У дверей лифта их ждали пять человек. Один — седой в рабочем комбинезоне без знаков различия и четыре офицера внутренней службы при полном параде и даже в белых перчатках. Не обращая внимания на Рогова, офицеры отдали честь Карельскому, предложили следовать за собой и удалились.

— Это похоже на арест, — удивился Рогов.

— Парнишка задержан до выяснения, — сообщил человек в комбинезоне. — А вас мы приглашаем в совет экспертов.

— Что ему инкриминируют?

— Пустяк. Кражу государственной собственности в особо крупных размерах. Если быть точным, угон звездолета. Простите, я не представился. Я — тот самый адмирал, который запрещал вам садиться.

— … Скажите, Карельский, как за столь короткое время вы сумели наделать столько глупостей?

— Я рано вставал и поздно ложился.

— Серьезней, курсант.

— Адмирал, а назовите хоть одну причину, по которой нам не следовало этого делать.

— Устав.

— Каждый болеет за свою команду. Я хочу, чтоб Моби Дик остался учебному корпусу. А высший генералитет Космофлота хочет прибрать корабль к рукам. Назвать фамилии? Кокорин, Якобсон, Кюрье. Разве не так?

— А разве их желания достаточно? — усмехнулся адмирал.

— Сегодня — нет. Но — предположим. Только предположим, что вы завтра уйдете в отставку. По состоянию здоровья, например. Кто займет ваше место? Даю пятьдесят процентов за Кокорина и тридцать за Якобсона. Разве нет? С другой стороны, возвращается Моби Дик. Привозит результаты. Планета голубого ряда бесполезна для человечества. Скандал!!! Так не бывает! Мальчишки напортачили, надо послать проверочную экспедицию! Разве нет? Под такой шумовой завесой можно послать с проверочной миссией тот же Моби Дик, но уже с экипажем из Космофлота. А кого же еще? Все корабли заняты, все экспедиции расписаны на пять лет вперед. А потом — так просто забыть вернуть корабль учебному корпусу в связи с производственной необходимостью.

— Звучит убедительно, — кивнул адмирал. — Якобсон способен на подобную авантюру. Но что в этом отношении меняет ваш план?

— Все меняет. Результаты экспедиции привозит на Землю Космофлот. Ну, во всяком случае, становится гарантом их подлинности. Споры вокруг принадлежности Моби Дика затихают сами собой, поскольку спорить не о чем. А через два года Моби Дик неожиданно возвращается! Принадлежность его учебному Корпусу уже никто не оспаривает. Все обсуждают результаты первого астроинженерного проекта в истории человечества.

— Ишь как завернул! А если ребятишки погибнут?

Макс тяжело вздохнул.

— Адмирал, у вас есть время, чтоб не торопясь, без спешки поговорить о моральных проблемах? Именно не торопясь, и без спешки. Потому как разговор будет долгий.

— Сейчас — нет. Но мы к нему вернемся. — Адмирал вызвал офицера охраны. — В камеру арестованного. В одиночку. Подальше от остальных.

— Есть доставить арестованного в одиночку!

— Как идут допросы?

— Только начали.

— Допрошенных держите в отдельном помещении?

— Так точно.

— Хорошо… Вот еще — в самом начале допроса пусть кто-нибудь входит в допросную и сообщает, что в околопланетном пространстве отловили Максима Карельского. И еще что-то говорит, но чтоб допрашиваемый этого уже не слышал. Сделаете?

— Так точно

— Постарайтесь, голубчик. Тогда мы услышим от ребят много интересного.

— Это жестоко! — выкрикнул Макс.

— Юноша, это правда. А моральные проблемы мы договорились обсудить позже. Разве не так? Уведите!

Когда за Максом закрылась дверь, адмирал связался с Землей. Вызвал Старое поле.

— Константин, я вас не отвлек от срочных дел? Вы знаете, я в восторге от Карельского. Он так все расписал… Еще немного, и сам поверю, что по другому нельзя было поступить. А какие новости с Моби Дика?

— Легли на дно, адмирал. Погасили огни. Потушили котлы. Свернули все паруса. Встали на мертвый якорь. Какие еще раньше термины были? В общем, затаились и выжидают.

— Сколько времени им надо, чтоб привести корабль в полетную готовность, поднять и уйти в гипер?

— Вечность! Сорок минут, не меньше.

— Вот видите, Константин, а вы о них плохое думали.

Вошел Рогов.

— Вадим, вы внимательно следили за допросом? — обратился к нему адмирал.

— Да.

— Странно Максим себя ведет. По-существу, не скрывает, что они угнали и спрятали корабль. Прямо не говорит, но и не отрицает. Сообщил даже, что вернут в целости и сохранности через два года. Но ни слова не сказал о том, чем они намерены заниматься эти два года. А что вы думаете?

— Мне надо переварить информацию. У этого парня много лиц. Сегодня он совсем не похож на того, с которым я три дня общался.

— Я не тороплю. Подумайте… И маленькая просьба — вы уже знаете, что Моби Дик цел. Но не говорите об этом нашим экспертам. Пусть пока все идет по правилам, которые установили ребятишки.

Тяжелая герметичная дверь с лязгом захлопнулась. Клацнули запоры. Максим осмотрел жилплощадь. Два метра длина, два метра высота. Метр ширина. Откидная койка шириной семьдесят сантиметров на одной стенке, откидное сиденье — на другой. Попробовал опустить койку — не удалось.

— Не дергай, — прозвучал металлический голос откуда-то с потолка. — Койка — это после отбоя.

— Молодой человек, мне ваши порядки до фонаря, — обратился к потолку Макс. — Я из другого ведомства. Присяги не давал. Перед Космофлотом чист и незапятнан. Если подам официальную жалобу, у вас будут бо-ольшие неприятности! Можете проконсультироваться у начальства.

— Салага! Я выполняю приказ. Неприятности будут не у меня, а у старлея, — отозвался потолок.

— Тоже верно, — вынужден был согласиться Макс. Потрогал стены, пол, потолок. Пол почему-то был теплый, а потолок холодный. Подышал на блестящий металл двери, нарисовал пальцем рожицу. Зачем-то лизнул. Дверь оказалась соленой. «Морской водой мыли» — подумал Макс. Потом вспомнил об антисептической обработке помещений и поспешно вытер язык рукавом. Он не провел в карцере и пяти минут, но было уже смертельно скучно. Может, облизать стены, слегка отравиться и переехать в госпиталь? А если выйдет передозировка?

— Ох, умру я, умру! Похоронят меня. И никто не узнает, где могилка моя… — затянул высоким голосом как можно жалобнее. Под конец даже всхлипнул для убедительности и с надеждой посмотрел на потолок. Потолок безмолвствовал. Макс прикинул, где могут находиться камеры наблюдения. Если в противоположных углах, то плохо. Но попробовать можно…

— Эй, салага! — прогудел басом чревовещателя, стараясь не шевелить губами.

— Что? — откликнулся своим голосом и принялся озираться.

— Сиди, не дергайся! Заметят ведь. И рот рукой прикрывай, когда говоришь, — опять басом.

— Ты где? — своим голосом.

— Не вертись, балда! Когда порцайку получишь, хлеб не жри. Мякишем глазки залепишь, будешь королем жить!

— Спасибо, так и сделаю. А ты кто?

— Кто-кто? Иван Пихто! У тебя курево есть?

— Не курю я.

— Эх, салага, салага… Пррри-ибыла в Одессу банда из Амура… Ты чего не подпеваешь?

— Я слов не знаю.

— Мурку не знать?! Гоп-стоп, куда я попал? Слушай и запоминай…

И дальше в таком духе, на разные голоса беседуя сам с собой, развлекался минут сорок. Надавал себе мудрых советов и клятвенно пообещал все их выполнить.

Клацнули запоры, дверь распахнулась, и вошла девушка с нашивками сержанта на рукаве. Улыбнулась, обежала заинтересованным взглядом карцер, подмигнула Максу.

— Ужин, курсант! — откинула сиденье, поставила на него металлический кейс и раскрыла. Кейс оказался подносом для невесомости. Шесть тубов различного цвета и размера в эластичных захватах.

— Скажите, а курева у вас нет? — поинтересовался Макс. — Один знакомый просил…

Девушка хихикнула, помахала Максу пальчиками и вышла.

Только кончил есть, как запоры вновь клацнули, и в карцер вошел Рогов.

— Господи, а вас-то сюда за что? — притворно изумился Макс.

— Поговорить хочу, — просто ответил Вадим.

— Прошу прощения, с мебелью напряжонка, сесть некуда.

— Мухтар Максимыч, вас не затруднит?! — возвысил голос Рогов. Потолок не отозвался, но койка лязгнула и слегка отошла от стенки. Макс подергал на себя верхний край, но тот не поддался.

— Тяните за нижний, — посоветовал Рогов. И действительно, нижний край легко пошел вперед, верхний опустился, проскрежетав по стенке, и койка заняла рабочее положение.

— Ишь ты, как хитро, — удивился Макс.

— Если вы не встанете по сигналу побудки, она вас просто скинет на пол, — объяснил Вадим, усаживаясь. — Максим, за последний час я узнал о вас много нового. И у меня возникли вопросы.

Макс знакомым жестом ожесточенно почесал шевелюру.

— Не самое удачное место для откровенной беседы. Все время чувствую взгляд в затылок… Скажите, Вадим, вы когда последний раз посещали альма матер?

— Давно.

— Жаль. Вы нашли бы там много изменений. Например, четыре года назад были заменены почти все учебники, изменены учебные программы. Я как раз поймал начало этого процесса. Поступи я на год позднее — и ничего бы не заметил. Не застал бы смены учебников…

— Что в этом странного? Учебные программы обновляются постоянно.

— Ничего, за исключением пунктика. Представьте на минутку, что новые программы идут с довеском. Незаметно, но постоянно на курсантов оказывается психологическое воздействие. Совсем слабое, почти неощутимое. Но пять с половиной лет — большой срок.

— Это слишком серьезное обвинение, чтоб быть голословным.

— Поверьте, в методиках психологического воздействия я разбираюсь. И кто говорит об обвинениях? Это просто игра ума, нечто вроде теста на сообразительность. Как бы вы поступили?

— Не знаю… Сначала надо узнать, куда направлен вектор воздействия.

— А сам факт, что вашу психику лепят как кусок пластилина, вас не волнует?

— Вы думали об этом больше меня. Поделитесь.

— Хорошо. Можно противодействовать воздействию. Противопоставить ему свое. В пределах учебной группы это подействует. Но не в пределах всего учебного Корпуса.

— Тогда что делать?

— Можно показать психологам, чем кончаются их игры. Например, что они даже представить не могут выверты модифицированной психики. Как вы думаете, что они сделают, столкнувшись с непредсказуемым поведением гомо супер собственного производства? Может, бросят опыты?

— Спасибо, Максим, мне надо подумать. Я все обмозгую и зайду к вам еще раз, — Рогов поднялся и постучал в дверь.

— Вадим!

— Что?

— Простите меня великодушно и не берите в голову. Мне тут скучно, вот я и развлекаюсь. Это игра ума, ничего больше. Даже нянечка в детском саду оказывает влияние на психику ребенка. А учитель просто обязан этим заниматься.

— А замена учебников — это тоже игра ума?

— Нет, это правда. Началось глобальное наступление на ксеноцид. Вселенский гуманизм в галактических масштабах и так далее. Год назад издательства перестали печатать книги, в которых люди с пришельцами воюют. Уэллса — «Войну миров», боевики всякие… Но ведь в этом нет ничего плохого, вы как думаете?

— До свидания, Карельский!

Адмирал встал и поднял руки.

— Тишина в зале! Молодые люди, по порядку. Все успеют высказаться. Начинает аналитический отдел. Что у вас, Маккоун?

— Похвастаться особенно нечем. Но, с другой стороны, поражает уровень подготовки молодых людей.

— Что же они задумали?

— Этого я не знаю, — развел руками докладчик. — Они мастерски это скрывают. Четыре группы, эвакуированные на разные корабли, не контактируя между собой, рассказывают одно и то же. Почти слово в слово. Это сговор. Другого названия я не нахожу.

— А что по вашему мнению произошло с кораблем?

— Вадим Рогов утверждает, что корабль погиб в результате взрывов спин-генераторов. Один генератор взорвался в верхних слоях атмосферы, другой — в плотных. Наши эксперты-радиометристы говорят то же самое. Разведчики обнаружили на одном из островов обломки предметов с корабля. Почему-то, в основном, кресла из шлюпок. Хочу заметить, кресла были заранее демонтированы.

— Абсолютно точно. Курсанты освободили салоны шлюпок от всего лишнего. Кресла хранились в багажных трюмах Моби Дика, — подтвердил адмирал.

— Спасибо. Мы обнаружили также фрагменты сантехники, внутренних переборок и носовую часть шлюпки. Фрагмент шлюпки очень сильно поврежден, его просто вывернуло наизнанку силой взрыва. Однако, эксперты-баллистики и сейсмологи утверждают, что падения корабля на планету не было. Сейсмографы, установленные курсантами, не зарегистрировали падения в океан тела массой двести тысяч тонн. Или ударной волны взрыва, который разнес в пыль тело массой двести тысяч тонн. На ближайших островах не зарегистрировано следов цунами. Вывод — взрывы в атмосфере были фальсифицированы. Следствие из этого вывода — Моби Дик и четыре человека на его борту целы и невредимы. Скорее всего, они сейчас прячутся в гипере.

— Великолепно, Маккоун! Право, великолепно! Вы возродили во мне надежду. Ямато, проведите еще один раунд допросов, но на этот раз сообщите курсантам результаты экспертизы.

— Йес, сэр!

— Терентьев, ваша очередь.

— Слушаюсь, адмирал. Как известно, шлюпка Карельского в момент перехвата шла на спутник планеты. Спутник носит имя Зайчик. Моя группа провела разведку поверхности. На спутнике велись очень серьезные изыскательские работы. Беру на себя смелость утверждать, что на поверхности намечены шестьдесят четыре строительные площадки.

— Что именно наметили построить ребятишки.

— Точно не знаю, сэр. Но это объекты глубокого залегания. Возможно, двигатели.

— Двигатели?

— Да, сэр. Если превратить этот каменный шар в звездолет… На заре космоплавания рассматривались такие проекты…

— А экипаж? Не маловато ли — четыре человека на шестьдесят пять кубических километров корабля?

— Мало, сэр. Но моя группа проверяет другую гипотезу. Превращение спутника в беспилотный корабль-брандер.

— Вот как? Кого же он должен протаранить?

— Звезду…

На долгую минуту зале воцарилась тишина.

— Смелая гипотеза — первым нарушил молчание адмирал. — В чем же цель тарана звезды?

— Вернуть человечеству планету голубого ряда. Дело в том, что все курсанты убеждены: Макбет для человечества бесполезен. На нем существует очень старая, загнавшая себя в тупик, но по-прежнему активная и опасная биосфера. Заселить планету можно только после полного — повторяю, полного уничтожения биосферы.

Как можно уничтожить биосферу целой планеты? Проще всего вскипятить океаны. Для этого надо временно поднять активность звезды. Звезда вспыхнет, океаны закипят, жизнь погибнет. А через сто-двести лет планету можно снова заселять…

— И что показывают расчеты вашей группы?

Докладчик развел руками.

— Не все так просто… Вертикальное падение тела на звезду не вызовет нужного эффекта, с какой бы скоростью ни падал Зайчик. Вплоть до субсветовой. Однако, если тело входит в звезду по касательной, можно подобрать режим, при котором выплеснется фонтан звездного вещества и накроет планету. Вся сложность в дозировке воздействия. Чуть меньше — и катаклизм затронет лишь дневную половину планеты. Чуть больше — и имеем мертвый радиоактивный шар, непригодный для жизни. Однако, расположение площадок и направление скважин говорит именно за то, что на спутнике предполагалось смонтировать двигатели.

— Поясните.

— Все площадки располагаются на одной половине спутника. Стволы скважин пробурены не к центру тела, а параллельно друг другу. Если на спутнике располагать двигатели, то именно так!

— Ямато, об этой гипотезе тоже намекните на допросах. И проследите за реакцией курсантов.

Максим смотрел запись совещания и, за отсутствием карандаша, грыз костяшки пальцев. Адмирал и Рогов молча наблюдали за ним.

— Что теперь скажете, молодой человек?

— Можно просмотреть некоторые места еще раз?

— Пожалуйста, — адмирал протянул пульт.

Несколько минут курсант гонял запись вперед-назад, останавливал, увеличивал чье-то лицо… У Рогова сложилось впечатление, что суть обсуждаемого Максима не интересовала. Он искал что-то свое.

— Спасибо.

— Хотите что-то сказать? — мягко поинтересовался адмирал.

— Ваша гипотеза — пальцем в небо. Уничтожить жизнь на целой планете! Нужно быть военным, чтоб до такого додуматься.

— Мы слушаем вашу версию происходящего.

— Вы думаете, я ее дам?

— Обязательно дадите, Карельский. Это единственный шанс спасти проект, в который вы вложили столько сил. Сейчас только от меня зависит, вернется Моби Дик на Землю, или задержится здесь. Вы ведь проиграли, Карельский. Проиграли по вашим собственным правилам.

— Давайте откроем карты, адмирал.

— Ловлю вас на слове, молодой человек. Итак, вы сказали Рогову, что две недели болтались в поясе астероидов. Но запасы кислорода на шлюпке говорят, что десять дней из четырнадцати вы дышали забортным вакуумом. О том же говорят и запасы продуктов на борту. Стертая память навигационного компьютера тоже не в вашу пользу. И нет результатов двухнедельных наблюдений. С заключением экспертов по фальсификации взрыва корабля вы знакомы. Делаем вывод — корабль спрятан в поясе астероидов не далее, как в пятнадцати часах хода шлюпки. Что-то у вас пошло не так, и вы прибыли на планету. Посетили все четыре лагеря, хотели зайти на спутник, но не успели. Отсутствие одного из пятерых членов экипажа на борту корабля уже ставит операцию на грань провала.

Это — факты, которые самостоятельно выяснил Космофлот. А есть факты, которыми поделился учебный Корпус, и о которых эксперты Космофлота не знали.

Экипаж дал «SOS», сообщил о гибели корабля, но телеметрия по-прежнему идет с борта якобы погибшего корабля. Нам известно, какие небесные тела посещал корабль. Думаю, если мы их посетим, найдем там много-много киберов. Мы знаем, где сейчас находится Моби Дик, И знаем, что на предстартовую подготовку ему надо сорок минут. А нам на высадку хватит десяти. Продолжать?

— Не надо.

— Теперь вы расскажете мне все, а уж я буду решать, оправдан ли риск вашего эксперимента.

— Вот мы и подошли к разговору о моральных проблемах, — оживился курсант. — Допустимая цена риска, стоимость человеческой жизни… Вы готовы, адмирал?

— Здесь нечего обсуждать. Человеческая жизнь имеет наивысшую ценность.

— А я разве спорю? Разговор-то о другом. Возьмем медика, который вколол себе опасный вирус. Он рискует своей жизнью. Но весь институт на год раньше получает результат. Хорошо, пускай не весь институт, а только отдел. Пятьдесят человек сэкономили по году жизни. Это пятьдесят человеко-лет. Именно таким куском жизни рискует медик. А если два года? Сто человеко-лет. Целая жизнь. Риск оправдан!

Теперь возьмем наш проект. Вы знаете, сколько лет и сколько нервов займет согласование во всех инстанциях. Сколько людей будет вовлечено в бюрократическую волокиту. Десять лет болтовни и трепологии — и только тогда, может быть, начнется подготовительный этап. Или — имеем результат через два года. Восемь человеко-лет. Это даже не жизнь. Это детство. Счет в нашу пользу, адмирал.

— Анархия — мать порядка! Так в чем заключается ваш проект?

— Поль, придумай что-нибудь… — умница и красавица бросила подшивку старых комиксов на тумбочку рядом с койкой, перевернулась на живот и с надеждой посмотрела на гляциолога. Поль послушно отложил книжку и задумчиво поскреб нижнюю челюсть.

— Викторина? Леди и джентльмены, кто первым скажет, что означает название этого корабля?

Несколько голов приподнялись над подушками.

— А как он называется?

— Явай.

Минуту царила тишина, нарушаемая легким скрипом извилин.

— Неправильный вопрос, — первым сдался Димон. — Надо на логику или сообразительность, а это на знания. Где их тут взять?

— Явай — это полуостров в Карском море, — раздалось откуда-то с потолка.

— Спасибо, тетенька, — скосил глаза Поль. — Если сдвинуть койки к стенке, можно устроить танцы.

— А музыка?

— Нет проблем, — Поль поднес к губам кулак и очень похоже изобразил соло на саксофоне.

— Койки к полу привинчены.

— Мы что, отвинтить не сумеем?

Кто— то из парней нырнул под койку и сообщил:

— Здесь винты М8, под крестовик с фиксатором для невесомости.

— Парни! У кого есть крестовая отвертка? — во весь голос вопросила Ленок. — Я того на белый танец приглашу. И в щечку поцелую!

Последнее заявление слегка всколыхнуло сонное болото.

— Где ж тебе отвертку взять? Все отобрали…

— Можно монетой попробовать…

— Там же шляпка под крестовик!

— А я монету об косяк двери обточу.

Ребята вяло зашевелились.

— Все твердые незакрепленные предметы будут удалены из помещения, — прозвучал с потолка усталый женский голос. — Во избежание и ты-ды, в соответствии с положением, не помню каким от дремучего года. Не шалите, ребятишки, а то на полу спать будете.

— Как птицу на взлете, — прокомментировала Ленок. — И Толика давно нет. Как утром увели, так и сгинул… На волю хочу-у-у!

— Кто хочет на волю? — неожиданно бодро откликнулся потолок. — Через три минуты с вещами на выход!

— Тетенька, вы серьезно? — уточнил Костик.

— Серьезней некуда. Вас, голуби, на флагман переводят. Все книжки на койку у выхода сложите, я сама в библиотеку отнесу.

Дверь лязгнула и открылась, но никакого «такой-то, на выход, руки за спину» не прозвучало. А прозвучало очень даже оптимистичное:

— Салаги, быстро в каптерку за вещами и в седьмой ангар. Кто опоздает, на флагман пешком пойдет!

Умница и красавица сориентировалась первой. Важной походкой вышла за дверь и рявкнула:

— СМИР-Р-РНА!!!… Вольно, сержант! Где каптерка?

На флагман летели на десантном боте. Но как все изменилось! Ни хмурых десантников, ни злобных окриков офицеров внутренней службы. В каптерке под расписку выдали пакет с личными вещами… Острая на язык девушка-пилот в звании лейтенанта с прибаутками рассадила всех по местам, принесла канистру виноградного сока, стопку одноразовых стаканчиков и скрылась в кабине.

— Случилось что-то хорошее, — заключил Костик с медицинской фамилией Уткин. — Или Толик нам амнистию пробил, или одно из четырех!

— Одно из четырех — это как?

— Ну… — замялся Костик.

— Один раз в глаз или три — по морде! — жизнерадостно подсказал кто-то.

— Ребята, ша! — рявкнул Поль. — Не расслабляться! Еще ничего не кончилось.

Но все же разлили сок по стаканчикам, чокнулись и выпили за светлое будущее. Второй стаканчик — за милых дам, и остатки — по четверти стаканчика — за тех, кто на вахте и на гауптвахте.

— Да-а-а… Это вам не «Овсянка, сэр!»

В ангаре флагмана вышла заминка. Минут десять ждали прибытия еще одного бота, и только потом створ закрылся, а помещение заполнилось воздухом.

Из второго бота высыпали «северяне» — ребята с лагеря на Северном материке.

— Ура!!! — завопил Костик, и обе группы смешались.

— Погорельцы! Сюда слушай! — напрасно пыталась перекричать шум девушка-пилот. Вернулась в бот и рявкнула через внешние динамики:

— Тихо! Все погорельцы сейчас идут за мной в Красный зал!

По дороге заблудилась. Но какой-то лейтенант из местных не дал пропасть красивой девушке. Не обращая внимания на шумную толпу курсантов за спиной, довел до дверей зала. Однако, увидев внутри офицера внутренней службы, исчез. А офицер был совсем нестрашный. Сидел себе в последнем ряду и ковырял скрепкой в ухе. Увидев курсантов, сделал жест пухлой ручкой в сторону первых рядов и даже улыбнулся.

В первых рядах шумели и галдели человек тридцать — недостающая часть экипажа Моби Дика.

— О! Наши прибыли! Теперь мы все в полном составе.

— Точно в полном? — усомнился Поль. — У нас Толика нет. А у вас?

— У нас все. Только на допросах говорили, что Макса в пространстве отловили. Но его пока никто не видел.

— А зачем нас здесь собрали? — Ленок покосилась на пустой стол на сцене, покрытый тяжелой скатертью красного бархата.

— Сейчас узнаю, — Костик направился к офицеру внутренней службы. Пошептался и вернулся. — Говорит, подведение итогов. Ждем начальство.

Голоса поутихли, всем стало тревожно и неуютно. Но ожидание скоро закончилось. В зал вошли четыре человека. Офицер внутренней службы вытянулся и отдал честь.

— Товарищ адмирал, курсанты собраны.

— Спасибо, Феликс. Обеспечьте режим.

— Есть!

За адмиралом шли Толик, Макс и незнакомый человек в штатском.

— Смотрите, Рогов! Про которого Макс говорил, — узнала Тамара.

Откуда-то возникло еще несколько офицеров внутренней службы. Раскрыли кейсы, проверили помещение, отобрали у Димона плеер, запечатали в конверт, положили на столик в уголке. Вышли и закрыли за собой двери.

Вошедшие прошли на сцену и уселись за стол в президиуме.

— Садитесь поближе, леди и джентльмены, не люблю кричать на весь зал. Можно голос сорвать, — произнес адмирал. — Начинаем собрание по итогам первой части программы. Возражений нет? Тогда слово берет Анатолий.

Толик поднялся, выждал минуту и подмигнул.

— Сегодня я узнал много интересного. Вы все знаете, что учебный Корпус организовал эксперимент. Научный рейс корабля с экипажем из курсантов. Но мало кто из вас знал о второй задаче полета — совместных маневрах Космофлота и нашего экипажа. Точнее, о маневрах знали только мы и высшие чины в Министерстве Освоения Пространства и в Космофлоте. Суть маневров — проведение спасательной операции в дальнем космосе. К сожалению, из-за высокого уровня секретности и ведомственной несогласованности никто в учебном Корпусе о второй части не знал. Это грозит нам крупными неприятностями по возвращении.

Еще бОльшими неприятностями нам грозит задержка возвращения из рейса Моби Дика. Как вам известно, эксперимент перерос первоначально поставленные цели и задачи. Космофлот и МОП дают добро на продолжение эксперимента. Но формально корабль принадлежит учебному Корпусу, и может быть отозван в любой момент. У меня все.

Макс, плешивый пес! — возмутилась умница и красавица. — Ты все заранее знал?!

Макс уставился в скатерть, сцепил пальцы и поиграл желваками.

— Не надо ругаться, леди, — поднял руки адмирал. — Даю вам честное благородное слово, что подобная интерпретация событий родилась после жарких споров только три часа назад. У кого-нибудь из присутствующих есть возражения? Нет? Я почему-то так и подумал. Теперь — о планах на будущее. Если вы поторопитесь и сумеете за двое суток эвакуировать с поверхности коллекции и материалы исследований, мы сможем прибыть на Землю в намеченный день прибытия Моби Дика. Вы ведь не хотите, чтоб родные и близкие волновались.

— А как же Лэн, Томми и девочки?

— Как и раньше, — сухо ответил Макс. Можно только добавить, что группа работает по совместному с Космофлотом проекту. Контракт на два года.

— На этом собрание закрываю. На все остальные вопросы вам ответит Анатолий. Ровно через восемнадцать часов в этом же зале состоится собрание экипажа. Ваше присутствие в качестве почетных гостей обязательно! — закончил адмирал. Сейчас в девятом тактическом зале вас ждут пилоты транспортной службы для эвакуации лагерей с планеты. Все свободны.

За все собрание Рогов не сказал ни слова.

— У Геркулесовых столбов дельфины греют спины, — напевал Макс, подстраивая лады гитары.

— Карельский, через две минуты выходим из гипера.

— Парни, только ничего не напортачьте. Ни одного постороннего звука в эфире.

— У меня приказ снять панораму Моби Дика. Я не понимаю ваших с адмиралом игр, но приказ выполню. А ваш 5-D супер нашу аппаратуру не засечет.

С этими словами пилот захлопнул люк пилотской кабины шлюпки. Макс со злостью ударил по струнам.

А ведь все верно! — сказал он сам себе. — Адмирал ведет свою игру, я — свою. Водила ничего не понимает, потому что думает, что мы дудим в одну дуду. А я не понимаю, чего нужно адмиралу. Какого черта он нас прикрывает?

Обидно, что не сложились отношения с пилотом и оператором. Когда в начале рейса Макс сунулся в кабину, получил пистолет под нос и недвусмысленный приказ больше так не делать. Ну и пусть. Пусть сутки с лишним торчат вдвоем в закутке размером с кабину лифта, оставив Максу весь салон. Их проблемы.

В иллюминаторах вспыхнули звезды. Макс включил передатчик и запел:

— Я вернусь к тебе, родная… Нет, не так! Я-а вернусь к тебе, родна-ая… — Откашлялся и взял на полтона ниже. — Я верну-усь к тебе, родная!…

Шлюпка нырнула в каньон.

— Что за экзерсисы в эфире? Карельский, это ты? — условленной фразой отозвался связист флагманского линкора.

— Прошу прощения, локтем включил связь. Я уже у астероида. Сейчас сверну свой лагерь, заберу багаж и через пятнадцать часов буду как штык.

— Принято. Конец связи.

— Конец связи, — Макс выключил передатчик и прилип к иллюминатору. Как раз сейчас шлюпка проплывала над Моби Диком. Но из бокового иллюминатора корабль был не виден. Грустно это — быть рядом и не увидеть…

Приоткрылся люк, высунулся пилот, показал пальцем на ухо.

— Можно говорить, — откликнулся Макс.

— Тебе просигналили морзянкой фонариком через иллюминатор: «У нас все хорошо. Удачи тебе». Что ответить? Я на второй заход иду.

— Ответь медленно и отчетливо: «ОК».

— И все?

— Я морзянки не знаю.

Шлюпка плавно развернулась, Макс прилип к иллюминатору, но опять ничего не увидел. Слишком темно было в каньоне.

Шлюпка коротко помигала посадочными фарами, а через минуту ускорение в два "g" вдавило Макса в спинку кресла. Шлюпка выскочила из каньона, отошла от астероида на десяток километров и нырнула в гипер.

Кому и зачем нужен был этот полет? — устало размышлял Макс, залезая в спальный мешок. Всю обратную дорогу он решил проспать.