Андре рано начал делать карьеру. В двадцать три года он уже был дипломированным специалистом и преподавал на кафедре истории Среднего Востока в университете. Правда, на этом дело затормозилось. Причиной тому были женщины, на которых Андре был падок еще с юности, и это его пристрастие затмевало все иные увлечения, в том числе и наукой. Считалось, что помимо занятий со студентами он работает над докторской диссертацией. Но не удивительно, что за двенадцать лет он ее так и не написал. Зато на кафедре не осталось ни одной симпатичной дамы, которую бы он не познал близко.
      Сейчас у него был очередной роман – с Эдди, молодой, но горячей и своенравной аспиранткой. Собственница по натуре, она не позволяла другим женщинам даже приблизиться к нему.
      Так что Андре порадовался, когда его направили на конференцию, посвященную истории Среднего Востока. Ведь вход на конференцию только по пригласительным, и Эдди туда не пустят. А значит, возможны новые знакомства и приятные романтические приключения. Он и не предполагал, началом каких (и не только приятных) приключений послужит ему это научное мероприятие…
      Там– то он впервые и увидел Анну – уверенно держащуюся перед залом молодую красивую женщину.
      Она была ослепительно красива, говорила мягко и в то же время убедительно, с явным сознанием своей красоты и женской силы. Ее блестящие темные глаза, большой чувственный рот, плавные изящные жесты излучали такое очарование, такую сквозящую во всем сексуальную энергию, что Андре был просто сражен. В одночасье он забыл про Эдди, про всех других женщин, столь любимых им в свое время. Он сидел во втором ряду, куда быстро перебрался из середины зала, заметив одно свободное кресло, и глядел на докладчицу не моргая, точно загипнотизированный, приоткрыв рот, но ничуть не думая о том, как выглядит со стороны. Он не слышал ни одного слова из того, что говорила докладчица, вернее, слышал, но не понимал смысла, он воспринимал их как музыку. Он откровенно любовался ее фигурой, подчеркнутой черным облегающим платьем, ее лучистыми глазами и губами, как будто слегка улыбающимися ему сквозь поток речи. Когда она подходила к экрану, на который проектировались с компьютера снимки каких-то древних развалин, он видел ее ноги, обтянутые черным капроном, и все его существо едва не звенело от напряжения, от сладкого и мучительного напряжения, порождаемого безумным желанием сейчас же обнять эти грациозные ноги и прижаться к ним лицом…
      Андре был не из тех, кто исчерпывает себя в одних бесплотных порывах и воображаемых сценах. Он был человеком действия. Посему он твердо решил сразу после окончания заседания подойти к прелестной докладчице (которой так долго аплодировал весь зал) и предложить ей отметить ее успех в ближайшем уютном ресторанчике, а заодно и поговорить об истории и традициях Востока. Ведь он располагал далеко не скудными знаниями в этой области.
      Он спокойно подождал, когда вокруг нее немного рассеется толпа новоявленных поклонников ее таланта (а на самом деле – красоты), и сделал уж было решительный шаг в ее направлении, как вдруг перед ним возник рослый, элегантно одетый мужчина с лицом шоумена. Он галантно, но довольно смело взял женщину под локоток и что-то проговорил ей вполголоса, почти на ушко. Она взглянула на него удивленно, вскинув тонкие брови, слегка кивнула, и мужчина повел ее через холл к выходу, по пути вкрадчиво продолжая ее в чем-то убеждать.
      Андре готов был растерзать этого непредвиденного конкурента.
      На улице уже царил сумрак, зажглись фонари и отдаленные огни реклам. Андре, следуя за парой на некотором расстоянии, надеялся, что провожатый посадит даму в такси и распростится. И тогда Андре, быстро поймав машину, пустится в погоню за своей добычей. Но не тут-то было! Мужчина подвел спутницу к серебристому «Фиату» и отворил переднюю дверцу, приглашая женщину внутрь. Андре стоял, спрятавшись в тени старого раскидистого дерева. В эту минуту сзади послышался крик: «Анна!». По ступеням здания сбегал молодой человек в светлом костюме.
      – Погодите, – обратилась Анна к своему сопроводителю. – Это Марсио. Он будет не в себе, если я уеду, ничего не объяснив. Он вообразит невесть что.
      С этими словами женщина поспешила навстречу кричавшему. Хозяин машины стоял, слегка опершись задом о капот, и напряженно следил за ней.
      Видно, красота Анны действительно околдовала Андре, лишив его способности трезво мыслить. Иначе как объяснить дальнейшие его действия? А сделал он вот что: подкрался к автомобилю с противоположной стороны, осторожно потянул на себя ручку задней дверцы и проворно, будто все последние годы занимался только этим, а не написанием диссертации, вполз внутрь салона между передними и задними сиденьями. Дверцу он захлопнул под треск промчавшегося мимо мотоциклиста.
      Через минуту-другую женщина вернулась. Зашуршали, мягко поскрипывая, сиденья впереди, заурчал двигатель, и машина плавно тронулась.
      – Ну и что же такое интригующее, что касается напрямую моих научных интересов и всей моей жизни, вы собирались мне предложить? – с некоторой иронией в голосе спросила Анна. – Не скрою: вы действительно попали в самую точку. Если бы вы не сказали, что дело касается никому не известного манускрипта, написанного якобы самим Абу Муслимом, я бы вряд ли согласилась сесть в машину с незнакомым мужчиной.
      – Я достаточно осведомлен, над чем вы работаете. И вообще – обо всем, что имеет к вам отношение. Вы уже год как в разводе, ведете независимый образ жизни, дома бываете редко…
      – Вы меня пугаете! Уж не агент ли вы какой-нибудь разведки?
      – Нет, смею вас уверить. Мое имя Торрес. Я такой же ученый, как и вы, и также изучаю Восток. Моя научная специализация – великие восточные религии. И вот, как я уже сказал, нами подготовлена экспедиция, призванная разгадать тайны, о которых человечество даже не догадывается…
      – Но почему вы выбрали меня, простите за любопытство? – проворковала Анна.
      – Если я скажу: «потому что вы необыкновенно красивая женщина» – вы поверите?
      – В само определение – да, а чтобы оно служило вам критерием для подбора кандидатов – вряд ли.
      – Лично я выбрал бы вас уже по одному этому критерию. На самом деле выбрали не вас одну. Мы пригласили выдающегося археолога, знатока восточной архитектуры и величайшего специалиста по языкам, владеющего, помимо португальского, еще двадцатью восьмью языками. Позже к нам присоединится еще одна сеньора, ученая с мировым именем… В общем, мне остается лишь услышать ваше согласие. Я не сомневаюсь, что вы согласитесь, потому что второго такого шанса прикоснуться к подлинной, а не бумажной истории Востока, вряд ли представится.
      – Говорите вы убедительно, но не думайте, что я настолько простодушна, чтобы сразу клюнуть на вашу приманку. Как я могу быть уверена, что это не афера и не какая-нибудь темная игра? Где гарантии?
      – Гарантии того, что все окончится благополучно и мы все хорошо заработаем, никто дать не сможет. А в подтверждение того, что это не пустая афера – вот, можете посмотреть. – (Послышалось слабое шелестение.) – Это и есть тот самый манускрипт, о котором я говорил и в котором упоминается тайное хранилище… Больше пока ничего сказать не могу. Следующий шаг ваш.
      – То есть – мое согласие?…
      – Так вы даете его?
      – Вам повезло, что я люблю всякие тайны.
      – Значит – да! Тогда скажу больше: в документе, который я вам показал, говорится о существовании древнего города, затерянного в горах на границе между Афганистаном и Пакистаном. У нас есть основания предполагать, что город этот сохранился и скрывает сокровища, обнаружение которых могло бы стать величайшим археологическим открытием после раскопок Трои. Речь идет о библиотеке – о собрании книг, включающем многие тысячи трудов, созданных или переведенных арабскими авторами, главным образом в эпоху Аббасидского халифата…
      – До встречи с вами я нигде не встречала ни малейшего намека на эту библиотеку, – перебила говорящего Анна.
      – Вы настроены явно скептически, милая Анна. Отсутствие в исторических документах указаний на такой важный культурный центр, – продолжал Торрес, – объясняется тем, что этот город был чем-то вроде тайного убежища. Его основал столь интересующий вас революционный лидер Абу Муслим, когда понял, что его жизни угрожает опасность. Как вам хорошо известно, Абу Муслим был казнен – то есть не смог воспользоваться созданным им городом как убежищем. Однако его последователи сохранили цитадель, приумножили библиотеку и другие собранные в ней культурные достояния. Работа нас ждет довольно напряженная. Зато в случае успеха ваше материальное вознаграждение будет весьма значительным. И, кроме того, мы гарантируем вам приоритет при научном изучении собранного материала. Думаю, вам не придется жалеть.
      – Что я должна делать?
      – Пока ничего. Наслаждайтесь по-прежнему жизнью. Недели через две вы получите по почте пустую открытку с видом минарета мечети Мезджет Джем. На следующий день после этого вы должны явиться… вот по этому адресу… Извините, я сейчас подниму…
      Автомобиль притормозил и остановился. Кресло водителя пришло в движение.
      – Перестаньте! – раздался сердитый возглас Анны. – А то я могу подумать, что вы только ради этого увезли меня и все это наплели.
      – О, я был бы счастлив увезти вас куда-нибудь! Анна, поверьте, вы – не только ученый, вы – королева, которую я похитил! Как прекрасно вы пахнете…
      – Перестаньте тискать мои ноги! Торрес!
      Андре услышал, как мужчина с шумом втягивал воздух.
      – М-м-м! Будь я парфюмером, я бы выпустил духи вашего имени, которые бы пахли вами. Они бы сводили мужчин с ума. Как меня! Я у ваших ног!
      – Я вижу. Но лучше вам сесть нормально и отвезти меня домой. Мой Марсио очень ревнивый. Ай, вы что делаете?! Вы что себе позволяете?! Ох… какой вы настырный!..
      И тут Андре не выдержал.
      – А ну отвали от нее живо! – выкрикнул он, приподнимаясь и высовываясь из-за спинки сиденья.
      Женщина испуганно вскрикнула, потрясенная этим явлением. Мужчина выдернул голову из-под края ее черного платья. Андре хотел договорить: «…а не то я раскрою твою башку», – но не успел. Владелец машины быстро сунул руку между сиденьями, и в следующее мгновение Андре ощутил, что в лоб ему больно уперлось нечто металлическое. Он возвел глаза вверх и убедился в том, о чем и так догадался. Это был пистолет.
      Андре повел глазами по сторонам. Похоже, они находились у края какого-то темного парка. Место вряд ли можно было назвать многолюдным.
      – Говори, кто тебя подослал! – сильнее ткнул его стволом Торрес.
      – Никто, – пробормотал Андре. – Я с конференции. Слушал доклад…
      – Да-да! – воскликнула Анна, приглядываясь к неожиданному гостю. – Я вас видела. Вы сидели во втором ряду, прямо напротив, и были самым внимательным моим слушателем. Кажется, вы не пропустили ни одного слова доклада.
      – Так и есть, – Андре хотел кивнуть, но сдержался, учитывая пистолет. – Я давно занимаюсь Востоком. В каком-то смысле я ваш коллега.
      – Он наш коллега! – повернулась к мужчине Анна.
      – Это не имеет значения, – отозвался тот. – Он посвящен – вольно или невольно – в наше тайное предприятие. Тем самым он подписал себе приговор.
      В салоне воцарилось тягостное молчание. Андре пытался найти выход из создавшейся ситуации. Но под дулом пистолета голова работала неважно.
      – Конечно, вы можете его убить, – проговорила наконец Анна решительно. В ее голосе прозвучали металлические нотки женщины, привыкшей повелевать. – Но если наше… вернее, ваше предприятие начнется с убийства, то я попрошу избавить меня от участия в нем. Или в таком случае я тоже подписываю себе приговор? Ведь и я посвящена в ваши секреты.
      – Ну что вы! – заулыбался Торрес. – Разве поднимется у меня рука на такую дивную женщину. Я ценю всякую красоту, но красоту женщин – в особенности. В случае вашего отказа мы просто возьмем вас с собой принудительно.
      – Вот как? – женщина на несколько секунд задумалась. – Тогда и его можно взять с собой принудительно. Это лучше, чем убивать! – воскликнула она.
      – Это действительно лучше, – подал голос Андре. Следя за тем, как решается вопрос, жить ему или нет, и видя, что обстановка несколько разрядилась и начался торг, он почувствовал воодушевление: – К тому же, я смогу быть полезен: я двенадцать лет занимаюсь изучением всего, что касается династии Аббасидов. Это тема моей докторской. Еще я преподаю, то есть достаточно коммуникативен.
      Кроме перспективы остаться в живых, возможность отправиться в путешествие в давно интересовавшую его область планеты, да еще в одной компании с такой красавицей окрыляла его.
      Торресу такая идея явно пришлась не по вкусу, хотя пистолет он убрал.
      – Хорошо, – изрек он наконец, – я обсужу эту проблему с господином Зе, руководителем экспедиции. Пока же ему, – кивнул он на пленника, – придется провести время в одном уединенном местечке.

      После суточного заключения (впрочем, во вполне комфортных условиях) Андре было объявлено, что его возьмут в экспедицию, но не на научную роль, как он рассчитывал, а лишь в качестве помощника.
      – То есть, мальчика на побегушках, – со скептической усмешкой уточнил Андре, забыв, что только вчера радовался уже тому, что его оставили живым.
      – Назовем вашу должность – ассистент.
      – Это несомненное продвижение по карьерной лестнице. Но только сверху вниз.
      – Ничего, у вас будет возможность проявить себя и доказать, что вы заслуживаете большего.
      Андре собрался было оскорбиться, но передумал. Ведь он едет в Центральную Азию вместе с Анной! Это ли не радость?! Ему уже не терпелось снова увидеть эту восхитительную женщину.
      Но в первый после освобождения вечер он увиделся лишь с Эдди.
      – Ты где пропадал, бессовестный?! – набросилась на него любовница, нетерпеливо расстегивая его брюки. – Опять подцепил какую-нибудь шлюху?! Говори! – требовала она, не поднимая головы, как будто обращаясь к его члену (который, по большому счету, и был всегда главным виновником измен).
      Эдди, казалось, готова была проглотить этого главного виновника. Она урчала, как кошка, и изредка повторяла, на мгновение освободив рот:
      – Мой! Только мой и ничей больше! Никому не отдам.
      Прежде Андре «заводила» ее кошачья жадность в сексе, ее ревностная готовность схватиться с любой соперницей. Но сейчас он вспомнил Анну и подумал: эта королева (как назвал ее тот вербовщик) не станет говорить «мой», «никому не отдам», потому что ценность – это она сама, и это она может подарить себя, кому и насколько пожелает. О, Анна!..
      Сколько бы ни говорили другие, будто все женщины устроены по единому образцу, для Андре каждая была открытием – открытием более важным, более потрясающим и радостным, чем открытие научное (которого, впрочем, у него пока не было). Всякий раз он искренне считал, что перед ним лучшая женщина планеты (и невольно заставлял поверить в это свою временную избранницу). Но сейчас лучшей женщиной Земли была для него уже не Эдди, а Анна. И только ради Анны он не задумываясь отправлялся в это странное и наверняка рискованное путешествие. В этом был весь Андре…
      И все же когда Эдди властно оседлала его (так что он ощутил кожей влагу ее страсти) и, безумно сверкая глазами, наклонилась, и требовательно сунула ему в лицо свою подрагивающую грудь с нагло и бесстыдно торчащим соском – Андре, вдруг задохнувшись, обхватил языком и губами этот всегда желанный плод. Через несколько минут ему уже было не важно, кто с ним – Эдди, Анна, Розанжела или Мария. С ним была Женщина – воплощение всех женщин Земли, и ее горячее влажное лоно было целью и смыслом всей его жизни. Любить, терзать, проникать, погружаться в Женщину, соединяющую в себе в эти мгновения всех других женщин, раствориться в безумии, в бешеном ритме, в горячем поту, в греховном и божественном запахе плоти!.. Владеть ею – каждой складочкой, каждым волоском!.. Отдать ей всего себя – тело, душу, разум!.. Выплеснуть (о-о-о!) – выплеснуть в нее эликсир жизни, все свое желание, обожание, всю звериную страсть и нежность…
      Когда, спустя час (или два, или пятнадцать минут – кто знает?), они лежали, все еще разгоряченные, мокрые, на беспощадно смятых простынях, дыша друг другу в лицо и блаженно улыбаясь, Андре вдруг снова вспомнил про Анну и про экспедицию.
      – Эдди, знаешь, мне нужно уехать, – проговорил он осторожно. – Это требуется для моей научной карьеры.
      – Куда это? Мы же собирались провести выходные в Карнейру – шашлыки и прочее… Ты опять кого-то подцепил? – она оттолкнула его руку, лежащую у нее на груди.
      – Ты не поняла. Я должен уехать не на выходные, а на месяц… или два… Это командировка.
      – И куда же? – голос Эдди не предвещал ничего хорошего.
      – Я не могу этого сказать. Это тайное предпри… Ай! – Он получил удар коленкой в бок. – Ладно, тебе я скажу: в Тегеран. Но об этом никто не должен знать.
      – Я тебе не верю! – выкрикнула возмущенно Эдди. – Не верю, что ты просто так решил вдруг взять и уехать в середине семестра! И куда? В Тегеран! Какого черта понадобилось тебе в Тегеране, да еще так срочно?
      – Там будет конгресс по истории Востока! – выпалил Андре первое, что пришло на ум. – Не вовремя, я согласен, но там соберутся все крупные специалисты в этой области. Я не могу упустить такой случай. Может быть, это меня вдохновит и я наконец допишу свою…
      – Хватит, Андре! Скажи прямо: охмурил небось какую-нибудь студенточку и собираешься с ней упорхнуть на два месяца…
      Она вскочила на колени и впилась ему в плечи острыми ноготками.
      «Какой вулкан!» – невольно восхитился Андре.
      – Хорошо! Ты победила! Я должен принять участие в археологической экспедиции. Но больше я тебе ничего не скажу. Просили соблюдать полную тайну, а я и так сказал тебе слишком много.
      – Ну, совсем заврался! Археолог! Индиана Джонс, понимаете! Скажи-ка мне: а женщины там будут?
      – Всего две и те в солидном возрасте, – соврал Андре.
      – Вот что: я тоже еду с тобой! И не думай меня отговаривать!
      – Но, Эдди… Это невозможно.
      – Ах – невозможно?! Тебе возможно, этим двум старым шлюхам возможно, а мне невозможно! Все, можешь уматывать в свою хренову экспедицию прямо сейчас!
      Эдди слетела с кровати и принялась швырять в Андре его одежду, а вслед за одеждой и другие, не имеющие к нему прямого отношения предметы – флакон с духами, бокал с остатками вина… Ошарашенный любовник едва успел выскочить из квартиры, сопровождаемый яростными криками и проклятиями.
      Да, всякая медаль имеет оборотную сторону. И это была оборотная сторона его женолюбия – брошенные женщины порой готовы были растерзать его.

      – Будем знакомиться! – обратился Торрес к собравшимся. – Перед вами доктор наук Анна Цаубергер; защитила диссертацию в Оксфорде, специалист по персидской цивилизации.
      Анна улыбнулась, и на ее левой щеке образовалась очаровательная ямочка. Скулы у нее были чуточку широковатыми, но красиво очерченными.
      У Андре кровь прилила к лицу (и ко всем иным органам), когда он вновь увидел ее. Казалось, она еще более похорошела. Торрес оказывал ей всяческие знаки внимания – то целовал руку, то обнимал за талию, вызывая у Андре глухое раздражение.
      – Вот этот красавец-мужчина, – продолжил оратор, указывая на сухощавого длинноволосого парня с бледным лицом и отсутствующим взглядом, похожего на Христа, каким его изображают в сирийских храмах, – доктор Скотт Уоллес, наш археолог. Он англичанин, работает здесь, в Сан-Раймунду Нонату, занимается археологической датировкой.
      Скотт небрежно поклонился.
      – Рядом со мной доктор наук Америку Эммерик, – указал организатор на серьезного, полного, но еще не толстого человека, украшенного несколько растрепанной бородой с сильной проседью, – лингвист и философ, профессор нескольких всемирно известных университетов. Он свободно владеет двадцатью восьмью языками – как семитскими, так и индоиранскими – и, естественно, представляет для нас огромную ценность. Обеспечивать безопасность экспедиции будет полковник Мухаммад Наджибулла, ветеран афганской войны. Он хорошо знает местность и знаком с предводителями партизанских отрядов, оспаривающими друг у друга контроль над интересующим нас регионом. Мы встретимся с ним в Тегеране, где к нам присоединится также представительница сеньора Зе, видный ученый. Помощником вам в пути будет Андре Марон. Кстати, он тоже историк. А теперь разрешите представиться мне самому: Торрес Амарал, к вашим услугам, личный секретарь сеньора Зе, организатора этой экспедиции… Итак, через два часа мы вылетаем в Тегеран. Учитывая особые обстоятельства, прошу вас хранить цель нашего путешествия в строжайшей тайне.
      – До посадки еще сорок минут. Как насчет кофе, господа? – предложил своим новым знакомым Андре.
      – Замечательная идея, мой друг! – отозвался Америку.
      – А мне нужны сигареты, – прибавил доктор Скотт.
      В кафетерии англичанин Скотт безуспешно пытался объясниться с барменом. Вообще-то его португальский был довольно приличным, но местных жителей приводил в замешательство его выговор.
      – Пачку «Голливуда», пожалуйста.
      – Как? – растерянно переспросил бармен.
      – «Голливуд»!
      – Не понял.
      – «Голливуд»! – повторил Скотт, теряя терпение.
      – Все очень просто, – вмешался Америку. – Скажите «Голливуд» на местный манер, опустив начальный согласный звук, а также интервокаль – губно-зубной, а к конечному согласному звуку присоедините звонкий шипящий. Получится что-то вроде… – и он воскликнул, обращаясь теперь уже к бармену: – «Олиудж»!
      – Что?!
      – «Олиудж», – сделал новую попытку Америку, стараясь как можно четче артикулировать каждый звук.
      – Вы не могли бы повторить?
      – «Олиудж».
      – Мне очень жаль, сеньор…
      – «О-ли-удж», пачку «О-ли-удж», о боже…
      – Простите, профессор, – вмешался Андре, – я знаю, вы – замечательный специалист по языкам, но если бы вы немного смягчили конечный шипящий звук…
      – Вы думаете? Что ж, попробуем: «О-ли-уджь», мы хотим «О-ли-уджь»…
      – Они хотят «Голливуд», – пришла на помощь Анна, и бармен тотчас же понял ее, испытав огромное облегчение.
      – Странно… Он, наверное, родом из Рио-де-Жанейро, а я недостаточно четко артикулировал щелевые звуки, – пытался объяснить свою неудачу смущенный лингвист.
      Тут раздался звучный тенор Торреса:
      – Вот вы где! Нам пора. Объявляют наш рейс. Прошу, – и секретарь господина Зе не упустил возможности взять Анну под руку. – Когда мы займем свои места в самолете, я ознакомлю вас с переводом манускрипта, который любезно сделал для нас профессор Америку, – обернулся он к остальным. – Как вы убедитесь, речь идет о совершенно поразительном документе. И хотя мы предусмотрительно забронировали весь первый класс, я попрошу вас читать его со всеми возможными предосторожностями и сразу же вернуть.

      Первый класс «Боинга-747» авиакомпании «Люфтганза» привел Андре в восхищение. Раньше он летал только в туристическом классе. Трудно было поверить, что кресло в самолете может быть таким комфортабельным! Однако его радость омрачилась тем, что Торрес провел Анну в салон с таким видом, как будто говорил: и не думайте претендовать на эту женщину, она моя! Он усадил ее рядом с собой, так что Андре мог устроиться только у нее за спиной, поменявшись местами со Скоттом.
      Однако его настроение вновь просветлело, когда он увидел красивую шатенку, разносящую шампанское. «У них и стюардессы изумительные!» – подумал он. Он вспомнил, как в прошлом году, отправляясь в отпуск, «запал» в самолете на стюардессу-мулаточку. Три раза приглашал он ее с помощью кнопки вызова, чтобы сообщить ей, что воздушная богиня… Мулатка молча выслушивала и удалялась, соблазнительно покачивая бедрами. На четвертый раз явился плечистый бортмеханик и попросил пассажира умерить пыл. Но Андре был не из тех, кого так легко можно было приструнить. Он прокрался в служебный отсек между двумя салонами и у каких-то блестящих никелированных шкафчиков стиснул в объятиях «воздушную богиню». Не успела она опомниться, как он присел и с жаром принялся целовать ее стройные ножки. Но вскоре к ней подоспела подмога… Тот же бортмеханик и две другие стюардессы с трудом оторвали неуемного любовника от его «жертвы». А по прибытии на место мулатка и Андре отправились из аэропорта… вместе и на двое суток сняли в гостинице номер на двоих. Что и следовало ожидать.
      Пока Андре предавался этим приятным воспоминаниям, Торрес раздал членам экспедиции листы с текстом – всем, кроме Андре, очевидно, полагая, что ассистенту его знать не обязательно. «Я с тобой еще поквитаюсь», – мстительно подумал Андре, но тут из-за спинки переднего кресла высунулась тонкая изящная рука и протянула ему листочек. Андре со злорадством заметил, как скривилась недовольно физиономия секретаря господина Зе. Он быстро пробежал глазами распечатанный на принтере текст:
 
       «В любые времена и века Аллах (да восхвалят Его!) избирает одного из числа людей и, одарив его великими доблестями, вручает ему судьбы мира и благополучие рабов своих. Если же избранник обманет доверие, оказанное ему Аллахом (да восхвалят Его!), то станут распространяться мздоимства, смута и беззаконие. Абу Джафар Абд Алла аль-Мансур (да будет проклято имя его!) обманул оказанное ему доверие и сеет ныне семена непотребства по всему халифату.
       Как подобает истинному верующему я, Абу Муслим, забочусь о том, чтобы творения Господа и многие верные ему люди не погибли от меча неправедных. И во имя Его я решил соорудить крепость, в самом сердце гор, которая сохранит все то благое, что Он поместил в этот мир. Она будет надежным убежищем для всех правоверных и для всей премудрости всех народов.
       Убежище Господа сооружено будет за рекой Окс, в удалении от исказивших имя Его, в земле прекрасных женщин, чтобы Аллах (да восхвалят Его!) мог лицезреть их, в высоких горах, над которыми не летают даже орлы, чтобы быть нам вблизи Его».
      – Прочитали? – спросил Торрес, забирая листы у Скотта и Андре.
      – Очень интересно, но где гарантия, что это не подделка? – произнес Скотт со своим тяжеловесным акцентом.
      – Существует еще один текст, написанный после того, как Абу Муслима казнили по приказу Абу Мансура, второго халифа из династии Аббасидов. Во втором тексте упоминается этот манускрипт и подтверждается его содержание, – пояснил Торрес, точно он ждал именно таких возражений. – К тому же эти тексты были найдены в разных местах, что практически сводит на нет возможность их подделки. Есть и другие, косвенные подтверждения их истинности. Это их несомненная древность и своеобразная каллиграфия, которую использовал только сам Абу Муслим и его последователи. Все это указывает на подлинность документов.
      – Даже если этот документ настоящий, – вступила в разговор Анна, столь очаровательно при этом улыбаясь, что у Андре перехватило дыхание, – указания на местонахождение древнего города уж очень расплывчаты. Мы можем искать его всю оставшуюся жизнь.
      – Дорогая доктор Анна, указания эти, если подумать, не такие уж расплывчатые. Первое: «Окс»! Это древнее название Амударьи. «Земля прекрасных женщин» – это, конечно, Нуристан, раньше его называли Кафиристаном, он находится на границе между Афганистаном и Пакистаном. Красота его женщин отражена не в одной поговорке, слава о ней восходит к глубокой древности. А выражение «в сердце гор» указывает на то, что убежище было вырублено в скале, отчего оно и не обнаружено до сих пор даже со спутников. Нам остается только установить, в какой именно горе находится тайный город.
      – Но там сотни вершин, – пробормотал Скотт.
      – Тут нам на помощь и приходит второй документ. В нем приведена подробная инструкция, как достичь города…
      – Так покажите нам этот документ!
      – Не сейчас. Пока что он находится в руках сеньора Зе… – слегка замялся Торрес. – Так вот, насколько я помню его, идти следует от минарета, знаменующего «осквернение чистоты еще до ее окончательного рождения».
      – И что это означает? – спросила Анна.
      – Сначала мы думали, что имеется в виду мздоимство, процветавшее при дворе Абу Мансура и новой династии Аббасидов, но профессор Америку, который начал с нами сотрудничать раньше вас, считает, что древний текст иногда следует понимать дословно. И теперь мы уверены, что должен существовать какой-то определенный минарет или его остатки при слиянии Окса в его верховье, где он несет чистую горную воду, с его первым притоком, мутным и глинистым.
      – Если целью экспедиции является верхний Окс или Амударья, то какого дьявола мы летим в Тегеран? Почему бы нам не сойти в Кабуле или где-нибудь в Западном Пакистане? – спросил Скотт, заглянув в маленький атлас, который он взял с собой.
      – Да, это было бы проще. Но проблема заключается в том, что интересующий нас регион находится в руках талибов, не разрешающих представителям западного мира проводить исследования в своих землях. Полковник Наджибулла гарантирует, что мы сможем добраться до Амударьи, идя с запада. Он считает, что тогда нам удастся наладить безопасный путь для вывоза обнаруженных сокровищ с помощью шиитских партизан. Думаю, доктор Анна сможет дать нам более детальное объяснение конфликта между талибами и шиитами, – и Торрес многозначительно взглянул на доктора истории.
      – Если только это вам интересно, – лучезарно улыбнулась красавица. – Талибан – это мусульманская группировка радикальных суннитов, пришедшая к власти в Афганистане в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Их требования с точки зрения западной цивилизации могут показаться нелепыми: они запрещают мужчинам брить бороду, а женщинам – учиться и выходить из дому без сопровождения родственника-мужчины. Телевизор и музыка также находятся под запретом.
      – И бочки, не забудьте про бочки, – вставил Андре, желая показать, что и он в курсе дела.
      – Да, бочки и велосипеды тоже запрещены, хотя и неизвестно, почему. Но, отвлекаясь от анекдотической стороны, Талибан, что по-персидски означает «изучающие» – то есть «ищущие истину», – возник при моральной и финансовой поддержке Пакистана, а возможно, даже был создан его спецслужбами. Исламабад заинтересован в том, чтобы племена пуштунов, этнической группы, составляющей приблизительно тридцать пять процентов всего афганского населения, вновь захватили утраченную ими власть в восточной части страны, чтобы усилить там свою базу поддержки при возможном возникновении военного конфликта с Индией из-за Кашмира. Среди главных врагов Талибана фигурируют группы национальных меньшинств – узбеков, таджиков, а также шииты…
      Тут Андре снова поймал себя на том, что он не столько слушает Анну, сколько любуется ею – ее блестящими глазами, вырезом ноздрей, выдающим страстную натуру, движением красиво изогнутых бровей… «Она будет моей, – пообещал он себе. – Причем в ближайшие же дни».

      – Ого! – воскликнул Андре, входя в роскошный холл гостиницы в Тегеране. – Признаться, такого я не ожидал!..
      – Позвольте представить вам еще одного участника экспедиции, – обратился ко всем Торрес. – Доктор наук Бия Зоэ. Врач, специалист по инфекционным заболеваниям. А еще она – личный представитель сеньора Зе.
      – Добрый вечер всем! – воскликнула интересная миниатюрная блондинка лет тридцати с голубыми глазами. – Главное чудо вы еще ничего не видели, – ответила она на восклицание Андре. – С верхних этажей гостиницы видны снежные вершины Эльбруса! Это один из самых потрясающих пейзажей, которым мне довелось любоваться в жизни.
      – Вы уже здесь бывали?
      – На самом деле, я здесь живу. Правда, уезжаю каждые три месяца, поскольку мне не пожелали дать рабочую визу. В Иране я занимаюсь исследовательской работой. Неофициально, разумеется.
      – Ну и как вам здесь живется?
      – Неплохо! Западная пропаганда все сильно преувеличивает. Мне, конечно, хотелось бы более активной светской жизни да иногда выпить немного виски. И все. Остальное меня устраивает. Иранцы очень симпатичный народ.
      – А что вы изучаете?
      – Болезнь Борна. Она вызывается вирусом, который, как раньше думали, поражает только животных. Но теперь мы пытаемся выяснить, не может ли он быть опасным также и для людей, например, вызывать нервно-психические расстройства, некоторые формы депрессии…
      – Внимание! – прервал ее звучный голос секретаря господина Зе. – Завтра утром мы отправляемся в Абдил, город, расположенный в центре пустыни Лут. Для всех любопытствующих мы занимаемся покупкой ковров.
      – В таком случае мы – худшие коммерсанты в мире, – тихо, как бы про себя сказал Андре.
      – Почему? – поинтересовалась Бия.
      – Так ведь Абдил, возможно, единственный город в Иране, где совсем не изготовляют ковров. Есть даже древняя персидская поговорка, указывающая на полное невежество человека в какой-либо области: «Он такой же ковровщик, как житель Абдила».
      – Откуда вы это знаете?!
      – Мой отец занимался восточными коврами…
      – Что же они производят в Абдиле, если не секрет? – иронично поинтересовался Торрес.
      – Не знаю. Фисташки, возможно…
      – Фисташки?!
      – Ну да. Иран – один из главных производителей фисташкового ореха в мире. Может быть, и в Абдиле они есть… но ковров там точно нет.
      – Прекрасно, значит, мы покупаем фисташки.
      – У меня тоже вопрос… – сказал Скотт, как обычно сверяясь со своим атласом. – Какого дьявола мы направляемся в город, который расположен в самом центре пустыни и даже не обозначен на карте? И совсем не на пути в Афганистан…
      – Меня бы очень удивило, если бы Абдил значился на вашей карте, – заметил Торрес, – или на любой другой. Мы едем туда, чтобы встретиться с полковником Наджибуллой. Абдил – достаточно укромное место, и там мы сможем спокойно подготовить нашу экспедицию. Никому не удастся следить за нами и при этом остаться незамеченным.
      Все в недоумении воззрились на него.
      – Дело в том, – добавила Бия, – что не мы одни охотимся за этими ценностями. У нас, похоже, имеются… конкуренты, скажем так.
      – Что значит – конкуренты?! – насторожился Скотт.
      – Очень просто: кому-то стало известно о цели нашей экспедиции, и они намерены оказаться там раньше нас.
      – И они знают, как туда попасть? – спросил Андре.
      – Пока нет, но могут узнать. Так что попрошу соблюдать бдительность!
      Андре удивило, что у этой, такой милой и женственной особы, появились вдруг такая твердость и командные нотки в голосе.
      – А теперь я советую вам всем отдохнуть, – провозгласил Торрес. – Завтра в одиннадцать ноль-ноль мы вылетаем в Йезд, оттуда доберемся до Абдила на «Лэнд Ровере». Кстати: возьмите с собой одежду полегче. В пустыне днем бывает очень жарко, даже в конце зимы.
      Ночь в гостинице Андре провел плохо. Его мысли были заняты Анной. В жизни ему нравились многие женщины, он мечтал о них и добивался их любви, но, наверное, ни одну из них он не желал столь страстно, как Анну. Ее улыбающееся лицо, эта милая ямочка на левой щеке, манера смеяться и поправлять волосы, нежный аромат ее кожи, каждая мелочь в движениях, каждая частичка ее тела – все в ней очаровывало и захватывало его, все как будто кричало: возьми, насладись или ты зря жил все эти годы.
      В конце концов Андре не выдержал. Он тихо поднялся, косясь на спящего в бледном свете луны Скотта (мужчин поселили по два человека в номер), накинул халат и тихо вышел в коридор. Беззвучно ступая по мягкой ковровой дорожке, освещенной неярким дежурным светом, он подошел к двери комнаты Анны и замер. Набрав полную грудь воздуха, он собрался уже постучаться, когда услышал за дверью какие-то приглушенные звуки – то ли всхлипывания, то ли сдерживаемый смех. Моментами казалось, будто кого-то душат и из горла несчастного вырываются жалобные стоны. Встревоженный, Андре толкнул дверь, оказавшуюся незапертой. В глубине большой комнаты размещалась широкая кровать, и на ней… О боже! В первую секунду ему померещилось, будто кто-то и впрямь душит Анну, навалившись на нее всем телом и вызывая эти протяжные стоны. Но… стоны эти были, скорее, стонами блаженства, чем боли. А кроме того, руки и ноги поверженной обвивали плечи и торс мужчины, поощряя его к еще большей активности. По фигуре и прическе Андре узнал Торреса. Первым его порывом было схватить с туалетного столика вазу с цветами и расколоть ее о череп секретаря. Но он вовремя удержал себя, сообразив, что не имеет пока никаких прав на эту женщину и на ее личную жизнь.
      К себе в номер он вернулся в бешенстве и так хлопнул дверью, что Скотт проснулся, вскинул голову и испуганно вытаращился на соседа.
      «Кого она предпочла мне! – душила Андре обида. – Этого демагога, тупого функционера, похотливого скота!» До утра он не сомкнул глаз, терзаемый ревностью и злостью.

      – А солнце-то припекает! – пожаловался профессор Америку, обливаясь потом.
      – Неужели у вас нет с собой одежды полегче? – участливо спросила Бия. – Ведь Торрес предупреждал…
      – Боюсь, что нет, моя дорогая… Тут прямо как в аду, а ведь зима еще не кончилась… зимой должно быть холодно… Вчера в Тегеране было около нуля…
      – Вы хоть пиджак снимите. Мы направляемся в пустыню Лут. А это самое жаркое место на всей планете. Летом температура доходит до пятидесяти пяти градусов Цельсия, но и зимой ненамного лучше. С той только разницей, что по ночам мороз. К счастью, в нашем джипе есть кондиционер.
      – Да, да! Без него я бы давно пропал.
      – А как мы себя чувствуем? – фамильярно приобнял Торрес Анну, но та, к удивлению и удовольствию Андре, отстранилась.
      За окнами джипа тянулось однообразное плоское пространство.
      – Думаю, купить фисташки мы здесь не сможем: не вижу ни одного дерева, – заявила Анна, лукаво взглянув на Андре.
      – Зато кругом одни ковры, – буркнул тот.
      Путешествие продолжалось, кондиционер и зной ожесточенно боролись друг с другом, Анна и Андре перебрасывались колкостями.
      Абдил оказался маленьким жалким селением. В нем было не более шестидесяти невзрачных домишек, жавшихся к единственному колодцу. Местная растительность состояла из пятен низкорослой травы, окруженных песком. Казалось, пустыня пытается всеми силами вернуть себе то, что причитается ей по праву. И действительно – ни одного дерева, в том числе и фисташкового.
      – А вот и полковник Наджибулла! – громко провозгласил Торрес, указывая на махавшего рукой рослого мужчину в форме афганского моджахеда, заросшего черной щетиной недельной давности. – Он очень прилично говорит по-английски, но не всегда понимает сложные конструкции, – предупредил Торрес. – Владеющие персидским могут объясняться с ним на этом языке. Он также говорит по-арабски и немного по-русски. Несмотря на устрашающую внешность, человек он добрый… с теми, кто на его стороне.
      – А на каком диалекте персидского лучше к нему обратиться? – спросил профессор Америку.
      – Не имею ни малейшего представления, – пожал плечами секретарь.
      – Салам! Хебели надарэ, – произнес Наджибулла, сопровождая свою речь церемонными жестами. – Да будет мир с нами! Добро пожаловать!
      Когда ему представили участников группы, Наджибулла указал на Анну и громко спросил:
      – Чандаст?
      Анна вспыхнула. Казалось, она готова взорваться, а ведь ее спутники уже знали, что ее не так-то просто вывести из себя. Америку и Бия, понявшие, как и Анна, смысл сказанного, рассмеялись, как, впрочем, и сам Наджибулла, обрадованный неожиданной поддержкой.
      – Отчего они веселятся? – выразил недоумение Скотт.
      – Наджибулла спросил, сколько она стоит, – объяснила Бия.
      – Мота-ассеф-ам! Простите меня! Это была шутка, – оправдывался полковник на своем неуверенном английском. – Я же знаю: нет смысла прицениваться к западным женщинам…
      Андре он сразу понравился.
      – Думаю, вы хотите помыться, – продолжал военный. – Пыль пустыни липнет к телу. Потом вам надо отдохнуть. Вечером в вашу честь будет ужин. Собираемся в большом доме. В восемь. Хубаст? Понятно?
      Незадолго до назначенного часа Андре повстречал Америку, казавшегося чрезвычайно довольным. Тот расхаживал по поселку, беседуя с местными жителями и делал какие-то записи в своей записной книжечке.
      – Я вижу, профессор, вы счастливы. В чем причина такой радости? – спросил «ассистент».
      – Вы только подумайте! Они тут говорят на «йезди». Я никогда раньше не встречал живого носителя этого языка. Потрясающе!
      – А что такое «йезди»?
      – Йезди? Это индо-иранский язык, близкий к фарси, государственному языку Ирана. Местные жители называют его «дари». Но будьте внимательны: не надо путать его с тем дари, на котором говорят в Афганистане, там это практически то же самое, что фарси, лишь с некоторыми лексическими отличиями. На сегодняшний день в мире осталось всего около восьми тысяч носителей истинного йезди, но не беспокойтесь: они здесь, скорее всего, двуязычны и вы легко сможете объясниться с ними на фарси.
      – А я и не беспокоюсь.
      – Самое интересное, что йезди, или дари – это язык иранских зороастрийцев. Думаю, здесь они тоже исповедуют эту религию.
      – Так здешние жители не мусульмане?
      – Нет, клянусь дамокловым мечом! Они – последователи Заратустры, который в седьмом или двенадцатом веке до нашей эры, в зависимости от того, какой источник мы возьмем за основу, реформировал масдаизм, древнюю религию иранцев. Впрочем, я не являюсь специалистом по истории религии. Это прерогатива сеньора Торреса.
      – Очень интересно, профессор, но, кажется, нас уже зовут ужинать.
      Ужин подали в огромном глиняном горшке, и аромат пряностей тут же заполнил все довольно просторное помещение, в котором участники экспедиции знакомились с малочисленными жителями Абдила.
      – Что это такое? – спросила Анна у Наджибуллы, отведав пахучее варево.
      – Хореш фессанджан!
      – А из чего его делают?
      Полковник несколько растерялся – кулинария явно не была его сильной стороной, а иранская кухня отличалась от той, к которой он привык с детства.
      – Хореш фессани приправляют орехами, – пришла на помощь Бия. – Обычно его готовят из утки, но наши хозяева использовали курицу. Думаю, в этом безводном месте кур легче разводить, чем уток.
      – А откуда этот восхитительный кисло-сладкий привкус?
      – А это любимые фисташки Андре и немного гранатового сока.
      – Замечательно!
      – Рис тоже не такой, как у нас, – ввязался в разговор Андре, пропустив мимо ушей шутливый выпад в его сторону и не теряя надежды хоть как-то приблизиться к Анне. О ее связи с Торресом он старался не думать.
      – Не такой! – подтвердила Бия. – Это «чело сафад», местный белый рис. В него еще кладут немного картофеля. А сюда, мне кажется, добавили еще и кислое молоко.
      – Удивительно вкусно.
      В эту минуту с Америку заговорил старейшина селения. К ним очень редко кто-либо заезжает, еще реже прибывшие говорят на йезди, или дари. Язык умирает. Молодежь не желает его учить. Хавеуала, так звали старца, глубоко сожалел об этом. Желая чем-то заинтересовать своего собеседника, старейшина вдруг радостно произнес: «Бибиту!».
      По лицу Америку было видно, что он не понял, и он попросил повторить это слово помедленнее. Потом еще раз и еще. Старейшина уже начал терять терпение…
      – Я думаю, он хотел сказать «Бебету», – рискнул высказать свое мнение Андре. – Наверное, они поклонники футбола.
      Америку готов был высмеять непрошеного помощника, но глаза старика радостно заблестели:
      – Белех, белех! Бибиту! Футбол!
      Раздосадованный лингвист решил, что уже поздно и пора идти спать. И беседа двух любителей языка йезди не состоялась.
      Андре направился в противоположный угол помещения, где Скотт пытался договориться о чем-то с Наджибуллой. Его намерения были явно не самыми добродетельными.
      – Ну что, полковник? Чем вы тут занимаетесь, чтобы убить время?
      – Не понял… убить время… это как?
      – Да так… поговорить, водки выпить и что-нибудь в том же духе.
      – А-а… но я мусульманин, я вина не пью. Вот абдильцы – другое дело, у них, может, найдется… хотите, спрошу?
      – Не надо. Я ведь имел в виду не алкоголь, а нечто, облегчающее нам жизнь…
      – А, героин! – догадался Наджибулла. – У меня есть немного.
      – Нет, мне бы что-нибудь помягче. Гашиш, например…
      – Гашиш?! Что же вы сразу не сказали? Я угостил хозяев. Думаю, они уже курят где-нибудь поблизости.
      – Здесь все так спокойно употребляют наркотики?
      – Это запрещено, но многие употребляют. И даже опиум. Но мы в Афганистане производим его гораздо больше. Мы теперь… как бы это сказать… вице-чемпионы по маку. Уступаем только Мьянме. Афганистан также – один из главных поставщиков гашиша. Я его тоже иногда продаю. Знаете… как-то ведь надо финансировать нашу борьбу…
      – Вы бы продали мне немного гашиша?
      – Конечно! А не хотите ли еще и героина?
      – Я люблю гашиш. А вы сами его курите?
      – Нет. Один мой родственник докурился до полного безумия. А из-за героина я уже потерял многих хороших бойцов. Человек втягивается и становится ни на что не способным. Жалко. Мне самому хватает сигар. Знаете, мне привозят их из вашей Бразилии. Иногда курю наргиле. Но сложно таскать с собой по горам эту штуку, бывает, приходится убегать от патрульных отрядов.
      – Мне это нужно только, чтобы немного расслабиться… перед сном.
      – Пойдемте в дом, где я остановился, и вы получите свой гашиш. У меня есть несколько сортов. Могу предложить афганский, пакистанский, непальский, таджикский…
      «Вот почему у него такой отрешенный вид – он наркоман, – подумал про Скотта Андре, которому удалось незаметно подслушать конец беседы. – Ладно, это не мое дело». Оставшись один, он пошел искать Анну.
      Анна разговаривала с Бией.
      – …Да, условия здесь – не сахар. Летом жара невыносимая, и вся вода полностью пересыхает. Они живут добычей соли…
      – Ладно. Пойду, – вздохнула Бия. – Завтра выезжаем очень рано. Спокойной ночи!
      – А мне спать совсем не хочется. Вы не хотите погулять со мной по пустыне? – обернувшись и заметив Андре, спросила Анна.
      – С удовольствием! Пойду только возьму куртку.
      Они покинули поселок и двинулись в северном направлении. Поднялись на высокий бархан, полукругом охватывающий Абдил.
      – Что вы думаете о нашей экспедиции? – спросил Андре, желая нарушить молчание.
      – Не знаю! Все как-то странно. Откуда у них эти древние тексты? Возможно, цитадель и библиотека действительно существует, но почему их до сих пор никто не обнаружил?
      – А меня все-таки беспокоит отсутствие каких-либо историографических указаний на это убежище! Можно ли так долго удерживать в полной тайне столь важное хранилище ценностей? Впрочем, я не раскаиваюсь, что поехал. Смотрите! Упала звезда… загадайте желание! – И Андре воспользовался случаем, чтобы обнять Анну за талию. Она не оттолкнула его, и это придало ему смелости.
      – Вам не холодно? – спросил он.
      – Холодно!
      Сердце Андре сильно забилось, он уже предвкушал возможность крепче обнять ее, как бы защищая от ветра. Но неожиданно для себя самого вдруг ляпнул:
      – Анна, неужели вам по вкусу Торрес?
      Женщина с ироничной улыбкой посмотрела на него и проговорила:
      – Я думаю, нам лучше вернуться в селение.
      Андре захотелось броситься с какой-нибудь скалы, и пусть его останки навсегда затеряются в этой пустыне. Он ругал себя и свой длинный язык – надо же так бездарно испортить то, что обещало стать прелюдией к блаженной идиллии.
      – Почему? – пробормотал он.
      Анна, прекрасно понимавшая состояние своего спутника, коварно улыбнулась:
      – Потому что мне захотелось спать.
      Прощаясь, они поцеловались, и ее губы быстро коснулись уголка его рта. Но это прикосновение словно огнем опалило все его существо.
      Эту ночь Андре тоже провел без сна, вновь переживая этот поцелуй и воображая, с каким упоением он обнимет ее роскошное тело, прильнет к нему губами, попробует языком каждый его квадратный сантиметр…
      На следующее утро путешественники встали затемно. Им предстояло проехать много километров по пустыне, чтобы попасть в Джендек. Торрес, получивший радиограмму, на время покинул экспедицию, чтобы заняться каким-то срочным делом. Он догонит их позже. Эта новость крайне обрадовала Андре. Без конкурента ему будет много проще сблизиться с желанной женщиной.
      К вечеру они сделали остановку в пустыне Кевир. Андре рассчитывал еще на одну ночную прогулку с Анной. Но его планы нарушил Скотт, допоздна задержавший специалистку по персидской цивилизации оживленной беседой у костра. И только крайняя усталость не дала Андре провести третью бессонную ночь.
      Раза два он все же просыпался, разбуженный какой-то неясной тревогой, и, глянув сквозь москитную сетку палатки, видел две сидящие у костра фигуры, передающие друг другу сигаретку и меланхолично пускающие в небо дымок.
      «Сволочь, – подумал Андре про Скотта, – втягивает женщину в курение гашиша».
      Когда он проснулся в третий раз, у погасшего костра уже никого не было. Небо начинало светлеть, а из соседней палатки слышался скрип походной кровати и те же приглушенные звуки женского голоса, которые так потрясли его еще в гостинице. Андре заскрежетал зубами. Отъезд Торреса ничего не изменил: Анна занималась любовью с кем хотела, но только не с ним, не с Андре. Почему? Это глубоко ранило его мужское самолюбие…

* * *

      – Как дела, Вальтер?
      – Все идет по плану. Наша оперативная группа два дня назад вылетела в Тегеран. Экспедицию настигли недалеко от Абдила. Следуем за ней вне поля видимости.
      – Будьте осторожны. Они и так догадываются, что за ними слежка.
      – Когда прикажете действовать?
      – Мы не можем действовать, пока цитадель не будет найдена или пока мы не завладеем информацией о ее точном местонахождении. У них имеется второй, более важный манускрипт, нечто вроде карты. Где они хранят его – пока неизвестно, но в конце концов он выплывет, так как без него им не обойтись. После этого будет проще… Все, Вальтер, больше мы с тобой не встречаемся. Держим связь по мобильному телефону. И не забывай: успех этой операции имеет для нас жизненное значение. Судя по всему, речь идет о сотнях миллиардов долларов!

      Джендек, расположенный в самом сердце пустыни Кевир, был больше похож на город, чем Абдил, он даже значился на некоторых картах.
      Они приехали поздно ночью. Наджибулла наскоро представил их хозяину дома, где они должны были остановиться и где их уже ждал Торрес. В Джендеке к ним должны были присоединиться люди Наджибуллы для обеспечения безопасности.
      Двухдневное путешествие по пустыне, даже в комфортабельном «Лэнд Ровере» с кондиционером, невероятно утомило участников экспедиции. Только Скотт не завалился сразу же спать, а пошел прогуляться и покурить свой гашиш. Возвращаясь, он встретил Наджибуллу.
      – Где это вы были? – спросил уже слегка одурманенный археолог.
      – Надо было кое-что сделать. А как вы?
      – Вот решил пройтись, курю ваш гашиш. Он просто великолепный.
      – Да… Клиенты не жалуются… вы ведь взяли афганский?
      – Конечно! Чтобы доставить вам удовольствие…
      – Мамноом ам! Спасибо! Но смотрите… Это ведь убивает… гашиш самый настоящий убийца. Слово «assasino» – «убийца» – происходит от слова «гашиш». Я правда, точно не знаю… завтра можете спросить этого вашего человека, которому нравятся фразы… как его имя?
      – Америку.
      – Вот-вот! А я пойду спать. Моваффаг башид! Удачи вам!
      Скотт продолжал гулять, освещенный лунным светом, не подозревая, что за ним следят. Спрятавшись в тени от палатки, Андре следил, не пойдет ли Скотт опять к Анне. Если тот все же направится к ней, Андре найдет повод, чтобы как-нибудь зацепить его и спровоцировать на драку. А там – будь что будет… Но Скотт в конце концов пошел к себе.
      Утром Андре, выйдя из дома, увидел в одном из джипов какого-то незнакомого типа, пытающегося завести мотор. Решив, что у них угоняют машину, он набросился на незнакомца. Тот открыл дверцу, чтобы убежать, и в тот же миг оба покатились по земле. Андре оказался сильнее своего противника, и ему удалось подмять его под себя. Не прошло и минуты, как сбежались все остальные.
      Наджибулла, увидев, что мужчина лежит на земле, а Андре, сидя на нем, пытается допросить его на арабском языке, которого тот не понимает, крикнул:
      – Это Абдул! Отпустите его! Отпустите!
      – Но он хотел угнать «Лэнд Ровер», – объяснил Андре, все еще тяжело дыша после схватки.
      – Нах! Нах! Нет! Нет! Абдул наш. Это я его попросил… вчера ночью… чтобы он увел джип.
      – Я лучше сама все объясню, – прервала его Бия. – Наджибулла обнаружил в этом «Лэнд Ровере» радиомаяк. Его, очевидно, установили наши соперники. Я же предупреждала, что за нами могут следить… Абдул должен был отогнать машину в соляные копи и там оставить. Не думаю, что это остановит наших преследователей, но хоть немного задержит их. Крюк по пустыне мы сделали с этой же целью.
      – Положение так серьезно? – насторожился Скотт.
      – Ничего экстраординарного, – заверил Торрес, – но меры предосторожности не помешают.
      На Анну произвела впечатление смелость Андре.
      – Вы отчаянный, – заметила она. – Значит, я в вас не ошиблась, – и она посмотрела на него долгим оценивающим взглядом. – Где это вы научились так драться? – поинтересовалась она.
      – Когда-то давно я занимался карате, но сейчас я не в форме и победил только потому, что этот тип довольно хлипкий.
      – А я немного занималась дзюдо, но этого недостаточно, чтобы так расправиться с противником.
      – Если бы у меня было время подумать, я бы не ввязался в драку, но видя, как посторонний человек заводит нашу машину…

* * *

      – Вальтер, вы следите за передвижением группы?
      – Да, патрон, наши люди постоянно следуют за ними, стараясь быть незамеченными.
      – Главное, не спугните их. Пусть доберутся до цели, а там их миссия будет закончена.
      – Понимаю, патрон. Но боюсь, что они догадываются о нашей слежке за ними. Похоже, они обнаружили наш радиомаяк. Теперь они попытаются оторваться от нас. К ним присоединилась также вооруженная охрана моджахедов.
      – К финалу у них, возможно, приготовлен какой-нибудь особый трюк, чтобы уйти от нас со всеми ценностями. Так что постоянно будьте начеку и ждите моих указаний. Все, до связи.

      В Кашмер они прибыли на третий день к вечеру. Закат подарил путешественникам незабываемое зрелище. Потоки света бесчисленных оттенков золотого и оранжевого придавали всему вокруг необыкновенную яркость и нереальность. Окружающий мир казался новым, иным, более глубоким, непознанным.
      – Мы уже в провинции Хорасан, – сказал Наджибулла. – По-персидски это означает – «Земля солнца». И кажется, само солнце благосклонно встречает нас.
      – Ух ты! – не удержалась Анна, придав своему лицу торжественное выражение. – Мы ступаем по историческим местам. Здесь прошли, совершая свои великие завоевания, Александр Великий, Чингисхан и Тамерлан. Здесь родина величайших поэтов, таких как Фирдоуси, автор «Книги Царей», «Шахнаме», и Омар Хайям. Авиценна, чей божественный интеллект с полным правом ставят в один ряд с Гиппократом и Аристотелем, также побывал здесь.
      – И наш Абу Муслим тоже, – добавил Андре, с улыбкой взглянув на Анну.
      – Так и есть, – подтвердила историк.
      – После того, как он помог Аббасидам прийти к власти, он получил в награду наместничество в Хорасане. В те далекие времена Хорасан был намного обширнее теперешней иранской территории. Он простирался от Каспийского моря до Окса и даже до Индии, если верить некоторым арабским картографам. Ведь именно здесь нашли этот манускрипт? – обратился Андре к Торресу.
      – Именно. Если вы имеете в виду тот первый, который я показывал в самолете, – высокомерно проговорил Торрес. – Я обнаружил его в пещере недалеко от Мешхеда, столицы провинции.
      – А что еще вам известно об Абу Муслиме? – обратился к Андре Скотт, после того как они устроили лагерь. – Меня очень занимает этот строитель тайного убежища. И я не предполагал у вас такого кладезя познаний!
      – Вообще-то гораздо подробнее и точнее рассказала бы доктор Цаубергер. Абу Муслим – ее конек. Но кое-что известно и мне. Например, что он подготовил восстание, в результате которого прежний правитель Мерван Второй был свергнут. В награду первый Аббасидский халиф назначил Абу Муслима губернатором Хорасана. Но тот, видимо, стал опасным для своих покровителей – слишком популярным, слишком могущественным. Видимо, тогда, чувствуя угрозу, он и начал сооружать цитадель, – рассказывая, Андре старался говорить так, чтобы его слышала Анна (ему было приятно блеснуть перед ней своей эрудицией). – Абу Муслим был убит в семьсот пятьдесят четвертом году. Халиф Абу Мансур, боявшийся даже своей собственной тени, не мог оставить в живых столь сильного соперника. Абу Муслим был вызван в столицу, где халиф лишил его власти и повелел предательски умертвить. Обычный в истории сценарий.
      – Меня только удивляет, как ему удалось сохранить в тайне строительство, на котором работало столько людей, – высказался Скотт.
      – Не знаю, – пожал плечами Андре. – Возможно, строители были заодно с ним. Ведь он пользовался чрезвычайной популярностью.
      – Или всех их того…
      – Не исключено. Меня удивляет другое: почему он так покорно пошел навстречу своей неминуемой гибели. Он ведь знал, что Абу Мансуру нужна его голова. Цитадель, видимо, была уже почти готова. Зачем же он вернулся в столицу?
      – Возможно, он готовил переворот и не хотел вызвать подозрения, – предположила Анна.