– Можешь?

– Шутишь? Я же человек! Порода не та. Не смогу. Придется делать кесарево сечение. С такими эскулапами, как у тебя в Замке, нестрашно. Да, перед вынашиванием мне придется слегка забеременеть, чтоб перестроился организм и понизился имунный барьер. А на втором месяце сделать подсадку твоей ткани. И уж потом – внедрить в нее яйцеклетку. Начнется перерождение окружающих тканей. И через 13 лет ты получишь свою драконочку. Можно через 10, но 13 – ведьмино число, к обстановке подходит. И начнете вы плодиться и размножаться. И будет это хорошо. Ну как, будешь меня на руках носить?

– Анна… Хоть все тринадцать лет! Но откуда ты так здорово биологию знаешь?

– В Риме изучила. Хотела себе руку пересадить или вырастить. Только мои друзья химики не смогли синтезировать гормональные препараты. Я решила, что все это, все эти Повелители – красивая легенда.

Итак, я не биоробот а обычный искусственный организм. Свободный, как птица! Хорошо быть настоящим! Стоп! Но в 22-м веке драконов не было. Если мы сейчас начнем размножаться, время не даст нам по зубам, как Повелителям? Вдруг начнется война между людьми и драконами? В которой нас истребят, так как драконов в 22-м не было.

– Анна, есть проблема. – Выкладываю свои сомнения.

– До чего с тобой трудно, Мастер. Да любой мужик за такое предложение мне бы пятки целовал. С виду ты такой решительный. Все знаешь, все умеешь, все у тебя получается. А как копнешь поглубже, все ощупью, все наугад. Ты сам-то хоть знаешь, чего хочешь?

– В самую точку, Анна. Знаешь такую карту – джокер. В определенных условиях может заменить любую. А теперь представь, что этот джокер попал на шахматное поле. Правила неизвестны, кто как бьет, где свои, где чужие, непонятно. Куда ходить, и вообще, кто ты сам, неизвестно. Все ощупью. Ошибся – цепью по носу. Обидно и очень больно.

Сирена ворвалась в мой сон. Скатываюсь с матраса, трясу головой. Сирена замолкает, включается на полную мощность трансляция. Голос Анны.

– Мастер, Тит, Лира, скорей в экранный зал!

На ходу смотрю на часы: 4-30 утра. Анна вчера дежурила в экранном зале, наблюдала за магистром. Чего-то ждала. Видимо, не ложилась. Догоняю Тита, подхватываю и несу. Так быстрее. Лира уже на месте

– Мастер, останови магистра. Только быстрее – говорит Анна бесцветным голосом. – Тут записи.

Давит на клавишу, загорается большой экран. На экране – обеденный зал Литмундского монастыря. Идет собрание. Анна несколько секунд смотрит на экран, потом медленно отходит к дальней стене и садится прямо на пол.

– Подведем итоги – говорит магистр с экрана. Вы не смогли найти альтернативного решения, поэтому в силе остается мой план. Весь район уже оцеплен четыремя зонами карантина. С завтрашнего утра все дороги будут перекрыты. Эти превентивные меры не позволят выйти эпидемии из-под контроля.

– Но от бирюзовой хвори умирают 99 из ста!

– Брат Хилтук, вы не поняли, что на карту поставлена судьба всего нашего дела. Что для вас дороже – тысяча лет борьбы или 80 тысяч всякого сброда?

– А если план провалится? Я имею в виду – если слуги дракона не умрут?

– Исключено. Они будут первыми, им некогда будет изготовить сыворотку. Пассивный период развития болезни длится месяц, а активный всего два-четыре дня. Прежде, чем они узнают, что заражены, болезнь зайдет слишком далеко.

– Хорошо, а каковы будут наши потери?

– Не более 1-3 процентов от прошедших вакцинацию.

– Что будет с драконом.

– У меня есть веские причины полагать, что бирюзовая хворь подействует и на дракона. Если же нет – остаются обычные яды.

– Я против. Этот план слишком опасен. Ставим на голосование.

– Голосования не будет, брат Фенимор. План принят к исполнению с разрешения Рима.

Экран гаснет, потом загорается снова. Качество изображения отвратительное, снято в инфракрасных лучах через занавеску, но можно разобрать, что магистр и еще один человек осторожно вставляют остроконечные ампулы в кармашки широкого кожаного пояса, вроде патронташа. Вызываю на экран время записи. Снято полчаса назад.

– Кто знает, что это за бирюзовая хворь?

– Искусственная болезнь, Мастер – отзывается Анна, оторвав пустой взгляд от пола. – Смертельная и очень заразная. Целый месяц ходишь, как здоровый, разносишь ее по свету, потом два дня горячки, и тебя уже нет. Магистр обманул братьев. Из них каждый десятый умрет. Не верю, чтоб Рим дал свое согласие. Для этого нужно созвать синод, а половина его членов – старые трусливые маразматики.

– Где сейчас магистр?

– Завтракает перед дальней дорогой. Лира, он начнет с твоего замка. Потом – замок Блудвилов. Дальше – пойдет по деревням. Будет заражать колодцы.

Лира вскакивает и бежит к выходу. Переключаю экраны, ищу магистра. Вот он, одевается. Приказываю всем ежикам-разведчикам в районе монастыря двигаться к перекрестку дорог у ворот. Лира! Она сейчас наделает глупостей.

– Тит, останови Лиру, приведи сюда. Она мне нужна здесь!

В районе монастыря 15 ежиков с огнеметами и около сотни поливальщиков и мышеносцев. Остальные огнеметчики разбросаны по всей округе. Я ведь отказался от плана сжечь технику, использовал их как простых наблюдателей. Вызываю все три вертолета и направляю на сбор огнеметчиков.

Врывается разъяренная Лира, в доспехах, с арбалетом в руке.

– Коша, верни вертолет! Мне нужно туда!

Чем ее занять? Чем бы ее занять?

– Садись за пульт, это приказ. Сейчас не до игр. Мне надо знать, кто из церкачей где. Особенно в фургонах на заднем дворе и пристройке.

Лира секунду раздумывает, потом арбалет и железные перчатки летят в угол, она уже за пультом.

– Оставь мне двух мышей для наблюдения за магистром, остальные твои, – наблюдаю, как лихо Лира берется за дело. Появляется Тит. Замечает Лиру и садится на свое место по аварийному расписанию.

Магистр тем временем приклеивает короткую бородку, усы. Типичный купец. Как там мои ежики? Дюжину огнеметчиков оставляю у перекрестка, остальных гоню к задней стене монастыря. От перекрестка до ворот метров триста, значит пять минут у меня есть. Распрашиваю Анну об искусственных болезнетворных микробах. Бирюзовая хворь – из самых опасных. Нулевая группа. То есть, как я понял, страшнее нейтронной бомбы. Даже вакцину делают на основе другого вируса. Генетического предка этого. Очень похожего, но не столь смертельного. До сих пор бирюзовая хворь нигде не применялась. Все, хватит думать. Это работа, просто работа. Грязная, гнусная, но необходимая. Дезинфекция. Кто-то должен ее сделать. Не Лира же. Ей и так хватило.

Магистр выходит из ворот. Несколько человек поднимаются на стену и смотрят ему вслед. У меня все готово. Не хочу, не хочу! Зачем я в это ввязался? Хоть бы лицом к лицу, а так…

Лира докладывает, что четыре человека, сопровождавших фургоны, в пристройке. Упаковывают вещи. Переключаю изображение с перекрестка на маленький экран перед собой и выключаю звук.

Магистр на перекрестке. На дорогу с четырех сторон вылетают ежики. Он останавливается, оглядывается. Тугие струи огня бьют ему в поясницу. Туда, где под одеждой спрятан патронташ с ампулами. Пылающая фигура подпрыгивает метра на два, падает на землю, извивается, сучит ногами. Огненные струи иссякают. Вторая четверка огнеметчиков занимает позицию и поливает огнем уже неподвижное тело. Последняя четверка обрабатывает землю в радиусе трех метров от тела. Там, где только что был человек, гудит огромный костер дымного пламени.

Переключаюсь на вертолеты. На трех бортах уже около полусотни огнеметчиков. На максимальной скорости и бреющем полете веду машины к задней стене монастыря. Смотрю на Лирины экраны. Все бегут к воротам. Но на заднем дворе крики не слышны. Гул вертолетов тоже слышен слабо. Сажаю машины, поток ежиков исчезает в норах под стеной. Вертолеты тут же улетают. Ежики занимают исходные позиции.

– Кто в пристройке?

– Четверо из фургонов, – отвечает Лира.

Дверь пристройки открывается, человек в белом халате прислушивается. Даю приказ. Один из ежиков разгоняется до максимальной скорости, подпрыгивает, как ядро бьет человека в живот, опрокидывает на спину. Трое других влетают в дверь, разбегаются по помещениям. Командую, и в доме раздаются четыре взрыва, слившиеся в один. Тут же в выбитые окна бьют струи жидкого огня. Обрабатываю огнем внутренние, потом наружные стены дома и землю перед ним. Дом превращается в кипящий огненный котел. Теперь – фургоны. Поливаю их огнем, взрываю нескольких ежиков под днищами. Из-под одного фургона растекается лужа жидкости, которая горит зеленым пламенем. Обрабатываю фургоны и землю вокруг, пока не кончается боезапас последнего ежика. Даю приказ отправить уцелевших ежиков на перезарядку, отхожу к стене и ложусь на пол рядом с Анной. Дезинфекция закончена. Если только бирюзовая хворь не вырвалась на свободу раньше. Осматриваю экраны. Человек двадцать стоят рядом с кругом черной, дымящейся земли. В центре – обугленная скорчившаяся фигурка размером не больше десятилетнего ребенка.

– … которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это – смерть вторая, – бормочет Тит. – И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное…

«Это сделал я» – говорю я себе. «Я бросил их в озеро огненное. Я должен был это сделать и я это сделал». В голове ни одной мысли, в груди пусто. Лапы дрожат. С удивлением наблюдаю за собственным хвостом. Он живет своей жизнью. Судорожно извивается, сворачивается кольцами. Прижимаю его лапой.

Анна отрывает взгляд от пола.

– Отличная работа, Мастер, – говорит она тихим, бесцветным голосом. – Карантин уже объявлен, теперь здесь год никто из наших не появится. У тебя год спокойной жизни. Спасибо, что не тронул остальных.

Поднимается, медленно идет к двери, стаскивая на ходу куртку. Некоторое время тащит ее за собой, потом отпускает, уходит. Куртка остается на полу темно-красным пятном. Долго-долго смотрю на дверь. Темно-красное пятно на светлом фоне пола… Что-то это обозначает. Я должен вспомнить. Где-то такое уже было…

Вскакиваю, вышибаю корпусом дверь, бегу за ней. Предметы одежды, как маячки, указывают путь. На балкон. Она стоит обнаженная на самом краю и смотрит на солнце. Бесшумно пробегаю последние двадцать метров, цепляюсь, чтоб затормозить, лапой за косяк, разворачиваюсь, обхватываю ее хвостом за талию и оттаскиваю от края.

– Больно же, Мастер, – сдавленно стонет она. – Верно Лира говорила, ты всегда успеваешь. Я сейчас на тебя жизнь поставила, гадала, успеешь ты, или нет, прежде, чем до ста досчитаю.

На балконе холодно, поэтому прижимаю ее к себе, заворачиваю в перепонку крыла.

– Бесполезно, Мастер, – говорит она. – Не будешь же ты меня вечно караулить.

– Анна, это самый легкий, и потому неправильный выход.

– Мастер, ты совсем книжек не читаешь – грустно улыбается она. – Во всех романах пишут: «Смыть кровью позор предательства». Темный ты, Мастер. Но все равно – спасибо.

– Какое предательство? Ты город спасла! Тебе там памятник поставят.

– К черту этот город. Хоть бы он сгорел дотла. Вместе с борделем.

– Ну хорошо, летим в Литмундский монастырь и проведем там голосование, которое магистр не дал провести. Если церкачи проголосуют за проект магистра, я сам тебя с балкона столкну, идет?

– А если нет?

– Тогда ты станешь новым магистром Литмундского монастыря. Там давно пора навести порядок.

От этих слов Анна вся напряглась. Видимо, я опять что-то не то ляпнул.

– Идет, Мастер. Я возвращаюсь в монастырь. Пусть будет, как ты сказал. – Вырывается и уходит к себе, подбирая по дороге одежду.

– Анна, постой…

Анна вернулась в монастырь. Замок сразу как-то опустел. Из вещей взяла только одежду и гитару. От коммуникатора отказалась. Связалась через ежиков со своей командой в Пиитетовой пустыни и перевезла на вертолете около 30 человек в Литмундский монастырь. Разумеется, тайком от начальства. Пиитетский совет, прочитав ее записку, пришел в бешенство. Анна же провела скоротечную предвыборную кампанию и уже вечером одержала победу на выборах, значительно потеснив двух других претендентов. Запугав одних, пообещав защиту от леди Тэрибл другим, она получила 70% голосов и была избрана магистром Литмундского монастыря на пятилетний срок.

Еще перед ее уходом мы провели совет, на котором было решено установить по району карантин сроком 45 суток. Магистр неоднократно отлучался из монастыря и вполне мог выпустить заразу в мир, не дожидаясь официального разрешения Рима. Или наоборот, с целью получить таковое. Народу решили объявить, что эпидемия свирепствует где-то за Литмундом, не указывая точного места. Поскольку патрули церкачей перекрыли все пути сообщения, опровергнуть эту информацию черезвычайно трудно.

На следующий день Анна послала по деревням гонцов с барабанами скорби. Гонцы зачитывали приказ монастыря, запрещающий под страхом смерти посещать соседние деревни в течении полутора месяцев. Я записал тревожный гул барабанов, надиктовал аналогичный текст от имени леди Тэрибл и послал вертолеты транслировать запись через мегафоны.

Анна ведет себя непонятно. Приказала зарыть норы ежиков под стеной, и сделать одну рядом со створкой главных ворот. Строжайше запретила кому бы то ни было трогать ежиков, однако сама ловит всех подряд, выносит за ворота, и там отпускает. Через некоторое время эта процедура по молчаливому согласию сторон сократилась до окрика: «Ежик, стой!» и красноречивого жеста в сторону ворот.

На третий день в монастыре состоялось второе всеобщее собрание, созванное по инициативе брата Полония и «фракции мокрых штанов», как окрестил их Тит. Брат Полоний, напуганный до дрожи в коленках страшной смертью магистра, напомнил присутствующим, что леди Тэрибл приказала отменить патенты на грамотность и открыть гимнасии. Началась шумная перепалка. Анна не вмешивалась около получаса, пока дело чуть не дошло до потасовки. Потом объявила свое решение:

1. Отменять патенты никто не собирается. (Шумное ликование в стане старообрядцев)

2. Патенты будут выдаваться бесплатно. (Настороженное молчание)

3. Наказание за книгочейство без патента придется отменить.

4. Организация гимнасий после снятия карантина поручается брату Полонию. (Сдержанные усмешки)

5. Брату Полонию же поручается провести в монастыре цикл лекций и семинаров по темам: история церкви, история Пришествия, цели и задачи церкви в настоящем и будущем. Присутствие на занятиях для всех обязательно. Планы лекций и семинаров утверждаются лично магистром. (Всеобщее уныние и сдержанное недовольство.)

6. По утрам во дворе монастыря будет проходить торжественная линейка с подъемом флага, оглашением новостей и приказов.

7. Собрание закрыто, все свободны.

Обо мне – ни слова. Точнее, в контексте проскальзывало, что есть мол такой дракон на посылках у леди Тэрибл. По-моему, это хорошо.

Объявление карантина добавило забот. Во-первых, в Замке ночевало почти четыре десятка ребятишек из различных деревень. Во вторых, Сэм остался в замке Деттервилей, а его мать – у нас. Бедная женщина плакала и умоляла отпустить ее к мужу или сыну. Под конец разозлилась, и совсем перестала меня бояться. Ну не мог я ее отпустить, не мог. У меня сорок детей на руках, и два мужика на всю ораву. Детишки тоже скучают по родителям.

Селяне – интересный народ. В первый день объявления карантина были жутко напуганы. Но уже на второй каждый решил, что карантин, конечно, нужен, но конкретно его не касается. Пришлось принять драконовские меры. Кого пугнул огнеметом, кого усыпил газом. Вскоре выработал алгоритм и поручил контроль за перемещениями селян главному компьютеру. Алгоритм простой. Ежик усыпляет перебежчика, вертолет подвозит четырех киберов – двух ремонтников-универсалов и двух спортивных, из зала фехтования, с огромными двуручными мечами. Ремонтники кладут нарушителя на кусок брезента и тащат в родную деревню ногами вперед. Спортивные киберы идут сзади и время от времени, будто от нечего делать, показывают приемы владения мечом. Дотащив, сваливают задом в лужу, если мужик, или на травку, если баба, и дают понюхать нейтрализатора.

Тит подсказал решение проблемы родителей и детей. Посоветовал в каждой деревне установить коммуникатор с большим экраном. Обсудив с Лирой и Мерлином, разработали проект типового узла связи. Небольшой домик, на крыше ветряк, на чердаке аккумуляторное и антенное хозяйство, в зале пять метровых экранов, пять телепередатчиков, пять клавиатур с двадцатью четыремя клавишами 6 х 5 сантиметров. На клавишах – название и фотография деревни, так как читать умеют единицы. Всем хозяйством управляет один компьютер и кибер-посыльный. Функции кибера – поддерживать чистоту и порядок в помещении и оповещать абонентов о вызовах. Первый узел мы развернули в Замке, следующие – по деревням, дети из которых застряли у нас из-за карантина. Дальше – по крупным деревням, потом – по всем остальным. Все работы вели киберы. Их легко дезинфецировать. Первыми освоили узлы связи дети, побывавшие в Замке. Потом – их родители. Потом мужики. Последними – бабы. Но зато эти – всерьез. Расставили видеотерминалы так, как им удобней, по углам, натащили лавок, скамеек и скамеечек, цветных половиков и ковриков и начали устраивать вечерами посиделки. С шитьем, вязанием, грудными детьми, заунывным пением и частушками. Человек двадцать в зале, да 80 на экранах. Жуть. Мужику войти страшно.

Анна запретила устанавливать узел связи на территории монастыря. Лира поручила киберам установить его снаружи, недалеко от ворот. Анна запретила киберу посыльному появляться на территории монастыря, велела передавать вызовы монастырскому привратнику. Впрочем, как только узел заработал, первая испытала его, побеседовала с Лирой, Титом, Мерлином. Потом созвала небольшое собрание и объяснила всем церкачам, как пользоваться узлом. Со мной беседовать отказалась. Впрочем, это неважно. Каждый день я посылаю ежика встретить ее после обеда. В первые дни ежик сразу отсылался за ворота. Позавчера был назван колючкой и поглажен по спинке. А сегодня я задержал ежика на десять минут. Анна волновалась и нервничала. Когда ежик все-таки появился, успокоилась и сказала: «Пошел вон, бездельник!» И даже погрозила кулаком.

Взялся за приручение церкачей из мобильного корпуса. Отправил в Пиитетову пустынь два вертолета. На одном – 12 тонн продуктов. Соль, сахар, мука, мясные консервы в банках, сгущенка. На другом всякая мелочь типа гвоздей и инструменты. Кроме простых – молотков, топоров, коловоротов, рубанков – все для развертывания кузницы и хорошей мастерской. Вертолеты, сохраняя строй, дважды на минимальной высоте облетели Пиитетову пустынь, вызвав тихую панику. Потом синхронно приземлились во внутреннем дворе. Пока универсальные киберы разгружали, внушительного вида спортивный кибер с двуручным мечом на боку вручил запечатанный пакет какому-то обалдевшему церкачу. В пакете кратко перечислялись последние новости. Подтверждалось объявление карантина. Подтверждался приказ перекрыть перевал. Сообщалось об уничтожении магистра и лаборатории эпидемиологов (без уточнения, до или после акции по заражению). Прилагалась стенограмма протокола собрания по выборам нового магистра. В конце сообщалось, что Анна поручила Дракону переправить кое-какие мелочи в Пиитетову пустынь. Подпись – Анна, магистр ордена Пришествия Литмундского монастыря. Разумеется, все сообщение написано почерком Анны, синтезированным компьютером. Очень довольный собой, я через узел связи отправил Анне отчет о проделанной работе и сел ждать. Через 15 минут разъяренная фурия, больше напоминающая дикую кошку, чем Анну, ворвалась в узел. Минут пять я слушал не перебивая, потом попросил кибера на том конце включить на пять секунд аварийную сирену. Это подействовало.

– Согласен, я собачий ребенок, гибрид вампира с крокодилом, свинья подколодная в четвертом поколении. Повтори свои вопросы еще раз и помедленнее.

– Зачем ты это сделал? Пошли вон, суки! – последнее не мне, а привратнику и охранникам ворот, прибежавшим на звук сирены.

– Фу, как грубо.

– Не могу иначе. У меня 150 мужиков, их надо в железной узде держать. Если расслаблюсь, они мне монастырь в бордель превратят. Ну так зачем ты это сделал?

– У тебя 150 мужиков, а в Пиитетовой пустыни 400. Когда карантин кончится, у кого больше власти будет?

– Поэтому ты решил их подкормить.

– Поэтому я решил их подмять. Под тебя. Пусть пока привыкают к мысли, что ты для них – Бог и царь. Папа римский. Будешь время от времени передавать им какие-нибудь приказы, обязательные к исполнению. И подбрасывать в нужное время нужные вещи. Например, варежки зимой. Кончится карантин, ты их тепленькими получишь, вместе с потрохами.

– Ты не их, ты меня под себя подмял. Ну чего так удивленно смотришь? Мастер, ну почему, почему ты не оставишь меня в покое, а? То пряник дашь, то в душу плюнешь.

Опять обидел. Хотел, как лучше, а получилось… как всегда.

Лира всерьез занялась заселением Замка. Недалеко от Литмунда имеет место быть приют для подкидышей. Кто-нибудь, обычно мать, приносит ребенка, кладет на широкую галерею и звонит в колокол. Сама скрывается в парке. Через некоторое время выходит сестра и забирает ребенка. Лира повадилась перехватывать молодых матерей в густом парке и устраивать им допрос. Причем, такой допрос, что не приведи Господи! Во первых, дело, как правило, происходит поздно ночью. Во вторых, женщину окружают 4 ежика, которые работают стереоколонками. Бедняжке кажется, что та, которая задает вопросы, ходит невидимой вокруг нее. То ли добрая фея, то ли привидение. Откуда у Лиры такая страсть к театральным эффектам? Неужто от меня? Если выясняется, что женщина подходит по каким-то, одной Лире известным критериям, один из ежиков выпускает облако сонного газа, и киберы грузят добычу на вертолет. Пробуждение обставляется с максимальной пышностью. На крестьянских девушек это очень действует. У метода только два недостатка: Во первых, к сорока сравнительно взрослым непоседам прибавилось еще 5 грудных детей. Во вторых, нарушение равновесия полов: Прибавилось 5 девушек и только один парень, отец одного из грудников. И тот оболтус. В голове – ветер, руки не тем концом вставлены.

Я по-прежнему вою на Луну. С каждым днем все больше чувствую свою ненужность. Машина запущена, процесс пошел. Главный компьютер набирает опыт создания новых баз, обучения детей. А это – краеугольные камни нашей программы. Перспективный план развития может разработать Лира. Недавно вызвал на экран план развития базы и даже икать начал. От замка Деттервилей запланирована прокладка тоннелей к замку Блудвилов, Литмундскому монастырю и приюту для подкидышей. От второй базы – к Пиитетовой пустыни. Суммарная длина тоннелей – больше двухсот километров.

Изучил в файлах медицинского компьютера все, что относится к размножению драконов. Так и не понял, в чем разница между обычным внутриутробным развитием плода и двуполым внутриутробным почкованием. Но Анна разницу видит, и компьютер тоже. Оказывается, главный компьютер больше 300 часов занимался генным проектированием драконочки на основе моей генной матрицы. 300 часов умножить на 16 тысяч процессоров, это не шутки! Потом аппаратура генной лаборатории собирала хромосомный набор по проекту и выращивала культуру ткани. Вот она, эта ткань драконочки, в холодильнике. Больше двух граммов. Аккуратно закрываю крышку холодильника и совсем забываю, что нужно контролировать эмоции. Прибегает Лира. В мокром переднике, с закатанными по локоть рукавами – из яслей, купала малышей. Учится быть мамой. Это у нее называется «Лабораторная работа по основам продолжения рода». Несколько двусмысленно утверждает, что учиться нужно на чужих ошибках. Тащит меня к вертолету, летим к морю. Оказывается, от моих переживаний все девчонки в Замке плачут, особенно грудные. Погода под стать настроению. Свинцовые валы неторопливо обрушиваются на берег. Серое небо, серое море, пожухлая трава. Лира требует, чтоб я объяснил, что со мной происходит. Расправляю правое крыло с бахромой сорванной перепонки. Потом рассказываю об открытии Анны и опасности войны людей с драконами. О всех прелестях односторонней эмпатии, когда все чувствуют твои эмоции, а ты – нет.

– Коша, нужно держаться, – заявляет Лира.

– А я что делаю?

– А ты страдаешь, – шмыгает носом. – И от этого все страдают.

– Хорошо. Выстрою себе берлогу у Волчьих гор, перееду туда. Будешь навещать меня по выходным.

– Коша, тебе сейчас никак нельзя уезжать. Без тебя все развалится.

– Почему? Все налажено, все работает. Никто на нас не охотится, церкачи не докучают.

– А взгляд Дракона?

– Что взгляд дракона?

– Ты серьезно не знаешь?

– Я же тебе говорил, мыслей читать не умею.

– Мы с Анной думали, ты знаешь. Когда ты рядом, никто врать не может. Ну не то, чтобы совсем не может, просто очень стыдно. Анна говорит, такое впечатление, будто все знают, что ты врешь, только в глаза плюнуть стесняются. Мы решили, что это и есть то, что в легендах называют «взгляд дракона». Коша, а ты не можешь передавать свои чувства послабее, как раньше?

Опять все вокруг знают про меня больше, чем я сам. Почему так?

– Расскажи об этом поподробнее.

– Ну, раньше, до того, как меня Деттервиль похитил, я тебя еле чувствовала. Только когда ты рядом был. Сэм тебя и рядом не чувствовал. А теперь я тебя за километр чую. А Сэм, Тит и другие мужчины – если вы в одной комнате.

Что произошло за это время? Во первых, с кем произошло? Сэм не менялся, а я опять головкой стукнулся. Значит, со мной. Теперь – что произошло. Я поломал все косточки, которые смог, и начал регенерировать. В крови появились какие-то гормоны, управляющие регенерацией. Нейроны, видимо, решили, что их это тоже касается и наладили дополнительные связи. Нет, чтобы умнее стать, так я начал, как хорошая радиостанция, транслировать в эфир свои эмоции. Если еще раз стукнусь, меня, наверно, и в Литмунде услышат. Или все смогут читать мои мысли. Буратино, ты сам себе враг. Анна говорит, у меня девять жизней. Тогда эта – третья? Господи, каким монстром я в девятой жизни буду…

Лира просит перевести то, что я машинально нацарапал на песке. LIVE – EVIL. Жить – зло. Англичане – мудрые люди. Как в детской загадке – ответ тут же, написан задом наперед. Перевожу.

– Но почему, Коша? Ведь все идет, как ты задумал. Мы строим новые базы, учим людей. С церкачами поладили. А крыло у тебя новое вырастет.

– Наверно, потому, что мечта драконов заключается вовсе не в строительстве новых баз. Я сейчас даже не помню, о чем мечтал до того, как Тита на болоте встретил. О чем думал, помню, а о чем мечтал – нет. У тебя есть мечта?

– Конечно, есть. Раньше я мечтала стать леди. Потом – отомстить магистру. А теперь мне надо продолжить род Тэриблов. Чтоб совсем не угас. Я ведь последняя осталась.

– Вот-вот.

– Ой, Коша, прости! Ты ведь тоже последний… А ты точно уверен, что драконов не было в 21-м веке?

– Точно.

– А в 22-м?

– На 90 процентов.

– А в 23-м?

– Не помню.

– Значит, в 23-м веке драконы могут быть. А десяток драконов в 21-м веке погоды не испортят! Ты сам говорил, людей – миллиарды, а драконов будет совсем немного. С исторической точки зрения никто и не заметит.

– Ничего это не значит. Это значит только то, что я не знаю. Повелители уже пытались обмануть время. Сама видишь, чем кончилось.

– По-моему, ты просто трусишь.

– Правильно. Трушу. Мне нельзя рисковать. Если б дело меня одного касалось…

– Ага, Блудвил то же самое говорил: «Я не за себя боюсь, а за сына». А кто трусит, тот никогда не побеждает.

– Глупенькая, может я как раз и боюсь победить. Человеческая самка сколько детенышей может родить за свою жизнь? Меньше двух десятков. А драконская? По два каждый год. И это так, между делом. Никаких неприятных ощущений и родовых мук. Ты знаешь, сколько лет живут драконы? Никто не знает. Компьютер так и не обнаружил предела. Живут, пока не надоест. И каждый год по два дракончика. А у тех через десять – пятнадцать лет – еще по два дракончика. Уяснила, сколько нас может стать к 23-му веку?

– Коша, я не знала. Но все равно, за счастье нужно бороться. Ты сам так говорил.

– Все правильно. Тебе нужно бороться. Это твое время, твоя планета. А я здесь – как заноза в пятке. Выполню свое предназначение и исчезну без следа. Вот послушай:

– По-моему, это из японской поэзии. Правда, красиво?

– Не знаю. Ты любого переспоришь, но ты не прав! Мы с Анной обязательно что-нибудь придумаем. А еще я хотела тебе предложить сшить перепонку из брезента, если тебе вертолет не нравится.

– Перепонка из брезента… Перепонка… Если ее надеть на крыло, как перчатку, пристегнуть у хвоста… Лира! Ты умница! Нет, спереди тоже надо пристегнуть… Если сползет, я опять шлепнусь. Получается сбруя, как на лошади. Ремень под крылом – и к хвосту… Летим скорей назад!

Подходим к моей комнате и обнаруживаем, что к двери крест накрест приварены два солидных швеллера. Смотрю на Лиру, она на меня. Отлавливаю кибера и спрашиваю, что это значит. Кибер не в курсе. Главный компьютер информационной централи тоже не в курсе. Компьютер инженерной базы выделил трех киберов-ремонтников на 30 минут для монтажно-сварочных работ по приказу человека. Какого человека, что за работы, не знает. Компьютер склада выдал два швеллера киберам. Ищем киберов. Все трое ничего не помнят. Видимо, получили приказ забыть. Даю задание прочитать содержимое черных ящиков нашкодивших киберов. Черные ящики пусты. Записи стерты около часа назад. Выясняем, кто стер содержимое черных ящиков. По косвенным уликам находим еще одного кибера. Сам он тоже ничего не помнит, но в его черном ящике сохранилась запись, что приказ стереть черные ящики злоумышленников исходил от одного из них. Что называется, концы в воду. Видимо, кто-то из вундеркиндов подшутил. Вот они все, из-за угла выглядывают. Иначе чего бы они здесь столпились? Приказываю киберам срезать швеллеры и открыть двери. На столе фотокопия записки: