Бывший бургомистр Смоленска Б. Г. Меньшагин, сторонник версии, по которой поляков расстреляли сотрудники НКВД, в своих воспоминаниях, изданных в 1988 г. в Париже, утверждал, что 18 апреля 1943 г.он увидел в Козьих горах «около пяти-пяти с половиной тысяч трупов» (Меньшагин. Воспоминания… С. 130). Не вызывает сомнений то, что Меньшагин видел трупы именно в Козьих горах, так как там присутствовали останки двух польских генералов М. Сморавиньского и Б. Богатыревича.
      Меньшагин отмечал, что «по признакам убийства и смерти не похоже было, что их убили немцы, потому что те стреляли обычно так, без разбора. А здесь методически, точно в затылок, и связанные руки» (Меньшагин. Воспоминания… С. 130). Правда, здесь он лукавит. Известно, что именно немцам присуща методичность и точность. Но не будем оспаривать выводы Меньшагина. Для нас важнее факты, изложенные им.
      Трудно поверить, что Меньшагин принял 400 трупов за 5000. Более того, ситуацию в Козьих Горах на 18 апреля 1943 г. он описывал так: «Немножко проехали и увидели эти могилы. В них русские военнопленные выгребали последние остатки вещей, которые остались. А по краям лежали трупы. Все были одеты в серые польские мундиры, в шапочки-конфедератки. У всех были руки завязаны за спиной. И все имели дырки в районе затылка» (Меньшагин. Воспоминания… С. 130).
      Меньшагин в свое время был адвокатом и обладал великолепной памятью в целом и особенно на детали. В предисловии к его воспоминаниям отмечалось, что «Меньшагин давал только факты. В этом Борис Георгиевич был тверд и профессионален: если даты, то обычно точные, если имена или фамилии, то аккуратно сохраненные его небывалой памятью» .
      Из вышесказанного ясно, что к 18 апреля около 5-5,5 тысячи трупов были уже извлечены из могил и оттуда доставались лишь остатки вещей. В то же время официальные немецкие источники и «очевидцы» утверждали, что эксгумация была в самом начале. Более того, из могил немцы извлекли всего 4243 трупа. Как объяснить эти противоречия, мы расскажем позже.
      Для нашего расследования особый интерес представляет свидетельство бывшего начальника санитарной службы Краковского отделения Польского Красного Креста Адама Шебеста, который входил в созданную нацистами так называемую «вторую польскую комиссию», прибывшую в Козьи Горы 17 апреля 1943 г., т.е. в день, который достаточно подробно описал Ю. Мацкевич.
      В своем интервью польской газете «Дзенник заходни« от 20 марта 1952 г. А. Шебест заявил: »По прибытии в Смоленск нас собрали в зале, где немецкий поручик (вероятно, Словенчик. - Авт.) зачитал обширный доклад, в котором излагались происхождение и история якобы случайно открытых могил… Доклад был так построен, что представлял готовое заключение о времени совершения преступлений и его виновниках.
       Затем нас на автомашинах повезли в Катынь. Вся ее территория находилась под охраной жандармских постов… нас ожидала толпа фоторепортеров и кинооператоров, которые непрерывно фотографировали каждый наш шаг, каждое движение. Нас вели по заранее намеченному маршруту и показывали нам (внимание! прим. авторов) поочередно ряд либо частично, либо полностью разрытых могил. Мы дошли до ближайшей поляны, на которой уложенными рядами лежали трупы военнопленных, одетых в польскую форму. Мне бросилось в глаза, что трупы лежали как бы в иерархическом порядке: на первом плане находились трупы двух генералов, затем полковники и т. д.
       Сопровождавший нас немецкий врач показал трупы с прострелянными черепами и заявил при этом, что калибр оружия, которым были расстреляны военнопленные, соответствует советскому оружию…»
      Напомним, что Мацкевич утверждал, что в этот день «открытие могил едва началось, границы между ними не были установлены» .
      На вопрос, располагала ли громко именуемая польская «комиссия» свободой действий, А. Шебест ответил: «Не располагала даже в минимальной степени. Во-первых, мы находились в Катыни не более одного часа, во-вторых, каждый из нас находился под надзором многочисленных ассистентов(вспомним указание Геббельса, прим. авторов) , и в случае, если кто-нибудь задерживался или изменял навязанный маршрут, его немедленно возвращали в группу. Мы могли видеть то, что нам хотели показать»(источник: ТАСС, 20. III.52. л. 171-174о)
      Данное интервью появилось в польской газете в качестве контраргумента выводам американской комиссии Мэддена. Поэтому ТАСС озаглавил свой материал от 20 марта 1952 г. Соответствующим образом - «Польский врач Адам Шебеста разоблачает катынскую провокацию американцев» .
      В этой связи возможно возражение. Врач-подполковник в отставке А. Шебеста, получая пенсию от Польской Народной республики и желая остаться лояльным народной власти, мог сказать в своем интервью то, что от него хотели. Вполне вероятно, что так и было в плане общей направленности интервью, но не в деталях, которые легко проверяются.
      А. Шебеста не указал точную дату посещения Козьих Гор. Это крайне важно для определения степени достоверности его свидетельства, тем более, что оно фактически опровергает утверждение Ю. Мацкевича о начале эксгумации катынских захоронений.
      Установить точную дату пребывания А. Шебеста в Козьих горах помог тот же Ю. Мацкевич. В книге «Катынь» он писал. «Через несколько дней в Катынь прибыла вторая польская группа - профессионально-технического состава, к которой, однако, примкнул краковский каноник о. Станислав Ясинский, доверенный архиепископа и митрополита краковского Адама Сапеги (Sapieha) и журналист Мариан Мартене. Остальные - только врачи и сотрудники Польского Красного Креста: доктор А. Шебеста, доктор Т. Суш-Прагловский, доктор X. Бартошевский, С. Кляперт, (J.) Скаржинский (генеральный секретарь ПКК), Л. Райкевич, (J.) Водзиновский, С. Колодзейский, З. Боговский (Bohowski) и Р. Банах. Часть этой делегации осталась дольше в Катыни и приняла участие в работе по извлечению и опознанию трупов» (Мацкевич. Катынь. Глава 13).
      Факт пребывания А. Шебеста в Катыни также подтверждает тематическое досье вестника иностранной служебной информации ТАСС (ГАРФ, ф. 4459, оп. 27 часть 1, д. 1907, л. 7), в котором сообщается, что 19 апреля 1943 г, «в генерал-губернаторство вернулась вторая комиссия по расследованию замученных большевиками польских офицеров под Смоленском. В делегации принимали участие ксендз Ясинский, Стажинский, Похорский Сигизмунд и другие» .
      В досье ТАСС допущена ошибка в написании фамилии генерального секретаря ПКК К. Скаржиньского (Стажинский). В своем интервью А. Шебеста упоминал в качестве члена комиссии «секретаря главного правления Польского Красного Креста, хорошо владеющего русским языком» Скаржиньского, которого при переводе с польского в 1952 г. вновь назвали Стажинским.
      Не вызывает сомнений, что А. Шебеста был в Козьих Горах 17 апреля 1943 г. Вместе с ним на раскопках были К. Скаржиньский (генеральный секретарь ПКК) и другие польские представители, в том числе первые три представителя Технической комиссии ПКК. Помимо этого в «экскурсии» по Козьим Горам участвовала группа иностранных корреспондентов, состоявшая из «корреспондента шведской газеты «Стокгольме тиднинген» Едерлунд (Jaerderlund), корреспондента швейцарской газеты «Бунд» Шнетцер, корреспондента испанской газеты «Информасионес» Санчес и ряда других журналистов из стран, оккупированных Германией» и делегация из 6 военнопленных польских офицеров, привезенных из офицерских лагерей в Германии.
      Надо полагать, что А. Шебеста в интервью в 1952 г. рассказывал о том, что он видел в Катыни. Другое дело, какие пропагандистские выводы А. Шебеста сделал в интервью. Их мы специально не затрагиваем. Нас интересуют, как уже говорилось, детали посещения им Катыни, которые ему не было смысла искажать.
      Это, прежде всего, информация о том, что в начале апреля в Катыни было частично или полностью открыто НЕСКОЛЬКОмогил, а не могилы № 1 и № 2, как утверждало большинство свидетелей и немецкие эксперты. Трупы выкладывались не согласно порядку их извлечения из могил, а в зависимости от их пропагандистской значимости. Не случайно впоследствии немецкий эксгумационный список был составлен без соответствия порядку извлечения останков из могил и слоев.
      О том, что нацисты уделяли особое внимание контролю за ситуацией в Козьих Горах свидетельствует тот факт, что 17 апреля 1943 г. Группу так называемых «экскурсантов» лично сопровождал уже упомянутый начальник разведки группы армии «Центр» полковник фон Герсдорф. Он же отвечал на вопросы корреспондентов (Мацкевич. Катынь. Глава 13). Нет сомнений, что благодаря своему статусу и авторитету фон Герсдорф мог заставить корреспондентов и польских представителей без особых вопросов пройти по четко заданному маршруту, избегая вскрытых захоронений, которые назавтра увидел Менылагин. Вероятно, это и отметил А. Шебеста.
      В этом плане поистине потрясающей является информация о том, что 17, 18, 19 апреля 1943 г., согласно дневнику эксгумации, трупы польских военнопленных НЕ ЭКСГУМИРОВАЛИСЬ, хотя как утверждали «очевидцы», работы в могилах велись. Чем можно это объяснить?
      Вероятно тем, что накануне начала работы представителей Технической комиссии немцам необходимо было убрать все «улики», способные уличить их в фальсификации. Надо иметь в виду, что, согласно тому же немецкому дневнику эксгумаций, с 29 марта по 7 апреля включительно, изъятые из могил трупы в эксгумационном списке не фиксировались.
      Сколько было извлечено из могил трупов за этот период можно только догадываться. Если учесть, что в Козьих Горах на раскопках ежедневно работали 35 местных жителей, а также советские военнопленные, то счет надо вести на тысячи. В этом плане заявление Б. Меньшагина о 5-5,5 тысячи трупов польских военнопленных, извлеченных на 18 апреля 1943 г. из могил останков польских военнопленных, становится вполне правдоподобным.
      Естественно, все силы 18 и 19 апреля немцы бросили на скрытие «улик». Польские представители ПКК должны были свято верить в «безупречность» немецкой эксгумации и впоследствии отстаивать эту точку зрения. Их роль «подконтрольных свидетелей» была определена на совещании в министерстве имперской пропаганды 6 апреля 1943 г.
      Говоря об идентификации расстрелянных поляков, ранее упоминаемый майор Бальцер предложил, чтобы она была проведена в пропагандистских целях, для чего необходимо «привлечь членов польского Красного Креста под немецким контролем» . На этом совещании подчеркивалось, что по поводу идентификации майор поддерживает связь с «компетентными людьми группы армии «Центр»» . Надо полагать, что в числе таких людей был начальник разведки группы армии «Центр» полковник фон Герсдорф.
      В Катыни встреча польских представителей 17 апреля 1943 г. осуществлялась в соответствии с указанием министра рейхспропаганды Геббельса. Еще раз напомним это указание: «Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись на вещи, которые не соответствуют нашей линии. Целесообразно было бы избрать одного человека от нас и одного от ОКБ, которые уже теперь подготовили бы в Катыни своего рода поминутную программу» .
      Выполнение такой поминутной программы и обеспечивал 17 апреля в Козьих Горах Рудольф фон Герсдорф. Несколько более подробно о нем.
      Фамилия фон Герсдорф встречается в «Катынском деле» не раз. Известная русская эмигрантка княжна Мария Васильчикова с отцом в 1943 г. снимали в Берлине часть виллы у Хайнца фон Герсдорфа, являющегося родным братом начальника разведки группы армии «Центр».
      Примечательным в этой ситуации является то, что именно Васильчикова в октябре 1943 г. получила «срочное задание: перевести заголовки под большим количеством фотографий останков около 4 тыс. польских офицеров, расстрелянных Советами и найденных в Катынском лесу под Смоленском нынешней весной» . По свидетельству М. Васильчиковой, эти снимки должны были «менее чем через неделю оказаться на столе у президента Рузвельта» (Дневник М. Васильчиковой). Ясно, что фон Герсдорф и немецкая армейская разведка играли в «Катынском деле» и его фальсификации далеко не последнюю роль.
      В свете вышесказанного особое значение приобретает факт обнаружения и опознания в числе первых 30 эксгумированных трупов останков польских генералов М. Сморавиньского и Б. Богатеревича. Фамилия Мечислава Сморавиньского прозвучала уже в первом сообщении «Радио Берлина» 13 апреля 1943 г. О Богатеревиче, который к тому времени также был идентифицирован, в первом сообщении почему-то не говорилось.
      Проанализируем ситуацию с опознанием двух генеральских трупов, предполагая, что генералов расстреляли сотрудники НКВД. Известно, что к 9 апреля 1940 г., т.е. к моменту прибытия в Козьи Горы «генеральского» этапа (т.е. этапа с генералами М. Сморавиньским, Б. Богатеревичем и Х. Минкевичем) численностью в 91 чел., туда тремя этапами были доставлены 679 польских военнопленных из Козельского лагеря.
      В могиле № 1 всего было захоронено 2500 расстрелянных польских офицеров из этого лагеря, уложенных в 10-12 слоев, т.е. В каждом слое примерно 200-250 тел. Если бы Сморавиньского и Богатеревича расстреляли сотрудники НКВД, то польские генералы должны были быть в группе офицеров с № 680 по 771.
      Соответственно трупы генералов должны были находиться в глубине могилы № 1, в третьем или четвертом слое снизу. Каким же образом останки Сморавиньского и Богатеревича немцы ухитрились извлечь из нижних слоев массы спрессованных тел в числе самых первых эксгумированных трупов?Если верить дневнику, то останки польских генералов М. Сморавиньского и Б. Богатыревича были найдены и опознаны 8 апреля 1943, в первый день официальной эксгумации. Фамилии польских генералов в немецком эксгумационном списке немцы поставили под № 1 и 2.
      Остается предположить, что немцы, делая демонстрационный шурф на всю глубину и длину могилы № 1, о чем упоминает Гетль, сразу жеслучайно наткнулись на останки генералов. Правда, вероятность подобной находки составляла всего 0,05%. но известно, что нацисты были способны творить и не такие чудеса. Особенно если заранее знать, что и где надо искать. Для дополнительного пропагандистского эффекта можно было даже пригласить поприсутствовать при этом зрителей из числа мало искушенных в эксгумациях людей.
      И действительно, стремясь обеспечить показную «объективность» расследования катынского преступления, немцы уже с начала апреля 1943 г., еще до первого официального сообщения по радио, приглашали на самые ПЕРВЫЕ вскрытия захоронений в Козьих Горах не только общественно значимых персон, но и просто посторонних людей, призванных сыграть роль свидетелей и очевидцев.
      Российский журналист Владимир Абаринов, один из первых исследователей Катынского дела, в книге «Катынский лабиринт»приводит свидетельство Людмилы Васильевны Васильевой (урожденной Якуненко), ныне живущей в Краснодаре, присутствовавшей при обнаружении останков генерала М. Сморавиньского.
       «На глазах Людмилы Васильевны из могилы извлекли труп генерала, из планшета достали документы, среди которых ей запомнилась фотография красавца-генерала с женой и двумя детьми; врезалось в память имя «Мечислав». Таким образом, Л. В. Васильева присутствовала при эксгумации генерала Мечислава Сморавиньского» (Абаринов. Катынский лабиринт. Глава 4). Васильева отмечала, что к моменту прибытия в Козьи Горы ее группы было вскрыто три могилы. Это, по данным дневника эксгумаций, произошло 8 апреля.
      Вновь находим подтверждение того, что немцы манипулировали захоронениями. То есть 8 апреля, утверждает Л. Васильева, было вскрыто три могилы, и еще на одной сделан поперечный разрез с тем, чтобы продемонстрировать корни высаженных на поверхности молодых сосенок. А Фердинанд Гетль заявлял, что 12 апреля 1943 г., когда труп генерала был уже эксгумирован, только-только начали вскрывать вторую могилу!
      Труп генерала М. Сморавиньского пролежал на открытом воздухе в Козьих горах в качестве «экспоната» больше месяца. 12 апреля 1943 г. его видел Ф. Гетль, 8 мая - Г. Яворовский, внимание которого привлек перстень с бриллиантом, находившийся на руке генерала. Интересно, каким образом немцы умудрились длительное время обеспечивать физическую сохранность останков генерала и его перстня с бриллиантом?
      Учитывая все вышеприведенные свидетельства, налицо явно сознательное сокрытие нацистами точного времени и порядка вскрытия могил в Козьих Горах. Это позволяет утверждать, что немецкие эксперты манипулировали останками расстрелянных польских военнопленных и вещественными доказательствами, находившимися на них. Не случайно официальный эксгумационный список умышленно был составлен без указания слоев и могил, из которых извлекались трупы.
      Можно предположить, что некоторые останки после тайного первичного извлечения из захоронений подвергались соответствующей обработке и только потом предъявлялись для эксгумации в присутствии представителей Технической комиссии ПКК. Учитывая заявление бургомистра Смоленска Менынагина о 5-5,5 тысячи извлеченных из могил трупов, можно сделать предположение, что часть трупов польских военнопленных в силу каких-то причин немцы были вынуждены скрыть.
      Более того, можно утверждать, что немцы не сумели или не захотели досконально исследовать все возможные захоронения польских военнопленных в Катыни и ее окрестностях.
      Об этом свидетельствует следующий факты. Ссылаясь на «летнее время» , немцы отказались до конца вскрыть могилу № 8, с несколькими сотнями трупов. То же произошло с заполненным водой рвом, обнаруженным в Козьих Горах, из которого «торчали части трупов» . Немцы так и не дали насос для откачки воды и приказали ров засыпать. Члены технической комиссии ПКК своими силами за 17 часов работы «извлекли из воды 46 трупов». Общее количество трупов во рву так и осталось невыясненным.
      Надо заметить, что как в нмецких документах, так и в отчете технической комиссии ПКК отсутствует информация о том, что на раскопках могил работали советские военнопленные, что в могилах нашли останки польских ксендзов и женский труп. Вероятно, не случайно к работе с эксгумационными списками представители Польского Красного Креста были допущены только 20 апреля 1943 г., т.е. спустя неделю после прибытия в Катынь.
      В Катыни выяснилось одно странное обстоятельство. Трупы расстрелянных людей сотрудники НКВД, как правило, беспорядочносбрасывали в заранее вырытые ямы. Это подчеркивали в своих показаниях многие свидетели, в том числе бывший начальник УНКВД по Калининской области Д. С. Токарев.
      Однако в Катыни ситуация была иная. В. Абаринов пишет: «Немцы устраивали специальные «экскурсии» (в Катынь) для местных жителей… В. Колтурович из Даугавпилса излагает свой разговор с женщиной, которая вместе с односельчанами ходила смотреть вскрытые могилы: «Я ее спросил: «Вера, что говорили люди между собой, рассматривая могилы?» Рассуждения были таковы: «Нашим халатным разгильдяям так не сделать - слишком аккуратная работа». Рвы были выкопаны идеально под шнур, трупы уложены идеальными штабелями. Аргумент, конечно, двусмысленный, к тому же из вторых рук» .
      А вот аргументы из первых рук. В рапорте немецкой тайной полевой полиции от 10 июня 1943 г. за подписью лейтенанта Л. Фосса говорится: «Исходя из положения трупов в братских могилах, следует предполагать, что большинство военнопленных было убито за пределами могил. Трупы располагались в беспорядке, и только в могилах 1, 2, 4 были уложены рядами и послойно» (Мацкевич. Катынь. Приложение № 14).
      «Чувствовал» Фосс, что на него будут ссылаться, и постарался запутать ситуацию, чтобы создать впечатление схожести катынских могил с захоронениями НКВД. Согласно отчету доктора Г. Бутца, площадь могил № 1, 2, 4 составляла 75% площади всех 8 «польских» могил в Козьих Горах (Мацкевич. Катынь. Приложение № 15). По данным доцента Мариана Глосека, проводившего раскопки в Козьих горах в 1994-1995 гг., в этих трех могилах было захоронено 3350 человека (или 80,1%) из 4143 эксгумированных в Козьих горах, из них в могиле № 1 - 2500 чел. В результате рапорт Фосса следует понимать так: 80%эксгумированных в Козьих Горах трупов были «уложены рядами и послойно» и лишь 20%- в беспорядке.
      Ф. Гетль также подчеркивал, что «трупы погребались в строгом порядке и укладывались слоями, один на другой, в несколько этажей» (Цитируется по: В. Абаринов. Катынский лабиринт).
      А вот какую телеграмму из Варшавы от 15 мая 1943 г. переслал министру иностранных дел Великобритании Антони Идену посол Великобритании при Польской Республике Оуэн О'Малли: «I. У подножья склона холма находится массовое захоронение в форме «L», которое полностью раскопано. Его размеры: 16x26x6 метров. Тела убитых аккуратно выложены в ряды от 9 до 12 человек, один на другого, головами в противоположных направлениях…» (Катынь. Расстрел. С 467-468)
      Можно согласиться со многим, но полагать, что сотрудники НКВД спускались в ров на 3-4-метровую глубину для аккуратнойукладки расстрелянных рядами, да еще и «валетом», это из области невозможного. Налицо типичный немецкий обстоятельный подход - обеспечить максимальную заполняемость рва. Конечно, теоретически можно допустить, что и сотрудники НКВД могли пойти на такое. Но подобного не встречается ни в одном другом массовом захоронении людей, которых расстреляли НКВДешники.
      Вещественные доказательства, найденные на трупах, немцы первоначально помещали не в бумажные конверты, а складывали в маленькие деревянные ящички с надписями на немецком языке, якобы для передачи родственникам погибших Польше (Жаворонков. О чем молчал Катынский лес… С. 56. Сборник воспоминаний «Дорогами памяти». С. 4).
      Известный французский писатель и тележурналист, авторитетный историк и политик (бывший зам. министра иностранных дел Франции) Ален Деко в своем исследовании «Катынь: Гитлер или Сталин?»рассказал о судьбе француженки Катерины Девилье, перед войной попавшей в Польшу, потом в СССР и ставшей лейтенантом Красной Армии. Она написала статью «Что я знаю про Катынь», одну из первых публикаций на катынскую тему во французской прессе.
      В отношении советских руководителей К. Девилье не питала иллюзий. Она писала: «Советы лгали не меньше немцев» . После освобождения Смоленска Девилье, разыскивая своего пропавшего дядю, в составе делегации от польской армии З. Берлинга одна из первыхпосетила еще сохранившийся немецкий музей «советских зверств» в Катыни.
      В Катыни в списках расстрелянных весной 1940 г. К. Девилье увидела фамилию не только дяди Христиана, но и своего друга Збигнева Богуславского, который, как она точно знала, в апреле 1941 г. находился в заключении в Брест-Литовской крепости и по этой причине никак не мог быть расстрелян в Катыни весной 1940 г.!Позднее выяснилось, что в Козельском лагере в 1940 г. содержался еще один Збигнев Богуславский, полный тезка друга К. Девилье, но в музейной ячейке с вещественными доказательствами Катерина обнаружила фотографию именно своего знакомого и копию его письма матери от 6 марта 1940 г. с подписью Збигнева, которую она узнала.
      Далее А. Деко пишет, что Катерина, «вернувшись в Польшу, встретила фронтового товарища(З. Богуславского), который был поражен странным обстоятельством - письмом, которое он якобы написал своей матери. В тот момент, когда письмо было написано, он находился где-то в хабаровских рудниках и вряд ли мог писать вообще что-либо. Но подпись под письмом, вне всяких сомнений, была его собственная. «Вот только письмо… но я никогда не писал его!» И в этот момент она поняла, что Катынь - дело, целиком сфабрикованное немцами»(Деко. Великие загадки… С. 272-273).
      Ален Деко в своей книге немного приоткрывает тайну, окутывающую процесс фабрикации нацистами «доказательств» в Катыни. Он пишет, что «в 1945 г. молодой норвежец Карл Йоханссен заявил полиции в Осло, что Катынь - самое удачное дело немецкой пропаганды во время войны. В лагере Заксенхаузен Йоханссен трудился вместе с другими заключенными над поддельными польскими документами, старыми фотографиями…» (Деко. Великие загадки… С. 274-275).
      Как видим, результаты эксгумации в Катыни, осуществленной в 1943 г. нацистами с помощью польских экспертов «с немецкой дотошностью и методичностью» , вызывают немало вопросов, на которые пока нет ответов.
 
      Анализ методов немецкой эксгумации в Катыни 1943 г. требует экскурса в 2006 г., когда выяснилось, что польские эксперты хорошо освоили «методику» немецких «эксгуматоров».
      Польские археологи и историки работают в рамках Катынского дела на территории бывшего СССР начиная с 1991 г. За это время они по итогам эксгумаций «достоверно»(?) установили 66 захоронений расстрелянных польских граждан: 15 - в Пятихатках (Харьков), 25 - в Медном (Тверь), 8 - в Козьих Горах (Смоленск), 18 - в Быковне (Киев).
      К сожалению, мы не располагаем данными о методике, по которой те или иные захоронения в Пятихатках, Медном и Быковне признавались «польскими» или «советскими» . Надо полагать, методика идентификации «польских» захоронений является традиционной - по документам и предметам, позволяющим установить, что останки в эксгумированных могилах принадлежат польским гражданам.
      Однако на основании анализа открытых публикаций польских участников эксгумаций и рассказов очевидцев, можно сделать вывод о том, что действительное количество эксгумированных в 1994-1996 гг. в Медном и Пятихатках останков польских военнослужащих существенно меньше официально обнародованных польскими экспертами цифр по этим спецкладбищам, и что польские археологи сознательно выдавали останки советских людей за польских военнопленных.
      Это подтверждают раскопки в киевской Быковне, которые польские эксперты проводили в 2001 и 2006 гг. До этого было установлено, что близ этого поселка в 1936-1941 гг. «были захоронены трупы репрессированных советских граждан» (Память Биковш. С. 66). И вдруг в августе 2006 г. секретарь польского Совета охраны памятников борьбы и мученичества Анджей Пшевозник заявил Польскому агенству печати, что в Быковне под Киевом открыты первые могилы поляков, убитых НКВД в 1940 году. При этом подчеркнул: «Обнаружили то, что искали» (ПАП. Варшава. 8 августа 2006 г.).
      В августе 2001 г. тот же А. Пшевозник писал в Государственную межведомственную комиссию по делам увековечения памяти жертв войны и политических репрессий Украины: «На основании сведений, полученных в ходе следствия, проведенного российской военной прокуратурой, установлено, что в Быковне под Киевом захоронены бренные останки польских граждан, в том числе офицеров, убитых киевским НКВД в 1940-1941 гг. на основе решения Политбюро ЦК ВКП(б) Советского Союза от 5марта 1940года… Группа, покоящаяся в Быковне, это около 3500 поляков, погибших на территории Украины» .
      В ответ Владимир Игнатьев, следователь по особо важным делам Киевской городской прокуратуры, который вынес в 1989 г. постановление о том, что в Быковне захоронены жертвы НКВД, а не нацистов, сообщил: «Мы нашли в 1989 г. останки 30 польских офицеров. Держали их на Дукьяновке вместе с женщинами. Можно говорить о трагической гибели 100-150 поляков. Но 3500 офицеров в Быковне - это миф» .
      Киевский «Мемориал», проведя свое расследование, также заявил, что заявления польской стороны о захоронении в Быковне 3500 польских граждан из катынского «украинского» списка являются «мифом», и что в действительности в Быковне захоронены не более 270 репрессированных польских граждан.
      Ссылка А. Пшевозника на российскую военную прокуратуру, якобы установившую в ходе следствия, что в Быковне захоронены 3500 поляков из катынского «украинского» списка, откровенная ложь. Вот так 270 расстрелянных в Быковне поляков, стараниями «главного польского мученика» превратились в 3500. А для доказательства поляки «соответствующим» образом организовали эксгумационные раскопки.
      11 ноября 2006 г. киевский еженедельник «Зеркало недели»опубликовал статью, в которой раскрыл некоторые «тайны» польской эксгумации в Быковне. Установлено, что летом 2006 г. раскопки здесь проводились с грубыми нарушениями украинского законодательства и игнорированием элементарных норм и общепринятой методики проведения эксгумаций: не велось полевое описание находок, отсутствовала нумерация захоронений, человеческие кости собирались в мешки без указания номера могилы, при эксгумациях не присутствовали представители местных властей, МВД, прокуратуры, санитарной службы, судмедэкспертизы и т.д.Выяснилось также, что с аналогичными нарушениями проводилась в Быковне и предыдущая серия раскопок и эксгумаций в 2001 г. Не напоминает ли это те нарушения, которые немцы при молчаливом согласии поляков допускали в ходе раскопок в Катыни в 1943 г.?
       Возможно, подобным сомнительным образом были «установлены» массовые польские захоронения в мемориальном комплексе «Медное» под Тверью?
      Комплекс «Медное» состоит из двух частей. В одной, как утверждают надписи на мемориальных досках, захоронены 6311 военнопленных поляков, в другой - 5000 советских людей, ставших жертвами репрессий в 1930-1940 годы. Помимо этого на территории мемориала находятся два захоронения советских воинов, умерших в госпиталях и медсанбатах.
      Члены тверского «Мемориала» и сотрудники Тверского УФСБ к 1995 г. установили по архивным следственным делам, а затем опубликовали фамилии и имена 5177 жертв, расстрелянных в Калинине в 1937-1938 гг. и 1185 - в 1939-1953 гг. Считается, что около 5000 из них захоронены на спецкладбище в «Медном». Однако найти конкретные места захоронения репрессированных советских людей так и не удалось.