– За седмицу доедем? – спросил Яртур у сотника Смура.
– Может, и доедем, – криво усмехнулся тот.
Пока дорога шла полем, кони борзо несли всадников, а вот как в лес въехали, тут уж поневоле пришлось придержать расходившихся жеребцов. Впрочем, лес пока что был знакомый, хоженый и езженный, свой, сколотский, в котором если и можно было ждать нападения, то только от дикого зверя. А в Сколотии известно какие звери – медведи, волки, кабаны да туры. Медведи и волки в летнюю пору на людей не нападают, кабаны, если их не трогать, тоже, а вот туры всегда готовы подцепить рогами зазевавшегося коня и всадника. К турьему стаду и летом лучше не приближаться.
– Слышал я, что грифона можно убить только мечом-кладенцом, – сказал Шемякич, задрав голову к небу.
– А где тот кладенец взять? – усмехнулся Хорс.
– У гмуров, – охотно пояснил Шемякич. – Только они умеют ковать такие мечи.
– До гмуров еще добраться надо, – махнул рукой Смага. – Никто к их становищам дороги не знает.
– Гмуры не в становищах живут, а в пещерах, – возразил княжичу Шемякич. – Даром они, конечно, волшебный меч не отдадут, но поторговаться можно.
– А что ты им взамен предложишь, дурья голова? – рассердился Хорс. – Золота у них полны кладовые.
– На разрыв-траву они меч-кладенец поменяют, – вздохнул Шемякич и покосился при этом на Баяна. Однако волхв на слова зеленоглазого мечника даже бровью не повел – то ли не знал, где растет разрыв-трава, то ли не хотел связываться с вилами, которые ту траву охраняют. Озерные девы далеко не всегда благосклонно относятся к людям, иные норовят их в свои подводные чертоги утащить, чтобы натешиться с ними всласть. И редкий муж потом от них живым и здоровым возвращается.
– Я бы рискнул, – сказал Яртур, глядя прямо в глаза мечнику.
– Даже и не думай, – резко обернулся к сыну Лады кудесник Баян. – Пропадешь ни за кун.
Да и зачем тебе разрыв-трава, коли ты дороги к гмурам не знаешь.
– Я знаю, – сказал негромко Шемякич. – Мне отец однажды указал на пещеру, где они, по слухам, обитают.
– А далеко до той пещеры? – спросил заинтересованный Смага.
– Будем ехать мимо – покажу, – пообещал мечник.
Про отца Шемякича разное говорили. В том числе и недоброе. Говорили, что путался Кудря с озерными девами, гмурами и даже волотами. Может, и напраслину на него возводили, но ведь тут как посмотреть. О матери Шемякича никто ни в Преславе, ни в окрестных городах и селах ничего не слышал. Но ведь не с ветру же рыжий мечник взялся. Кто-то же его выносил и родил. А сам Кудря пал в бою с дусенями, когда Шемякичу еще десяти лет не исполнилось. Так малой и рос при княжьем дворе, опекаемый княгиней Ладой. Из сколотов, что сейчас продвигались по лесной тропе, Кудрю хорошо знали только сотник Смур и кудесник Баян, остальные по младости лет только слышали о нем были и небылицы. Но по всему выходило, что отец Шемякича человеком был непростым, не чуждым ведовству и волхованию.
– А без кладенца нам грифонов не одолеть, – вздохнул Шемякич. – Не берет обычный меч их дубленую шкуру.
В этот раз Яртур промолчал. Ничего не сказал и кудесник Баян. И, наверное, зря. Сотник Смур был уверен, что эти двое, княжич и мечник, свою безумную затею так просто не оставят и обязательно попытаются договориться с вилами. Сам Смур ни за какие калачи не стал бы искать встречи с озерными девами. И к гмурам бы не пошел. Ибо коварнее гмуров нет на этой земле народа. Они хоть и ростом небольшие, может, вполовину меньше людей, но силой обладают немеряной. Да и колдуны среди них попадаются изрядные. Навести порчу на человека им труда не составит.
Первая ночь прошла без происшествий. Никто не потревожил посланцев князя Авсеня: ни зверь, ни дух, ни человек. Неприятности начались, когда сколоты ступили на чужую землю. А случилось это на четвертый день пути. Первым след на влажной лесной земле, густо усыпанной прошлогодними недопревшими листьями, увидел глазастый Хорс, он и указал на него своим спутником-витенем. След очень походил на человеческий, но по величине превосходил его втрое.
– Волот, – без труда определил Смур.
О лесных великанах слышали все, хотя ни княжичам, ни мечникам, за исключением разве что сотника, встречаться с ними прежде не доводилось. Волоты были куда выше людей ростом. Шерсть на их телах росла столь густая, что им не требовалась одежда даже в лютые холода. В драке волоты использовали огромные дубины, способные размозжить головы не только человеку, но и коню. А об их злобном нраве среди сколотов ходили легенды. Случалось, волоты своими огромными когтистыми лапами рвали людей на части, не брезгуя их мясом. Словом, опасные соседи, что там ни говори.
– Смотреть в оба, – распорядился Смур. – Волоты, случается, нападают и днем, если чувствуют за собой силу.
– Может, кудесник Баян на них порчу наведет или отпугнет тайным словом, – покосился на седовласого волхва мечник Хмара.
– Волоты порчи не боятся, – холодно отозвался на слова расторопного молодца Баян.
Смур то и дело озирался по сторонам, держа под рукою секиру, однако ничего заслуживающего внимания не приметил. Захрустели далеко в стороне сухие ветки, но сказать с уверенностью, что это именно волот потревожил тишину густого леса, сотник не рискнул бы. Похоже, волот был один и решил, что добыча ему не по зубам. Нельзя сказать, что лесные великаны боятся людей, но и без крайней нужды они на них все-таки не нападают, вопреки расхожему мнению. Это скорее люди, занимаясь охотой, случается, тревожат волотов в их логовах. И тут уж у лесных великанов нет другого выбора, как только стоять насмерть, защищая своих самок и детенышей.
– А людскую речь они понимают? – спросил мечник Перегуд.
– Не знаю, – усмехнулся Смур. – Мне не доводилось с ними меды распивать.
На ночной привал остановились у лесного озера. Место подозрительное, с какой стороны ни посмотри. В таких лесных озерах живут коварные вилы, от которых добрым молодцам следует держаться подальше. Но ведь и коней где-то же надо поить, ибо без воды ни человеку, ни животному долго не продержаться. Смур долго стоял на берегу, ждал, когда притомившиеся кони утолят жажду, и всматривался в гладь озера. Время от времени по этой глади пробегала рябь, но это, скорее, по вине легкого ветерка, подувшего к вечеру, чем разгулявшихся вил.
– Побоятся они выйти на берег, – сказал княжич Смага, приблизившись к воде. – Да и кудесник с нами. А вилы волхвов страсть как боятся.
– Твоими устами да мед бы пить, – вздохнул Смур, но и у него появилась надежда, что обойдется все как-нибудь и покинут они это озеро без больших потерь. Тем не менее сотник посоветовал мечникам держать луки наготове.
– Не стану я стрелять в вил, – нахмурился Шемякич, – да и вам не советую.
– Никто их убивать не собирается, – рассердился на мечника Смур, – а пугнуть не помешает.
Сотник еще долго лежал с открытыми глазами, любуясь ночным небом и вслушиваясь в шорохи леса. Рядом с ним беспокойно ворочался княжич Смага, тоже, видимо, боявшийся неожиданного появления озерных дев.
– Нет, не придут они, – раздался из темноты голос мечника Хмары. – Луна на ущербе, а в такие ночи вилы смирнее смирного.
Смур и сам не заметил, как уснул, и, похоже, спал крепко, поскольку тревожный зов княжича Смаги не сразу дошел до его затуманенного сознания.
– Это что же, птицы поют? – растерянно спросил он, открывая глаза.
– Свирель, – пояснил Смага. – Яртур вил распаляет.
– А Шемякич где? – приподнялся на локте сотник.
– С Яртуром ушел, – зло прошипел Хорс едва ли не у самого уха Смура. – Погубят нас безумцы. Это им не чужих коров из загона выманивать.
До Смура наконец дошло, зачем Яртуру понадобилось играть среди ночи на свирели. Вилы, похоже, не собирались выходить на берег, так эти деревянные головы сами решили напроситься к ним в гости. Сотник ничего необычного в звуках дудочки не находил. Но ведь коровы-то из загона ушли и кобылы взбесились, смутив жеребцов своим странным поведением. Так неужели и вилы откликнутся на зов хитроумного сына княгини Лады?
– Ой зря он их распаляет, – запричитал Хмара, – ой зря!
– Умолкни, – прикрикнул на него Перегуд. – А то и на наши головы беду накличешь.
Свирель вроде бы умолкла, зато послышался плеск воды и женские голоса. У сотника Смура все внутри похолодело. Хорошо хоть у Яртура хватило ума играть на свирели вдали от стана, где сейчас находились его товарищи по путешествию.
– Может, коней оседлать? – предложил Хорс.
– А где кудесник Баян? – спросил Смур.
– За ними пошел, – откликнулся из темноты дозорный Бекас.
– Что же он их не остановил? – рассердился Хорс.
– Значит, крайней нужды в том не было, – сделал вывод княжич Смага и, похоже, рассудил верно.
Кудесник хоть и остерегал Яртура от опрометчивого шага, но как-то не слишком настойчиво. Похоже, Баян надеялся на Шемякича, подтверждая тем самым сплетни досужих кумушек о матери зеленоглазого мечника. Сотник Смур знал Шемякича едва ли не с пеленок и до сих пор ничего необычного за ним не примечал. Мечник он, конечно, удалой и удатный, но таких молодцов у князя Авсеня полный двор.
Вновь заиграла свирель, а женские голоса зазвучали громче и стройнее, похоже, вилы встали в хоровод. Слов Смур не разбирал, но жар в крови почувствовал. Жеребцы тоже заволновались, не говоря уже о мечниках. Но если людей на месте удерживал страх, то с глупыми животными следовало подсуетиться.
– Жеребцов ловите, – крикнул Смур и ухватил под уздцы двух своих коней. Княжичи и мечники немедленно подхватились на ноги и забегали по стану. Счастье еще, что кони не успели далеко уйти, а то пришлось бы их потом из озера вылавливать.
– Вот ведь напасть на нашу голову, этот Яртур, – не удержался от ругани в сторону брата Хорс. – Погубит он нас, помяните мое слово.
Однако ничего пугающего пока не происходило. Кони успокоились. Умолкла волшебная свирель, да и женских голосов не было слышно.
– Все, – сделал вывод Хмара. – Вилы ушли под воду и княжича с Шемякичем утянули. Теперь не скоро мы их увидим.
– Типун тебе на язык, – рассердился Смага. – Беду напророчишь.
Смур привязал успокоившихся коней к дереву и присел на седло, лежащее в траве. До рассвета оставалось всего ничего, звезды на небе начали потихоньку блекнуть. Однако луна, хоть и ущербная, продолжала дразнить путешественников своим неярким, но таинственным светом. Над головами мечников зачирикала птичка, товарки с соседних деревьев с охотой откликнулись на утренний зов непоседы. Лес, похоже, отходил от окутавшего было его ночного морока, однако Смур не почувствовал облегчения, даже когда увидел кудесника Баяна, выходящего из-за деревьев.
– Седлайте коней, – распорядился седобородый волхв.
– А как же… – начал было сотник.
– Они нас догонят, – сказал спокойно Баян, – если, конечно, останутся живы. Привяжите здесь, у дерева, их коней.
Смура так и подмывало расспросить кудесника о действе, происходившем в эту ночь на берегу озера, но сотник сдержал себя. Если Баян не счел нужным говорить о вилах вслух, значит, так тому и быть. Об иных таинствах, творящихся на земле и под водой, лучше не знать вовсе. Ибо лишние знания отягощают сердце и разум, мешая мечнику исполнять свои обязанности.
– А какие они, эти вилы? – все-таки не удержался от вопроса княжич Смага.
– Красивые, – ответил Баян и после некоторого раздумья добавил: – Очень красивые.
Больше о вилах сколоты старались не поминать, дабы неуместным словом не навлечь на себя немилость лесных духов, которые, по слухам, находятся в подчинении у озерных дев. Хмара, правда, все время оглядывался назад в надежде услышать топот коней Яртура и Шемякича, но, увы, за спиной у сколотов царила тишина, нарушаемая лишь веселым щебетом птиц.
До границы Себерии было уже рукой подать, когда навстречу сколотам выехали из густых зарослей два всадника, ведущих в поводу заводных коней. Хмара, первым их опознавший, весело рассмеялся и приветственно замахал руками. И было от чего радоваться сыновьям и мечникам князя Авсеня, ибо, если судить по внешнему виду, Яртур и Шемякич нисколько не пострадали за время своего долгого отсутствия. Обоих буквально распирало от спеси и обретенной в странствиях удачи.
– Нашлась пропажа, – хмыкнул разочарованный Хорс. – И где это вас носило?
– Торговались с гмурами, – охотно отозвался Яртур.
– Ну и… – вскинулся в седле Хмара.
– На, смотри, – протянул ему сын Лады меч, отливающий синевой.
Хмара от зависти даже крякнул. Все-таки недаром знающие люди говорили, что гмурские кузнецы не чета сколотским. С первого взгляда бросалось в глаза, что кладенец всем мечам меч. Хмара не удержался и взмахнул им над головой. Две срезанные ветки тут же упали под ноги его гнедого коня. Гмурский меч был легче сколотского и лучше уравновешен. Махать таким было одно удовольствие. А вот рукоять его была простой, без всяких украшений, если не считать, конечно, таковым голову змеи, венчающую ее. Этот знак Навьего мира мечникам не понравился. Похоже, не зря про гмуров говорят, что они к Нави ближе, чем к Яви.
– И много гмуры запросили за кладенец? – спросил, прищурившись, Хорс.
– Много, – не стал разочаровывать его Шемякич. – Целое лукошко разрыв-травы.
– А зачем им столько? – удивился Бекас.
– Волшебная трава рвет камень, – пояснил зеленоглазый мечник. – А гмуры живут под землею. Им без разрыв-травы нельзя.
– Тебя они тоже одарили? – спросил Хмара у Шемякича.
– Как видишь, – похлопал тот ладонью по рукояти меча, висевшего у пояса. Впрочем, увенчана была та рукоять головой не змеиной, а женской.
– Это за что же тебе такое послабление? – удивился Хорс.
– Откуда мне знать, – недовольно передернул плечами Шемякич. – Взял, что дали. Выбирать не приходилось.
– А какие они по виду, эти гмуры? – спросил любопытный Бекас.
– Мы видели только одного, – пояснил Яртур. – Росту малого, зато бородища до земли. Назвался Тырей. Посмотрел нашу траву и через день принес на мену два меча.
– Прозвище, однако, – усмехнулся Хмара. – А в пещере вы были?
– Кто же нас туда пустит, – усмехнулся Шемякич. – Да и не очень-то хотелось. В пещеру гмуров легко войти да трудно выйти.
Глава 3 Бранибор
Бранибор поразил сколотов своими размерами. Был он едва ли не втрое больше Преслава и превосходил его высотой и крепостью стен, сложенных не из дерева, а из камня. Город стоял на холме, а в окружающем его рву плескалась вода. До ближайшего лесочка было версты четыре, не меньше. Похоже, беры специально вырубили все деревья и кустарники в округе, дабы злые люди не смогли подобраться к городу незамеченными. Сколоты, впрочем, прятаться не собирались и, подъехав вплотную к широкому рву, затрубили в рог, дабы привлечь к себе внимание хозяев. На зов гостей браниборцы откликнулись не сразу. То ли не доверяли пришельцам, то ли еще не проснулись, хотя Даджбогова колесница давно уже катилась по синему небу.
– С опаскою живет Волох, – усмехнулся Хорс, с интересом разглядывая каменную башню, прикрывающую городские ворота.
– Мост-то они нам кинут или нет? – рассердился княжич Смага и вновь потянулся к рогу, висящему у пояса.
Впрочем, трубить во второй раз ему не пришлось, город распахнул навстречу гостям окованные железом ворота. Проехав по опустившемуся мосту, сколоты спешились на городской мостовой, с интересом разглядывая дома, строенные на себерский лад. Дома почти сплошь были двух– и трехъярусные. Причем первый ярус был сложен из камня, а второй и третий – из огромных бревен. Но выглядели логова беров смурновато. Ни тебе резного крыльца, ни окон, украшенных наличниками и ставнями. Безопасность жилища для здешних жителей, похоже, была куда важнее красоты. На чужаков беры косились с интересом, но вопросов не задавали. Блюли законы гостеприимства. Особых отличий во внешности между берами и сколотами Яртур не обнаружил. Разве что в Браниборе чернявых было побольше, чем русых.
– Кто покажет нам дорогу до терема князя Волоха? – громко спросил сотник Смур.
– А что ее показывать? – удивился стражник, облаченный по долгу службы в колонтарь. – Поедете прямо – упретесь в Кремник.
Сколоты с охотою последовали мудрому совету браниборца и через добрую сотню шагов увидели еще одну стену. Логово Волоха тоже было сложено из камня и, по сути, являлось крепостью внутри крепости. Однако ворота Кремника стояли распахнутыми настежь, словно его хозяин уже знал о прибытии гостей. Князь Волох встретил сколотов на крыльце своего роскошного терема приветственным взмахом руки. Яртур впервые видел владыку Себерии, а потому слегка подивился его обличью, никак не соответствующему дурной славе, которая шла об этом человеке по окрестным землям. Волох был высок ростом, широкоплеч, темноволос и улыбчив. По слухам, ему уже исполнилось сорок лет, но выглядел он значительно моложе. Любезность его простерлась до того, что он сошел с крыльца навстречу кудеснику Баяну и на его поклон ответил поклоном столь же глубоким.
– Рад приветствовать мудрого старца на своей земле, – произнес Волох хрипловатым голосом и повел рукой, приглашая волхва и его свиту в дом.
Мечников во дворе было немного, десятка два от силы. Из чего Яртур заключил, что хозяин гостей не боится и, видимо, никакой вины за собой не чувствует. Во всяком случае, кровных врагов не встречают в одном кафтане, не прикрыв грудь броней. А у Волоха под рукой не имелось ни меча, ни секиры, разве что кинжал торчал из-за широкого пояса. И бояре, окружавшие себерского князя, тоже оказались безоружны. И тоже, видимо, не чаяли подвоха от заезжих людей. А уж улыбались они сколотам так, словно встретили в их лице самых добрых друзей. Яртур пока что на их улыбки откликаться не торопился, но на поклон отвечал поклоном, как это и положено по обычаю.
– Если по встрече судить, – шепнул на ухо княжичу Шемякич, – то добрее беров нет племени в наших краях.
Яртур в ответ только плечами пожал. Действительно, после столь сердечной встречи гостям неловко было упрекать хозяев в коварстве. Княжичей и кудесника Баяна хозяева посадили в навершье пиршественного стола рядом с Волохом и его ближними боярами, а мечников-сколотов разместили вперемешку с берами. Стол, накрытый челядинами себерского князя, буквально ломился от яств. Сколоты, оголодавшие за время долгого пути, не заставили себя упрашивать и с удовольствием набросились и на дичину, и на домашнюю птицу, приготовленную без особых затей, но с большим старанием. Меды в Браниборе тоже варить умели, так же, впрочем, как и хмельное пиво. Хозяева от гостей не отставали ни в еде, ни в питии, и очень скоро холодок отчуждения, заметный в начале встречи, сменился почти братскими отношениями.
– Прибыли мы к тебе, князь Волох, с большой печалью, – завел наконец речь о главном кудесник Баян после того, как все здравицы в честь хозяев и гостей были произнесены и вместительные чаши не по одному разу осушены до дна.
– А что такое? – удивился владыка Себерии, и на его лицо, сияющее гостеприимством, набежала тень.
– Разве ты не слышал, князь, что дусени убили на нашей земле двести витязей Асгарда и похитили дочь Родегаста, княжну Олену?
– Быть того не может! – ахнул Волох. – Двести витязей – сила немалая. Как же это дусени с ними справились да еще на чужой земле?
Вопрос был задан по существу, но, увы, кудесник Баян не дал на него ответа к великому огорчению Волоха и насторожившихся себерских бояр.
– К сожалению, на этом наши несчастья не закончились, – продолжал Баян. – На следующий день грифон украл дочь князя Авсеня, прекрасную Лелю.
На эти слова кудесника беры отреагировали более сдержанно. У Яртура создалось впечатление, что они не поверили сколотам. Более того, заподозрили их в коварстве, в попытке обмануть князя Родегаста. Конечно, асы берам не друзья, и за интерес асгардского владыки никто из браниборцев сапоги бить не собирался, но уж больно подозрительна эта пропажа княжны Лели накануне свадьбы. И в свете этой пропажи уже и бесчинства дусеней не выглядят столь очевидными.
– Я о грифонах давненько не слышал, – насмешливо протянул браниборский боярин Ермень. – Ходили даже слухи, что волоты их вообще извели под корень лет пятьдесят тому назад.
– А мне гмур Тыря сказал, что месяц назад грифон напал на двух его соплеменников и разодрал их в клочья, – возразил беру Яртур.
– Ты был у гмуров? – удивленно глянул на княжича Волох.
– Выменял у них меч-кладенец на разрыв-траву, – пояснил Яртур.
– Странно, – покачал головой Ермень. – Гмуры и раньше своими мечами не разбрасывались, а в последние сто лет и вовсе уклонялись от мены.
– Не веришь – посмотри, – протянул княжич кладенец недоверчивому беру.
Ермень меч взял, прицокнул языком от восхищения и передал его Волоху. Князь взял кладенец без большой охоты, но рассматривал его долго и даже зачем-то попробовал на язык.
– Не гмурский это меч, – сказал он наконец негромко.
– Неужели Тыря нас обманул! – возмутился Шемякич. – Но ведь он на наших глазах разрубил кладенцом кусок железа.
– Погоди, мечник, – остановил расходившегося сколота Ермень. – Хорошие мечи способны выковать не только гмуры. А этот еще и со змеиным жалом в рукояти.
– Каким еще жалом? – не понял Яртур.
– Смотри, – сказал Волох и нажал пальцем на камень, заменявший змею глаз. И жало действительно выскочило из разинутой пасти, едва не поранив при этом склонившегося к мечу Смагу. – Такой меч я видел прежде только однажды, у своего отца князя Коломана.
– Так этот кладенец принадлежал Слепому Беру? – удивился княжич Хорс.
– Нет, – покачал головой Волох. – Это другой меч. И сделан он, скорее всего, рахманами.
Более ничего важного за столом сказано не было, да и пир как-то быстро угас. Во всяком случае, Волох и Баян покинули его раньше, чем сколоты и беры успели утолить жажду. Боярам и мечникам ничего не оставалось, как последовать примеру князя и разойтись по своим углам.
– Похоже, мы напугали Волоха, – тихо сказал Шемякич Яртуру.
– Князь у нас не из пугливых, – возразил зеленоглазому мечнику Ермень. – Но вы его растревожили, это точно.
Боярин Ермень был невысок ростом, но плещеист. Красотой он не блистал, и виной тому была короткая бычья шея, на которую была посажена большая, как пивной котел, голова. По сколотским меркам, его можно было бы записать в уроды, но у каждого племени свои обычаи и свои представления о красоте.
– А ведь ты не бер? – прищурился на любезного боярина Яртур.
– Я родом из Биармии, – не стал спорить с гостем Ермень. – Вы нас называете турами.
Про туров говорили, что они частенько роднятся с дусенями, а прежде, во времена дедины, не брезговали они и гмурами, пытаясь подмешать в свои жилы колдовскую кровь подземных жителей. И судя по всему, своего добились. Во всяком случае, о биармцах идет по всем землям слава как о самых отчаянных магах и колдунах, особенно выделяются в этом смысле их женщины. Хотя бы ту же Турицу взять, жену Слепого Бера и мать Волоха – всем колдуньям колдунья.
– Если мне не изменяет память, – усмехнулся Ермень, – то пропавшая Леля доводится княгине Турице внучкой.
– И что с того? – воскликнули в один голос Яртур и Шемякич.
– Я это к тому, что озабочен незавидной участью Лели не меньше вашего, – ответил Ермень. – Княгиня Турица моя родная тетка. Так что вызов брошен не только сколотам, но и нам, биармцам.
– А кем брошен этот вызов? – насторожился Яртур.
– Знал бы – сказал, – вздохнул Ермень.
– Мне показалось, что Волох о чем-то догадывается и готов поделиться своими сомнениями с кудесником Баяном, – сказал Яртур, пристально глядя при этом в глаза боярина.
Ермень раздумывал недолго, а потом, воровато оглядевшись по сторонам, махнул рукой своим новым знакомым:
– Идите за мной.
Яртур и Шемякич переглянулись и почти без раздумий двинулись вслед за биармцем, хотя и не испытывали к нему большого доверия. Надо признать, что терем у Волоха был поболее размерами, чем терем князя Авсеня. К тому же он был каменным, а не деревянным. Если бы не боярин Ермень, сколоты непременно заблудились бы в бесчисленных переходах чужого незнакомого жилища.
– Замок этот построил князь Коломан, – тихо пояснил гостям Ермень. – А уж на чей лад он эти стены возводил – не ведаю. Знаю только, что так до рахмана не строили ни в Биармии, ни в Себерии.
– И много Коломан таких хоромин настроил? – полюбопытствовал Шемякич.
– Десятка четыре, не меньше, – охотно отозвался Ермень. – Треть их стоит близ границы с землями дусеней. Еще треть – у границ с вашей землей. А остальные разбросаны по Себерии и Биармии. Далеко не все бояре и вожди наших земель сразу признали Коломана верховным правителем. Иные давали его мечникам от ворот поворот. Но с колдунами бороться трудно, а рахман был самым сильным из них. Никто не мог ему противостоять. Даже мой отец Приам, владевший едва ли не половиной Биармии. Я в ту пору был еще младенцем, но от мечников отца слышал, что Слепой Бер, который, впрочем, не был тогда слепым, наслал на наш город двух страшных птиц, Могола и Сирин. От пения птицы Сирин пали стены Биарма, а Могол растерзал его защитников своими острыми когтями. С тех пор меня одолевает только одно желание, сколоты, – отомстить Коломану за смерть отца.
Прежде чем открыть дверь, увитую стальными полосами, Ермень предостерегающе приложил палец к губам. Дверь распахнулась бесшумно, видимо, ее петли были смазаны жиром. Биармец на цыпочках прокрался в темный угол и слегка отодвинул небольшую заслонку, расположенную под потолком.
– Так ты считаешь, что все идет, как надо? – услышал Яртур хрипловатый голос кудесника Баяна.
– Я уверен в одном, – отозвался на вопрос волхва князь Себерии. – Женитьба Родегаста на Лели погубила бы всех нас. Нельзя допустить, чтобы сила жар-цвета попала в руки безумцев.
– По-твоему, меч рахманов не случайно оказался в руках Яртура?
– Не притворяйся глупцом, кудесник, – зло прошипел Волох. – Ты отлично знаешь, чей он сын и кто доводится ему дедом.
– Так решили боги, – глухо отозвался кудесник.
– А ты уверен, что правильно истолковал их волю?
– Теперь уже поздно об этом спорить, Волох. Что сделано, то сделано. И ответ перед богами придется держать не только мне, но и тебе.
– Мною двигала страсть, Баян, а тобою трезвый расчет. Но в одном ты прав – мы опоздали с этим спором лет на двадцать.
– Олена находится в Себерии? – прямо спросил кудесник.
– Не знаю, почтенный старец. Все может быть. Пока я уверен только в одном – не я ее сюда привез. Но ты мне, конечно, не поверишь и будешь совершенно прав. Я тоже никому не верю, Баян. Ни тебе, ни родной матери, ни князю Авсеню, ни князю Родегасту. Каждый из нас идет к своей цели, не считаясь ни с кем и ни с чем. Асгардских витязей мог убить Авсень, натравив на них дусеней.
– Зачем?
– Затем, чтобы расстроить свой брак с Оленой, который ему невыгоден. Затем, чтобы не отдавать Лелю князю Родегасту. И, наконец, витязей или, точнее, ряженых мог убить сам Родегаст, чтобы обвинить Авсеня или меня в коварстве. А потом он же похитил Лелю.
– Владыка Асгарда не властен над грифонами, – возразил князю кудесник. – А грифона видели десятки людей, они не могли ошибиться.
– Ты забыл о парсских магах, Баян. Уж они-то вполне могли действовать в сговоре с Родегастом.
– Ты преувеличиваешь, князь. Вряд ли парсы способны приручить грифонов.
– Время покажет, кудесник. Надеюсь, в этот раз ты ничего от меня не утаил?
– Кажется, я ничего не сказал тебе о втором мече, – задумчиво проговорил Баян, – но лишь потому, что Шемякичу он достался не от рахманов. Это меч Кудри, я опознал его сразу.
– Так Шемякич сын Шемахи?
– Да, – ответил Баян. – Он ее сын. И уж конечно, вила не оставит его своими заботами.
– Как все сложно, – почти простонал Волох. – У меня голова идет кругом.
– Так ты не будешь мешать нашим поискам, князь? – спросил Баян.
– С какой же стати, почтенный старец. Я сам сделаю все возможное, чтобы найти Олену. Мы не хотим войны ни с Авсенем, ни с Родегастом. Только имей в виду, кудесник, я хозяин далеко не всех замков, построенных Слепым Бером. Да, там сидят мои люди, и внешне они выражают мне покорность, но что творится в их душах, не знает никто, в том числе и я.
– Не беспокойся, князь, я сумею отличить Явь от Нави, – холодно отозвался Баян.
– Да поможет тебе Даджбог, кудесник.
Сколоты разделились на четыре группы по предложению кудесника Баяна. Яртур не стал спорить со старцем и взял себе в подручники Шемякича, Хмару и Бекаса. Вчетвером им предстояло объехать десять замков, построенных князем Коломаном на границе с землями дусеней. Места были опасные, но тем больше чести, если поиски закончатся удачей. Остальные тридцать замков распределили между княжичами Смагой и Хорсом, выделив им шесть мечников, и кудесником Баяном, взявшим себе в спутники только сотника Смура. Впрочем, волхву достались замки, расположенные в окрестностях Бранибора и представляющие меньшую опасность, чем все прочие.
– Я все-таки не понимаю, – рассердился Смага, – князь Волох нам друг или враг?
– Будем считать его союзником, – печально улыбнулся кудесник. – Открыто на сколотов никто нападать не будет, из опасения накликать гнев Волоха на свою голову, но извести вас тайно большого труда не составит.
– Спасибо, утешил, – мрачно буркнул Хорс, которому предстояло отправиться в Биармию.
– Князь Волох выделил нам проводников из числа своих самых преданных сторонников, – продолжил кудесник. – Но имейте в виду, что девушку можно спрятать не только в замке, но и в небольшой деревушке, в городце, в боярской усадьбе, даже в пещере.
