем из леса, кем бы он там ни был. Кстати, организуй-ка ты мне встречу с Сашкой Волоховым и не забудь про Макса. Мне немец нужен здесь.

– А зачем ты вообще лезешь в чужие разборки, где запросто можно голову потерять?

– Я профессионал, Клыков, а профессионал не бросает расследование на полпути к истине.

Глава 9

ГЕНЕРАЛ САБУРОВ

Проводив гостей, Бубнов в задумчивости провел рукой по лицу, допил остатки коньяка и потянулся к телефону. Нужный ему человек откликнулся далеко не сразу, но Петр Сергеевич терпеливо ждал, когда в трубке наконец зазвучит уверенный чуть хрипловатый баритон.

– Аркадий Валерьевич, это я, Бубнов. Надо бы встретиться.

– Чрезвычайные обстоятельства?

– Да.

– Хорошо. Я вас жду.

Бубнов вздохнул с облегчением и отключился. Нервное напряжение потихоньку спадало. Возможности Аркадия Валерьевича во много раз превышали его собственные. На такого человека всегда можно опереться в критической ситуации. А ситуация, по мнению Петра Сергеевича, была из ряда вон. В жизни ему не раз доводилось попадать в переделки, но никогда еще его оппонентом не выступали потусторонние силы. Бубнов почти не сомневался, что тело Звонарева ушло в проклятую топь вместе с вертолетом.

Он еще раз внимательно изучил фотографию, оставленную Ворониным. Лицо было Костино, фигура его. И даже одежда была той же самой, в которой его видел в последний раз Бубнов. А потом часы, Светланин подарок, – они-то как могли оказаться на руке постороннего человека? Справедливости ради надо сказать: Аркадий Валерьевич честно предупредил Бубнова, что им придется столкнуться с явлением малоизученным, но Петр Сергеевич тогда не придал этому значения. Слишком уж его увлекла идея поиска древнего клада. Конечно, он отдавал себе отчет в том, что его доля в случае удачи будет невелика, но, во-первых, Бубнов не был излишне корыстолюбив, а во-вторых, даже небольшая доля столь грандиозного пирога сулила расторопному человеку вполне обеспеченную старость.

Обычно Сабуров встречался с агентом либо в кафе, либо просто на улице, но сегодня Аркадий Валерьевич почему-то изменил своему обыкновению и пригласил его в небольшой особнячок, принадлежавший во времена оны екатерининскому вельможе. А во времена советские здесь размещалось бюро инвентаризации или какая-та иная того же сорта контора. Ныне особняк, ставший частным владением, был приведен в божеский вид и навевал на романтически настроенных посетителей меланхолическую грусть. Всю жизнь тяготевший к старине Петр Сергеевич выбор Сабурова одобрил: этот особняк был хорошим вложением капитала, и ценность его со временем будет только увеличиваться.

С охраной у Аркадия Валерьевича все было в порядке. Двое молодых людей, одетых в строгие деловые костюмы, вежливо поприветствовали Бубнова, как только он зарулил на небольшую стоянку перед особняком.

Петр Сергеевич назвал себя и предъявил документы, после чего был препровожден (правда, почему-то через черный ход) в кабинет Сабурова.

Хозяин поднялся навстречу гостю и широким жестом пригласил его к столу. В кабинете горела только настольная лампа, а тяжелые шторы были плотно задернуты, тем не менее Петр Сергеевич сориентировался в незнакомом пространстве и присел на предложенный стул. Теперь свет лампы падал на него, а Сабуров оставался в тени. Впрочем, этот человек всю жизнь прожил в тени, и даже ветры перемен, задувшие над Отечеством, не заставили его выйти к рампе. Аркадий Валерьевич дослужился до генеральского чина в одной конторе, известной всей стране, но и выйдя в отставку, не затерялся в людском море. Официально он входил в совет директоров очень крупной нефтяной компании и, по дошедшим до Бубнова слухам, был довольно богат, хотя среди долларовых миллиардеров вроде бы не числился. Что, впрочем, ни о чем еще не говорило.

– Я слушаю тебя, Петр Сергеевич.

– Вы, вероятно, уже знаете, Аркадий Валерьевич, что вернулся Звонарев.

– Мне доложили, – спокойно отозвался Сабуров.

– Взгляните, пожалуйста, на эту фотографию.

Аркадий Валерьевич взял из рук гостя отпечатанный на принтере снимок и принялся с интересом его разглядывать.

– Я связался с Козловым, но он утверждает, что на борту вертолета, вылетевшего из Новгорода, не было посторонних, только экипаж из двух человек. Он лично проверял машину. В Световидовке на борт поднялись три человека: Васильев, Звонарев и Непряхин. Их провожал Кузьмин, – это наш инженер по снабжению, – так вот, он говорит, что посторонних в вертолете не было.

– Любопытно, – процедил сквозь зубы Сабуров. – Очень любопытно.