— Не спугните их, — обернулась она к остальным. — Они мне нужны.

— Дора, только без уголовщины, — предупредил Крис. Она не поняла, но кивнула. Главное, чтоб не помешал.

Патрульные их узнали, освободили путь и остановились метрах в пятнадцати от дороги. Никто даже не потянулся за оружием. Это был хороший знак. Не останавливаясь, Дора требовательным жестом позвала их к себе. После приказа командира патруля один воин отделился от десятки и приблизился к Доре.

— Скачи ко Всемогущему, передай, что мы едем к нему с беседой. — Кивком головы Дора отпустила патрульного, и через минуту вся десятка пылила далеко впереди.

— Греб, когда я начну разговор со Всемогущим, не вступай, пока знак не дам, — еще раз предупредила девушка.

Недалеко от орды их поджидал всадник с лицом еще более хмурым, чем у Доры.

— Мне велено проводить вас ко Всемогущему, произнес он и поехал первым. Как и вчера, вдоль дороги выстроились воины и рабыни. Дора приветствовала их поднятым кулаком в черной перчатке. Обнажить меч побоялась: вдруг не так поймут.

Проводник остановил лошака перед просторным шатром и трижды хлопнул в ладоши. Из шатра вышел немолодой человек в доспехах из толстой кожи с нашитыми металлическими пластинами.

— Долго же я вас ждал. Проходите в шатер и будьте хозяевами, — приветствовал он отряд. Дора соскочила с лошака на землю, бросила поводья подбежавшему воину. Так же поступили и остальные.

— Мое имя Дора. Это — кэптэн Греб. Рядом — Мириам, его жена. Это Крис, мой властелин. А это Рэй, мой друг, — представила она отряд.

— Всемогущий, — скромно представился собеседник. — Проходите в шатер, отдохните с дороги.

— Прости, уважаемый, давно хотел спросить, Всемогущий — это имя, звание или ремесло? — не удержался Крис. Дора обернулась и бросила на него ледяной взгляд, не оставшийся незамеченным. Крис поцеловал ее в макушку. Выбрал время!

— Все названное, и еще самый крупный недостаток, — улыбнулся Всемогущий.

В центре шатра на ковре стоял низенький столик на толстых ножках, уставленный бокалами, сладостями и легкими закусками. Все расселись вокруг. Всемогущий хлопнул в ладоши, и из-за занавески появилась рабыня с кувшином вина, наполнила бокалы. Кожа на ее лбу покраснела и опухла от свежей татуировки.

— Мудра!.. — ахнула Дора.

— Да, это она. Я очень много узнал от нее о вас. О тебе, мудрый кэптэн и грозный воин Дора. О тебе, целительница с золотыми руками и веселая воительница Мириам. О тебе, суровый кэптэн Греб. Твои слова — закон даже для Доры, а меч приводит в трепет всех лошаков в округе. Для тебя, Рэй, у меня приготовлены самые ласковые рабыни. И лишь о тебе, Крис, я не знаю почти ничего.

Мириам первая подняла бокал, отпила маленький глоток, посмаковала.

— Отличное вино.

Это была условная фраза, обозначавшая «вино не отравлено». Дора залпом выпила свой бокал. Вино было терпким, на любителя. Мудра тут же вновь наполнила ее бокал и сделала знак караванщиков «не верь».

— Вот сейчас рабыня пытается убедить вас не верить мне. А ведь почти все о вас я узнал от нее и второй рабыни, знакомой вам. Нива, выйди сюда!

Из-за занавески вышла девушка, которой Греб отрубил руки.

— Я благодарен вам за то, что вы исправили мою ошибку, не дали ей умереть. Любовь ее была недолга и изменчива. Но ненависть! О, ненависть крепка и восхитительна! Нива приносит мне каждую ночь куда больше наслаждения, чем раньше. Но я совсем заговорил вас. Так тяжело без собеседника. Какой интерес беседовать с человеком, если его мысли становятся твоими еще до того, как он их произнесет.

— Ты — телепат! — нацелился в него пальцем Крис. — Греб, с тебя два золотых!

— Что такое телепат? — спросил Всемогущий.

— Человек, читающий мысли других.

— Вот как это называется, — улыбнулся Всемогущий. — Я называл это просто даром. Да, я телепат.

— Простой, или проецирующий? Проецирующий — это тот, кто посылает свои мысли и желания в головы других людей.

— Повтори это слово. Про-е-ци-ру-ю-щий. Надо записать. Да, я проецирующий телепат. Смотрите, сейчас рабыня отрежет себе грудь.

Мудра взяла со стола нож, отошла к стенке шатра, скинула одежду.

— Хватит! — рявкнула Дора. — Ты снял ошейник, надетый моей рукой, а теперь хочешь испортить ей тело! Смерти ищешь?

Мудра выронила нож, упала на колени, закрыла лицо ладонями.

— Я думал, вам это будет интересно, — пожал плечами Всемогущий. — Целый месяц вы кружили вокруг. Неспроста ведь. Я приказал патрулям не трогать вас, когда убедился, что вы не причиняете вреда моим людям, а в фортах наводите порядок. Так зачем вы хотели видеть меня?

Дора залпом выпила второй бокал.

— А ты еще не понял? Мы — братья по силе. Они, — Дора кивнула на своих спутников, — искали твоих детей. Они хотят, чтоб у тебя было много-много детей, которые объединили бы их и твою силу. Но ни одна женщина не понесла от тебя. — Дора выпила третий бокал. Вино ударило в голову. — Тогда Мириам решила сама родить от тебя. Сегодня у нее такой день, что обязательно понесет под сердцем, с кем бы ни легла. Хочет, чтоб твои потомки были многочисленны как песчинки на берегу. Чтоб через тысячу лет все люди до последнего трубочиста обладали твоим даром.

— А ты, мудрая Дора, не хочешь?

— Нет! Но они помогли мне, и я обязана помочь им. Я говорила им, ты — зло, но они не слышат. Мечтают только о твоем даре в детях.

— Объединить в детях свою силу с моей… А вы не боитесь умереть от руки собственных детей?

— Чего тебе бояться? — Дору понесло. — Дети сначала должны стать взрослыми. Это двадцать пять лет. Ты к тому времени умрешь. Хочешь, я скажу год твоей смерти? От чего ты умрешь, не знаю, но год — он здесь! — Дора хлопнула себя ладошкой по лбу. — Я помню!

— Ты знаешь год моей смерти?

— Не веришь мне, дочери дракона? Сомневаешься в моей силе? — Дора потянулась за бокалом, но Крис отобрал его, а в пальцы вложил знакомый желтый шарик. Дора кинула его в рот, разжевала и сморщилась. Он был пронзительно горький. Это не от сонного газа, это что-то другое — догадалась она.

— Если знаешь год моей кончины, то держи его в тайне от меня, — решил Всемогущий.

— Мудрое решение, — одобрил Греб. — А на самом деле, Дора, почему бы тебе не показать Всемогущему свою семью? Хуже от этого не будет.

— Я сейчас принесу, — Мириам выскочила из шатра и побежала к лошакам. Вскоре вернулась с великолепной миниатюрой на листе бумаги. Три взрослых дракона и два малыша. Откуда у нее эта миниатюра, Дора не стала даже размышлять. Может, нарисовала. Если кислое тесто для ржаных лепешек за минуту делала, то от нее всего ждать можно.

— В середине — это Мрак. Мой приемный отец, — объяснила она Всемогущему. Рядом с ним — жены. Катрин и Лобасти. А это — дети. Артем и Шаллах. Они еще маленькие, но уже выше меня ростом.

— Артем учил меня сражаться двумя мечами, — вставила Мириам.

— Я никогда не верил сказкам про драконов, — ошеломленно вымолвил Всемогущий.

— И правильно! — согласился Крис. — Какого только бреда про них не рассказывают! Что огнем дышат, что лошака со всадником проглотить могут, что взглядом убивают.

— … что тыщу лет живут, — продолжил Всемогущий.

— А вот это как раз правда! — откликнулся Греб. — Справа на снимке Катрин. Ей без малого триста лет. По их понятиям не девочка, но и не старуха.

Дора стремительно трезвела. Винные пары рассеялись, наступило необычное состояние — будто она смотрит на все сверху. Ясны стали малейшие неосознанные жесты людей, их мысли и намерения. Два хищника присматриваются и принюхиваются друг к другу. Оба нервничают, ходят кругами и оба притворяются домашними котятами. И оба очень заинтересованы друг в друге. Как самец и самка. Только кто из них кто? Сейчас начнется хвастовство и бахвальство, они будут стараться поразить друг друга могуществом. Потом Мириам ляжет со Всемогущим. Зачем ей это? У нее ведь не может быть детей. Значит, полезет холодными блестящими железками в свое лоно. Как делала это с теми женщинами.

От этой мысли Дора испытала мрачное удовлетворение. Но надо что-то сделать. Сами мужчины за сто лет не договорятся. А нужно, чтоб поверили друг другу, перестали опасаться ножа в спину, чтоб Греб сделал свое дело и поскорей улетел к своему дракону. Вот тогда… Нет, она, Дора не встанет на его пути, она поможет. Греб заплатил за нее двадцать пять золотых, и он единственный был с ней всегда самим собой. Мири притворяется добренькой, но готова на коленях ползать, землю лизать перед Гребом. Крис пусть заботится о своем ласковом несмышленыше Тавии. Надо же, утопиться из-за того, что ее муж — воин. Нет, Дора не встанет между ними. Дора поможет Гребу, а потом сделает то, что должно.

— Греб, расскажи Всемогущему о нас. Он боится тебя, ты боишься его. А тебя бояться не надо. Завтра ты уедешь на Родину, и вы никогда больше не увидитесь.

— Дора, ты права как никогда. Если Всемогущему кого-то и надо бояться, то только тебя. Я думаю, сделаем так: Ты, Всемогущий, расскажешь, что знаешь о нас, а мы дополним и ответим на вопросы.

— Очень разумная мысль. Тем более, что вопросов у меня множество. Взять хоть эти медальоны, что у вас у всех на груди. Рабыня слышала краем уха об их волшебной силе.

— О, как я сразу не догадалась! — Мириам сняла свой медальон и с поклоном протянула Всемогущему. — Прими этот скромный подарок. Он изготовлен на моей родине. Считается, что он укрепляет волю, защищает от сглаза и обладает массой волшебных свойств.

Всемогущий с интересом рассмотрел подарок, подозвал Мудру, заставил надеть медальон и отойти к стенке шатра. Лишь после этого подозвал жестом и надел медальон на себя.

— Странно. Я был уверен, что именно эта вещь не дает мне прочесть ваши мысли. Но ты, Мириам, сняла его, и ничего не изменилось. Может, у тебя остался другой талисман?

— Сегодня ночью ты это узнаешь, — улыбнулась Мириам. — Но почему ты так подумал?

— Когда я смотрю на вас глазами, я вижу людей. Когда я направляю на вас дар, я вижу вас как в густом тумане. Не могу даже с уверенностью сказать, люди вы, или камни. Ваши тени заслоняют от меня других людей. Они как туманные шары.

— Да, так и должно быть, — отозвался Греб. — Это наша сила. Она не такая, как у тебя. Мы не можем слышать мысли других людей, но можем говорить на расстоянии между собой. Сейчас мы это продемонстрируем. Мири встанет рядом с тобой, а я отъеду на вершину ближайшего холма. Не отказывайся, Всемогущий. Я предлагаю это с умыслом. Надеюсь, потом ты покажешь нам свою силу.

Все вышли из шатра. Один из воинов под пристальным взглядом Всемогущего привел лошака Греба, подержал стремя пока тот садился, вскочил на своего и поехал следом. Греб остановился метров через триста.

— Спроси, как зовут лошака воина, — обратился Всемогущий к Мириам.

— Греб, спроси воина, как зовут его лошака, — ретранслировала вопрос Мириам. — Кто идиот? Онемел? Пусть напишет. Писать не умеет? По буквам выясни.

— Достаточно, — остановил Мириам Всемогущий. — Пусть возвращается.

— Греб, возвращайся. Начинается на «Об»? Поняла. Обормот? Кто? А, конь… — Мириам улыбнулась. — Лошак — Обормот. Но Греб говорит, что всадник — тоже.

Греб подъехал. За ним — бледный, напуганный воин.

— Великолепно! Я восхищен. Я замкнул уста воина, но ты сумел его допросить! Над этим стоит подумать.

— Я слышал женский голос, — подал голос воин. — Он задавал вопросы, он приказывал, но рядом не было ни одной женщины.

— Он слышал голос Мириам, потому что стоял рядом со мной, — пояснил Греб. — Но как тебе удалось превратить воина в немого?

— Я думал о его горле. А как ты говорил с Мириам?

— Мой случай проще. Я посылал ей голос через эфир, — рассмеялся Греб,

Дора тоже рассмеялась. Оба предводителя были так довольны собой, своими маленькими хитростями и победами, что она не удержалась. Как дети.

— Кэптэн Дора, Рабыня Мудра утверждает, что нет тебе равной как воину. Даже Мириам не может сравниться с тобой. Не покажешь ли мне и моим воинам свое искусство?

— Нет, — ответила Дора. — Не могу. Дала Гребу слово не обнажать сегодня меч. Я не умею играть оружием как Мириам. Меня никто не учил останавливать удар, только убивать. — Еще не кончив речь, Дора поняла, что говорит чистую правду. С Мириам она всегда дралась в полную силу. — Хочешь, попроси Мириам. Она Всемогущему ни в чем не откажет.

— Как сражается Мириам, я видел, — отозвался Всемогущий. — Минута, и я лишился трех воинов.

— Но…

— Там были мои воины, мне этого достаточно.

Вернулись в шатер. Беседа полилась непринужденно. Дора слушала ее вполуха. Она решила напиться вдрабадан. Мудра и еще одна рабыня без устали подливали ей и всем членам отряда. Все пили, но не пьянели. Нет, не все. Всемогущий лишь отхлебывал маленькими глоточками. Крис сам съел желтый шарик и заставил съесть Дору. Голова опять совершенно прояснилась.

— … и говорит: "Я сейчас сбегаю, принесу спящего Всемогущего, и он твой на всю ночь. А к утру отнесу назад. Он будет думать, что ему это приснилось, а остальные не заметят.

Все засмеялись.

— Зря смеешься, — сердито бросила Дора Всемогущему. — Крис действительно может это сделать. Пройти незаметно через всю твою армию для него так же просто, как для Греба — отрубить лошаку голову.

Всемогущий в недоумении повернулся к девушке.

— У Доры на тебя зуб, — пояснил Греб. — Через год ты отдавишь ей любимую мозоль, вот она и дуется.

— Если б я выпил хоть на один глоток меньше, я бы удивился, — заявил Всемогущий. — Чем же я обижу тебя, красавица?

— Ты нападешь на Сэт! Ты разрушишь лучший город во вселенной! Он никогда не оправится, ты убьешь его душу! Я знаю! Я бродила по его улицам!

Всемогущий вопросительно посмотрел на Греба.

— Она говорит правду, — подтвердил тот.

— Я покорю Сэт… А что я сделаю перед этим? Ашен падет?

— Падет, падет, куда он, на фиг, денется… — ответил за Дору Крис. — Только, Всемогущий, не советую тебе задавать такие вопросы. Допустим, Дора ответит, что город падет, ты расслабишься, потеряешь осторожность, и тебя подстрелит из лука какой-нибудь мальчишка. К войне надо относиться очень серьезно. Понимаешь, любой ответ Доры может изменить твою судьбу так, что предсказание не исполнится.

— Над этим я тоже подумаю.

Из-за матерчатой стенки доносились смех и повизгивание двух рабынь постели. Рэй блаженствовал. Дора поморщилась. Чем она так приглянулась этому бабнику?

— Спасибо, Дора. Своей грубой прямотой ты очень помогла нам.

— Ты доволен?

Греб постучал пальцем по стальному браслету.

— Пока — нет.

— Зачем драконы лезут в дела людей?

— Ты забыла, от кого произошли драконы. Они — особенно первые — все еще считают себя людьми.

— Я все равно не понимаю.

— В этом все дело. Проблему надо рассматривать комплексно. Если кратко, то ситуация такова: человечество остановилось в развитии. Оно расползается по галактике со скоростью, равной четверти световой, но люди остаются прежними. Убивают, обманывают, рвутся к власти. Драконы считают, что человечество не созрело для звезд. Выход в дальний космос был преждевременен. Они остановили прогресс и заняли выжидательную позицию. Но прошло пятьсот лет, а ничего не изменилось. Лишь обострились все противоречия. Есть такой закон природы — система или развивается, или деградирует. Она не может застыть в готовой форме навсегда. Остановка в развитии — это начало деградации. До встречи с латинянами проблема представляла чисто академический интерес, но теперь перешла в область практики. Драконы забеспокоились. Твой папаша Мрак хочет форсировать развитие человеческой расы, сделать всех телепатами. Он считает, что это избавит мир от лжи. Люди достигнут взаимопонимания и превратятся в рыцарей без страха и упрека.

— Разве может быть мир без лжи?

— Не знаю. Драконам виднее. Видишь ли, Мрак хорошо знает Великого Дракона и еще лучше — свою жену. А у этих двух драконов есть занятная особенность. Их невозможно обмануть. Так называемый взгляд дракона.

— Я не хочу, чтоб все знали мои мысли. Они мои. Голова моя, и другим туда нельзя!

Греб постучал пальцем по медальону на груди.

— От всякой болезни есть лекарство. А у медали — две стороны.

— У нас говорят — у меча два лезвия. Зверюшки лесные! Ну как так можно? То, что в мыслях — это мое!

— Ты просто с детства так привыкла. Родись ты среди телепатов, не видела бы в этом ничего особенного. Да не бери в голову, — прервал он сам себя. — Вряд ли даже драконы разберутся, где в генетическом коде зашита телепатия. Всемогущий — не тот, кто им нужен. Понимаешь, он не только читает чужие мысли. Он управляет людьми на расстоянии, подчиняет своей воле. А это — посягательство на святая святых — свободу личности. Драконы никогда не пойдут на это.

— Значит, все зря? Мириам напрасно легла со Всемогущим?

— Как сказать… Может, драконы разделят способности читать и повелевать, изготовят свой прыгающий ген, и все младенцы родятся телепатами. Не собирай в свою прелестную головку всю мировую скорбь. Живи с Крисом, рожай ему детей и будь счастлива.

— Спасибо, Греб.

Всю ночь Дора занималась любовью с Крисом. Страстно, отчаянно, с воплями и стонами. Замучила его совершенно, сама выбилась из сил и уснула вся в слезах у него на груди. Проснулись поздно. Остальные давно встали. Греб со Всемогущим что-то горячо обсуждали. Греб рисовал эскизы каких-то машин. Сначала все вместе, потом отдельные узлы. На полу рядом с ними валялось множество набросков.

— Что это? — Дора подняла один из рисунков.

— Стенобитная машина. Осадная техника.

— А-а.

Стенобитная машина Сэту повредить не могла. Стены вокруг Сэта не было. Дора положила лист на место и отошла к Мириам.

— Как?

— Все в порядке. Образцы уже в биостатах. Остался обмен подарками, и программа будет выполнена. Он мне чуть сосок не отгрыз, — неожиданно пожаловалась Мириам.

Появились рабыни, быстро и сноровисто накрыли стол. Все заняли свои места. Вокруг Рэя вились две молоденькие рабыни. Доре прислуживала Мудра. Греб и Всемогущий, очень довольные друг другом, с горящими глазами состязались в красноречии. Всемогущий призывал Греба и его спутников остаться и разделить с ним бремя власти. Греб вежливо отказывался.

— Смотри и запоминай, — шепнул Доре на ухо Крис. — Два тирана нашли общий язык. Редчайший случай в истории.

Когда на столе остались лишь вина и закуски, Греб встал и произнес речь. Дора опять перебрала вина и с трудом пробиралась к смыслу цветастых фраз. Суть речи сводилась к тому, что теперь Всемогущий им вроде как не чужой. Член семьи. Мириам увезет в себе его подарок, родит великого, непобедимого воина, вождя вождей, основателя величайшего рода, а потому он, Греб хочет скепить кровные узы по древнему обычаю его народа. Мириам сделала вид, что встревожилась. Крис начал отговаривать Греба. Дора поспешно сунула в рот желтую пилюлю. Что-то назревало. Греб попросил Криса принести все необходимое, а сам тем временем внушал Всемогущему, что тот вовсе не обязан следовать его примеру. Это дело добровольное, и никто не будет на него в обиде. Мириам со слезами на глазах умоляла Греба не делать этого.

— Пойми, женщина, поскольку мы уезжаем отсюда навсегда, кровные обязательства становятся пустой формальностью, — внушал ей Греб. — остается лишь дань уважения.

Вернулся Крис с оружием Греба, портупеей, какими-то стеклянными баночками и лоскутом белой материи. Греб оторвал полосу материи, туго перетянул мизинец на левой руке, положил на край стола и, шипя от боли, отрезал крайнюю фалангу. Мириам скривилась, прикусила до крови губу, будто он отрезал палец ей. А Греб опустил отрезанный кусок пальца в скляночку, заполненную прозрачной жидкостью, закрыл крышкой и поставил перед Всемогущим. Подвинул ко Всемогущему перевязь с мечом в ножнах и кинжалом.

— Мой меч — твой меч. Моя кровь — твоя кровь. Моя жизнь — твоя жизнь.

— Совсем с ума сошел. Меч от прадеда достался. Что сыну передашь, — причитала Мириам, вытирая кровь с подбородка.

— Что я должен сделать? — спросил Всемогущий у Криса.

— Принять подарки, надеть перевязь и носить до захода солнца. Некоторые делают ответный подарок, но я не советую. Риск большой. Хотя мы сегодня уезжаем… Нет, все равно не советую.

— Что за риск?

— Если ты, Всемогущий, погибнешь, Греб должен будет убить себя. Но только если своими глазами увидит твое мертвое тело.

— Принесите мое оружие, — скомандовал Всемогущий. Мириам, которая занималась пальцем Греба, опять запричитала, обзывая мужчин упрямыми безумцами, отговаривая Всемогущего. Повторилась процедура отрезания пальца, напыщенные слова, передача оружия. Мириам, всхлипывая и браня мужчин, занялась пальцем Всемогущего, а Греб бережно спрятал склянку с кончиком пальца.

— Прелестно! Боль уже утихла! — восхитился Всемогущий.

— В этой баночке мазь. Не жалей ее, и дня через два-три все заживет, инструктировала Мириам.

— Крис, а ты ради меня смог бы отрезать палец?

— Дора, я не самурай, я тебе потом все объясню, — отрицательно покачал он головой.

— А я для тебя готова правую руку по локоть отрезать!

Подошло время отъезда. Всемогущий вышел их проводить.

— … слабое место. Рассредоточь четверть войска вдоль стен, пусть защитники тоже рассредоточатся. И тогда — внезапная атака всей силой на слабое место. Стремительность — это все. Иначе успеют подтянуть резервы. Не удалось быстро смять оборону — лучше отступи, отведи людей. — Греб все еще делился со Всемогущим секретами военного мастерства. Дора злилась. Ей нужно было хоть на две минуты остаться со Всемогущим наедине.

— Отступать не придется. Смотри, — Всемогущий поднял с земли черный камешек. — Этому я тоже научился у вас. Вот патруль. Вы приближаетесь к воинам, бросаете им что-то под ноги, — бросил камешек, — и все засыпают! — воины повалились на землю. Мириам подбежала к ним, опустилась на колени, схватила одного за руку, подняла веко, положила ладонь на грудь.

— Спит! Греб, Крис, он спит! Чтоб мне в нуль уйти, спит!

— Да. И будет спать целый час, — гордо ответил Всемогущий. — Как вы мне советовали, я буду скрывать дар. Прикажу лучникам пускать стрелы, обернутые сонным мхом. Тогда никто не удивится, что воины на стенах заснули.

Мириам облегченно рассмеялась.

— Я же знала, я говорила, что дело не в стрелах! Греб, я же говорила тебе! — она радовалась как рабыня, нашедшая золотую монету.

— Похоже, вы знаете обо мне намного больше, чем я сам! — удивился Всемогущий.

— Мы читали книги о тебе, написанные тысячу лет спустя, — ответил Греб, — но там так трудно отличить правду от вымысла… Нам пора. Прощай, Всемогущий. Удачи тебе! — Греб крепко пожал руку и вскочил на лошака. При этом забыл про раненый палец, зашипел и затряс левой рукой. Дора вскочила в седло и по привычке возглавила отряд.

— Стойте! — воскликнула она. — Подождите!

Соскочив с лошака, девушка поспешила к Всемогущему. За спиной выругался Греб.

— Не смей! Все будет хорошо! — горячо зашептала ему Мириам.

Дора остановилась в трех шагах перед Всемогущим.

— Не разрушай Сэт. Прошу тебя.

— Обещаю, что не трону, если он покорится мне без боя.

— Он не покорится… Не смей ходить на Сэт! Он мой! Слышишь!

— Дора… Кэптэн Дора… Выбери любой другой город, и он будет твоим. Но из Сэта меня прогнали камнями лишь за то, что я проявил свой дар, разнимая пьяную драку в каравансарае. И я этого не забыл.

— Слушай меня, Всемогущий. Мои спутники уезжают, а я остаюсь. Из-за тебя я бросаю мужа. Если ты пойдешь на Сэт, я убью тебя. Поклянись, что не тронешь Сэт, и я стану твоей рабыней. Выбирай. Я сказала.

Он приблизился к ней, нежно провел пальцами по щеке. Дора замерла.

— Я поклялся, что вернусь в Сэт. Властителем. Оставайся со мной, караванщица. Я подарю тебе пол мира, а ты родишь мне сына.

— Ты служишь Черной Птице! — выкрикнула Дора и бросилась к своему лошаку. Взлетела в седло и галопом, не разбирая дороги, помчалась прочь.

Опомнилась только у леса. Остановила лошака, дождалась остальных. Вскоре они подъехали. Радостные, возбужденные. Греб любовался склянкой с кончиком пальца Всемогущего. Смотрел через нее на свет, словно она была бриллиантом. Перед Рэем на лошаке сидела молоденькая девушка. Прелестное личико ее было заревано, руки связаны за спиной. На лбу и на плече уже нанесена татуировка, но на горле — кожаный ошейник.

— Хороша? — похвастался он.

— Отпустил бы ты ее.

— Со мной ей будет лучше, чем там, — сказал Рэй, но руки все-таки развязал.

— Зачем ты ему помогал?! — набросилась Дора на Греба. — Он людей убивать будет!

— Забудь. Это не имеет значения. Он брал города с хода, а осадные машины — это времени требует. Из истории известно, что Всемогущий их не использовал. Вот с гранатами нехорошо получилось. Крис, как ты думаешь, мог он сам до этого додуматься?

— Мог, не мог… Мириам говорит, это уже не важно.

— Куда едем? — спросила Дора.

— Куда угодно, лишь бы людей поблизости не было. Сегодня вечером улетаем. Скоро увидишь свое семейство.