Евгений Львович Шварц

Золушка

Скромный ситцевый занавес. Тихая, скромная музыка. На занавеси появляется надпись:

ЗОЛУШКА.

СТАРИННАЯ СКАЗКА,

КОТОРАЯ РОДИЛАСЬ

МНОГО, МНОГО ВЕКОВ НАЗАД,

И С ТЕХ ПОР ВСЕ ЖИВЕТ ДА ЖИВЕТ,

И КАЖДЫЙ РАССКАЗЫВАЕТ ЕЕ НА СВОЙ ЛАД

Пока эти слова пробегают по скромному ситцевому занавесу, он постепенно преображается. Цветы на нем оживают. Ткань тяжелеет. Вот занавес уже бархатный, а не ситцевый. А надписи сообщают:

МЫ СДЕЛАЛИ ИЗ ЭТОЙ СКАЗКИ

МУЗЫКАЛЬНУЮ КОМЕДИЮ.

ПОНЯТНУЮ

ДАЖЕ САМОМУ ВЗРОСЛОМУ ЗРИТЕЛЮ

Теперь и музыка изменилась – она стала танцевальной, праздничной, и пока проходят остальные полагающиеся в начале картины надписи, занавес покрывается золотыми узорами. Он светится теперь. Он весь приходит в движение, как будто он в нетерпении, как будто ему хочется скорее, скорее открыться. И вот, едва последняя надпись успевает исчезнуть, как занавес с мелодичным звоном раздвигается. За занавесом ворота, на которых написано:

ВХОД В СКАЗОЧНУЮ СТРАНУ

Два бородатых привратника чистят не спеша бронзовые буквы надписи. Раздается торжественный марш. Вбегают, строго сохраняя строй, пышно одетые музыканты. За ними галопом влетает король. Вид у него крайне озабоченный, как у хорошей хозяйки во время большой уборки. Полы его мантии подколоты булавками, под мышкой метелка для обметания пыли, корона сдвинута набекрень. За королем бежит почетный караул – латники в шлемах с копьями. Король останавливается у ворот, и музыканты разом обрывают музыку.

Король. Здоро?во, привратники сказочного королевства!

Привратники. Здравия желаем, ваше королевское величество!

Король. Вы что, с ума сошли?!

Привратники. Никак нет, ваше величество, ничего подобного!

Король (все более и более раздражаясь). Спорить с королем! Какое сказочное свинство! Раз я говорю: сошли, – значит, сошли! Во дворце сегодня праздник. Вы понимаете, какое великое дело – праздник! Порадовать людей, повеселить, приятно удивить – что может быть величественнее? Я с ног сбился, а вы? Почему ворота еще не отперты, а? (Швыряет корону на землю).Ухожу, к черту, к дьяволу, в монастырь! Живите сами как знаете. Не желаю я быть королем, если мои привратники работают еле-еле, да еще с постными лицами.

1-й привратник. Ваше величество, у нас лица не постные!

Король. А какие же?

1-й привратник. Мечтательные.

Король. Врешь!

1-й привратник. Ей-богу, правда!

Король. О чем же вы мечтаете?

2-й привратник. О предстоящих удивительных событиях. Ведь будут чудеса нынче вечером во дворце на балу.

1-й привратник. Вот видите, ваше величество, о чем мы размышляем.

2-й привратник. А вы нас браните понапрасну.

Король. Ну ладно, ладно. Если бы ты был королем, может, еще хуже ворчал бы. Подай мне корону. Ладно! Так и быть, остаюсь на престоле. Значит, говоришь, будут чудеса?

1-й привратник. А как же! Вы – король сказочный? Сказочный! Живем мы в сказочном королевстве? В сказочном!

2-й привратник. Правое ухо у меня с утра чесалось? Чесалось! А это уже всегда к чему-нибудь трогательному, деликатному, завлекательному и благородному.

Король. Ха-ха! Это приятно. Ну, открывай ворота! Довольно чистить. И так красиво.

Привратники поднимают с травы огромный блестящий ключ, вкладывают в замочную скважину и поворачивают его в замке. И ворота, повторяя ту же мелодию, с которой раздвигался занавес, широко распахиваются.

Перед нами – сказочная страна.

Это страна прежде всего необыкновенно уютная. Так уютны бывают только игрушки, изображающие деревню, стадо на лугу, озера с лебедями и тому подобные мирные, радующие явления.

Дорога вьется между холмами. Она вымощена узорным паркетом и так и сияет на солнце, до того она чистая. Под тенистыми деревьями поблескивают удобные диванчики для путников.

Король и привратники любуются несколько мгновении своей уютной страной.

Король. Все как будто в порядке? А, привратники? Не стыдно гостям показать? Верно я говорю?

Привратники соглашаются.

Король. До свидания, привратники. Будьте вежливы! Всем говорите: добро пожаловать! И смотрите у меня, не напейтесь!

Привратники. Нет, ваше величество, мы – люди разумные, мы пьем только в будни, когда не ждешь ничего интересного. А сегодня что-то будет, что-то будет! До свидания, ваше величество! Бегите, ваше величество! Будьте покойны, ваше величество!

Король подает знак музыкантам, гремит марш. Король устремляется вперед по дороге.

Уютная усадьба, вся в зелени и цветах. За зеленой изгородью стоит очень рослый и очень смирный человек.

Он низко кланяется королю, вздрагивает и оглядывается.

Король. Здравствуйте, господин лесничий!

Лесничий. Здравствуйте, ваше королевское величество!

Король. Слушайте, лесничий, я давно вас хотел спросить: отчего вы в последнее время все вздрагиваете и оглядываетесь? Не завелось ли в лесу чудовище, угрожающее вам смертью?

Лесничий. Нет, ваше величество, чудовище я сразу заколол бы!

Король. А может быть, у нас в лесах появились разбойники?

Лесничий. Что вы, государь, я бы их сразу выгнал вон!

Король. Может быть, какой-нибудь злой волшебник преследует вас?

Лесничий. Нет, ваше величество, я с ним давно расправился бы!

Король. Что же довело вас до такого состояния?

Лесничий. Моя жена, ваше величество! Я человек отчаянный и храбрый, но только в лесу. А дома я, ваше величество, сказочно слаб и добр.

Король. Ну да?!

Лесничий. Клянусь вам! Я женился на женщине прехорошенькой, но суровой, и они вьют из меня веревки. Они, государь, – это моя супруга и две ее дочери от первого брака. Они вот уже три дня одеваются к королевскому балу и совсем загоняли нас. Мы, государь, – это я и моя бедная крошечная родная дочка, ставшая столь внезапно, по вине моей влюбчивости, падчерицей.

Король (срывает с себя корону и бросает на землю). Ухожу, к черту, к дьяволу, в монастырь, если в моем королевстве возможны такие душераздирающие события, живите сами как знаете! Стыдно, стыдно, лесничий!

Лесничий. Ах, государь, не спешите осуждать меня. Жена моя – женщина особенная. Ее родную сестру, точно такую же, как она, съел людоед, отравился и умер. Видите, какие в этой семье ядовитые характеры. А вы сердитесь!

Король. Ну хорошо, хорошо! Эй! вы там! Подайте мне корону. Так уж и быть, остаюсь на престоле. Забудьте все, лесничий, и приходите на бал. И родную свою дочку тоже захватите с собой.

При этих словах короля плющ, закрывающий своими побегами окна нижнего этажа, раздвигается. Очень молоденькая и очень милая, растрепанная и бедно одетая девушка выглядывает оттуда. Она, очевидно, услышала последние слова короля. Она так и впилась глазами в лесничего, ожидая его ответа.

– Золушку? Нет, что вы, государь, она совсем еще крошка!

Девушка вздыхает и опускает голову.

– Ну, как хотите, но помните, что у меня сегодня такой праздник, который заставит вас забыть все невзгоды и горести. Прощайте!

И король со свитой уносится прочь по королевской дороге.

А девушка в окне вздыхает печально. И листья плюща отвечают ей сочувственным вздохом, шелестом, шорохом.

Девушка вздыхает еще печальнее, и листья плюща вздыхают с нею еще громче.

Девушка начинает петь тихонько. Стена и плющ исчезают. Мы видим просторную кухню со сводчатым потолком, огромным очагом, полками с посудой. Девушка поет:

Дразнят Золушкой меня,
Оттого что у огня,
Силы не жалея,
В кухне я тружусь, тружусь,
С печкой я вожусь, вожусь,
И всегда в золе я.


Оттого что я добра,
Надрываюсь я с утра
До глубокой ночи.
Всякий может приказать,
А спасибо мне сказать
Ни один не хочет.


Оттого что я кротка,
Я чернее уголька.
Я не виновата.
Ах, я беленькой была!
Ах, я миленькой слыла,
Но давно когда-то!


Прячу я печаль мою.
Я не плачу, а пою,
Улыбаюсь даже.
Но неужто никогда
Не уйти мне никуда
От золы и сажи! 

– Тут все свои, – говорит Золушка, кончив песню и принимаясь за уборку, – огонь, очаг, кастрюли, сковородки, метелка, кочерга. Давайте, друзья, поговорим по душам.

В ответ на это предложение огонь в очаге вспыхивает ярче, сковородки, начищенные до полного блеска, подпрыгивают и звенят, кочерга и метелка шевелятся, как живые, в углу, устраиваются поудобней.

– Знаете, о чем я думаю? Я думаю вот о чем: мачеху и сестриц позвали на бал, а меня – нет. С ними будет танцевать принц, а обо мне он даже и не знает. Они там будут есть мороженое, а я не буду, хотя никто в мире не любит его так, как я! Это несправедливо, верно?

Друзья подтверждают правоту Золушки сочувственным звоном, шорохом и шумом.

– Натирая пол, я очень хорошо научилась танцевать. За шитьем я очень хорошо научилась думать. Терпя напрасные обиды, я научилась сочинять песенки. За прялкой я их научилась петь. Выхаживая цыплят, я стала доброй и нежной. И ни один человек об этом не знает. Обидно! Правда?

Друзья Золушки подтверждают и это.

– Мне так хочется, чтобы люди заметили, что я за существо, но только непременно сами. Без всяких просьб и хлопот с моей стороны. Потому что я ужасно гордая, понимаете?

Звон, шорох, шум.

– Неужели этого никогда не будет? Неужели не дождаться мне веселья и радости? Ведь так и заболеть можно. Ведь это очень вредно не ехать на бал, когда ты этого заслуживаешь! Хочу, хочу, чтобы счастье вдруг пришло ко мне! Мне так надоело самой себе дарить подарки в день рождения и на праздники! Добрые люди, где же вы? Добрые люди, а добрые люди!

Золушка прислушивается несколько мгновений, но ответа ей нет.

– Ну что же, – вздыхает девочка, – я тогда вот чем утешусь: когда все уйдут, я побегу в дворцовый парк, стану под дворцовыми окнами и хоть издали полюбуюсь на праздник.

Едва Золушка успевает произнести эти слова, как дверь кухни с шумом распахивается. На пороге – мачеха Золушки. Это – рослая, суровая, хмурая женщина, но голос ее мягок и нежен. Кисти рук она держит на весу.

Золушка. Ах, матушка, как вы меня напугали!

Мачеха. Золушка, Золушка, нехорошая ты девочка! Я забочусь о тебе гораздо больше, чем о родных своих дочерях. Им я не делаю ни одного замечания целыми месяцами, тогда как тебя, моя крошечка, я воспитываю с утра до вечера. Зачем же ты, солнышко мое, платишь мне за это черной неблагодарностью? Ты хочешь сегодня убежать в дворцовый парк?

Золушка. Только когда все уйдут. Матушка. Ведь я тогда никому не буду нужна!

Мачеха. Следуй за мной!

Мачеха поднимается по лестнице. Золушка – следом. Они входят в гостиную. В креслах сидят сводные сестры Золушки – Анна и Марианна. Они держат кисти рук на весу так же, как мать. У окна стоит лесничий с рогатиной в руках. Мачеха, усаживается, смотрит на лесничего и на Золушку и вздыхает.

Мачеха. Мы тут сидим в совершенно беспомощном состоянии, ожидая, пока высохнет волшебная жидкость, превращающая ногти в лепестки роз, а вы, мои родные, а? Вы развлекаетесь и веселитесь. Золушка разговаривает сама с собой, а ее папаша взял рогатину и пытался бежать в лес. Зачем?

Лесничий. Я хотел сразиться с бешеным медведем.

Мачеха. Зачем?

Лесничий. Отдохнуть от домашних дел, дорогая.

Мачеха. Я работаю как лошадь. Я бегаю, хлопочу, очаровываю, ходатайствую, требую, настаиваю. Благодаря мне в церкви мы сидим на придворных скамейках, а в театре – на директорских табуреточках. Солдаты отдают нам честь! Моих дочек скоро запишут в бархатную книгу первых красавиц двора! Кто превратил наши ногти в лепестки роз? Добрая волшебница, у дверей которой титулованные дамы ждут неделями. А к нам волшебница пришла на дом. Главный королевский повар вчера прислал мне в подарок дичи.

Лесничий. Я ее сколько угодно приношу из лесу.

Мачеха. Ах, кому нужна дичь, добытая так просто! Одним словом, у меня столько связей, что можно с ума сойти от усталости, поддерживая их. А где благодарность? Вот, например, у меня чешется нос, а почесать нельзя. Нет, нет, отойди. Золушка, не надо, а то я тебя укушу.

Золушка. За что же, матушка?

Мачеха. За то, что ты сама не догадалась помочь бедной, беспомощной женщине.

Золушка. Но ведь я не знала, матушка!

Анна. Сестренка, ты так некрасива, что должна искупать это чуткостью.

Марианна. И так неуклюжа, что должна искупать это услужливостью!

Анна. Не смей вздыхать, а то я расстроюсь перед балом.

Золушка. Хорошо, сестрицы, я постараюсь быть веселой.

Мачеха. Посмотрим еще, имеешь ли ты право веселиться. Готовы ли наши бальные платья, которые я приказала тебе сшить за семь ночей?

Золушка. Да, матушка!

Она отодвигает ширмы, стоящие у стены. За ширмами на трех ивовых манекенах – три бальных платья. Золушка, сияя, глядит на них. Видимо, она вполне удовлетворена своей работой, гордится ею. Но вот девочка взглядывает на мачеху и сестер, и у нее опускаются руки. Мачеха и сестры смотрят на свои роскошные наряды недоверчиво, строго, холодно, мрачно. В напряженном молчании проходит несколько мгновений.