– Кто же с вами в игры играет?
      – Деканат, конечно! Тяжело в учении – легко в раю! – рассмеялась Кику и отключила микрофон. Улыбка сползла с ее лица. – Ну как? Я не переиграла?
      Лаура отключила грависвязь, свист спин-генератора постепенно затих.
      – Тосика, вы быль великолепны! – принялся дурачиться Смайлик. – О таком я даже в комиксах не читал.
      – Думаешь, в деканате любят комиксы?
      – Я об этом не подумал.
      – Тогда считай прыжок к Сатурну.
      – А как же Юпитер?
      – Не будем, мальчики. Полет по строгой классической схеме.
 
 
      – … Аппараты товсь! – осипшим голосом скомандовала Кику.
      – Крышки открыты, зонды к запуску готовы – эхом отозвался Борис.
      – Первый – пошел! Второй – пошел!
      – Первый ушел… Второй ушел!
      – Палмер!..
      – Спокойно, кэп. Сейчас отойдут на пятьсот футов и начнут.
      – Сто пятьдесят метров! Ну когда ты по-человечески говорить начнешь?
      Борис никогда не видел старта зонда. Лепестки диафрагмы бесшумно разошлись по его команде, открыв иллюминатор. Сатурна он не увидел. Но кольцо выглядело потрясающе! Вблизи оно напоминало Млечный путь, только в тысячу раз ярче. Зонды, напротив, с торца не смотрелись. И тут на первом включились маневровые двигатели. Узкая, словно луч прожектора, яркая струя газа ударила метров на тридцать, постепенно тускнея и расширяясь. И сразу же включился маршевый двигатель.
      – Борис, немедленно закрой иллюминатор! Мы же рядом с кольцом. По уставу не положено!
      – Есть, кэп, – вздохнул Борис и захлопнул диафрагму. Стальные лепестки сошлись, прикрывая стеклолит от микрометеоритов. – Там такая красота…
      – Первый закончил маневр. Второй закончил маневр, – доложил Смайлик.
      – Коррекция орбиты прошла успешно… Прошла команда на раскрытие антенн. Пошла информация с зондов. Зонды в рабочем режиме!!!
      – Лаурка, мальчики, мы справились, справились!
      – Сначала нужно вернуться, – холодно заметила Лаура.
      – О, боже! – схватился за голову Борис. – Все пропало!
      – Почему?
      – Я запер инструктора в каюте три дня назад. Он молчит. Не кричит, не барабанит в дверь. Может, он умер?
      – Бори, в экипаже я медик, а не ты! За здоровье экипажа отвечаю я!
      – возмутилась Лаура.
      – Ты о чем?
      – О том, что Барга получает трехразовое питание. И пока не жаловался.
      – Пилот, курс домой, – скомандовала Кику.
 
 
      – Экипаж, становись! Р-равняйсь! Смир-рна! – звонко скомандовала Кику.
      – Вольно, курсанты. Отставить формальности. Докладывайте.
      – Курсант Сино. Полетное задание выполнено!
      – Замечание, жалобы, предложения есть?
      – Никак нет! – отрапортовала Кику. Борис робко поднял руку.
      – У меня есть. Только это не по нашему полету, а вообще.
      – Так есть, или нет?
      – По полету нет. Вообще есть. Вы ведь сказали отставить формальности.
      Барга за спиной декана фыркнул, и тот сердито обернулся на него.
      – Говорите, курсант.
      – Курсант Перов. На Катти Снарк… На логгере много свободного места во втором трюме. Зачетные полеты длятся долго. Больше недели. На логгере невесомость, а у экипажа много свободного времени. Если установить во втором трюме спортивные снаряды и тренажеры…
      – У вас в полете было много свободного времени, курсант? – декан почему-то грозно взглянул на Баргу.
      – У меня – нет. Логгер был в довольно запущенном состоянии, – начал мямлить Борис. – Но мы работали… Еще два-три полета, и бортинженеру там нечего будет делать… Тогда тренажеры очень пригодились бы. Две недели невесомости…
      – Спасибо, курсант. В следующий раз будьте внимательней. Если ваш капитан сказала, что предложений нет, значит их нет. Все ясно?
      – Так точно!
      – Всему экипажу зачет и семь дней отпуска.
      – Ур-р-ра!!!
      – Все свободны!
 
 
      – Садись, Петр Захарыч. Это ты называешь отчетом? – декан сердито бросил на стол несколько скрепленных вместе листков. – Знаешь, как это называется? Бабушка надвое вилами на воде писала.
      – Что есть, то есть. У методики нашлись слабые места. Статус инструктора на корабле, например…
      – Ты мне зубы не заговаривай! А с технологической практикой что?
      Барга тяжело вздохнул.
      – Какая, к черту, технологическая практика, если они два дня полы драили и пять суток в карцере сидели?
      – Так незачет?
      – Начальство на Соломонах настаивает на зачете. Иначе скандал будет. Кто-то с места слетит.
      – Они натворили что-то? Почему у меня на столе рапорта нет?
      – Почему-почему… Потому что у всех рыльце в пушку. Потому что наземники не имели права наших в карцер сажать. Присяги наши не давали, а гражданских больше, чем на сутки задерживать нельзя. Права человека нарушены.
      – Так за что их в карцер?
      – За дело, – усмехнулся Барга. – Только доказать ничего нельзя. Началось все с хулиганства и боевой тревоги на пропускном посту. Ребят лишили обеда, ужина и отправили полы в подвалах драить. Они нашли вентиль и перекрыли подачу газа в пищеблок. А заодно, уходя, открыли какой-то кран и затопили подвал. Сами, как им было велено, ушли драить подвал в соседнем корпусе. Когда утром хватились, что на кухне газа нет, в подвале воды уже по пояс набралось. В общем, пока разбирались, по какой трубе газ подается, пока воду перекрыли да откачали – вся база два дня на сухом пайке жила. Доказать ничего не смогли, расследование сорвалось. Но ребят упекли в карцер. Курсант Дункан связалась с адвокатом. Курсант Сино потребовала, чтоб ей предоставили переводчика с родного языка. Послали самолет за японцем, но оказалось, что ее родной – украинский. Пока шла неразбериха, ребят держали в карцерах – для всеобщего спокойствия. А когда закончился срок практики, через адвоката договорились, что стороны взаимных претензий не имеют, и ребят вытолкали в космос.
      – Хорошо, наземники в лужу сели. Но ты-то знал, с кем дело имеешь. У парнишки на борту свободное время нашлось! Тренажеры ему понадобились. Твоя задача была – обеспечить восемь нештатных ситуаций. Восемь! Сколько ты успел?
      – Две… Обе они сумели вычислить до.
      – То есть, ни одной!
      – То есть, две, Пал Палыч. Они потеряли на них три дня.
      – А потом они посадили тебя под замок.
      – Да, потом они блокировали меня. И я ничего не мог сделать, не нарушая устав космофлота. Что мне оставалось? Захватить логгер и черный флаг поднять?
      – Блокировали. Салажата блокировали разведчика космофлота. Кофе с коньяком будешь?
      – Буду. Смейся-смейся.
      – Смеяться я не хочу. Ты с ними летал, тебе и ответ держать. Готовы они?
      – Дети они еще. На пушечный выстрел к космосу бы не подпускал, но ведь…
      – Вот именно! Но этот недостаток с годами проходит. Так что забудь о возрасте. Выживут ли они в космосе? Готовы ли к полету?
      – Знаешь, опять все сложно. Не экипаж они, а две пары. Но…
      – Но с заданием справились за неделю вместо двух.
      – К черту задание! Сейчас они не экипаж. Но они могут стать экипажем. Их нужно закалить в тяжелых испытаниях. Но не сломать – вот в чем тонкость.
      – А этот полет – он что, не испытание?
      – Этот полет был для них игрой. Паршиво, что играли они против деканата, а не против космоса.
      – Но ведь выиграли!
      – И теперь мы, два старых дурака, чешем бритые затылки и не знаем, что делать. Кофе остыл.
      – Петр, я понял тебя так, что испытание они не прошли, потому что задание оказалось слишком легким для них, и они не сумели проявить себя. Так?
      – Так выходит… Добавь к этому, что задание оказалось легким из-за удачно выбранной ими линии поведения.
      – А может, ты злишься, что они под замок тебя посадили? Попробуем еще раз. С кем из них ты пошел бы в полет?
      – Вот ты как повернул… С Лаурой Дункан.
      – Но она себя никак не проявила в полете…
      – Не все так просто, Пал Палыч. Умна, спокойна, сосредоточена. Теневой лидер. Куда твои психологи смотрели? Четыре лидера в экипаже.
      – Психологи тут ни при чем. Это дикий экипаж. Они сами его составили. Что еще сказать можешь?
      – Она словно взрослая среди детей. Словно мать или воспитательница. Дети играют, она наблюдает. Там посоветует, тут похвалит…
      Декан нажал несколько клавиш на пульте.
      – Посмотри на свою воспитательницу.
      На экране монитора Лаура рыдала в голос. Остальные утешали ее.
      – Игра, говоришь? Не все так просто…
      – Пал Палыч, зачти им полет, но не спускай с них глаз. В конце концов, они на самом деле дети. Семнадцать едва исполнилось. Полтора года впереди…
 
 
      – … Да вы что, не понимаете, что мы провалили полет?
      – Ну ты, Лаурик, уж слишком!
      – Господи! Ты на себя в зеркало посмотри! Синяки под глазами. У Бори руки трясутся. Пол рейса в укромчике просидели. А полет-то пустяковый! Мы с этими премиальными баллами просто с ума посходили. Еще немного – и завалили бы задание.
      – Говно бджоли, говно мед, говно дядька бджеловод, – огорчилась Кику. – Дура ты, Лаурка, весь праздник испортила. Я так радовалась, что все кончилось, что эту обузу с плеч сбросила.
      – Кто такие бд… бж… Кику, как ты их? – влез Смайлик.
      – Пчелы это, – перевел Борис. – Ну, тяжело слетали. Так ведь знали, что легким полет не будет.
      – Вот именно! А мы? Кику – капитан, Борис – бортинженер. Мол, у нас любой любого заменит… А фактически-то Борис капитаном был, он полет вытянул. Но это ведь не дело, когда бортинженер капитаном командует. Вот и страдал человек. А тебе, Кику, нужно было тихо и спокойно заниматься железками. Слетали бы как на тренажере.
      – Подожди, Лаура, – Борис притянул девушку к себе, – ты и права, и не права.
      – В чем я не права?!
      – Да, мы сделали ошибку. Но полет-то тренировочный. Мы приобрели ценный опыт. А он – сын ошибок трудных.
      – Сам придумал?
      – Пушкин.
      – Придурок твой Пушкин. Полет был пустяковым. И нештатки нам подсунули самые пустяковые. Это мы возвели их в ранг всемирной трагедии.
      – Ни черта вы не поняли! – вспыхнул Палмер. – У нас только один критерий – зачетные баллы! Пусть мы хоть клоунов играть будем… Да! Мы будем играть клоунов, если за это дадут на десять баллов больше.
      – Та шоб тебе пидняло та гепнуло! – Кику, насупившись, встала перед Смайликом, уперев кулаки в бока. – Ты ж мене пидманул, гад! Теперь мораль читать будешь?
      – Когда? Я же за тебя…
      – Сам себя пилотом назначил, а меня – капитаном! Молчи, не отпирайся!
      – Но я же лучший пилот в нашем экипаже! А нам нужно максимум…
      – Молчи! Пилот, значит, ты, а капитаном может быть любой?!
      – Сама молчи! Только в этой казарме нас шестьдесят экипажей. А корабли получат двадцать! Пятьсот пятьдесят парней уже в ауте. И сто шестьдесят еще вылетят. Я не хочу быть среди них!
      – Дурак! А я хочу?!
      – Идем отсюда, – шепнула Лаура Борису, утерев слезу кулаком. – Это у них надолго!
 
 
      – А что было потом? – пробасил Клод.
      – Потом были выпускные экзамены и мы получили свой корабль. Буксир, если честно. Мода на колонии уже прошла, теперь все возили воду на Марс. Нас – лучший экипаж Солнечной запрягли водовозами, можете это представить?
      Бор пустил по стойке пустую кружку в сторону Букера. Знаете, такой звук – шшшшшшш. Ради одного этого звука после рейса стоит заглянуть к Букеру. Хотя на девятой сортировочной полно и других уютных уголков.
      Букер неглядя перехватил пустую кружку, и взамен нее – шшшшшш
      – пустил по стойке полную. Бор сделал маленький глоток, словно проверял эль-эфир на вкус.
      – Парни, а я вам рассказывал, почему у Марса только один спутник? – задал он риторический вопрос.
      Ген оглядел зал. Лично я слышал эту историю раза три. И каждый раз по-новому. Но новички с Омеги могли не слышать ни разу. Не стоило лишать их удовольствия. И я подмигнул Гену.
      – Разве у Марса было два спутника? – пробасил Ген. – Такой маленькой планете не по рангу. Венера массивней Марса, а у нее ни одного.
      – Венера слишком близко к Солнцу, – тут же отозвался Бор. – Внутренним планетам спутники не положены. Зато у Юпитера – одиннадцать. Это не считая мелочи. А у Марса всегда было два.
      – Да когда это было? – подыграл я. – Тогда у Марса ни морей, ни атмосферы не было.
      Теперь все внимание было приковано к нам.
      – Правильно! – откликнулся Бор. – Морей не было, а спутников было два. И одно с другим связано!
      Он замолчал, сделал большой глоток из кружки и оглядел притихший зал.
 
 
      Но это уже совсем другая история…
 
       08.02.1999 – 24.10.2007
      (с) Шумилов Павел Робеpтович
      E-mail: Shumil@srces2.spb.org
      HomePage: http://come.to/shumil
      HomePage: http://dragonbase.narod.ru