ЗЕМЛЯ

Гуляю по берегу речки с одним из членов комиссии. Приблизительно по тому месту, где познакомился с Кенти. Дорожки нет. Здесь поляну окаймляет лес с подлеском, там – ухоженный английский парк. Но что поразительно – скамеечка у воды на том же самом месте. Есть на свете вещи, которым не страшны ни годы, ни пространства.

– Что за мелодию вы напеваете?

– Третий концерт Дебюсси, – машинально отвечаю я, потом задумываюсь. А может, и не третий. Может, и не Дебюсси.

– Сэр Джафар – так можно вас называть?

– Да-да, конечно. – Какие манеры, какой тон. Мысленно примеряю на себя фрак, белую манишку и галстук-бабочку.

– Сэр Джафар, скажите, сколько вам лет?

– Вы, видимо, знакомы с моим досье.

– Да, но в нем есть пробелы. Ничего не известно почти о двадцати годах вашей жизни. Я имею в виду ваши первые годы жизни как дракона.

– Мне тоже о них ничего не известно. Иногда, под утро бродят какие-то отрывочные воспоминания. О джунглях на океанском берегу, белоснежных горных вершинах. Ничего не могу отчетливо вспомнить. И не пытаюсь. Скорее, наоборот. Так что отчетливо помню только 45 лет своего существования. Это и человеческие годы, и драконьи.

– Понимаю. Вы являетесь главой специальной экспедиции по изучению планеты Сэконд, куда эмигрировали наши предки.

Ага, начинаются вопросы с подковыками. Политику отдаю, как договаривались, Анне.

– Номинально, чисто номинально. Мои интересы – академические. Единая теория пространства-времени. Лет десять-пятнадцать интенсивной работы, и я выведу наши знания о мире на принципиально новый уровень. В ближайшее время собираюсь начать строительство лаборатории в дальнем космосе. Понимаете, эти эксперименты не всегда безопасны…

– Да, я в курсе. Но мне кажется, вы уходите от ответа.

Прогоняю через себя быструю волну полярных эмоций. Спектакль должен быть интересен для зрителя. И должен оставлять место для фантазии.

– Видите-ли, есть еще одна причина. Я неудачник. Случайно застрял в вашем мире, допустил множество ошибок, попал под удар электротока, потерял память, приобрел дурную манеру транслировать в эфир эмоции. Я бы не хотел, чтоб мои ошибки отражались на судьбе экспедиции.

– Но одиннадцать лет назад вы совершили настоящую революцию на нашей планете. Изменили политический курс.

Внимание! осторожно! Напускаю на себя стыдливость.

– Не надо приписывать мне чужие заслуги. Я когда-то интересовался вашей историей. Программу форсированного развития вы разработали за много веков до моего появления. Исторический момент назрел. (Враки. Расчеты Коры говорят о другом.) Нужен был только слабый толчок. (Ха. Ха-ха.) Катализатор. Им стала Анна. Меня в тот момент интересовали совсем другие вопросы – кто я, откуда, что делаю в вашем мире.

– Но магистром она стала благодаря вашей поддержке.

– Не буду скромничать. Да, это я вытолкал ее в магистры. Можно сказать, силой. Но преследовал при этом сугубо эгоистические цели – прекратить охоту на дракона, которую затеял предыдущий магистр. Политический курс церкви меня тогда мало интересовал.

– А сейчас?

– Не обижайтесь, но сейчас – еще меньше. Поворот произошел, процесс развивается в нужном направлении. Назад пути нет. (Хотел бы, чтоб так было на самом деле.) Такой ход событий меня устраивает и больше не интересует.

– Огромное спасибо за то, что уделили мне время для беседы. Вы совершенно по-новому осветили некоторые вопросы.

Тут он вынимает из кармана диктофон, демонстративно выключает и машет кому-то рукой. Оглядываюсь. К нам спешит Анна. Целует мужчину, забирает диктофон, прослушивает запись.

– Великолепно, Мастер. Ты неподражаем! Сама готова поверить, что все так и было. Матфей, ты сможешь переправить эту запись стабилистам?

– Нет ничего проще. Я живу в одной комнате с Луко Феррачи. Сегодня вечером при нем прослушаю и застенографирую запись. Если заинтересуется, дам прослушать ему. А утром и диктофон и стенограмму оставлю на тумбочке. Он итальянец, а итальянцы любопытны. В крайнем случае пустим запись как официальный документ комиссии.

Оказывается, это и есть тот самый Матфей. Анна могла бы меня предупредить. Впрочем, тогда я бы не осторожничал в беседе, не получилось бы этой записи. Слушаю их разговор с Анной, и понимаю, что назрел очередной политический кризис. Придется отложить исследования до лучших времен и заняться политикой. Опять изучать новую дисциплину. Господи, кончится это когда-нибудь, или нет?

СЭКОНД

Солнце стояло высоко. Сандра приподняла голову и застонала.

Лучше бы меня вчера наказали, – подумала она и села, прислонившись к стенке. Голова раскалывалась. Болела оцарапанная спина, болела правая ягодица, отбитая при падении с лошади, болело все остальное. – Хорошо, что меня мама не видит. Стыд-то какой – на полу спать.

Рядом с ножкой кровати стояла глиняная кружка. Сандра заглянула в нее и допила содержимое. На дворе мычала недоеная корова. Хромая и постанывая, девушка занялась хозяйством. Подоила корову, открыла ворота, выпустила во двор. Лошак, убежавший вчера, щипал траву у забора. Сандра прижалась лбом к его теплой шее, погладила, взяла ведра, пошла за водой.

У колодца мужчины поили лошаков. Кто-то рассказывал:

– А внутренний голос и говорит: – Убей вождя! – Убил! – Ну теперь, ты как хочешь, а я сматываюсь!

Девушка слабо улыбнулась.

– А, Санди! Я твои истории рассказываю! Мужики, пропустите! Это она вчера завров повернула. Как голова? болит?

Девушка поставила ведра на скамейку, скорчила гримассу и вяло махнула рукой, пытаясь вспомнить, как же зовут эту небритую личность. Кто-то налил ей воды. Повинуясь внезапному порыву, она сунула голову в ведро, насколько хватило дыхания, шумно отфыркалась, мотая волосами, остатки вылила за шиворот.

– Вот это по-нашему, – одобрительно загудели мужики.

Сухой одежды дома не оказалось. Сандра вспомнила, что заходила баба Кэти и взяла все в стирку и починку. Пришлось ходить в мокром.

Напоив лошака и корову, девушка отправилась на розыски хозяина глиняной кружки и боченка из-под вина. Отдала кружку свирепой женщине в ошейнике, попросила прощения, выслушала много неприятного. Нашла боченок и огорчилась еще больше. Боченок представлял собой набор деталей – два донышка, два обруча и много-много планок. Кто-то на него сел и раздавил. Девушка собрала все планки в охапку, отнесла домой, попыталась собрать. Не получилось – не хватало рук и опыта. Плюнув, пошла в кузницу.

По пути встретила Лужу. Та отвернулась и хотела проскочить мимо. Сандра поймала ее за руку, развернула заплаканной физиономией к себе.

– Кто тебя обидел?

– Тебе вчера девка в награду полагалась. Я думала, ты меня из бараков в дом возьмешь, а ты ножик на поясе выбрала. – Вырвалась и убежала.

– А, Санди, – встретил ее кузнец. – Я все утро думал над твоей идеей. Плохая это идея, вредная. С виду хорошая, а как подумаешь – плохая. Да и баб жалко.

– Какая идея? – не поняла Сандра.

– Ветряную вертушку сделать, чтоб воду качала. Сделать просто. Я уже матерьял подыскивать начал. Хорошо, Умник спросил, куда баб девать?

– Каких баб?

– Которые сейчас ворот крутят. Они ж больше ни на что не годятся. У кого глаз нет, у кого руки по плечи отрублены. Их тогда убить надо будет. А с остальными еще хуже. Сейчас они ворота боятся, а тогда ничего бояться не будут.

Сандра застонала, села на порог, обхватила руками голову.

– Социальные последствия технической революции. Том первый, глава четвертая, – забормотала она. – Уничтожение рабочих мест, безработица, обеспечение занятости. Я думала, это чистая теория. Боже, что мне делать?

– Выпей рассолу, – посоветовал кузнец.

СЭКОНД. ОРБИТАЛЬНАЯ

Подготовка к старту проходила в лихорадочной спешке. Ким, чумазый как негр, в здоровенных стереоочках компьютерного дисплея, сам лично проверял каждое соединение, каждый шов, заваренный киберами. Пол вокруг шаттла был мокрый, скользкий и грязный. Герметичность баков проверяли, накачивая в них воду под трехкратным давлением. После чего ее просто сливали на пол. Дик кончил укреплять блоки СЖО, выдранные с мясом из гермопалаток – три в кабине, три в носовом салоне, два – на корме. Подключил к энергосети корабля, проверил.

– Нет, так не пойдет! – возмутилась Сандра. Включай от автономных аккумуляторов.

– Какая разница.

– Дик, ну пожалуйста!

Дик ушел на склад, вскоре вернулся вместе с Угольком. Уголек волокла по полу контейнер с аккумуляторами. Открыв его, Дик сорвал с десятка заводскую упаковку, воткнул головками в гнезда подзарядки.

– Дик, ты их от аккумуляторов шаттла заряжаешь?

– Нет. Сейчас энергия со станции по кабелю идет. А ты испугалась, что шаттл без тока оставим?

– Ага, – Сандра принялась аккуратно распаковывать остальные аккумуляторы и втыкать в гнезда.

– Ты хочешь все зарядить? Их тут полсотни!

– Пригодиться могут.

– С ума сошла, – пробормотал Дик, но принялся помогать.

Когда последний был воткнут, в полу открылся люк, из него высунулся Ким. Сдвинул очки-дисплей на лоб и спросил:

– Ребята, вы ничего не делали? Энергосистема перегружена.

– Мы поставили аккумуляторы на зарядку. Убрать часть? – спросил Дик. Ким надвинул очки, забормотал: «Энергосистема. Мониторинг. График. Прогноз.» Поднял очки.

– Нет, пусть стоят. Новых только не включайте, – скрылся в люке.

– Дик, чего он очки все время вверх-вниз дергает? – спросила Сандра.

– Когда очки опущены, компьютер считает, что Ким с ним говорит, пытается все слова как команды интерпретировать.

– Ну и что?

– Ну и может получиться нежданчик. Компьютер – парень умный, но дура-ак! Допустим, Ким тебе скажет: «Отцепись», а комп на свой счет примет. И что-нибудь отцепит. Потом будет мучительно больно.

Дик ушел проверять навигационный компьютер. Сандра поймала Сэма на складе. Тот отбирал груз для погрузки. Обсудили, что в каком порядке грузить, уменьшили тяжесть до четверти земной, начали погрузку. Уголек затаскивала очередную нуль-камеру или контейнер в грузовой отсек. Сэм с Диком принайтовывали к полу и бортам. Сандра снимала двери нуль-камер, складывала их стопкой, закорачивала датчики состояния двери. Потом запускала тест автодиагностики.

– Сэм, попроси Кима проверить камеры – сказала Сандра. Сэм сунул голову в люк и крикнул:

– Ким, проверь нуль-камеры!

– Хорошо-о-о! – донеслось гулкое эхо из недров шаттла. Поставьте аккумуляторы на зарядку. Люк Э-2. По 200 в каждый аккумулятор.

Сэм выпрыгнул из шаттла, нашел на полу люк с обозначением Э-2, откинул крышку.

– Уголек, помоги!

Вытянули конец кабеля толщиной с руку, подключили к шаттлу, Сэм что-то набрал на выносном пульте. Повторили ту же операцию с соседним люком.

– Сэм, а 200 – не мало? Может, 250?

– Не беспокойся, Санди. Я 400 задал. Запас карман не тянет.

Прибежала Ливия, поинтересовалась, как идет погрузка, и убежала готовить станцию к приему комиссии. Дик разложил на полу восемь скафандров, проверил каждый, один забраковал. Только хотел убрать, за проверку взялась Сандра.

– Я же проверил. Ты что, мне не доверяешь? – обиделся Дик.

– Не гунди. Санди знает, что делает, – донесся из грузового люка голос Кима.

Сандра показала Дику язык, чмокнула в щеку, чтоб не обижался, закончила проверку, помогла отнести и развесить по шкафчикам на шаттле.

Через час из люка, сося ободранный палец, показался Ким.

– Сэм, самое важное я закончил. Как только заправимся, можно лететь.

– Мы с Диком тоже кончаем. Вводим в автопилот маршрут и все точки, годные для посадки. Старт назначаю завтра на десять утра. А в девять утра послезавтра будем встречать комиссию.

– Так не сегодня стартуем?

– Нет. Сегодня крепко поужинаем, и пораньше ляжем бай-бай. Помнишь, что Дракон говорил? «Чтобы стать великим математиком, нужно прежде всего выспаться. Эйлер».

– Я от него другое слышал: «Чтобы стать великим человеком, надо спать четыре часа в сутки. Наполеон.» – парировал Дик.

– Дракон все-е знает, – растягивая слова, подвел итог Ким.

СЭКОНД

Лесопильню строили неохотно. Поездка в лес за бревнами (десять баб с топорами и пилами, двадцать воинов для охраны) и сооружение простейшей рамы для распиливания бревен заняло весь день. Вечерние работы вообще были сорваны, так как в барак поступила новенькая. Совсем молоденькая девушка, которой Свинтус по пьянке выбил глаз. Бараки гудели как встревоженный улей. В несчастье обвиняли почему-то не Свинтуса, а Сандру, как организатора пьянки.

Девушки из мужского дома тоже высказали свое «фи». Мол, если напоила да раздразнила мужиков, так сама и обслуживай. Нечего на них сваливать грязную работу с пьяными скотами.

Уже у крыльца ее встретил Череп и высказался ясно и однозначно, что если она еще раз снимет баб с прополки, то сама пойдет в поле и будет работать одна за всех. Как только он отошел, Сандра сорвала с пояса нож и метнула в сердцах в дверь. Попала рядом. «Дзинь» – сказало окно. «О-ой, мамочки!», – согласилась девушка.

На следующий день Сандра проснулась в мрачном настроении. Подсчитала на пальцах дни. Шел уже пятый после отъезда Скара. Завтра-послезавтра он должен был вернуться. Девушка боялась. У нее наступил период, когда боишься всего – темноты, собственной тени, случайного скрипа.

Ну вот, – подумала Сандра, – пора идти на подвиг. Я должна доказать всем, что я не они. Я представитель Светлого Будущего. Я храбрая. Я сильная. Я неустрашимая. Я защитница угнетенных. Я в каждой бочке затычка. Страшно как, если б кто знал! Нож – на пояс. Ошейник, не забыть ошейник! За пазуху. Все, кажется.

Сандра изменила план и решила начать не с пола, а с кроватей. Точнее – с двухэтажных нар. Женщин нужно было убедить в полезности работы, иначе они, как дети, теряли интерес. Да и нормы прополки Череп не изменил.

Однако, Череп сегодня оказался добрый. Выделил десять женщин на весь день.

Сандра не понимала, что с ней происходит. Мерила площадку быстрыми шагами, командовала резко, решительно. Женщины от нее шарахались, старались не попадаться на глаза. К обеду изготовили первые нары. Пришла матка и забраковала. Сказала, что надо делать широкие, двуспальные. Зимой в одиночку спать холодно. Да вдвоем и веселей. Сандра возмутилась, задумалась, опросила женщин. Спали всегда парами.

– Против жизни не попрешь, – вздохнула она и приказала делать двуспальные. – Устойчивей будут, – утешила она себя.

Первый серийный экземпляр не прошел в двери. Сандра зарычала от злости и приказала врезать в стену ворота. Женщины расхватали пилы, топоры, бросились исполнять. К вечеру изготовили первые шесть нар. Очистили от соломы половину барака, подмели пол, расставили нары. Матка принесла откуда-то рулоны мешковины, посадила женщин шить тюфяки. Незанятые женщины поочередно ложились на голые доски и блаженствовали. Рейтинг Сандры вновь поднялся. Набили тюфяки соломой, положили на нары. Сандра легла первая. Жестковато, колко, но спать можно, если смертельно устанешь. Потянувшись, девушка принялась расписывать достоинства подушек, одеял, белых простыней.

– Я знаю, тюфяки надо ткацким мхом набивать, – заявила одна из женщин. Ее горячо поддержали остальные.

– Завтра так и сделаем, – решила Сандра.

Вечером опять был костер. Впервые пели веселые песни, похожие на частушки. Пришел Череп. Его всей гурьбой потащили в барак, хвастаться. Минут через пять он появился оттуда озадаченный, отвел Сандру в сторону и спросил:

– Чего ты добиваешься?

– Хочу, чтобы люди по-человечески жили, а не как свиньи.

– Бараков бояться должны.

– Зачем? Пусть наоборот, боятся, что все бабы в бараки убегут. Ты, господин, тогда самым главным в форте станешь. Там, откуда я, в бараках лучше, чем у вас в мужском доме живут. И ничего, мир не перевернулся.

– Врешь ведь, стерва!

– Вру, – весело согласилась Сандра, – но только чуть-чуть. Вот на столько, – показала кончик пальца.

– Ну, смотри, Хартахана!

– Ой, – сказала Сандра, – я забыла совсем. Завтра в лес ехать надо. Доски кончились.

СЭКОНД. ОРБИТАЛЬНАЯ

– Мальчики, я лечу с вами, заявила Сандра за завтраком.

– Ты с ума сошла! А на связи кто?

– Уголек. Пульт она знает, драконские клавиатуры, наушники, ларингофоны уже прибыли из бункера.

– Санди, ты нужна нам здесь. Когда ты за пультом, мне спокойней.

Уголек похлопала Сэма по плечу кончиком хвоста.

– Помнишь, ты проспорил мне три желания, командир? Одно еще осталось. Сандра летит с вами.

– Это не тот случай, Уголек.

– Давай у мамы спросим, тот или не тот? Я серьезно говорю, слово дракона.

– Сандра, летишь с нами. Разговор окончен. Все поели? Тогда идем.

Надели легкие скафандры, подогнали специальными шнуровками по фигуре. Дик плюхнулся в левое, командирское кресло и защелкал тумблерами. Один за другим зажглись экраны и индикаторы на лобовом стекле. Сэм посмотрел на Дика, покачал головой, вздохнул и сел в среднее кресло. Правое занял Ким. Девушки устроились на дополнительных, во втором ряду.

– Начинаем молитву, – сказал Дик. Сандра удивленно посмотрела на него. Но молитва оказалась специфической. Дик называл агрегат или подсистему, Ким отвечал: «В норме».

– Левый закрылок?

– В норме.

– Левый элерон?

– В норме.

– Гироскопы?

– В норме.

– СЖО.

– А черт ее знает. Автономная. Воздух в норме.

Сандра перегнулась через подлокотник и посмотрела на блоки СЖО за спиной. На их пультах горели зеленые лампочки.

– Бублик, я птичка. К полету готовы.

– Вас слышу. Телеметрия с борта в норме, – откликнулась по громкой связи Уголек.

– Отстыковываю коммуникации.

– Ой, как живые! Птичка, кабели и шланги убрались в свои норки.

– Выключай гравитацию, Уголек.

– Есть отключить гравитацию. – На борту наступила невесомость.

– Открыть ворота ангара!

– Шустрый какой! Надо сначала воздух стравить. Вот теперь открываю. Ворота ангара открыты.

– Отдать швартовые захваты.

– Есть отдать швартовы.

– Толкатели!

– Есть толкатели!

На секунду перегрузка вдавила Сандру в кресло, и тут же снова наступила невесомость. Дик чуть отжал штурвал от себя, где-то за спиной взвыли гироскопы, корабль клюнул носом, и в иллюминаторах показалась станция. Огромная, матово-серая, в каких-то разводах и подпалинах. На бублик она была совсем не похожа. Не те пропорции. Колесо с тремя толстыми спицами.

– В этот исторический момент я хочу сказать: Вперед, орлы! Тормоза придумали трусы! Вперед и не оглядываться! – с пафосом произнес Дик и оглянулся на девушек. Ливия хихикнула.

– Через пятнадцать минут – первый маневр. Ким проверяет герметичность, Дик на боевом посту, остальные свободны, – сказал Сэм. – Скафандры не снимать и не расстегивать.

– Сэм, ты украл мою реплику! Кто сидит в левом кресле? – возмутился Дик.

Ким одним движением отстегнул и сбросил привязные ремни, оттолкнулся от кресла, в воздухе перевернулся, оттолкнулся от потолка и вылетел в коридор. Сэм повторил его маневр. Это было проделано до того непринужденно, что Сандра невольно позавидовала. Сама она медленно ползла по стенке, перебирая скобы руками.

СЭКОНД

Рано утром, не успела еще Сандра подоить корову, пришел Череп. Осмотрел оружие на стене, потирая подбородок, потом приступил к главному.

– Мне сегодня на вышке дежурить. Ты, девка, присмотри за бабами. Черт с тобой, занимай их чем хочешь, но чтоб без дела не сидели.

Сандра согласилась. День получился нервный, дерганый. Надо было разбить женщин на бригады, дать каждой бригаде задание, собрать мужиков и лошаков для поездки в лес за бревнами. (В прошлый раз она убедилась, что мужчины не стерегут рабынь, а именно охраняют от опасности, грозящей из леса. Правда, какой – так и не поняла.) Проконтролировать, все ли идет как надо. Но всему приходит конец. Подошел к концу и этот суматошный, бесконечный день. Девушка несла ведро молока в бараки и мечтала об отдыхе. Миновала мужской дом и удивилась тишине. Что-то случилось – то ли массовый побег, то ли еще хуже. Сандра оставила ведро на дороге и пустилась бегом.

Все женщины были внутри барака. Столпились у комнатушки матки. Возбужденные, горячо дышащие, с широко открытыми глазами.

– Мы чужого мужчину поймали, – объяснила ей Лужа. – Ты ведь не отнимешь его у нас, правда? У тебя Скар есть. Не отнимай, госпожа…

– Сумасшедшие! Где он?

Ее провели. Незнакомый парнишка лет пятнадцати-шестнадцати был распят веревками на кровати. Голый. Одна из женщин безуспешно пыталась привести его член в рабочее состояние. Остальные жадно смотрели и давали советы. Женщина огрызалась.

– Что вы с ним хотите сделать?

– Ничего плохого, честное слово. Мы его любить будем, кормить будем, – заверили женщины. – Пока мужчины не отнимут.

– А потом?

– Убьют, наверно. А может, отпустят. В прошлый раз убили. Мы его тогда три дня прятали – женщины пришли в восторг от воспоминаний.

– Понятно… сказала Сандра. Идиотки! Только глухой не догадается, что вы чего-то затеяли. Ты и ты – идите к колодцу, ругайтесь погромче. Ты и ты – садитесь на крыльцо, пойте что угодно. Ты, ты, ты и ты – в разведку. Если увидите мужчину – со всех ног сюда. Все поняли? Действуйте!

Женщины испуганно разбежались. Сандра села на край кровати, задумалась.

– Парень, тебя как зовут?

Парнишка злобно сверкнул глазами.

– Глупый, я тебя спасти хочу.

– Клоп я.

– Похож. Откуда ты?

– Я из хорцев.

– А сюда зачем пришел?

– Я воином должен стать. Мужчиной. Мне женщина для дома нужна.

– Ну и как? Стал?

– Три раза – подтвердила матка под общий хохот. – А вот Колючку, четвертую, не любит. Она к нему и так, и сяк…

Сандра подняла руку, призывая к тишине.

Симпатичный какой, – думала она. – И совсем мальчишка. Неужели его убьют? Господи, что за мир такой! Может, бабы отпустят, если попрошу? Нет, если попрошу, не отпустят. Если прикажу, отпустят. Обидятся только. А парнишка потом опять сюда полезет, его опять поймают. Дура, что я время теряю. Это же логическая задача. Думать надо, по системе думать, как учили. Вводные – есть парнишка. Есть женщины. Ему нужна… Точно!

– Ты сказал – нужна женщина для дома, так? Тихо, бабы, слушай меня. Кто хочет променять бараки на дом?

Все оживленно загалдели.

– А кто хочет променять бараки на дом Клопа? Кто не хочет, отойдите к стенке.

Энтузиазм заметно утих, но ни одна не отошла.

– Тогда делайте, как скажу! Предупреждаю сразу, если хоть одна сука проболтается, мы все сгнием в этих бараках. Мужики нам этого не простят. А если все пойдет как надо, многие будут жить в домах! Клянетесь молчать?

– Клянемся – нестройным хором отозвались женщины.

– Ежик, выйди вперед. Сороки, станьте к Ежику.

Вышла новенькая, с запекшейся раной вместо выбитого глаза, и две женщины крепкого сложения. У одной отрезаны уши, у другой, видимо, язык. В остальном похожие, как две капли воды.

– Ежик, разденься. Покажи себя. Повертись, повиляй бедрами. Спинку выгни. Нравится? – спросила Сандра у парня.

– Ага!

– Предложишь девушке ошейник – отпустим.

– А с обоими глазами девку дашь?

– Ах ты, паразит разборчивый! На себя посмотри! Колючку не приласкал, а выпендриваешься. Нет, бабы, надо его мужикам сдать.

– Госпожа, не надо его сдавать! – Ежик испугалась не на шутку.

– Ну, раз за тебя девушка просит… Последний раз спрашиваю, клянешься дать ей ошейник?

– Клянусь, если отпустите. Я ж за этим и приехал.

– Тогда слушай дальше. Ты парень, вроде, крепкий, хотя Колючку и обидел. Я даю тебе еще двух жен. Сороки, развяжите суженого. Для посторонних они будут твоими рабынями, но на самом деле – жены. Понял?

– Понял.

– Когда вернешься, своим скажешь, что это ты Ежику глаз выбил. То ли в темноте промазал, то ли вела себя плохо – сам выдумаешь. Главное, ври позанятней. Как Сорок за волосы схватил, лбами стукнул, через седло кинул. Как следы прятал. Как за тобой весь форт охотился. Как ты от погони с тремя бабами ушел.

– Понял, – улыбнулся парень. – Я такого расскажу!

– А вы, девки, все подтверждайте, друг за друга и за этого молокососа горой стойте. Хозяйство вам вести. Он еще молодой, бестолковый. Но на людях ему не перечить никогда! И голос никогда не повышать. Он для вас все, остальные не указ, ясно?

– Ясно – отозвались все.

– Ты их береги. Я тебе лучших отдаю, – Сандра критически оглядела паренька. – Ох, боюсь, не справишься ты. Ладно, была – не была! Но смотри, через пол-годика в гости заеду. Если обижать их будешь – голову сниму, а девок другому отдам.

Парнишка кончил одеваться.

– У тебя лошак-то есть?

– В холмах спрятан.

– Сделаешь так: двое верхом, двое рядом бегут, за стремя держатся. Потом меняетесь. Даю вам пять часов, потом поднимаю тревогу. Хватит тебе пяти часов?

– Хватит. Спасибо тебе. К хорцам попадешь, меня ищи. Все для тебя сделаю, Клоп добро помнит! – парень и три девушки бесшумно вышли в темноту.

– Вот так, бабы – устало сказала Сандра. – Трех пристроили. Следующего поймаем – еще трех пристроим. Идея ясна? Через пять часов зажигайте факелы, визжите, вопите, бегайте вокруг бараков. Чем больше шума и беготни, тем лучше. Кричите, что на вас напали, что мужиков было от трех до десяти, что темно было, не разглядели. Главное – визжите погромче.

ШАТТЛ

– Сэм, можно тебя? У нас проблема. – Ким выглядел удивленным и расстроенным.