Глава 30

ОХОТА НА ЗВЕРЯ

Воронин с интересом посмотрел на внука везучего деда, спокойно сидящего на переднем сиденье стареньких «жигулей». Ридегер улыбался. Этот человек, похоже, умел держать удары судьбы и не терять присутствия духа даже в самых отчаянных ситуациях.

– Я так понимаю, ваш дед Карл Клозе сумел избежать веревки и пули?

– Да, – кивнул головой Ридегер, – в отличие от вашего, Воронин. Кстати, меня назвали Карлом в честь деда. А вот в честь кого вас назвали Германом?

– Понятия не имею. Мой друг Вячеслав Клыков считает, что Герман – это одно из имен Ярилы, которому в будущем предстоит стать Велесом – Чернобогом, убив своего предшественника на Калиновом мосту.

– Любопытная версия, – задумчиво проговорил Ридегер. – Я много лет посвятил изучению славянской, германской и кельтской мифологии, пытаясь найти ответ на один простой вопрос: а не был ли мой дед сумасшедшим фантазером, высосавшим из пальца объяснение своему немалому богатству?

– Он все-таки добрался до клада?

– Да. После войны. Для этого ему пришлось много потрудиться и не раз рисковать головой. Но я, честно говоря, все больше склонялся к версии, что дед просто награбил эти богатства, отправляя в газовые камеры несчастных людей. Однако встреча с Василисой Радзинской изменила все. Я никогда бы не поверил словам, но собственным глазам я привык доверять. Очень впечатляющее зрелище.

– Ее бабушка была родом из Мореевки, – пояснил Воронин. – А что было потом?

– Василиса сказала мне, что нашла камень, подобный тому, который сжег секретную лабораторию «Би-9». Камень греха. Осталось только заманить к этому камню Зверя, чтобы навсегда покончить с ним.

– Ваша Василиса сумасшедшая, – покачал головой Воронин. – Зверь способен читать мысли людей даже на расстоянии.

– Она сказала мне, что Зверь не способен читать мысли женщин, поскольку женская логика не всегда согласуется с мужской.

– И вы этому поверили?

– А почему нет? Василиса знала о Звере куда больше, чем я. Ну хотя бы потому, что она его правнучка.

– Почему вы решили меня убить, Ридегер?

– Потому что на роль Германа, или Ярилы, как вы выражаетесь, у нас уже есть свой человек.

– Вы имеете в виду Макса фон Бюлова?

– Кстати, он ведь ваш троюродный брат, вы в курсе?

– Первый раз слышу, – усмехнулся Воронин.

– Это очень романтическая история, когда-нибудь я вам ее перескажу, а сейчас у нас, боюсь, просто нет времени.

– Я никуда не тороплюсь, – пожал плечами Герман.

– А вот я, кажется, уже приехал, – усмехнулся Ридегер и дернулся под градом пуль, обрушившегося на него из окна машины, проезжающей мимо.

– Тормозите! – рявкнул на Пескова Воронин.

Но Юрий Григорьевич и сам, видимо, сообразил, что надо делать, а потому заряд, выпущенный из гранатомета, благополучно миновал «жигули», зато проделал огромную дыру в здании, расположенном напротив. Иномарка, породу которой Воронин не успел определить, с визгом свернула за угол.

– Живы? – спросил Герман у Пескова.

– Кажется, да, – отозвался Юрий Григорович, слегка ошалевший от только что пережитого приключения.

Судя по всему, охотились не за Ворониным, а за Ридегером. Видимо, кому-то очень не хотелось, чтобы аргентинец поделился своими знаниями с Германом или с представителями правоохранительных органов. Киллеров могла прислать Василиса Радзинская, догадавшаяся об уловке сотрудников ФСБ, но не исключено, что сезон охоты за оппонентами открыл сам Зверь. Но в этом случае совершенно непонятно, какие цели он преследует. Неужели он действительно не понимает, что Василиса Радзинская готовит для него западню?

Подъехавший Иванов сокрушенно констатировал смерть аргентинского гражданина. Столь блестяще задуманная операция с треском провалилась, и охотники за расшалившимися колдунами и ведьмами вновь остались практически ни с чем. Воронин покинул «жигули», предоставив возможность профессионалам осмотреть машину, буквально изрешеченную пулями. Расторопный Клыков, который теперь, похоже, решил поработать личным шофером у товарища полковника, гостеприимно распахнул перед Германом двери его собственного «форда».

– Интересно, у «Славянского базара» уцелел кто-нибудь?

– Все уцелели, – пожал плечами Славка.

– Но в них же стреляли из гранатомета?

– С чего ты взял, Воронин? – хмыкнул Клыков. – Товарищи из ФСБ всего лишь взорвали пару хлопушек, напустили чертову уйму дыма и повязали ошалевших аргентинских уголовников теплыми.

– Профессионально работают, – одобрил действия коллег из родственного ведомства Воронин. – Седельников не звонил?

– Звонил. Я дал ему от твоего имени добро на прекращение операции под кодовым названием «Юлия».

– Правильно сделал. А теперь объясни мне, историк, чем языческий брачный обряд отличается от христианского?

– Понятия не имею. Надо проконсультироваться с волхвом Велимиром. Возможно, он знает.

– И еще один вопрос, Слава, – ты случайно не в курсе, Светлана Васильева беременна или нет?

– Ну ты даешь, старик. Откуда же мне это знать? А зачем тебе?

– Ридегер сказал, что Зверь Арконы был зачат на волшебном камне, и именно поэтому он стал полубогом.

– Хочешь сказать, что Зверь жаждет зачать свое полное подобие?

– Да. А Василиса Радзинская попытается взорвать и камень, и влюбленную парочку, используя для этого кровь Макса фон Бюлова. То бишь несчастного немца просто принесут в жертву.

– Бред, – покачал головой Клыков.

– Вот ты и узнай у Светланы, в каком месте состоится их со Звонаревым брачный обряд.

– Извини, старик, но она даже разговаривать со мной не станет, пока не увидит своего отца живым и здоровым.

Клыков был прав. Доверие Светланы Васильевой нужно было еще заслужить. Иванов, выслушав предложение Воронина, глубоко задумался. Выпускать бизнесмена из рук ему явно не хотелось. Как ни крути, а именно Васильев официально числится убийцей генерала Сабурова. Правда, его столь же официально объявили покойником. Причем дважды. И если в первом случае факт фальсификации был доказан, то во втором случае все было сложнее.

– Ты меня пойми, Воронин, – вздохнул полковник. – Я нахожусь в очень сложном положении. С одной стороны, с меня требуют соблюдения законности, с другой – разрешить ситуацию в ближайшие дни. И никто там, наверху, не хочет брать на себя ответственность.

– А ты запроси в своем ведомстве информацию о ликвидации лаборатории «Би-9» в марте 1945 года. И о том, какую взрывчатку использовали наши разведчики, чтобы уничтожить биологическое оружие «Белая плесень», созданное немцами в конце войны.

– Зачем тебе это?

– Я хочу знать, соврал мне Ридегер или нет. Кроме того, это взбодрит твоих начальников, и они наконец поймут, что мы здесь не в бирюльки играем.

– А ты чем собираешься заняться?

– Я хочу выспаться, Георгий. Боюсь, что в ближайшие дни нам придется решить кучу проблем.

Воронину дали поспать всего пять часов, после чего без церемоний подняли с постели и доставили в малоприметное здание, расположенное на окраине Санкт-Петербурга. Все это было слишком похоже на арест, но Герман не стал разыгрывать из себя несчастную жертву произвола компетентных органов. Тем более что сопровождавший его капитан Круглов успел шепнуть ему на ушко весьма загадочную фразу:

– Генерал Веремеев приехал.

Кто такой Веремеев и какую должность он занимает в уважаемом ведомстве, Герман понятия не имел. Но если судить по сосредоточенному выражению лиц Круглова и двух его верных соратников, Воронину предстояла встреча с весьма влиятельным человеком. Так оно в общем и оказалось. Генерал Веремеев был относительно молод, уверен в себе и готов к решительным действиям. Воронину он руки не подал, поздоровался сухо, но сесть все-таки предложил, что, конечно, в устах одного из руководителей Конторы прозвучало довольно двусмысленно.

– Итак, господин Воронин, вы утверждаете, что в руках террористов, орудующих в Санкт-Петербурге, имеется биологическое оружие?

– Ничего подобного, господин Веремеев, я не утверждал и не утверждаю. Я лишь подозреваю, что под видом бизнесмена Звонарева в наш город проникло существо, наделенное сверхъестественными способностями. У меня также есть сведения, что близ Санкт-Петербурга был найден камень, обладающий волшебными свойствами. Вот, пожалуй, и все.

Веремеев скептически улыбнулся.

– Вы фантазер, Воронин, и это еще в лучшем случае. У нас есть служебная записка, составленная следователем прокуратуры Песковым, где вы характеризуетесь не с самой лучшей стороны.

– Думаю, что с тех пор Юрий Григорьевич изменил свое мнение обо мне. А от вас, господин Веремеев, я хочу узнать только одно – правда ли, что мой дед Вадим Воронин взорвал объект «Би-9» и каким способом он это сделал?

– На первую часть вашего вопроса я отвечаю утвердительно, что же касается второй его части, то нам не удалось установить точно, каким способом капитану Вадиму Владимировичу Воронину удалось ликвидировать этот объект. За этот подвиг ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Указ о награждении, правда, был тут же засекречен. И мне искренне жаль, что у героического деда вырос столь неадекватный, мягко так скажем, внук.

– Не судите опрометчиво, – попросил Герман.

– Вы забываетесь, гражданин Воронин, – посуровел Веремеев. – Впрочем, теперь это уже неважно. Руководство операцией я взял на себя. Через полчаса сюда доставят Константина Звонарева, и мы проведем очную ставку.

– Я против, товарищ генерал, – глухо проговорил Иванов.

– А в ваших советах, Георгий Савельевич, никто не нуждается, – холодно отозвался Веремеев. – Приказом руководства вы отстранены от руководства операцией. И относительно вас уже начато служебное расследование.

– На вашем месте, генерал, я бы сам возглавил группу захвата, – вмешался в чужой разговор Герман. – Ваше чуткое руководство очень скоро понадобится подчиненным.

– Помолчите, Воронин, – надменно вскинул голову Веремеев. – До вашего ареста остались считаные часы.

– Мне очень жаль, генерал, но, по-моему, вы кому-то перебежали дорогу в своей Конторе. И этот человек вас подставил.

Веремеев на слова Германа никак не отреагировал, а только нервно взглянул на часы. Судя по всему, он ждал победного рапорта от своих подчиненных. Воронину же ничего другого не оставалось, как сдерживать закипающую ярость и проклинать себя за то, что надоумил Иванова в критический момент обратиться за помощью к начальству. Трудно сказать, что так напугало генералов ФСБ, – возможно, упоминание о «Белой плесени», – но так или иначе кто-то здорово накрутил Веремееву хвост перед тем, как отправить его в Питер. Похоже, ему дали прочитать служебную записку Пескова, но забыли или не захотели ознакомить с докладами полковника Иванова. А возможно, кому-то стало выгодно объявить полковника больным. Свихнулся человек на работе, что тут поделаешь. Ну какие в наше время могут быть боги и полубоги?

Последнюю мысль Герман высказал вслух и нашел горячий отклик у генерала Веремеева.

– Вот именно, Воронин! Недавно мне пришлось заниматься похождениями одного афериста, объявившего себя Христом. Тоже, знаете ли, не было отбоя от чудом воскресших. Ничего, разобрались. И раздали всем сестрам по серьгам. Развели тут, понимаешь, мистику.

В принципе, Воронин генерала понимал. Герману тоже хотелось, чтобы все эти чудесные события получили бы в процессе следствия вполне реалистические объяснения. Он даже, пожалуй, обрадовался бы, введи сейчас бравые спецназовцы скованного по рукам Константина Звонарева. Но, увы, что-то не сложилось у подчиненных генерала Веремеева. И хотя сам генерал продолжал хранить на холеном лице высокомерное выражение, толстые пальцы его все более нервно отстукивали дробь по подлокотникам кресла.

– Вам сколько оставалось до пенсии, товарищ генерал?

– Послушайте, вы… – метнул в сторону Воронина бешеный взгляд генерал. – Я вас на нарах сгною!

– Вы лучше позвоните своему помощнику, господин Веремеев. Сдается мне, что с арестом Константина Звонарева вышла заминка.

– Постерегите этого, – кивнул генерал насупленным подчиненным на Воронина и быстрым шагом вышел из комнаты.

Отсутствовал он минут десять, после чего вернулся растерянным и слегка встревоженным.

– Майор Кравченко не выходит на связь. Нам с вами, товарищ полковник, придется туда поехать.

– Я бы взял с собой Воронина. Не бросать же его здесь одного, в самом деле.

– Ладно, – махнул рукой Веремеев. – Черт с ним.

Звонарева, судя по всему, во избежание личного шума решили прихватить за городом, в Дачном, где у него был немалых размеров особняк. Выскочив из города на трассу, генерал приказал гнать машины на предельной скорости. Судя по всему, он не верил в провал своих сотрудников и собирался личным присутствием вдохновить их на подвиг. Воронин же с тихим ужасом думал, что вдохновлять, пожалуй, будет некого. Он уже успел заметить за лже-Звонаревым одну печальную особенность: тот не оставлял в живых людей, напавших на него. Видимо, с гуманизмом в древние времена были большие проблемы. Этот одичавший полубог и представить не мог, что сотрудники компетентных органов, потревожившие его покой, действуют не по своей воле, а по приказу высокого начальства.

Загородный дом Звонарева был обнесен высокой стеной, но калитка, ведущая во двор, оказалась распахнутой настежь. Возле калитки стояла машина с потушенными фарами. За рулем неподвижно сидел человек.

Веремеев лично осветил его лицо фонариком. Пуля попала водителю в шею и, видимо, перебила артерию, поскольку его грудь и плечи были залиты кровью.

– Боже ты мой! – тихо сказал Круглов и перекрестился.

Веремеев оглянулся, словно пытался вдохновить на подвиг своих бойцов, число которых можно было бы считать весьма внушительным, если бы речь шла об обычном человеке. Но Воронин сильно сомневался, что несколько сотрудников ФСБ, пусть и хорошо подготовленных, справятся с лесным монстром. Ему вдруг стало страшно, он попытался нащупать рукоять «Макарова», но тут же вспомнил, что пистолет у него изъяли по приказу генерала. Герману ничего другого не оставалось, как ухватиться за подаренный Людмилой амулет.

– По-моему, в доме нет никого, – хрипло сказал Веремеев. – Селезнев и Круглов останутся с задержанным. Остальные – за мной.

Задержанным был Воронин, который в эту минуту с трудом пытался сбросить с себя оцепенение.

– Назад, – прохрипел он вслед генералу. – Он там.

Но Веремеев то ли не расслышал предупреждение Германа, то ли просто проигнорировал его и первым взбежал на крыльцо.

– Ложись, – крикнул Воронин и прыгнул прямо на спину Иванова, замешкавшегося посреди двора. И практически сразу же грохнул взрыв. Только через пять минут Воронин осознал, что жив и, кажется, находится в добром здравии. Иванов тоже сел и с ужасом уставился на Германа. Из ушей полковника текла кровь. Видимо, его контузило при взрыве. Селезнев с Кругловым уже бежали от ворот на помощь своему начальнику.

– Вот, гад, – повторял как заведенный Круглов. – Вот гад!

– Помоги полковнику, – сказал ему Воронин. – И верни мне пистолет.

Дом Звонарева практически не пострадал, лишь крыльцо было разнесено вдребезги. При виде останков, лежащих там и сям среди развороченных мраморных плит, Воронин скрипнул зубами. Нет слов, генерал Веремеев проявил себя вздорным человеком, но это вовсе не значит, что он заслуживал такой страшной смерти. Не говоря уже о других ни в чем, в сущности, не повинных людях.

Воронин проник в дом без четко поставленной цели, просто ему невмоготу было стоять посреди двора и смотреть на последствия чужого коварства. Рванула, судя по всему, мина-ловушка, которую генерал Веремеев не заметил впопыхах. Зверь, кем бы он там ни был, не чурался современных видов оружия и применял его с редкостным искусством. У этого типа, претендующего на статус бога, были откровенно уголовные замашки. Вкусив крови, он теперь наверняка не остановится на достигнутом и начнет крушить людей направо и налево. Знать бы еще, зачем он выбрался из своего угла, где просидел сиднем много лет.

Майора Кравченко и его безымянного напарника Воронин обнаружил в гостиной. Оба были прошиты очередью из автомата. Если судить по спокойному выражению лиц, сотрудники ФСБ не ожидали подвоха. Зато Воронину было не по себе, он никак не мог определить, откуда исходит опасность, а потому и выстрелил сразу, как только увидел человеческое лицо. Увы, а может, и к счастью, это было его собственное лицо, отраженное в зеркале. Герман выругался и осторожно ступил на лестницу, ведущую на второй этаж. Судя по всему, бизнесмен Звонарев был человеком не бедным, если сумел отгрохать такой особняк. Воронину, пожалуй, не хватит ночи, чтобы осмотреть все помещения дома. На втором этаже тоже было зеркало. Вроде бы самое обычное на вид, но в этот раз оно отразило совершенно незнакомое Герману лицо. Воронин среагировал мгновенно: круто развернувшись на сто восемьдесят градусов, он всадил подряд две пули в предполагаемого врага. Однако за его спиной не было никого. Герман вновь взглянул на зеркало и успел заметить, как за спиной его не имеющего плоти противника промелькнул еще один человек, с перекошенным то ли от страха, то ли от ненависти лицом. Воронин достал из кармана мобильный телефон и сделал несколько снимков. В ответ стоящий на переднем плане смуглый тип с усиками вдруг выстрелил в Германа, буквально остолбеневшего от такой наглости.

Однако Воронин не услышал треска автоматной очереди и не почувствовал боли. Он остался цел и невредим, и это обстоятельство его удивило настолько, что он вскинул пистолет, собираясь разнести врага на мелкие кусочки. Но, увы, стрелять было уже не в кого. Изображение усатого типа исчезло, словно его никогда и не было. А Герману вдруг пришло в голову, что он видел человека, убившего сотрудников ФСБ.

– Свет мой зеркальце, скажи да всю правду доложи, я ль на свете всех милее, всех румяней и белее? Молвит зеркальце в ответ…

Воронин оборвал декламацию и оторопело уставился в зеркало, на котором четко был написан ответ, но совсем не тот, который он ожидал увидеть:

– Поэзия, однако, – растерянно произнес Воронин и оглянулся, пытаясь определить, кто же это так мило над ним пошутил. Но дом, похоже, был пуст. Если, конечно, не считать самого Германа и двух убитых чекистов. Надпись с зеркала исчезла, и его гладкая поверхность никого в данный момент не отражала, кроме самого Воронина. Для очистки совести Герман обошел все помещения огромного дома, но ничего примечательного более не обнаружил. Со двора донесся шум, видимо, подъехали машины «Скорой помощи», вызванные капитаном Кругловым. Герман поспешил вниз, дабы поделиться впечатлениями с полковником Ивановым.

Глава 31

МАГИЯ

Георгий, похоже, пришел в себя и теперь решительно отмахивался от суетившихся вокруг врачей. Исковерканные взрывом тела уже убрали со двора, но, по словам полковника, трое спецназовцев были еще живы, и врачи надеялись их спасти. Зато генералу Веремееву уже никто не мог помочь, равно как и майору Кравченко, лежавшему в луже крови на полу чужого дома.

– Это не Он, – сказал Воронин, беря полковника за руку. – А вот этого типа с усиками надо найти во что бы то ни стало.

– А стихи откуда? – растерянно спросил Иванов, разглядывая чужой мобильник.

– Похоже, это вызов на поединок, – усмехнулся Воронин. – И предназначен он мне.

– Подожди. А куда делся усатый?

Воронину пришлось довольно долго объяснять полковнику, оглушенному взрывом и смертью товарищей, каким волшебным образом встроенный в мобильник цифровой фотоаппарат сумел заснять человека, уже давно покинувшего дом.

– Значит, этот тип убил Кравченко, – сообразил наконец Иванов. – Но зачем?

– По-моему, просто от испуга. Эти двое залезли в чужой дом, возможно, с целью грабежа. И были абсолютно уверены, что хозяин в отлучке. И вдруг в дом проникают два человека. Вот у этого типа и сдали нервы.

– А почему водитель не услышал выстрелов?

– Потому что автомат был с глушителем.

– Но если это были обычные воры, то зачем они установили растяжку? – задал вполне резонный вопрос капитан Круглов.

– Вспомнил! – встрепенулся Воронин. – Вторым был Бубнов Петр Сергеевич. Черт, как же я его сразу-то не опознал. Поехали, Георгий, железо надо ковать, пока оно горячо.

Петр Сергеевич гостей не ждал. Что, впрочем, не удивительно, ибо на дворе была уже глубокая ночь. Круглов не стал будить хозяина и в два счета справился с замками, надежность которых была гарантирована солидными западными фирмами. Бубнов был сильно пьян, но на представителей правоохранительных органов отреагировал адекватно. То есть, еще окончательно не продрав глаза, потребовал адвоката.

– Будет тебе адвокат, – успокоил его Воронин. – И пожизненное заключение тоже будет.

– Не понимаю, – развел руками Бубнов, пытаясь обрести равновесие под взглядами людей, наделенных властными полномочиями. – Как вы попали в мою квартиру?

– Ты знаешь этого типа, Петр Сергеевич? – Воронин поднес свой мобильник к глазам Бубнова, трезвеющего прямо на глазах.

– Господи, Герман, – попробовал вскочить на ноги незадачливый любитель старины, – но ты же покойник! Я же видел по телевизору твое окровавленное лицо.

– И что с того? – рассердился Воронин. – Я что, первый возвращенец с того света среди твоих знакомых, Бубнов?

Петра Сергеевича затрясло. В течение пяти минут от него нельзя было добиться ни единого слова, пока Иванов не догадался влить в него рюмку коньяка. После этого Бубнов наконец обрел способность к членораздельной речи.

– Зачем вы поехали к Звонареву?

– Меня послал Щеголев. Будь он проклят, этот жадный идиот. Я не хотел, клянусь, но меня заставили, буквально под дулом автомата. Я ведь бывал у Звонарева неоднократно и знал расположение комнат. Борис Степанович клятвенно заверил меня, что дом пуст, ибо Звонарев находится сейчас в ресторане. У них там что-то вроде мальчишника перед его грядущей свадьбой. И это было правдой, дом действительно оказался пуст.

– Что вы там искали?

– Амулет! Черного Ворона! Щеголев был уверен, что это Зверь расправился с тобой, Герман. Больше ведь некому.

– А зачем дипломату амулет?

– Так ведь без Черного Ворона нельзя проникнуть в лабиринт близ Горюч-камня. А именно в этом лабиринте хранятся сокровища нибелунгов и мана. Щеголева аж трясло, когда он об этом говорил. Он был уверен, что дни Зверя сочтены.

– А почему он так был в этом уверен?

– Не знаю. Я бы не пошел добровольно. Клянусь! Пропади она пропадом, эта идиотская мана. Но меня бы убили, Воронин, можешь ты это понять. Кто же знал, что в логово Зверя принесет незваных гостей. А этот уголовник выстрелил в них, фамилии не спросив.

– А зачем он установил растяжку на входе?

– Какую растяжку? Гранату, что ли? Он сказал, что на Зверя. Идиот!

– Собирайтесь, Бубнов, – холодно бросил Иванов. – Вы обвиняетесь в убийстве шести сотрудников ФСБ и молите Бога, чтобы вас не застрелили при попытке к бегству.

Бориса Степановича Щеголева взяли в аэропорту. В этот раз дипломат не сопротивлялся. Выглядел он поблекшим и сильно подуставшим. На Воронина он взглянул с изумлением, а потом только рукой махнул. На вопросы Щеголев отвечал потухшим голосом, но ничего от сотрудников правоохранительных органов не утаил. Оказывается, Борису Степановичу было видение, во всяком случае он услышал глас с небес, который напророчил ему неслыханную удачу, а также завещал сокровища нибелунгов. Этот голос и отправил дипломата на загородную дачу, принадлежащую бизнесмену Звонареву, за таинственным амулетом, который являлся ключом к его будущему благосостоянию.

– Так вы были на даче, Щеголев?

– Я был рядом в машине, но, к сожалению, не успел предупредить Тимонина и Бубнова. У меня забарахлил мобильник.

– А откуда взялся этот Тимонин?

– Он знакомый Петра Сергеевича.

– Что ты врешь, Борис Степанович! – взвился Бубнов. – Да я этого типа первый раз видел. Ты же сам его ко мне прислал.

– Не помню, – сокрушенно покачал головой Щеголев. – Мне был голос, а потом явился этот тип с усиками и сказал, что его послал Бубнов.

– Под психа косит, – с осуждением глянул на дипломата Круглов. – Может врезать ему пару раз, товарищ полковник? Не могу я на этих гадов спокойно смотреть. Ведь сколько хороших ребят загубили!

– Погоди, – остановил капитана Воронин и, обернувшись к Иванову, спросил: – Слушай, Георгий, Веремеев виделся с Васильевым?

– Сразу же по прилете.

– А когда он прилетел?

– В три часа пополудни.

– А вам когда было видение, господин Щеголев?

– В пять часов вечера примерно. Я задремал было. Мне ведь ночью надо было лететь.

– В Москву?

– Нет, в Париж. Решил, знаете ли, развеяться.

– Вы видели утренние новости по местному телевидению?

– Да. И очень огорчился по поводу вашей гибели, господин Воронин. Но об амулете в ту минуту даже и не подумал. Я, честно говоря, грешил на Василису. Уж очень она вас не любит, Герман Всеволодович.

Положим, Воронин эту психопатку тоже не жаловал. Но в данном конкретном случае винить ее было вроде не в чем. Разве что в утреннем убийстве Ридегера и в покушении на жизнь самого Германа, которого в ту роковую минуту спасла расторопность следователя Пескова, ударившего по тормозам.

Воронин достал мобильник и набрал номер Юрия Григорьевича.