— Постой, — возмущаюсь я, — в этой кучке инженера нет.

— Тимур инженер. Только без диплома. Его надо вместе с Эланой.

Уголек лучше меня знает, что, где и почему должно лежать на моем рабочем столе. Еще с тех пор, когда любила отдыхать, у меня на макушке между ушей. Заношу в очковый комп список бригад, вызываю Дориана и Майю.

— Как размещение отряда?

— Через минуту заканчиваем.

— Тогда через пять минут жду всех в малом конференц-зале. Оповести отряд. Конец связи.

Засекаю время, вызываю на очки план станции и вижу, что до конференц-зала идти минуты четыре с половиной. Окликаю жен и чуть ли не вприпрыжку несемся по коридорам. Спугиваем парочку влюбленных, влетаем в зал, садимся. Смотрю на часы. Осталось пятнадцать секунд. Из коридора доносится топот множества ног. Драконы вбегают, толкаются, опрокидывают один стол, но успевают все в срок. Поднимаю стол, кладу на него четыре фото. На другие столы — тоже по четыре фото. Драконы толпятся, разыскивают себя.

— Я принял решение разбить отряд на пять бригад. Первая бригада контролирует ход работ по звездолету, остальные — строительство сверхмощных нуль-т станций. На бригаду приходится две станции. Общую координацию осуществляет Дориан. Я инспектирую всех и все и раздаю начальственные втыки. Вопросы есть?

— Для чего нужны сверхмощные станции?

— Перемещать звездолет. Вторая задача — если физики не придумают, что делать со звездой, мы этими станциями раскидаем ее по пространству. За один раз станции могут вырвать из звезды брусок полтора на полтора на десять тысяч километров.

— Бог ты мой, весь космос загадим. Это будет туманность побольше Конской головы.

— Да, побольше. Если вопросов больше нет, все свободны. Завтра в восемь подъем, в восемь ноль пять линейка. — Выхожу из зала и направляюсь к себе.

— Мастер, ты ничего не забыл? — догоняет меня Анна.

— Наверняка что-то забыл, но это неважно. А что я упустил?

— Ты не сказал, какая бригада первая. Ну, та, которая звездолетом заниматься будет.

— Действительно… Завтра решу. А-а, пусть сами решают.

— Они же подерутся.

— Драконы? Вряд ли. А подерутся — всех уволю.

Кора проверяет температуру гидроматраса, поправляет подушку.

— Никак не могу привыкнуть. Там утро было, шаг сделали, здесь вечер. Ложиться пора.

— А кто тебе сказал, что мы ложимся? Сейчас к Платану летим.

Выясняю через очки, где находится Платан, заказываю в ангаре космический катер. Влезаем в скафандры. Заруливаем на катере в отсек нуль-т. По моей просьбе нас выбрасывают в пространство в полусотне километров от второй супер, как зовут здесь мои сверхмощные станции. Даже с такой дистанции вторая супер выглядит потрясающе. Нет, конечно, все так и задумано. Десять километров пятьсот метров по наибольшему размерению. Я сам ее проектировал. Но одно дело — линия со стрелочками и циферка на чертеже, и совсем другое — увидеть эту махину в натуре. Отодвигаю Уголька от штурвала и сам берусь за управление. (В ангаре она не позволила мне рулить. Сказала, что я давно не стажировался.) Советую всем пристегнуться и начинаю выпендрива… э-э… стажироваться на пяти G.

— Коша, не надо, а? — вносит предложение Уголек.

Уменьшаю перегрузку до 0,2 G и подвожу катер к швартовочной площадке ангара. Здесь окончательно выравниваю скорости. Площадка есть, но швартовочных захватов еще нет. Система гравиудержания тоже не собрана. Поэтому включаю банальные электромагниты и заруливаю в ангар. Платан уже встречает нас. Неважно он выглядит. Так ему и говорю. Делает неопределенное движение хвостом. Влезаем в экзоскелеты космомонтажников и летим осматривать станцию. Изнутри она выглядит еще грандиозней, чем снаружи. Собран только скелет, переборок пока нет, поэтому видимость — на километры. Металлические леса, шпангоуты, фермы, уходящие вдаль. Мои женщины поражены. (Я — тоже, но тс-с. Я же создатель всего этого.) Оставляем их любоваться пейзажем строительного бардака и уединяемся в каптерке. Там действует искусственная гравитация.

— Монтаж остальных станций в этой же стадии?

— Нет. Другие отстают на две недели. Эта — пилотная. В ней отлавливаю все нестыковки.

— Много таких?

— Хватает. Один третий шпангоут чего стоил. Снаружи сварили, внутрь завели, а развернуть, чтоб на место поставить, не можем. Четвертый мешает. А киберы уже второй варить кончают.

Платан не говорит, но это я виноват, моя спешка. Полагается же сначала спроектировать станцию до конца, потом проиграть всю сборку на компьютерной модели. Но я торопил.

— Как дела со звездолетом?

— Там все просто. По сравнению с этим — широкий взмах лапой — звездолет игрушка.

— Платан, я вот что хотел спросить. Ты знаешь, как на звездолете энергоканалы сделаны? Источник, приемник, между ними постоянно открытый канал нуль-т, чтоб избежать потерь в линии.

— Да, так сейчас везде делают.

— Но звездолет мы будем по нуль-т перебрасывать. В момент переброски энергоканалы не того… Не порвутся? Тут ведь доля секунды, и так бахнет…

— Я не энергетик, но грэндмама говорит, что при испытаниях все было нормально. Опасно только рядом с черной дырой. Но там и так, и так хана.

Рассказываю Платану, что завтра на помощь к нему придут двадцать драконов. Морда у него вытягивается, глаза грустнеют.

— Они хотя бы в курсе, чем мы тут занимаемся?

— В общих чертах. Я их два часа назад набрал, час назад инструктировал.

На Платана жалко смотреть. Сообщаю ему, что один из новеньких — Дориан. Глазки загораются, хвост встает торчком, но тут же вновь стелется по полу.

— Еще кто?

— Тимур.

— Тоже неплохо. Элана?

— Есть такая. — Передаю на его очки весь список.

— Тонара, Майя, Волна… Баб-то сколько! Гранит. О, черт!

— Что такое?

— Если среди драконов и есть смертельные враги, так это Лобасти и Гранит.

— Почему?

— Гранит — биологический отец Мрака. Когда Лобасти приказала Майе положить ребенка в инкубатор, Майя знала, что Гранит никогда на это не согласится, и за десять дней до родов подала на развод. Гранит — парень суровый, и, когда Майя вышла из инкубатория, врезал ей по зубам. Десять лет они смотреть друг на друга не могли. Недавно Гранит узнал правду, и пришел к Майе просить прощения. Майя развернулась, и такую оплеуху влепила ему хвостом, что морда в кровь, а зубы в стенку.

— Массаракш! Я думал, они незнакомы. Гранит с Сэконда?

— Да. И намного старше Майи.

— Совсем плохо. Мало мне с Мраком проблем, так еще этих мирить.

— Какие могут быть проблемы с Мраком? У людей претензий быть не может. Тело Мрака-человека похоронено на Зоне. Кто такой Мрак-дракон, они не знают.

— Ты задумывался, чем займется Мрак-дракон, когда мы его найдем?

— Он, наверно… Дьявольщина! Три тысячи чертей!

— Вот именно.

— Надо позвать Дориана и прокрутить на модели его поведение. Нет, не годится. Модель не пойдет, информация устарела. Слишком много новых факторов, не заложенных в модель.

— Забудь про модель, сам думай.

— Но это же Мрак! Его не предсказать.

— Напротив. Конкретные поступки не предсказать, но цель более-менее ясна. Поставь себя на его место.

— Не могу. Я же не был человеком.

— Но он-то сейчас дракон. Это же ясно как дважды два. Так как те, кто отправил его на Зону, мертвы, он захочет закрыть всю Зону.

— Тут я его понимаю. Мы сами давно хотим закрыть Зону.

— Но не решаетесь. А он решится.

— Он будет убивать.

— Сначала попробует запугать. Подбросит чиновникам свое личное дело. С картинками, чтобы ознакомились и прочувствовали. Потом явится сам. И тут его будет ждать сюрприз. Чиновники не испугаются. Не потому, что они храбрые, нет. Они просто разучились бояться. Они не понимают, как это так, их могут убить. Они же на работе! При исполнении. Бумажки пишут. Разве за это убивают? Но Мрак начнет убивать. Опять же, не на глазах у всех, а так, чтоб придраться было не к чему. Того током стукнуло, этому кирпич на кумпол упал. Чиновники будут умирать, и все равно ничего не изменят. Потому что они не были на Зоне. На них не охотились, их не гнали как дикого зверя. Они не знают, что такое бежать по полю зигзагами, когда по тебе стреляют. Не слышали свиста пуль над ухом. У них никогда не дрожали поджилки от страха.

Настроение у меня окончательно портится, и женщины врываются в каптерку.

— Вы что, поругались?

— Все в порядке. Плохие новости. И предвижу, что сейчас будут еще хуже. Так что прогуляйтесь куда подальше, или глушилки включите, иначе неделю кислые ходить будете.

Женщины знают, что я не шучу. В такие моменты я или сам уединяюсь, или предупреждаю их, поэтому послушно топают куда-то вдаль, звякая по полу магнитными подошвами. А мне в голову приходит гениальная идея насчет использования дара. Кто сказал, что рождению гениальной идеи сопутствует радость? Объективная реальность, данная нам в ощущениях, мать ее… Противно до тошноты, в этом-то и суть…

— Платан, вызывай сюда Гранита и Майю. Немедленно.

— Гранит спрашивает, сколько минут даете на сборы.

Подключаюсь к их каналу связи.

— Я сказал немедленно! Это значит — бегом. Вприпрыжку! — отключаюсь.

Появляются через минуту сорок секунд. С учетом того, что одевали скафандры, время очень неплохое. Смотрю в окно каптерки, будто любуюсь станцией. Мне сейчас нужен другой эмоциональный фон. Думаю о том, что предстоит сделать, и опять становится тошно. Поворачиваюсь к ним, хмуро осматриваю. Застыли у двери, встревоженно переминаются. Сесть не предлагаю. Мне противно от того, что предстоит сделать, но они думают, что противно смотреть на них. На это уже попадались и Уголек, и Анна.

— Засранцы! — с выражением произношу я и отворачиваюсь к окну, так как настроение начинает подниматься. Все-таки идея гениальная. И придумал ее я!

— Что мы сделали не так? — спрашивает Майя.

— Заткнись, — бросаю я ей. — Гранит, ты сколько с ней жил?

— Два года.

— Подонок.

И опять обвожу обоих мрачным, тяжелым взглядом.

— Предыдущих жен ты тоже ласкал кулаком?

Гранит наливается злобой, Майя уже плачет. Осталось еще чуть-чуть надавить.

— А ты чего ревешь, плакса? Десять лет момент ловила, чтоб любимому муженьку хвостом по морде врезать.

— Не трогай ее! — взрывается наконец Гранит. — Это не твое собачье дело.

— Не мое? Всякая шваль лезет в мою команду, это не мое дело, щенок?

Гранит не выдерживает. Хватает меня за грудки.

— А ну извинись перед женщиной, великий предок, или… — Тут я провожу прием, Гранит размазывается по стене, стекает вниз. Я хватаю его за хвост, поддергиваю к себе, наступаю лапой на горло.

— Я тебя породил, я тебя и…

— Не надо! — кричит Майя, обхватывает мою лапу, пытается снять с горла Гранита.

— Любишь его?

— Вы что, с ума сошли?

— Любишь, или нет?

— Люблю, люблю, люблю!

Убираю ногу. Майя, шмыгая носом, хлопочет над Гранитом, помогает ему подняться. Он кашляет, кладет лапу ей на плечо. Кажется, получилось. Меня охватывает радость. Но это немного не та эмоция. Вспоминаю Кору, бархатистую перепонку ее крыла, мягкую улыбку. Ура! Они уже обнимаются!

— Ну как, помирились?

Гранит скользит по мне взглядом.

— Да пошел ты…

— Вот так всегда, — объясняю я Платану. Миришь их, здоровьем рискуешь, а они тебе — «да пошел ты…» Обидно, однако!

У Гранита отваливается нижняя челюсть.

— Мастер, вы специально устроили этот спектакль? — спрашивает Майя.

— Специально. Мне нужна надежная команда, без взаимных обид и внутренних конфликтов.

— Не делайте так больше. Это страшно… нехорошо!

Милая девочка, это только половина спектакля.

— А вы не ссорьтесь больше, договорились? Да, Гранит, если ты не раздумал уходить из отряда, к тебе еще дело есть.

— Какое?

— Лобасти придется простить. У нее есть одно достоинство, которого начисто нет у тебя.

— Какое же?

— Девочка умеет любить. Живет на таком накале, который тебе и не снился.

— Не понял. Какое же это достоинство?

— Ты Майе не поверил. Тебе сердце ничего не подсказало. Пока от других правду не услышал, не простил. С ней такого просто не могло быть. Она верит тому, кого любит, понял? Ну, кажется, все. Идите, досыпайте. Завтра рано вставать. А мы еще поработаем.

Наблюдаю в окно, как они удаляются, касаясь друг друга боками и засыпая упреками. Пусть спустят пар. Главное между ними уже произошло.

— Ну и методы у тебя, знатный предок! — то ли восторгается, то ли упрекает Платан. — На Зоне мы и то мягче с людьми работаем.

— Сколько минут прошло с момента вызова их сюда?

— Около десяти.

— Десять минут — и две заботы долой.

— Зато мне по ночам кошмары сниться будут.

— Подумай лучше, чем бригады занять. Да, Гранита я на недельку себе возьму.

Почуяв мое хорошее настроение, возвращаются женщины. Начинаем обсуждать технические детали. Хуже всего с поставщиками. Тяжелая промышленность — она потому и называется тяжелая, что раскачивается долго. Полгода, а то и восемь месяцев. Стараниями физиков, восстанавливающих энергостанции, и Платана склады опустели, остался неприкосновенный запас. Объясняю, что сейчас как раз тот случай, для которого и создается НЗ. Мне намекают, что объяснять это надо не им, а компьютерам, управляющими складами. Вхожу в компьютерную сеть и объясняю компьютерам. Платан поражен.

Возвращаюсь на Квантор в сложном настроении. Устал, с Гранитом помягче надо было. Все сиюминутные проблемы решены, но радости нет. Сажусь на кровать и думаю, ложиться, или нет. До линейки осталось два часа. Некоторое время обдумываю, не поднять ли отряд по тревоге. Провести линейку, и тут же завалиться на боковую. Нет, рано на боковую. Надо еще решить, что с Зоной делать. И как Мрака с чиновниками помирить. И вообще о Мраке…

Ну, вот и восемь часов. Пора будить отряд. Мама родная, я же не знаю, где они расквартированы. Ничего, очки знают. Включаю общую связь и командую подъем. Напоминаю, что через пять минут утренняя линейка. Где? В коридоре перед столовой.

За десять секунд до срока появляюсь перед отрядом.

— Отряд, становись! Равняйсь! Смирна-а! (Уже знают, что делать. Мелочь, а приятно.) Вольно. После завтрака вы отправляетесь на вторую супер и проходите инструктаж у Платана. Он вводит вас в курс дела и раздает задания. Гранит остается со мной. У него особое задание. Вопросы есть? Вопросов нет. Нале-во! В столовую ша-агом марш!

Драконы дружно, с энтузиазмом, но не в ногу топают в столовую. Секунда тишины, потом… Странно, я ожидал радостного рева, а тут тишина. Вхожу следом. Запах изумительный. Кора, Анна и Уголек расставили по столам пластиковые тарелки с огромными, дымящимися кусками жареного мяса. Молодые драконы осторожно принюхиваются, тыкают мясо ножами.

— А горячее обоняние не отбивает? — спрашивает кто-то.

Сажусь за свой столик, отрезаю кусок, кидаю в рот. Заедаю горсточкой щавеля. Вкусно. Мои женщины уплетают мясо так, что только за ушами пищит. Глядя на них и остальные осторожно кладут кусочки в рот. Распробовали! Бедные дети, счастья не видели. Как же так получилось, что целое поколение не пробовало свежатинки? Разве можно жить на одной синтетике? Нет, что-то неладно в нашем мире. Куда я раньше смотрел? Ничего, ребята, я с вами. Вы у меня увидите небо в алмазах!

Кончаю со своей порцией и подсаживаюсь за столик к Граниту. Он отодвигает тарелку и угрюмо смотрит на меня.

— Слышал о Зоне?

— Странный вопрос.

— Много о ней знаешь?

— Все. Массу, гравитацию, период обращения, массу и состав атмосферы, динамику течений и основных воздушных потоков. Что конкретно?

— Это все знают. Кто со стороны людей занимается Зоной?

Гранит пытается схитрить. Заговаривает мне зубы, а глазами набирает запрос в информаторий через очки. Здорово у него это получается, но вся информация с его очков идет на мои. Вместо ответа перед ним вспыхивает в воздухе огромная красная надпись:

САМОМУ НАДО ДУМАТЬ

У Гранита отваливается челюсть. Впрочем, быстро берет себя в лапы.

— Ловкий трюк. Не думал, что такое возможно.

— Все возможно. Ну так как насчет моего вопроса?

— Не знаю. А как насчет этики и неприкосновенности личных файлов?

Напускаю на себя легкое раскаяние и провожу ладонью у него перед глазами, стирая надпись. Вместо нее в воздухе повисает ответ на его запрос: имена, ранги, должности, какие-то даты.

— Я просто хотел намекнуть, что не всегда можно рассчитывать на компьютер. И не вся информация может храниться в компьютере. А мне нужна вся. Причем, самая достоверная. У людей часто в компьютерах хранится недостоверная информация. Слышал такой термин — теневые структуры власти?

— Нет.

— Почитай о них. Обрати внимание на методы их работы. И запомни главное. Не верь ни одной цифре, полученной из компьютеров людей. Сверяй ее со всеми соседними.

— Зачем?

— Если в какой-то деревеньке проживает сто человек, а в голосовании по выборам мэра участвовал сто один человек, значит кто-то фальсифицировал результаты выборов. У людей так часто бывает. И не только в деревеньках. Запоминай такие факты, и старайся понять, кому это выгодно.

— По-понял. Так, какое же у меня задание?

— Выяснить все о людях, занимающихся Зоной. Кто, что, кто за ним стоит и так далее. Вплоть до размера обуви и клички любимой собаки его пра-прабабушки. Чем выше стоит человек, тем больше ты должен о нем знать. Когда столкнешься с трудностями по входу в чужие компьютеры, сообщи мне. Подскажу пару ключей и паролей. Перед тем, как начнешь активно действовать, проконсультируйся с Дорианом насчет системы постоянного мониторинга. И ежедневно скидывай информацию со своих очков на мой комп. Кстати, очки замени на новые. В твоих объем памяти мал. Если придется сливать информацию из какого-нибудь большого сервера, может нехватить. Если информация будет зашифрована, можешь воспользоваться моим компьютером. Он довольно мощный.

— Я знаю, Майя говорила.

— Ну тогда действуй.

— Сколько у меня времени?

— Ты должен закончить сбор информации за три дня до того, как мы встретимся с шустриками. Потом, возможно, будет поздно. И еще. Постоянная серьезность часто оказывается маской посредственности. Это не я, это Вольтер придумал. Или не он? Не смотри на меня так подозрительно. Честное слово, не я!

Гранит фыркнул, подавился, закашлялся и — наконец-то — улыбнулся.

Внимательно изучаю кончик хвоста. Спохватываюсь и оглядываюсь. Я в комнате один. Можно продолжать. Какой-то умник постановил, что изучать кончик хвоста — дурной тон. Своличь гнусный, правда? Это так успокаивает, помогает сосредоточиться. Вообще-то я стараюсь выяснить, как так получилось, что молодое поколение не знает вкуса мяса. Уже почти неделю выясняю. Когда свободное время находится. Оказывается, не так это просто. Да, я сам заложил в геном инстинктивное отвращение ко вкусу сырого мяса. Но только сырого! К тому же, рыбы это не касается. Сколько раз ел и строганину, и свежепойманную рыбку. Вкусно!

Уже давно не забивают на мясо настоящих животных. На заводах выращивают культуру говядины (коровье мясо, оленина, лосятина), свинины, слонины, баранины, китятины, медвежатины. А бедные дракончики лопают овощи и всякую синтетическую дрянь. Может, все пошло из-за того, что драконочки не могут кормить малышей грудью? Дракончики по природе искусственники. Лира попробовала один раз дать грудь Угольку. Малышке три дня от роду было. Потом неделю своего пацана из одной груди кормила.

Только забрезжила какая-то мысль, в комнату входит Анна, садится и печально смотрит на меня. Отодвигаю клавиатуру, поворачиваюсь к ней и вопросительно хлопаю глазами.

— Мастер, зачем ребенка портишь?

— Кто ребенок?

— Гранит. Ты его в самое дерьмо засунул. Это же для нас с Корой работа.

— Ах вот ты о чем… Гм… Я тебе рассказывал анекдот про записную книжку самого большого донжуана Парижа? Девушка по имени Анна Аарон там была записана под номером 48. На третьей странице алфавитного указателя.

— К чему эти байки?

Переключаю дисплей компьютера на настенный панорамный экран. Вызываю справочник «Драконы. Кто есть кто». На первой странице — Анна крупным планом.

— Понятно. Не хочешь высвечиваться раньше времени. Но все равно мог послать кого поопытней. Дориана, например.

— Дориан нужен Платану. Да не переживай ты за Гранита. Он парень молодой, напористый. Справится. Я его морально подготовил. Если от детей острые углы прятать, они так и останутся на всю жизнь детьми.

— Крокодил ты пернатый. Хоть бы посочувствовал пареньку.

— Мне бы кто посочувствовал. Третий день разбираюсь, понять не могу. Ты заметила, что молодые счастья не знают.

— Как это?

— Мяса не кушали.

Довольные энергетики вваливаются шумной толпой, тут же начинают кокетничать с Анной, рассыпают комплименты Коре. Кто-то дергает за хвост Уголька. Когда та вскрикивает и сердито оборачивается, сразу пять драконов выставляют вперед кулак с поднятым большим пальцем. Подмигиваю Угольку из-за их спин и навожу уши на среднего. Уголек выпускает когти и делает вид, что хочет прыгнуть на него.

— Карапет, только ты, поросенок крылатый мог догадаться дернуть бабушку за хвост.

Все смеются. Карапет на коленях умоляет простить его. Пытаюсь понять, чем вызвано такое нашествие. Ну конечно! Энергостанции! Не знаю, сколько штук успели починить, но достаточное количество, чтобы удовлетворить мои растущие потребности. Анна достает бокалы, откуда-то появляются фрукты. Кора (кто бы мог подумать!) произносит тост. Принимаем на грудь по первому наперстку (чуть меньше трех литров). Анна вытаскивает из своей комнаты старинный музыкальный синтезатор, берет несколько аккордов, переключает на гитару и выдает такое..! У меня даже уши краснеют. Правда, без слов. Одну мелодию. Оборачивается ко мне, подмигивает и переключается на всем известный репертуар. Уголек запевает и Анна подхватывает более низким голосом. Поют про уходящие вдаль корабли, про паруса, мачты до небес, заколдованных принцесс и королей. Голоса красиво переплетаются, и я тихо радуюсь. Но песня кончается. Принимаем на грудь вторую дозу, потом третью. Компания разбивается на группы по интересам. Анна, взяв меня за крыло, тянет в угол и объясняет, что я взял неправильную выборку. Выборка должна быть репрезитативной (так, кажется?) Это значит — из всех слоев населения, пропорционально их численности. А я отобрал только детей матерых космачей да биосферщиков. Они не то, что мяса не пробовали, они неба голубого не видели. Наконец-то понимаю, о чем идет речь и радуюсь, что я неправ. Принимаем еще одну дозу и пытаемся играть в четыре руки, все время меняясь. Получается не очень музыкально, зато очень весело. Под шумок отлавливаю Карапета и расспрашиваю.

— Что говорить! Сам увидишь. Хорошие генераторы сделали, в десять раз, в сто раз лучше старых! Вах! Большие камеры поставили, вдвое больше старых. Теперь ни один квант до стенок долететь не успеет. А раз не успеет, стенки холодными останутся, понимаешь! Десять тысяч станций починим, уже не страшно будет, что звезда взорвется. Надо будет, всю массу звезды в напряженность поля переведем.

— Молодцы. Но если что сорвется, шепните Платану. Он эту звезду через нуль-т по всему космосу мелкими кучками в неделю раскидает. Меня сейчас другое волнует. Если энергостанции заработают, шустрики могут опять энергию хапнуть.

— Почему нет! Конечно, могут.

— Предупредить надо хулиганов. Пусть станции модулируют уровень напряженности поля информационным сигналом. Самым простым, чтоб и ежику было понятно.

— Обязательно предупредим. В тот раз хотели, но не успели. В этот раз ограничение на мощность поставим. Хотят, не хотят, а сообщение прочитают.

— Скажите им, чтоб потребление нашей энергии тоже модулировали информационным сигналом.

— Ка-кая идея! Послушай, почему я не догадался. За такую идею надо выпить. Вах! Ка-кие идеи! Ка-кой вечер! Ка-кие женщины! Сто лет жизни за такой вечер отдать можно.

Ка-кой темперамент, — размышляю я. — Тридцать лет в Колхиде прожил, триста лет с а-кцентом говорит. Ка-рапет есть Ка-рапет.

Анна чуть ли не силой вталкивает Гранита в мой кабинет.

— Докладывай, — командует она ему.

— Я лучше позднее приду. Это, наверно, какая-то ошибка.

— Никакой ошибки, поверь моему опыту.

— Но такого ведь просто не может быть.

— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, — начинаю нудить я. — Врываются, шумят, мешают работать…

— Опять бессмертная классика? — Анна с подозрением осматривает мой стол, пустой, кстати, в поисках загадочного примуса, — Гранит раскопал такое, что сам не верит. Во главе департамента общественного порядка стоит мафия. Правда, ловко устроились?

— Мафия?

— Ну да! Организованная преступность. Работают осторожно, не зарываются, поэтому все тихо. С мелкой преступностью успешно борются, а крупной как бы и нет. Если кто попался, меняют внешность и переводят на другую планету. Конкурентов отправляют угадай куда? На Зону.

— Януш Волдыевский — глава мафии?

— Януш Волдыевский — марионетка. За ним стоит Греб Камурава. Потомственный самурай по отцовской линии. У него даже кончик мизинца отрезан.

Убедительно. Если без мизинца, значит настоящий самурай. Надо подумать. Закон против мафии, стоящей на охране закона, бессилен. Надо обдумать все до деталей. Надо все очень тщательно обдумать.

— … из меня можно делать дурочку, а из него нельзя?

— Анна, у нас правовое общество, или…

— Или! В правовом обществе за соблюдением законов следит не мафия, а кто-то другой. Потом, не у нас, а у них.

— Анна, ты что? Я был о тебе лучшего мнения. Мы один народ, одна цивилизация.

— Разуй глаза, Мастер. У людей какой тип государственной системы?

— Демократия…

— А у драконов?

— Да что ты с глупыми вопросами?

— С глупыми? Ты хоть раз в выборах участвовал? Хоть в человечьих, хоть в наших? Тебе хоть раз повестку присылали?

Ошеломленно смотрю на Анну. Конечно, я домосед. Но, чтоб проголосовать, не нужно выходить из дома. Достаточно сесть за компьютер.

— Какой же у драконов строй?

— А я знаю? То ли феодализм, то ли коммунизм, то ли анархия.

Вот такой ответ дает социолог с четырехвековым непрерывным стажем. Здорово, правда? Это надо обмозговать. Потом. А лучше — у Коры спросить. Как говорил Змей Горыныч, одна голова — хорошо, а три — лучше.

— Хорошо, я не разбираюсь в текущей политике, но из тебя когда дурочку делал?

— Из меня, из церкачей, из стабилистов. На Сэконде кто Черную Птицу изображал? А этот твой необитаемый остров? Да не в этом дело. Ты хочешь запугать Греба законом? Плевал он на твой закон. Он считает себя выше закона. Люди — скот, он пастух. А ты должен показать ему, что существует сила, настолько же выше его, насколько он выше закона. Ты должен вытереть об него ноги, втоптать в грязь, раскатать в блин и все это так, между делом.

— Анна, но…

— Честного поединка он не примет. Смеяться над тобой будет. Ты должен побить его его же оружием. Я повторяю тебе то, чему ты учил Лиру.

— Тогда была другая ситуация. Нас было мало, врагов много. Мы блефовали.

— Теперь это так называется… Ну-ну. К дьяволу! Враги всегда враги. Не хочешь руки пачкать, я с ним сама разделаюсь.

Только этого нехватало. С мафией шутить нельзя. Убить могут.

— Хорошо. Давай обсудим детали.

Анна тут же добреет. Интересно, кто из кого дурака делает?

— А знаешь, откуда у него такое странное имя? — спрашивает она. — Его пра-пра-прадедушку по материнской линии звали Глеб! Гранит раскопал. Толковый парнишка.

— Твоему парнишке скоро семьдесят стукнет.

Хвост дергается от боли. При каждом движении словно раскаленная игла пронзает позвоночник. Анна подбегает ко мне с аптечкой, прижимает коленом здоровую часть хвоста к земле, пытается раздвинуть чешуйки, чтоб вколоть обезболивающее. Перестаю чувствовать конец хвоста. Боже, как хорошо!

— Ты что, в мазохисты записался? — Анна поднимает на лоб очки и глотает соленые слезы. — Так покалечить себя!

— Человек чувствует мою боль, но хвоста у него нет, поэтому он не может сопоставить ее с какой-то частью своего тела. Лира говорила, жуткий эффект получается.

— Если тебе себя не жалко, меня бы пожалел.

— Заживет все. Мы же драконы. Спасибо тебе, что вовремя вмешалась. Кстати, как ты это?

— Инфракрасным лазером. У тебя в очках такой же. А почему он не выстрелил?

— Не успел. Я ему очки затуманил.

Вызываю киберов, они уносят спящего человека. Нужно залечить ему ожог на руке, пришить мизинец, сменить браслет на настоящий, набитый бессмысленной электроникой, доставить домой, установить в коридоре, туалете, чуланчике кабины нуль-т, вернуть на место мебель. Дел много.

Греб Камурава проснулся рано. Правая рука затекла и ничего не чувствовала: на ней лежала головка Мириам. Он не мог вспомнить, когда вызвал ее. Но без вызова Мириам не явилась бы. Она знала свое место. Греб шевельнулся, и девушка тут же проснулась. Посмотрела в глаза, пытаясь понять его настроение.

— Не ругай меня, господин мой. Я вчера торопилась, как могла.

Греб положил ладонь под голову и задумался. Он все еще находился под впечатлением необычайно яркого, фантастического сна.

— Что-то случилось? Мне уйти? — встревоженно спросила девушка.

— Ты знаешь, мне приснилось, что я сражался с Великим Драконом, — почему-то поделился он с Мириам.

— Ты победил его?

— Разве Великого Дракона можно победить? Но он страшно огорчился, когда я хотел разрезать его лазером пополам. И наказал меня.

— Расскажи, господин. Я умею толковать сны.

— Это необычный сон. Мне приснилось, будто мою спальню кто-то вырезал из небоскреба и перенес на Зону. Просыпаюсь, подхожу к окну, за окном лес. Открываю стенной сейф, а сейфа нет. Дыра наружу, второе окно вместо сейфа. Выхожу в коридор и оказываюсь на поляне. Моя спальня стоит как картонная коробка посреди газона. Как будто ее острой бритвой из дома вырезали. На срез железная труба попала, так ее вдоль разрезало. А невдалеке дракон лежит.