— Зимой река замерзает. Мельница не крутится.

У Джафара холодок пробежал по спине.

— Река до дна промерзает?

— Нет. Только сверху.

— Тогда выкрутимся.

Кора тут же успокоилась, повеселела, зато Джафар впервые задумался о зиме всерьез.

Насыпать мешок — десять лопат песка, влить ведро разбавленной донельзя эмульсионки, отрезать кусок веревки от бухты, завязать мешок, забросить на телегу. Взять следующий, насыпать, плеснуть эмульсионки, завязать, на телегу. Наконец, телега вся покрыта мешками. Больше нельзя — лошадь не свезет. Пока он везет, сгружает мешки в грязь между старой дамбой и забором, Кора готовит новые мешки. Сматывает с рулона метровый кусок бесконечного пластикового чулка, отрезает, перетягивает с одного конца веревкой. Мешок готов. Джафар скидывает последний мешок в грязь. Еще один метр. Нельзя так жидко эмульсионку разводить. Не схватится. Или через год схватится. А что делать, если ее на складе — меньше тонны сухого порошка. На главной базе — навалом. Там всего навалом, кроме энергии. А тут у меня флаер простаивает. Час — туда, час — оттуда, полтонны эмульсионки. Только сначала надо плотину сделать, аккумуляторы флаера зарядить, а уж потом — час — туда, час — сюда. Замкнутый круг. Кора, умница, славная моя. Опять мешки наполняет. Сказал же ей, чтоб отдыхала, пока я не вернусь. Двужильная она, что ли? Пожалел девушку, защитил, называется. Вкалывает, как негр на плантации. Как десять негров. Песок на зубах, песок за воротом, нельзя комбинезон снять, комары, слепни. Надо поручить киберам сделать ультразвуковую отпугивалку. Только бы не забыть до вечера.

— К-х-ора, кхе, сказал же тебе, подготовила мешки — отдохни.

Стрельнула глазами, и опять насыпает.

— Кора, отложи лопату, посмотри мне в глаза. Ты почему не слушаешься?

Вынула кинжал, царапает на песке. Почему она всегда с кинжалом?

— Там киберы голодные.

— Славная моя, днем раньше, днем позже, неважно. Им от голода не больно, пойми. Только спят, и все. Даже не спят, дремлют. Я тебе потом все о них расскажу. А зачем ты все время кинжал носишь?

— Я мужнина жена. Пристанут, ударю.

Мешок, десять лопат песка, эмульсионка, завязать, на телегу. Следующий. На телегу. Следующий. На телегу. Но-о, Хайкара. Не верти головой, не больше, чем всегда. Меняю план. Накопление воды в водохранилище начну, как только поднимем дамбу на метр. Или как только с этой полянки весь песок выберем — это уж что раньше получится. Если я сразу всю воду перекрою, речка высохнет, крестьяне пойдут выяснять, что да почему. А если наполовину перекрою, забеспокоятся, конечно, но жарким летом всякое бывает. Решено, буду поднимать уровень воды вместе с дамбой. Ну, на полметра ниже. И, если где размывать начнет, сразу увижу. Надо как-то отучить крестьян в этот лес ходить. Может, скелетов пластмассовых в лесу накидать? Сотни две-три. И в мельнице за стол посадить, пусть в карты играют. А что, про заброшенные мельницы всегда страшные истории рассказывают. Закажу киберам изготовить четыре игровых автомата для игры в карты. В виде скелетов. С горящими красными глазами. Посажу за стол. Пусть играют на деньги. Или на кости. Свет сделаю темно-темно-синим, почти фиолетовым. И выигравший будет смеяться страшным утробным смехом. Кто заглянет в окно, больше не захочет идти в этот лес. А еще можно голос сделать. Добрый, женский, чтоб предупреждал, уходите, мол, отсюда поскорее, мочи нет злые силы сдерживать. Не уйдете, и от вас один скелет останется.

— Все, Кора, перерыв на обед. Все, Хайкара, ты на сегодня свою норму отработала. Теперь Табак работать будет. Что ты мотаешь головой? Не хочешь работать? Ай-я-яй! А еще рыцарским конем был. Не слышал что ли, труд сделал из обезьяны человека. Может, и из тебя, лодыря, сделает. Опять мотаешь головой, не хочешь быть человеком? Вообще-то правильно. Настоящим человеком быть трудно. Слышал про бремя белого человека? Ну какой ты начитанный. Только зачем в пыли валялся? Кора тебя утром чистила-чистила, а ты в пыль, и ноги кверху. Ну все, нет у меня больше сахара. Не заработал еще. Побегай часик, пока мы поедим.

— Кора, я вот о чем подумал, как только вода поднимется на два метра, я сделаю временный лоток на половину высоты колеса. Пусть оно хоть в четверть силы работает, хоть в одну десятую, тогда один кибер сможет нам помогать. Ну как идея?

Мешок. На телегу. Мешок. На телегу. Черт, эмульсионка в бочке кончается. Надо новую разводить. На этот рейс хватит, а потом разведу. Сколько всего мешков надо? Я же считал. Двадцать на погонный метр на дециметр высоты. От сорока до пятидесяти тысяч. А в самый удачный день мы тысячу мешков на двоих делаем. Минус дождливые дни — как раз к сентябрю закончим. Листья желтые, опавшие крр-ружатся. Тяжелый, зараза. Лишних две лопаты в него кинул. С тихим шелестом нам под ноги ложатся. И от осени не спрятаться, не скрыться. Все, последний. Листья желтые, скажите, что вам снится…

— Кора, отдохни пока. Я эмульсионку разведу. Что спрашиваешь? Откуда столько пленки? Это в Среднюю Азию везли. Там пески, пустыня. А солнце жаркое — как сейчас. Этим пескам только капельку воды дай, по три урожая в год собирать можно. Вот и хотели сделать зону орошаемого земледелия. Только не успели. Ничего мы не успели. Ну все, теперь смотри сюда. Начинаем самое интересное. Засыпаем основное русло, там где река дамбу полностью размыла. Вода поднимется на метр и пойдет по каналу со шлюзом. А когда мы дамбу до двух метров доведем, вода по этому временному лотку на колесо пойдет. Вот тогда заживем!

Вечерело. Джафар поправил последний мешок, снял сапоги, сунул ноги в прохладную воду. Выпрямился, посмотрел вдоль дамбы. Желтые мешки, уложенные, как паркет, уходили вдаль и исчезали за плавным поворотом.

— Кора, Кора, посмотри, тебе это что-нибудь напоминает? Это же дорога из желтого кирпича. Я тебе потом сказку про нее расскажу. Про храбрую девочку Элли, Страшилу Мудрого, Железного Дровосека, волшебника Изумрудного города. А сейчас запомни, того кто идет по дороге из желтого кирпича, ждет много приключений. Снимай сапоги и идем.

Идти по прохладным, чуть скользким, омытым дождем мешкам было удивительно приятно. Они прошли дамбу из конца в конец дважды, удивляясь вечерней красоте рукотворного озера.

Джафар повернул тяжелый ворот, опустил заслонку шлюза еще на двадцать сантиметров. Поток за его спиной заметно ослабел. Но уровень воды в водохранилище поднимался медленно, почти незаметно для глаза. Они с Корой успели пообедать, прежде, чем первый ручеек пробежал по желобу к мельничному колесу. И ждали еще десять минут, прежде, чем колесо медленно повернулось на долю оборота, и снова замерло.

Гидрит твой ангидрит — непонятно выругался Джафар и приподнял конец лотка сантиметров на десять, подсунув под него чурбан. Поток постепенно набирал силу. Теперь колесо вращалось страшно медленно, но непрерывно. Джафар побежал внутрь помещения, к приборам.

— Один киловатт — крикнул он из окна.

— «Это много?» — жестами спросила Кора.

— Мало! Но у нас до сих пор было пятьсот ватт.

Джафар два раза осмотрел все узлы генератора, колесо, попробовал крутить его руками, потом растерянно спросил:

— Но почему так мало? Это же кот наплакал! Смешно даже…

Судя по голосу, было совсем не смешно. Кора погладила его по спине, сжала ладонь.

— Нет, ты смотри, какой поток — это же больше ста литров в секунду, — возмущался Джафар. — И всего один киловатт.

Кора тоже осмотрела колесо. Вода шла куда надо, мимо не проливалась. Джафар сел на землю и забубнил:

— Ватт — это джоуль в секунду. Кажется, так. Е равняется эм вэ квадрат пополам. Нет, лучше Е равняется эм же аш. Сто литров на два метра, даже больше, на 9,8 — округлим до десяти — два киловатта. А у меня на приборе один. КПД пятьдесят процентов. Все правильно, очень даже неплохо, — взглянув на его лицо, Кора уверилась в обратном. — Завтра будет больше.

Через три дня колесо давало уже пять киловатт, и Джафар смог включить в работу киберов. Дело пошло в четыре раза быстрее. Киберы работали круглосуточно, и их было четверо. Но укладывать мешки в дамбу Джафар никому не доверял. Поэтому песчаный карьер зарастал и зарастал штабелями мешков. На четвертый день Джафар подозвал киберов к колесу и сказал:

— Ребята, ставлю задачу. Высота плотины намечена в 4 метра. Река дает два — два с половиной кубометра в секунду. В идеале — это сто киловатт. Генератор у нас — на 250 киловатт. Подумайте, как надо переделать это колесо, и что надо еще сделать, чтобы получить максимум энергии. Когда придумаете, доложите мне, и сделаете. Да, не отходите отсюда дальше, чем на два километра. И старайтесь не попадаться на глаза незнакомым людям. Перед тем, как начинать работы, накопите в аккумуляторах энергию, чтоб хватило с тройным запасом. Задача ясна? Вопросы есть? Выполняйте.

Киберы встали кружком, воткнули друг другу в брюшко какие-то разъемы, постояли минуту, потом разбежались по разным берегам. Двое пошли вверх по течению, двое — вниз. Джафар наблюдал с большим интересом. Раньше он никогда особенно не интересовался кибернетикой. К киберам относился как к мебели. Есть — и хорошо. Они занимались своими делами, он своими. Разумеется, знал, что киберы без приказа ничего не делают. Но сколько базовых, заложенных еще на заводе приказов, хранит их память, сколько неотмененных приказов там осталось с «доисторических времен» — не знал никто. К тому же, киберы накапливали жизненный опыт, учились на своих ошибках. Вот, например, сейчас они какой информацией обменивались? Может, как строить Днепрогэс, а может, как ходить по болоту. Общее правило программирования было такое — поставить задачу, описать граничные условия, выяснить, правильно ли кибер понял задачу, сколько времени займет выполнение (если это не оговорено в граничных условиях). В сложных случаях приказать киберу докладывать о ходе выполнения и предстоящих шагах. При постановке задачи избегать выражений «во что бы то ни стало», «любой ценой», «пока не сделаешь, не возвращайся». Иначе кибер, посланный в огород за морковкой, посадит семечко и будет терпеливо ждать, пока оно вырастет.

Джафар закинул на телегу два десятка мешков и похлопал коня по крупу:

— Н-но, бездельник.

Табак ответил ему невыразимо грустным взглядом.

Киберы разработали проект, включающий расчистку порогов в полукилометре ниже дамбы, и теперь накапливали энергию. Джафар поручил им заниматься мелким ремонтом, починить компьютеры, бытовую технику, а сам клал дамбу. Кора получила в помощь одного кибера и закончила, наконец, глобальную уборку помещений базы. На четвертый день Джафар приказал киберам пополнить запас мешков, а на пятый с удивлением наблюдал, как они кроят и сваривают из толстого пластика водолазные костюмы. Расчистка порогов шла быстро. Киберы, разбившись на пары, бодрой трусцой бежали в реку, нагружали камнями носилки, и также бодро несли их на берег. Река выше порогов обмелела, ускорилась, несла по дну ил, песок. Кончив заниматься порогами, киберы схватили лопаты, рулон пластика и убежали куда-то вверх по течению. Джафар пошел за ними. Киберы строили дамбу между двух холмов. Это был недосмотр Джафара. Поднимись вода еще на метр, и река проложила бы новое русло в обход дамбы. Ай-я-яй, — сказал себе Джафар, — чуть-чуть не случился нежданчик. Чуть-чуть не считается! Говорила мне бабушка: «Думать надо. Головой!» Кибы молодцы! С такими ребятами мы весь мир перевернем.

Кора, запыхавшись, с круглыми глазами, с воплем ворвалась в бункер, показала знаками: «беда», «опасность», сунула Джафару в руки меч, лазерный пистолет. Джафар пригнулся, выскочил наружу, огляделся. Никого не видно. Рванул назад, в бункер, столкнулся в дверях с Корой, вооруженной топором и ломом.

— Кто там, сколько их?

— Вавава и-и-вы! — показала четыре пальца, потом руками что-то большое, круглое.

— Бумагу возьми, пиши!

Кора отбросила лом, топор, побежала в комнату. Лом, отскочив от стенки, больно ударил Джафара по щиколотке. Взревев, как медведь, тот запрыгал на одной ноге вслед за Корой.

— Киберы колесо сломали — нацарапала она прямо на столе. Несколько секунд он смотрел, непонимая, потом сполз спиной по стенке на пол.

— Кора, прости, если можешь, я тебя не предупредил. Я велел им новое колесо сделать, лучше старого. Ты всю дорогу бежала, бедная. Обнял за плечи, прижал к себе. Кора все еще не могла отдышаться, он повел ее, слабо сопротивляющуюся, наружу, стал прогуливать, как лошадь после забега. Наконец, она отдышалась, посмотрела в глаза, виновато всхлипнула, улыбнулась. Нагнулась, собрала горсточку ягод, высыпала ему в ладонь.

Киберы взялись за дело с размахом. Углубили на метр канал, отводящий воду от колеса, сварили из особо прочных сплавов новое, пятиметрового диаметра и трехметровой ширины. Заменили опоры подшипников, переделали шлюз. Короче, переделали все, что сделал Джафар своими руками, и чем так гордился. Рядом с генератором поставили кучу электроники и повышающий трансформатор. Узнав, что по кабелю теперь пойдет 6 киловольт, Джафар приказал зарыть его в землю на два метра. Высоту дамбы по новому плану предполагалось поднять еще на полметра. Скрепя сердце, Джафар доверил киберам самим укладывать мешки. У них это получилось совсем неплохо. Тогда Джафар переложил на киберов все работы по дамбе и неожиданно оказался не у дел. Флаер не починен, его аккумуляторы пусты. Электростанция работала на одну десятую проектной мощности, и эта десятая почти целиком уходила на строительство дамбы. Заполнение водохранилища шло синхронно с возведением дамбы. Все начатые дела двигались своим ходом, и не требовали вмешательства. Джафар решил посоветоваться с Корой, и, если не найдется срочных дел, устроить праздник. Дело, конечно, нашлось.

— Надо сено косить — написала Кора.

— У-у-у, — сказал Джафар. А давай, не будем косить, а купим!

Кора охотно согласилась. Разработали план операции, обговорили, сколько надо сена, почем, оно, куда сгружать. Джафар оделся рыцарем, Кора — крестьянской девушкой. Джафар оседлал Хайкару, посадил Кору перед собой, поехали. Километрах в десяти нашли крестьянина, нагружавшего воз.

— Эй, мужик, иди сюда! — крикнул Джафар. Мужик подошел, поклонился. — Ей нужно сено. Я у тебя его покупаю. Кора, договорись о цене.

— Но, благородный рыцарь, у меня нет сена на продажу.

— А это что? Я за него плачу, значит, это сено продается.

Кора спрыгнула с лошади, и торг пошел. Мужик что-то показывал на пальцах, Кора отвергала резким жестом, показывала свое. Мужик не соглашался. Руки так и мелькали. Мужик бросил об землю шапку, топнул по ней ногой, поднял вверх три пальца. Кора уперлась кулаками в бока, тоже топнула босой пяткой, подняла два пальца. Мужик загнул один палец. Ударили по рукам. Джафар рассмеялся, сказал:

— Заплати ему вдвойне. Как тебя зовут, мужик?

— Брайан, сэр.

— Вот что, Брайан, завтра, к этому времени приготовь еще воз по той же цене. Лошадь и телегу получишь назад здесь, к заходу солнца.

— Если хотите, сэр, я вам десять возов приготовлю! Только нельзя ли мне самому…

— Нельзя. Разве ты похож на красивую девушку?

— Я хотел спросить, нельзя ли лошадь пораньше назад?

— А, это можно. Мы ее назад галопом…

— Нет, нет, не надо, сэр, на заходе, так на заходе, я подожду. Спасибо, благородный сэр.

Под придирчивым взглядом Коры он кончил грузить воз, перетянул его веревкой. Кора отсчитала деньги, ловко вскарабкалась наверх, хлопнула лошадь вожжами. Воз тронулся. Джафар некоторое время ехал рядом, потом встал на седло, перепрыгнул на воз, обнял Кору за плечи. Девушка счастливо засмеялась, помахала мужику рукой.

По случаю выхода ГЭС на проектную мощность 85 квт, а также окончания сельхозработ решили устроить праздник, съездить на воскресную ярмарку в Тонто, ближайший городок. Кора, как всегда, хотела одеться крестьянской девушкой, но Джафар настоял, чтоб она оделась как леди. Готовились целый день. Джафар разыскал на складе ящик со слитками технического серебра, заложил в копир-автомат несколько серебряных монет, отредактировал на дисплее годы чеканки, и выпустил свою серию. Кора пришла в ужас, показала знаками, что за чеканку фальшивых денег отрубают руки, но придирчиво осмотрев каждую монету, сравнила с настоящими и успокоилась.

В Тонто сняли комнату в трактире, наняли паренька с тележкой и трижды обошли все торговые ряды. На площади выступали акробаты, силачи, борцы, разносчики торговали пирожками, мясом, запеченым в тесте, тут и там продавали пиво, вино. Глаза Коры сияли как звезды, Джафар покупал все, на чем ее взгляд задерживался больше, чем на минуту. Большую часть серебра он обменял у менялы на золотые, объяснив Коре, что ему нужны образцы, оставшееся щедро тратил. Купил себе несколько метательных ножей, кинжал из какой-то бируканской стали, небольшой кинжал в золоченых ножнах для Коры. Покончив с покупками, пошли еще раз на площадь просто отдохнуть. Остановились у круга, в центре которого состязались борцы. Джафар, разгорячившись, стащил кольчугу, разделся до пояса, поборол одного за другим пятерых борцов, долго не мог справиться с шестым, ловким и гибким, как кошка, Наконец, сумел бросить его через себя, но тот в воздухе захватил ногами его левую руку. Рухнули вместе, под восторженные вопли зрителей. Была засчитана ничья. Рассмеявшись, помогли друг другу подняться, вышли из круга, уступая место следующей паре, выпили по кружке сладкого местного пива. Кора подала Джафару одежду. Направились к городской стене, под которой состязались лучники. Джафар бессовестно промазал пять раз по яблоку из лука, потребовал себе арбалет, разбил в брызги три яблока, чуть оцарапал четвертое и отсек веточку с листиком у пятого, заранее предупредив. Четвертое яблоко ему тоже засчитали, так как оно скатилось с подставки, и выдали приз — кувшинчик вина. Вино оказалось хорошим, и даже очень. Расспросив, где его покупали, Джафар отправился в тот трактир, продегустировал весь погреб, купил три бочки, две приказал погрузить на телегу и отправил вместе с Корой в свой трактир, у третьей вышиб дно и приказал угощать всех желающих. Трактирщик выставил зажаренную целиком свинью, Джафар купил ее всю, попробовал, оценил, выпил еще кружку вина, сфокусировал глаза на свином рыле и заорал:

— Мужики, что общего между этой свиньей и сэром Кидом Бродягой? Кто отгадает, получит ведро вина и свиной окорок!

Посыпались робкие предложения.

— Неправильно! — отмел он взмахом руки все гипотезы. — Они оба — свиньи! Я эт-то точно знаю, я с ним др-рался! — Джафар вытащил меч, взялся за рукоять обоими руками. Народ прыснул в стороны. Широко размахнувшись, он могучим ударом разрубил свиную тушу пополам.

— Налетай, мужики! Дичь подана. Трактирщик, вина! Кабан — это дичь? — требовал он ответа у тощего мужика, осоловело хлопавшего глазами. — Дичь. Значит, свинья — тоже дичь. Понял, предок пролетария? Свинья — дичь!

Мужик лупал глазами и согласно кивал. Ему было хорошо. Свиная туша быстро превращалась в груду костей на полу.

— Шляпа моя ему не понравилась — объяснял он другому мужику. — Вот я взял его за… — тут Джафару пришла в голову новая хорошая мысль.

— А кто из вас умеет играть в бейсбол? — заорал он на весь зал. Никто не умел. — А в футбол? Хоккей? Ладно, сейчас научу, — бормотал он, выворачивая дубовую ножку стола. — Эй, ребята, отойдите от той стенки. Вот ты, лысый, будешь подавать мяч. Трактирщик! Мяч и вина! Нет мяча? Куда я попал! Мяч — это такой бур-дюг.

Посланный мощным ударом, бурдюк с вином снес верхнюю полку над камином. Глиняные кружки и оловянные тарелки с грохотом посыпались вниз.

— Штанга-а! — заорал Джафар. Мужики не поняли, но с энтузиазмом подхватили.

— Ты — кто? Судья? Вот тебе желтая карточка — ревел Джафар, засовывая в карман трактирщику золотой. — Удаля-вайся с поля до конца мачча. Мяч в игррру!

В дверях появились три фигуры в темных капюшонах монахов. Трактирщик метнулся к ним, забормотал что-то быстро, убежденно. Слышалось только: «Все в порядке, да-да, оплачено, все оплачено, никаких претензий».

— Трактир-рщик, вина гостям. Твои гости — мои гости!

— Это не гости, это церкачи, — тихо сказал кто-то над ухом.

— А церкачи — что не люди? Трактирщик, вина церкачам! У меня сегодня пр-раздник, значит у всех длжно быть вино.

В зале повисла напряженная тишина. Народ быстро и как-то незаметно рассосался. Джафар сосредоточился, совместил двоящиеся изображения, поставил на ножки уцелевший стол. Мгновенно появились кружки с вином, тарелки с дымящимся мясом.

— Праздник, говоришь? — осведомился старший из тройки в капюшонах.

— Мы построили гридро… гирдо… неважно. Мы строили, строили, и наконец, построили! Почему моя кружка пустая? Пусть Камилл не говорит, что я не справлюсь! Вот этими самыми руками — видите! Вы знаете, что такое дорога из желтого кирпича? Там замок людоеда — раз! Саблезубые тигры — два! Изумрудный город — три! Фея Моргана — четыре! Вы темные люди, но скоро, не пройдет и двух поколений, любой мальчишка будет знать, что такое мнимая единица.

— Мы знаем, что такое мнимая единица — ответил монах.

— Правда? — обрадовался Джафар. — А производная от Е в степени икс?

— Е в степени икс. Экзамен закончен?

— Вот здорово! Я впервые вижу здесь образованных людей! Я должен познакомить вас со своей женой. Только она не любит монахов. Вам надо переодеться рыцарями. Трактирщик, рыцарские доспехи моим гостям! Нам нужно много-много умных людей! Знания — это сила, запомните это, ребята. Их надо нести в народ. Но начинать надо с детей. Взрослых учить бесполезно, правильно я говорю? У них мозги окостенели. Поэтому мы будем строить базы и учить детей, вот так! И первую базу мы уже начали строить, вот так, ребята! Запомните этот день. Потом будете рассказывать о нем своим детям. Скажите мне, как вас зовут, и я зазере зарезервирую вам места. Мы будем первыми, а за нами пойдут массы. Но пока — тсс… Десять лет глубокой компспирации. — Голова Джафара со стуком ударилась о стол, послышался храп. Монахи сдвинулись плотнее, голоса притихли.

— Братья, это же наш… Вы слышали, если я правильно понял, начинается второй этап. И мы получили приглашение.

— Ты, Амадей, хорошо подумал? Моли Бога, чтоб он забыл твою физиономию, когда проснется.

— Почему?

— Не догадываешься? Десять лет глубокой конспирации, вот почему! Это хуже, чем джунгли Амазонки. Думаешь, с чего он так загулял? Да потому, что гуляет на десять лет вперед.

— Но зачем нужна конспирация, если это наш проект?

— А затем, что любое изменение статус-кво ударит по чьим-то интересам. Начнется перераспределение кормушек. Ты, Амадей, слышал такое выражение: «Кормило власти»? Власть кормит того, кто ею владеет, понял? Брат Саид, кто в Синоде может курировать этот проект?

— Сложный вопрос. Стариков-динозавров отбрасываем сразу. Иначе проект был бы давно уже реализован. Остаются те, кто был избран этой или прошлой весной. Таких четверо, но никого из нашего региона.

— Плохо. Проект разворачивают у нас, и шишки посыплются тоже на нас. Он говорил о Камилле. Имя редкое. Я знал одного, когда учился. Он вел теорию прогресса. Получил повышение в Рим, отказался, уехал куда-то. Кто о нем что слышал? Так ты, Саид, не советуешь отмечать этот эпизод в журнале?

— Отметить необходимо, но не заострять внимание. Поддержим его легенду. Какой-то подвыпивший шевалье устроил кутеж, переломал мебель, но все оплатил. Все довольны, пострадавших нет. Патруль все видит и все знает. Мы чисты перед богом и начальством. Я думаю, нужно рассказать брату Конору, но никаких бумаг.

— Через голову начальства?

— Да, через голову начальства.

— Но почему?

— На сие есть две причины. Во-первых, приказы о повышении утверждает именно Конор, так пусть он запомнит наши имена. А во-вторых, если начнется драка в верхах, никто не свяжет ее с нами.

— Вот влипли.

— За удовольствие надо платить, брат Амадей.

— За какое удовольствие?

— Да за то, которое ты сейчас лопаешь.

— А что с ним делать?

— Дадим антиал и повесим на хвост Конопатого.

— Что Конопатому скажем?

— Чтоб следил и охранял, неужели непонятно?

Саид бросил в кружку круглую пилюлю, поболтал, чтоб растворилась. Разбудили Джафара, сунули в руку кружку, чокнулись, заставили выпить.

Не успела закрыться дверь за спинами монахов, как зал снова начал заполняться народом. Джафар почувствовал зверский голод, набросился на остывшее мясо. Из головы стремительно выветривались винные пары. Процесс был мучителен, и пришлось принять срочные меры, чтоб его остановить. Это удалось, но с трудом. Тогда Джафар выхватил меч, поднял, как знамя, и скомандовал:

— За мной, бандарлоги!

Дальнейшее вспоминалось с трудом. В каком-то трактире он учил выбивать доски из перегородки между залом и кухней ударами каратэ. Гундосил надоедливый трактирщик, ему пришлось показать желтую карточку и удалить с поля. В другом трактире, где он учил народ набрасывать лассо на голову лося, прибитую к стене, опять надоедал трактирщик. Джафар опять показал желтую карточку и удалил с поля. Голова оказалась прибита крепко, но когда десять здоровых мужчин взялись за веревку, сдалась и рухнула вместе с перегородкой. За перегородкой завопила голая девка, весьма скромно одетый мужчина полез на Джафара с кинжалом. Джафар взревел от восторга и попытался вытащить меч. Меч не вытаскивался, пришлось схватить нахала за руку и за ногу, раскрутить и забросить туда, откуда тот вылез. Наконец, меч вышел из ножен. Он был весь в какой-то жирной грязи. Нахал бросил в Джафара стулом и убежал. Джафар погасил подачу ударом меча.

— Акелла промахнулся! — заревел он. — Позор джунглям! Эй, лысый, подбрось-ка тот стул.

Мужики быстро поняли правила игры и стали подавать. Джафар гасил подачи одну за другой. Но стулья и скамейки скоро кончились. Тогда он изменил правила, и стал перерубать ножки столов. Удар засчитывался, если ножка перерубалась с первого раза. Кто-то принес топор, организовали две команды. Но столы тоже скоро кончились. В следующем трактире зал был длинный и узкий. Джафар учил народ метать томагавки. Топор пришелся кстати. Трактирщику опять пришлось показать желтую карточку. Голая девка из предыдущего трактира успела одеться, и теперь приносила томагавки назад. Она была ничего собой, но до отвращения болтлива. Джафар и ей показал желтую карточку и приказал заткнуться. Но с поля удалять не стал. Девка засунула золотой в рот, и заткнулась, но зато дала волю рукам. Пришлось отшлепать ее по голой попе, что вызвало восторг у всех, и больше всего — у самой девки. Тем временем кто-то придумал новую игру. Одна команда подбрасывала тарелки, вторая должна была сбить их влет кружками.

Потом в памяти зиял провал. Следующее, что он помнил — сосредоточенная Кора вела его куда-то, перекинув руку через плечо. С другой стороны поддерживала девка из трактира. Язык ее работал быстро, как змеиный. Девка рассказывала, какой затейник ее господин, как было весело и здорово, какой он добрый, щедрый и справедливый. Неожиданно Джафар понял, что речь идет о нем. Сосредоточившись, он поймал равновесие, остановился и продекламировал:

— Хаям! — сказал он, назидательно подняв палец. — Омар! Классика!

Кора удивленно открыла рот, а девка забила в ладоши. Джафар притянул к себе ее голову за уши, поцеловал в лоб и сказал:

— Иди домой, прелестное дитя.

Дитя обиженно заявило:

— Меня зовут Джулия, хозяин.

— Иди домой, Джулия.

У «родного» трактира их ждали две запряженные повозки. Одна почти пустая, во второй — две бочки вина и гора коробов, плетеных из ивовых прутьев. Кора проверила, прочно ли все привязано, угостила Хайкару и Табака кусочком сахара, кинула монету охранявшему груз парнишке, причмокнула губами. Повозка тронулась. Хайкара с груженой повозкой послушно пристроилась сзади. Джулия долго махала рукой, пока повозки не скрылись за поворотом.